Исполняющий обязанности

Глава тринадцатая Медицинский диспут

— Ну и что будем делать? — начальник следственного отдела, уже подполковник милиции Рыбкина Нинель Павловна, в раздражении стукнула ладонью по серой папке уголовного дела: — Дел на возбуждали по вашей просьбе, а что ними делать сказать никто не может. Опять следствию за всех должно отдуваться? Вы там себе раскрытие в тетрадочек уже нарисовали поди? У меня между прочем на следующей неделе заслушивание по всем этим делам в городском управлении. Поэтому, давайте быстро намечаем план мероприятий на оставшиеся дни, и я пойду, работы очень много.

Олеся, пиши протокол совещания, чтобы эти потом не отвертелись, что они не в курсе — Рыбкина кивнула головой Олесе — Капитану Олесе Семеновне Можаевой, своему заместителю по расследованию уголовных дел «с лицами».

«Эти» — все начальники уголовного розыска, включая зама начальника РОВД по оперативной работе тут же вопросительно уставились на меня.

— Э-э-э… — вот нашли крайнего: — Нинель Павловна, а можно узнать, с точки зрения следствия как у нас с доказательствами?

Не забыв стародавнюю обиду на меня, товарищ подполковник, глядя мимо меня, чуть злорадно, ответила в пустоту:

— А с доказательствами у нас никак. Первое — химическая экспертиза изъятой таблетки будет готова, самое быстрое, дней через десять. Про опознание, что провели с Матреной Васильевной Огородниковой, прокурор даже слышать не хочет — история, в которой сотрудник милиции не смог выйти из запертой на шпингалет кладовой, он считает неправдоподобной и слышать про нее не хочет. Отпечатков пальцев гражданин Пронин нигде не оставил, так как зайдя в квартиру он сразу одевает медицинские перчатки. И даже если будет установлено наличие где-либо отпечатков его пальцев, это вам братцы — кролики, не поможет — он во всех квартирах до этого был легально, в качестве члена бригады службы «скорой медицинской помощи». Кроме показаний родственников о том, что до этого в квартире были деньги у нас ничего нет. И даже это сомнительный факт. Любой адвокат в суде обязательно скажет, что вероятно деньги до сих пор лежат в квартире, так как покойных хозяев не допросишь, где на самом деле лежали деньги, а наследники об этом точно ничего не знают. По трупам эксперты не дали однозначную оценку о причине смерти. У всех потерпевший здоровье было не очень, лекарства они ели горстями, в том числе и для снижения артериального давления. В итоге у вас остается только сомнительная видеозапись. Прокурор требует проведения ее экспертизы, а мы еще даже вопросы для экспертов до конца не сформулировали, чтобы потом опять, на повторную экспертизы не отправлять. Да еще на подстанции «скорой» доктора бузят, чуть ли не до забастовки дело обещают довести. Говорят, что совсем менты оборзели, совсем невинного пацана ни за что в тюрьму пытаются запихнуть, про тридцать седьмой год и сталинских палачей.

Нинель Павловна, перевела дыхание, отпила из чашки давно остывший чай и брезгливо сморщилась.

— Вчера дед из ваших понятых звонил, сказал, что к ним домой какой-то тип приходил, сказал, что адвокат, хочет поговорить о их показаниях. Но дедуля дверь перед носом мужика закрыл и общаться не стал, зато следователю орал в трубку, что стоило только милиции один помочь, как его адрес всяким жуликам стал известен. Кто адрес свидетеля разболтал?

Молчание было ей ответом. Понимающе покивав головой, начальник «следаков» закончила свою, безрадостную для нас речь:

— Поэтому, думаю, что завтра прокурор постановление на арест гражданина Пронина не подпишет, значит ваш жулик уйдет на подписку о невыезде, после чего можно считать, что дело потеряет всякую судебную перспективу В общем всё очень грустно? Есть кому что сказать?

Начальники все почему ты уставились на меня. А у меня пока был только один вариант следующего хода, вернее два, но про второй я здесь говорить не буду, ибо не поймут. Вернее, в душе поймут, но только в душе.

— У меня вопрос — скажите, случится ли что-нибудь непоправимое, если мы чуть-чуть приоткроем тайну следствия. Я не любитель публичных выступлениях, особенно, когда публика настроена к тебе враждебно. Сказать, что перед мной было море голов, теряющееся в глубине зала, я тоже не могу, но человек восемьдесят, в основном злых и сердитых, медработников в восьми часам утра в актовый зал подстанции «скорой помощи» откуда-то набежало. Времени мне на все про все главный врач дал всего десять минут, потому я не стал тянуть кота за подробности.

— Здравствуйте, товарищи. Разрешите представиться — оперуполномоченный уголовного розыска Дорожного РОВД младший лейтенант Громов…

Слава Богу, до хита Аллегровой ещё два года, иначе, как мне кажется половина зала бы затянула: «Младший лейтенант, мальчик молодой…»

— А что, кого-то посерьезнее к нам прислать слабо было?! — с задних рядов выкрикнул кто-то: — Какого-то сопляка прислали…

— Я пришел к вам, как сотрудник, оказывающий оперативное сопровождение по уголовному делу по факту…

— Ты хорош нам на своем «птичьем» языке говорить! Ты скажи, за что парню жизнь испортили — судя по всему, в дело вступил водитель одного из автомобиля «скорой», пролетарий от баранки, что, считая себя солью земли Русской, на все имеет свое мнение.

— Товарищи, я очень вас всех уважаю за ваш тяжелый, но такой нужный труд. — немного «лизнуть» представителям реально уважаемой мной профессии, мне не трудно, а им приятно: — Давайте сейчас посмотрим коротенькое кино, а потом я отвечу на все ваши вопросы, кроме тех, на которые отвечать не имею права.

Все-таки не зря я вчера выпрашивал у знакомого на сутки, под самое честное слово, наш, от отечественного производителя, видеомагнитофон «ВМ-12», с его дурацкой системой загрузки кассет через «крышу», и сделал еще две копии видеозаписи. Фильм о приключениях своего молодого коллеги в квартире какого-то пожилого мужика, доктора смотрели в полном молчании, даже на далекий крик диспетчера, отправляющего какую-то бригаду на вызов, медработники отреагировали не сразу. Когда пленка кончилась, в актовом зале подстанции «скорой помощи» поднялся страшный гвалт, мнения, присутствующих кардинально разделились. Давешний водитель, вскочив в свой немаленький рост, гаркнул, перекрывая общий шум:

— Это ничего не доказывает!

Я шагнул вперед и встал перед бушующими радами, подняв верх руки. Уто-то обратил на меня внимание, стал пихать соседа, стало значительно тише, на, как обычно бывает среди советской интеллигенции, в задних рядах кто-то не мог никак успокоится, в бесплотной попытке переубедить соседа.

— Что значит, что это ничего не доказывает?

— Э-э-э… — водитель был явно смущен всеобщим вниманием: — не доказывает, что он что-то совершил. Вы могли что угодно записать, вам человека посадить…

— Стоп. Не будем сейчас про политику. Кто ни будь, кто разбирается в кино — искусстве поднимитесь и скажите всем, видите ли вы следы вырезанных кусков пленки, склеек, может быть со звуком что-то не в порядке, и вместо голоса вашего сотрудника угрожает хозяину квартиры, требует денег какой-то посторонний голос. Ну скажите, кто в видео разбирается и в кино, есть какие-то признаки подделки пленки.

Очевидно, что специалистами в области киноискусства и видеосъемки считало себя немалое количество докторов, во всяком случае с десяток человек высказалось, что разрывов, склеек или других признаков чего-то подобного они не обнаружили.

— Доктор Хоменко здесь присутствует? — я обвел взглядом зал в поисках врача, обычно выезжавшего старшим в бригаде, членом которого был Миша Пронин.

В середине зала встал невысокий мужчина, настороженно глядящий на меня.

— Скажите Павел Константинович, Пронин часто возвращался в квартиры, где вы только что были, под предлогом, что он что-то оставил.

— Ну да, было такое частенько. Я его даже ругал, что он такой растеряша.

— И еще скажите, не заметили ли вы, что Пронин обычно возвращался в квартиры побогаче, где обстановка посолиднее и хозяин — одинокий пенсионер.

На этот раз врач думал гораздо продолжительней.

— Пожалуй, вы правы, было такое.

— Ну и чего вы тут бузите? Сложно примириться с мыслью, что в ваши ряды затесался такой моральный урод? Простите за каламбур, но в семье не без урода. Человек просто очень любит деньги, и ради них он готов перетупить хоть через что…Поэтому дорогие товарищи, не мешайте милиции работать и ловить убийцы, я не оговорился, Пронин по моему мнению — именно убийца.

— Скажите пожалуйста! — со второго ряда вскочил какой-то худощавый и растрепанный парень: — а насчет денег? Как мне с Пронина Михаила деньги получить? А то он у меня занял, а сейчас ведь он у вас…

— И много денег Пронин у вас одолжил?

— Пятнадцать рублей…

И тут народ взволновался. Оказалось, что Миша Пронин, с тщательностью пылесоса, одалживался почти у всех, с кем был знаком. А знаком он был со многими — парень был вполне общительный и харизматичный. В итоге оказалось, что фельдшер назанимал у кого мог три тысячи рублей, с обязательством рассчитаться в течении месяца.

— Кто-то из вас еще считает, что Миша Пронин собирается возвращать долги?

Судя по реакции зала, в Мишу продолжали верить тишь те, кто денег ему не давал. Особенно громко возмущался давешний водитель, похоже, взятые в долг Прониным, двадцать пять рублей были мужчине особенно дороги.

— И тут товарищи мы можем помочь друг другу. По месту прописки ваш, надеюсь, уже бывший, коллега, не проживал и не бывал. Там при обыске обнаружен лишь старый чемодан с парой несвежего белья. Но где-то же он жил. Скорее всего там и лежат ваши деньги. Поэтому прошу, если кто-то знает, где фактически жил Пронин, скажите мне. На этом у меня все, если у вас нет вопросов.

— А как деньги будете возвращать, если найдете? — раздался крик из глубины кучковавшихся на выходе из актового зала людей.

— Будем разбираться. В первую очередь деньги конечно вернут тому, у кого есть расписка…

Судя по грустным лицам, расписок особ не было.

— Ну а во-вторых если Пронин даст показания, что эти деньги он у вас занял, то тоже особых проблем не будет.

Пока я сматывал шнуры и упаковывал видеомагнитофон в чемодан, народ рассосался. Надеюсь, после сегодняшнего мероприятия вопросов со стороны медицинского начальства и других забастовок медицинского персонала больше не будет.

Когда я подходил к своей машине, меня окликнули:

— Милиционер!

Я обернулся — ко мне спешил парень лет тридцати, в накинутой на плечи синей курткой, что выдавали персоналу «скорой» в качестве форменной.

— Я сказать хотел…мы однажды на вызов ехали и увидели Мишку, поддатого чуть — чуть, ну и подвезли его, он показал. Там два дома стоят на отшибе, на улице Седловой, рядом с мясокомбинатом. Вот там мы его высадили, он сказал, что в гости идет, но время было уже часов десять вечера…

— Понятно. Спасибо вам большое, я думаю, что вы нам очень помогли.

— Только не говорите не кому, что я вам это сказал, скажут стукач. — доктор воровато выглянул из — за машины и побежал в сторону здания подстанции, а я поехал сдавать хозяину видеомагнитофон — хотелось побыстрее избавиться от дорого аппарата, пока там ничего не сломалось.

В РОВД я попал через полтора часа. Проходя мимо аквариума дежурной части заметил, что помощник дежурного оформляет знакомого мне мужика.

— Здорово. — я поздоровался с помдежем: — этого к тебе за что доставили?

— Привет. У ИВС на какого-то жулика напал, когда его следователь оттуда выпускала. А что, знаешь его?

— Знаю. Давай я его заберу, пообщаюсь.

— Забирай — помощник с облегчением подтолкнул мужчину в мою сторону.

— Здравствуйте. — я протянул мужчине руку, когда за нами захлопнулась дверь моего кабинета: — Рассказывайте, что у вас случилось. Чаю, кстати, хотите?

— Нет, спасибо. — Петр Иванович Коваленко устало опустился на стул: — Ничего не хочу. Извините, подвел я вас, не сдержался.

Петр Иванович, геолог или нефтеразведчик, я в них плохо разбираюсь, по окончанию сезона приехал в Город. В начале декабря его горячо любимая мама, что жила на территории Дорожного района, попросила у сына пять тысяч рублей на покупку, выпускаемого на оборонном предприятии в закрытом городе «Красноярск-девятнадцать», спец препарата «Золотой корень», сделанного из первого отжима, добываемого на необозримых просторах Дальневосточной тайги, таинственного растения — женьшеня. А через пару дней сын обнаружил в незапертой квартире тело матери и полное отсутствие денег.

Каюсь, я слил безутешному сыну — здоровому мужику, под два метра ростом, что подозреваемого в убийстве его мамы выпускают под подписку о обязательстве являться по первому вызову следователя, так как хотелось сбить спесь с ушлого фельдшера, который, как мне представлялось, уже торжествовал победу.

— А она сучка, еще улыбается этому ублюжку… Ну я и не выдержал.

— Петр Иванович, следователь тут ни в чем не виновата. Ей прокурор не дал свою санкцию на арест этого душегуба. Вы думаете ей приятно выпускать его, а потом волноваться — явиться он по повестке или сбежит куда ни будь. Она бы с удовольствием его в тюрьму запихнула, чтобы он всегда был под рукой. Но раз вышло то, что вышло, она и улыбается ему, чтобы он не сбежал куда-нибудь. Надеюсь следователь не пострадала?

— Да вроде бы нет…А когда с этим, как его…а, Прониным, сцепился, она вроде бы сунулась, но сразу отскочила. Ну а потом водитель милицейский на меня навалился, я сразу дергаться перестал, а этот упырь вырвался и куда то убежал.

— Понятно. Ладно, пойдем те в дежурку, а я поеду Пронина ловить…

— Так его же выпустили!

— Ну выпустили и выпустили, надо делать, чтобы снова закрыли. Вы на вопросы отвечайте, что сильно переживаете, так как мать для вас единственный родной человек, и поэтому не осознавали, что делаете, когда увидели, что следователь любезно разговаривает с человеком, виновным в смерти вашей мамы. Ну и придумайте, куда и откуда вы могли езжать в это время мимо ИВС. Скажете, что обратили внимание на милицейскую машину в ворот, а потом узнали следователя в лицо. Остановились, чтобы спросить, какие подвижки по уголовному делу, а потом увидели Пронина на свободе, вот вас и накрыло, больше ничего не помните. Очнулись, когда вас водитель дежурки сзади схватил, после чего сразу прекратили сопротивляться и поехали в отдел. И не переживайте, все будет нормально.

— Нормально уже не будет, маму не вернешь. — Геолог мрачно скрипнул зубами.

— Согласен, но за ее смерть мы отомстить можем. Все, я полетел. Про меня только не проболтайтесь, а то меня, как минимум, уволят.

Студента и Кадета, довольных, как обожравшихся сметаной котов, я встретил на выходе из РОВД.

— Вы где были?

— Мы это… — оперуполномоченные растерянно переглянулись.

— Жрали что-ли? — чем-то казенно-столовским от парней ненавязчиво пахло.

— Ну мы это… кушать очень сильно захотели.

— Ладно, поехали со мной, по дороге объясню куда движемся.

Ехать было недалеко, на самый краешек соседнего района. Две трехэтажки, когда-то выкрашенные в зеленый цвет, стояли жалким островком между больших складов масложирзавода и корпусами архитектуры прошлого верха, мясокомбината, при рождении бывшего сухарным заводом, сушившим ржаные сухари для Российской императорской армии.

За углом одного из домов, как знак беды, торчала бело-красная корма кареты «скорой помощи» на базе рижского «РАФика».

Я припарковал свою ниву радом с машиной спецслужбы.

— Так, бойцы. Дома небольшие, обойдете быстро. Ищете, в какую квартиру или приходил, или жил Михаил Пронин. — я сунул Студенту и Кадету небольшие фотокарточки фигуранта, сделанные по моей просьбе экспертами нашего ЭКО: — Если установите квартиру, туда самим не лезть, сначала зовите меня. Все поняли? Давайте, вперед, а я тут похожу, вдруг, кто-то из окошек сиганет.