Инициация

Глава 19

Мутные нити ливня создавали впечатление монолитной водяной завесы, что растворяла окрестности в серой пелене. Сквозь хмарь с трудом проступала стена соснового бора, разбавленная зонтиками кустарника, и поляна, расчерченная ромбиками грядок с прибитыми к грунту побегами. Трепетала на ветру обособленная троица плодовых деревьев, ветвями обмахивая приземистую хижину. О хижине стоило упомянуть отдельно. Черная от времени и влаги она опоясана навесом, под которым скрывались нехитрые земледельческие инструменты, закопченная утварь и старье, неопределимое за давностью изготовления. Забытое богами и людьми место, сотворенное неизвестно кем и неизвестно когда.

Погода — дрянь. Непредсказуемая бестия…

Сквозь быстро редевшую вуаль капель проглянули солнечные лучи. Зажгли на листьях и бутонах блики света, выхватили из зеленой глубины фруктовых посадок алые шарики плодов и напоследок плеснули в единственное окно дома яркими красками лета.

С обстоятельностью автомата Николай передвинулся вглубь комнаты, прочь от светлого дня. Не про его честь великолепие — оно несло крах устоявшемуся порядку. С трудом выстроенное Охотником личное укрытие могло рухнуть, и тогда он вновь побредет в никуда, что не столь ужасно, сколько неудобно. Редкие проблески памяти иногда напоминали о тех трудностях, которые он преодолел на пути к безвестной хижине. Он ковылял по дорогам и лугам — дни, недели, месяцы, пока не встретил этот заброшенный уголок. Действуя методично, привел огород с полудикой растительностью и ветхое строение в порядок и… зажил непонятной суррогатной жизнью.

Не хороший и не плохой. Стертый. Он точно стоял на грани обрыва — перед бесконечным серым провалом, где нет дна и перспективы. На самом донышке души захлебывался криком в попытках обрести хоть искру чувства, но крик мгновенно растворялся в пустоте. Лишь пепел…

Бесконечность за бесконечностью проходили в повседневных заботах об огороде, за штопаньем рубахи и мытьем посуды. Обыденная ровная действительность. Непогода, а затем солнечное буйство плеснули контрастами, но то привычно. За проведенные в одиночестве дни он видел десятки бурь, чей вой мог испугать любое разумное создание. Он видел сотни ливней, часов зноя и холодной изморози. Видел многое, кроме себя.

Он придвинулся к столу… и тут же позабыл о миске с неопределенно-безвкусным варевом. Кто-то тронул изнутри — словно крылья бабочки на мгновение прикоснулись к разуму. Едва уловимые, быстрые и всепроникающие токи несли интерес к Охотнику, творению Импульса и значимой фигуре в непонятной расстановке сил.

Нет! На мгновение вернулась прежнее рациональное мышление, выпестованное Управлением. Неизвестные пытались разбить его мир, нащупать дорогу, заявиться в гости и…

Если верить Эдэе, они с Т’харом создали комплекс наблюдения, способный отыскать в лабиринтах миров конкретную цель, и сейчас этот комплекс работал на Белую Леди.

Она приближалась наугад, «по миллиметру», и не за горами тот час, когда ей удастся прорваться к искомому. Предотвратить ее появление Николай не мог, ему оставалось только думать, искать способ уклониться от перемен и встреч. Пусть убираются!

— Убираются, — вслух повторил Охотник. Голос, точно шорох песка.

Зачем ждать? За считанные мгновения он способен улизнуть в любой уголок Средоточия, далекий от родни и неприятностей. Необходимо только напрячься, вернуть толику памяти, сформировать координаты и шагнуть в хрустальную пасть тоннеля.

Прочь! В самую тьму! Где не найдут… Граненный бич перехода, под мелодичный перезвон, яростно хлестнул размытую даль, и тут же фиолетовой вспышкой полыхнул непонятный барьер, отбросивший димпа в неведомое ответвление. Молниеносным калейдоскопом сменился пейзаж…

Охотник успел только вздохнуть, прежде чем в лицо плеснуло запахами, звуками и образами. Нелепо кувыркнувшись по выходу из ткани Средоточия, он уткнулся в чьи-то руки, попытался остановиться… и рухнул на диван. Умная мебель от подобной бесцеремонности активировала экстренную настройку формы, вспучилась холмами и спихнула упавшего на пол.

— Хетч-то какой… Ты мне грудь отбил, мастодонт. Не казенное добро так-то, — разбил секундное затишье голос.

Из небытия нахлынули ароматы полевых цветов, весенней листвы, меда и чего-то еще… «Чего?» — вяло помыслил Николай, с трудом подавляя чих. Белые завитки волос защекотали нос. Они и помогли определиться. Исходя из тактильных, обонятельных и вербальных посылок, под ним барахталась Эдэя.

Он с трудом вырвался из объятий леди, переместился в сторону и огляделся. Куда занесла судьба? Волнами плыли малахитовые стены комнаты, идеальные ряды сервиза и декоративные безделушки, привнесенные в обстановку женскими стараниями. Поблескивал гранями модуль визора на обтекаемой стеклянной тумбочке, в окне виднелись кроны деревьев, синие капсулы флайтов и золотые… нет, красные цифры в прозрачном аквамарине неба.

Мег…

Эдэя постаралась — от нее и требовался-то пустяк, при переходе из луча в луч родственник сам подставился. Активировал запас бэргов и полыхнул маяком…

Николай медленно сел, оставив на ковре пыльный отпечаток спины.

— Опаньки! — присвистнула Эдэя, измеряя взглядом след. — Где ты умудрился изгваздаться за неполные сутки?

— Сутки? — повернулся он к ней.

Шок — глубокий, на грани удержания Челюсть у Эдэи поползла вниз, бездонные фиолетовые глаза распахнулись. Она судорожно выдохнула, обхватила лицо димпа горячими ладонями.

— Ник?

— Хочу встать. Мне неудобно, — спокойно сказал он.

— Что с тобой?!

Она ужаснулась. Что-то не так — сильно не так. За сутки отсутствия Охотник превратился в тень человека. Невозможно, немыслимо…

— Ник, хватит притворяться, — почти жалобно попросила она.

Увидев, что собеседник не внял, растерялась… Может обратиться к Т’хару, магам, Гранатову?! Варианты с панической быстротой проносились в голове… Стоп! Она тренированным усилием подавила панику.

— Идем!

Эдэя рывком подняла Ника. Толкнула к прозрачной глади зеркала и процедила:

— Как это понимать?!

— Прости, — вздрогнул он. Не то слово! Он не хотел помнить это слово!

Почему она ведет себя так? Его отражение изменилось, но в конечном итоге меняется все. Он неуловимо сгорбился, высох, лицо покрыла сеть морщин, глаза выцвели, а спутанная грива волос цветом могла затмить белизну снега. Из зеркала смотрел усталый битый жизнью человек.

— Все равно…

Он тяжело опустился в кресло и замер, созерцая убранство квартиры. Потом закрыл глаза.

— Не спать! — Эдэя ничего не понимала. Она встряхнула Николая раз, другой… — Ты не мог постареть, слышишь!

Смахнула блики влаги с ресниц, рявкнула:

— Где ты был?! Немедленно отвечай… Я прошу тебя, Ник, пожалуйста…

Слова, крики и речи сплели вокруг невидимый кокон. Их число пугало, резало слух, билось о мысленные преграды и терроризировало в такт с метаниями леди. Она повсюду, неумолима и резка…

— Не тряси меня, — попросил он. — Больно.

Эдэя устало опустилась на пол, привалилась к подлокотнику кресла и вперила взгляд в малахитовую стену. Происходящее начинало бесить. Но волю чувствам давать нельзя, она решит проблему. Как решала всегда и во все времена.

— Давай пообедаем, — предложила она, с удивившей ее саму робостью заглядывая в лицо димпу. — Я задала кибер-повару хорошую программу.

— Я сыт, — покачал головой Охотник. — Спасибо.

— Ты что, б…, издеваешься?! — Эдэя глубоко вздохнула. — Поговори со мной. Объясни, сколько времени провел в бегах.

И впрямь, для УКОБа он беглец. Но к камере не привыкать… Стертому решетки не помеха.

— Я арестован?

От флегматичного вопроса Эдэя пришла в ярость — не для того она мобилизовала личные энергоресурсы, чтобы отвечать на идиотские вопросы. Ей необходимо знать правду. Почему предпринятый поиск выдернул из миров тень? Она готова к злости Ника, но не к стагнации. Где просчет?

— Вчера я отыскала кристалл-фиш корабельной системы наблюдения. Ты потерял его в эвакуационной капсуле, при посадке, — начала объяснять Эдэя. — Тебе следовало подождать меня, а не кидаться сломя голову в неизвестность. Я бы никогда… — Она вскочила. — Никогда не оставила тебя в камере! Я перерыла всю луну, ополчила против себя КОМСК и… Мне не удалось даже поспать толком.

Внезапно сменив ярость на боль, Эдэя приникла к Охотнику.

— Я не бросала…

— Без разницы, — эхом откликнулся Николай.

— Что ты сказал?!

Эдэя стремительно отскочила. Менее всего она рассчитывала на равнодушие. Ник не мог сказать так, ведь должен понимать, что она не зря выбрала фамилию Рос. Куда конкретнее?

— Без разницы, — согласно просьбе, повторил Охотник.

— Да пошел ты в жопу!

Женщина яростно фыркнула. Вылетела в коридор, пинком распахнула вещевой бокс и дернула оттуда форменную УКОБовскую куртку. Через мгновение щелчок дверного фиксатора ознаменовал ее стремительный уход.

Наступила благословенная тишина.

День за окном плавно потускнел, растворился в ночном фиолете и люминесцентных красках городских огней. Николай остался безучастен. Урбанистический сумрак Мега способствовал пребыванию за гранью — там, где нет ничего кроме серых застывших форм. Легкий гул флаинг-транспорта и лиственный шелест сознание игнорировало.

Тихо запиликал дверной замок.

Призрак — то стало первым впечатлением вошедшей в комнату Эдэи. Успокоив нервную систему и наметив некую программу действий, она вернулась домой, полагая, что там свершились определенные изменения и не поверила собственным глазам. Ник умудрился остаться в той же позе. На манер зомби гипнотизировал входной проем.

— Ты не вставал? — спросила женщина, постаравшись скрыть изумление. — Вопрос риторический. Ну-ка подъем.

Она расстегнула вверх платья, уперла руки в бока и приготовилась к трудной работе. Перечить Охотнику не хотелось — он догадывался, что одно-единственное слово против лишит столь ценного покоя. Гораздо проще подняться на ноги и вновь окаменеть.

Эдэя сдержалась. Заменила крик мертвой хваткой рук и ускоренным темпом препроводила Ника в ванную. Димпу даже удалось коснуться пола — раз пять. Пролетев порог ванной комнаты, он ткнулся животом в пластик раковины, проигнорировал запрос локальной автоматики и… мгновенно лишился рубахи, которая стараниями дамы упорхнула в коридор. С разрывом в секунду за рубахой последовали брюки.

— Это насилие, — после недолгого раздумья заметил Николай.

— Нет. — Эдэя старалась не думать о том, что рядом обнаженный Ник Рос. Проклятые мысли то и дело ускользали в забавном направлении. — Вот это насилие.

Она толчком запихнула его в душевой бокс, чиркнула ладонью по сенсору температурного режима и удовлетворенно хмыкнула, когда ледяные потоки воды обрушились на родственника. Поначалу растерявшись, димп открыл рот, намереваясь произнести несколько слов, и, к великому разочарованию Белой Леди, передумал.

К холоду надо просто привыкнуть, холод — лишь мгновение, которое исчезнет, забрав с собой неудобство и блики памяти. «Непременно исчезнет», — стиснул кулаки Николай.

— Да вы, батенька, упрямы…

Эдэя взялась за экстракт мыла. Изменила плоскость подачи воды, прицельно глянула на волосы Ника и ойкнула. Ее окатила холодная волна.

— Прости, — неосознанно пробормотал Охотник.

Ему бы следовало помнить о происхождении дамы, но с воспоминаниями он запоздал. Эдэя без видимых усилий подняла его в воздух, притиснула к стене и уведомила:

— Если еще раз… — Лицо ее побледнело от злости. — Ты извинишься передо мной, я за себя не отвечаю.

Она определенно произносила некие звуки, но Николай слышал лишь глухой рокот крови меж висков. Болтаясь в полуметре от кафеля, он вдруг с непозволительной реалистичностью увидел серые равнины. Слабо дернулся в попытке освободиться.

— Ахуново отродье! Что с тобой происходит?!!

Эдэя искала и не находила ответа. Подступили слезы. Ей захотелось раствориться в тепле Ника, послать изобилие планов в места не столь отдаленные и закатить тривиальную истерику. Что она, кстати, и начала делать…

— Ник. — Она попробовала губами взорвать его тело. — Я думала ты мертв, понимаешь… Когда позавчера на экране мелькнуло твое лицо, я едва не умерла. Но к черту меня, Ник…

Она заглянула в тусклые черные глаза и прошептала:

— Поговори со мной.

Молчание переплелось с журчанием воды. Пользуясь удобным случаем, автомат задействовал акустический фонограф — гамму прибоя. Ванную наполнили шорох волн и посвист ветра…

— Не спи, ленивец, — устало вздохнула Эдэя. Осознав, что форсирование процесса исцеления с треском провалилось, она постаралась достойно закончить омовение родственника. Близость Охотника напрягала.

— На выход, — сглотнула она. — Могу поспорить, ты сотню лет не спал в нормальной кровати.

— Четыре года.

Она мысленно вознесла хвалу небу — извлечены первые данные. Но для полного восстановления картины потребуется не одна ночь. И хорошо бы начать прямо сейчас, чтобы в интимной обстановке постараться…

— Ты куда?

Эдэя споткнулась на пороге спальни, поскольку димп твердо вознамерился пройти к гостиной. Невероятно.

— Ты меня испугался?

— Я там, — попятился Николай. — На диване.

— Хрена лысого ты на диване получишь! — рявкнула женщина и быстро сориентировалась. — Мы еще не отметили твое возвращение.

Через пару минут посреди гостевой комнаты развернулся стол. Янтарные бра осветили малахитовые стены — наполнили комнату уютным мерцанием, сгустили ночь за окном и затейливой игрой теней сфокусировали внимание на сервировке импровизированного праздника. Секунду или около того Эдэя рассматривала два бокала, удлиненную витиеватую бутылку и три свечи.

— Без закуси, — хмуро процедила она. — Пей.

Выполнение приказа захлестнуло Охотника горячей лавиной. Термоядерный взрыв в желудке швырнул по телу всполохи тумана. Мир поплыл крохотным золотым корабликом. В обрамлении темно-зеленых и местами белых волн образ походил на колыбель, в которую хотелось лечь и забыться… Но нет, мягкий шепот прокрался в разум и опалил кожу дыханием.

— Еще, — потребовала Эдэя, чем и вспугнула Ника.

Отойдя от нее на безопасное расстояние, он в срочном порядке лег на тахту и, спустя неопределенное время гробового безмолвия, почувствовал, как заботливые руки прикрыли его одеялом.

— Подвинься, — потребовала Эдэя, вклиниваясь под бок. — Если тебе все равно, то мне нет. Приятных снов.

Сознание проиграло борьбу. Окуталось тьмой, и никакие поползновения леди не смогли вернуть его к мало-мальски активному состоянию.

Стук в дверь рассеял утреннюю гармонию цвета и звука. Вроде бы ничего особенного, но вся проблема в том, что неизвестные деликатно постучали во входную панель гостиной. При мирно спавших хозяевах.

Инстинктивно, на грани сознания, Эдэя активировала Кольцо Силы. День начинался с сюрпризов. Она приоткрыла глаза, подробно изучила седую гриву волос Ника, которая препятствовала обзору, и зевнула. Искры статики на коже вкупе с образом ненормативного поведения океана подсказали, кто заявился в гости. Великий повелитель Фо-рига и по совместительству глава димповской семьи находился по ту сторону двери и вежливо испрашивал аудиенции. Его силуэт размытыми контурами маячил за полупрозрачным дверным пластиком.

Эдэя вновь зевнула. Это уже нервы.

— Входите, любезный, — озвучила она. Перегнувшись через Николая, заглянула ему в зрачки и еле сдержала гнев. — Давно проснулся?

— Я лежал тихо.

Охотник поморщился. Похмелье горьким тараном било в затылок и грудь, что не особенно приятно. Бэрги рвались покончить с интоксикацией, но мысленный приказ не выпускал энергию за привычные рамки. Лечение могло затронуть разум, и тогда кто знает… Импульс не терпел брака в своих творениях.

— Доброе утро, — поприветствовал Т’хар. Он встал несколько странно — боком к димпам. — Эдэя, я могу на кухне…

— Не обязательно.

Вопреки ситуации Белая леди усмехнулась щепетильности повелителя. Запахнула на груди халат, присела подле апатичного Ника, вполне естественным жестом обняла, словно хотела уберечь от чего-то, и спросила:

— Чем обязаны?

— Объяснись! — Т’хар с изумлением воззрился на горизонтальный монумент класса Рос. Нереально белый, по-старчески иссеченный временем, пугавший мертвой неподвижностью. Правитель Ладора мельком порадовался, что не ему достался этот путь. Он недоверчиво взглянул на родственницу и немного сбавил обороты:

— Что происходит?

— Ничего, — насупилась Леди. — Моя проблема.

— Ник, — рискнул окликнуть Т’хар.

— Бесполезно, — стиснула кулаки Эдэя. — Сказала же, разберусь. Ты лучше сразу к делу.

— Ладор атакован. Я собираю всех, — рубанул Старик.

Только сейчас женщина заметила потрепанный вид старшего. Обычный дворцовый наряд сменили зеленоватая куртка, в нескольких местах разорванная сталью, плотные брюки из синтет-ткани и сапоги, перемазанные грязью неопределенного цвета. Для комплекта церемониальный меч на боку правителя сменил редко используемый Яртарн — Праведный Клинок, чье присутствие ощутимо колебало пространство.

Черты лица Т’хара не прочитывались на предмет чувств — украшенные парой ссадин застыли в тщательно хранимой невозмутимости.

Эдэя прервала анализ — увидела достаточно. За воротом рубахи старшего белел кусочек бинтов. У воина, чей опыт насчитывал тысячелетия.

— Хетч, — привычно высказалась женщина.

Ей хотелось поспеть на бой за Ладор и вернуть к жизни Ника. Ладно, она попробует ухватить разом двух зайцев.

— Мы едем.

Леди замерла. Обманчивая легкость тона могла поднять Охотника.

Далекий звон эхом толкнулся в парализованном сознании Николая. Так пели клинки, в сотне и тысяче боев даря боль и одиночество. Они поднимали из глубин сознания то, что забыто. Яростные схватки взрывались калейдоскопом теней и лезвий, кровь щедро орошала разлохмаченную землю…

— Я не поеду. — Охотник перевернулся на спину.

— Но…

Завидев резкий жест родственницы, Т’хар умолк. Не в его правилах вмешиваться при неполных вводных данных, к тому же стороннее вмешательство скорее навредит способностям Эдэи, нежели поможет.

— Хорошо, сиди дома, — согласилась Эдэя. За беззаботностью тона она спрятала легкую досаду. Скверный расклад. — Я сейчас.

— Конечно.

Пользуясь моментом, старик опустился в кресло. Как и всякий опытный солдат он ценил мгновения отдыха, пусть даже слегка омраченного присутствием непонятного. По сравнению с походным лагерем и настойчивыми атаками противника здесь поистине райская обстановка.

На пороге комнаты возникла Эдэя, облаченная в привычную фиолетово-черную униформу.

— Уходим. С кем придется драться?

— С Хоором, — пожал плечами Т’хар. — У него единственного достаточно наглости атаковать Ладор.

— Он что, заявился к Ладору самолично? — изумилась женщина. — Не верю.

— И правильно. Он прислал Серых Бойцов.

— Тогда почему ты решил, что за нападением стоит Гробовщик?

— Серыми командует Адарр — один и Великого Круга моргов. Полагаю, ты не забыла его?

— Вот тварина…

Остаток фразы поглотило сияние тоннеля перехода. Посреди гостиной рокочущей воронкой возник провал в хрустальный водоворот, чья тяга заглатывала голоса и расплывчатые силуэты. Потеряв четкость очертаний, две фигуры шагнули в бездну, их раздвоенные тени скрылись за хрустальным мерцанием, чтобы спустя мгновение пропасть окончательно. Тоннель закрылся, напоследок подарив комнате три-четыре разноцветных искорки и устойчивый запах озона.

Столь эпичные спецэффекты едва не вытряхнули Охотника из кокона пустоты. Ему бы последовать за родственницей и прочувствовать круговерть вселенной… Нет! Он перевернулся на бок, сунул руки под голову и погрузился в забытье.

Реальность преисполнилась покоем — на неопределенное количество часов, вплоть до момента, когда визит-сигнал разбил дрему. Непривычная для слуха мелодичная трель скользнула по коридору и наполнила все без исключения уголки квартиры. Не спрятаться, не скрыться, разве что проигнорировать… Повторный сигнал лишил Николая альтернативы. Делать нечего, придется встать и открыть дверь, иначе от посетителей не избавиться.

Он медленно поднялся на ноги. Натянул брюки, футболку и направился к источнику звука. Изучил дверной пульт и призадумался. Диатрия отучила от фиксаторов и аккуратных черных кнопок. Допустим, если попробовать разблокировать дверь нажатием одного из сенсоров…

Перед лицом беззвучно развернулась матово-синяя плоскость, через секунду на ней проступило изображение лестничной площадки и женский образ с полузабытым лицом. Вот так номер! Неожиданные эмоции коснулись ледяной пустоты. Охотник чудом не присвистнул. К нему заявилась Вирра — сокурсница по десантной подготовке. По-прежнему утонченная и обманчиво хрупкая — немного посуровела, обрела твердость во взгляде и движениях, но сохранила бесподобную робость улыбки.

Николай словно опрокинулся в прошлое; рухнул на бесконечное число лет вглубь себя и… торопливо вынырнул. Держать гостей за порогом в цивилизованном Меге считалось верхом неучтивости. Он ударил по сенсорам — на удачу. Дверная панель скользнула в сторону и продемонстрировала полный вариант действительности.

— Хреновы каблуки! — раздался яростный возглас.

На середине лестницы пританцовывала импульсивная и, благодаря скромному платью, элегантная Рина О’Донован. Единственное, что портило ее имидж, — поза. Правой рукой она обхватила упаковку пива, левой доламывала каблук туфли, поминая при этом всех десантных святых.

— Подсоби же! — взглянула она на спутницу.

— Сейчас.

Вирра приткнула у ног Охотника вторую упаковку и благополучно помогла Рине миновать десяток ступеней. Донельзя оригинальные они почему-то не воспользовались подъемником…

— Ага, — непонятно сказала О’Донован. Встала перед Ником, изучила, затем обернулась к подруге и отрицательно замотала головой. — В Охотники не пойду. Дерьмово выглядят.

Произнесено столь обыденно, что димп невольно воспрянул духом. Коли старые друзья не удивились, он может выкарабкается… Но вера слаба.

— А где «здравствуйте», Бегунок?

Охотничью кличку Рина произнесла с оттенком легкого ехидства. Она плавно приблизилась к старому приятелю, лелея непонятные намерения… Хотела обнять, прикоснуться?

Вирра предупредительно кашлянула

И опоздала.

Кулак О’Донован молотом саданул в челюсть Роса, отчего тот пташкой упорхнул в прихожую. Удовлетворения не пришло. Она рассчитывала, как минимум, на два воспитательных удара, а тут и одного хватило с лихвой. Да и подруга придержала — вцепилась, не оторвешь.

— Хватит!

— Ладно, ладно, я закончила, — процедила О’Донован.

По первому впечатлению ей действительно не стоило распускать кулаки, она готовилась к миру с Ником… И не сдержалась.

— Получил свой паек? Ты уехал, не предупредил, ты падла испарился. Не написал ни строчки, не прислал поздравлений на дату выпуска. Охотник сраный… Что у вас там, даль-связь накрылась? Мог хоть раз вспомнить о нас — простых десантниках… — Рина искала и не находила дополнительных обвинений. — Мы, как две идиотки специально навестили богом забытую систему Антрекс, затарились пивом, а он, видите ли, ни здравствуй, ни привет… Чего-чего?

— Заходите, — громче повторил Николай. Тронул нывшую челюсть и нахмурился. Ему бы следовало разозлиться… — Я рад вам.

Женщины переглянулись. Озадаченные реакцией Ника подхватили тару с пивом и нагрянули к Росам в дом. Нет, правильней — вломились. Ровно мгновение им потребовалось на то, чтобы сотворить из тихих апартаментов очаг куража и веселья. Сперва, бесконечно долго раздевались, терроризируя вещевой бокс, затем, под россыпь анекдотов из десантного бытия, занялись преображением гостиной. Поставили стол и кресла в центр комнаты, наспех соорудили легкие бутерброды и откупорили пиво.

Золотистый пенный напиток превратил тонкие бокалы в янтарные сгустки. Пузырьки газа тонкими цепочками рассекали заманчивое великолепие. Взывали к чему-то… Николай плыл над десантной базой и пятнистой братией, любовался инструкторами-строевиками, заглядывал в дымный бар, отмеченный звенящей мелодией из автомата, спал в казарме…

— За встречу. — Рина по-солдатски резко ударила бокалом о бокалы друзей. — Ек, мы бутылки забыли на холодок сунуть.

Она сорвалась с места. Через мгновение вернулась, и нежданный праздник наполнился разговорами обо всем. Менялись темы и стиль речи, давал о себе знать пивной хмель, раскраснелись лица…

— Тухлый ты какой-то, — усмехнулась О’Донован, саданув Ника в плечо. — И мутный.

Николай повертел в руках пустую бутылку, давно сменившую отставленный фужер. Повернулся к Вирре… Она улыбнулась готовая к вопросу.

— Ты помнишь Чека ван Урта?

Грянула тишина. Рука О’Донован замерла на полпути к бутерброду. Десантница внимательней пригляделась к Росу.

— Каждую секунду.

Вирра не опустила взгляда. Ясно, прямо и главное спокойно — зрачки в зрачки — смотрела на Охотника. А значит у него, почитай, серьезная проблема. Хрупкая маленькая женщина намного переплюнула его по части внутренней прочности. Смерть Чека не сломала, более того, она добилась чего хотела, оставшись собой. Какие силы помогли ей?

Николай мельком увидел себя в зеркале. Странно, показалось, что он раздваивается, множится на десятки вариантов одного Охотника…

— За тебя Вир, — предложил димп, откупоривая новую бутылку.

— Спасибо, — смутилась женщина. — Если я могу что-нибудь сделать…

— Ты уже сделала, — пробормотал Николай. Сделал чудовищный глоток и покачал головой. — Перестань меня гипнотизировать, Рина О’Донован.

Ее взгляд отчего-то погрустнел, в нем колыхнулись облака. Но она умудрилась хмыкнуть.

— Полагаю, мое место уже занято?

В ее голосе доминировала уверенность. Да и как она могла сомневаться, если повсюду в квартире чувствовалась заботливая женская рука. Помнится, Ник вечно терял барахлишко, а здесь сущий порядок.

— Я сама виновата. — Пиво вдруг показалось Рине горьким. — Тогда, после смерти Чека, я испугалась. Ты мог оставить меня, а я… Скажи, что у нас могло получится.

— Да, — честно признал Николай. Как могло получиться с Эдэей, которая рубилась с Хоором и армадой противника, пока он тут дегустировал солод и хмель. Мрачноватый расклад. — Вздрогнули.

И они дружно приложились к бутылкам — по заведенному еще в десантном училище обычаю. Либо вместе, либо никто. История разменяла очередной виток, сотворив посреди гостиной мгновение покоя, которое затянулось до глубокой ночи, когда пиво уже булькало в районе горла. Но это стоило того; Николай целую бесконечность не общался столь открыто и просто. Отправился на сон в приподнятом настроении — с легкими токами чувств, наполнившими пепелище.

Сон взорвался картинами нереальной битвы. Николай не смог понять, что привиделось. В точке без пространства и времени кипел бой. Стальные отблески переплетались с черными телами и белым ореолом Эдэи. Она филигранно работала мечом, рассеивая темные волны противников, одиноким маяком сияла посреди дикого океана. Потом свет обрывал выпад копья, и он мерк…

Эдэя падала вечность, медленно и удивленно. Подняла с плоскости белесой равнины облако пыли при ударе о землю и сразу замерла… Замерла!

Николай в холодном поту вскочил с кровати. Прислушался к ночному покою спальни и приглушенным звукам города. В соседней комнате негромко посапывали десантницы, О’Донован изредка ругалась во сне. Огни пролетавшего за окнами флаинг-транспорта бросали на стену зыбкие тени. Ничего жуткого, за исключением характерного привкуса во рту. Пивное похмелье штука забористая… и своевременная.

«Надеюсь, Рина простит», — мысленно обратился к небесам Николай. Он собирался второй раз уйти — без объяснений и долгих прощаний. На долгие экивоки нет времени. Эдэя звала… А если не она, то его собственное «Я» вопило о начале действий.

Пройдя в ванную, скинул одежду и занял позицию у зеркала. Активация бэргов, как панацея. Стоит только ослабить поводок…

По телу горячей волной разлилась энергия. Николай изучил отражение. Облик менялся с каждой секундой, исчезали морщины, выправлялась осанка. Импульс подводил свое творение к образцовому началу — сформированной матрице димпа. В избытке сил Николай раскинул руки. Натянулись канатами мышцы и жилы, отчетливей проступили вены. Он готов закричать от нестерпимого пламени, что снедало изнутри… Лечение достигло апогея, даруя Элите новый облик.

— П… — выдохнул Николай. Матрица изменилась.

Он пригладил седые, как лунь волосы. Фогос наградил черной бездной глаз, Диатрия — сединой. К переменам следовало привыкнуть и сосредоточиться на первостепенных задачах. Для похода требовалась соответствующая экипировка, достать которую не просто.

Вопреки ожиданиям, с Иллитерием проблем не возникло. Прочувствовав мощь призванного меча, Николай занялся доспехами. До сих пор он неплохо обходился, но, с другой стороны, ранее не приходилось биться с великим антагонистом всея Импульса. Образ Хоора требовал серьезной подготовки, как физической, так и технической. В ЦУКОБе Охотник располагал идеальной защитой, потеря которой лишила его целостности. И целостность подлежала возврату. Вот только спектр вспоминался с трудом…

Прибытие заказанной посылки — пояса Охотника — как улыбка старого друга. Впервые, с момента захвата Черными Лисами он укомплектован по полной программе. Тело укрывала глухая броня из полиморфа, на обтекаемом шлеме горели фиолетовые огни глазных фильтров, к бедру прилегал Клинок Судьбы. Для ванной картинка презабавная…

— Не дышится, — поморщился Рос.

Он дезактивировал головной убор. Белые пряди волос рассыпались по матовой черни лат — норма, как вампир-альбинос. И пусть враг обосрется.

Пора в путь.

Неопределенной длины бросок закончился удачно. Димп рухнул на грубо сколоченный стол — на котелок с ароматной похлебкой.

— Отстрелялся, как бог!

Т’хар отпрянул к стене шатра и все же на штанах расплылось горячее пятно, особенно неприятное для крупного сановника.

— Ник, что за манеры?

Чисто риторический вопрос. Старик постарался скрыть радость встречи. Как ни крути, а участие в конфликте Охотника, натасканного на ликвидацию, сильно поднимало рейтинг Фо-ригийских войск. Хоору следовало помолиться, против него выступали сильнейшие. А по словам Эдэи, Рос, в части перманентного травмирования, — лучший. Он и выглядел лучшим. Правитель Ладора вздрогнул. Перед ним восседал демон, сотканный из пугающего контраста черного и белого…

Николай глянул по сторонам и равнодушно пожал плечами. Вид предсказуемый. Помимо стола и непритязательных стульев в шатре имелся набор оружия и вместительный сундук, чья отличительная черта — наброшенное поверх одеяло. На сундуке лежали свернутые рулоны карт, освещенные скромным мерцанием лампад. Шатер походил на приют для рядового офицера.

Размышления димпа прервали часовые, ворвавшиеся в шатер. Сквозь распахнутый полог проникли запахи большого лагеря…

— Все в порядке, — воздел руки Т’хар и сам не поверил. Но надо отдать должное, пока Ник не кидался.

Охотник чуть поерзал, извлек на свет пластину бывшей кастрюли и объявил:

— Раздавил.

— Согласен. Давай, спускайся и задавай вопросы.

Николай переместился на утрамбованный земляной пол. Лихо оседлал стул, секунду прислушивался к далекому бряцанию и непонятному жужжанию и таки решился:

— Рекрутов принимаете?

Т’хар невольно расплылся в улыбке. Взгляни димпы на себя со стороны, они бы удивились идентичности манер. Поначалу твердое «нет» в конечном итоге обязательно становилось грубоватым «да».

— Ты вовремя, Ник. Серое воинство усилило натиск.

— Конкретнее?

— Их порядка 15 тысяч — на несколько тысяч больше, чем у меня. Учитывая димповскую подготовку, разница невелика, но Серые не просто бойцы — они весьма подвижные нелюди. Хоор использовал их…

— Дальше.

— Противостояние вошло в клинч. Но Эдэя подкинула неплохую идею. Во время очередной атаки, когда враг втянется в резню, она попробует найти и прикончить Адарра. Этот маг, по мнению Брона, ключевое звено в серой цепи…

Николай резко встал. Кошмары начинали сбываться.

— Где она?

— На левом фланге противостояния, — ответил Старик. — Я провожу.

Он двинулся к выходу и попутно принялся объяснять:

— Там, согласно разведке, противник сконцентрировал значительную Силу. Да и фокусников там, как мух…

— Лишнее, — холодно сказал Николай.

Вынырнув из шатра, чуть задержался. Давненько не доводилось видеть столь масштабного поля битвы.

Воины в разнообразной экипировке — черной, коричневой, фиолетово-зеленой, пыльно-изумрудной — неровной полосой расположились вдоль бесконечного поля, что границей на пять сотен метров разделяло две молчаливых стены леса — переплетение кустарника и бурых от влаги древесных великанов с одной стороны и далекую, укрытую туманом, линию с другой. В тумане дислоцировалась армада противника. Визуально неразличимая за утренним сумраком притаилась в рваных полотнах белесой дымки — ни огонька, ни звука. И только изредка с вражеских позиций доносилось ядовитое шипение, давившее на психику груэлльцев.

Солдаты Т’хара держались стойко. То ли бои закалили, то ли маги Ладора втихую поддерживали — неизвестно. Воины хладнокровно сидели у костров, предпочитая беспокойству неторопливые усталые беседы, чистку оружия, тревожный сон и ранний завтрак. В гармонии с топотом патрулей, скрипом обозов и фантастически изменчивым небом пытались расслабиться. Когда еще доведётся отдохнуть…

Николай запрокинул голову. Относительно светлое, по контрасту с наземной панорамой, небо лихорадочно кипело облачными клубами, рисуя неведомые картины.

— Идем, — поторопил Т’хар. В сопровождении телохранителей и любопытных взоров ближайших тридцаток он принял вид истого полководца — строгого отца боевой орды. Ему салютовали.

Не проронив ни звука, Николай обогнул искристые клочья пламени и составленные пирамидой копья, посмотрел на перепачканного чем-то темным мага и в свою очередь удостоился пристального внимания…

Впереди послышался громкий разговор.

Беседовали пятеро. Порывшись в памяти, Николай припомнил их по давнему балу в Ладоре. Как и тогда компанию утонченно-резкой блондинке составляли миниатюрная нагловатая ваарка и эльф… Остальные двое — смуглая женщина и птице-лев — Росу незнакомы. А жаль. Именно годок, вопреки недовольству белокурого ктана, методично прихлебывал из фляги. Смотрелся грозно… Пластины лат укрывали бока, на лапах пугающе резко выделялись изогнутые лезвия когтей.

— Завязывай, Трейч. — Дзейра рискнула потянуться к фляге. — Ублюдки вот-вот нагрянут.

— Да он их выхлопом посшибает, — буркнула Линээ, подбрасывая в костер дров.

— Лоуолис, угомони ее! — взревел годок. — Она с утра достает меня своим хетчевым юмором. И так настроения никакого…

— Его супруга по приезду из Ардпри спрятала выпивку, — раздалось за спинами говоривших. К компании подсел измотанный дежурством алькариец.

— К Эфгу тебя Халь, — мотнул головой Трейч, единым махом допивая вино. — Сюда бы Шарета, он после Мика завсегда готов со мной по одной…

Женщины потупились.

— Он и без тебя нахлебался, — процедила Линээ. — Только Ло ведает, как я его уговаривала. Силком тащила… А он мычал и хватался за любимые деревья.

— Знаю, — обрел серьезность годок. — Я Луузу не пойму, ведь могла съездить, поговорить миром…

— Поздно, — чересчур спокойно сказала Дзейра.

Громкие хриплые звуки трубы прокатились над равниной. Наполнили лагерь суетой, заставили груэлльцев с руганью перейти на бег. Солдаты рванулись к оружию: формирование боевых порядков с пустыми руками — никчемная затея.

Из тумана цепью выступили неясные серые фигуры.