Из пепла

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ороско спал на своем обычном ночном посту, прислонившись спиной к сломанной колонне рядом с аркой, ведущей в полуразрушенное здание, известное своим обитателям как Гниющий Пепел, когда его разбудил звук приближающегося самолета.

Он с трудом открыл глаза, морщась от песка, пробившегося под веки. Его руки, которые держали винтовку М16А2 на коленях, автоматически переместились в правильное положение для стрельбы.

Самолет приближался. Бормоча себе под нос молитву, Ороско перевернулся на другой бок и поднялся на ноги. Он поднял М16, убедился, что кобура с "Береттой" надежно закреплена на боку, и осторожно шагнул через арку на улицу.

Да, это был самолет, темная тень, пересекающая пятна звезд, когда он направлялся на Запад, возможно, в полукилометре к югу от него. Было слишком темно, чтобы различить силуэт, но по звуку мотора он догадался, что это один из "бородавочников" А-10, которых местные силы сопротивления любили использовать для поддержки с воздуха.

Ороско почувствовал, как его губы сжались, когда второй силуэт пронесся над звездами рядом с первым. К сожалению, Сопротивление, вероятно, не будет использовать этот конкретный A-10 намного дольше.

Вторая тень была ему знакома: один из проклятых охотников-убийц Скайнета, приближающийся, чтобы убить.

Шаг двигателя А-10 изменился. Ороско нахмурился, пытаясь снова отыскать его на фоне темного неба.

А потом, внезапно, он появился, направляясь практически прямо к нему.

Рефлекторно он пригнулся, когда А-10 пролетел над его головой, направляясь теперь на север, а Охотник-убийца следовал за ним. Вероятно, он направляется в горы Сан-Габриэль, решил Ороско. Может быть, надеясь потерять HK среди склонов и долин там.

Но в данный момент, и с такого расстояния, это была довольно бессмысленная Надежда. И действительно, через несколько секунд раздалась вспышка отраженного света и раскатистый грохот.

Закрыв глаза, Ороско вознес к небу молитву за погибшего пилота.

Он снова открыл глаза и нахмурился. Эхо взрыва затихло, оставив звук одинокого самолета, дрейфующего в холодном ночном воздухе...и, к его изумлению, это был звук самолета А-10.

Восхищенно качая головой, Ороско отпустил правой рукой М16 и отдал честь истребителю. Он не очень хорошо знал А-10-это был реактивный самолет ВВС, а морские пехотинцы всегда использовали "Харриеры" и "Кобры" для непосредственной поддержки с воздуха. Но он был знаком с HKs, и любой пилот, который мог сбить его в одиночном бою, был достоин восхищения.

Отвернувшись от шума далекого самолета, он глубоко вдохнул холодный ночной воздух и обвел взглядом разрушенную улицу, которую последние два года называл своим домом.

Лос-Анджелесу повезло, размышлял он, если в наши дни такое слово можно применить к любой точке земного шара. Ядерная бомба, которая попала в город, была меньше, или же дала осечку, чтобы немного снизить ее мощность.

Что еще более важно, его фактической целью, очевидно, была база морской пехоты Кэмп-Пендлтон к югу от города. Вместе эти два фактора помогли сохранить большую часть города, чем в некоторых других крупных мегаполисах мира.

Париж, например, исчез полностью, по крайней мере, настолько, насколько он смог понять из разрозненных отчетов Сопротивления, которые он получил до того, как его радио окончательно умерло. Нью-Йорк и Чикаго были в худшем состоянии, чем Лос-Анджелес, и казалось, что все на сотню километров вокруг Вашингтона превратилось в шлак.

Где-то на другой стороне улицы загремела пустая банка. Ороско направил дуло своего М16 в ту сторону, прощупывая темноту в поисках движения. Большинство местных банд научились оставлять Гниющий Пепел в покое—некоторые из них учились на собственном горьком опыте. Но никогда не знаешь, когда какой-нибудь одиночка забредет в этот район и решит, что нашел легкую добычу.

Также никогда не знаешь, когда Скайнет решит, что настала очередь этой области очиститься от людей, наводнивших его блестящий, дивный новый мир.

Но время для этой последней битвы, очевидно, было не сегодня. Банка на другой стороне улицы снова загремела, и на этот раз Ороско мельком увидел большую крысу, пробежавшую мимо и исчезнувшую в тени. Крысы, по крайней мере, неплохо устроились в мире после Судного дня. Как и тараканы.

Ороско знал восемь рецептов для крыс и три для тараканов. Некоторые здешние жители знали даже больше. Некоторые из этих рецептов были даже очень хороши.

Судный день. Устало вздохнув, Ороско продолжил визуальный осмотр улицы, горькая ирония проникала ему под кожу, как вечная пыль под веки.

Дурацкое название: "Судный день.- Очевидно, кто-то из Сопротивления придумал его, и оно распространилось по радио и из уст в уста, пока не стало общепринятым названием разрушения, которое Скайнет обрушил на мир.

Но в этом не было никакого истинного суждения. Вообще ничего. Добро и зло, богатые и бедные, грешники и святые—все одинаково пострадали в этой атаке.

Если только, возможно, аспект суда не стоял на пути смерти и жизни, которые были розданы. Что избранным была дарована быстрая смерть от ядерного холокоста, в то время как зло было предано этому живому аду голода, холода и тьмы.

Хорошие умирают молодыми. Старая поговорка эхом отдавалась в его голове. Он никогда раньше в это не верил.

Может быть, ему пора это сделать.

Но сегодня, по крайней мере, темнота снаружи не скрывала новых ужасов. В последний раз оглядевшись, Ороско вернулся в дом.

Он уже направлялся к своей подстилке, когда у его ног мягко застучал по земле камешек.

Первым его побуждением было посмотреть вверх, сквозь разбитые секции пола, на верхний этаж здания, где находились наблюдатели группы. Но через секунду его мозг догнал его, и он понял, что это не могло исходить от одного из них. Дозорные всегда бросали свои камешки на металлические пластины, где стук мог насторожить Ороско или кого-нибудь из других часовых.

Ближайшая такая плита находилась в добрых двадцати метрах, и наблюдатель не мог ее не заметить.

Что делало очевидным источник камешка у его ног.

Он посмотрел на несколько метров вниз по разбитой плитке и потрескавшимся стенам того, что когда-то было роскошным вестибюлем многоквартирного дома, на пару спальных ковриков, заправленных в небольшую нишу. Девятилетняя Стар полусидела на своем коврике, ее широко открытые глаза не мигая смотрели на Ороско с напряженным вопросительным выражением на лице.

Он ободряюще улыбнулся девочке поднял вверх большой палец. Ее вопросительный взгляд задержался еще на несколько секунд, как будто она задавалась вопросом, действительно ли что-то не так, и Ороско просто потешался над ней. Но потом она кивнула, снова легла и закрыла глаза.

Какое-то время он смотрел на нее, потом перевел взгляд на шестнадцатилетнего мальчика, который крепко спал на циновке рядом с ней.

Люди на Пепелище интересовались двумя детьми. Они, конечно, не слишком удивлялись—поскольку элементарное выживание было главным пунктом в общем списке, ни у кого не оставалось времени на размышления о чужих странностях. Конечно, у каждого здесь был свой длинный список особенностей.

Но даже на этом фоне Кайл Риз и Стар выделялись. Они не были братом и сестрой—это Кайл с готовностью рассказал бы любому, кто бы спросил. Но как, где и почему они соединились, этого никто не знал. Даже Ороско, а он был ближе к ним, чем кто-либо другой в здании. Кайл просто не хотел об этом говорить. Даже когда его спрашивали в упор, что иногда делали несколько менее тактичных жильцов.

Стар тоже об этом не говорила.

Но Стар вообще ни о чем не говорила. Была ли она физически неспособна говорить, или травма Судного дня или его последствия отправили эту часть ее личности в яму, слишком глубокую, чтобы кто-то мог дотянуться до нее, было просто еще одной загадкой, окружавшей их. Система жестов, которую они с Кайлом использовали для общения, не имела ничего общего ни с одним из известных Ороско официальных языков жестов. Вероятно, это было что-то, что они вдвоем создали сами за эти годы.

Но для Ороско, по крайней мере, самым поразительным в них было их почти симбиотическое родство. Они делали все вместе, начиная от работы и заканчивая обязанностями часовых и общей борьбой за жизнь, часто обмениваясь лишь одним-двумя жестами для координации действий.

Прямо сейчас это был идеальный пример. За два года, что Ороско жил здесь, и, очевидно, по крайней мере за год до этого, Кайл вежливо, но категорически отказывался от всех предложений настоящей комнаты для него и Стар, предпочитая вместо этого оставаться здесь в качестве прикрытия ночного сторожа. На самом деле, прямо здесь—Ороско предложил двум детям удобное место на балконе мезонина, откуда Кайл мог наблюдать за аркой и действовать в качестве снайперской поддержки. Кроме того, в вестибюле имелось несколько приемных, где они со Стар могли хотя бы частично укрыться от опасности.

Но Кайл вежливо отказался от обоих предложений. Он сказал, что убийство нападавшего не считается победой, если при этом погибает сам часовой. Гораздо лучше, рассуждал он, если потенциальный нападающий увидит двух вооруженных охранников и таким образом полностью откажется от нападения.

К этому долгу мальчик относился очень серьезно. Обычно, как только Ороско поднимался, чтобы проверить шум или движение, Кайл мгновенно просыпался вместе с ним, держа одну руку на пистолете, а Стар продолжала спать.

Но в тех редких случаях, как сегодня вечером, когда Кайл так устал, что проспал одну из проверок Ороско, Стар неизменно просыпалась, наблюдая и ожидая, пока Ороско не даст ей понять, что все чисто. Как будто на каком-то подсознательном уровне их два разума заранее договорились, кто из них будет дежурить в эту ночь, и соответственно настроили свой сон.

Ороско и раньше видел подобную почти телепатию, но обычно только между членами хорошо обученных и опытных военных подразделений. Он лишь изредка видел такое у гражданских, и никогда между детьми такого возраста, которые не были родственниками.

Двигатели А-10 уже отошли на задний план. Ороско на мгновение задумался, найдет ли он какое-нибудь укромное место, прежде чем Скайнет соберет побольше HK, но тут же выбросил эту мысль из головы. Это была проблема пилота, а у Ороско своих проблем было более чем достаточно.

Его взгляд вернулся к двум спящим фигурам в нише. Нет, Решил он, Судный день не был о том, чтобы взять добро и оставить зло. Не тогда, когда такие люди, как Кайл и Cтар, все еще были здесь.

Снова прислонившись спиной к колонне, Ороско положил М16 на колени и задремал.