5. На все той же древней планете Земля…

На все той же древней планете Земля существовала притча о торговце оружием, рекламировавшем свой товар с помощью нехитрого слогана, гласившего, что его щиты выдержат удары любого копья, а его копья пробьют любой щит. Бизнес благополучно набирал обороты, пока некий эксперт по оружию не предложил провести аттестацию, испробовав образцы супероружия друг на друге. Чем закончилось испытание, история умалчивает. Неизвестно также, как развивался в дальнейшем бизнес оружейника. Рискнем предположить, что он не особенно пострадал. Может быть, не пострадал вообще. Почему? Ну, скажем так, потому, что если на первом месте по степени беспредельности находится космос, то второе, вакантное, вполне можно зарезервировать для человеческой глупости.

К чему все это говорится? Дело в том, что, испустив в течение нескольких секунд слабое, но явно искусственное излучение, планета снова «онемела». Капитан Никсон включил режим боевой маскировки, и, поглощая почти все падающее на него излучение, крейсер двинулся навстречу противнику, о силе которого можно было строить только безосновательные предположения. Непосредственно перед тем, как с ним связался Бричард, Гейзер предложил капитану Никсону «прощупать» планетку w-локатором в ультраслабом диапазоне. Как считается, аппаратура сторожевого наблюдения обычно не способна выделить его из естественного фона космических излучений.

— Запрещаю! — ответил капитан Никсон, вложив в свои скудные интонации обещание чего-то такого, по сравнению с чем даже военно-полевой суд не выглядит страшной вещью.

В следующие минуты в командном отсеке стояла тишина. Это была та разновидность тишины, которая предшествует чему-то стремительному и страшному. Крейсер продолжал двигаться к планете — совершенно непримечательной, избитой метеоритами, усеянной кратерами и изрезанной сетью ущелий округлой болванке, — и где-то среди этих кратеров и ущелий скорее всего, если не наверняка скрывалась «база». Находящийся в полной боевой готовности федеральный крейсер может практически без риска сразиться с двумя-тремя пиратскими судами (если это вооруженные суда невоенного назначения, а не корабли специальной постройки, что изредка, но случается). Где-то через минуту те или взорвутся, или станут гробами с выгоревшей электроникой и обугленными мумиями экипажа. Но схватка с планетарной базой, жизненные системы которой укрыты на большой глубине под скальными породами, а защитные комплексы и лучевые пушки разнесены на большие расстояния и тщательно замаскированы, может кончиться печально даже для линейного корабля.

Если перейти на почву сравнений, то капитан Никсон предпочел не пробовать степени взаимной остроты и прочности копий и щитов, а сразу сорвать дистанцию и сойтись врукопашную. Он сидел в центральном пилотском кресле перед огромными обзорными экранами, смотревшими на него искрящимися глазами чудовищ, а в его собственных глазах не читалось ничего, кроме спокойствия и странной тоски. Да и это впечатление скорее всего было ложным. Что касается Гейзера, его немного бил азартный мандраж, совсем как далекого предка-атланта, напавшего на еще теплый след ничего не подозревающего бедняги динозавра. Сержант Бричард ждал приказов в десантном боте, что делала Сато Ишин — не было известно, что же касается пиратов…


Согласно традиции, в это время пираты должны были беспечно делить добычу, безудержно пьянствовать, время от времени лениво пытать пленников и заниматься еще чем-то, что редакторы обычно вырезают, адаптируя взрослые книги для малолетнего читателя. Наверное, у этой традиции есть прочная основа. В те времена, когда она зародилась, пираты плавали на парусных кораблях, их жизнь была трудна и опасна, а успех зависел не столько от профессионализма, сколько от капризов стихий и разных случайностей. Если корабль не трепал шторм, единственными развлечениями оставались откачивание воды из трюма, игра в карты, анекдоты и пьянство. Когда же на горизонте показывалось подходящее судно, пираты ставили все паруса — лазанье по мачтам неплохо лечит похмелье, — догоняли добычу, брали на абордаж, перегружали золото, деньги, продукты, выпивку и женщин, после чего загоняли ненужных людей в трюм и, навертев в нем побольше дырок, возвращались на свой корабль. Там они отрывались по полной программе, пока не заканчивались выпивка и женщины или пока на горизонте ни высвечивалось еще одно несчастное судно.

Но заправский пират эпохи космического человечества выглядит как подтянутый моложавый человек, всегда выбритый, больше похожий на спортсмена, чем на бандита, и больше на системного оператора, чем на спортсмена. Если основной контингент древних «джентльменов удачи» состоял из подонков общества, которых просто не успели вовремя повесить, то пиратами космоса чаще всего оказываются предприимчивые молодые люди, слишком самолюбивые и самоуверенные, чтобы довольствоваться тем, что могут иметь просто так.

Это не означает, что в эпоху галактической экспансии не бывает пиратских кораблей, по коридорам которых валяются пустые бутылки из-под водки и ксмилли, а вахтенные попыхивают травкой прямо в пилотских креслах. Но с такой постановкой дела пиратская карьера затягивается редко.

База, которая находилась на обнаруженной Гейзером планетке, принадлежала пиратам более распространенного типа, представители которого предпочитают боксу и бильярду теннис и старые школы дзю-дзюцу, а крепким напиткам четырехградусное пиво. Впрочем, будь ее коридоры до потолка завалены пустыми бутылками, это не отразилось бы на завязке боя. Капитан Никсон провел сближение технически безупречно, и охранная система засекла снижающийся корабль слишком поздно. Активировать лучевые пушки она успела, но пробить силовую защиту крейсера времени ей не хватило.

Сато следила за спуском из «инструкторской», того самого тесного, как конура, бокса с единственным стулом и дисплеем. Она слышала, как ее звал Бричард, но почему-то молчала. Или она обиделась, или была слишком занята. Еще раз проявив свою способность к обучению, Сато довольно быстро разобралась, как переключить дисплей на внешние камеры и внутренний обзор.

Она как раз рассматривала планету, когда корабль засекли. Силовая защита выдержала удар, но внутренние системы буквально взвыли. Освещение замигало, а когда вошедший в «мертвую зону» крейсер погасил скорость, нестабилизированная инерция буквально вышвырнула девушку со стула. Оставив вмятину в облицовочной обшивке и набив шишку на затылке, Сато приподняла голову и посмотрела на экран. Поверхность планеты падала навстречу с пугающею стремительностью. Сато решила пока не вставать. Вот так, лежа на полу, она проследила за посадкой и только после этого вскочила на ноги и бросилась в сторону амуниционного отсека.


Теперь Бричарду стало совсем не до нее. Как и остальным. Все были заняты. В течение минуты после посадки, два десятка самонаводящихся ракет точного действия разорвалось в разных участках окружающей местности. На некоторое время база оказалась обезоруженной и ослепленной. Оказавшись под черным звездным небом, Бричард повел свою группу к одному из входов. В толстых воротах Шлюза взрыв проплавил огромную, почти правильной формы, дыру. Внутренние створки пострадали меньше, но открыть их уже было делом техники и наличия кумулятивных зарядов. Благополучно преодолев препятствие и в двух словах доложив об успехах майору Моргенштерну, Бричард двинулся по тоннелю. Пройдя метров тридцать, он почувствовал некую несообразность. Вместо вереницы из одиннадцати подвижных точек, которые должны были высвечиваться на сканере, их оказалось двенадцать.

— Замыкающий? — осведомился он.

Ответ прозвучал с задержкой:

— Мак-Кистерс, сэр! Но за мной еще идет эта девушка.

— Что еще за «эта девушка»?!

— Это я, сержант! — прозвучало в наушниках.

Бричард не поверил своим ушам.

— Какого…— начал он. — Сато, возвращайся немедленно!

— Куда? — поинтересовалась та.

Вопрос был резонным. Сержант не нашел вразумительного ответа. Не хватало времени. Его отделение находилось почти в середине длинного, лишенного укрытий тоннеля. Возникни в его конце один-единственный противник со скорострельным гранатометом в руках, их песенка была бы спета. Тихо выругавшись, Бричард повел людей за собой, даже забыв приказать Сато держаться позади.

В это время кто-то из обитателей базы связался с крейсером, использовав известную всему космосу универсальную частоту, на которую по умолчанию всегда настраиваются приемники кораблей.

— Эй, на крейсере! — прозвучало в командной рубке. — Отзовите своих десантников. У нас есть заложники, и, если вы их не отведете, мы выпустим воздух из отсека.

Старому как мир приему шантажа капитан Никсон молниеносно противопоставил почти столь же древний контрприем.

— Плохо слышно! — ответил он, почти заглушив эфир вызванными им самим помехами. — Перейдите на частоту эм-сорок пять!

Последствием несостоявшихся переговоров стал приказ ускорить движение, переданный всем штурмовым группам. Приблизительно через сорок секунд вырвавшийся в вакуум воздух сбил Бричарда с ног. Вскакивая, он обнаружил, что подшлемный монитор демонстрирует только хаос беспорядочно мерцающих пятен. Сканер был блокирован, а значит, базу предстояло отвоевывать вслепую. Из открывшейся двери вылетела граната, но швырявший забыл или не знал о включенной системе глушения. Поэтому, не среагировав на людей, граната безвредно прокатилась по коридору, высоко подпрыгивая при слабой гравитации.

На трех полетевших в обратную сторону гранатах были активированы обычные запалы. Поэтому, ворвавшись в помещение после взрыва, десантники увидели два трупа в изодранных осколками скафандрах. Пока остальные осматривали смежные помещения и расстреливали одиночными выстрелами все, что напоминало скрытые видеокамеры, Бричард подскочил к стенному дисплею. Не пытаясь сам в чем-то разобраться, сержант подключил к нему свой микрокомпьютер. В наушниках послышались шаги и выстрелы: система жизнеобеспечения снова наполняла отсек воздухом.

— Вскрыты пароли первого уровня, — сообщил компьютер. И вывел на монитор объемный план базы.

Как можно было понять, они находились в жилом комплексе. Бричард не успел разобраться в подробностях. За перегородкой прогрохотал громкий выстрел, за которым прозвучали три почти слившиеся автоматные очереди. Когда Бричард вбежал в комнату, там все было кончено. На забрызганном кровью полу лежал труп рядового Мак-Кистерса, грудь которого разворотило крупнокалиберным разрывным патроном. Дальше валялись два обитателя станции один в боевом скафандре, другой почему-то в майке и шортах. Третий лежал дальше всех, в проходе в следующий отсек. Все были вооружены, а одетый в шорты пока жив. Хотя он едва ли осознавал происходящее.

Сато спокойно стояла у дальней стены с автоматом в руках. Разглядеть ее лицо под маской шлема было невозможно.

Как оказалось, для группы Бричарда этим сражение и кончилось. Продолжив движение, они не встретили ни души. Через три минуты другое отделение уничтожило четверых пиратов в ракетном ангаре. Это были решительные парни. Расправившись с заложниками и убедившись, что одолеть нападавших им не светит, они попытались удрать, но обнаружили, что шлюзы пусковой шахты повреждены и лететь, собственно говоря, некуда.

Еще нескольких заложников держали в другом секторе базы. Это выяснилось, когда последний оставшийся в живых пират вышел на связь, использовав упоминавшуюся стандартную частоту.

— Эй, на крейсере! — начал он. — У меня есть заложники, и я хочу сдаться.

— Вот так бы и давно, — ответил капитан Никсон, из всех разновидностей соглашений с врагом признававший только ту, которая называется «безоговорочная капитуляция». — Для начала представьтесь нам.

— Меня зовут Джоб Гримлин, сэр.

— А я капитан Эльб Никсон. А теперь, так как мы уже знакомы, будьте добры передать нам пароли базы.

— О'кей, сэр! — мрачно ответил пират. — Подумать только, — пробормотал он самому себе, — а я ведь собирался провести уикенд на Дум-Думе.


Нельзя сказать, что малая колония Дум-Дум была каким-нибудь зловещим местом. Совсем напротив, путеводители отзывались о ней как об одном из веселейших курортов Федерации. «Низкого пошиба» — добавляли некоторые ворчуны, чье мнение стандартные путеводители не учитывали. Здесь можно было и поваляться на пляже, и вдрызг проиграться в казино, и найти на время нетребовательного партнера для совместного времяпрепровождения. Правда, можно было и заработать по голове бильярдным кием, подхватить излечимую, но досадную болезнь, стать жертвой шантажа или мошенничества, но кто старается не искать приключений, тот скорее всего их не найдет. Но именно эту планету по традиции выбирали местом неформальных встреч всякие темные личности, чьи заслуги перед уголовным кодексом были не настолько очевидны, чтобы без церемоний засунуть их в камеру предварительного заключения.

Вот сюда-то и прилетели два бывалых авантюриста, ставшие первыми апостолами членистоногого монстра, вздумавшего подчинить обитаемую вселенную. Гардинг отправился изучать обстановку, а рыжий чужак остался на корабле. Хотя на случай появления в человеческом обществе у него имелся обширный набор имитирующих пластиковых костюмов, большой Квидак решил не рисковать. Тем более что у Гырра еще не до конца срослись ребра. Итак, Гардинг отправился на разведку, а рыжий чужак устроился в углу командного отсека, наблюдая за монстром и рассеянно ковыряя в зубах.

Для начала Гардинг заглянул в один неплохо известный ему бар, место встреч разнокалиберных мошенников, отдыхавших на этой планете от трудов неправедных или просто болтавшихся в ожидании подходящего дельца. Среде фирменных признаков забегаловки числились дочерна заплеванный пол, стойка с вечно что-то жующим барменом, за спиной которого на фоне непрозрачного от пыли зеркала выстроились ряды бутылок, жульничающий «однорукий бандит» и бильярд с внушительным количеством запасных киев. Гардинг заказал себе стаканчик и, держа его на весу, принялся обозревать помещение. Он немного нервничал. Не то чтобы он очень боялся нарваться на неприятности, просто ему было чуть не по себе. Документы, предъявленные полиции, были средней степени надежности, а система галактического розыска, хоть и хромающая из-за перегруженности оперативной информацией, оставалась явлением неприятным и опасным.

Итак, он обозревал помещение. И, найдя подходящего знакомого, ухмыльнулся. Этого человека звали Бариль Альфонес, почти как основоположника научной криминалистики, но наоборот. Он был одутловат, щекаст, не носил нижнего белья и пил пиво из горлышка характерно вытянутой бутылки. Наука еще не нашла объяснений, почему манера пить из горлышка входит в моду именно в эпоху абсолютной дешевизны стаканов и возвратной тары.

— Привет, старина! — сказал Гардинг, хлопнув приятеля по плечу и подняв этим движением маленькое облачко перхоти. — Что нового?

— Ничего, — ответил тот тоном, верхний текст которого должен был читаться почти как невысказанная фраза «ба, кого я…», подтекст подразумевать удивление и некоторую настороженность, а написанный молоком подпольный уровень советовал незваному знакомому провалиться сквозь землю и больше оттуда не появляться.

Но Гардинг сделал вид, что понял только верхнюю строчку.

— Я просто хотел спросить, что ты здесь делаешь, — уточнил он, с завидной меткостью сплюнув в урну, набитую обломками бильярдных киев.

— Я жду, — коротко ответствовал тот,

— Чего?

— Подходящего дельца.

Таким образом, все налаживалось и прояснялось. В качестве отвлекающего маневра Гардинг задал следующий вопрос.

— А чем ты занимался до этого? — поинтересовался он.

— До чего?

— До того, как начал ждать.

Бариль Альфонес не стал шуметь, повышать голос и вообще высказывать недовольство. Во-первых, ближайший бильярдный кий был как раз под рукой собеседника, а во-вторых, потасовка могла привлечь к ним нежелательное внимание.

— Я зарабатывал тут на жизнь, демонстрируя одну девицу в качестве ожившей мумии из треугольных пирамид Некромаркона. Если ты помнишь, с этими мумиями связано поверье о присущей им живительной силе…

— С мумиями или пирамидами? — уточнил Гардинг.

— Неважно, — ответил перевернутый однофамилец великого криминалиста, на сей раз усилив верхний подтекст до размеров заголовка. — Я не углублялся в тонкости.

— Извини.

— Предполагалось, что телесный контакт с мумией избавляет пациентов от всех хронических болезней с вероятностью до семидесяти пяти процентов, улучшает общее самочувствие и поднимает естественную потенцию, — продолжил Бариль Альфонес. — Вначале я неплохо заработал. Но потом моя мумия порвала контракт и ушла к одному экстравагантному миллионеру. Мало того, она прихватила почти весь мой заработок. — Он вздохнул. — Я было хотел требовать компенсации, но этот сволочной миллионер интересовался, глядя сквозь меня, что лучше: умереть от скоропостижного инфаркта или сломать шею в сорвавшемся лифте. — Рассказчик содрогнулся. — Надеюсь, он уже забыл обо мне.

— Я тоже надеюсь, — сказал Гардинг. — А если не забыл, тоже не беда. Ему же хуже.

— М-м? — спросил Бариль Альфонес, недоумевая.

— Я, знаешь ли, хотел предложить тебе дельце, — объяснил Гардинг.

— Ты?! — вопросил Бариль Альфонес, максимально выделив вопросительный знак.

Гардинг ответил ему широкой улыбкой, позволявшей предполагать что угодно, но убеждавшей, что зубы у него и отменном порядке.

— Я! — подтвердил он. — Видишь ли, у меня есть готовый к продаже монстр.

— Какой? — поинтересовался бывший владелец мумии. Увидишь. Он находится на моем корабле.

— Он опасный? — с сомнением спросил Бариль Альфонес.

— Нет, что ты! — заверил Гардинг. — Он мертвый. Лицо собеседника моментально приобрело скучное выражение.

— Совершенно безнадежное дело, — сказал он. — Извини. Мертвых монстров в наше время синтезируют за сто маэлей за штуку.

— Да! — с напором согласился Гардинг. — Но этот — что-то особенное. Да ты и сам увидишь.

— Не собираюсь, — как можно более равнодушно ответствовал Альфонес, с некоторым удивлением воззрившись на бутылку в своей руке.

— Это почему?

— С тобой опасно иметь дело, — прозвучал ответ. — Тебя заметут в кратчайший срок. Слушай, а как ты вообще досих пор на свободе? У тебя же вроде большие проблемы с законом? Разве не ты вскрыл сейфы на Юноне?

— Это долгая история, — ответил Гардинг. — Мои проблемы с законом сильно преувеличены. Так ты хочешь посмотреть монстра или нет? Увидишь, это чудо, а не монстр. Я с тебя возьму немного. На худой конец, продам его в кредит.

Альфонес украдкой огляделся. Не похоже было, чтобы рядом ошивался осведомитель, а камеры наблюдения в этом заведении работали недолго. Чем оно и славилось.

— О'кей, — сказал он, уяснив, что иначе разговора не закончить. — Идем. Я посмотрю. И заплати за мое пиво.

Он ожидал увидеть что угодно кроме того, что увидел на самом деле. В пилотском отсеке, оказавшись лицом к лицу с восседающим за пультом монстром, Альфонес успел только удивиться, сказать «ой!», а потом Большой Квидак совершил свое коронное движение хвостом. В течение следующих минут, обалдело сидя на полу, человек критически и вдумчиво пересмотрел всю прожитую жизнь. Такие моменты глубокой переоценки ценностей случаются почти с каждым из нас, но большинству все-таки удается обойтись без помощи монстров и подкожных инъекций.

В итоге этих размышлений Бариль Альфонес решил, что впустую прожил лучшие годы, тратя их в бессмысленной погоне за деньгами и суетными удовольствиями. Конечно, прожитых лет не воротишь, как ни жаль, но теперь у него появилась возможность посвятить оставшуюся жизнь цели по-настоящему значительной и возвышенной, а именно служению членистоногому монстру по имени Большой Квидак.


На прощание пиратскую базу привели в негодность парой малых ядерных зарядов. У Сато была возможность отследить этот фейерверк с экрана своей каюты, с начала и до конца. После того как отключились светофильтры и район взрыва окутался медленно рассеивавшимся пыльным облаком, с ней связался капитан Никсон.

— Вы заняты, мисс? — для начала поинтересовался он.

— Нет, сэр, — ответила она, все еще сидя у монитора. Вопреки тому, что можно было ожидать, девушка находилась в настроении подавленном. Вернее, это была не только подавленность, сколько мрачная задумчивость человека, обнаружившего в себе способности, о которых он, может быть, предпочел бы вообще не знать.

— И не собираетесь спать, не нанесли себе косметическую маску или еще что-нибудь? — продолжил капитан Никсон.

Включить режим видеосвязи Сато забыла, поэтому ее настроение командиру крейсера приходилось угадывать по звукам. Сейчас ему послышался истерический смешок.

— Нет! С чего вы взяли? Я вообще никогда не пользуюсь косметикой.

— Я так и думал.

— А зачем вы спрашиваете?

— Просто женщинам свойственно что-то делать или находиться в таком состоянии, когда они не хотят, чтобы их видели, — объяснил капитан Никсон. — Я просто предпочитаю, разговаривая, видеть лицо собеседника.

— А! — сказала Сато. И включила камеру.

Нельзя сказать, что трусики и майка являются достаточным для приличия минимумом, но, видимо, девушка что-то в своем компьютере недочитала. Судя по реакции капитана Никсона, он этого вообще не заметил.

— Скажите, мисс, — спросил он, глядя в лицо Сато, но временами бросая взгляд куда-то в район ее локтя, причем наблюдая явно не за локтем. — Где вы научились так стрелять?

— Сержант Бричард показал мне, как пользоваться автоматом, и провел со мной тренировку в тире, сэр. И все? — спросил капитан Никсон.

— Да, сэр, — подтвердила Сато. — А что?

— Откровенно говоря, я никогда серьезно не относился к нашему тиру. А там, у себя на острове, вам не приходилось стрелять?

— У меня был арбалет и лук, сэр.

— А огнестрельное оружие? Бричард говорил, оно у вас имелось?

— Да, сэр. Но я им никогда не пользовалась.

— Потому что оно слишком шумное.

Это звучало не вопросом, а констатацией.

— Да, сэр, — ответила Сато.

— Мне не показалось, что вы боитесь шума?

— Я не боюсь, сказала она. — Но вы бы видели, что делалось в лесу после первой пары выстрелов. Нет, я, конечно, несколько раз стреляла, а потом решила пользоваться только бесшумным оружием.

Капитан Никсон прекратил рассматривать то, что видел в районе ее локтя, и поглядел девушке прямо в глаза.

— В таком случае вы просто редкостный уникум, — сказал он. — Вы сами не чувствуете этого?

Она ответила удивленным взглядом и чуть-чуть пожала плечом.

— Хотите увидеть то, что я сейчас видел на своем мониторе? — спросил капитан Никсон.

В любое другое время Сато просто ответила бы «хочу». Но сейчас она находилась в состоянии, в котором любознательность может показаться чувством странным.

— А что вы видели? — без эмоций спросила она.

Вместо ответа капитан Никсон протянул руку и что-то переключил. В правой нижней стороне ее экрана возникло отдельное окошко.

Сато сообразила, что это снято внутренними камерами пиратской базы. Два вооруженных человека в скафандрах чего-то ожидали, стоя у закрытых дверей. Один из них дотронулся до стенной клавиатуры и с трудом устоял на ногах, едва не сбитый хлынувшим в вакуум воздухом. Второй что-то швырнул в распахнувшийся проем. В следующую секунду, так быстро, что это скорее угадывалось, чем замечалось, ему под ноги скользнул какой-то брошенный из коридора предмет. Полыхнул взрыв…

Видимо, взрыв повредил камеру. Запись прервалась, и следующие кадры пошли из другого помещения. Сато увидела двух федеральных десантников: один возился с дверной клавиатурой, а другой — лица не было видно под шлемом, и ее сознание почему-то сопротивлялось необходимости признать в этом «другом» саму себя, — отойдя в дальний конец комнаты, рассматривает лежащие на столе журналы и изображения на стенах. Потом раздался грохот выстрела — противоположного входа не было видно, — и Мак-Кистерс отлетел на два метра, забрызгав пол кровью, выплеснувшейся из разорванной спины. Один из пиратов мелькнул в поле зрения камеры, и тот «другой», в котором Сато никак не могла узнать себя, вскинул автомат и дал одну длинную, непрерывную очередь. Потом застыл, не двигаясь, даже когда в комнату ворвался Бричард с пятью другими десантниками…

— Зачем вы мне это показали? — спросила Сато. Ее голос прозвучал вяло.

— Я думал, вам будет интересно, — ответил капитан Никсон. — А мне, например, было бы любопытно протестировать ваши рефлексы, реакцию и коэффициент обучаемости. Только не в нашем игрушечном тире. Знаете, почему я на самом деле затеял этот разговор? — Поскольку Сато не отвечала, ему пришлось продолжать: — Просто у меня к вам предложение. Что вы собираетесь делать, когда мы вернемся на базу?

— На базу?

— Да. Одну из пограничных баз, где пишутся отчеты, ремонтируется техника, пополняются экипажи и так далее. Естественно, в отчете об операции должно быть упомянуто, как мы вас нашли. После чего вам просто неизбежно придется дать показания парням из Федеральной Службы Галактической Безопасности. Если вы удачно пройдете их дурацкие тесты, вам предложат вспомнить, откуда все-таки были родом ваши родители. А когда вы ничего не сможете по этому поводу сказать, вас заставят пройти еще пару комиссий, и, если все пройдет гладко, они предложат вам на выбор несколько мест проживания. Скорее всего в больших городах, где за вами установят негласное наблюдение и… — Капитан Никсон помолчал. — В общем, может так случиться, что вам придется все время доказывать, что вы не замысловато внедренный агент Империи, не урод, не монстр, а просто обыкновенный человек, которому довелось попасть в не очень обыкновенные обстоятельства. И самым обидным будет то, что чем больше усилий станете вы прикладывать, пытаясь это доказывать, тем меньше вам будут верить. Может случиться, что вы решите сменить образ жизни на более привычный, но вдруг выяснится, что вам запрещено покидать место проживания.

Если первые реплики капитана Сато слушала не совсем внимательно, то теперь ее проняло.

— Как такое может быть? — спросила она.

— Я не утверждаю, что это случится, но такой вариант вполне возможен. С точки зрения парней из Галактической Безопасности, вы человек, явившийся из ниоткуда и подозрительный уже по этой причине. Если Интерпол не отыщет ваших родителей и если его люди вдобавок обратят внимание на ваши не вполне ординарные способности… Поймите меня, мисс, я вовсе не хочу расстроить вас еще больше. У вас такое лицо, как будто вы жалеете, что вообще встретились с людьми.

Сато молчала, и капитану вдруг показалось, что он недалек от истины.

— У меня есть предложение, которое может избавить вас от этих неприятностей, — продолжил он. — Вы ведь не решили еще, что собираетесь делать, вернувшись в мир людей?

— Я еще не знаю.

— А если я предложу вам вступить в Федеральную Гвардию?

Судя по ее лицу, предложение оказалось более чем неожиданным.

— Но ведь вы сами говорили, не имея даже доказательств, что я — это я…

— Потому что вы будете не одна, — непонятно сказал капитан Никсон. — Это не единственная причина, но хотя бы именно поэтому… Послушайте, неважно, как я это сделаю, вам нужно только сказать мне «да». Можно даже не сегодня, а завтра. Я постараюсь сделать так, что, когда корабль придет на базу, специальные службы не обратят особого внимания на ваше появление.

— Но… как? — спросила Сато.

Если бы она лучше знала мир людей, то удивлялась бы меньше.

— Поверьте, я смогу сделать то, что говорю. — Капитан Никсон решил свернуть разговор. — Можно вам дать один совет?

— Да, сэр.

— Видите вон ту кнопку над вашей головой? Возле которой светится цветная лампочка?

Капитан Никсон не был дальтоником, но цвет лампочки предпочел не уточнять. Сато оглянулась.

— Да, сэр, — сказала она.

— Если вы нажмете на кнопку, вам в ладонь вывалится таблетка. Скорее всего это будет антидепрессант плюс слабое снотворное. Запейте ее соком — только не вздумайте взять вторую! и ложитесь спать. Остальное получится само собой. А когда проснетесь, свяжитесь со мной, если я сам вас не разбужу. Вы меня поняли?

— Да, сэр, — ответила Сато, не проявив энтузиазма.

— Тогда до встречи, — сказал капитан Никсон. И отключился.

Сато последовала совету. Однако сразу заснуть ей не удалось. Дело в том, что через пятнадцать минут после разговора с капитаном Никсоном прозвучал новый сигнал тревоги, выбросивший из постелей всех, кто в них находился. Но если экипаж поспешил занять места по боевому расписанию, то Сато явилась в командный отсек, не очень соображая, почему ее занесло именно туда. Снотворное, которое она употребила впервые в жизни, подействовало слишком сильно. Несмотря на остроту момента, все присутствующие нашли хотя бы миг, чтобы на нее оглянуться — заспанную, со слипающимися глазами, не до конца соображающую, что происходит, и одетую скорее частично, нежели полностью.

Впрочем, самое интересное она пропустила. Когда локаторы «Эскалибура» засекли в открытом пространстве неизвестный корабль, майор Моргенштерн проявил молниеносную реакцию на события.

— Если они нас не заметили, ничего пока не предпринимать! — передал он в командный отсек. — Мы возьмем их «на живца». Я сейчас буду!

И в самом деле прибыл быстро. Причем не один. Он притащил с собой пиратского главаря, которого выдернул из изолятора, когда тот тоже попытался успокоиться и заснуть. Он тоже употребил антидепрессантные таблетки, только не одну, а целых пять.

Как и Сато, этот парень не был опытным «аптекарем». Поэтому с той секунды, как в его камеру — три на два с половиной метра, с откидной койкой, без всяких излишеств и предметов комфорта, если не считать таковыми унитаз с крышкой и отвратительного таракана, которого тщетно пытался поймать еще первый заключенный изолятора, ворвался Моргенштерн, ему пришлось испытать ряд дивных ощущений, которые когда-то, на древней Земле, дали богатую почву идеям о существовании всякого рода виртуальных реальностей.

Одним из этих странных ощущений был майор Моргенштерн. Без всяких предисловий ворвавшись в камеру, он сгреб несчастного пирата под мышку и потащил в сторону командного отсека. Уже в самом этом действии было что-то от холодной деловитости валькирии и мистической неумолимости мусорного автомата. Следующее нереальное ощущение пират испытал в командном отсеке. Увиденное напоминало что угодно, но только не то, чем оно было на самом деле. В командном отсеке федерального крейсера просто не могли накинуть на пилотское кресло тигровую шкуру и поставить банку пива на пилотский пульт.

— Джоб, ты хочешь, получив законный приговор, провести срок в уютной камере с телевизором, где тебя не загрызут мутировавшие тараканы? — поинтересовался Моргенштерн, швырнув пленника в операторское кресло.

Тот ухмыльнулся. После пяти таблеток антидепрессанта смешливость может оказаться не самой странной реакцией.

— У меня есть выбор?

— О! Разумеется! Сколько угодно! — радостно подтвердил Моргенштерн. — Ты можешь сейчас же вылететь в открытое пространство — без ранцевого двигателя, без запасных баллонов и, по-видимому, вообще без скафандра.

— М-м? — сказал пират. В сущности, это был вчерашний прыщавый городской паренек, который хотел взять от жизни побольше и не осмыслил мудрость, твердящую, что ничего в ней не дается даром. — Это ведь незаконно, не правда ли?

— Ты имеешь право подать на меня жалобу в комиссию по правам человека, — прозвучал ответ.

— Иначе говоря, — сделал вывод пират (заработавший себе общий срок в две тысячи лет, по подсчетам самых нетребовательных юристов), — выбора у меня нет. А что от меня требуется?

— Сущие пустяки, — ответил Моргенштерн. — Сейчас этот незнакомец выйдет на связь. Подозреваю, что вы с ним знакомы. Ради спасения его и своей жизни ты ответишь, что крейсер в ваших руках, и выдумаешь историю, которая его убедит. И пусть он пожалует к нам в гости. Парень ты хороший, с фантазией, так что все у нас получится.

Как ни странно, именно так и случилось. Час спустя корабль был захвачен, и его экипаж перекочевал в изоляторный отсек. Ввиду неопределенности ситуации приз с собой решили не брать, и поэтому захваченный корабль просто бросили, запрограммировав на автоматическую посадку в одном из бесчисленных каньонов находившейся рядом планеты. Как водится в таких случаях, автоматику корабля заблокировали паролем второй пилот просто набрал на клавиатуре пришедшую ему в голову комбинацию знаков. В тот миг, когда он нажимал клавишу «Ввод», взгляд капитана Никсона упал на экран. Эта случайность впоследствии повлекла цепь важный событий.

Прыщавого главаря вернули в ту же самую камеру. Оставшиеся до прихода на базу дни ему оставалось коротать, пытаясь прихлопнуть назойливого таракана, который каждый раз, как только узник засыпал, норовил взобраться на кровать и пробежаться по его лицу. Скажем сразу, убить таракана ему так и не удалось, и, когда на федеральной базе На-Кон-Тром пиратский главарь вышел из камеры, это был совершенно другой человек. Еще не один год, во время следствия, и во время суда, и в начале своего пожизненного срока, ему суждено было с криком просыпаться: ему снилось, что отвратительное насекомое снова взобралось на кровать и пробежалось по его лицу. Снова засыпая, он пытался подстеречь проклятого таракана, и ему это опять не удавалось — даже во сне.

Он бы лучше понял, почему именно, если бы знал, что таракан не был настоящим. По инициативе одного из отделов службы ЦРМФ электронного таракана сконструировали в секретной лаборатории все той же службы в качестве штатного оборудования тюремного изолятора.


Что касается Сато, то ей мешали спать не тараканы, а собственные кошмары. А разбудил ее капитан Никсон.

— Как вам спалось, мисс? — спросил он для начала.

— Спасибо, — пробормотала она.

Но по ее малоосмысленному взгляду стало ясно, что проснулась она не полностью.

— Умывайтесь и приходите ко мне пить кофе, — сказал капитан Никсон. — У себя на острове вы пили по утрам кофе?

— Нет, сэр, — ответила Сато. — Я вообще не пила кофе.

— Я так и понял.

— Почему? — рассеянно спросила она.

— Определил по цвету зубов, — непонятно ответил капитан Никсон. — Но вам понравится. Ожидаю вас через пятнадцать минут. И отключился.

Сато пришла через тринадцать минут. Капитан Никсон пододвинул ей чашку. Вроде бы сейчас следовало прозвучать фразе: «Итак, вы что-нибудь решили?». Но вместо этого он подождал, пока она допьет кофе и скажет что-нибудь сама.

— Я подумала, сэр, — сказала Сато.

— И? — спросил капитан Никсон.

— Судя по тому, что вы мне рассказали, это самое лучшее, из чего я могу выбирать.

Гримасу капитана Никсона можно было трактовать как выражение досады с некоторой примесью сожаления.

— Видите ли, мисс, — сказал он, — на самом деле я делаю №1 предложение, которое дается далеко не каждому. Федеральная Гвардия — это ангелы космоса, щит и карающий меч человеческого разума, рыцари Круглого Стола и Святая Инквизиция в одном лице. Немало молодых людей, которые мечтают о приеме в Гвардию, не проходят тесты и получают отказ. Но дело даже не в том, что мое предложение престижно и почетно. И даже не в том, что, едва попав в человеческое общество, вы сможете начать интересную полнокровную жизнь, путешествовать и заработать немало денег. Лично для вас мое предложение — замечательная удача. Оставшись служить на нашем крейсере, вы избавитесь от одной из самых страшных проблем, которые могут грозить человеку.

— Вы имеете в виду спецслужбы, сэр? — спокойно спросила Сато.

Выпив первую в жизни чашку кофе, она не без удивления следила за результатом.

— Нет! — сказал капитан Никсон. — Я имею в виду одиночество.

Если он хотел произвести впечатление, то ему это удалось. На все сто процентов. Сато его не поняла.

— Какое одиночество, сэр? — спросила она.

— Видите ли, мисс, наверное, сейчас вам трудно меня понять. А мне очень трудно это объяснить, даже если я буду очень стараться. Я могу, конечно, подсказать на эту тему подходящие ссылки, вы прочтете и все равно ничего не поймете, пока не увидите и не ощутите все сами. Дело обстоит так, мисс, что, только оставшись с нами, вы окажетесь среди людей, в которых, я надеюсь, найдете хороших товарищей и друзей. А потеряв нас, рискуете остаться в одиночестве.

— Среди людей? — спросила Сато.

— Именно так, — подтвердил капитан Никсон. — Среди людей. И чем больше их будет, тем сильнее окажется ваше одиночество.

Было очевидно, что она по-прежнему не понимала.

— А знаете, что я решил? — продолжил он. — Чтобы вам не казалось, что я оказываю на вас давление, вы просто напишете заявление о приеме в десантный корпус Федеральной Гвардии, когда мы придем на базу. Если вы передумаете, заявление будет очень легко аннулировать.

Настроение Сато заметно улучшилось. Капитан Никсон приписал это воздействию кофеина и, в общем-то, был прав. Процентов на семьдесят.

— Почему вы думаете, что я буду испытывать одиночество?

— Мне так кажется, — сказал он. — Вернее, я говорю это, исходя из своего знания людей. Может, спросите у меня об этом, когда вернетесь из отпуска?

— Какого отпуска?

— Который я вам предоставлю, когда мы придем на базу. И вы отправитесь на какую-нибудь из ближайших планет. Чтобы вы не растерялись, я отпущу с вами кого— нибудь из членов экипажа. Который не будет нужен на корабле. К примеру, сержанта Бричарда.

— Это было бы замечательно, сэр, — заявила Сато. И помолчала, справляясь с нерешительностью. — Скажите, сэр, зачем вы так стараетесь мне помочь?

На лице капитана Никсона наметилось что-то вроде жалости.

— Почему вам не приходит в голову, что я просто хорошо к вам отношусь? — поинтересовался он.

— Но, — начала Сато, — сэр… — И замолчала.

— Что? — спросил капитан Никсон.

— Нет, — сказала она. — Ничего.


В это самое время среди аттракционов курорта Дум-Дум вырос еще один новый павильон. Строительные киберы фирмы «Кох и Мых» возвели его в течение двенадцати часов на месте кегельбана, прогоревшего из-за слишком жесткой конкуренции. Огромная вывеска возвещала: «Поединок с МОНСТРОМ!!!» Втиснувшись между двумя центральными буквами последнего слова, над ними возвышался пластиковый монстр, исполненный с большой точностью, но еще более зловещий, чем в оригинале. Ниже значилось: «Один тур 10 маэлей. Призы победителю от 100 до 10000 маэлей!»

Если вы полагаете, что на приманку клюнула толпа любопытных, то здорово ошибетесь. Курорт Дум-Дум является местом, где трудно кого-то чем-то удивить. Даже га бы в небесах огненными буквами запылала надпись: «АРМАГЕДДОН», взревели трубы судного дня и показались бы четыре всадника, первый из которых метко стреляет, а четвертый крайне истощен, то зрелище вызвало бы у зрителей весьма скромный интерес. Во всяком случае, пока из содрогнувшейся земли не принялись бы суетливо вылезать обрастающие плотью скелеты. Да и то многие посетители решили бы, что администрация курорта хватила лишку со специальными эффектами. И если честно, были бы совершенно правы. Откуда, в самом деле, наберется столько скелетов в земле, которая до строительства курорта была каменистым плато, и на планете, где высшим достижением местной эволюции остались панцержаберные моллюски?

В общем, несмотря на зазывную вывеску, толпа в павильон не ломилась. Прошло не менее трех часов, когда, толкнув зеркальную дверь, в здание вошел первый случайный посетитель. Следовало бы его подробно описать, но на самом деле совершенно неважно, как он выглядел и какое общественное положение занимал. Был ли он преуспевшим толстым и пузатым оптовым торговцем или небритым хиппи, сыном-лоботрясом состоятельных родителей, одетым в висящее картинной бахромой тряпье, не имеют никакого значения. В таких случаях первый посетитель исключителен только тем, что он первый.

— Аттракцион «Поединок с монстром» приветствует вас! — поднявшись навстречу, радостно провозгласил благообразный толстяк, волосы которого теперь могли служить лучшей рекламой шампуня против перхоти, — Я уверен, вы не пожалеете, что зашли сюда. Как первому посетителю, вам предоставляется право пройти три тура бесплатно.

— Э-эк! — сказал первый посетитель. Его мучило похмелье, и он рассчитывал, что моцион приведет его в приемлемое состояние. — Ик! А где этот ваш, как его.., монстр?

— О-о, вы сейчас его увидите! — сказал Бариль Альфонес, хлопком в ладоши включив экран на стене. — Правда замечательно? Совсем как настоящий!

Первый посетитель снова издал горловой звук:

— А почему он не двигается?

— Сейчас он оживет, — заверил Бариль Альфонес, нажав наугад пару кнопок. — Ожить! — громко произнес он.

И Большой Квидак послушно сделал несколько шагов среди окружавших его псевдогранитных глыб, образовывавших что-то вроде миниатюрного каменного леса. Помещение было погружено в сумерки, скрывающие подробности и придающие мертвым имитаторам вид живых существ. Только сейчас дело обстояло с точностью до наоборот.

— Какой-то он не настоящий, — капризно сказал посетитель. — Грубая работа.

Бариль Альфонес даже всплеснул руками:

— Ну не скажите! Монстр как живой, очень быстрый, хитрый и коварный. Ручаюсь, знакомство с ним вам понравится.

— А это что у него вместо носа? — поинтересовался посетитель. — Я так понял, это пулемет?

— Совершенно верно, — прозвучал ответ. — Шестиствольная установка.

— А хвост?

— Что «хвост»? Ах да, хвост исполняет функцию холодного оружия. Не беспокойтесь, наш аттракцион гарантирует безопасность клиентов. Никаких травм! Монстр стреляет краской. Не волнуйтесь, краска сама испаряется и не оставляет следов.

Посетитель снова рыгнул.

— Ну, дык, ладно, — сказал он. — Объясняйте, чего там надо.

Через пять минут он был облачен в пятнистый комбинезон и закрытый шлем, получил ружье, похожее на настоящее, и спущен вниз, к пластиковым зарослям, глыбам и скрывающемуся среди них монстру. Естественный вопрос: «на кой черт мне это надо?» — пришел с запозданием, и теперь оставалось только получить обещанное удовольствие. Подражая движениям героев боевиков, посетитель сделал несколько перебежек между гранитными столбами, подумав, что это скучно, когда за тобой не следят сосущие пиво приятели, с которыми в следующем туре можно поменяться местом, чтобы в свою очередь пить пиво и комментировать чужие промахи. Он уже собрался плюнуть на этот идиотский аттракцион, когда увидел Большого Квидака прямо перед собой. Лицом к лицу, образно говоря.

Хотя на экране монстр казался очень неестественным, теперь посетитель резко изменил мнение. Вынырнувшее из темноты чудище оказалось живым воплощением ужаса. Не успев успокоить себя простым соображением, что это всего-навсего аттракционная марионетка, посетитель заорал что-то совсем не героическое и принялся палить из ружья. Через секунду Большой Квидак был заляпан фосфоресцирующей краской и светился, как неоновая реклама в момент падения напряжения в сети. Монстр не проявил себя, как было обещано, хитрым и коварным, но уж быстрым оказался точно. Вместо того чтобы хлопнуться на пол и задергаться в агонии, соблюдая правила игры, он приблизился, навис над посетителем и взмахнул хвостом. Подобно своим предшественникам, человек произнес «ой!», уронил ружье и, опустившись на пол, задумался над смыслом жизни. Прежде чем начала испаряться светящаяся краска, новый адепт поднялся на ноги и изъявил монстру все пришедшие на ум знаки почтения.

— Это хорошее мнение иметь, — прошелестел в ответ монстр, и человек озадаченно завертел шеей в поисках источника звука. — Теперь ты имеешь смысл жизни. Теперь тебе идти к своим новым друзьям. Надо подумать, как привести сюда еще много людей, имеющим нам полезность.

И новый прозелит удалился, пятясь задом и неловко кланяясь. Возможно, так в нем проявлялись рефлексы, сохранившиеся в мифической наследственной памяти. Со следующими посетителями пришлось повозиться. Их было трое, и Большому Квидаку пришлось всерьез изображать аттракционную марионетку. Но с задачей он справился, и все трое покинули павильон в твердой уверенности, что для них нет более достойного способа распорядиться своей судьбой, чем посвятить жизнь служению членистоногому монстру.

На следующий день Альфонес погасил, а затем и вообще ликвидировал зазывную вывеску. В ней больше не было надобности. Посетители повалили стабильным потоком, и мрачный монстр уподобился напряженно работающей машине по наделению смыслом жизни. Случайных прохожих почти не было. Приходили те, кого люди Большого Квидака подбирали в пестрой курортной толпе, где так легко заводятся случайные знакомства. Были тут одуревшие от однообразия серой жизни мелкие правительственные служащие, жаждущие расслабиться пилоты кораблей, средней руки коммерсанты, просто профессиональные бездельники — в общем, тот самый человеческий материал, из которого для начала и за неимением лучшего Большой Квидак собрался слепить невидимый фундамент своей великой империи.


При всех странностях характера капитан Никсон умел держать слово. Так никогда и не выяснилось, почему найденной на острове девушкой не заинтересовались специальные службы. Тем не менее это случилось, и через трое суток после прихода «Эскалибура» на базу сержант Диксон Бричард и кандидат Сато Ишин получили двенадцатидневный отпуск.

За этот срок можно отвести душу, но его до смешного мало, чтобы разобраться почти с ноля, что такое человеческий мир. Впоследствии специальные службы так и не выяснили, где эти двое провели время. Известно только, что ровно через двенадцать дней они вернулись. Поправившийся килограммов на пять сержант взошел на корабль с вытянутой физиономией, как будто за время отдыха его чем-то очень удивили и он до сих пор от изумления не оправился. Сато была спокойна, молчалива и сосредоточенна.

— Я согласна на ваше предложение, сэр, — сказала она, встретившись с капитаном Никсоном.

— Очень хорошо, — ответил тот. — В таком случае будем считать, что приказ о вашем приеме в Гвардию входит в силу с настоящей минуты. Поэтому рад вам сообщить, что, если вы не спустите ноги на пол или сделаете что-нибудь подобное в следующий раз, вы получите дисциплинарное взыскание.

— Есть, сэр, — сказала Сато. Скрыть обиду ей не удалось.

— Скажите, сэр, — начала она, чуть помедлив. — Почему вы считали, что мне грозит одиночество, если я не останусь здесь?

Ей показалось, что капитан Никсон хотел бы не отвечать на этот вопрос.

— По нескольким причинам, — сказал он. — Самая главная из них: вы слишком не похожи на других людей. А здесь пока что единственное место, где вас готовы принять такой, какая вы есть.

— Но, сэр! — сказала Сато. — Люди все ведь не похожи друг на друга. А в том городе, где мы были, многие из них, наоборот, из кожи вон лезут, чтобы казаться не такими, как все.

Капитан Никсон обозначил улыбку.

— Я не знаю, — сказал он, — водятся ли на вашем острове какие-нибудь яркие птицы, где успех у самок вызывают именно самцы с более ярким оперением?

— Да, сэр, — подтвердила Сато. — Я помню таких птиц.

Капитан Никсон кивнул.

— А если взять в руки яйцо или птенца из гнезда, — продолжил он. — а потом вернуть на место, может так случиться, что, вернувшись, птица откажется кормить своего птенца. Или сразу его убьет.

— Ну и что? — спросила Сато.

— Просто мне пришло в голову именно такое сравнение. Это правда, что люди хотят казаться ярче других. Это очень понятное желание. Но если человек не похож на других по-настоящему, а не только расцветкой, люди реагируют на него, как птица или зверь на незнакомый запах. Не потому, что они боятся. Просто, если вы действительно не похожи на других, происходит то, что у психологов называется «реакцией отторжения». Вам подсказать ссылки?

— Спасибо, сэр, — сказала Сато. — Если будет нужно, я найду сама.

— Вот и прекрасно! — подытожил капитан Никсон. — А теперь к делу. Поскольку вы вступаете в Федеральную Гвардию, вам придется отправиться в один из ее учебных центров. Там вы получите необходимые знания и навыки. Желаю вам подтвердить мою рекомендацию и поскорей вернуться.


Одним из последних посетителей устроенного Барилем Альфонесом аттракциона оказался некий офицер Федеральной Гвардии, проводивший на Дум-Думе двое суток очередного увольнения. Аттракционные чудища его мало волновали, и он забрел в павильон случайно, не то спьяну, не то с похмелья. Увидев монстра, он только успел сказать «а-а-а?» — и затем прекратил существование как независимая личность.

В течение следующих двух дней заведение со снятой вывеской посетила дюжина его сослуживцев. Никто из посторонних ничего не заметил и, соответственно, не сделал выводов. Прошла еще неделя, и какой-то коммерческий корабль был остановлен в открытом космосе патрульным куттером и подвергнут досмотру на основании 13-й поправки к федеральной конституции «О борьбе с пиратством и враждебными человечеству формами жизни». Капитан корабля терпеливо переждал обыск, но предложение побывать на куттере воспринял с удивлением.

— Это еще зачем? — спросил он.

— О! — заверили его. — Это пустая формальность. Проверка личности. Все пройдет очень быстро.

И в самом деле, все произошло очень быстро. И тоже осталось незамеченным.

А еще через некоторое время упомянутый корабль в свою очередь возник в каком-то очень глухом районе космоса, где на много парсеков имелась одна-единственная фактория, хозяин которой вел уединенную жизнь робинзона. Ну, скажем так, робинзона, решившего остаться на острове после установления регулярной навигации и державшего свой бизнес на поставках козлятины проходящим кораблям и сдаче единственной бухты в аренду для крепования и мелкого ремонта.

Это был человек недоверчивый, склонный к отшельничеству, если не к мизантропии. Проходящие звездолеты он предпочитал обслуживать с помощью ремонтных киберов. Но в данном случае встретились два старых приятеля, неизменно отмечавшие столь редкое событие бутылкой рома. Хозяин фактории без колебаний поднялся на борт — и свел ближнее знакомство с Большим Квидаком.

И это тоже осталось тайной для огромного человечества.

Некоторое время спустя, уже располагая маленьким подпольным государством, Большой Квидак поставил вопрос о чем-то более масштабном, нежели перехват отдельных кораблей. Как всякий великий диктатор, он оформил свое решение представительным совещанием. Монстр уже обзавелся внушительным штатом советников, в число которых входили офицеры, политологи, экономисты, социальные психологи и еще всякого рода личности, не имевшие специального образования, но обладавшие большим практическим опытом. Пользуясь таким мозговым центром, как архимедовым рычагом, при благоприятном обороте событий можно было действительно захватить кусочек Вселенной, даже не прибегая к особым талантам монстра.

Совещание проходило на одной покинутой орбитальной станции, вращавшейся вокруг некоей планеты, также брошенной за ненадобностью. Наши старые знакомые участвовали в действе на уровне статистов: рыжий монстр в качестве охранника, а Гардинг в роли стюарда. Он как раз Разносил прохладительные напитки, когда слово взял один из экспертов. Это был отставной неполный генерал, уволенный после того, как при очередном тестировании он не смог пятьдесят раз отжаться от пола.

— Теперь, — сказал он, — нам надлежит приступать к захвату небольших планет на периферии Федерации.

Точнее сказать, генерал-то как раз был полным. В смысле толстым и жирным. Неполным он был в том смысле, что до отставки не успел получить полного числа звездочек на эполетах.

— Пардон, а почему небольших и почему на периферии? — возразил ему хмурый человечек по другую сторону стола. — Почему бы ни попробовать приобщить к нашей Великой Цели сразу Федеральный Конгресс и самого президента Федерации?

При последних словах губы отставного неполного генерала растянулись в улыбку.

— Действительно! — сказал он с сарказмом. — Как просто! А известно ли вам, мой друг, как надежно поставлена охрана членов Федерального Конгресса? Не говоря уже об охране самого президента? А сколько агентов Империи сейчас отдыхают в федеральных тюрьмах? Их всех отследили, едва только они появились в столичном секторе и прежде, чем они хоть что-то успели сделать. Это вам не мошенничества с фиктивным капиталом! — И победоносно выпил стакан минеральной воды.

Хмурый начал отступление.

— Я только хотел сказать, что это слишком длинный путь, — выдвинул он аргумент в качестве арьергардного заслона. — Даже захватив несколько дюжин второстепенных планет, мы можем ни на йоту не приблизиться к нашей главной цели.

Большой Квидак не вмешивался в ход совещания, предпочитая присутствовать на заднем плане в роли молчаливого кукловода.

— Отнюдь нет! — возразил полный неполный генерал. Второстепенные планеты — это директора местных офисов фирм-разработчиков. Через них наш хозяин сможет дотянуться до генеральных директоров компаний. А от них можно легко выйти на членов Федерального Конгресса. И даже на самого президента. Можете назвать это долгим путем, но зато это путь реальный. — Генерал сделал многозначительную паузу. — Это и есть истинная стратегия непрямого действия, господа!

Ему никто не возразил. Все присутствующие покосились на стоящего в тени монстра.

Тот предвкушал грядущее всемогущество. Как уже говорилось, монстр был очень неэмоциональным существом, но только не тогда, когда дело касалось власти.

— Гыр-рухх! — произнес сидящий с краю стола огромный рыжий чужак.

Этот был действительно огромен, почти в два раза больше знакомого нам рыжего негуманоида Гырра. Его фраза была переведена так: «Раз принципиальное решение принято, я полагаю, что следует перейти к вопросу о конкретных деталях».


Приблизительно в то же самое время, когда советники Большого Квидака обсуждали конкретные детали предстоящей операции, «Эскалибур» вернулся на базу с очередного патрулирования, и на его борту снова появилась Сато Ишин.

— Рад тебя видеть, — сказал капитан Никсон, пробежав глазами ее предписание. — Почему-то я был уверен, что не пожалею о том небольшом подлоге, который пришлось совершить, чтобы отвлечь от тебя внимание ЦРМФ.

— Я постараюсь, чтобы не пришлось жалеть, — сказала Сато.

Командир «Эскалибура» кивнул.

— Тебе все будут рады, — продолжил он. — И ты познакомишься с ними поближе.

Сато улыбнулась. И кивнула.

— А ты совсем не изменилась, — сказал ей Бричард.

Сато застала его в спортзале, где он трудолюбиво вертел педали велотренажера.

— Совсем? — спросила она.

— Ну, скажем так, чуть-чуть.

В самом деле, три месяца интенсивной подготовки почти не сказались на ней, внешние перемены сводились к тому самому «чуть-чуть». Пребывание в учебном центре отточило ее рефлексы, научило пользоваться приборами связи, различными видами оружия, сделало крепче мускулы и чуть более впалыми щеки. И только. Куда больше изменились ее взгляды на людей.

— Они странные и непонятные, Брич, — сказала она, подводя итоги своим впечатлениям. — Особенно на густонаселенных планетах. Им все время скучно, они очень озабочены своим имиджем, тратят время на ерунду, которую называют «самовыражением». И почему-то очень зациклены на сексе.

— У? — произнес Бричард. — А они действительно зациклены?

— По-моему, да — сказала Сато. — Я устала объяснять им, что меня эта тема не интересует.

— А почему? — спросил Бричард. Взгляд девушки ему не понравился.

— А тебя интересует? — спросила она.

— Меня — да, — признался он, чувствуя, будто что-то теряет в ее глазах.

Сато немного задумалась.

— Давай договоримся, — сказала она. — Мы больше не станем об этом говорить.

Сержанту захотелось поинтересоваться, насколько знакома она с предметом, о котором не хочет говорить, но как-то почувствовал, что сейчас лучше будет промолчать. Он только подумал, что пребывание на необитаемом острове действительно не проходит даром для психики.

За этой мыслью должен был следовать вопрос — насколько эти последствия необратимы. Ему встречались девушки, заявлявшие о своем равнодушии к сексу. Но ни одна из них не была до конца последовательна.

— О'кей! — сказал Бричард. И чтобы немного разрядить обстановку, хлопнул ее по руке.

Вернее, попытался хлопнуть. Экспресс-курсы в центрах подготовки рейнджеров известны своей эффективностью, а природной реакции Сато можно было только завидовать. Так что, пройдя через пустоту, ладонь сержанта припечатала поверхность стола.

До него наконец дошло, в чем состоит еще одна ее странность, которую он давно ощущал, но никак не мог сформулировать. Если ей надо было сесть за стол, за которым сидел один собеседник и имелись три свободных стула, она всегда выбирала самый дальний стул. Наверное, она приняла бы предложение сыграть в теннис, но безусловно отказалась бы от чего-нибудь наподобие «пятнашек». Проще говоря, она всегда старалась создавать ощутимую дистанцию между собой и окружающими людьми, а если ей приходилось эту дистанцию сокращать, старалась избегать соприкосновения. Бричарду казалось, что это как-то вытекает из ее отношения к сексу, но тут он был кардинально не прав. На самом деле ее отношение к сексу как раз вытекало из нелюбви к любым физическим контактам. Хотя…


Идея отвращения к сексу вовсе не нова. Напротив, она очень даже стара если не как само человечество, то как цивилизация. Век за веком, двигаясь по спирали, человеческое сознание то и дело возвращалось к идее преимущества девственности над искушенностью и воздержания над свободным удовлетворением потребностей плоти. В начале двадцать первого века, в эпоху массовой компьютеризации, когда аскетические подвиги полусумасшедших монахов и массовые заточения в монастырях сексуально неудовлетворенных подвижников отошли в прошлое, совершенно неожиданно эта идея вернулась к человечеству с величественной необратимостью попавшего в лоб австралийского бумеранга.

Речь идет об интеллектуальном течении, провозгласившем, что будущее разума лежит в отказе от своей биологической природы. Человечество исчерпало себя как вид, возвестили его носители, и в своей биологической ипостаси неминуемо движется к вырождению, свидетельство чему — сексуальные революции и расцвет всякого рода из-вРащений. Будущее разума, продолжали они, состоит в том, Что со временем его перезапишут на основу более надежею, нежели белковая. На какую именно, ответ напрашивался сам.

Если так, то при чем тут секс? Эта область человеческой жизни получила от сторонников нового течения такой град полемических стрел, что уже количество нападок невольно наводило оппонентов на некоторые выводы. Менее сдержанные не стеснялись вопрошать, а не являются ли сторонники чистого разума кастратами и, уж во всяком случае, благополучно ли у них со здоровьем. А поскольку спор протекал в недрах компьютерных сетей, вопрос так и не был прояснен.

Каждая сторона считала свою точку зрения самоочевидной, но так как нет ничего более спорного, чем самоочевидные вещи, то, утомившись забрасывать оппонентов физиологическими, мировоззренческими, моральными и философскими аргументами, обе стороны взывали к истории как к верховному арбитру всех споров.

Вот пройдет несколько десятилетий, заявляли новаторы, и все по-настоящему разумные личности перепишут свой разум на нейрокомпьютеры, искусственные тела будут менять как одежду, а прочим представителям человеческого рода ничего другого не останется, как вести полуживотную жизнь, поедая бананы и безобразно совокупляясь. «Такова логика истории!» — заключали они.

Возражения ортодоксов варьировались в широком спектре, но строго логические аргументы занимали скромное место, оказавшись зажатыми между ироническими репликами «ну-ну», «идиоты!» и откровенно издевательскими смайликами. «Поглядим», — завершали спор самые сдержанные и мудрые.

По этому поводу кто-то вспомнил старую притчу. Вроде бы существуют в природе некие насекомые-поденки, средний срок жизни которых равен одному часу. За этот час они ухитряются не только решить проблему выживания вида, но и как-то осмыслить свое существование. И вот однажды вечером старик поденка собрал вокруг себя молодых слушателей, дабы обратиться к ним с ученой речью.

«Я открою вам великий закон мироздания, молодые люди, начал он. — Уже много поколений наши мудрецы наблюдают за солнцем. В результате этих наблюдений был открыт великий закон природы. Согласно этому неумолимому закону, наше солнце постепенно склоняется к западному горизонту. Вывод печален: когда оно совсем зайдет за горизонт, наступит темнота, а за нею ледяной холод. Вследствие чего жизнь на Земле погибнет навсегда».

Неизвестно, что подумали слушатели старого мудреца, но, как сообщает история, солнце благополучно взошло на следующее утро. Из чего, к слову говоря, вытекает совсем другая теория: вслед за каждым закатом непременно наступит рассвет. Ничего не имея против оптимистической теории Вечного Возвращения, мы вынуждены только констатировать, что она не подтверждается личным опытом поденок.


Как и всякая вещь, страдающая очевидностью, странность Сато была замечена. Корабельному врачу — а врачи на федеральных боевых кораблях в первую очередь психиатры, а уже во вторую техники-операторы при киберхирургах — эта девушка и раньше создавала больше проблем, чем половина экипажа, вместе взятая. Когда стало ясно, что она старательно уклоняется от разговоров о своей жизни на острове, он посоветовался по этому поводу с капитаном Никсоном. После чего, по одному отзывая к себе всех членов экипажа, настоятельно порекомендовал прекратить подобные расспросы. Теперь он мог только посоветовать обратиться к более искусному доктору по имени Время, а также поменьше заострять внимание девушки на том, что другие считают ее проблемами.

Тем более что «Эскалибур» начал новую боевую компанию, а людям легче приспособиться к странностям своего ближнего, если этот ближний — их товарищ по оружию и кое-кто даже обязан ему жизнью.

Но уже тогда у Сато Ишин случилось первое открытое столкновение с окружающими. Его жертвой пал лейтенант Гейзер. Причины возникшей между ними неприязни остались неизвестны. Может быть, Гейзер предложил ей как-то послушать вдвоем музыку, а может — и, кстати, скорее всего, — столкновение произошло на почве личных амбиций. Неизвестно.

Известно только то, что в рамках очередной тренировки по рукопашному бою им пришлось встретиться на татами. Как и другими обязательными дисциплинами, Сато пришлось заниматься боевыми искусствами в учебном центре, но и там она старалась при случае пропустить тренировку, а при возможности выбора между инструкторами предпочитала тех, в стиле которых удары и энергетические аспекты доминировали над силовыми бросками.

Если бы о конфликте было известно, их не поставили бы в пару. Но, повторимся, о нем никто не знал. Так что, ступив на татами, лейтенант Гейзер в течение трех минут отвязался как следует. К своему несчастью, он немного переусердствовал. Как-то вышло, что, когда Гейзер вышел на захват со спины, его рука проскользнула за пазуху партнерши. Что именно она там делала, история умалчивает. Если это было случайное движение, то ей не стоило там задерживаться. Секунду спустя Сато ухитрилась провести прием из арсенала прикладного дзю-дзюцу: захватив средний и указательный пальцы противника, рванула в разные стороны, Раздался хруст, отчаянный вопль, после чего лейтенант потерял сознание в результате болевого шока.

Сато посетила лазарет, когда он пришел в себя. Выглядела она предельно виноватой.

— Идиотка, — со вздохом произнес Гейзер, открыв глаза. Прозвучало это совершенно беззлобно. Обезболивающее действовало, и врач пообещал, что через пятнадцать дней пациент сможет учиться играть на гитаре. Если у него вдруг возникнет такое странное желание.

— Извини меня, пожалуйста, — сказала Сато, бросив взгляд на его руку, густо опутанную проводами и трубками. — Но ты напрасно начинал все это.

— Орлеанская девственница, — пробурчал Гейзер, устало заваливаясь на подушку. — Святая Жанна, — добавил он еще тише. И со вздохом. И кажется, даже закрыл глаза.

Удивительное дело, но некоторые люди обнаруживают знакомство с высокой культурой только после того, как им что-нибудь сломают.

— Как-как?! — переспросила Сато.

В ее компьютере был богатейший раздел литературы по древней истории, но едва ли она часто туда заходила.

— Не обращай внимания, — сказал Гейзер. — Согласно легенде, так звали наивную пастушку, которую Провидение решило предназначить для исполнения какой-то великой миссии.

— Типичный случай подавленной сексуальности, — сказал по этому поводу майор Моргенштерн неделю спустя. — Дисбаланс психики. Вот поэтому она так себя и ведет. — И посмотрел на экран.

Судя по тому, как это подается индустрией массовой информации, федеральный гвардеец должен быть сущим суперменом, уметь вести бой любыми видами оружия — от большой плазменной пушки до тупой деревянной зубочистки, выдерживать жару и холод, сжатия континуума и сверхмощные перегрузки, не терять присутствия духа, в одиночку справляться со стрессами и, само собой, быть веселым и надежным товарищем. Стоит добавить еще один немаловажный талант: еще он должен легко и непринужденно скучать. Ибо перегрузок, опасностей и смертельного риска можно ждать долго, а вот бездельничать во время патрулирования в пустоте профессиональному ангелу приходится большую часть своей карьеры.

Кроме Моргенштерна в командной рубке присутствовали второй лейтенант и Гейзер, зашедший просто так, потрепать языком. Его рука еще покоилась в пластиковом лубке, а во всем остальном он снова стал самим собой.

— Ничего себе — типичный! — сказал он. — Это не девушка, а какой-то киборг для проведения спецопераций.

— Но-но! — сказал второй лейтенант. — С физиологией у нее все в порядке. Можешь спросить у нашего дока.

— Я не про физиологию говорю, — объяснил им Моргенштерн, — а про голову. Ты что-нибудь слышал про Фрейда?

— А-а! — сказал Гейзер, опередив второго лейтенанта. — Конечно! Кто же про него не слышал?

Его устами гласила сама истина. Кто же не слышал про Фрейда? Хотя, с другой стороны, кто его читал?

— Ну и при чем тут Фрейд? — спросил второй лейтенант.

От прямого ответа Моргенштерн уклонился.

— Она за всю жизнь не видела ничего сексуальней кроликов, — сказал он. — Очень запущенный случай. Спящая чувственность. Знаешь, что это такое? Если тебе известно, женская чувственность не активируется сама по себе. В отличие от мужской.

— Ты хочешь сказать, — уточнил Гейзер, — что эту чувственность надо разбудить?

— Что-то вроде этого, — подтвердил Моргенштерн. — Активировать.

— Благодарю покорно! — сказал Гейзер. — Я не буду. И другим не советую. Я случайно взял ее за сиську, и она чуть не оторвала мне пальцы. А тому, кто захочет ее поцеловать, она просто откусит голову. Активируй сам. Хочешь попробовать?

Моргенштерн ухмыльнулся.

— Зачем? — спросил он. — У меня есть сержант Бричард.

— Ну, он-то и в самом деле вроде как залип на нее. Совсем на этого парня не похоже.

— Это точно, — подтвердил Моргенштерн. — Обычно он предпочитает использовать свойства местности и обходить долговременные оборонительные сооружения, — не совсем понятно добавил он. — Говорю это как его инструктор.

— Ерунда! — решил второй лейтенант. — Он просто трется возле нее, потому что заскучал после того, как Илону списали с корабля.

— И ни разу не пробовал затащить ее в койку? — поинтересовался Моргенштерн.

— А как ты это себе представляешь? — спросил Гейзер. — Она же всю сознательную жизнь общалась только с компьютером, никаких вербальных сигналов в упор не воспринимает, намеков тоже, не только не позволяет другим к себе прикоснуться, но и сама старается держать дистанцию, как будто от тебя дерьмом несет.

— А точно! — подтвердил второй лейтенант, в свою очередь что-то припомнив. — Почему?

На этот вопрос никто не ответил. И даже не поделился предположениями. Не нашлось времени. Прозвучал сигнал тревоги, а из глубины звездного экрана вырос зловеще кровавый восклицательный знак.


Самые продуманные планы гибнут от самых нелепых случайностей. Попытки предвидеть все заканчиваются фиаско, если в уравнении вдруг обнаруживается переменный символ, именуемый человеческим фактором. Именно поэтому военные и политики, возведя в степень высокого искусства ремесло бесцеремонного обращения с человеческим материалом, втайне вожделеют его величество случай. Планета, которую облюбовали штабные умы Большого Квидака, была периферийной колонией, единственный город которой вырос среди джунглей, густо покрывавших ее единственный континент. Объект был что надо, достаточно уединенный и достаточно крупный, чтобы на него стоило потратить время.

В назначенное время группа захвата незаметно высадилась на крыше главного административного небоскреба. Переодетые в костюмы технического персонала люди, а также замаскированные под людей рыжие чужаки принялись без шума брать под контроль ключевые объекты. Переворот должен был произойти незаметно, недаром его спланировали выпускники Высшей Академии Космофлота. Большого Квидака доставили на место событий в контейнере для транспортировки офисной мебели. В первую очередь он должен был по-свойски побеседовать с правлением филиала фирмы, занимавшейся колонизацией планеты. После чего все прошло бы без задоринки. Но в самый неподходящий момент случилось недоразумение, скомкавшее хорошо продуманный план.

Группу рыжих чужаков выделили как резерв для парирования неожиданностей. Пластиковые костюмы позволяли им неплохо изображать людей, но отсутствие мимики портило впечатление. Впрочем, от собакоголовых многого и не требовалось. Изображая техников, они должны были снять стенные панели в укромном участке коридора и делать вид, будто ремонтируют коммуникации. Но в недобрую для себя минуту мимо мнимых техников прошел какой-то административный служащий «Уэсл-компании». Внезапно застыв на месте, он уставился на одного из них.

— Мигель, ты ли это? — спросил он наконец.

Само собой, чужак сделал вид, что у него проблемы со слухом.

— Ну что ты молчишь? — спросил несчастный служащий, подойдя поближе. — Я же тебя узнал. Хотя ты и изменился. Помнишь колледж? Как ты вообще здесь оказался?

Чужак не отвечал.

— Ты не оглох? — спросила несчастная жертва самообмана. — Да что ты, в самом-то деле? — И хлопнула мнимого соученика по плечу.

Рыжий чужак на миг забыл об осторожности и содрогнулся. Пластиковая оболочка треснула и, стремительно расползаясь, открыла взору окружающих характерного цвета косматую шерсть. Зрелище было не для слабонервных. Служащий протер глаза и схватился за сердце.

Безжизненное тело украдкой запихнули под стенные панели, но в этот момент какой-то охранник случайно отвлекся от японского кроссворда и поглядел на экран. Потом прозвучал сигнал тревоги, и через минуту в огромном, в сто с чем-то этажей, небоскребе вовсю гремела стрельба, рвались гранаты и звенели стекла.

Такой поворот был предусмотрен, средства дальней связи нападающие взяли под контроль в первую очередь, но одну аварийную установку упустили из виду. И вышло так, что сквозь дым разгоревшихся пожаров, обходя очаги огня и боевых действий, к ее пульту сумел пробраться человек. Первым судном, с которым установилась связь, оказался «Эскалибур»

— Хорар-четыре, — деловито определил второй лейтенант. И, подтвердив сигнал тревоги, запустил навигационную программу.

«Вторжение! — известила всплывшая на экране надпись. — Люди и собарсы. Бой идет в главном административном корпусе. О происходящем в других местах мне ничего не известно. Местная связь отключена. Они уже здесь!!!»

Количество восклицательных знаков свидетельствовало, что последнюю фразу произнесли с надрывом. Моргенштерн включил обратную связь.

— Идем на помощь, — продиктовал он. — Запрос! Их силы? Опознавательные знаки?

Ответа не последовало. Вбежавший в отсек Старжеффский с ходу плюхнулся в кресло. Убедившись, что навигационная программа активирована, он замер перед экраном. Гейзер информировал капитана Никсона. Моргенштерн ждал ответа.

Вместо этого он увидел неровно прыгающие видеодеокадры, мутные не только из-за помех, но и от плавающего в воздухе дыма. Помещение было чем-то вроде большого офиса. За высокими, на всю стену, окнами угадывались корпуса небоскребов на фоне ночного неба. Стоя у пульта связи, одетый в строгий костюм человек торопливо и неловко перезаряжал автомат. Как можно было понять, что-то страшное происходило совсем рядом, и ему было не до ответов на запросы Моргенштерна. В следующую секунду изображение вздрогнуло и покрылось рябью. Когда оно немного стабилизировалось, сквозь рассеивающийся дым офицеры увидели огромную, матово блестящую тварь. Почти четыре метра высотой, с длинным узким телом, скорпионьим хвостом и пулеметными стволами вместо жвал…

Что-то вопя от ужаса и лихорадочно передернув затвор, человек палил в монстра, но пули не причиняли твари видимого ущерба. Быстро шагнув навстречу, монстр взмахнул хвостом. Потеряв равновесие, человек кувырком отлетел к стене.

Некоторое время тварь стояла неподвижно. До гиперпрыжка оставались секунды, и потрясенные зрители уже не увидели, как, хрустя осколками стекол, монстр подошел к разбитому вдребезги окну. Он остановился на самом краю, и кончики длинных пальцев, ни на что не опираясь, повисли над пропастью. Головокружение и страх высоты были монстру незнакомы. Тварь смотрела на зубчатый лес небоскребов, подсвеченный звездами и неярким сиянием предстоящего восхода. Зрелище определенно того стоило.

— Еще один мир, — вроде бы произнесла она. — Он тоже будет мой.

Монстр ошибался. События уже выходили из-под его контроля.

Загрузка...