Император Пограничья 15

Глава 3

Конференц-связь завершилась, изображения на экране магофона погасли одно за другим, оставив только Крылова. Начальник правоохранительных органов Угрюма сидел в своём кабинете, сложив руки на столе, и ждал. Проницательные серые глаза, смотревшие с экрана, выражали спокойное внимание человека, который привык слушать больше, чем говорить.

— Григорий Мартынович, — начал я, откидываясь на спинку кресла, — у меня для вас дело. Дело, о котором вы, полагаю, мечтали всю свою жизнь.

Бывший начальник Сыскного приказа приподнял бровь, но не спешил с ответом. Выдержал паузу, взвешивая мои слова. Типичный Крылов — никогда не бросался словами.

— И какое же это дело, Ваша Светлость? — наконец произнёс он ровным тоном.

Я наклонился вперёд, глядя прямо в камеру магофона:

— Сделать так, чтобы каждый чиновник-казнокрад в этом княжестве просыпался в холодном поту.

В глазах Крылова мелькнул огонёк — едва заметный, но я успел его уловить. Вот она, та искра, которую я искал. Этот человек всю карьеру боролся с коррупцией в Туле, пока не сломался о стену влиятельных воров. Теперь у него появился шанс взять реванш, только в другом княжестве.

— Параллельно с делом о возврате средств покойных князей идёт второе направление, — продолжил я, перелистывая страницы отчёта Артёма, который лежал передо мной. — Стремянников выявил десятки коррупционеров. Есть список с именами, должностями, схемами хищений, суммами.

Крылов выпрямился в кресле. Чуть подался вперёд — жест небольшой, но красноречивый. Зацепило.

— Ваша задача, — я сделал паузу, подбирая слова, — превратить эти материалы в уголовные дела. Провести оперативно-розыскные мероприятия. НЕ привлекать внимание подозреваемых — это критично. Они не должны знать, что за ними следят. Собрать дополнительные доказательства. Подготовить материалы для передачи в суд. Процессуальная чистота, Григорий Мартынович. Чтобы ни один адвокат не смог развалить дело.

Он медленно кивнул, и я увидел, как его пальцы потянулись к блокноту, лежавшему рядом. Привычка следователя — фиксировать ключевые моменты. Хороший знак.

— Это не одно-два дела, — предупредил я, глядя ему в глаза. — Это десятки, сотни дел. Некоторые воруют годами. Чувствуют себя неприкасаемыми. Вы будете работать тихо, методично, как снайпер. До момента выстрела ни одна живая душа не должна знать, что за километр от цели вон та кучка листьев является смертельной угрозой.

Крылов молчал несколько секунд, обдумывая. Я не торопил — пусть переварит масштаб задачи. Человек его опыта понимал, что такая операция требует обстоятельной работы, железной дисциплины и абсолютной секретности.

— Какие ресурсы? — наконец спросил он, и в голосе его прозвучала деловая нотка. Уже не сомневается, уже планирует.

— Полный доступ к материалам Артёма Николаевича. Право привлекать людей из Угрюма — своих проверенных. Бюджет на оперативно-розыскные мероприятия. Прямая отчётность мне, — я перечислял, загибая пальцы. — Григорий Мартынович, вы получаете карт-бланш. Единственное условие — никаких утечек. Если хоть один казнокрад почует неладное и начнёт прятать концы, мы потеряем всех остальных.

— Понял, — коротко ответил Крылов, и я знал, что этого слова достаточно. Этот человек не разбрасывался обещаниями. — Когда можно ознакомиться с материалами?

— Я вышлю вам документы сегодня же по защищённому каналу. Начинайте формировать группу. Только проверенные люди. Желательно не из Владимира — местные имеют связи с фигурантами, это уже очевидно.

— Будет сделано, Ваша Светлость.

Связь прервалась, и я откинулся на спинку кресла, глядя на тёмный экран магофона. Крылов — именно тот человек, который нужен для такой работы. Принципиальный до жёсткости, дотошный, не берущий взяток. Таких мало. И именно таких система ломала в первую очередь. Теперь у него появился шанс сломать её в ответ.

Я поднялся из-за стола и направился к двери и приоткрыл её, выглянув в коридор:

— Савва Михайлович! — позвал я мажордома.

Степенный седой мужчина появился через несколько мгновений, как всегда безупречно одетый, со спокойным выражением лица. Служил ещё при Веретинском, пережил Сабурова, видел троих князей за последний год. Профессионал, умевший не задавать лишних вопросов и выполнять любые, даже самые странные распоряжения.

— Ваша Светлость, — поклонился он.

— Заходите, — кивнул я, пропуская его в кабинет и закрывая дверь. — У меня для вас задание. Деликатное.

Мажордом встал перед столом, сложив руки перед собой. Не напрягся, не насторожился — просто ждал. Выдержка дворцового служащего, повидавшего всякое.

— Мне нужна полная опись всех предметов роскоши во дворце, — начал я, обходя стол и садясь. — Картины, статуи, ковры, антикварная мебель, драгоценности, сервизы. Всё, что было куплено или подарено князьям Веретинскому и Сабурову за последние… — я задумался, — скажем, двадцать лет.

Савва Михайлович слегка приподнял бровь — единственный признак удивления.

— Полная инвентаризация дворцового имущества, — уточнил он ровным тоном.

— Именно, — кивнул я. — Необходимо понимать, что принадлежит государству, а что является личной собственностью покойных князей. Для финансовой отчётности и правильного оформления.

Мажордом кивнул, понимающе:

— Понял, Ваша Светлость. Дворцовые описи, акты приёмки, документы о дарении. У нас всё это должно храниться в архивах.

— Именно, — подтвердил я. — Мне нужен полный список с указанием: что, когда приобретено, каким образом попало во дворец, оценочная стоимость на момент приобретения. Если есть дарственные — кто дарил. Если покупалось — у кого, за сколько, кто оформлял сделку.

Опись предметов роскоши — ещё один кусочек мозаики. Веретинский с Сабуровым не только выводили деньги на счета. Часть они тратили здесь, во дворце, окружая себя дорогими вещами. И каждая картина, каждая статуя — это улика. Доказательство воровства. И потенциальный актив для казны, если эти предметы конфисковать и продать.

— Это займёт время, Ваша Светлость, — предупредил Савва. — Архивы обширные, многие документы могут быть… недостаточно систематизированы.

Дипломатичное выражение. «Недостаточно систематизированы» означало «намеренно запутаны, чтобы скрыть происхождение».

— Сколько времени? — спросил я.

— Недели три, если привлечь помощников из числа дворцовых клерков.

— У вас полторы недели, — кивнул я. — Если потребуется, возьмите больше помощников.

— Будет исполнено, Ваша Светлость, — поклонился мажордом и направился к выходу.

— Савва Михайлович, — остановил я его у самой двери. Он обернулся. — Спасибо за службу. За то, что остались после всех… перемен.

Старый слуга чуть склонил голову:

— Я служу не князьям, Ваша Светлость. Я служу дворцу. А дворец — это Владимир.

Дверь за ним закрылась, и я остался один, обдумывая его слова. Вот такие люди и держат государство на плаву. Не те, кто в лицо клянётся в верности правителю, а потом предаёт и продаёт — таких легко купить или запугать. А те, кто служит институту. Идее. Самой концепции власти, независимо от того, кто именно на троне сидит.

В моей прошлой жизни именно такие люди сохраняли империю в смутные время. Пока князья интриговали, а полководцы завоёвывали земли, безымянные писари вели учёт, судьи выносили приговоры, старосты следили за дорогами и мостами. Система продолжала работать потому, что они служили не императору, а империи.

Савва Михайлович пережил параноика и психопата Веретинского, вора и труса Сабурова. Продолжит служить и после меня, если я облажаюсь. И это правильно. Потому что Владимир переживёт любого князя, если у него есть такие люди.

Через полторы недели всё такой же невозмутимый мажордом явился с толстой папкой, набитой документами. Опись получилась внушительной — сорок три страницы мелким почерком. Я потратил вечер, изучая список, и к концу чтения в голове сложилась чёткая картина. Веретинский предпочитал массивные золотые статуэтки сомнительного художественного вкуса и старинное оружие. Сабуров — картины модных столичных художников и антикварную мебель. Оба не скупились.

Я вычеркнул из списка действительно ценные исторические предметы — те, что представляли культурную ценность для княжества. Пусть остаются во дворце. Но позолоченный бюст самого Веретинского работы какого-то подхалима-скульптора? Сервиз из слоновой кости на сто персон, который ни разу не использовался? Коллекция пейзажей третьесортного живописца, купленная Сабуровым за баснословные деньги у «друга семьи»? Всё это отправлялось на продажу.

На следующее утро я вызвал к себе Василису и Полину. Девушки были рады вырваться из Угрюма и охотно явились во дворец. Белозёрова в строгой белой блузке и серой юбке, а Голицына в более свободном тёмно-синем платье. Обе с деловым выражением лиц.

— Дамы, — с улыбкой на губах я пододвинул им отредактированный список, — у меня для вас задание. Вот перечень предметов, которые необходимо реализовать. По максимальной цене. Можете устроить аукцион, можете продать напрямую — как сочтёте нужным. Главное — выбить лучшую цену.

Василиса схватила список и пробежала глазами первую страницу. Брови поползли вверх.

— Это же… — начала она и осеклась, листая дальше. — Прохор, ты понимаешь, что это дворцовое имущество?

— Именно, — кивнул я. — Дворцовое. Купленное на средства, украденные из княжеской казны. Я просто возвращаю эти средства законному владельцу — государству.

Полина взяла список из рук подруги, изучая внимательнее. Её лицо оставалось невозмутимым, но пальцы слегка побелели, сжимая бумагу.

— Город взорвётся от слухов, — тихо произнесла она, поднимая взгляд. — Князь распродаёт имущество дворца. Бояре, как сказал бы матушкин конюх, охренеют! Они решат, что ты на грани банкротства.

— Пусть решают, — я откинулся на спинку кресла. — Я не собираюсь сидеть в окружении краденого золота, пока казна полупуста, а не все подрядчики до сих пор получили денег за товары и работы. Если кому-то хочется считать меня банкротом — флаг им в руки. Зато долги будут погашены честно заработанными средствами.

Василиса фыркнула, но в глазах её мелькнуло одобрение.

— Ну что ж, — она снова взяла список, перелистывая страницы, — устроим им распродажу века. Полина, думаю, стоит начать с аукциона во дворце. Пригласим всех состоятельных бояр и купцов. Пусть публично торгуются за бюст Веретинского — зрелище будет то ещё.

— Согласна, — кивнула Белозёрова, и на губах её тронула едва заметная улыбка. — А картины можно предложить столичным галереям. Там цены выше. Плюс отправлю запросы в Великий Новгород и Смоленск — у тамошних коллекционеров деньги есть.

— Делайте, — разрешил я. — Только одно условие: всё официально, с документами, актами приёма-передачи. Чтобы никто потом не смог обвинить в незаконной продаже государственного имущества.

Девушки переглянулись, и я увидел в их взглядах азарт. Похоже, задача им понравилась.

Слухи поползли по городу уже на следующий день. Князь распродаёт дворцовое имущество. Князь в долгах по уши. Князь теряет власть. Бояре шептались по углам, купцы строили предположения, простолюдины качали головами. А я продолжал работать, зная, что каждая проданная статуэтка — это ещё один шаг к восстановлению казны. И ещё один гвоздь в крышку гроба местной коррупции.

Пусть охреневают. Скоро они охренеют ещё сильнее.

Так и вышло.

Арест казнокрадов готовился с масштабом и проработкой настоящей военной операции в условиях абсолютной секретности. Кроме гвардии, полусотни бойцов из дружины Угрюма, а также трёх десятков магов из Угрюма, пришлось нанять Северных Волков, а также ратную компанию «Перун» в полном составе, потому что доверия местным силам правопорядка не было никакого, а срывать всю дружину из Угрюма было нельзя — слишком приметно, да и оставить острог без защиты я не мог.

Также на помощь пришли бойцы от союзных воевод и бояр из Пограничья: Ракитина, Кологривова, Толбузина, Лисицына, Карасёва и Рожкова, приславшие каждый по полтора-два десятка лучших людей. Не зря я их защищал от армии Владимира. Оценили и проявили верность, решив поквитаться со столичными хапугами.

План разрабатывался неделю. Крылов составил карты княжества и города с отмеченными адресами всех фигурантов — триста двенадцать человек. Но это были не все казнокрады княжества. Это была верхушка. Самые жирные цели. Те, кто украл не сотни, а тысячи, десятки и сотни тысяч рублей. Главы Приказов, их заместители и начальники отделов. Высокопоставленные судьи и руководство правоохранительных органов. Бояре, торговцы и владельцы мануфактур. Офицеры армии и Стрельцов, а также интенданты, ворововавшие на поставках и довольствии. Влиятельные чиновники с огромными суммами на счетах.

Мелкую сошку — писарей, приставов, таможенных инспекторов низшего звена — мы оставили на потом. Не хватало ни людей, ни времени брать их всех одновременно. Да и смысла особого не было. Мелкие взяточники никуда не денутся, у них нет ресурсов сбежать за границу или организовать серьёзное сопротивление. А вот крупные казнокрады — совсем другое дело. Связи, деньги, влияние. Если дать им время, они исчезнут, как дым. Поэтому приоритет был именно на них.

Триста двенадцать самых опасных воров. Некоторые жили в особняках в центре Владимира, другие — в загородных поместьях, третьи квартировали в казармах и крепостях за пределами города. Все они имели средства и возможности скрыться. Все они представляли реальную угрозу. И всех их нужно было взять одновременно.

Ключевое требование операции — синхронность. Если хоть один из них почует опасность и сбежит или уничтожит улики, остальные, учитывая переплетённость этого змеиного кубла, узнают через час. А дальше начнётся хаос: кто-то попытается скрыться за границей, кто-то будет перепрятывать награбленное, кто-то купит судей, адвокатов и журналистов, чтобы развалить дело. Поэтому удар должен был быть единовременным, точным и беспощадным.

Мы разделили город на сектора. Каждый группе выделялись конкретные цели. В состав каждой группы входили минимум четверо, и если цель располагала магическим даром, то и с нашей стороны должен был участвовать маг эквивалентного ранга или выше. Всем были выданы ордера на арест от того самого заслуживающего доверия судьи, с которым я встречался лично. Крылов настоял на наличии соответствующих бумаг: всё должно быть по закону.

Самой большой проблемой стали маги среди подозреваемых. Владимирское боярство, глубоко засунувшее руку в карман государства, не испытывало недостатка в магически одарённых. Трое Магистров, восемь Мастеров, два десятка Подмастерьев. Если они окажут сопротивление, начнётся бойня. Поэтому я задействовал магов из Угрюма — Степана Безбородко, Леонида Карпова, Элеонору Ольтевскую-Сиверс, Валентина Вельского и многих других остальных, представленных двумя ратными компаниями. Опытные боевые маги против разжиревших аристократов, которые последний раз применяли магию в бою лет двадцать назад. Шансы были на нашей стороне.

Однако среди всех Магистров имелся один особо опасный фигурант — боярин Звенигородский Пантелей Михеич, Магистр третьей ступени, глава Судебного приказа. Человек, который годами покрывал коррупцию, закрывал неугодные дела, выносил нужные приговоры. По данным Артёма, только за последние два года Звенигородский лично получил взяток на сумму около трёхсот тысяч рублей. Примечателен он также был тем, что во время войны с Угрюмом спешно уехал в Ливонию по торговым делал, чтобы не участвовать в сборе Боярского ополчения.

Его я взял на себя.

Ярослава Засекина командовала Северными Волками — сорок пять опытных бойцов, которым княжна доверяла безоговорочно. Им достались бояре в центре города и несколько высокопоставленных чиновников. Потап Воротынцев со своими «Перуновцами» отвечал за внешнее кольцо — загородные поместья и охрану городских ворот. Как только операция начнётся, все шесть ворот Владимира должны были закрыться и взяться под усиленную охрану. Никто не выезжает, никто не въезжает. Город превращается в клетку.

Федот Бабурин с княжеской гвардией и частью угрюмской дружины взял на себя самый деликатный участок — аресты бывших гвардейцев, военных и Стрельцов. Интенданты, снабженцы, офицеры, ответственные за закупки. Все они располагались либо в казармах Владимира, либо в отдалённых крепостях по периметру княжества. Арестовать военного среди его товарищей — задача почти невыполнимая. Солдаты склонны защищать своих, даже если знают, что тот виноват. Воинское братство, круговая порука.

Поэтому я пошёл на хитрость. За неделю до операции вызвал во дворец шестерых офицеров среднего и высшего звена — капитанов, майоров и полковников, которых Крылов проверил особенно тщательно. Честные люди, служившие без нареканий, не замеченные в воровстве. Допросил их с использованием Императорской воли, показал им доказательства против их командиров и подчинённых. Банковские выписки, липовые контракты, свидетельские показания. Дал выбор: либо они помогают арестовать воров среди своих, либо я веду операцию силой, и тогда неизбежны жертвы среди солдат, которые попытаются защитить соратников.

Все шестеро согласились и скрепили свои слова магической клятвой. Кто-то со скрипом, кто-то с облегчением — видимо, давно знали, что творится, но не решались действовать. Они стали моими людьми внутри военных частей. Когда придёт час, именно они объявят своим подчинённым, что аресты санкционированы князем лично, что доказательства неопровержимы, что сопротивление бессмысленно.

Подготовка заняла ещё две недели, в течение которых подозреваемые продолжали жить обычной жизнью — воровать, брать взятки, подписывать липовые контракты. Не подозревая, что над ними сжимается петля.

Операцию назначили на начало декабря в ночь с пятницы на субботу. Выбрал эту ночь не случайно — накануне выходных большинство бояр и чиновников посещали званные приёмы и салоны, возвращаясь домой поздно и изрядно подвыпившими. Усталые, расслабленные, не ждущие опасности. Идеальное время для удара.

В полночь я стоял в тени переулка напротив особняка Звенигородского — двухэтажного каменного здания с колоннами и позолоченными решётками на окнах. Рядом со мной Евсей и Михаил — телохранителей было меньше, чем обычно, потому что наши силы пришлось растянуть на разрыв.

Я взглянул на карманные часы. Без трёх минут полночь. По всему городу в этот момент наши группы занимали позиции у домов своих целей. Ворота Владимира уже закрыты — Перун взял их под контроль полчаса назад, показав мой приказ на гербовой бумаге. Северные Волки рассредоточились по центральным кварталам. Гвардия Федота готовилась входить в казармы.

Полночь.

— Пошли, — коротко бросил я и направился к воротам особняка.

Швейцар, дремавший в будке, даже не успел открыть рот. Евсей просто вырубил его одним точным ударом в челюсть. Охрану быстро скрутили и обезоружили. Мы прошли через ворота, пересекли внутренний двор. Дверь особняка оказалась заперта, но я небрежно махнул рукой, и металл внутри механизма скрипнул, деформируясь. Щелчок, и мы внутри.

В холле на первом этаже горела единственная лампа. Тихо. Слуги уже спали. Я знал планировку — Коршунов раздобыл через своих людей. Кабинет Звенигородского на втором этаже в угловой комнате, спальня напротив него по коридору.

Поднялись по лестнице бесшумно. Дверь кабинета приоткрыта, внутри льётся свет. Я толкнул створку ногой.

Пантелей Михеич сидел за массивным письменным столом, склонившись над документами. Мужчина лет шестидесяти, с седыми висками и мясистым подбородком, одетый в расстёгнутый шёлковый халат. Из прорехи на груди курчавились седые волосы. Услышав звук, он поднял голову, и глаза его расширились.

— Кто… — начал он, но осёкся, узнав меня. — Ваша Светлость?.. — скорее промычал, чем спросил он.

— Пантелей Михеич, — произнёс я, входя в кабинет, — вы арестованы по обвинению в систематических хищениях государственных средств, получении взяток и злоупотреблении служебным положением.

Боярин побледнел, потом покраснел. Рывком поднялся из-за стола:

— Да как вы смеете⁈ Я глава Судебного приказа! Заслуженный человек!

— А скоро будешь засуженным, — негромко сострил Евсей и замолк, заметив мой укоризненный взгляд.

Звенигородский глянул мне в глаза и побледнел ещё сильнее. Пальцы его дёрнулись, потянулись к ящику стола — там, судя по движению, хранился артефактный жезл. Но я оказался быстрее. Мимолётное усилие, и металлическая пепельница на столе взлетела в воздух, превращаясь в тонкую стальную ленту. Она обвилась вокруг запястья боярина, надёжно фиксируя его руку. Не то чтобы он мог что-либо противопоставить мне даже с жезлом, но зачем громить хороший дом? Нам же его ещё конфисковывать…

— Не стоит, — посоветовал я спокойно. — Сопротивление только ухудшит ваше положение. Вспомните, чем закончил Крамской, и давайте без глупостей.

Боярин тяжело сглотнул и как-то резко постарел ещё сильнее, превратившись в обрюзгшего, дряхлого хапугу, которым и был. Понял, что шансов нет. Евсей шагнул вперёд, заломив ему руки за спину и защёлкнув аркалиевые наручники. Владимирское княжество хоть и бедствовало, но в его закромах нашёлся древний запас этого редкого металла. Когда-то предки наделали из него кандалов для таких вот знатных пленников.

— Вы об этом пожалеете, — прошипел Звенигородский. — У меня есть друзья. Влиятельные друзья.

— Были, — поправил его я. — Сейчас их вяжут по всему городу.

Он замер, осознавая масштаб происходящего. А я уже разворачивался к выходу. Одна цель обезврежена. Остаётся ещё примерно три сотни.

Операция шла по всему Владимиру. Группа Ярославы ворвалась в особняк главы Таможенного приказа — того самого, кто проворачивал схемы с «мёртвыми душами». Северные Волки действовали чётко, профессионально. Кисловский даже не успел понять, что происходит, когда оказался на полу с руками за спиной.

Перуновцы брали загородные поместья. Трое бояр попытались скрыться, но наткнулись на кольцо оцепления. Один попробовал дать взятку — получил удар прикладом в живот и поездку в тюрьму на общих основаниях.

Федот с гвардией и честными офицерами вошёл в казармы Стрельцов в час ночи. Полковник Огнев один из тех шестерых, кого я завербовал, зачитал приказ князя. Двое интендантов, воровавших на поставках продовольствия, были арестованы при полном параде — на глазах у своих товарищей, которые стояли молча, не вмешиваясь. Доказательства оказались настолько очевидны, что даже самые преданные подчинённые не рискнули защищать воров или перечить начальству.

В отдалённой крепости на границе княжества майор Ковалёв, ещё один из честных офицеров, лично арестовал своего полковника — человека, годами завышавшего цены на ремонт укреплений и присваивавшего разницу. Полковник пытался апеллировать к воинской чести, к товариществу. Майор молча показал ему ордер на арест. Полковник сник.

К утру все триста двенадцать человек человек сидели в камерах. Ни один не сбежал. Ни один не уничтожил улики — мы ворвались слишком быстро. Операция прошла успешно. Не обошлось без ранений и эксцессов, но никто не погиб. Идеально спланированная, идеально исполненная зачистка.

Когда рассвело, Владимир проснулся в новой реальности. Городские ворота всё ещё были заперты, на улицах патрулировали незнакомые вооружённые люди в форме Перуна и Северных Волков, а по городу поползли слухи. Арестованы главы Приказов. Арестованы судьи. Арестованы офицеры.

В народе эту ночь позже назовут «Ночь пустых кресел».

А для меня это была только первая фаза операции «Крысы в банке». Воров поймали. Теперь предстояло судить их по всей строгости закона.