Игра в кошки-мышки 2

Глава 17

До муровской территории мы добрались за десять часов. Буквально летели по меркам Улья, так как у меня в груди поселился неприятный холодок, который будто кричал, что нужно надавить на педаль газа ещё сильнее, чтобы не опоздать. Куда? Зачем? Интуиция молчала, а разум мрачно подкидывал версию за версией, одна из них сводилась к тому, что бандиты могут перепродать аппаратуру кому-нибудь другому. И тогда все её следы затеряются.

Как и везде в Улье стаб, который отморозки заселили, занимал сравнительно небольшую территорию и был плотно заставлен постройками – деревянными и кирпичными домами, какими-то «скворечниками» из досок и фанеры. Имелись даже кунги от «Камазов» и трамвайные вагончики, в которых жили люди. Центр поселения был самый приличный, по крайней мере, выглядел именно так. Там стояли четыре маленьких дома из серого кирпича с непритязательными геометрическими узорами из красного вокруг окон, двери и карниза, с двухскатной крышей, покрытой кровельным профлистом шоколадного и тёмно-вишнёвого цвета. Рядом ещё десять домов были собраны из досок, бруса и ОСБ. Причём, очень аккуратно сделаны, видно, что тут мастер или мастера приложили свои руки. С прочими подобными постройками было не сравнить, натурально земля и небо!

Территория посёлка была ограждена тремя рядами забора из «рабицы» на трёхметровых высотой и четырёхдюймовых толщиной металлических столбах. Причём сетка была из толстой проволоки, такую только хорошим болторезом вскрывать.

Минного поля, которое даже у атомитов имелось, тут отсутствовало. Охрана… ну, охрана имелась, хотя она скорее носила чисто фиктивное определение, так как пятеро сторожей, раскиданных на четыре поста, относились к своим обязанностям спустя рукава. Не удивлюсь, если там находятся залётчики, которые и в обычной жизни не сильно исполнительны, а уж из-под палки и вовсе больше саботировали, чем выполняли свою работу.

«Ну, мне только лучше», – весело подумал я.

Не было и подвижной охраны, тех самых автопатрулей, которые несли службу вокруг любого заселенного стаба, где я бывал раньше. Пикап с пулемётом и наблюдателем, пожалуй, был даже эффективнее, чем часовые на вышках, колючая проволока и минные поля.

Зато чем муры могли похвастаться, так это своей численностью. За два часа наблюдения я насчитал двести восемнадцать человек только тех, кого точно можно отнести к бандитам. И шестьдесят не то рабов, не то «духов» муровской армии, находящихся на испытательном сроке и гоняемых со всем пролетарским старанием.

Узнав всё, что хотел, я вернулся к товарищам, которые ждали моего возвращения в полукилометре от наблюдательного поста и в километре от базы врагов. Дальше отходить от меня отказалась Кошка, а брать ту с собой – я.

– Что там? – поинтересовался Дед, когда я появился рядом с машиной, спрятанной в зарослях ольхи и иван-чая, и дополнительно замаскированной срезанными ветками.

– Всё, как Цезарь и сказал – деревня муров. Человек двести там, с хвостиком, ещё больше полусотни не пойми кого. То ли это пленные, которые выполняют грязную работу за бандитов, то ли, молодое пополнение – духи, в армейской иерархии. Наших вещей я не видел.

– А ты думал, что они их будут по улицам таскать? – фыркнул Дед, потом наклонился, сорвал травинку и сунул ту в зубы. – Лежат наши баллончики где-то в подвале или кладовке, да ждут, когда мы их заберём. Потому и сигнал не пробивается наружу или маячок обнаружили и выбросили.

Факт – прибор не пеленговал сигнала от последнего кейса. Даже крошечной мимолётной засветки не было за всё время, как мы покинули мёртвый город. Единственная отметка ровно и ярко светилась лишь та, которая относилась к оборудованию, которое лежало в багажном отсеке. Бандиты уже могли перепродать вещи тем личностям, которые не дождались Цезаря на стабе.

И всё же в глубине души у меня теплился огонёк надежды, что кейс и баллоны лежат где-то в глубоком подвале, через стены и перекрытия которого не может пробиться сигнал. Или хотя бы смогу узнать у паханов, куда они дели ценные вещи, ради которых уже погибли несколько десятков человек.

– Никаких мы. Я пойду один, – твёрдо сказал я.

– Да я и не против, Сервий. Грехов меньше будет… вот только, справишься ли?

– Я не собираюсь там устраивать филиал бойни, – скривился я оттого, что подумал мой товарищ обо мне. – Не делай уж из меня монстра.

Тот молча развёл руками, мол, извини.

– Приду ночью, посмотрю быстренько в центральных домах. И если не найду ничего, то возьму кого-нибудь в плен и разговорю. Там паханов не так и много, всего пятерых насчитал, и два десятка их подручных. Остальные, если можно так сказать, быки, мясо на подхвате, – сообщил я свой план спутникам. – А вы подстрахуете в стороне. Я даже место присмотрел. Дед, ты с пулемётом заляжешь и наведёшь шороху, если меня обнаружат. Кошка, ты будешь рядом с ним и станешь контролировать окрестности, чтобы никто не подошёл.

Та ответила мне сердитым взглядом.

– Кошка, – вздохнул я, – там будет метров триста до посёлка от вас. Вполне меня сможешь чувствовать. Или ты смерти моей хочешь, а?

– Не хочу, – буркнула она и отвернулась к машине.

– Ну, вот и ладушки, – нарочито весело произнёс я.

Когда дождался ночи, то пришлось ещё ждать, когда муры навеселятся и расползутся по своим норам. Они ещё с вечера до захода ночи чуть ли не все разом ударились в загул, будто кто-то им отдал команду: вперёд и с песней! Кстати, песни тоже звучали.

– Да они самоубийцы, едрить-колотить, – покачал головой офанаревший от такого зрелища Дед.

Я испытывал почти такое же чувство. Ну, вот не могу себе представить, чтобы в Улье, практически в чистом поле и с видимостью охраны, можно устраивать вот такой загул. Это самоубийство!

Плевать мне на муров по большему счёту, чем меньше такой мрази станет ходить по дорогам, тем лучше для всех (жаль только, что Улей постоянно подкидывает им подкрепление). Но они же, гады, шумом приманят мутантов сюда, появление которых запросто всё усложнит.

Только около часа ночи большая часть бандитов угомонилась. Очень многие из них заснули прямо там, где гуляли – под столами, на земле, на крыльце, на лавочках. Самые крепкие иногда грубо сталкивали их себе под ноги, чтобы освободить место за столом или для – уже своего – сна.

– Я пошёл, бдите, – сообщил я товарищам, которые уже стали зевать из-за позднего времени и накопившейся усталости. – Кошка…

– Да знаю я, – сердито ответила та, – тут буду, тут. Иди уже.

– Ни пуха, ни пера, – напутствовал Дед.

– К чёрту.

Я чуть ли не прогулочным шагом добрался до освещаемого фонарями и лампами посёлка. Дар активировал уже почти у самых ворот, которые никем не охранялись. Ну, хоть закрыты были и освещены двумя обычными лампами с холодным белым светом. Вот только не знаю правильно это или нет, ведь сами же врагу путь показывают и открывают охранника. Последний от своих товарищей не отставал в деле возлияния. Рядом с ним стояли два картонных ящика с пивом, красочно изрисованных яркими надписями на немецком языке. Одна коробка уже была пуста, если судить по количеству пустых «ноль тридцать третьих» бутылок на земле у ног часового.

Ворота были закрыты, но на… клин, вставленный в кольца на каркасе воротищ. Мне не составило большого труда вытолкнуть его при помощи ножа, после чего путь в посёлок был открыт. Обойдя клевавшего носом мура, я сошёл с освещенной улочки и стал пробираться позади домов.

– Эй, ты чо…куды прёшь? – пьяный голос под ногами заставил подскочить на метр в воздух и чуть не пальнуть на звук.

– Твою ж… – Сквозь зубы процедил я. – Пьянь долбанная, до усрачки же напугал.

– Чо сказал? – обиделся тот и попытался подняться. И только сейчас я его увидел. Этот кадр свернулся калачиком под кустом, вроде бы, смородины за домом. А так как я шёл без ПНВ, из-за того, что света вокруг, всё-таки, было слишком много и на приборе постоянно возникали засветки, плюс, держался любых преград и укрытий вроде нескольких смородиновых кустов, всё ещё растущих в посёлке, которому неизвестно сколько лет, то чуть не наступил на этого чёрта. Удивительно, что он не спал, так как спиртным разило от мура сильнее, чем от разлитой бутылки водки в машине.

Сил, чтобы встать на ноги у него не нашлось, только и сумел кое-как утвердиться на четвереньках.

Хек!

Мур так удачно подставил челюсть, что я просто не мог не воспользоваться этим и не зарядить ему от души носком ботинка по-футбольному. От соприкосновения моей ступни и его лица, раздался громкий хруст то ли челюсти, то ли шеи, то ли и того, и другого. Тщедушного мужичка в одно мгновение унесло в кусты. Тут же сильно запахло смородиновой листвой, перебив сивушный аромат. Сразу вспомнилась мать, которая использовала их для засолки грибов и помидоров с огурцами.

«Урод», – со злостью подумал я про затихшего противника.

После такой встречи я уже стал внимательно смотреть не только по сторонам и на дома, в их окна, но и под ноги. И это принесло свои плоды: ещё трижды замечал на своём пути спящих обитателей поселения. Один раз не уберёгся и вляпался в вонючую кучу, отложенную кем-то из местных человеческих отбросов. Из-заэтого потерял несколько минут, пытаясь вытереть подошву ботинка о землю и траву.

Рядом с домом, где обитал самый главный авторитет из муров, никого не было. Из всех окон горело только одно, но что-то рассмотреть не получилось из-за плотной шторы. И слух не дал никакой информации: из дома не доносилось ни звука. Дверь оказалась открытой, и я легко оказался внутри дома. Маленькая прихожая привела на кухню, где я столкнулся нос к носу с невысоким муром, от которого воняло, как от бомжа.

Попав под воздействие моего Дара, он застыл на одном месте, как заяц в луче автомобильных фар.

– На-а! Зараза, развелось же вас, – прошипел я сквозь зубы, отправляя бандита в нокаут ударом приклада в голову. И тут же пожалел об этом, когда тело нокаутированного улетело на шкафчики, и там с грохотом встретилось с мебелью и посудой. – Ма-ать!

Шум вышел такой, что и мёртвого бы подняло. Уверен, что местные обитатели дома уже открыли глаза и вот-вот возьмут в руки оружие. Этот рефлекс отточен у всех в Улье, и у отмороженных муров, и у честных стронгов.

Я пинком распахнул дверь в соседнюю комнату и тут же ушёл в сторону, с возможной линии огня. Автомат был у плеча, палец лежал на спусковом крючке, уже выдавив слабину и готовый отправить свинцовую смерть в любого, кто окажется перед мушкой.

Но стрелять было не по кому.

Как говорилось в одном интересном кино «всё уже украдено до нас». Только в моём случае, слово «украдено» нужно заменить на «убиты».

В комнате за столом, в кресле и на мягкой кушетке находились пять муров, тех самых, которых я приметил ещё днём. Здесь же находился и главарь. Мёртвый, как и все его собутыльники. Некто методично обошёл всех и перерезал им горло. Судя по тому, как лежали двое, это были единственные из компании, кто успел заметить убийцу и даже попытались как-то ответить. Вот только тот оказался быстрее и ловчее. На майках этой парочки виднелись отметины от клинка, пропоровшего им живот: у одного ткань была прорезана под ложечкой, второму широкий нож вошёл в правую часть живота и, судя по всему, достал до печени. После этого клинок убийцыперерезал им горла.

– Нет, это точно сговор какой-то, – со злостью произнёс я, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать в полный голос, как зверь, потом посмотрел в потолок и добавил. – Да кто ж там мне палки вставляет в колёса?!

Если ещё не найду нужный кейс с баллонами в доме…

И когда это случилось, то даже не сильно и удивился. Даже особой злости и досады не было.

Нашёл почти такой же сейф, который был у атомитов и в дежурной части мертвецкого города. Ключ от него лежал в кармане штанов муровского авторитета. Содержимое двух отделений стального ящика принесло мне трёхсотграммовую банку из-под кофе полную «гороха», две таких же со споранами и пластмассовую коробочку, в которой когда-то были мятные драже, с пятью чёрными жемчужинами. Это только то, что я взял с собой. Было там и золото с драгоценными украшениями, боеприпасы (но не для наших калибров), «янтарь» из элиты, большая автомобильная аптечка в виде пластикового дипломата, заполненная шприц-тюбиками с ярко-оранжевой жидкостью – спек.

Огромное богатство, целое состояние! Но всё это я бы сменял на информацию про то, куда подевались вещи институтских учёных. Мне везёт на хабар и этим я вполне доволен. Восемьдесят процентов иммунных за всю свою жизнь не получают половины того, что я попало мне в руки за эти месяцы, как моя «газель» с мебелью въехала в вонючий туман. Но Улей, словно в качестве компенсации за такую плату заставляет меня раз за разом балансировать на грани жизни и смерти.

Закинув в найденный в доме мешок банки с ценным содержимым, заодно присовокупив к ним и янтарь со спеком, я вышел на кухню. Там мой взгляд упал на незнакомца, который всё так и лежал среди кружек и кастрюль. Рядом с ним валялся небольшой оружейный чехол, а чуть в стороне огромный охотничий прямой кинжал с двойной заточкой.

– А не ты ли их всех порезал, болезный? – задумчиво произнёс я. – Сейф хотел почистить, что ли, воспользовавшись большой гулянкой в посёлке?

Тут мне пришла в голову мысль, что этот тип может знать, куда подевались вещи из Института. Ведь он удачно подгадал время и даже всё исполнил идеально, только моё появление помешало ему воспользоваться плодами, хм, своего труда. А раз так, то следил и собирал сведения, среди которых могут быть и те, что нужны мне. Проверив пульс на шее мура, я повеселел – живой. Значит, сгодится в качестве языка.

Я вернулся в комнату, забрал ремни у покойников и туго связал ими пленника. Чтобы не закричал, если очнётся раньше, чем вынесу его из посёлка, я отрезал ножом большой лоскут от шторы на окне и затолкал его ему в рот.

Пленника закинул себе на плечо, мешок повесил на спину, к нему прицепил и чехол с оружием, который нашёл рядом с муром-крысой. Даже в полутьме кухни я разобрал, что вещь выбивается своим видом из стандарта. Думаю, остальные бандиты будут удивлены, обнаружив оружие рядом с покойниками, а его хозяина – нет. А вот кинжал брать не стал, наоборот, ещё и кинул в комнату к убитым под стол. Оружие это тоже имело характерный облик и по нему поселковые мигом опознают убийцу. Ну, если тот, конечно, воспользовался своим клинком, а не хотел подставить кого-то из бывших товарищей и утащил чужой.

Покинул посёлок так же беспроблемно, как и вошёл в него. Только головная боль усилилась, когда под отводом взгляда прошёл рядом с постовым у ворот, всё так же продолжавшего хлестать дорогое баварское пиво. Боль – это последствие от возросшего груза, что нужно было скрыть от чужих глаз. Особенно, когда довесок был живым существом. С мёртвым грузом всё происходило куда мягче.

– Вожак той стаи бибизянов? – поинтересовался у меня Дед, когда я свалил пленного на позиции пулемётчика.

– Нет, вожак помер. И помог ему в этом вот этот красавчик, – я легонько ткнул носком ботинка в лодыжку муру, который всё ещё не пришёл в себя.

– Какой же он грязный и вонючий, – задумчиво произнесла Кошка, которая фонариком со светофильтром на пару секунд осветила бессознательное тело. – И весь в синяках почему-то.

– Это я его прикладом угостил, отчего он улетел в шкаф.

– Синяки старые, – покачала головой девушка и вопросительно посмотрела на меня. – Это один из рабов бандитов?

– А-а, вот и не знаю, – растерялся я. Озвученная подружкой мысль почему-то мне совсем в голову не пришла.

– Он сопротивлялся?

– Нет. Никто не сопротивляется, когда смотрит на меня в тот момент, когда я под скрытом.

– А зачем бил?

– Затем, – буркнул я. – Так, двигаем-ка отсюда, пока в посёлке не поднялся шум. Приведём в машине в чувство этого красавчика и попробуем прояснить обстановку с нашими вещами.

Закинув пленника на пол под ноги пассажиру на заднем сиденье, мы медленно покатили подальше от муровской базы. Возможно, мне ещё придётся вернуться туда под утро, если допрос пленника не принесёт никакой пользы в деле поиска похищенного оборудования и придётся брать «языка» из числа отморозков, из ближайших подручных убитых авторитетов. Разумеется, если отыщу таких.

Пока общались между собой на улице, то освещения вполне хватало даже на то, чтобы разбирать лица друг у друга, по крайней мере, мы хорошо видели, кто к кому обращается и поворачивается. Но стоило забраться в кабину и проехать первый метр, как появилось ощущение, что со всех сторон на машину навалился непроницаемый мрак. И свет не включить ни на секунду, так как блик мощных фар зараженные заметят на многие километры. Пусть по неизвестной причине вокруг муровской базы такие не бегают, но зная особое и извращённое внимание Улья к нашей команде, не стоило и надеяться, что нас обделят вниманием те, кто игнорирует бандитов.

Медленно, на пониженной, без света, не поднимая обороты, которые на такой передаче взлетали вверх от малейшего усилия на педаль газа, я отъехал ещё на полтора километра от места, где была ранее спрятана машина. Это же место приглядел ещё днём.

– Не пришёл ещё в себя? – я посмотрел в зеркало заднего вида, где отображалась Кошка, сидевшая на боковом кресле, так как на строенном сиденье без того, чтобы не опустить ноги на пленника, устроиться было невозможно. Лично я бы, кхм, так бы и сделал, а вот девушка не смогла.

– Нет, вроде бы ещё без сознания.

– Значит, будем приводить в чувство, – сказал я.

Дело это оказалось непростое. Нашатырь, надавливание на точки за ухом, плескание холодной водой и кратковременное зажимание носа подействовали не сразу. Видимо, досталось ему от меня по полной программе. Как минимум сотрясение себе этот азиат заработал, плюс огромную шишку. Но вроде бы череп цел остался. Последнее было не заслугой владельца головы, а моей боязнью повредить автомат. Всё-таки, рамочный приклад слишком хрупок, не то, что «весло» на старых моделях АК, которые и делались специально такими массивными и прочными для использования в рукопашной схватке.

А почему я его азиатом назвал? Всё из-за характерных скул, которые у европейской расы днём с огнём не найдёшь. С прочими чертами было всё несколько сложнее из-за синяков и сильной припухлости лица.

– Ты гляди, что у него за оружие! – отвлёк меня от медицинских, так сказать, процедур удивлённый возглас Деда, который заинтересовался оружейным чехлом то ли мура, то ли их раба. – Товарищ маузер, едрить-колотить! – и тут же голосом актера из всем известного фильма, в котором персонаж рассматривал пулемёт «максим», добавил. – Комиссарский!

Мой товарищ вынул из чехла короткий с тонким стволом карабин, который процентов на восемьдесят был похож на легендарное оружие людей в кожаных тужурках и фуражках с красной звёздочкой.

Маузер С-96 (или К-96), вот что он держал сейчас в руках. От создания двух братьев – Вильгейма и Пауля, данное оружие отличалось намного более длинным стволом, цевьём под ним и несъёмным элегантным прикладом, составляющим одно целое с пистолетной рукояткой. Наверное, так было сделано для невозможности использовать оружие без капитальной переделки для скрытного ношения. Общая длина этого пистолета-карабина была сантиметров семьдесят пять или восемьдесят. Явное охотничье оружие. Вон в моём мире даже «максимы» стали продавать, как охотничьи самозарядные карабины с питанием из обрезка ленты в десять патронов. Но вот «маузеров» я не видел, к слову сказать, наверное, потому, что всяческий криминалитет только так резал бы это оружие, превращая карабин в удобный пистолет с мощным патроном. Как делали (я в этом уверен даже не на сто, а на сто и один процент) там, откуда Улей затянул к себе вот этого несчастного. Хм, приходит в себя что ли? Ну, наконец-то.

– М-м-м, – застонал тот и попытался пошевелиться. Вот только путы, которые я немного ослабил в процессе попыток вернуть его в чувство, не дали ему этого сделать.

– Не дёргайся, – посоветовал я ему. – Слышишь меня?

Тот промолчал, но взгляд на мне остановил.

– Надеюсь, слышишь и понимаешь меня, – продолжил я, – чтобы расставить все точки над «и». Первое – ты перебил всех паханов в муровской деревне, как только об этом узнают, то тебя станут искать. Тем более, весь хабар, который лежал в сейфе атамана сейчас у меня, но спишут его на тебя. Второе – мне в принципе нет никакого дела до тебя, могу отпустить на волю рядом с базой, где ты отвёл свою душу, могу отвезти немного дальше, чтобы снизить риск встречи тебя и подельников, зарезанных тобой муровских старших. Третье – чтобы это произошло, мне нужны твои честные ответы на мои простые вопросы. И первый будет звучать так: ты кто такой?

– Дагба Дондогай, в Минкренге у меня свой бизнес, меня там все знают, – ответил он почти что сразу.

– Как? – удивлённо спросила Кошка. – Дагба?

– Да. Слышали обо мне, наверное. Я мехами торгую в «Красном Кристалле».

– Про меха ничего не знаю. Просто мы видели твою машину, джип у торгового центра.

– А-а, мой…

– Потом почирикаете, – перебил я его. – Рассказывай, что с тобой случилось.

– Развяжите, всё затекло и местами сильно болит тело, – попросил он. – Я такой всё равно ничего вам сделать не смогу.

Несколько секунд я размышлял, а потом достал нож и перерезал ремни у него на руках и ногах.

Дагба Батаевич Дондогай оказался оленеводом из Бурятии, откуда он меньше года назад перебрался в Рязанскую область, в небольшой городок – Минкренг, где открыл в самом крупном торговом центре бутик с мехами и меховыми изделиями, которые ему поставляли родные с малой родины. После попадания в Улей из-за неразберихи в городе, он с оружием переселился поближе к дорогим вещам, отправив девочек продавцов по домам. В момент массового перерождения горожан он собирался отвезти в больницу двух человек, свалившихся в магазине. Эту пару он хорошо знал: супруги из бутика с бижутерией и небольшим количеством простеньких драгоценных украшений, по его примеру они по очереди дежурили в магазине, опасаясь разграбления, так как по городу прошёл вал по мелким магазинчикам и ларькам.

Дагба сначала помог дойти до машины мужчине, потом завёл мотор, чтобы он прогрелся, и пошёл за женщиной. Но та куда-то пропала за те несколько минут, что мужчина отсутствовал. А дальше началось адское столпотворение. По-другому и не скажешь.

Люди набрасывались друг на друга, кусали, душили и рвали ногтями в кровь лицо и шею жертвам. Упавших тут же начинали есть. Когда бурят посмотрел в глаза одному из таких безумцев, то не нашёл в чужом взгляде ничего человеческого.

На улицах разом сошедшие с ума простые обыватели устроили охоту на тех, кто ещё не попал под воздействие странного вируса. Дагба несколько часов сидел в своём бутике, отгородившись металлическими дверными жалюзями, слушая отвратительное урчание монстров и крики с мольбами о помощи сохранивших свою память горожан. Как только шум стал стихать, он выбрался на улицу и побежал к джипу, где чуть не попал в руки десятков сумасшедших, которые столпились на автостоянке торгового центра и вдоль забора штрафстоянки.

Каким-то чудом торговец мягкой рухлядью добрался до окраины города, отыскал машину с ключами и рванул во всю мощь автомобильного мотора прочь, при этом отмечая тот факт, что местность не только вокруг города поменялась, но и в десятках километрах от него. Словно Минкренг несколько дней назад незаметно для своих обывателей был перенесён в другую точку земного шара.

Удирая из города, он наткнулся на колонну машин, которых режиссер «Безумного Макса» взял бы на съёмочную площадку без всякой дополнительной доработки. Интуиция подсказала ему держаться от их владельцев подальше, но, увы – пулемётные очереди впереди и позади его легковушки ясно дали понять, что попытка сбежать выйдет ему боком. Да и самочувствие как-то разом резко испортилось, не до обдумывания вариантов бегства было.

Его грубо вытряхнули из угнанной машины, не более вежливее поинтересовались «кто и откуда, чурка?», после чего стянули руки за спиной при помощи широкого пластикового хомута и кинули в один из кунгов грузовиков на пол, под ноги бойцов.

За почти сутки, которые он провёл там, ему дали два раза воды и один раз какую-то отвратительную слабую настойку. Но, несмотря на мерзкий вкус, сильно отдающий сивухой, настойка крайне благотворно повлияла на его самочувствие. Чуть позже, когда его привезли на базу, он узнал, что это был живчик или настойку ещё называли эликсиром. Так же его просветили, что сейчас он находится в статусе раба и таким будет, пока не отработает плату за своё спасение, охрану от монстров, еду и живчик. В первый день появления на базе ему назначили выкуп – десять горошин, на следующий сумма уже возросла до пятнадцати.

Таких как он там было ещё тридцать мужчин и около десяти женщин. Кроме рабов всякую грязную работу выполняли двенадцать человек из бандитов, которые уважением прочих коллег не пользовались, но при этом имели прав больше, чем Дагба и его команда. Опустились в бандитской иерархии, где человеколюбием и демократией и не пахло. И практически все они были жертвами спека. Не успев вовремя остановиться, они стали зависимыми от наркотического препарата, изготавливаемого из содержимого спорового мешка жемчужников.

Терпеть такое обращение бурят не собирался и, выждав момент когда в посёлке стихийно возникла гулянка, он решил бежать. Но не с пустыми руками, а прихватив своё оружие, которое считал личным талисманом и кое-что из бандитского хабара. За недолгое время пребывания в плену он сумел кое-что узнать из полезных вещей. Про то, что угодил в другой мир, про сильные и слабые стороны иммунных и заражённых (насколько в этом разбирались бандиты), про местную географию.

Долго караулил бандитских вожаков, которые вливали в себя крепкий алкоголь бутылками и всё никак не вырубались. Наконец, когда на ногах остались всего двое, Дагба рискнул и… победил. Ну, а дальше я уже и сам знаю, что было.

Бурят рассказал и о причине веселья муров. Оказывается, вчера рано утром к посёлку подъехала небольшая военная колонна: два бронированных грузовика с пехотой, один грузовик-платформа, два бронеавтомобиля с колесной формулой 4*4, и два восьмиколёсных БТР с оружейными модулями, снабжёнными автоматическими пушками 30 миллиметров, пулемётом и двумя ПТУР. Техника ему была незнакома, хотя по обмолвкам я догадался, что в ней наш новый знакомый очень хорошо разбирается. Например, бронетранспортёры имели черты и российского «восьмидесятого» и амерского «страйкера», только башня располагалась точно по центру корпуса. Через полчаса военные укатили назад, забрав какой-то груз у пахана. Всё время, что чужаки стояли напротив поселения, бандиты боялись им показаться на глаза. Дагба видел, что чуть ли не треть его «хозяев» испытывают перед новоприбывшими настоящий животный страх.

– Значит, какие-то вояки наш груз перехватили, – покачал головой Дед. – Внешники, мать их иху, да в тридцать три прихлопа через колено. Больше просто некому.

– Пойдём следом, – сказал я. – Такой груз они в свой мир не потащат, испугаются. Поэтому, у нас имеются неплохие шансы отбить кейс с баллонами.