Клеймо Теней

Каратель его величества Хита II Наутиэль За 283 года до появления Вальдера

На этот раз подняться с кровати Наутиэлю, или просто Науту, было не в пример труднее, чем в прошлые. Вытяжка из плодов кровавника оказалась слишком токсичной. Если бы не модификации своего тела, сделавшие его сосуды эластичными, как резина, то сердце точно бы не выдержало. Но это только первые испытания, так что пока не стоит отчаиваться. Наконец поднявшись с кровати, Наут на негнущихся ногах подошел к огромному зеркалу. Видок у него был еще тот. Черные круги под глазами, взъерошенные черные с проседью волосы, морщинистое лицо и усталый взгляд глаз, повидавших много грязи в этом мире. Посмотрев на Наутиэля, можно было сказать, что это мужчина лет сорока пяти — пятидесяти. На самом же деле ему только недавно исполнился тридцать один год. Многочисленные опыты, проведенные над своим телом, хоть и давали весомые преимущества, зато пагубно сказывались на его здоровье.

Наут был уникальным человеком. Он одновременно возглавлял аналитический отдел Ориана, который полностью был его детищем, и ужасных королевских убийц — карателей. Никто из его подопечных в аналитическом отделе не подозревал, что этот неуклюжий и добродушный, слегка повернутый на науке чудак является самым опасным человеком во всем королевстве. Естественно, подобный результат был достигнут тяжелым трудом и непосредственным риском для жизни, но игра стоила свеч. Сейчас, когда он был второй фигурой в королевстве, правой рукой своего короля Хита II, он мог полностью отдаться своей страсти. А именно, это жажда узнать все, до чего только смогут добраться его руки.

Наут был непревзойденным гением во всех областях науки. Будь-то алхимия, физика, машиностоение или что-либо еще. Именно благодаря своей любознательности, он смог так много дать этому королевству. И сейчас, если он завершит свой эксперимент по применению вытяжки кровавника на живых людях, максимально уменьшив токсичность, то орианские центурионы наконец смогут без особых проблем уничтожать ударные части големов Союза.

Как и у любого супер-шпиона, которым Наут и являлся, параллельно с занятиями наукой и истреблением особо опасных магических лазутчиков, у него было множество секретов. И самым важным из них были вовсе не бесконечные модификации своего тела, хотя утаивание только этой информации могло грозить немалыми проблемами. Хит хочет себе армию непобедимых солдат, и Наутиэль мог их ему дать, вот только у него были причины молчать о своих опытах. Если сейчас дать королю возможность раздавить магов, не прибегая к высокотехнологичным разработкам, наука Ориана навсегда останется на нынешнем уровне, без видимой угрозы со стороны врагов.

Самым важным из секретов, который Наут хранил чуть ли не тщательнее своей жизни, был тот, что он практикует занятия магией. Более того, у него начинало неплохо получаться, как для самоучки. Если хоть кто-то об этом узнает, то Наута ждет мучительная смерть от рук своего же народа, которому он так много дал. Но порой предрассудки гораздо сильнее чувства благодарности, и Наут был уверен, узнай хоть кто-то о его причастности к магии, его разорвут на потеху толпе. Вдоволь насмотревшись на свое отражение, он подошел к своему столу, на котором царил полнейший хаос. Всюду валялись какие-то записки, чертежи, фомулы, отдельно взятые ингредиенты, портреты нескольких будущих целей и куча прочего хлама. Как ни странно, Наут в любую секунду мог выудить из этой кипы вещей нужную ему в данный момент, а вот другой может весь день убить, так и не найдя того, чего искал. Эта маленькая уловка была предпринята карателем специально для того, чтобы никто не лез в его дела. Хотя это больше попахивало бравшей верх над рассудком параноей, но никто не решался высказать своего мнения Науту в лицо.

Пристально посмотрев на царивший бардак, гениальный ученый ловким движением, не потревожив остальных вещей, выудил из особо внушительной горы хлама массивный перстень. Сейчас он как раз пытался сотворить свой шедевр, работу всей его жизни. Если у него получится задуманное, он будет первым в истории человеком, кому удалось скрестить технологические разработки с первозданной мощью магии.

Покрутив кольцо и так, и этак, Наутиэль с сожаленим отложил его обратно в горы мусора до лучших времен. Для начала ему нужно будет проследить за работой своего отдела, который вплотную сейчас занимается проектом «Колосс». Этот проект был идеей Наута и представлял собой огромного механического голема, в который превращается весь королевский дворец в случае опасности.

Проект пока был далек от завершения, а все потому, что Науту не удалось найти источник энергии для такой огромной конструкции. Экспериментируя с различными элементами, он пытался найти оптимальное соотношение качества и количества. Наут возлагал большие надежды на еще один свой проект, который нарек сердцем шторма. Пока что это была простая задумка, с которой он еще не успел ни с кем поделиться. Но если у Наута все получится, это будет просто огромный скачок вперед. Больше не потребуется использовать эти неуклюжие громоздкие паровые установки, которые едва-едва дотягивают до трети возможной мощности сердца. Конечно, было много этих «если». Если верны расчеты, если удастся найти нужный элемент как источник энергии, если удастся найти полупроводники, так как обычные трубы паровых механизмов вряд ли подойдут для молний, испускаемых сердцем. Потом переоборудование армии, дворца и столицы. Забот выше крыши. Но обо всем этом стоит подумать позже, сейчас же нужно заняться проблемами, которые уже встали в полный рост.

Надев на себя сиреневый балахон карателя, поверх которого был одет белый халат аналитиков, Наут вышел из своей комнаты во дворце и направился под землю, где сейчас проводились работы по установке огромного кристалла, который в будущем будет мозгом проекта «Колосс». Быстрым шагом, с привычкой, присущей только ворам, шпионам и убийцам, держаться стен, он добрался до главной комнаты аналитиков. В ней трудились человек тридцать в белых халатах, пытаясь установить огромный кристалл на приборную платформу.

— Как успехи? — совершенно бесшумно подкрался Наут к своему заместителю аналитического отдела по имени Освальд.

Освальд даже не взрогнул, уже привыкший к подобным внезапным появлениям своего начальника. Хотя поначалу он всегда пугался, после пытался всегда быть на чеку, чтобы не прозевать приход своего господина. За все время, что он работал с Наутиэлем, ему так ни разу и не удалось это сделать.

— Укладываемся в график. Движущиеся части были установлены в большинстве дворцовых блоков. Осталось только поставить кристалл-поводырь и соединить все части в одну единую энергосеть. Ну, и все это нужно чем-то запитать, разумеется, — отрапортовал Освальд, даже не поворачиваясь.

— Этим я займусь лично в самое скорое время, так что тебе остается завершить все приготовления, — тихо произнес каратель.

— Будет сделано, — коротко ответил ему заместитель и направился отдавать приказы своим подчиненным.

Наут усмехнулся и пошел в королевские покои, дабы предупредить о своем будущем отсутствии. Запасы его кровавника подошли к концу, а добыть этот плод можно было только в болотах Шеола. Поднявшись наверх, он свернул в узенький коридорчик, которым пользуются только слуги. Нажав на одну из небольших фресок, в изобилии разбросанных по стенам, Наут скользнул в образовавшуюся нишу, на месте отъехавшего внутрь куска стены. Секунда, и коридор снова пуст, как будто в нем только что не стояла тень, завернутая в сиреневый балахон. Подобными секретными ходами дворец был изрезан как муравейник, и Наут знал о каждом из них, даже о тех, о которых знать не должен.

Идя по пыльным узким тайным ходам, каратель подумал, что захоти он убить короля, никто даже не поймет как и кто это сделал.

Он усмехнулся подобным мыслям и отправился дальше. Путь Наута, который ему пришлось проделать, прежде чем он добрался до нужного места, напоминал петляющего зайца, пытавшегося сбить со следа охотившуюся за ним лисицу. Множество поворотов, развилок, тайных ходов в тайных ходах, наконец, привели его к огромной мощной раме, в которой мирно покоился холст неизвестного мастера. Подойдя вплотную, каратель дернул за незаметный шнурок, висящий в потайной нише слева от картины. В стене раздался едва различимый скрежет механизмов, и после легкого щелчка картина открылась, как обычная дверь, давая проход в кабинет его величества.

Хит II сидел, закинув ноги на свой огромный стол, и смотрел в потолок, шевеля губами и напевая про себя какую-то песенку.

— Заходи уже, раз пришел, — не переставая пялиться в узорчатую фреску на потолке сказал король.

Хит II был молод. Его отец скончался примерно год назад от сердечного приступа. По крайней мере, все так думали. Хотя в дворцовых стенах ходил слушок, что предыдущему королю помогли отправиться на преждевременную встречу с богами. Естественно, самые говорливые языки были вырваны лично самим Хитом II, а над всем тем, что оставалось, работали слуги плети. Люди, которые прожили при дворе немалое количество времени, сразу же узрели закономерность в разговорах о смерти прошлого короля и их скором исчезновении, так что любые сплетни на эту тему стихли, так и не успев начаться. Естественно, Наутиэль знал всю правду о кончине отца нынешнего короля, вот только ему не было никакого дела, кто сейчас сидит на троне. Главное, чтобы ему, Науту, никто не мешал заниматься своими исследованиями, и он поддержит даже портовую шлюху, взойди та каким-то чудом на трон.

— Ваше величество, — поклонился Наут, прежде чем войти в кабинет.

— Брось. Я тебя все равно не вижу.

Это было чистой правдой. Нынешний король был от рождения слеп. Отсутствие зрения он компенсировал безмерно развитым чутьем и обостренным слухом. Так что со слепым монархом приходилось считаться абсолютно всем. Складывалось впечатление, что он не в состоянии видеть только в привычном понимании этого слова. По самым малейшим оттенкам голоса, Хит был способен определить, с каким выражением лица с ним беседуют. Наут проскользнул в кабинет, и образовавшийся проем между стеной и картиной деда Хита тут же закрылся.

Король, наконец, обратил взгляд своих белесых глаз на стоящего перед ним и вопросительно изогнул бровь, как бы приглашая к беседе. Наут еще раз поклонился, чем вызвал легкую полуулыбку на устах короля, и начал разговор.

— Ваше величество, я бы хотел попросить вас отпустить меня в болота Шеола за новой порцией ингредиентов для моих исследований, — бесцветным тоном начал Наутиэль.

— Как успехи у аналитического отдела? — ответил вопросом на вопрос Хит.

— Осталось лишь несколько деталей. Кристалл, разум проекта «Коллос», практически установлен. Объединение всех двужущихся частей в одну сеть займет еще какое-то время, но я бы не стал об этом переживать.

— А о чем мне тогда стоит переживать, Наут? — слепые глаза короля будто пытались вынуть душу из стоящего перед ним.

— Совершенно ни о чем, — как ни в чем не бывало ответил Наут.

— Эх, если бы все было так гладко, как ты говоришь, — король откинулся на спинку стула, раздосадованный результатом своего знаменитого взгляда.

— Вас что-то тревожит?

— Твои исследования в области открытия… — король немного помолчал, подбирая нужную характеристику, — да вообще в любой области проедают огромную дыру в нашей казне! Мне уже дважды пришлось увеличить налог, чтобы ты мог исполнить то, что обещал!

— Я делаю все возможное, ваше величество. Как вы сами знаете, на меня взвалено многое, и я буквально разрываюсь между карателями, аналитическим отделом и личными исследованиями, направленными на то, о чем вы меня просили.

— Дай угадаю. Прошло слишком мало времени, результаты еще неопределенны, лечение слишком опасно и так далее, и тому подобное… — пренебрежительно бросил король.

— Все верно, ваше величество, — не стал спорить с королем Наут.

— Ты кормишь меня обещаниями о том, что я вскоре могу видеть своими галазами уже целый год! А воз и ныне там, — наконец взорвался Хит II, хотя почти мгновенно взял себя в руки.

— Я прошу вас подождать еще немного. Для начала мне нужно найти источник энергии для «Колосса» и только потом заниматься вашей проблемой. К решению которой я почти пришел, — ни один мускул не дрогнул на лице Наута от такой откровенной лжи. Он единственный мог обманывать короля, каким-то образом выключая его сверхчутье.

— Да-да. Я все-таки король, и интересы государства для меня на первом месте, — иронично ответил Хит.

— Так точно, ваше величество.

— Ладно, можешь отправляться в свои богами забытые болота. Даю тебе месяц времени и эскорт из катафалков.

— Вы же знаете, что я не нуждаюсь в эскорте. Они будут меня только задерживать, — вновь поклонился Наут, благодаря короля за оказанную честь.

— Кто бы сомневался… — тихо произнес Хит.

— Я могу быть свободен, ваше величество?

— Да иди уже, не трави душу, — совсем раздосадованно произнес молодой король.

Наут поклонился, снова подошел к портрету, висящему на стене, дернул за небольшой рычаг, замаскированный под подсвечник, и мгновенно скрылся в открывшемся проходе. Отойдя примерно на пятьдесят шагов от королевского кабинета, Наут полностью заглушил свое присутствие, и снова вернулся к гобелену, в котором была проделана небольшая смотровая щель. Наут сделал ее еще во время правления отца нынешнего короля. Так, на всякий случай.

Жизнь шпиона приучила его, что никогда неизвестно, какая именно информация может спасти тебе жизнь. Вернувшись, он увидел, что король повернул голову как раз в то место, где находился каратель. Наут не занервничал, а так и остался стоять соляной статуей, прилипнув к смотровой щели. Для того, чтобы максимально слиться с окружающим его каменным пространством, он даже перестал дышать. Про короля ходила молва, что слух его настолько остер, что он способен услышать падение перышка в пятидесяти шагах от себя. Наут в это, конечно же, не верил, но перестраховаться лишний раз не мешало. Благо, для модифицированного тела не было проблемой оставаться без кислорода на протяжении часа совершенно без какого-либо дискомфорта.

Посмотрев некоторое время в то место, где стоял Наут, король пробубнил что-то вроде «пора завязывать с теорией заговоров» и нажал на кнопку под своим столом. Практически мгновенно дверь кабинета отворилась и в зал вошла миловидная девушка с холодными глазами прирожденного убийцы. Это была Лия, самая преданная слуга Хита II. Еще ребенком она была приставлена к маленькому принцу для скрашивания его досуга и, разумеется, для наблюдения за будущим монархом. Однако уже в нежном возрасте, лет в восемь, Хит начал проявлять поистине королевские замашки. Извратив сознание девочки до неузнаваемости, он сделал себе самого преданного слугу, который был ради него готов броситься и в огонь и в воду. Девочка тренировалась на карателя, и у нее были все шансы занять должность предводителя этого отряда, если бы король не назначил главным Наута. Как бы ни была хороша эта особа, выше головы ей прыгнуть все равно не удалось, так что после восхождения на трон Хит приказал ей уйти из группы, потеряв всякую надежду поставить во главе карателей своего человека. С тех самых пор Лия сидит в приемной, перед кабинетом своего короля.

Многие подумают, зачем королю ставить своего человека над карателями, если они и так подчиняются его приказам. Вот только каратели в первую очередь подчиняются своему начальнику, а уже только потом королю. Попытка сместить признанного всем отрядом главу может закончиться уничтожением целого дворца, со всей королевской семьей вместе взятой, так что Хиту II приходилось мириться со сложившимся положением дел. Хотя Наутиэль никогда не выказывал враждебности по отношению к новому монарху, тот всегда чувствовал скрытую угрозу с его стороны. Науту это здорово мешало. Королевские соглядатаи следили за каждым его шагом, поэтому практиковать магию не было никакой возможности. Ведь если узнают, что он запятнан этой «пустынной скверной», то от него отвернется даже собственный отряд, и тогда Хит точно не упустит своего шанса убрать неприятного ему человека, и не важно, какую пользу он приносит для всего Ориана.

— Вызывали, ваше величество? — тем временем обратилась к королю вошедшая девушка, развеивая мысли спрятавшегося Наутиэля.

— Да. Скоро это отродье Криксала, укравшее твою заслуженную должность предводителя карателей, отправляется в путешествие. Проследи за ним. Только очень аккуратно. Все же не стоит забывать, что Наутиэль за человек, — при упоминании Наута Лия скривилась так, будто одним махом съела тележку лимонов.

— Слушаюсь, ваше величество, — коротко поклонилась девушка.

— Возьми с собой парочку ребят посмышленнее. Свободна.

Девушка еще раз поклонилась, на этот раз более низко, и направилась к выходу. Когда она уже почти покинула кабинет, король снова к ней обратился.

— Будь осторожна. Кроме тебя у меня никого нет, — бесцветным тоном сказал ей король и вновь уставился в потолок.

Девушка на секунду замерла перед самым порогом, потом, поборов оцепенение, вышла, так и не обернувшись, чтобы посмотреть на своего обожаемого монарха. Наут тоже поспешил. Он услышал достаточно, для того чтобы поторопиться. Для того чтобы найти отряд, девушке понадобится минимум полчаса. Наут же управится со всеми делами во дворце за пятнадцать минут и тайно покинет его, как делал это всегда.

Стремительным шагом добравшись до своей комнаты, каратель достал из-под кровати обычный холщевый рюкзак и стал суматошно забрасывать в него какие-то вещи со стола. Внутрь полетела пара книжек, набор инструментов, парочка накопительных кристаллов, в которые он тайно подливал магическую силу, так, на всякий случай. И последним, что Наутиэль взял с собой, было кольцо, которое он рассматривал пред тем как пойти к королю. Надев кольцо на палец, завязав мешок в узелок, который он повесил на простую палку, стоящую около двери, Наут направился к выходу из дворца и из всего Оруса.

Поддев одну из плит резко удлинившимися ногтями, каратель поднатужился и отодвинул ее в сторону. За толстым квадратом синего мрамора находился очередной тайный лаз, ведущий прямиком в пригород Оруса. Ход начинался тут, в личных покоях Наута, и заканчивался в одной из пригородных таверн, которую Наут приобрел через подставных лиц еще давно.

Этот ход был прорыт на самые непредвиденные случаи. Таких, к счастью, пока не происходило, так что тайный лаз использовался для незаметного ухода и прихода во дворец, что придавало его фигуре еще большую загадочность. Подняв плиту на вытянутой вертикально вверх руке, каратель прыгнул в образовавшуюся дыру. Плита стала на место, как влитая, будто бы никогда и не покидала своего законного места. Приземлился Наут не сразу, так как лететь ему пришлось примерно метров двадцать. Это было еще одной ловушкой для очень любознательных и очень невезучих людей, которые любят лезть куда не следует.

Любой другой человек гарантированно поломает себе ноги, а то и сразу шею, прыгни в тайный ход карателя. Для его подопечных из отряда профессиональных убийц такая высота была не проблемой. Конечно, если бы они ожидали чего-то подобного. Поглощающая любой свет краска, которой были намазаны стены этой почти что шахты, не давала никакой возможности узнать, как глубоко придется лететь, полметра или пятьдесят. Пол же был устлан мягким материалом для заглушения любых шумов.

Приземлившись на полусогнутые ноги, Наут встал в полный рост и осмотрелся. Лишь для других этот кромешный мрак был препятствием, каратель же видел в темноте так же хорошо, как и днем. Перед ним открылась картина, будто он стоит в центре комнаты, из которой расходятся восемь путей в абсолютно разные стороны. Прокашлявшись, он громко и четко произнес одно единственное слово «таверна» и направился в коридор, начинающийся от него по правую руку.

На самом деле, каждый их этих коридоров вел в самые важные части Оруса. Один из них мог привести Наута к подземной реке, где его ждала небольшая лодка, на которой он мог покинуть Орус и оказаться в широких водах реки, несущей его как можно дальше от столицы.

Для собственного спокойствия Наут установил на каждом из путей смертельные ловушки, которые даже он не смог бы преодолеть, не знай о каждой из них. Были они установлены опять-таки на всякий случай. Наут не был из тех людей, которые доверяют свою жизнь халатности, так что он всегда все пытался взять под свой контроль. В дополнение к ловушкам был установлен механизм, реагирующий только на голос Наутиэля и после произношения кодовой фразы отключавший все ловушки на одном из выбранных путей. И все же карателю стоило поторопиться. Ловушки отключались только на десять минут, а до пригорода путь был неблизкий.

Конечно, Наутиэль мог без особых проблем обогнать самых быстрых лошадей из королевской конюшни, но даже ему времени всегда хватало впритык. Не тратя больше ни секунды, каратель со страшной скоростью рванул в темный коридор, ускоряясь с каждым шагом. Уже через минуту темные стены прохода слились для него в слабо различимое пятно, с такой скоростью он бежал.

После десяти минут беспрерывного бега где-то вдалеке замерцал приглушенный свет. Пришлось ускориться еще больше, так как по всем расчетам он мог не успеть, и стены просто-напросто сомкнуться, раздавив его как таракана. Каратель успел на последних секундах, темный коридор выплюнул его как раз в тот момент, когда стены с легких скрежетом сомкнулись за его спиной.

— Надо будет запомнить, что после применения кровавника я не в состоянии буду использовать больше шестидесяти процентов своих физических возможностей, — пробормотал он себе под нос.

Звучала эта фраза несколько комично, особенно если учесть, что после бега с такой огромной скоростью он даже не вспотел. Дыхание было ровным, мышцы не ныли, никакой усталости не ощущалось. Подойдя к шкафу, который был умело запрятан среди ящиков со снедью и стеллажей с вином, каратель достал из него простую крестьянскую одежду и узелок поменьше. Быстро переодевшись, он проверил извлеченный узелок. В нем оказалось небольшое количество снеди, как раз достаточное для путешествия к болотам. Конечно, Наут мог обходиться без еды и воды до трех месяцев, но при затяжных пробежках даже его улучшенный организм тратил слишком много ресурсов, которые приходилось периодически пополнять.

Переодевшись, он приклеил себе небольшую бороду, одел очки и повязал на голову цветастую бандану, тем самым утратив любое сходство с собой прежним. Это было предпринято специально для того, чтоб его не смогли в дальнейшем опознать завсегдатаи таверны. Каждый раз Наут использовал новый образ, так что он совершенно не опасался встретить того, кто его уже мог ранее видеть выходящим из служебных помещений. Трактирщик был его доверенным лицом, которому когда-то давно каратель спас жизнь, так что никаких вопросов никогда не возникало. Ниоткуда он появлялся и в никуда уходил. А если учесть, что при каждом таком появлении трактиршик получал увесистый кошель с золотом, ему было грех жаловаться. Поднявшись по лестнице, каратель поднял люк, закрывающий ему дальнейший проход, и оказался в кладовке. Повсюду были развешены связки чеснока, перца и прочих специй. В стороне от них висела пара дюжин копченых окороков. На полу же стояли мешки с самыми разными зерновыми. Тихо открыв дверь кладовки, Наут выскользнул в коридор, который заканчивался мощной дверью. Эта дверь отделяла хозяйские постройки от общего зала, так что каратель направился именно к ней. Подойдя вплотную, он уверенно толкнул ее, всем своим видом давая понять, что он имеет право там находиться. Поймав на себе несколько заинтересованных взглядов обывателей, которые практически мгновенно утихли, не найдя в парне ничего интересного, Наутиэль направился к выходу из зала. Толкнув входную дверь, он оказался на улице, где и услышал легкий писк, раздававшийся у него прямо в ухе.

Это пищало одно из устройств слежения, которые он в изобилии раскидал по всему дворцу. Было оно не больше человеческого ногтя и имело одну полезную способность, а именно позволяло слышать все, что происходит в радиусе пятнадцати метров от него. Настроив его таким образом, чтобы следящий механизм реагировал каждый раз, когда будет произнесено ключевое слово, то есть любая вариация его имени или любая из его должностей, Наут всегда знал, что и кто о нем говорит. Языком нажав на правый верхний зуб мудрости, он переключился на нужный датчик и стал слушать, что говорят, неспешно направляясь по дороге, прочь из пригорода.

— Вы абсолютно уверены, что это Наутиэль? — раздался у карателя в ухе приятный женский голос, от которого его скривило.

— Никак нет, госпожа. Мы просто заметили подозрительного человека, который выходил из служебного помещения таверны, — раздался в ответ сухой потрескивающий голос, по всей видимости, льющийся из переговорного устройства.

— Ну, он хоть был похож на карателя?! — в голосе девушки, которая не могла быть ни кем иным, как Лией, послышались гневные нотки.

— Никак нет, госпожа. Он отличался от того портрета, что вы нам показывали, — вновь раздался отрицательный ответ.

— Ну что за бездари! Ничего вам поручить нельзя! — раздосадованно произнесла Лия.

— Прикажете оставаться на своих местах? — голос говорившего даже не дрогнул.

— Нет. Проследи за ним. Мне что, всему тебя учить придется? — язвительно заметила девушка.

«Какой испорченный ребенок», — про себя подумал каратель.

— Есть, — был ей короткий ответ, после чего раздалось шуршание прерываемой связи.

Наут услышал достаточно. Выключив свой приемник, он быстро прильнул к стене одного из стоящих рядом домов и принялся караулить человека, отправленного для слежки за ним. Прошло не больше минуты, как мимо него прошел человек с плохо запоминающимися чертами лица и хаотично бегающими глазами. Озираясь по сторонам, шпион пытался найти взглядом свою цель и не находил. Науту не хотелось привлекать лишнего внимания к этому месту, поэтому придется показаться на глаза шпиону, отвести его подальше, а там уже устроить тому несчатный случай.

— Эх, чего не сделаешь ради дела… — тихо пробормотал каратель, после чего с силой дернул себя за левый верхний клык. Зуб выпал, словно никогда не крепился к десне. Наут скривился от пронзившей его боли, но усилием воли взял себя в руки. Кровь течь перестала практически мгновенно, и неприятный металлический привкус пропал. Новый зуб вырастет примерно за полчаса, так что времени у него хватало с головой.

Сделав подобные приготовления, он направился к постепенно удалявшемуся шпиону. Одним стремительным рывком он нагнал шпика, после чего, сделав вид, что спотыкается, налетел на того всем телом. Оба мужчины рухнули в дорожную пыль. Наут услышал отборную ругань, издающуюся откуда-то из-под него. Резко встав, каратель помог подняться шпиону, после чего обратился к нему.

— Просения просим, васа милость, — шепеляво и косноязычно обратился он к сбитому человеку.

— Смотри куда пре… — слова застряли у шпиона в глотке, так как он увидел, кто на него налетел.

Его оцепенение продлилось не больше секунды. Как только ступор прошел, шпион тут же отпрыгнул на порядочное расстояние, и даже стал в боевую стойку, судорожно нащупывая что-то в глубинах своего плаща. Наут изобразил на своем лице крайнюю степень удивления, не понимая, почему этот человек так сильно его испугался.

«Успокойся, парень. Если бы я хотел тебя убить, то у меня уже было с десяток возможностей», — подумал каратель, про себя улыбаясь почти детской наивности этого парня, чувствующего себя хозяином положения.

— Ты кто такой? — оказавшись на безопасном расстоянии, спросил шпион.

— Одри меня кличут, васа милость. И отца моего так звали, — продолжил ломать комедию Наут.

— Куда направляешься? — уже гораздо спокойнее задал второй вопрос шпик.

— Домой к себе, в Сирньен. — Науту приходилось прикладывать все больше и больше усилий, чтобы не рассмеяться.

— Ты имеешь в виду Ширньен?

— Да-да, васа милость, именно о нем я и говорю, — наконец улыбнулся Наут, показывая зияющую дыру в своей улыбке.

— И зачем ты притащился в столицу из такой глуши? — брезгливо спросил шпион.

— Не, васа милость. Я в столицу ни ногой. Я к братцу приеззял. Он тут больсой человек, таверну свою открыл, — в словах Наута заиграла неподдельная гордость, будто у него действительно есть брат, который открыл свою таверну в пригороде.

— И как ты собираешься попасть домой? — подозрительно спросил мужчина.

— Хотел прибиться к каравану, идусему до Хельгена, а оттуда узе песком домой. Благо там рукой подать.

По правде говоря, этот вопрос поставил Наута в тупик. Пришлось выдумывать что-то на ходу, надеясь на то, что шпион удовлетворится таким ответом и наконец отстанет от него.

— Мне как раз надо в Хелген по делам, так что пойдем вместе к караванщикам, — не сводя глаз с Наута, сказал ему шпик.

«Проклятье! Только этого мне и не хватало. Как же хочется пристукнуть этого идиота, чтобы под ногами не мешался», — подумал Наутиэль, хотя и произнес совсем другое.

— Я всегда рад компании, васа милость! — еще более широко улыбнулся Наут.

— Иди вперед, а то я не знаю, где находится стоянка караванов, — достаточно примитивно соврал шпион.

Наут особо яро кивнул, да так, что чуть голова не отлетела, и направился в ту сторону, в которую только что шел шпион.

Не успели они отойти и десяти шагов от места столкновения, как каратель принялся увлеченно рассказывать новоявленному знакомому о своей жизни в Ширньене. Какое у него хозяйство, сколько скота, о красавице жене, о двух замечательных детках, и так далее, и так далее. Каратель надеялся на то, что шпион побоиться возможности общения с таким надоедливым человеком всю неделю пути до Хелгена и отстанет, дойдя до караванщиков. Но не тут-то было. Видимо, страх перед Лией был сильнее надоеданий Наута, хотя тот и старался, как мог. Однако шпион лишь стиснул зубы, периодически поигрывая желваками, и молча терпел этот словесный поток бреда. А если еще добавить крестьянский говор и наигранную шепелявость, то вообще удивительно, как шпион смог находиться вблизи от Наутиэля больше пяти минут.

Рассказывая все эти небылицы, они дошли до караванщиков. Узнав у охранников небольшого палаточного лагеря, где находится глава каравана на Хелген, Наут направился вдоль хаотично разбросанных палаток к нужной. Дойдя до большой палатки, сделанной из красного шелка, каратель обратился к стоящему на страже охраннику с просьбой поговорить с главой каравана.

— Господин не в духе. Проваливайте, — угрюмо пророкотал стражник, сплевывая на землю.

— Седрик, кого там нелегкая принесла, Криксал подери его задницу! — раздался сварливый голос караванщика из глубин палатки.

— Тут это, два мужика каких-то. Хотят с нами до Хелгена ехать. — Науту показалось, что он даже услышал скрип мозгов этого детины, пытавшегося выговорить такую обычную фразу.

Через пару секунд из палатки вышел огромный толстяк в зеленом атласном кафтане, опоясанном красным шелковым поясом. За поясом торчала рукоять кинжала, сделанная из кости песчаного ската, сплошь усыпанная драгоценными камнями. Осмотрев нас с ног до головы оценивающим взглядом, таким, как крестьянин оценивает на рынке скот, он сказал.

— Вам повезло, что я все еще тут. Если бы не охранники, которые вчера напились настолько сильно, что с утра не могли сидеть в седлах, то еще утром ноги бы моей не было в этой дыре. Так что по двадцать золотушек с носа, и милости просим, — произнес торгаш, пытаясь набить себе цену.

Наут мысленно присвистнул. Конечно, двадцать золотушек для него не были проблемой, даже сумма в сто золотушек не казалась ему большой, но для обычного крестьянина из глубинки это просто огромные деньги. На двадцать золотых кругляшей можно было нанять отряд из пяти рыцарей в полном доспехе, которые тебя на руках до самой пустыни магов донесут. Каратель понимал, что переспорить алчного торгаша, пытающегося хоть как-то отыграться за простой, не удастся. Но если он не будет торговаться, это может вызвать подозрения у его спутника.

— Васа милость, посядите. Откуда такая сумма у обычного крестьянина с самой глусы? — начал было Наут, но его перебил шпик.

— Возьмите, здесь пятьдесят. Только пообещайте мне, что посадите нас в разные повозки, — многострадально сказал шпион.

Наут тут же бросился благодарить своего спасителя, чем вызвал тяжелый стон. Видимо, шпион уже проклинал тот момент, когда вообще решил пойти на королевскую службу. Торговец же быстро спрятал увесистый кошель за пазуху и махнул рукой, призывая следовать за ним. Проведя пассажиров вглубь лагеря, торговец махнул на группу крытых повозок, уже запряженных и готовых к отбытию.

— Выдвигаемся через полчаса. Можете найти себе месте в хвостовых повозках, они без груза, — пренебрежительно бросил толстяк и, качаясь из стороны в сторону, направился обратно в свою палатку, где его наверняка ждал мягкий тюфяк.

Наут же отправился в самую последнюю из повозок, для возможности удобного бегства, как только подвернется случай. Его невольный провожатый слегка поколебался, но все же отправился вместе с ним. На козлах повозки сидел седой старичок и с интересом поглядывал на колоритную компанию. Как только те подошли достаточно близко, старик очень вежливо обратился к новоприбывшим.

— Чем я могу вам помочь, господа? — с едва заметным поклоном спросил дед.

— Мы едем с вами до Хелгена. С его милостью торговцем уже все улажено, — решил на себя взять обязанности разговора с людьми шпик.

Старик лишь кивнул и потерял к нам всякий интерес. Наут же залез внутрь повозки и умостился на один из находившихся там соломенных тюфяков. Шпион решил пока не присоединяться до отправки, примерно понимая, что сейчас делает шпик, Наут снова включил передатчик кабинета Лии и стал слушать. Вызов не заставил себя ждать, и соловьиные трели раздались в ушах у карателя. Лия ответила практически мгновенно.

— Какие новости? — заинтересованно спросила она.

— Я узнал, кто это такой. Зовут Одри. Говорит, что прибыл из Ширньена к брату. На то, что врет, не похоже. Сейчас направляется в Хелген с одним из караванов, откуда уже и отправится домой, — коротко отрапортовал соглядатай Наута.

— Проследи за ним до Хелгена. Если не возникнет никаких подозрений, возвращайся обратно в пригород, — немного подумав, приказала Лия.

— Так точно, — после этих слов шпик оборвал связь.

Оставшиеся полчаса перед отправкой Наутиэль провалялся в повозке, размышляя о том, как бы отвязаться от хвоста, не вызывая подозрений. Конечно, можно было просто прикидываться провинциальным дурачком весь путь до Хелгена, но это почти восемь дней. Наут не мог позволить себе такую огромную задержку, так что приходилось придумать какой-то альтернативный план. В голову пока ничего дельного не лезло, но одно он понял наверняка, сегодня не стоит ничего предпринимать, иначе это точно вызовет ненужные подозрения. За этими размышлениями Наут и заснул, разморенный теплым днем. Проспал он примерно часа четыре, так как когда каратель открыл глаза, караван уже во всю двигался по широкому тракту, со всех сторон окруженному бескрайними полями. Солнце постепенно клонилось к закату, и вот уже не далек тот момент, когда на землю опустится ночная тьма. Выбравшись на козлы, Наут сел рядом со старичком. Некоторое время помолчав, каратель все же решил завязать беседу.

— Скоро привал? — безразлично спросил он у возницы.

— К сожалению, нет. Господин приказал двигаться всю ночь из-за задержки в пригороде Оруса, — с неодобрением в голосе ответил ему старик.

— Лосадки устанут ведь, — с деревенским удивлением произнес Наут.

— Устанут, — не обращая никакого внимания на дефекты речи собеседника, сказал старичок.

— Я Одри. Очень приятно с вами познакомиться.

— Взаимно, парень. Ты откуда?

— Я из Сирньена. От братиски домой еду.

Возница лишь молча кивнул. Видимо, он не был настроен сейчас на праздную беседу, но Науту нужна была информация.

— А когда зе тогда привал, если не ночью?

— Ночью следующего дня, — с еще большим неодобрением ответил старик.

— Так это зе целые сутки путесествия без отдыха! — воскликнул Наут, показывая нешуточное удивление.

— Дороги и так не безопасные, а он еще и людей загонять хочет. Вот нападут на нас разбойники, и кто его жирную тушу защищать будет? — в голосе большой любви к своему работодателю Наут не услышал.

— А вы что, везете что-то ценное? — как бы невзначай поинтересовался Наутиэль.

— Всего по мелочи. Самое важное, что Хелген — это последняя точка нашего пути. Так что мы везем все вырученные деньги за товары.

Наут слегка шипяще присвистнул. Если на кону такой большой куш, то почему тогда торговец так рискует? Но это было неважно, самое главное, что он узнал достаточно для того, чтобы придумать подходящий план побега. И ситуация складывается как нельзя кстати. Уставшие после суток езды в седле стражники не смогут заметить даже целую армию големов, а не то что едва различимую тень. Еще немного поболтав с возницей, который так и не сказал своего имени, Наут снова забрался в повозку и принялся считать проплывающие по небу облака. Где-то на трехсотом сон вновь одолел карателя.

В этот раз он проснулся уже глубокой ночью, в тот момент, когда караван сделал маленький привал для того, чтобы поужинать и напоить лошадей. Проглотив безвкусную баланду, предмет гордости местного кашевара, Наут снова развалился на тюфяке, краем глаза наблюдая за сидящим невдалеке шпионом. За долгое время своей службы Наут научился спасть в любое время, и в любых количествах, отдыхая как бы про запас. Иногда он отключался на целые недели, после чего мог три недели бодрствовать, совершенно не нуждаясь во сне и отдыхе. Вот и сейчас он решил, что глупо упускать такую возможность, если что-то сделать он все равно не в состоянии.

Проспав примерно час, каратель снова проснулся. Охранявший его шпик находился в легкой полудреме, готовый проснуться от любого шороха. Специально шумя как можно сильнее, Наут, кряхтя, выбрался из повозки и направился прогуливаться то взад, то вперед медленно тянущегося каравана. Шпик тут же проснулся и стал пристально наблюдать за движениями Наутиэля туда-сюда. Погуляв так примерно минут пятнадцать, каратель снова вернулся в повозку и, только рухнув на тюфяк, тут же захрапел.

Через час Наут вновь проснулся и снова повторил историю с легкой прогулкой. Шпион, разумеется, тоже проснулся, не желая терять из виду свою цель. И так за ночь произошло еще примерно раз семь. К утру злобный на весь мир и не выспавшийся, шпион был мрачнее тучи, провожая угрюмым взглядом довольного жизнью Наута.

Каратель специально устраивал эти праздные ночные шатания для того, чтобы шпион не выспался и чувствовал себя уставшим. Чувства его слегка притупятся, на долгожданном ночном привале спать он будет чуточку крепче, а ведь именно это и нужно карателю, чтобы исполнить свой план побега. Утром же, когда солнце уже полностью взошло на небосвод, Наут принялся надоедать шпику рассказами о своей несуществующей жизни. И так продолжалось до самого вечера, лишь с небольшими перерывами для того, чтобы затолкнуть в себя очередную порцию местной стряпни.

К вечеру шпион был готов разорвать Наута на тысячи кусочков, лишь бы тот, наконец, заткнулся. Радости его не было предела, когда передали, что караван останавливается на ночлег. Затащив повозки на обочину и поставив их небольшим полукругом, обозники принялись подготавливаться к долгожданному отдыху. Большинство даже не дождалось уже булькающей снеди, а просто увалилось спать, расстелив прямо на земле свои плащи. Некоторым, правда, пришлось остаться в карауле, чем бедолаги были крайне недовольны. Они готовы были рискнуть своей безопасностью и попасть в лапы разбойников, лишь бы им наконец дали поспать хотя бы чуть-чуть. Их должны были сменить через четыре часа те, кто уже отдохнул, так что приходилось потерпеть еще. Наут же сделал вид, что мгновенно отключился, как только караван остановился. Шпион сначала не поверил своему счастью. Некоторое время понаблюдав за мирно посапывающим Наутом, тот и сам отправился на боковую. Как бы тот ни старался спать более чутко, задумка карателя сработала как часы. Примерно через полтора часа после привала шпик храпел наравне со всеми, практически не реагируя на то, что происходит вокруг.

На лагерь опустилась полная тишина, периодически прерываемая то одинокой цикадой, то очередной порцией мощного храпа охраны обоза.

Решив, что это время идеально подходит для осуществления своего плана, Наут совершенно безшумно, с кошачьей грацией выскользнул из повозки. Ни одна рассохшаяся доска не скрипнула под его ногами, ни одна веточка не хрустнула, ни один листик не зашелестел. Наут медленно и аккуратно прокрадывался к стоящей особняком повозке, в которой и находилась выручка каравана за все время их поездки. Каратель узнал об этом во время своих ночных прогулок из разговора двух охранников, которые были специально приставлены к ней.

Аккуратно обходя любой источник света, Наутиэль наконец добрался до нужной ему повозки. Вот только там его ожидало очередное препятствие. Двое охранников стояли прямо перед входом, не оставляя совершенно никакой возможности попасть внутрь незамеченным.

— Вот и пришло время проверить мое новое изобретение, — едва слышным шепотом произнес каратель, после чего нажал на камень, находящийся в том самом кольце, захваченном еще со столицы.

Камень слегка отъехал внутрь, после чего встал на свое место. Как только это произошло, все тело Наута покрылось сеткой из слабо мерцающих линий, и вскоре каратель просто растворился в воздухе. Любой, кто сейчас посмотрит на то место, где стоит каратель, не заметит совершенно ничего. Подойдя к стражникам почти вплотную, Наут стал наблюдать за реакцией охранявших повозку людей. К счастью, реакции не последовало совершенно никакой. Охранники как стояли, смотря перед собой, так и стоят, не обращая никакого внимания на невидимого карателя.

На секунду Наутиэля кольнула гордость за свое изобретение и себя самого. Глава аналитического отдела провел немало бессонных ночей над этой штукой, пытаясь сделать возможным движение во время невидимости, без разрыва стабильности в преломлении лучей. Первый в своем роде преломитель работал отлично, так что можно будет потом скормить эту идею Хиту, чтобы тот отстал на некоторое время.

Сейчас же Наут лично пожинал плоды своего изобретения, совершенно беспрепятственно забравшись в повозку. Внутри находилась целая куча ценных вещей: не самые дешевые гобелены известных мастеров, вазы из тончайшего фарфора, обернутые в плотную ткань, редкие сорта вин и прочее добро. Венцом же все этой маленькой коллекции оказался огромный кованый сундук со сложным кодовым замком. Наут разочарованно цокнул языком, понимая, что придется попотеть, чтобы открыть это чудо инженерной мысли.

Усиленный зельями слух сработал лучше любого прослушивающего аппарата, так что через пятнадцать минут возни крышка сундука приветливо распахнулась, являя Наутиэлю груду золота. Каратель не стал обременять себя лишним весом и не взял ни одной монетки из сундука. Мнительность и жадность торговца сделают все лучше любых воров. Как только тот увидит открытый сундук со своим богатством, так тут же скажет, что стащили как минимум половину его золота.

Выскользнув так же тихо, как и попав в повозку, Наут направился прочь от лагеря, удаляясь все дальше и дальше в поля. Как только караванный лагерь остался у карателя за спиной, тот тут же отключил невидимость. Перстень раскалился до порядочной температуры и немилосердно жег палец. Если бы Наут не умел отключать болевые ощущения усилием воли, то тогда точно бы закричал.

— Нужно будет что-то придумать с выделением тепла. Можно направить образовавшуюся энергию на что-нибудь полезное, — сделал себе мысленную зарубку на будущее Наут.

Отойдя на достаточное расстояние от стоянки караванщиков, каратель стремительно набрал скорость выпущенной из арбалета стрелы. Отсутствие ровной дороги совершенно не мешало бегущему человеку. Бежал Наут легко и непринужденно, периодически совершая длинные прыжки, перелетая иногда возникающие канавы и особо высокие кочки. В таком темпе каратель пробежал до самого утра. Как только первые лучи солнца окрасили оранжевым светом землю, Наут замедлил свой бег до обычного шага, а вскоре и вовсе остановился. Ноги слегка гудели, дыхание стало чуть более прерывистым, и даже рубашка прилипла к вспотевшему телу.

— Если мое тело так и будет продолжать выкидывать подобные фортели, то пора завязывать с кровавником, — обратился сам к себе Наут, развязывая узелок со снедью.

Быстренько перекусив и дав небольшой отдых ногам, каратель снова разогнался до бешеной скорости. От быстрого бега поле превратилось в разноцветный ковер из цветов, лежащий у бегущего человека под ногами. Так он бежал до самого вечера, периодически переходя на быстрый шаг, после чего вновь начинал свой марафон. Когда на землю вновь опустились сумерки, Наут остановился на ночлег, понимая, что не стоит загонять себя до полусмерти. Если сильно прижмет, он мог так путешествовать еще сутки, но после такого забега ноги точно откажут. Даже усиленные стальными нитями волокна мышц были не в состоянии справиться с подобными нагрузками. Остановившись на ночлег, каратель, наконец, избавился от атрибутов своей маскировки. Оторвал опостылевшую бороду, снял натирающие переносицу очки и вырастил недостающий зуб. Ему пришлось прикладывать много усилий, чтобы заставлять свой организм игнорировать этот изъян и не убирать его прямо во время путешествия в обозе. Теперь же ему ничто не мешало, и он мог привести себя к привычному виду. Лишь одежда осталась такой, как прежде. К сожалению, Наут не догадался захватить с собой привычный наряд, так что приходилось терпеть.

На самом деле карателю было совершенно все равно, что носить. Вот только его обычный наряд карателя, или же халат аналитика, были сделаны лично им. Так что безо всех приспособлений, собирающих полную информацию о сердцебиении, уровне белков, жиров и углеводов, интоксикации различными добавками, как природными, так и не очень, каратель чувствовал себя слегка неуютно. Наскоро перекусив очередной порцией еды из узелка, Наут погрузился в очень чуткий сон. В таком состоянии каратель мог даже услышать скрип суставов крадущегося к нему человека на расстоянии в пятьдесят шагов, так что каратель не боялся, что к нему кто-то подойдет незамеченным. Проснулся он с первыми лучами солнца и тут же снова направился в путешествие на предельных скоростях. По его подсчетам, к вечеру следующего дня он уже окажется в болотах Шеола, где можно заниматься чем только душе угодно.

Так прошло время до самых болот. Еда закончилась как раз на самом последнем привале перед его целью путешествия. Резкая граница между полем и огромными деревьями с широкой листвой давала понять, что сейчас ты вступишь в болота Шеола, единственное место на всем Комаде, которое не подчиняется ни одной из двух сверхдержав. У болот невозможно было отвоевать ни кусочка территории. Деревья, срубленные орианскими лесорубами, за ночь вырастали вновь, подпитываемые ужасной магией, благодаря которой была уничтожена армия Хита I, деда нынешнего монарха.

Живые существа под воздействием неизвестных заклинаний превратились в кровожадных тварей, так что жить в болотах обычным людям было практически невозможно. Правда, ходили слухи о том, что в болота Шеола стягиваются беглые каторжане со всего Ориана, надеясь спастить там от карающей длани закона.

Отбросив посторонние мысли, Наут вошел под сень высоких деревьев. В ту же секунду в нос ему ударил отвратительный запах болотных испарений и гнилой листвы. Оставалось только удивляться, как этот одуряющий аромат не распространяется на мили вокруг, далеко от начала самих болот. С каждым следующим шагом продвигаться вперед становилось все труднее и труднее. Примерно через пять минут пути по этим джунглям начали появляться первые признаки болота. Под ногами захлюпало, вязкая болотная жижа постоянно пыталась отобрать у карателя сапоги. Наут же как будто и не замечал всех этих неудобств, а просто пер вперед как орианский бастион, не обращая внимания на незначительные препятствия. Конечно, скорость этого безумца, решившего добровольно залезть в одно из самых опасных мест на всем материке, порядочно снизилась, но каратель все равно умудрялся показывать впечатляющие результаты.

Выйдя на кусочек пространства, свободного от растительности, Наутиэль огляделся и направился дальше. Он уверенно шел к одному ему известной цели, не останавливаясь ни на секунду. Карта местности, составленная лично им и намертво отпечатанная в его голове, вела его лучше любых проводников. Через пятнадцать минут ходьбы на максимальной скорости, которую только позволяли развить болотные пейзажи, Наут очутился на кроваво-красной поляне. Шириной она была примерно двадцать на двадцать метров, сплошь усеянная алыми плодами кровавника.

С последнего посещения этого места карателем мало что изменилось, разве что остатки его маленького лагеря окончательно скрылись под красным ковром. Пройдя ровно в центр поляны, Наут расчистил небольшую площадку от растительного мусора. Как раз в том месте оказался пласт твердой, как камень, земли. Каратель не зря рассчитывал на то, что это место ему еще может пригодиться, так что подготовил удобную платформу для своих будущих изысканий, вдали от посторонних глаз.

Вытряхнув свой мешок, в котором лежали все нужные ингредиенты для предстоящей работы, на землю, Наут снял свое кольцо-преломитель и положил его в центр обожженной земли. Сделав кольцо цетром будущего рисунка, каратель подобрал валяющийся рядом мел, благоразумно захваченный из столицы, и принялся чертить различные знаки. Сначала кольцо опоясало два круга разного размера, между которыми была нанесена руническая вязь, подсмотренная из книги, украденой у одной из его жертв. После этого орианский ученый провел шесть идеально ровных лучей из той точки, в которой находилось кольцо. Теперь его механизм невидимости был центром каждого из получившихся шести треугольников, на которые был разделен внутренний круг. За внешним кругом последовал еще один, уже больший, сплошь состоящий все из той же рунической вязи. Отойдя на пару шагов и посмотрев на первые штрихи в создании нужного рисунка, Наут удовлетворительно кивнул сам себе и продолжил подготовку к волшбе.

За кругом из букв был очень большой круг, который являлся одним из внешних кругов. Как писалось в трофейной книге, этот и все последующие круги должны были стабилизировать конструкцию, равномерно распределяя потоки энергии между основными точками рисунка. Позже за этим кругом появился большой треугольник, вершинами которого являлись точки соприкосновения лучей, нарисованных чуть ли не самыми первыми, с кругом, нарисованным в последнюю очередь. Подобный порядок был почему-то важен. Почему именно, в книге не упоминалось. Решив пока не экспериментировать с тем, в чем не очень хорошо разбирался, Наут просто думал собезьянничать и воспользоваться уже готовым ритуалом. Для чертежа этого треугольника каратель выбрал мелок другого цвета, придавая особую значимость этой геометрической фигуре. На каждом из оснований этого треугольника были вычерчены очередные маленькие круги, в которых появились большие символы, отдаленно напоминавшие буквы исконного орианского алфавита.

Наутиэль аккуратно поднялся, пытаясь не повредить целостность так кропотливо выводимого рисунка, и бросил оценивающий взгляд на проделанную работу. Больше половины предложенной пентаграммы было закончено, и пока каратель не допустил ни единой ошибки. Учтя порядок нанесения символов, их размеры и цвета, Наут надеялся получить неплохой результат после первой попытки. Немного полюбовавшись своим творением, начинающий маг-самоучка снова принялся чертить рисунок на неестественно твердой земле.

Точки соприкосновения изначальных лучей с самым большим кругом были соединены между собой в шестиугольник. Каждый конец получившейся звезды должен был венчать свой уникальный символ. При нанесении их против часовой стрелки карателя пронзила шальная мысль, что он занимается какой-то ерундой. Эта мысль быстро была погребена под лавиной исследовательского интереса, которая сопровождала каждое великое открытие молодого ученого.

Наут плюнул на все предрассудки и продолжил работать над рисунком. К основному чертежу он добавил очередную заковыристую вязь из незнакомых символов в каждом из углов шестиугольника, расположил их полукругом и приступил к завершающей части рисунка. Затем каратель добавил еще один круг из символов поверх самого большого, после чего еще два обычных круга, находящихся практически вплотную друг к другу, и, наконец, вздохнул с облегчением.

Это была достаточно кропотливая работа, но он сделал ее отлично, следуя каждому слову из потрепанной книжки. Встав с земли, Наут размял затекшую шею и принялся нараспев читать заклинание, находящееся под самим рисунком.

Как только прозвучали первые слова, рисунок будто начал приобретать объем. Каждая из его частей закрутилась в свою сторону, постепенно ускоряясь все сильнее и сильнее. Чем дольше каратель читал заклинание, тем больше каждая линия наливалась своим неповторимым светом, и вскоре на месте рисунка появилась огромная светящаяся воронка, вращающаяся со страшной скоростью. Где-то на середине ритуала Наут услышал треск ломающихся деревьев, а вскоре и тяжелый храп выбравшегося на поляну сущеста.

— Ну что за невезение? — в сердцах выкрикнул он, прерывая ритуал.

Перед ним стоял решивший заглянуть на огонек куранч. Так он называл огромных четырехруких тварей с зеленой шерстью, которая покрывает практически каждый кусочек их гигантского тела. Эти существа заинтересовали Наутиэля еще в самую первую с ними встречу. Болота Шеола просто кишели ими, и не было абсолютно никакой возможности остаться там хотя бы на сутки, не встретившись с ними.

Проведя кое-какие исследования над этими странными существами, Наут с удивлением обнаружил, что они на самом деле люди, мутировавшие вследствии ужасной магии, до сих пор наполняющей болота. Скорее всего, это потомки тех, кто попал под ужасающий удар Шеола и не умер от разбушевавшейся стихии. Хотя вполне могло быть и так, что в этих болотах осталось несколько очагов с сильнейшим магическим полем, которое превращает каждого вот в такое мерзкое существо. А если представить, что слухи о том, что в этом неприятном месте живут беглые каторжане, то эта теория имела право на жизнь. Однако сейчас Наут не собирался церемониться с этой тварью, которая, возможно, помешала сделать ему открытие века и стать первым в своем роде человеком, умудрившимся объединить магию и науку.

Видимо, твари, все это время стоявшей на месте, наконец, надоело играть в гляделки, и она, издав утробный вопль, ринулась вперед. Точнее, она попыталась издать утробный вопль, и ринуться вперед. Прежде чем из ее глотки вырвались первые звуки, каратель с огромной силой, на которую не был способен обычный человек, метнул свой шест, захваченный еще из таверны. Огромная палка, которая вполне могла оказаться бывшим маленьким деревцом, дребезжа, как арбалетный болт, отправилась в полет. Не прошло и секунды, как деревянный снаряд впился твари в лицо, пробивая его насквозь. Оставив после себя внушительных размеров дыру в голове монстра, которому не посчастливилось наткнуться на карателя, шест впился в толстый ствол дерева, войдя примерно на треть своей изначальной длины.

— Будешь знать, как ученым на пороге великих открытий мешать! — показал язык трупу куранча Наут.

— И товаркам заодно своим расскажи, — добавил он вдогонку к первой реплике и снова приступил к ритуалу.

Начав с самого начала, Наутиэль снова заставил пентаграмму превратиться в светящийся хоровод энергий. И вот когда его слова уже звучали громче колокола, а свет из рисунка достигал самого неба, его снова прервали наглым образом.

— Я так и знала, что ты всего лишь язва на прекрасном теле Орианского королевства! — выпалил приятный женский голосок где-то за спиной карателя.

— Сегодня определенно невезучий день, — устало пробормотал Наут. — Эти болота Шеола прямо проходной двор какой-то.

Наконец обернувшись к говорившей, каратель увидел личного секретаря Хита II Лию.

— Ли-и-и-я. Сколько лет, сколько зим, — улыбнувшись, радостно произнес Наут, делая несколько шагов навстречу девушке.

К его глубокой радости, та сделала несколько осторожных шагов назад, сохраняя дистанцию. Каратель остановился и склонил голову набок, ожидая, что ему скажет эта неудавшаяся глава карателей.

— Заткнись, союзный выкормыш! — гордо вздернула голову девушка.

— Ну что за устаревшее клише? Я всегда считал тебя здравомыслящим человеком, а не безумным фанатиком, слепо верящим во все, что скажет его идол, — задел Наут за живое девушку, упомянув ее обожаемого Хита.

— Во дворце уже знают обо всем, что я тут только что видела, — с мерзкой ухмылкой сказала девушка, пытаясь отплатить Науту той же монетой.

Внешне не было заметно, что парень хоть на каплю расстроился из-за услышанного, однако внутри него бушевало пламя ярости. Решение не убивать эту девушку, которое он принял как только ее увидел, тут же было забыто.

— Все, что мне остается сделать, так это скрутить тебя и подождать прихода моего отряда карателей, — торжествующе проворковала Лия.

— Скажи мне, чем так опасны каратели? — ни с того, ни с сего вдруг спросил Наут.

— Способностью уничтожить целое подразделение врага, используя новейшие разработки в области вооружения, — слегка опешив, ответила девушка.

— Умница. А какая слава ходит про меня? — все так же спокойно задавал глупые вопросы Наут.

— Дурная, — решила съязвить Лия.

— Не сомневаюсь. Хорошо, какие обо мне ходят слухи среди моего бывшего отряда? — Наут усмехнулся, произнося это слово.

— Глава отряда карателей Наутиэль Феритал ни разу не замечен за использованием оружия в экстремальных ситуациях, — пробубнила заученный текст девушка, постепенно понимая, к чему ведет уже бывший каратель.

— Мо-ло-дец, — про слогам растянул Наут, после чего развернулся и неспешным шагом направился в другой конец поляны.

— Эй, не вздумай сбежать! — взвизгнула девушка, но ближе подходить не решилась.

— У меня к тебе та же просьба, — ангельским голосом произнес Наут, после чего одним стремительным рывком вырвал свой посох из дерева, развалив последнее на мелкие щепки.

Глаза Лии широко распахнулись от удивления. Она ни разу не видела, чтобы человек без помощи различных механизмов мог сделать нечто подобное. Именно в ту секунду до нее дошло, что связалась она с самым сильным человеком во всем королевстве, а может, и на всем материке.

— Ты понимаешь, что если я захочу, то смогу убить короля уже через три дня после этого разговора? — Наут медленно приближался к девушке, непринужденно размахивая из стороны в сторону шестом.

— Или же могу выдать абсолютно всю секретную информацию Союзу, — продолжал размышлять вслух ученый.

— Я бы хотел тебя попросить, что бы ты передала Хиту, чтоб он оставил меня в покое, и я никогда не выйду из этих болот. Жаль, что ты так и не увидишь цивилизованного мира, навсегда оставшись тут, — проворковал каратель и ударил пяткой своего шеста в землю с такой силой, что тот вошел в твердую почву на половину своей длины.

Это стало сигналом к атаке для девушки. Лия закрутилась волчком, и в Наута полетел целый рой метательных ножей. Каратель, не напрягаясь, отбивал их голыми руками, на лету изменяя траекторию полета. Последний полетевший в него снаряд он поймал перед самым своим носом и отправил в обратный полет. Девушка хоть и успела среагировать, вот только скорости для того чтобы увернуться полностью, не хватило. И вместо сердца сняряд угодил только в предплечье. С болезненным стоном Лия вытащила ранивший ее нож и навесом бросила его обратно Науту. Нож пролетел по широкой дуге и впился в землю точнехонько перед его ногами.

Каратель отлично видел траекторию полета, так что даже не шелохнулся, наблюдая только за девушкой. Когда брошенный нож оказался на земле, она нажала на левую мочку уха, где находилась сережка в виде черепахи. Как только это было сделано, рукоятки брошенных ножей замерцали багровым светом, после чего мгновенно взорвались.

Вокруг Наутиэля были десятки этих ножей, так что каратель попал в самый эпицентр взрыва. Победная улыбка сползла с лица девушки после того как стали рассеиваться клубы серого дыма. Взрывная волна была очень сильной, и каково было удивление девушки, когда та заметила карателя, не сдвинувшегося ни на шаг. Чуть позже ее удивление сменилось суеверным ужасом. Практически вся одежда на Науте была превращена в кровавые лохмотья. Кожа слезла с половины тела, обнажая мышцы. Левая рука была вывернута под неестественным углом и повисла плетью, но каратель даже не изменился в лице.

Прокашлявшись, Наутиэль вправил руку одним лишь напряжением мышц! Изуродованное тело стремительно регенерировало, затягивая рану за раной. Буквально через пару мгновений перед Лией стоял абсолютно невредимый каратель, и лишь разорванная, окровавленная одежда и следы рытвин и копоти на земле говорили о недавнем взрыве.

— Впечатляет. Но, надеюсь, у тебя есть в запасе что-то еще, иначе каратели под твоим руководством стали бы посмешищем, — усмехнулся пораженной девушке Наут.

Лия коротко выругалась сквозь плотно стиснутые зубы и стремительным движением достала пузырек с янтарной жидкостью из маленькой сумочки, висящей на поясе. Раздавив его в руке, девушка кинула осколки себе под ноги, и поляну стремительно заволокло клубами густого, непроглядного дыма желтоватого оттенка.

— Серьезно? Завеса из усыпляющего газа? Ты и вправду думаешь, что на мне могут сработать подобные фокусы? — спокойно произнес Наут, пытаясь определить нынешнее местоположение девушки. Густой дым полностью блокировал обзор, так что каратель не мог видеть ничего дальше своего носа. С любым другим человеком эта тактика могла бы сработать, вот только все органы чувств Наута были доведены до совершенства, и работали за пределами человеческого понимания.

К гордости Лии, кралась она просто мастерски, так что каратель смог услышать ее только совсем рядом с собой. Где-то между лопаток заныло чувство опасности, предрекающее скорый удар в слепую зону Наута. Дождавшись нужного момента, выверенного до сотой доли секунды, Наутиэль согнулся пополам, упираясь руками в землю. Кинжал с листовидным лезвием прошелестел в нескольких милиметрах от его обнаженной спины.

Поспеши или опоздай Наут хоть на один удар сердца, то весь его план полетел бы в бездну, и девушка успела бы понять, что задумал бывший глава карателей. Оперевшись на руки и погрузив пальцы на всю длину в землю, Наут нанес стремительный удар ногой в то место, где по идее находилось лицо девушки. Лия не зря ела свой хлеб. Снова ей удалось избежать смерти в последнее мгновение, однако сила и скорость удара были так велики, что мгновенно уплотненный воздух оставил глубоку царапину от подбородка до самого носа. Девушка тихо вскрикнула, после чего отступила, снова растворившись в дыму.

Раньше Лия была главой диверсионного отряда, и специализация ее была взрывы и пожары. Так что Науту подобная тактика ведения боя показалась несколько странной. Да, как и все каратели, она великолепно владела своим телом и могла без особых проблем победить пять десятков здоровых мужиков. Но гораздо проще для нее было бы кинуть в них бомбу, а потом идти чай попивать.

«Что-то тут не так…», — додумать мысль до конца Наут не успел.

Налетевший порыв ветра частично разогнал клубы густого дыма, открывая фигуру девушки, стоящую как раз на границе завесы. Щелкнув зубами, как королевская гончая, Лия высекла искру, которая породила цепную реакцию, поджигая все облако. Через секунду Наут оказался в центре бушующего пламени, способного сжечь все, до чего только сможет добраться.

Время совершило упругий скачок и замедлилось до скорости парализованной черепахи. Каратель выхватил свой посох из земли, среагировав еще в тот момент, когда первые искры только начинали зажигать облако дыма и закрутили его со скоростью маленького флюгера, попавшего в самое сердце урагана. Мгновенно поднявшийся ветер направил большую часть горючего газа обратно в девушку, но от всего Науту избавиться не удалось. Огонь горел не больше секунды, но за это время он успел выжечь внушительный кусок болотного леса и оставить несколько ужасных ожогов большой тяжести по всему телу Наутиэля.

Волосы обгорели, во рту першило. Карателю показалось, что его на секунду окунули в жерло вулкана, таким сильным была мощь появившегося пламени. Открыв глаза, Наут увидел порядком закопченную Лию, на лице которой была смесь удивления и ужаса. В ее голове не могло уложиться, как обычным куском дерева можно отразить такую сильную атаку.

— Вот это уже интереснее. Но пока все еще не достаточно. Даю тебе последний шанс меня убить, после чего я прекращу с тобой играть, — казалось бы механическим голосом пророкотал все еще дымящийся мужчина.

— Ты хочешь сказать, что все это время сдерживался? Не стоит себя переоценивать, — Лия решила потянуть время, для того чтобы слегка перевести дух.

— Меня трудно переоценить, — широко улыбнувшись, ответил Наут. — Вспомни, за все это время я так и не сдвинулся с этого места.

Девушка должна была согласиться. Пока что бывший глава карателей только защищался, периодически контратакуя, но так и не переходил в масштабное наступление.

— Почему ты предал Ориан? — спросила девушка, осторожно доставая пузырек с фиолетовой жидкостью из пояса и выливая его содержимое себе на руку.

— Опять ты за свое. Магия — такая же наука, и я как истинный ученый не признаю этого идиотского моратория на ее изучение, — раздраженно бросил Наут, наблюдая, как кровотечение девушки остановилось, а рана на руке стремительно затянулась.

— На этой основе была построена наша великая страна! — патриотически выкрикнула девушка, на секунду потеряв над собой контроль.

— И к чему это привело? Нас гоняет жалкая кучка отщепенцев, засевших в песках. Ориан до сих пор существует лишь потому, что летающие города не могут покинуть пределы пустыни. Как только маги найдут способ это сделать, наши города сгорят в магическом пламени, как свечки. И вся мощь нашей армии окажется бесполезной, — равнодушно ответил ей Наут, говоря то, к чему пришел уже давным-давно.

— Но это еще не значит, что мы должны прибегать к их варварским методам, — упрямо твердила девушка, не желая прислушиваться к голосу разума.

— Именно это и значит. Я на пороге величайшего открытия всей своей жизни, которое сможет положить конец войне. Плюнув на предрассудки, и объединив мощь магии и науки, можно достичь поразительных результатов!

— Похоже, у меня не получится воззвать к твоему чувству долга перед твоей родиной, — печально произнесла Лия.

— Как и у меня не получится воззвать к твоему голосу разума, — не менее печально ответил ей Наут.

Лия еще раз посмотрела на него, пытаясь найти хоть один след раскаяния, но на лице Наутэля увидела лишь уверенность в правоте своих слов. Тяжело вздохнув, она сняла маленькую заколку в виде восходящего солнца, все это время мирно покоившуюся в ее волосах. Как только украшение покинуло ее голову, тут же образовался семиметровый столб пламени, заменяющий ей прическу.

— Венец огня[39]. Довольно редко можно встретить умельца, способного управляться с этой штукой, — присвистнул Наут, наблюдая за языками пламени, охватывающими голову девушки.

— Я в совершенстве овладела всеми тактиками ведения боя при помощи этого изобретения в двенадцать лет! — горделиво кинула Лия.

— А я создал его в десять, — пренебрежительно ответил ей каратель, не впечатленный результатами девушки.

Зарычав от злости, девушка мотнула головой, и длинный огненный хлыст стремительно рухнул на то место, где только что стоял Наут. Каратель оказался в нескольких метрах от места удара одним непринужденным шагом. Но все же стоило отдать девушке должное, удар был действительно проведен мастерски, и Наутиэлю, наконец, пришлось покинуть то место, с которого он не сдвигался за все время битвы.

Венец огня был предметом гордости Наута. В столь юном возрасте ему удалось создать микроскопический механизм, обладающей такой разрушительной мощью. Каждый волосок по всей его длине был опоясан невидимой глазом сетью, раскаляющейся до высокой температуры. От нагрева эта сеть расширялась, что и создавало эффект бушующего пламени. В реальности же подобной прической поджечь практически ничего не получится. Расплавить — сколько угодно, но заставить гореть, например, камень точно бы не вышло.

Однако у этого, несомненно сильного оружия была парочка недостатков. Соединив один раз венец с волосами, уже никогда нельзя было его снять. Ну а самым большим недостатком изобретения Наутиэля был легкий вес раскаляющихся нитей. В итоге волосы вели себя так, как им того и положено. То есть любой порыв ветра мог обернуть преимущество носителя венца против него самого.

Отлично зная все эти недостатки собственного изобретения, бывший каратель в очередной раз подхватил свой шест и махнул им в сторону девушки, как будто пытался отбить летящий в него мяч. Образовавшаяся волна воздуха ударила точно в основание огненного столба, приводя в хаос всю конструкцию. Девушка попытался изменить траекторию полета своего оружия к Науту изящным пируэтом, но получилось у нее это лишь отчасти. Отдельные волоски все же дотронулись ей до лица, оставляя после себя тоненькие полоски ожогов.

Счет был явно не в пользу Лии. Наутиэль, казалось бы, даже не устал, участвуя в смертельной схватке с личным секретарем короля, когда Лия была покрыта множеством хоть и не смертельных, но очень неприятных ран. Решив перейти к самым активным мерам, девушка горизонтально изогнула спину и закрутила всем корпусом вокруг своей оси, создавая непроницаемое пламенное кольцо, центром которого она и являлась.

Взмахнув так пару раз перед самым носом неудавшегося мага, Лия принялась постепенно продвигаться в его сторону. Тактика девушки была стара, как мир, и уже не раз доказала свою эффективность. Если враг не обладает никаким оружием дальнего действия, то можно смело переходить в атаку, постепенно оттесняя его все дальше и дальше, до того момента, пока тот не сломится и не побежит. Именно этого девушка и хотела, чтобы каратель отвлекся от нее хотя бы на секунду, и тогда она точно не упустит своего шанса.

Наут же поступил совсем неожиданным образом. Вместо того чтобы аккуратно пятиться от бешено вращающегося огненного диска, он, наоборот, пошел девушке навстречу. Когда до неминуемого столкновения оставалось несколько сантиметров, каратель с места взвился в воздух, преодолевая сразу полтора метра по направлению к девушке. Лия быстро сменила траекторию вращения и попыталась настичь Наута в воздухе, но он уже находился на земле, пропуская над своей головой объятия огненной смерти. Резкая смена траектории полета вращающегося оружия, и вот каратель должен лишиться ног, но изящное акробатическо па приближает Наута еще на метр ближе к девушке. С каждой минутой Наут приближался к Лие все ближе и ближе, и чем меньше ему оставалось до девушки, тем сложнее становилось уворачиваться от огненных локонов, которые решительно вознамерились поближе с ним познакомиться.

На протяжении следующих десяти минут каратель скакал, как кузнечик на раскаленной сковородке, преодолевая шаг за шагом расстояние до вознамерившейся расправиться с ним девушки.

И вот когда до Лии осталось не больше двух метров, а дальнейшие увороты уже невозможны, каратель принял решение, которого девушка от него совсем не ожидала. Жертвуя своей левой рукой, Наут на доли секунды останавливает смертельную огненную мельницу. Ровно столько времени нужно огню, чтобы справиться с алмазной костью карателя. И столько же времени нужно Наутиэлю, чтобы сделать один стремительный рывок и с разворота размозжить девушке череп одним мощным ударом шеста. Каратель явно перестарался, нанося такой сильный удар. Голова попросу взорвалась фонтаном кровавых брызг, а тело по инерции отлетело далеко в лес, скрученное мощным ударом.

— Способная девушка. Даже жалко убивать стало, — тихо пробормотал Наут, смотря на свою обоженную выше запястья культю.

Наут сел на то место, где девушка распрощалась со своей жизнью, чтобы перевести дух. На удивление, схватка двух настолько сильных людей не привела к большим разрушениям. Пентаграмма, начерченная ранее Наутом, каким-то чудом осталась цела, да и лес практически не пострадал.

«Эта рана точно не затянется», — подумал Наутиэль, с сожалением смотря на свою руку, которой пришлось пожертвовать ради победы.

«Без столичного оборудования новую кость не приделать. Да и алмаз такого размера в этой глуши взять негде. Придется до конца своих дней оставаться калекой, который, кстати, может наступить довольно скоро».

Если по душу Наута отправился его бывший отряд, то придется приложить массу усилий, чтоб они пожалели о том моменте, когда решили выступить после своего бывшего начальника.

Еще немного посидев, приводя взбесившиеся чувства в порядок, Наут поднялся и направился к рисунку. Подняв книжку с земли, он снова принялся зачитывать непонятный текст. На последних слогах заклинания выло и сверкало, как во время шторма, но как только голос карателя стих, и ритуал был окончен, пентаграмма успокоилась и стала вести себя как самый обычный рисунок. Подобрав кольцо, Наут подставил его под солнечные лучи, чтобы посмотреть, что изменилось. Камень из обычной драгоценности превратился в кусочек ночного неба, отображая свет далеких звезд.

— Ради тебя я многого лишился. Не подведи, — пробормотал каратель, после чего запихнул кольцо в чудом уцелевший карман брюк.

Собрав свои скудные пожитки, Наутиэль направился вглубь болот, преследуя только одну цель, — оказаться как можно дальше от границы с Орианом. Скоро его начнут искать, и к этому моменту лучше быть как можно глубже в зловонных топях. Так он шел два дня, не прерываясь на сон и отдых. К концу вторых суток его уже порядком шатало, а сознание уже пару раз пыталось помахать ручкой на прощание. Поняв, что если он сейчас не сделает привал, то попросту отключится, и станет легкой добычей для болотных тварей. Наут разбил лагерь. Отобедав плодами неизвестного ему дерева, которые были жутко ядовитыми, но содержали в себе целый спектр нужных организму веществ, он решил потратить несколько часов на короткий сон. Отключился Наут еще до того, как голова его достигла ковра из гнилой листвы.

Все это время ему снились какие-то формулы, чертежи изобретений и различные магические рисунки. Этот странный сон прервал легкий шорох совсем рядом с ним. Сбрасывая оковы беспамятства, каратель резко подорвался, подхватил ногой лежащий рядом посох, встал в боевую стойку и лишь тогда открыл глаза. Перед ним стояла пятерка мужиков, перепуганных прытью человека, который еще секунду назад казался мертвым. Все они были грязными и в жалких лохмотьях оранжевого цвета.

— Э-э-э… Здрасти… — наконец выдавил из себя детина метра два ростом.

— Вы кто такие? — грозно спросил Наут, медленно водя посохом из стороны в сторону.

— Дак, мы это… За едой отправились, — детина кивнул головой на несколько самодельных корзин, забитых фруктами, которые совсем недавно ел каратель.

— Можете смело их выбрасывать. Они отравлены, — окончательно успокоился Наут, понимая, что перед ним обычные каторжане.

По их оранжевым лохмотьям, которые раньше, несомненно, были робами, служившими одеждой всем каторжникам, можно было понять, что по болотам они ходят уже не первый день.

— А ты откедова знаешь… милсдарь, — на всякий случай добавил детина, с опаской поглядывая на шест карателя.

— Пробовал, — не вдаваясь в подробности, ответил Наут преступнику.

— Ты вродь не выглядишь больным, — заметил самый говорливый из компании, переведя взгляд с шеста на культю.

— Если ты не хочешь умереть вместе со своими товарищами в страшных мучениях, то лучше послушайся моего совета.

Каторжане немного отошли от карателя и стали что-то оживленно обсуждать. Наконец, прийдя к одному решению после бурной жестикуляции и разговора на повышенных тонах, от группы снова отделился говоривший ранее здоровяк и обратился к Науту.

— А что ж делать то, милсдарь? Нас там сотня ртов голодных ждут.

— Сотня? Сложно будет прокормить такую ораву народу одними лишь фруктами.

— Так охотиться нечем. И не на кого, — наконец вступил в разговор щупленький мужичек среднего возраста.

— Ведите меня к остальным, — сказал Наут таким тоном, каким обычно отдавал приказы своим подчиненным.

Аура силы и уверенности волнами расходилась от карателя, так что никому даже в голову не пришло перечить, хотя все окружающие люди были сплошь закоренелыми преступниками. Обратно к остальным каторжанам пополнившийся отряд двинулся едва заметной тропинкой, петляющей между маленькими озерцами черной, как смоль, болотной воды. Минут через десять Наута вывели на маленькую поляну, на которой лежали, сидели или просто стояли люди в таких же оранжевых лохмотьях.

Невольных фуражиров встретили ободрительными криками, но как только увидели, что их корзины пусты, толпа недовольно зароптала.

— Эй, Тесак, где еда? И что за хлыща ты за собой привел?! — злобно рыкнул настоящий гигант, по сравнению с которым вышеупомянутый Тесак казался просто карапузом.

— Он сказал, что все отравлено, — пятясь и пытаясь спрятаться за спину Наута, пролепетал каторжанин.

— Какого хрена я из-за тебя без жрачки остаюсь? — приблизил свое лицо к лицу Наутиэля здоровяк. Стоило сказать, что для этого тому пришлось согнуться чуть ли не пополам.

— Как и сказал Тесак, фрукты были отравлены. Даже такой здоровяк, как ты, не смог бы справиться с ударной дозой токсинов, — споконо ответил ему Наут, не двигаясь с места.

— Уж больно ты умный. Взялся неизвестно откуда и теперь пытаешься тут права качать. Я и за меньшее людей убивал, — обнажил гнилые зубы в кровожадной ухмылке гигант.

Наут ничего на это не ответил, а просто развернулся и пошел к ближайшему дереву. Подойдя к растению, он вонзил в толстый ствол все пять пальцев, после чего без надрыва вырвал ствол из земли. Подержав его немного над головой, Наут легко отбросил его в чащу с такой силой, что этот импровизированный снаряд создал длинную просеку из рухнувших деревьев.

— Еще вопросы будут? — подойдя к великану, все так же спокойно спросил Наут.

На поляне тут же утихли абсолютно все разговоры. Никому не хотелось нарушать опустившуюся тишину и тем самым обратить на себя внимание этого жутковатого калеки, кажущегося таким хрупким.

— Меня зовут Наутиэль. Можно просто Наут. Мне абсолютно все равно, кем вы были в прошлой жизни. Как и вам должно быть все равно, кем являлся я. Сейчас мы все находимся в одной лодке, и каждому из нас придется выложиться наполную, чтобы выжить в этом забытом богами месте. Вы больше не отбросы общества, от которых отвернулся цивилизованный мир. Теперь вы — угарты. Свободные люди на ничейной земле. Покажите же, из какого теста вы сделаны, и станьте первыми людьми, которые покорили болота Шеола! — в каждое следующее слово Наут вкладывал все больше и больше силы, заставляя этих разбитых, измотанных и уставших людей объединиться для достижения единой цели.

Каратель всегда мог найти подходящие слова в самый нужный момент. Эти люди уважают только силу — он им ее показал. Этим людям нужна хоть какая-то цель, чтобы двигаться дальше — он им ее дал. Очередной план молодого карателя начал стремительно реализовываться в жизнь. Вот только теперь целями Наутиэля были не исследования. Он создаст свое собственное государство в этих самых болотах. И когда настанет время его встречи с прошлым, он встретит его во всеоружии.

Как только последние слова карателя стихли, поля взорвалась оглушительным ревом. Люди не знали, почему они кричат, но этот незнакомый парень смог разжечь в них огонек надежды, и теперь они пойдут за ним даже Криксалу в пасть.

Первые шаги в становлении нового народа угартов прошли не совсем гладко. Как только боевой запал от речи карателя начал спадать, перед каторжанами предстала суровая правда. У них не было ни воды, ни еды, а сами они находились в болоте, в котором смертельные опасности поджидают на каждом шагу. Примерно неделю новоиспеченным угартам пришлось бродить по болотам в поиске места, где они могли бы осесть. За это время Наут рассказал всем, какие плоды безопасны, а какие нет, как охотиться в этих болотах, как добывать пресную воду и многое другое, нужное для выживания в этих местах. Вскоре каждый мог на себе ощутить тот вклад, который внес бывший глава карательного отряда Ориана.

Само собой, не обошлось и без жертв. Несколько человек не смогли перенести болотной лихорадки, не смотря на все попытки Наута спасти этих людей. Некоторые были достаточно глупыми, чтобы попробовать ядовитые плоды, несмотря на все предостережения. А некоторые пали в периодических стычках с болотными тварями. И вот, когда на седьмой день пути угарты обнаружили огромное пространство с твердой почвой, от ста двадцати шести изначальных каторжан осталось только сто восемь. Еще больше потерь Наут не мог себе позволить, так как в будущем становлении населения понадобится каждый человек. Настрого запретив любые стычки, для острастки наказав несколько особо выделявшихся драчунов, каратель приказал подготавливаться к обустройству.

Для начала стоило создать дома, которые в состоянии послужить хоть какой-то защитой от опасностей болот. За неимением инструментов, карателю пришлось лично добывать материал для домов. Вырвать огромный ствол из земли было не самой трудной задачей, а вот построить из имеющихся деревьев хоть что-то пригодное, было куда сложнее.

Работа продвигалась чертовски медленно, ровно до того момента, пока Наутиэль в своих исследованиях прилегающей местности не наткнулся на кладбище орианской техники. Сделать нужные инструменты из прочной обшивки боевых механизмов было для карателя плевым делом, и вот вскоре угарты обзавелись парой дюжин топоров и пил.

Работа пошла быстрее. Теперь каторжане могли справиться и без помощи Наута, а тот мог пустить все свои ресурсы на другие задачи. Все из того же кладбища машин Наут выстроил высокий частокол вокруг начинавшей потихоньку появляться деревни. К сожалению, угарты не могли помочь ему в этом деле, так как для транспортировки тяжелой военной техники требовалась нечеловеческая сила, которая была только у карателя. Сконцентрировав внимание всех людей на добыче пищи и пригодной для питья воды, Наут за неделю выстроил высокий частокол вокруг огромного пространства, отведенного под застройку.

К тому моменту, когда последний кусочек в мозаике железной стены встал на место, было построено уже несколько больших домов, в которых и ютились бывшие каторжане. Приказав работать людям в том же духе, каратель решил позаботиться о личном жилище. Для этой цели идеально подходило исполинское дерево, настоящий король болота, стоящий как раз в центре разроставшегося поселения. Всего лишь за сутки Науту удалось выбить полое пространство в стволе, создавая дом внутри дерева. Люди, которые не были задействованы в работе, завороженно наблюдали за его руками, вырывавшими куски дерева из плотного ствола. В эту ночь угарты в очередной раз убедились в страшной силе своего предводителя.

Примерно через полгода непрерывных работ выросшее поселение ничем не отличалось от множества деревень где-то в орианской глубинке. Теперь, когда люди могли работать без постоянного участия Наута, он мог снова заняться своими исследованиями. Так как орианские технологии ему были недоступны, он с головой ушел в изучении магии и алхимии, пытаясь на этот раз создать гибрид этих двух наук. Но как он ни старался, оставалась какая-то ускользающая от него деталь, мешающая сделать прорыв в этой области.

Так прошло еще несколько лет, и случилось так, что Наут обзавелся семьей. Отряд каторжан примерно наполовину состоял из женщин, и теперь, когда быт был налажен, многие начали создавать семьи.

Вскоре у бывшего карателя родился сын, которого он назвал Шамом. По счастливой случайности, рождение Шама совпало с завершающей частью его работы над совмещением магии и алхии. Методом проб и ошибок ему удалось открыть существование пространства чистой энергии, в корне отличающегося от привычного ему мира. При помощи специальных алхимических составов и ритуальной магии можно было проскользнуть в это пространство и там попытаться вытащить одного из местных обитателей в наш мир.

В теории, все население другого пространства сплошь состояло из паразитов, которые питались чистой энергией, накапливая ее в себе. И если получится призвать хотя бы одно из этих существ в реальный мир, то это может дать его владельцу большую мощь, только за это придется чем-то расплачиваться.

Однако вскоре прошлое Наута постучалось в его новый дом. Одним ненастным утром к огромному дереву прибежал запыхавшийся человек, в цветастых перьях, которые служили отличительным знаком стражи угартов.

— Господин Наутиэль! Господин! — кричал парень, стоя перед входом в дерево.

— Уже спускаюсь. Прекрати горланить, — слегка раздраженно крикнул Наут, недовольный тем, что его оторвали от исследований.

— Господин! У ворот стоят какие-то люди. Вас спрашивают, — сам не веря своим словам, пробормотал стражник.

— Как одеты? — резко спросил бывший каратель, внутренне холодея.

— В фиолетовые балахоны.

— Сколько их?

— Семеро.

— Проклятье! — выругался Наут, понимая, кто именно сейчас стоит перед воротами созданной им деревни.

— Что прикажете делать, господин?

— Беги так быстро, как только сможешь, и скажи каждому, чтобы не высовывались. Этим парням разобрать наш дом по бревнышку не составит никакого труда.

— Но…

— Это приказ! — беспрекословным тоном рявкнул Наут, и стражник побежал выполнять данное ему поручение.

Наутиэль тяжело вздохнул и направился в ту сторону, из которой прибежал угарт. Добравшись до ворот, которые сейчас были закрыты, бывший каратель окинул горестным взглядом все эти неказистые домики, которые строились под его началом, а потом приказал открывать ворота. Тяжелая металлическая створка со скрежетом отъехала вверх, открывая взору Наута отряд из семи человек в знакомых бесформенных балахонах.

Выйдя за ворота, глава угартов остановился в нескольких шагах от его бывшего отряда.

— Приветствую вас, господин Наутиэль, — обратился человек, стоящий впереди всех.

— Давно не виделись, Лиррок, — мгновенно узнал говорившего Наут, хотя лицо его и было скрыто капюшоном.

— Мы прибыли сюда для того, чтобы сопроводить вас в столицу для придания суду за государственную измену, — решил не ходить вокруг да около каратель.

— Я уже и сам понял, зачем вы сюда пришли. Но прежде чем я пойду с вами, могу я вас попросить об одном часе отсрочки по старой дружбе? — Наутиэль пытливо уставился на своего бывшего заместителя.

— Не вижу причин вам отказывать. Но вынужден предупредить, если ровно через час вы не выйдете через эти ворота, то мы разнесем все поселение и убьем каждого, кто тут живет, — совершенно безразлично произнес Лиррок.

Наут ожег говорившего таким яростным взглядом, что тот даже отшатнулся на шаг, а руки его скользнули под полы своей накидки.

— Если хоть один волос упадет с головы любого из этих людей, я разорву каждого из вас вот этой самой рукой, после чего вернусь в Ориан и вырежу весь дворец. Тебе понятно, Лиррок?!

Парень лишь только кивнул. Ему еще ни разу не приходилось видеть своего бывшего начальника настолько злым. И не стоило сомневаться в его возможности выполнить свою угрозу. Хоть сейчас на стороне карателя и было многократное преимущество, но против Наутиэля оно не сильно поможет. Бывший глава карателей еще некоторое время смотрел на пришедших за ним убийц, заставляя тех бледнеть.

Хотя лиц и не было видно, каждый понимал, что сейчас испытывают другие. Слишком много раз им приходилось видеть Наута в деле, и никто не хотел испытать на своей шкуре всю его мощь. Убедившись, что никто не сдвинется места, Наутиэль развернулся и быстрым шагом направился обратно в деревню.

— Ворота не закрывать, — бросил он короткий приказ, проходя мимо сторожки.

Не дожидаясь ответа, глава угартов пошел дальше по направлению к своему дому. Наут сейчас не замечал ничего, что происходит вокруг. В голове его роился клубок из противоречивых мыслей. Он очень не хотел покидать созданную им самим общину, покидать свою недавно обретенную семью, которая открыла ему целый спектр новых чувств, недоступных ранее, в бытность королевского убийцы. Но оставаясь тут, он подвергал нешуточной опасности дорогих ему людей. Если Наут сейчас вернется и убьет пришедших за ним людей, то, зная Хита II, он не поленится привести сюда целую армию, лишь бы достать занозу в его королевском седалище по имени Наут.

Дойдя до своего дома, он первым делом направился в свою мастерскую, которая находилась на первом этаже его дома-дерева. Взяв кипу листов, исписанных аккуратным почерком, и свое магическое кольцо, Наутиэль отправился на второй этаж, где сейчас должна была находиться его жена с сыном. Влетев по натыканным в стену сваям, он быстро преодолел коридор, отделяющий его от комнаты своей возлюбленной. Зайдя в комнату, он увидел милую молодую девушку, качающую на руках мальчика и напевающую приятным голосом колыбельную.

— Гани, послушай меня и ничего не говори. Я покидаю вас с Шамом. Я делаю это ради всего поселения и непосредственно вас. Нет слов, способных описать ту щемящую боль, которую я сейчас испытываю. Но подвергать вас опасности у меня нет никакого права. Я всегда буду помнить то время, которое мне посчастливилось провести с тобой. И напоследок я хочу попросить тебя кое о чем. Как только мой сын подрастет, отдай ему вот эти записи и это кольцо. Я завещаю моему величайшему творению за всю жизнь, своему сыну, завершить начатое мною дело, — полным печали голосом произнес Наут.

Гани за время жизни с Наутом научилась понимать, когда не следует спорить со своим мужем. Сейчас был как раз один из таких случаев, поэтому девушка лишь грустно кивнула. Поцеловав на прощание свою жену, и последний раз взяв сына на руки, Наут положил стопку листов со своими исследованиями и магическое кольцо на небольшой столик, после чего вихрем слетел вниз, направляясь обратно к карателям. Расстояние от дома до ворот Наутиэль преодолел меньше чем за минуту, и вот он снова стоит перед своим бывшим отрядом.

— Мы можем отправляться. Но прежде чем мы выдвинемся, я вынужден попросить вас дать слово карателя, что вы не расскажете королю в своем рапорте где и при каких обстоятельствах меня нашли, — обратился к ожидающей его группе людей Наут.

— Но мы… — попытался было возразить Лиррок, но был нагло прерван своим бывшим руководителем.

— Если вы не дадите мне клятву карателя, что никто не узнает о том, что вы тут увидели, то вы умрете уже через минуту. А я вернусь обратно к королю и скажу, что вы решили совершить надо мной самосуд, — серьезным тоном произнес Наутиэль.

Аура мощи сейчас развивалась вокруг него как плащ, начисто подавляя любую волю к сопротивлению. Над поляной нависло тяжелое молчание, готовое в любой момент взорваться вихрем смертельной схватки, из которой отряду карателей не суждено было выйти победителями. Первым сдался Лиррок, а за ним последовали и все остальные.

— Я Лиррок Адвентур, клянусь своей честью карателя, что никто не узнает о том, где и при каких обстоятельствах я встретил своего бывшего руководителя Наутиэля Феритала, — отчеканил Лиррок, не оставляя себе ни малейшей лазейки нарушить данную им клятву.

Чуть позже каждый из пришедших произнес точно такую же клятву, и только после этого Наут расслабился и отправился обратно в Ориан, навстречу неминуемой и наверняка очень мучительной смерти. Позже было недельное путешествие в Орус, во время которого Наут не предпринял никакой попытки сбежать или хоть как-то испортить жизнь своим провожатым. Более того, за все семь дней он не проронил ни единого слова, полностью погрузившись в свои мысли. Сейчас, наверное, впервые в жизни он думал не о своих исследованиях, а о тех людях, которых пришлось оставить там, в этих опаснейших болотах. Но за угартов он был более-менее спокоен. Наутиэль научил их всему, что только знал сам о выживании в таких местах, так что все с доверившимися ему людьми будет хорошо.

На седьмой день, когда вся процессия уже приближалась к Орусу, на Наута одели прочную смерительную рубашку, лишая возможности нормально двигаться. При желании он мог разорвать ее без особых усилий, вот только ничего подобного он делать не собирался. Наут принесет себя в жертву ради благополучия своего сына и его будущих детей.

Вскоре отряд, наконец, попал в город, и каратели с пленником запетляли по таким знакомым улочкам столицы. Добравшись до дворца, его бросили в самую паршивую темницу, которая только могла находиться в этих стенах. Каменный мешок с узкими стенами и низким потолком стал ему домом на целый месяц. Единственным визитером, периодически навещавшим Наута, был тюремщик, который приносил ему очередную порцию отвратительных на вид и на вкус помоев.

За все время своего заключения бывший каратель так ни разу и не притронулся к еде, заставляя тюремщика удивляться, как узнику удается выживать, не употребляя ни пищи, ни воды. И вот, когда начался второй месяц его заключения, за Наутиэлем пришли пятеро угрюмых детин, и заковали того в цепи. Проведя узника по полутемным коридорам, они вывели его во внутренний двор королевского дворца. Там, в живописном саду на маленькой резной скамейке сидел Хит и медленно водил пальцами по страницам слепой книги.

— Оставьте нас, — обратился король к сопровождавшим узника людям. Те молча поклонились, и ушли, быстро затерявшись в непроглядной растительности.

— Рад снова тебя видеть, Наут, — усмехнувшись, король поприветствовал своего бывшего слугу.

— Не могу сказать того же самого, ваше величество, — бесцветным тоном ответил ему Наут.

— Кто бы сомневался. У меня есть к тебе одно предложение.

— Я весь внимание, ваше величество.

— Если ты расскажешь мне реальные обстоятельства твоей поимки, а не ту байку, что мне наплели каратели, то смерть твоя будет быстрой и безболезненной.

— Все было именно так, как сказал мой бывший отряд.

— И ты думаешь, я поверю в то, что ты сдался без боя, на милость победителей, отлично понимая, что тебя ждет, когда ты попадешь в мои руки? — изогнул бровь Хит.

— Расклад был все равно не в мою пользу.

— Может, и так. Но по крайне мере ты бы умер в славной схватке, а не под свист ликующей толпы, испытывая жуткие мучения.

— Мне абсолютно все равно, как отойти в иной мир. Зачем же тогда проливать кровь моих бывших подчиненных, которые просто исполняют приказ бездушного садиста?

Ноздри короля гневно раздулись. Лицо покраснело, и вены выступили у него на шее.

— Значит, никакой сделки. Ну что ж, скоро ты ощутишь на своей шкуре, каково это, идти против Хита II! — яростно выкрикнул король и позвонил в лежащий рядом с ним колокольчик.

Мгновенно появившиеся тюремщики, которые привели Наута к королю, встали перед своим владыкой, ожидая приказов.

— В пыточную его. Я лично займусь этим отродьем, — выплюнул король.

Схватив Наута под локти, его потащили по садовым тропинкам туда, откуда обычно не выходили. Снова пропетляв по полутемным коридорам дворцовых подземелий, тюремщики приволокли Наута в комнату, доверху набитую приспособлениями для принесения себе подобным неистовой боли. Различные дыбы, клещи, крюки, висящие с потолка, были самой безобидной утварью. Наутиэля посадили на стул, спинкой и сидением которому служили сотни острейших иголок. Прочно приковав его цепями к трону искупления, как его называли слуги плети, провожатые начали разводить огонь в стоящей рядом жаровне.

Наутиэль отлично понимал, что сейчас с ним произойдет, но бывший подданный Ориана решил не дарить своим мучителям удовольствия услышать его крик. Дело осложнялось тем, что так просто он не умрет, даже если за ним не будут следить многочисленные врачи с приказом не дать предателю ускользнуть в объятия старухи с косой. Иголки постепенно впивались в тело Наута, причиняя некоторый дискомфорт. Болью бы он это не назвал. Операция по усилению мышц за счет стальных волокон была куда болезненнее.

Вскоре в пыточную пришел сам король и, подойдя к одному из столов с пыточными инструментами, взял с него ржавый железный прут.

— Знаешь, Наут, прежде чем тебя привселюдно казнят, мы успеем познакомиться поближе, — с гадкой улыбкой прошептал Хит, наклонившись к уху пленника, — Сейчас ты узнаешь, каково это, быть мной.

Наутиэлю пришлось приложить немало усилий, чтобы не разорвать эти смехотворные цепи и не скрутить этому садисту шею. Но было слишком рано, и то, что король так надеется на сдерживающие Наута оковы, это даже к лучшему. Тем временем, король подошел к уже раскаленной жаровне и положил взятый прут в красные угли.

— А знаешь, я даже немного расстроен, что все сложилось именно так, — с напускной грустью вдруг сказал Хит.

— Я не уверен, что вы говорите правду, — все так же безразлично, как и до этого, ответил Наут.

— Ты приносил много пользы королевству. И это нельзя отрицать. Но все-таки ты прав, я солгал. Одни только боги знают, как давно я мечтал о подобном дне.

— Неужели вы так сильно меня боитесь? Если бы мне захотелось, то в один прекрасный день вас бы нашли мертвым в своей королевской постели.

— Я? Боюсь тебя? Не смеши мою корону. Ты всего лишь бельмо на моем глазу. Вот ты сидишь предо мной совершенно беспомощный, а я, как видишь, жив и здоров.

— Довольно символические слова, учитывая ваш недуг, — усмехнулся Наут, чем вызвал у короля дикую злобу.

— Хватит любезностей. Добро пожаловать в мой мир! — прошипел король и взялся за прут, который уже успел раскалиться докрасна.

Хит стал медленно приближаться к своему бывшему подчиненному, пытаясь заострить его внимание на покачивающемся из стороны в сторону железном пруте. Наут же отреагировал на это с холодным равнодушием, показывая, что никакие запугивания не сработают, и король не услышит ни единого слова мольбы.

Поняв, что его затея с устрашением провалилась, король грязно выругался, одним стремительным шагом приблизился к карателю и с силой вонзил тому раскаленное железо прямо в левый глаз. Обжигающий сноп боли взорвался у Наута в глазнице. Подавив первый порыв закричать, каратель только улыбнулся, чем еще больше раззадорил короля. Через мгновение та же участь постигла и правый глаз Наутиэля и, пережив очередной приступ всепожирающей боли, он погрузился в кромешный мрак.

— Познакомься с темнотой. Она теперь твой вечный спутник, — прошипел король, после чего лязг метала по камню дал карателю понять, что прут был отброшен куда-то в сторону.

Дальше у Наута не было возможности видеть, что именно с ним делает Хит. Но вспышки боли в разных местах его тела давали примерное представление. Сначала ему хотели переломать пальцы на оставшейся руке, но, видимо, клещи не смогли справиться с алмазной костью, так что палачи снова взялись за огонь. Ему загоняли раскаленные иголки под ногти, вставляли сухие камышники по всему телу, после чего поджигали их, вставляли пропитанные серой гвозди, и таких пыток было еще целое множество.

В завершение ему засунули один из углей жаровни прямо в рот, начисто сжигая все, что там находилось. Наут сдержал свое обещание и не проронил ни единого крика, перенося все эти многочисленные пытки. Более того, за все это время он даже ни разу не поморщился, заставляя Хита просто сходить с ума.

— Завтра тебя растворят в кислоте. Советую тебе хоть немного отдохнуть, — уставшим голосом произнес король после нескольких часов непрекращающихся пыток.

Ответить Наут ничего не мог, так как полость рта все еще не успела регенерировать. Карателю приходилось приложить много усилий для того, чтоб вынести всю принесенную ему боль и заставить свое тело не реагировать на повреждения. Но до завтрашнего дня все раны уже должны были исчезнуть, разве что новым глазам потребуется чуть больше времени, чем у него есть. А жаль, ведь он так и не сможет увидеть то, что задумал совершить.

— Бросьте его обратно в темницу, — сказал кому-то Хит, после чего раздались быстро удаляющиеся шаги, а потом скрип открывающейся двери пыточной.

Наута спешно отвязали от стула с иголками, подхватили под руки и куда-то потащили. Через некоторое время его грубо бросили на каменный холодный пол старой камеры и оставили в одиночестве. Наконец, когда рядом никого не было, Наутиэль мог издать жалобный стон. Переносить все эти издевательства оказалось гораздо труднее, чем он думал. Развалившись на холодных камнях, он впитывал эту прохладу каждой клеточкой своего воспаленного тела.

Примерно через час боль начала отступать. Через пять часов раны на его теле полностью исчезли, и только два темных провала на месте глаз оставались напоминанием о пережитых пытках. А через десять часов с того момента, когда его снова кинули в эту камеру, вдалеке раздались тяжелые шаги.

«Пора. Настало время отдать свой последний подарок для всего орианского народа», — про себя подумал Наут и не смог сдержать улыбку.

Дверь его камеры резко распахнулась, и его вновь заковали в цепи, лишая возможности свободно двигаться. Когда с этой процедурой было покончено, его подняли с пола и толкнули в спину, приказывая идти вперед. Не видя дороги, Наут передвигался очень медленно, чем заставлял злиться провожатых. И вот, когда с путешествием по коридорам подземелья было покончено, Наутиэль почувствовал свежий воздух улицы. Еще через некоторое время он услышал шум толпы, явно пришедшей посмотреть на его казнь.

Преодолев ступеньки, ведущие на эшафот, он оказался прямо перед огромной толпой народу, выкрикивающей всякую похабщину в его адрес. Полетели редкие гнилые овощи, но как только на помост поднялся король, обстрел тут же прекратился, и шум практически полностью стих.

— Не знаю, как тебе удалось выглядеть так, как будто ты был на каникулах в деревне, а не в пыточной, но теперь тебе это точно не поможет, — зло произнес король, останавливаясь рядом с приговоренным.

— Не переживайте, секрет лечения таких ужасных ран уйдет со мной в могилу. И знаете, если бы у меня было больше времени, то вы бы смогли насладиться ужасом, плещущимся в моих глазах, — широко улыбнулся Наут, показывая, насколько сильна его воля.

— Недолго тебе осталось зубоскалить. То, что было вчера, это всего лишь разминка перед сегодняшним представлением.

— Удивите меня.

— Цепляйте, — сказал куда-то в сторону король, после чего отошел на несколько шагов.

Подошедший сзади человек зацепил массивный крюк за цепь, которой были скованы руки карателя. Как только крюк надежно зацепился, Наут почувствовал, как отрывается от земли, взмывая в воздух. Подъем практически сразу прекратился, и теперь, как каратель мог судить, он висел примерно метрах в четырех над землей.

— Граждане Оруса! — тем временем заговорил король. — Вам всем известно, зачем мы здесь сегодня собрались. Нет слов, способных передать ту боль, которую я испытываю от предательства своего верного слуги. Но он показал мне, что не на секунду не стоит забывать о магической скверне, угрожающей нам из песков, — хорошо поставленным голосом обратился Хит II к народу.

— У-у-у! — завыла толпа, заведенная словами короля.

— Перед вами огромный стеклянный куб с кислотой, в котором и будет уничтожен предатель! Многие скажут, что это слишком жестоко, но вот что я им отвечу. Жестокие времена требуют жестоких решений! В такие моменты мы должны объединиться и показать, что случится со всеми, решившими унижать Ориан! Унижать вашу страну! А значит, унижать и вас самих, ее законных граждан! — закричал Хит II, вводя собравшийся народ в состояние праведного гнева.

Толпа заулюлюкала и засвистела, давая понять, что больше не потерпит присутствия прихвостня магов.

— Так скажите же мне, правильно ли я поступаю, давая такой отпор захватчикам?!

— Да-а-а! — площадь потонула в реве сотен глоток негодующих людей.

— Тогда самое время начинать! Смотрите, как исчезает этот предатель. И так случится с каждым, кто захочет посягнуть на гордость орианского народа!

Толпа стихла, и Наут почувствовал, что он начал медленно опускаться. В нос ударил резкий запах химикатов, с которыми ему не раз приходилось работать.

— Постойте! — крикнул Наут, обращаясь к толпе. — Разве у меня нет права на последнее желание? Неужели вы решите наплевать на свои традиции?!

— Решать вам! Заслуживает ли человек, променявший те самые традиции, о которых он так говорит, на горстку безжизненного песка пустынь?!

— Не-е-е-т! — заревела в ответ толпа.

— Для меня закон — воля жителей моей страны! Ведь вашими устами говорит сам Ориан! — вновь закричал Хит II, обращаясь к толпе.

— Прости, Наут, но сегодня не твой день, — уже тише обратился король к карателю.

— Ты заплатишь за это. Причем гораздо быстрее, чем тебе кажется, — тихо обратился Наут к королю, но тот проигнорировал его слова.

Спуск снова возобновился, и огромный чан с кислотой начал медленно приближаться. Резкая боль в ногах, и жуткое шипение растворяющейся плоти дали понять, что Наутиэль, наконец, достиг ядовитого зелья. Боль была не в пример сильнее, чем та, которую он испытал вчера. Направив все силы своего организма на регенерацию, каратель продолжал погружаться все глубже и глубже в кислоту. И вот над его головой сомкнулась смертельная жидкость.

Прождав мучительные несколько секунд, которые потребовались кислоте для того, чтобы растворить оковы Наута, он напрягся, и собрав всю свою силу в здоровой руке, ударил по непробиваемому стеклу емкости с кислотой.

Прочнейший сплав лопнул, как дешевое стекло, под ударом молота каменотеса, и кислота брызнула из разлома прямо на помост. Вторым ударом окончательно выломав одну из стенок, Наутиэль подлетел к не успевшему ничего понять королю. Схватив того за шиворот, он сделал подсечку и окунул правую сторону лица Хита II прямо в лужу кислоты, уже успевшей добраться до того места. Король истошно завопил. Ему вторила толпа, в панике пытающаяся убежать от льющейся на них смерти.

На площади образовалась давка. Люди бежали по телам тех бедолаг, которым не посчастливилось упасть в суматохе, топча их насмерть.

— Вот вам и орианская гордость! Задумайтесь, люди! — прокричал Наут, и упал замертво рядом с мертвым Хитом II, лицо которого было изьедено химической отравой.