И возродится легенда (СИ)

Глава 20

Сил бежать не осталось. Но Дождинка спешила, как могла, подхватив тяжелый коричневый плащ — чтобы не цеплял ни за что. По краю зрения проплывали пустые колючие гнезда факелов. На двери пришлось налечь всем телом, и то она с трудом протиснулась сквозь щель. Петли сердито заскрипели. Из часовни пахнуло сырым, плесневелым холодом. Луна блекло светила сквозь витражное окно, и этот свет больно резанул по глазам. Дождинка зажмурилась, наткнулась на алтарную чашу и едва не упала. Мастер Грааль поддержал ее и увел глубже, к висящему в алькове зеркалу. Дождинка и представить не могла, что зеркала могут быть такими огромными, почти с нее ростом. Оно испускало сияние, обводя серебром стоящую на консоли чашу: маленький тазик, где плавали в вине голубые лепестки сирени.

Вино, настоянное на «счастливой» сирени, чаша, зеркало… У мастера получилось?

Дождинка кончиками пальцев коснулась узора на серебряном боку чаши. Похоже, он повторял узор на зеркале. Льюэве щурилась, пытаясь разглядеть толком. Но свет мешал.

Мастер Грааль стиснул ее кисть:

— Ты добралась! Слава Корабельщику…

— Ты знаешь? Что с ними?

Валентин поморщился. Потер пальцем перебинтованный лоб.

Дождинка смутилась. Вызволила руку и пальцами потянулась к ране. Вокруг их кончиков рождалось золотое сияние. Грааль поморщился:

— Не надо. После.

И услышав, как Дождинка сглатывает слезы, бережно приподнял за подбородок ее лицо. Глаза встретились, обида исчезла. Непроизнесенные слова отозвались в Льюэве:

— Послушай, зайчонок. Ты пойдешь в другой мир.

— Зачем? Я боюсь!

— За ними. Эта чаша — последняя, тебя не догонят.

— Нет. Я боюсь. Какой этот мир?

Мысли прошелестели так быстро, что им хватило осколка секунды, мгновения, пока капля, скатившись с края чаши, упала к остальным. И оба уже знали, что Дождинка пойдет. Незнакомый мир звал. И даже не он — а та часть нее, которую туда бросили. Но Дождинка еще пыталась сопротивляться.

— Почему не ты? Ты же…

Грааль прижал палец к ее губам:

— Тише.

Глаза мастера потемнели, мысли закрылись.

— Ты можешь больше меня, — быстро сказал он вслух. — Можешь слышать дождь и понимать язык зверей, и читать книги, коснувшись пальцами переплета. И ты одна из них. Эта связь… она позволит им выжить.

Грааль держал ее лицо в ладонях, и Льюэве задыхалась от нежности. И осмелела настолько, что прижалась щекой к его груди. Там, в глубине, яростно колотилось о ребра чужое сердце.

Дождинка знала, что мастер никогда ее не полюбит.

— Ты одна из них, — повторил Грааль. — Вы одна душа и одно тело, и только ты можешь вернуть их оттуда. Ты можешь пробудить их и заставить вспомнить.

— Они… утратили память?

— Их заставили забыть.

Я знаю, подумала Дождинка, знаю. Я сделаю все, что нужно, и даже больше. И все равно, Грааль, никогда… Никогда.

— Выше нос, — Валентин улыбнулся. — Чаша у нас все-таки есть. Пойдешь и вернешься. Как на прогулку.

— А я — не забуду?

— Ты видишь здесь хотя бы одного мага?

— Тебя.

Улыбка мастера сделалась шире.

— Тогда смело пей. Вот еще, — он повесил на плечо Льюэве холщовую сумку. — Там бутылка шартреза и веточка голубой сирени. Воткни ее в землю на той стороне. Она приживется даже на камне.

Он перевел дыхание.

— На дне сумки рецепт, как правильно настоять на сирени вино. Отражение зеркала пронизывает пространство. Запомни место как следует. Приведешь спасенных туда. И вернетесь.

— А если зеркала здесь не будет?

— Найдется другое.

Дверь часовни загудела под ударами.

— Да хранит тебя Корабельщик. Пей!

Поверх чаши Дождинка глянула в лицо Грааля. Так хотелось еще раз приблизиться, погладить, стереть кровь и грязь со щеки. Губами прижаться к потрескавшимся губам. Дверь рухнула, сорвавшись с петель. Арбалетный болт, пробив тело мастера насквозь, выбил осколок из края чаши. Вино плеснуло, Льюэве облизала губы. И упала в зеркало спиной вперед, едва удерживая чашу в ладонях.

— Что-то не сходится, — пробормотал Дым, когда Лель отложил покоробленный листок. — По городу твердили, что гвардейцы ворвались в часовню скопом, и был изрядный замес. Грааль двуручником управлялся… вон, не хуже Алены. И целую тучу гвардейцев там уложил, пока его не сняли болтом с хоров. Светильники опрокинулись, начался пожар. Знатное было погребение, на всю столицу полыхнуло. И зеркало разбилось. А Принцессы внутри уже не было.

Лель сидел, обхватив ладонями колено, и только серьга в ухе бликовала голубым, когда король чуть заметно двигал головой.

— Может быть, Дождинка чуть приврала — чтобы побыть с Граалем на минуту подольше хотя бы в книге? А бойня ее не интересовала.

— Или гвардейцы набрехали. Чтобы тупость свою оправдать, — потянулась Алена и нарочито загремела котелками и сковородами, сложенными у костра. — И что опоздали, и что зеркало раскокали. И чашу потеряли. И что Дождинку и мастера взять не смогли, хотя имели приказ. Потому и часовню спалили, чтобы жопы свои перед Лидаром прикрыть.

Тут мужчины синхронно поморщились, а Батрисс показала деве-воину одобрительно вздернутый большой палец.

— Или уже все так слухами обросло, что не разберешь, где правда, а где нет, — Лель бережно отвел волосы со щеки вуивр. Он вообще пользовался любым удобным случаем, чтобы к Эрили прикоснуться. Словно все еще не доверяя себе, что вот она, рядом, и никуда не думает убегать. — Обычно даже к вечеру все утренние события переврать умудряются, хоть Светлана спросите. А тут… столько лет прошло. И надежных свидетелей происшедшего не было. Кроме Корабельщика.

— У меня одной такое чувство, что я читаю книжку с конца? — заметила Батрисс ворчливо. Откупорила и пустила по кругу вино. — Как же, станет Корабельщик с нами разговаривать! Это он примасу на ухо шепчет.

— Она записывала только самое важное для себя, — Дым сделал большой глоток и вытер горлышко бутыли ладонью. — И вряд ли думала, что мы это читать станем. Или думала?… Кстати, вот не помню… — лекарь, морща переносицу, потягался за бутыль с Аленой, которой вино было нужно, чтобы сдобрить жаркое из кролика, — почему Дождинки тогда с нами не было? Когда мы вляпались так бездарно. И угодили на эшафот.

Лель покосился на Эриль и показал лекарю кулак.

— Нет, к тебе претензий нет, котенок, — улыбнулся вуивр Дым. — Заранее не известно, когда тебя сон накроет…

— Я подозревала засаду? — Эриль задумчиво уставилась на плюющийся искорками костер, которому досталась часть вина.

Алена помешала жаркое большой деревянной ложкой и допила подонки из бутыли.

— Дождинка тогда засиделась над книгой на всю ночь, — король улыбнулся, припоминая. — Все писала и писала, и пальцы в чернилах, как в чернике. У огарка и заснула. И так сладко спала, что ты пожалела ее будить. Льюэве была чудесным писарем. Даже каптернамусом. Но в бой ты ее брать не любила.

— Это и к лучшему, — пробурчала Батрисс. — А то кто бы нас из чужого мира доставал?

И потянулась к жаркому. Руку от ложки Алены она спасти успела.

— Руки вон помой иди, — бросила конопатая. — И тарелки вытри. Наложу — тогда и будете есть.

— Давай я тебе книгу с начала расскажу, пока она готовит, — поманил Батрисс Лель.

— Какую? — захлопала она черными густыми ресницами. — А-а, эту…

И скептически поглядела на стопку покоробленных, коричневых по краям листочков. — А ты когда ее прочесть успел?

— Мы все ее читали, — догадливо усмехнулся Дым, подсаживаясь ближе к королю. — Давай, твое величество. Интересно выслушать твою версию событий. А то как-то пережить мы это все успели, а обсудить — не до того было. Глядишь, и дотумкаем до чего… полезного.

И взялся поправлять повязки на запястьях Эрили.

— Сложные времена часто рождают героев, — начал Лель задумчиво. — Но иногда бывает наоборот. И появляется существо, способное пойти на любое лицемерие, на любое предательство, чтобы дорваться до власти. Он не представляет из себя ничего, сплошная серость. Зато охотно рвется по головам.

— Ты о Лидаре? — Батрисс распахнула глаза. Дым, хмыкнув, переглянулся с Аленой.

— И получается либо полная чушь, либо то-то очень интересное.

Хлопнул по листочкам король.

— Итак. Подготовка начинается задолго до того, как Его невежество занимает трон. Сперва Лидар руками мятежных дворян устраняет короля, и, как полагает, убивает наследника. Естественно, мятежники не знают, что являются частью его плана.

Дым замер, забыв, что держит в руках раздвоенный кончик бинта.

— Второе, — Лель перебросил на другое колено страницу. — Он занимается вербовкой магов. Играя на их амбициях, их страхах и даже жажде спокойной жизни. И получает от них оружие и некую информацию. Даже два оружия. Магам не удается воскресить Ржавое поветрие, но кто-то из самых опытных создает Синий туман. Тот расползается по марям, превращая в вуивр попавших под него людей. Этому сопутствуют паника, неуверенность во власти, локальные мятежи.

— По-моему, — Эриль высвободила руку и затолкала конец бинта под повязку, — поветрия зародились сами. Хранитель Вальдец говорил мне, что иногда приходит странный ветер. Просто природное явление, а не плата за грехи, как это принято думать.

Батрисс дернула ноздрями:

— Ходящий под корабеллой мог ляпнуть такую ерунду? Да любой моряк тебе скажет…

— Что ни один даже самый сильный маг не способен на такое, — закончил Дым, усмехаясь. — Даже Хранитель не способен. Даже Ржавый рыцарь. Для этого надо быть богом.

— Вы кончили препираться? — Алена сняла жаркое с огня. Бросила Лелю: — Продолжай.

Тот улыбнулся уголком рта.

— Пользуясь неустойчивостью и неразберихой, Лидар официально берет власть. Кто-то возмущен и пытается бунтовать, кто-то идет под сильную руку охотно. В гавани Имельды ритуально сжигаются мятежные корабли. Это разом акт устрашения и бунт против Корабельщика. Начинают приносить жертвы Всесильному Времени. Часть этих жертв получают маги-кровососы.

— Спасибо, — издевательски поклонился Дым.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Но получилось.

— Тихо ты! — Алена замахнулась на мага ложкой. — Дай закончить человеку.

Батрисс хихикнула и тут же метнулась за кусты, чтобы не огрести по лбу.

— Вот так-то лучше, — пробурчала конопатая. — Говори.

— Часть силы идет на расправу с неугодными, мгновенное обращая их в стариков. Силы копятся невероятные.

Дым поскреб щетину на щеках.

— Копятся… копятся… Или уходят кому-то? Демону, который все это жрет? Великому магу?

— Ты о таких слышал? Вот и я — нет.

Король вернул листки в сумку к чаше.

— Дождинка думала, что все было сложнее и проще. Что все уходило новому божеству. Лидару нужны были бессмертие и божественность.

— Ну ты и хватил! — хмыкнула Батрисс из кустов. — То есть, она хватила.

— А почему нет? — повернулся к брюнетке Лель. — Любой абсолютный правитель этого желает. А Лидар с армией вуивр и заклинанием времени, с магами вполне мог это получить. И не просто получить, переписать историю, вычеркнуть из нее Корабельщика, точно его и не было.

— А к нам это каким боком-то?

— Погоди, — перебил с досадой Батрисс Дым. — Второй Ржавый рыцарь?

— Или его потомок, — отозвался король. — А даже если и нет… Смотрите, тогда же он дает мастерам задание пробить пространство или даже время и свозит в Имельду книги изо всех библиотек и хранилищ. Не приказывает сжечь на месте, а свезти. Значит, там есть что-то важное.

— Информация, оружие, армия оборотней… — Дым покачал головой. — Дядя серьезно готовился.

— И плохо кончил, — сказала Эриль тихо. — Хотелось бы понять, что из всего этого нужно кромешникам.

— Абсолютная, безоговорочная власть.

— А нам? — Батрисс окончательно выбралась из куста и стала вычесывать мусор из волос.

— Перестать рассказывать страшные сказки перед обедом, — пробурчала Алена, протягивая королю половник. — Давай накладывай рагу, пока мы за твоими историями с голоду не померли.