Игра по фальшивым нотам

Глава 9. Отношения

15 февраля, 2010 г.

Шотландия, Милнгави, дом Норта Салливана

Патрик Джордж Робертсон считал себя довольно умным молодым человеком. Три года назад, из множества кандидатур, именно его выбрали и приняли на работу в один из самых престижных университетов Великобритании. Патрик любил науку ещё с тех времён, когда на его шестое Рождество Санта подарил ему «Набор юного химика». Университет предоставлял базу для его научной работы и изысканий, а также возможность делиться знаниями со студентами.

Именно в «Каледонии» он познакомился с Нортом Салливаном — человеком, который любил науку так же, как сам Патрик. Ещё до их очного знакомства он слышал разнообразнейшие слухи и разговоры студентов о нём. Кто–то говорил, что тот ужасен, кто–то, что — потрясающ, жаловались на его строгость, тут же аргументируя это щепетильностью и справедливостью. Рассказывали о его демонической внешности и харизме. Об интересной манере преподавания. И — о разбитых сердцах женской половины преподавательского состава и некоторых студенток.

Не сказать, чтобы он был так уж заинтригован, но заведующий кафедры явно был интересным типом, тем более, что работать Патрику предстояло именно в лаборатории «профессора Салливана». Их первая встреча явно не стояла в начале списка удачных знакомств с непосредственными руководителями. Патрик изрядно облажался, ему до сих пор было стыдно и неудобно за тот пролитый кофе на белоснежную рубашку профессора. И ещё более — оттого, что он оторопело окунулся в чёрные дыры чужих глаз, позабыв даже извиниться.

Профессор был безупречен. И дело было не в аристократичных чертах лица, не в великолепной осанке, манерах, лоске и величавости, а в том, что всё это осталось и тогда, когда Салливан был облит «жопоруким аспирантом» горячим кофе.

— Приятно познакомиться, мистер Робертсон, — процедил Салливан и чинно удалился в свою лабораторию, оставив его глупо хлопать ресницами.

С того самого первого дня их неудачного знакомства Патрику до зуда в причинном месте хотелось заполучить это черноокое совершенство в единоличное владение. Он не особо афишировал ориентацию и интерес к своему полу, но то, что профессор Салливан является одиноким «разбивателем женских сердец», давало ему надежду, что они играют за одну команду.

Далее он постепенно доказывал профессору свою компетентность и потихоньку интересовался его личной жизнью, и прекратил свою, порвав с бойфрендом. На его двадцать шестое рождество Санта снова сделал ему шикарный подарок. После рождественской вечеринки с коллегами, он подвёз слегка выпившего Салливана до своей квартиры и…

Это была потрясающая ночь!

Такого пылкого и ненасытного любовника у Патрика не было очень и очень давно. Никогда, если быть уж совсем точным. Впрочем, недельный распорядок Норта ни капельки не изменился даже после того, как они два года назад начали «встречаться». Они нередко ночевали в квартире Патрика, которая располагалась в трёх кварталах от Кампуса. Но Норт стабильно отлучался на всю субботу, а также ночевал у себя по вторникам и четвергам, заканчивая работать пораньше. В его доме Патрик был всего несколько раз, и то, чаще всего, по делам университета, чем по личным.

Его любовник, несмотря на длительность их отношений, продолжал держать дистанцию и не любил, когда его уединение нарушают. К тому же свои «нетрадиционные» отношения они не афишировали, это было совершенно излишне, особенно при их работе. Но Патрик вот уже больше недели чувствовал, что с Нортом творится что–то странное: тот был рассеян и странно радостен, почти не обращал на него внимания. Хотя, надо сказать, что на людях или в общественных местах Салливан ни разу и не позволил себе перейти черту, даже когда они были совсем одни. Патрик считал, что это из–за строгого воспитания, впрочем, сейчас такими вещами никого особо не удивишь — люди давно совершенно официально заключают партнёрства и браки, но благоразумно держал себя в руках, не желая терять из–за пустых разногласий свой «ценный экземпляр», к которому испытывал весьма сильные чувства.

В прошлый понедельник Патрик заметил необычайную обеспокоенность профессора, не волнение, а нечто иное. Непонятное. Салливан отказался пойти к нему, сославшись на срочные дела, а потом и вовсе поставил его на замены своих лекций и заперся в лаборатории. Сначала Патрик подумал, что Норт на пороге какого–то открытия, и не мешал, он был умён и тактичен, давая своему любовнику определённую свободу и не требуя слишком многого. Но когда он невинно поинтересовался, начать ли ему оформлять патент или делать ли заявку на Нобелевскую премию, Норт лишь отмахнулся и со среды вообще взял отгулы «по семейным обстоятельствам», как по секрету сообщила Патрику секретарша ректора — Сидни, с которой он поддерживал приятельские отношения.

С той поры его, как справедливо считал Патрик, партнёр даже ни разу не позвонил ему, а на его телефонные звонки не отвечал. Пропал без вести и без объяснений. Он изводился от ревности, не зная, что и думать, и когда профессор так и не пришёл на работу в понедельник, решился «нагрянуть» в гости с бутылочкой вина и тюбиком смазки. Чтобы удостовериться в чём–то или, наоборот, застукать, всё выяснить, наконец.

До Милнгави он доехал на такси, коварно решив вынудить Норта либо оставить его у себя, либо довезти до дома и соблазнить уже в своей квартире. О том, что Салливана может вообще дома не оказаться, Патрик старался не думать, но такая вероятность существовала. Некстати вспомнилось, что несколько смазливых мальчиков из студентов строили глазки его Норту, а Найджел Фокс — молодой преподаватель с экономического отделения, играющий за «голубую лигу», как–то сказал, что «не прочь забраться в штаны к «Лорду Салливану», — так прозвали студенты Норта.

В голове у Патрика была каша. Он беспокоился и не знал, как себя вести и что делать. Но ответы, после почти бессонных выходных, требовались ему немедленно. Иначе, как он волновался, боевой настрой, вызванный лёгким опьянением, потому что в такси он немного выпил для храбрости из той самой бутылочки вина, которая шла в комплекте со смазкой, сошёл бы на нет, оставив ему новую гору переживаний.

Возле дома стоял знакомый «Ровер», и Патрик, заплатив водителю, вышел из авто. Алкоголь в крови заставил крадучись обойти дом. Сначала он хотел войти через чёрный вход, но эта мысль встретила сопротивление от благоразумной части сознания Патрика. Старый горшок с чахлым кустиком возле двери привлёк его внимание. И он вспомнил, что у его родителей, как и у всех примерных шотландцев, запасной ключ от дома находился под горшком с растением возле чёрного хода. Все так делали, чтобы в случае чего соседи или знакомые могли войти, впустить полисмена или сантехника.

Он приподнял старый горшок и с удивлением обнаружил ключ. Не то, чтобы он не относил Салливана к «примерным», но представить, что к тому могут запросто входить соседи, не получилось. Впрочем, поковырявшись, Патрик понял, что ключ находится здесь очень давно, и решил, что это — ещё наследие старых хозяев.

Что делать с находкой, Патрик обдумывал, когда снова приложился к горлышку бутылки. От хорошего красного вина появились ясность и конкретика: надо войти. Почему–то то, что можно постучать или нажать кнопку звонка, в голову даже не пришло. Тем более его могут и не впустить или выдворить с порога. А вдруг его близкий человек в опасности и не может сам открыть?! Норт, конечно, ещё молод, ему только тридцать три исполнится весной, но вдруг, что серьёзное случилось, а он тут рефлексирует? Эта мысль придала Патрику решительности, и он вставил ключ в замочную скважину. Отчего–то его слегка ударило током, но дверь открылась. Он вошёл и почувствовал божественный аромат мяса.

— Норт, милый, ты дома? — спросил в пустоту Патрик и прошёл на кухню. — Вкусно пахнет… — робко похвалил он так любимую им стряпню Салливана, надеясь, что сразу его не прогонят и накормят. — Ой!

Патрик застыл, сжимая в руках свой пакет с початым вином и чувствуя «одним местом», что смазка сегодня ему не понадобится. У его Норта был гость! Незнакомец посмотрел на него невероятно яркими зелёным глазами. «Блудливыми», — пронеслось в его голове. А ещё вспомнился прошедший вчера в одиночестве день чёртова святого Валентина. Конечно, Норт не из тех, кто присылает цветы и шоколад, но до этого они хотя бы просто были вместе и его любовник делал особый ужин, который перетекал в особый десерт. А теперь…

— Здрась–те, — удивлённо выдавил незнакомец, прервав немую сцену и сумбурные мысли.

Патрик, приоткрыв рот, рассматривал соперника, для которого Салливан расстарался и приготовил свой фирменный салат, и пожарил целую гору стейков. Патрик заметил и крупный разрез глаз, который слегка уменьшали очки в прямоугольной оправе, и длинные пушистые ресницы, и ровный нос, и чёрные, слегка вьющиеся волосы, и бледную анемичную кожу, присущую завсегдатаем ночных клубов, и худобу, и изящность пальцев. Просто прекрасный, мать его, хрупкий принц–гей в дорогой футболке, из ворота которой выпирают тонкие ключицы!

Норт отчего–то издал хмык, похожий на смешок, и всё–таки изволил повернуться к нему.

— Чем обязан, мистер Робертсон? — на миллиметр приподнялась чёрная бровь, и Патрик тут же ощутил себя полным ничтожеством. Пришёл пьяный на «разборки», а его ткнули носом в…

— Норт, это невежливо, — тихо сказал зеленоглазый, и Салливан перестал буравить его своими чёрными космическими дырами.

Градус напряжения заметно снизился.

— Присоединитесь к ужину? Мистер Робертсон? — вопросительно уточнил его фамилию чужой парень мило улыбнувшись. — Мой брат, видимо, решил меня хорошо откормить после… болезни. Так что еды достаточно и на троих.

— Я… Да… — Патрик был готов сгореть от стыда за свои мысли. Это его брат! Пусть они и не очень–то похожи, но, может быть, кузен или сводный. — Можно просто Патрик.

— Тогда зовите меня Гарри, — снова улыбнулся брат Норта.

Старший Салливан посмотрел на него долгим взглядом, от которого Патрику стало немного не по себе, а затем поставил перед ним тарелку и вручил приборы.