Иероним

37

Окрики команд, звяканье доспехов и оружия назойливо лезли в уши, будоража сонное сознание. С трудом разлепив веки, я уставился на серую ткань потолка шатра, усеянную мелкими дырочками. Проникающие через них лучи солнца, спускаясь световыми паутинками, впивались в пол.

Ни шевелиться, ни тем более вставать абсолютно не хотелось.

Натворил вчера дел…

Ладонь не болела. Поднеся руку к глазам, я увидел нежную розовую кожу, покрывающую место ожога. Зажило как на собаке.

Хочется не хочется, а вставать придется.

Решительно откинув шкуру-одеяло, я сел, опустив босые ноги, и удивленно уставился на столик. Тонюсенький луч света впивался в шипы оставленного вчера кристалла души. Камень переливался немыслимым спектром цветов, бросая радужные блики на грубую столешницу. На фоне полумрака выделялась застывшая черная тень, тянущая дрожащее марево рук к заветному сокровищу. Не поверив глазам, я моргнул. Призрак исчез.

Привидится же такое поутру…

Надо поговорить с Адольфом.

Налюбовавшись переливчатым танцем света в кристалле, я положил колючий камень в рюкзак к собратьям. Пусть полежат до лучших времен.

Шум утренней тренировки стих. Хорошо, можно спокойно выйти.

Повозившись с доспехами, проверив крепление оружия, я морально приготовился к торжественному выходу.

Кольчуга плотно облегает тело. Почищенный доспех сидит идеально. Меч надежно спрятан в ножны на спине, справа и слева от него кинжалы, пояс застегнут.

Наручи отлично обжимают руки. Кольцо блестит. Сапоги слегка запылились – не страшно. Надеть плащ будет перебором. Сегодня придется потерпеть, поносив на плечах железо. По прогнозам Адольфа, ожидалась религиозная эйфория, а без брони я чувствую себя неуютно и незащищенно.

Глубоко вздохнув, я решительно откинул полог.

Свежий воздух обдул лицо. Восходящее солнце хитро прищурилось из-за верхушек деревьев. Легкий туман белыми обрывками покрывал берег реки. Жизнь в лагере замерла. Предательский полог опустился за спиной, перекрыв путь к отступлению. По телу пробежали мурашки, когда я оказался в перекрестии пытливых взглядов. Мысли ударились в панику, и слова застряли в горле.

Где носит Адольфа, когда он так нужен?!

Захотелось стать невидимкой.

Время замедлилось, потянувшись густым сиропом.

Обнаженный до пояса Олаф опустился на колени, прожигая меня фанатичным взглядом. Толпившиеся рядом с парнем воины замерли, косясь на побледневшую Эльзу. Рыжая пользовалась непререкаемым авторитетом по части постоянно меняющихся ритуалов. Несшая службу у шатра Тина приложила руку к блестящему шлему. И без того вытянутое лицо девчонки застыло маской удивления, а в серых глазах плескалось легкое безумие.

В ушах гулко ударило сердце, и время нарастило темп. Округа наполнилась шумом опускающихся на колени людей.

– Мой лорд! – выкрикнула Эльза, касаясь коленом земли и склонив рыжую голову.

В горле резко пересохло.

Неловкая пауза завладела пространством.

«Что делать?!» – завопил мозг.

– Воины, я приветствую вас! – что есть мочи прохрипел я. – Встаньте!

Люди неуверенно поднимались с колен. Я почувствовал облегчение.

– У нас много дел, скоро поход! Готовьтесь! – Произнеся эту банальность, я спешно направился к реке.

Сердце бешено стучало в висках, а в спину прожигали фанатичные взгляды. Пушистый шар, маячивший у кухни, приминая траву, бросился вдогонку. Лагерь ожил, наполнившись приказами сержантов и стуком проснувшейся кузницы.

– Ну как тебе? – осведомился в голове Адольф.

– Честно? Страшно…

– Хорошо, что не умеешь читать мысли, а то бы поседел…

– Что, все так плохо?

– Хуже чем плохо. Роган заговорил…

– Как?!

– Языком, с жутким акцентом, и всю ночь посвятил пересказу легенд пустынного народа. Воинам не спалось… Сначала плачущих Цинну и Каталину успокаивали, а под утро проснулся Олаф…

– Хватит, не хочу слушать! – решительно отрезал я и, зачерпнув пригоршню ледяной воды, обмыл лицо. – Потом поговорим…

– Да и Эльза…

– Что Эльза? – буркнул я, а внутри предательски похолодело.

– Помнишь ночной бой?

– Ну… – Сердце защемило от плохого предчувствия.

– Так вот… девчонка… тебя не выдала! – И рыжая морда ловко увернулась от кинутого камня.

Ну, сволочь!

В груди бешено стучало сердце.

Жутко улыбнувшись, Адольф довольно потрусил в лагерь, удачно избегая метательных снарядов и стойко перенося непечатные проклятия.

Мысленно пройдясь по родственникам вампала, я ощутил облегчение и приступил к като.

Журчание реки приятно успокаивало. Отточенные движения приводили в порядок мысли. Мир, наполненный проблемами, перестал существовать. Разум погрузился в медитацию. Как я ни старался пробиться к заветной пещере с Кер – не удалось. Оставив тщетные попытки, закончил занятие.

Легкий запах костра защекотал ноздри, разбудив аппетит, изрядно подогретый пережитыми волнениями. На сегодня запланировано много дел, и я решительно погрузился в спасительную работу.

Позавтракав, уединился в шатре, отгородившись тканью от фанатичных взглядов. Руководить буду из кабинета.

Отдав указания Тине, принялся ждать.

Полог шатра взметнулся, впуская Эрика.

– Мой лорд! – Кузнец опустился на одно колено, склонив кудрявую голову.

«Убью Эльзу! – пронеслось мимолетное желание. – Шустро же она вводит все новые и новые правила. Этикет сочиняет прямо на ходу!»

– Встань, Эрик! Ты готов дать отчет, сколько людей в войске?

– Ваша светлость, – парень важно вытащил из-за пазухи свиток, – в войске состоит: у сержанта Эльзы двенадцать человек, у сержанта Трувора восемь человек, у сержанта Тюрика девять человек – трое ранены, у Скорика четырнадцать человек и у меня шесть человек. Коней шестьдесят девять, телег пятнадцать, пять коров, двенадцать коз и баранов. Четыре негодные лошади пойдут на пропитание.

О-го-го!!! Разросся отряд! Маленькая армия!

– Что с фуражом?

– Ежедневно, ближе к вечеру выпасаем скот силами правого и левого крыла. Невдалеке, за кромкой леса. Заодно и воины тренируются…

– Молодцы. Грамотно придумали.

– Стараемся…

– Что с пропитанием?

– Четыре негодные лошади, охотимся рядом с лагерем, рыбачим вечером, да и захватили много добра, на пару месяцев хватит. Коровы дойные. Делаем сыр, сметану…

– Эрик, не перестаете удивлять…

– Мы люди привычные, как потопаешь – так и полопаешь. Воины посильно задействованы, не волнуйтесь, голода нет.

– Как обстоят дела с доспехами для пополнения и оружием?

– Стараемся, мой лорд, дней через семь закончим.

– А если заковать и коней?

– Тогда еще неделя, правда, железа на всех лошадей не хватит.

– На сколько хватит, столько и сделайте, пополним отряды всадников. Мы никуда не торопимся.

– Мой лорд, разрешите использовать свободных воинов, работы много.

– Все в твоих руках, бери сколько потребуется, но смотри, не мешай занятиям.

– Слушаюсь.

– У нас есть ювелиры?

– Кто?

– Ну ювелиры… кто может сделать кольцо или амулет…

– А, есть один, ваша светлость, Кирим, из освобожденных вольников.

– Пришли вместе с Понтием ко мне. Иди.

– Слушаюсь, мой лорд.

Не успел Эрик покинуть шатер, пришла Эльза.

– Ваша светлость, – проворковала она, опустившись на одно колено.

Придется смириться, не подрывать же авторитет девчонки, да и не выдала…

– Встань, Эльза! Как обстоят дела в лагере?

– Ваша светлость, воины и желторотые отмыты, имущество выстирано и высушено, а мыло превосходно!

– Что новенькие?

– Удивлены нашими порядками. Светятся завистью и ждут не дождутся, когда их примут в воины. Стараются. Тяжела жизнь вольника – одни долги, а тут такое счастье…

– Какое счастье?

– Деревню разграбили, вели продавать в рабство, а вы освободили, приняли под защиту, кормите, да и платить обещаете. Удача не каждому подворачивается, а когда узнали, что вы настоящий Черный герцог…

– Понял, настроение хорошее, – прервал я поток информации, вгоняющий меня в краску. – Эльза, скажи, почему у всех, включая мужчин, проколоты уши, хотя серег не носят?

– Ваша светлость, среди воинов нет свободных, все бывшие рабы. Тому, кто попадает в рабство, первым делом прокалывают левую мочку, куда хозяин вдевает серьгу с личным знаком. Кузнец заклепывает, и видно издалека, кому принадлежит человек. При освобождении серьгу вынимают, но прокол остается. Бывший раб никогда не займет приличное положение, не обретет уважение свободных…

– И не может стать рыцарем?

– Может быть, лишь посмешищем среди истинных свободных и благородных. – Прекрасные льдинки глаз наполнились печалью.

– А почему нельзя проколоть два уха и надеть серьги?

– Мой лорд, – на прекрасном личике мелькнуло удивление, – правое ухо прокалывают преступнику и вешают предупреждающую метку.

– Ну и порядки! Нетронутые уши – признак благородства?!

– Да, у нас так.

– Благодарю, Эльза. Я найду способ сдержать слово, и храбрые станут рыцарями. Иди.

– Ваша светлость, – поклонилась девчонка, тряхнув рыжими волосами, и покинула шатер.

Настала очередь Трувора и Тюрика. Оба сержанта важно прошествовали на середину шатра и опустились на одно колено.

– Встаньте!

– Ваша светлость, – выпрямились воины.

– Сержанты, выпасая коней, будьте осторожны. Остерегайтесь попадаться на глаза чужакам, а если такое все же случится, чужой уйти живым не должен.

– Сделаем, – кивнул Трувор.

– Как тренировки всадников?

– Учим, – уверил Тюрик.

– Вижу, что-то хотите спросить? Спрашивайте!

– Олаф, мой лорд… – неуверенно начал Трувор. – У него и шрама не осталось…

– Это же хорошо, воин в строю.

– Да, ваша светлость, но остальные не знают, что и думать. Цинна рассказывает про небесный свет… – робко продолжил Тюрик.

– Роган говорит, вы Кхара… – опустил взгляд Трувор.

– Мир необъятен и полон чудес, у меня на родине так лечат, и ничего странного нет. Герцог обязан заботиться о воинах и ждет того же! Не забивайте голову предрассудками, разум должен быть чист. Каждый человек способен на необъяснимое. Воспитайте рыцарей из бывших рабов – вот будет чудо! Идите! – прервал я нежелательные расспросы.

Хорошо хоть Эльза молчит.

– Мой лорд… – Сержанты поклонились и покинули шатер.

Следующим предо мной предстал Скорик. Перебинтованная рука покоилась на груди парня. Прямые черные волосы собраны в хвост, что придавало излишнюю заостренность греческому профилю.

– Как проходит обучение будущих воинов?

– Стараются, ваша светлость. Радуются обновкам, тренируются…

– Хорошо, напомни им, а если еще не знают, то расскажи – кто убьет волка, станет гвардейцем. Вчера ночью я слышал вой.

– Мой лорд, парни и так рвутся в бой, не удержать.

– Отлично, смелым покоряется судьба, нужно пополнить отряды всадников. Полные доспехи, закованные кони, уважение, деньги…

– Я понял. Каждый день буду водить желторотых на охоту.

– Далеко от стоянки не отходите, и поговори с Трувором и Тюриком, в лагере обязательно должен кто-то оставаться, – закончил я разговор.

Воин поклонился и вышел.

Полог робко отодвинулся, впуская две фигуры.

– Понтий и Кирим?

Парни кивнули.

– Кирим, ты сможешь сделать вот это? – Я показал ему листок с изображением украшения.

– Да, ваша светлость, – не поднимаясь с колен, ответил юноша, – смогу.

– Отлично! – Я принялся объяснять задумку. По мере рассказа и пояснений темные глаза Кирима засветились интересом.

– Вот для начала. – Я протянул ему серебряную монету. – Сделаешь образец, принесешь показать.

– Ваша светлость, к обеду будет готово! – подскочил парень и исчез за пологом.

– Понтий, ты обучен написанию указов?

– Мой лорд, я обучен законам написания документов империи, – гордо выпрямился секретарь, и в его бесцветных глазах зажегся огонек. – Я много учился и скрывал знания от хозяина, копировал указы и тем самым скопил на выкуп из рабства.

– Присаживайся рядом, – похлопал я по войлоку, – слушай.

Нудный и долгий разговор с Понтием дал положительные результаты. Я узнал, до какой степени распространена власть герцога – на Сапсанских землях границ нет! Польщенный вниманием парень непрерывным потоком выдавал информацию, демонстрируя блестящую осведомленность. Ближе к обеду я узнал тонкости местной юридической и бюрократической системы. Люди уважали правильную бумагу, а больше – заверяющую подпись и печать. Высказав мысли и задумки, я выслушал замечания секретаря, и мы обоюдными усилиями пришли к общему мнению. Оставалось немного подкорректировать, и идеи обретут жизнь, а главное – официальный неоспоримый статус.

– Понтий, надеюсь, ты понимаешь, никто не должен знать об указах.

– Мой лорд, не сомневайтесь, я испытал – язык до добра не доводит, – уверил секретарь.

– Работать будешь в шатре, можешь откинуть полог, зажечь лапу. Готовые документы складывай в сундук. Печать поставим, когда выполнишь всю работу.

– Слушаюсь, ваша светлость, – кивнул парень, откинув жидкие волосенки с заостренного лица.

Армия растет и требует четкого управления. Я сам являлся частью государственной системы, отработанной веками, и отчетливо понимаю: нет управления – не будет успеха. Перейдя на разделение труда, человечество шагнуло навстречу бюрократической машине. Везде есть плюсы и минусы. Империи разрастались и исчезали – вечная текучка жизни. Люди объединялись и воевали друг с другом, приобретая опыт и совершенствуя государственный строй.

Вы пробовали управлять жизнью и бытом хотя бы десяти людей? Если пробовали, то поймете мое состояние.

Мысли погрязли в насущных проблемах, отодвигая цель. Имея опыт жизни в современной армии, я пытался применить его к сильно разросшемуся отряду. Не повезло вначале – отбил у разбойников несчастных жертв, взвалив тяжелый груз ответственности на плечи, а дальше пошло-поехало, не остановить. Оброс людьми и имуществом – целый обоз тащится следом.

Нет чтоб тихо, разведчиком выискивать выход в одиночку. Все жалость и стремление к лучшему, но взвалил – донесу. По-другому не воспитан.

Дни полетели стрелой.

Оказалось, написать жалованную грамоту труднее, чем перековать доспех. Старательный Понтий скрупулезно разрисовывал пергамент, превращая в произведение искусства, нанося геральдику герцогства, завитушки, флаги и штандарты, и после долго, вкрадчиво вписывал нужные слова, украшенные вензелями. С ювелиром Киримом пришлось долго биться за устраивавший меня образец. Получив одобрение, парень вылепил клише и приступил к изготовлению украшений.

Раненые выздоровели и вернулись в строй, на попечении Цинны остался лишь воин, раненный в живот.

В кузне кипела работа, люди тренировались и охотились. Нескольким желторотым удалось убить по волку, что не могло не радовать. Дни напролет я метался между шатром, где трудился в поте лица Понтий, и кузницей, успевал понаблюдать за тренировками воинов, в общем, все глубже погружался в рутину. Иногда выкраивал время немного мысленно полетать в окрестностях лагеря, стараясь высмотреть возможных врагов. Но безрезультатно. Недруги затаились, что к лучшему. Бывших рабов, по слухам прячущихся в Диком лесу, ни я, ни мои воины не встретили.

Незаметно в заботах и тренировках пролетели десять дней, и настал долгожданный момент ставить печать на созданные Понтием указы и грамоты.

На столике передо мной лежала внушительная пачка листов пергамента. В пристроенной над светильником медной пузатой плошке грелась какая-то тягучая субстанция, издававшая смоляной запах. Я отстегнул от медальона печать. Оскаленный профиль зверя, окруженный камнями в обрамлении непонятных надписей, упал в ладонь.

Понтий пододвинул ко мне первый богато украшенный вензелями лист.

– Мой лорд, вот здесь поставьте подпись, – указал место писарь, протягивая перо.

Подпись? Как подписаться?

Неуверенно подержав перо, я макнул его в чернильницу и размашисто написал: «ALEXANDER», удлинив ножку буквы R.

Понтий уложил на пергаменте хитро завязанную разноцветную ленточку, прижал сверху железным кольцом средней величины и налил внутрь темной бурлящей жидкости из плошки.

– Ваша светлость, макните печать в масло и прижмите.

С шипением печать легла внутрь кольца, утопая в вязкой субстанции, дальней родственницы сургуча.

– Достаточно, – выждав паузу, объявил Понтий.

Я поднял печать. На пергаменте напротив подписи ALEXANDER красовался шикарный оттиск. Продавленный профиль волка окружала выпуклая надпись. Я всмотрелся и вдруг понял смысл – «Властелин земель севера ярл Йорк Свирепый».

Языковой дар работает!

Так вот почему не смог раньше прочитать – на печатях буквы шиворот-навыворот!

Ну и удружил сэр Фридрих!

Понтий округлившимися глазами уставился на оттиск.

– Мой лорд, я и не знал… – безвольно прошептали губы, и парень опустился на колени.

– Что не знал? – впился я взглядом в бледную физиономию.

– Ваш род… ваше величество… – лепетал писарь.

– Что род?

– Род Дрэгон…

– Ты можешь говорить внятно?! – закричал я, потеряв терпение.

Понтий, впав в ступор, безмолвно шевелил губами. Бесцветные глаза остекленели.

– Чего орешь? Что не понятно? – Отодвинув полог, вошел Адольф. – Дрэгоны – потомки ярла Йорка Свирепого, основателя рода первых королей. – Вампал нагло запрыгнул на ложе. – Ты последний из Дрэгонов, официальный живой претендент на имперский трон. – Зверь демонстративно зевнул. – С чем и поздравляю!

– А сэр Фридрих? Он же герцог Сапсанский?!

– А что сэр Фридрих? Владел герцогством – был герцог Сапсанский, боролся за трон и проиграл…

– Так вот откуда армия недоброжелателей…

– И не только оттуда… – Рыжий гад закрыл глаза, а Понтий наконец взял себя в руки.

– Ваше величество… – не вставая с колен, залепетал несчастный.

– Не надо величества, успокойся… вставай, – прервал я парня.

– Я понял, ваша светлость, как пожелаете… – охотно закивал секретарь, но с колен не встал.

– Вставай!

Секретарь затрясся и робко приподнялся, преданно смотря мне в глаза.

– Ты можешь прочесть надпись на печати?

– Да, ваше… ваша светлость, – чуть ли не заикаясь, прошептал Понтий. – История письменности… увлечение с детства…

– Я так понимаю, остальные не смогут?

– Нет, ваше… ваша светлость, навряд ли найдется несколько человек на территории герцогства, но для криптографов императора Карла не будет тайной…

– Вот и хорошо, до императора далеко… Надеюсь, ты понимаешь, что воины должны остаться в неведении?

– Ваша светлость! – Парень рухнул на колени. – Вырвите мне язык, но позвольте служить вам! – И слезы брызнули из бесцветных глаз секретаря.

– Успокойся. Верю. Вставай. Я же назначил тебя личным секретарем, а герцог слово держит.

– Мой лорд, о большем и мечтать нельзя… служить… – Парень запнулся и закончил: – Герцогу.

– Отлично. Давай продолжим. – Я пододвинул следующий лист пергамента. – Где расписаться?

Понтий встал с колен и, часто кланяясь, что не могло не раздражать меня, приступил к работе.

Провозились пару часов. Скрепив подписью и печатью стопку документов, я с наслаждением выгнулся до хруста в спине и спросил:

– Надеюсь, бумаги будут иметь вес?

– Ваше… ваша светлость, несомненно. Никто не вправе оспорить дарованное вами, это не под силу и самому императору, – поклонился Понтий.

– Спрячь пергаменты в сундук, завтра грамоты понадобятся.

– Слушаюсь.

Понтий принялся аккуратно сворачивать листы, перевязывая получившиеся трубочки цветными шнурками.

Мне жутко захотелось подышать свежим воздухом. Запах смолы изрядно надоел. Накинув плащ, я покинул шатер.

Ночь воцарилась над спящим лагерем, раскинув покрывало звездного неба. Факелы, весело хлопая пламенем, освещали периметр. Запах деревьев и дыма перемешался в непередаваемый аромат, прогоняя назойливый дух смолы. Похрапывание коней, звон насекомых и бряцанье оружия часовых сплелись в умиротворенную музыку ночи.

– Мой лорд, вы устали? Разрешите составить компанию? – проворковал стоящий на часах рыжеволосый сержант.

– Эльза?! Что, больше некому охранять шатер? – искренне удивился я.

– Вы так заняты в последнее время, а мне так хотелось поговорить…

– Пойдем прогуляемся. Потуши факел, глаза устали. – Я шагнул в нахлынувший сумрак.

Эльза робко последовала за мной.

Очень хотелось побыть наедине с мыслями, но, видно, не судьба.