Игра в кошки-мышки 2

Глава 11

Как я и опасался, наш темп передвижения существенно снизился. Новички, с которыми мы познакомились по-быстрому в начале пути, не могли держать нужную скорость. Ни у них, ни у нас не было препаратов, которые подстегнули бы их организмы, истощённые недосыпанием, недоеданием, хронической усталостью и лучевой болезнью в начальной стадии.

Анна Барянина, старший сержант спецвойск, оператор модуля лазерного наведения. Анатолий Дронхов, старший лейтенант разведывательного батальона ВДВ. Их группа в составе семи человек должна была вывести из строя вражескую батарею тяжёлых миномётов. С этим они благополучно справились, но потеряли четырёх товарищей. Анна должна была навести на чужие миномёты управляемые снаряды, но группа справилась своими силами. На обратном пути уже почти перед самыми своими позициями они попали в густой туман с сильным химическим запахом, от которого у них закружилась голова. Именно с того момента они стали носить противогазы.

Когда туман рассеялся, то выжившие бойцы обнаружили буквально в считанных метрах совсем незнакомую местность. Посчитав, что попали под воздействие химического оружия, они надолго залегли в наскоро устроенном простеньком схроне, обколовшись лекарствами. А потом их артиллерия отчего-то использовала малый тактический заряд, и троице выживших диверсантов опять пришлось прятаться и ждать.

С рассветом всё же решили возвращаться на свои позиции, и даже сумели пройти немного, но тут нечто непонятное произошло с их третьим товарищем. Он перестал их узнавать, появилась агрессия, исчезла внятная речь.

– Мы подумали, что он сошёл с ума после отравы, – сказал Дронхов. – Связали, сделали укол последними лекарствами и решили переждать некоторое время в тех кустах, где вы нас нашли. Ну, а дальше вы всё и сами знаете.

– А с кем воюете? – тут же задал вопрос Дед.

Анатолий мрачно произнёс:

– Капитанскую дочку читал? Оттуда слова: не приведи бог увидеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный.

– Не совсем понимаю?

– Революция у нас, вот чего. Повезло вам, что в вашем кластере её не было, – тяжко вздохнул новичок.

Примерно год, как в альтернативной России произошёл раскол. На удивление полыхнуло не на Кавказе, а в Сибири. Кто-то там кинул клич, который сводился к тому, что хватит нашими ресурсами кормить дармоедов московских и предателей кремлёвских, что ещё и своих хозяев с Запада содержат на сибирские богатства, вгоняя в нищету простых русских людей. Всё началось с нескольких новых законопроектов, принятых новым президентом после случившихся только-только выборов. Законы стали действовать буквально через месяц и оказались настолько круты, что сотни тысяч россиян вышли на митинги и забастовки, как в далеких девяностых. Только на этот раз бастовало то поколение, которое не знало большой войны и не слышало от родителей фразы «пусть будет что угодно, только не война», выросло в демократических условиях и плевало на правительство.

Правительство же совершило ту ошибку, которую делают практически все государственные деятели, за исключением США. То есть, вместо того, чтобы жёстко давить и отделять подстрекателей и массовку, был дан приказ контролировать и не провоцировать. Полицейским даже запретили брать оружие, а оружейки райотделов по чьему-то «умному» приказу были вывезены на спецсклады. Десятки сотрудников погибли, сотни получили ранения только в одном Кемерово. В Новосибирске неизвестными был захвачен отдел УФСБ и разграблена оружейная комната (очень и очень хорошо укомплектованная), «стволы» из которой потом отработали по полицейскому оцеплению.

И в один «прекрасный» момент всё полыхнуло.

Если восстание было подготовлено кем-то из западных партнёров, то они явно позабыли про слова Пушкина. Это был всем бунтам бунт! Народ иступлено резался, припоминая реальные и мнимые события. В ход шло почти любое оружие. Кроме стратегических спецбоеприпасов. Две попытки натовцев захватить несколько АЭС и воинские части с баллистическими ракетами, на боевом дежурстве с ядерными зарядами под видом защиты Европы от случайного пуска, с треском провалились. Мало того, одна из сторон внутригосударственного конфликта заявила, что будет нанесен удар по всем базам НАТО в Европе и даже по США (Аляска-то не так уж и далеко), если будет повторный инцидент.

Вслед за Сибирью гроза грянула на Кавказе, на который все дружно махнули рукой. В Европе воцарилась истерика, кризис за кризисом рвали экономики тех стран. Одна из Корей продемонстрировала кулак «Кузькиной матери» своей тезке и заодно США, которые резко дали слабину, когда реально запахло ядерной угрозой со стороны «безумных Иванов». Американские солдаты просто отказывались лезть в те места, где иногда в небо поднимались страшные грибы от тактических спецбоеприпасов – мин и снарядов «пионов» и «тюльпанов». Одно дело воевать там, где якобы имеется такое оружие, но страшнее «калаша» и гранатомёта нет у туземцев. И совсем другое, где врагам самих себя не жаль, и лупят они ядерной дубинкой по головам земляков. Меньше чем за год карту России поделила кривая фронтовая полоса, протянувшаяся от Воркуты до Омска. Тюмень, Екатеринбург, Пермь превратились в развалины, среди которых солдаты, говорящие на одном языке, с безумством убивают друг друга. Если революция произошла вследствие действий заклятых друзей России из-за океана (в чём все уверены поголовно), то вряд ли они рассчитывали на такой «успех», ведь разгоревшееся пламя войны вот-вот грозило перекинуться на все материки планеты. И за океаном будет не скрыться, не выйдет.

– Думаю, что это начало третьей мировой, – подвёл итог своего рассказа старлей. – Китай выкатил ноту протеста о боевых действиях рядом со своими границами и якобы применении там ОМП. Германия и Англия с Францией собирают экспедиционные корпуса типа добровольцев, чтобы помочь москалям. Амеры что-то мутят по слухам…

– Потом договорите, – перебил я его. – Стоп всем… сели… выстрелы впереди вроде бы.

Все опустились на колени и замерли.

– Ага, палят, – подтвердил Дед.

– Не слышу, – следом за ним сказал новичок. – Хотя, мы же все больные и глухие от бомбёжек и обстрелов.

Почти точно впереди нас раздавалась пулемётная стрельба. Едва-едва слышимая.

– Нужно обходить, – сказал я. – Но не через город… гадство.

Там, где были раньше десять или больше кластеров, сейчас раскинулся один огромный – разрушенный мегаполис с прилегающими территориями. Там сейчас велик риск словить пулю от иммунного новичка или попасть в когти заражённого, примчавшегося после перезагрузки и не испугавшегося ядерного взрыва. Или наоборот – им и приманившегося, ведь атомиты и мутанты с рад-кластеров без высокого радиационного фона долго жить не могут и чем больше рентген входят в их тела, тем им лучше. Тут сложно точно понять, как взрыв спецбоеприпаса сыграет, может, прогонит своим излишком гамма-излучения (ведь даже кашу маслом можно испортить), может всё произойдёт с точностью до наоборот и почти полное отсутствие тварей на нашем пути – это следствие того, что они все потянулись в эпицентр взрыва.

Ну, а моё недовольство было вызвано тем, что мы всё больше и больше заходим на территорию атомитов.

– Нормально себя чувствуете? – я посмотрел на вояк. – М-да, вид за вас говорит, что не очень.

– Это он ещё приукрашивает, – прохрипел Толик. – Что-то не приходит ваша хвалёная регенерация, мать её.

– А ты сначала поживи здесь хотя бы месяц, чтобы организм перестроился. Вам ещё повезло, что ваш кластер из быстрых, где грибок прогрессирует на порядок быстрее. Не только мутанты перерождаются буквально за часы, но и ваши тела меняет так же. Иначе, подозреваю, сейчас вы просто валялись бы после всей принятой химии и облучения.

К слову, я и мои товарищи чувствовали себя куда хуже, чем сутки назад. И весело стрекочущий счётчик радиации, единственный из всех приборов, не считая бинокля, что уцелел у нас, намекал почему так происходит. Нужно как можно скорее выходить с заражённых кластеров, пока облучение не достигло того порога, когда без помощи целителя выжить и не стать атомитом станет невозможно. Нужна машина или любой транспорт, хотя бы мотоцикл с люлькой или даже скутер, на котором можно челноком мотаться взад вперед, быстро перекидывая спутников вперёд по одному на несколько километров. Вот только в городские развалины я не пойду ни за что, вот гнетёт что-то меня, когда на них смотрю, шепчет интуиция, что придётся пожалеть о таком шаге.

Дав пять минут отдыха, чтобы новички смогли хоть чуть-чуть отдышаться, я повёл отряд в направлении практически перпендикулярно городу. Через полчаса мы встретили первую группу заражённых, целеустремлённо двигающихся нам навстречу. К счастью, там не было ни одного высшего мутанта. Я даже дал возможность Кошке пострелять, чтобы хоть так её немного взбодрить.

Ещё через час с небольшим пришлось серьёзно напрячься, чтобы в одиночку разобраться с дюжиной топтунов и лотерейщиков, встретившихся на пути. Я старался обходиться бесшумным автоматом, ножом и «клювом», чтобы шумом выстрелов не привлекать к команде внимание. Да и кому там было сражаться? Новички практически сникли и шли только на морально-волевых, Дед тащил их вещи и кое-что взял у Кошки, поэтому сил у немолодого мужчины оставалось совсем мало. Моя подруга так же сникла и плелась со скоростью сибирских диверсантов. Все пили живчик, будто простую воду. И всё бы ладно, вот только для Кошки такое злоупотребление эликсиром Улья крайне опасно, так как передозировка споранового раствора ускоряет все процессы по превращению в кваза. И это меня сильно беспокоило.

Когда на нашем пути возник небольшой овражек, густо заросший ольхой и бурьяном, я скомандовал привал.

– Час отдохнём в овраге, перекусим. Может, кому-то удастся вздремнуть.

Насчёт отдыха не возразил никто, правда немного позже ко мне подошёл Дед и озвучил все те же опасения, которые мучили меня самого.

К слову, вырубились все, кроме него и меня. Когда вышло отведённое мной время, то стало жаль будить Кошку, так сладко спящую. Показалось, что сон немного добавил румянца и разгладил лицо, посеревшее от невзгод, свалившихся на нас.

– Дед, я на разведку сбегаю, пока все спят, – принял я решение, глядя на спящую девушку, о чём и сообщил своему товарищу. – Постараюсь через час вернуться. Если она проснётся, – я кивнул на нашу спутницу, – то удержи её всеми способами, даже если нужно будет связать – вяжи. Вояк попроси о помощи.

– Им бы самим кто помог бы, – покачал тот головой, с жалостью посмотрев на новичков.

– В общем, ты понял.

Вернулся я намного раньше, и сразу огорошил новостью:

– Километрах в двадцати стаб и там атомиты.

К этому времени уже никто не спал, а судя по нахохленному виду Кошки и мрачному выражению на лице Деда, после пробуждения девушки произошла горячая сценка, доставившая обоим моим товарищам много испорченных нервов. Ну, хоть за мной никто не пустился вдогонку. Сейчас Кошка сидела на своём рюкзаке и гладила черную когтистую дьяволицу, растянувшуюся у неё на коленях.

– Это опасно? – поинтересовалась Анна. – Нас найдут?

– Опасно, – кивнул я. – Думаю, и стреляли недавно они, точнее, какие-то патрули, наткнувшиеся на мигрирующих к развалинам мутантов. В бинокль много не увидел, не разобрать на таком расстоянии с бугорка, но заметил несколько машин у этих уродов.

– Машин? – переспросил Дед. – Только не говори, что ты хочешь эти машины у них забрать?

– Другого варианта не вижу. Нам нужно срочно убраться с отравленных кластеров. Пешком на это уйдёт дня три, а на транспорте управимся часов за десять. Чуть больше десяти.

– А этих атомитов много там? – задал вопрос старлей.

– Под сотню точно.

– А нас пятеро… ничего не хочу сказать, вы тут лучше разбираетесь в местной среде, но не многовато ли? – посмотрел он мне в глаза.

– Тебя и сержанта я не считаю, – фыркнул я. – Пользы от вас даже меньше, чем от кошек. Тех хотя бы мутантам бросить можно, чтобы отвлечь от себя. Собственно, я больше надеюсь подкараулить кого-нибудь на машине за стенами стаба. Но если придётся сунуться внутрь, то сделаю это один.

– Старшего сержанта, – буркнула Анна.

– Пардон, старшего.

Пришлось ждать до темноты, после чего направиться к стабу атомитов. Ничего другого не оставалось, как подойти всей командой чуть ли не к его стенам, так как у Кошки началась истерика, едва я решил оставить группу. Про себя матеря все дары Улья, которые только мешают жить, я со всеми сидел в какой-то яме в трёх сотнях метрах от поселения атомитов.

Особыми мозгами иммунные, попавшие под жёсткое облучение и мутировавшие из-за этого, не обладали. Большая часть их ничем сложнее дубинки или ножа пользоваться не умеет. Меньшая часть кое-что ещё помнит, к примеру, как водить технику и пользоваться огнестрельным оружием. И именно они окружили свой посёлок минным полем на двести метров глубиной.

На мины мне указал старлей, у которого оказался набит глаз на подобные моменты. Минирование проводилось самым примитивным способом – в шахматном порядке. Происходит это так. Группа сапёров растягивается в линию и идёт вперёд, укладывая на землю мины. После каждой делается один, два, три шага вперёд и смещается влево или вправо на метр. Когда мины заканчиваются, сапер разворачивается обратно и идет назад, на этот раз мины закапывая и ставя на боевой взвод. В общем, этому учат даже простых мотострелков, далеких от саперных премудростей. Наверное, один из «мозговитых» атомитов и служил там, после чего применил армейские знания в деле.

– Откуда у них столько мин? – покачал головой Дронхов. – Склад разграбили?

– Ты же читал про постоянную перезагрузку кластеров. Где-то рядом с ними постоянно генерируется такое место. Или участок дороги с машинами, наполненными боеприпасами, – сказал ему Дед. – И потом, кто тебе сказал, что минное поле здесь везде? Может вон с той стороны, которую мы не видим, мин нет или там их шагов на двадцать всего.

Слова товарища мне напомнили о Шпиге и его тайной локации со снарядами к тридцатимиллиметровой пушке, которая часто перегружается. Возможно, атомитам повезло найти такое же место, но с минами. Правда, не сильно этот боеприпас котируется против мутантов, больше используется в качестве оповещения, так как сильную тварь взрыв не остановит, если это не противотанковый «блин». А слабые заражённые опасны только в виде огромной толпы, сиречь кочующей орды, которая мигом стопчет все сюрпризы в земле.

Стаб на котором засели атомиты представлял из себя небольшой посёлок или его кусочек, выдернутый в Улей. Одноэтажное здание из бетонных блоков и плиты с облупившейся штукатуркой и даже местами с начавшим осыпаться бетоном в плитах. Вокруг него десять кирпичных и деревянных домов. Причём настолько ветхих, что у них уже крыша стала проваливаться внутрь, а шифер, которым они были крыты, покрылся толстым слоём ярко-зелёного мха. И всё это было обнесено стеной из старых машин, поставленных на бок днищем наружу, листов железа, металлических столбов, рельс, швеллеров и арматуры. Эдакая постройка в виде киношного постапокалипсиса. С одной стороны самого большого строения расположились машины – грузовики, легковушки и внедорожники. И было их очень много, два с половиной или три десятка. Те, кто их сюда сгонял, не заботились об их целостности и красоте парковки, поэтому подгоняли транспорт вплотную друг к другу, царапая и проминая металл кузовов, куроча бамперы, срывая зеркала. Скорее всего, важнее было уместить на крошечной площадке как можно больше техники.

Особой суеты на территории стаба не было видно. Лишь однажды, когда мы уже сидели в своей яме до нас донесся истошный крик ужаса, вроде бы человеческий. Но кто кричал и зачем – было невозможно догадаться. Это могли и атомиты между собой разборки устроить или просто переговаривались.

– Ладно, я пошёл, – тихо сказал я. – Кошка, потерпи, ладно? Я постараюсь не дольше часа отсутствовать и держаться поближе, чтобы ты своим Даром меня видела.

– Хорошо, – кивнула она и всхлипнула. – Пожалуйста, только не долго.

Чтобы девушка могла пользоваться способностью Улья, ей, как и всем остальным, пришлось покинуть схрон и подобраться ещё ближе к стенам посёлка, зайдя на минное поле. Тот пятачок, где устроились четверо моих спутников, разминировал старлей, попутно обозвав минёров безрукими олигофренами, мол, тут столетняя бабка белым днём пройдёт мимо лунок и холмиков с минами. Ну, и ещё моё чутьё уязвимых мест помогло легко и просто проходить мимо смертоносных сюрпризов.

Альтернативой опасности сидеть среди мин почти на виду у стаба в сотне метров от стен был выбор взять Кошку с собой. И опять же ведя её по извилистой тропинке среди минного поля.

Так что, пусть лучше сидит на обезвреженном участке под наблюдением Деда. Правда, со стороны кто нормальный посмотрит – это сюр просто. Но откуда в Улье возьмётся нормальный? Здесь все в той или иной степени психи.

Я легко проскочил по видимой лишь мне одному светящейся неровной полосе по минному полю до стены. Защитное ограждение, которое издалека и впотьмах казалось монолитным, таковым на самом деле не являлось. Там хватало щелей и дыр, сквозь которые легко мог пролезть обычный человек. Мне же из-за телосложения чуть большего пришлось потратить на поиски лазейки и времени побольше. Уже через несколько минут я нашёл дыру в стене подходящего размера, сквозь которую под отводом взгляда проник на территорию посёлка.

Предстояло крайне грязное дело… и мерзкое. Кошка сообщила, что чувствует за стенами примерно пятьдесят-шестьдесят объектов. И вот эти полсотни мне предстоит нейтрализовать. Проще всего будет убить, но знал бы кто, как у меня душа к этому не лежала! От слова – совсем.

Простояв полминуты, прислушиваясь к окружающим звукам, я вновь активировал способность и перебежал к стене ближайшего дома, из окон которого лился неровный тусклый свет.

Заглянув в него, я увидел четырёх атомитов. Двое что-то ели, хватая небольшие куски пищи из эмалированных тарелок прямо руками, третий возился с автоматом, четвёртый спал на большой железной полутораспальной кровати с высокими спинками, которые были украшены круглыми шарами, когда-то хромированными, а сейчас облупившиеся и покрытые ржавчиной. Вместо одеяла и матраса спящий использовал несколько бушлатов. Свет шёл от трёх светильников – керосиновой лампы и двух самоделок из стеклянного стакана, куска проволоки и скрученного бинта в качестве фитиля.

Дверь в дом не просто была не заперта, а раскрыта наполовину, так что, проблем при проникновении у меня не случилось. Под скрытом я быстро вошёл в комнату, где устроилась четвёрка атомитов. В правой руке держал самодельный кистень из куска плотной материи, сшитой в виде многослойной «колбаски», с насыпанной внутрь глиной и мелкими камешками из ямы, где сидел с товарищами до темноты. Во время этого вынужденного безделья и сделал себе не летальное оружие.

Что-то двое из противников – один едок и автоматчик – заметили или услышали, так как повернули головы в мою сторону, когда я переступил порог комнаты. И зависли. Пока они отходили от эффекта, я решил разобраться со вторым любителем позднего ужина. После удара мешочком по затылку, ничем не прикрытому и изуродованному гроздями папиллом с мелкими язвочками, он охнул, изо рта вывалился полупрожёванный кусок подгоревшего мяса, следом из рук на пол упала тарелка с оставшимся мясом, и затем рухнул он.

«Первый нах», – всплыла в голове неуместная мысль.

Вторым лёг его товарищ, сидевший сейчас и пялившийся на дверной проём, где я был три секунды назад, как филин на пне в ясный день. Он заработал шишку над ухом.

Автоматчик успел придти в себя, пока я разбирался с парочкой обжор и даже вскочил на ноги, когда я нанёс ему удар своим кистенём в лоб. Бил от души, не жалея противника. Лобная кость одна из самых толстых в черепе и моим примитивным оружием даже сотрясение не устроить иммунному, стоявшему напротив. Когда у нас… в моём старом мире устраивались сборы страйкболистов, то там взрослые дядьки из органов или пенсионеры оттуда же рассказывали про случаи из своей богатой практики. Иногда там фигурировали истории про сломавшуюся биту в драке о лоб противника, который отделывался одной шишкой. И о тяжелом сотрясении после крепкого «леща» по затылку. Голова – она такая, нужно ещё знать, куда и чем бить.

У атомита закатились глаза, и он рухнул на пол, как мешок с картошкой.

С последним и вовсе всё прошло легко и просто. Он, от устроенного шума, звяканья посуды, оружия и шума падающих тел, даже не пошевелился, продолжая похрапывать. Лежал он на животе, повернув голову чуть набок, буквально подставив мне затылок.

Как только последний противник отправился в царство искусственного Морфея, я занялся их упаковкой. Материала для связывания было полно. Тут и узкие ремни для штанов, и шнурки от обуви и одежды. Да и сама одежда, разрезанная ножом на широкие полосы, отлично годилась для пут.

Всего на нейтрализацию четвёрки атомитов у меня ушло не больше пяти минут.

Следующие два дома были пустые, хотя там горели керосиновые лампы, как и первом. Зато в четвёртом я нашёл сразу пятнадцать человек, которые сидели за несколькими столами и веселились. Если не обращать внимания на внешний вид гуляк, то можно было спутать их с обычными деревенскими алкашами. Даже сервировка была соответствующая – много бутылок водки, стаканов и стопок, и тарелки с жареным мясом. Больше там не было ничего.

Решив оставить их на потом, я направился к следующему дому, из окна которого лилась негромкая резкая музыка со словами песни на незнакомом языке.

«Шестеро… сойдёт, справлюсь».

Здесь гуляли, как и в предыдущем здании. Причём, половина атомитов сидела полураздетыми, буквально без штанов, словно, низшие заражённые, которые лишаются этой детали одежды в первую очередь. И вся шестёрка была в дупель пьяная. Двое из них даже то и дело роняли головы на стол, а стаканы проливали дважды, прежде чем сумели влить в себя огненную воду. А ещё они набили друг другу рожи, так как на столе и стене были видны крупные брызги крови. Особенно на столе. Будто о столешницу кого-то не раз и не два как следует приложили лицом. К слову, по рожам гуляк было не понять, кому так не повезло, так они были перекошены и обезображены мутацией от лучевой болезни.

Что ж, здесь у меня всё будет намного проще.

Двое атомитов за столом, ближайших к двери, я оглушил мгновенно, наверное, на обоих секунда ушла. Потом врезал от души третьему по макушке, в этот момент подносящего стакан ко рту. От удара он насадился челюстью на него и врезался в стол. Тут же брызнули осколки и кровь. Четвёртый уставился на меня своей обезображенной рожей, но с места так и не стронулся, наверное, в алкогольном угаре даже не понял, что я не из их компании. Его я наградил ударом в переносицу. Если даже и убью, в чём сомневаюсь, так как жители Улья отличаются завидным здоровьем и крепостью, то будет совсем не жаль. От встречи головы и кистеня противника снесло со стула к стене. Предпоследний был единственным, кто хоть что-то успел понять. Или просто был тем самым отморозком, который в компании после выпитой водки хватается за нож. Вот и этот сцапал здоровенный «рембоид», покрытый подсохшей кровью с латунными потемневшими гардой и обухом, поднимаясь со стула и поворачиваясь ко мне с каким-то утробным рычанием.

Я подождал, когда он выпрямится и повернётся ко мне, после чего со всей силы ударил носком ботинка в пах:

– Нна-а!

У того выкатились глаза из орбит и, скрючившись и уронив нож, он упал мне под ноги. Приголубив на всякий случай ушедшего в мир боли атомита по затылку, я двинулся дальше, к последнему. Этот что-то мычал, елозя лицом по столу, заляпанного кровью, сукровицей из плохо прожаренного мяса, разлитой водки и чего-то ещё более омерзительного. При этом пытался опереться на руки, но ладони разъезжались, и он опять падал лицом в месиво.

Я сделал несколько шагов, обходя массивный стол, старый, времён СССР, собранный из толстых досок и брусков и обитый шпоном сверху, и увидел полураздетый труп женщины со вскрытым животом. Меня как пыльным мешком по голове ударили.

Совсем другим взглядом посмотрел на застолье и картинка, которая до этого состояла из пазлов, кое-как пригнанных друг к другу, сошлась.

– Тварииии, – прошипел я, не узнав собственного голоса. – Тварииии…

Судя по остаткам одежды, точнее нательному белью и рубашке армейского образца, женщина была из городских развалин, вчера перенесённых перезагрузкой в Улей. Атомиты успели там побывать и набрать трофеев – оружие, амуницию и пленников. Вот эту несчастную они сначала изнасиловали, а потом убили и… начали есть. Причём, судя по искажённому лицу и ладоням, которые находились рядом с раной, живот ей разрезали наживую.

Я вернулся назад, наклонился, подобрал тесак предыдущего противника, после чего подошёл к последнему активному атомиту и со всей силы ударил его в затылок. Лезвие пробило череп насквозь и вошло в столешницу. Руки убитого конвульсивно задрожали и через несколько секунд замерли.

Несколько секунд я стоял, как оглушённый, с трудом приходя в себя после увиденного. Знал, что атомиты каннибалы, но столкновение с этим вживую оказалось страшным. Как-то машинально, абстрагировавшись от реальности, я перекинул автомат из-за спины в руки, щёлкнул переводчиком, ставя оружие в режим одиночного огня, после чего обошёл пятерых оглушённых, делая каждому в голову контрольный выстрел.

Когда уходил из комнаты, я обернулся в последний раз и вдруг увидел под столом ещё одно тело. В голову ударила злая мысль, что там валяется седьмой из компашки алкашей, который вырубился раньше всех и по традиции был запинан под стол.

Но когда я отбросил стол в сторону, то увидел ещё одну женщину. Точно так же, как и убитая она была наполовину раздета. Да и одежды той – рваная рубашка и разрезанная верхняя часть армейского белья, ниже женщина была полностью обнажена. Судя по крови на ногах и внизу живота, вниманием атомиты и её не обделили.

Присев рядом с ней, я коснулся пальцем шеи и несколько секунд пытался понять – жива или нет. Наконец, сумел уловить неровное биение пульса.

– Жива… блин, и что с тобой делать? – вздохнул я.

Я отстегнул флягу с живчиком, приподнял женщине голову и приложил горлышко к её губам. Удалось влить всего немножко, буквально три глотка, остальное пролилось.

– Ну, хоть так, – пробормотал я, закрывая фляжку. – Надеюсь, хватит и этого, чтобы полегчало.

После того, как новичка-иммунную вывели с родного кластера, изменения в её организме начались с ураганной скоростью. Потребность в спорановом растворе возросла на порядок. Так что, ей сейчас и один глоток помог бы прийти в себя, если бы не травмы, нанесённые атомитами. Накрыв бывшую пленницу бушлатом одного из убитых, самым чистым, и подложив ей под голову ещё один, я покинул дом. Внутри у меня всё кипело, хотелось рвать и метать, а ещё поскорее убраться из этого гадюшника.

После второго зачищенного здания я решил вернуться в то, что пропустил, с большой группой веселящихся уродов. Возможно, и там сумею кого-то спасти.

С момента, как я их оставил, там прибавилось народу. Вместо пятнадцати, замеченных ранее, за столом сидели уже двадцать один человек.

«Атомиты, – поправил я себя. – Не люди».

Внутри меня всего потряхивало, бешенство и надежда спасти кого-то ещё толкали меня на то, чтобы ворваться в комнату и начать убивать, резать глотки и крушить черепа «клювом».

Сдержался. Сумел унять себя.

Как и два раза до этого я вошёл в дом спокойно через дверь. Только сейчас не стал накидывать на себя отвод взгляда. Перешагнув порог, я негромко сквозь зубы произнёс:

– Здорово, уроды.

И насладился целой бурей эмоций, проскочившей по изуродованным лицам гуляк: удивление, непонимание, злость, страх.

Только когда все лица, числом двадцать одно, повернулись в мою сторону, я активировал свои способности.

Атомиты на несколько секунд превратились в двадцать одну восковую фигуру. И этим временем я воспользовался полностью.

Стрелял я с двумя открытыми глазами, навскидку, следя, чтобы красная нить упиралась во врагов в момент нажатия на спусковой крючок.

В тесном помещении звуки выстрелов спецпатронов приглушённых ПББСом казались такими громкими, что болезненно били по ушам. Или мой организм настолько был взвинчен, что ему и писк комара послышался гулом турбин самолёта, пронесшегося над головой.

Наверное, я ещё никогда не стрелял так быстро и метко. Двадцать патронов в магазине – двадцать врагов с пулевыми ранениями в голову или сердце, ни один остроконечный кусочек свинца не пролетел мимо своей цели. Последнему я проломил висок прикладом, специально пропустив при растреле самого ближнего к порогу.

Машинально заменил магазин в оружии, передёрнул затвор и медленно пошёл по комнате, смотря, а не дёрнется ли кто-то из атомитов. Контроль делать было жалко, так как девятимиллиметровых патронов к автомату у меня было мало. Только сейчас подумал, что стоило бы взять на эту вылазку Кошкин ПП. Там и магазин намного объёмнее, и боеприпасы самые ходовые, и глушитель почти не хуже, чем на моём «девятом».

В комнате нашёл одно истерзанное женское тело, выпотрошенное, с отрезанными грудями и мягкими тканями на бёдрах.

Меня вновь накрыло, как в первом доме, когда я увидел следы трапезы каннибалов. Стоял столбом среди крови и трупов, дыша запахом внутренностей, горелого мяса и жжённого пороха.

И тут меня согнуло в конвульсиях. На изгаженный пол полились полупереваренные остатки моего ужина. Как только полегчало, я вылетел из дома на улицу. И на крыльце меня опять стало тошнить. На этот раз пошла желчь и слизь, а когда и они закончились, то перхал воздухом.

– Апра-а? – раздался чужой голос за спиной. – Ы-ы гры ыто?

Волосы на мне встали торчком по всему телу от такой неожиданности. И момент, когда использовал свою способность отвода взгляда, даже не заметил. Только ощутив сильную боль в висках, понял это.

Когда обернулся на голос, то увидел одного из атомитов, стоящего в двух метрах за моей спиной с автоматом, ствол которого смотрел на меня, а палец лежал на его спусковом крючке.

Щёлк!

Тяжёлая пуля ударила его в грудь, опрокинула назад и… его оружие выдало короткую очередь в небо.

Я замер на полусогнутых, морщась от болезненной пульсации в висках. Пришёл в себя спустя пару секунд и метнулся за угол дома, где распластался на земле, выставив вперёд автомат. И почти сразу после этого из самого большого здания вывалила толпа атомитов с оружием в руках.

На моё счастье, они как вышли кучей из строения, так и стояли на улице, буквально плечом к плечу, вертя головами по сторонам и о чём-то громко переговариваясь на своём чудном языке.

Я сделал несколько шагов назад, оказавшись рядом с телом атомита, который подловил меня в момент слабости, присел на одно колено и подобрал с земли автомат. Краем глаза увидел на поясе убитого гранатные подсумки и из интереса прикоснулся к ним.

«Полные, две штуки внутри… хорошо бы не консервы».

Две штучки РГД-5 уже полностью собранные и готовые к применению лежали в кармашках брезентового подсумка на ремне. Вообще, этот атомит оказался на диво хорошо экипирован. Кроме гранатного подсумка, у него слева на ремне висел подсумок для автоматных магазинов, справа болталась кобура с ПМ, правую лодыжку украшали ножны с прямым широким ножом, с клинком кинжального типа и небольшой квадратной гардой. Либо недавно переродившийся, причём из мента либо копа, либо наоборот – уже очень давно, и количество (радиация) перешла в качество при правильном применении живчика.

Пока возился с мертвецом, на улицу к основной толпе вышли ещё трое, причём двое несли в руках массивные аккумуляторные фонари, испускающие мощный яркий луч. Третий из них, по всей видимости, был вожаком.

– Вот ты и будешь первым, – прошептал, откладывая гранаты и наводя ствол автомата на выбранного противника. Темнота для меня не была помехой. Пусть колиматорный прицел испортился, но Дар-то остался при мне.

Щёлк!

И тут же выпустил оружие, которое повисло на ремне на груди, схватил одну гранату, выдернул кольцо и бросил снаряд в толпу.

В темноте даже среди гула голосов сработавший капсюль прозвучал, как выстрел из пистолета. Металлический «дзиньк» от отлетевшего рычага я едва услышал.

Эти остолопы собрались ещё и в плотную кучу рядом с упавшим вожаком с простреленным черепом. Прямо мечта, а не мишени, хотя и нехорошо говорить в таком русле про разумных людей. С другой стороны, начав убивать других разумных ради пищи, они поставили себя на ту ступень, к которой никакая жалость не применима.

Первый снаряд ещё не взорвался, когда туда же улетел второй.

После этого я взял трофейный автомат и упал за мёртвое тело, прикрываясь им от осколков.

И очень вовремя.

С секундной задержкой оглушительно взорвались эргэдэшки, щедро разбрасывая осколки во все стороны. Хотя я и лежал более чем в тридцати метрах и помнил, что в наставлениях радиус поражения наступательной гранаты что-то около пятнадцати метров указан, несколько крошечных невидимых посланцев Смерти просвистели совсем рядом.

Со стороны врагов раздались стоны и крики боли, гневные невнятные выкрики и возгласы. Потом кто-то выстрелил несколько раз из ружья, но даже не мою сторону, а в небо. Зачем? Даже не могу и предположить, что пришло в голову стрелку в этот момент.

Вслед за ним открыли огонь его соседи, и на этот раз пули полетели во все стороны, в том числе и по окружающим домам. В темноте ясно видел, как от кирпичной стены ближайшего дома отлетели несколько искр, выбитых рикошетами. Либо там кирпич попался перекаленный, по прочности сравнимый с булыжником, либо попала в какую-то металлическую деталь.

Атомиты очень быстро расстреляли боеприпасы в магазинах и стали перезаряжать оружие. И в этот момент начал стрелять я. Непривычно громко (оказывается, я сильно отвык от обычного оружия) затрещал «калаш» и сильно задёргался в руках от частых коротких очередей. Упираясь локтем в покойника и удерживая оружие за цевьё, я вёл красную нить Дара от одной фигуры врага к другой, стараясь бить так, чтобы очередь задела двоих или даже троих.

Те заорали ещё громче и стали разбегаться во все стороны, как тараканы на кухне, когда там ночью неожиданно зажёгся свет.

Неожиданно вспыхнула и тут же стихла пальба у стены.

– Заррраза-а! – выругался я. – Эти-то куда попёрлись!

Шум в той стороне не мог быть ничем, как попыткой помочь мне со стороны основной группы. Наверное, услышали шум боя и рванули на помощь. Точнее, сюда бездумно бросилась очертя голову Кошка, которую должны были удержать на месте остальные.

– Ну, Дед! Ну, погоди, блин!

Выдернув полный магазин из подсумка трупа, я подбивом заменил тот, что только-только опустошил в сторону врагов. Передёрнув затвор, я бросился назад к стене, окружающей посёлок, где меньше минуты назад гремели выстрелы…

– Там десять человек, – сообщила мне Кошка, кивая на большое капитальное здание в посёлке. Над широким просторным крылечком уцелела вывеска, с крупными буквами «СОКИ …ИВО КВА…». А сбоку на стене едва-едва просматривалась старая-престарая картинка, изображающая пять разноцветных крупных колец. Символ Олимпиады.

Я этому изображению не придал никакого внимания. Ну, нарисовали и нарисовали, мало ли зачем и для чего. Зато дед просветил, что здесь, точнее, в нормальном мире по дороге, на которой расположился этот посёлок в далеком восьмидесятом году, пронесли олимпийский огонь. По крайней мере, в районе рядом с московской областью, где проживал его зять, есть точно такой же рисунок на одном из зданий, где проскочили факелоносцы. Их путь в стране был отмечен вот таким рисунком, который уже еле угадывался на стене древнего магазина. И хорошо, что нанесли его на бетонную поверхность плиты, а не на штукатурку.

Правдива история или нет – неизвестно. Дед сам слышал её из чужих уст.

– Где конкретнее? – уточнил у Кошки я.

– Внизу. Наверное, в подвале, – буркнула та, старательно не смотря на меня.

Обижается на меня за устроенную недавно отповедь за свой поступок. Я почти не сдерживался в словах, не обращая внимания на посторонних слушателей. Грубо? Да, согласен. Но знал бы кто, как я перепугался за девушку. Может кто-то и умеет донести суть и без такой эмоциональности и отсутствия такта, но ко мне это не относилось. Как умею, так и переживаю.

«Да и полезно кое-кому послушать русско-доходчивый, а то забываться стала», – покосился я на Кошку.

Зачистку посёлка мы закончили несколько минут назад. В живых не оставили ни одного атомита. Даже тех, кого я оглушил самыми первыми и связал. После того, как сержантесса и старлей увидели освежёванное тело женщины и то, чем питались жители стаба, они сами и добили пленников.

Последняя группа атомитов оставалась в магазине. Выходить наружу никто из них не торопился. Впрочем, они вообще никак о себе не давали знать, словно надеясь, что мы успокоимся после уничтожения основной шайки и оставим выживших в покое.

Проще всего было бы поджечь здание, забросав перед этим гранатами, как предложил Толик. Его спутница, занявшаяся выхаживанием пострадавшей от атомитов пленницы, была с ним солидарна. Тем более, топливо – несколько бочек с бензином и соляркой, канистры с маслом, нашлись рядом со стоянкой автомобилей.

– А если там пленники? – четырьмя словами остудил я горячие головы. – Я один пойду. Если там враги, то вернусь и спалим это крысиное гнездо, а если кто-то из ваших, то крикну погромче, вас позову. Эх, жаль, что рации накрылись, – в очередной раз посетовал я.

Магазин атомиты превратили в смесь склада и общежития. Витрины и стеллажи были сдвинуты в углы, на их месте стояли кровати и лежанки из тряпок прямо на полу. В двух комнатах валом, без всякого ухода и бережного отношения лежало оружие с одеждой, ящики и коробки с алкоголем (по большей части уже пустые).

Живых я нашёл в подвале, в который вела крутая и узкая лесенка из кирпича. Многие ступеньки от сырости и времени уже выщербились, в них разболтались кирпичи, так и норовящие выскользнуть из-под ноги.

В небольшом закутке размером четыре на четыре метра, закрываемом железной решёткой и большим навесным замком, сидели и лежали десять человек в грязной форме, похожей на ту, в которой ходила Анна с Толиком. Рядом с ней на полу стояли две лампы из трёхлитровых банок, одинаково хорошо освещающих помещение и жутко коптящих. Воздух из-за этого здесь был спёртый и сильно пах плохо сгоревшим керосином или соляркой. Возможно, чем-то ещё, но точно не бензином. Стояли они достаточно далеко от решётки, чтобы пленники сумели до них дотянуться.

Военные разбились на две группы: трое и семеро. И заняли дальние друг от друга углы. В той, что была побольше, находились двое лежачих. Троица же выглядела куда здоровее и крепче всех остальных.

– Здорово, мужики, – негромко произнёс я, скинув скрытность и шагнув поближе к решётке.

– Ты что за Илья Муромец? – поинтересовался один из троицы, по виду самый взрослый, немного похожий сейчас на гэрэушника с позывным «Кобра» из очень старого фильма «Чистилище». Такой же грязный, замордованный и со злым взглядом. Разве что, лет на пять постарше выглядит.

– Кавалерия из-за холмов, – сообщил я. Наклонившись, я взял одну из банок, за ручку из проволоки и поднёс вплотную к камере. – Сейчас я вас выпущу, и потопаете наверх, на улицу. Только запомните вот что: ваша война закончилась, когда вы оказались в тумане. Нет больше врагов.

– Хе! – громко хмыкнул мой собеседник, но от дальнейших комментариев воздержался.

Быстро поднявшись наверх, я сообщил товарищам, что опасности нет и можно чуть-чуть расслабиться.

Замок на решётке пришлось выламывать куском трубы, которую нашли в магазине. Потом выпускать из камеры пленных и помогать нести раненых, тех двоих, которым сильно досталось от атомитов. Маленькая группка оказалась мотострелками из нижегородской дивизии, то есть, маскалями по терминологии мира, увидевшего очередную русскую жуткую революцию. Пятеро являлись сибиряками из зенитного дивизиона, укомплектованного ЗУ-23-2, и двоих из них лично знал старлей.

После живчика самочувствие у всех, даже избитых, которых сумели привести в чувство, резко улучшилось. Четверо даже нашли в себе силы, чтобы присоединиться к моей команде, чтобы помочь собрать трофеи.

Рассказ о том, что они уже не дома, а в параллельном мире приняли легко. Уже успели до этого насмотреться на окружающую обстановку и кое-что сложить в уме.

– Видели мы этих мутантов… жуть – мороз по коже, – сказал один из спасённых, когда я быстро поведал им о случившихся в их жизни кардинальных изменениях. – Их эти уроды отстреливали и что-то вырезали. Думал, что жрать себе брали куски получше, типа, мозг там, язык. И стреляли из винтаря со стволом в кулак толщиной. Аж грузовик дрожал после каждого выстрела.

На коротком двухосном «камазе» имелась в кузове хитрая конструкция, похожая на кронштейн, только неподвижный. Наверное, упор для той самой винтовки с толстым стволом. А толщина такая, вероятно, из-за глушителя.

Хм, а ведь её мы не нашли пока что. Вдруг это та самая штучка – «Выхлоп», которую я заказывал давным-давно? Под российский патрон 12,7 миллиметров.

– Это ты реально не видел жуткого мутанта, – сообщил я ему, закидывая на плечо один за другим семь автоматов из самых свежих, ещё не ржавых, как большая часть оружия на этом складе атомитов.

– Да куда больше-то? – удивился собеседник. – Там рост метра четыре был! Он своей лапой точно половину бы лобовухи закрыл, если бы положил ладошку на стекло.

– Что? – от этих слов я замер, потом, не заботясь о сохранности оружия, сбросил с плеча автоматы и повернулся к парню. – Четырёхметровый мутант? И из него что-то атомиты вырезали?

– Ну да, – кивнул он. – Думаешь, там эти твои, м-м, – он пару раз щёлкнул пальцами, – горошины? Хочешь прихватить себе?

– Угу, они самые, – буркнул я и быстро направился на выход, крикнув. – Вы тут сами всё сделайте, а то у меня другие дела образовались.

Оказавшись на улице, я нашёл Кошку и Деда и рассказал про полученную информацию от вояки. На девушку мои слова практически никак не подействовали, наверное, всё ещё дуется. А вот Дед буквально как спаниель сделал стойку, когда услышал о возможных жемчужинах.

– А вдруг, у них хабар не с одного матёрого жемчужника, а с нескольких? – потёр он ладони и его глаза алчно заблестели. – Мы же можем рейд свой окупить совсем и полностью, хе-хе, а, Сервий? И больше сюда не возвращаться.

– Это единственное, что мне нравится в твоих словах, – пробурчала Кошка.

– Тогда что стоим? – поинтересовался я. – За дело, живенько, живенько!

Пока мы с Дедом осматривали трупы, взяв на себя самую грязную работу, наша спутница осматривала комнаты, начав с магазина. И на нём же и закончила.

– Ребят, я, кажется, нашла, – сказала она через пять минут после того, как разошлись на поиски. – Тут сейф есть. Закрытый.

Кошка отыскала небольшую каморку в главном помещении магазина. Дверь в неё находилась рядом с одним из стеллажей, сломанных и прислоненных к стене. Из-за темноты и при свете фонарей там ложились такие ломаные и густые тени, что при первом беглом осмотре мы пропустили помещение.

– Молодчинка ты у меня и умничка, – улыбнулся я девушке и притянул к себе. – Хватит кукситься, солнышко. Извини, что накричал, но ты же не подумала о моём состоянии, когда по минному полю помчалась и начала перестрелку! У меня так сердце могло остановиться.

Всё-таки, пришлось извиняться, хотя обещал себе, что не стану этого делать, чтобы до Кошки дошла вся тяжесть и опасность её проступка. М-да… женщины.

Поцеловав отмякшую после моих слов девушку, я занялся осмотром найденного помещения. Судя по всему, раньше это была комната заведующей магазином. Два метра шириной и четыре в длину. Тут стояла самодельная кровать, из досок на железных уголках, вбитых в противоположные стены. На левой стене от двери находились несколько полок точно такой же конструкции, как и кровать. Там стояли бутылки с алкоголем, лежали две фляжки – сувенирная и армейская, алюминиевая, крашеная тёмно-зелёной краской, несколько банок с консервами, большой аккумуляторный фонарь. На стене напротив, висели на дюбелях вбитых не полностью, стволы – три винтовки, один ручной пулемёт, два автомата – АКМС и АК-74 с деревянными частями. И что-то нечто футуристическое, больше подходящее для съемок фантастического фильма о войнах будущего.

Очень толстый ствол не имел никаких механических прицельных устройств, не было у него и дульного тормоза. Наверное, механизм смягчения отдачи и снижения вспышки прячется внутри, иначе зачем оружию ствол толщиной с моё запястье? Это ещё было не всё: у винтовки не было приклада! На его месте находился какой-то кусок – практически – трубы, овального сечения. Зато сразу за огромным магазином, размером чуть ли не в два кирпича, всё было сглажено. Опять мне попалось оружие с конструкцией булл-бап, так как пистолетная рукоятка со спусковым крючком находилась впереди магазина. Кроме неё имелась ещё одна – тактическая, почти сразу же за основной. И судя по виду, она была несъёмная, устанавливаемая ещё на заводе при сборке оружия. На месте оптического прицела стоял ещё один кирпич, полуторный, наверное, оптика, совмещённая с кучей девайсов вроде баллистического калькулятора и лазерного дальномера.

М-да, сложная и малопонятная вещь. Да и хрупкая, особенно если прицел не защищён от ЭМИ. Случись ему выйти из строя и всё – снайпер просто не сможет использовать своё грозное оружие.

Забыв обо всём, я снял оружие со стены и стал крутить в руках. По ощущениям казалось, будто весь корпус покрыт каким-то полимером, тёплым. Наверное, теплопроводность у него никакая и ощущение тепла – это отражённая температура моих рук.

– Небось, ещё и перегревается из-за этого, – произнёс себе под нос.

Калибр у винтовки был пушечный – двадцать или больше миллиметров. Длина тоже внушала: поставленная на торец «трубы» она стволом упиралась мне подмышку, как костыль.

Прикладываться к винтовке надо было почти так же, как использовать РПГ-7, то есть, задняя часть оружия лежала поверх плеча, упираясь в него магазином. Точнее, анатомически выверенной деталью, которая наполовину скрывала магазин со стороны тела стрелка.

Повозившись немного, я смог отстегнуть и сам магазин. До момента, пока не увидел патроны, я думал, что получил какой-то шибко навороченный гранатомёт. Но нет – боеприпасы выглядели обыденно: гильза с проточкой, обжатое дульце, остроконечная пуля, покрытая скользким полимером. Каждый патрон был больше двадцати сантиметров в длину и весил чуть ли не полкило. В магазине винтовки таких было четыре штуки. Это ёмкость магазина.

– Сейф-то будем открывать? – поинтересовался Дед, когда я отвлёкся от оружия и зашарил взглядом по полкам в поисках запасных патронов к оружию.

– Сейф? – переспросил я. – А-а… точно, извини – отвлёкся немножко. Уж очень интересная штука, – я похлопал ладонью по толстому стволу, потом аккуратно приставил к стене и обратил внимание на сейф. – Закрыт на замок?

– Угу, – кивнул он. – Ажно на четыре, мляха-муха.

Только сейчас я хорошо рассмотрел сейф, скрывающий (возможно) внутри себя самые ценные вещи в Улье. Это был пенал полметра глубиной, около семидесяти шириной и полтора метра в высоту. Фактически шкаф, разделенный на две части – верхнюю и нижнюю. Каждая дверь была снабжена парой внутренних замков. Ручки были Т-образные и проворачивающиеся, наверное, дополнительно замыкающие дверки.

Я упёр ладонь в верхнюю часть и качнул сейф к стене:

– Тяжёлый, сволочь.

– Насыпной, с песком, чтобы не утащили и не смогли быстро вскрыть автогеном, – тут же просветил меня Дед. – В нём килограмм триста. И двери из листов в сантиметр толщиной.

– Ну, не сантиметр, – покачал я головой, светя в зазор между дверкой и краем стенки сейфа, – но миллиметров семь есть.

Вещь была простой, дубовой, так сказать, и оттого надёжной. Моя способность видеть уязвимые места не смогла помочь вскрыть железный ящик. И среди спасённых вояк не нашлось ни одного «медвежатника». Даже ученика на этом поприще не имелось.

Думал расстрелять замки из автомата, но останавливала боязнь повредить жемчуг или вызвать детонацию боеприпасов, если в сейфе таковые хранились.

Провозились с ним до рассвета, устав и физически, и морально. Удалось вскрыть только на улице, куда его с огромным трудом сумели перетащить. Наверное, моя команда горе-«медвежатников» заработала бы премию, аналогичную премии Дарвина, только в категории «самое глупое решение проблемы», если про способ, которым мы воспользовались, узнала бы комиссия, что выбирает победителей.

Во время осмотра посёлка, был замечен сварочный трансформатор с бензиновым электрогенератором. Оба аппарата оказались рабочими, имелись и электроды к нему, но всего пять штук. Один из вояк умел пользоваться сваркой, и разочаровал нас, сказав, что для разрезания металла пяти электродов не хватит. Зато хватит, чтобы наварить скобу из толстого метала для троса и потом просто попытаться вырвать «Камазом».

Может быть, не будь мы такими уставшими и больными, то подобная идея оказалась заменена более простой или сумели бы отыскать в посёлке при свете дня ломик, или что-то более подходящее, чтобы отжать общими усилиями толстенную дверку из качественной стали.

Сейф закрепили, к свеженаваренной скобе привязали трос, тот к «клыку» на бампере грузовика. После этого машина медленно покатилась назад… трос натянулся, сгибая скобу. Мне даже показалось, что та сейчас оторвётся…

С громким скрежетом и каким-то зубодробительным хрустом дверка выгнулась и стреском распахнулась, вырывая «язычки» замков.

– Стой!!! – завопил Дед и замахал руками над головой. – Стой!!!

Но водила и сам видел, что больше в его помощи никто не нуждается и остановил грузовик.

Я первым оказался рядом со стальным шкафом.

Во вскрытом верхнем отделении лежали несколько пластиковых разнокалиберных цветных коробочек, два брезентовых мешочка с металлическими застёжками, похожими на маленькие мешки инкассаторов, немного странный большой пистолет с зализанными формами, и большой полиэтиленовый пакет, полный «янтаря» элитников.

Все коробочки были заполнены споранами и горохом из споровых мешков мутантов. Всего мы набрали трёхлитровую банку и тех, и других. В первом инкассаторском мешке лежали готовые к употреблению шприц-тюбики с оранжевым раствором. Только оставалось сдёрнуть колпачок с иглы да воткнуть в себя. Скорее всего, это был спек.

А вот во втором я нашёл то, ради чего и была затеяна вся эта суматоха с сейфом.

Двадцать жемчужин: четырнадцать красных и шесть чёрных. То, что они взяты с местных рад-мутантов, было ясно по их размеру и блеску. Обычные и менее заметные, и тусклее. А эти хоть сейчас ставь в оправу драгоценного украшения, настолько они красивые и яркие.

– Это что? – раздался у меня над ухом голос одного из вояк, который сунул свой любопытный нос мне под руку. – Цацки?

– Рот не разевай на… цацки, – нахмурился Дед и положил ладонь на пистолетную кобуру. – Загрузили, что ли, вещи-то?

– А что – посмотреть нельзя? – набычился тут же новичок и аналогично моему товарищу прикоснулся к оружию. – Хочу знать, ради чего мы тут столько времени корячились с этим сейфом.

– Это «ради чего», не твоего ума дела.

– Что-о? – протянул тот.

– Хватит, – я застегнул мешок и взял его в левую руку. – Дед прав – это не твоё дело и никоим образом не касается никого из вас. Если хочешь поделить по справедливости и по затраченным усилиям, то на тебе уже висит долг за спасение. Сначала отработай его, а потом поговорим на тему общих совместно заработанных трофеев.

Тот зло зыркнул на меня, но вступать в спор не стал и, повернувшись спиной ко мне с Дедом, ушёл прочь. Почти сразу же на его месте оказался Толик.

– Федерал это. Москаль, – буркнул он, – каждый шаг по рублю у них. И не такой и простой человечек, явно не рядовой мотострелок – держится не так совсем. Я б ему майора запросто дал бы с такими повадками. Кто он такой, этого не знает никто из пленных.

– Толь, да мне всё равно, – ответил я ему и пристально посмотрел ему в глаза. – Понимаю, что после того, как почти год пускали друг другу кровь, вы ещё долго будете скалить друг на друга зубы. Только здесь это никакого смысла не имеет, и чем раньше поймёте это, тем проще вам станет вживаться в окружающий мир.

– Это ты с нами в окопах не сидел, потому и говоришь такое, – скривился он, потом махнул рукой и отошёл в сторону.

– Да плюнь ты на них, Сервий, – хмыкнул Дед. – Сами разберутся, не дети малые уже. Ты по ним вообще что думаешь? С собой берём? Или пусть катят своей дорожкой?

– С собой. Вместе доберёмся до ближайшего стаба, распродадимся и разбежимся.

– Хм, – Дед взялся пальцами за мочку правого уха и стал ту теребить, – стрёмно. Они же разбрешут про жемчуг там, поди. А людишек местных ты сам знаешь, – он тяжело вздохнул и оставил ухо в покое.

После слов товарища я на несколько секунд задумался, потом пожал плечами:

– По пути определимся…