Книга Зимы

Глава 15 Покушение

Сначала что-то очень сильно натянулось, словно веревка. Он почувствовал упругую вибрацию и резкий рывок, будто опускался на эластичной нити в самую глубину темноты. Сквозь толщу доносились голоса. Глухо, тихо, невозможно было различить смысл слов. Он упал под воду? Эридан чувствовал давящую неподвижность собственного тела. Нет, он сражался на ледяной равнине. Перед глазами на мгновение предстала картина баталии среди снежной вьюги и исчезла, ослепив эльфа яркой вспышкой. Снова чернота.

Голоса то отдалялись, то приближались. Если он не под водой, может, он ушел глубоко под снег? Эта мысль мгновенно спуталась, оборвалась, потонула в каких-то вспышках образов и картин. Тепло и холод перемежались между собой. Кажется, кто-то дотронулся до него, или показалось? Хотят вытащить? Не стоит. Тут так хорошо… Тепло, безмятежно, спокойно.

В густой чернильной темноте вновь ярко вспыхнуло, но не светом, а холодом и болью. Перед глазами мелькнула сеть молний. Как неприятно. Откапывают очень неосторожно, доспехи не спасают от ударов острыми лопатами. Звук скрежета железа у левого уха и глухой удар в правую руку. Больно! Осторожней там, захотелось крикнуть Эридану, но не вышло ни слова, ни стона. В прорехи доспехов посыпался снег. Стало очень холодно. Правая часть корпуса вдруг совсем онемела. Резко дернуло в груди, дерево боли проросло веточками по всему телу. У нее был красный цвет и вкус металла. Всего одна секунда, и снова ухнуло в темноту. Эридан забыл о снеге, лопатах, недавнем сражении. Тьма убаюкала его, потушив все мысли.

Призрачное сияние перед глазами вновь вывело эльфа из небытия. Его мысли потекли, словно густая патока. Свечение. Перед глазами на долю секунды предстала картина несущейся на него ледяной лавины. Белый дракон. Эридан заслонился щитом, но вместо змея на него накинулся волк. Эльф попытался пронзить его мечом, но правая рука не послушалась. Он бросил взгляд через плечо, увидел, как его конечность растворяется в темноте, и беззвучно закричал. «Ты такой же покореженный, как тогда были покорежены твои изящные доспехи» — произнес откуда-то издалека полузабытый голос. Снег. Латы сминались как бумага. Кровь заливала глаза. Он снова медленно начал увязать в темноте.

Свет сконцентрировался в одной точке и превратился в огонек свечи. Ему показалось, что он в темной часовне, пред алтарем Темпуса. «Владыка, прости, я долго не молился» — хотел сказать он и не смог. Свет становился все ярче и ближе. Теперь он увидел мертвеца в латах на скелете лошади. В руке у него был фонарь, источающий теплое свечение. «Ты за мной?» — хотелось спросить ему. Всадник остановился, и в его истлевшем лице он узнал собственное. Свет фонаря стал еще ярче, поглотил фигуру всадника, стал обжигающе ослепителен. Эридан зажмурился, в следующее мгновение глаза его открылись.

Перед глазами встала влажная пелена, сквозь которую действительно было видно свет. Он еще несколько раз сморгнул и, наконец, сфокусировал взгляд. Масляный фонарь висел почти над самой его кроватью. Голова была ватная, тяжелая. Эридан попытался вспомнить последнее, что видел. Кажется, он убил Оберона, а затем склонился над его телом с душеловкой. А после — яркий свет, мгновенная боль. Наверное, его очень сильно ранило. Потом что-то очень сильно натянулось, а затем… провал. Во рту было очень сухо.

Эльф медленно повернул голову направо, налево, удивляясь тому, как тяжело ему даются такие банальные движения. По хребту побежали волны боли, какой-то тупой и вялой, словно тело его было заморожено. Он успел увидеть, что весь замотан бинтами и укрыт шкурами по грудь. Заметив, что правая рука на месте, он вздохнул с облегчением.

— Эридан!

Над эльфом склонилась большая драконья голова. Ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить. Янтарь. Паладин попытался сказать что-то, губы его безмолвно зашевелились.

— Сейчас, — сказал драконид, и через минуту вернулся с чашкой теплой воды. Он помог Эридану сделать несколько маленьких глотков.

Туман в голове у эльфа начал потихоньку рассеиваться.

— Я… нтарь… — произнес он. Слова казались неподъемными камнями. — Гвардия… Войско…

— Успокойся, — ответил жрец. — Битва выиграна. Тебе нужно отдыхать.

— Потери? — выдохнул Эридан.

— Об этом после, — настаивал на своем драконид.

Паладин грозно свел брови. Он привык, что ему подчинялись беспрекословно.

За занавеску заглянул Арум:

— Что, он очнулся? Прекрасно! Сейчас пошлю за бульоном…

— Потери?!.. — повысил голос эльф.

Янтарь вздохнул:

— Я не знаю, Эридан. Все это время я был здесь, пытался сохранить тебе жизнь. Давай пока отложим этот вопрос. Скажи, где ты сейчас чувствуешь боль?

Паладин прикрыл глаза, ощущая усталость. В этот момент раздался старческий голос:

— Он пришел в себя? Мне надо сказать ему пару ласковых!

Драколюд встрепенулся:

— Нет, только не эта ведьма!

Он отдернул занавеску, встал, скрестив руки на груди:

— Стой, Присцилла! Господин не желает тебя видеть!

— Пошел вон, ты, шишка еловая, — послышалось ближе, — меня не волнует, чего он не желает. Я потеряла часть жрецов. Ему придется отвечать не только перед богиней, но и предо мной!

— Пусти ее, — сказал Эридан слабым голосом.

Драколюд удивился, но спорить не стал, послушно отступил в сторону, пропуская старуху. Та медленно проковыляла к кровати, оперлась обеими руками на клюку и вдруг ехидно улыбнулась:

— Да ты стал еще большей развалиной, чем я. Не такой-то ты и страшный, если прикован к постели, да?

Полуприкрытые глаза Эридана широко распахнулись, в них зажегся недобрый огонек.

Вернувшийся Арум замер недалеко от занавески:

— Что происходит?

Янтарь метнулся к нему, шепча на ходу:

— Некогда объяснять. Ты не видел гвардейцев, когда выходил?

— Двоих. Позвать?

— Зови, — вздохнул старший брат, — здесь становится жарковато.

Старуха тем временем еще сильнее склонилась над эльфом:

— Ты слишком много о себе возомнил, Нежность! Госпожа позволила тебе возглавить это войско по одной только ей ведомой причине. Будь я на ее месте, давно бы уже убила. Теперь-то, когда ты стал никчемным куском плоти, она, надеюсь, избавится от тебя, как от мусора! Несколько жриц погибли, и все потому, что ты передал бразды своей рогатой суке, выбравшейся из навозной кучи!

Красный ореол ярко вспыхнул вокруг головы Эридана, и он приподнял голову. Его дрожащий от гнева голос хоть и звучал слабее привычного, но все равно был громким и злым:

— Закрой свою гнилую пасть, скрипучая телега! Будь ты на месте богини, да?! Хочешь оспорить ее решение?! Почему бы тебе не сказать это ей в лицо, во время полночной молитвы?! Кишка внезапно истончилась?!

Он захотел схватить ее за грудки, но правая рука не послушалась. От этого он разозлился пуще прежнего:

— Я покажу тебе никчемную плоть, Присцилла! Даже лежа на кровати я могу размозжить твой уродливый череп! Жаль толку от этого не будет, ты пережила свой разум!

— Только посмей! — взвизгнула старуха, отшатнувшись от него. — Тебе не дозволено поднимать руку на жрецов!

Эридан сделал шипящий вдох сквозь стиснутые зубы:

— Сама не забывайся, рухлядь! Все-таки боишься меня? Правильно делаешь. Раненный дракон остается драконом, а тебя, овур-то а-джак-ай, я могу размазать таким тонким слоем, что твои послушницы примут тебя за прохудившийся пергамент!

В этот момент двое гвардейцев ворвались за занавеску, поспешно подхватив старуху под руки. Вспышка гнева, подпитавшая паладина, погасла, и тот осел на подушку с тяжелым вздохом. Янтарь и Арум тут же бросились проверять его самочувствие.

— Тебе нельзя так волноваться, — сказал старший. — Нужно поберечь силы для восстановления.

— Волноваться… — слабо проговорил Эридан. — Волноваться?! — произнес он уже громче и злее. — У меня война… а я до сих пор не знаю ни потерь, ни ситуацию… с противником… Зовите командиров… гвардейцев… мне нужно знать.

Арум разозлился:

— Ты себя видел? Тебе принести зеркало?

Глаза Эридана снова вспыхнули.

В этот момент Кьяра вернулась к лазарету. Она сразу услышала громкие, перекрывающие друг друга крики. Она хотела войти, спросить, что происходит, но из-за полога вышли двое гвардейцев, выволакивающих упирающуюся старуху в бело-синем одеянии. Она громко кричала:

— Это мы еще посмотрим! Аурил тебя еще накажет!

— Тише, бабуся, — сказал один из них. — Надорветесь.

После этого они, не сговариваясь, кинули женщину в снег и зашли обратно. Кьяре стало любопытно. Она юркнула в шатер и уткнулась в спины гвардейцев. Те обернулись, окинули тифлингессу взглядом, в котором промелькнуло узнавание.

— Что произошло? — тихо спросила девушка.

Один из эльфов, с привлекательным лицом и аметистовыми волосами до плеч, ответил ей:

— Нахальная бабка накричала на господина. Мы вышвырнули ее прочь. Ни капли уважения!

Господина? Значит, Эридан очнулся. Вслух она сказала:

— Уже хорошие новости.

— Не для этой бабки, — хмыкнул эльф в ответ.

Больные, притихнув, сидели по своим койкам, опасаясь привлекать лишнее внимание. За занавеской мелькали тени и обрывки речи. В повисшей на мгновение тишине раздался голос Эридана. Он был тихий, слабый, но в нем ощущалась накипевшая злость:

— Я что… на общем с акцентом разговариваю?… Камень связи сюда, живо!.. Доклад по форме!.. Что за балаган… устроили без меня?

— Наконец-то, — удовлетворенно сказал аметистовый, надев шлем, и выбежал из шатра.

Кажется, я успела соскучиться, подумалось Кьяре.

Янтарь вышел из-за занавески, вид у него был расстроенный и растерянный:

— Какой камень? Какие доспехи? Ты вообще в своем уме?!

Он заметил девушку:

— А, Кьяра! Господин Эридан очнулся, только он, кажется, повредился головой и нас не слушает! Некогда ему, видите ли, лежать. Да он при всем желании не встанет!

— Это я-то не встану?! — воскликнул паладин.

— Не надо! — закричал Арум.

Раздался стон боли.

— Джак… Почему не могу пошевелиться нормально? — произнес ослабевший голос эльфа.

— Я же говорил, — вздохнул Янтарь.

Вернулся гвардеец с аметистовыми волосами.

— Господин! Я принес ваш камень связи! — крикнул он с порога.

— Так, пошел вон отсюда! — прошипел старший брат и попытался вытолкнуть эльфа из лазарета, но тот ловко поднырнул под руку драколюда.

— Меллот, не слушай его, — крикнул Эридан. — Неси!

Аметистовый слегка заколебался, но, тем не менее, ловко обошел Арума и нырнул за занавеску.

— Спасибо, Меллот, ты свободен, — распорядился паладин. — Янтарь, ты что-то сказал про Кьяру… Она здесь?

— Да, она тут, — громко ответил Янтарь, не сводя глаз с девушки, — но уже уходит, ей что-то передать?

— Никуда она не уходит. Пусть сейчас же… подойдет.

Драколюд беззвучно выругался, а затем полушепотом обратился к тифлингессе:

— Ему нельзя много говорить, волноваться, но, может, разговор утомит его, и он затихнет. Так что постарайся заговорить его.

Кьяра была удивлена проявленным к ней вниманием. Одергивая занавеску, она лихорадочно думала, как бы выполнить поставленную задачу.

В небольшой каморке, освещенной масляным фонарем, она увидела лежащего на кровати Эридана. Его лицо и растрепанные волосы все еще были в небольших следах крови, бледная кожа отливала синевой, особенно губы, веки и крылья носа. Красный ореол был очень бледен и почти незаметен. Бинты покрывали все тело, кое-где основательно испачканные уже засохшей кровью. Правая рука покоилась на груди, накрепко зафиксированная повязками и кусками дерева.

Увидев девушку, Эридан почувствовал облегчение. За всеми этими разговорами с драколюдами и Присциллой он потихоньку вспомнил события, предшествовавшие ранению. Все было быстро, сумбурно. Сначала Кьяра была недалеко от него. Он отметил ее мощный залп, но после дракон не давал ему возможности смотреть по сторонам. Когда Оберон вернул прежний облик, чародейки нигде не было видно. Эльф заподозрил, что ее могло убить ледяным дыханием и непонятно почему расстроился. Он плохо разбирался в эмоциях, тем более своих собственных, не различая полутонов и намеков.

— Вижу, ты в порядке, — сказал паладин наконец. — Я думал, Оберон убил тебя. Хорошо, что ты жива.

— Мне повезло, — ответила чародейка, пытаясь скрыть удивление. — Если бы вы не вывели меня из оцепенения, могла бы и умереть.

— Я знаю этот прием, но все рано был застигнут врасплох.

— Жаль только, что я все равно не совладала с пугающей аурой и сбежала, — посетовала тифлингесса.

— Так ты сбежала… — как эхо повторил Эридан.

— Позорно и панически.

Он грустно кивнул головой:

— Что ж… Бежали и те, кто сотню лет был мне верен, а ты приставлена ко мне без своего на то согласия.

В его голосе не было огорчения или злости, просто констатация факта и немалая доля усталости.

— Уж поверьте, мне регулярно об этом напоминают, — вздохнула Кьяра.

— Все это неважно. Мы победили. Если бы не зелье… — он осекся.

— Кажется, именно оно вас и убило, — сказала девушка, озвучив его мысли.

— Да. Эти зелья очень опасны. Драколюды оказались правы, — он устало прикрыл глаза. — Они сказали, что я умру. Точнее, что мне придется умереть, чтобы победить. Вся эта метафизика… чужда мне.

Так вот о чем они тогда шептались!

— Это не метафизика, — произнесла тифлингесса. — Вы были мертвы примерно полминуты.

На мгновение лицо эльфа стало сосредоточенным и задумчивым, словно он силился что-то вспомнить.

— Нет, ничего не помню, — наконец сказал он. — Я убил Оберона, потом боль, и я оказался здесь.

Кьяра мрачно кивнула. Самой ей никогда не приходилось переживать смерть и воскрешение, да и с ее закабаленной душой это было бы невозможно. Для нее смерть означала бы конец любой свободы. Поэтому жизнь, несмотря на трудности, воспринималась ценной и яркой.

— Здесь отвратительно, пахнет больницей, — пожаловался паладин. — Не настраивает на рабочий лад. Я хочу вернуться в свой шатер. Распорядись об этом, — он прикрыл глаза и, казалось, задремал.

Машинально кивнув, Кьяра вышла за занавеску. Все еще гадая, отчего эльф уделил ей столько внимания, она подошла к Янтарю и сказала вполголоса:

— Пациент желает вернуться в свой шатер.

Лицо ее выражало недоумение.

Янтарь покачал головой:

— Он не может уйти. Он даже не может встать.

— Это понятно, — раздраженно ответила тифлингесса. — Нужно придумать, как его транспортировать. Мне кажется, если ему не уступить, он взбесится… Попробую уговорить его.

Не веря собственной храбрости, она нырнула обратно к эльфу и поинтересовалась:

— Господин, могу я высказать свое мнение?

Эридан открыл глаза и вопросительно посмотрел на тифлингессу.

— Вы сейчас не можете передвигаться самостоятельно, — начала она. — Если вас понесут на носилках, это будет выглядеть как проявление слабости. Не лучше ли остаться в лазарете на денек-другой, пока не окрепнете настольно, чтобы выйти на своих двоих, пусть и опираясь на плечо товарища. Это подняло бы боевой дух войска.

Тифлингесса внутренне сжалась, готовая принять лавину ярости эльфа. Он мог бы приказать побить ее плетьми, палками или выкинуть в сугроб как беднягу Эрика.

Эридан посмотрел на девушку долгим, задумчивым взглядом и нахмурился. За свою жизнь он получил немало ранений. Его кости ломались и срастались множество раз. Лекари сращивали ему мышцы и сухожилия, латали трещины в черепе, поврежденные осколками глаза. Однажды он был так сильно изранен, что после восстановления ему пришлось практически заново учиться фехтовать. Поэтому эти придыхания и трепыхания над ним вызывали ощущение, словно он из хрупкого воска. Это очень злило. Эридан намеревался вернуться в шатер и сразу погрузиться в рабочий темп. По его опыту, это почти всегда помогало ему поскорей прийти в норму.

— Что за чушь ты сейчас сказала? — произнес он после некоторого молчания. — Это совсем на тебя непохоже.

Злые красные огоньки вновь заплясали у него в глазах, и эльф прорычал, вскипая:

— Кьяра, я хочу в свой шатер, и если этого не случится, молитесь, чтобы я умер в трансе! Стоит мне пропасть на несколько дней, и все забывают, что такое приказ!

Кьяра раздраженно дернула хвостом. Что ж, на успех она почти и не надеялась. Подойдя к Янтарю, девушка заговорила на драконьем:

— Как будем организовывать переноску больного? Он не желает ждать. Уговаривать его бесполезно. Он упертый как…

В глазах драконида мелькнула беспомощность:

— Ему нельзя вставать… Его нельзя шевелить… Бездна! Надо поговорить с Эртой, Дриманом, Зариллоном… Они сведущи в магии больше меня…

— Какого дарклинга, Кьяра? — донеслось за занавеской. — Я слышу, как вы переговариваетесь на своем гортанном наречии. Что за секреты?

— Ищите мага, владеющего телепортацией на небольшие расстояния, — бросила он Янтарю, возвращаясь к паладину. Ее потряхивало от злости. Только же нормально разговаривали, а теперь у него новый приступ. Благородная кровь в голову ударила, видимо.

Она наклонилась так низко над эльфом, чтобы практически шептать ему в ухо:

— Обсуждаем, как минимизировать вред вашему упертому высочеству. Как выполнить ваш приказ и не загубить труды лекарей за эти несколько дней, когда они почти не спали и собирали вас по кусочкам. Если вы останетесь калекой, а мнению Янтаря я все-таки доверяю, вряд ли вы будете полезны как своей хозяйке, так и моей. Она четко дала понять, что хочет, чтобы ты дошел до конца. Так что потерпите немного, пока не приведут мага, а на мне за дерзость потом отыграетесь.

Его глаза вспыхнули ярче прежнего:

— Ты смеешь указывать мне?! — крикнул он дрожащим от злости голосом. В следующее мгновение он дернулся в бессильной злобе, словно намереваясь схватить девушку. Ему это не удалось, и он упал на подушку. Гримаса боли мгновенно сменилась безвольностью, из левой руки выпал камень, громко стукнувшись об настил.

Осторожно заглянув за занавеску, Арум сказал:

— Слава Темпусу!

Она еще раз оглядела безвольное тело. Теперь ей точно не избежать наказания. Тифлингесса вздохнула:

— Что ж, было приятно с тобой познакомиться, Арум. Кто знает, может, завтра с тобой уже и не увидимся. Прости, что шпионила за вами.

На выходе из лазарета Кьяра столкнулась с Янтарем. Тот привел эльфийского некроманта, Зариллона. Эльф кутался в большой меховой плащ, пытаясь согреть конечности дыханием.

— Я умею колдовать перемещение, но мне непонятно, зачем вам это потребовалось, — сказал он.

Чародейка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ее все еще трясло от пережитого.

— Необходимо перенести лорда Эйлевара в его шатер, — наконец произнесла она. — Транспортировка обычным методом только повредит ему. Я покажу, куда перенести, но нужна аккуратность и точность.

Некромант кивнул, натянув капюшон на голову так, что его лицо тут же потонуло в тени. В его глазах мелькнуло удивление, сменившись интересом.

Кьяра повела мага в сторону шатра. Раздражение и негодование все еще кипели в ней.

Она довела его до палатки, переступила порог, и ее тут же скрутил приступ боли от натяжения поводка. Ругнувшись на инфернальном, сделала несколько глубоких вдохов и махнула эльфу рукой, приглашая внутрь.

— Вот комната, — произнесла ему тифлингесса, проводя за ширму.

Некромант обошел закуток, осмотрел все предметы, которых было совсем немного. Оглядел кровать с разных углов, словно ведя подсчеты в уме.

— Обстановка скромней, чем мне представлялось, — наконец произнес он. — Совсем не в стиле эладринов последней эпохи.

Он сделал несколько шагов по комнате, измеряя ее, а затем произнес:

— Я готов.

Кьяра немного удивилась скорости, с которой маг осмотрел помещение и сделал необходимые расчеты. Надеюсь, он знает, что делает, мелькнуло у нее в голове.

На обратном пути снова пошел снег, ветер дул прямо в лицо, заставляя отворачиваться. Он засыпался за ворот, тут же растекаясь холодными ручейками. Неприятно.

В лазарете Зариллон сделал еще несколько быстрых расчетов в уме, затем коснулся Эридана. Прошептал формулу и перенесся с яркой вспышкой света.

— Пойдем, посмотрим на результат, — кинула она Янтарю, который все это время тоже нервно наблюдал за процессом.

Драколюд коротко кивнул, накинув плащ, и двинулся за Кьярой.

— Придется вам лечить его на дому, — вздохнула девушка, выйдя за полог. — Покой обеспечить ему не получится: он сам слишком энергичный, да и войску нужен. Есть способ быстро поставить его на ноги?

— Мы и так вложили в него все, что могли, — вздохнул Янтарь. — Мы вытащили осколки, с помощью магии собрали мозаику из его раздробленных костей, срастили мышцы и сухожилия. Эрта очень сильно постаралась прирастить ему руку и ногу, залатать повреждения органов. Прошу тебя отбросить надежды, что завтра он встанет как ни в чем ни бывало. Даже при самом благоприятном прогнозе его тело потеряет прежнюю гибкость. Повреждения правой руки могут оказаться для него фатальными…

Кьяра вопросительно посмотрела на драколюда.

— Мы прирастили ему правую руку, но пока рано давать какие-то прогнозы, — покачал головой Янтарь. — Даже если мышцы и сухожилия срослись удачно, она может существенно ослабеть, а это его ведущая рука. Ему придется много времени и усилий приложить, чтобы вернуть свой прежний боевой потенциал.

— Злобность и упрямство помогут ему в этом, — хмыкнула девушка. — Стоит только намекнуть ему что он ослаб, и, думаю, он из кожи вон вылезет, чтобы доказать обратное, — она немного помолчала и произнесла, хмыкнув с горечью. — А, может, прикажет спустить шкуру с того, что это сказал. Я не знаю, Янтарь.

Она вдруг вспомнила про фей.

— А если получится добыть зелье вроде того, что я давала Аруму? — спросила она, задумчиво.

— Это очень мощное лекарство, может, и сработало бы.

— Может быть, — задумчиво пробормотала девушка.

Сразу же потянулась вереница разных мыслей. Принесут ли феи необходимые зелья? Будут ли среди них лечащие? Помогут ли они? Скорее всего, у Королевы есть основание полагать, что Эридан оклемается. Иных объяснений Кьяра просто не находила. Мысли окончательно расплодились и перепутались в голове, поэтому чародейка решила сменить тему:

— Что Эридан не поделил со жрицей? — спросила она.

— Присцилла не просто жрица, — ответил драколюд, встрепенувшись от собственных мыслей или от сонливости. — Она — старшая среди духовенства Аурил в этом войске, насколько я успел понять. У них с сэром Эриданом отношения очень напряженные. Она считает, что приказывать ей может только сама Аурил. Власть Эридана над этим войском ее злит. В этом сражении жрецы пострадали, и это только еще сильнее накаляет ее злобу.

Девушка кивнула. Внутренние разногласия к добру не приведут, и если старая карга начнет раскачивать лодку, то паладину придется заниматься не только собиранием себя по кусочкам, но и своего войска.

За всеми этими разговорами они дошли до шатра. Эридана они застали в спальне, на кровати, аккуратно укрытым одеялами из шкур. Вид у него был все такой же бессознательный. Зариллон отвлекся от рассматривания утвари и сказал:

— Сделал все точно и аккуратно, лорд не пострадал в процессе.

Янтарь выдохнул:

— О, слава Темпусу!

Затем он повернулся к тифлингессе:

— Все произошло слишком быстро. Мы надеялись, что он хоть на какое-то время останется в лазарете. Дело в том, что у меня есть еще несколько тяжелых пациентов, и сегодня ночью очень важный период в их наблюдении. Жизнь лорда сейчас вне опасности, поэтому я вынужден попросить тебя приглядеть за ним, вечером и ночью, а утром я пришлю нескольких жрецов, чтобы понаблюдали за его самочувствием. Он не должен очнуться до утра.

— А если все-таки очнётся?

Драколюд немного помолчал, формулируя свою мысль:

— Дай ему бульона, чтобы подкрепить силы, а дальше все на твое усмотрение. К счастью, он пока не в состоянии оказать должного сопротивления, — еще некоторое время подумав, он добавил. — Если появятся пятна свежей крови на повязках, резко похолодеют пальцы и кровь еще сильней отхлынет от лица — тогда беги в лазарет. Такого не должно случиться, но я предпочту предупредить заранее.

От всех этих инструкций Кьяре стало не по себе. Она не владела лечащей магией, не имела медицинских навыков, и все ее умения в этой области сводились к выпиванию лечебных зелий и покою. А тут ей поручили следить за здоровьем не просто кого-то, а полководца, но она промолчала, кивнула Янтарю:

— Мы с Киллианом позаботимся о нем.

Потом поблагодарила Зариллона, а после выпроводила их восвояси.

— Киллиан, — обратилась она к денщику. — Принеси, пожалуйста, питьевой воды и приготовь что-нибудь легкое, вроде бульона, для лорда. Он может очнуться.

Старик сдержанно кивнул:

— Вам бы тоже поесть и отдохнуть. Могу распорядиться насчёт ужина и вина. У вас такой нервный вид.

Внимание денщика, тем более в такой непонятный и волнующий момент, было приятным. На душе у Кьяры немного потеплело.

— После ужина решим, как будем дежурить ночью, — ответила девушка.

Киллиан поклонился еще раз и ушел выполнять приказ, а тифлингесса осталась в одиночестве. Сразу же накатили разные думы. Раздражение от последнего разговора с Эриданом постепенно утихло, и вновь появились вопросы, с чего он уделил ей столько внимания. Ее жизнь должна быть ему совершенно безразлична. Этот короткий разговор, пока у него не начался бред спесивца, был на удивление доверительным. Может, это последствия тяжелых травм. Ударился головой, начал бредить, возомнив себя добрым лордом. Опять она задела какой-то не тот рычаг. Хотела обхитрить его, но, видимо, вышло не слишком аккуратно.

Девушка тяжело вздохнула. Поднять эльфа на ноги будет сложно. Еще сложнее будет сдерживать его самоубийственные порывы. Вряд ли он послушает разумные доводы, а обман, если он не будет достаточно искусным, вызовет только волну его ярости. Королева Воронов, за что? Разве я была недостаточно хороша?

Появилась идея поискать фей. Вдруг они обладают еще какими-то знаниями, способными поднять паладина на ноги? Стало немного досадно, что она не додумалась взять гвардейцев из лазарета, приставить к шатру, чтобы никто посторонний не волновал Эридана. Она была тогда слишком взволнована, чтобы думать здраво. Ну что ж, хорошая мысль приходит в голову со значительным опозданием. Может, ей встретится Элледин, его можно было бы попросить выделить гвардейцев для охраны покоя паладина.

Тем временем Киллиан накрыл на стол. Горячие мясо и хлеб, орехи в теплом меду, кувшин горячего вина.

— Я распорядился насчет бульона для господина, — сказал он. — А пока поужинайте сами.

Девушка посмотрела на снедь и поняла, что впервые за долгое время у нее нет аппетита.

— Спасибо, Киллиан, — ответила она. — Я поем чуть позже.

Денщик поклонился с непроницаемым лицом и вновь оставил девушку в одиночестве. Примерно час чародейка провела в шатре, наблюдая за состоянием эльфа и переключаясь на свои мысли. Все-таки, надо было найти фей. Она постучалась в палатку Киллиана, подождала, пока он выглянет.

— Я совсем ненадолго отойду, — сказала тифлингесса. — Пригляди за лордом. Если он все-таки очнется, то напои его бульоном.

Денщик вновь молча кивнул в ответ.

Чародейка призадумалась, пытаясь вспомнить, где же она видела фей в прошлый раз. Придется действовать наугад. Она отошла на небольшое расстояние от шатра Эридана и увидела знакомого зеленоволосого эльфа. Каленгил играл в карты с каким-то стражником. Кажется, они были очень увлечены. Она бы и сама с удовольствием сыграла, но дела были превыше всего.

— Весело проводите время, — сказала она с улыбкой. — Каленгил, знаешь, где найти шиверпайнских фей?

Зеленый слегка откинул голову в сторону девушки, прижав карты к столу:

— Знаю, но они часа два-три как улетели.

— Ага, — поддакнул стражник. — Приказали доложить лорду Эйлевару, что они полетели в его родовой замок, но лорд все равно пока без сознания.

— Спасибо за информацию, — ответила Кьяра и задумчиво побрела обратно в шатер.

… Эридан без сил упал на подушку, словно ухнул в черный океан. Окошко света все отдалялось и отдалялось, пока не превратилось в еле видную точку. Какое-то время он плавал в тумане небытия, на время забыв не только о собственном имени, но и существовании. Темнота превратилась в слегка подсвеченный туман, из которого вышла фигура, придерживая рукоять меча. Лица не было видно, но Эридан сразу узнал эту уверенную походку и осанистость, подражание которой вошло у него в привычку. Доспехи позвякивали при каждом шаге.

Правая рука повисла под тяжестью тренировочного меча. Какой же он сегодня неподъемный. Учитель снова испытывает его? Раздался скрежет вынимаемой из ножен стали. Фигура в доспехах высвободила клинок и на мгновение застыла. Призрачный свет отразился на идеально заточенной кромке. Эридан с опозданием понял, что правая рука его привязана к спине. Зачем? На мгновение он забеспокоился. Ноги стали ватными.

Меч свистнул в воздухе, ослепив эльфа ярким бликом, в следующее мгновение стальной клин устремился в его сторону, прямо и бесхитростно. «Уворачивайся!» — вопил разум, но тело словно завязло в глине. Лезвие вошло в грудь, серебристой рыбкой нырнув между ребрами, чуть-чуть левее сердца. Пронзительная боль и чужеродный холод стали. Лицо учителя вынырнуло из темноты, и Эридан вспомнил, что тот мертв больше двух сотен лет.

— Очнись! — произнесли полуистлевшие губы.

Эридан резко распахнул глаза, и его левая рука машинально схватила что-то, что причинило ему боль. Пальцы моментально сжались с намерением раздробить, смять, уничтожить. Он услышал глухой вскрик и, наконец, сфокусировал взгляд.

Над ним склонился человек в черной одежде стражника. Нижняя часть лица была скрыта тканью. Боль не стихала, эльф понял, что ее причиняет торчащий из его груди меч. Левой рукой паладин ловко накрыл лежащую на рукояти ладонь нападавшего, ломая пальцы. Откуда-то из основного зала раздалось шуршание — еще один. Противник предпринял попытку рывком выйти из захвата, но пальцы эльфа держали мертвой хваткой. За ширмой раздалось звериное рычание, вскрик человека. Женский голос проговорил заклинание. Сквозь щели в ширме мелькнул неестественный свет вспышек. Нападающий отвлекся на долю секунды, и Эридан воспользовался этим. Собрав остаток сил, он дернул рукоять на себя и сам подался ей навстречу. Не ожидавший этого человек качнулся вперед, столкнувшись лоб в лоб с эльфом. Человек охнул, его пальцы на мгновение разжались. Ладонь Эридана сомкнулась на рукояти, и резким движением он вынул окровавленный меч, еле устояв перед жгучей, пульсирующей болью, отдающейся в левое плечо.

Ширма опрокинулась, и женская фигура выстрелила в несостоявшегося убийцу лучом потрескивающей энергии. Мужчина ловко увернулся, выхватил кинжал, ушел от второго выстрела. Третья вспышка угодила в бедро. Все мышцы ноги сократились в болезненном спазме, неуклюжий рывок закончился булькающим хрипом: Эридан поймал своего противника на меч. Лезвие вошло в горло, хрустнул пронзенный хрящ и трахея. Тело, дернувшись, соскользнуло с клинка, чтобы продолжить кровавые конвульсии на деревянном настиле. Женская фигура приблизилась к Эридану, и тот узнал Саенис.

— Ты?! — сказал он, но это прозвучало скорей как слабый хрипящий выдох. Кровь расцветала на его груди как маковый бутон. Он никак не мог отдышаться. Ухало в ушах, сердце колотилось бешено и неровно.

— Сейчас, сейчас, — прошептала Саенис. Она сняла с головы платок, зажав им рану паладина. Рука Эридана судорожно подрагивала, так и не выпустив меча.

Полог с шорохом приподнялся, ив шатер вошла Кьяра. В ее сторону тут же кинулась гигантская собака с лицом человека, перемазанном в крови. Глаза горели двумя алыми углями. Зверь плыл в воздухе, не касаясь лапами земли. Тифлингесса отпрянула, и в то же мгновение откуда-то из глубины шатра раздалось грозное:

— Фу!

Собака мгновенно остановила атаку, вернувшись в тень.

Возле стола Кьяра увидела распластанное тело в черной одежде. Киллиан, подумала было она, но нет. Голова этого человека была абсолютно лысая, кожа темно-серая, а распахнутые красные глаза навыкат напоминали скорее о лягушках, чем о людях. По разорванной одежде и крупным кровавым следам вокруг девушка сделала вывод, что его убила собака.

Девушка поспешила в спальню, переступила через опрокинутую ширму. На полу лежал стражник. Во всяком случае, его одежду было не отличить от их черного мундира. Даже этот шарф, покрывающий нижнюю часть лица, был обычным атрибутом формы караульного, особенно в морозные ночи. Из горла человека все еще слабыми толчками била кровь, но по стеклянным глазам было видно, что он уже не жилец.

Эридан, все еще стиснув клинок, бешено и ошеломленно посмотрел на тифлингессу. Что бы тут не произошло, это случилось буквально несколько секунд назад. С лезвия короткого меча все еще капала кровь.

— Что происходит? — спросила чародейка, посмотрев на Саенис. Что сделала эта колдунья, бездна ее пожри?

Эридан не ответил. Ладонь его, наконец, разжалась, и меч звякнул об пол. Тело его начало крупно дрожать. Саенис закричала, прижимая платок к его ране:

— А на что похоже, тупица? Медика сюда веди! На клинке был яд!

— Что ты здесь делаешь? — все еще растерянно и агрессивно спросила тифлингесса.

— Слежу, чтобы такие бестолковые твари как ты не угробили его! — зло закричала эльфийка. — Хозяин сказал мне следить и при необходимости защитить. А теперь беги за медиком, мать твоя шлюха Вельзевула!

Словно вторя ее словам, паладин начал хрипло ловить ртом воздух. Видно было, что ему очень плохо.

Ругая себя за беспечность, девушка превратилась в лютоволка. А ведь она отошла всего на несколько минут. На расстояние меньше чем сто пятьдесят футов. Как же быстро и ловко они воспользовались шансом!

Взрывая снег лапами, огромный волк ворвался в лазарет, напугав нескольких послушников. Янтарь и Эрта, о чем-то разговаривавшие с очередным пациентом, отвлеклись. Женщина вышла вперед, совсем не боясь огромного зверя.

— Ты кто? — спросила она на общем. Затем Кьяра услышала прямо в голове ее голос, который спросил без какого-либо акцента: «Чего тебе надо?». «Это Кьяра. Эридану плохо» — также мысленно ответила она, а затем легла на землю, приглашая медиков сесть ей на спину.

— Янтарь, брать бинты, лекарства, лорд плохо! — закричала Эрта. Драколюд моментально кинулся за сумкой, собранной специально для таких случаев. Всего пара секунд, и вот уже все трое неслись сквозь снегопад, прямо к шатру.

Снежным ураганом огромный волк ворвался в шатер. Странная собака исчезла. Перепрыгнув через тела и опрокинутую ширму, медики подбежали к Эридану. Кьяра вернула свой истинный облик и подошла чуть медленней, встав за спинами медиков. Она чувствовала себя опустошенной, обманутой дурой.

Лицо Эридана приобрело синевато-фиолетовый оттенок, глаза покраснели от лопнувших капилляров. Его сводило судорожным кашлем с кровавыми сгустками. Хриплые попытки сделать вдох нагнали бы жути на кого угодно, но тифлингессе было все равно. Она думала только о том, какую нелепую ошибку допустила, и на секунду понадеялась, что паладин, наконец, умрет, решив часть ее проблем. Кьярой овладели странное оцепенение и равнодушие, она уже перестала бояться наказания, а в том, что оно последует и будет суровым, сомневаться не приходилось. Подняв глаза, она на мгновение встретилась взглядом с эльфом. Тот смотрел прямо на нее, а через секунду его скрутило новым, еще более сильным приступом. Что-то промелькнуло на его лице, но девушка не успела понять, что именно.

— Медведь тебя дери! У него кровь легкое, — вскрикнула Эрта. — Янтарь, есть сила лечить?

Драконид забормотал формулу, его руки засветились.

Кьяра наклонилась к трупу, тщательно изучая. Человек. Никаких опознавательных знаков. Кроме перевязи для меча и ножен для кинжала в сапоге при нем ничего не было, даже магический взгляд не нашел ничего интересного. Банальное покушение. С помощью стали и яда.

Пока лекари возились с паладином, Кьяра вернулась к трупу серокожего. На нем была знакомая одежда. У девушки появилось смутное подозрение, что это Киллиан, хотя лицо совершенно точно было другим. Она была полна сомнений, не хотелось верить, что ее вновь обвели вокруг пальца, запудрили голову иллюзией доброго отношения. Это произошло снова. Девушке стало очень горько.

Она вернулась в спальню. Эридан больше не хрипел, но она не обратила на это внимание, решив расспросить эльфийку:

— Как ты так вовремя здесь оказалась?

— Я тут с вашей победы над Обероном, — ответила Саенис спокойным голосом. Насквозь пропитавшийся кровью платок она, скомкав, кинула на пол. — Следила, собирала информацию, приглядывала. Я подозревала, что ты точно допустишь ошибку. Ты же низшее существо, — она улыбнулась и вытерла руки о край бинта, выглядывавшего из сумки Янтаря. — Никудышная из тебя гончая йет. Моя сработала лучше.

— На кого ты работаешь, колдунья? — спросила Кьяра ровным тоном. У нее не было сил даже на злость. Слишком много эмоций для одного дня.

— Не тебе, убогая, меня об этом спрашивать, — ответила Саенис сладким голосом с нотками самодовольства. — Это дело Эридана и моего хозяина, а ты иди, погоняйся за хвостом.

Распрямившись, она отряхнула от пыли свой прекрасный замшевый костюм и плащ из лисьего меха.

— Саенис… — слабым голосом произнес Эридан. — Только я имею право отчитывать своего оруженосца. Ты, а-джак-ай, можешь вместе с твоим хозяином идти на фоморджак. Говори, зачем пришла, или выметайся.

На лице эльфийки промелькнул испуг, и Кьяра приготовилась помешать ее атаке, если до этого дойдет, но та лишь сделала легкий поклон и проговорила голосом, полным патоки:

— Господин Эридан, мой хозяин, Лемифинви, Владыка Шиповника, желает поговорить с вами и сделать невероятное предложение. Прошу вас принять его и выслушать.

Однако на этот раз ее очарование не возымело успеха. Лицо Эридана, все еще слегка фиолетовое от недавно пережитого, было суровым:

— Мне плевать. Я ненавижу фей за редким исключением. Твой хозяин может больше не оказывать мне услуг телохранителя.

— Не будьте столь поспешными в выводах, — сказала колдунья, отвесив еще один изящный поклон. — Моему хозяину есть, что предложить. Например, информацию, кто осуществил это покушение, и кто ещё готовит его.

В глазах Эридана промелькнул интерес:

— Что мне мешает просто схватить тебя, подвергнуть пыткам и тем самым выведать все, что мне нужно?

Саенис попыталась сохранить спокойное выражение лица, но у нее не вышло.

— Мой хозяин имеет возможность убить меня, когда пожелает, — проговорила она дрожащим голоском, опустив глаза. — Боюсь, вы не успеете выведать всей информации.

— Этот Лемифинви… — задумчиво протянул паладин. — Он из Благого или Неблагого двора?

— Он из неприсоединившихся, господин.

Эридан задумался еще на некоторое время и, наконец, произнес:

— Что ж, может, я и захочу выслушать его. Завтра. Пускай приходит и скажет свое, несомненно, важное слово. А ты… Уйди. Испарись. Исчезни, чтобы я никогда больше не видел тебя.

Кьяра, с интересом наблюдавшая за этим разговором, удивилась. Неужели Эридан способен договориться с противником? Что-то непохоже.

Раболепно кланяясь, Саенис выбежала из шатра и исчезла в снежной тени.

Паладин переключился на Янтаря и Эрту:

— Позовите гвардейцев, поставьте у входа. Пусть охраняют день и ночь. Не хочу повторения.

Тон у него, несмотря на слабость в голосе, был командирский. Янтарь кивнул ему с покорной усталостью. Эрта же, казалось бы, нисколько не огорчилась тону, только легко прикоснулась ладонью к его макушке. Они с Янтарем поспешили прочь. В шатре остались только Кьяра, Эридан и покойники.

Какое-то время стояло напряженное молчание. Казалось, сам воздух наэлектризовался от возникшего напряжения.

— Ты, — начал Эридан, выплюнув это местоимение с презрением. — Мало того, что ты пререкаешься со мной, оспариваешь мои приказы. Ты позволила случиться такому глупому покушению! Если бы не Саенис, эта дочь карги и дарклинга, я был бы мертв! Так ты меня защищаешь?

В его глазах зажегся красный огонек ярости:

— Я пытался быть человечней к тебе. Это было опрометчиво.

Он с трудом приподнялся на дрожащей от напряжения руке. Глаза его уже полностью покраснели, а голос на мгновение прогремел с прежней силой:

— Я не знаю, что творится в твоей голове, а ты не трудишься объяснить! Что ты скажешь в свое оправдание?!

Чародейка бессильно опустилась на пол. Она чувствовала усталость, огорчение. Она молча посмотрела на эльфа, чем только сильнее разъярила его:

— Какого дарклинга ты молчишь? Я задал тебе вопрос и требую на него ответа. Простого, проклятье фоморов, ответа!

— Потому что простого ответа нет, — устало ответила Кьяра. — Да, я виновата, но я не буду оправдываться.

Заглянув ей в глаза, он осел на кровать. Голос его вновь стал тихим и слабым:

— Я ощутил, как сильно ты желаешь моей смерти. Ты думаешь, если я умру, ты освободишься. Но если я умру, меня поднимут и заставят идти дальше, а ты пойдешь за мной, потому что такова воля наших хозяев. Ни один из нас не освободится. Так решили за нас.

Он помолчал немного и продолжил, прикрыв глаза:

— Ты разочаровала меня. Не понимаю, чего я еще ожидал от тебя? Завтра я решу, что с тобой делать.

Вернулись Янтарь и Эрта, а с ними зашли несколько гвардейцев во главе с Элледином. Золотоволосый выглядел каким-то обеспокоенным, взъерошенным. Ему пришлось низко склониться над кроватью больного, чтобы расслышать приказ. Вскоре Элледин отстранился и шепнул лекарям:

— Он снова потерял сознание.

Гвардейцы по-деловому начали убирать тела. Кьяра осмотрела пятна крови на дереве и подумала вдруг, что их просто так не отмоешь, так и останутся въевшимся воспоминанием. Ей снова стало очень горько. Дождавшись, пока лекари отвлекутся, она тихонько подошла к кровати паладина.

— Ошибаешься, Эридан, я не хочу твоей смерти, — тихо сказала она, глядя на его лицо.

Внутри у нее творился настоящий хаос эмоций. Несколько минут назад она была не против его гибели. Она забыла про жрецов и их магию, способную поднять из мертвых. Она поддалась сиюминутному порыву, теперь это желание ушло. Что за выражение было в его глазах тогда, когда он задыхался?

Она выскочила из шатра, мимо лекарей, мимо гвардейцев, вставших на стражу. Снег стал совсем густым, ноги увязали по колено в его рыхлой мякоти. Кьяра не знала куда идет, просто куда вели ее ноги. Когда поводок натянулся, хлестнул ее горячей болью, она почти не обратила на него внимания. Сквозь шум ветра она услышала рычание множества зверей. Волки. Ноги сами привели ее туда. Она аккуратно пробралась под навес, нашла среди волков своего Скага, обняла его за шею, уткнулась в его густой мех. Зверь жалобно скулил, не понимая, что происходит, а Кьяра плакала и рассказывала о своей жизни, особенно о предательствах. Она редко кому доверяла и каждый раз корила себя, когда поступалась с этим принципом и подпускала кого-то ближе, чем следует.

— Вот такая я непутевая, — сказала она ему в ухо, как следует прорыдавшись. — А гонка мне очень понравилась. Знаешь, если ты когда-нибудь встретишь мышь исчадие с такими же крыльями как у меня, не трогай ее, это моя сестра.

Еще посидев с волком, она вернулась в шатер далеко за полночь. В комнате Эридана стояла тишина. Тифлингесса скользнула под одеяло и почувствовала, как же все-таки устала морально и физически. Ей было уже не важно, успеет она выспаться или нет. Вполне возможно, что завтра ее казнят, но она просто устала бояться, как и терпеть унижения. С нее хватит. Сегодня она дала себе установку посмотреть в лицо тому существу, что преследовало ее во сне.

Посреди ночного кошмара она обернулась и увидела, что это тень с ее собственным лицом. Тень подошла к ней и прошептала бесстрастным голосом, от которого стало не по себе: «Провалишься и станешь топливом для портала»…