Каменный улей

– 38 –

Кранц не стал тратить время на то, чтобы начать допытываться — с чего бы это, такой упырь, как Эвжен, вдруг, решил добровольно уйти из жизни? Вряд ли такого негодяя преследовали муки совести. Тем более что в жизни Эвжена, просто, не могло быть места такому понятию, как совесть.

Вместо этого, Кранц памятуя о том, что в подземелье вот-вот должен спуститься Герцог Нурс с Магистром, он кинулся с тем, чтобы предупредить герцога о том, что свершилось непоправимое. После того, как они в одночасье лишились главного свидетеля обвинения, всю их затею нужно было срочно сворачивать. Пока еще для этого было время, и конфронтация с Его Святейшеством не зашла слишком далеко.

Пытаться арестовать старого негодяя, не предъявив ему аргументированного серьезного обвинения, с мощной доказательной базой, для Нурса было равносильно акту политического самоубийства. Подобные шутки с такой могущественной организацией, какой являлся Орден Чистоты, были недопустимы.

Орден имел множество друзей и союзников, как среди герцогов, так и среди мелкопоместного дворянства. Если бы им стало известно, что Магистр брошен за решетку по явно липовому, притянутому за уши, смехотворному обвинению, дело могло закончиться очень плохо. В самом деле, как мог Его Святейшество быть причастен ко всем тем ужасам, творимых злобными порождениями темных сил, с которыми, возглавляемый им Орден, упорно боролся на протяжении веков, не щадя живота своего? Дело пахло ересью и подрывом религиозных устоев.

В умах наиболее прогрессивно настроенных представителей правящей элиты бытовала твердая уверенность в том, что Орден, по мере сил, худо-бедно, но все же сдерживает разнородное, постоянное воюющее, общество от скатывания к окончательному беспределу, и фактически является последним форпостом на пути человечества к кровавой варварской вакханалии. Пытаться доказать им, что это бред сивой кобылы, выдуманный самим же Орденом, для оправдания своего существования, было практически невозможно.

Более того, вся эта свора религиозных фанатиков, в одночасье, поднявшись на дыбы, общими усилиями смела бы Нурса со всей его армией с лица земли. Золотой город был бы неминуемо разрушен. Его сравняли бы с землей и засыпали солью, чтобы больше никому и никогда не было повадно поднимать возводить хулу на Орден Божественной Чистоты.

Подгоняемый этими ужасными мыслями, словно жеребец шпорами жестокого всадника, Кранц, закусив вместо шенкелей, собственные усы, несся, перепрыгивая через две ступеньки, вверх по лестнице. Вот, когда он по настоящему почувствовал, что значит быть старым. Мысли и чувства, оставаясь кристально ясными, гнали его вперед, но изношенное тело отказывалось повиноваться, восстав против своего хозяина.

Выбиваясь из последних сил, Кранц сделал над собой героическое усилие и рывком преодолел последние ступени этой, казалось, бесконечной лестницы и оказался в коридоре. Не сбавляя темпа, он завернул за угол и обомлел. Навстречу ему двигались герцог Нурс и Магистр, в сопровождении четырех сопровождающих. Двое из них были людьми Нурса, а двое других, соотвтетсвенно, рыцарями Ордена. Все они были не вооружены, включая самого герцога и Магистра. По крайней мере, ни у одного из них не было при себе меча, а уж что там скрывалось в складках их просторных одеяний, оставалось лишь гадать.

Приблизившись к Нурсу, с низким поклоном, Кранц хотел испросить у него разрешения перемолвиться парой слов, с глазу на глаз, по одному безотлагательному делу. Но к своему ужасу, он вдруг обнаружил, что не в состоянии произнести ни слова. Изодранные запаленным дыханием, во время стремительного подъема по лестнице из подземелья, голосовые связки, отказывались ему повиноваться. Они не могли сформировать из нечленораздельных звуков, ни одного мало-мальски связного слова. Вместо этого, с уст старого лекаря срывался какой-то петушиный клекот.

— Что с тобой, мой друг? — обеспокоенно спросил Нурс, наблюдая тщетные попытки Кранца сообщить ему, определенно, нечто важное.

— Опять этот неугомонный лекарь! — с явным неудовольствием произнес Его Святейшество, окинув Кранца неодобрительным взглядом. — Я, как-то посоветовал ему больше внимания уделять собственному здоровью и поменьше совать свой длинный нос в чужие дела. Но он не внял моему доброму совету и вот, полюбуйтесь, каков результат! Я нимало не удивлюсь, если его прямо сейчас, хватит удар! И мы, наконец-то, безвозвратно лишимся его общества.

— Ваше Святейшество, до меня дошли слухи, что в моем городе творятся страшные и неподобающие дела, — вернулся к теме прерванного разговора герцог Нурс, увлекая своего собеседника далее по коридору, ведущему к подземелью.

— Я также наслышан о бесчинствах творимых порождениями тьмы на улицах вашего многострадального города, — с сочувствующим вздохом кивнул Магистр. — Встревоженный этими пугающими слухами я был вынужден прибыть в Золотой город, чтобы с вашей помощью, мой друг, разобраться во всем на месте.

— И к какому же предварительному выводу вы пришли? — довольно желчно поинтересовался Нурс.

— Пока могу сказать лишь одно — жесточайшее падение людских нравов, царящих в Золотом городе, прогневило Божественную Чистоту, и она отвернулась от погрязшего в грязных пороках города, — пошел ва-банк Магистр.

— Ваше Святейшество, это крайне рискованное заявление, не на шутку пугает меня, — Нурс, исподлобья глянул на главу Ордена. — По-вашему выходит, что являясь правителем Золотого города, я также являюсь и самым страшным грешником?

— Отнюдь, мой друг! — Магистр, в знак особого расположения, по-отечески положил руку на могучее плечо герцога. — Не подлежит сомнению, что вы всегда были, есть и будете одним из тех надежных столпов, на которые опирается в своей многотрудной деятельности наш Орден. Свою задачу я вижу лишь в том, чтобы помочь вам справиться с возникшей проблемой. Ибо проблема верного друга Ордена, является моей личной проблемой.

— Благодарю, Ваше Святейшество, за откровенность! — с чувством ответил герцог Нурс. — Без материнской заботы Божественной Чистоты, все мы — лишь горсть праха на ветру! В связи с этим, я бы хотел, просить вас разрешить одно затруднение, с которым мне пришлось столкнуться. На днях, мои люди, схватили человека, который творил страшные дела. Под покровом ночи, он со звериной жестокостью убивал беззащитных горожан. Так вот, этот низкий негодяй рассказывает странные вещи, в частности об имеющем место страшном заговоре. Признаться, я в тупике и не знаю, что мне предпринять? То ли предать все это огласке, то ли тихо удавить негодяя и оставить все как есть? Боюсь, Ваше Святейшество, что без вашего мудрого совета мне тут не обойтись!

— Охотно, помогу вам, сын мой! — с готовностью ответил Магистр, при этом, заметно оживляясь. — Должен вам напомнить, что основной задачей лиц облеченных властью, неважно какой, светской или религиозной — это оберегать вверенных нашим заботам многомудрой Божественной Чистотой ее неразумных чад. У простого люда жизнь и так не сахар, зачем же усложнять ее страшными россказнями какого-то сумасшедшего о якобы существующем мифическом заговоре?

Кранц все это время держался неподалеку, и имел возможность расслышать разговор между Нурсом и Магистром. К этому времени, те уже принялись неспешно спускаться по ступеням вниз в подземелье.

Магистр с нескрываемым интересом и без малейшей тени тревоги спросил Нурса:

— Могу я полюбопытствовать, куда и зачем мы идем?

— С вашего позволения, я хотел бы задать схваченному мной негодяю ряд вопросов, в вашем присутствии, дабы узнать ваше высокоученое мнение обо всем этом, — почтительно ответил герцог.

Кранц, к этому времени, успевший несколько отдышаться, предпринял очередную попытку донести до Нурса свое шокирующее известие.

С этой целью он приблизился к герцогу и, злостно попирая все нормы этикета, не дожидаясь позволения говорить, прошептал ему на самое ухо:

— Эвжен мертв!

После этого он с низким поклоном отошел в сторону. По тому, как закаменело лицо Нурса, он понял, что смысл сказанного им достиг своей цели.

Магистр брезгливо проводил взглядом Кранца и сокрушенно покачал головой, выражая неодобрение его фривольным поступком.

— Этот выживший из ума старик, совсем распоясался, на вашем месте, дорогой герцог, я велел бы отвести его на конюшню и хорошенько выпороть!

— Наверное, я так и поступлю, — машинально ответил Нурс, замедляя шаги. — Что касается моего первоначального намерения допросить негодяя в вашем присутствии, пожалуй, я послушаюсь вашего доброго совета, Ваше Святейшество, и не буду делать этого вовсе.

— А, как вы поступите с тем негодяем?

— Его сегодня же удавят, как я и пообещал.

— Такого супостата не грех удавить два раза кряду, — тонко усмехнулся Магистр и внимательно посмотрел на Нурса.

То, что герцог не уловил тонкой иронии, и лишь недоуменно наморщил лоб, многое сказало главе Ордена. В частности, то, что Нурсу неизвестно каким именно образом покинул лучший из миров каторжник Эвжен. А значит, как он и предполагал Кранц, только что сообщил об этой новости герцогу, не вдаваясь в детали.

— Поскольку надобность в посещении застенка отпала, предлагаю вернуться и обсудить более приятные дела. Я намерен просить Ваше Святейшество принять пожертвование на постройку еще одного храма Чистоты в моем городе, — Нурс широко улыбнулся Магистру.

— Ваша щедрость будет угодна Божественной Чистоте и высоко оценена мною лично, — смиренно кивнул Магистр и начал подниматься вверх по ступеням, рука об руку с герцогом Нурсом, с таким видом, словно они были единомышленниками и, вдобавок, лучшими друзьями.

Кранц, пребывавший на протяжении всего этого разговора, в полуобморочном состоянии, облегченно вздохнул и сполз вниз по стене, опустившись на корточки. Ему удалось предотвратить казавшейся неизбежной катастрофу. Герцог Нурс, лишний раз, продемонстрировав свой блестящий ум и качества лидера, сумел грамотно разрулить ситуацию, казавшуюся совершенно безнадежной.

То, что Магистр был прекрасно осведомлен о смерти Эвжена, говорило о многом. Во-первых, каторжник не совершал самоубийство, а был убит. Во-вторых, в ближайшем окружении герцога Нурса был шпион Ордена чистоплюев. И хорошо, если только один.

Кранц поспешил обратно в тюремную камеру. Там в петле, по-прежнему висел Эвжен-лжемозгоклюй. Не сомневаясь в том, что герцог одобрил бы его действия, лекарь послал за Вовиком и Циссой, велев срочно препроводить их к нему в подземелье.

Теперь, после всего случившегося, Кранц всерьез опасался за жизнь молодых людей. С этого момента он дал себе слово, постоянно держать их возле себя. Ставки были слишком высоки. По сравнению с ними, жизнь какого-то ученика лекаря и девчонки из Гильдии Убийц ровно ничего не значили для тех сил, которые принимали в этой игре участие. Но для Кранца они значили многое. И если бы с ними, что-нибудь случилось, он бы никогда себе этого не простил.