Кленовые тайны

Глава 5 СУВЕНИР ИЗ КЛУБА ДЕТЕКТИВОВ

Чародейка опомнилась только дома, и те чувства, что она испытала в магомобиле, её скорее насторожили, нежели обрадовали. Очень скоро эта настороженность переросла в раздражение.

— Тоже мне, некромантка, — сама себя укоряла Рика, — расчувствовалась от поцелуев! Да твоё сердце должно быть твёрдым и холодным, как могильная плита. В жизни чародея нет места для всякой ерунды навроде любви. И кто вообще сказал, что Вилохэд стал целоваться, из-за того, что неравнодушен к тебе? — продолжала она вопрошать себя менторским тоном, — просто испытал мимолётный импульс. С мужчинами такое случается. Не доставало ещё напридумывать себе невесть что о нежном взгляде, трепетании сердец и переплетении нитей судьбы! Тебе же преотлично известна репутация четвёртого сына Дубового клана. Он привозил в Оккунари не одну невесту. С чего ты решила, будто на вашей формальной помолвке всё остановится? Захотелось остаться с разбитым сердцем? Тогда — вперёд!

Рика остервенело вывалила на пол содержимое ящика шкафа и принялась отправлять вещи назад, аккуратно складывая каждую. Но успокоение так и не приходило. Какой-то едва слышный голосок в сердце продолжал нашёптывать о том, что прежде поцелуи парней её практически не трогали, а тут… даже стыдно вспомнить!

— Всё, хватит! — приказала она самой себе, — отныне только работа и саморазвитие, саморазвитие и работа. А господину полковнику следует как следует напомнить о формальном их статусе и предложить поискать женского внимания в другом месте. Может, ещё и амулет снять?

Эрика, как и многие женщины рода Таками, уже родилась жрицей бога смерти Эрару, и с пятилетнего она была посвящена ему, а, точнее, ИЗБРАНА им. Что, в свою очередь, не могло не наложить отпечатка на саму личность чародейки. Люди в её присутствии ощущали дискомфорт и старались отойти на безопасное расстояние. На них буквально накатывал запах свежевыкопанной могилы и сжигаемых на похоронах благовоний. А терпко-сладкий аромат паучих алых лилий не в силах были заглушить никакие, даже самые доргие, духи. Дабы приглушить эту ауру, которую подавляющее большинство людей воспринимало как пугающую и гнетущую, девушка носила специальный амулет. Но, вот Вилохэд Окку принадлежал к той малой части людей, на которых отпечаток бога смерти не оказывал ровным счётом никакого влияния, а это означало, что отказ от ношения подавляющего амулета не возымеет должного действия.

— Разве что окружающие шарахаться начнут, — невесело усмехнулась про себя чародейка.

А тут ещё совсем не к месту вспомнилась необходимость завтрашнего посещения портнихи Дубового клана, дабы заказать наряд для королевской свадьбы. Ещё одно традиционное артанское одеяние, чтобы надеть которое требовалась помощь постороннего лица, было чародейке абсолютно не нужно, но его величество Элиас специально указал в приглашениях на свадебную церемонию, что все его подданные, кого он почтил своим вниманием, должны облачиться в классический артанский костюм эпохи Расцветания и Увядания, исполненный в цветах своих кланов.

— Это в наши-то дни! — усмехнулась чародейка.

Однако ж, от заказа одежды деваться было некуда, и она решила проконсультироваться с Эни, хотя сердце и не лежало к подобной беседе. Подруга закупала женские журналы стопками и всегда была в курсе всех новых тенденций и трендов сезонной моды.

— Какая-то ты унылая сегодня, — заметила подруга, складывавшая ноты для завтрашних уроков в сумку, — может, голова болит? В газетах поговаривают о надвигающемся шторме, от этого голова может разболеться только так. Или, — она окинула чародейку оценивающим взглядом, — на любовном фронте сгустились тучи? Ведь из-за сложностей в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя ты расстраиваться не склонна.

Рике ужасно хотелось выместить на не в меру догадливой и любопытной подруге всё своё недовольство, но, рассудив здраво, что вины Эни Вады в ситуации с коррехидором нет никакой, только мотнула головой и отговорилась мигренью вкупе с запутанным убийством, так не кстати случившимся как раз накануне королевской свадьбы.

— Я как раз по этому поводу и зашла к тебе, — проговорила чародейка, невольно ощущая, как знакомая уютная комната подруги успокоительно действует на её смятённую душу, — мне нужно заказать подобающий наряд.

— Ты приглашена на церемонию! — воскликнула Эни и тут де сама себя осадила, — естественно, приглашена. Положение младшей невесты Дубового клана обязывает. Эх, завидую я тебе Рикочка! По-хорошему так завидую. Попасть на свадьбу венценосных особ — просто небывалое счастье. Ведь человеку не повезёт прожить всю свою молодость в то время, когда король уже может быть женат, или слишком молод, или вдов, или ещё что-нибудь. Тебе же несказанно повезло жить в нужное время и снискать нежные чувства самого красивого холостяка Артании. Так чем я могу помочь?

— Посоветуй, какой из цветов Дубового клана в моде этой весной.

— А какой цвет или цвета более других милы для твоего суженого? — хитрющие чёрные глаза взглянули на чародейку из-под длинной чёлки.

— Без понятия, — процедила она в ответ, — и интересоваться не собираюсь.

Во фразе чародейки настолько слышалась скрытая злость, что Эни предпочла воздержаться от комментариев и спросила, какие именно цвета относят к родовым цветам в Дубовом клане. Рика смогла назвать зелёный, коричневый и серебристый.

— Светло-зелёное платье у тебя есть, — загнула палец подруга, — я о том, что тебе подарила графиня Сакэда, и второе зелёное тебе без надобности. Хотя, — она прищурилась, — с твоими нефритовыми глазами тусклый зелёный — просто находка. Особенно, если украсить контрастной вышивкой. Только представь себе: разбросанный по блёкло-зелёному полю бамбук твоего клана, розовые лотосы и порхающие птицы. Может получиться весьма изысканно. А вот если пойти от коричневого, — задумчиво проговорила Эни, — то интересное сочетание может получиться с вышитыми пионами или расцветающей сакурой. Как невесте тебе расцветающая сакура — самое оно!

— Если ты ещё раз за сегодняшний вечер упомянешь «невесту Дубового клана», — проговорила чародейка тоном, не обещавшим нарушителю ничего хорошего, — я просто выйду вон и перестану с тобой разговаривать как минимум на неделю.

— Хорошо, хорошо, — чуточку насупилась Эни Вада, — не представляю, какая муха тебя сегодня покусала, только подчиняюсь. Теперь серебристо-серый. Сей благородный цвет предоставляет множество возможностей, поскольку великолепно комбинируется практически с любым иным цветом.

— Пожалуй, я остановлюсь на коричневом, — остановила подругу чародейка, — не то я начинаю путаться в вариантах.

— Времени остаётся совсем мало, чтобы сделать качественную вышивку, — проговорила Эни таким озабоченным тоном, будто бы эту самую вышивку предстояло ей сотворить своими руками, — успеют ли?

— Очень рассчитываю, что у портнихи сыщется что-нибудь из готового, — пробормотала чародейка и ушла к себе.

Спалось в эту ночь из рук вон плохо. Нагрянули кошмары. «Некромант просто не может позволить себе быть изнеженным и чувствительным», — любила повторять бабушка. Посему Рика обладала крепкими нервами и отличным самоконтролем (без него не только в некромантии, но и в любом другом виде магии делать нечего) и кошмаров не видела лет семь. А вот теперь, извольте: путаный, липкий сон с бесконечными блужданиями по сумеречному, одновременно знакомому и чужому Кленфилду со снующими всюду облезлыми кошками, гигантскими воронами и воняющими сгоревшим жиром факелами. Одним словом, отвратительный, нудный и будоражащий душу кошмар. Но самыми пугающими были не животные и не мёртвые улицы, а то, что чародейка искала некоего человека, ни имени, ни лица которого припомнить никак не могла, но остро ощущала, что этого самого мужчину она так сильно любит, что просто умрёт, если не найдёт его. И было от этого настолько больно, что проснулась она с мокрыми от слёз щеками.

Эни, естественно, успела проболтаться квартирной хозяйке и о приглашении на королевскую свадьбу, и о грядущем пополнении гардероба. Обе женщины умильно смотрели на Рику, отпускали многозначительные, но пространные замечания, и словно бы случайно завели разговор о том, какие именно платья носят светские дамы этой весной. Рика резонно ответила, что весны-то осталось всего ничего, и модницам в самый раз о летних платьях задуматься. Её собеседниц сие многозначительное замечание нисколько не смутило, они лишь с бо́льшим интересом погрузились в глубины модных течений. Рика допила кофе и отправилась в коррехидорию с тяжёлым сердцем. Перед сном она приняла решение строжайшим образом пресекать любые поползновения со стороны Вилохэда превратить их формальный статус в настоящие отношения.

— Во-первых, — продолжила она диалог с самой собой, пока шла в коррехидорию, — не факт, что я интересую полковника Окку. А хоть бы и интересовала? Что с того? Неизвестно, сколько продлится его чувство. Стать очередным увлечением завзятого разбивателя сердец — такое себе удовольствие. А, во-вторых, влюблённость на корню разрушит их дружеское общение, беззаботность и отсутствие формальностей в отношениях. Да и подобное без сомнений повредит их работе, — убеждённо закончила чародейка уже на подходе к величественному серому зданию, — так что, полковник, советую держать свои руки и губы в отдалении от моей скромной персоны. Иначе на церемонию королевского бракосочетания вам придётся идти одному. Помолвку легко расторгнуть. Коли желаете иметь передышку от бесконечных попыток ваших родителей устроить ваш брак, извольте придерживаться правил. Ничего личного, никакой любви, просто хорошие знакомые, пускай даже чуточку друзья, и не более!

Вахтенный с удивлением посмотрел на насупленную чародейку. Последнюю фразу она произнесла вслух, отчего ужасно смутилась, холодно кивнула и понеслась к себе на цокольный этаж. Ей сейчас не помешало бы погрузиться с головой во вскрытие, отключиться от навязчивых и неуместных мыслей о миндалевидных карих глазах и удивительно нежных губах. Но, словно назло, трупов в прозекторской не было.

Зато не успела она раздеться, как в её кабинете объявился Вилохэд.

— Доброе утро, — проговорил он, — как спали?

— Нормально, — ответила Рика, — что у нас по Кленовому институту? Кажется, мы собирались плотно побеседовать с друзьями наших убиенных, кураторами их групп и собрать наиболее полную информацию об их личностях и интересах. А ещё предполагался визит дом Шоколадного короля, меня занимает матушка Юты. Она уж точно знает о своём ненаглядном чаде куда как больше отца.

— Притормозите, — улыбнулся коррехидор, — вы сегодня буквально лучитесь энтузиазмом, но начнём мы с вами не с Кленового института и уж, тем более, не семьи Кензи (не дело беспокоить их в день похорон), а отправимся к портнихе Дубового клана. Вам нужно заказать подобающий наряд. Вы продумали, что именно желаете?

— А вы? — вопросом на вопрос ответила чародейка, — я как-то сомневаюсь, что у вас в заначке имеется подходящее одеяние эпохи императора Ористана?

— Я уже заказал себе соответствующий наряд, — сообщил Вил, — так что дело за вами.

Рика специально уселась в магомобиле на заднее сиденье и получила удивлённый взгляд своего начальника. Обыкновенно чародейка предпочитала ездить спереди.

Госпожа Сименс встретила их как и в прошлый раз с вежливым радушием, в котором отсутствовали малейшие признаки подобострастия. Да, она прекрасно помнила госпожу Таками и с огромной радостью готова создать платье, достойное младшей невесты Дубового клана и столь знаменательного события, «который каждый артанец ожидает с замиранием сердца». Рике ужасно не хотелось ещё раз подвергаться нудному ритуалу снятия мерок, поэтому она спросила, не найдётся ли уже готового наряда в подходящих цветах?

— Должна признаться, — портниха тряхнула головой, которую украшала модная причёска в континентальном стиле, — моё хобби — вышивка шёлком. Научила меня этому прекрасному искусству бабушка-делийка, и мои вечера нередко заняты сим благородным времяпрепровождением. Я страстно люблю вышивать цветы. Совсем недавно закончила пионы и воробьёв. Даже не знаю, придётся ли платье вам по вкусу.

— Замечательно! — обрадовалась чародейка, узнав, что фоном для вышивки послужил красновато-коричневый плотный шёлк, — уверена, что буду просто в восторге, тем более, что воробьи — мои любимые птицы.

— Помимо всего прочего, они символизируют жизнестойкость и бесшабашное веселье. Ибо мало что сравнится с прелестью радостного воробьиного чириканья, — подхватила госпожа Сименс, — если платье окажется чересчур длинным, подогнуть подол не займёт много времени.

Рика страшно не любила, когда окружающие указывали на её невысокий рост, но ради получения платья сразу без утомительного подбора материала, рисунка для вышивки и нескольких примерок готова была простить портнихе её бестактность.

— Только, — замялась портниха, уже успевшая кивком отправить помощниц в глубины ателье, — платье с пионами и воробьями отличает уникальная вышивка, на которую были потрачены часы моего личного времени и бездны драгоценного шёлка, привезённого из Делящей небо, где его окрашивали специальными красителями без алхимии и магии. Одни только натуральные цвета.

Вил прекрасно понял, к чему клонит госпожа Сименс, и надменно ответил:

— Вопрос цены не волнует Дубовый клан, он не должен волновать и вас. Коли моей невесте ваше творение с вышивкой драгоценными делийскими нитями придётся по сердцу, я заплачу любую сумму.

Тем временем знакомые чародейке девушки, похожие друг на друга как сёстры-погодки, на вытянутых руках вынесли шуршащее национальное платье с широкими и длинными рукавами. По насыщенному фону цвета раннего спелого каштана ветер разметал летящие лепестки отцветающих роскошных пионов, по их изящным стеблям скакали дивные воробышки, а их собратья в стремительном полёте разлетались по рукавам и устремлялись к воротнику из розового же шёлка.

— Видите? — не без гордости проговорила портниха, с любовью проведя рукой по глади шёлка, — оттенки цветов и окраса птиц великолепно дополняют коричневую глубину ткани.

Рике платье понравилось, и это не укрылось от владелицы ателье. Она нежно, но настойчиво увлекла чародейку в примерочную, по дороге рассуждая, какой цвет исподнего платья и широкого пояса лучше дополнят праздничный наряд. И через четверть часа перед коррехидором, скучавшим за разглядыванием журнала по скачкам — единственного издания для мужчин, затерявшегося посреди периодики о моде и домашнем хозяйстве, появилась Рика, облачённая в роскошный праздничный наряд. Он поднялся, окинул девушку восхищённым взглядом и взял за руку.

— На мой взгляд — именно то, что надо. Вы похожи на придворную даму императрицы Са́дзи, которых поэты воспевали в стихах, непрестанно уподобляя прекрасным цветам.

Он по материковому обычаю поцеловал руку чародейки. Потом неожиданно повернул руку и покрыл поцелуями от ладони почти до самого локтя. Рика резко отстранилась.

— Что случилось? — удивлённо проговорил коррехидор.

— Объясню потом, — последовал ответ, — если вас устраивает, я бы остановилась именно на этом платье, — и она вопросительно взглянула на портниху Дубового клана.

— Да, да, — включилась та, сбросив удивление от неожиданной размолвки влюблённых, — госпоже Таками поразительно идёт это платье. К вечеру, да что там к вечеру! — сама себя оборвала она, — к обеду подол будет укорочен. Куда послать курьера?

Вил выписал чек и велел доставить платье в резиденцию Дубового клана.

Уже в магомобиле насупленная чародейка попыталась избежать объяснений, отговорившись, будто бы побоялась, что коррехидор может наступить на волочащийся по полу долгий подол.

— А вот лгать не стоит, — проговорил он, останавливаясь под раскидистым деревом в одном и тихих переулков, — вы отпрянули от меня как от зачумлённого, когда я стал целовать вам руку.

— Да, — возмущённо вырвалось у чародейки, — но вы целовали меня уже почти у сгиба локтя! Да ещё на людях!

— Но вчера бы отнюдь не были против, — усмехнулся он, — и что касается приличий: древесно-рождённый лорд вправе проявлять знаки внимания к своей невесте в любом месте и в любое время.

— Давайте лучше припомним, что наша помолвка — не более чем формальность, устраивающая нас обоих, — заявила Рика, избегая смотреть на разочарованное красивое лицо четвёртого сына Дубового клана, — посему любые проявления несуществующих чувств я полагаю неуместными и осложняющими нашу профессиональную деятельность.

— Вот, значит, как, — тихо проговорил Вил, — несуществующие и неуместные чувства.

Он не сказал более ни слова, выехал из-под дерева и до самого Кленового института хранил молчание.

— Всё наше сообщество буквально бурлит, — сообщила госпожа ректор, с посещения которой начался их очередной визит, — студенты настолько возбуждены произошедшим, что в пору занятия отменять, — она покачала головой, — и ваше с госпожой чародейкой присутствие способно лишь усугубить волнение и интерес. Тебе бы, дорогой мой племянничек, не мешало поскорее разобраться с расследованием. Хотя у меня в голове не укладывается, что У НАС случилось убийство!

Вилохэд заверил, что они сделают всё возможное.

В коридоре крутился уже знакомый им глава студсовета — светловолосый парень изящного сложения. Он пытался делать вид, будто бы проверяет наличие пыли на рамах картин, развешанных по стенам. Но стоило чародейке и коррехидору выйти из кабинета ректора, как он поспешил им навстречу.

— Господа, господа, — проговорил он с плохо скрываемым волнением, — вам явно требуется помощь.

— Да, уж, — пробормотала себе под нос Рика, — без вашей помощи, господин Курису, Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя, как без рук.

— И чем же вы полагаете нам помочь? — спросил коррехидор.

— Возможно, вернее даже наверняка, — поправился студент, — вам будет небезынтересно, но ваш покорный слуга помимо руководства студенческим самоуправлением уже четвёртый год является бессменным председателем Клуба детективов, — он с достоинством поклонился, — посему я в полной мере владею методами дедукции и отличаюсь примерной наблюдательностью.

— И беспримерным самомнением, — не выдержала чародейка.

— Господин Курису, — Вил проигнорировал ядовитый комментарий спутницы, — я, как глава Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, выражаю искреннюю благодарность за предложение квалифицированной помощи. Мы без всякого сомнения им воспользуемся, но в свой час. А пока я желал бы переговорить с ближайшими друзьями Ютако Кензи, если таковые у него имелись.

— Так я и есть — самый наиближайший его друг! — восторженно воскликнул Курису, — прямо с церемонии посвящения.

— Я полагаю, у главы студсовета найдётся местечко, где мы могли бы поговорить без проблем, — предположил коррехидор.

— Естественно, — последовал гордый ответ, — и таких мест целых два: кабинет студсовета, но там сейчас заседает рабочая группа Весеннего культурного фестиваля; так что нам будет лучше направиться в логово детективов. В этот час нас точно никто не побеспокоит.

Логово детективов на поверку оказалось бывшей аудиторией, вернее её частью, отгороженной высоким шкафом с геологическими экспонатами заброшенного кабинета географии. Бархатные мягкие стулья с потёртыми сиденьями явно остались от минувших лет, а стол, с которого Марк поспешно убрал пепельницу с папиросными окурками, был завален книгами и какими-то листками, из-под которых высовывался уголок иллюстрированного мужского журнала. Проследив за скептическим взглядом чародейки, студент засунул его поглубже, скромно положив сверху потрёпанный томик учебника по криминалистике.

— У вас в институте бывали зафиксированы случаи издевательств? — спросил коррехидор, вытащив из кармана блокнот.

— Издевательств? — переспросил Марк на манер тугоухого.

— Да, издевательств. Причём нас интересуют как физические, так и моральные мучения и имена студентов, принимавших участие в подобных безобразиях. Особливо нас интересует ваш друг Ютако.

— К моей великой радости, могу с полной ответственностью заявить, что никаких подобных случаев в нашем институте не зафиксировано: ни физических, ни моральных! А что касаемо Юты, — Марк махнул рукой, — так он добрейшим человеком был, широкая душа, открытый и незлобливый. Пожалуй, Юта был бы самым последним из моих знакомых, кого можно было бы заподозрить в злонамеренных придирках или насмешках.

— Бросьте, Курису! Я — не инспектор из министерства, мне не нужны ваши благоглупости, посредством коих вы столь привычно создаёте идеальную картинку институтской жизни. В коллективе молодых людей невозможно обойтись без противоречий, обид, да и банальной ревности в конце концов.

— Если подумать и сказать по честности, имеется в наших рядах одна весьма знаменательная личность. Правда, её издевательства больше против неё же самой и оборачиваются, — он покачал головой.

— Это была убитая? — оживилась чародейка.

— Что вы! Майна — девица покладистая, воспитанная и сдержанная. Чего не скажешь о её соседке. Эта крашеная стерва, извините меня за столь откровенную характеристику, но иного определения Яна Окура попросту не заслуживает. Почитает себя выше других, хамит, грубит, унижает по всяческому поводу. Юта не раз сказывал, как бедняжечке Майне от этой фурии достаётся, всё ломал голову, каким образом Окуру на место поставить, чтобы той раз и навсегда расхотелось над окружающими издеваться. Представляете, что она учудила? Майночка по рассеянности совершенно случайно оставила детективный роман на половине стервятницы, как та не преминула воспользоваться ей же самой придуманным правилом и спалила книгу в металлическом ведре, обозвав сие самовольство «ритуалом». И госпожа Саюси на подобные безобразия закрывает глаза. Тут в комнате чуть ли не пожар, а она заявляет, мол, ничего страшного, просто банальная утилизация отходов. Когда мы, а точнее Юта попытался ей пожаловаться, она и слушать не стала. Отговорилась, что, коли она «своими глазами» ничего не видала, то и говорить не о чем. Подозреваю, имеется причина, по которой заместитель ректора в хозяйственной области в определённые моменты времени не в ту сторону глядит. Не так всё просто. Но боги на небесах — на то боги и есть, дабы на бренной земле справедливость восстанавливать. Крашеное пугало от других студентов по полной огребло: заявилась на занятия в рваном балахоне с курьими костями. Не поленилась же обгладывать дочиста, а после нашивать в разных интересных местах. Хотя, может, эти самые кости она и выварила…

— Не станем отвлекаться на методики очищения куриных костей, — заметил Вилохэд, — возвратитесь к Окуре. Насколько я понимаю, её внешний вид не снискал понимания со стороны остальных студентов?

— В самую точку, господин полковник, в самую точку, — откликнулся председатель студсовета, — она своим с позволения сказать нарядом зацепила одну девицу и попыталась высказаться о примитивных людях, жизненные интересы которых не столь далеко ушли от интересов муравьёв или же жаб. Та поглядела на идиотку в балахоне, сказала ей пару ласковых, остальные, натурально заржали. Окура покраснела, аж под слоем белил видать было, и вон выскочила. А её с тех самых пор Старьёвщицей да Мусорницей все звать принялись. Может быть, она ещё пару разиков попыталась вылезти, но с тем же эффектом. С тех пор Окура на лекции ходит через два раза на третий, с простыми смертными не общается, и даже взгляда не удостаивает. Однако ж, никто от этого не заплакал.

— Получается, что она пыталась издеваться над окружающими, а сама стала объектом насмешек? — уточнила Рика.

— Да, так и есть.

— В других группах случалось подобное?

— Нет. Люди мы все уже вполне взрослые, давно переросли детские обзывалки и дразнилки. Любовь и ревность, о коих вы изволили упомянут, понятное дело бывали. Однако ж, — он прищурил глаза, что затеняли длинные ресницы, каким позавидовала бы любая девушка, — коли вы думаете, будто бы ревность может оказаться мотивом убийства, — парень чуть склонил голову набок, отчего его пушистые волосы, постриженные по последней моде, упали на лоб, открыв маленькое ухо со дыркой от серёжки, — у Майны и Юто ни соперников, ни бывших среди студентов не водилось. Ревновать некому и не к чему, — Марк сдул чёлку, явно ожидая уточняющего вопроса. Его не последовало, и ему пришлось пояснять самому, — вы же знаете, кто родители Юты? — и сам себе ответил, — глупый вопрос, конечно, знаете. Так вот, Ютако не раз говорил, что ему жену родители подбирать станут, поскольку интересы семьи для них стоят на первом месте. Нет, не подумайте, будто бы речь о банальных деньгах шла. Денег у Кензи достаточно, но Юта не раз повторял, что у его отца желание породниться с древесно-рождёнными в настоящую идею-фикс превратилось, спит и видит, как бы свою шоколадную продукцию камоном украсить. Посему мой друг и решил серьёзных отношений в институте не заводить, ибо, как он говорил: «Разбитая рожа не так сильно портит жизнь, как разбитое сердце».

— Но ведь с Майной Андо у них всё вроде бы серьёзно было? — уточнил Вил.

— Майна буквально сразила его в самое сердце — мечтательно проговорил Марк, — куда только девались его благие намерения! Да и происхождение у ней достойное. Влюбился, как миленький. Да и она с него восхищённых глаз не сводила, а тут ещё общее увлечение — детективы. Оба запоем романы читали, обсуждали, мечтали какое-нибудь преступление самим раскрыть. Впрочем, — он дёрнул бровью, — об этом все члены Клуба детективов мечтали. Правда, большинство уже к концу третьего курса понимают, что мечты мечтами, а реальность реальностью, и перестают даже пытаться. Но только не Юта!

— Чем вообще занимался ваш клуб?

— Наш клуб имеет богатую историю, — важно заявил Марк, — его основали парни из самого первого мужского набора. Болтали, будто бы они подавали заявку на Чайный клуб, но преподаватели посчитали, что клуб любителей чаепитий может быстренько перерасти в клуб любителей спиртного, поэтому разрешения не дали. Основатели почли за благо изменить направленность и название. Так в Кленовом институте прочно обосновались любители тайн, расследований, да и просто любители совать нос в чужие дела. Чем, собственно клуб занимался всё время. Но справедливости ради нужно поведать о знаковом расследовании, которое старшие провели в свою бытность студентами.

Он выдержал театральную паузу, по всей видимости для того, чтобы чуточку поинтриговать слушателей, которых расследования уже выпустившихся студентов интересовали чуть меньше, нежели никак. Вздохнул, не дождавшись желанной реакции, и продолжил:

— Хотя, конечно, по большому счёту признать Первое дело Детективного клуба по-настоящему значимым у меня не поворачивается язык. Им удалось найти пропавшие деньги клуба лучников. И коварным похитителем оказался сам казначей. Но шумихи было довольно, чтобы старшие прославились и загордились. Мы тоже, естественно, были не против раскрыть какое-нибудь преступление, — покачал головой Марк, — даже в прошлом году нашли украденный новогодний десерт, но во всём остальном дело касалось чтения и обсуждения книг.

— А ничего странного или подозрительного в последнее время в поле зрения вас или же других членов клуба не попадало? Вы ведь понимаете, к чему я клоню? — Вил вопросительно взглянул на студента, — убийства не ровном месте не случаются. Не было чего-нибудь необычного или же подозрительного именно по отношению к Кензи и Андо?

Марк задумался.

— Первой странностью было то, что Ютако привёл свою даму сердца в наш клуб. Хотя в уставе Клуба детективов не сказано, что членами его могут быть только мужчины, традиция такова, что у нас одни парни, а тут — девушка. Я, как председатель, натурально воспротивился. Говорю, мол, что это вы коллега Кензи (на заседаниях клуба мы по традиции старших друг друга на «вы» величаем) нарушать правила удумали? А он отвечает, что правила для того и создаются, чтобы их нарушать, и исключения лишь эти самые правила лишь подтверждают. Дескать, пускай Майна Андо таким исключением и будет, и на устав сослался.

— Другие члены клуба тоже оказались не в восторге, как я понимаю, — вставила реплику чародейка.

— Кто как. Двоим было всё равно, а остальные присоединились ко мне. Так что, считая самого Юту, голоса разделились поровну. Наша партия справедливо полагала, что присутствие на наших собраниях девицы значительно ограничит нашу свободу действий и высказываний, добавит неловкости, и из-за Майны наша непринуждённая дружественная атмосфера, которую мы все бесконечно ценим, просто сойдёт на нет. Я апеллировал к обычаю недопущения женщин в мужские клубы, а сторонники Юты возражали: раз в названии клуба отсутствует слово «мужской», то и принять в его ряды девушку не будет таким уж серьёзным отступлением от правил. Мы даже чуть не перессорились по этому поводу. В итоге Майну приняли ассоциировано. То есть она могла приходить вместе с Ютой, но не более.

— Хорошо, — вздохнул коррехидор. С его точки зрения приём в студенческий клуб Майны Андо не имел отношения к убийству. Людей не убивают из-за нежелательного новичка, — это всё?

— Пожалуй, — пожал плечами председатель, — вроде бы, да. Хотя, — он поднял на коррехидора глаза, — я не придал этому значения, но три дня назад Юто попросил прийти в клубную комнату пораньше. Я подумал, что он снова примется уговаривать меня принять свою девушку полноценным образом, но он заговорил совершенно о другом. Мой друг нацепил на себя маску таинственности и принялся заливаться соловьём о том, что они с Андо узнали о самом настоящем преступлении, выявили виновного и вскоре весь Кленовый институт просто ахнет, когда они предъявят общественности раскаявшегося преступника.

— И как, представил раскаявшегося грешника? — поинтересовалась чародейка.

— Нет, они погибли.

— Почему вы не сказали об этом раньше? — это уже был Вилохэд, — вам не приходило в голову, что разоблачение повлекло за собой смерть разоблачителей?

— Тогда — нет, — криво усмехнулся детектив-любитель, — не удивляйтесь, ваше сиятельство. Если бы столь же хорошо знали Ютако Кензи, как знаю его я, вы бы тоже не приняли его слова всерьёз, — и поспешил объяснить, — Юта всегда был склонен к разного рода розыгрышам и мистификациям. Например, знаменательный поиск квартиры номер 50. Все члены клуба накануне выходных получили по конверту, кои содержали послания, где категорически возбранялось сообщать что-либо своим товарищам, да и вообще кому бы то ни было. Вопрос жизни и смерти! Далее послание содержало точные указания, каким образом надлежит действовать, дабы сохранить жизнь и «целостность тела» нашего общего друга Юты. Мы обиняками выяснили, что Юта покинул институт ещё в пятницу вечером, и с тех самых пор его местонахождение неизвестно. Хотя обычно он отличался открытостью, граничившей с болтливостью, и вся наша компания была более или менее в курсе его каждодневных дел. Тогда мы переполошились не на шутку: вдруг Юто похитили, или же он вляпался в нехорошую историю, они не так редко встречались во всеми нами горячо любимых детективах. Посему мы хранили молчание, а на следующий день, в воскресенье, отправились по указанному адресу. Потом мы со смехом вспоминали, какой сложный путь пришлось преодолеть каждому члену клуба! Кто-то пробирался по узким переулкам предместья и еле унёс ноги от стаи бродячих собак. Мне выпал маршрут через строительную площадку, и я чуть было не заблудился посреди престранного сооружения. Одному парню-старшекуснику довелось вдосталь поплутать по огородам и пашне. В результате всех этих мытарств все мы пришли к чёрному ходу обшарпанной гостиницы, поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и нашли дверь, на которой красовался нацарапанный мелом условный знак. За дверью царила темнота и тишина. Мы с замиранием сердца сделали первый шаг, и замогильный голос велел пройти пять шагов вперёд, остановиться и повернуться лицом направо. После чего зажегся свет, и мы увидели сияющего Юту, который улыбался во весь рот возле стола, накрытого с королевской щедростью. Ведь он и есть — наследник Шоколадного короля! Оказалось, Юта просто решил нас всех удивить и порадовать. Для этого он не только заказал обед в роскошном ресторане, он ещё и презентовал нам особые перстни Клуба детективов. И только потом мы узнали, что таинственная гостиница, куда мы с такими трудами пробирались разными путями, расположена всего в квартале от Кленового института! Во время застолья Юта рассказал нам о ещё одном деле, которое раскрыли наши предшественники, речь шла уже о втором поколении клуба. Им удалось вывести на чистую воду одного из членов студсовета. Студент, имя коего осталось сокрыто от потомков, помогал преподавателям раскладывать билеты во время экзаменов и зачётов. При этом он раскладывал их по определённой системе, а ключи к этой самой системе (если уж быть совершенно точными, к нескольким системам) продавал. Студентам не нужно было забивать голову, заучивая все билеты, хватало знания одного-двух и скромной суммы, чтобы получить указание, где их найти. Юта был переполнен энтузиазмом, он предлагал тосты за старших, за нас, восклицая, что наш долг не посрамить репутацию Клуба детективов и приложить все силы, дабы войти в историю Кленового института с каким-нибудь сногсшибательным расследованием.

— Понятно, — проговорил Вил, — а что за кольца?

Парень полез за шиворот и извлёк красивый кожаный шнурок, на котором висел огромный безвкусный перстень из золота и серебра с печаткой, изображавшей западный рыцарский щит, скрещённые пять мечей и два иероглифа: тайна и знание, которые при некоторой фантазии можно было прочесть как «интерес и преступление».

— Вот, — он стянул с шеи шнурок и протянул коррехидору, — такие вот кольца получили все члены нашего клуба. Носить на пальце сие сомнительное украшение мало кто решался, а вот иметь сувенир, придающий нашим собраниям оттенок элитарности приятно. Поначалу, чтобы попасть на заседание, нужно было предъявить перстень, но со временем традиция эта утратила новизну, угасла и забылась.

— Скажите, — проговорила чародейка, рассматривая тяжёлое кольцо, — Ютако Кензи тоже носил свой перстень на шнурке? — ей вспомнилось, что при вскрытии ни шнурка, ни самого кольца Клуба детективов она не видела.

— Юто был, пожалуй, единственным, кто не стеснялся надевать перстень на палец. Ведь дизайн символа клуба он придумал сам и очень этим гордился. Собственно, из-за подобных выходок моего бедного друга я и не придал должного значения его словам о преступлении. К тому же настойчивые уверения, что после «блистательного расследования» мы буквально не сможем не сделать даму его сердца полноценным членом клуба, тоже наводили на мысли о каком-нибудь фортеле.

— В последнее время Юта носил кольцо? — спросила чародейка.

— Естественно. В момент разговора о «преступлении» он размахивал рукой перед моим носом, и на его среднем пальце красовалось кольцо.

Рика и Вил задали ещё несколько вопросов и отпустили Марка Курису с миром.

— Версия буллинга и ревности потерпели жестокое фиаско, — заметил Вил.

Они уселись на лавочку в институтском парке, и воздух, напоённый ароматами цветущих деревьев, был особенно сладок после спёртой атмосферы старой аудитории.

— Так и есть, — согласилась Рика, — но зато мы получили полноценное доказательство убийства: кольцо. Точнее, его отсутствие. Перстня не было ни на шее, не на пальце убитого, ни в его комнате, следовательно, драгоценность забрал убийца.

— Сомнительно, — возразил коррехидор, — кольцо, конечно, не дешёвое, но и не столь дорогое, чтобы из-за желания обладать им убивать двоих человек. Вряд ли при его продаже можно много выручить. Уникальность перстня — большой недостаток, она легко наведёт на след. Не стыкуется изощрённость самого преступления с подсказкой в виде классического стихотворения с банальной кражей кольца.

Рика проводила глазами промелькнувшую птичку и ответила:

— Что, если убийца сперва не собирался грабить Ютако Кензи, но в момент засовывания листка со стихотворением ему в карман заметил кольцо и решил взять просто как лёгкие деньги. В этом случае мы можем предположить, что убийца — человек небогатый, и некоторое финансовое подспорье для него не будет лишним.

— Возможно, — кивнул Вил, — меня более заинтересовала история с преступлением. Вдруг на этот раз Юто действительно столкнулся с чем-то серьёзным. И его убрали, как ненужного свидетеля. А поскольку он непременно поделился открытием со своей девушкой (помните, председатель педалировал его МЫ), то и Майна Андо была обречена умереть вместе с ним.

— И какое такое «жуткое преступление» мог наблюдать развесёлый сын Шоколадного короля в стенах благополучнейшего Кленового института? — повернулась к нему Рика, — циничная кража конспектов по артанской литературе или подглядывание в женской раздевалке перед занятиями по физподготовке?

— Ваша ирония столь же понятна, сколь и неуместна. Преступлениям находится место везде. Мы сами убедились, что даже защищённый заклятиями и гвардией королевский охотничий замок стал местом преступления. Чем хуже Кленовый институт?

— И какие преступления могли произойти здесь? — девушка для наглядности повела рукой, предлагая собеседнику окинуть взором красивейшее здание института, ухоженные клумбы и пышные деревья институтского парка, по которому во все стороны разбегались разноцветные дорожки.

— Самые разные, — пожал плечами коррехидор, — финансовые злоупотребления, вымогательство, принуждение к интимным отношениям, подпольная торговля запрещённым: я имею ввиду всё от ответов на контрольные до папирос, лёгких наркотиков и алкоголя.

— Но и воровство тоже нельзя сбрасывать со счетов, — подхватила чародейка, — сувенир из Клуба детективов запросто может всплыть в какой-нибудь ювелирной лавке.

— Отправим Меллоуна на его поиски. Давайте вернёмся к Марку Курису и попросим дать на время своё кольцо, чтобы облегчить задачу нашему ретивому сержанту.

— А мы?

— Что мы? — не понял Вил.

— Что станем делать мы?

Коррехидор удивлённо посмотрел на чародейку.

— Лично я, — он изящным жестом вытащил часы, — собираюсь поехать домой и отобедать. Вы же вольны распоряжаться обеденным часом по своему усмотрению. Потом я намерен приватно побеседовать со своей любимой тётушкой и выяснить, какие проблемы во вверенном ей заведение наблюдались в последнее время.

Он поднялся и поправил волосы, которые слегка растрепал ветер.

— Вас куда подбросить до коррехидории или домой?

Рика вздохнула и заявила, что ей нужно на службу.