Каменный улей

– 13 –

Вовик пришел в себя и открыл глаза. Со всех сторон его окружала непроглядная тьма. Пошевелившись, он обнаружил, что, оказывается, лежит на спине и у него связаны руки и ноги. Вовик поморщился, у него сильно болела голова, и путались мысли. Постепенно память начла возвращаться к нему, и он начал вспоминать события, предшествовавшие его отключке.

После того, как Вовик вспомнил, что его огрели сзади по голове палкой, он сразу же явственно ощутил у себя на затылке наличие огромной шишки. Также ему вспомнилось, как он жестоко расправился с латником, обозвавшим его баронессой. При этом его поразило, с какой легкостью он лишил жизни человека. Пусть тот был подлым ублюдком, но все, же он был человеческим существом! Чья жизнь была бесценна, и посягать на которую никто не имел права. По крайней мере, так воспитывали Вовика в семье и школе, а затем и в университете.

Вовик напряженно прислушался к своим ощущениям и удрученно вздохнул. Самое неприятное во всем этом было то что он не испытывал ни малейших угрызений совести по этому поводу. Гребаное средневековье стремительно засасывала его в свое грязное кровавое нутро! Хотя, по большому счету, Вовик не делал ничего предосудительного, он просто пытался выжить во всем этом первобытном и жестоком безобразии.

В конце концов, Вовику надоело пустопорожнее философствование. Было неясно, как с ним поступит всесильный барон после убийства его латника. Но зная привычки Садисласа, можно было не сомневаться, что ничего хорошего Вовика не ждет.

Для того чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, Вовик повертел головой и огляделся. Слева и справа от него виднелся звездный небосвод, но почему-то прямо над головой стояла плотная непробиваемая светом темнота. Вовик решил, что это небо затянуло черной грозовой тучей. Пытаясь ослабить путы на руках, он в очередной раз повернул голову в сторону, и тут взгляд его выхватил из темноты сначала одно деревянное колесо окованное железом, затем другое.

Вовик понял что его, связав, бросили под повозку. Откуда-то сзади лился неверный свет костра и доносился приглушенный смех солдат, ждущих своей очереди заступать в караул. Издалека неслись звуки лягушачьего концерта. Судя по всему, у ластоногих обитателей окрестных болот и озер, был самый разгар брачного периода. Помимо этого, в воздухе стоял неумолчный треск не то кузнечиков, не то сверчков. Многочисленные комары не то чтобы очень уж докучали, но делали это как-то нехотя, видимо из-за обильной росы.

Послышался шум нетвердых шагов и лязг доспехов со стороны костра. По тому, как стало гораздо светлее, Вовик понял, что кто-то с факелом движется в сторону повозки, под которой он лежал.

— Ну-с, как чувствует себя наш маленький грубиян? — послышался насмешливый голос Садисласа и Вовик зажмурился от яркого света. — Ты там живой или уже издох?

Барон, кряхтя, нагнулся и, обдав Вовика жутким винным перегаром, всмотрелся в его лицо:

— Постой, дружок, не покидай меня так быстро! Спору нет, я испорчен и развращен сверх всякой меры! Но даже я не получу большого удовольствия, имея дело с остывающим трупом. Хотя, по большому счету, наверное, это всего лишь дело привычки. Так что, если тебе очень уж приспичило, можешь и помереть! Мне всегда было наплевать на эти условности и …

Внезапно голос барона запнулся и стих на полуслове. Вовик удивленно приоткрыл глаза и увидел, что Садислас, по-прежнему стоя на коленях перед повозкой, высоко поднял факел над головой и внимательно оглядывается по сторонам. Что-то не на шутку встревожило в дупель пьяного барона.

— Почему вокруг стало так тихо? — озадаченно пробормотал он себе под нос, продолжая настороженно озираться. — Сверчки больше не трещат, а лягушки отчего-то перестали квакать? Даже комары не вьются! Что за чертовщина? Эй, там, у костра, вы что не слышите, что-то происходит?

Внезапно напряженная тишина взорвалась истошными человеческими криками, полными неприкрытого ужаса, звоном мечей, предсмертными воплями и хрипом смертельно раненных воинов. У костра, судя по доносившимся оттуда звукам, творилось воистину нечто ужасное.

Мимо повозки пронеслись с испуганным ржанием лошади, сорвавшиеся с привязи. С одной из них бесшумно соскользнул темный долговязый силуэт и ужом юркнул прямо под повозку к Вовику.

Распластавшись рядом с ним, и вжавшись в землю, человек голосом лекаря Кранца горячечно прошептал ему в самое ухо.

— Если хочешь жить молчи и не двигайся!

После этого, Вовик неожиданно ощутил холод стали возле своих запястьев, а еще через мгновение понял, что Кранц перерезал веревки, которыми были связаны его руки. Также быстро лекарь срезал путы с ног Вовика.

Между тем, барон, с лязгом вытянув меч из ножен, бросился на помощь своим солдатам. Оглашая окрестности фамильным кличем герцогов Муравских — «Бей, круши, топчи!», он, шатаясь из стороны в сторону, упорно двигался к месту битвы, высоко вздымая в одной руке факел, а другой рукой потрясая обнаженным мечом.

Но уже через мгновение он, словно с разгона налетев на крепостную стену, остановился, взвыв от ужаса:

— Что за хрень?!

Вовик лежа под повозкой и холодея от ужаса, внезапно ощутил, еще чье-то присутствие. И это что-то было настолько страшным и необъяснимым, что с ладоней Вовика заструился ледяными струйками пот. Ему даже на миг показалось, что температура окружающего воздуха вдруг катастрофически снизилась, упав чуть ли не до нулевой отметки, а изо рта у него, при выдохе идет пар.

Потом вдруг раздался непонятный и от этого еще более страшный звук. Бутск, бутск! И еще раз — бутск, бутск! Вовик явственно ощутил, как земля, на которой они с Кранцем лежали, вздрагивала каждый раз, когда раздавался этот жуткий звук. Было такое ощущение, что земля мерно сотрясается в такт шагам, чего-то ужасающе тяжелого.

— Что это? — в ужасе просипел Вовик лекарю в длинное волосатое ухо.

Но тот свирепо заткнул ему рот ладонью и предостерегающе поднял зажатый в руке нож.

— Молчи, глупец, иначе ты погубишь нас!

— Силы зла, я всегда верой и правдой служил вам! — послышался снаружи сдавленный вопль Садисласа, в котором явственно сквозил неприкрытый ужас.

Лекарь, сделав круглые глаза, состроил недоуменное лицо. Из этого Вовик заключил, что откровения хозяина были для того полной неожиданностью.

— Он что колдун? — горячечным шепотом поинтересовался он у Кранца.

В ответ тот лишь сердито пожал плечами и буркнул:

— Да шут его знает! Хотя если честно, то это вполне возможно!

Между тем, барону, судя по всему, приходилось совсем туго. В голосе его явственно сквозили истерические нотки. Каким же ужасным должно было быть существо, так сильно напугавшее неустрашимого барона Садисласа? От этой мысли Вовику стало совсем страшно.

— Неужели же я не могу рассчитывать на снисхождение? — возвысил голос барон. — Я погубил такое количество невинных душ, что даже и не снилось другим адептам зла! Отойди от меня посланец ада! Ах, вот ты как? Прочь, уйди от меня мерзкая тварь!

Вслед за изрыгаемыми бароном проклятиями послышался звон его меча. При этом звук был такой, словно его клинок рубился не со сталью, а с каменной стеной. Внезапно крики Садисласа перешли в жуткий вой, исполненный предсмертной тоски. Затем все неожиданно стихло.

Вовик с Кранцем затаившиеся под повозкой, испуганно переглянулись. Доктор провел тупой стороной ножа по своему горлу, показывая, что барону, судя по всему, пришел конец. Вовик понимающе кивнул, полностью разделяя мнение, старшего авторитетного в этом вопросе товарища.

В это время, снаружи послышался очень странный шум. Вовику он напомнил звук, издаваемый дрянным мальчишкой, который продолжает высасывать через соломинку содержимое упаковки с соком, несмотря на то, что его содержимое уже давно закончилось. При этом он старательно проходится трубочкой по всем труднодоступным уголкам вощеной коробки, издавая оглушительные всхлипывающие звуки. Отвратительный шум заставляет окружающих досадливо морщиться и кривиться, от ощущения, что у них от мерзкого звука по всему телу начинают бегать мурашки, а на голове вместо волос растут перья.

Внезапно, достигнув пугающего апогея, звук стих. Наступила звенящая тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Казалось она длилась вечность, после чего началось самое страшное.

Бутск, бутск, бутск! Вовик от охватившего все его существо ужаса чуть было не выпрыгнул из-под повозки. Но Кранц, в самый последний момент успел схватить его за шею жилистой рукой, после чего впечатал лицом в траву.

Бутск, бутск! Земля от каждого шага неизвестного создания сотрясалась так, словно существо весило, по меньшей мере, несколько тонн. Сердце Вовика колотилось где-то в глотке. Казалось еще немного, и оно выпрыгнет у него изо рта, после чего, словно лягушка ускачет по траве в ночную темноту.

Бутск, бутск! Бутск, бутск! Факел барона Садисласа выпавший у него из руки не потух и продолжал коптить вполсилы, валяясь неподалеку от его распростертого тела. Но даже этого тусклого света было вполне достаточно для того, чтобы разглядеть, что во лбу барона чернеет большая круглая дыра.

Зажав себе рот обеими руками, чтобы не завопить от переполнявшего все его существо ужаса, Вовик теряя остатки самообладания, из последних сил прокусил себе ладонь. Рот сразу же наполнился отвратительным железистым вкусом крови. Реакция была вполне предсказуемая, и его чуть было не вывернуло наизнанку, если бы не боль, пронзившая прокушенную руку. Вместе с болью пришло мгновенное отрезвление и ясное понимание того, что если он выдаст себя, то повторит незавидную судьбу барону.

В этот самый момент в поле зрения Вовика неожиданно попало нечто. Это был четко очерченный силуэт высокой фигуры облаченной в какую-то диковинную мантию темного цвета. И это что-то двигалось! Более того, жуткие звуки, от которых тряслась земля, издавало именно это существо! И двигалось оно в сторону повозки, под которой, застыв от ужаса, распластались, стараясь вжаться в землю, Вовик и лекарь Кранц!