Игра в цивилизацию

Глава 3. Дикарь из леса

От автора

Да, в качестве странного чужого языка был выбран венгерский, потому что нет практического смысла в выдумывании абракадабры. Использование странных чужих языков в дальнейшем будет сведено к минимуму, исключительно чтобы показать незнание персонажем какого-то языка, либо его плохое знание. Повествование ведётся от первого лица. Если герой не знает, что такое "аглыаххетна-ца-ца-ца", то и мы, к нашему глубочайшему сожалению, тоже не знаем. Лезть в переводчик не нужно вообще. Критически важного смысла все эти фразы не несут. Обновления будут каждые два дня.

Усталость от предыдущий бессонной ночи свалила меня в сон моментально, стоило только прилечь в шалаш на мягкую шкуру. Сон был беспокойный. Я вновь и вновь переживал схватку со своим первым противником в этом мире. Снова и снова я видел волчьи глаза, снова и снова насаживал волка на копьё, пока весь берег не был заполнен телами, пока один из них не вцепился мне в горло

— Ааааа, — проснулся я с криком. Стук сердца звоном отдавался в ушах, рука сама схватилась за одно из копий, с которыми я больше не расставался. Через стены шалаша едва пробивалось рассветное солнце. Я немного подождал, пока мои нервы придут в норму, и выбрался наружу.

— Доброе утро, мир, — сказал я природе вокруг себя, и природа ответила мне блеском отражающей рассвет воды и шелестом леса вокруг.

Наконец-то торопиться было некуда. Никто не угрожал моей жизни с утра пораньше, мой "корабль" был готов к отплытию, оставалось только подготовится самому.

— А водичка-то с утра холодная, — умывание речной водой пошло мне на пользу — я быстро проснулся и был готов действовать. Доступных действий у меня было не так много. Я сходил в лес за съестными припасами, набрал ягод и грибов. У берега реки с помощью ножа собрал целую охапку стеблей и корней рогоза. Развёл костёр, приготовил завтрак — жаренные грибочки и те самые корни, на вкус получилось почти как моя любимая картошка с грибами, ну или я уже начинаю забывать вкус нормальной еды.

Немного набив желудок и оставив еды в дорогу, я разобрал шалаш, собрал припасы по сумкам и сложил всё на плот. На нём же оставил самую длинную палку из моего запаса — если идти ближе к берегу, будет мне шестом для управления. Также погрузил собранные стебли рогоза, из которых попробую сделать себе какую-нибудь примитивную юбку. Не хотелось бы светить голыми причиндалами перед местными, если я наткнусь на них в ближайшем времени.

Закончив приготовления, я сел на плот и оттолкнулся шестом от берега и течение неторопливо понесло меня вниз по реке.

— А солнце сегодня печёт, — обратил я внимание на местное светило. Получить солнечный удар не входило в мои планы, так что для начала пришлось сделать себе некое подобие соломенной шляпы. За ней последовала юбка. Не сказать, что она вышла особо красивой, но хотя бы ничего лишнего болтаться на виду больше не будет.

После этого вывалил из сумки всё имущество и провёл инвентаризацию. У меня обнаружилось: 3 деревянных копья с обожжёнными остриями в отдельной сумке, кремневый нож, кремневый топор, изрядно уменьшившаяся кучка рогоза, ветки длинные, ветки короткие, куча кремневых камней, куча не кремневых камней, один из них подозрительно светлого цвета, похожего на известняк; ягоды и немного жаренных корней рогоза и грибов. Взяв нож, я распорол вещевую сумку сбоку и принялся расширять её, сделав новый каркас из веток и увеличив рогозовое полотно. Также я решил превратить сумку в рюкзак, и после плетения верёвок и их закрепления, рогоза у меня осталось всего два небольших стебелька. Их я решил засунуть в шляпу на манер перьев.

— Жаль зеркала нет, — посетовал я. — Надеюсь, что местные оценят мой талант.

Неторопливое рукоделие заняло у меня больше часа. Я огляделся — пейзаж вокруг не сильно изменился. Меня всё ещё окружал лес. Внезапно что-то изменилось. Кажется, плот ускорился. Я аккуратно встал, взял в руки шест и приготовился остановить плот. Тем временем он продолжал ускоряться, а я наконец услышал то, чего слышать определённо не хотел. Впереди пороги. Я подождал ещё немного, пока наконец-то не увидел их. На моё счастье, они не растянулись вдоль реки.

Доплыв почти до самых порогов, с помощью шеста я причалил к берегу и попробовал толкнуть плот по земле, однако сдвинуть его я не смог. Тогда мне в голову пришла гениальная мысль — двигать плот рычагом. Для этого отлично подошёл мой шест — я подсунул его под плот и попробовал сдвинуть. Получилось, но немного. Так я провожусь тут до конца дня. Попробовал подложить под плот палки и покатить его по ним, однако палки отказывались крутиться.

— Потому что они не круглые, дурак ты старый, — я взял нож с топором и пошёл делать палки круглыми и ровными. Пятнадцать минут работы и вот я могу нормально толкать свой плот в светлое будущее. Спустя ещё десять неторопливых минут, мой "корабль" снова оседлал течение реки.

Сплавляясь по реке, сложно найти себе какое-то занятие. Я корректировал положение плота с помощью шеста, смотрел вокруг, и думал. О прошлой жизни, о своих перспективах в жизни новой. Оставил в том мире я немного — квартиру, злополучную дачу, неплохую работу. Постоянной женщины у меня не было, детей тоже. Тянуло ли меня обратно? Да. Я скучал по всему немногому, что у меня было, но главное — потерянный комфорт и стабильность. Шутка ли, из удобного мира оказаться непонятно где с голой жопой и выживать…

Так и прошёл день. Прибившись к берегу, я обустроился и отправился в лес искать еду. Он порадовал меня свежими ягодами и грибами. Также я вышел из него к берегу в стороне от лагеря, и, услышав кваканье, решил перекусить мясом. Смог подбить несколько крупных лягушек камнями и вернулся на свою стоянку.

Следующий день был такой же, еда, река, еда, спать. Однако наутро я наконец-то осознал что-то важное.

— Деревья, кажется, измельчали, — эта мысль меня очень обрадовала. Лес более молодой, а значит, что я, кажется, скоро выберусь отсюда.

На следующий день я вышел из леса. Наконец-то пейзаж сменился.

— По полям, по полям, с голым торсом еду к вам, — теперь вокруг меня было поле. Деревья стали редкими, было больше травы и кустарника, где-то вдалеке я даже разглядел животных. Плот всё плыл по реке, я не терял надежды на встречу с цивилизацией, пока не увидел нечто неприятное.

— Не, не, не, я не хочу обратно в лес! — впереди показалась густая полоса деревьев. Но выбора у меня не было. Либо причаливать к берегу и хорошо шагать пешком в неизвестном направлении, либо плохо плыть в новый лес.

— Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, — и я поплыл в новый лес. К моему счастью, он оказался небольшим, а вот за лесом я увидел чудо.

— Ци-ви-ли-за-ция!!! — я увидел какие-то постройки, от некоторых из которых шёл дымок.

Через несколько минут я уже причаливал у берега деревни, на котором собрались местные жители. Впереди стояли мужчины с хозяйственными инструментами и ножами, у парочки даже были луки, за ними на отдалении столпились женщины и дети.

Я сошёл на песок и мужики сразу подобрались. Один из них, постарше, сделал пару шагов вперёд и заговорил:

— Ki a fene vagy te?

— М-да.

— M-da?

Я помотал головой. Так мы точно не договоримся. Я присел и выровнял перед собой песок. Нарисовал деревню, показал пальцем в него и на рисунок. Изобразил возле неё реку, и леса, через которые проплыл. Нарисовал солнце несколько раз, пытаясь изобразить количество дней. И показал пальцем в себя и в свой первый лес.

— Лес, — и показал пальцем на рисунок леса.

— Hogy?

— Лес, лес, — показал я на два леса, в которых побывал.

— Erdő, erdő, - показал мужик на леса. Потом показал на себя, — Gusztáv, — знакомое имя. Кажется, не всё так плохо.

Я показал пальцем в себя и ответил: — Пётр

— Peter?

— Петер, — согласился я с его вариантом. Диалог был налажен, люди вокруг стали расслабляться и загомонили, обсуждая новоприбывшего меня, даже смеялись с моей одежды. Мне же было не до смеха. Я стёр рисунки и сделал новые: нарисовал голову и рядом с ней хлеб, куриную ногу. Рубаху со штанами срисовал со стоящего около меня человека. Дальше нарисовал местную луну и под ней спящего человека.

Последним моим рисунком был человек, работающий в поле плугом. И после этого я устроил пантомиму. Тыкнул пальцем в сторону их сторону и показал на всё, что хочу я. Потом указал на себя и на рисунок с работой.

Густав наклонился к моей песочной живописи и стёр с неё рисунок одежды, и затем повторил моё жестикулирование и протянул мне открытую ладонь.

— Ez megfelelne neked, idegen?

Я пожал его руку и он не был этим удивлён. Значит, с этим жестом я угадал.

— Kövess engem, — он развернулся и пошёл, через пару шагов обернувшись и убедившись, что я иду за ним.

Жители уже начали потихоньку расходиться, я смог хорошо рассмотреть их одежду. У мужчин рубахи и штаны, у женщин сарафаны, вся одежда застиранная, во множестве заплаток. Теперь понятно, почему одежды мне не дадут — у самих мало. Одежду придётся заслужить, однако близость к людям всё равно радовала.

Тем временем мы вошли в саму деревню. Людей на берегу было не так много, а подворий здесь много. Повезло мне нарваться на место, где есть куча людей, а не какой-нибудь отдалённый хутор. Жить тут будет проще. Густав довёл меня до одного из домов.

Изба-четырёхстенка, практически такая же, как и все остальные — бревенчатый сруб, тёсанная крыша, вокруг плетёный из тонких веток забор, небольшой вспаханный огород, на котором либо ничего не посажено, либо ничего не взошло.

Точно конец весны, — пронеслось в голове.

— Ez az otthonom, — сказал он мне и жестом пригласил внутрь.

Убранство внутри было для меня крайне бедным, но для людей, вероятно — нормой. Пол — земляной, печь — имеется, в отличие от дымохода. Кроватей нет, есть широкие лавки — и посидеть, и поспать. Плетёные коробы для хранения вещей и один полностью деревянный сундук. В одном из углов заметил полку с резной статуэткой. Около печки стоял котелок, запах из которого был настолько манящий после лесной диеты, что мой желудок выдал меня с головой.

Густав вручил мне резную ложку, наложил в деревянную миску кашу. Никогда бы не подумал, что буду так рад видеть обычную постную овсянку с куском твёрдого хлеба и варёным яйцом. Меня захватила тоска по прошлому миру, с его доступной и вкусной едой.

— Что имеем — не ценим, — я закинул в рот ложку каши. Плакать я точно не собираюсь. Если я застрял здесь, то нужно обустраиваться тут. Пока я ел, Густав порылся в сундуке и достал оттуда старенькие, десять раз залатанные штаны и положил их на лавку около меня. Я закончил с кашей и хлебом и оделся.

— Kövess engem, — о, а такое мы уже знаем. Сразу двинулся в сторону стоящего у выхода Густава и тот улыбнулся.

— Nem vagy hülye, — сказал он что-то непонятное и двинулся наружу. Мы обошли дом и я увидел вполне ожидаемую картину: поленница, курятник, несколько хозяйственных построек из глиняных стен, к одной из которых мы и направились. Этот неказистый снаружи сарай оказался внутри целой сокровищницей. Там была стойка с инструментами.

Не такое уж здесь и село, раз есть инструменты. Выглядели они неплохо: каменные плуга, железные ножи, железные косы и топоры. Дорого-богато, я бы всё отдал в лесу за один из топориков.

Густав взял один из топоров и вывел меня наружу, жестами показав на неколотые чушки, топор и колотые дрова.

— Fát vágni, — сказал он, расколол одну чушку, и протянул топор мне.

— Фат вагни, — повторил я, и расколол следующую. Кажется это значит "колоть дрова"

— Jól, — ответил он мне, и пошёл точить инструменты, наблюдая за мной.

Я же решил не отлынивать и начал колоть дрова. Раз меня накормили, дали штаны, то уже бить не будут. Я уже даже знаю две фразы. Дело за малым — колоть дрова.

Дело это оказалось для меня крайне увлекательным. Давненько я не колол сам, обычно заказывал уже готовое. Любой монотонный физический труд полезен как минимум тем, что появляется много времени на подумать. Этим я и занялся.

Итак, я всё ещё непонятно где, но теперь у меня есть хоть какие-то штаны. Если считать количество одежды мерилом успеха, то я поднялся со дна прямиком в класс бедноты. У меня есть залатанные штаны и лапти. Чёрт, а все мои остальные вещи остались у плота. Я положил топор на колоду и пошёл в сторону выхода.

- Állj, hova mész?

— Ковеш энгем, — сказал я Густаву в ответ и двинулся обратно к реке.

Все мои вещи были на месте. Часть вещей я вручил Густаву, остальное взял в охапку и сказав ему идти за мной, двинулся обратно к колоде. Свалили мои вещи в кучку, и я продолжил спокойно колоть чушки под одобрительные взгляды этого зажиточного крестьянина.

Мысли мои были сугубо про удовлетворение моих низменных желаний. Программа минимум была проста: поесть, поспать. В то же время мысли о комфорте прошлой жизни не оставляли меня. Спать на лавке, кушать постную кашу с яйцами, иногда с мясом? Ходить по голой земле?

Раз уж я здесь надолго, то надо создавать уровень жизни. Для начала — подружиться с местными. Затем — разузнать, какие ещё поселения есть в округе. В идеале — найти местный центр. Технологический уровень одной деревни может ничего не говорить об уровне государства.

В моём мире ярмарки обычно были осенью, после сбора урожая. Если сейчас начало лета, то мне надо за несколько месяцев немного подучить язык, стать частью местного общества и в конце лета напроситься на праздник. Также всё это время мне нужно будет что-то есть и где-то спать, познакомиться с бытом деревни, и было бы неплохо приобрести полезные навыки.

Взять, например, ту парочку селян с луками. Раз они за них так открыто взялись, то луки разрешены. Из лука стрелять — не мечом махать. Хоть и там, и там нужен навык, но лук — неплохое оружие дальнего боя и, что самое главное — охоты. Да и путешествия по цивилизованным местам могут быть опаснее, чем в диком лесу. Если где-то есть люди, значит там всегда найдутся любители лёгкой наживы. А защищать себя в средневековых условиях человеку каменного века будет трудно. Нужна нормальная одежда, хотя бы сельские обноски. Нужно оружие, хотя бы простой лук и каменное копьё, а не заточенная палка. Ещё бы справить себе сапоги с рюкзаком. А для полностью идеальной ситуации — лошадь. Свободную лошадь в деревне точно не найдёшь.

Пока думал, не заметил, как всё порубил. Это может как раз быть моей первой работой в деревне — порубить дрова. И с местными познакомится, и за работу получить что-нибудь возможно удастся. А на ярмарке смогу приобрести себе что-нибудь на речную монету, которая валяется в моей сумке. Думаю, что железо тут в цене будет.

После выполненной работы, Густав махнул на меня рукой и я отправился осматривать деревню. На этот раз я смотрел по сторонам внимательно, стараясь подмечать детали. Одеты люди хоть и похоже все, но видно, у кого заплаток больше. Некоторые ходят вообще не в рабочей одежде, а с вышивкой, да у тех она отличается по количеству. Значит, социальное расслоение здесь хоть и небольшое, но присутствует.

Погуляв по деревне, я вернулся за ножом, а затем отправился к своему плоту и проплыл немного ниже по течению, где вытащил плот на берег в небольшом леске и оставил в кустах. Может, потом он мне пригодится. По пути обратно в деревню я набрал грибов и ещё рогоза с тонкими веточками. Раз уж я буду жить в условной цивилизации, то надо следовать правилам приличия и не скидывать свои вещи в одну большую кучу в углу. Будет лучше, если я сделаю и себе плетёный ящик, как у Густава. Покажу, что не только могу работать за еду, но что я — человек культурный и аккуратный.

Уже темнело, когда я вернулся в деревню. Я сходил к берегу, как мог смыл с себя грязь и успел прямо к ужину. Семья Густава была небольшая. Его жена, молодая девушка лет 25, попыталась у меня что-то спросить, но я мог только развести руками. У него также было двое мальчуганов, которых заинтересовал мой каменный нож. Они повертели его в руках, да Густав что-то им сказал и они его вернули. Второй раз за день поев овсянки с яйцами и хлебом, я был крайне доволен. Меня отвели на задний двор, в один из сараев, который был пустым, не считая сложенных в углу моих вещей. Густав жестами показал мне, что здесь мне спать.

— Спасибо, Густав, — сказал я ему. В ответ он усмехнулся и пошёл в дом. Ещё один день закончился.