Как перевоспитать вампира за 30 дней

Глава 11. Трудовые будни

— Это ж надо было так с рассадой переборщить… — охнули в толпе.

— Гляньте, завхоз новый уже тут!

— Вы птичник чинить собираетесь?

— А как же теплица? Что мы есть будем, коль все погибнет?

— Пущай сначала разберется, кто по полям ночью шастает и в окна заглядывает!

— Лопаты скоро получим?

— Граждане! — перебил я нестройный хор голосов. — А не хотите ли вы сделать что-то сами?

— Так делаем мы! — заверещала особо бойкая особа. — Теплица на соплях держится, в сарае крыша подлатана. Да только рук и материалов на все не хватает!

— Кто траву косить будет? Картошку копать?

— Товарищи, а ничего, что я теперь вообще бездомный?! — перекричал всех Захар. От злости он покраснел, как помидор.

— Так у вдовы Настасьи поди местечко пустует! — Все головы вмиг повернулись на стоящую позади женщину.

— Нет у меня никакого местечка… — застенчиво отвернулась она.

— А куда оно делось? — вновь влезла "верещалка". — Еще вчера было!

— Любви все возрасты покорны, знаешь ли, — загадочно ответила женщина.

— Ах ты ша…

Уж не ожидал, что ко всем прочим неприятностям добавится драка! Верещалка с кулаками бросилась на деревенскую Джульетту, та схватила противницу за волосы… Тут меня осенила гениальная мысль!

— Барышня! — Вместе с другими мужиками я кинулся разнимать визжащих клуш. — А этот ваш… любовник, такой толстый, некрасивый, носатый и черноволосый? — описал максимально правдоподобно своего кучера.

— Не толстый, а упитанный! Не носатый, а с изюминкой! — гордо заявила женщина.

— Его случайно не Стефан зовут?

— Да… — удивленно заморгала она, расплетая растрепавшуюся косу. — А вам откуда знать?

— Так это кучер мой! — то ли обрадовался, то ли еще сильнее разозлился я. — Я его по всей деревне ищу!

— Как это, кучер? — Руки барышни опустились. — Говорил же, купец, проездом у нас…

— Не купец, а делец! — хохотнул кто-то в толпе.

— Вот же… хряк бесстыжий! — топнула ногой Джульетта. — Да я ему…

Больше в скорейшем возвращении Ромео я не сомневался. Одной заботой меньше — блудный кучер нашелся! Справедливость восторжествовала!

Объектом всеобщего внимания вновь стал я.

— А, собственно, почему у вас тут такая… дыра?

Захар, из ушей которого уже почти валил дым, процедил сквозь зубы:

— Эксперимент проводили. В целях увеличения урожая. Помощник нашего завхоза, если вы не знали, — растениевод со стажем.

— С виду и не скажешь… — кашлянули в толпе.

— Господин помощник завхоза! — ехидно протянул девичий голос, выделив слово "помощник". Вперед шагнула Инга, все это время скрывавшаяся от моих глаз. — Третий день вы уже что-то портите, ломаете… Не пора ли вам делом заняться? Влад Готи явно не будет в восторге, когда ему пришлют письмо с жалобами. Так скоро и в таком количестве.

Я вздрогнул.

— Откуда ты… — осекся. Но с удивлением заметил, что люди вокруг будто не слышали ее слов. Все смотрели кто куда.

— Глаза отвела! — прошипела за спиной Дина.

— Не к тебе, детонька, обращались! — с усмешкой заметила Инга и вновь растворилась в толпе. Как наваждение.

— Да мы тебе местечко найдем! И дом восстановим! Завхоз подсобит! — до ушей стали доноситься утешения селян.

— Травки мои! Да я ж за этой горечавкой в горы ходил, все ноги истоптал! — горевал Захар, утирая слезы с лица. — А зелья! Десять лет придумывал! Пять раз рецепт менял!

Чувствуя, что пора делать ноги отсюда, я медленно попятился к склону. Даже про бурлящий живот забыл — обиженный взгляд Инги так и стоял перед глазами. На душе сделалось очень неспокойно…

Рыжая неотрывно смотрела на меня, но с места не сдвигалась. А на нее почему чары красавицы не подействовали? Ладно, узнаю потом.

Мчался я так, что пятки горели! Горело и еще кое-что, добавляя мне скорости. Все тише становились причитания Захара. Опомнился я только у дома — даже не заметил, как пробежал весь путь…

***

Тильбо в доме не оказалось. Все было прибрано: перья исчезли, кровать стояла застеленная, бумаги, разбросанные рыжей, вернулись в стол. Доев пирог, я пришел к единственному верному заключению — просить помощи, пока совсем не растерзали. Зуб уже точат. Еще и требуют исправить то, что сами сломали! Ишь, деду писать вздумали… Вампир пожилой, здоровье уже не то — в любой другой ситуации я бы и сам написал, но сейчас мое положение оставляло желать лучшего.

— Николя Василич, вы тут? — постучал я по портрету.

Тишина.

— Не делайте вид, что вы меня не слышите! С кем мне еще советоваться?

Опять молчит. Так не пойдет!

— Э… — замахал я руками в надежде, что меня заметят. — Ау!

— Да что тебе, что?! — услышал за спиной его голос.

Обернулся. Никого… Выражение лица Гоголя ни капельки не изменилось — портрет по-прежнему молчал.

— Это что еще за игры?!

— Игры у тебя с барышнями. От дела меня не отвлекай.

Я стал расхаживать по комнате в поисках чего-нибудь говорящего.

— Удосужился бы в зеркало поглядеть! — с укоризной сказал Гоголь и цокнул: — Ну и вид у тебя…

В мутной зеркальной глади действительно виднелась фигура в черной накидке — полупрозрачная, склонившаяся над столом с пером в руке. Но, повернув голову, я так никого и не обнаружил.

— Луна прибывает. Вот я и выхожу, так сказать, воздухом подышать. Без надобности не показываюсь — долго потом хвораю, — не отрываясь от рукописи, объяснился Гоголь. — Ну-с, чего тебе?

— Беда! — в сердцах воскликнул я. — Не успел обжиться, как селение против меня пойти вздумало! Требуют немедленного ремонта птичника и теплицы! И чтоб я им лопаты нашел!

— Полно тебе девицам замужним глазки строить и пол каблуками отбивать. Деревня ленивых не любит, народ помощи ждет. Птичник с теплицей восстановить — элементарно. Материалы собери, несколько мужиков созови, и работа начнется. За пару дней управитесь, и куры разбегаться перестанут. Лопат и добра всего, которого ты людям наобещал, на ярмарке полно. Утром в повозку садись, к обеду вернешься.

— Деньги мне на это откуда взять?! — возмутился я.

— У племянничка моего на то жалование припрятано, — устало вздохнул Гоголь.

— Да я эти гвозди, молотки… что там еще надо?.. в глаза толком не видел! И ни один мужик со мной не пойдет — плюнут в спину! У них, видите ли, картошка, рук не хватает!

— Как ты к людям, так и они к тебе, — пожал дядька плечами. — Спесь твою простому народу не понять.

— Вот спасибо за совет! — всплеснул руками я. — Что делать-то предлагаешь?

— Иди к черту!

— Сам иди!

— Ну и бестолочь! — хлопнул себя по лбу Гоголь. — К сторожу местному. Он все знает, вот и поможет.

— А где найти твоего черта? Появляется, когда хочет! — я потихоньку закипал. — Иди туда, не знаю куда, делай то, не знаемо что!

— Безнадежный, — махнул рукой Николя и, отложив перо, залихватски свистнул.

В ту же секунду за окном раздался громкий "Бух!" и недовольное "Ай!". Появившийся из ниоткуда черт отряхнулся и, перевесив через плечо лопату, прошествовал в дом.

— Чей-то отвлекаете меня от трудовых будней? — недовольно хрюкнул он, заглянув в комнату.

— Небось опять по полю бегал, ворон пугал? — Гоголь с невозмутимым видом вернулся к записям.

— Скучно мне круги мотать, вот и развлекаюсь, как могу! — Черт повел пятаком, принюхавшись. — Пирогом не угостите?

— Плохо ты трудишься, не заслужил, — фыркнул я.

— Чаво?! А кто твой зад вчера спасал?! — встал в позу сторож.

— За это спасибо, — согласился я. — Вот только народ мне пожаловался, мол, ночью по полям кто-то шастает, еще и в окна домов заглядывает.

— Да знаемо кто — цыгане! Время от времени в каждое село захаживают в поисках навара. Но я их вчера выпроводил. Я и так, и эдак, и вот так их, супостатов! — Черт стал показательно размахивать лопатой.

— Кхм, вообще-то, мы тоже там были, — остановил геройствование Гоголь. — Вижу, ты сегодня особо ничем не занят.

— Как это, не занят?! — оскорбился рогатый. — Да я каждый день, без обедов и ужинов бдю и…

— Помощь нужна, — перебил я этого многословного. — Птичник после потопа не восстановлен, с теплицей проблемы. Народ негодует.

— А я тут каким боком? — вновь стал принюхиваться черт, слушая меня вполуха.

— Где вообще все это находится и где достать материалы на ремонт?

— Я че, знаю? — Рогатый посмотрел на меня, как на дурака.

— А что ты тогда охраняешь? — окончательно впал в ступор я.

— Да все, че под руку подвернется! — пожал плечами черт. — Ну, братцы, я пошел…

— Стоять! — Гоголь оторвал от стола суровый взгляд. — Совсем, негодяй, разомлел. Раньше ты чем занимался? Дожди, метели насылал, на ярмарках продовольствие проверял. Все знали: у какой бабы рогатый появится, там и капуста плоха, и мясо не свежо, и яблоки гнилы. А сейчас?! — Николя Василич резко поднялся. — Сейчас что?!

— Че? — Черт согнулся в три погибели, на всякий случай прикрывшись лопатой.

— Ни один дурак тебя не боится! Целыми днями мух считаешь, за воронами гоняешься!

— Деться некуда! Я к этой земле привязан! — всхлипнул от обиды сторож. — Между прочим, до сих пор месяц краду, когда Солоха велит!

Я завороженно наблюдал за перепалкой этих двоих. Теперь понятно, почему Николя бывал тут при жизни так часто — выдумывать ничего не надо. Достаточно перекинуться парочкой слов с местным чертом, и сюжет книги готов!

— Значит так, лукавый! — стукнул ладонями по столу Гоголь. — Или ты перестаешь шутки шутить и имя земли этой оправдываешь, или…

— Понял, не дурак! — сдавшись, поднял руки черт. — Только у меня это… планы еще есть на сегодня! Как луна взойдет, тут как тут буду! — козырнув, он шмыгнул за угол и сам по себе исчез на пороге.

— Так уж и быть, — довольно опустился на стул Николя. — Посреди бела дня неча чертям под ногами мешаться.

Не успел я ответить, как моего собеседника дух простыл. И на том спасибо! Посмотрим, что мне черт делать предложит… Надеюсь, до вечера меня еще не прикопают.

***

Промаявшись около часа, я дал кружок вокруг дома в очередных поисках следов звездопада. Не найдя ничего, кроме таинственной дырки в крыше, вернулся в дом. Переодевшись в новую сорочку и приличные штаны, я присел на кровать и даже не заметил, как уснул. Организм никак не мог настроиться на местных петухов. Вот бы очнуться на пуховой перине, в собственном особняке… М-м-м! Наслаждение! А потом выйти на террасу, отзавтракать свежими плациндами, брынзой и…

Проснулся я от шорохов в комнате. Оказывается, я проспал до самого вечера — вернувшийся Тильбо уже зажигал свечи.

— Господин, я вас разбудил? — вздрогнул гоблин.

— Стефан нашелся? — Я лениво потянулся и встал.

— Ждет вас во дворе… Ох и провинился он! Сам жалеет! — кинулся на защиту друга Тильбо, но я лишь отмахнулся. Не собирался я никого наказывать — денег и так кот наплакал, лошадей все равно нет.

По доносившемуся из телеги храпу понял, что разговору не суждено состояться. Видно, набегался герой-любовник!

Вечер еще не успел полностью овладеть небосводом. Над горизонтом виднелась оранжевая полоска, уже со всех сторон окруженная фиолетовыми и синими пятнами. Звезды после вчерашнего решили уйти на покой — на небо сбегались темные кудрявые облака.

Облокотившись на шаткий заборчик (точнее его остатки), я стал насвистывать веселую мелодию в ожидании черта. Однако каково было мое удивление, когда взгляд выцепил фигуру, приближающуюся со стороны пустыря. Женскую фигуру.

Мысли, как пчелы, зароились в голове. Инга? Снова?! Неплохо бы выяснить, откуда она знает моего деда. А может, несостоявшаяся любовь Стефана идет с новой порцией тумаков?

Но спустя пару минут я увидел нечто куда страшнее всего, о чем успел подумать. То, что могло дать тумаков мне.

— Какими судьбами? — крикнул я Дине, заранее отойдя от заборчика.

— Надо поговорить! — отозвалась она, размахивая колоском. Подготовилась.

— О чем? — нервно улыбнувшись, уже рассчитал, как убегу и запрусь в доме.

— Не смей связываться с Ингой, — в лоб заявила рыжая. — Колдовка она, не ведьма даже, как я.

— А если свяжусь, что тебе с этого? — хмыкнул я.

— Недалекий ты, оно и видно. — Рыжая устало оперлась спиной о забор — ей это позволял рост — и закусила колосок. — Ведьма колдовством пользоваться умеет и направляет его осознанно, потому вреда просто так не причинит. Насолить ей надо хорошенько, — добавила как бы невзначай. — А вот колдовка сил не различает. Дарованы они ей от природы, но осознанному колдовству не обучена. Потому, даже не замышляя ничего, силу свою против тебя обратить может.

— И что она меня, убьет? На меня вообще мало что действует, — обнажил я клыки.

— Ворожба без исключения работает. Только кузнец тебе этого с рук не спустит, попомни мои слова. Не робкого десятка мужик.

— Раз ты ведьма, отворожи ее от меня! — предложил я оптимальный вариант.

— А ты влюбись в кого-нибудь другого по-настоящему, — пожала плечами девчонка. — И чары сами рассеются.

— Так не в кого! Я бы с радостью… — с ностальгией вспомнил столичных красоток. Тяжело, оказывается, жить без женской ласки!

— Один раз тут уже был скандал на все село. Досталось купчику заезжему, который в город с ярмарки путь держал… — Дина отвела глаза и вдруг заторопилась. — Ну, я предупредила, ничем больше помочь не могу.

— Подожди, — успел схватить ее за запястье. — А расскажи про купчика.

— Делать мне нечего, — нехотя обернулась она. — Не о чем нам трепаться, в каждом селе таких историй наберется.

Силой приставил ее к забору.

— Нет уж! Я все равно черта жду, а он придет не раньше, чем луна взойдет. Уж будь добра договорить!

Дина зыркнула на меня исподлобья и, выплюнув колосок, произнесла:

— Ладно, лучше ты от меня это услышишь, чем кто-то в трактире нашепчет.

— Я весь внимание. — Тем не менее руку с ее плеча не убрал. Еще передумает.

— Некрасивая то была история. Для меня, — издалека начала Дина, потупив взгляд. — Весной в двадцати верстах отсюда ежегодная ярмарка проходит: съезжаются иноземные торговцы, и наши, местные. Везут все самое лучшее: ткани, драгоценные камни, животных диковинных, одежды красоты неописуемой. Василь оттуда даже напиток заморский привез, нынче модный. Вроде кофе называется. Редко здесь гость какой затесаться может, но это был тот редкий случай. Оказался он из Клужа и звали его Дан. Внешне недурен, не сказать, что красавец, но Инге чем-то приглянулся… Мы тогда с ней дружили. Приезжих здесь по пальцем перечесть, на этой почве и сошлись пару лет назад. Ты не слушай Ингу, я далеко не "детонька", да и разница у нас небольшая, всего два года.

— А сколько тебе? — слегка опешил я. — На вид ты не старше гимназистки.

— Двадцать четыре вот-вот стукнет. В следующем году я из академии выпускаюсь. — Мне показалось, что она обиделась. Хотя женщинам всегда приятно, когда их возраст округляют в меньшую сторону. — В общем, Дан этот, когда на ярмарку ехал, с Ингой познакомился — она ему дорогу подсказала, вот они и разговорились. Уж не знаю, о чем там дальше беседа зашла — это Инга смолчала, — но купчик обещал на обратном пути заехать. На ярмарке глаз толком не сомкнуть, в лесу ночевать опасно, а дорога не близкая. Через два дня возвращается он и останавливается в доме вдовы Настасьи. И Инга как будто случайно начинает пропадать: то на посеве ее не досчитаемся, то на очистках. Один раз я ее словить успела. Бежала, как дура, в тайное место встречи — сарай! А на мой вопрос "Не смущает ли колечко на пальце?" лишь пропела "На то мамка родила, чтоб дивчина любила!". И захохотала. Она и раньше умом не отличалась, но это уже было слишком. На следующий день и Вакула два плюс два сложил. Я разговор подслушала в трактире — он с мужиками собирался найти этого Дана и… сам понимаешь. — Тут даже луна выглянула из-за облака, подслушав душещипательные подробности. — Я бегом к сараю. Примчалась, когда они только миловаться начали. Думала, успела. А Инга глядь в окно — там уже вилы виднеются, к мужикам еще и бабы добавились. Давай сарай окружать. Понятно стало, что не выйдет дивчина незамеченной. Тут-то она задрожала, стала умолять подыграть… Сама одежку подобрала и спряталась за мешками. Инга дура, но подруга же. Я разделась до исподнего, легла на ее место. Дан этот ка-а-ак впился мне в губы… так больно, аж слезы на глаза навернулись. В этот момент дверь открылась. Вакула весь сарай прочесал, да только изменщица хорошо спряталась, небось сила ее спасла. Извинились, вышли. Дан негодовать стал, видите ли, оскорбили его. На следующее утро след купчика простыл… А Инга нашлась в тот же вечер. Наплела мужу, мол, у завхоза была, а потом домой вернулась. Так уморилась, что уснула, не дожидаясь его. Василь, как ни странно, в ту ночь снова слег… Кто ж знал, что сама змеюка слухи про меня плодить станет, чтоб о пропажах ее забыли? Так я стала обесчещенной гуленой, а Инга — образцовой женой, — рыжая выдохнула, будто скинув с плеч тяжелый груз. В больших зеленых глазах застыла обида. — Ох и пожалела я! И ты не ввязывайся — все карты тебе спутает. На заезжего господина у нее небось особые планы имеются. Ты не Дан, спустя пару свиданий она еще замуж попросится. А не возьмешь, всех собак на тебя спустит, еще и до деда твоего дойдет.

— Думаешь, какая-то деревенская баба может повлиять на дедулю? — ухмыльнулся я. — Это не удалось даже валашской аристократии! Что уж говорить о…

— Ты даже не представляешь, на что способна мстительная колдовка, — в свою очередь горько усмехнулась Дина. — Уж очень сильно она хочет выбраться отсюда.

— Ба-а-а-атю-ю-юшки-и-и-и!

Воздух пронзил истошный вопль Стефана. Чуть не поседев, я обернулся.

— Я больше не буду! Клянусь! Мамой! — Кучер уже удирал подальше от дома, кидаясь в черта камнями.

— Ну вот, только нашелся! — всплеснул руками я.

— Забыл причесаться, с кем не бывает! — заявил в оправдание рогатый. — Неужель страшный такой…

Дина, воспользовавшись заминкой, юркнула за забор и засеменила по дороге.

— Стой! — выскочил я за ней.

— Удачи, парни! — Рыжая всего-то махнула рукой и прибавила шаг.

Черт присвистнул.

— Че, девчонку упустил? Пардон, помешал! Симпатишная… — последнее он заговорщически шепнул мне на ухо.

— Жалко ее, — неожиданно для себя сказал я. Женщин в своем окружении я жалел редко. По сути все они были счастливы, что бы ни творили: после импульсивных порывов "любви" они все равно возвращались в отчий дом, к богатому (или не очень) мужу, на худой конец, выходили на новый променад, не забывая порадовать себя очередной сумочкой или платьем. Судьба их была устроена.

А вот что было у Дины?

— Да-а-а, грустновата! — покачал головой черт. — Ну, куда двинем?

— Долго тут до теплицы? Или до птичника?

— Секунды три, — поразмышлял черт.

— А? — не сразу сообразил я.

Рогатый топнул копытом, и все вокруг мгновенно переменилось. Грязь под ногами обратилась поросшей травой, а за спиной стоял уже не дом, а длинная стеклянная постройка, окруженная деревьями. От сооружения, располагавшегося неподалеку, доносилось мычание. С одной стороны засыпало селение, усыпанное то тут, то там светящимися окошками. С другой — без конца и края чернело поле. Луна, наслушавшаяся на сегодня историй, стала медленно прятаться за облако.

— В общем, вот тебе молоток и доски, — черт указал на лежащий у копыт мешок, — больше ниче не нашел!

— Смеешься? — Я раздраженно покосился на него. Нечистая сила на то и нечистая — ожидай подвоха в любой момент!

— Дак не шутил никто! — глупо хрюкнул чертила.

Взяв его за рога, процедил сквозь зубы:

— Или перестаешь дурака валять, или я зову Гоголя.

— Я те че, строитель?! — возмутился сторож. — Сказано было помочь, а не колдунство творить! Тем более за просто так… Дух нечистый за бесплатно не помогает!

— И что же тебе надо?

— Вещички у тебя больно хороши… — расплылся в гаденькой улыбке черт. — Сюртук один есть, золотыми нитями расшитый, с брошью гранатовой…

— Да это же подарок! — взвыл я. — На юбилей! Я его на память взял из особняка! Откуда прознал?!

— Тю-тю-тю! — передразнил меня пройдоха. — А я с ним на ярмарке поиграю! Одному покажу, другому… а потом себе заберу! — еще и рассмеялся противно. — Зато теплица и птичник будут как новые! Да и на ярмарку ты без меня не доедешь! Дороги перепутаться могут! Случайно!

— Бес поганый! — оттолкнул его. — Мог бы что-то поскромнее попросить!

Черт предвкушающее потер руки. Поплевав на каждую, он ловко, как кот, вскочил на самую крышу теплицы.

— Н-да, форточки совсем плохонькие, скоро с петель сойдут… Ох и крепления! Да и доски местами прогнили… Подкинь мне молоточек!

Не был бы он полезным — пришиб бы тут же. Молоточком.

И минуты не прошло, а черт уже летал туда-сюда с одного конца крыши на другой. Скорость его еле улавливал даже вампирский глаз. Противореча всем законам строительства, он откидывал в сторону старые доски и стекла, заменяя новыми, возникающими прямо в воздухе. Поменяв буквально за минуту кровлю, он перешел вниз. С боков форточки тоже нуждались в обновлении — как выразилась дамочка, они держались на соплях. Но и тут черт легко справился, вырвав отжившие и установив на их место только что появившиеся. Причем все старые элементы куда-то исчезали — никакого мусора, никакого грохота. Вот кого надо нанимать для ремонта поместья в Трансильвании!

Дверь в теплицу тоже видала виды. Где-то облупилась, местами потемнела, стекло помутнело. Точным взмахом руки рогатый выбил ее и, эффектно крутанувшись, установил на замену абсолютно новенькую, деревянную, со стеклом посередине.

— Эх, еще б дорожку! — мечтательно улыбнулся черт и пошевелил пальцами с длинными когтями.

Земля подо мной забугрилась. Отпрыгнув в сторону, я увидел, как расчищается почва и ее одна за другой накрывают каменные плиты. Когда последняя легла около двери, черт довольно оглядел свою работу и воскликнул:

— Пожалста!

— Неплохо, — зааплодировал я, дабы потешить самолюбие чертяки. Помощником он и впрямь оказался хорошим: тихий, хоть и коварный, шустрый, на все руки мастер. Что еще нужно в хозяйстве?

— Перекур! — объявил рогатый. Оглянувшись и не обнаружив ничего, на что можно было присесть, он щелкнул пальцами, и около теплицы появилась клумба. Причем, усеянная какими-то синими и розовыми цветами.

— Не поздновато для цветочков? — усмехнулся я.

— Так васильки же. До поздней осени цветут, а климат у нас будь здоров! — Черт вытащил из-за пазухи самокрутку и, чиркнув когтями, задымил. — К тому же мои любимые… Бушь? — протянул мне еще одну.

Сделав затяжку, я чуть ли не подавился.

— Ну и гадость! — отшвырнул самокрутку и затушил туфлей.

— Много ты понимаешь! — фыркнул черт и закинул ногу на ногу. — Еще дед один древний со мной рецептом поделился.

— Со времен деда они у тебя и лежат, — отмахнулся я, присев рядом. — Слушай, а ты тут все про всех знаешь?

Черт почесал за ухом.

— Ну, постольку поскольку. С человеками я водиться не люблю. Раньше дурил их, пакостил, потом вообще равнодушен стал… Они злее нас, нечистых, будут.

— Это точно… — Из головы не выходили слова рыжей. Если б Инга не прознала про деда, я бы и бровью не повел, но своей неуместной угрозой она посеяла во мне сомнения. — А ты девчонку, с которой я разговаривал, знаешь?

— Ведьму рыжую? Видал пару раз. — Черт выпустил облачко дыма в виде сердца. — А че?

— Сказать про нее что можешь?

— Краем уха слышал, что с купчиком заезжим шашни крутила. С виду не скажешь.

— От кого?

— Поди не вспомню. Мы тогда с Солохой делом одним занимались… — Черт аж поперхнулся дымом.

— Боюсь спросить, каким, — подавил я смешок. Вот уж провинциальные страсти, нарочно не придумаешь!

— Важным! Упокоить надо было дух буйный! — поправился рогатый, посерьезнев.

— А про Ингу, жену кузнеца, что знаешь?

— О-о-о! — протянул он и, отбросив окурок, уронил голову на руки. — То девка бедовая! Вот за кем глаз да глаз нужен! Взял зачем-то ее в жены Вакула, теперича терпит… С кем она только не собачилась! Даже с Солохой разок спорить вздумала, да только хозяйка моя не промах. Она таких как орешки щелкает!

— Не поделили что-то? — навострил уши я.

— Ворожбе захотела научиться. А Солоха ей отказала, мол, учениц не беру, тем более таких, как ты. Девка спесивая, оскорби-и-илась, давай острить. Быстро дорогу в ту хату забыла!

— Вот из-за нее девчонку и очернили. У Инги с купчиком тем роман был, а она, зная, что Вакула жену по селу разыскивает, к ней побежала, предупредить. Да только не успела, и пришлось на себя всю вину брать. Мол, это она с торгашом по сараям пряталась. Инга потом слухи про нее распускать стала, чтобы себя обелить, — разоткровенничался я.

Вспышка геройства одолела меня уже второй раз за последнее время. И, если в трактире я избежал проблем, то тут не сразу догадался, чем чревато секретничать с чертом…

— Ниче се! — хрюкнул нечистый, вылупившись на меня. — Тоды ясно, чем девка твоя опечалена!

— Она не… — начал я, но был перебит рогатым.

— Порядочные барышни не должны ходить с кислыми минами! Вот как ее зовут?

— Дина.

— Берешь эти замечательные васильки, — черт сорвал охапку цветов с клумбы, — идешь к ней и говоришь: "Дина!"…

— Не пойду я никуда! Опомнись, ночь на дворе! — возразил я. Одно дело, когда на террасе утром стоит букетик для красоты. Его для меня обычно собирала кухарка. Но чтобы я к женщине приходил с цветами? Да когда такое было? Бессмыслица! — С розой в зубах и гитарой в руках я даже к любовницам не заявлялся!

— Фи, какой неромантишный! — Любитель васильков оказался настырным и насильно вручил мне веник. — Вот если б я тебя к стерве замужней посылал, ты бы как миленький поскакал!

— Плохо ты меня знаешь! Но она хотя бы… красивая! — ляпнул первое, что пришло в голову.

— Да в бабе душа главная! — Черт приложил руки туда, где, видимо, находилась у бабы душа. — Все старухами станут, на одно лицо будут!

— Вот не скажи! Бабка моя даже в старости ого-го была!

— Где Дина эта живет? — влепил мне оплеуху чертяка.

— Да откуда мне знать?! — перешел я на повышенный тон. — Руками не размахивай!

Глаза черта сузились, и он стал обнюхивать меня, как пес. Букетик как бы случайно хлестнул его по лбу.

— Дурень! Запах ее на тебе остался! — Черт дернулся сначала в одну сторону, потом в другую, затем глянул за мою спину. — Сейчас тебя к общежитию подошлю. Ты васильки на подоконник положи, девке приятно будет. А как сделаешь, меня кликни. Я пока птичником займусь… — Рогатый странно улыбнулся. По лукавому взгляду стало понятно, что думал он не о птичнике.

Смачно плюнув на траву, черт отскочил от меня. Земля под ногами вновь забугрилась. Мне даже показалось, что мимо пролетела большая птица.

Местность резко изменилась. Теперь я стоял в нескольких шагах от низенького деревянного дома, из открытых окон которого слышались девичьи голоса. Еще несколько таких построек окружали двухэтажный терем с башней, наверху которой располагалась смотровая площадка. На крыше волчком вертелся флюгер в виде петуха.

Ступая бесшумно, чтобы не прервать задорный щебет, я согнулся и заглянул в ближайшее окно. На кроватях сидели три незнакомые девушки, обсуждая кого-то так, что аж щеки краской налились. В следующем меня тоже ждала неудача: комната оказалась заполнена играющими в "Дурака" девицами, но ни в одной я не приметил Дину. Ставни третьего окна и вовсе были закрыты. Уже теряя терпение, я подошел к последнему и аккуратно поднял голову.

Дина сидела в гордом одиночестве, читая при свечах книгу.