Императрица и ветер

Утро ворвалось в Нью-Питер гомоном птиц, прохладным шорохом листвы и лужами от ночного дождя. Парк в районе Кленового леса пустовал. По обе стороны парка возвышались дома: аккуратная жёлтая десятиэтажка детской поликлиники и недавно отстроенная жилая высотка.

Солнечные лучи тревожили спящий город - их блики плясали в окнах домов, в окна стоящих тут же машин, в лужах. Кайл снял очки и чуть опустил стекло. В салон машины ворвался прохладный ветер. В парке было пусто. Он снова взглянул на часы и откинулся на спинку сиденья. Ещё минут десять.

Сегодня с утра жена снова завела разговор о том, что неплохо было бы переехать в квартиру побольше, поэтому он сбежал раньше обычного. Всё это продолжалось которую неделю, и успело порядком поднадоесть.

Он сидел с закрытыми глазами, напрочь игнорируя весёлых солнечных зайчиков, прыгающих по его лицу. Солнце припекало все сильнее.

"Демоны, опять будет настоящее пекло!"

Кайл открыл глаза. Клёны лениво шелестели от дыхания ветра, и по асфальтовой дорожке парка бежала девушка. Он тяжело вздохнул, как будто в душном салоне машины закончился разом весь кислород. Опять он пропустил её приход!

Девушка была одета в спортивный костюм - белую футболку и тёмно-зелёные брюки. В ярком свете солнца её короткие волосы казались рыжими. Она бежала небыстро и легко, словно и не думала касаться ногами земли. Вот она остановилась, поправила наушник плеера и побежала снова.

- На работу опоздаешь, - буркнул Кайл себе под нос и улыбнулся, подумав, что она ещё ни разу не обратила внимания на белый седан, появляющийся возле парка каждый день за пару минут до её прихода. Когда она ошибалась - хотя бы в таких мелочах - он на пару минут забывал об изнывающей в малогабаритной квартире жене.

По-прежнему щебетали птицы, и солнце поднималось всё выше. Следователь Центра потёр затёкшую шею и повернул ключ зажигания, машина немедленно тронулась. Впереди был целый рабочий день.

Глава 10. Костёр из несбывшихся желаний

Мимо окон с радостным писком носились ласточки, они даже не представляли, что в далёком дачном посёлке, до которого стучит колёсами по рельсам всего одна электричка в сутки, безвести пропала маленькая магичка.

- Вряд ли она до сих пор жива, - Провизор снял очки, чтобы протереть их полой халата. - В такую жару, в неадекватном состоянии, в незнакомом населённом пункте. Сколько от этой Низинки до Нью-Питера?

- Около четырёх часов, - сообщила Маша, постучав пальцами по клавишам ноутбука. - Я бы ни за что туда своего ребёнка не отпустила.

Галактус предупредительно постучал ручкой по столу. Она поняла, что сигнал предназначен именно ей, и оторвалась от компьютера у себя на коленях. И тут же столкнулась с полным презрения взглядом Кайла.

- Я просто записывала.

- Поиски уже ведутся силами родных девочки и полиции, пока безрезультатно, поэтому нам необходимо вмешаться, - Богдан Сергеевич покрутил в пальцах свою золочёную ручку, а Маша разглядывала запонку на его галстуке - чёрном, будничном. - Чтобы не возникало лишних проблем с магами. Знаете, последнее время отношения между мирами и так не слишком хороши.

Кайл заполнял страничку своего блокнота ровными мелкими буковками. Что он умудрялся конспектировать на каждом совещании, всегда очень интересовало Машу. Вот он оторвался и снова поймал её взгляд. Маша резко захлопнула ноутбук.

- Всё ясно, товарищ маршал, разрешите выполнять?

Провизор то ли уселся на сквозняке, что его немедленно протянуло, то ли подавился приготовленным вопросом. Она вдруг поняла, что все трое разглядывают её руку, неосторожно выставленную на всеобщее обозрение, как на выставочном зелёном бархате - на чёрной крышке ноутбука.

- Ну, подралась немного, - она опустилась на место.

- Зелье амброзии, - сказа Провизор, и Маша мысленно поблагодарила его. - Друзья девочки сказали, что втайне от родителей решили немного развлечься. Плохо тут всё. Нельзя даже предугадать, каким образом было изменено сознание, как её зовут? - судмедэксперт осторожно заглянул в лежащее перед ним дело, - Кристины. Большая доза может привести даже к смертельному исходу.

Он недвусмысленно посмотрел на Машу, и та поспешила отвести взгляд, прикрывая под столом сбитые костяшки пальцев другой рукой.

- Это уже не первый случай пропажи человека по вине этого... хм, наркотика, - Богдан Сергеевич положил ручку прямо перед собой.

Кайл обернулся к ласточкам, и стал виден поразительных размеров лилового цвета синяк у него на скуле. Провизор опять подавился заготовленной репликой.

Маша уткнулась взглядом в стол, ожидая очередного разбора полётов, но его не последовало. Она осторожно поднялась, держа раненую руку за спиной.

- Ну, вроде бы всё. Разрешите приступить?

Галактус хлопнул рукой по столу, и, мысленно ругая сотворение мира, Маша опустилась на место. Кайл издевательски хмыкнул.

- Господа, хотелось бы в этот раз обойтись без тяжёлой артиллерии в виде боевиков и портала в мир мёртвых.

Он повернулся к Маше и чуть улыбнулся.

- Разрешаю приступать.

Провизор переводил взгляд со скулы Кайла на сбитые костяшки её пальцев. Маша торопливо сунула руку в карман юбки и вышла.

- Ведь так лучше, чем если бы она пропала зимой? - девушка, сидящая перед Машей, нервно теребила кольцо на большом пальце. Только это кольцо и выдавало в ней магичку - руна на почерневшем от времени камне.

Маша хотела бы ответить, что конечно, ведь зимой-то гораздо хуже, а сейчас! Что сейчас, вообще плёвое дело, найти пропавшую девочку. Но почему-то она ответила правду:

- Нет.

Глоток тёплой минеральной воды не принес облегчения.

...Как она не вжимала педаль газа в пол, всё равно выдавить из машины ещё большей скорости не получалось. Автомобиль уже начал подвывать от непомерных нагрузок, когда из-за холма вынырнул дачный посёлок в окантовке акаций: яркие крыши домиков и могильное изваяние старой мукомольной фабрики...

- Я понимаю, что вам тяжело. Но давайте повторим ещё раз, чтобы у меня были все сведения, - Маша смяла в руках пластиковый стакан.

На деревянном полу лежали несколько спальных мешков, в беспорядке были разбросаны игральные карты, а у самой стены сиротливо притулились две бутылки тёмного стекла. Как выяснилось, молодые люди развлекались тут не только зельем амброзии.

- Хорошо, - подружка Кристины плакала, но уже не рвалась обследовать ближайший лес по третьему разу и всё время пыталась успокоить своего брата, который чуть ли не с кулаками кинулся на продемонстрировавшую удостоверение Машу. - Три дня назад мы с Кристиной приехали сюда. Сначала жарили шашлыки, пили вино, ну, вы понимаете.

Маша кивнула, попутно вспоминая фотографию Кристины. Девушка выглядела гораздо взрослее своих тринадцати лет, за которые Маша легкомысленно окрестила её "девочкой": уже вполне сформировавшаяся фигура, пышные каштановые волосы. Нечего и удивляться, что все её друзья оказались старше.

Их было трое: темноволосая Инника, её старший брат Ян и его друг, имени которого Маша не могла вспомнить, не заглядывая в дело. Да он и сам не стремился напоминать о себе, изучал угол стола и за всю беседу не проронил и слова.

- Потом мы все попробовали те таблетки... - Инника понизила голос почти до шёпота, как будто в одиноко стоящем на краю посёлка доме их могли подслушать. - Ну, вам же уже рассказывали.

- Расскажите ещё раз, - Маша повращала перед собой диктофон. - Что за таблетки, откуда вы их взяли?

Девушка замялась.

- Я точно не знаю. Мы их купили. Ну в аптеке купили.

- Показали бы вы мне эту аптеку, - не выдержала Маша.

- Да не в аптеке, - раздражённо дёрнул плечом Ян, - у старшеклассника из нашей школы. Влип он теперь, короче. Нечего ещё и его тут выгораживать.

- Ребята, вы что, правда не понимаете, что происходит? - Маша выжидательно заглянула в глаза Иннике. - Может быть, Кристину до сих пор потому и не нашли, что вы тут водите следствие за нос. Хотите в соучастники?

Инника отвела глаза. Теперь она попыталась сделать вид, что давно уже потеряла всякое доверие к этому "следствию", но хлюпающий нос не дал завершить картину.

- Мы все проглотили по одной, только не очень-то они и подействовали. Разве что на Крисю. Она тут же начала нести всякую ерунду, даже стоять нормально не могла. Я уговаривала её лечь спать, и она вроде бы согласилась. Тогда я легла с ней рядом. Крися несколько раз просыпалась, один раз зачем-то пошла к лестнице, - Инника махнула рукой вправо. Там в самом деле вела на второй этаж добротная деревянная лестница. - Упала... я повела её обратно.

- Она всё это время была в сознании? - уточнила Маша.

- Вроде бы да. Мне показалось, что ей становится лучше. Она даже что-то рассказывала мне про свои сны. Утром парни решили сходить в магазин, а Крися увязалась с ними. Я осталась в доме. Потом парни вернулись, а она нет.

За окном прошуршала по грунтовой дороге машина, Маша обернулась в надежде увидеть белый седан Кайла, но высокие мальвы загораживали весь вид на дорогу.

- Что же, молодые люди, вам слово.

- Уж не знаю, чего она потащилась за нами, - Ян отвёл глаза, как будто и его очень заинтересовали пыльные розовые цветы, приникнувшие к окну со стороны улицы. - Вроде бы она уже нормальная была. До магазина дошли, а когда стали обратно возвращаться, мы с Лером заболтались и не заметили, когда она отстала. Когда увидели, вернулись к магазину, позаглядывали на участки, которые возле дороги. Там везде почти были люди. Говорят, не видели её. Мы решили, что она нас обогнала и домой вернулась.

Лер угрюмо покивал, так и не оторвавшись от созерцания исцарапанной поверхности белого пластикового стола.

- Как вы думаете, она могла съесть ещё таблетку утром? - Маша устало полюбовалась электронными синими цифрами на экране диктофона. Она беседовала с этой троицей битый час, а добилась только путаницы в показаниях.

- Нет, - потрясла головой Инника, как будто бы ей в ухо залетел комар. - Мы взяли по одной на каждого, больше не было.

Она пересказывала эту историю Маше в третий раз. Ровно так. Приехав, Маша попросила парней удалиться на второй этаж и поговорила с девушкой, а потом - с каждым из них. Всё было неправильно, всё противоречило инструкциям и выходило наперекосяк. Инника врала.

То ли от усталости, то ли из спортивного интереса. То ли путалась от страха, но за прошедшие двое суток пора было перебороть свои боязни. Ян и его молчаливый оруженосец Лер оказались немногословными. Чтобы узнать у них хотя бы анкетных данных и не зарычать, Маша прикладывала все усилия и сминала в руках пластиковые стаканчики. Проще было допрашивать пыльные мальвы.

- У меня есть сведения, что таблетки ещё остались, - собирая остатки самообладания в кулак, произнесла Маша. Она собрала их всех вместе специально. Надеясь или поймать на лжи, или вычленить из их приключенческих историй хоть что-то связное.

Инника старательно роняла слёзы на исцарапанную поверхность стола.

- Да, были ещё. Наверху, в моей сумке, - выдал Ян. - Она, наверное, могла взять.

"Какого же лысого демона вы пудрите мне мозги с самого утра?" - Маша предпочитала ругаться мысленно, убеждая себя, что они всего лишь перепуганные дети.

Дети, которые третьи сутки весело врут полиции о своей пропавшей подруге, каждый раз выдумывая новые версии произошедшего.

- Давайте, вы не будете нам рассказывать, что мы должны были тут же обыскать всю деревню в поисках этой дуры, - выдал вдруг Лер с таким напором, что Маша подрастеряла все свои умные воспитательные доводы. - Если она такая хилая, нечего было вообще таблетки глотать. Мы её ждали, а потом поехали домой и рассказали всё родителям. Мы можем уже быть свободны?

Маше очень хотелось ответить утвердительно и выставить не в меру обнаглевших подростков за дверь, но почему-то она ответила правду:

- Нет. И я прошу, не нужно устраивать тут демаршей, если не хотите новую версию вашего бреда рассказывать мне в комнате для допросов.

Инника вздрогнула. Наверное, вспомнила городские сплетни о детекторе лжи и разрешении на пытки.

- Не воображайте себя хитроумными преступниками. Даже самому завалящему из них вы не годитесь в ученики, - Маша смяла очередной стаканчик. - Я выслушаю ещё раз вашу историю про девочку, которая случайно пропала по дороге из магазина, и про вашу ангельскую забывчивость. Начинайте.

За окном взревел мотор машины, и качнулись в пыльном мареве розовые мальвы. По крыльцу застучали подошвы ботинок. С огромным облегчением Маша узнала голоса Провизора и Кайла. Она вышла в прихожую.

- Дорогая, могла бы и поставить на окно пару утюгов, - судмедэксперт вежливо пошаркал ногами на коврике у двери. - Мы весь посёлок объехали, пока нашли.

Следом за ним в дом ввалился Кайл - пятна пота на лимонно-жёлтой рубашке странно соответствовали злобно искривлённому рту. Вот с кем нужно было воссоединяться в порыве допросить разных врунов и обманщиков. Судя по лицу, он долго церемониться и жалеть заблудших деток не намеревался.

- Ну наконец-то, - Маша прижалась лбом к дверному косяку. - Кайл, ты мой спаситель. Забери этих маньяков-рецидивистов, пока в этом доме не стало на один труп больше.

Ворча что-то о назначении на пост генералиссимуса объединённой армии, её коллега удалился в комнату.

- Что, умотали тебя детишки? - беззлобно посмеялся Провизор. - А ты не верила.

- Уф, - она приняла из его рук очередную бутылку минеральной воды, и жадно выпила несколько глотков, хоть она оказалась тёплой и по степени солёности мало чем отличалась от её собственного трудового пота. - Дяденьку с пистолетом они всё равно испугаются больше, чем меня.

Она виновато развела руками, как будто предлагая взглянуть на джинсовые шорты и белую льняную рубашку - в таком наряде заядлой дачницы только идти и строить глазки соседу - очкастому студенту с ближайшего участка. Ходить в форме в такую погоду - подобно мучительной смерти.

- Нужно было захватить ещё опера какого-нибудь. А лучше Моцарта. Почему Галактус никого не выделил на святое дело? - Маша плеснула минералки на ладонь и протёрла лицо.

- Посчитал, что справимся и без лишних вложений.

Шредер обернулся к окну: за ним с писком носились ласточки.

- Александр Сантьяго. Александр, значит. Много у вас имён. Пришлось выписать все на отдельный лист, чтобы не перепутать, - Антонио словно бы и готовился к этому мероприятию - вырвал из блокнота страницу и уложил её на столе прямо перед Шредером.

Тот покосился на предложенную ему записку и брезгливо, одним пальцем, подвинул её обратно к следователю.

- Я и не скрываю своего настоящего имени.

- Красивое, - Антонио откинулся на спинку стула, чтобы достать из углового шкафчика банку с кофе. Нерастворимым, заметил Шредер. - Может, кофе?

Надо же, решил всё-таки состроить из себя всеобщего друга.

- Спасибо, я успел позавтракать.

Следователь невозмутимо засыпал ароматный порошок в кофеварку.

- Я говорю, красивое имя. Греческое?

- Испанское, майор Дель Торо, - Шредер сделал вид, что наслаждается ролью гостя в этом пропитанной запахом арабики и чужих тайн кабинете.

- Венесуэла?

- Чили.

- Как же вас занесло в наш скромный Нью-Питер, старший лейтенант Сантьяго? Вы потрясающе говорите на всеобщем.

- Спасибо. А занесло неслучайно. Мой отец был родом отсюда.

- Действительно? Надо же, как интересно.

"Ни капли тебе не интересно", - думал Шредер, наблюдая за вскипающей в кофеварке водой. - "Но я повторю все анкетные данные, слово в слово. То же самое ты прочитал сегодня утром в закрытой базе данных. Вот сиди и сдерживай зевоту, а я могу ещё раз продемонстрировать знания вашей географии".

- Не обижайтесь, - развёл руками Антонио. - Александр, - он заглянул в блокнотный листок, как будто сверяясь. - Понимаете, в мои обязанности входит контролировать новичков. Организация у нас серьёзная.

Шредер с деланным пониманием покивал. Старший следователь выключил шипящую кофеварку и отлил себе в чашку чёрного напитка.

- Вы не передумали на счёт кофе?

- Нет. Давайте сразу перейдём к теме, которую вы хотите обсудить, - Шредер придвинулся к его столу и сложил пальцы рук сферой.

Антонио опустился напротив него, поправил закатанные до локтей рукава рубашки.

- Я веду дело о покушении на капитана Орлову. Думаю, вы хорошо с ней знакомы.

В его чашке был чёрный омут без сахара и молока, таким кофе запивать бы обманы и предательства, горький, скорбный вкус.

- Не слишком, - Шредер отвёл глаза ровно настолько, чтобы изобразить подобающее смущение. - На самом деле, у нас с ней было всего одно свидание, да и то неудачное. Не думаю, что захочу это повторить.

Антонио был само внимание: кивал, отпивая маленькими глотками кофе. Какие же обиды ты им запиваешь, старший следователь? Неужели, ты не равнодушен к капитану, хотя кольцо на безымянном пальце - это довольно-таки однозначный символ для вас, людей.

- Она сбежала, отговорившись кучей проблем на работе, - развёл руками Шредер, по-приятельски, как будто говоря - ну ты же знаешь этих женщин, в жизни не разберёшься, что им нужно.

Антонио игру в приятелей охотно принял.

- Это на неё похоже. Маша - сложный человек, просто так не начнёт доверять.

Может, всё дело в том, что она отшила тебя, старший следователь? Было бы, за что переживать. У тебя кольцо на пальце, забудь её и успокойся. Ты, матёрый волк с центроскими погонами, не хочется зарабатывать такого врага.

- И всё-таки, я должен спросить, - Антонио поставил чашку на стол, удручённо посмотрел на коричневое кольцо жидкости. - В её поведении не было ничего необычного?

Шредер откинулся на спинку стула, потёр пальцами подбородок.

- Может быть, я не знаю... В тот день, когда она пропала, мы сталкивались несколько раз. По-моему, она вела себя как обычно. Разве что была немного рассеянной.

Что до вашего капитана, подумал Шредер, она и в уныние-то впадать толком не умеет. С ней ничего не может произойти!

Сегодня утром на дороге, на которую выходили окна его кухни, Шредер обнаружил занимательную надпись мелом. "Хватит лгать". Он задумчиво кусал бутерброд, разглядывая завитушку у буквы "л", и думал, что это совершенно не в её стиле. Что нашло на капитана?

- Спасибо, что пошёл со мной, но я могла бы и сама, - заволновалась Маша. Ей было до смерти жалко Провизора, утирающего со лба пот большим платком через каждый шаг.

Пекло в центре посёлка стояло такое, что попрятались все дачники и птицы, только из-под ворот кирпичного дома за ними наблюдала собака, выставив нос, как двустволку.

Провизор посчитал унизительным оправдываться по такому поводу и только платком махнул в сторону почерневшего от времени дома:

- Вот магазин. Тут от дома ходьбы минут пятнадцать. Думай, куда девочку могли умыкнуть за это время, - он зашагал в тень развесистой липы, а Маша ещё раз крутнулась на пыльном пятачке между домами, которую величественно называли площадью.

Взгляд сам собой останавливался на двухэтажном особняке из красного кирпича. На фоне типовых дачных клетушек он смотрелся замком императора. Кнопка звонка была прикрыта кружочком из резины. Лохматая собака понюхала носок Машиной кроссовки и уныло тявкнула.

- Жарко тебе, бедняга, - вздохнула она и нажала на звонок ещё раз. В глубине дома послышалась пронзительная трель.

Сзади к ней подошёл Провизор.

- Глухо как в танке, - пожаловалась Маша. - У меня такой сосед был через два дома. Однажды в мой почтовый ящик кинули его счета, так я минут десять звонила. Потом вышел - в одних подштанниках, чешет в затылке и не может понять, чего я ему в руки сую. У него ещё на машине смешной номер был с буквами "х", "а" и "м". А так ничего, вежливый.

Краем глаза она заметила, как в окне особняка шевельнулась занавеска. Через несколько секунд на высоком крыльце появился полный мужчина в шортах.

- Там кто? - сообразил он крикнуть с крыльца. Пушистая собака потрусила под крыльцо.

- Центр по борьбе с иномирными преступлениями, - в тон ему ответила Маша. - Открывайте, есть несколько вопросов.

Лязгнул замок, в узкую щель она продемонстрировала удостоверение, тогда ворота открылись полностью.

- Я председатель поселкового совета, - отрекомендовался он, придерживая одной рукой металлические ворота, а другой - пульт от телевизора, и Маша подумала, что он не такой уж и полный - крепкий, не более. - Чем могу быть полезен?

- Можно войти? К вам, наверное, уже приходили из полиции. Но знаете, такие правила. Мы ведём самостоятельное расследование пропажи тринадцатилетней девочки, Кристины, - Маша провела уверенное наступление, потому и оказалась у самого крыльца. - Где вы были пятого июля утром?

- А, Кристины, - припомнил председатель. - Да, ну ладно, проходите, расскажу всё ещё раз. Персик! Персик, приготовь компоту, тут опять из полиции пришли.О кристине спрашивать. Жарко так сегодня, просто спасения нет.

Обсудив несносную погоду вдоль и поперёк, они устроились на просторной кухне. Изнутри дом оказался ничуть не менее презентабельным, чем снаружи. Маша не смогла отказать себе в удовольствии рассмотреть резные стенные панели, буфет с хрусталём и вышитые подушки, разбросанные по плетёным креслам.

При слове "компот" ей живо представилась светло-оранжевая жижица и умершим на дне стакана кусочком кураги, а вовсе не бордовый сладкий напиток, который на удивление быстро утолил жажду.

- Жаль будет, если вы окажетесь убийцей, - выдала она машинально.

- Что? - чуть не подавился председатель.

Провизор ткнул Машу локтем в бок.

- Извините, - она ни капли не смутилась. - Топорный следовательский юмор. Так что вы можете рассказать про Кристину?

Председатель сбросил шлёпанцы, одна из них осталась лежать под его креслом, а вторая улетела к буфету.

- Жаль, но очень мало. В тот день я был дома, это правда, но не улицу не особо хотелось. Ко мне ближе к вечеру зашли два парня с этим же вопросом. Сказали, что приехали отдохнуть, а их подруга куда-то пропала. Не заходила ли она ко мне. Я ничем не смог им помочь. Хотя подождите... среда, среда. Это была среда, верно? Нет, в среду я вообще из дома не выходил. Хотя жалко, конечно, девчушку. Говорят, они употребляли какие-то наркотики?

Маша покачала головой, глядя за его левое плечо, в соседней комнате мелькнул подол халата, как будто кто-то увлечённо прислушивался к их разговору, а потом вдруг понял, что его засекли.

- Весьма условно говоря, да, - улыбнулась Маша, переводя взгляд на собеседника.

Председатель обернулся.

- Персик, набери мне ванну, - он пожал плечами. - Вы ещё о чём-то хотели спросить?

- Думаю, пока что всё, - Маша выключила диктофон и поднялась. - Спасибо за...

- Приходите, если я смогу помочь ещё чем-нибудь, жалко девочку-то. Сколько ей? Пятнадцать? Маленькая совсем, - он проводил Машу и Провизора до самых ворот, в тени которых уже разлеглась давешняя дворняга, вырыв в песке ямку.

- Мастерски он нас выставил, - посетовала Маша, когда они отошли под тенистую липу. - Сразу видно - человек опытный.

Быть тебе весь вечер одной, быть тебе весь вечер одной, милая леди...

Песенка навязла на зубах. Просыпаясь на смятых простынях, Лора повторяла две надоевшие строчки. В окно тянулось душное утро. Она шла, чтобы принять душ, что тонкой струйкой дарил прохладу вспотевшему за ночь телу, потирала искусанные крапивой руки, потом расчёсывала волосы, надевала платье, которое давно пора было постирать, и продолжала напевать простой мотив.

Мелодия лезла в голову, когда она шла по пыльным улицам города, когда высокая трава окраин целовала её колени, когда холодный полумрак подземелий щекотал горло. Песенка, запомнившаяся ещё с детства, когда она не понимала её значения, только повторяла навязчивый мотив снова и снова.

Умер, умер твой герой, милая леди.

Сейчас был полдень - ещё не вечер, когда скука и тоска становились совсем невыносимыми, она забивалась в угол в своём новом пристанище и смотрела на людей. Вот какие они... совсем обычные существа. Полдень: лениво покачивали ветвями акации, жёлтые цветы растопырили лепестки у крыльца, чуть дальше, у окраины деревни, маяком возвышалось старое здание мукомольной фабрики.

- Скоро всё кончится, - уговаривает себя Лора. - Скоро они успокоятся.

Быть тебе весь вечер одной, милая леди...

- Куда ещё, - Маша оборачивалась по сторонам. Сзади неё, шагов пятьдесят к западу, среди зелени белела платформа. Здесь заканчивался поселок, и начинались долгие, пахнущие дёгтем рельсы. - Разве она только по рельсам ушла.

В электричках её искали, опрашивали контролёров, развешивали ориентировки на платформах по пути к Нью-Питеру. Прочёсывали степи - высокая трава и пахучий клевер. Провизор хитро смотрел на Машу из-под развесистой акации. Она снова развернула в руках карту. Налетевший ветер потрепал измятый уголок.

- Разве что они натемнили, и на самом деле ушли из магазина по другой дороге. Она длиннее.

Но здесь - плотным строем ряд дачных домиков, половина из которых пустовала, а в другой половине были безнадёжно глуховатые бабушки и безнадёжно объевшиеся малиной их внуки, утомлённые работой на участках пенсионеры разводили руками в ответ на её вопросы. Здесь были сплетены над головой виноградные побеги и ветви вишен и акаций.

- Давай попробуем ту дорогу, - попросила Маша.

В магазине с забитыми окнами сломался холодильник, минеральная вода опять была мерзко-тёплой и солёной. Маша прижимала бутылку к щеке, пузырьки булькали у неё над ухом.

- Ну ладно, идём, - махнул рукой Провизор.

Солнце собиралось клониться на запад, жара чуть спала, и в кронах деревьев осторожно запели птицы.

- Ещё немного и станет можно жить, - улыбнулась Маша. Под ногами с грунтовой дороги восставали смерчики пыли.

Густые заросли крапивы помахали им с обочин. Почти сразу же они увидели это. Маша, ни секунды не раздумывая, полезла туда, где высокий забор из досок, заострённых сверху, оканчивался тремя обломками.

- Стой, ты куда? - вздохнул ей вслед Провизор, скорее по привычке.

- Заброшенный дом, - Маша указала на полуразрушенное строение в глубине сильно разросшегося сада.

Голодная крапива была выше зачахших вишен, кусала Машины голые ноги. Дачники превратили заброшенный участок в филиал местной свалки: к дороге выходила дорожка из старых молочных пакетов, упаковок от мороженного и битой посуды. Собаки растащили собранный в кучу мусор по участку, скомканные бумаги снегом лежали в зарослях крапивы.

Из-под порога вынырнула и скрылась в зарослях тощая серая кошка. Маша выбралась на верхнюю ступеньку, бетон раскрошился от времени, из нанесённых ветром семечек вырастали жиденькие жёлтые цветы. Пола в доме не было, обгоревшие куски пакли торчали между брёвен, а на окнах трепетала порванная плёнка. Через неё тянули ветви вишни.

Маша спрыгнула на землю внутри дома, перешагивая через толстые брёвна перекрытий, подошла к окну, сорвала с ветки маленькую вишенку.

- Ну и чего тебя туда понесло? - Провизор появился на крыльце, брезгливо огляделся. - Старое пожарище.

Потолочные перекрытия выгорели полностью, в шифере зияли дыры, а стены пламя лишь лизнуло. Маша наклонилась и подобрала с земли яркую девчачью заколку, повертела её в руках.

- Слушай, - сказала она. - Мне бы так пошло?

Маша обернулась к нему спиной и приложила к затылку вышитый бисером розовый бант.

...Кайл сидел на пластиковом стуле, боком, меланхолично созерцая мальвы за окном. Ребята жались возле противоположного края стола, как будто символизируя собой непреклонную оборону.

- Сейчас домой поедете, - пообещала им Маша, испытав острую жалость вместо уже притупившегося раздражения, и бухнула на стол прозрачный пакет. - Знакомо?

Она была почти уверена в ответе, когда Инника потянулась рукой к игравшему в солнечном луче бисеру. Замерла. Завёрнутые в матовую плёнку, перед ними лежали заколка для волос и тюбик с блеском для губ, маленькие искорки переливались в липкой капле, выдавившейся из него по дороге.

- Да, - девочка подняла на Машу прозрачные голубые глаза. - Это всё её, я точно знаю, а где вы это нашли?

- Выходит, вы обманули меня, когда говорили, что обратно шли мимо дома председателя? - Маша наклонилась над столом, заставляя её чуть отпрянуть. - Всё это было на другой улице посёлка. Сверим маршрут ещё раз?

На этот раз они сказали правду. Ян провёл пальцем с обкусанным ногтем по той улице, где Маша лезла в заросли крапивы. Объясняли, что сначала перепутали дорогу, а потом решили не возвращаться. Она махнула рукой и отпустила их на единственную электричку. Парни быстро собрались, Инника провела в ванной не меньше десяти минут, отвечая на их подгоняющие выкрики невразумительным бульканьем. Наконец за ними захлопнулась дверь.

Маша принесла из кухни вскипевший электрический чайник и разлила чай по трём разномастным кружкам, вынула из сумки шуршащую упаковку с заваркой.

- Я думаю, нам это дело не раскрыть, - буркнул Кайл, не оборачиваясь к общему пиршеству. - По сводкам семьдесят пять процентов пропавших не находятся. Где-то двадцать потом откапывают на старых кладбищах и в лесопосадках. Пять возвращаются домой сами.

- Какая-то грустная тебе попалась сводка, - Маша извлекла из сумки пачку печенья и тут же захрустела одним. - Давайте ещё раз проговорим всё, что имеем. Девочка уходит от своих друзей и пропадает. При этом она предположительно была в адекватном состоянии. Если судить по словам её товарищей, до электрички в сторону Нью-Питера было ещё около пяти часов, значит, так сразу взять и уехать она не могла. Если её действительно искали, то на платформе уж наверняка бы обнаружили, хотя бы когда поехали сами.

Маша обожгла язык кипятком и на полминуты замолчала. Провизор увлечённо питался печеньем, слушая её рассказ, Кайл по-прежнему смотрел в окно, где лениво покачивались мальвы, и на небо наплывала серая туча.

- Хоть бы дождя, - пожаловалась Маша. - Так вот. Отсюда я вижу два выхода: или девочка ушла из посёлка пешком, или её где-то хорошо упрятали её друзья, при этом вряд ли живую.

- Ты про подвал забыла рассказать, - вставил Провизор.

- Подвал это третий вариант. Девочку мог припрятать кто-то из местных, но милиция же должна была обыскивать все дома. С другой стороны, у нас есть новая улика, эти женские прибамбасы, - она кивнула на матовый пакет, убранный Провизором в сторонку. - Если она отсиживалась в том доме, это может значить, что она пряталась от кого-то.

- Или она просто была под кайфом и ничего не соображала, - предложил судмедэксперт.

- Или их туда подбросили, - процедил сквозь зубы Кайл.

Маша пододвинула кружку с остывающим чаем к нему поближе.

- Добропорядочные граждане! - покачала головой она. - Если бы кто-то из бабулек увидел девочку, у которой явно снесло крышу, они вряд ли бы прошли мимо, и уж точно не смолчали бы об этом на допросе. Значит, она не особо показывалась на улицах, или нашёлся добрый человек, который решил воспользоваться беспомощностью.

- Или она просто была в адекватном состоянии и ни у кого не просила помощи, - Провизор с сожалением потряс пустую пачку от печенья. - У нас слишком много вариантов.

- Поэтому я и предлагаю ограничиться пока одним, - Маша вылила себе в рот последнюю каплю пахнущего полевыми травами чаю и повеселела. - В других населённых пунктах и по электричкам её ищут и без нас, а вот обойти ещё раз кругом посёлка - я бы обошла. Вполне вероятно, что девочка была всё ещё под кайфом и не понимала, что делает. Она могла забрести в какую-нибудь глушь и потеряться.

Кайл, так и не притронувшись к чаю, встал. Маша с удовольствием потянулась, уже представляя, как по вечернему холодку будет возвращаться в Нью-Питер. Дома её ждал недавно купленный диск с только что выпущенной компьютерной игрой, Сабрина, вышивающая чёрным шёлком по белому шёлку и Яна, которая расскажет об очередном курьёзе с учителем истории.

Кайл хлопнул дверью. Маша глянула в окно: со стороны города и правда наползала туча, но не сизая, грозовая, а серая, легко гонимая ветром. Видимо, в утешение за дождливую весну и промозглую, долгую зиму, Вселенский разум решил организовать настоящее лето, но просчитался на пару десятков градусов. Маша одёрнула влажную от пота рубашку и тоже пошла к выходу.

- Подожди, - обиделся Провизор, присоседившийся было к чашке Кайла, - я тебя что ли с ним одну пущу.

От сгоревшего дома они пошли к станции, где в траве под ногами запутались сухие цветы белых акаций. Цветками было усыпано всё бетонное изваяние станции, окошко билетной кассы на которой было крест-накрест забито досками, рядом висела табличка с полустёршимся расписанием. Маша скользнула по нему пальцем: раньше до Петербурга-69 ходило не в пример больше поездов.

За реденькой лесопосадкой желтело поле подсолнухов. Все соцветия как одно были повёрнуты к западу. Не сговариваясь, Маша и Провизор повернули влево, туда уводила тропинка к посёлку, Кайл шёл сзади, в десятке шагов от них. Возле дома с высоким металлическим забором, они ушли с тропинки. Идти приходилось по колено в высокой, ласковой на ощупь траве.

На поляне, поросшей клевером, Маша остановилась, чтобы перевязать шнурок. Кайл и Провизор ушли вперёд, в ту сторону, где росли три акации, сбившиеся в кучу, словно взявшиеся за руки. Ей почудилось, что пахнуло дымом. Она быстро догнала своих спутников.

Машинально вынула из кармана шорт телефон - связи не было. Между трёх дубов устроилась большая чёрно-белая корова. От её шее по земле незамысловатыми узорами вилась верёвка, завязанная двумя узлами на толстом стволе акации. Корова грустно посмотрела на людей и дёрнула ухом. В тени её одолевала мошкара.

Дальше под высокой травой захлюпала вода. Маша, которая теперь шла чуть впереди, отступила, потом заметила поблизости дорожку из чёрных досок и одной двери с облупившейся краской. Болотце миновали быстро. За молчаливой процессией подглядывала ворона с забора крайней дачи.

Кайл ругался вполголоса, Маша привыкла в его ворчанию, как привыкают к постоянному гудению холодильника на кухне.

Даже если по высокой траве бежала испуганная девочка, трава давно распрямилась, следы затянулись болотной жижей, корова лишь головой повела вслед беглянке. Они попали на выкошенную поляну, идти стало гораздо легче. Аккуратными кучками лежала срезанная трава. Вдали мелькнуло что-то чёрное.

Маша тряхнула головой. Показалось от яркого света солнца? Она рассматривала горизонт и так, и эдак: только степь до самого горизонта, одинокие акации.

- Что такое? - поинтересовался Провизор, проплетаясь мимо.

- Я сейчас, - понимая, что дожидаться её никому не хочется, она быстрым шагом преодолела скошенное пятно. Дальше пришлось бежать в траве, она путалась в ногах.

В десятках трёх шагов снова показалось что-то чёрное, теперь уже ближе, яснее повеяло дымом. Маша чуть не упала, зацепившись ногой за какую-то корягу в траве. Перед ней уже во всех подробностях проступило кострище: обгоревшие, сложенные солнышком ветки акаций, срезанная под самый корень трава. Пепел почти весь разнёс ветер.

Маша обернулась и махнула своим спутникам рукой, сложила руки рупором:

- Идите уже сюда!

Провизор заторопился сразу же, Кайл ещё несколько секунд стоял, как будто бы ждал объяснений тому, как она неожиданно изменила маршрут.

Кто же разводит костёр посреди степи? Тот, кто жжёт связанные лоскутками чёрной ткани пучки травы, складывает остриями к центру любовно обработанные ветки акаций.

- Ну куда ты влезла, отойди немедленно в сторону, - устало ругался Провизор, оттесняя Машу в траву.

Она и сама уже поняла, что безбожно затаптывает вырезанный на земле странный символ, руну, похожую на взлетающего орла. Но, если судить о симметрии, их здесь четыре. Справа и слева от кострища тоже угадываются прорезанные в дёрне символы.

Кайл пришёл последним. Присвистнул от удивления. Пока Провизор копался, фотографируя руну, Кайл в четыре больших шага, осторожно пересёк пепелище, остановился на том краю и поскрёб затылок.

- Да...

В этом слове было всё, и даже благодарность ей, Маше, за то, что она потащила их в, казалось бы, абсолютно бесполезный рейд. А она вспомнила, как пахнуло дымом на окраине деревни. Неужели, этот ритуальный костёр не заметили, когда обыскивали степи вокруг посёлка?

Провизор сел с ней в машину, это было признаком крайней усталости или полнейшего увлечения своими мыслями, а, скорее всего, и того и другого. Кайл уехал вперёд, Маша вызвалась дождаться эксперта, который так увлечённо копался в обгоревшей траве, что она и Кайл даже разговаривали шёпотом, боялись его отвлекать.

Дорога неслась под колёса машины легко и быстро, что Маше в голову сама собой закралась мысль - а ведь Кристина могла поймать попутку до Нью-Питера, и теперь ищи её по кюветам и обочинам. Но Маша отмела эту мысль. Здесь поймать попутку сложнее, чем уехать на электричке, разве что кто-нибудь из местных согласится подвезти, например, тот интеллигентный старичок на своём видавшем виды седане. Старичок представился профессором физики и всё норовил увести разговор куда-то в сторону.

Глядя на несущуюся навстречу ленту дороги, Маша зажмурилась. Солнце садилось, догорало янтарным пламенем далеко в степях. Провизор затих на заднем сидении, и, глянув в зеркало, Маша усмехнулась: судмедэксперт спал, умильно сцепив руки на груди в замок. Ветер в открытое окно приносил запах придорожного ковыля и горькой полыни. Маша вдохнула посвежевший вечерний воздух полной грудью. Скоро, скоро вырастут на горизонте высотки Нью-Питера, в стёклах которых пылает закатным огнём солнце.

Зазвонил мобильный телефон. Оторвавшись от управления, Маша посмотрела на номер, взяла трубку, зажав её между плечом и ухом.

- Долго тебя ещё к ужину ждать? - поинтересовалась Сабрина.

- Я уже еду, только Провизора в Центр заброшу.

- А, - разочарованно протянула Сабрина, которая наверняка ожидала, что Маша уже на светофоре соседнего с домом перекрёстка. - Ладно, тогда ждём.

В Центре было пусто, на проходной с ними вполголоса поздоровался сменщик Вольфганга - Маша не знала его имени. Провизор тут же отправился в свой подвал, даже не попрощавшись, но Маша не обиделась, она слишком хорошо его знала.

Она поднялась на лифте на пятнадцатый этаж, на ходу разыскала в сумке магнитную карточку и на повороте столкнулась с Антонио.

Он машинально поймал её за плечи, рассмеялся.

- Привет, пропадающая. Заглядываешь на работу только по вечерам?

- Да, и только потому, что забыла в кабинете диск с игрушкой, - Маша уже на ходу помахала ему рукой с карточкой.

Он не ушёл. Когда Маша разыскала на столе среди вороха бумаг желанный диск со звездолётами на обложке, Антонио стоял, привалившись плечом к дверному косяку. Скрестил на груди руки, сунув пальцы в подмышки. Она уже пожалела, что зашла в Центр, а не рванула по проспекту Рождественского сразу же, как только высадила Провизора.

- У тебя есть несколько минут? - спросил Антонио.

Маша опускаясь на стул, сама не зная, зачем, отодвинула в сторону пачку распечаток вперемешку с газетами и жёлтыми стикерами, на которых были записаны телефонные номера. Антонио взял из угла комнаты ещё один стул и сел на него верхом, сложив руки на спинке.

- Я всё про тот же мир мёртвых.

- Я же подписывалась в протоколе, - упрямо глядя ему под ноги, сказала Маша.

- Да, протоколы, я знаю. Я думаю, ты молчишь, потому что у тебя есть веские причины молчать, Ромашка, - он побарабанил пальцами по лакированной спинке стула. - Но просто по-человечески ты можешь рассказать, что происходит? Я давно тебя знаю, ты никогда такой не была.

Это прозвище, изобретённое им, вспороло воздух, чайкой хлопнуло крыльями. Маша оторвала взгляд от выцветшего паркета и посмотрела на старшего следователя. Антонио хотел улыбнуться - как обычно он улыбался ей на совещаниях, а она отвечала спокойным взглядом. Они знали друг друга долго, достаточно, чтобы стать - не друзьями - хорошими знакомыми.

На третьем курсе она пришла к нему помощницей. Антонио отбивался от такой помощи как мог, Маша была настойчивой, а документы, пришедшие из института, неприклонными. Он, конечно, предложил просто подписаться под её отчётом о прохождении практики и отпустить студентку на все четыре стороны, но Маша приходила каждый день, ждала, пока её заметят, и усердно перепечатывала какие-то протоколы, на которые у особо опасного следователя постоянно не хватало времени. Антонио отнёсся к ней хорошо - ровно настолько хорошо, что часто не замечал, но не злился, когда она напоминала о себе.

Может, думала тогда Маша, ему льстил её восторженный взгляд - следователь, настоящий! Но, скорее всего, ему было безразлично.

- Ну зачем тебе это всё? - вздохнула она, вспоминая дождливое лето её третьего курса.

- Значит, всё-таки что-то было. Скажи, ты ведь знаешь, кто собирался тебя убить?

Маша упрямо смотрела на светлые прямоугольники паркета и молчала.

- Давай так, - предложил Антонио, - всё останется между нами. Подумаем, как можно всё урегулировать без начальства, а дело потянем и закроем за истечением срока давности.

Маша покачала головой. Если бы она знала, что Антонио нужно только раскрытое дело и чистая совесть, она бы попробовала придумать более или менее правдоподобную версию.

- Это какой-то очень близкий для тебя человек? Ты не хочешь его выдавать?

- Не знаю, - честно ответила Маша. - Знаешь, ведь он не смог меня убить. Собирался, но почему-то не смог. Правда же, странно? Я раньше думала, почему он мной заинтересовался. Теперь у меня есть одна мысль. Не обижайся, я не могу пока тебе сказать.

Антонио кивнул. Тёмные волосы прилипли ко лбу. Он поднялся со стула, задвинул его обратно в угол. Перед тем, как совсем уйти, обернулся к Маше, которая бездумно рассматривала обложку компьютерной игры.

- Ты его не боишься?

Она отрицательно качнула головой.

Маша забралась в кровать, как будто вошла в неприступную крепость. Из открытого на ночь окошка дул свежий ветер, в саду пели цикады. Можно было не откладывать разговор, всё равно к ужину она безнадёжно опоздала, но Маша как-то очень ловко обманула себя сегодня фактом - я устала.

Завтра она устанет точно так же. Когда Маша вернулась домой, Яна уже спала. Где-то она прочитала статью о здоровом сне, который с десяти до двенадцати, и мужественно принялась выполнять указания. Сабрина ждала Машу на веранде, там мирно и тепло горела лампа. Пока она поднималась на крыльцо, Сабрина перерезала ножницами чёрную шёлковую нитку и встала ей навстречу.

Он постучалась в дверь комнаты, когда Маша готова была загрызть себя за нерешительность.

- Спишь?

- Нет. Думаю. - Маша села на кровати и увидела в расширяющейся щели силуэт Сабрины, озарённый светом коридорного бра.

- Подумай ещё об одной вещи. Мы с Яной купили три билета в кино. Фильм называется "Шерлок Холмс и исчадье бездны". Начинается в восемь вечера. Помнишь, ты же хотела сходить.

- Точно, - через силу улыбнулась Маша. - Обязательно сходим. Классный фильм будет, я видела трейлер.

Сабрина пожелала ей спокойной ночи и ушла. Маша завернулась в простыню, хоть и стояла невыносимая жара. Они сделали это ради неё, сомнений не было. Яна вообще не любила людных мест и с удовольствием осталась бы дома с книжкой, а Сабрина засыпала на подобных фильмах, сколько Маша помнила их совместные попытки сходить в кино.

Значит, разговор со Шредером откладывается по уважительной причине. Опять. Скоро она совсем забудет, что хотела ему сказать.

Шредер отпил воды из бутылки. Вообще он не привык пить что попало, да и вода в этом мире оказалась на вкус отвратительной, но сейчас ему было всё равно. Над городом давно повисла ночь, дорогу перед окнами его дома освещал желтоватым светом фонарь. Ни машины, ни прохожего. Надписи мелом тоже не осталось: он смывал её водой из шланга. Вода была ледяной, и рука, которой он держал шланг, немела.

С чего-то он вообразил себе, что капитан придёт сегодня сама и нарвётся на откровенный разговор. После завуалированного допроса в кабинете старшего следователя Шредера не оставляло ощущение, что она всё запомнила и всё рассказала им, и на него не надевают наручники только из интереса и ощущения собственной силы. Интересно же, как он будет вести себя дальше.

Но капитан не пришла, хотя он и прождал её весь вечер, сам себе не признаваясь, что ждёт. Подходил к окну и наблюдал за тающим в свете вечернего солнца мокрым пятном на асфальте. Тогда он уже готов был поверить, что она ничего не вспомнила, ничего не рассказала, а Антонио барахтался в пучине собственного следовательского бессилия.

Теперь он думал по-другому. Она же не сумасшедшая, чтобы бежать за откровенным разговором к человеку, который едва её не убил. Рациональнее с её стороны и правда было рассказать всё про загробный мир Антонио. Шредер бы на её месте так и поступил. Разумно? А как же.

Вдалеке послышались развесёлые выкрики и свист, пророкотал мотоцикл. Ночь шла своим привычным чередом. Ближе к двум по шоссе погонят фуры. К пяти приедут тяжёлые, грохочущие мусоровозы, потом на полчаса станет тихо, а тишину порвёт машина-дворник - раздув пыль и окатив дорогу потоками воды, она уедет дальше.

В этом мире плохо спалось.

Быть честным и благородным и все споры решать в открытом поединке - это прекрасно. И возможно, только если ты всесильный бог. В любом другом случае окажешься с перерезанным горлом, потому что далеко не все обременены моральными принципами.

Нестройный хор пьяных фальцетов подхватил простую мелодию, раздался злобный женский выкрик, и песня стихла.

Значит, она не придёт, не придёт, не придёт, а придёт Антонио с группой захвата. Шредер оглянулся на меч, повисший на стене, и подумал, что с группой захвата он справиться. Только потом до императрицы ему ни за что не добраться.

Много лет назад, когда после смерти матери Шредер попал в императорский замок, первым делом он уяснил две вещи. Первая - быть честным и благородным хорошо, но только вскоре ты окажешься с перерезанным горлом. И вторая...

А вот вторую он как-нибудь попробует исправить.

Утро началось с приятного известия.

- В костре нет её останков, - кричал в трубку телефона Провизор так, как будто хотел докричаться до Маши без телефона, из подвала сразу на пятнадцатый этаж. - Там вообще ничего нет кроме травы и дерева. А кость, которая там валялась, она вообще не человеческая, собачья, и её в самом конце подбросили.

А по потолку ползала наглая, охамевшая до крайности муха. Она садилась то на Машину голую коленку, то на локоть, умывалась и всячески показывала, что это она хозяйка кабинета, а никак не Маша.

- О, - дёргая ногой, чтобы прогнать муху, Маша радовалась за Кристину, - а ты узнал, что обозначают те руны, которые мы нашли возле костра?

- Вот тут и начинается самое интересное, - провозгласил судмедэксперт и зашуршал бумагой по ту сторону трубки. - Судя по всему, это был самый всамделишный ритуальный костёр. Эта руна означает разъединение души из тела. Я тут по справочникам посмотрел, ритуал сам по себе очень древний, сейчас никто таким не балуется, но, по-моему, это не тупое подражание. Все условия учтены.

Маша хлопнула себе по коленке с тщетным желанием раздавить мерзкое насекомое и сжечь на том самом костре.

- Выходит, нас водят за нос? Думают, мы поглазеем на костёр и успокоимся? - она потёрла коленку.

Провизор засопел в трубку, то ли раздумывая над её вопросом, то ли углубившись в очередной эксперимент.

- Хорошо, - дёргая в этот раз локтем, сказала Маша, - ты пока подумай, а я пойду к Галактусу. Чего-то он хочет от меня.

В задумчивой отрешённости она прошла по коридору, запоздало поздоровалась с Бергом, который ковылял от лифта, неся груду книг. В приёмной Богдана Сергеевича лупила по клавиатуре Рената, и в каждом её движении была страсть, достойная раненой волчицы.

- Привет, офис-менеджер. Начальство у себя? - Машу окатило холодным воздухом от кондиционера, как только она оказалась на пороге комнаты.

Рената ничего не ответила, а демонстративно отвернулась, словно была не секретаршей, а тем самым начальством, которое вдруг передумало принимать посетителей.

В его окно, жалюзи на котором были подняты, светило яркое солнце. Богдан Сергеевич, не прерывая телефонного разговора, указал Маше на стул, и от нечего делать, уже в который раз, она принялась рассматривать настенный календарь. Это был подарок от ректора Института Обороны, и фотографии, приведённые над каждым месяцем, расхваливали систему образования.

К июлю прилагалась фотография с полевой практики: в два ряда улыбающиеся студенты в чистой, отглаженной форме, такой Маша не помнила себя. За их спинами вырастала новенькая, кирпичная база. Значит, за пять лет успели снести старый деревянный дом, с виду ещё крепкий, но даже в самую адскую жару хранящий в себе сырость.

Первым делом, приехав в начале июня на практику, они выносили матрасы и подушки на улицу, чтобы хоть немного подсушить, и мыли деревянные полы и лестницы. Маша улыбнулась: ей вспомнилось всё: и марш-броски по сосновому лесу, и проливные дожди, и дрожащий в темноте огонёк свечки, едва-едва освещающий разворот тетради в клетку, весь заполненный мелким осторожным почерком Сабрины - она писала отчёт за двоих.

- Ну что такое, Маша, - Галактус положил трубку телефона на стол. - Никогда не замечал за тобой безалаберности.

Вместо объяснений, он подвинул к ней лист бумаги, в самом верху которого значилось недвусмысленное "жалоба". Маша подтянула лист ближе, прочитала, потёрла пальцем уголок глаза, как будто там застряла соринка, прочитала ещё раз.

- Но всё, что здесь понаписали, полная ерунда, такого не было, - она в мгновенном приступе раздражения оттолкнула мелованную бумажку от себя.

Богдан Сергеевич покачал головой.

- Это же дети, у них подруга пропала, их таскают по допросам. Они нервничают. Нужно с ними аккуратнее. Мы замнём жалобу сейчас, сошлёмся на твои положительные характеристики.

- Но ведь я не угрожала им физической расправой, я прекрасно помню. - Маше вдруг стало так неуютно, что показалось, даже студенты с календаря смотрят на неё с плохо скрытым презрением. - Я же не сошла с ума.

Все аргументы разлетелись испуганными воробьями.

- Хорошо, я буду вести себя аккуратнее, - сказала Маша. - Разрешите идти?

Поднялась. Галактус кивнул и снова протянул руку к телефону. Когда Маша прикрывала дверь в приёмной, он уже здоровался с невидимым собеседником. Рената по-прежнему игнорировала её, преувеличенно весело болтая с Гердой.

Нащупывая в кармане шорт ключи, Маша спускалась к автостоянке. Брелок больно впился в ладонь. Запах железа и разогретого асфальта, пробка на проспекте Рождественского. Как теперь выбираться из города?

- Мне сказали, тебе нужна помощь?

Перед ней остановился джип. Шредер на месте водителя потянулся, чтобы распахнуть дверцу перед ней.

- Тебя Галактус прислал? - Маша неосторожно взялась за разгорячённую на солнце чёрную крышу джипа, отдёрнула руку.

- Да. Девочку искать, правильно?

Она вспомнила случай с Демоновой дырой, но память приятно сгладила острые углы, собственный страх теперь казался блажью. Маша забралась вовнутрь, здесь работал кондиционер, но всё равно было жарко. Она слишком сильно хлопнула дверцей.

- Не в настроении, капитан?

На удивление, пробку они преодолели быстро, зато на соседней полосе стояли два развороченных ударом седана, возле одного, привалившись к искорёженному красному боку, философски смотрел в безоблачное небо молодой человек, должно быть, хозяин. Рядом с ним хлопотали двое мужчин в форме постовых.

- Да нет, всё в порядке, - обернувшись на сцену аварии, откликнулась Маша. - Жара эта... достала.

Периферия Нью-Питера пустовала. Попрятались люди, занесённые пылью машины ютились вдоль дорог. По крыше джипа простучала ветка склонившегося над дорогой клёна.

- Слушай, - оживилась вдруг Маша, - если ты пришёл из мира магов, где же ты водительские права получил?

- Всё очень просто, - Шредер развёл руками - от руля в стороны, - я же не был там прикован наручниками к батарее.

Наручниками к батарее - её фраза. Маша усмехнулась. На лобовом стекле болтался изумрудный скорпион. Вдалеке взвыла сирена, то ли милиция, то ли "Скорая помощь", не разобрать.

- Как успехи в поисках девочки? - по его тону было заметно, что как раз в этом ракурсе девочки его волнуют меньше всего.

- Да есть пара идей. - Маша откинулась на спинку сиденья. Она прикрыла глаза, чтобы показать, что не особо хочет продолжать разговор на такие темы. Сказано же - расследование - это очень интимное занятие. Пусть понимает, как хочет.

- Не женское всё-таки это дело - следователь! Мотаться по такой жаре, общаться с отбросами общества, - рассудительно выдал Шредер.

Маша заинтересованно посмотрела на него.

- Как твоя мама вообще тебя отпустила?

- Моя мама и я - это разные люди. У неё своя жизнь, а у меня своя, - резко, слишком резко ответила И.М..

Шредер, наверное, обиделся, включил радио. А перед её глазами встал торговый центр, только что вымытые мраморные ступеньки. Не нужно было окликать её, и так было видно, что она старается избежать встречи.

В детстве я принимала это как должное, а потом начала понимать: характер у моей мамы далеко не покладистый. Она знала всё: что мне нужно от жизни, и как мне этого достичь тоже была в курсе. Она сначала даже удивилась, когда я заявила, что не собираюсь поступать на экономический факультет государственного университета.

Тогда я застала её врасплох. Малодушно позвонила по дороге с курсов на секцию. Надо отдать маме должное, она почти сразу же взяла себя в руки.

- Хорошо, - сказала она ледяным тоном. - Делай, как считаешь нужным. Но я всё же советую тебе...

"Делай, как считаешь нужным" было просто дежурной фазой, речевой связкой, которая ни в коем случае не означала, что я вольна решать сама. Ни разу она не срывалась на оскорбления, обещания карьеры дворника, столь любимой всеми родительницами, и обещания не кормить нищего следователя. Только фраза: "Я всё же надеюсь, что ты одумаешься" - снится мне до сих пор в кошмарах.

Зато я срывалась, постоянно. Если хоть чем-то нарушить моё одиночество за компьютером в углу комнаты, концерт по заявкам с продолжением был соседям обеспечен.

- Ты мне жизнь ломаешь, - иногда я хлопала в этом месте дверью, бросалась вещами. - Я всегда делала так, как ты хочешь: физико-математический класс? Пожалуйста! Хотя я ни демона не понимаю в этой физике. Занятия в музыкальной школе? Ну раз ты считаешь нужным! Хотя на меня там все смотрят как на питекантропа, потому что мне по ушам в детстве пробежало стадо слонов. Дополнительные курсы информатики? Конечно! Да мне компьютер нужен только для того, чтобы монстров отстреливать.

Она выслушивала это с каменным лицом, потом уходила на кухню и приносила стакан воды. Мне смертельно хотелось разгрохать стакан прямо об стену, и пусть бы стекала вода по начищенным до блеска стенным панелям, но я интуитивно понимала, что это было бы последней каплей. Доводить маму до бешенства я не хотела, я всё-таки её боялась.

Дело было даже не в чувстве противоречия, хотя в то время и оно меня скручивало. Я ненавидела свою жизнь и себя в ней - муху, увязающую в меду, когда вот-вот сладкая янтарная плёнка сомкнётся над головой. Себя - как муху - в благоустроенном до невозможности быту, где была только одна лишняя, вечно норовящая вращаться в другом направлении деталь - я.

Кто знает, сколько бы во мне ещё копилась ненависть к себе, если бы мне было позволено поступить на факультет психологии, не в Институт Обороны. Я готова была пойти на компромисс, но Вселенский разум, да вы что!

- Ты с ума сошла, - констатировала мама, когда я почти сдалась под её натиском и пришла с учебником биологии - в качестве белого флага. - Я лучше знаю, что тебе нужно.

И тут я поняла, что уйду.

- Не злись, тебе не идёт, - усмехнулся Шредер. На выезде из города он потянулся, чтобы поправить зеркало заднего вида. - Тот белобрысый за нами не увяжется?

- Кайл? Думаю, он уже там. Не стал дожидаться, пока я выясню отношения с Галактусом.

Глава 11. Одиночество

- Вы сказали вечером, так? - Маша прокрутила диктофонную запись назад и представила её на прослушивание председателю поселкового совета.

Она откинулась на спинку плетёного кресла, её собеседник, напротив, весь подался вперёд, как будто тысячный разговор про Кристину его донельзя занимал.

- Вечером, - сама себе ответила Маша. - Это правда, и это подтверждается показаниями молодых людей.

По летней кухне бродил Шредер. Время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть вышитый пейзажик на стене или изысканную фарфоровую чашку возле мойки.

- У меня тут просто возникла мысль. По их показаниям, в магазин они ушли в два. Дня, разумеется. Значит, ближе к трём они занялись поисками подруги. Любопытно, почему они не зашли к вам сразу же, логично же было предположить, что Кристина попросит помощи у такого вызывающего всеобщее доверие человека, как вы?

Шредер снял с навесной этажерки фигуру японского божка, покрутил её в пальцах, хмыкнул и поставил на место.

- Я не знаю, что вам и ответить, капитан эээ... Орлова, - развёл руками председатель совета. На его в меру волосатой груди блестели капельки пота.

- Вспомните, пожалуйста, точно ли вы в это время были дома? - Маша включила диктофон и уложила его на журнальный столик между собой и председателем. - Возможно, вы отлучались, совсем не на долго, ребята заходили к вам, но никого не было дома?

- Нет, ну что вы... я бы сказал, - председатель потряс головой, как будто пытался вытрясти из ушей воду.

Маша посмотрела за его левое плечо: там по-старому колыхалась лёгкая занавеска, заколыхалась в дверном проёме тень, как будто кто-то внимательно следил за их разговором.

- Персик, ну что там такое? - сердито начал председатель, проследив за Машиным взглядом. - Иди к себе наверх. У нас тут взрослые разговоры.

Из-за полупрозрачной занавески, скрывающей дверной проём, вышла девушка, совсем молоденькая и, под стать своему прозвищу, в платье персикового цвета. Осторожно ступая босыми ногами, она пробралась на кухню. Шредер обернулся, послал обворожительную улыбку.

Девушка скривилась и всхлипнула.

Ещё через несколько минут всё переменилось. Председатель застенчиво стучал об дверной косяк.

- Можно я побуду здесь? Я не помешаю вам, слова не скажу.

- Таковы правила, - в который раз вздохнула Маша. - Вы поговорите со своей дочерью позже.

За спиной председателя ангелом мщения возник улыбающийся Шредер, и тот нехотя поплёлся в соседнюю комнату. В прохладной кухне теперь уже совсем близко друг к другу стояли два плетёных кресла. Перед Машей, почти касаясь её коленей своими, сидела девушка.

- Давайте ещё раз, по порядку и спокойно. - Маша включила диктофон. В глазах её собеседницы отразилась паника. - Я слушаю.

Она мяла в руках сорванную с соседнего кресла подушку с вышитым геометрическим орнаментом, отщипывала пушинки от шерстяных ниток, и Маше хотелось поймать её запястья.

- Я у папы взяла машину покататься, - всхлипнула она, выдирая очередной клок из подушки. - Он спать лёг после обеда, как обычно, а я тихонько взяла ключи из его кармана.

В окно билась ветка малины, сочные, чуть смоченные росой ягоды, казалось, можно достать, только протяни руку. Маша облизнула высохшие губы.

- Я же не знала, что так получится. Я девочку встретила возле магазина. Она спросила, как попасть в Нью-Питер. Ну электрички же не было, я и предложила её довести до шестого километра.

Маша вытащила из сумки измятое расписание и сверилась с ним. Действительно, на соседней станции останавливалось гораздо больше электричек. Персик не обманывала и, скорее всего, когда везла Кристину, свято верила, что совершает хороший поступок.

- Опустим морализаторство по вопросу "почему сразу не сказала", - Маша сложила расписание. - Как тебе показалось, Кристина хорошо себя чувствовала? Может быть, она как-то странно себя вела?

Персик задумчиво сложила губы трубочкой.

- По-моему, она была обычной. Мы поболтали немного даже... Правда, она злилась сначала, кажется.

Из соседней комнаты послышались голоса: невнятное бормотание председателя, потом короткая речь Шредера, и всё стихло, только шлёпались об стекло спелые ягоды малины.

- Злилась на тебя? - переспросила Маша.

- Ну нет же. Просто злилась, - Персик развела руками, потом словно опомнилась и опять вцепилась в подушку. - Не знаю, на кого. Просто была в плохом настроении.

Машину она видела ещё на подходе к дому. Старенький, но ухоженный седан стоял на бетонной площадке, уже готовый к путешествию в районный центр, куда семья собралась за продуктами.

- Она не рассказывала, как сюда попала, про своих друзей? - Маша склонилась к ней, уперевшись локтями в колени.

В соседней комнате опять послышались голоса, но на этот раз интонация больше всего соответствовала мирной беседе.

- Нет, ничего такого. Только про шмотки и про поступление. Мы же с ней не лучшие подружки, - Персик с надеждой заглянула ей в глаза. - А вы меня отпустите?

Маша улыбнулась.

- Отпущу, что же мне ещё с тобой делать. Скажи ещё вот что. Когда ты привезла Кристину на ту станцию, она сразу пошла на платформу?

В соседней комнате события развивались по-своему, беседа перетекла в рассказывание друг другу анекдотов. То и дело оттуда доносился смех.

- Ну да, я её почти до самой платформы и довезла. Там вокзал есть, она вроде бы собиралась билет покупать.

Из-под стола выбралась кошка, потянулась гибким белым телом и уселась на полу, поглядывая то на Машу, то на её собеседницу.

С фонарного столба на неё смотрела улыбающаяся Кристина: тёмно-каштановые волосы рассыпались по плечам, джинсовая куртка растопыривалась на груди, открывая смешную детскую футболку с медвежонком. С улыбающейся мордашкой Кристины никак не вязался сухой канцелярский текст: "Пропала... года рождения... особые приметы...". Она улыбалась с каждого фонарного столба.

- Где его демоны носят? - Маша в четвёртый раз набирала номер Кайла и слушала длинные гудки в ответ.

Шредер со скучающим видом стоял в нескольких шагах от неё. Вот он сорвал травинку и сунул её в рот.

- Он тебе, вообще-то, зачем сдался?

На вокзале станции семьсот семьдесят шестого километра билетёрша Кристину не помнила. На платформе дед в камуфляже кормил голубей семечками, и ветер гонял сухие стручки акаций, вдалеке целовались девушка и парень. Следующая электричка грозилась прибыть на первый путь через несколько минут.

- Нужно предупредить. Мы ведь договаривались встретиться. В конце концов, мы вместе ведём дело, - Маша отчаялась и на шестом длинном гудке сбросила вызов.

От платформы тропинка вела вглубь рощи акаций, за которой предполагался дачный посёлок, по размеру гораздо больший, чем Низинка. По тропинке к платформе шла девушка, ничем особо не привлекающая внимания, разве только тем, что в самый солнцепёк решилась выбраться из уютной дачи. Она шла, склонив голову к земле. У её бедра болталась спортивная сумка на широком ремне.

- Ну хорошо, последний раз, - Маша снова набрала номер Кайла. Шредер закатил глаза.

Прислушиваясь к сообщению о том, что абонент где-то не там, она наблюдала за девушкой. Та остановилась возле старой акации, подумала, сорвала с неё какое-то объявление.

- Стой, - прошептала Маша, опуская руку с телефоном.

Девушка на ходу сунула лист бумаги в сумку, взялась за ржавую трубу, заменяющую перилла, и стала подниматься к платформе. Она как будто ничего не видела перед собой, а может быть, считала ступеньки. Ещё раз объявили электричку, теперь она уже была совсем близко - гудели рельсы.

Пахнуло дёгтем. Девушка отряхнула джинсы и направилась к ближайшему столбу, чтобы и с него сорвать объявление о пропаже Кристины. Чёрный камень в кольце блестел в солнечном свете. Бумагу она комкала в левой руке, и совала в сумку, которую даже не пыталась застегнуть.

- Стой! - крикнула Маша, и в этот момент по рельсам загрохотала электричка.

Синие вагоны проскакивали мимо... три, четыре, пять. Взвизгнули тормоза, электричка встала. Из открывшихся дверей посыпались люди: бабушки в цветных шляпках и с каталками, смеющиеся молодые люди в пляжных нарядах, едва прикрытых цивильной одеждой, мамы с пищащими на все голоса детьми. Запахло сигаретным дымом и духами.

Машу оттеснили к ограде платформы, а через минуту уже всё опустело. Жизнерадостно свистнула и тронулась электричка. Процессия дачников удалялась по тропинке под акациями. Девушки, срывающей объявления, на платформе уже не было.

- Ну что, поехали в город? - нетерпеливо отбросил травинку Шредер.

- Инника, - пробормотала Маша, не в силах оторвать взгляд от комка бумаги, оставшегося валяться на платформе. - Это ведь она была.

- Ну сейчас придётся рассказывать. Новости же.

Рената, стоящая возле окна в приёмной, дёрнулась, как будто её застукали на месте преступления. Некстати Маша вспомнила, что окно приёмной выходит как раз на автостоянку перед Центром.

- Что, прости? - переспросила она, сделав несколько шагов к компьютерному столу Ренаты.

За ним, по-хозяйски закинув ногу на ногу, сидел Рауль.

- Нет, - пробормотал он себе под нос, - я определю владельца этого мобильного, но что-то семидесятипятилетний дедушка не очень похож на похитителя маленьких красивых девочек.

- Рауль! - позвала его Маша, нависнув над столом. - Кому ты собираешься рассказывать новости?

Тот опомнился и потёр пальцами затылок.

- А, - Рауль с невинным видом обернулся к Маше. - Так тебе же.

- Самунасуки Тено, правильно? - зачитал с листа Антонио.

- Так, - на губах Сабрины появилось что-то похожее на улыбку. Она закинула ногу на ногу и одёрнула просторную светлую юбку.

За окном пищали ласточки. Они носились хороводом по одним им известным нуждам.

- Почему тогда "Сабрина"?

- Имя, распространенное в Киото, не очень привычно для этого города, - она говорила с едва уловимым акцентом. - Чтобы вы не ломали язык.

Антонио поднял взгляд на девушку. Сказать, что она была красивой, всё равно что признать лютый мороз - прохладной погодой. Она была не просто красивой, она была особенной - восточный разрез глаз, вечная полуулыбка, тонкие руки в кольцах. Хрупкая фигура. Чёрные волосы, собранные в самурайский хвост на затылке.

Как раз такие и нравятся мужчинам. Времена красавиц, похожих друг на друга, как фабричные куклы, давно ушли в прошлое. Тем более странно, что по сведениям Антонио Сабрину ни разу не видели с мужчиной, у неё не было даже намёка на личную жизнь.

- Ты знаешь, зачем я тебя вызвал, - Антонио собрал листы её досье аккуратной стопкой и положил на них руки.

Сабрина кивнула.

- Поговорить о нападении на Машу.

- Правда. Вы ведь давно уже знаете друг друга?

- Мы дружим с первого курса, - руки она сложила на коленях. Оба запястья были обхвачены необычными плетёными браслетами. Если не увидишь сам, какая ловкость в этих тонких руках - не поверишь, что они убивают. - Антонио, ты подозреваешь меня?

Он усмехнулся, тряхнул головой.

- Конечно, нет. Глупо пытаться убить подругу, чтобы потом рисковать жизнью ради её спасения. Я думал о другом. Вы с Машей в очень близких отношениях. Может быть, она рассказывала тебе о чём-нибудь?

Сабрина молча покачала головой.

- Вы не ведёте задушевных бесед?

- Маша доверяет мне. Я уверена, она бы рассказала, если бы это было необходимо, - Сабрина поправила браслет на правой руке.

Ласточки верещали, как оглашенные.

- Ты не закончила институт. Уезжала на пять лет в Киото. Это очень много. Ты уверена, что Маша до сих пор тебе доверяет как на первом курсе?

Это был подлый и даже не прикрытый вежливостью удар, но Антонио знал, что Сабрина его выдержит. Она потёрла левый висок.

- Для настоящей дружбы время и расстояние ничего не значит. Я всегда была и буду уверена в Маше, как в самой себе. Но знаешь, Антонио, на счёт нападения... У меня есть кое-какие догадки.

На самом деле прошло всего полтора часа, но Маша уже чувствовала себя вымотанной до предела. Солнцу давно пора было на запад, но оно всё ещё торчало чуть ли не в зените, в окно дул жаркий ветер, а она как будто из вредности не слезала с подоконника, хотя щёки уже давно стали такими горячими, что прибеги сюда Провизор, он бы тут же заподозрил температуру.

Маша и хотела бы не ждать, но знала, что оторваться не сможет. Ожидание-паразит ело её изнутри. По проспекту Рождественского редко-редко проскакивали машины. А ей, разве ей много было нужно? Всего один белый седан. Чтобы в палящем воздухе почудилось привычное, как шум холодильника, ворчание.

Но нет. Город Проблеск издали строил ей издевательские гримасы.

- Ну-ка слезла с подоконника, - дверь пнули с той стороны, хотя она и так была приоткрыта. На пороге, сунув руки в карманы, в очень независимой позе стоял Шредер.

- Чего ещё, - огрызнулась Маша.

Ещё час, не меньше. Ожидание отпустит её, когда Кайл, наконец, приедет. Что будет после этого, она не знала.

- Ты мне догрубишься сегодня, - пообещал Шредер. - Слезла и объяснила, в чём дело.

Маша потянулась к кружке, на дне которой ещё болтался глоток тёплой минеральной воды. Выпила, поморщилась. И правда, в чём дело? Просто рутина.

- А ты не понял?

- Нет, из твоего пыхтения и путаных рассказов того волосатого я вообще ничего не понял.

- Что тут такого непонятного, - сорвалась Маша, - в двух словах: пока мы с тобой пытались добиться хоть двух взаимосвязанных слов от этих дачников на шестом километре, в Центр позвонил доброжелатель, сказал, мол, приезжайте в Проблеск и сдам вам Кристину с рук на руки. Кайл сел в машину и... короче, теперь он там, а я тут. Замечательно!

Она всплеснула руками и чуть не навернулась с подоконника. Шредер медленно прошествовал от порога к стулу, подцепил его за спинку, подтянул к себе.

- Получается, он тебя кинул, - усевшись, резюмировал он.

Маша призналась себе, что её злило даже не это.

- Он бы сделал так, подвернись ему более или менее подходящая возможность, даже не задумываясь, - она пожала плечами. - Ты прав, я забиваю себе голову полной ерундой. Должна радоваться, что не пришлось провести ещё пару часов в машине на таком солнцепёке.

Она спрыгнула с подоконника. До смерти хотелось занять чем-нибудь руки, и Маша принялась перекладывать бумаги на столе.

- Да у меня тут тонны работы, между прочим, серьёзные преступления, от которых меня оторвали ради девочки Кристины, сбежавшей от приставучих друзей.

Шредер не понял прозрачного намёка или притворился, что не понял, во всяком случае, с её стула он не слез, а только лениво наблюдал за её действиями. За окном коротко и звонко крикнула сирена. Он со скучающим видом поднял со стола одну папку, пролистал бумаги.

- Может быть, хватит копаться в конфиденциальных документах? - спокойствие, которое Маша собрала внутри себя по крупицам, так и норовило улетучиться в открытое окно.

Сверху лежало дело Кристины. Она узнала протокол допроса Инники, её фотографии: одну в школьной форме - девушка стояла, приобняв ствол дерева, другую - сделанную за день до пропажи Кристины. Инника не смотрела в объектив, она улыбалась чему-то своему, а рядом с ней разинул рот в беззвучной речи Ян.

- У вас в мире людей кольца что-то значат? - Шредер рассматривал вторую фотографию - бледное лицо Инники, упавшую на лоб прядь мелированных синим волос.

- В основном, нет, - отрезала Маша, протянув руку за карточкой. - Спасибо за помощь, Шредер.

Он посмотрел на неё, всё ещё стоящую с требовательно протянутой рукой, пожал плечами и бросил фотографию на стол.

- Ясно. А я думал, кольцо Побеждающих просто так не носят.

На допрос она приехала с матерью. Маша встретила их на проходной, хотя и собиралась дожидаться звонка Моцарта у себя в кабинете.

Если Кристина в свои тринадцать выглядела маленькой, но обворожительной девушкой, то шестнадцатилетняя Инника - угловатым подростком. Модные рваные джинсы держались у неё разве что на костях таза, а растянутая футболка делала похожей на мальчишку.

- Здравствуйте, - сказала мама Инники, первая преодолев терминал. Печальный тихий голос заставил замолчать и прислушаться даже Вольфганга, который во всю объяснял девочке, как заполнять пропускной бланк. - Скажите мне, она сделала что-то плохое, да?

- Пока ничего неизвестно, - растерялась от этого голоса Маша. - Ведётся следствие. Давайте поднимемся наверх и поговорим.

Металлический поручень терминала обжог ей руку.

В лифте, где переминалась с ноги на ногу Инника, а её мама стояла, заложив руки за спину, так, как будто её пообещали тут же расстрелять, Маша позвонила Шредеру. Обидно, неудобно, что и Ника, и Мартимера забрали на какие-то подземочные операции.

- Слушай, побудь моим опером.

Бледную заплаканную Иннику они оставили в комнате для отдыха, там ласково журчал фонтанчик, подвывал ему кондиционер, а на столике между креслами громоздилась целая стопка принесённых Ренатой глянцевых журналов. Раньше Рената постоянно выискивала в них что-то, на её взгляд, донельзя интересное и полезное для Маши.

"Посмотри, в этой статье есть десять способов, как завести роман на работе, чтобы начальство ни о чём не догадывалось". "А вот эта статья как раз про то, как пережить расставание с прошлым молодым человеком". Маша досадливо морщилась и отталкивала протянутый ей журнал с очередными мудрыми советами.

Но Инника не интересовалась фонтанами и литературой, она тут же уткнулась в мобильный телефон. Маша уже провела её мать в комнату для допросов, когда в конце коридора появился Шредер. От него пахло кофе и как будто даже свежей выпечкой. Маша вспомнила, что пообедать не успела, а завтракала как обычно второпях. Он кивнул на распростёртое во всю стену окно.

- Я буду контролировать ситуацию? И это обязательно?

- Это сделано из соображений безопасности, - прочитала ему короткую лекцию Маша, едва удержавшись, чтобы не встать в красивую позу. - На случай, если какой-нибудь маг захочет меня поджарить. Такие правила.

- Ты её боишься? - он презрительно ткнул пальцем в сжавшуюся на казённом стуле худенькую женщину.

- Просто такие правила, - ощущая, что в который раз за этот день начинает выходить из себя, повторила Маша.

- Ладно, капитан, не злись, - Шредер изобразил улыбку детсадовца, которого назначили главным по раздаче пластилина.

В комнате для допросов она привычно бухнула на стол перед собой толстую папку с делом, включила диктофон. После нескольких формальных вопросов разговор пошёл легче, и Лима, как представилась мама Инники, перестала умоляюще заглядывать в глаза Маше.

- Пожалуйста, не относитесь к Ин очень уж строго, - комкая в руках бумажный носовой платок, попросила женщина. - Она очень замкнулась после того, как потеряла отца... и переживает из-за Крис. Девочки были хорошими подругами, всегда вместе. Вы, наверное, знаете, они же ещё и из одной касты. Мы, учёные, всегда стараемся держаться друг друга. Я помогала расклеивать объявления в пригороде.

Проглотив мысль о жалобе, которую заплаканная девочка написала на неё, Маша покивала.

- Да, мы ищем Кристину. Но сейчас я хочу поговорить не об этом, - она подвинула через стол карточку, которая так удачно оказалась - на самом верху в папке с делом. - Посмотрите на эту фотографию. Здесь на вашей дочери надето так называемое кольцо Побеждающих.

Лима буквально выдернула карточку из-под Машиных пальцев, зацепившись взглядом за единственную мелочь, за чёрный блестящий камень на пальце дочери.

- О, Мой Разум! Как она могла его взять... Это же кольцо её отца.

Она повернула фотографию и так, и эдак, словно желая убедиться, что доказательство смертного греха - не подделка. Маша ждала. Десяток минут назад, поднимаясь в лифте, она обратила внимание на пальцы Инники, то и дело сжимающиеся на ремне джинсов. На её пальцах не было никаких колец.

- Это кольцо её отца, - Лима подняла на неё глаза, - он как раз входил в отряд Побеждающих. Он был в отряде, который убил богиню смерти, выжил и погиб во время второго восстания демонологов. Всего пять лет назад, Ин хорошо помнит это время.

- Я посмотрела сводки за тот год, - кивнула Маша.

Побеждающие были неофициальным отрядом в мире магов, куда имел право вступить любой желающий маг, из каждой касты. По большей части они занимались тем, что геройствовали: помогали при стихийных бедствиях, в вооружённых конфликтах принимали сторону императора. После памятного сражения с богиней смерти, произошедшего ещё до Машиного рождения, многие погибли, ещё больше разбежалось, но, как оказалось, Побеждающие не перестали существовать.

- Понимаете, я храню кольцо у себя в шкатулке как семейную реликвию, даже не представляю, зачем Ин взяла его, - пожаловалась Лима. - Если честно, от него даже вреда больше, чем пользы. Кольцо само по себе никакой не артефакт, а просто символ. А врагов у Побеждающих всегда было предостаточно.

- Между ней и Кристиной вы в последнее время не замечали разногласий, споров?

Лима притихла, глядя на Машу в упор, потом грустно спросила:

- Вы подозреваете, что она могла... Крис...

- Давайте спокойнее. Я с самого начала сказала, что ещё ничего не известно. Вопрос, который я задала сейчас, формальный, - Маша чувствовала, как по её животу текут капельки пота. В комнате для допросов не было ни кондиционера, ни даже самой завялящей форточки.

- Они ссорились иногда, ну, как и все девочки в этом возрасте, сложное время. Но Ин никогда бы не стала, она не такая. Крис было тяжело, когда мы только переехали в мир людей. Это и понятно, для ребёнка такая встряска, переезд. Её родители, правда, делали ради неё всё, что могли. Но они же бывшие Побеждающие. Им бы сейчас было опасно оставаться в Манталате.

- Да, эта политика, демон ногу сломит, - пробормотала себе под нос Маша.

- Девочке нужен отец, - горько вздохнула вдруг Лима. - Это какая-то черта характера. Сила что ли... У вас, наверняка, всё в порядке с этим.

Маша улыбнулась. Иногда она боялась завраться, потому что в половине случаев она говорила, что её отец умер, а в другой половине с не меньшим горем в глазах утверждала, что он бросил их с мамой и женился на другой женщине. В детстве после таких слов её всегда жалели и угощали конфетами или яблоком. Но, если разобраться, Маша не так уж и стремилась обмануть весь мир, она честно верила в каждый из этих вариантов по очереди.

Когда Маша разговаривала с Инникой, в коридоре послышался шум, загудели голоса.

Кайл приехал, - поняла Маша, и внутри не стало горячо от обиды.

Инника сидела боком, как будто бы зашла всего на секунду, поинтересоваться текущими делами, а Маша заставила её остаться, выпить чаю с тортом, попробовать только что испёкшихся куриных крылышек, а потом снова вернуться к чаю.

Разговор тянулся и тянулся. Электронные цифры на диктофоне сменяли друг друга, записывались односложные ответы Инники, усталый голос Маши, который - она знала - к концу рабочего дня звучит именно так, как бы оживлённо она не пыталась вести допрос.

- Вы сорились с Кристиной?

Всё это - рутинная работа, как капли крови на пыльных дорогах Низинки. Стрелки часов бежали к четырём.

- Ничего мы с ней не ссорились.

- Почему ты надела кольцо своего отца?

- Я же сказала вам. Глупо, я знаю. Мы с мальчишками поспорили. Они где-то прочитали, что Побеждающих ловят на улицах по одному какие-то людские группировки и бьют. Кристина сказала, что всё это глупость и в доказательство вызвалась носить кольцо неделю и меня подговорила. Тогда был как раз предпоследний день.

- Кристина тоже носила кольцо Побеждающих?

- Да, я же сказала вам.

Маша потёрла уставшую поясницу и откинулась на спинку стула. В горле пересохло. У неё ещё осталось треть бутылки с солёной минеральной водой, но нечего даже мечтать о холодном - бутылка забыта на столе, и сейчас лучики солнца ползают по синей этикетке. В коридоре всё стихло.

- Зачем ты срывала объявления?

Девочка посмотрела на неё исподлобья, моргнула.

- Ты слышишь меня? - чтобы привести её в чувство, Маша хлопнула ладонью по столу. - Зачем ты срывала объявления?

Инника подалась вперёд, вцепившись пальцами в самый край стола так, что Маша испугалась - сейчас переломятся хрупкие суставы.

- Я не срывала, - она отозвалась хрипло, как будто тренируясь для грозного рыка. Но рыка не вышло, вместо этого она закричала, срывая голосовые связки: - Я не срывала, не срывала, не срывала! Слышите, вы! Я не срывала!

Когда из подвала прибежал Провизор, вызванный по случаю чрезвычайной ситуации, Инника стояла на коленях, молотя кулаками по полу. Маша ждала его возле двери, обречённо раздумывая о том, что очередная жалоба ей гарантированна. Иступлённые крики девочки сбежался послушать весь Центр.

- Придётся держать, чтобы не дёргалась, - рассудил Провизор, обламывая головку ампулы. - Мне нужно её предплечье.

Шредер, временно вошедший в роль оперативника, благосклонно кивнул.

После укола Инника как-то сразу обмякла и даже позволила проводить себя на казённую койку в подсобке Провизора. Рассматривая ампулу, которая осталась валяться в комнате допросов, Маша тяжело вздохнула.

- Мне бы тоже не помешало пару кубиков.

...Минералка на столе нагрелась как раз до состояния "трудовой пот", и всё равно Маша выпила треть бутылки залпом. В крошечном зеркале, которое стояло на полке, зажатое с двух сторон пачками папок, отразилось нечто, на что ей даже смотреть не хотелось. Пискнуло переговорное устройство.

- Богдан Сергеевич вызывает, - недовольным тоном сообщила Рената и сбросила вызов.

Вот чем Маша заслужила такой отвратительный день?

Никакой девочки Кристины в кабинете Галактуса не наблюдалась, как и самого хозяина кабинета. Маша боком проскользнула в приоткрытую дверь и опустилась на едва ли не самый ближний к двери стул. Кайл её появление проигнорировал, как сидел, уперевшись лбом в подставленные кулаки, так и не пошевелился.

- Как продвигаются поиски Кристины? - Кайл поднял голову и удостоил её взглядом. Наверное, сегодня он был ещё бледнее, чем обычно. Мокрая от пота прядь волос прилипла ко лбу.

- Я допросила её подругу. Выяснилось, что родители обеих принадлежали к отряду Побеждающих.

- Это было ясно с самого начала, - перебил её Кайл.

- Да, но с самого начала никто не сказал мне, что девочки решили надеть кольца из чёрного камня.

- Что это меняет? - хмыкнул он.

Маша не то, что хотелось провалиться на месте, ей казалось, что провалилась она уже давно, а на поверхности слышен только её голос, сдавленный земными толщами.

- Многое. Например то, что на Кристину могли наткнуться какие-нибудь идейные противники Побеждающих или просто охотники за артефактами. Кроме того, дочь председателя призналась, что подвозила Кристину до соседней станции, а там плотность населения...

- То есть, где находится Кристина, неизвестно до сих пор.

В словах Кайла было всё: презрительное "ну и понабирали же в Центр всякого сброда", укоризненное "время идёт, а девочка ведь и помереть может" и даже уставшее: "Вселенский разум с тобой, иди, допрашивай бродячих собак, если тебе это так нравится".

- Известно, - упрямо повторила она. - Кристина находится между Нью-Питером и станцией семьсот семьдесят шестой километр. Она была в адекватном состоянии, она села на электричку и не доехать могла только под действием внешних причин.

- Ну да, маленькие, накачанные наркотой девочки, они такие умные.

- Обсудили всё? - дверь хлопнула. - Теперь я хочу услышать это в виде связного отчёта.

Галактус опустился в своё кресло и посмотрел на неё задумчиво и немного устало.

Но он хотя бы уезжал на обед, - вспомнила Маша.

- Ну же. Мне выйти и послушать за дверью? Без меня разговор у вас идёт куда лучше.

Из открытых половинок окон нёсся шум проспекта. Пророкотал мотоцикл, взвизгнула правительственная сирена.

- Извините, - выдавила из себя Маша. - Я знаю, что Кайл уезжал в Проблеск, потому что оттуда поступил странный звонок. Хотелось бы знать, что произошло.

- На встречу никто не явился, - отчитался Кайл, и Маше стало понятно, почему он сидел, уткнувшись носом в полированную поверхность стола. - Рауль выявил владельца телефона, но оказалось, что он всего лишь дал свой телефон воспользоваться какой-то прохожей.

У Кайла сегодня тоже выдался неудачный день.

- Маша? - Богдан Сергеевич обернулся к ней.

- У меня старая версия. Кристина села в электричку на шестом километре, а в Нью-Питере не вышла. Буду опрашивать контролёров и местных завсегдатаев.

Из окна пахнуло душным жаром.

- Очень медленно, господа следователи, очень медленно. И так работают агенты Центра? Да милиция с собаками её быстрее найдёт.

- Других способов нет, - попробовала защитить свою следовательскую честь Маша. - У неё ведь почти нет магии, чтобы зацепиться за это.

- Значит, ищите, за что зацепиться.

Ей живо представилась картина в Центровском коридоре: Галактус и заплаканная мама Инники. "Моя девочка всегда такая спокойная, тихая, и вдруг - истерика... ваши сотрудники... примите меры". Галактус смотрит в сторону и кивает.

Музыку бы погромче, чтобы заглушить эту бесконечную какофонию требований и жалоб.

- Я всё поняла. Разрешите выполнять?

- Выполняйте.

Когда Маша закрывала глаза, уткнувшись в подушку, на часах была половина седьмого.

- Я всего десять минут полежу, - решила она. - Всё успею.

Когда же она проснулась, за окном уже сгущались сумерки, в открытую форточку веяло прохладой, а у соседнего дома зажглась жёлтая жемчужина фонаря. Маша вскочила с кровати, как будто её облили холодной водой.

В доме было темно и тихо, только на кухне теплился свет и едва слышно бормотал телевизор. Сабрина склонилась над пяльцами, можно было подумать, что она не заметила появления Маши в дверном проёме.

Но, возможно и выдумка всё то, что она умеет слышать шаги муравья у себя за спиной, а шаги проснувшейся Маши в коридоре она услышала наверняка.

- Слушай, - помялась на пороге она. - Прости, что так вышло. Я правда очень хотела пойти в кино. На работе целый день только на часы и смотрела.

Сабрина подняла на неё взгляд.

- Я тебе набрала ванну, - сообщила она таким тоном, как будто и не было позорно пропущенного кино.

- Спасибо, - вздохнула Маша

Примерно вот так мы и узнали друг друга: на общей кухне, среди чьей-то невымытой посуды, чих-то подгоревших макарон, в обществе старого чайника с поблекшим цветком на боку и списка дежурств, прикрепленного к стене кусочком липкой ленты синего цвета. Я помнила - синего цвета - как будто это было важнейшим знанием в обоих мирах. Впрочем, кусочка липкой ленты не рассмотреть, не рассмотреть и цветов на гостеприимно-тёплом боку чужого чайника: Сабрина не включала свет. И мы вместе стояли возле окна, борясь каждая с одним и тем же страхом: вдруг захочется тёплой воды проснувшейся посреди ночи пятикурснице из соседней комнаты. Вдруг решит проветриться, окунуться в Нью-Питерскую ночь парень из комнаты напротив.

Вот так мы и узнали друг друга: Сабрина молчала, оперевшись локтями на подоконник, ветер раздувал лёгкую штору, а Нью-Питер подмигивал нам ночными огнями. Ветер раздувал штору, трогал её волосы, и висела над городом тонкая улыбка полумесяца.

Я тогда уже знала, что Сабрина не любит прикосновений, не любит шума больших аудиторий, не любит бьющего в лицо солнца. А я щурилась на солнце, постоянно хватала её за руку и умела ловко растворяться в потоке студентов. Зато у нас была одна на двоих ночь, и город улыбался только нам двоим, грела руки жемчужно-серая от огней темнота.

- Понимаешь, - я запрыгнула на подоконник и устроилась на нём, обхватив колени руками. Я имела привычку начинать разговор ни с того ни с сего с таким видом, как будто обсуждает эту тему уже часа полтора и вот наконец нашла самый точный аргумент. - Я всегда говорила себе - я сильная. Я сильная. Я думала, так мне станет легче.

- Стало? - после минутной тишины Сабрина обернулась ко мне.

Взвизгнули тормоза лихача, гоняющего по ночным улицам на битом мотоцикле. Я пожала плечами.

- Но мне никогда не стать такой сильной, как ты. Расскажи, как это?

Сабрина улыбнулась мне в ответ - озарили её лицо огни города.

И провела пальцем по расписанию дежурств.

- Нам ещё не скоро.

Так мы и узнали друг друга.

Одиночество поселилось внутри неё, вместе с пеплом на обожженных ладонях, вместе с запахом дёгтя от блестящих на солнце рельс, вместе с шорохом сухих стручков акаций по платформам. Одиночество.

Днём было много дел, в своё временное пристанище Лора возвращалась измотанная жарой и дорогой, ей было даже не до того, чтобы жалеть себя. Вечером, когда над посёлком разворачивалось покрытое звёздами бархатное небо, на маленькой кухне она готовила его любимое блюдо. Просто так, по привычке. Еда не приносила ей удовольствия.

Одиночество. Они были вместе с самого детства. Даже коленки разбивали одинаково. Взрослые умилялись, глядя на такое сходство. Хотя не близнецы - двойняшки. Они поссорились только один раз.

И тогда он ушёл из мира магов.

Лора не выдержала долго, три месяца родительский уговоры ещё могли удерживать её, три месяца её можно было напугать страшилками про мир людей, а потом она ушла следом.

Она не знала, где его искать, просто бродила по улицам, оглядываясь на прохожих. На неё озирались, её грубо окликали, на неё не обращали внимания. Потом Лора вспомнила, почему произошла та ссора, почему он ушёл, и поняла, что в этом мире его тоже так просто не примут. Тогда высокая трава окраин целовала её колени, холодный полумрак подземелий щекотал горло, дышали смрадом узкие улочки далёких от центра кварталов.

Одиночество ело её изнутри. Но пока она была занята поисками, одиночество отступало. Сейчас оно вернулось вместе с томительным ожиданием развязки.

Иногда Лора верила, что её не найдут.

Глава 12. Свидание на могиле

- Уважаемые пассажиры, помните - двери нашего электропоезда...

Электричка дёрнулась.

На сиденье рядом с Машей опустился улыбающийся мужчина в гавайской рубахе. Закинув на ногу, он тут же начал непринуждённый разговор с ней. О чём - Маша не поняла, снимать наушники не хотелось, как и отвечать ему, впрочем. Она решила побыть грубой - поднялась, одёргивая прилипшие к ногам брюки, пересела. Благо, вагон был почти пустой.

- Если вы заметили случаи нарушения общественного порядка, помните, наш электропоезд сопровождается милицией...

Электронный женский голос имел привычку перекрикивать любимую песню про то, что император отправился в мир Ничто.

- Если правонарушение было совершено с использованием магии, немедленно сообщите в Центр по телефонам...

Маша прибавила звук в плеере и снова попыталась сосредоточиться на своих мыслях. Одну из них удалось схватить за хвост ещё ночью, когда в половине третьего от нечего делать, Маша питалась печеньем на кухне, стараясь не шуршать упаковкой, чтобы не разбудить чуткую Сабрину.

Инника причастна, - сказала логика.

Мысль валялась на поверхности, посверкивая в свете лампы боками, сделанными из золота дураков.

И что же она сделала? - встал в позу здравый смысл. - Двинула подружку лопатой по голове, а потом прикопала в соседском саду? Утопила в болоте? Оттащила в ближайший овраг?

Только интуиция молчала. Интуиция не интересовалась печеньем, жёлтыми жемчужинами фонарей за окном и пиликаньем сигнализации на соседской машине. Интуиция проснулась утром и сказала: ты всё дальше и дальше от разгадки, а ведь в самом начале она лежала буквально у тебя под носом.

Инника виновата, - упрямо забубнила логика, выученная пятью просиженными в институте годами. - Она завралась, она срывала объявления, она устраивала показательные истерики.

А у Маши не было доказательств, даже самой завалящей лопаты с налипшими комьями земли, которую могли бы спрятать в хозяйственной пристройке к дому.

Родители Кристины вечером сообщили в Центр, что уже отчаялись ждать. Случайно выбранная ясновидящая сказала им, что Кристина в тёмной комнате, тщетно ищет выход, ей холодно и страшно. Что времени осталось совсем мало, что она на грани жизни и смерти, а помощь очень далеко. Как объяснить магам, что гадалки врут?

Единственный луч света показался впереди, когда сегодня утром, вызвав на допрос Яна, Маша спросила у него:

- У тебя были отношения с Кристиной?

- Ну, - буркнул он. - Иногда все вместе тусовались.

- Я имею в виду, Кристина была твоей девушкой?

В комнате для допросов было душно и пахло солёным потом - он оставлял на футболке Яна тёмные пятна.

- Не была, она же мелкая, - насупился он.

Да, - кивнула интуиция.

Хорошо, пусть дело было так - ребята и Кристина отправились в магазин, оставив Иннику дома. На обратном пути они решили - нет, не срезать - удлинить себе дорогу, свернув на другую улицу. Там и грунтовка хуже, и всё дальше от главной улицы посёлка. Там стоит сгоревший дом, заросший крапивой и вишней.

- Ты чем-нибудь обидел Кристину?

- Я к ней не прикасался. - Ян зло сверкнул на неё глазами. - Если хотите знать, она вообще сама напросилась к нам. Лер, это его дача, не хотел её звать. А она напросилась. Не трогал я её.

- Ты приставал к ней?

- Не трогал я её, - он отвернулся,

Трогал, - тёпло улыбнулась интуиция.

- Знаешь, - чуть наклонилась к поверхности стола Маша. - Твой товарищ уже сознался. Я знаю, ты не хотел, чтобы вышло так. Но сейчас лучше всё рассказать.

Десять минут дала ему Маша, чтобы на листе, мнущемся от прикосновения влажных рук, изобразить чистосердечное признание. Чёрная авторучка в его пальцах дрожала. Сама она стояла возле приоткрытой двери, так можно было дышать.

Маша оставила дверь приоткрытой, прошлась по комнате, заглянув Яну через плечо. Строчки признания уползали вверх, он выводил буквы так старательно, что заворачивался верхний угол листа. Рассказывал о том, что они вместе с другом решили пошутить над Кристиной, а она почему-то испугалась и убежала.

С тех пор прозрение так и не почтило Машу своим приходом.

- Осторожно, двери закрываются, следующая станция Голубиные крыши.

Те немногие пассажиры, которые в середине буднего дня решили прокатиться в пригород, зашарили по сумкам и карманам - в вагон вошли два контролёра. Маша дождалась, пока женщина в форменной рубашке и юбке подойдёт ближе, сверилась с её значком и выключила плеер.

- Можно вас на несколько минут? Капитан Орлова, Центр.

Пересчитывая в ладони собранную в качестве штрафов мелочь, контролёр опустилась рядом с ней.Маша достала из нагрудного кармана рубашки фотографию.

- Это Кристина. Она пропала пятого июля. Есть информация, что она ехала на электричке, в которой работала ваша бригада.

Женщина спрятала мелочь в поясную сумку и взяла из Машиных рук фотографию. Девочка, наряженная в футболку с мультяшным медведем, улыбалась им двоим.

- Пятое, - покачала головой контролёр, - так это же прошлая неделя.

- Был вторник, - напомнила Маша. - Она села на семьсот семьдесят шестом километре. Приблизительно в четыре.

- Там много народу садится, - покивала её собеседница. - Пойду у своих спрошу, может быть, и вспомнят.

В открытые окна нёсся горячий степной ветер пахнущий мёдом и скошенной травой. Из тамбура тянуло сигаретным дымом.

- Можно не курить здесь? - в вагон вошла ещё одна контролёр - совсем молодая девушка. Тряхнув тяжёлым хвостом тёмных волос, она ещё раз обернулась к тамбуру. - Или хоть дверь закрывайте.

Тяжёлая полуавтоматическая дверь сомкнулась за её спиной. Девушка прошла к коллегам, которые присели неподалёку от Маши, заинтересованно потянула из рук одной фотографию. Маша следила за ней из-под полуприкрытых ресниц.

- Так это же я вроде её на прошлой неделе высадила. Билет был только до Вечноосенней рощи, а я её поймала почти возле Нью-Питера. Я как раз первый день тогда работала, - девушка тряхнула волосами. - Помните? Да она даже почти и не спорила.

Маша подобрала свою сумку и направилась к ним.

- Туз на твою даму, и вот тебе ещё два короля на погоны. Маша, ты проиграла, раздевайся!

Не глядя на них, она стащила с ноги кроссовку.

- Оригинально, - вздохнул Рауль, который, видимо, ожидал другого развития событий.

Ник шлёпнул на стол два веера карт, один из которых формально назывался Машиным, и пожаловался:

- Да тут вообще ни одного козыря, кто так карты сдаёт.

- Северный мост, Ладово, Вечноосенняя роща... - Не отрывая взгляда от разложенной на столе схемы пригородных электричек, Маша почесала коленку. - Куда она могла деться?

Вокруг них привычно пищала и мигала лампочками комната наблюдений. Пятнадцать больших экранов на одной из стен - пятнадцать самых людных точек Нью-Питера: на проспекте Рождественского стоит пробка - вечерний час пик, такая же пробка на мосту Союза, на площади Безмолвия лучи солнца ползают по статуе маршала Королёва, на набережной, рядом с обелиском матери-птицы, полно отдыхающих и плещется о бетонный берег тёмно-серая Сова.

Маша подняла взгляд на часы.

- Вы вообще уверены, что она позвонит?

- Нет, - откликнулся Рауль, заново сдавая карты. Мартимер, подбирал свои по одной, и выражение на его лице становилось всё загадочнее. - Но раз обещала, то мы ждём.

Полтора часа назад похитительница Кристины позвонила снова. Связь глохла, и Рауль едва ловил пропадающий сигнал.

- Вы подвели моё доверие. Почему тот офицер приехал с воинами? Я же сказала, буду разговаривать, если только он приедет один. Хорошо, я дам вам ещё один шанс. Вечером. Ждите.

Ползла по экрану прибора кислотно-жёлтая змейка её голоса. Рауль хмурился и отвечал вполголоса. Потом он снял наушники и жалобно посмотрел на замершую перед ним Машу.

- Это пригород Проблеска, телефонный номер вообще значится украденным уже полгода. Больше ничего сказать не могу.

С тех пор они и оккупировали комнату наблюдений, где на пятнадцати больших экранах сновали машины и люди, а над серой Совой висело солнце.

Маша снова уткнулась в схему электричек. Девушка-контролёр утверждала, что высадила Кристину на станции Ладово, а это - пятнадцать минут езды до города. Если Кристина оказалась бы хитрее и проворнее, она бы запрыгнула в другой вагон, по которому контролёр уже успела пробежаться, но Кристина смиренно вышла, когда ей указали на дверь, и осталась на платформе. Маша была почти уверенна - до Нью-Питера девочка не доехала - её не засекли камеры, установленные на платформах города, ни один охранник не смог вспомнить маленькую магичку в футболке со смешным медведем.

Значит, она осталась в Ладово? Но почему и там её никто не видел? Весь день Маша убила на то, чтобы найти хоть одного человека, который бы заметил девочку, оставшуюся даже без денег на билет. Прошерстила станцию и автовокзал. Ничего.

Она водила ручкой от закрашенного чёрным кружочка Нью-Питера к небольшой точке, которой на схеме была отмечена товарная станция Ладово. На мягкой бумаге уже давно пролегла жирная синяя линия. Где-то здесь исчезла Кристина. Где-то здесь.

- Три дамы тебе. Смотри, какие красивые.

- Назад своих дам забери...

- А вы чего бездельничаете? - поинтересовалась Маша. - Всех террористов уже отловили?

На экране, показывающем набережную, купальщик нырнул в реку прямо с бетонного парапета, подняв кучу брызг.

- Да, видишь, как в городе сразу веселее жить стало, - хмыкнул Ник, пытаясь удержать в руках сразу два веера карт.

- Ладно, - она положила ручку на стол. - Схожу вниз за минералкой.

Маша поднялась, и тут же загудел телефон. Рауль бросил карты и схватился за наушники. Маша взглянула на карты: четыре козыря и два туза, он бы опять выиграл.

Все разом притихли, Мартимер задумчиво переводил взгляд со своих карт на экран, демонстрирующий набережную. В десяти шагах от матери-птицы на песке лежала девушка, явно забывшая надеть верхнюю часть своего купальника.

- Да. Я слушаю. Где? - говорил Рауль, то и дело поправляя крошечный микрофон. Он снял наушники, из которых уже лились короткие гудки, и поднял взгляд на Машу. - Проблеск, площадь возле вокзала. Номер, как в плохих детективах, телефонного автомата на этот самом вокзале. Кто поедет?

Она села на место и, переплетя руки, уткнулась в схему.

- Никто, - решила она. - Через десять минут из Проблеска в Нью-Питер уйдёт электричка. Думаю, похитительница будет как раз на ней. Операцию по захвату откладываю на завтра.

Маша вышла из душа, ногой толкнула дверь. Она вытирала волосы на ходу, не особенно заботясь о том, что сейчас ей выходить в таком виде на стоянку, а потом ещё полчаса стоять в знаменитой Нью-Питерской пробке на проспекте Рождественского. Впрочем, именно в этой пробке волосы обычно и высыхали, и даже успевали заново испачкаться.

Рубашка липла к ещё влажному телу. Десять минут назад в женской раздевалке при большом спортзале Центра никого не было. Маша сняла с головы полотенце и прислушалась. Сейчас там кто-то был. Странные срывающиеся звуки говорили о том, что этот кто-то считал, будто остался наедине с самим собой.

Она, стараясь не очень шлёпать резиновыми тапочками по кафельному полу, обошла ряд шкафчиков, осторожно выглянула. Бывают ситуации, из которых лучше уйти незамеченной.

На лавке, тянущейся вдоль всего ряда шкафов, сидела Рената. Она уткнулась лицом в сведенные колени и плакала уже тише, без всхлипов. Больше не беспокоясь о звуке своих шагов, Маша подошла к ней.

- Что произошло? - Маша опустилась рядом на скамейку, взяла её за плечи. - Ты чего, ну?

Рената подняла на неё мокрое от слёз лицо. Под её ногами - прямо на полу - валялась пневматическая винтовка из тира. Таким способом она обычно сбрасывала напряжение. Всего, на памяти Маши, Рената отправлялась "пострелять" два раза. Первый был когда она по какому-то поручению Галакстуса спустилась на третий этаж, в изолятор временного содержания, и на неё набросился сбежавший из камеры маньяк - маг хаоса.

Просто его силы оказались куда больше, чем агенты Центра могли себе представить. Второго раза Маша и сама не хотела вспоминать.

- Он меня бросил, - убирая со лба прилипшую прядь волос, всхлипнула Рената. - Просто взял и забыл про меня.

Маша плохо разбиралась в такого рода проблемах, если не сказать - не разбиралась совсем. Вот если бы Рената спросила её, как уничтожить полтергейст, она ответила бы, не задумываясь.

- Твой парень? - уточнила она, чувствуя, что лучше дать Ренате выговориться.

- Да. Вот только уже не мой, - она стёрла с правой щеки дорожку из потёкшей туши. - Твой, наверное.

Маша даже не сразу поняла, какое обвинение выставлено перед ней.

- Ты что, про Шредера говоришь? - выдохнула она. - Да нет же! Он просто...

Он просто ходит за мной попятам, приглашает на свидания в качестве "знака примирения" и иногда подвозит туда, куда я захочу, - закончила она про себя.

Даже в глубине души Маша не думала ни про какие романтические отношения, а сейчас её как будто окатило холодной водой - куда холоднее, чем в душе при большом спортивным зале Центра.

- Ты всё неправильно поняла, - осторожно начала она. - Просто Богдан Сергеевич попросил его помочь мне, пока все мои оперативники гоняются за "Белым ветром". Ну знаешь, я тоже не могу в гордом одиночестве бегать за маньяками.

- А Ник? - уже потише всхлипнула Рената.

- Лазит по подземкам.

- Мартимер?

- Последний раз слышала от него что-то про заброшенную станцию метро.

- Рауль?

- Целый день сидит в комнате наблюдений и ждёт сигналов от похитителей.

Рената тяжело вздохнула. То ли более или менее дельных аргументов больше ей на ум не приходило, то ли она устала спорить с Машей. Пару секунд они посидели молча. Рената дотянулась до нутра своего шкафчика, чтобы вытащить оттуда пачку влажных салфеток, и принялась вытирать потёкшую тушь. Маша наблюдала за всем этим в её отражении, кусала ноготь и ловила мысль, о которой совсем недавно так хорошо помнила.

- Слушай, - очнулась она наконец. - Я понимаю, это всё подозрительно. Но у меня тут возник небольшой план.

Они на мгновение застыли, глядя друг на друга - Рената, уже с винтовкой в руках, и Маша - с мокрым полотенцем на коленях.

- Что за план?

...Маша шла так быстро, что Ренате приходилось за ней бежать.

- И всё-таки я не пойму, почему обязательно пьяной? - она поймала Машу за ремень на шортах. - Это авантюра.

- Ясное дело, авантюра, - та открыта свой кабинет. - Чего тут неясного. Пьяной лучше со всех сторон - во-первых, мужчина может себе больше позволить. А во-вторых, если что-то пойдёт не так, на утро всегда можно притвориться, что ничего не помнишь.

Только попав в свою машину, Маша вспомнила, что даже не вытерла волосы как следует. На приборную панель упада капля воды. Маша посмотрела в зеркало, поправила чёлку.

- Нам нужно поговорить, - сказала она своему отражению. Откашлялась и повторила с угрозой в голосе: - Нам нужно поговорить. Уже давно.

Внизу хлопнуло окно. Шредер оторвался от компьютера и прислушался. Ветер шевелил белую штору, Комиссар не лаял. Из приоткрытого окна доносились голоса и смех путешествующей по улице компании. Вечер как вечер.

Оставив компьютерный экран светиться в темноте комнаты, Шредер пошёл вниз. В гостиной горел свет.

- Маша, как ты вошла? - её рыжий затылок он заметил ещё с лестницы. Девушка сидела в кресле, спиной к нему, и поэтому было видно только её затылок.

Она выглянула из-за спинки кресла, захихикала и спряталась обратно. Это её подхихикивание Шредеру не понравилось. Он замер перед ней в ожидании ответа, глядя на то, как из соседней комнаты неторопливо трусит в гостиную Комиссар. Охранник называется.

- Дверь была открыта, - она снова засмеялась, и Шредер поморщился.

Комиссар обрадовался встрече с его обожаемой Маши, сунулся к ней в руки, но тут же отпрянул. Пёс отчётливо фыркнул и отбежал на безопасное расстояние.

- Ладно, что ты хочешь? - поинтересовался Шредер. Он продолжал стоять перед ней, сложив руки на груди. Ну не с креслом же она обниматься шла через полгорода.

- А может, я хотела тебя с любовницей застать, - Маша засмеялась и уронила голову на колени.

- Вперёд. Ордер на обыск завтра покажешь, - махнув рукой на нахальную псину, которая полезла на диван, Шредер опустился рядом.

- Спасибо - Она переместилась из кресла на подлокотник дивана и обхватила Шредера за плечи. - Только я никуда не пойду. Ты сегодня такой добрый.

Она уткнулась лицом в его шею.

- Ты чего? - Шредер поморщился, отцепляя её от себя. - Что за цирк? Капитан, ты пьяная что ли?

Комиссар упорно прятал нос под лапу, и до Шредера наконец дошло, откуда исходит запах, раздражающий собачье, да и человечье обоняние. И что его смелое предположение оказалось правильным.

- Маша, ты что, пьяная? А ну пошли немедленно.

Подцепив девушку одной рукой за ворот светлой рубашки, Шредер потащил её в ванную. Она сопротивлялась, как могла. Ничего не разбирая из её возмущённых воплей, он открыл кран с холодной водой и сунул Машу головой под тугую струю. Одному лишь Вселенскому разуму было известно, каких трудов ему стоило удержать Машу, которая ни на мгновение не прекращала дёргаться. И если бы он не догадался заломать ей правую руку за спину, она бы точно наградила его парой синяков.

Через полминуты Шредер её отпустил и сделал шаг назад. Маша тут же выпрямилась, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Дышала она тяжело, а с мокрых волос на чёрные плитки пока капала ледяная вода. Шредер протянул ей полотенце.

- С ума сошёл что ли? - голос у неё прорезался неожиданно, и какой это был голос! Паровозный гудок скончался бы от зависти. Маша вырвала полотенце из его рук и огрела им Шредера.

- Успокойся. Быстро ты в себя пришла, - он перехватил полотенце и намотал его на руку. - Следующий раз думать будешь, ясно?

- Я притворялась, ясно? - закричала Маша ничуть не тише, чем секунду назад.

- Расскажи кому-нибудь другому, - усмехнулся Шредер.

Вместо ответа она протянула ему руки - от запястья, не попавшего под воду, шёл стойкий запах спиртного. Шредер поднял на неё глаза и вдруг увидел слёзы, стекающие по её щекам вместе с каплями воды.

- Дура. Ну и зачем ты это сделала? - уже мягче спросил он.

- Нам нужно поговорить, - жалобно выдала Маша, заправила за ухо мокрую прядь волос и икнула. - Уже давно.

Шредер вытер ей волосы, стараясь не обращать внимания на то, как она пыталась оттолкнуть его руки, и отправился на кухню, чтобы включить чайник. Маша пошлёпала за ним и на кухне устроилась в самом углу, на стуле, который остался от прошлых хозяев дома.

Люди обладали странной привычкой есть прямо на кухне. Шредер сел напротив гостьи - нельзя сказать, что совсем нежданной - и сложил руки на столе. Сначала он выслушает её, а потом уже будет и сам предпринимать шаги.

Маша взялась за чайную ложку, забытую на столе, покачала её в пальцах.

- Слушай, - сказала она с обезоруживающей прямотой. - Почему ты хотел меня убить? Я ничего не успела сделать. Просто сказала, что ты из мира магов. Поэтому?

Шредер отобрал у неё ложку. Ну вот и всё, она вспомнила, значит, времени осталось не так уж много, и шанс всего один, значит, тебе больше не выйти из этого дома, капитан. Надеюсь, ты успела последний раз позвонить своим друзьям?

Быть честным и благородным, хорошо, конечно, да только с перерезанным горлом оказаться уж больно не хочется.

А ведь она его младшая сестра, которую надо защищать от уличных хулиганов, честно обделять сладостями и изредка отвешивать подзатыльник, чтобы сильно не зарывалась. Ну, когда не видят родители.

- Да, - сказал Шредер просто потому, что ничего другого ему не хотелось придумывать.

- Конечно, это оригинально, - она хлюпнула носом. - Но не противозаконно. Некоторые маги приходят в наш мир, некоторые люди пытаются жить в мире магов. Может быть, у тебя и есть причины, чтобы переживать по этому поводу. Но мне всё равно, почему ты ушёл оттуда.

- Ну да, - без какой бы то ни было интонации откликнулся Шредер.

У неё, как выяснилось, никакой магии нет, значит, нужно просто сходить в комнату за мечом и убить её.

А ведь она его сестра, которая могла бы любить просто по зову крови, даже не взирая на то, что она - высшая магичка, а он - бессильный полукровок.

- Я понимаю, что тебе сложно сейчас в мире людей, - продолжала Маша. Было видно, что она готовилась к этому разговору очень долго. Бессонными ночами, уставившись в потолок, придумывала эти слова. - Но люди друг другу не враги.

- Почему ты мне доверяешь? - резко перебил её Шредер. Чайник вскипел и щёлкнул за его спиной, а Маша вздрогнула.

- В каком смысле? - осторожно спросила она.

- В любом. Почему ты мне доверяешь, после того как я заманил тебя в мир мёртвых и пытался убить? Почему ты сейчас пришла, не боишься, почему ты соглашаешься сесть со мной в машину, после того, как я затащил тебя к Демоновой Дыре?

Маша смотрела на него чуть исподлобья, и дрожали мокрые пряди волос на её лбу.

- Это преступление, так? - он наклонился к столу, заставляя её чуть отпрянуть. - Преступник должен быть наказан?

- У всех должен быть шанс, - сказала наконец И.М.. - Ты же не смог убить. У тебя внутри что-то шевельнулось.

В кухню пришёл Комиссар, окинул взглядом пустой стол и лёг прямо на пороге, положив голову на лапы.

- Ты будешь каждого убийцу жалеть, заявляя, что у него есть шанс? - уже со злостью произнёс Шредер. - Ловить, а потом вести с ним душеспасительные беседы?

Маша смотрела на него из-под мокрой чёлки, испуганно и непонимающе. Захохотала за окном прогуливающаяся туда-сюда компания. Чайник снова пискнул, напоминая о себе, но ему было не до чайника. Подавить бы мутную волну раздражения.

А ведь она его сестра, которую, по сути, больше некому защищать. Этому идиоту Антонио разве!

- Ты ведёшь себя глупо и неосмотрительно, - рыкнул Шредер, поднимаясь. - Ещё следователь. Да тебе в детский сад надо, детишкам кашу варить.

Он чуть не уронил стул, отодвинул ногой разлёгшегося на пороге Комиссара и пошёл в комнату, где всё ещё светился экран компьютера. Там, на стене, висел его меч. Шредер не ожидал, что Маша пойдёт за ним - зашлёпают по полу её босые ноги.

В середине комнаты он остановился, почти ощущая её сбившееся дыхание затылком. Слева, на стене, скрытый полумраком, ждал его меч. Справа светился голубым экран компьютера, приглашая почитать новостной сайт с интригующими заголовками статей, и стояла ваза с персиками. Оранжевые бока нагрелись от компьютерного тепла.

Но слева висел меч. Он так ждал той секунды, когда попробует вкус крови императрицы. Всё верно, всё правильно, она пришла сама. Так легче.

Шредер шагнул вперёд и взял из вазы один персик, ощутил кончиками пальцев тёплый пушок. Обернулся. Маша стояла на прежнем месте, и в свете компьютерного экрана казалось, что она дрожит. Он протянул ей персик и, не дожидаясь, пока она коснётся губами тёплого пушка, сказал:

- Вообще-то, ты моя сестра.

Шредер смотрел, как в её глазах непонимание сменяется удивлением.

- Да, - протянула Маша задумчиво, - я всегда знала, что от мамы можно всякого ожидать.

У Шредера был учитель из касты магов войны. В науках он не разбирался абсолютно - поэтому Шредеру, как любому другому молодому жителю мира магов приходилось посещать занятия в академии - но вот боевыми искусствами владел чуть ли не в совершенстве.

Шредеру, у которого меч стал любимой игрушкой с самого раннего возраста, поскольку просто некому было следить за тем, чтобы он не отрезать себе несколько частей тела, учитель казался едва ли не богом.

Сколько принц помнил его, мантии этот маг войны никогда не носил и, регулярно, на неделю в каждый месяц, уходил в загул по кабакам и притонам Выселкового квартала. В это время Шредер только тем и был занят, что прятался на чердаке или в подвале замка. Перспектива быть найденным и поколоченным учителем его не радовала совершенно. Зато оставшиеся три недели были счастливейшим временем в жизни Шредера.

Учитель умер раньше, чем можно было предполагать. В одну из вылазок в тот бандитский квартал, он, мертвецки пьяный, был убит и ограблен, а его тело через несколько дней нашли в каком-то овраге стражи порядка, патрулирующие город.

- Он мне вчера вечером позвонил, представляешь? - восторженно пищала Рената, оттащив Машу в сторону от приёмной Галактуса. - Представляешь? Я даже не думала, что твой план сработает.

Маша постаралась придать своему лицу выражение "а то как же!" и нос задрать, как будто она была уверена в результате, когда вчера её облили ледяной водой. Хотя она и видела, что Рената дорожит этими отношениями, но чтобы ждать звонка всю ночь... "Вечером"! Да они со Шредером расстались только около полуночи.

- Хоть расскажи, как всё было?

Она кашлянула. Хорошо, что вечером Маша не забыла позвонить Сабрине и предупредить, что задержится. Но та всё равно её ждала на веранде, вышивая при лампе с таким мягким зеленоватым светом. "Я тебе сейчас такое расскажу!" - пообещала Маша бросившейся ей навстречу подруге. Вокруг звенела цикадами жемчужно-серая Нью-Питерская ночь.

Бредущий мимо со стопкой книжек Берг странно посмотрел на них с Ренатой.

- Ну я... Слушай, давай вечером после работы? А то у меня столько маньяков и убийц на повестке дня, пересчитать бы их для начала.

- Хорошо, встретимся в кафе на первом этаже, - с радостью согласилась Рената. Она бы на любое предложение сейчас согласилась с радостью. Включая - пойдём, позавтракаем на крыше небоскрёба?

Её каблуки застучали по мрамору, потом по паркету - Рената вернулась на своё рабочее место. Следом за ней в приёмную Галактуса вошла Маша. Голос, которым сегодня с утра шеф просил зайти к нему, никаких прибавок к зарплате не сулил. Она постучала в дверь его кабинета.

- Разрешите?

- Да, - он на секунду оторвался от телефона. - Они сказали, что уже выслали вам все графики. Хорошо. Мне нужна готовая база данных к следующей неделе.

Студенты с календаря смотрели на неё со злой иронией. Маша опустилась на стул ровно так, чтобы от неё до Галактуса оставалось достаточно расстояния. Она даже не ожидала, что его телефонный разговор закончится так быстро.

- Маша, что с тобой происходит?

Богдан Сегреевич никогда не кричал. Единственное ругательство, которое он мог себе позволить, было - "плохо работаете, господа, очень плохо". После этого все бледнели, прятали взгляды и разбредались по своим местам, чтобы хоть как-то наверстать упущенное.

- Со мной? Как будто всё в порядке, - удивилась она, судорожно вспоминая, где она в очередной раз наделала ошибок.

- Возможно, тебе стоит взять отпуск?

- Отпуск? - едва не задохнулась она. Такого нагоняя от Галактуса мало кто мог заслужить. Насколько Маша знала, последний раз уйти в отпуск предлагалось следователю, счастливо протянувшему лишних два месяца убийство благообразного профессора академии Альмарейна. Она работала сейчас на его месте.

Следователя, конечно.

- Я не сделала ничего плохого. У меня уже сегодня будут новые сведения о Кристине, - отчаянно выпалила она. Сердце ухало в пятках.

Галактус молча придвинул к ней листок с размашистым заголовком - жалоба. Опять? Маша невнимательно пробежала взглядом по тексту. Довела ребёнка до истерики, конечно.

- Маша, это уже второй раз.

Она готова была разрыдаться.

- Я не доводила её. Просто задавала вопросы. Спокойным тоном. Не запугивала, не угрожала расправой. У меня есть диктофонная запись.

Галактус кивнул.

- Но врач подтвердил нервный срыв у девочки. Ты могла бы осторожнее вести себя. Почему я должен учить тебя работать со свидетелями?

Несправедливость ела её изнутри, грызла звериными зубами, а Маша молча ждала вынесения приговора. Сжимала ладони между коленей, старалась ни о чём не думать.

- До сих пор я ни разу не был разочарован в тебе как в специалисте, - Богдан Сергеевич подтянул жалобу к себе, пробежал глазами по выгибающимся волной строчкам. - Ладно, сделаем так. От этого дела я тебя отстраняю, пусть им занимается только Кайл. У тебя есть другие, но запомни: это - последнее предупреждение.

За окном шумели машины, и в этом шуме ему чудились осуждающие, насмешливые, скандальные голоса.

Шредер сидел на своём рабочем месте и дежурил. У людей это занятие называлось именно так. Почти никогда во время его дежурства не случалось ничего из ряда вон выходящего, на что бы приходилось срочно реагировать, хвататься за меч или ключи от машины или - что хуже всего, отрываться от своих мыслей.

- Идиот, - думал Шредер, ритмично подпинывая свой стол. - Идиоту захотелось большой и чистой любви. Идиот поверил жалобным глазкам и наглядной демонстрации наивности. Где в обоих мирах ещё можно найти такого идиота?

Вчера вечером, ближе к полуночи, после долгого разговора он отвёз Машу домой. Она смотрела на него с такой преданностью, что он просто не мог выставить её на улицу одну. Да, у неё в сумочке пистолет. Да, она из любой ситуации выскользнет, как рыба из рук.

А он идиот.

Хорошо, что хватило ума не рассказывать ей всю правду. Но Маша и сама рада была напридумывать легенд. Рассказ про маму, которая только тем и занималась, что перебирала мужчинами, Шредера очень вдохновил. Он даже сам добавил историю о её первой любви, которая случилась в семнадцать лет - цифру Маша высчитала тоже самостоятельно.

Наверняка, она вдоволь насмеялась над ним, когда сегодня утром прибежала к Антонио докладывать, что всё вспомнила, а бонусом - даже разведала мотивы. И сейчас в эту дверь войдёт Антонио в своей рубашке с закатанными до локтей рукавами, по-хозяйски рассядется на свободном стуле и дружески улыбнётся ему.

- Напишем чистосердечное признание?

Дверь дежурки открылась, и в комнату вошёл Антонио. Он взял единственный свободный стул, повернул его задом наперёд и уселся верхом. Только ковбойских сапог не хватало.

Шредер усмехнулся - а где же фраза про чистосердечное признание? Следователь молчал, как будто бы просто зашёл к себе домой после работы. Посидеть там, выпить кофе.

Только кофе нет. Прости, майор.

- Не знаю уж, с каких заслуг, - он поморщился, как будто бы сунул в рот ломоть лимона. - Но она тебя покрывает. А у меня нет доказательств.

Антонио побарабанил пальцами по спинке стула.

- А выдал ты себя сам. Думаешь, тебя здесь никто не знает, Истемир Лен Вест? Поберёг бы свою императорскую фамилию. Но можешь радоваться. Работать в Центре принцам не запрещено, твоё досье кроме меня никому не раскрыто, а дело прикрыто за неимением состава преступления. Маша уничтожила заявление.

В соседней комнате пискнуло переговорное устройство, запел телефон. До распахнутых окон добирался запах раскалённого города. Машины за окном взвизгивали на повороте - весело. Шредер выжидательно смотрел на Антонио. Тот поднялся со стула.

- Так что трудись.

- Майор, - окликнул его Шредер возле самой двери. - Передай тому белобрысому, если он ещё раз её обидит, руки оторву.

Антонио усмехнулся и вышел в коридор.

Маша смела со стола бумаги и села, подперев голову ладонями. Она знала, что работает в серьёзной организации. Она знала, что на её место претендует двадцать пять выпускников кафедры криминалистики, факультета прикладного ведения магии. И с каждым годом это число увеличивается ещё на двадцать пять. Чтобы получить должность следователя Центра нужно не просто уметь раскрывать преступления. Нужно уметь раскрывать их так, чтобы не разразился скандал между мирами, и ни одна маленькая магичка не смогла пожаловаться, что в мире людей ей стало несколько неуютно.

Кайл раскроет похищение Кристины, можно даже не сомневаться. Особенно теперь, с теми сведениями, которые она собрала вчера, в то время как он бродил по Центру и читал журналы в комнате отдыха. Маша переставила на столе фотографию - с неё улыбалась Яна.

Может, стоит начать собирать вещи? Когда дают последнее предупреждение, это сковывает руки. Наверное, следующий прецедент не заставит себя ждать.

Кайл часто намекал ей на то, что звание капитана она получила только через постель Галактуса. Какая чушь, спаси Вселенский разум. Она работала помощником Антонио, когда уволили того несчастного следователя. Нет, он пытался объяснить, что был завален делами непосредственной важности по горло. Впрочем, не ей рассуждать об этой истории.

Руки всё ещё немного дрожали, когда Маша принялась собирать бумаги о деле Кристины в отдельную папку. Фотография Инники - она чуть улыбается, ковыряя ногтем угол белого пластикового стола, ещё одна. Протокол допроса Яна. Его чистосердечное признание о том, как он в шутку приставал к Кристине, а она почему-то испугалась и убежала. Полдня в бумажной работе - она только-только собиралась приступить к самому интересному, к проверке своей последней версии.

Маша застегнула кнопку на изрядно распухшей папке. Отнесёт её Кайлу и отделается, наконец, от Кристины и её истеричных подружек. Наверняка явится через пару недель сама, притихшая и виноватая, и окажется, что всё это время прекрасно провела в другой компании. С этими маленькими красивыми магичками вечно так.

Ник поймал её в коридоре. Маша плелась со своей папкой, как беженец с котомкой пожитков через пустыню.

- Маша, чего-то случилось? - он даже сбросил вызов, на который отвечал до этого. Мобильный замер в его руках.

- Ничего. - Она плюхнула папку на ближайший подоконник и не выдержала: - Меня Галактус хочет уволить.

Мобильник едва не грохнулся из рук Ника на пол, тот еле успел подхватить его в середине полёта.

- За что? Он так и сказал?

Маша, едва успевшая отойти от того, как колотилось сердце в пятках, снова перешла в стадию жалости к себе.

- Так и сказал: последнее предупреждение тебе. А всё это за то, что у меня на допросе одна ненормальная девочка раскричалась. Так её мамаша такую жалобу накатала. Как только не поленилась ещё сходить к врачу и заверить наличие нервного срыва!

Ник смотрел на неё круглыми от удивления глазами.

- Какая ещё мамаша? Это случайно не та высокая худая в белом платье, которая тут вчера полдня крутилась?

- Да наверное она, - Маша потёрла кулаками глаза, - её дочь Провизор вчера чем-то наколол, чтобы она успокоилась, так мама по Центру весь вечер круги наворачивала. Хотя точно не помню, в каком она была платье. А ты откуда видел?

- Я вчера вечером приехал дежурство принимать, - Ник махнул рукой в сторону комнаты наблюдения. - Она стояла в коридоре и разговаривала с Кайлом. Я ещё подумал, это случайно не его жена?

Маша обиделась на свою судьбу ещё больше и стянула папку с подоконника.

- Пойду я, - сказала она. - Дело Кайлу передам, меня же ещё и отстранили.

- Хочешь, я тебе помогу, - Ник аккуратно вытянул папку из его рук.

- Не надо, она не тяжёлая, - потянулась за ней Маша.

Ник с воинственным видом сунут дело подмышку.

- Да нет, я всё-таки помогу. Заодно настучу Кайлу этим талмудом. Чтобы в следующий раз не подговаривал мирное население жалобы строчить.

Маша замерла на месте, глядя в окно, за которым серой жилой вился проспект Рождественского, и солнце сверкало в окнах соседнего здания. Потом она обернулась к Нику.

- Почему ты так сказал?

- Да форменно... Я вчера недалеко от этой парочки по телефону поговорить пытался. Кайл всё бубнил и бубнил над ухом. Что, видите ли, беспредел нужно прекращать и искоренять всеми силами, а отказываться от этого могут только несознательные граждане. Она ему отвечала что-то про трудный подростковый возраст и про то, что никто не виноват. Ну чего ты встала? Пойдём, скажу ему пару нежных слов. Пусть ещё одну жалобу ваяет.

Маша беспомощно уставилась на него, утопая во внезапно нахлынувшем со всех сторон прозрении.

- Так может, он и первую жалобу подговорил их написать? Он же оставался наедине с детьми. И... - она схватилась за голову. - Вселенский разум, я никак не могла понять, как детям вообще придёт в голову такое писать. Тут не каждый взрослый догадается.

Маша вынула из рук Ника папку, подумала и тут же вручила её обратно.

- Слушай, - ноги сами норовили бежать, она нетерпеливо переступала на месте. - Кинь это где-нибудь. Нет, подожди. Я скоро вернусь.

Она побежала к лифту, но тут вспомнила, что все вещи оставила в кабинете: и ключи от машины, и деньги, даже телефон. Маша бросилась к кабинету.

- Может... если я не вернусь через три часа, пусть кто-нибудь поедет за мной, - крикнула она Нику на бегу. Это было даже к лучшему, потому что после таких слов вряд ли он не попытался бы её остановить.

В лифте вспомнилось, что она не сказала, куда за ней ехать. Но мысль тут же была отброшена. В конце концов, Раулю отследить её по вживлённому датчику - минутное дело.

На забитой до умопомрачения вечерней электричке Маша ехала не больше двадцати минут. Впрочем, отправление задержали ещё на двадцать, и пассажиры принялись дружно проклинать работников вокзала, товарные составы и правительство. Так что надышаться букетом из людского пота, пережаренных пирожков и раскалённых рельсов успели все.

Маша устроилась, прислонившись к стене в углу вагона, поскольку все посадочные места были заняты уже давно и основательно, но во всём было своё преимущество - к ней, по крайней мере, не пытался прилипнуть какой-нибудь приятный собеседник, по случаю жары решивший путешествовать без футболки.

Другим пассажирам повезло меньше: женщину, сидящую на самой первой скамье, с обеих сторон зажали два рослых парня топлес, один из которых думал, что музыка, которую он включил на телефоне, безумно нравится всему вагону, а второй просто спал, привалившись к своей соседке. Когда в тамбур набилось ещё четыре бабушки с котомками на колёсах, электричка, наконец, закрыла двери и тронулась.

Маша не смогла сдержать вздох облегчения. Медленно за окном проплыло здание вокзала, электричка набрала скорость, и потянулись лесополосы. В окно нещадно било солнце. За двадцать минут езды волосы раскалились до такой степени, что она опасалась к ним притрагиваться.

На следующей после Нью-Питера станции её буквально выдавило из вагона. Маша проводила взглядом прогудевшую электричку и осмотрелась. Станция, не далёкая от города, мало чем от него отличалась: такие же автоматические турникеты. Тот же пропускной режим - без билета ни на выход и ни на вход. Те же крепкого вида охранники, без устали патрулирующие платформу. Высокий, с пиками на вершине каждого металлического прута, забор должен был окончательно лишить шансов всех тех, кто решил прокатиться бесплатно.

Маша невозмутимо вытерпела взгляд охранника и зашагала к краю платформы. Станция Ладово была товарной. Здесь не только собирали составы, здесь ставили в тупики давно списанные в утиль поезда, а сколько путей здесь сходились, Маша даже не рисковала предполагать.

Край платформы нависал над землёй на высоте полутора метров. Она спрыгнула вниз на шуршащие под ногами камни и на мгновение замерла. Но никто не собирался её догонять и отчитывать за нарушение общественного порядка.

Слева возвышался остроконечный забор, а справа до самого покрасневшего солнца тянулись пары рельс. Маша пошла вдоль первого пути. Пока было безопасно - и, оглянувшись назад, можно было увидеть платформу - она не выключала плеер. В ушах звучала любимая песня про то, как кто-то убил императора.

Потом она сняла наушники и аккуратно намотала их на плеер, сунула в карман. Тяжёлые товарные составы давно скрыли от неё здание вокзала. Она машинально считала пути, перешагивая через лужи вязкой чёрной субстанции. Десять... одиннадцать...

Она успела оказаться между пятнадцатым и шестнадцатым, когда по обоим путям потянули товарные составы, сначала за спиной Маши, потом перед ней. Несколько секунд она наблюдала за проносящимися мимо цистернами. Мелькали белые цифры на боках вагонов. Второй поезд протяжно загудел ей. Подождала, пока поезда пройдут, и двинулась дальше.

Маша сбилась со счёта. Примерно на сорок пятом пути стоял старый пассажирский состав с наглухо заваренными дверями и окнами. Путь был настолько древним, что казалось, будто колёса состава вросли в землю. На шпалах давно заколосилась трава. Она провела пальцем по надписи "Петербург-69", и на пальце осталось чёрное пятно.

Послышался лай собак, откуда он шёл - Маша оглянулась - не определить. Слишком много поездов-призраков вокруг, они заснули, потухли фары-глаза. Ещё один состав - Полянск-экспресс, на металлическом боку багровые брызги, как запёкшаяся кровь.

Маша остановилась. Ей почудилось, как за её спиной зашуршали камни. Ветер прошёлся по высокой траве. Не оглядываясь, она пошла дальше. Она добралась до конца "Полянска", перебралась через пути. Привалившись боком к составу, она достала пистолет.

Долгих три секунды стояла тишина. Ветер щекотал высоким колоском ей коленку, Маша сдерживала дыхание. Потом по щебню снова зашуршали шаги.

- Сразу стрелять, - мысленно приказала она себе.

Когда шаги зазвучали совсем близко, она выскочила из своего укрытия - палец на спусковом крючке.

- Стоять, я...

Перед ней, уцепившись пальцами за полуотломанный поручень, стояла Кристина. Каштановые волосы чуть шевелил ветер. Джинсовая куртка растопыривалась на груди, открывая мультяшного медведя. На лице застыло горькое и решительное выражение.

Кристина подняла руки и шепнула заклинание.

Маша очнулась от тупой боли в затылке. Она лежала на боку, попыталась повернуться и застонала. Боль в руках и ногах, оказывается, была ничуть не меньше. Хороший конец рабочего дня, её, похоже, связали.

- Ты очнулась, - голос донёсся сверху. Откуда-то совсем сверху, - странно. Обычно это заклинание действует дольше.

Ей в лицо полетели комки земли. Голос был совсем не детским, он никак не мог принадлежать Кристине. Маша припомнила всех демонов, одного за другим. Как она могла так ошибиться, нужно было сразу стрелять, даже если бы перед ней вдруг оказался Галактус в обнимку с Сабриной. Магия личины - такой простой способ сбить человека с толку. Сомнения заставили её на секунду замереть, и вот она проиграла.

- Это плохо, что ты очнулась, - признался голос сверху. - Та девочка, Кристина, умерла легче. Во сне.

В неё опять полетела земля. Маша попыталась приподняться и посмотреть вверх: ничего. Совсем ничего, темнота перед глазами. Сверху послышался звук, какой издаёт лопата, врезающаяся в неподатливую землю.

- Я не люблю убивать, - вздохнула женщина сверху, - это противоречит моей природе. Я всё-таки надеялась, что ты не придёшь. Ты ходила по посёлку пару дней назад, потом пропала. Я думала, ты бросила это дело.

Маша смотрела в темноту прямо перед собой, дышала запахом земли - страшным запахом свежевырытой могилы - и сердце её колотилось быстро и больно.

- Подожди, - прохрипела она, закашлялась. - Подожди, если ты меня здесь закопаешь, тебя найдут.

Лопата ещё раз вонзилась в землю и замерла.

- Как? - поинтересовались сверху.

- У меня под кожу вживлён датчик. Это место найдут с точностью до десяти метров, и тебя тоже.

Сверху хмыкнули, смех вышел невесёлым.

- Лжёшь.

- Это правда.

- Страшно так умирать, - пожалели её. - Извини, я не могу снова лишить тебя сознания. Такое срабатывает только раз в несколько суток.

Ни единого луча света, кладбище поездов потонуло в темноте.

- Почему так темно? - спросила Маша.

- Уже ночь, - женщина передохнула и снова принялась за работу. Застучала лопата, западали сверху комья земли. - Здесь бродячие собаки. Приходится копать глубоко, чтобы не отрыли.

В глаза посыпался песок, Маша отвернулась, ткнулась лицом во влажную землю.

- Ты же не хочешь убивать, - проговорила она.

- Я не хочу, - искренне всхлипнули сверху. - Но зачем они послали девчонку? Они бы нашли меня, если бы я её отпустила.

Сверху плакали, от чистого сердца, Маше даже показалось - на неё падают слёзы. Скорее всего, это был просто ночной дождь.

- Они не посылали, - прошептала она. - Кристина случайно надела то кольцо.

Она замолчала, притихла в своей яме, пытаясь растянуть верёвки, сдавливающие запястья. Они больно впивались в кожу. В одну секунду Маше показалось - одна верёвка треснула, и запястьям вроде стало легче. По её голой лодыжке защекотало - пробежал жук или почудилось. Маша в панике дёрнула ногой. Верёвки были крепкими.

- Ничего, - утешая то ли её, то ли саму себя, произнесла женщина сверху. - Скоро всё закончится и забудется. Одиночества больше не будет.

Верёвки не поддавались. Маше казалось, она уже почти вся забросана землёй, в рот сыпался песок. Стало совсем холодно. Маша открыла глаза и посмотрела вверх. Хоть бы одну звезду на тёмном небе. И вдруг вдали, как будто за серым туманом, мелькнул луч света.

Маша отчаянно дёрнулась. Показалось или нет? Её должны были начать искать через три часа. Сколько же времени прошло? Сколько времени можно плутать в абсолютной темноте между мертвыми поездами? Маша судорожно набрала в лёгкие побольше воздуха и закричала.

Она кричала так, что оглушила саму себя, кричала, пока не выдохлась, пока не сорвалась на кашель. Во рту встал тошнотворный вкус. Маша лежала, уткнувшись лицом в землю, и ждала. Руки и ноги сводило судорогами.

Вдали послышались шаги и, как будто, голоса. Было на самом деле или уже мерещилось? Маша повернула лицо к небу: перед глазами было темно. И вдруг снова мелькнул луч света.

- Чего руками машешь, - угрожающе сказали сверху. - Не действует на меня твоя магия.

Послышался глухой удар - звук упавшего на землю тела, женский вскрик. Потом наступила тишина, и луч света упёрся прямо Маше в лицо.

- Ну, ты там ещё жива?

Только тут, узнав голос Шредера,она изо всех сил зажмурилась и разрыдалась. Маша ревела, пока Шредер вытаскивал её из ямы и разрезал широким ножом верёвки на руках и ногах, размазывала по щекам слёзы, пока он, оставив Машу сидеть на рельсе, ходил вокруг груды земли и с интересом рассматривал лежащую тут же женщину.

- Ничего, симпатичная, - выдал он со знанием дела.

Женщина не подавала признаков жизни, только ночной ветер шевелил подол её платья, перемазанного в грязи и дёгте. Маша поднялась и подковыляла к нему. Магичка была без сознания, на бледном лице застыли горечь и решимость. Длинные светлые волосы рассыпались по земле.

- Чего ты с ней сделал? - всхлипнула Маша.

- Я? - возмутился Шредер. - Да ничего. Она сама на мой кулак наткнулась, а потом приложилась о рельсу затылком. Почему сразу я виноват?

Не выдержав ошалелого взгляда Моцарта, Маша боком пробралась через терминал. Ей жизненно важно было попасть в душ в ближайшие десять минут, потому что её отражение в зеркальных панелях Центра больше всего походило на земляного элементаля. За её спиной Шредер тоже возмутился этому взгляду.

- Видишь, я вам капитана откопал. Мне за это премия полагается или как?

С лестницы к Маше кинулась Сабрина.

- Сумасшедшая, - она прижала Машу к себе, совершенно не заботясь о белоснежной блузке. - Почему ты не взяла с собой меня? Весь Центр на голове стоял.

- Теперь Галактус меня точно уволит, - с обидой заключила Маша.

Сзади к ним походкой победителя приблизился Шредер.

- А я вам ещё убийцу поймал, - он махнул рукой в сторону стоянки.

- Боги, - фыркнула Сабрина, - почешите его кто-нибудь за ушком, а то не успокоится.

- Как будто бы всё. Лора созналась, - прижимая к груди пухлую папку, Маша остановилась перед окном в комнату допросов. В комнате, уткнувшись в скрещенные на столе руки, сидела молодая женщина. Её светлые волосы растрепались, платье смялось. - И мотив есть. Не пойму, что я упустила?

Ник отнял у неё папку, взвесил на ладони.

- А ответ на запрос из мира магов уже пришёл?

- Да. - Маша снова оглянулась на Лору. Та подняла голову и рассматривала свои запястья, скованные наручниками, чуть светящимися от наложенных заклинаний. - Между прочим, дамочка из приличной семьи целителей, а месяц назад вот так взяла и прыгнула в наш мир через нелегальный портал.

- А эксгумация, опознание? - продолжил экзамен он.

- Все как по учебнику. Кстати, Инника, помнишь её? Пришла на опознание. Рыдая, просила прощения у мёртвой Кристины. Оказывается, они всей компанией считали, что Кристина сбежала и прячется где-то на зло им. Мда, невесёлый всё-таки сюрприз вышел.

- Всё отлично, дело раскрыто, - ободряюще улыбнулся Ник, - что тебя беспокоит?

Магичка за стеклом постучала наручниками по столу, их свечение стало сильнее. Она вздохнула - дёрнулись плечи - и снова опустила голову.

- Знаешь, она мне кого-то напоминает, - хмыкнула Маша. - Имя очень знакомое, только никак не могу вспомнить, где я могла с ней столкнуться.

Ник пожал плечами.

- Только если ты побывала в мире магов. Она раньше никогда из него не уходила.

Маша кивнула. Лора поведала ей историю о том, как устроилась жить в первом укромном месте, на которое наткнулась, на железнодорожной развязке, в брошенном вагоне. Когда увидела заблудившуюся Кристину, а на Кристине - кольцо Побеждающих, тут же решила, что её засекли и сейчас будут ловить и наказывать. Лора ничего не отрицала, покорно ожидала суда, но всё же какой-то червячок сомнений не переставал грызть Машу.

- Ник! - Маша потянулась к ручке двери, но вдруг замерла и обернулась к нему. - У тебя же были знакомые газетчики. Пусть бы написали пафосную статью про то, как эта дама убила маленькую девочку, а отважные агенты Центра её поймали и представили правосудию?

- Нет проблем, - откликнулся Ник. - Тебе что, славы захотелось?

Маша виновато улыбнулась и скрылась в комнате допросов.

С проходной ей позвонил Вольфганг и, невнятно, как будто прикрывая трубку рукой, сообщил:

- К тебе тут преступник. Говорит, что обвиняется в пособничестве террористам.

В открытые окна Центра дышало ясное летнее утро. В небе весело попискивали ласточки, и пробка на проспекте ещё не успела рассосаться. Маша бросила на стол пачку бумаги, несколько ручек и чистые диски, переложила телефонную трубку с левого плеча на правое.

- Хорошо, оформи ему пропуск, я сейчас спущусь.

Моцарт смотрел на неё с тем же выражением, как и памятной ночью, когда Маша явилась в Центр, как будто весь день только тем и занималась, что играла в земляного червя.

- Ты чего такое сделала, что они к тебе сами приходят сдаваться? - Вольфганг снял фуражку и почесал бритый череп.

Маша сделала загадочные глаза из серии "уметь надо". На проходной её ждал мужчина. Его светлые полосы спускались до плеч, кое-где были видны тонкие косички, перевязанные будто наспех, обрывками ткани. Выцветшая синяя мантия едва держалась на его плечах.

- Лоран, - пробормотала она. - Так вот где я тебя видела.

В лицо ей будто дунуло запахом сырости и плесени, она вспомнила, как хрустит под ногами осыпавшаяся штукатурка, как мелькают в темноте заброшенных тоннелей серые тени крыс. Как воет ледяной подземный ветер.

- Значит, вы прятались в заброшенном поезде и вас выгораживала Лора, убивая ни в чем не повинных девочек. Вы хотели со мной поговорить?

Лоран обернулся к ней. Обожгли, почти до боли, колючие серые глаза.

- Да, - кивнул он. - Договориться.

В комнате допросов Маша едва успела включить диктофон. Лоран бросил на стол перед ней смятую газету.

- Я хочу её видеть.

Маша мельком глянула на статью с двумя крупными фотографиями - Лоры и кладбища поездов.

Ничего так вышла статья, - подумала она. - Нужно будет Нику испечь пирожков.

- А я хочу новый кавасаки ниндзя и мира во всех мирах, - улыбнулась она.

Лоран усмехнулся, чуть отвернувшись, словно бы сказал тому, кто стоял сзади - смотри, какой глупый следователь.

- Вы не поняли. Я хочу видеть её в обмен на чистосердечное признание.

Маша достала из своей папки ручку и чистый лист бумаги, подвинула их к Лорану.

- Не забудьте написать о расстреле конвоиров Луны. Тогда я, возможно, договорюсь о свидании с Лорой. Хотя она уже в Степной Тишине. Ждёт суда.

Лоран не удостоил её ответом, только взялся за ручку. Маша откинулась на спинку стула. Ждать ей пришлось долго. Она успела подремать на жёстком стуле, измерить шагами всю комнату и даже сходить в кабинет за минеральной водой, оставив на карауле Ника.

Когда она приняла из рук Лорана исписанный крошечными буквами лист, пробка на проспекте уже успела рассосаться. На пороге комнаты появился Ник, раскручивающий на пальце светящиеся наручники. Маша пробежала взглядом по признанию - пожалуй, его следовало внимательно перечитать на досуге - и кивнула Нику.

- Всё по честному, - сказала она Лорану на прощанье. И укололась о его холодный взгляд.

Маша добилась разговора с Галактусом через полчаса, в кабинет вызвали ещё и Кайла и стилизовали всё это под отчёт об раскрытии дела Кристины.

- У меня чистосердечное признание нелегального целителя, который работал на "Белый ветер". - Маша торжественно положила на стол листок, исписанный мелкими буквами.

Кайл, сидевший напротив неё, сделал вид, что ничего гаже этой бумаги в жизни не видел, но его руки тряслись от злости - иначе зачем же ещё ему складыватьть их на груди. Богдан Сергеевич пробежал взглядом по строчкам признания, и с его лба впервые за несколько дней сошла глубокая морщина.

Лоран подробно описал освобождение Луны, но обо всём остальном умолчал, сделав вид, что после того самого момента с "Белым ветром" слегка разминулся.

- Вижу, что поработали, - кивнул Богдан Сереевич, откладывая признание. - С возложенной обязанносью худо-бедно справились. Можете быть свободны.

Не в силах сдержать победоносную улыбку, Маша поднялась из-за стола, заскрипел ножками стула по паркету Кайл. Галаксус хлопнул по столу ладонью, так, что оба одновременно вздрогнули.

- Прощены. Но если ещё раз начнёте грызться на работе, уволю обоих ко всем демонам.

Дверь хлопнула от сквозняка: все окна в доме были открыты. Маша на ходу стянула кроссовки, бросила на диван сумку. В гостиной на полу с книжкой лежала Яна. Вокруг неё стояли два стакана с недопитой минералкой и миска с одинокой клубникой на самом дне.

- Маленьким девочкам нельзя долго сидеть дома, - едва не разлив минеральную воду по всему ковру, Маша подхватила Яну и закружила её по комнате.

- Почему это? - взвизгнула она, цепляясь за Машины плечи.

- Потому что придёт страшный маньяк и защекочет до смерти!

Они вместе рухнули на диван, а прибежавшая на визг Сабрина остановилась в дверном проёме.

- По какому поводу сегодня праздник? - улыбнулась она, скрещивая руки на груди. Зашуршали рукава шёлкового халата.

Маша встала на колени, отбросила с лица упавшую прядь волос.

- А что, может быть, я раскрыла преступление века?

- Ура, праздник! - закричала Яна, утаскивая Машу обратно на диван, в кучу малу из подушек, пледа и плюшевого тюленя. - А какой же праздник без мороженного?

- Без мороженного - никуда, - согласилась Маша. - Будем есть и морально разлагаться.

Сабрина развела руками.

- Я уже иду собираться.

На следующий день, как и обещала, Маша увезла Лорана в Степную Тишину - единственную тюрьму во всём мире людей, способную удержать в неволе магов. Она договорилась о двадцатиминутной встрече с Лорой, на больший срок не хватило влияния.

Два конвоира проводили Лорана в камеру для свиданий - серое душное помещение, разделённое на две части прозрачной перегородкой. Маша осталась в "слуховой". В крошечной комнате всего и было, что стол, полностью занятый прибором, и огромное окно во всю стену, выходящее в комнату свиданий. Она надела наушники.

Ввели Лору. Она на секунду замерла, как будто перехватило дыхание, опустилась на стул. Только сейчас, когда они были совсем рядом, Маша осознала, насколько они похожи. Брат и сестра прикоснулись к переносице - абсолютно одинаковыми движениями.

- Не ожидал, что встретимся в такой обстановке, - произнёс Лоран.

- Я очень боялась, что мы не встретимся вовсе.

- Ну и зачем ты всё это сделала?

- Я ошиблась, прости. Я просто пыталась тебя защитить. Боялась, что Побеждающие тебя найдут.

Он вздохнул, тяжело и горько, как будто впереди была целая вечность, которую предстояло наполнить этой горечью.

- Прости, - повторила Лора. - Когда ты ушёл... мы поссорились. Твою идею про умерщвление страдающих никто не понял. Я должна была поддержать тебя, но я ничего не сделала. Прости. Я ведь хотела, чтобы ты был счастлив, просто я по-другому понимала счастье.

- Ерунда, - через силу улыбнулся Лоран. Его губы дёрнулись, как будто бы давно забыли, как это - улыбаться. - Как ты меня нашла?

Она пожала плечами или вздрогнула - Маша не разобрала.

- Я просто очень хотела найти.

Они одновременно потянулись к стеклу - с двух сторон - и кончики их пальцев почти соприкоснулись.