Кленовые тайны

Глава 7 ЯБЛОКО С ЧЕРВЯКОМ

Рика принялась за осмотр комнаты. Меллоуну веры нет никакой, того и гляди, что-нибудь упустит. Повторный осмотр шкафа ничего нового не дал, госпожа Саюси себя баловала, старалась покупать только качественные и дорогие вещи. Буфет тоже не содержал ничего особенного, всё как у всех. В любом доме найдётся те же самые запасы, что и здесь. Внизу в металлической коробке из-под марципанов обнаружился запас денег. Не особо большой, но вполне солидный. Видимо хозяйка комнаты откладывала кое-что «пра чёрный день». Снова скрипнула входная дверь. Скрипнула едва-едва, будто кто-то пытался открыть её с максимальной осторожностью.

Чародейка повернула голову, выглянула из-за приоткрытой створки нижней части буфета и увидела, как в комнату вошёл знакомый студент. Профессиональная память чародейки мгновенно выдала ответ: это тот самый красавчик со светло-каштановыми, отдающими в рыжину волосами, с которым они разговаривали по поводу Юты Кензи в трапезной. Заметив Рику, он смущённо остановился и принялся извиняться.

— Я, собственно, к госпоже Саюси, — проговорил он, — но, видимо, не вовремя.

— Боюсь, госпожа Саюси никому более ничем помочь не сможет, — усмехнулась Рика, кивая на тело.

— Да, да, — проговорил студент, и в голове чародейки всплыла фамилия Савара, —

Какой ужас. Несчастный случай?

— Почему вы так решили? — спросила Рика, подумав, что не столь часто встретишь человека, с таким хладнокровным самообладанием взирающего на труп.

— Не знаю, — пожал он плечами, — если б кровь была, то подумал бы о попытке ограбления или мести, а тут — одни рвотные массы, и цвет лица странный. При инсульте тоже рвота случается, но вот синеватая кожа… тут впору об инфаркте речь вести, да пена из носу не вписывается, — Савара покачал головой, потом поглядел на чародейку бархатными карими глазами, — в прошлом году бабуля моя от удара скончалась, можно сказать, прямо у меня на руках. Вот оттуда и знаю, — несколько извиняющимся тоном закончил он.

— Вы хорошо были знакомы с покойной?

— Нет, не более, чем с кем-либо из остальных сотрудников Кленового института. Может, с госпожой Саюси чутка поболее, она ж студентов постоянно пасла. Комнаты наши с инспекцией посещала, распекала, когда надо было. Но ведь без этого никак. Некоторые ленивцы, не в обиду покойнику будет сказано, дай им волю, под потолок грязью зарастут, да и без дисциплины — никуда. Любое обучение — суть постоянное преодоление себя.

— Вы ведь не иначе, как Юту Кензи под ленивцем в виду имели? Однако ж в его комнате царят чистота и порядок, придраться не к чему.

— Так эти самые чистоту и порядок я же и наводил. За скромное вознаграждение, разумеется. Мы с ним в одной комнате первые два курса жили, потом его некий недуг одолел, и меня отселили. Да, вам наверняка известно, не секрет, да и вы в комнате Кензи были, видели, небось, какое гнёздышко ему мамуля устроила, — парень огляделся вокруг, и от его взгляда не укрылись вещественные доказательства, которые Рика успела положить в специальные бумажные пакеты, — а здесь вас просто вызвали, потому что порядок такой?

— Да, таков уж порядок, — подтвердила чародейка.

Ей этот сдержанный молодой парень был даже симпатичен своей спокойной рассудительностью и знаниями по медицине. Может, он из семьи врачей? Она спросила об этом, похвалив за наблюдательность.

— В точку, госпожа чародейка, — улыбнулся тот в ответ сияющей, добросердечной улыбкой человека, которому нечего скрывать, — батя мой практику солидную имеет, у него кабинет прямо дома. Поневоле всякого понахватаешься. Может, покойницу хотя бы простынёй накрыть? А то не хорошо как-то…

Чародейка кивнула и вытащила из шкафа свежую простыню.

— Идите, идите, — раздался в коридоре недовольный голос полковника Окку, — я прекрасно видел, что вы подслушивали под дверью, а когда увидели меня, попытались улизнуть, сделав вид, будто выходите вон.

— Я и не думал подслушивать, — дверь распахнулась, и Вил чуть ли не втолкнул внутрь щуплого председателя клуба детективов, — просто ожидал удобного момента, — он сдул упавшую на глаза пшеничную прядь, — люди разговаривали, а мешать или влезать в чужой разговор невежливо!

— Зато очень вежливо подслушивать, — заметил Вил, — извольте, получите добровольного соглядатая, который крутился возле двери в надежде услышать, в каком направлении движется расследование.

— Какое ещё расследование? — ноющим тоном воззвал Марк Курису, — я к госпоже Саюси по делу пришёл, вот, — в доказательство он вытащил из внутреннего кармана форменного пиджака с птицей на рукаве сложенный вчетверо листок бумаги, — вчера она мне поручила список курильщиков составить, — он переводил взгляд с коррехидора на чародейку, — чесслово! Сю… госпожа Саюси наказала список сегодня с утра ей принести. Да вся группа подтвердить может, как она со мной разговаривала! Так что я ничего не подслушивал и не подглядывал, а по делу зашёл.

— Что ж это вы, господин Марк Курису, в таком случае от меня пытались дёру дать? — поинтересовался коррехидор в своей обычной насмешливой манере, — не хотели, чтобы я список курильщиков увидал? Или же я сам по себе такой страшный, что от меня студенты, как зайцы от борзой, разбегаются!

— Что вы, что вы! Вот он — мой список, читайте на здоровье. У меня секретов от Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя секретов нет, — он протянул листок Вилу.

Тот небрежно развернул записку и увидел три колонки — три списка фамилий. Над первой значилось: «Злостные курильщики», над второй: «Замечены несколько раз», при этом возле некоторых имён были написаны цифры, по всей видимости, количество нарушений. И, наконец, над последней (самой многочисленной) колонкой значилось: «Подозреваемые. Примыкают к первым двум группам, хотя сами застигнуты непосредственно за курением не были».

— А что там на полу? — Марк вытягивал шею, чтобы получше разглядеть труп, который чародейка успела прикрыть простынёй.

— Любопытствуете? — выгнул бровь Вил, — тогда сделайте одолжение, взгляните.

Он жестом фокусника сдёрнул покровы. Лицо Марка, на котором без труда читалось откровенное любопытство, побледнело до прозелени, и его сотряс рвотный спазм.

— Блевать пройдите в туалет, — ласковым тоном проговорила Рика, — хорош детектив!

— Да мы ж только пропавшие вещи разыскивали, — сглотнув, жалобно ответил председатель студсовета.

— Будто за башней вы трупов не видали! Сама же вас из кустов вытащила, где вы подглядывали и подслушивали. И в тот раз благовидных предлогов у вас в запасе не оказалось.

— Тогда они далеко лежали, и запаха такого не было, — начав дышать ртом ответил парень, — я ж не знал тогда, что расследования убийств — столь неприятное дело.

— Ещё какое, — подтвердил Савара, старательно прятавший презрительную улыбку, — ты, брат, ещё вскрытия не обонял, особенно, если мертвяк пару-тройку дней на жаре полежит.

— В книгах детективы в кабинетах голову поломают, и ответ находят. Там про вскрытия ничего не говорится.

— На то они и книги, — усмехнулась чародейка, — в жизни всё иначе.

А что с ней случилось-то? — справившись кое как с тошнотой, спросил Марк.

— Вот это и нам очень хотелось бы знать, — ушёл от прямого ответа коррехидор, — вы когда вчера с госпожой Саюси общались?

— Днём, — без малейшей заминки ответил председатель, — в котором часу точно не скажу. Она меня подозвала, сказала, что по приказу госпожи ректора начинаем строго следить за дисциплиной в институте, а особенно в общежитии. Про крашеные волосы сказала, велела дать поручение моему заму — это Ки́нди с третьего курса, чтобы она среди девочек разъяснительную работу провела, как следует разъяснила по поводу макияжа, маникюра и прочей бабской ерунды. А меня ловить курильщиков послала.

Рике вспомнилось, что студенты устроили на Астрономической башне, и спросила:

— Где вы берёте ключи от помещений?

— От комнат нам выдают, — с охотой пояснил Марк, — аудитории обычно преподаватели открывают, или же кто из студентов. Когда преподаватель задерживается. Ключи внизу, на специальном месте висят. Там ещё тетрадка такая толстая лежит и карандашик. Берёшь ключ — пишешь номер кабинета и расписываешься. Вешаешь назад — опять же расписываешься.

— Я не про аудитории, где вы берёте ключи от входной двери или Астрономической башни.

— Ну, я не знаю, — принялся мямлить председатель, отводя глаза, — может, забывают отдать…

— Чего там темнить, — вмешался второй студент, — об этом многие слышали. Я, правда, не проверял, мне ни к чему, но вот ходят упорные слухи, что наш дворник за небольшую мзду дубликатики ключей на досуге изготавливает. Не то, что прям второй ключ заполучить можно просто так, но способ имеется: говоришь, мол, посеял институтский ключ, что Сюся с тебя шкуру живьём за это спустит и рядом с футонами проветриваться вывесит. Тот поворчит, поворчит, после сумму назовёт и выручит.

— Я не слышал, не знаю, потому подтвердить или опровергнуть сей слух не могу, — поднял руки Марк, словно желал продемонстрировать, что готов к сдаче в плен, — если б до меня слухи о подобных бесчинствах дворника долетели, мне, как председателю студсовета, надлежало бы сразу либо классную даму, либо госпожу Саюси сообщить. Ведь, не будь у бедного Кензи ключа от выхода на смотровую площадку, и он, и Майна оставались бы живы и здравы.

Вил поблагодарил студентов, напомнив об ответственности перед Кленовой короной и необходимости держать язык за зубами по поводу всего увиденного и услышанного.

— Выходит, у нас новое убийство, — сержант Меллоун приподнял краешек простыни и не сдержал гримасы отвращения.

— Убийство или несчастный случай станем решать после вскрытия, — ответила чародейка, — можете забирать тело, комнату мы с господином полковником осмотрели, так что не утруждайтесь.

— Разве перевёрнутый бокал не доказывает убийства? — спросил Вил, когда они вышли, — я-то полагал этот вопрос решённым.

— Предварительно, да, — ответила чародейка, — но превратить предположение в уверенность способно лишь вскрытие. Чисто теоретически стакан мог перевернуть кто-то, с кем Сюся, тьфу, госпожа Саюси выпивала раньше. Она прилично захмелела, и её посетитель почёл за благо удалиться. А в качестве жеста доброй воли ополоснул свой стакан и, не думая, сунул его в шкаф. Саюси продолжила напиваться и перепутала бутылки. Тогда и яд, и перевёрнутый стакан будут задействованы, сыграют свои роли, но вот убийства не будет.

Вил согласился, доводы чародейки показались ему вполне логичными.

— Давайте вернёмся сюда с результатами вскрытия, — предложил он, — тогда будет ясно, в каком именно направлении расспрашивать свидетелей и продолжать поиски улик.

Рика даже с некоторым нетерпением приступала к работе. Во-первых, она впервые делала вскрытие человека, умершего от отравления (передозировка наркотиков ей попадалась, но чтоб натуральное отравление ядом! Настоящая удача.), а, во-вторых, ей не терпелось убедиться в версии убийства и найти подтверждение гипотезы яда из рога они.

Тренированная память услужливо подсказала регламент вскрытия при отравлениях. Для начала надлежало изъять желудок целиком вместе с содержимым, по три сяку толстого и тонкого кишечника, почку и мочевой пузырь.

К удовольствию девушки, повреждения имелись столь характерные, что их в пору демонстрировать в анатомическом театре студентам-медикам. Чародейка на всякий случай сверилась со справочником по ядам: яд рога они вызывает паралич дыхания и остановку сердца, а входящий в его состав растительный алкалоид вызывал узнаваемые трупные пятна коричневатого оттенка. Всё это совершенно соответствует картине смерти госпожи Саюси.

Осмотр полости рта добавил кое-что интересное и уточнил способ попадания яда в организм. На слизистой оболочке гортани остались царапины, словно в горло заталкивали что-то твёрдое, диаметром с палец. Очевидно, этим самым чем-то могла оказаться банальная воронка, при помощи которой убийца залил в рот опьянённой жертвы яд, разведённый в бутылке бренди. Агония была жестокой, но недолгой.

Картина преступления вырисовывалась следующая: убийца выпивает вместе с жертвой. Расширенные зрачки и множественные крошечные кровоизлияния в глазах не подходили под отравление рогом они, но могли образоваться от большой дозы снотворного. В первой, початой бутылке никаких следов яда или снотворного не было, как, собственно, и в стакане Саюси. Получается, преступник незаметно подсыпал снотворное в стакан, а после того, как жертва выпила, тщательно помыл его и плеснул капельку бренди, чтобы создать впечатление, будто жертва пила просто бренди, а на дне стакана недопитый остаток. Потом, воспользовавшись воронкой (её он принёс с собой, потому как в хозяйстве убитой данный кухонный аксессуар не наблюдался), и влил в глотку жертвы яд, который успел развести во второй бутылке. Очень вероятно, что яд был в виде настойки или вытяжки. Во второй бутылке нет никакого осадка или не до конца растворившихся частиц. Да и яды растительного происхождения гораздо чаще встречаются в виде настоек, отваров или декоктов. После чего убийца тщательно вымыл собственный бокал, водрузил его в шкаф и ушёл, не утруждая себя запором входной двери. Он явно небезосновательно рассчитывал на то, чтобы жертву обнаружили утром и приняли произошедшее за обыкновенный несчастный случай.

Все эти соображения она и изложила коррехидору, сопроводив самыми подробными комментариями. Тот прошёлся по своему кабинету, зачем-то глянул в окно и сказал:

— Нет сомнений, убийца — кто-то из института, скажу более, он живёт в кампусе. Только так ему было удобно прийти к Саюси вечером. Если бы тот, кто уезжает в город после работы остался или же вечером приехал вновь, он наверняка обратил бы на себя внимание. Хотя бы дворника, отвечающего за въездные ворота. Убитая прекрасно его знала, пустила к себе в комнату и стала в ним выпивать.

— Кто-то, с кем у неё были личные отношения? — предположила Рика.

— Нет, не думаю, — возразил Вил, — приди к ней любовник, он принёс бы не только спиртное, обязательно прихватил бы что-то из угощения. Да и женщины возлюбленных с пустым столом не встречают. Опять же, где букет цветов?

— А что к любовницам непременно с цветами ходят? — прищурилась Рика.

— Не обязательно, но частенько. То, что происходило у Саюси, больше тянет на деловую встречу.

— И по итогу этой самой встречи деловой партнёр решил её травануть?

— Предложите свой вариант, — со спокойной насмешливостью возразил коррехидор.

— И предложу, — насупилась чародейка, — краску для волос помните? — Вил кивнул, — вдруг убитая оказывала студентам разные мелкие услуги и устраивала поблажки за деньги?

— Ага, — засмеялся коррехидор, — краска не понравилась, и недовольный качеством товара убийца решил отправить её к праотцам. Куда правдоподобней, что Сюся просто не успела передать краску по назначению. Мне кажется, — он вдруг посерьёзнел, — в нашем случае скорее уж нужно делать ставку на дотошное любопытство и въедливость жертвы. Её привычка слоняться по институту и всюду совать свой нос могла позволить ей увидеть нечто, для её глаз совершенно не предназначающееся. У меня сложилось впечатление, что резкую манеру общения заместителя директора Кленового института по безопасности недолюбливали как коллеги, так и студенты, коим, к слову, она житья не давала.

— Недолюбливали настолько, чтобы жестоко и хладнокровно убить? — прищурила свои зелёные глаза чародейка, — и что такого могла углядеть Сюся? Проявление нежной страсти? Дым от папирос? Припрятывание шпаргалок перед экзаменом? Поцелуи украдкой? Нет, все эти студенческие прегрешения никак не тянут на повод для убийства.

— Вы рассуждаете с точки зрения обучающегося, но в любой организации присутствует немало возможностей для преступной деятельности. Я имею ввиду финансовые преступления, естественно. Приписки, коррупция, самые банальные взятки, в конце концов. Наша жертва могла оказаться как непосредственным участником, так и разоблачителем, — закончил он с превосходством взрослого человека, который вынужден объяснять ребёнку прописные истины.

Чародейке снисходительность Вила всегда действовала на нервы, побуждая к резкостям и колкостям, но в этот раз она не могла не признать, что в словах коррехидора есть резоны. Свидетель преступления — подходящий мотив.

— Но в чём суть самого преступления? — риторически воскликнула она.

— Именно это нам и предстоит выяснить. Заедем попить кофе и в снова в бой. Кленовый институт начинает становиться мне почти таким же родным, как университет.

— Чуть не забыла, — Рика пролистнула несколько страничек своего, известного на всю коррехидорию блокнота, отделанного чёрными кружевами, — есть кое-что любопытное по поводу бренди. У Сюси было две бутылки бренди, — Вил согласно кивнул, — и эти две бутылки разные. Та, в которой не было яда, по оформлению и выдержке явно более дорогая. Вторая же — более дешёвая. У них и производители разные.

— Что вас так удивило? — спросил коррехидор, — вполне логично, рачительный человек для разведения отравы от грызунов купит более бюджетный напиток, нежели для личного употребления. Вещи убитой недвусмысленно говорят, что дамочка себя любила и ни в тратах не особо отказывала. Поэтому и выпивку для себя приобрела качественную и дорогую.

— Сначала я тоже так подумала, — серьёзно согласилась чародейка, — но потом меня моё внимание привлекла наклейка на бутылке. Владелец винной лавки решил сделать себе рекламу и прилепил маленькую красную бумажечку, смахивающую на камон, с надписью: «Любой повод хорош для наших вин». Я была уверена, что уже встречалась с подобным. Полезла в шкаф для вещдоков и сравнила бутылку из комнаты убитой с бутылкой, обнаруженной нами на смотровой площадке Астрономической башни. На ней красовалась точно такая же рекламная наклейка.

— Это может означать всё и ничего. Может быть, убийца в обоих случаях один, и он заранее запасся спиртным на два убийства. Но, нельзя исключать и вариант винной лавки, расположенной по соседству, где удобно отовариваться сотрудникам Кленового института, а могут и студенты заглядывать. Как косвенную улику вашу находку принять можно, но на прямую она, увы, не тянет! Средней руки адвокат камня на камне не оставит от обвинения, построенного на подобном совпадении.

— Может, нам стоит пробежаться по винным и алхимическим лавкам? — предложила чародейка, — вдруг продавец запомнил, кто покупал у него настойку рога они или спиртное?

— Пробежаться, конечно, можно, — в тон ей ответил Вил, — только на это у нас уйдёт месяц или даже больше. Представьте себе только, сколько у нас в Кленфилде магазинов и таверн с выпивкой? Да и алхимических лавок хвататет. Не факт, что коньяк и бренди покупал убийца; и тем паче, не факт, что торговец запомнил именно его. Он каждодневно продаёт десятки единиц товара, и не первое, ни второе не являются чем-то уникальным, таким, чтобы покупатель сего обратил на себя внимание продающего. К тому же не обязательно нужные нам лавки располагаются поблизости от Кленового института, не стоит исключать случайные покупки в городе, или же намерение запутать следствие. На месте убийцы лавки в шаговой доступности оказались бы в моём списке самыми последними. Искать уникальный, дорогой перстень, имеет смысл, а бегать в поисках непонятно чего, представляется мне пустой тратой времени и сил. Едем к тётушке Сацуки.

Тётка Вилохэда даже на дала себе труда скрыть недовольство, с каким она выслушала вердикт о втором убийстве в стенах Кленового института.

— Вилли, я решительно требую, чтобы ты провёл расследование в кратчайшие сроки. Просто неописуемо, что рядом с порядочными людьми в этих, почти священных, стенах бродит убийца, расправляющийся с неугодными ему направо и налево! Да в свете этого ни один человек не может чувствовать себя спокойно. Знаешь, что было после первого случая? — она шумно вдохнула из пузырёчка с нюхательными солями.

Вилохэд воспользовался паузой и заверил, что не имеет не малейшего представления.

— Мне звонил глава клана Ивы, — со значением проговорила госпожа Докэру, — он выразил желание забрать свою дочь домой вплоть до завершения расследования. А затем добавил, что на совете клана собирается поднять вопрос о возможном изменении учебного заведения младшей дочери Ивового клана с требованием возмещения потраченных на обучение средств. Представляешь, чем это чревато?

Рика догадалась, что тётушка Сацуки имеет ввиду разбегание студентов и уменьшение финансирования, но почла за благо смолчать.

Тётка сама озвучила ужасные последствия.

— А после второго убийства я не удивлюсь, что и преподавательский состав тоже может понести невосполнимые утраты, — добавила она, таким скорбным тоном, будто бы речь шла о внезапной кончине доброй половины коллег, — это всё просто ужасно.

— Тётя, — проговорил коррехидор своим особенным тоном, который действовал на дам словно успокоительное, — поверьте, я ни за что не допущу ничего подобного.

— Хотелось бы верить, Вилли, очень хотелось бы, — пробормотала она.

— Так помогите мне, — улыбка, которая однозначно давала понять, что без помощи госпожи ректора Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, ну, никак, — расскажите нам, за что могли убить госпожу Саюси. Судя по тому, как часто её именуют по прозвищу, её у вас не особенно жаловали.

— Рона была сложной персоной, — покачала головой госпожа Докэру, — мы проработали бок о бобок около двадцати лет. Она сочетала в себе немало бесспорно хороших качеств, но при этом могла раздражать до безумия. Добавь сюда частые перемены в настроении, несдержанность на язык, прямолинейность до твердолобости, и ты примерно представишь, почему Сюсю не пользовалась всеобщей любовью.

— А не происходило в последнее время чего-нибудь из ряда вон выходящего?

— Как будто двух убийств тебе мало? — со строго отмеренными слезами в голосе проговорила тётка, — какие события более из ряда вон?

— Я имел ввиду неделю или даже две до первого преступления, — спокойно разъяснил коррехидор, — обиды и скандалы, странные происшествия, словом, что-то такое, что могло привлечь внимание вашего заместителя по безопасности? Она вам ни о чём странном или подозрительном не докладывала?

— Нет, — пожала плечами тётка, — всё шло как обычно. Сумбурный первый месяц с начала нового учебного года, когда всё потихонечку входит в привычную рабочую колею: утрясается расписание, аудитории, формируются клубы и секции. У преподавателей — планы, курсы, учебные пособия.

— А кто особенно не любил Сюсю? — спросила Рика, — говоря о сотрудниках института, или с кем она дружила?

— Знаете, Рона ни с кем особо близко не сходилась. При всяком удобном случае она любила с гордостью заявлять, мол, она — одиночка. Однажды, лет пятнадцать назад, во время какого-то застолья она хватила лишку и в порыве пьяных откровений призналась, что подруга увела у неё любимого мужчину. С тех самых пор Рона решила ни с кем близко не сходиться, дабы не получать в спину «незаслуженных ударов судьбы». Из наших преподавателей она, пожалуй, чаще других с Изуэ общалась вот уж, воистину, противоположности сходятся.

— А что входило в её профессиональные обязанности? — поинтересовалась чародейка.

— Многое, — весомо произнесла тётка Вилохэда, — материальное обеспечение учебного процесса, своевременная закупка продуктов для институтской столовой и контроль за качеством подаваемой пищи. У нас много древесно-рождённых студентов, и они привыкли к качественному питанию. Я стараюсь быть в этом плане на высоте. Ещё, — она повертела в руках очки, — Саюси занималась студенческим общежитием. Пока у нас обучались одни девицы, горя не было. Но с приходом особей мужеского пола, прибавилось головной боли и разных регламентов, определяющих правила поведения на этажах. После первого, — ректор запнулась и кашлянула, словно затруднялась выговорить слово «убийство», — происшествия я вызвала её и велела всерьёз заняться дисциплиной, одно из нарушений которой выражается во внешнем виде студентов. В этом семестре наши воспитанники совсем распоясались: многие стали ходить без форменной одежды, коя исконно является предметом законной гордости, отдельные индивидуумы удумали красить волосы. Саюси клятвенно меня заверила, что в самое ближайшее разрешит все проблемы.

— А чем она занималась в свободное время?

— Сие мне неведомо. Поговорите с госпожой Изуэ, возможно, она вам сможет рассказать больше.

Они пошли в аудиторию, где преподавалась классическая артанская литература. Госпожа Изуэ была застигнута ими во время обеда: прямо посреди тетрадей и учебников дымилась объёмистая чашка чая, а на промасленной бумаге возлежали бутерброды, количества и размеров которых хватило бы накормить рабочего средней руки. Преподавательница остановила на полпути ко рту башню из куска белого хлеба, ветчины и свешивающихся листов салата, замахала свободной рукой, радушно приглашая гостей присоединиться к трапезе.

— Вот только с чашками у меня беда, — посетовала женщина, — но проблема решаема. Помниться, прошлый выпуск презентовал мне чайную пару. Остаётся лишь найти её, — женщина встала и направилась к шкафу.

Коррехидор вежливо, но решительно, отказался от участия в более чем сомнительной трапезе. Изуэ закивала головой, посетовав, что офицеры Королевской службы не попробуют её стряпни, в коей (по словам всех, кто попробовал) она большая мастерица.

— Мы к вам по делу, — сухо заметила Рика, которую болтливая преподавательница классической литературы начинала раздражать, как только открывала рот. Она вопросительно взглянула на Вила, и тот разрешающе кивнул, — вы, естественно, слышали о смерти вашей коллеги?

— Естественно! Как я могла не слышать! — воскликнула Изуми, — бедная, несчастная Роночка! Бессчётное количество раз я ей говорила, что не стоит экономить на освещении. Эта её привычка использовать минимум света до добра не довела, — она картинно смахнула несуществующую слезинку, — и вот, извольте наблюдать результат: в своём любимом полумраке она перепутала бутылки и нахлебалась яду. Какой незаслуженный, кошмарный, ужасный конец!

— Ваша теория, объясняющая гибель подруги, конечно, любопытна, — заметил коррехидор, — но я вынужден огорчить вас, ни экономия на освещении, ни невнимательность госпожи Саюси не имеют ни малейшего отношения к её смерти, поскольку её убили.

— Убили, — Изуми зажала рот рукой, будто боялась, что оттуда вылетит стон, — как?

— Подробности произошедшего являются тайной следствия, посему не могут быть оглашены. Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно вашей подруги.

— Подруги⁈ Что вы, что вы, — мгновенно отреагировала их собеседница, — у Роны вообще подруг не было. Характер такой, знаете ли. Про подобных людей говорят: «Сердце с перцем, а душа — с чесноком». У них грубость через две фразы на третью сама собой вылетает. Причём всегда и по любому поводу. А коли повод не находится, они сами его и выдумают.

— Я что-то недопонял, — уточнил Вил, — вы сейчас по поводу госпожи Саюси говорили или вообще о людях с дурным характером рассуждали?

— И то, и другое, — удивилась Изуэ, — Роне подобное описание как нельзя лучше подходит. От неё более всех студентам терпеть приходилось, придиралась почём зря и по каждому поводу. А ведь наши кленовки и кленовцы — чистейшее золото! Вы не поверите, но иногда они так сильно на учёбу налегают, что здоровье страдает. Да, да, — усиленно закивала она, поймав на себе скептический взгляд чародейки, — некоторые даже в лазарет от усердия попадают. Учатся, учатся, ночами и днями, а в итоге — перегрузка нервной системы, бессонница и астения (они даже покушать вовремя забывают!).

— Вы не преувеличиваете? — с сомнением в голосе переспросил коррехидор, — я не столь уж давно сам был студентом, но рвения, описанного вами, не наблюдал даже в Кленфилдском университете.

— Дорогой мой господин полковник, — произнесла она учительским тоном, — у нас особенное учебное заведение. Может быть, Университет Кленфилда и может похвастаться тем, что у них учится интеллектуальная древесно-рождённая молодёжь, но мы — Кленовый институт, у нас благородство духа, прилежание и воспитание ставится во главу угла. Тут всё иначе. Поэтому к нам нельзя подходить с общепринятыми мерками. Кленовки — самые желанные невесты и пополнение свиты королевы. Не секрет, что большинство придворных дам — выпускницы нашего института, и мы очень надеемся, что и кленовцы станут достойным пополнением различных министерств.

— Скажите, — это спросил уже коррехидор, — а финансовыми нарушениями госпожа Саюси не интересовалась?

— Какие там финансовые нарушения! — Изуэ раскрыла свои и так немаленькие глаза на всю ширь, — я даже помыслить о подобном не в состоянии. Попечительский совет и госпожа Докэру разве ж способны на какую-нибудь низость? Ни за что и никогда. Роночка тем более. Кристальной чистоты человек, просто кристальной.

— А за кристальным человеком слабость по части спиртного не водилась? — чародейка решила прервать незаслуженные дифирамбы в адрес Сюси.

— Успели уже, напели, нашептали, — укоризненно проговорила преподавательница, — эх, людишки у нас. Ничего святого. Не успело остыть бренное тело, а они уже готовы грязное бельё при посторонних перетряхивать.

— Выходит было, что перетряхивать, — как бы для себя самой заметила Рика.

— Вряд ли мы найдём человека, с которым случилось бы иначе. Водились за Роночкой малюсенькие слабости. Да, пускай она курила. Да, она могла и выпить. И что такого? Она — женщина взрослая, самостоятельная, одинокая. Сама себе хозяйка, вольна поступать, как душе угодно. Вернее сказать, — горестный вздох, — была вольна.

Вил подумал и спросил о семейном положении убитой. На что услышал обстоятельный рассказ о постигшей Сюсю в молодости разочаровании в любви, происходившем из жестокого предательства дорого её сердцу человека, остановившего выбор на её подруге, и решении более не входить в бурную реку сердечных страстей. Как раз, чтобы «волны бурные» высоких чувств не «рассекали скалы острые» непонимания, холодности и отчуждения — этих неизменных спутников любви.

— Таким образом Роночка решила оставаться одна и всегда следовала своему решению, — покачала головой госпожа Изуэ, — наверное, ей так было лучше и спокойнее.

Коррехидор спросил ещё по поводу вчерашнего вечера. Оказалось, что за чашкой послеобеденного чая (традицию привёз с континента батюшка его величества) Сюся, провожая глазами стайку студентов, вываливающихся из трапезной, пробормотала что-то о том, что скоро кое-кому предстоит почувствовать на своей шкуре её ежовые рукавицы.

— Я поняла, что сия тирада относилась к нахальной девице с четвёртого курса, щеголяющей в идиотском балахоне с отливающими синевой неопрятными патлами. Столь странный цвет волос не встречается в живой природе, посему я предположила, что моя приятельница решила взяться за налаживание дисциплины и выбрала себе первую жертву. Знаете, — преподавательница чуть улыбнулась, — выбор жертвы для публичной порки (естественно, я имею ввиду порку чисто моральную, ибо любые телесные наказания находятся в нашем институте под строжайшим запретом) не такая плохая идея. Имеет неплохое воспитательное значение. Наказали одну, другие задумаются, стоит ли им поступать аналогичным образом, чтобы на их голову пали аналогичные последствия.

Госпожа Изуэ попыталась продолжить свою мысль о воспитании молодёжи, но Вилохэд вежливо свернул разговор, поблагодарил за содействие и распрощался.

— Удивительно неприятная особа, — передёрнула плечами чародейка, когда они удалились на достаточное расстояние от аудитории, и она была уверена, что её слова не достигнут ушей объекта обсуждения, — навязчивая и при том скользкая. У меня сложилось впечатление, что все её речи — сплошная мешанина из правды, лжи и полулжи. Подозрительная особа.

— Просто госпожа Изуэ из тех людей, которые желают выставить себя в лучшем свете даже тогда, когда этого и не требуется. Видимо, в противном случае её самооценка понесёт непоправимый урон в её же собственных глазах. Вот она и старается подать все факты таким образом, чтобы приукрасить себя, любимую. Когда фактов не хватает, она не пренебрегает фантазией, кою приземлённые особы, вроде практикующей некромантки, склонны почитать самой натуральной ложью.

— Её последняя информация — тоже вымысел? — задумчиво спросила Рика, — я про ежовые рукавицы и скрытую угрозу в адрес неизвестно кого.

— Полагаю, Сюся собиралась взяться за выполнение поручений тётушки по поводу наведения порядка в Кленовом институте. Знаете, какова первая реакция начальства на любую внештатную ситуацию?

Рика хотела сперва отрицательно покачать головой, но вспомнила громы и молнии его величества Элиаса, что обрушивались на голову четвёртого сына Дубового клана всякий раз, как только случалось очередное скандальное преступление, тем или иным боком заинтересовавшее носителя Кленовой короны, и его же риторические вопросы: «Когда же полковник Окку наведёт, наконец, порядок во вверенном ему департаменте?». Нередко далее следовало нудное перечисление шагов, кои упомянутому полковнику надлежит сделать в самое ближайшее время.

— Ваша тётушка устроила Сюсе выволочку и потребовала в кратчайшие сроки искоренить любые проявления дурного поведения и неподобающих привычек?

— Можете быть уверены, всё так и было. После чего наша достопочтенная госпожа Саюси, вдохновлённая начальственным гневом, бросилась выполнять поручение, перенеся свой гнев на виновников, — Вил развёл руками, — то есть студентов, уличённых в нарушении дисциплины. Отсюда и обещание ежовых рукавиц. Но меня более заинтересовал рассказ преподавателя о студентах, что доводят себя до лазарета учебным рвением.

— Не хотят платить рё за переэкзаменовку, — предположила чародейка.

— Возможно, — согласился Вил, — но мне в голову почему-то лезет не столь радужное объяснение.

— Какое? — чародейка заглядывала ему в лицо.

— Как бы не наркотики. Помните королевского пажа? Я тогда побывал в библиотеке и консультировался в Университете и узнал достаточно, чтобы укрепиться во мнении, что НИКОГДА, НИ ЗА ЧТО ни ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ я не стану пробовать ЭТО.

— И как вы собираетесь проверить свою теорию?

— Для начала побеседуем с врачом института. Будем надеяться, он прольёт свет на таинственных «прилежанцев», что дозанимались до больничной койки.

— Если вы правы, то поговорка: «Глядя на румяное яблоко, не забывай о червяке» очень подходит к Кленовому институту, — сказала чародейка.