Карты рая

11. Хейл действительно не был уверен

Хейл действительно не был уверен.

— Ты хорошо помнишь своего отца? — спросил он, выйдя в коридор и держа укороченный автомат стволом вверх.

Сканер показывал, что в смежных помещениях имеются только два биологически активных существа: один человек и одна крыса.

— Отца? — удивилась Сато.

— Ну, того человека, который привез тебя на остров, — уточнил Хейл. — Ты сама его так называла.

— Наверное, хорошо, — ответила Сато.

Она шла впереди с автоматом наперевес. Как и на Хей-ле, на ней был бронежилет и подшлемник с укрепленным над левым глазом монитором.

— И ты не можешь вспомнить, куда он улетел, когда оставил тебя на острове?

— Нет. Он сказал, что ему предстоит опасное путешествие, в которое он не хочет брать меня. «Если я не вернусь, малыш, — сказал он, — тебе придется учиться жить самой». Зачем ты меня спрашиваешь?

— Пытаюсь понять. — Хейл бросил взгляд на сканер. — Ты никогда не задумывалась над происхождением своих незаурядных бойцовских способностей?

— Нет, — ответила Сато. — Я всегда была такой. Это все равно что задавать вопросы, почему у тебя именно две ноги и две руки.

— А я вот такие вопросы задавал, — сказал Хейл. — В детстве. И даже давал на них ответы. Очень глупые, как выяснилось. А когда вырос, нашел на эти смешные детские вопросы очень серьезные взрослые ответы. А что касается тебя, то обычному человеку этой реальности, чтобы хоть немного приблизиться к твоим мастерству и реакции, нужны годы тренировок. Тебе же все это далось как бы само собой.

Они вошли в лифт и спустились на уровень ниже.

— Ты так и не сказал, что хочешь узнать.

— То, что хочу узнать. А теперь внимание. — Хейл заговорил почти шепотом. — Они рядом. Кажется, двое. Ты готова? О'кей!

Дверь лифта не успела раздвинуться до конца, когда автомат в руках Сато выплюнул две короткие очереди.

— Интересно, чего они здесь ждали? — спросил Хейл. — О черт! Не расслабляйся! Их полно за стеной.

Чем дольше он смотрел на сканер, тем сильнее становилось его недоумение. Предполагаемые противники не подавали признаков активности, если не считать того, что кое-кто беспорядочно слонялся вдоль стен.

— Непонятно, — сказал Хейл.

— Сейчас узнаем, — отозвалась Сато, сдвигая на глаза инфракрасные очки. — Пошли?

Хейл не захватил очков и потому, войдя следом, в первую секунду ничего не увидел. Сато принялась стрелять, выпуская короткие очереди. Первого паука Хейл заметил в четырех шагах, тот скользил по стене, готовясь к атаке. Срезанный очередью, паук испустил жалобный писк, на который отозвались три твари, и, переворачиваясь, отлетел в сторону. Другие продолжали атаку с тем же неукротимым пылом. Выстрелы в отсеке гремели секунд тридцать.

— По таким мишеням лучше бить из дробовиков, — сказал Хейл, когда избиение закончилось. — Тебя они не царапнули?

— Нет. А еще лучше иметь огнемет. Ты думаешь, они опасны?

— Я думаю, они ядовиты. Но огнемета у нас нет. Интересно, зачем эти пауки понадобились Квидаку? Впрочем, интересно, но неважно. Нам они не нужны. Нас интересуют люди. Следующего, который попадется, надо постараться захватить живьем. Попробуем?

— Попробуем, — сказала Сато. — Между прочим, пусть я полная идиотка, но так до сих пор и не знаю, что именно мы ищем.

— Информацию, — ответил Хейл. — «Языка», например. Ты-то должна быть знакома с таким понятием.

— Я-то знакома, — сказала Сато. — Но информацию о чем?

— О местонахождении подлинной карты Вселенной.

— А та, которая записана на твоем бортовом компьютере, это что?

— Я говорю не о нашей локальной вселенной, — объяснил Хейл. — Я говорю о Вселенной как совокупности всех существующих обитаемых миров, среди которых известный тебе — просто частный случай.

Лифтовой холл следующего яруса казался пустым. Сканер подтверждал впечатление.

— Бред какой-то, — сказала Сато. — Такого не может быть.

— Да, с непривычки звучит странно, — согласился Хейл. — Но, к сожалению, дело обстоит именно так.

— Если ты думаешь, что сказал достаточно, — заметила Сато, — то ошибся. Ты никогда не брался писать сценариев к сериалам?

— Нет, — ответил Хейл. Несколько удивленно.

— Напрасно. Ты бы имел бешеный успех своей манерой обрывать рассказ на самом интересном месте.

Хейл ухмыльнулся. И бросил взгляд на сканер. Ярус действительно пустовал.

— Спасибо, — сказал он. — Просто я хочу сначала разобраться.

— В чем?

— В том, что мне непонятно.

Сато толкнула его в плечо. Не успев среагировать, Хейл невольно повернулся, увидев в ее глазах знакомый недобрый блеск.

— Не торопись, — сказала она. — Дальше мы не пойдем, пока не объяснишь мне, в чем ты хочешь разобраться.

Хейл выглядел задумчивым.

— Понимаешь, — сказал он, — я не уверен, что это пойдет тебе на пользу. И понял, что отвечать придется.

— И ты решил, что лучше водить меня за нос? — спросила Сато. — Чем ты можешь испугать меня после того, как я потеряла всех, кого любила, если о моем преступлении гремит слава по всей Федерации, если за мной охотятся и я не придумала ничего лучшего, чем отправиться в путешествие в компании психа с неадекватным восприятием действительности, на поиски неизвестно чего?

— А если бы я сказал, что все это не настолько страшно? — спросил Хейл. — Ну да, ты потеряла старых друзей. Но ты выжила, сумела отомстить, избежать опасностей, найти новых друзей. Это, знаешь ли, не всегда удается. И наконец, я предложил тебе отправиться на поиски самой важной вещи, которая только существует в мире, между всеми звездами этой вселенной.

— Ты так и не рассказал мне, зачем тебе эта вещь.

— Потому что это часть моего знания. А что будет с тобой, если ты узнаешь, что ты совсем не то, что думаешь? Если окажется, что твоего прошлого, о котором ты мне рассказывала, не существует вообще?

— Я снова не понимаю тебя, — сказала Сато.

— И это неудивительно.

— Перестань говорить загадками.

Хейл вдруг увидел, что дуло автомата уперлось ему в грудь.

— Надеюсь, — сказал он, — у тебя не дрожат пальцы. В упор ты продырявишь меня вместе с жилетом.

— Извини, — сказала она, отклоняя ствол. — Это случайно… Но я все равно не уйду отсюда, пока не услышу ответов на твои загадки.

— Дело в том, — сказал Хейл, — что я сам не знаю ответов.

Вольф вернулся за пульт, приняв душ и побрившись. Крыса разглядывала его с интересом. Если считать продолжительность взгляда критерием любопытства, то она была им преисполнена. Под конец она даже Вольфа обнюхала.

— Что нового? — спросил тот.

— Ничего, — сказала крыса. — Ничего особенного. Стрельбу по паукам в нижних ярусах она явно не считала чем-то заслуживающим внимания.

— Что они делают? — спросил Вольф.

— Опять спорят.

— И вправду, — сказал Вольф, найдя на экране двух своих знакомых, о чем-то спорящих в окружении подрагивающих ножками паучьих трупов.

— В общем, мне понравились твои друзья, — заявила крыса. — Только они очень любят спорить.

— Может быть, у них просто такой период в жизни, — сказал Вольф. — Интересно, из-за чего они сцепились теперь?

— Можно включить и послушать.

— Не вздумай!

— Почему?

— Потому что это неэтично. Ты слышала о таком понятии, как «этика»?

— Кажется, нет. А оно необходимо для выживания?

— Если среди нормальных людей, то да. Крыса выглядела невозмутимой.

— А тебе самому никогда не приходилось подслушивать чужих разговоров? — поинтересовалась она.

— Не помню, — уклончиво ответил Вольф.

— Тогда продолжай рассказывать.

— О чем?

— О том, о чем рассказывал. О Заоблачном замке.

— А-а! — сказал Вольф. — Думаешь, это уместно?

— Да.

— Хорошо. Помнится, я остановился на том месте, где незнакомец сказал про кольцо, зерно и ключ.

— Какое кольцо? Какое зерно? Какой ключ?

Этот триединый вопрос задал Малыш, когда они высадились на берег.

— Всему свое время, — заявил незнакомец. — Ты узнаешь все чуть позже.

— Когда? — спросил Малыш.

— Когда попадем в город.

— А почему…— начал Малыш. И замолчал, увидев приставленный к губам палец.

Незнакомец шел вглубь острова. Несколько раз он останавливался и к чему-то прислушивался, хотя никаких тревожных звуков Малыш не слышал. Здесь даже птицы не пели, только где-то высоко в небе парила еле видная точка.

— Вот оно! — сказал незнакомец, когда они вышли на поляну, окруженную старыми деревьями.

Вспомнив прежний опыт, Малыш посмотрел на ветки деревьев. Ничего похожего на зловещие яблоки он не заметил. Это немного успокоило. На поляне стояло сооружение из валунов, сложенных в кольцо наподобие колодца. Но если это и был колодец, то для добывания воды его не использовали, потому что сверху он был накрыт двумя рядами очищенных от ветвей стволов.

Чтобы разбросать их в стороны, незнакомцу понадобилось несколько минут.

— Ты боишься высоты, Малыш? — спросил он, почти закончив работу.

— Нет, — сказал тот.

— Тем проще. Тогда ты, наверное, не побоишься прыгнуть следом за мной.

Прежде чем ответить, Малыш осторожно в колодец заглянул. Легко сказать, что ты не боишься высоты, — а как насчет того, чтобы с высоты падать?

— Туда? — переспросил он.

— Туда, — подтвердил незнакомец.

Из глубины колодца на Малыша смотрел непроглядный мрак. Наверное, лететь туда было бы долго. Вот чего оттуда не доносилось совершенно, так это свойственного всем колодцам запаха холодной влаги.

— А-а зачем? — спросил Малыш, не найдя вопроса поудачнее.

— А для того, — сказал незнакомец, — чтобы оказаться там, куда мы направляемся. Я подожду тебя на той стороне.

Следующего вопроса Малыш задать не успел, потому что незнакомец поставил ногу на каменное ограждение, а потом уверенно шагнул в пустоту. Секунду спустя он исчез. Малыш поспешно заглянул в колодезный проем, но успел увидеть только канувший в темноту силуэт. Он рванулся было вперед, резко остановился, потом снова поставил ногу на ограду, и снял ее, и присел на край, и встал. Прыгать было страшно и непредсказуемо, а остаться… В самый разгар внутренних борений его правая нога сама собой ступила на край. Переместив на нее тяжесть тела, Малыш шагнул вперед левой… Закричал он уже в полете.

А полет был долгим, хоть и очень быстрым. Он вовсе не напоминал плавное скольжение, при котором Алиса может снять с полки банку с вареньем… пардон, из-под варенья. Это был бешеный полет сквозь пустоту, когда в ушах свистит воздух и внутри сжимается… в общем, сжимается там все, что может сжиматься.

В тот момент, когда сжиматься уже было нечему, в глаза Малыша ударил свет, темные стенки колодца исчезли, а он продолжал падать, теперь уже в безграничную бездну, затянутую мутным туманом. В следующий момент это падение притормозилось, его крутануло, и, перевернувшись вверх ногами, Малыш приземлился на край колодца, напоминавшего тот, в который он спрыгнул. Только этот был сложен из кирпичей.

— Ну, чего ты так орешь? — спросил незнакомец. Совершенно спокойный, он стоял в двух шагах от колодца.

— А?! — сказал Малыш.

Для более содержательного ответа требовалось привести в порядок дыхание и мысли. Малыш начинал понимать, что туманная бездна, которую он теперь видел над головой, была хмурым пасмурным небом. Вокруг высились уродливые дома с глухими стенами без окон. И он действительно стоял на краю выложенного из кирпичей колодца. Но согласитесь, чтобы уложить такое в голове, требуется некоторое время.

Незнакомец смотрел на него с видом ироническим. Вокруг валялись обломки гнилых досок. Малышу пришла мысль, что колодец был ими накрыт, так что, ударившись в настил ногами, незнакомец на полной скорости смел это защитное сооружение.

— Знакомься, — сказал он. — Это и есть тот самый город. Окружавшие площадку с колодцем глухие, с потеками, стены не вызывали приятных эмоций. Малыш сделал глубокий вдох… Этот город очень отличался от известных ему мест. И в первую очередь запахом.

— Пойдем? — сказал незнакомец. И, не дожидаясь ответа, зашагал по заваленному мусором узкому переулку.

Малыша поразил слившийся воедино шум голосов, а чуть позже и людская суета. Он никогда не бывал в городах. Улицы кишели людьми, спешащими, неторопливо прогуливающимися, бездельничающими, что-то несущими и продающими все, что можно продать.

— Ничего особенного, — высказался незнакомец. — В мире есть города, по сравнению с которыми этот просто деревенька. Более красивые и уж во всяком случае не такие вонючие.

Запах и в самом деле был слабым местом города. Или сильным. Смотря как понимать.

— Куда мы идем? — спросил Малыш.

— В этом городе есть одна лавка, — начал незнакомец, — а в этой лавке одна вещь, которая нужна тебе, чтобы пробраться в Заоблачный замок.

— Какая вещь? — спросил Малыш, стараясь поспеть за его длинными шагами.

— Зерно. Бобовое зерно.

— А что мне с ним делать?

Прежде чем ответить, незнакомец схватил Малыша за плечо и сдвинул в сторону. Оглянувшись, тот увидел прошедшего мимо носильщика, на плече которого возвышался огромный мешок.

— Ты когда-нибудь сажал бобовые зерна? — спросил он.

— Нет, — сознался Малыш.

— Гм! — сказал незнакомец. — А видел?

Ответ снова был отрицательным. В самом деле, в Тихой Долине садоводством не увлекались, а бобовые блюда не пользовались популярностью.

— Ну, в этом нет ничего страшного, — заметил незнакомец. — Ты быстро все поймешь. Это зерно почти как обычное, только чуть побольше. И еще оно волшебное.

Они свернули на одну из перекрестных улиц. Как потом узнал Малыш, она называлась улицей Лучников. Непонятно почему, ибо на ней можно было прожить полжизни, не встретив ни одного лучника.

— Обычное бобовое зерно, если его посадить, прорастет через много дней, — продолжал незнакомец. — А это, если посадить правильно, прорастет в ту же минуту. Но это еще не главное. Главное то, что оно вырастет до облаков.

— До облаков? — переспросил Малыш.

— Именно. Ты ведь говорил, что Заоблачный замок выстроен на облаках? Лазить по деревьям умеешь? Значит, сумеешь и залезть по бобовому стеблю. А вот и лавка Джерри. — И незнакомец толкнул незапертую дверь.

От прочих лавок эта отличалась тем, что не имела выходящего наружу большого окна и опускающихся вниз ставней, превращавшихся в прилавок. Лавка предназначалась для узкого круга покупателей, которые знали, что им надо искать, где искать, и не очень тряслись из-за каждого медяка. Внутри ее царил полумрак, который принято называть «таинственным» и цену которому хорошо знают торговцы всяким гнилым и лежалым товаром. Но этот полумрак служил какой-нибудь другой цели. Какой? Ну кто знает? Может быть, у хозяина лавки болели глаза.

В следующий миг Малыш его увидел.

— Здравствуй, — сказал тот, увидев гостей.

И это приветствие прозвучало настолько спокойно, что его не стоило завершать даже самым скромным из всех восклицательных знаков. Хозяин был бледен, невелик ростом, широкоплеч и чуть сутул. А еще у него были большие уши.

— Здравствуй, Джеральд, — так же спокойно ответил незнакомец.

— Ты надолго?

— Нет, конечно.

— Да, ты ведь никогда не приходишь надолго.

— Со временем я смогу здесь остаться. И мы доиграем отложенную партию. Познакомься, его зовут…

На этом месте Вольф прервался. Из динамиков опять послышалась стрельба.

— Ого! — сказал он. — Это серьезно!

Это в самом деле было серьезно. За некоторым исключением, основную часть обитателей станции заблокировали в жилых отсеках. С ними пришлось драться всерьез, отвоевывая каждый поворот.

— Жаль, что у нас нет гранат, — сказала Сато.

К счастью, противники тоже их не имели. Ружейные выстрелы и автоматные очереди гремели около двадцати минут, причем очереди становились все короче. Экономя патроны, Хейл подобрал дробовик. Сато последовала его примеру. Автомат, к которому осталось четыре обоймы, она закинула за спину.

В следующей стычке Хейлу больно оцарапало плечо. Сато не распространялась об ощущениях, но Хейл был уверен, что на теле под ее бронежилетом найдется несколько синяков. Уже очистив ярус, они случайно нашли полностью заправленный ранцевый огнемет, который почему-то не применили против них самих. Не советуясь, Хейл закрепил баллон за спиной. Двух взятых живьем пленников они оставили, чтобы вернуться потом, связав их замысловатым способом, исключавшим самостоятельное освобождение.

Огнемет пришлось применить на подходе к отсекам жизнеобеспечения, где их с нескольких направлений атаковали орды пауков. Выгорая моментально, напалм давал бешеную температуру. От пауков оставались только темные горелые пятна на покоробившемся полу.

— Ну как? — спросил Хейл, не услышав от Сато привычной фразы.

Она кивнула ему, искривив спекшиеся губы и пнув попавшего под ноги паука, издохшего от теплового удара. Ее лицо покрывали разводы копоти, а брови и торчащие из-под подшлемника кончики волос обгорели.

На следующем ярусе огневая смесь закончилась. Выбросив опустевший баллон, Хейл снова пустил в дело дробовик. Пауков здесь поубавилось, и нападали они врозь. Как-то чувствовалось, что это последние.

Потом потянулись жилые помещения, просторные, красиво отделанные, но совершенно свободные не только от мебели, но даже от пыли. Единственным дефектом, который бросился в глаза Хейлу, были вмятины и царапины, протянувшиеся по полу так, как будто здесь по многу раз, по одним и тем же маршрутам, перетаскивали какие-то очень громоздкие, неопределенной формы, но очень угловатые и несомненно металлические предметы.

— Скотт! — тихо позвала Сато, застыв на месте. — Ты слышишь?

— Слышу, — так же тихо отозвался он.

В самом деле, невозможно было не слышать звуков, похожих на поступь высоко поднимающего ноги подкованного бегемота.

— Это рядом, — сказала она.

— Но я не вижу ничего, — озадаченно ответил Хейл, уставившись на сканер.

— Может, он скис?

— Ерунда!

Звуки стали громче. Сато оглянулась. У нее был ошарашенный вид, она шевелила губами, но не успела ничего произнести. Прямо перед ними раздвинулась дверь. В ее проеме показался большой неуклюжий механизм, блестяще-серый, составленный из полусферических и округлых деталей и при всем том утрировано напоминающий человеческий силуэт. С очень большим животом.

— Черт возьми! — сказал Хейл. — Это мне напоминает…

Он не успел сказать, что именно. В одном из верхних манипуляторов робота оказалось приспособление с широким воронкообразным стволом. Оно вдруг изрыгнуло в их сторону яркий огненный шар.

Сато толкнула Хейла. Пролетев между ними, шар врезался в переборку, оставив оплавленную вмятину. На секунду Хейла ослепила вспышка. Сато уже стреляла, быстро передергивая затвор. Только вот на робота эта пальба не производила впечатления, дробь отскакивала от него, как горох от стенки. Медленно переставляя грохочущие ноги, он двинулся на них, еще раз изрыгнув огненный шар. Пропустив шар над собой, Сато перекатилась по полу. Теперь огонь открыл Хейл. Он стрелял из пистолета, целя в глаза-камеры. Механизм развернулся на него, и у Хейла хватило времени выпустить всю обойму. Он старался держать дистанцию, но, когда проклятый робот снова изрыгнул пламя, ему показалось, что его брови и ресницы превратились в пепел. Хейл заорал от боли, и в этот момент Сато дала длинную автоматную очередь.

Она била в одно строго фиксированное место. Движения робота замедлились, он вздрогнул, замер, снова конвульсивно дернулся, замер опять. Откуда-то из невидимых щелей его корпуса просачивались струйки дыма, темного и пахнущего горелой изоляцией. Прежде чем Сато успела вставить новую обойму, робот покачнулся и рухнул с немыслимым грохотом.

Хейл тушил на себе тлеющую одежду. Эхо пальбы еще перекатывалось в дальних коридорах. Передернув затвор, Сато подошла к неподвижному механизму.

— Тебе это что-нибудь напоминает? — спросила она.

— М-м? — промычал Хейл, пытаясь вернуть ясность мысли. — Сейчас посмотрю.

Для этого ему понадобилось около минуты.

— А знаешь, на что это похоже? — спросил он. — На передвижной автоклав.

— Ерунда какая-то, — сказала Сато. Хейл пожал плечами.

— Вот что! — сказал он. — Не забыть на обратном пути вытащить из него блоки памяти.

— Зачем? — спросила Сато.

В этом вопросе не звучало подлинного интереса.

— Кто его знает… — Хейл осторожно ощупывал обожженное лицо. — Есть идея. Может, что-нибудь из нее и выйдет.

«…А вообще странный товар этой лавки громоздился там и сям в полном беспорядке, — прочитал букинист, — и единственным человеком, который знал, где и что лежит, был хозяин. Впрочем, его это устраивало.

— Вот! — произнес он, как следует пошарив на полках и достав с одной из них маленькую корзинку. — Вот это и есть тот самый волшебный боб.

Боб был не только волшебный, но и большой. Он занимал всю ладонь Малыша. Для него требовался довольно-таки вместительный карман.

— А сажать их просто, — сказал хозяин. — Еще проще, чем обыкновенные бобы. Роешь ямку, желательно в хорошей, черной земле, зарываешь зерно, поливаешь водой. Только потом не забудь сразу отпрыгнуть.

— Почему? — спросил Малыш.

— Ты только отпрыгни, а почему, поймешь сам. А вот и второй предмет, который тебе нужен. — И он положил на прилавок маленькое, неприметное кольцо.

— Это кольцо, — объяснил за него незнакомец, — делает своего обладателя неуязвимым для всех видов магии. Это не самое экзотическое из волшебных колец, но именно то, которое тебе сейчас нужно. А третьим нужным предметом будет железный ключ.

— Как? — спросил Ушастый Джерри. — Тот самый?

— Именно, — подтвердил незнакомец, — Тот самый. Как ни странно, но только этот ключ способен открывать все двери Заоблачного замка.

— Как-то это нелогично выглядит, — сказал хозяин. — Облака и железный ключ.

— А волшебные предметы вообще выглядят нелогично, — заявил незнакомец. — Тебе ли не знать? Вот ты и расскажешь Малышу, как добыть ключ. А мне пора. — И вышел из лавки. Причем не прощаясь и так неожиданно, что

Малыш не сразу сообразил, что остался без наставника. Он даже выскочил за дверь и, представьте себе, не заметил его в уличной толпе. Оставалось только вернуться в лавку.

— Вот так всегда, — вздохнул хозяин, когда Малыш закрыл за собой дверь. — Он всегда куда-то торопится. Вот уже три года мы не можем доиграть обыкновенную партию в шахматы. А ты не играешь в шахматы?

Малыш не играл.

— Жаль, — сказал по этому поводу хозяин. — Потому что у нас еще есть время. Чтобы украсть ключ, надо отправиться в путь к наступлению полуночи.

— Украсть? — изумленно переспросил Малыш. Ушастый хозяин лавки взглянул на него с не меньшим удивлением.

— А разве он тебе ничего не рассказал? Ну хорош! — добавил хозяин, не дождавшись ответа. — Значит, все объяснения он оставил мне. Видишь ли, этот ключ, о котором, гм, шла речь, хранится как реликвия в старом храме. Стало быть, чтобы заполучить его, ты должен его украсть. Вообще-то говоря, красть из храмов — это дело, гм, нездоровое, но у тебя получится. Во-первых, потому, что у тебя есть кольцо, оно избавит от неожиданностей, связанных с разными магическими штучками. Без него бы ты даже не сумел открыть дверь храма. Они, видишь ли, гм, кроме обычных замков заперты с помощью магических заклятий.

— А во-вторых? — спросил Малыш.

— Что «во-вторых»? — не понял хозяин лавки. — Ты говорил, что еще что-то во-вторых. Кроме ключа.

— Ах да! — спохватился Ушастый Джерри. — Ведь твой друг сказал, что у тебя все получится.

— Ну и что это значит? — спросил Малыш. Он все еще не понимал.

— Видишь ли, гм, когда он говорит «что-то сбудется», это всегда сбывается.

— Почему сбывается? — снова спросил Малыш.

— Ну, понимаешь ли, — в поисках подходящего ответа хозяин лавки покрутил в воздухе указательным пальцем, — видишь ли, он вроде как не совсем человек. То есть даже не человек совсем. В общем, это сложный вопрос. — Глаза хозяина прояснились, как это бывает с людьми, которые нашли способ избавиться от скользких разъяснений. — А теперь тебе надо узнать, где находится храм. Ты ведь этого еще не знаешь? Малыш не знал.

— Вот, погляди. — Хозяин уже разворачивал карту.

Карта выглядела очень почтенной и древней. Если считать признаками древности желтизну, потертость на сгибах и следы мышиных зубов. Рисунок просматривался с большим трудом, пока хозяин не сдул пыль. После этого он чихал не меньше минуты.

— Вот! — сказал он, отчихавшись и вытерев нос огромным клетчатым платком. — Эта вот улица и есть та самая улица Лучников, на которой мы находимся. Идешь отсюда вот сюда… Ты запоминаешь? А здесь сворачиваешь налево. На перекрестке у фонтана. То есть фонтана там никакого нет, но это неважно. Главное то, гм, что есть перекресток. Потом пойдешь прямо и прямо, пока не упрешься в старый храм. Его ты ни с чем не спутаешь. Гм.

— Почему? — спросил Малыш.

— Это ты сам поймешь.

— А ты не мог бы пойти со мной и сам мне все показать?

На лице хозяина лавки проступило выражение ужаса.

— Только не это! Что будет со мной, если узнают, что я указал вору дорогу к храму?

«А что будет со мной?» — хотел спросить Малыш, но промолчал, догадываясь. Хозяин лавки поторопился сменить тему разговора.

— Жаль, что ты не играешь в шахматы, — сказал он. — До полуночи еще полно времени. Чем ты хочешь заняться?

— Я хочу поесть, — сказал Малыш.

— Ах да! — Хозяин со скрытым облегчением убрал со стола карту, снова подняв облачко пыли. — Устроят ли тебя сосиски?

Сосиски Малыша устраивали. Тем более что он еще не знал, как они будут выглядеть. Ушастый Джерри загремел давно не чищенным котлом, а Малыш рассеянно двинулся между стеллажей, на которых располагались диковинные товары. Вот кто, интересно, мог носить такие высокие, безвкусно декорированные блестками и полумесяцами шляпы? Для чего нужны непрактично длинные, украшенные замысловатыми знаками (вообще-то, это были руны) деревянные посохи? И для чего нужна эта коллекция звериных хвостов? Малыш в ту пору не имел понятия о меховых воротниках, но эти хвосты даже на воротники не годились. Судя по всему, они принадлежали каким-то мелким грызунам. А каким целям служил этот изогнутый серебряный серп? И в какие игры можно играть картами, на одной из которых нарисован скелет с косой в руках?

— Что ты там смотришь? — поинтересовался хозяин. — А, этот меч? Странный, правда? Мне его принес как-то один высокий рыжеволосый детина. Представь, такой вот широкоплечий, похожий на варвара, но как-то совсем странно одетый. Взгляд у него был пронзительный, как будто его опоили настоем из мухоморов. Он вошел в дверь, стукнувшись о притолоку, но этого даже не заметил. «Мне нужен Ангел!» — сказал он таким голосом, как будто это было название товара. С такими людьми надо разговаривать осторожно. «Его нет», — ответил я. Человек постоял некоторое время, а потом кинул меч на прилавок и сказал: «Отдашь ему, когда появится. Он поймет!»

— И ты отдал? — спросил Малыш.

— Я рассказал нашему другу. А он только посмотрел на меч и велел, чтобы я его не трогал. Пусть лежит там, где сейчас. «Этот человек еще вернется за своим мечом», — сказал он. Ты понимаешь, что это значит?

— Нет, — сознался Малыш.

— Вот и я тоже, — сказал хозяин.

И связка сосисок плюхнулась во вскипевшую воду.

— А это зачем здесь? — спросил Малыш. Хозяин оглянулся.

— Эй! — с испугом воскликнул он. — Как ты нашел его? Это же зеркало судьбы!

— Чего? — не понял Малыш.

— Осторожнее! — Хозяин приближался к нему мелкими шажками. — Только не урони его. В этом зеркале человек может увидеть свое будущее.

— По-моему, его давно не протирали, — решил Малыш. И к ужасу хозяина, попытался смести пыль рукавом.

— Ты что-нибудь видишь? — спросил Ушастый Джерри, переведя дух.

— Ничего, — сообщил Малыш. — Кроме пыли. — И положил зеркало на место.

Хозяин вздохнул с облегчением. Потом пожал плечами и вернулся к своим сосискам.

— Тебе везет, — сказал он. — То есть повезло.

— Почему? — рассеянно спросил Малыш.

Он пресытился впечатлениями и хотел есть. Поэтому о сосисках он сейчас думал больше, чем о судьбе.

— Потому что в этом зеркале можно увидеть свое будущее, — сказал Ушастый Джерри. — Люди не понимают, что нет ничего страшнее, чем знание собственной судьбы».

Оторвавшись от чтения, старик вдруг подумал, что его собственная судьба безнадежна и тосклива и ничего в ней не изменится, проживи он еще хоть тысячу лет. Что пользы в том, что ты окружен мудрыми книгами, если эти книги так же мертвы, как те, кто когда-то написал их? А что еще можно сказать о книгах, страниц которых давно не согревало живое дыхание и не переворачивали умные человеческие пальцы?

В то самое время, когда наши герои, а именно двое мужчин, одна немногословная девушка и одна говорящая крыса, сражались с людьми и пауками, рассказывали странные истории и спорили об устройстве Вселенной, федеральный крейсер «Бармашмыг» вынырнул возле одной желтой звезды. Ей не посчастливилось обзавестись планетой земного типа, и вращалась вокруг нее только тройка газовых гигантов и несколько безатмосферных карликов. Один из них эксплуатировала какая-то малая фирма с труднопроизносимым названием. Это было одно из тех названий, которые способны запомнить только собственные сотрудники и налоговые чиновники. И то не все и не навсегда.

— Тебе случайно не надоело все это? — вдруг спросил Рамос.

— Что именно? — уточнила Джеки.

Они стояли в рубке крейсера, в стороне от занятых делом корабельных офицеров.

— Я имею в виду то, чем мы занимаемся, — объяснил Рамос. — В смысле совершать подвиги, выполнять сверхсложные спецзадания, сражаться с преступниками и чудовищами. В общем, быть героями.

— Мне не нравится твое настроение, — сказала Джеки.

— Ха! — сказал Рамос. — Мне оно самому не нравится. Можешь вспомнить, зачем ты в свое время начинала работать на ЦРМФ?

Джеки посмотрела на него с любопытством.

— Мне просто не хотелось вести скучную жизнь, — сказала она. — Мне хотелось жить интересно, на полную катушку.

— И ты действительно так живешь? Мне нравится.

— А мне нет.

— Тебе? Кто бы мог подумать!

На лике приближающейся планеты различались следы человеческой деятельности: огромные карьеры, как бы затуманенные облаками пыли, не успевающей оседать из-за слабой гравитации.

— Видишь ли, — объяснил Рамос, — я искал не приключений. Однажды мне случайно довелось прикоснуться к тайне. Великой тайне, по сравнению с которой все, чем занимаемся мы, просто детские пустяки. А потом все исчезло. Я думал, что нет лучше места для разгадывания тайн, чем федеральная разведка. Но за все это время я узнал только много всякой ерунды. Все, кроме того, что мне нужно.

— А что тебе нужно? — спросила Джеки.

— Я как-нибудь потом тебе расскажу, — пообещал Рамос. — По-моему, тебе надо выспаться, — решила она.

— Да, я знаю. Но у меня бессонница.

— Тебе чего-то не хватает?

— К сожалению, у тебя этого нет.

Джеки пожала плечами с самым равнодушным видом. Корабль приближался к планетке в полной боевой готовности.

— Что-то здесь не то, — сказала Джеки после того, как крейсер вошел в ангар и ботинки десантников затопали по пластиковым полам.

Все это выглядело обычной временной базой, какие молниеносно возникают на богатых ресурсами планетах, чтобы в кратчайший срок выжать их недра, как сердцевину лимона, и так же быстро исчезнуть. Те же стандартные купола жилых корпусов и кубические громады перерабатывающих цехов, те же облака пыли на горизонте, гремящие тяжеловозы с рудой и изредка люди в скафандрах или униформе, почти лишние в живущих собственной жизнью автоматических джунглях… Впрочем, людей-то было больше обычного.

— Ты что-то заметила? — спросил Рамос. Они направлялись в административный корпус.

— Нет, — сказала Джеки. — Пока нет. Но я интуичу.

Рамос на время оживился.

— И мне не нравится, что управляющий ссылается на чрезмерную занятость, — сказал он. — Неужели базой так часто интересуется федеральная разведка? Пусть даже он чист, как стеклышко, только за это ему стоит поиграть на нервах.

Управляющий оказался низкорослым толстяком, нервы которого играли сами, не нуждаясь в посторонних исполнителях. Он без всяких пререканий предоставил доступ к базам данных, и Джеки принялась проворно прогонять по экрану столбцы цифр. Устроившись рядом с ней, Рамос со скучающим видом следил за управляющим и его помощником. Как ему показалось, те не были перегружены работой. Уставившись на монитор, управляющий только изображал напряженную деятельность. Подчиненные потревожили его лишь однажды, запросив по селектору, отправлять ли заказанное оборудование господину Полифему.

— Да, конечно! — нервно велел управляющий. — И поживее!

Его помощник выглядел еще любопытней. Высокий, моложавый, широкоплечий, предельно молчаливый — это вроде бы вполне нормально, — но лицо его было лишено мимики, как будто это не человек, а восковая марионетка.

— Что там, Джеки? — тихо спросил Рамос, анализируя свои наблюдения.

— Пока ничего особенного, — ответила та. — Только вот что странно — почему-то кроме перерабатывающих цехов имеется цех по производству специального медицинского оборудования. Странное место для такого высокотехнологического производства.

— Все может быть, — сказал Рамос, прокручивая в сознании список странностей. Странные служащие, необычный профиль одного из цехов, интуитивные предчувствия Джеки да и свои собственные. — Может быть, это сделано ради каких-то налоговых махинаций? Кстати, а как в этой фирме обстоит дело с уплатой налогов?

— О, здесь все в порядке! Впечатление такое, что отделение старается даже переплачивать, только бы не иметь лишних проблем с инспекторами.

— Что?! — спросил Рамос. — Вот с этого и надо было начинать! — И, повысив голос, обратился к управляющему: — Вынужден вас огорчить, мистер Скип. Но придется арестовать счета вашего отделения. У вас проблемы с налогами.

— Этого не может быть! — ответил тот, предельно изумленный.

— Наверное, вы удивитесь, но все нарушители закона, с которыми мне приходилось иметь дело, начинали именно с этой фразы… «Брок», я «Ласка», — передал он по рации, — тут что-то странное. Свяжитесь с базой. Пусть пришлет еще один крейсер. И главное — блокируйте базу. Ни один корабль не имеет права покинуть ее без моего личного разрешения.

— Вы причините фирме большие убытки, — заявил управляющий, и его пальцы выбили нервную дробь.

Рамос внимательно следил за реакцией.

— Вы можете подать жалобу в Федеральный Конгресс, — участливо посоветовал он. — Недели через две обязательно получите ответ.

— И у вас будут неприятности?

— Непременно. Могут сделать выговор. Даже испортить формуляр. Послушайте, мистер Скип, а ведь вас сейчас не беспокоят убытки фирмы, — уверенно продолжил Рамос, заглядывая управляющему в глаза. — Зато вас страшно взволновало то обстоятельство, что я не позволил выпустить корабль с медицинским оборудованием для господина Полифема. Теперь мне хотелось бы узнать, что это за оборудование.

Он ожидал увидеть в глазах собеседника новый приступ растерянности, но не дикий ужас. Губы управляющего беззвучно шевелились, а зрачки расширились до последнего предела. Почти выпустив из поля зрения меланхоличного заместителя, Рамос почувствовал резкое движение. На коротком выдохе прозвучал вскрик Джеки.

Помощника управляющего больше не было, обрывки одежды и человеческой кожи разлетелись в стороны, а под ней возникло шерстистое рыжее существо с собачьей мордой. В его лапе мелькнул короткий автомат. Но Джеки опередила всех. У нее в руках возникли сразу два пистолета, и она принялась палить, не вставая с места. Рыжее существо покачнулось, поймав в грудь девятимиллиметровую пулю, а получив их еще три, свалилось на пол с деревянным стуком. Пятая пуля досталась управляющему, который выхватил пистолет из ящика стола и пожелал принять участие в перестрелке.

Три рыжих чужака вломились в распахнувшуюся дверь и были встречены огнем тех же стволов. Джеки стреляла, нажимая на спусковые крючки одновременно.

— Уходим, — сказала она, когда обоймы пистолетов опустели, а рыжие чужаки полегли на пороге. Ее лицо удивленно вытянулось. — Ты что же, совсем не стрелял?

— А зачем? — спросил Рамос— Ты и сама все сделала.

— А если бы я не успела?

— Такого просто не могло быть, — совершенно серьезно сказал Рамос— Ты ведь девушка-всегда-стреляющая-первой.

— Ты просто больной, — сказала Джеки. Только теперь она вспомнила, что пора вставить новые обоймы. — Зачем ты заявил учителю, что нормально себя чувствуешь?

— Потому что это правда. У меня совершенно нормальное настроение. То есть такое, как всегда. Мы ведь собирались куда-то идти?

— Момент! — сказала Джеки, выхватывая из компьютера дискету.

В переходах станции гремела стрельба.

— Попали в переделку, — сказал Рамос, аккуратно освобождая штурмовой автомат из скрюченных пальцев рыжего чужака.

Его взгляд задержался на карте базы.

— Что ты там застрял? — поторопила Джеки. — Идем!

— Да-да… — сказал Рамос, все еще уставившись в карту. — Сейчас…

Коридоры на их пути оказались пусты. Эпицентр боя уже сместился куда-то к грузовым докам, где дожидался вылета корабль с медицинским оборудованием для господина… Рамос вдруг остановился.

— Дальше доберешься одна, — решил он. — У меня идея. Или, если хочешь, можешь пойти со мной.

— Что ты задумал? — подозрительно спросила Джеки.

— Ведь тот корабль еще грузится, верно? — быстро сказал Рамос. — А станция еще не заблокирована. Значит, если мы незаметно проникнем в корабль, то отправимся в гости к главному кукловоду. Тому, который дергает за все ниточки.

— Не выдумывай! — сказала Джеки. — У нас есть информация на диске. Когда мы разберемся, то двинемся туда вместе с эскадрой.

— Ерунда! Из того, что ты найдешь на дискете, будет лишь следовать, что фирма исправно платила налоги. Только экипаж корабля знает место назначения. Тебе бы не хотелось поставить где-нибудь в гостиной чучело Большого Квидака?

— Ты думаешь, это он?

— А ты сейчас об этом догадалась? Джеки заколебалась.

— Все равно, — сказала она. — Мы должны действовать по инструкции.

— Да? — переспросил Рамос. — То-то я и думал, как это ты умудрялась всегда делать только то, что тебе хочется. Тогда счастливо оставаться!

— Я принесу тебе цветов на могилу, — пообещала Джеки. — Если будет могила.

— Напрасно надеешься, — сказал Рамос, уже поворачиваясь к ней спиной. — На прощание открою тебе тайну: у меня особые отношения со смертью.

— Ну и иди к черту! — раздалось ему вслед. Сражение продолжалось. Судя по звукам, оно стало еще ожесточенней. Оставшись один, Рамос двинулся к грузовым ангарам, снова задав себе вопрос, что это может быть за особое медицинское оборудование, после упоминания о котором рыжий чужак схватился за пистолет. В широком магистральном коридоре он встретился с автопогрузчиком, зажавшим в манипуляторах тяжелый стальной контейнер. Уверенности не было, но Рамос положился на удачу и через минуту оказался в ангаре, у погрузочного люка. Стараясь быть незаметным, он юркнул в пасть трюма. Люк захлопнулся почти следом за ним.

Рамос выждал, слушая шелест вентиляции. Потом, приспособившись к темноте и ощупью находя проходы между контейнерами, двинулся к переходному люку. Несколько минут потребовалось на возню с замком. Отодвинув дверь, Рамос осторожно выглянул в коридор. Там было пусто. Бросив взгляд на обзорный экран, он убедился, что корабль поднялся над планетой. Он еще не успел решить, где лучше всего переждать полет, когда изрытый карьерами край планеты озарился яркой вспышкой, достаточной, чтобы опустошить небольшой континент.

«Когда Малыш вышел на улицу, было совсем темно, — прочитал букинист. — „Я выведу тебя в переулок Бычьего Пузыря, по нему ты выйдешь на улицу Книжников, свернешь вот здесь, пройдешь еще немного и опять окажешься на улице Лучников, — вспомнилось ему. — А там тебе почти все время будет прямо…“ Когда хозяин лавки произносил эти слова, водя пальцем по пожелтевшей карте, все казалось понятным. Но не теперь.

Осторожный хозяин, которого пугала даже сама мысль, что кто-нибудь узнает, что будущий похититель ключа был в его доме, вывел его в переулок подворотнями. Ночные испарения приобретали здесь чуть ли не материальную плотность, а грязь под ногами, отделенная от прохожего только несколькими мостками из подгнивших досок, казалась трясиной, готовой засосать в свои необъятные глубины любого, у кого хватит ума в нее попасть, на радость будущим археологам.

Доведя Малыша до места, откуда было совсем недалеко до выхода в переулок («Вот к той мусорной куче, а там увидишь»), Ушастый Джерри попрощался с ним сверхтихим шепотом и исчез прежде, чем тот успел ответить. Мусорную кучу Малыш нашел, выход в переулок увидел, но, вот оказавшись в самом переулке, обнаружил, что не очень понимает, куда идти. Первой мыслью было переспросить у хозяина лавки, но пришлось бы возвращаться по подгнившим доскам, стучать в дверь, потом объяснять сквозь нее, что это он, Малыш, и почему ему пришлось вернуться, и… Все это было слишком. Малыш решил, что ничего страшного не случится, если он немного пройдет по улице направо.

Он так и сделал. Потом ему показалось, что он узнал поперечную улицу. Он прошел по ней немного, понял, что ошибся, повернул назад, свернул на перекрестке, потом увидел, что перекресток не тот, вернулся и… В общем, он обнаружил, что окончательно заблудился.

Малыш не помнил, сколько блуждал по темным улицам. Ощущение времени было потеряно, и ему казалось, что бродить придется до самого утра, когда, подняв голову, он увидел, и не столько увидел, сколько догадался, что над ним висит знакомая вывеска, на которой написано, что эта лавка принадлежит Ушастому Джерри. Он не умел читать и поэтому так и не узнал, что на самом деле надпись на вывеске значила следующее: «Мардмардстерс Джеральд. Антиквариат и культовое оборудование».

Но сейчас это не имело значения. Зато Малыш знал, где находится, и даже точно понял, куда именно надо идти. Будить Ушастого Джерри не стоило. Тем более что потеряно много времени и надо было спешить. Хозяин лавки говорил, что украсть ключ надо в полночь. Пусть это имело значение, но Малыш решил, что лучше все-таки украсть ключ сегодня, чем откладывать дело на завтра. Поэтому он припомнил маршрутную часть инструкций («…окажешься на улице Лучников. А там тебе будет почти все время прямо, только не пропусти старый фонтан, сверни направо и сразу увидишь…») и решительно зашагал в сторону храма.

По сравнению с прорвой времени, которую он потратил, блуждая по улицам, до храма Малыш дошел совсем быстро. Улицы города, названия которого ему в тот раз так и не довелось узнать, были темны и по-ночному угрюмы. Иногда казалось, что впереди мелькают какие-то тени, откуда-то издалека доносились отголоски голосов, но почему-то на всем пути к храму Малыш так никого и не встретил. Так что у него сложилось неверное представление о безлюдности ночного города. Только когда он уже почти дошел до храма, позади донеслось громкое пение в два голоса.

Неизвестные певцы не имели слуха, но им казалось, что дело можно поправить, если петь с воодушевлением и немилосердно драть глотки. Это мнение разделяли не все, поэтому минуту спустя пение прервалось, послышались крики, визг и даже какой-то грохот. У Малыша не было времени прислушиваться. Он уже подходил к двери.

Старый храм был тяжеловесным зданием со множеством излишеств, наподобие декоративных башенок по углам и сидящих по периметру карниза каменных химер. Малыш вспомнил, что потерял много времени. Надо было торопиться. Дверь была перед ним, отмычка лежала в кармане.

Вопреки опасениям, пользоваться ею оказалось не труднее, чем ключом. Или даже проще. Малыш просто вставил ее в замочную скважину, повернул три раза, услышал щелчок и толкнул дверь. Потом толкнул еще раз. Затем навалился на нее всем телом. Когда между створкой и дверным переплетом образовался достаточный зазор, Малыш нырнул внутрь. На всякий случай он снова прикрыл дверь, ухватившись за толстую холодную ручку и приложив все силы.

Ключ лежал там, где говорил Ушастый Джерри, в дальнем конце храма, у стены, в нише высокого ступенчатого постамента, блестящего в свете горящих на стенах факелов. Или это были какие-то специальные долгогорящие факелы, или их время от времени менял сторож. Менял, а потом отправлялся досматривать сны, которые снятся сторожам, уверенным в силе охранных заклинаний третьей степени и надежности массивного замка, запирающегося на три оборота.

Малыш взобрался на вершину алтаря и протянул руки к ключу. На ощупь тот был гладким и холодным. И тяжелым. Тяжелее, чем муляж, который Малыш уложил на его место. Сунув ключ в мешок, Малыш завязал горловину и закинул его за спину. Оставалось только уйти, но, уже подойдя к двери, он услышал приближающиеся шаги. Это были мерные шаги взрослого человека, спокойно идущего к дверям храма, и еще… И еще было в них что-то ЗЛОВЕЩЕЕ, напомнившее ему звук черного водопада.

Малыш заметался. Надо было спрятаться, но храм как будто специально построили с таким расчетом, чтобы в нем не отыскала укрытие даже кошка. Единственным местом — тут уж строители ничего не могли поделать — оказался алтарь с нишей для ключа. Малыш забежал за него, низко присел, а когда едва слышно скрипнула дверь, даже лег. И затаил дыхание.

Он так и не увидел вошедшего. А между тем это был…»

— Итак, — подвел итог Хейл, — мы теперь знаем, что ничего не знаем. Мне это не нравится.

Это было почти похоже на семейный обед: люди сидели за столом, крыса прямо на столе, точа зубами зажатый в лапах кусок сыра и бросая вокруг любопытные взгляды. Все выглядели мрачно. Надежды на показания пленных испарились: всех троих нашли бездыханными. Это могло послужить поводом для бездны праздных догадок, если бы ими имело смысл заниматься.

— У кого-нибудь есть предложения? — спросил Вольф. У меня! — объявил Хейл. — Немного подождать, когда здесь появится еще кто-то. А пока я попытаюсь что-нибудь выяснить у этой железки. — И кивнул на блок памяти, с мясом выдранный из поверженного кибера. Тот лежал на полу, ощетинившись концами оборванных проводов.

— Ты думаешь, найдешь там что-нибудь полезное? — спросила Сато.

— Вполне возможно, — сказал Хейл. И отодвинул тарелку.

Все проследили за тем, как он встает, шаркая ногами, лениво подходит к рабочему столу и принимается копаться в куче проводов. Крыса оглянулась на Вольфа.

— Теперь у тебя есть время продолжить свою историю, — тихо сказала она.

Тот покачал головой.

— Я хочу спать, — произнес он. И резко развернулся в сторону пульта. — Корабль!

Единственным, кого сигнал оповещения не заставил повернуть головы, был Хейл.

— Что за корабль? — спросил он, закрепляя разъем.

— Пока он слишком далеко.

Что-то ворча, Хейл поставил блок памяти на стол. Половина его лица была красной и блестела от нанесенной мази.

— Это называется «на ловца и зверь бежит», — сказал он.

— При одном условии, — отозвалась Сато. — Если зверь не слишком крупный. Что если это корабль Гвардии?

Неприятностей нам хватает и без того, чтобы их выдумывать, — сказал Вольф, вытягиваясь на диване и закрыв лицо сгибом руки. — Надоели лишние приключения. Разбудите, когда что-нибудь станет известно.

Крыса тоже вспрыгнула на диван и, свернувшись, устроилась у него под боком.

— Да-да, — сказал Хейл, задумчиво на них посмотрев. — Отдыхайте. — И занялся блоком памяти.

Вольфу показалось, что спал он совсем недолго. Проснулся он без постороннего вмешательства. Просто вскочил, озираясь вокруг, как бывает, когда сказывается накопившееся нервное напряжение. Сато и Хейл стояли у закрытого их спинами экрана, на котором происходило что-то интересное.

— Что там? — спросил Вольф.

— Какой-то незнакомец. Мы не знаем его. Такой худой как жердь, длинный тип. Выглядит уверенно, но, кажется, здесь он впервые.

— Вы впустили его на станцию?

— Естественно. Заманили рапортом диспетчера. Совсем как тебя.

Вольф подошел к монитору. Идущий по коридору станции длинный парень был ему совершенно незнаком. Он выглядел безоружным, хотя под складками его свободной одежды могло поместиться что угодно, вплоть до укороченного автомата.

— Хочешь поспать еще? — спросил Хейл.

— Нет. Кажется, нет.

— Вот и великолепно! Подежурь немного, а мы с Сато встретим этого незнакомца. Предосторожность не повредит. Этот парень выглядит на редкость серьезно.

— Да, конечно, — согласился Вольф. — Идите. Я подожду.

Крыса продолжала дремать на диване. Ее нервы не были такими чувствительными.

— Он действительно выглядит серьезно, — сказала Сато, выходя в коридор. — Как поступим?

Хейл сделал неопределенную мину:

— Хочу встретить его в грузовом боксе. Там и вступим в знакомство.

— По-моему, очень неудачное решение. Предпочту длинный коридор. Там он будет как на ладони. А в боксе полно контейнеров. За ними он может быстро укрыться, если захочет устроить стрельбу.

— Ну, если очень захочет, пускай устроит. Видишь ли, я не хочу его убивать. И очень прошу тебя: если придется стрелять, бей по возможности мимо. Имей в виду, во мне заговорил не только абстрактный гуманизм.

— Ты опять несешь ерунду.

— Возможно. Главное, не забывай того, что из нее вытекает.

Когда жердеобразный незнакомец добрался до грузового бокса, там его уже ждали. Внезапно перекрыв быстрый путь к отступлению, за ним задвинулись двери, а впереди, из-за контейнеров, выступили навстречу два силуэта с автоматами в руках.

Кажется, они не рассчитывали на такую молниеносную реакцию. Рамос метнулся в сторону, одновременно ухитрившись достать пистолеты практически неуловимым движением. Первая пуля высекла искры над головой Хейла. Через секунду заговорил автомат Сато, но его пули только протарахтели по поверхности стального контейнера, за которым скрылся незнакомец.

Выстрелы смолкли.

— Я же предупреждал тебя! — укоризненно заметил Хейл. — Убийство не входит в наши планы.

— А в его планы? — спросила Сато.

— Это верно, — сказал Хейл, повышая голос. — Слушайте, мистер незнакомец, может быть, вы представитесь и мы поговорим?

— Представьтесь первыми, — прозвучало из-за контейнера.

— Это еще почему? — поинтересовался Хейл.

— Потому что вам это больше нужно.

— С какой стати?

— Потому что вы об этом спрашиваете.

— Да? — опять переспросил Хейл. — А я думал, вы пришли к нам в гости.

— Зачем было заманивать меня фальшивым рапортом?

— А как бы еще мы познакомились поближе? — спросил Хейл. — Вам не кажется, что мы ведем довольно бессвязный разговор?

— В таком случае назовите свои имена. И если можно, настоящие.

— Меня зовут Скотт Хейл. В этом воплощении по крайней мере. Если это имеет какое-то значение, то объясните, зачем вы в нас стреляли?

— Скотт Хейл, — задумчиво повторил его оппонент. — Тот самый, который числится в галактическом розыскном списке?

— А вам это откуда известно? — спросила Сато.

— Случайно узнал. А девушку с вами случайно зовут не Сато Ишин?

— Случайно да, — сказала она.

— Что-то слишком много случайностей, — заметил Хейл. И услышал щелчок пистолетной обоймы.

— Вот, я тоже так подумал, — раздалось из-за контейнера.

— Я, собственно говоря, имел в виду, что вам слишком много известно, — уточнил Хейл. — Нормальный человек даже случайно не станет запоминать имена, мелькающие в розыскных списках Галактики. Исходя из этого, делаем вывод — вы запомнили их не случайно. Вы состоите в числе сотрудников ЦРМФ?

Хейл не мог этого видеть, но его противник закусил губу.

— Что-то в этом духе, — признался он.

— Жаль, — сказал Хейл, — но мы ошиблись.

— В чем мы ошиблись? — спросила Сато.

— Не знаю, в чем там вы ошиблись, — снова послышалось шелканье вставляемой обоймы, — но я предлагаю вам сдаться.

— Вы уверены, что правильно оценили соотношение сил?

— Нет. Но это не имеет значения. Бросайте оружие, заводите руки за голову и выходите на середину помещения.

— Интересное предложение, — заметил Хейл. — Что ты по этому поводу думаешь, Сато?

— Он бредит, — ответила она.

— Я не стал бы утверждать это столь категорично, — сказал Хейл. — Тем не менее этот вариант нам не подходит. Может быть, все-таки прикинем, на чьей стороне перевес? — Ответа он не услышал. — Тогда, боюсь, придется говорить по-другому.

— Тебе его не убедить, — сказала Сато.

Хейл сделал огорченную мину.

Существуют местности, будто предрасположенные стать источниками легенд. Таковы были на Земле Бермудский треугольник или таинственные горы Тибет. Таким же ореолом загадок окутаны многие звездные скопления, туманности и планетные системы. Или, например, канализация Аль-Валери, центрального города имперской планеты Труглум.

Город этот известен, в частности, феноменальным во всей Империи количеством злачных заведений и поэтому часто упоминается в речах проповедниками новых религий. Он притча во языцех, он Содом и Гоморра в одном лице, и не хватает только взрыва сверхновой, столкновения с астероидом или опустошительной эпидемии, чтобы его имя окончательно заняло подобающее место в священных книгах. Город занимает более чем треть континента, со всеми положенными небоскребами и подземными ярусами, и, как всякий техногенный организм, имеет соответствующую его размерам канализационную систему. Канализация, вообще говоря, очень неподходящее для романтики место, и, само собой, легенды, которые в ней возникнут, будут самого зловещего свойства.

Например, рассказывают, что в недрах клокочущих нечистотами стоков и дурно пахнущих коллекторов скрываются остатки автохронной разумной расы, вымершей в свое время от эпидемии гриппа. Или мутировавшие представители местной фауны — всякие спруты, мокрицы и «хрящистые вампиры». Или оживающие мертвецы. Разумеется, ростки этого фольклора на корню берут под опеку журналисты и творцы сериалов, так что докопаться до предполагаемых зерен истины совершенно невозможно.

Но достоверно известно, что именно из недр этой городской клоаки в нашу историю вновь вошел черный незнакомец, обставивший свое последнее исчезновение внушительным пиротехническим эффектом. Был поздний вечер, вернее, ночь, около тридцати двух по местному времени, что приблизительно соответствует двенадцати часам ночи в стандартном времяисчислении, когда, сдвинув крышку канализационного люка, незнакомец вылез под свет ночных фонарей в одном из переулков широко известной Шрапнель-Сити.

Эта улица повидала на своем веку и кожаные куртки, и шелковые платья, слышала хрип ночных драк и аккорды всех знаменитых шлягеров, на ней валялись упившиеся до потери сознания неудачники и убитые выстрелами бесшумных пистолетов счастливчики — но едва ли на этой улице хоть раз появлялся такой фантастический оборванец. Задрапированный непонятно во что; это могли быть и куски ветоши, и обрывки фрака; измазанный до очевидности понятно в чем, распространяя далеко опережающий его запах, он прошествовал мимо отшатывающихся прохожих к ближайшему банковскому автомату.

— Я хочу снять деньги со счета, — хрипло произнес незнакомец, нажав на кнопку. — Наличными.

— Положите ваш палец на выдвижную панель, — ответил ему голос. — Произнесите слово «абсолют». Сколько вы желаете снять?

— Мне нужно десять миллионов маэлей.

Изумленного молчания не последовало — данный образец компьютера не был запрограммирован на проявление эмоций.

— Приносим извинения, но в нашем сейфе нет такой суммы денег.

— Прекрасно, — сказал незнакомец. — А сколько есть?

— Двести шестнадцать тысяч триста…

— Давайте все.

И с толстой пачкой денег в грязной лапе незнакомец проследовал по улице, мимо заведений под красными фонарями, стриптиз-баров, видеотек, забегаловок самого разного пошиба и игорных домов. Он остановился перед массажным салоном, на неоновой вывеске которого барахталась в мерцающих огнях тройка минимально одетых девиц.

В зеркальных дверях, подобно ангелу с мечом пылающим, путь незнакомцу преградил детина высокого роста, с большими плечами, массивной челюстью и прочими признаками, которые по традиции полагаются картинному вышибале.

— Я извиняюсь, — прогудел тот, — но сюда не принято… На уровне его груди явилась на свет яркая бумажка с портретом какого-то древнего второстепенного императора. Тон вышибалы не смягчился.

— Но наше заведение не предназначено… К первой бумажке присоединилась вторая.

— Но в наше заведение не положено.

Казалось, незнакомец вынимает купюры из воздуха, одним движением пальцев.

— Ну… — начал великан, — ваш вид может…

Новая порция наличных подтвердила древнюю бессмертную истину, гласящую, что деньги не пахнут. Под черепом великана зашкалил некий невидимый счетчик.

— Но тебе придется иметь дело с хозяином.

Хотя в это не сразу верилось, но у хозяина был еще более высокий рост, более широкие плечи и более массивная челюсть.

— Жаль, — хладнокровно пошевелив ею, произнес он при виде вошедшего, — но Аргуса придется уволить. Без выходного пособия, — добавил хозяин, услышав запах. А вдохнув поглубже, собрался что-то добавить про вычет из невыплаченного жалованья.

Незнакомец поторопился внести в деликатную тему свежую струю.

— Не стоит так обижаться на привратника, — сказал он, и, возникнув в воздухе, в его пальцах развернулась бумажка с еще менее значительным императором, но имевшая на один ноль больше. — Он пал жертвой понятной человеческой слабости.

— Гм! — сказал хозяин. — Возможно, вы тоже пришли не туда, куда думали.

— Может, да, а может, и нет. — Новая купюра материализовалась в пальцах незнакомца. — Но так ли это важно? Какое имеет значение? Что вообще меняет в создавшемся положении вещей? Мне нужны ванна или душ. Новый костюм. Очень важно, чтобы темного цвета. И удовлетворение еще некоторых скромных желаний.

Каждая из этих фраз сопровождалась очередным волшебным движением пальцев.

— Возможно, мы найдем с вами взаимопонимание, — наконец сказал хозяин, проследив за ними с задумчивым видом. — Вы фокусник?

— И фокусник тоже, — сказал незнакомец. — И волшебник. И посланец потусторонних сил. Но сейчас в первую очередь просто человек, желающий смыть с себя пыль дорог.

— У нас найдется ванна, — сообщил хозяин. — И мыло. И мочалка. И если нужно, даже наждачная бумага. Как вас зовут?

— Зовите меня Улиссом, — сказал черный человек. — Сегодня это самое лучшее из моих имен.

И очень скоро оказался в ванне, огромной, розовой, выполненной в форме сердечка, по краям которого игриво бегали разноцветные огни.

— Может, он и фокусник, — выйдя от него, сказала пышнотелая массажистка, — но, мне кажется, не совсем мужчина.

— Тебя это не должно волновать, Навсикайя, — заявил хозяин, полыхнув дымящей сигарой. — Он оставил здесь денег больше, чем ты стоишь вся целиком, от ногтей до клипсов.

Час спустя, измененный до неузнаваемости, незнакомец вышел под свет фонарей. Был он одет во все черное, в накинутом поверх костюма длинном, непрактичном для места и климата кожаном плаще, в шляпе с твердыми полями. Улица была уже почти пуста, только валялось под стеной чье-то не вполне трезвое тело. Черный незнакомец шел не торопясь, со стороны это могло выглядеть как беспечное фланирование, но на самом деле он имел в виду очень определенную цель, а именно заведение под вывеской «Ласковая пантера».

— Боюсь, что наша беседа зашла в тупик, — решил Хейл, когда новая пуля высекла искры над его головой. — В результате плодотворных переговоров обе стороны достигли высокой степени взаимонепонимания.

Короткой очередью Сато опять заставила противника убраться в «мертвую зону».

— Жустин! — тихо позвал Хейл. — Ты на связи?

— Разумеется, — прозвучало в ответ.

— Нам с ним не договориться, — сказал Хейл. — На редкость упрямый тип. Пусть сидит в одиночестве и размышляет о вреде упрямства. Поэтому ты сейчас откроешь нам дверь, и мы отступим. И естественно, заблокируй помещение. Сато?

В ответ прозвучало сдвоенное «о'кей!». Свой отход они прикрыли очередями.

— Пусть немного поразмыслит, — сказал Хейл, оказавшись в безопасности. — Когда он убедится, что надежно изолирован, то станет сговорчивей. Поговорим с ним с центрального поста.

— Ты думаешь, от него можно что-то узнать?

— Как минимум две вещи. Как он попал сюда, раз, и что ему известно об интересующем нас монстре, два. Он может оказаться настоящим кладом. Надо только найти ключик от замка.

Вольф рассеянно переключал экран с одного сектора на другой.

— Я еще посплю, — заявил он, встретив вошедших.

— Да, конечно! — спохватился Хейл. — Сато пока подежурит, а я займусь блоком памяти.

— Все еще думаешь, там найдется что-то интересное? — спросил Вольф, подходя к дивану.

— Всенепременно, — отозвался Хейл, надевая наушники. — Должно найтись. Роботы, в отличие от людей, не подвержены склерозу. А вот ты задаешь один и тот же вопрос в третий раз.

Сато молча пожала плечами и села за дежурный монитор.

— Ты знаешь, — сказала она некоторое время спустя, — я не могу его отыскать.

— Кого?

— Нашего длинного незнакомца.

— А ты и не можешь просматривать все помещение с двух камер, — рассеянно ответил Хейл. — Он где-то в укрытии. Пережидает. Или размышляет. Хорошо, если второе. Ему найдется о чем подумать.

— Ты ведь собирался поговорить с ним?

— Когда освобожусь, — пообешал Хейл. — Обязательно. — И надолго замолчал.

— Что сейчас делает наш герой космоса? — спросил он через полчаса.

— Я его так и не заметила.

— Вот это уже странно.

— Что там? — спросил проснувшийся Вольф.

— Ничего особенного, — отмахнулся Хейл, но его довольный вид этим словам не соответствовал. — Если не считать того, что мне удалось…

В этот момент прогремел взрыв. К счастью, в другом конце помещения. Вольфу заложило уши. Каждый ощутил мощную волну вибрации и вихрь раскаленного воздуха. Хейл оглянулся первым. Стену отсека выгнуло взрывом, так что образовался проход, рваный и узкий, но достаточный, чтобы пропустить человека. Каким-то образом Рамос ухитрился проскочить внутрь раньше, чем ему помешали. И сразу бросился под прикрытие, спасаясь от автоматной очереди. На этот раз, стреляя на поражение, Сато чуть-чуть запоздала.

— Говорила же я! — сказала она Хейлу.

— Но кто бы мог подумать, возразил тот, сидя на полу с пистолетом в руке, — что мы этого парня так недооценим?

— Может, хоть сейчас попробуем с ним договориться? — предложил Вольф.

Рамос попытался переменить позицию. Автомат Сато отреагировал короткой очередью.

— Бесполезно, — сказал Хейл. — Совершенно неуправляемый тип. Как ни грустно, но придется его навсегда вывести из игры.

— Что если бы Жустин прикрыл нас, а мы обошли его с двух сторон? — предложила Сато.

Над ее головой звякнула пуля.

— Слушайте, как там вас… — сказал Вольф. — Может, поговорим по-человечески? Можете мне поверить, я-то ни в каких розыскных списках не числюсь. Что вам от нас нужно?

Последовала пауза. Похоже, Рамос сомневался.

— Меня интересует Большой Квидак, — сказал он наконец.

— Какое совпадение! — сказал Хейл. — И нас тоже.

— Вы хотите сказать, что не знаете, где он? — поинтересовался Рамос.

— Мы не хотим сказать, — ехидно ответил Хейл. — Мы просто не знаем этого.

— Да помолчи ты! — перебил Вольф. — С какой стати ты стремишься быть на каждой свадьбе невестой и на каждой виселице трупом? Дело в том, — объяснил он Рамосу, — что мы сами ищем Большого Квидака.

— Зачем?

Теперь Вольф оглянулся в сторону Хейла.

— Боюсь, он все равно не поверит, — сказал тот. — Но почему бы для эксперимента не сказать правду? Чем мы рискуем? Скажи.

— Мы ищем Большого Квидака потому, — начал Вольф, — что в его лапах находится Карта Миров. Но боюсь, что это объяснение вам ничего не скажет.

— А зачем вам нужна карта? — спросил Рамос.

— Потому что мы хотим вернуться на Землю.

Последовало недолгое молчание.

— Землю, понимаемую как планету, откуда началось все? — осведомился Рамос.

— Совершенно верно, — подтвердил Хейл.

— Которую, в определенном смысле, покинули люди? — продолжал Рамос. — Покинули, в то же время на ней оставшись?

— Я бы сказал по-другому… — начал Хейл, поймав на себе недоумевающий взгляд.

— О чем это вы? — спросила Сато, но ее никто не слушал.

— Именно так, — громко подтвердил Вольф, перебив обоих.

— И вернуться на которую людям мешают некие представители высших сил? — продолжал Рамос.

— Хм! — сказал Хейл, озаренный догадкой. — Для удобства обзовем их демонами. А вы тоже интересуетесь этой планетой?

— Да! — сказал Рамос. — Я тоже пытаюсь на нее вернуться. И очень давно.

— Не стрелять! — скомандовал Хейл, хотя никто и не пытался.

Он имел в виду Сато. Она понимала меньше других.

— Вот именно, — согласился Рамос. — Мне придется вам поверить. Я встаю. — И поднялся с пола.

— Подумать только, — удивился Хейл. — Теперь нас как минимум трое.

— Ты не обсчитался? — поинтересовалась Сато.

— Ах да! — быстро поправился Хейл. — Четверо. Даже пятеро. Вместе с крысой. Просто я опять подумал о другом.

«Ласковая пантера» была заведением солидным, с историей и репутацией, которые говорили за себя лучше всяких замысловатых вывесок. Прежде чем спуститься вниз по истертым до блеска ступенькам, черный человек прошел мимо личностей, стоящих группами по двое и одетых в просторные одежды. За это время он был просвечен детекторами нескольких систем на наличие оружия, взрывчатых и радиоактивных веществ, электронных приборов и яда, а сделанные скрытыми камерами фотографии отправились на изучение компьютерам Имперской Службы Безопасности.

Все дело в том, что этим вечером «Ласковую пантеру» угодно было инкогнито посетить его высочеству принцу. Люди снаружи и большая часть посетителей внутри оказались телохранителями и сотрудниками тайной полиции. Сам же его высочество, покуривая сигарету со слабым наркотиком, в компании своих друзей и приближенных развлекался созерцанием выступлений стриптизерш, невинным зрелищем, усиливающим кровообращение и успокаивающим нервную систему.

Спустившись вниз и пройдя мимо пустого столика, черный человек двинулся в сторону свиты принца и чуть не столкнулся с обладателями квадратных плечей и отсутствующих взглядов. Не пытаясь их обойти, незнакомец просто шепнул одному из них несколько слов, и тот, удивленно кивнув, отправился к столику, где сидел его высочество. Черный человек спокойно наблюдал, как он в свою очередь что-то нашептывал принцу, бровь которого при каждом слове поднималась все выше и выше. А затем его высочество нашел незнакомца взглядом и подозвал жестом указательного пальца.

Подойдя к столику, черный человек выпрямился, став на пару дюймов выше, и щелкнул каблуками.

— Не надо! — сказал принц, взмахнув рукой. — Мы все-е здесь инкогнито. Приса-аживайтесь и расскажите, кто вы такой и что у вас к нам за ва-ажное дело.

— Верный слуга вашего высочества, капитан Улисс, — отрекомендовался черный человек. И сделал нерешительное движение, как бы намереваясь снова щелкнуть каблуками.

— Не на-адо, — повторил принц, в свойственной ему манере растягивая каждое четвертое слово. — Присаживайтесь, капитан и ра-аскажите на-ам… — глядя на сцену, его высочество сделал паузу, не предусмотренную ни этикетом, ни им самим, — о вашем деле.

Черный человек присел, всем видом показывая, что это огромная для него честь.

— Десять лет назад, ваше высочество, — начал он, — я был командиром крейсера «Инфлюэнца», отправленного его величеством на подавление мятежа в скоплении Малого Шиншилла.

— Но постойте! — прервал его один из приближенных принца. — Я хорошо помню пропавшего капитана Улисса. Он был не слишком похож на вас.

— Я очень изменился с тех пор.

— Я допускаю, что время могло добавить морщин, седины и складок кожи, но никак не изменить форму носа.

Черный человек грустно кивнул:

— Увы, это часть моего печального рассказа. И если вам угодно будет дослушать его…

— Продолжа-айте… капитан, — сказал принц. Тот благодарно кивнул:

— В этой долгой, затянувшейся кампании крейсер принял участие во всех операциях и даже дважды был удостоен благодарности его величества. По окончании кампании, когда капитулировала последняя база повстанцев, крейсер получил приказ вернуться в метрополию. Я собирался, получив заслуженные награды и исходатайствовав о присвоении давно выслуженного мною очередного звания, подать в отставку для поправления своих семейных дел. Но так получилось, что на обратном пути крейсер потерпел крушение. — На несколько мгновений черный человек замолчал, как бы говоря, что скорбь не дает ему сил немедленно продолжить повествование. — Мы стали жертвами одной из тех случайностей, вероятность которых настолько мала, что ее никогда не принимают во внимание.

По выходе из подпространства мы попали в густой метеоритный поток, причем один из метеоритов оказался практически в той же точке, что и корабль. От столкновения вышли из строя системы защиты и жизнеобеспечения. Поняв, что крейсеру осталось всего несколько минут, я немедленно приказал экипажу занять места в спасательных челноках. Если я ошибся, то только во времени, на самом деле нам не осталось и минуты. Следующий удар практически расколол корпус надвое. Мне очень грустно об этом говорить, увы… В челноке, где оказался я, было еще двенадцать человек. Что случилось с остальным экипажем и спасся ли кто-нибудь на других челноках, осталось неизвестным.

— Нам очень интересно, — сказал принц. — Продо-ол-жайте.

Черный человек кивнул:

— Треть топлива нам пришлось истратить только на то, чтобы выбраться из метеоритного потока. К несчастью, все это случилось в очень глухом секторе, относящемся к так называемым спорным территориям. Глупо было всерьез надеяться, что кто-нибудь услышит наши слабые позывные. Оставалось только лечь в дрейф и уповать на чудо. Разумеется, мы воспользовались камерами анабиоза, кроме двух дежурных, сменявшихся по истечении каждых пятнадцати суток. Это были очень мрачные дежурства, надо вам сказать: сидеть в кресле и часами смотреть на созвездия, почти не меняющие свой рисунок. Так прошло семь лет. Свита принца слушала с растущим интересом.