Инженю меняет амплуа

Глава 9

Настоящие проблемы начались ночью. В том смысле, что… В общем, я начала видеть сны, которые чертовски сильно смущали. Я с кем-то целовалась, видимо, что-то могло быть и похлеще, но мой небогатый опыт не давал разгуляться сорвавшемуся с цепи воображению. Наверное, к лучшему. И, что самое ужасное, во снах не было даже намека на Арджуна. Вот ни единого.

Это было неприятно и, что хуже всего, наводило на определенные мысли. А еще заставляло вспомнить о папиных аппетитах относительно противоположного пола. Что, если я пошла в него и в этом? Как-то не хотелось бы. Это мужчин снисходительно называют дамскими угодниками, а вот о женщинах, пустившихся во все тяжкие, отзываются уже куда менее приятно. Никакого равноправия и близко нет. И, самое обидное, у меня ведь парень есть! Красивый, умный, добрый… И, кажется, он меня совершенно не привлекает.

Как по мне, так даже яд в воде куда милосердней по сравнению со всеми этими метаниями. Потому что с покушениями все ясно: или меня окончательно убьют, или мерзавцев поймают. А вот что делать с Солнышком? Он-то сам по себе никуда не денется. И ведь поговорить о своем смятении ни с кем не получится, ни с родственниками, ни с Кэрри той же. Они все просто пальцем у виска покрутят, ну, кому воспитание позволит. Потому что как же это так, меня — и вдруг не устраивает Арджун Бхатия, официально признанный как минимум самым завидным парнем всего университета.

Утром я посмотрела на собственное опухшее лицо, и поняла, что даже если с Солнышком расстанусь, найти другого парня будет делом сложным. С такой-то рожей…

— Спала плохо? — участливо спросила Кэрри и сунула мне упаковку с листовой маской. — Попробуй это. Поможет.

Кэролайн каким-то чудом умудрялась выглядеть прекрасно даже после дня на полигоне, поэтому к ее совету я отнеслась со всей серьезностью.

Десять минут с подозрительной влажной тряпочкой на лице, и я пришла к выводу, что можно показываться людям без паранджи. Настроение понемногу поползло вверх.

— Ты всю ночь ворочалась, — фыркнула соседка. — Нервы шалят после всего произошедшего?

Я только вздохнула и кивнула, соглашаясь. Нервы действительно были ни к черту.

Уже за завтраком нам по большому секрету поведали, что в нашу альма — матер решил явиться лично министр образования. Секрет был очень большой, поэтому все узнали о нем только полчаса назад, как оказалось. Источник слуха никто назвать не мог, но при этом все верили, что министр Ларсон действительно приедет. Появление высокого начальства особо никого не радовало.

— Чего ради ему являться самому? — раздраженно пробормотала Бель, кромсая на своей тарелке кусок мяса так, будто он ей что-то сделал. — Он же крупный чиновник! Тут должна быть какая-то цель! Это странно!

Индира вздохнула и пробормотала что-то про паранойю, передающуюся воздушно-капельным путем. Я скривилась и шикнула на кузину, вспомнив о том, что Брендона уже до нервного тика достали эти шуточки.

На меня посмотрели ну очень удивленно. Практически пораженно. Особенно перекосило от шока Александра, который беспомощно заморгал, потом уставился на брата с немым вопросом. К сожалению, суть вопроса для меня осталась загадкой.

— Ну все, теперь у Брендона есть защитница, — весело рассмеялась Вайолет, — грозная наследница Лестер любому даст по шее за своего кузена.

Вот все бы им только пошутить. А потом Брендон в паршивом настроении решает в очередной раз доказать, что он самый заботливый кузен в мире и наматывает вокруг меня круги, раздраженно зыркая по сторонам.

— Главное, когда будут пытаться затащить на приватную беседу с министром, поступайте как Джейн вчера, — посоветовал все Арджун. — Кричите погромче, отказывайтесь куда-либо идти и не возмущайтесь. Мне почему-то не кажется, что Ларсон расположен к нашему семейству.

Так странно, ведь на том приеме, еще в доме лорда Фелтона, мистер Ларсон вел себя вполне дружелюбно и даже мило. Однако что-то мне в нем не понравилось. Хотя тогда мне многие не пришлись по душе.

— Брен, идеи есть? — по-деловому спросил лучшего друга Арджун, но Фелтон только руками развел.

И непонятно, то ли все еще обижен, то ли действительно ничего не знает.

— Ну, а все-таки? — подключилась к брату Индира.

Паук закатил глаза.

— С нас можно взять только главенство в роду Лестер и Темное Писание. Возможно, неизвестный мерзавец жаждет получить и то, и другое.

При упоминании пресловутого Темного Писания погрустнели сразу все. Лично для меня эти слова говорили примерно… ничего. То есть совсем ничего.

— Артефакт, который разнес прежний кампус университета, — пояснил со вздохом Брендон, и сразу стало ясно, что он сказал далеко не все. А уж после того, как они с Лексом обменялись ну очень странными взглядами, моя интуиция и вовсе завопила о надувательстве.

— Темное Писание было утеряно еще до нашего рождения, — мрачно произнесла Индира, поджимая губы. — Лорд Лестер пытался извлечь его из тети Эшли, и в результате и без того изувеченная суть артефакта окончательно разрушилась!

Бренд очень выразительно молчал.

— Инди, милая, ну ты же не думаешь, в самом деле, будто лорд Седрик в последний раз попытался проникнуть в замок исключительно для того, чтобы покарать своих обидчиков? — вздохнул Арджун, старательно не глядя на Паука. — Нет, мне никто ничего не рассказывал, это только мои догадки. Так что, Брен, пожалуйста, не надо прожигать меня взглядом, и так, кажется, свитер тлеть начинает.

Брен действительно очень недобро смотрел на Солнышко.

— То есть ты считаешь, Писание не утеряно? — осторожно спросила Индира.

Кажется, сама мысль об этом ее пугала.

— По крайней мере, именно так считал лорд Лестер. И, более того, он рассчитывал найти его здесь, в замке.

Я охнула и едва за голову не схватилась.

— Артефакт старый? — спросила я у ребят.

— Не меньше четырехсот лет, — отозвался Брендон с самым равнодушным видом.

Я вспомнила, что нам рассказывали на истории магии, и пришла к неутешительному выводу, что это ерунда должна быть ну очень мощной.

— Дело не только в этом, — подхватил Солнышко. — Этот артефакт имеет собственную волю… По сути, это душа живого человека, из которой сделали артефакт. Поэтому Писание обладает волей, желаниями…

Меня слегка затошнило, когда я подумала о том, как именно появился этот артефакт. Вряд ли кто-то добровольно захотел бы отдать свою душу ради развития магической науки.

— Сделать артефакт из живого человека? — прошептала я.

Брендон пожал плечами. Кажется, для него все это не казалось таким уж диким.

— Лестер, это случилось несколько веков назад. Тогда были несколько другие понятия о морали, а права человека не существовали как таковые. Вспомни лекции своего обожаемого Мэтьюса.

Снова заговорил Арджун.

— Так или иначе, но артефакт чрезвычайно сильный. И лорд Лестер готов был весь мир разнести по камню, только бы заполучить Писание. Если предположить, что кто-то еще знал об этом и тоже захотел приобщиться к древнему могуществу…

Снова повисло напряженное молчание.

— Все плохо? — спросила я с надеждой, что меня кто-то разуверит.

Брен кивнул.

— Очень плохо. Охотиться за Темным Писанием придет в голову только настоящему маньяку.

Александр кивнул, полностью поддерживая брата.

— Потому что только маньяк может не бояться такого артефакта, — заявил Лекс с полной уверенностью.

Я замерла, пытаясь уложить в голове все, что узнала. Картина так целиком и не складывалась.

— Но почему кто-то мог подумать, что Темное Писание именно здесь? — растеряно спросила я. — Я бы на его место давно унесла ноги на другой конец света. И уж точно причин для того, чтобы торчать здесь, у него нет.

Меня поддержали все, даже Солнышко. Только Лекс и Брендон как-то чересчур уж странно переглянулись, как будто им известно что-то такое особенное, то, о чем никто даже не подозревает.

— Причина все-таки есть, — отозвался Брендон. — Или тот, кто желает прорваться в университет, считает, что есть. Это уже неважно. Главное, здесь ходят как у себя дома министерские, а теперь и сам Ларсон пожелал явиться. Подозреваю не для того, чтобы лично убедиться, что здесь все в порядке.

Ну, что у нас большие проблемы, оно и так было понятно. Вот еще бы понять, кто большая проблема: Темное Писание или тот, кто за ним охотится. Что-то не тянуло меня сталкиваться нос к носу с наследием рода Фелтонов.

— Брен, я смотрю на тебя и понимаю, что ты задумал какую-то пакость, — то ли с недовольством, то ли с ревностью произнес Солнышко.

Паук ничего ему не сказал. И теперь Арджун на него злится и обижается, но сделать ничего не может.

— Это не пакость, а план. К тому же не мой, а моего отца. А ему, как ты знаешь, видней. Отец велел мне сидеть тихо и делать только то, что он велит, — сдержанно отозвался Паук, не глядя в сторону кузена.

Арджун вскинулся.

— То есть дядя Френ…

Брен покачал головой.

— Все вопросы задавай ему. Я не имею права что-либо рассказать.

Подозреваю, такой ответ должен был ну очень сильно взбесить Солнышко, который привык, что лучший друг делится с ним практически всем.

— Брендон, может, хватит? — практически взмолился мой парень, не отводя взгляда от Паука.

Внезапно брови Брена сошлись на переносице, он вдруг стал таким угрюмым, почти злым.

— Сколько раз я просил у тебя то же самое?

В этот момент замерли абсолютно все, а Паук подорвался и пошел прочь так быстро, что еще немного — и побежал бы. Но ведь его паучейшеству не подобает бегать как какие-то там плебеи.

— Что ты ему сделал? — тихо обратилась я к Солнышку. — Не может быть, чтобы он так злился из-за какой-то мелочи. Ты его чем-то сильно обидел.

Конечно же Арджун не ответил, чем меня только еще больше убедил, что именно он виноват в ссоре, а вовсе не придурь Брендона.

Вся эта дикая ситуация меня так достала, что после занятий я пробралась к профессору Мэтьюсу и засела там, пообещав быть тихой как мышка и не мешать ему работать. Преподаватель пожал плечами и великодушно разрешил использовать свой кабинет как убежище. В том, что именно в этом месте тихо и безопасно как нигде, я даже не сомневалась. Вредный мужчина умудрился отвадить от своего кабинета не только проверяющих, но заодно и коллег, чтобы уже точно никто не лез под руку.

— Выглядишь совсем уж замученной, Дженни, — отметил между делом Мэтьюс, отрываясь от работ студентов. Кажется, они не очень хорошо справились, потому что профессор то и дело принимался писать замечания.

— Что-то случилось?

Я немного растерялась, пытаясь понять, как ответить так, чтобы и не соврать, и не рассказать лишнего. Вряд ли стоит болтать про старые артефакты и охотников за ними. Конечно, Мэтьюсу будет интересно послушать, вот только это точно не та часть истории, которую стоит делать достоянием общественности.

— Мальчики дурят, — вздохнула я, потирая виски. Когда я нервничала, у меня всегда начинала болеть голова. И вот сейчас я очень сильно нервничала. — Министерские какие-то странные. Да и вообще…

Профессор расстроенно покачал головой.

— Брендон и Арджун так и не помирились? — спросил мужчина, откладывая в сторону стопку работ. — По твоему виду можно сказать, что нет.

Я подтвердила.

— По-моему, все стало еще хуже.

Сказать о том, что происходит между Солнышком и мной, я так и не решилась, хотя мне и очень хотелось с кем-то поделиться.

— Они росли буквально на соседних горшках и всегда друг друга поддерживали, — заверил меня мне преподаватель. — Рано или поздно все равно успокоятся.

Вот в последнем я уже сильно сомневалась. Брендон был уж совсем отмороженным, а его слова о том, что он о чем-то просил, но Арджун не выполнил просьбы…

— Кажется, на этот раз все серьезно, — вздохнула я. — А вы в курсе, что министр собрался лично к нам явиться? Интересно, зачем ему это только это понадобилось…

Профессор Мэтьюс словно бы нахмурился, но уже через секунду снова улыбался.

— Ну, все эти высокие материи не в моей компетенции. Министр и простой преподаватель живут практически в разных мирах, — отозвался мужчина. — И тебе бы тоже не стоило во все это лезть. Пусть старшие разбираются с проблемами, а ты должна просто учиться и наслаждаться университетскими годами. Они самые веселые.

Вот уж веселья я хватанула столько, что девать некуда. Еще семестр первый не закончился, а пережила столько, сколько не каждый человек за всю жизнь переживает.

— Профессор, а вы слышали про Темное Писание? — решилась задать очень важный вопрос я.

Ну это ведь невинный вопрос, верно? Я же ничего такого не выдала? Ну, наверное.

— Конечно, слышал, — отозвался преподаватель, пожав плечами. — Невероятно мощный и невероятно нестабильный артефакт рода Фелтон. Я всегда подозревал, что когда они отдавали его в знак доброй воли, это была такая изощренная месть светлым магам. Использовать его было нельзя вообще никаким образом. Подозреваю, сами Фелтоны тоже никак не могли применять его. В результате раритетная книга хранилась в кампусе как источник энергии. На большее не годилась.

В спящем состоянии, стало быть. А потом Писание проснулось и все стало плохо.

— А что теперь с этой раритетной книгой? — спросила я.

Мужчина пожал плечами.

— Утеряно после разрушения кампуса. Кто-то говорит, что полностью уничтожено вместе с оболочкой.

От Мэтьюса меня утащила прямиком в столовую Кэролайн, которая всю дорогу выговаривала мне, что неприлично надоедать занятым мужчинам, тем более наедине. По словам соседки, для такого занятия мне непременно требуется общество кого-либо из родственников, желательно мужского пола. Я попробовала напомнить, что мы живем в современном обществе и это ужасное ханжество, но тут же огребла от Кэрри поистине убийственный аргумент: она пригрозила рассказать все Брендону. После этого я мгновенно сдалась. Вот на кого гарантированно не подействуют разговоры о феминизме и равных правах.

В столовой же… происходило нечто совершенно невообразимое: Паук сидел по центру зала, окруженный толпой парней и девушек и что-то оживленно обсуждал. Я даже рот раскрыла от изумления. Брен добровольно разговаривает с людьми, при этом даже улыбаясь! Это ведь самая ненавистная для него ситуация!

И эта его Эвелин или как там ее… Сидит рядом, держит за руку и тоже довольно скалится!

— Что за чертовщина тут творится? — обалдело спросила я у Кэрри.

Соседка, кажется, растерялась не меньше меня. Брендон тем временем приобнял свою девушку за плечи, и та блаженно зажмурилась. Ну да, вряд ли раньше ей перепадали такие знаки внимания от Фелтона. Он же совсем отмороженный. Был.

Проклятье, Паук не вел себя так! Чего он вообще добивается сейчас?

Во мне боролись одновременно шок и… раздражение. Мне не нравился такой вот Брендон Фелтон! Он был… неправильный! И еще эта Эвелин рядом. Никогда раньше у меня не возникало мысли оттаскать кого-то за волосы. Но почему-то с девушкой кузена хотелось поступить именно это.

— Он… В общем, он куда-то пропал на полчаса, а когда вернулся… вот.

Да уж. Вот. Я бы даже поверила, что это вовсе не Брендон, а кто-то другой, вот только те чувства, которые я получила после инициации, четко говорили: этот странный и ненормально общительный парень — действительно Брендон чертов Фелтон. И рядом с ним не было никого из наших. Даже Лекс сидел за столом с остальными кузинам и кузенами, с опаской глядя на рехнувшегося Брендона. Кажется, и Александр не понимал, что же такое творится с его старшим братом.

— Брен сегодня головой не бился? — с опаской спросила я у Кэрри.

Та покачала головой, и молча направилась к нашему столу. Видимо, ей тоже показалось, что с таким Бреном ей просто нет места.

— Ну, теперь-то он ведет себя как нормальный человек, — пробормотала Кэролайн.

Вот именно.

— И это совершенно ненормально!

Вся наша банда тоже пялилась на Брена и гадала, что с ним стряслось. Вид мухи, укусившей Брендона, выяснить так и не удалось, но происходило нечто поистине невероятное и даже слегка пугающее. Он никогда себя так не вел. Нет, я видела пару раз, как он включал режим обаяния и держался ну просто до ужаса мило, но все равно тогда Брендон был совершенно другим, сдержанным и очень спокойным. Он никогда не фонтанировал жизнелюбием и общительностью! Вообще никогда!

— Интроверт может стать экстравертом за полчаса? — спросила Вайолет, не сводя растерянного взгляда с кузена.

Александр покачал головой, недовольно хмурясь.

— Вряд ли. И Брен ведь ненавидит попадать в центр внимания. Всегда говорит, что это лишает тактического преимущества. Да он даже по большой необходимости никогда не устраивал таких вот показательных выступлений.

У меня в голове имелась огромная куча версий, в том числе я не исключала и того, что Паук просто решил доказать всем и каждому, что способен обходиться без родственников. Но он ведь, в конце концов, только с Солнышком поругался, ну, и немного со мной. Остальные-то не при делах. Да еще и Лекс, младший брат, с которым Брендон был очень близок.

— Что-то здесь нечисто, — задумчиво произнесла Индира, грея руки о чашку с чаем. — Он не просто странный, он очень странный. Значит, у него не просто настроение паршивое.

Бель недовольно поджала губы и изрекла:

— Я бы сказала, что Брен сам на себя не похож, и пора вызывать менталиста, чтобы он ему мозги назад поставил. Таким я Паука даже побаиваюсь.

Вот я тоже такого Брендона побаивалась. Наверное, именно поэтому нагло подловила его прямиком у выхода из столовой, чтобы поговорить с глазу на глаз. Ну, как с глазу на глаз. Со мной увязался еще и Лекс, который сгорал от желания разобраться, что же происходит с его ненаглядным братцем. Александр оказался весьма кстати: он просто пихнул старшего брата в пустой класс, а когда я вошла, привалился к двери, намекая, что по доброй воле Брендона просто не выпустит.

— Ну и что происходит, дорогой братец? — королевской коброй зашипел на Брендона Лекс, злобно сверкая глазами.

Паук недовольно посмотрел на меня.

— Убери ее отсюда.

Я возмущенно ахнула, но Лекс, как ни странно, встал на мою сторону.

— Пусть остается. Говори. И, может, объяснишь, почему отца нет в университете, и мне никак не удается с ним связаться?

Брендон нервно передернул плечами.

— Убери отсюда Лестер, — вновь потребовал Паук, и Лекс вдруг начал напоминать привидение.

Черт, да у Александра даже губы задрожали, честное слово!

— П-папа? — испуганно спросил он у Брендона. — Но как же так?..

Я ничего не понимала. Что происходит? Какого черта?! Причем тут папа?! И почему Лекс пришел в такой ужас?

Брендон метнулся к брату и от всей души залепил ему подзатыльник.

— Совсем сбрендил?! — рявкнул он, гневно сверкая глазами. — Да как такое в твою пустую голову прийти могло?!

Тут я не выдержала и практически завопила:

— Да что происходит-то?! Скажите, наконец!

Брен резко развернулся в мою сторону. Совершенно нормльный и очень злой.

— Происходит то, что вы с моим тугоумным братом как всегда что-то портите! Тише!

Мы с Лексом мгновенно смолкли и переглянулись. В глазах кузена явственно читалась искренняя обида. Я тоже оскорбилась. Когда и что я вообще портила?! Что Брендон такое говорит?

— Кто здесь тугоумный?! — взвыл в свою очередь Александр.

Он темпераментом походил на тетю Катарину: как солома, занимался быстро и горел жарко. И пусть даже прогорал тоже быстро, наворотить успевал много чего.

— Молчать! — зашипел Брен. Нет, с ним точно было все в порядке. И даже злился точно так, как должен был. — А какой ты еще?! Ляпнуть такое про нашего отца… Додумался! Еще и орать начал. Сейчас вы уходите. Если кто-то будет спрашивать, я веду себя также странно и ничего не объясняю. Про то, что не можешь связаться с отцом, распространяться разрешаю. И если сболтнете лишнее, выходные проведете со мной на полигоне. Оба. Ясно?!

Я нервно сглотнула. Кэрри рассказывала мне, что именно творит Брендон на их совместных тренировках на полигоне. Хуже того, я видела соседку после этих тренировок, когда она едва приползала едва не на четырех костях в нашу комнату и падала на кровать практически замертво. Мне не хотелось развлекаться в свободно время таким вот образом, в конце концов, я демонолог, а не маг разрушения, мне не нужно становиться живой машиной смерти.

— Ясно, — поспешно кивнула я.

На душе все-таки полегчало. Потому что Брендон в порядке, просто что-то задумал. А это его нормальное состояние — что-то замышлять.

Когда мы вышли в коридор вместе с Александром, оставив Паука одного, я спросила у кузена:

— А Арджуну-то рассказать можно?

Не то чтобы меня разрывало от желания вот так сразу поведать все Солнышку, но просто я привыкла, что с ним всегда и всем можно делиться.

— Если Брен сказал, никто не должен знать, это означает именно «никто», а не «никто, кроме Арджуна», — проворчал Лекс. — Что бы ни задумал братец, это требует строгой секретности. Хотя мне кажется, дело не в Брендоне, а, скорее, в нашем отце. Это он измыслил какой-то план, а братец теперь помогает с осуществлением.

Александр говорил тихо, очень тихо, мне едва удавалось разбирать слова. Кузен действительно пытался сделать так, чтобы никто нас не подслушал.

— И к Брену лучше пока вообще не лезь, хорошо? Ты только помешаешь.

Я кивнула. Мешать Пауку в чем бы то ни было, мне совершенно не хотелось. Наверняка он занят по-настоящему важным делом.

— Главное, Брен в порядке, — тихо сказала я и довольно улыбнулась.

Скоро Брендон со всем разберется и станет привычным Пауком, который за всем наблюдает из самого дальнего и темного угла, постепенно сплетая свою ловчую сеть.

— Волнуешься за моего братца? — удивился Лекс и с подозрением покосился на меня. — Это точно что-то новое.

— Ой, да ну тебя. Просто доведи меня до комнаты, а то потом Брендон начнет орать, что веду себя глупо и рискую безо всяких причин.

И, как ни странно, обычно вредный до безобразия Александр решил побыть для разнообразия хорошим парнем и действительно проводил меня. Наверное, где-то на экваторе началась снежная буря. Иначе как объяснить такую покладистость младшего Фелтона?

— Сиди в комнате и не высовывайся одна, — напутствовал меня Лекс, когда мы дошли до места.

Кэролайн еще не вернулась, так что кузен посоветовал мне запереться и никого не пускать. Видимо, он считал, что теперь игра пойдет по-крупному, и мне следует быть еще осторожней.

Оставшись одна, я попыталась привести мысли в порядок, но как-то не очень получалось.

Мне совершенно не понравился обновленный Брендон. Вот ни капли. И Эвелин рядом с Брендоном мне тоже не понравилась.

И внезапно на меня как будто озарение снизошло.

Мне не нравился общительный Брен, потому что он как будто принадлежал всем.

А мне хотелось, чтобы… не знаю… чтобы он был только моим?

Эта мысль показалась мне просто дикой, ненормальной, но деваться мне от нее просто было некуда. Брендон был мне симпатичен. Да не просто симпатичен…

Ну неужели же я оказалась настолько глупой, что умудрилась втюриться в нашего мистера Нелюдимое Совершенство?

Вот так влипла.

Кэрри обнаружила меня расхаживающей из угла в угол. Примириться с открытием так просто не получалось, и я металась туда-сюда, пытаясь понять, как теперь поступить. Я ведь с Солнышком встречаюсь! С лучшим другом того парня, который мне, оказывается, теперь нравится. Неужели же Лестеры действительно такие распутные, как о нас говорят?! Кошмар… А ведь меня еще кто-то целовал, и мне понравилось! Еще бы понять, кто именно.

Но я точно распутная… Если бы только мама знала, она наверняка расстроилась бы.

— Дженни, ты чего? Так из-за Брендона так переживаешь? — даже опешила Кэролайн.

Я в ответ только нервно кивнула.

Господи, но как же теперь быть? Бросать Арджуна? От одной мысли об этом стало как-то не по себе. Он ведь Солнышко! Кто по доброй воле бросит Арджуна Бхатию?! Да таких ненормальных в природе не существует!

— Да не мучайся ты так! — совсем уж заволновалась Кэролайн. — Он успокоится — и все пройдет.

Нет, у него-то все пройдет, а вот мне что делать с этим глупыми чувствами?!

— Никогда бы не подумала, что ты так хорошо относишься к нашему Брену, — видимо, перестала что-либо понимать Кэролайн, задумчиво наблюдавшая, как я бегаю из угла в угол. — Может, тебе выговориться надо?

Я замотала головой. У меня уже был один подневольный психоаналитик, заводить еще одного, наверное, не стоило. Да и Кэрри дружит и с Солнышком, и Пауком, делиться с ней своей проблемой точно не стоит.

Ну, а вдруг я просто все придумала? Ну, переволновалась, нафантазировала разное, вот и показалось. Ну, в самом деле, как в такого можно влюбиться? С его-то характером. Ну, красивый, ну, заботливый, ну, гениальный, ну, талантливый, заботливый…

Ой, черт. Кажется, все действительно плохо.

Ночью сны снова были ужасно смущающими, и теперь у неизвестного появилось лицо. Знакомое такое лицо со светлыми серыми глазами, опушенными просто нереально длинными ресницами, и с губами, изогнутыми в такой знакомой ухмылке.

Утром я проснулась с пониманием: теперь мне снится Брендон. И вот это уже точно финиш для моего забега по собственным чувствам. Хотя бы потому, что Брендону я нужна примерно так же, как шпаргалки на экзамене: и позорно, и без меня обойтись проще.

Несколько минут я потеряно смотрела в потолок. Ну, хорошо, Брендон без меня обойдется. А мне без него грустно и плохо. Несчастная любовь, как по учебнику. Но у меня ведь все равно есть Арджун, а значит, все будет хорошо. И, вообще, мне нужно думать об учебе и выживании. Точней, о выживании и учебе. А с парнями можно и потом разобраться, когда другие проблемы решатся.

В столовой только говорили, что о преображении Брендона Фелтона. Я знала, что и раньше на него очень одобрительно посматривали девушки, а уж теперь студентки и вовсе готовы были на Паука гроздьями вешаться. Только успевай стряхивать…

Кошмар.

Я очень старалась не смотреть в сторону Брена, но получалось не всегда.

— Вы только посмотрите на этого дамского угодника, — распалялась Вайолет. — И откуда что только взялось? Теперь понятно, с чего Лекс такой бабник… Вот говорила бабушка, что от такого, как дядя Френсис, приличные парни не родятся. Брен-то всегда тихим был, а теперь ну копия своего отца!

И тут до меня дошло. А ведь, действительно, Брендон вел себя практически в точности как дядя Френсис, за вычетом того, что дядя Френ из всех женщин смотрел только на тетю Катарину. Лекс ведь оговорился вчера…

Неужели дядя Френсис мог… занять тело сына? Как так? Поведение Лекса и Брендона ясней всяких слов говорило, что да, мог. Но это же совершенно невероятно!

На находящегося в центре людского круговорота Брендона недоверчиво смотрел Кертис Денли, у которого точно голова кругом шла от таких резких перемен в вечном противнике. Часть тех, кто крутился вокруг него, плавно перетекла на орбиту Паука. Еще бы, ведь по всем остальным статьям Фелтон Денли превосходит: даже если Кертис действительно мой кузен Лестер, он все равно только незаконнорожденный, которого усыновил нувориш. Одна только фамилия Фелтон стоит дороже, чем все состояние семьи Денли.

Вот только почему Кертис не бесится из-за того, что теперь не все внимание уделено его персоне? Он просто наблюдает и ничего больше.

Брендон изменил поведение, чтобы сбить кого-то с толку, привлечь внимание и заставить думать, будто… Будто что?

Лекс первым делом спросил у брата об их отце, дяде Френсисе. Как будто именно он стоял перед нами, а не Брен. Как будто дядя Френсис мог быть в теле своего первенца. Я на мгновение замерла, пытаясь сложить все детали в одну картинку. Лекс на полном серьезе предположил, что его отец мог быть в теле Брендона. А Брендон ответил так, будто это вполне возможно. Да, Паук возмутился, но не тому, что его братец смолол чушь, тому, что тот мог обвинить дядю Френсиса в таком поступке.

Брендон говорил, что тот, кто охотится на меня, может пожелать получить Темное Писание, артефакт Фелтонов, и у дяди Френсиса был какой-то план. А потом Паук начинает демонстративно вести себя как его отец.

Он хотел заставить кого-то думать, будто в его теле находится теперь дядя Френсис?

Хорошая теория, осталось только поговорить с глазу на глаз с Брендоном или хотя бы с Лексом, чтобы убедиться в собственной правоте.

Масла в огонь всеобщего недоумения добавило то, что Арджун, решивший пообщаться с Френсисом Фелтоном по поводу странностей Брендона, просто не смог дозвониться до дяди, да и вообще не смог узнать, где тот находится. И даже дядю Кирана постигла неудача. Ну, или, по крайней мере, так Киран Бхатия сообщил своему сыну, не особенно скрываясь. Лично у меня возникло подозрение, что наш ректор специально сделал так, чтобы о пропаже дяди Френсиса смогли узнать посторонние. Это заставляло подозревать, что все Кирану Бхатие отлично известно, и он тоже часть плана.

От всех этих заговоров и теорий заговора у меня отчаянно болела голова, и весь день на занятиях я старательно изображала из себя умственно отсталую, а заодно еще и глухонемую. Мэг никак не удавалось получить у меня ответ ни на один вопрос сразу, реагировала я только спустя минуту-другую. Преподаватели, все как один, ругались, но это никак не помогало взять себя в руки и налечь на учебу.

На факультатив профессора Мэтьюса даже идти не хотелось, но я решила отсидеть занятие хотя бы для видимости. Ну не станет же он на меня слишком сильно отчитывать, верно?

Ругаться Мэтьюс действительно не стал, просто очень выразительно смотрел время от времени, давая понять, что мне еще придется объясняться с ним по поводу своего поведения.

Так и вышло, сразу после того, как колокол сообщил о том, что студенты свободны, профессор попросил меня задержаться.

— Джейн, что с тобой сегодня не так? Это из-за показательного выступления Брендона? — поинтересовался строго мужчина. Хотя нет, не строго. Изобразить строгость у него не получилось, как он ни старался. Все равно смотрел на меня… ну, примерно как тетя Катарина на своих монстров, когда их отчитывала за очередную выходку.

— А причем тут Брендон? — удивилась я, плохо понимая, почему профессор сразу подумал именно на Паука.

Мэтьюс красноречиво усмехнулся.

— Дженни, что за глупый вопрос? Каждый раз, когда ты начинаешь бурно переживать, дело именно в Брендоне. Может, скажешь, почему ты так часто не думаешь об Арджуне?

Наверное, именно так должен ощущаться удар мешком по голове.

Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— Может, потому что Арджуна я не люблю?