Измена. Месть подают холодной (СИ)

Глава 9. Подводные камни… новые

Насчёт экскурсии Райден не соврал. Он показывает нам всю обновлённую красоту Академии, но я уже не могу наслаждаться ею в полной мере. Меня переполняют мысли, кусочки пазла никак не желают складываться в единую картину.

Либо я давно и плотно схожу с ума, либо отвратительно выражаю мысли и чувства, так что Райден из моего письма понял буквально противоположное. Есть ещё один вариант, который беспокоит меня больше всего: письмо могли подменить.

Но этот вопрос отходит на второй план по сравнению с другим: зачем кому-то меня травить?

Поехала в Академию, чтобы найти ответы, а получила ещё больше вопросов.

В преподавательской столовой, куда нас приглашают на ужин, готовят отменно. Веспула приходит разделить с нами трапезу, но вся поглощена какими-то записями и прямо вокруг тарелки расставляет колбочки и баночки. Она бесконечно что-то бормочет.

Хочется спросить, как успехи, но страшно её отвлекать.

— Показатель и-бэ-эс в красной зоне, — говорит она, встряхивая тонкой бумажкой, которая мгновенно меняет цвет. Глаза Веспулы округляются, она широко улыбается и восторженно восклицает: — Отвратительно! Просто дрянь!

С академических лет мне было интересно, что происходит в её голове, но сейчас она кажется ещё более непостижимой.

Тиора тоже с нами. Она много заливисто смеётся и легко поддерживает беседу на любую тему, будто ей необходимо занять собой всё пространство. Я же всё больше молчу, на фоне неё выглядя, наверное, очень угрюмой.

— Рай, ты пробовал пахлаву? — щебечет она и тянется за тарелкой. — Это же восточное блюдо, его делают в Вайшне?

— Сомневаюсь, — с холодной учтивостью отвечает ректор, едва приподняв уголки губ. Но Тиору это не смущает.

— Вилле, и ты попробуй!

Не выдерживаю и тихо смеюсь.

— Тоже прошлое решила вспомнить? Ты постоянно меня кормила сладостями.

— Почему ты так говоришь, будто это было пыткой? — хихикает бывшая соседка по комнате.

— Вилле ненавидит сладкое, — в унисон отвечают Райден и Руби.

— Всё в порядке, — заверяю я. — Я воспринимала это, как лекарство, в сладостях Тиоры было больше травы, чем сахара.

— Конечно, они исключительно полезны! — обиженно надувает губы эльфийка.

Райден чуть закатывает глаза.

— Клянусь, если я ещё раз услышу «всё в порядке», то наложу на тебя дипломатический арест.

— Запрёшь меня в башне, Рай? — насмешливо спрашиваю я и с ужасом отмечаю, что прозвучало это неуместно игриво.

Руби прячет ухмылку за чашкой чая, Веспула не замечает ничего вокруг, а улыбчивое лицо Тиоры становится похоже на натянутый мыльный пузырь, который вот-вот лопнет. Не переставая улыбаться, она дёргается, блюдо в её руках накреняется, и вся пахлава летит на моё платье.

— Ох, Вилле! Прости! — восклицает она, округлив глаза. — Какая же я неуклюжая!

Довольно занятно, что она начинает извиняться до того, как тесто в меду достигает своей цели. Впрочем, достигнуть её пахлаве и не суждено: спокойно существовавший в кувшине сок поднимается миниатюрным штормом и на лету сбивает десерт на пол.

— Как неловко, Тиора, — лениво тянет Райден. — Не заставляй меня краснеть за моих сотрудников.

— Для секретаря это особенно неуместное качество, — вздыхает Руби. — Часто она выливает кофе тебе на брюки?

— Обычно я оказываюсь быстрее.

Цвет лица Тиоры трудно передать человеческим глазом, тут нужно драконье зрение, чтобы уловить все нюансы оттенков.

— И как неудобно, наверное, вытирать пролитый кофе с колен начальника, — бормочет как будто себе под нос Веспула. — Особенно, если он всё никак не желает снять перед тобой штаны.

Мыльный пузырь лопается — улыбка Тиоры превращается в оскал. Эльфийка вскакивает и убегает, яростно цокая каблучками по полу. Райден качает головой.

— Какие вы жестокие.

— Мы должны поощрять её желание влезть тебе под кожу, Рай? Или закрыть глаза на то, что пахлава с блюда упала не случайно? — фырчит Руби, выпуская дым из ноздрей. — Как была шваброй, так и осталась. Зачем ты её держишь?

— Я привык рассматривать профессиональные качества прежде всего. Она толковый работник. Думаешь, на вакансию секретаря с переездом в Академию у нас стоит очередь?

— Когда женщина бросает успешную карьеру целителя, чтобы носить кофе и документы на подпись, стоит задуматься о её мотивах, — ворчит Руби. — Травки она знает, алхимию тоже — смотри, не глотни любовного зелья с кофейком. Очнёшься уже будучи аллором Нейви в постели со шваброй.

— Водные драконы в неволе не размножаются, — ухмыляется Райден.

— А ей ты говорил об этом? Напомнить, как…

В глазах Рая сверкает молния, и Руби тут же прикусывает язык. Я настораживаюсь.

— Что напомнить? — спрашиваю я настойчиво.

Друзья-драконы недовольно переглядываются. Руби с сожалением разводит руками.

— Глупая история, — произносит Райден с ноткой раздражения. — Не стоит и упоминания. Если вы закончили трапезу, я провожу вас до библиотеки и покину, с вашего позволения. Я оставил на вечер множество дел.

Веспула даже не прощается с нами, разводя над столом красный дым.

На душе у меня неспокойно, но Рай прав: найти истоки моего недуга важнее, чем выяснять, что происходило между ним и Тиорой. В конце концов, какое право я имею в это лезть? Даже если что-то было на самом деле, он свободный мужчина.

У резных дверей библиотеки Райден прощается с нами, передав нас библиотекарю — шустрому эльфу в больших очках. Он ориентируется в этом бесконечном книжном царстве, как у себя дома.

Мы перебираем книжки не с тем энтузиазмом, которого я ждала ещё утром. Слишком сильна уверенность, что Веспула в любом случае даст нам ответ завтра, так что мы просто потратим время, выискивая информацию про драконью хандру, как выразился Сэм.

Вспомнив про юриста, я лезу в сумочку за визиткой, чтобы проверить, нет ли от него сообщения. К моему удивлению, карточка переливается золотыми отблесками. Сэм пытался связаться со мной, и не один раз.

Активирую заклинание связи, проведя ногтем по узорам на визитке. Думаю оставить юристу сообщение, но он тут же отвечает на вызов, и я слышу его взбудораженный голос:

— Аллира, добрый вечер, вы можете говорить?!

— Добрый вечер, алл Мэйвиз. Как видите, я же говорю с вами.

— Да, конечно, — произносит он смущённо, но затем его речь снова становится торопливой и эмоциональной. — Вы не представляете, что я узнал!

Тон Мэйвиза не наводит на оптимистичные мысли.

— Вы знаете, что за вашим домом следят?

— Что? — вопросительно смотрю на Руби. Она пожимает плечами, настороженно хмурясь — для неё это тоже новость. Впрочем, Руби слишком редко бывает дома, чтобы заметить слежку.

— Я бы сказал большее, следят конкретно за вашим сыном, — добавляет грифон тоскливо.

— За Ингваром? Зачем? Почему не за мной? — теряюсь я.

— Я думаю, они ясно понимают, что без ребёнка вы всё равно далеко не уйдёте. Скажите, ваш сын — огненный дракон?

— Сила Ингвара ещё не пробудилась.

— Хорошо! Или плохо… — мнётся юрист. — До того я был уверен, что все наши проблемы сами собой разрешатся, если он окажется ледяным. Вот если огненный — тут его отец будет иметь полное право требовать оставить ему наследника. Но затем я решил смотреть на это дело шире, не зацикливаясь на ваших семейных делах. От осознания чуть со стула не упал, полез копаться в архиве, искал прецеденты…

Магические визитки не рассчитаны на долгие разговоры.

— Сэм, не томи! — даже не обращаю внимания, что всё же перешла на неформальное обращение.

— Если Ингвар окажется ледяным драконом, скрывайте это, скрывайте ценой своей жизни и свободы! — выпаливает он. — Ведь мы совершенно упустили тот момент, что ваш сын — наследник ёрмунганда. Это лучший заложник, о котором может мечтать император Ристайла!

Мы с Руби смотрим друг на друга круглыми глазами.

— Винс бездетен, — говорит она заторможено.

— И не женат, — киваю я.

— А ваш муж, насколько я понимаю… — доносится голос Сэма из карточки.

— Кузен императора, — мрачно довершает Руби. — Они в одной песочнице играли. Если в дело впрягся Лестрейл…

Её передёргивает от одной мысли о двоюродном брате.

— Я более чем уверен, что наблюдают именно имперские соглядатаи, — подтверждает наши опасения Сэм. — Они очень хороши, прямо неуловимы!

— Как же ты выследил их? — удивляюсь вслух. Юрист смущённо смеётся.

— Я не видел их самих, но любое живое существо оставляет следы: примятые ветки и траву, отпечатки обуви, обрывки ниток или ткани…

— Ты настоящий детектив, — восхищаюсь я.

— Ну что вы, Вильгельмина, — он польщённо шмыгает носом. — Я просто стараюсь ничего не упустить. Пусть в наше дело вмешались более опасные силы, мы ещё не проиграли!

— Эйван не должен знать о наших делах, пока не получит повестку в суд, — говорю я и медленно вдыхаю, чтобы расслабиться. — Пока что он ни о чём не подозревает.

— Пусть это так и остаётся, — говорит Сэм.

— Будут ещё плохие новости? — спрашиваю я, скрывая горечь за сарказмом.

— Да полно! — отвечает Мэйвиз бодро. — Но это всё подождёт до личной встречи. А то визитка сейчас заряд потеряет. На них… сэкономили немного.

В самом деле, золотая вязь ка карточке начинает тускнеть. Завтра надо будет не забыть положить её на солнце.

— Рекомендации всё те же, — тараторит Сэм, — не вызывать подозрений, не провоцировать урон для вашей репутации, ну и задачка со звёздочкой теперь — прятать сына от любопытных глаз!

— Я помню, Сэм. Не подведу, — улыбаюсь, хоть мой суетливый юрист и не может этого видеть.

Руби тоже давит усмешку.

— Спасибо вам, Вильгельмина! До свида…

Карточка меркнет, превращаясь в серебристый кусок картона. Тяжело вздыхаю и растираю лицо ладонями, затем смотрю на Руби.

— Пудра осыпалась, — произносит она хмуро. — Представляешь, если Рай увидит? От нашего поместья камня на камне не останется, его просто смоет в ближайшее озеро вместе с мамой, Эйваном и шпионами Лестрейла.

— Точно, нужно замазать.

Открываю сумочку в поисках зеркальца и пудреницы. Руби сдувает прядь с лица, откидывается на спинку кресла и смотрит на меня с кровожадной улыбкой.

— Так ли нужно? Пусть увидит. Если вайшнийский дипломат смоет с лица земли ристайленского аристократа, это будет скандал между Вайшной и Ристайлом. На тебя и Винса тень не упадёт, Дахраар будет вне конфликта, а на Игнвара претендовать больше никто не будет.

— Отличный план, — иронизирую, замазывая синяк. — А Вайшна с Ристайлом пусть себе воюют, да? И Райден посидит в тюрьме, дело-то житейское.

Руби закатывает глаза, будто бы я придираюсь к её идеальному плану.

— Ледышки, — ворчит она. — Всё-то вам надо сделать по закону, по чести. Могли бы схватить Ингвара и бежать!

— И нас бы ловили все шпионы твоего кузена, — спокойно парирую я. — Но даже если бы мы ловко сбежали от них, то границу уже бы никак не прошли.

— В Академию. С ней нет границ, — наседает Руби. — Рай бы укрыл вас на время, черканули бы письмо Винсу — вас бы забрали с почётным сопровождением.

— А потом Винсу пришлось бы взваливать на свои плечи дипломатические издержки, — качаю головой я.

— Может, ему стоит что-то на себя взвалить? — глаза Руби вспыхивают искрами. — А тебе стоит взваливать поменьше? Он когда племянника видел в последний раз, года два назад, когда Ингвар не говорил толком? Такой занятой? Чем же так занят великий ёрмунганд, что полагает, будто ему можно плевать на близких? Развлекается со своим гаремом наложниц в тщетных попытках создать наследника?!

— Руби! — одёргиваю я.

Она стоит, оперевшись о стол, и тяжело дышит. Глаза её полностью поглощены пламенем. От моего окрика она приходит в себя, криво улыбается, отводя взгляд.

— Не перевешивай на меня свои обиды на Винса, — говорю я как можно мягче, но сами по себе эти слова слишком жестоки.

Руби морщится и плюхается на стул неизящно и тяжело, как мешок картошки. Это так непохоже на неё. Подсаживаюсь ближе, заглядываю в глаза, в которых ещё видно остатки пламени.

— Не знаю, почему у вас не сложилось, вы оба не хотите говорить об этом, — говорю я тихо и проникновенно, будто общаюсь с диким зверем. — Но мне дорог Винс и дорог Дахраар. И ради них я на всё готова. Потерплю, что уж. Не так всё плохо.

Взгляд Руби становится жалобным, несчастным. Она подаётся ближе ко мне, хватая меня за руки горячими ладонями.

— А я не верю, Вилле, — вдруг говорит она. — Ты и ради Рая была на всё готова. И ты разбила ему сердце ради чего?

Поджимаю губы, не желая смотреть в глаза подруге.

— Мир был хрупким, Руби. Ледяные драконицы не желали отправляться в стан врага. Кто-то должен был стать примером, кто-то достаточно весомый, чтобы они посчитали, что стать женой огненного дракона ради мира не зазорно.

— О, звучит как разумная мысль, — кривится Руби. — Которая тебе бы не пришла в голову никогда. Ты бы самолично выморозила весь Ристайл скорее, чем предала бы возлюбленного и оставила свои мечты. Что до мира… Договор мог быть заключён меньшей жертвой, хватило бы одной показательной свадьбы. Если бы твой брат, гори он в вечном пламени, женился бы на мне, как обещал! Это сняло бы все вопросы. Что может быть лучшим подтверждением дружбы между огненными и ледяными драконами, чем женитьба ледяного правителя на аристократке из Ристайла?

Она разбита, потеряна, обижена. Десять лет спустя она всё ещё носит это на сердце. Сочувственно смотрю на подругу.

— Не знаю, Руби.

— А я не знаю, что с тобой случилось! — восклицает она запальчиво. — Десять лет я смотрю на тень своей подруги, а последние пять не вижу даже тени! Ведь ты же была другой. Я помню день празднования победы, как ты танцевала, как подарила Райдену свой платок. Что переменилось?

Пожимаю плечами, глядя в пустоту.

— Не знаю, Руби, — повторяю я. — Может, это я переменилась?

Она смотрит на меня, будто не верит не единому слову. Встаёт и направляется к камину, над которым стоит доспех с перекрещёнными саблями. Метал скрежещет, когда Руби вырывает сабли из композиции. Одна из них летит к моим ногам.

— Гори оно всё, Вильгельмина Игельстрём. Я вызываю тебя на дуэль.

— Ты с ума сошла?

Радуюсь, что не пила чай в этот момент, ибо я бы точно поперхнулась. Руби смотрит на меня с угрожающим прищуром. Наверное, так она смотрит на контрабандистов и пиратов, прежде чем обрушивает на них клинок и пламя.

— Я не буду с тобой драться, — спокойно говорю я, сцепляя пальцы в замок.

— Очень жаль, тогда мне придётся тебя зарезать.

Один шаг в мою сторону, что-то среднее между шагом в танце и фехтовании — особый стиль Руби — и взмах сабли. Более чем красноречивое предупреждение. На всякий случай я вскакиваю и ныряю за спинку кресла. Библиотекаря не видно: скорее всего, он уже ушёл, оставив особых гостей одних.

— Остановись, — пытаюсь вразумить подругу.

— А что? — изящный разворот, и кончик клинка указывает в мою сторону. — Это милосердие. Посмотри на себя, Вилле, разве это жизнь?

— Ты перегибаешь.

— А ты боишься. Мне казалось, что Академия пробудила тебя прежнюю, но, видимо, ошиблась.

— Конечно, я боюсь сражаться с тобой! У тебя десять лет практики с обученными воинами, а у меня — десять лет расшаркивания на светских приёмах.

— О нет, Вилле, ты боишься вовсе не этого! — она начинает обходить кресло, и мне приходится двигаться вокруг него, чтобы отдалиться от разъярённой драконицы. — Ты боишься себя, правды, рассказать, что ты в беде, показаться навязчивой, боишься поговорить с Райденом и признаться, что до сих пор любишь его!

— Мы не виделись десять лет!

— Что такое десять лет для дракона? Мы проживём пятьсот в худшем случае! — рычит она, и я, быстро наклонившись, хватаю саблю и выставляю перед собой. — Он тебе мир к ногам готов бросить!

— Я этого не заслужила! — кричу я.

Клинки скрещиваются с такой силой, что металл высекает искру.

— Я предала его, сердце разбила и сбежала, — выдыхаю с горечью. — А теперь приду просить о помощи?

— Так в этом всё дело? — она снова пробует атаковать, вяло, медленно, как в начале тренировки на разогреве. Проверяет, способна ли я вообще удержать оружие. — Знаешь, твоя отстранённость и молчание в ответ на его вопросы выглядят так, будто это ты на него в обиде. А ты просто в глубоких муках совести?

Опускаю клинок, полагая, что она закончила придуриваться, и чуть не пропускаю атаку, едва успевая отскочить.

— Руби!

— Не зевай! — восклицает она, сверкая глазами. — Ну же! Моя лучшая подруга — не вялая ледышка, она снежная буря!

Я знаю, что она сдерживается, но мне всё равно с трудом удаётся держать оборону. Она атакует с разных сторон, легко перебрасывает саблю, меняя руку, в долю секунду оказывается с открытой стороны, чтобы снова ударить. Мы сражаемся минуты две, а я уже запыхалась.

— Я ценила твою деликатность в вопросе меня и Винса, — говорит Руби расслабленным тоном, будто в её руках сейчас не порхает клинок, а мы просто сидим за чашкой чая. — Потому тоже не лезла в твои дела. Ты большая девочка, в конце концов. Но что-то мне это поднадоело. Мы здесь, можем решить многие вопросы и проблемы. Потому я предлагаю по старой студенческой традиции играть на желания. Кто выиграет дуэль — тот загадывает.

— Это нечестно! — хриплю я, снова отступая к стене. Ещё три шага — и я упрусь в неё спиной.

— Да ну? Всё честно! — заверяет Руби. — Если ты проиграешь, то немедленно идёшь к Райдену и говоришь с ним по душам.

— А если ты проиграешь? — выпаливаю я, подныривая под её руку в попытке ударить в бок, но снова сталкиваюсь с разницей в нашей скорости реакции. — Пойдёшь к Винсу?

— Разумеется, — она широко улыбается, показывая белые зубы. — Только вот я не проиграю.

Краем глаза успеваю заметить приближающееся лезвие по отблеску в нём настенной лампы. Успеваю среагировать, отскакиваю, и удар приходится на светильник, который с шипением разлетается на осколки.

— Ректор нас убьёт.

— Когда нас смущали такие мелочи? — хмыкает Руби. — Тем более одна твоя улыбка — и он самолично пойдёт бить лампы.

— Я не о том, — закатываю глаза. — Может, перенесём действие в более безопасное для случайных предметов место?

Руби подозрительно щурится.

— Если это уловка…

— Пошли уже, — вздыхаю я, насильно выпихивая её из библиотеки.

Нас встречает залитый лунным светом парк Академии. Почти все листья уже опали с деревьев, и только ивы радуют потускневшей, но всё ещё зелёной листвой. Кусты с хризантемами даже в ночи кажутся яркими, некоторые даже светятся — видна работа Веспулы.

Мы становимся друг напротив друга и кланяемся, как положено драконам-дуэлянтам. Звук поливалки на фоне немного убивает пафос, но серебристые брызги в лунном свете, напротив, добавляют картине торжественности.

— Только не меняй ипостась, — прошу я. Руби серьёзно кивает.

— Хорошо. Без драконов, так и быть.

Даже так у меня нет шансов, но это не повод сдаваться. Тело неохотно вспоминает ранее отточенные до мастерства движения. Эх, было бы у меня копьё!

Не могу не восхититься её скоростью и техникой. Вот она, настоящая боевая драконица, со мной она просто играется, как кот с мышью, снова заставляя уйти в глубокую оборону. Пропускаю несколько ударов. Хорошо, что декоративные сабли совершенно тупые, но уже чувствую, что синяки неизбежны. Моя тонкая белая кожа вообще к ним очень склонна, не зря мне до сих пор приходится прятать шею после встречи с пальцами Эйвана.

Мне бы достать Руби хоть разок! Но она легко уходит от моих попыток, словно в танце, то справа, то слева мелькают её рыжие волосы.

— Это как бить ребёнка, — мурлычет она.

— Ещё и глумишься!

— Привычка. С пиратами без взаимных улюлюканий считай не драка.

Для Руби мои жалкие потуги, наверное, откровенно скучны, но несмотря на то, что я снова запыхалась, я ощущаю нарастающий азарт. Подруга явно замечает это и потихоньку наращивает темп.

— Ты завтра с постели не встанешь, — хмыкает она. — Может, время сдаться?

— Так сдавайся, раз время.

Раззадорившись, я совершаю сложный разворот с саблей, который в бою вполне мог бы снести голову незадачливому противнику. Выходит не так легко и стремительно, как хотелось бы, но Руби одобрительно кивает и вновь переходит в атаку. Я отбиваю удар с неожиданной злостью и силой, и Руби тут же пытается ударить снизу, а я с трудом, но всё же справляюсь и с этой нападкой.

— Неплохо, — ухмыляется подруга, а затем лицо её становится строгим. — Для тысячелетней бабки!

Издав боевой клич, я заношу саблю над головой и набрасываюсь на подругу, нападая сверху. Она отражает атаку своим клинком, но я перехватываю инициативу, оттесняя её к клумбе. Снова подавшая струю воды поливалка чудом не окатила Руби.

— Что, уже не такая бабка?

— И правда не такая. Снижаю возраст до пятиста, — хохочет драконица и выпускает сноп искр, заставляя меня отпрыгнуть.

— Жульничаешь!

— Не знаю, не знаю, — она томно смотрит на свою саблю. — Мы договаривались, никаких драконов, но я в дракона не превращаюсь.

Моя кровь кипит, а сердце отбивает первобытный дикий ритм. Делаю незаметный пасс рукой. Руби делает шаг в мою сторону и…

Поскальзывается на льду и падает навзничь.

Признаться, мы обе удивлены. Я смотрю на свои руки, не веря, что заклинание сработало. Если честно, я сделала пасс просто по привычке. Руби же никак не ожидала, что я застану её врасплох. Прежде чем она опомнилась, приставляю клинок к её шее.

— Ты проиграла.

— А вот и нет! — возмущается она, отводя саблю от горла и садясь. — Я же поддавалась! Я могла тебя обезоружить раз пятнадцать!

— Я насчитала только одиннадцать. Что ж, надо было обезоруживать, пока был шанс, — развожу руками я.

— Ну ты и гадина! — Руби тянется за своей саблей. — Я требую реванш, обманщица!

С её руки срывается столб пламени, мгновенно растопивший мой лёд. Поддавшись настроению, я пробую снова создать это простейшее заклинание, и лёд тут же застывает, а Руби, только пытавшаяся встать, снова шлёпается.

— Тебе конец! — шипит она.

В воздух взмывают крошечные огненные шарики. Я щурюсь, перекидываю саблю в другую руку, готовая продолжить сражение.

Клинки наготове, глаза горят драконьим гневом, мы снова юны, полны азарта, наша кровь бурлит. Мы устремляемся друг на друга с оружием наперевес и…

Нас окатывает водой.

— Вы обе сбрендили? — слышим мы грозный голос.

— Ой, ректор! — неожиданно высоким голоском пищит Руби и прячется за моей спиной.