Карибы

Земли чужих государей окрест Русского царства. Январь-декабрь по новому стилю 1571 года от РХ

Основным событием в Европе в 1571 году стало образование Священной Лиги для противодействия экспансии Турецкой империи. Благодаря огромным дипломатическим усилиям Ватикана и лично Римского папы Пий V, 25 мая 1571 года в Риме, в Соборе Святого Петра, был официально оглашён текст договора о создании Священной Лиги в составе Ватикана, Мальтийского рыцарского ордена, Испанского и Неаполитанского королевств, королевства Сицилия, Венецианской и Генуэзских республик, Великого герцогства Тосканского и пары простых герцогств, Пармского и Савойского. Целью создания Лиги было провозглашено прекращения распространение влияния османов на восточное Средиземноморье и переход его под влияние европейских государей и Римско-католической церкви. Основным инструментом решения прекращения турецких завоеваний в Средиземноморье, была выбрана военная сила. С этой целью члены Священной Лиги обязались совместными усилиями снарядить боевой флот, не менее чем в две сотни галер, собрать транспортный флот в сотню судов, нанять для перевозки транспортными судами пятьдесят тысяч пехотинцев и четыре с половиной тысячи кавалеристов, а также артиллерию и припасы в необходимом количестве, в том числе пушки должны были установлены и на боевых кораблях. Подобную воинскую силу, участники Лиги обязаны были собираться ежегодно, до апреля, для проведение летней кампании там, где, правители государств-участников сочтут нужным. При этом испанская корона брала на себя половину военных расходов, благо золото и серебро Нового Света позволяли это. Венеция — треть, ведь самые ощутимые финансовые потери от османской экспансии несла республика Святого Марка. Ватикан, в лице своего Папы, обязался вносить одну шестую часть общих расходов. Остальные расходы взяли на себя другие участники Лиги. Да же частные лица, в лице банка Banco di Napoli (Банка Неаполя), за спиной которого стоял банк «витязей», снова выделивший деньги «на богоугодное дело борьбы с османами», на которые построили, снарядили три галеры и наняли на них экипажи с солдатами десанта. И уже в сентябре объединенный флот Лиги, под командованием незаконнорожденного брата испанского монарха, дона Хуана Австрийского, вышел в море, ища встречи с османскими силами.

7 октября 1571 года объединённый флот Священной Лиги, самый огромный, который когда-либо собирала Европа, почти три сотни вымпелов, состоящий из ста восьми венецианских, восьмидесяти одной испанских галер [1] и тридцати двух галер, выставленных за счёт Ватикана, Мальтийского ордена, других итальянских государств и частных лиц. Кроме того в состав армады входили галеасы [2] венецианцев в количестве шести кораблей, примененных ими впервые в мире.

Корабли флота несли за своими бортами почти восемьдесят четыре тысячи человек, из них более двадцати тысяч, были солдаты-абордажники. Союзники хоть и сошлись под единым командованием, но каждое государство вело свои корабли отдельным отрядом, под командованием своего адмирала. Испанскую эскадру в составе в восьмидесяти одной галеры и дюжины иных боевых кораблей, вел выходец из Генуи, адмирал Джованни Андреа Дориа, внучатый племянник знаменитого адмирала Андреа Дориа, который, в прошедшие годы, много раз громил турецких и алжирских пиратов. Адмирал Себастьяно Веньера, возглавлял самую большую венецианскую эскадру, состоящую из ста восьми галер, шести больших галеасов и ещё пары иных боевых корабля. Дюжиной папских галер командовал адмирал Маркантонио Колонна. Отдельно шли и три мальтийские галеры, и тройка галер герцога Савойского, и ряд других мелких судов и галер иных государств «Итальянского сапога» и частных лиц. В абордажные отряды кораблей, кроме испанцев, кстати доны Мигель и Родриго Сервантес и в этом мире участвовали в данном походе, входили итальянцы, из различных государств Апеннинского полуострова, имелись немецкие наемники и «добровольцы»-авантюристы, которым все равно кому было предложить свои услуги и «продать «шпагу».

Сражение произошло неожиданно для обоих флотов. Флот Лиги блокировал османские корабли в Патрасском заливе. Турецкими морскими силами командовал, капудан-паша Али-паша Муэдзинзаде, который полагал, что силы союзников стоят на якоре у острова Кефалиния, а возглавлявший объединенную армаду дон Хуан Австрийский считал, что турки стоят в Лепанто. Ранним утром 7 октября оба флота, внезапно, встретились у входа в Патрасский залив, у мыса Скрофа, в шести десятках километрах от города Лепанто. Берег, до времени скрывавший силы противников, низменный, и испанцы, идущие в основном на гребных кораблях, сумели раньше увидеть паруса турецкого флота. Всё же мусульмане, хотя и позже, но то же заметили христиан и стали выстраиваться в боевой порядок. Турецкий флот насчитывал около двухсот десяти различных галер и шестидесяти шести галиотов, при общей численности экипажей в более чем восемьдесят восемь тысяч человек, в том числе шестнадцать тысяч сабель абордажников.

Вскоре флоты спустили паруса и начали перестраиваться для боя. Боевой порядок османов состоял: из центра, в составе девяносто одной галер и пяти галиотов, под командованием самого капудан-паши. Двух крыльев. Правое крыло-пятьдесят три галеры с тремя галиотами, вел Мехмет Сирокко. Левое крыло — шестьдесят одна галера, тридцать два галиота, состояло в основном из кораблей привлеченных алжирских пиратов, возглавляемых одним из пиратских авторитетных главарей Улудж Али. Имелся у Али-паши и небольшой резерв, пять галер и два с половиной десятка галиотов, находившихся за центром боевого порядка турок, корабли которых растянулись на восемь-десять километров по фронту.

Флот Лиги выстроился в боевой порядок, зеркально отряжающий турецкое построение. Центр, в количестве шестидесяти двух галер, возглавил сам дон Хуан Австрийский. Правое крылом, в составе пятидесяти восьми галер, вёл в бой Джованни Андреа Дориа. Левым крылом в пятьдесят три галеры, командовал венецианский адмирал Барбариго. Три десятка галер, под руководством испанского маркиза Санта-Крус, были выделены в резерв. Перед боем, дон Хуан, даже приказал расковать гребцов-христиан и вооружить их, для увеличения числа воинов на бортах своих кораблей. А для воодушевления своего воинства, напомнить матросам и солдатам, обо всех победах европейского оружия над неверными, даже о прошлогодней победы диких московитов над флотом и армией султана.

Оба флота двинулись вперёд и вскоре, по меркам 16 века, вражеские корабли сошлись друг против друга. Флот христиан сумел сохранить перед столкновением более плотное построение кораблей, в отличии от мусульман, галеры и галиоты которых оторвались друг от друга. После соприкосновения флотов одновременно возникли три очага борьбы.

На первой стадии битвы, флоту османов улыбнулась Фатум. Османские матросы, из правого крыла, лучше европейцев знавшими местные воды, прошли между берегом, от которого суда Лиги предпочитали держаться подальше, из-за опасения сесть на мель, и левым крылом Барбариго, обойдя его галеры с тыла навязав ему абордажный бой. В ходе которого стало сказываться преимущество союзников в вооружении, личной защиты абордажников и их большего количества на каждом корабле. На каждой галере европейцев было не менее полутора сотен солдат, а султанские корабли на этом фланге имели лишь по три-четыре десятка бойцов-абордажников на борту. И уже вскоре после полудня, Фортуна стала улыбаться союзникам, Мехмет Сирокко, окруживший Барбариго, был разгромлен, его галеры частью потоплены, частью взяты на абордаж.

В центре, где столкнулись главные силы противников, бой сразу принял более упорный характер. Главными целями атаки, стали вражеские флагманы; христиан, флагманская галеры дона Хуана Австрийского «Реал» и мусульман, флагманская галеры Али-паши «Султан». В ходе сражения Али-паша был убит в перестрелке, его флагман захвачен врагом, а отрубленную голову турецкого комфлота, испанцы подняли на длинную пику, что вызвало панику среди вражеских матросов. Своей цели дон Хуан достиг, увидев голову своего капудан-паши на испанской пике, центр османского строя дрогнул, стал поддаваться и отходить. Тем более, что полудюжина венецианских галеасов бортовыми залпами своих пушек, буквально «расшвыривали» османский строй, и ни одной вражеской галере по своей воле, не удалось свалиться в абордаж, ни с одним из галеасов. На помощь своему командующему флотом бросился Улудж Али, возглавлявший левое крыло османской линии. Его галеры ударили в открывшийся фланг центра христиан. Галеры брата испанского монарха, повернули навстречу новой опасности, благо с «Султаном» Али-паши и им самим к этому времени уже окончательно «разобрались». Поддержал своего комфлота и маркиз Санта-Крус, галеры которого так же пошли в атаку на корабли османов. Не остался безучастным зрителем и адмирал Дориа, который с кораблями, входящих в находящийся под его командованием правым флангом европейцев, также повернул и стал подходить к центру боевого порядка флота Лиги, прямо на галеры и галеоты Улудж Али. Который увидев, что его зажимают между превосходящими вражескими силами, предпочел выйти их боя и покинут место сражения. Правда перед этим успел пустить священнолиговцам не мало крови, потопив и захватив несколько галер, в том числе и флагманскую галеру мальтийцев.

Поражение флота Османской империи было сокрушительным, сбежать смогли единицы мусульманских кораблей. По подсчетам победителей, султан не досчитался двухсот двадцати четырех кораблей, из которых, с более или менее большими повреждениями было захвачено сто семнадцать галер и галеотов. Из рабства освободили чуть более двенадцати тысяч гребцов-невольников из христиан. Но не одна тысяча невольников погибли вместе с пошедшими на дно галерами османов, унесших под воду не только рабов но и почти пятнадцать тысяч мусульман, из числа своих команд. Из воды и на взятых на абордаж кораблях, взяли в плен более двух с половиной тысяч османов, да с захваченных османских «каторгах» сняли три с половиной десятка турецких пушек, в основном не крупного калибра.

Флот Священной Лиги в сражении потерял три с половиной десятка галер, в том числе осталась в водах залива и одна галера, купленная и снаряженная за счет «витязей». Семь с половиной тысяч человек убитыми и утонувшими, да чуток более восьми тысяч раненными и покалеченными. В этом сражении, как и в мире попаданцев, отличились братья Сервантес, Мигель, который командовал отрядом испанских солдат на галере «Маркиза» и Родриго, командовавший таким же отрядом на другой галеры «Графиня». Мигель Сервантес так же был дважды ранен: в грудь и в левую руку, которую у него потом парализовало до конца жизни.

Не несмотря на блестящую тактическую победу флота Священной лиги над флотом Турецкой империи, битва при Лепанто, почти не оказала влияния на общий ход войны, за исключением появившейся уверенности у европейцев, что можно бить и регулярный флот османов, что продемонстрировало прошедшее сражение. А нынешняя победа и разгром в прошлом году московитами объединенного войска турок и диких татар, ещё более утвердило Европу в своём мнении о возможностях добиться победы в сражениях с османским войском и флотом. Сразу после победы венецианский дипломат Паоло Парутта выразил мнение правящих классов Южной Европы в соборе Сан-Марков в Венеции, во время надгробной речи посвящённой павшим в битве: «Они показали нам своим примером, что турки не столь непобедимы, как мы думали раньше… Таким образом, можно сказать, что, хотя начало этой войны было для нас временем заката, оставившим нас в бесконечной ночи, теперь смелость этих людей, как истинное, животворное солнце, даровала нам самый прекрасный и самый радостный день, который когда-либо видел этот город за всю свою историю.».

Однако, уже в следующем семьдесят втором году, Великая Порта, воспользовавшись отсутствием единства среди союзников, их финансовыми затруднениями, а так же смертью 1 мая 1572 года, «локомотива» противодействия турецкой экспансии, Римского Папы Пия V, сумела переломить ситуацию в свою пользу. На султанских верфях быстро построила новые галеры, и уже через год-полтора Константинополь полностью восстановили флот и смог успешно закончила войну. По мирному договору 1573 года Венецианская республика была вынуждена уступить Османской империи остров Кипр и обязалась выплатить солидную контрибуцию.

Не было спокойствия и в Речи Посполитой. В начале весны, большая часть земель Великого княжества Литовского переметнулась к Москве. Да в таком размере, что вести разговоры о каком либо литовском княжестве, составлявшем вторую часть Речи Посполитой, было невозможно, по причине ухода под руку царя Ивана большей части жителей литовских и даже части польских воеводств, ранее входивших в Великое княжество. Жители литовских воеводств Мстиславского, Минского, значительных частей Новогрудского и Берестейского, обратились к русскому царю, с письменные приглашения взять их, их жен с чадами, их скарб и их земли с городами, местечками, селами и хуторами, под свою милостивую царскую руку. Такие же грамоты пришли с бывших литовских земель, сейчас входящих в польские воеводства — от всего Киевского, почти всего Волынского и большой части Брацлавского.

В основном Москву поддерживали крестьяне, мещане с ремесленниками, средние и мелкие купцы и шляхта, в том числе и такая её разновидность как околичная шляхта [3], в последствии давшая русскому царству не мало верных государевых слуг. Увидевших в соединении с Россией свой шанс подняться выше по социальной лестнице. Магнаты с крупными шляхтичами и богатой верхушкой городов, в основном выступали против присоединения к Москве. Из всех воевод, тех же магнатов, земли которых изъявили желания уйти под руку царя Ивана, только воеводы — Киевский, князь Константин-Василий Константинович Острожский, Блацлавский, князь Андрей Иванович Вишнивецкий и Новогрудский, Павел Иванович Сапега, неким образом поддержали стремление населения своих воеводств поменять монарха и подданство.

И если мотивы перехода под руку царя Ивана, не богаты жителей земель бывшего Литовского княжества были понятны, социальный лифт в большом, разрастающемся государстве, защита от беззакония со стороны собственных магнатов, более зажиточная жизнь, тем более, что прикрепление крестьян к земле, в том виде, какой закреплялся в Речи Посполитов в Русском царстве отсутствовало. Да и начавшийся второй виток вымывания фальшивыми деньгами серебра и золота из карманов жителей, нельзя было сбрасывать со счетов. Негодные польские гроши начали наводнять городка с местечками, панские маетки с замками и села с деревушками. Что так же не увеличивало благосостояние населения, зато уменьшало его любовь к королевской власти. Нельзя было забывать в этой ситуации и объединяющую роль Русской православной церкви. Ведь теперь ни какой залетный католический ксендз или пастор, не могли отобрать православную церковь, не редко построенной на средства жителей поселения и начать в ней собственное богослужения, объявив её костелом, либо кирхой. Тем более, что уже несколько лет масса проповедников ходили по селам княжества и объясняли литвинам-русским основания соединения всех русских земель в единое целое.

У магнатов и иных представителей богатых слоёв населения бывшей Литвы, оснований для перехода в подданство русского царя имелось меньше. Правда смогли привлечь, работая индивидуально и адресное с каждым кандидатом, особенно из магнатов, к делу соединения всех русских земель под «крылом» Москвы, часть православных магнатов, богатой шляхты с купцами. Использовав для их привлечения все возможные основания, как то, одну религию, родство крови, возможность ещё более расширить свои владения за счет новых земель присоединенных к активно увеличивающемуся в размерах Русского царства, наполнения содержания своей кубышки, личные обиды и неудовлетворенное честолюбие. Да и появление в обороте огромного количества поддельных «серебряных» монет, изымавших настоявшие гроши из казны магнатов и иных богатеньких жителей бывшего княжества, так же сыграло свою роль при принятии ими решения поддержать присоединение к Москве.

Однако желания жителей бывших литовских весей мало. Необходима воинская сила которая поддержит добровольное решение населения польско-литовских поветов, о смене государя. И вот уже в конце мая на литовско-московских рубежах встали русские рати, которые, как только прошла команда, перешли границу и спокойно, в маршевых колонах заняли города и местечки земель, перешедших в Русское царство. Естественно Сигизмунд II Август объявив посполито рушение, выдвинулся с лично ему принадлежавшими отрядами, к границе отвалившихся воеводств. В ответ Иван IV ещё больше увеличил свою армию, вошедшую на земли вновь присоединившихся воеводств-уездов.

Польско-литовское шляхетское ополчение собиралось всё лето, и всё это время русские войска стояли на отошедших к царству землях, прикрывая их от налетов шляхетской конницы поляков. Но до открытого столкновения между русскими и польскими войсками не дошло.

Зато союзник польского круля, крымский хан не упустил своего случая и воспользовавшись сложившейся ситуацией, сумев обойти Засечную черту, вторгся в земли Русского царства и только досадное не предусмотренное столкновение с русскими войсками, которые спешили на соединение со своим государем на литовско-русском рубеже и как раз попались на пути орды, остановило её движение. А там пришла информация о начале движения к южным украинам царских войск от западной границы. И пришлось Девлет-Гирею срочно отходить назад в степь, за линию русских засек, с той добычей, что успели захватить по дороге его воины.