Игра в кошки-мышки 2

Глава 16

– Мы почти на месте, – сообщил я, сверяясь с картой. – Отсюда придётся идти пешком на точку.

– Придётся – сделаем, – спокойно произнёс Дед. – Только давай подыщем укромное место для нашего хачмобиля, чтобы он не бросался в глаза.

Спрятав машину в небольшой ложбинке и тщательно замаскировав её, мы отправились дальше на своих двоих. Как дед сказал: на одиннадцатом номере.

«Хоть бы там всех мутанты поубивали, – мечтал я про себя, – тогда бы оборудование осталосьцелым и самое главное – на месте».

Мои молитвы Ульем были услышаны, но, увы, не в полной мере.

Я оторвался от товарищей и под скрытом подобрался под стены, за которыми должна находиться цель моей команды. (Предложение не закончено)

Место должно быть стабом, небольшим и с несколькими зданиями на территории, обнесённой стеной из кирпича и бетонных плит. И всё это здесь наличествовало, причём, с великолепной сохранностью.

Не было только живых людей.

Осмотревшись, я вернулся к своим товарищам с сообщением.

– Кто-то нас опередил, – сказал я им. – Там только трупы и расстрелянные машины.

– Оборудование там? – спросила Кошка. – Они друг друга убили?

– Сомневаюсь, что вещи, из-за которых случился внутренний конфликт, останутся там. Тем более, маячок молчит, – с сильным скепсисом в голосе произнёс Дед. – Тела не погрызены?

– Нет, целые. Я такого же мнения, что кто-то перестрелял владельцев нужного нам товара, забрал его и скрылся. Иначе нет смысла в кровавой бане.

– А живых точно нет? – опять спросила Кошка.

– Ты кого-то чувствуешь?

– Нет.

– Вот видишь. Сейчас аккуратно подойдём ближе, ты ещё раз просканируешь всё, и двинем внутрь.

Под стенами стаба девушка ещё раз задействовала свою способность сенса, которая увеличилась почти вдвое после жемчужины Айподоха. Теперь она «видела» живых на три с половиной сотню метров любую сторону.

– Никого, – сказала она через минуту. – Ни одной живой души, по крайней мере таких, кого я могла бы ощутить.

– Я первый, потом вас позову, – приказал я. – И чтобы никакой самостоятельности без команды!

Оба спутника промолчали.

Надеюсь, до Кошки дошло, и она не учудит дубль того, от которого у меня на базе атомитов чуть сердце не остановилось. Ведь нормальная умная женщина, но как отчебучит что-то порой, ну прям хоть святых выноси!

Перебравшись через забор под отводом взгляда, я с автоматом навскидку обошёл справа ближайшее здание, за которым находилась просторная площадка. Сейчас там лежали десять мёртвых тел в однотипном цифровом коричнево-песчаном камуфляже. Рядом стояли два расстрелянных вдрызг «уазика» с увеличенной базой. Судя по отметинам, это были армейские модели с навесным бронированием. Панелей не было только на лобовом стекле, что и сгубило бойцов внутри: их убили спереди. При этом патронов не жалели совсем или работали несколько стволов, так как пули не просто превратили в дуршлаг «лобовуху», а выгрызли из неё куски.

Ещё два мертвеца лежали рядом с большими воротами, с раскрытой настежь дверью в них. Ворота вели в ангар, где стояли несколько грузовиков, причём старых по времени выпуска, но выглядевших очень и очень ухоженными. «Уралы», «Кразы», «шестьдесят шестой», трёхосные «зилки».

На сравнительно небольшой территории стояли два ангара из кирпичей с огромными деревянными воротами, и три двухэтажных здания, одно из них можно было назвать даже башней, настолько оказалось маленьким.

– Можно заходить, здесь чисто, – передал я по рации, когда закончил беглый осмотр территории.

Втроём мы провели его подробно, осмотрев все уголки и закоулки. Нашли место, где некоторое время тут жили владельцы оборудования, за которым нас послали Транк с Дроном. И даже несколько свежих могил за ангаром.

По словам Деда, данная территория принадлежала лесхозу ещё советской эпохи. Я и сам по нескольким плакатам и приказам на стендах в зданиях об этом догадался. И никаких следов оборудования, никакого отклика от пеленгатора, который должен ловить сигналы от маячка, встроенного в нужные нам вещи. Причём, встроенного так, что без полного демонтажа его не вынуть. А такое способны провести единицы и они все сидят в Институте. Должны сидеть, по крайней мере.

В общем, странностей хватало. Слишком «новый» стаб, бойня на территории лесхоза, отсутствие нужного оборудования, странные могилы. Нападение случилось от семи до десяти дней назад, то есть ещё до того, как я получил задание в Институте.

Всего нами было обнаружено двадцать шесть покойников, три бронированных «уазика», один «тайфун» и «булат» с пулемётно-пушечным модулем. Все они были уничтожены: у кого-то колёса превращены в лохмотья подрывными шашками, у других моторное отделение испорчено аналогичным способом. Интересно, почему те, кто убил солдат Института и забрал трофейное оборудование так поступили с техникой? Этот вопрос я машинально задал вслух.

– Ну, или у нападавших народу много побило, или в этих броневиках стоят маячки и наводить на свою базу институтских нет никакого желания, – поскрёб макушку Дед. – Может быть, те могилки как раз принадлежат захватчикам.

– Всего четыре? – усомнился я. – Против двадцати шести? Тогда в каком количестве они напали на этот, хм, стаб? Вдесятером?

– Да кто знает, – развёл он руками. – Тут вообще странность на странности сидит и странностью погоняет. Мутное дело, едрить-колотить.

– Мутное, – полностью согласился я с ним.

Трофеев никаких получить не удалось: машины испорчены, личное оружие и вещи отсутствуют. Последнее, скорее всего, забрали победители, польстившись на отличное снаряжение врагов. А на «зилки» да «КрАЗы» ни у кого интерес не пробудился. В том числе и у нас.

На выезде с территории мы нашли старые следы от «уазика» и «шишиги», если талант следопыта у меня с Дедом не врёт. Отпечатки протекторов слишком характерны, «пятаки» покрышек – это 66-й, а оттиск второй пары колёс точь-в-точь, как на уничтоженныхбронированных УАЗах.

Выходит, что кто-то, всё-таки, решил взять себе трофей? Или на машине нет маячка, о чём трофейщик знает? Может, он и навёл на институтских врагов? Чёрт его знает. Вот «шишига» сюда заскакивала, чтобы принять в себя стрелковое оружие, боеприпасы и прочие мелкие трофеи победителей. И аппаратуру, если её не в «уазике» держали. А ведь вполне возможно, там не очень много вещей, и если выдернуть заднее сиденье, то места хватит для тех ящиков и баллонов, которые мне показывал на фото Транк, чтобы я смог опознать нужные предметы. До этого они перевозились в «тайфуне», но он уничтожен.

– Эх, жаль, что такую машину ухондокали, – горестно покачал головой Дед, обойдя вокруг «булата». – Почти как наша ласточка, только колёс больше и броня толще.

– Ещё найдём себе такую же или похожую, – произнёс я. – А пока нам нужно выполнить задание.

– По следам поедем?

– Угу. Всё равно нам больше ничего не остаётся.

Благодаря заброшенности дорог, а часто и их полному отсутствию, пройти по следам прихватизаторов чужого добра получилось до самого конца. Местами машины срезали себе путь через молодую лесную поросль и поля, оставив для нас ясный чёткий след. Не скажу, что было легко, но справились.

– Вот они, – сообщил Дед, лежащий рядом со мной на бугорке среди кустов дикой малины.

В полукилометре перед нами стояли три машины: УАЗ, ГАЗ-66 и «буханка». Последние две машины были обработаны по моде Улья, то есть, кустарная броня, шипы и колючая проволока от атак низших заражённых.

И рядом ни одной живой души.

– Вижу, – ответил ему я, не отрываясь от бинокля. – Блин!

– Что?!

– Кажется, нас и здесь обули, – скрипнул я зубами от злости. – Вижу одного покойника в траве. А где один, там и остальные.

– Что же за хрень там везли, ради которой столько народу отправили на тот свет? – Пробормотал товарищ.

– За что-то простое две белых жемчужины не платят и наёмников со стороны не набирают. Я с самого начала думал, что будет непросто. Но чтобы так! – покачал я головой, потом сказал. – Ладно, нужно ближе подбираться и смотреть, что там и как.

На месте мы нашли «уазик» (самый простой, к слову, без брони и с обычной базой) и «шишигу», рядом семь мертвецов, уже заметно испорченных разложением и лесным зверьём. В кунге грузовика лежали автоматы, винтовки и ручные пулемёты, патроны в магазинах к ним, в цинках и бумажных пачках, радиостанции, прицелы и многое другое. Скорее всего, всё это принадлежало покойным институтским охранникам, перебитых в лесхозном автохозяйстве.

Рядом с УАЗом лежал покойник, который показался мне очень знакомым. Но где я его мог видеть, вспомнить так и не смог. Хотя, в Улье можно найти кучу близнецов, которые никак друг с другом не связаны и даже не знают о своей копии. Возможно, этот труп из таких, а с его оригиналом я сталкивался мельком в том же Атлантисе.

В джипе, на коврике багажника и на заднем сиденье остались следы нахождения каких-то крупных предметов. Судя по всему, оборудование уместилось там и без удаления сидений.

Были и другие находки, заставившие призадуматься.

Одна из них – вырванное буквально с «мясом» заднее сидение от легкового автомобиля. Ещё – следы на дороге, оставленные им же. И много крови на матерчатой обивке «седушек»: от легкового автомобиля неизвестной марки и в «уазике». Кого-то очень сильно зацепило в перестрелке. Я просто уверен, что это кровь неизвестного, укатившего отсюда на малоприспособленном для этого автомобиле. И сиденья эти выброшены для того, чтобы освободить место для оборудования.

– Дед, маячок?..

– Не, – развёл он руками, – глухо, как в танке.

– Сука, – сплюнул я под ноги. – Да что ж такое за невезение-то? Ладно, погнали дальше, вдруг нам всё же повезёт, и мы наткнёмся на тачку со жмуриком внутри и нашими вещами.

Очередное место кровавой трагедии находилось на грунтовой дороге рядом с длинной и широкой лесопосадкой. Мимо неё мы ехали около трёх километров, пока она не закончилась. А дальше началась широкая автомагистраль, на которой все следы преследуемого транспорта пропали. Последняя метка была, словно издевательство: кусок серебристого пластикового бампера. Машина оказалась излишне перегруженной или заниженной и при крутом подъёме с грунтовой дороги на асфальт приложилась задним (скорее всего) бампером. Да так, что там кусок отвалился.

– Направо поедем, что ли, Сервий? – посмотрел на меня хмурый Дед. – Вроде бы машинка туда свернула, если приглядеться. Вот крошки пластмассовые с правого края лежат, остатки, что сразу не отвалились от удара.

– Давай направо.

Как же я мечтал, чтобы нам попалась искомая машина. Ведь крови неизвестный потерял не меньше пары литров на месте последнего боя несколько километров назад. Ну, не робот же он или целитель, которые по слухам могут переносить даже смертельные ранения в сердце. Целителю просто незачем заниматься такими аферами, он обеспечен всем, о чём можно только мечтать на всю свою бесконечную жизнь в Улье.

И вдруг…

– Сигнал! Сервий, сигнал! Маячок заработал! – взвизгнула Кошка.

На зелёном, расчерченном в клетку экране прибора, подключённого к двухметровой наружной штыревой антенне, вверху справа засветилась светлая точка.

– Стоп! – скомандовал я, и когда машина замерла, полез сверяться с картами. – Так, у нас тут большой город примерно в той стороне, двадцать пять или тридцать километров до него. В течение недели-двух должен был уйти на перезагрузку. Из медленных кластеров, жители перерождаются затри-четыре дня. Через десять километров должно быть ответвление с трассы на обычную дорогу. Город называется Шурна. Всё, можешь трогать!

Настроение мигом взлетело вверх на небывалую высоту. Думаю, раненый решил заглянуть в город, чтобы поменять машину, одежду или просто отлежаться. Может, заглянуть в больницу или аптечный пункт, если ранение требовало хирургического вмешательства. И в таком случае он ещё там, сидит в окружении свежих обращенных, пришлых высших мутантов и ждёт, когда твари разбегутся, чтобы без шума уйти с трофеями.

Или ждёт, чтобы рана заросла полностью, если там что-то серьёзное оказалось. Например, повреждена кость.

«Только бы всё получилось, только бы приборы были в городе», – взмолился я, и мысленно скрестил пальцы.

Через пять минут справа возник большой голубой плакат с крупной белой надписью «ШУРНА», а за ним находился поворот на развязку-мост, с которого мы съехали на асфальтовую плохую дорогу, покрытую пятнами заплаток и мелкими ямками, из которых заплатки уже вылетели.

– Руки бы поотрывать местной администрации, чтобы знала, как дороги забрасывать. Не, ну это же совсем никуда не годится, тут как после бомбёжки! – сквозь зубы, чтобы не прикусить язык, ругался Дед. – Едрить их колотить, зараз. Да мы по этой дороге на всю округу шумим, что твои маракасы, елки-моталки.

Что было, то было: машина гремела, как ведро с гайками. Где-то на правом борту отвалился шип или кронштейн для колючей проволоки и сейчас громко барабанил по металлу.

Скорость пришлось снизить и перевести всё внимание на обстановку снаружи. Уже через несколько минут Кошка сообщила, что впереди кто-то из живых появился. Пришлось лезть в верхний люк с «выхлопом», чтобы успеть вовремя среагировать на высшего заражённого, если там таковой окажется.

– Пустыши и бегуны, – сообщил я через полминуты.

На эту мелюзгу даже жалко тратить патроны, которые не окупить хабаром с низших мутантов.

Через десять минут мы подъехали к первым домам. Здесь пришлось уже применить оружие, чтобы остановить нескольких лотерейщиков и больше двух десятков пустышей, которые толпой и без всякого страха полезли на машину.

– Так, нам нужно без шума и пыли подобраться к цели, – сказал я, после отстрела тварей. – На нашей колымаге мы тут всех на уши поднимем. Поэтому, Дед, медленно двигай вон к тому частному дому с красными воротами из профлиста. Туда во двор загоним машину. Заберём с собой прибор для слежки и поставим в любую из тех легковушек, – я махнул рукой на машины, которые стояли у обочины возле домов. – Авось, сумеем завести без ключей хотя бы одну.

Такая нашлась одна – «матиз». Мои товарищи уместились в ней с комфортом, а вот мне пришлось коленками уши греть, настолько согнулся. И вроде бы неплохой салон, в меру просторный, особенно спереди, но не для меня, чуть-чуть не хватает пространства. Без снаряжения и я бы не испытывал неудобства, но остаться голым в городе полном мутантов – это сродни извращённой попытки покончить с собой.

Прибор Кошка взяла с собой на заднее сиденье, подключив через удлинитель и адаптер к пучку проводов от автомагнитолы, которую мы выбросили в окно. Для приёма сигнала активная антенна «матиза» более-менее подходила, хотя дистанция приёма упала на порядок. Об этом нас предупредил и проконсультировал Дрон в Институте.

– Всё? Тогда аккуратно двигай вперёд. Кошка, ты контролируй окрестности и посматривай на экран.

– Хорошо, – весело ответила она. – Буду за штурмана.

Окружающая опасность её абсолютно не волновала. Словно вместе с молодостью она получила адреналиновую зависимость, избавившись от чувства страха. И чем опаснее было вокруг, тем сильнее поднималось настроение девушки. Сейчас, среди толп зараженных, в мелкой коробчонке с жестяными стенками, отделяющими от них, она испытывала эйфорию.

И это мне сильно не нравилось.

Приходилось сдерживаться, чтобы не прочитать ей лекцию. Увы, вряд ли это как-то помогло бы исправить ситуацию, только подпортило бы ей настроение и могло сыграть дурную шутку в нашем положении.

– Вокруг больше двух сотен живых. Мутантов, наверное, – сообщила она. – Больше всего слева впереди от нас, вон за тем забором чугунным.

– Больница там. Мы позади знак оставили, когда въехали сюда, – ответил Дед, – медленно трогаясь с места. – Наверное, до обращения кучу народа перетаскали на карантин.

– Наверное, – согласился я с ним.

– К нам справа идут трое, очень быстро, – сообщила девушка.

– Угу.

Через полминуты на улицу позади нас вывалился топтун и с ним два лотерейщика. Вся троица только-только перешла на новую ступень эволюции Улья. Это было видно и по развитию их тел, и по поведению.

– Притормози. Обрублю хвост, а то так и будут за нами бежать, – сказал я, наблюдая в зеркало за «хвостом». Когда «матиз» замер, я быстро вышел на улицу и тремя выстрелами свалил мутантов, активировав отвод взгляда и прицельную стрельбу. Попасть пулей в череп заражённого, попавшего под воздействие Дара, да ещё с двадцати метров было очень просто.

Так мы проехали через весь город, иногда прибавляя скорость, иногда останавливаясь, и тогда я устраивал Варфоломеевскую ночь для самых сильных и навязчивых преследователей. Чтобы не жечь ценные спецбоеприпасы на разную почти безопасную мелочь, я вооружился «бизоном», на котором стоял несъёмный глушитель. Пээмовская пуля со стальным сердечником на расстоянии до пятидесяти метров пробивала даже череп кусача в лоб. А более сильных тварей на нашем пути не встретилось.

Наконец, мы прибыли к конечной точке.

– Маячок там, за стеной, – Кошка указала на металлический забор из профлиста, сверху защищённого спиралью из колючей проволоки. – Живых рядом всего двадцать, пятеро за забором. Они ближе всего, остальные за теми кустами, – она махнула влево на заросли клёна в пятидесяти метрах от нас, потом на двухэтажное здание торгового центра позади нас примерно на таком же расстоянии, что и кусты, – остальные там.

– Я сейчас объеду его, вход поищу, – сказал Дед.

– Давай, только меня выпусти сначала, – кивнул я. – Ноги разомну, а то затекли. И вас прикрою…так что, не гони.

– Я с тобой! Мне тоже размяться нужно, – заявила девушка. А следом за ней и Дед изъявил желание составить нам компанию в прогулке.

В общем, «матиз» остался на месте, а мы втроём направились вдоль забора, искать проход.

«ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН! ТОЛЬКО ПО ПРОПУСКАМ! СТОЯНКА ЗАДЕРЖАНОГО ТРАНСПОРТА!».

Эти слова были написаны на большом металлическом листе рядом с проездом на территорию стоянки, перекрываемого пластиковым красно-белым шлагбаумом. Только он и преграждал путь, ворот или каких-либо препятствий тут не было. Рядом стояла наполовину застеклённая будка охранника, внутри которой сидел заражённый. При виде нас он попытался проломиться на улицу сквозь стекло, но сил для этого не хватило, и бывший пустыш упал на пол, едва слышно урча от досады.

– Оголодал, бедный, даже нормально двигаться не может, – хмыкнул дед и короткой очередью из своего «вала» выстрелил сквозь деревянную часть будки, чтобы звоном битого стекла не поднимать шума. – Готов.

– А как мы найдём без прибора нужную нам машину? – поинтересовалась Кошка, ловко проскользнув под шлагбаумом.

– Легковушка, с поврежденным бампером, скорее всего серебристая. Заднего сиденья нет, и там лежат кофры и небольшие баллоны, размером с автомобильный огнетушитель, – перечислил я приметы, потом посмотрел на сборище всевозможной техники, где даже пара тракторов и несколько мотоциклов с люльками стояли, и добавил. – Тут особого выбора-то и нет. Тем более, вон сколько побитого хлама стоит, наверное, половина. А наша тачка должна быть более-менее целой.

Машину мы нашли быстро. Это оказался «фольксваген»-универсал, серебристый, как я и предполагал.

– А ведь его сюда загнал не наш клиент, – задумчиво произнёс я, рассматривая наклейки на всех дверях, капоте и даже на колёсах, точнее на колесных болтах. – Это гаишные наклейки. Опечатывают, чтобы на штрафстоянках не разграбили тачки, колёса с них не поскручивали.

– Ну, значит, местные менты приняли нашего клиента. Нам-то что до этого? – пожал плечами Дед, нажав на ручку задней двери. – Закрыта.

– Клювом попробуй, только не шуми, – посоветовал я.

Через пару минут (так долго из-за нежелания лязгом и звоном привлечь к себе внимание) машина была вскрыта. Внутри, как и ожидал, лежали три больших чёрных кофра из высокопрочного пластика с металлическими деталями вроде замков и уголков. Этот материал только полупудовой кувалдой ломать, причём с первого удара не вскрыть, как и со второго.

– Баллонов нет, – с досадой произнёс товарищ. – И кейса одного… их же четыре должно быть?

– Четыре, – кивнул я и сам осмотрел салон. К сожалению, отсутствующие вещи не обнаружил. – Чёрт!

– Ты ещё под ковриком или между сидений посмотри, – язвительно произнёс Дед.

– Да иди ты… – отмахнулся я от него, потом в сердцах со всей силы хлопнул дверью.

– Мутанты приближаются, много, – сказала Кошка.

– Плевать, – буркнул я. – Хоть злость будет на ком сорвать…

И сорвал, причем, мои товарищи не отставали от меня. После ожесточённой стрельбы рядом со штрафстоянкой на асфальте остались лежать не менее сотни мертвецов разной степени развития. Совсем пустышей здесь не было. Бегуны и спидеры из самых низкоранговых, а самые старшие оказались кусачами, причём парочка довольно таки развитые. Правда с одним из них получился анекдот: у него зубы выпали, а новые, которыми может похвастаться только матёрый кусач, ещё не появились. Такой вот беззубый монстр. Хотя менее опасным он не стал, так как мощные длинные лапы были вооружены острейшими чуть загнутыми когтями. Именно ими он разорвал профлист в ограде, чтобы добраться до нас. Крашеное железо толщиной в полмиллиметра разошлось под этими костяными кинжалами, как картон.

Жаркая стычка не только позволила сбросить злость, но и прочистила мозги.

– Поехали в ровэдэ, – сказал я. – Если Улей на нашей стороне вместе с госпожой Удачей, то мы там найдём нашего подранка.

– Думаешь? – с сомнением произнёс Дед. – Или его сожрали, или он давно смотался из города.

– И бросил вот это всё? – я ударил ногой по колесу «фольцвагена». – Ну-ну.

– А вдруг он и взял те баллоны и один ящик? – решила внести свою лепту в спор Кошка.

– А смысл ему так поступать, Кошка? – хмыкнул я. – Нее, этот типок сидит в камере за решёткой или железной дверью. Если он ещё жив, конечно. Ну, некуда ему деваться. Сами подумайте.

– Да что тут думать, – в тон мне ответил Дед. – Скорее всего, ты прав. Его прихватили без документов и раненого, скорее всего, с оружием, если он не усел его скинуть. Машину на штрафстоянку, его в камеру.

– Или больницу. Вы видели, сколько там крови было, где мы трупы и машины на дороге нашли? – с большой долей скепсиса произнесла наша спутница. – Как из поросёнка натекло. Кто такого будет сажать в камеру? Я точно знаю, что ни один начальник полиции на себя такой риск не возьмёт.

– Посмотрим сначала в ментовке, – вздохнул я. Настроение опять стало портиться после слов моей подружки. Если раненого определили в больницу, то нам его не найти или садиться в засаду здесь в надежде, что тот жив и придёт рано или поздно за вещами. – Только кейсы с собой заберём.

– В табуретку не влезет, – покачал головой Дед.

– А мы возьмём один из джипов, который у торгового центра стоят. Скрываться нам уже нет смысла, можно и пошуметь мотором.

– А если… – с кислой миной на симпатичном личике собралась сказать что-то Кошка.

– Кошка! Хватит, а? – не очень вежливо оборвал я её. – Успокойся уже. От твоих «а если…» на душе начинают кошки скрестись. Приедем – увидим, на месте и определимся.

– Ну и ладно, – поджала та губы. – Больше ничего говорить не стану.

И первой направилась к шлагбауму, переступая через тела заражённых и лужи крови, которая натекла с них. И ведь всем нам плевать, что по факту это люди. Страшные, безумные, опасные, но суть у них одна. Просто им повезло куда меньше, чем нашей троице. Что ж, Улей уродует своих гостей не только внешне, но и внутренне. Тут на каждого пятого сравнительно нормального индивидуума приходится маньяк, педофил, потрошитель, вивисектор и так далее. Благо, что Улей предоставляет нужный «материал» в неограниченных количествах и в любое время.

На этот раз мы выбрали себе массивный чёрный джип – «форд», с мощным «кенгурятником» и тонированным вкруг. Наверное, владельцу было глубоко по*** на законодательство. Или в этом мире отсутствовал пункт ГИБДД о запрете тонировки на передних стёклах автомобиля.

Выбор на такой бросающийся в глаза транспорт, пал по причине наличия ключей с брелком сигнализации в замке зажигания. Аккумулятор, правда, разрядился полностью, при повороте ключа раздавался лишь щелчок. Наверное, всё время с перезагрузки джип простоял с включёнными фарами. Впрочем, это была настолько мизерная неприятность, что можно было не обращать внимание.

Несмотря на то, что в машине стоял мощный «шестьдесят пятый» аккумулятор, а с нашего пучеглазого транспорта мы сняли «пятьдесят пятый», тока вполне хватило на то, чтобы прокрутить стратер. Как только мотор заработал, я посадил на переднее сиденье Кошку, дав ей наказ понемногу давить на педаль газа, чтобы ускорить процесс зарядки штатного аккумулятора. И пока она этим занималась, мы с Дедом перетаскали кейсы во вместительный багажник.

– Тут даже документы остались, – показала мне кожаный чёрный «лопатник» девушка, когда я забрался в машину. – Владелец некто Дагба Батаевич Дондогай.

– Таджик или узбек? И на такой крутой тачке?удивился Дед, который услышал её слова.

– Нет, бурят. Иркутская область в паспорте как место прописки.

– Далеко его занесло, – хмыкнул он, потом хлопнул ладонью по стойке. – Ладно, пусть земля ему будет пухом или Улей поможет, если ему повезло не заразиться, а ты перебирайся-ка назад.

– И ничего машина не крутая, – фыркнула Кошка, прямо в салоне ловко поменяв местоположение. – Джипу уже восемь лет.

– Среди всех этих ведроидов фордец самый крутой, – Дед мотнул головой в сторону стоянки перед торговым центром, где преимущественно стояли «солярисы», «логаны», да «гранты» с парой «шнив».

Едва мы только выбрались на широкие улицы города, как к нам стали стекаться толпы заражённых, привлечённых шумом от работающего двигателя. В пустом городе, где уже несколько дней не работает ни одно производство, и все автомобили стоят мёртвыми грудами металла, стекла и пластика, издаваемые нашим транспортом звуки разносились очень далеко. Хорошо ещё, что особо опасных врагов не было. За всё время, что мы пробыли в мёртвом городе, не увидели не то что элиты, а даже вшивого рубера.

Найти здание ОП – отдела полиции, оказалось легко. Тут и размеры городка сыграли свою роль, и несколько крупных плакатов с указанием направления и расстояния до нужной нам точки.

Отдел занимал часть трёхэтажного здания из красного кирпича, остальное находилось под муниципальным районным судом, судя по надписям у дверей. На улице перед трёхэтажкой лежали больше двадцати трупов в гражданской одежде. Мужчины и женщины.

Входная дверь в полицию была сорвана с петель, хотя и была цельнометаллической из четырёхмиллиметрового листа стали. На месте двух окон зияли проломы, а решётки и остатки пластиковых стеклопакетов валялись на газоне перед зданием. Ещё пять окон были более-менее целыми, только стёкла в них оказались треснутыми или разбитыми.

– А тут воевал кто-то от души, – прокомментировал Дед картину, представшую перед нашими глазами. – Интересно, успел удрать, когда на шум кто-то покруче пустышей пришёл или нет?

– Главное, чтобы не сидел сейчас с автоматом внутри ментовки, – заметил я, крутя головой по сторонам.

– Там… там кто-то есть, один человек, – сказала Кошка, – где-то справой стороны и вроде как на первом этаже.

– Может, наш клиент? – с затаённой радостью произнёс Дед, посмотрев на нее.

– Я-то откуда знаю? – фыркнула та.

– Кому-то придётся охранять машину… Дед!

– Ну, присмотрю, – пожал тот плечами. – Чего уж тут такого. Только не изнутри. Давай я из тамбура, а? – и кивнул на сорванную дверь отдела полиции.

– Да как хочешь.

Внутрь первым зашёл я, держа автомат у плеча и под болезненную дробь в висках от всех активированных сверхспособностей. Сразу за тамбуром раскинулся широкий холл, с одной стороны граничащий со стеной, где висели в великом множестве плакаты с фотороботами, приказами, образцами заявлений, памятками по антитеррористическим действиям, фотографиями участковых и многим другим. Другая стена упиралась в железную дверь и большую решётку с калиткой, за которой начиналась широкая лестница на следующий этаж. А справа в стене было вставлено большое стекло с надписью поверху: дежурная часть. Рядом с этим окном имелась ещё одна железная дверь.

Весь холл был загажен: кровь, два мёртвых тела, одно в полицейской форме и пятнистом бронежилете, второе в джинсах и рубашке с завёрнутыми рукавами, несколько фрагментов тел, автомат АКС-74У и штук пять магазинов к нему, куча гильз, которые устилали в одном месте кафельный пол, словно мозаикой.

Решётка была оторвана с правой стороны и отогнута внутрь. Получившегося свободного пространства между стеной и решёткой вполне хватало, чтобы я свободно прошёл там. Кошка и вовсе могла маршировать. Могу предположить, что тут поработал матёрый лотерейщик или топтун. Для кусача, всё же, маловат проход. Да и что для того же лотерейщика решётка даже не из арматуры, а жалкой профильной тонкой трубы 20*20 миллиметров? Наверное, даже я смогу проделать в ней проход, если у меня будет достаточно времени.

– Там, – девушка указала в сторону ещё одной железной двери, которую не было видно из холла.

– Закрыто, – констатировал я, подёргав за дверную ручку. – На засов с той стороны.

Чтобы открыть её мне пришлось изрядно повозиться.

За дверью начинался узкий коридор, его ширина была не больше полутора метров. Слева была дверь и вела она в разгромленную дежурную часть, где лежали тела трёх сотрудников. И судя по следам, двое были убиты третьим, который после этого пустил себе пулю в висок.

– Вот они – последствия киноиндустрии, – я указал на покусанные руки суицидника. – Насмотрелся всяческих обителей зла, да рассветы мертвецов и после укусов решил, что проще застрелиться, чем становиться таким, как они. А ведь, скорее всего, иммунный был.

Кроме нескольких пистолетов, автомата (всё того же укорота) и средств бронезащиты в дежурной части ничего полезного не было. Нет, была ещё одна железная дверь, на которой висела крупная светодиодная дампа сигнализации, и перекрывала она путь в оружейную комнату. Но заглянув в неё и посмотрев на пустые сейфы, я тут же потерял интерес.

– Наверное, всё оружие на руках у сотрудников, а тех уже кого сожрали, кто сам ищет, кем бы перекусить, – резюмировал я. – Давай дальше смотреть.

В конце коридора путь преградила ещё одна дверь, такая широкая и мощная, что мне пришлось возвращаться к машине за винтовкой и потратить пятнадцать (!) патронов с бронзовой пулей, чтобы выбить замок и петли.

– Твою же… – в сердцах выругался я, когда за дверью обнаружилась решётка. И не та из квадратных трубок с толщиной стенок в миллиметр, эта была собрана из пятнадцатимиллиметровой арматуры на каркасе из толстого металлического уголка. Хорошо, что хоть замок в ней был простой и сдался после первого же выстрела из «выхлопа».

– Тюрьма, надо же, – хмыкнул я, рассматривая железные двери с характерными «глазками» и лючками, выкрашенными в тёмно-зелёный цвет. – Где наш клиент?

– Вроде бы тут, – девушка кивком головы указала на вторую дверь от входа.

– Отойди в сторонку, – попросил я, потом загремел засовом от «кормушки» и под отводом взгляда быстро заглянул в камеру. Там увидел мужчину в грязном камуфляже цвета хаки, скорчившегося на полосатом матрасе на кровати, стоявшей у противоположной стены.

– Эй, ты живой? – окликнул я его.

– Живой конечно, – тут же вставила свои пять копеек, – Я чу…

– Кошка, блин, – я недовольно посмотрел на девушку.

В этот момент неизвестный зашевелился, и мне пришлось прервать процесс выволочки своей напарнице.

Мужчина с трудом, словно, страдал болезнью позвоночника, сел на кровать и посмотрел в мою сторону. Только сейчас я заметил, что его голова обмотана грязным до черноты бинтом, который до этого не бросался в глаза. Несколько секунд его взгляд был отсутствующим, словно, человек пытается нащупать линию связи со Вселенной, наконец, он разлепил губы и хрипло произнёс:

– Вы кто? Местные или трейсеры?

– Вторые, – ответил я. – Ты кто?

– Живчика дай… подыхаю.

– Сначала ответы, – возразил я.

– Мне пох, ответы потом. Дай попить живца или вали.

– Как знаешь, – спокойно ответил я, после чего закрыл лючок на засов.

– Ты чего? – удивлённо посмотрела на меня Кошка.

– Пусть помаринуется, – ответил я, увлекая её за собой в коридор. – Надеюсь, станет сговорчивее, через пару часиков. А мы пока попробуем трофеев набрать. Да и вспомнил я кое-что интересное.

Пашка, мой покойный напарник в мебельном магазине, как-то рассказывал о злоключениях в полиции, куда он попал на трое суток за пьяное вождение. По его словам тогда ещё не был введен закон на минимально допустимое значение показаний прибора, а у него именно столько алкотестер гаишников и показал. После чего машина оказалась на автостоянке, а приятель угодил в камеру на семьдесят два часа. Там его тщательно осмотрели и все вещи, вплоть до шнурка из шорт изъяли и убрали в опечатанный мешок, а тот в сейф в дежурной части. Так вот, несколько сейфов я видел совсем недавно, рядом с ними и лежали те три тела – суицидника и его жертв. Возможно, вещи неизвестного из камеры лежат в одном из этих железных ящиков, и они смогут дать часть ответов на мои вопросы.

Увы, вскрыв три сейфа (к слову, почти один в один, как тот, с которым промучились на базе у атомитов) я нашёл кучу бумаг, протоколов, папок, радиостанции и аккумуляторы к ним, фонарики и батарейки, автомобильные аптечки и даже печенье с конфетами, пачки с чаем, растворимый кофе в банке, сахар, две начатых картонных коробки с армейским сухпайком и початую бутылку водки с тремя рюмками. Не было только мешков с вещами. Точнее сами мешки были, но пустые.

– М-да, придётся колоть этого ухаря, – вздохнул я, бросил взгляд на наручные часы и решил дать тому ещё немного времени повариться в собственном соку. – Кошка, пошли к Деду, посидим с часок рядом, чтобы время убить. Потом опять навестим нашего арестанта.

Когда мы оказались рядом с товарищем, охранявшим машину, он поинтересовался:

– Нашли потеряшку?

– Да, в камере сидит чуть живой.

– И что он сказал?

– Пока ничего, ломается, требует, чтобы сначала его напоили.

– … накормили и спать уложили, – хохотнул Дед. – Ничего больше ему не надо? Ну там, жену под бочок и уйти на часок?

– Вот и я такого же мнения. Пусть немного посидит, подумает, помучается, и через час-полтора я опять к нему зайду.

Из-за того, что здание полицейского участка (пусть так будет прозываться, звучит более весомее киношное название, чем натуральное – отдел) стояло среди двух- и трёхэтажных зданий, которые были построены чуть ли не сразу после войны, и частного сектора, зараженных здесь не было. В таких домах проживали в основном пожилые люди, дети тех, кто получил жильё в момент постройки, а в своих домах и вовсе жило редко больше шести-семи человек, в то время, как четыре таких фазенды занимали территорию, на которой в городе стоял пяти или шестиподъездный дом в пять этажей. Так что, у нас всё было тихо и спокойно.

Выждав полтора часа, успев за это время попить кофе, воспользовавшись запасами из дежурной части, я вновь направился к камерам. Кстати, когда пил горячий и ароматный напиток, я ловил себя на мысли, что ещё месяц назад я бы ни за что не совершил такой поступок. Запах разнёся очень далеко по округе, приманив целую толпу мутантов, среди которых были и серьёзные противники – топтуны и кусачи. И никакого страха не было.

«Заматерел, – усмехнулся я про себя, – как вон тот зубастый кусач, сменивший свои старые кусалки на новые, которыми тонкую арматуру сможет запросто перекусывать».

Открыв кормушку я посмотрел на лежащего на прежнем месте задержанного. На этот раз он едва-едва слышно постанывал и иногда подёргивался всем телом, словно страдал от холода.

– Эй, болезный, не надумал говорить? – окликнул я его и встряхнул бутылкой обычной минеральной водой.

Тот с громким стоном поднялся и сел на кровати.

– Сервий, может, не стоит его так мучить, а? – тихо произнесла Кошка.

– Стоит. Думаешь, я испытываю удовольствие от его вида? Только по-другому никак мы не получим от него ответов, солнышко ты моё доброе. И так безопаснее будет для нас, ведь ты не знаешь, что у него за талант?

Та тяжело вздохнула и больше не сказала ни словечка.

– Живец? – совсем тихо спросил неизвестный.

– Нет, вода простая. Немного поможет утолить жажду, – ответил я ему. – Небось, не пил уже давно, а при ломке жажда только усиливается. Живчик дам только после разговора и честных ответов.

– Откуда тебе знать, что они честные будут?

– Что-то я знаю и так, а в остальном тебе придётся очень сильно постараться меня убедить. Это в твоих и только твоих резонах.

– Хотя бы пару глотков дай, чтобы горло смочить, – попросил он.

– Нет. Или всё, или ничего.

– Сука! – он швырнул в мою сторону подушку и тут же следом сам упал с кровати на пол.

– Как знаешь, – я захлопнул кормушку и лязгнул засовом, не обратив внимания на возглас мужчины.

– Опять кофе полтора часа пить? – поинтересовалась девушка, когда мы вышли из тюремного отделения в коридор.

– Нет, хватит и полчаса.

Так оно и вышло. Когда через тридцать пять минут я вновь открыл люк в двери, узник был готов отвечать на любые задаваемые ему вопросы. Я сам как-то испытал такую ломку и могу представить, сколько здравого смысла в такой момент в голове присутствует: ноль целых, ноль десятых.

Отсутствующий кейс с оборудованием и баллонами находится у муров на их базе. Эти вещи нападавшие забрали в качестве части оплаты за свои услуги. База находится не так и далеко от этого места, буквально пятнадцать часов неспешной езды с соблюдением всех норм безопасности в Улье. В обычном мире это чуть более четырёх сотен километров. Именно они, муры, помогли с нападением на отряд из Института, который должен был протестировать аппаратуру на месте. Успех гарантировался наличием среди институтских двух пособников муров. Цезарь и Кварц. Первый сейчас хрипло иногда малоразборчиво вещал мне свою историю, а второго я видел в УАЗе на грунтовке рядом с «шишигой» и трупами преступников.

Кейсы должны были быть доставлены на один из местных небольших стабов, на котором публика вертелась лишь немногим лучше муров. В этом мутном месте их должны были ждать покупатели. Но по пути неизвестно с чего охранникам Цезаря и Кварца вдруг стукнула в голову моча – забрать груз себе. Зачем? Мой собеседник предположил, что они хотели сами продать его и тем самым увеличить свою долю на порядок.

– Из-за неожиданного нападения Кварц погиб, его напарник был тяжело ранен. Но даже в таком состоянии предатель сумел перебить всех бандитов. Всё-таки, он провёл в Улье уже более двух лет и имел сразу несколько полезных для выживания Даров. К его глубокому сожалению обе машины в ходе перестрелки вышли из строя. Поэтому Цезарю пришлось в прямом смысле запихивать внутренности обратно в живот и тащиться на недалёкую трассу в надежде, что там сумеет найти себе машину. Бывало так, что владельцы бросали автомобили на дорогах после перезагрузки по ряду причин – сами обратились и вылезли из салона, когда пытались осмотреться попали в зубы мутанту и многое что ещё. Он чуть не помер, пока ему улыбнулась удача в виде «фольксвагена», несущегося по дороге.

Даже не пришлось стрелять – машина сама остановилась рядом с мужчиной в крови, который жестами просил о помощи. В машине оказались сердобольные лица, которые тут же за это поплатились: Цезарь приказал им выйти на улицу, наставив пистолет, до поры скрываемый под одеждой. После чего сел за руль и вернулся к месту, где потерял напарника и чуть не расстался с жизнью.

Переложив в новую машину ценные вещи, он направился в сторону города на недавно перегрузившемся кластере. Именно оттуда и приехали владельцы «фольксвагена». В городе Цезарь собирался воспользоваться услугами врачей, так как с хирургической помощью его раны зажили бы в несколько раз быстрее. Плюс, ему нужна была новая машина, мощнее и с куда лучшей защитой, чем у отжатого автомобиля.

К его огорчению, на въезде он попал в руки сотрудников полиции, которые выставили кордоны по всему периметру населённого пункта сразу после перезагрузки. Тяжёлые ранения вручили его в жёсткие клешни силовиков, как новорожденного котёнка. Кровь, раны, а ещё и оружие в салоне, которым можно было бы вооружить мотострелковое отделение, заставили тех отнестись к нему очень серьёзно. В отделе полиции его лишили всего, даже нескольких шариков споран, которые он держал вшитыми в пояс штанов. И ничего удивительного в этом не было – его осматривали те, кто не одну собаку съел на увёртках арестантов, которые делали нычки везде, где только можно.

Потом Цезаря сунули в пустующую камеру, собираясь попозже подробно переговорить… а спустя несколько часов началось массовое перерождение жителей и про него забыли.

Без воды и еды он просидел несколько дней. И самое главное – без живчика. Вообще, любой иммунный может без него протянуть около недели, если не совершать активный действий. Но нужно быть здоровым, сытым и спокойным. Цезарь же оказался раненым, на грани нервного срыва и без грамма воды с едой. Так что, к моменту, когда мы его нашли, мужчина уже почти не соображал ничего. До первого моего разговора он впал как бы в спячку, организм, таким образом, растягивал последние резервы. Но моё появление резко вывело из этого состояния и…сломало.

К слову, его вещи, как я и предполагал, были сложены в мешок перед тем, как поместить в камеру. Но далее они попали не в сейф к дежурному, а ушли на третий этаж в кабинет к операм. Там же лежит его оружие, живчик и много другое.

В его телефоне, как и у всех сотрудников Института, имелась подробная картакластеров. И пара ближайших к нам была отмечена: одна – это муровский стаб, вторая обозначала место встречи с покупателями. Так же там имелась подробная информация по аппаратуре. Но это я позже почитаю. Причём, обязательно почитаю, так как бандитский пособник обмолвился об очень интересных моментах испытания аппаратуры.

– Всё, я рассказал тебе всё, – прохрипел Цезарь, – давай живчик… ну же, не будь сукой… подыхаю же.

– Держи, – я протянул ему литровую пластиковую флягу с его же раствором, который конфисковали местные полицейские.

Собеседник вырвал её у меня из рук, при этом сильно ударил ёмкостью о край «кормушки», скрутил пробку и присосался к горлышку. На несколько секунд он выпал из окружающего мира. А я… достал револьвер, направил ствол в Цезаря и спустил курок.

Полуоболочечная пуля вошла ему чуть ниже правого глаза и вылетела из затылка, вынеся его полностью и забрызгав кровью и мозговым веществом половину камеры.

От грохота выстрела Кошка вздрогнула и отшатнулась назад, при этом машинально схватилась за «бизон», а потом круглыми ошалелыми глазами посмотрела на меня.

– Зачем?! – вскрикнула она.

– Ты слышала, что он сказал про эти кейсы и баллоны? И то, что он сделал ради обладания ими? Я молчу про наказание за предательство своих товарищей, которые приняли смерть по вине тех, на кого надеялись и доверяли. Но факт, что Цезарь поставил всё на сделку с аппаратурой и обратной дороги у него нет, не оставлял ему другого варианта, как попытаться забрать наши трофеи назад. Он бы повис у нас на хвосте и рано или поздно сумел бы получить своё. Или отомстил бы за свои порушенные мечты, – ответил я девушке, вынимая пустую гильзу из барабана револьвера. – Нам всё равно однажды пришлось бы с ним схватиться… так зачем рисковать, если можно расставить точки над «и» намного раньше?

Я убрал гильзу в карман, вставил новый патрон и вернул оружие в кобуру.

– Это неправильно, – буркнула она, после чего повернулась ко мне спиной и быстро направилась на выход.

Когда мы вышли на крыльцо к Деду, то тот спросил:

– Что за грохот был? Этого, что ли, в расход пустили?

– Угу, – подтвердил я его догадку. Мои слова он принял спокойно, даже согласно кивнул, поддерживая моё решение. Чем тут же настроил против себя Кошку.

Загрузившись в джип, мы направились на выход из города. Дед рулил, Кошка контролировала окрестности и дулась на нас, а я размышлял. И было над чем, ведь нам в руки попали вещи, которые сравнимы с воздействием на окружающий мир взрыва ядерной бомбы.

В кейсах лежали устройства, которые были предназначены для искусственной активации перезагрузки Улья. А в баллонах находилась газовая смесь, которая выводила из спячки споры паразита (до поры до времени максимальное их количество находится в почве, а часть висит высоко над землёй, там, где даже механические детали сложных артиллерийских снарядов выходят из строя) на определённом участке местности, заставляя активно делиться и выходить в режим перезагрузки. В зависимости от концентрации и размера участка смена кластера могла произойти в считанные минуты. Площадь выделялась специальными маячками из кейса. Каждый кейс содержал в себе аппаратуру на пять активаций.

В Институте, по словам Цезаря, об этом почти никто не знает, буквально пять человек, из которых двое уже мертвы, двоих я знаю, и последний сидит высоко в директорате. Разрабатывалось всё это в специальной засекреченной лаборатории далеко от главного институтского кластера. А использовано только раз – на том самом стабе, где расположилось автохозяйство лесхоза. Кстати, могилы, которые мы нашли, принадлежали людям, которых перенесло с перезагрузкой.

И это только часть информации, той, что мне рассказал Цезарь. Ещё больше хранится на его телефоне.

«Чёрт, вот это мы попали, – тяжело вздохнул я про себя, – всё идёт к тому, что нас зачистят, как только привезём заказ в Институт. Потому и выбрали нас, никому не известных наёмников, далёких от дел сообщества. Ма-ать-иху, да что же за жизнь у меня гадкая тут, вечно одни подлянки вылезают, а? Когда ж всё это закончится?».