Исповедь жертв (СИ)

Глава 20

И снова холод. Алекс мог поклясться, что на часах ровно три. Все его тело прошиб озноб, словно его бросили в заснеженном пустыре совершенного обнаженного. Постоялец лечебницы подогнул колени к груди и укутался одеялом, сидя в такой позе на своей кровати.

«Сомневаюсь, что они отключают топливо в три ночи», — пытался пошутить Алекс, понимая, что причина в другом. Гробовая тишина окутала здание. Его камера располагалась далеко от других. В этом крыле содержали только особо опасных. К счастью для города и к несчастью для Фитцжеральда в этом месяце он был здесь один. Только изредка наведывающийся охранник давал знак о существовании жизни вокруг. Никаких звуков…

Алексу вспомнилась газетная статья, говорившая о тюрьме в Малайзии для особо провинившихся. Их сажали в подвальные помещения, где капала вода. Людей, в их случае охранников, они видели три раза: за завтраком, обедом и ужином. Но надзирателям строго настрого запрещалось разговаривать с заключенными. После двух месяцев подобного однообразия, половина провинившихся заканчивали жизнь самоубийством. Причиной этому следовал ни запах смрада, царивший в подвале, ни ужасная еда, которой кормили заключенных, ни даже отсутствие общения — причиной были капли воды. Кто-то говорил, что к шумовому фону способен привыкнуть любой человек, но медленно падающие капли стали настоящими убийцами психики узников подвальных помещений. Изо дня в день, из часа в час, из минуты в минуту, из секунды в секунду… Казалось, что жизнь утекает с каждой из этих капель, и никто ничего не мог поделать с этим. Бессмысленная трата времени — прожигание жизни. А если задуматься, сколько им лет оставалось считать эти капли, то мысль о суициде становилась единственным и верным исходом подобной бессмыслице.

Тут случай конечно совершенно иной — днем Алекс контактировал с другими душевнобольными и с врачами, и с охранниками, и никаких стирающих рассудок капель, но, все же оставаясь ночью один в подобном заведении, чувство страха начинало разъедать детектива.

Холодно, — выдувая пар изо рта, сказал в слух Фитцжеральд. — Охра… кха… кха… — раскашлялся он, и горло будто схватили мертвой хваткой.

Детектив не мог произнести и слова. Призрак Каролины поглаживал его грудь, находясь за спиной Алекса. Очередная попытка сдвинуться не привела к успеху. Алекс чувствовал себя замороженным окружающим его холодом. Она подобно тусклому фонарю светилась позади него, но свет был не тепло-оранжевый, не ярко красный, а именно бледно-белый с оттенками серого сияния. От чего становилось еще холоднее. Призрак прошел сквозь детектива, чуть задержавшись на нем, словно примерила на мгновение его тело.

«Прошу тебя… Уйди», — взмолился про себя детектив, даже при такой низкой температуре покрывшийся холодным потом.

В отличии от Каролины Линтер, которую детектив знал при жизни: смелую, быструю, наглую, сейчас он видел напротив себя заметно состарившуюся и измученную копию. После того, как призрак отошел на несколько метров, Каролина замерла, стоя спиной. Как только Алекс зажмурил глаза и открыл веки — призрак уже стояла лицом к лицу буквально в дюйме. Если бы Алекс мог говорить, то непременно вскрикнул бы от такой резкой смены картины. Ее лицо было изрезано ножом, а глаза отсутствовали, вместо них зияли две черные дыры. Вглядываясь в них, кроме пустоты в них ничего и не было. Идеальный мрак, омут бездны.

Поверь, моя победа — наша победа, — она высунула змеиный язык и, шипя, коснулась щеки детектива.

Откуда-то извне появилась карта, безглазый призрак чуть опрокинул голову, чтобы удостовериться в удачливости масти, и в этот момент из выреза на шее посыпались опарыши.

Это было последним видением на сегодняшнюю ночь. Подобно дыму при дуновении ветра — призрак испарился. Температура начала стабилизироваться, руки и ноги начали слушаться детектива. Тут Фитцжеральд понял, до чего же хорошо просто вобрать в свои легкие воздух.

Наработки есть? — сидя за столом и выдувая дым, спросил Курт. Мне все равно этот слизняк Морис не нравится, — потягивая бутылку пива, сказал Митч. — С завтрашнего дня приставлю к нему слежку. Хорошая мысль. Только аккуратнее — этот сукин сын законы знает. Слежка не должна быть круглосуточно. Нам главное знать, чем он занимается ночью… Твою мать, ты не мог выбрать другое место для проведения вечера?

— А куда нужно было идти в час ночи? — недоумевал Митч. — В церковь?

Курт оглянулся, и его взгляд безразлично промчался по эффектным стриптизершам, словно гибким пантерам, соскальзывающим по шесту, по официанткам, разносящих напитки в сетчатых колготках и без нижнего белья. Он опять убрал взгляд и, потушив сигарету, взялся за виски.

Нужно установить вторую работу этого чертового бармена. У вас есть профессионалы-программисты? — спросил Курт, наливая из бутылки вторую порцию виски. Были… Ты не пробовал смешивать виски с колой или водой? Зачем? Мы же пришли надраться… — залпом осушив стакан, детектив налил себе третью порцию. — Давай сюда свой стакан и бросай пить бабское пойло. Зачем тебе программисты? — отодвинув стакан с пивом, Митч пододвинул пустой стакан для виски, заранее заготовленный с двумя кубиками льда. Возможно у него в смс переписке или «Фейсбуке» промелькала информация о второй работе, может переписывался с работодателем. Не мог же он молчать, как рыба. А почему мы не рассматриваем других жертв? Потому что их уже рассмотрели. Либо эти засранцы переезжали с место на место, либо жили в фургонах, либо вообще нигде не числились. Обыск в их домах привел к тому, что самое интересно, что мы обнаружили это их детские фото. Отдашь их дела на одну ночь, — они чокнулись и выпили. Ты еще собрался читать материалы? — удивился лейтенант. — Да еще пара стаканов, и ты прямо здесь вырубишься. Хаха. У меня бессонница, друг мой. Алкоголь меня не берет. Язык иногда развязывает, но не больше… Что-то мы упускаем в этом деле, что лежит, как на поверхности воды, но мы не можем это разглядеть. Как помнишь анекдот со старой леди, которая никак не могла найти свои очки. А они оказались у нее на голове… Да черт с ними с этими очками. Зачем Морису убивать их? Этот парень печется только о своей славе. Возможно в глубине души он понимает, что поступает неправильно и вечером выходит на охоту на своих же подопечных. Самые опасные психи те, кто считают себя абсолютно адекватными, когда выворачивают наизнанку тела младенцев, — после этих слов Курт взгляну на соседний стол, где сидела рыжеволосая девочка лет пяти.

Она явно была лишним человеком в этом заведении. Длинноногая тетя, стоя на четвереньках, и мускулистый дядя, пристроившийся сзади, сношались на сцене, изображая детских персонажей Тарзана и его английскую супругу Джейн. Все происходящее было настолько противно детективу, что он невольно скривил рот. Девочка взяла стакан с багровой жидкостью со стола и опрокинула на себя. У детектива пересохло во рту. Именно такой он и запомнил дочь — обиженную на весь мир, лежащую на асфальте, измазанную кровью с головы до пят.

Приятель, с тобой все в порядке? — обратился к нему Митч, заметив, что напарник теряется где-то в пространстве. Все нормально, — встряхнув головой, он снова посмотрел на тот же стол, но там уже никого не было. Приветствую вас, господа, — она широко улыбнулась, продемонстрировав ряд белоснежных зубов.

Она была единственной девушкой, на ком была хоть какая-то одежда. Правда постояльцев заведения подобная яркая одежда возбуждала еще больше — коралловый лифчик, держащий на тонкой нитке грудь третьего размера, точно такого же цвета трусики просвечивали аккуратно подстриженный черный треугольный лобок. Курт сосредоточил на жгучей брюнетке с бронзово-загорелой кожей свой взгляд, словно пытаясь забыть картину, увиденную минуту назад.

Настоящая амазонка, — словно сорвал с губ детектива лейтенант. Точнее не скажешь, напарник, — согласился Курт.

Высокая, загорелая, с идеальными формами, выпирающие кубики на прессе и мышцы ног и икр говорили, что девушка следит за своим телом.

— Приват? Или просто разговор? — она своими изумрудно-карими глазами смотрела исключительно на Курта. Лучше предложи ему интим, детка, — усмехнулся Митч, снова потягивая пиво. Я, танцовщица, — лукаво улыбнулась амазонка. — Но если вам нужно что-то покрепче, то я могу организовать, — она снова подмигнула Курту.

Тот, втянув в себя очередную порцию дыма, только и произнес:

— Приват. Ну, наконец-то, — всплеснул руками лейтенант. — Детка, покажи этому луизианскому девственнику, чего стоят наши нью-йоркские сиськи.

Неоново-розовая комната с фиолетовыми обоями и красным диванчиком невольно погружала в мир несуществующего блаженства. Словно женатые мужчины, опьяненные, как алкоголем, так и красотой развратной спутницы, надеялись, что все произошедшее, этот минутный грех — что все происходящее останется с ними в этой комнате. И никто и никогда не узнает о случившемся. А как только закончится эта ночь, они снова пойдут покорять мир чисел и информации. Вернуться к своим супругам, как ни в чем и не бывало — продолжать мирное существование, лишь изредка вспоминая молодую особу, нежно касавшуюся сосками своих грудей их жаждущие губы.

У детектива Курта Брэдли не было ни семьи, ни обязательств, поэтому он, запрокинув голову, получал удовольствие от покорявшей его амазонки. Некоторые ее движения были столь брутальными, что Курт иногда отрывал глаза дабы убедиться, что его ласкает не какой-нибудь извращенец из охранников или постояльцев клуба. Ее нежные покусывания будто били током детектива, заставляя пробудиться эрекции. Этот физиологический жест не был оставлен без присмотра — она расстегнула его ширинку.

— Ого… — только и произнесла воительница, увидев значительного размера орган. Ты же говорила, что интим не по твоей части, — закатывая глаза, произнес детектив. Можешь считать себя избранным… Это я делаю уже не ради денег, а ради собственного удовольствия, — улыбнулась амазонка.

Одним движением руки она избавилась от бюстгальтера, демонстрируя темно-коричневые соски, чем-то напоминающие спелые вишни. Она действительно хотела его… В этом парне было что-то притягивающее. Такой человек не создан для секса, скорее всего для карьеры или только для одной женщины… Это и привлекало. Запретный плод всегда сладок — непокоренное сердце всегда желаннее. Сначала она облизала его фалос с одной стороны, затем медленно провела языком по другой стороны и одним толчком попыталась проглотить его, но тщетно.

Тут он схватил ее за оголенные ягодицы, амазонка, не снимая нижнего белья, просто сдвинула веревку свои оранжевых стринг в сторону, и детектив проник в ее намокшее лоно.

— Дьявол! Почему он такой большой?!! — стонала амазонка.

Курт бросил взгляд на дверной проем, и там стояла Элизабет. В той же кровавой одежде, с теми же огненно-рыжими волосами, чуть видневшимися из-за багрового грима. Ее осуждающий и строгий взгляд заставили детектива сосредоточиться уже не на шикарной брюнетке, скачущей на его члене, а увести в прошлое — в тот ужасный день… Он отбросил девушку словно тряпичную куклу на красный диван. По запыхавшемуся дыханию было понятно, что она получила свою порцию удовольствия. С чуть трясущимися ногами она лежала на кожаном диване, распустив водопад своих черных волос.

— Ты не кончил, — констатировала амазонка, все еще восстанавливая дыхание. Прости…

— Это мне не к чему, — застегнув брюки, он направился к Митчу.

Коренастый лейтенант усадил на свои колени юную азиатку и о чем-то с ней разговаривал, изредка хохоча, то ли от шуток девушки, то ли от ее восточного акцента.

— Ну, как? Могу поспорить, что ничего не получилось, — поглаживая бедро азиатки, спросил напарник. Ты как всегда прав, мать твою, — спокойно ответил детектив и налил себе виски. Девственник чертов, наливай мне тоже, — хлопнув восточную пассию по заднице, Митч отпустил девушку. — Давай сегодня просто надерёмся, как последние студенты.

С каждым стаканом Курт становился все печальнее и печальнее. Дойдя до нужной кондиции, он произнес:

— У меня была семья, Митч… Жена Маргарет и ее маленькая копия, мой ангел Элизабет…Рассказывай, дружище… Я никуда не тороплюсь.