Империя Женщин

Глава 11

Сколько я себя помнила, Инвар и я испытывали друг к другу взаимную неприязнь. Поэтому я без сомнений поймала его за запястье. С любым другим братом Бриссы я бы никогда не стала так поступать.

Инвар застыл и затряс рукой, пытаясь стряхнуть мою ладонь.

— Княжна, что вы делаете?! — возмутился он, глядя на меня с высоты своего роста. Во взгляде брезгливость и отвращение. — решили последовать примеру своей сестры?!

— А чьему вы решили последовать примеру, подслушивая женские разговоры? — поинтересовалась я, отпуская худое мужское запястье. Он тут же его растер — я приложила всю силу и негодование к этому жесту.

— Это ваши фантазии, не более — насмешливо произнёс он.

— Да? Как интересно? А что же вы забыли в саду ночью, вельмипочтимый баронет? Может у вас оговорено свидание, и вы намерены последовать примеру своего брата? — при всей моей неприязни к тетке и сестре, я никогда не позволила бы оскорбить свою фамилию. Поэтому ответила упреком на упрек. Он сжал губы.

— Напомню, моя сестра не увезла Фогеля силой. Не оскорбила его. Он сам побежал по ее следам, словно преданный щенок, забыв о благопристойности! — я выдала эту речь глядя на Инвара с гневом. Он наклонился ко мне так близко, что я могла легко коснутся его лица. Во взгляде читалась огромная ненависть.

— Ваша сестра, такая же легкомысленная девица как и вы!

— Инвар, вы переходите все рамки! — я подняла голос на полтона. Внутри полыхала ярость. Если бы не мое воспитание, клянусь, я бы ударила его по лицу.

— Вы играете людьми словно игрушками. Вся ваша семья — Он придвинулся ещё ближе. Ох как я была неправа называя его затухшим угольком! Меня аж жаром отдало от этой бурлящей магмы под каменным слоем обычного для Инвара равнодушия.

— Сейчас вы конечно же отправитесь к Люке, чтобы снова тешить его надеждой о вашей взаимности?

— Люка — мой хороший друг. И в отличие от вас, я уважаю и люблю его больше, чем любила бы собственного брата. Если бы он у меня был.

— Ваша любовь — пустое слово. Я наблюдаю за вами с детства. Все чего вы ищете — пустые удовольствия, праздность и мужчины! В вас нет ничего, за что бы вас стоило любить! — последнюю фразу он произнес повысив голос.

— если бы вы по настоящему ценили мою семью, то отправились бы искать Фогеля вместе с Бриссой. А не пировали бы на костях нашего благополучия! — этот упрек попал в точку. Меня и вправду не задела ситуация с Фогелем. Я была настолько эгоистична, что могла заботиться лишь о тех, кто представлял для меня интерес. И то, с небольшим усердием. Но это брат Бриссы. Только после слов Инвара я поняла как это важно для неё

— Хорошо. Сейчас я велю оседлать коня и последую за Бриссой. Вы довольны? — сквозь зубы процедила я. Он удивленно поднял брови. Видимо даже не рассчитывал на такое решение.

— Я…я…извините — он отступил, мигом потеряв весь свой гонор. И растворился в неумолимо приближающейся темноте.

Я жестом подозвала слугу убиравшего со стола в беседке и велела подготовить Ромулу. Сама же отправилась к Люке. Глупо ехать ночью искать парня в лес. Все равно что иголку в свадебном наряде — не отыщешь, разве что случайно. Мне нужна была информация. А лучший источник ее — младший брат Фогеля и он же его лучший друг.

После знакомства с домочадцами Бриссы, и их радушия, я стала воспринимать этот дом своим. А всех их — близкими к сердцу людьми. Кроме, пожалуй, Инвара, но и того я принимала частью дома, его неотъемлемым элементом, и даже находила радость, подшучивая над его высокопарными морализаторскими речами. Но что было не отнять а нем — он никогда не притворялся и говорил прямо всё что думает.

Мне было больно от осознания собственных пороков. Я редко задумывалась об этом, но тут Инвар поставил меня перед зеркалом и я увидела свой эгоизм в его отражении.

Россыпью лепестков яблони, нанесенных с улицы шальным ветром, засыпало старое пианино. Я провела пальцем по потертым клавишам давнего знакомого, вспоминая моменты юношества, проведённые тут.

С пятнадцати лет, ежегодно, я с весны и до конца лета бывала гостьей Густов. И даже играла на этом пианино пару неуклюжих раз. Простенькие партии, все же музицирование — не мой конёк.

А вот Фогелю, злополучному брату Бриссы, музыка напротив давалась с самого юного возраста. Он мог играть часами, увлеченно, но только когда его никто не видел. Стоило ему услышать чужие шаги — прекрасная музыка тотчас затихала. Я никогда не была с ним близка и представить не могла, что именно он поставит на кон, столь дорогую мне дружбу. Как же всё это могло случиться?

Палец резко провалился в пустоту — одной клавиши не хватало. Я вернула сдвинутую тряпицу на место и пошла дальше по коридору.

— Ви произносите этьо неправильно! — доносился из-за двери комнаты Люки голос мсье Ляпуша. — Vi farle cin macustion! (1) — рассерженный голивец перемежал лернийские фразы с голивскими. — Этьо нужно говорить через горловой звукь, вот так! — Голивец неразборчиво забулькал, вероятно демонстрируя на своем примере как должно произносится нужное слово.

Мсье Ляпуш порой бывал совершенно невыносим, а сейчас, явно испытывая уколы совести за проступок Фогеля, срывался на другом своем подопечном, устроив тому внеочередной урок.

Я постучалась и сразу вошла не дожидаясь приглашения.

Люка сидел на стуле, и судя по растрепанным вихрам и его растревоженному взгляду, я поняла, что зашла совершенно вовремя. Голивец ступил в сторону, пропуская меня.

Эта комната выполняла собой сразу две функции — классной, где юношам преподавали уроки, и маленькой мужской гостиной, где братья могли принимать своих друзей и знакомых, пока сопровождавшие их женщины, отдыхают в большой гостиной, на втором этаже.

Мне всегда она нравилась, эта комната. Может из-за оливково-зеленых стен, одного из любимых мною оттенков, может оттого, что связана она была в моей памяти только с радостным, окна ее выходили в сад, и я частенько болтала так с Люкой. Когда он стоял в комнате, опираясь руками о подоконник, а я — в саду. Возмущенный мсье Ляпуш при том, из-за спины Люки обязательно кричал по голивски и требовал от меня, чтобы я не отвлекала юнош от занятий.

Прекрасное время!

Внутри комнатка была совсем маленькой. Две лавки у стен, потемневшие от времени, картины на стенах — портреты семейства созданные художницей средней руки. Похожи, но без живости, свойственной кисти настоящего таланта.

Гипсовый бюст древней военачальницы на полу у стены, с типичным для таких фигур — напыщенным взглядом в пустоту. Явно не первая копия — отливка, отчего черты ее были смазаны и плохо различимы. Да и кончик носа отколот, в чем был повинен шебутной Люка, но вину за это благородно взяла Брисса.

Влетело в итоге обоим.

— Msya Lyapush, katie torturate a malrlina ratie prononcado.(2) — Вместо приветствия произнесла я и улыбнулась. Люка посмотрел на меня с уважением, оценив то, как легко я управилась с заковыристой фразой.

— Вот этьо и есть правильный произношений, мсье Люка! — Гувернер подошел ко мне, и вновь поклонился, хотя мы виделись сравнительно недавно. — Fanien! Fanien!(3) Ощень изьящно, Ваша светлость! Упрямый мальчик совсьем не хочет заниматься! — Мсье Лапуш видно посчитал, что мое присутствие поможет ему преодолеть нежелание Люки вникать в таинства голивской дикции, и преждевременно обрадовался.

— Опять вгоняете меня в краску, своим знанием языков, княжна? — Парень смотрел на меня улыбаясь, и явно продумывая как избавится от опостылевшего голивца, который как всегда мешал остаться нам вдвоем.

— Я бы никогда не позволила бы себе такого, Люка. — Произнесла я с притворной серьезностью, легко вовлекаясь в игру младшего Густа — ведь ваш смущённый вид лишил бы меня сна и покоя!

— Видясь в мечтах или кошмарах? — уточнил Люка деловито, беззастенчиво флиртуя на глазах у учителя. Рыжеволосый, не будь братом Бриссы, точно бы покорил мое сердце своими ямочками на щеках, густой огненно-рыжей гривой, и несравненным очарованием наглости человека, прекрасно осознающего свое влияние на окружающих.

Но я не давала своей симпатии развиться дальше по вышеупомянутой причине. Братья Бриссы для меня неприкосновенны.

— Вы должны больше учиться языкам, а не заигрывать с барышнями!! Да еще после того что произошло с вашим братом! — Возмутился гувернер — Недопустимая дерзость, еще и в присутствии княжны! Мадамес Арияна, я очень извиняюсь… — тут же начал горячо винится голивец. Люка закатил глаза, пробормотав себе под нос что-то на корявом голивском.

Но я остановила учителя.

— Несомненно только ваше целомудренное влияние и голивская грамматика могут усмирить этого юношу. Are vi msya, hie ciul tapablas kie compouziding elegantie kiegiel. (5).

Польщенный мсье Ляпуш с достоинством одернул накрахмаленный воротничок, снова изящно кланяясь мне. — Пресветлая княжна совершенно правы, но все же мсье Люка могли бы постараться, а не расстраивать своего бьедного учителя упрямством!

Люка сощурился по-лисьи, явно посчитав меня предательницей в этом споре. Но я знала что делаю, и продолжила

— Sagas vi madames Olisa separite. Servisiti nenie pova traktie goliez produktie, clam konfuzie. Vi nua bezonie en la kitchel! (6)

— Madames Olisa? — тут же навострился гувернер. Я кивнула. Гувернер пожевал губами в задумчивости, явно колеблясь между желанием помочь камердинес, и неприличием оставлять молодого человека с девушкой наедине. Но первое все же победило. Люка с непониманием переводил взгляд с меня на гувернера и обратно, но последний выскочил из двери предупредив нас, обращаясь преимущественно ко мне — Ведите сьебя хорошьо, и не балуйте этього озорника! Я пообещалась этого не делать, и мсье Ляпуш наконец оставил нас одних.

Люка смотрел на меня с сияющими глазами.

— И как вам удалось приручить этого цербера?!

— Банальная наблюдательность, мой друг. — улыбнулась я, не став углубляться в то, что заметила какие взгляды бросает гувернер на камердинес.

— Вам нет равных в игре чужими судьбами, княжна — преувеличенно театрально начал было Люка, но заметив мой поникший взгляд, осекся. Его слова напомнили мне Инвара, и легкий муар веселья тут же спал. — Прошу вас, княжна Ариана, что произошло, я обидел вас?! — он попытался привстать, но я жестом указала ему сидеть. И сама села на тахту у стены. Рассказывать ему о брате или нет? И все же…

— Ты же знаешь, я никогда не стану жаловаться тебе попусту — Вздохнула я. — Твоя доля тяжелее моей сейчас.

— И что же в ней тяжелого? — Усмехнулся Люка и повернул свой табурет так, чтобы сидеть совсем близко от меня, почти касаясь коленями. — Даже если вдруг ваша сестрица откажется связывать свою судьбу с Фогелем, и на нас падет бесчестье, ну что ж. Придется никогда не женится. Не очень то и хотелось — Люка усмехнулся.

— Даже на мне? — не удержалась от шутки я, ведь невозможно было долго печалится в его обществе.

— Если вы предложили мне быть вашим мужем… — Люка притворно задумался, откинувшись назад и перекинув одну ногу на другую. Ох уж этот полный коварства взгляд прищуренных лисьих глаз! — То я бы разумеется согласился. Но! — он сделал паузу, и поднял палец вверх, — исключительно потому, что цесаревна уже вышла замуж и я потерял шанс стать её супругом!

— Как жестоко, Люка — притворно всхлипнула я. — Слова мужчины ранят острее стрел!

— Острее и прекрасней нет чувства, что вы считаете меня мужчиной. А не сопливым мальчишкой, которым помыкает гувернер. — Склонил голову Люка, глядя на меня из под рыжих ресниц. Вот паршивец. У меня даже дыхание перехватило от столь лихо закрученной фразы.

— Я считаю вас сопливым мальчишкой, который разобьет в ближайшем будущем множество женских сердец — Усмехнулась я.

— Как жаль, что ваше занято лишь лошадьми да карточной игрой. — Тут же парировал юноша.

— Люка я… просто рада, что ты так же как и всегда относишься ко мне, несмотря на всё это. — Вздохнула я, чувствуя как от шуток баронета мне становится легче.

— Ари, княжна — Люка придвинулся ближе, и нерешительно коснулся моего плеча кончиками пальцев. — я клянусь вам в своем расположении, что бы не случилось — Это было сказано непривычно серьезно как для него. Но он тут же вернулся в свою легкую манеру вести разговор — Тем более, княжна Ирма и вовсе не причем. Фогель своевольно уехал за ней, хоть она и приказала ему оставаться.

— Он сам это сказал? — удивилась я.

— Нет конечно. Я подложил лист бумаги под промокашку и смог прочитать последнее письмо от Фогеля княжне.

— Как это некрасиво, читать чужие письма, Люка! — пожурила я его.

— То есть вы тоже хотите его прочесть — улыбнулся Люка самодовольно, и потянулся к секретеру.

— Разумеется! — ответила я, полная нетерпения.

«Пишу, уже в третий раз получив от вас обратно мой, так и не распечатанный конверт.

Ирма, пресветлая княжна, я более не знаю как называть вас, чтобы мое письмо было наконец отвечено. Я так глуп и жалок в своем стремлении быть с Вами, но не могу больше справиться со своим бестолковым чувством, хотя, клянусь, пытался.

Я был бесконечно счастлив услышать ваше признание, тогда у Левицких а в саду.

А теперь же…безо всякой причины всё сломленно. Мне невыносимо горько ощущать себя преданным и брошенным. Ведь дав мне надежду, обещавшись просить брака у моей матери, вы через две недели так жестоко оборвали нашу связь своим молчанием.

Неужели это связано с вашими опасениями насчет того мужчины?

У меня более нет сил ждать в неведении, как вы меня просили. Если вы не ответите на это письмо, я буду вынужден спросить ответа лично.»

— Ну вот и поехал. Просить. — Веско завершил чтение письма вслух Люка, и поднял на меня взгляд — Ари? Княжна?

— Теперь мне всё ясно — я выдохнула с облегчением. Моя сестра действительно была не причём. Но то, что Ирма сделала предложение и пропала совсем не было на нее похоже. Моя главная конкурентка, при всем своем высокомерии и холодности ко мне, не была насквозь порочным человеком. И точно не обидела бы семью Густа.

Возможно что-то случилось. И что за мужчина? Тут же вспомнились слова Инвара

— Я так понимаю твоя семья знает про письмо?

Люка кивнул.

— Хорошо, у тебя есть идеи где может быть Фогель?

— Я думал, он у избушки лесничего, ближайшей от нас. Помнишь, где мы прошлым летом нашли барсучат? Он несколько раз уходил туда чтобы встретиться с Левицкой. Но когда я приехал туда, то никого не нашел. Я сказал Бриссе, думаю она поехала туда.

— Хмм. — я задумалась — не упоминал ли Фогель про другие места? Может вскользь? — Люка задумался, нахмурив лоб.

— Как-то…он спрашивал матушку про историю прабабки. Особенно его интересовал гипподром. На прошлой неделе, помнится. — слова старосты про пожар тут же мне вспомнились. Заброшенный гипподром был построен как раз недалеко от границы с Ливандией.

— Больше ничего не помнишь? — уточнила я.

— Нет, увы.

— Хорошо. Тогда я начну поиски оттуда — я встала, направляясь к выходу. И прежде чем уйти, вспоминила ещё о кое каких словах Инвара

— Люка?

— Да, княжна?

— Ты же не влюблен в меня? — я повернулась к нему и наши взгляды встретились.

— Нет, разумеется нет. — он усмехнулся и тут же посерьёзнел — Но если вы вернете Фогеля домой до рассвета, я готов об этом подумать.

— Не шути так, Люка. Я сделаю всё возможное, обещаю. — и я вышла из комнаты.

(1) Vi farle cin macustion! (гол.) — Вы все делаете неверно!

(2) Msya Lyapush, katie torturate a malrlina ratie prononcado.(гол.) — Мсье Лапуш, хватит мучить бедного мальчика произношением.

(3) Fanien! Fanien! (гол.) — Прекрасно! Прекрасно!

(4) Aceptie! (гол.) — Недопустимо!

(5) Vi msya,are hie ciul tapablas kie compouziding elegantie kiegiel. (гол.) — Но не каждый может быть способен к такому изящному словосложению, как вы, мсьe.

(6) Sagas vi madames Olissa separite. Servisiti nenie pova traktie goliez produktie, clam konfuzie. Vi nua bezonie en la kitchel! (гол.) — Кажется мадам Олиса искала вас. Слуги никак не могут разобраться с голивскими продуктами, вечно все путают. Вы просто необходимы ей на кухне!