Избранный поневоле

Глава 21

Время неумолимо утекало, и хоть все посвящённые в то, что должно вот-вот произойти, не сидели на месте, без сна и отдыха, готовясь к вторжению, но всё-равно были откровенно не готовы к подобному. Ну а кто такого вообще мог ожидать?

Магия стихий приказала долго жить, и теперь весь стихийный факультет дружно поплёлся под глушаковскую руку. Где их, на скорую руку обучали каким-то базовым вещам, какие должен знать маг-инженер, и отправляли на производство, где были выстроены практически полноценные конвейерные цепочки по производству ракет.

Самые неквалифицированные, из новообращённых и студенты первого курса изготавливали корпуса, второй-третий-четвертый — двигатели и топливные системы, пятый, под руководством самого Глушакова боевые части, в бывшей божественной резиденции совместно с варано-богомолом.

Иквус, насколько я слышал, с контрразведкой расконсервировал какие-то уцелевшие схроны старой империи, давно забытые и запрятанные так глубоко, что их не уничтожило в войну, и не обнаружили мародёры. Часть, к слову, на бывших вампирских и тёмно-эльфийских территориях, ранее ими оккупированных.

Ну а я готовил к бою ведьм. Потому что проклятья становились главной боевой магической дисциплиной.

Вот когда я пожалел, что в сутках всего двадцать четыре часа. Я почти нон стопом прокачивал свою силу через ведьм, собираемых по всей стране инквизиторами, мотаясь на коптере от одного пункта сбора до другого. Урывая время на сон только в воздухе, во время полёта.

Инквизиторы притаскивали буквально всех, даже старух практически со смертного одра. Впрочем, после живительной аватарской терапии это оказывались совсем не старухи, а вполне себе бодрые женщины в самом соку. За новую молодость они были готовы разорвать любого врага и практически каждая первым делом просила магический вассалитет, стоило ей только ощутить себя вновь молодой и здоровой.

Неудивительно, что армия моих вассалок скоро стала настоящей армией.

Но я не отказывал никому, видя неподдельную благодарность и даже слёзы в глазах женщин, от осознания, что жизнь ещё не кончена. Я просто не мог отказать.

Слух о чуде омоложения распространялся со скоростью лесного пожара и день на четвёртый ведьмы стали появляться на местах сбора, не дожидаясь инквизиторов.

— Поешьте, — раздался сквозь дрёму голос сопровождавшего меня инквизитора.

Я вздрогнул, открывая глаза и отлепляясь от стены, сидя у которой, почти мгновенно провалился в сон, стоило закончится всем кандидаткам на омоложение.

Пару секунд недоумённо пялился в поставленную передо мной тарелку с горячей похлёбкой. Затем мозг наконец-то включился, и взяв ложку, я принялся механически хлебать, совершенно не чувствуя вкуса.

Закончив есть, я посмотрел на брата Тариса, пилота коптера и моего помощника, и спросил:

— Куда следующее полетим?

— Сейчас уточню, брат Павел. Такого потока уже нет, я сейчас узнаю, где больше собралось ведьм и сообщу.

Парень подошел к большому радиопередатчику и выйдя в эфир, забубнил запрос.

Проблему связи Глушаков решил тоже достаточно быстро, тем более наработки были, и по стране быстро организовали радиопередатчики, работавшие на магических колебаниях окружавшего планету эфира и поэтому имевшие практически неограниченную дальность.

Внезапно он замолк, что-то напряженно слушая, а потом, сглотнув, подскочил и подбежав ко мне, заметно волнуясь произнёс:

— Брат Павел, там сообщили, что засекли противника.

Вспомнив какой идёт день, я, со вздохом, поднялся и кивнул:

— Летим в столицу.

Шёл шестой день, а засекли приближающуюся космическую армаду, скорее всего, приборы в замке верховного чародея, именно там была единственная уцелевшая станция наблюдения. Впрочем, это могла быть и глушаковская обсерватория, продолжавшая мониторить пространство в круглосуточном режиме. Раньше ей мешал установленный древним щит, теперь же, без щита, дальность её действия значительно увеличилась. Но как бы то ни было, время на предварительную подготовку кончилось, пора было готовиться к бою.

На совещании с императором я был впервые, да и видел его так близко тоже в первый раз, поэтому внимательно рассматривал крепкого властного мужчину, в дорогих, но не броских одеждах во главе овального стола, за которым сидели главы всех ведомств в империи.

— Павел Алексеевич, — поймал мой взгляд он, — мы с вами лично знакомы не были, но слышал я о вас много всего.

— Надеюсь, — слабо улыбнулся я, — только хорошего?

Император хмыкнул в ответ, затем ответил:

— Разного, но никаких сомнений в вашем героизме и в верности империи у меня никогда не возникало. Ладно, — он взглянул на также сидевшего за столом Иквуса, которого, тоже допустили в святая святых, что было знаком большого доверия, особенно для мага ментала, — верховный чародей, что можете сказать о противнике, когда они появятся здесь?

Титул древней империи, в империи Карн, до этого, никогда не использовавшийся, всё-таки решили официально признать, поэтому обращались к бывшему завхозу соответственно.

— Не больше суток, — лаконично ответил тот, — общую численность кораблей противника сложно определить, но никак не меньше сотни малых и средних, и как минимум три крупных корабля.

— Насколько крупных?

— Не меньше пары километров длинной.

Общий вздох пронёсся по помещению. И я понимал не удержавших удивления людей, пара километров это и по меркам моего, насквозь технологичного мира, что-то запредельное, а для средневековья, даже магического, и вовсе невозможное.

— И что мы с ними можем сделать?

Вопрос был непростой, но ответил глава инквизиции:

— Мой император, есть надежда, что то оружие, которое готовят инженеры, сможет серьёзно повредить даже такие огромные объекты.

— А где сам главный инженер? — спросил глава империи, намекая на Глушакова.

— Он пока не может отлучиться от производства, но мы с ним держим постоянную связь. Он занимается формированием ракетных батарей и прикрытием ими крупных городов.

— Успевает?

— Да, — кивнул верховный инквизитор, — но будет ли этого достаточно, покажет только бой.

— Что у нас с магами?

Взгляды всех присутствующих скрестились на архимаге и тот, пару раз дёрнув себя за потерявшую белоснежный цвет и ставшую какой-то серой, бороду, устало ответил:

— Полноценно боевых направлений, кроме проклятий, у нас не осталось, боеспособны только друиды, в какой-то мере, и маги жизни, но их всех переориентировали на работу целителями. Маги иллюзий, если враг именно таков, как его охарактеризовали — бесполезны, как и маги ментала, впрочем, верховный чародей может сказать точнее. Ну а ведьмы все, фактически, находятся в ведении Павла Алексеевича. Поэтому с магами у нас, к сожалению, всё не очень хорошо.

— А ставшие инженерами?

— Стихийники? — Переспросил Кхан, — пока особо ничего не могут, их сейчас обучают, но толк от них будет разве что в наземных боях, под прикрытием легионеров. Сергей Юрьевич готовит из них, как он выразился, — операторов пулемётно-пушечного вооружения.

— А что с ведьмами?

Вопрос был адресован мне и я встал, так как всегда себя неуютно чувствовал, отвечая сидя.

— С ведьмами постарались сделать как можно больший охват. За четыре дня сделали два круга по всем основным регионам империи, и поставили в строй порядка семи сотен адепток проклятий, восстановив их физические кондиции.

Император задумчиво дёрнул бровью:

— Не думал, что их так много.

— Они не на виду, — ответил я, — резкое старение не то, чем любят хвастаться, многие и вовсе вели почти отшельнический образ жизни, не желая в таком виде показываться близким.

— Семь сотен это немало.

— Немало, — кивнул я, — далеко не все из них достигли мастерского уровня, но на ступеньку я их приподнять смог, поэтому, по объёму резерва, там нет никого ниже третьей ступени.

— Осталось выяснить, смогут ли проклятья воздействовать на пришельцев.

— Смогут, но не классическим способом, поэтому действовать будут, в зависимости от собственных сил группами по пять — десять человек.

— Ладно, оставляю эти вопросы на вас.

Император вновь обвел всех взглядом, сжав челюсть, отчего на лбу его и вокруг глаз прорезались морщины, а затем, положив обе ладони на стол, произнёс:

— Всего сутки остаются до момента когда нападёт враг. Шевеление на эльфийской границе указывает на то, что нелюдь об этом тоже знает и, вероятно, планирует одновременно с ними нанести свой удар. Легионы готовы, но они умеют сражаться только с врагом на земле, а не в небе, поэтому ваша задача сделать всё, чтобы их прикрыть от ударов с воздуха. И особая задача у инквизиции, — император посмотрел прямо в глаза главе Ордена, — вы должны обеспечить связь и координацию, а также, в случае чего, командование на местах. Противник может высадиться где угодно и скорее всего так и будет делать, поэтому от того как быстро мы будем на это реагировать, будет зависеть скольких людей мы сможем спасти. Империя выстояла тысячу лет назад, совершив невозможное, завтра мы должны этот подвиг повторить. Иначе…

Он не договорил, но все и так прекрасно понимали, что стоит за поражением — полное уничтожение людей как таковых.

Они появились в небе неожиданно. Словно материализовались ниоткуда, проступив тёмными кляксами на голубом небе. Они были повсюду, по посыпавшимися в одночасье докладам наблюдателей, зависнув над всей территорией Империи. Они не торопились, считая, что зависнув в сотне километров над поверхностью, они неуязвимы. Что ж, мы собирались преподать им урок.

— Видишь, вон того! — прокричал я Глушакову, тыкая пальцем самую большую и жирную кляксу.

— Вижу, — ответил тот, развернув на крыше инженерного корпуса мобильный пункт управления и сейчас вовсю настраивая его системы наведения.

Первый пуск он не доверил никому, собираясь самолично управлять запуском и наведением своего детища. Ракеты самонаведением не обладали, и Сергей должен был в полёте наводить её собственноручно.

От нескольких крупных блоков аппаратуры тянулись толстые маговоды, к специальному креслу с визором, ручкой управления и тумблерным блоком, усевшись в которое, Глушаков тут же стал щёлкать переключатели один за другим.

— Стреляю я, вы наблюдаете, — проговорил он в рацию остальным операторам из числа студентов-инженеров, — цели пронумерованы, по команде каждый стреляете и сопровождаете свою. Доклад о готовности!

Я услышал как в рации один за другим студенты сообщают, что готовы. Иногда сбиваясь от волнения, но полными решимости голосами, готовые дать отпор врагу. Важность этого первого удара они понимали прекрасно.

— Внимание, пуск!

Глушаков нажал на утопленную в корпус пульта кнопку и, из вертикально размещённого металлического контейнера, прямо посреди парка академии, с рёвом вырвалась серебристая стрела ракеты, устремляясь вертикально в небо, оставляя за собой серый дымный столб.

Всего таких у нас было десять, высовывающихся прямо из крон парковых деревьев, три Сергей зарезервировал за собой, семь остальных должны были запустить его подопечные.

Я прильнул к окулярам дальномера, следя за полётом ракеты.

— Фиксирую активацию противоракетного вооружения, — вслух произнёс Глушаков и я тоже увидел, как от кораблей противника в воздухе потянулись тонкие лазерные лучи, пытающиеся поймать в фокус летящую ракету.

— Произвожу манёвр уклонения, — он нажал ещё одну кнопку и, внезапно, ракета исчезла, а лазерные лучи бесцельно зашарили по небу.

— Это куда?! — не удержался я от вопроса, впечатлённый увиденным, — телепортировалась что-ли?

— Нет, это божественные технологии, — ответил Сергей, продолжая крепко сжимать органы управления в ладонях, — ракета смещается по временной шкале в бок на несколько секунд, где продолжает полёт, затем, по команде, вновь появляется в обычном пространстве.

Я перевёл вооружённый магической техникой взор на корабль пришельцев, и через пару минут увидел, как там что-то мигнуло, а затем яркий радужный цветок распустился на тёмном корпусе.

— Есть попадание!

По рации тут же раздались радостные крики остальных.

— Тихо! — прикрикнул Глушаков, продолжая наблюдение.

Я тоже выкрутил на максимум увеличение, пытаясь разглядеть, нанесли мы какой-то урон или нет.

— Есть пробитие! — не удержавшись, выкрикнул в голос.

Стала отчётливо видна дыра с рваными краями, которая смотрелась весьма внушительно, но, к сожалению, была явно не фатальной для двухкилометровой махины.

— Внимание, цели со второй по восьмую — залп!

От одновременного пуска восьми ракет здание мелко задрожало, а от адского грохота я очумело помотал головой, оторвавшись от дальномера.

Глушаков, меж тем, командовал:

— Плавно выводите на прямую, а затем, как зафиксируете направление, сразу её исчезайте. Калис, твою мать! Куда?!

Я вновь устремил взгляд в небо и увидел чему возмущается мой товарищ. Одна из ракет не успела вовремя исчезнуть и, поражённая точным попаданием, задымила, теряя скорость и управление, начала беспорядочно кувыркаться в воздухе.

— Подрывай, не дай Магнус, обратно рухнет и рванёт!

Через секунду над нашими головами, километрах в десяти, вспыхнуло облако истинной магии стихий, выжигая атмосферу, а затем, ещё через десяток секунд нас окатило воздушной волной, возникшей от схлопывания такого объёма воздуха.

Но это была единственная неудача, остальные шесть ракет сработали как надо, и шесть клякс поменьше практически перестали существовать.

Под шумок, Сергей запустил оставшиеся две ракеты, влепив почти в то же место что и первую, отчего гиганта на орбите раскололо на две части, и те стали беспорядочно вращаться, рассыпаясь обломками и снижаясь. Двигатели больше не удерживали конструкцию на орбите, и скоро всё это богатство должно было рухнуть куда-то на планету. Что будет, если эти два куска приземлятся на какой-нибудь город, представлять не хотелось, и я скрестил пальцы, чтобы они рухнули где-нибудь подальше в океане.

— Уходят. Уходят! — закричал кто-то из наблюдателей в эфире.

И действительно, оставшиеся корабли стали медленно удаляться, поднимаясь выше, за пределы визуально контакта.

— Ура! Победа!

Я понимал радость пацанов, вновь устроивших вакханалию в общем канале, вот только опыт мне подсказывал, что это лишь временный отход, перегруппироваться и придумать новую тактику.

— Сколько всего уничтожено? — спросил я у Глушакова.

Тот поднял палец вверх, прося меня немного подождать, сам, переключившись на другой канал связи, внимательно выслушал отчёты остальных ракетчиков. Сняв наушники, ответил:

— Порядка тридцати подтверждено наблюдателями. Ещё десяток, повреждены, но смогли уйти с орбиты.

— А отстрелялись все?

— Все, — подтвердил Глушаков и я, поморщился, но кивнул.

Всего у нас ракет с такими зарядами было около пятидесяти, в идеале мы могли практически уполовинить флот вторжения. с другой стороны, тридцать процентов это тоже очень хорошо, грех жаловаться, тем более, противник вряд-ли решиться повторить свой финт, опасаясь повторного удара, он-то не знает, что мы уже всё, и что у нас остались лишь ракеты с обычными зарядами.

— Что теперь, как думаешь?

Сергей убрал визор, поднялся с кресла, с хрустом разминая шею и суставы, затем пожал плечами, но ответил:

— Я бы, на их месте, попробовал десант. Тем более древний говорил, что если те доберутся до поверхности, то нам будет не сладко. Не знаю, есть ли у них какие-нибудь индивидуальные десантные капсулы, но думаю это, скорее, будет рой небольших десантных кораблей, одновременно в разных местах. Прикрыть везде мы всё-равно не сможем, либо придётся наши зенитные ракеты распределять по территории, вынужденно уменьшая плотность противокосмической обороны. И в том и другом случае у них будет достаточно шансов высадиться с приемлемым процентом потерь.

И что делать? — пытливо поинтересовался я.

— А ничего, — ответил тот, — сколько собьём, столько собьём, а дальше легионам придётся показать всё, на что они способны. Ну и нам тоже.