Измена. Месть подают холодной (СИ)

Глава 10. Написано пером, не вырубишь топором

Райден щёлкает пальцами, и вся вода с нашей одежды тут же испаряется. Он, подбоченясь, смотрит на нас с высоты своего роста, в его глазах гроза. Кажется, он уже собирался спать, ибо на нём наспех застёгнутая рубашка с закатанными рукавами.

— Иди ты к нему, тебя он не тронет! — шепчет Руби, выталкивая меня вперёд.

— Почему я? Это ты начала! — протестую я, упираясь.

Мы выглядим, как круглые дуры. Я где-то потеряла шпильку, и мои волосы после воды и экстремальной сушки превратились в белоснежный стог. Руби тоже вся всклокочена. Райден оглядывает нас, затем устало потирает лоб.

— Две взрослые драконицы, благородные леди. Когда я увидел разбитую лампу, то решил, что на вас напали в стенах Академии, а у вас просто детство заиграло? Вилле, ты днём упала в обморок, а сейчас решила устроить спарринг?

— Я в по…

— В порядке? Я тебя предупреждал.

Мы пристыженно переступаем с ноги на ногу и смущённо переглядываемся, с трудом давя смех. Удивительно, но я не выдерживаю первой. Меня пробирает заливистый хохот.

Руби смотрит на меня с приоткрытым от восторга и удивления ртом.

— Клянусь вечным пламенем, Вилле, я не помню, когда ты в последний раз смеялась в голос!

Затем накрывает и её. Сейчас мы не благородные леди, а две гиены. Райден смотрит на нас с иронией, а мы не в силах объяснить, почему нам так весело.

— Ох, — хватаюсь за рёбра. — Как же ты меня от души приложила.

— Я выбивала дурь!

— Это насилие.

— Это проявление любви. А вот твоими стараниями пострадала моя самая выдающаяся часть.

— Ложь, она в порядке! — протестую я, заглядывая в её декольте.

— Да не эта! Другая!

— Вы точно пили чай? — уточняет Райден. Мы, всё ещё выдавливая отдельные смешки, выпрямляемся и виновато смотрим на него. Он подходит ближе и приподнимает мой подбородок, чтобы на лицо попадал лунный свет. — Это ещё что?

Вечный иней, он смыл мою пудру или она сама отвалилась, пока мы бегали по парку!

— Наверное, Руби задела во время дуэли, — я пытаюсь пожать плечом, но и тут обнаруживаю последствия драки и морщусь.

— Синяку несколько дней, — говорит Райден и смотрит на Руби.

Было наивно ожидать, что она мне подыграет.

— Я не била Вильгельмину по лицу, — произносит она чопорно. — Подробности выясняй у неё самой.

— О да, — новая молния пробегает в его глазах. — Мне нужно выяснить у неё много, очень много подробностей.

Умоляюще смотрю на Руби, когда Рай берёт меня за руку и уводит за собой. Она, улыбаясь, как крокодилица, прощально машет мне рукой и, насвистывая под нос песенку, неторопливо направляется к главному корпусу Академии. Мы же движемся в глубь парка.

— Куда мы? — спрашиваю чуть нервно.

— Не помнишь этот путь? — он оглядывается на меня и приподнимает уголок рта. — Что ты вообще помнишь, Вилле?

Рай останавливается, резко разворачивается, прижимает меня спиной к стволу дерева. Он оказывается очень близко, я чувствую запах горького грейпфрута и мяты — вайшнийский, подзабытый, но родной аромат.

— Помнишь это? — выдыхает он мне в губы.

На миг я забываюсь, наслаждаясь его теплом и твёрдыми мышцами груди под моей рукой. Затем воспоминания возникают в голове, как по щелчку.

— Мы идём к источнику, — шепчу я.

Он усмехается и отстраняется. Дальше мы идём рядом, он больше не тащит меня, как козу на привязи, да простит меня Бернадетт за сравнение.

Интересный способ напомнить. На целебный источник запрещено было ходить просто так — администрация Академии зорко охраняла священную воду. Но Райдена, как водного дракона, манило это место. Потому мы часто бегали туда украдкой, по ночам, даря друг другу поцелуи чуть ли не под каждым деревом.

Портальная арка реагирует на движение руки ректора, открывая проход в священное место. Улыбаюсь, вспоминая, как мы таскали ключ у секретарши Андвари и должны были вернуть его до рассвета, пока не хватились. Мы ни разу не попались. А сейчас я иду к источнику непосредственно с ректором.

Спасибо, что не с гномом…

Портал закрывается, и мы остаёмся наедине с природой и неземным пейзажем. Ахаю, снова видя перед собой лунную дорожку на кристально-чистой воде и полные жизни растения на берегу. Здесь не существует осени и холода. Это место словно из другого мира.

— Снимай платье, — невозмутимо говорит Райден за моей спиной.

Округлив глаза, я оборачиваюсь и вижу, как он расстёгивает рубашку. Смятение на моём лице его явно веселит.

— Будем лечить твои синяки, — поясняет он. — Если хочешь плавать в одежде — на здоровье, я потом высушу. Но я предпочитаю чувствовать воду кожей.

Поспешно отворачиваюсь и не понимаю, что мне делать дальше. Сначала тянусь к застёжкам, потом одёргиваю руки, подбираю слова, чтобы отказаться от его предложения, затем думаю, что подлечить ушибы, в общем-то, стоило бы. Я в абсолютной прострации.

— Тебе не обязательно лезть со мной воду, — нахожу я аргумент.

— Если упадёшь в обморок, будет крайне утомительно вылавливать тебя из воды. Лучше быть рядом.

— Справедливо, — фыркаю я, всё же находя компромисс.

Снимаю верхнее платье и остаюсь в нижнем, белом. Спасибо, Райден тоже не раздевается полностью, ограничившись верхней частью. Мы заходим в воду, и я понимаю всю провальность своего решения: тонкий батист, намокая, становится чуть ли не совсем прозрачным, а я, как назло, решила в дорогу не надевать корсет.

Райден набирает воду в ладонь и касается моей щеки. Его взгляд проникновенный, глубокий, полный смутной тревоги и щемящей душу нежности.

— Я хотел затащить тебя в воду и заставить ответить на все мои вопросы, — говорит он. — Но сейчас, глядя на следы на твоём теле, оставленные явно не Руби, меня беспокоит один, самый главный.

— Задай, — киваю. — Я отвечу.

— Ты любишь Эйвана?

Удивлённо вскидываю брови.

— Ты же знаешь ответ, — качаю головой. — Я всё ясно сказала в письме. И за десять лет ничего не изменилось.

— Вот как. Я тебя понял.

Райден резко отступает от меня, отводит взгляд потемневших глаз. Ловлю его за руку.

— Что ты понял, Рай? — спрашиваю настойчиво. — Мне кажется, мы говорим о разных вещах.

— О разных? — он улыбается, но это больше похоже на гримасу боли. — Я надеялся тогда, что твоё признание — какой-то глупый розыгрыш. Полетел к дель Монрокам, чтобы поговорить с тобой, но встретил лишь Эйвана, который обвинил меня в том, что не даю тебе быть счастливой. А ещё имперскую стражу.

— Нет! — трясу головой, не желая верить в услышанное. — Ты пострадал из-за меня?

— Хах, — сарказм всегда искажает его голос, он становится тише и прорезаются особенности вайшнийского говора. — Достаточно пафосно прозвучит, если скажу, что твои слова ранили меня больше, чем десяток имперских драконов?

Я обхватываю его лицо ладонями, заставляю смотреть на меня и произношу:

— Какие слова, Рай?

— Тебе конкретно процитировать? Я их помню по сей день.

— Я тоже помню их прекрасно! Да, это было малодушно и жестоко, но я же сказала, что делаю это ради страны!

— Страны? — смятение на его лице добавляет уверенности в том, что произошло недоразумение.

— Ты же знаешь, что корона внезапно свалилась на Винса, — торопливо говорю я. — У дяди не было сыновей, но хватало племянников и прочей родни. Положение Винса как ёрмундганда было очень хрупким, мы не могли позволить себе затягивать конфликт с Ристайлом. Нужно было показать, что новый ёрмунганд способен принести в страну мир. И я…

Осекаюсь. А что я? Отпускаю Райдена, на этот раз отступаю сама, задумчиво потираю лоб.

— Каким-то образом мне пришло в голову это решение, — бормочу я. — Предложить себя в качестве невесты. Политический брак ради мира между ледяными и огненными драконами. Почему-то в тот момент это казалось мне гениальным. Ты тогда уехал в Вайшну, и всё так сложилось, как по нотам, понимаешь?

— И Винс тебя не отговорил?

— У него тогда было много забот: новая ответственность, проблемы, что дядя оставил за собой, да и между ним с Руби что-то произошло. Он был рад любому способу снять с себя хоть какое-то бремя. Лисанна была ещё подростком и не могла выступать в качестве невесты. Другое дело я…

— Да уж, у тебя не было никаких помех для брака, — с ядовитой иронией довершает Райден. — Я бы понял, если бы ты принесла меня в жертву своей любви к другому. Но пожертвовать нами ради политических игр?

Мне больше нечего сказать. Я не вижу оправданий и не понимаю собственную логику. Всё казалось таким рациональным и прагматичным, как любят делать ледяные драконы. Сейчас я словно заново смотрю на мир. В нём есть краски, есть любовь и счастье, а я собственными руками растерзала их на мелкие кусочки. Ради чего?

— Это всё бред! — восклицаю я, хватаясь за голову. — Почему я не ушла раньше, почему терпела? Этот въедливый голос, повторяющий «ты всё разрушишь», но я разрушала только свою жизнь!

— А вот это уже рассуждения моей Вилле. Интересно, это вода действует или встряска от Руби?

Голос Райдена заставляет меня открыть глаза и посмотреть на дракона. Он берёт меня за руки, привлекает к себе, заключая в объятия, ласково гладит по волосам. Его сердце начинает биться быстрее, и мне невыносимо от мысли о том, сколько боли оно пережило.

— Мы всё решим, — уверенно произносит он. — Заберём твоего сына и не допустим дипломатических издержек.

Я утыкаюсь лбом в его плечо.

— Ты многого не знаешь, Рай.

— Ничего, ты мне расскажешь. Синяки почти совсем прошли, время вылезать из воды.

Ойкаю от неожиданности, когда он внезапно подхватывает меня под бёдра, и невольно обхватываю ногами его обнажённый торс. Наши лица слишком близко, дыхания сплетаются воедино, капли воды на его загорелой коже кажутся россыпью бриллиантов в лунном свете.

Мне совестно и стыдно, но рядом с Райденом внутри меня просыпается что-то, что я не ощущала слишком давно, что так и не удалось пробудить моему мужу. И в глазах Рая я вижу отражение собственных чувств.

Невыносимо хочу ощутить его губы. Но мы выходим из воды, он невозмутимо ставит меня на мраморную плиту возле источника и идёт за своей рубашкой.

Признаться, я почти разочарована. С другой стороны, я клялась быть верной женой. С третьей, Эйван тоже много в чём клялся, но его это никогда не останавливало. Сторон у этой ситуации вообще много, если подумать.

Лёгкий взмах руки Райдена — и мои одежда и волосы снова сухие. Быстро надеваю платье, и мы покидаем волшебный уголок. Моё тело больше не ломит так, будто меня избивали разбойники в подворотне.

Ох, Руби, если она так проявляет любовь, как же она ненавидит?

Мы возвращаемся к Академии, но идём не в главный корпус, а в преподавательскую башню. Меня с Руби разместили в ней же, решив, что недостойно почтенным леди останавливаться в студенческом общежитии.

— Предлагаю закончить вечер в моей спальне, — произносит Райден как бы невзначай. В глазах его лукавство, очевидно, что это шутка. Но я всё равно смущаюсь, будто мне снова семнадцать.

— Если ты придумаешь достойную причину, — бурчу я, отводя взгляд, чтобы он не видел, какое действие на меня оказывают его слова.

— О, у меня их множество, — его губ касается игривая улыбка, но я изгоняю её одним движением брови. — Например, ты ведь явно хочешь увидеть то роковое письмо, о содержании которого мы никак не можем договориться?

— Оно всё ещё у тебя? — изумляюсь я.

Райден чуть кривит идеально очерченные губы, но в глазах его бесконечная ирония. Это в его стиле — иронизировать над всем плохим. Он делает приглашающий жест в сторону коридора, и мы направляемся к ректорским покоям.

— Ну это же последнее послание возлюбленной, а я сентиментален. Много раз я порывался его сжечь, но подумал, что будет слишком символично отдавать его огню. Прямо как тебя Эйвану, чувствуешь аналогию?

— Мог бы утопить, — хмыкаю я.

— Эйвана? Хороший вариант, но я же думал, у вас любовь…

— Письмо, Рай, письмо, — смеюсь я, но улыбка быстро становится грустной.

Мне страшно увидеть эту бумажку. Я точно помню, как писала его, это было яркой вспышкой в воспоминании, как будто в тот момент я отдавала себе отчёт.

«Как будто» — весьма важное уточнение, я уже ни в чём не уверена. Может, я безумна? Ёжусь от этой мысли. Райден тут же ловит мою руку и сжимает в ободряющем жесте.

Дверь в его комнаты запирается на магический замок. Замысловатое движение пальцев — и она сама по себе открывается, гостеприимно приглашая нас внутрь. Это целый жилой блок с собственной прихожей, рабочим кабинетом на случай, если кабинет в главном корпусе поднадоест, спальней и ванной. Даже кухонька имеется. Неудивительно — преподаватели Академии проводят в ней большую часть жизни, не вечно же им питаться в столовой.

Всё внутри пропитано Райденом насквозь. Я чувствую его руку, его запах во всём: в шёлковых вайшнийских занавесках и ковре, в приглушённых лунных тонах, даже в серебристом свете светильника — он никогда не любил оранжевый и жёлтый свет.

— Ты проводишь тут много времени? — скорее утверждаю, чем спрашиваю я, проводя рукой по гобелену, изображающему длинного, как змея, дракона.

Водные драконы отличаются каждой деталью облика, как и зелёные древесные драконы они не имеют крыльев, но, в отличие от последних, способны летать. Чешуя их крупнее и по форме напоминает рыбью, в то время как у нас, ледяных, это скорее пластины, что крепче стали. Когда я впервые увидела Райдена в драконьем облике, я подумала, что смотрю на неземное существо.

— Я редко езжу на родину, — говорит он.

— Почему?

— Что мне там делать? Бегать от попыток махарани выгодно женить меня?

Махарани — царица Вайшны — всегда женщина-дракон. Махарадж, её супруг и верный помощник, должен подчиняться ей. Это разнится с тем, что принято в Ристайле, где всему голова император — только мужчина, и с Дахрааром, где ёрмунганд правит наравне с нидхёгг — своей супругой, разделяющей с ним бремя. Винс, конечно, пока не обзавёлся нидхёгг, а женщины, с которыми он имеет дело, вряд ли достойны носить титул соправительницы.

— Всё всегда упирается в свадьбу, — бормочу я. Райден неопределённо пожимает плечами.

— В свадьбу и детей. С последними всё туго, когда брак по расчёту.

Обдумываю его слова, отворачиваюсь от гобелена, чтобы по лицу Райдена понять его мысли. Догадка меня не радует.

— Ты всё ещё сомневаешься в моих словах, — говорю прямо. — Потому что всего через пять лет брака я смогла родить ребёнка. А это признак… Ох, забыла, какое-то ваше вашнийское слово, — морщу лоб, пытаясь вспомнить.

— Истинность, — напоминает Рай. — Отпечаток судьбы.

— Любите же вы судьбу и гадания по звёздам, — ворчу, опираясь о комод.

— Иногда и звёзды ошибаются, — говорит он рассеянно.

— Я говорила тебе много раз, что у нас это так не работает, — вздыхаю я. — Мы не верим в перст судьбы и предопределённые исходы. Ледяные драконы куют свою жизнь сами, а связать себя с другим могут только ритуалом. И я…

Осекаюсь, когда замечаю на спинке кресла тонкую льняную ткань с дахраарской вышивкой.

— Мой платок, — шепчу почти благоговейно. — Ты и его хранишь?

— Это же подарок.

— Рай, ты не представляешь, сколько это значит! — восклицаю я, подбегая к креслу. — Это же мой лёфт!

Протягиваю руку, чтобы коснуться ткани, но тут же одёргиваю и качаю головой. Райден подходит ближе.

— Забери, если он тебе нужен.

— Нет. Лёфт не забирают, это неправильно. Пусть будет у тебя.

— Ты так загадочна, — улыбается он. — Ох уж эти дахраарские традиции. Всегда были для меня непостижимы.

— Это куда серьёзнее, чем традиции, — возражаю я, наблюдая за ним искоса.

Он подходит к столу и достаёт из ящика порядком потрёпанную бумагу. Чернила не выцвели. Хватаю её почти жадно, но, не прочитав ещё и первую строку, в ужасе отмечаю, что почерк мой. Наклон, завитки на заглавных буквах! Да будь иначе, Райден бы ни за что не обманулся. Он читал достаточно моих писем.

И совершенно незнакомый мне текст. Каждое слово впивается в сердце ядовитой иглой.

«Райден,

Хотела бы я написать «мой дорогой Райден», но не вижу больше смысла врать. Давай признаем: ты был хорошей партией для рядовой аристократки из Дахраара, но теперь я — сестра ёрмунганда, так что могу быть свободна от беготни за удачными женихами. И я решила сделать то, что ты всегда советовал мне.

Выбрать любовь.

Мы провели вместе много прекрасных моментов, и я буду бережно хранить их в сердце. Но отношения с тобой подобны тихой гавани, а мне, как ледяному дракону, не хватает огня.

Эйван ворвался в мою жизнь всполохом пламени. Ему не важны предрассудки и ограничения, он не рассказывает мне, что мы должны сначала закончить Академию, потом попросить благословения и устроить свадьбу в подходящие по звёздному календарю даты. Он — настоящий мужчина, готов взять меня в жёны здесь и сейчас. Он сделал со мной то, с чем ты тянул, прикрываясь честью и традициями.

Признай, то была просто трусость и робость. Мужчине с такими чертами не место рядом с истинной ледяной драконицей. Эйван совсем другой, и с ним я, наконец, чувствую себя дома.

Пожелай мне удачи. А я желаю тебе найти свою истинную и быть таким же счастливым, как мы с Эйваном».

Поднимаю взгляд от текста и хмурюсь.

— Что скажешь? — спрашивает Райден, скрывая нетерпение.

— Либо я сошла с ума, либо это дурацкую бумажку написал кто-то, кто очень хорошо знает мой почерк.

— Почерк подделать не проблема, если есть образец. Но откуда бы кто-то третий знал подробности наших разговоров? — с сомнением спрашивает Райден. — Про любовь, традиции, звёзды?

Я не успеваю высказать свои подозрения, потому что Райден вдруг ведёт носом, как гончая, почуявшая добычу. Дарю ему вопросительный взгляд.

— Нам нужно в оранжерею, — говорит он, мгновенно приобретая собранный деловой вид. — Веспула посылает сигнал тревоги.