И уйти в закат

Глава 25

Тень скинула темный капюшон и повернулась ко мне лицом.

— Ты охренел детей по голове бить? — спросила я.

— Я ж только оглушить, — смутился Реджи. — Чтоб под ногами не путалась.

Я присела на корточки и осмотрела голову Лизы. Крови не было, но шишка на затылке уже начала надуваться. Конечно, утренняя проповедь ее исцелит, но до этого девочку ждет несколько неприятных часов.

— Чем ты ее ударил?

— Стопкой десятицентовиков, упакованной в носок.

— Ты охренел детей десятицентовиками по голове бить?

— Носок довольно толстый, — сказал Реджи. — И потом, у меня не было времени рассматривать, ребенок передо мной или просто низкорослый сектант.

— Ну ты, конечно, красавчик.

— Черт побери, Боб, я вообще-то тебя спасти пытаюсь.

— Это отлично, но и головой тоже надо думать, — сказала я.

— Ты знаешь, где она живет?

— Нет.

— Что ж, — Реджи взял Лизу под мышки и осторожно затащил в дальнюю туалетную кабинку, усадив в углу и положив ей под голову полотенце. — Жаль, конечно, что так получилось, но жить будет.

— Как у тебя все просто.

— А я люблю, когда все просто, — сказал он. — А теперь просто пойдем со мной. Надеюсь, теперь-то ты возражать не будешь.

— Мне надо подумать, — заявила я.

— Ну вот, началось, — он закатил глаза. — О чем тут думать? Сходи в свою комнату за обувью, или давай вместе сходим, потому что босиком по полям ты далеко не уйдешь, потом я поищу кусачки побольше и давай убираться отсюда.

Реджи был одет во все черное. Черные джинсы, черная куртка, черные ботинки. На поясе у него висел нож, за спиной — меч, куртка очень характерно топорщилась под мышками, намекая на наличие в его арсенале и огнестрельного оружия. Носок с десятицентовиками он успел убрать в карман.

Он протянул мне ладонь, и я коснулась ее левой рукой, в надежде, что тактильный контакт принесет новую порцию воспоминаний, но это ни черта не сработало. Память возвращалась без всякой системы, только тогда, когда она сама этого хотела.

— Прости, — сказала я.

— За что?

— Я подумала, — сказала я. — И я с тобой не пойду.

— Что значит, ты со мной не пойдешь?

— Ну, ты же не дурак, — сказала я. — Должен понимать, что это значит.

— Боб…

— Реджи, — сказала я. — Я знаю, что у нас с тобой были какие-то отношения, и мы наверняка что-то друг для друга значили, хотя я и не помню подробности. Я понимаю, что ты желаешь мне добра, что ты пришел меня спасать и все такое, и я это ценю и очень тебе благодарна, и я знаю, чем ты рискуешь, появляясь здесь. Но я с тобой не пойду.

— Почему?

— С тех пор, как я проснулась, а это было не так уж давно, все только и делают, что куда-то меня тащат и что-то от меня хотят, — сказала я. — И никто ни разу не спросил, чего хочу я сама.

— И чего же ты хочешь, Боб?

— Передышки, — сказала я. — Хотя бы пару дней, а лучше — пару недель тишины и покоя, чтобы я могла остановиться, выдохнуть и определить, куда идти дальше. А если я сейчас пойду с тобой, то никакой передышки не будет. Будет очередное приключение.

— Ты сможешь выдохнуть в убежище, которое я для нас подготовил.

— И к которому нужно будет прорываться через заслоны культистов и агентов ТАКС? — уточнила я. — А сколько пройдет времени, прежде чем теневики узнают об этом убежище и в очередной раз попробуют до меня добраться? Понимаю, что это прозвучит странно, но сейчас это место — самое безопасное для меня во всем мире, потому что ТАКС настолько боится Питерса, что отправило сюда меня, и настолько боится нас обоих, что не решится штурмовать общину.

— Посмотри в зеркало, Боб. Именно так выглядит безопасность?

— Многое из того, что ты видишь, я сделала себе сама, — сказала я.

— Сама била себя по голове?

— Ну, это долгая история, — сказала я. — Реджи, сейчас я не готова идти с тобой. Спасибо, что пришел и все такое, но лучше бы ты этого не делал.

— Боб… — он выглядел обескураженным, и я могла его понять.

Но уйти вместе с ним только для того, чтобы ему стало спокойнее, я не могла.

— Посмотри, что они с тобой сделали, — сказал Реджи. — Избили, заковали в цепи…

— Не стану скрывать, здесь есть определенные сложности, — и еще наверняка будут, особенно в отношении Джеремайи. — Но это все равно лучше, чем иметь дело с ТАКС. Здесь мне хотя бы не врут. Не ломают руку. Не требуют, чтобы я кого-нибудь убила. Не держат взаперти под землей. Я устала, Реджи. И я начала вспоминать. Наверное, когда я вспомню все, что нужно, я буду готова уйти отсюда. Но не сейчас.

— Черт побери, — грустно сказал он. — Что же с тобой стало?

— Фиг знает, — я села на пол, подтянула ноги и обхватила колени рукой, тем самым демонстрируя решимость, что этой ночью никуда отсюда идти не собираюсь. — Но ты все равно можешь мне помочь, Реджи. Когда случилась авария?

— Какая авария?

— Та, после которой я потеряла память.

— Не было никакой аварии, — сказал он.

— ОК, — сказала я. — А что было?

— Перестрелка.

— И кто в кого стрелял?

— Знаешь, — от потер лицо рукой. — Если уж ты точно вознамерилась остаться здесь, то будет лучше, если ты сама это вспомнишь. Потому что моему рассказу ты можешь не поверить.

— Ладно, — сказала я. — Но ты хотя бы можешь сказать, когда произошел этот… инцидент?

— Два года назад.

— Агенты говорили, что пятнадцать.

— Они солгали, — он сел рядом и прислонился ко мне плечом. — Но два года — это тоже огромный срок. И все эти два года я тебя искал.

— Ты крутой. Наверное.

— Ты даже не представляешь, насколько, — хмыкнул он. — В смысле, пока не представляешь. Но ты тоже крутая, Боб. В каких-то моментах ты даже круче меня.

— Наверное, мы здорово подходили друг другу.

— На самом деле, нам не дали времени, чтобы это выяснить, — сказал Реджи. — Поэтому я и хотел бы, чтобы ты пошла вместе со мной.

— В других обстоятельствах я бы тоже этого хотела, — сказала я. — Но сейчас все слишком сложно. Вряд ли эта история из тех, в которых мы могли бы просто взяться за руки и уйти в закат.

— Жаль, что это не такая история, — сказал он.

— Но сейчас мы просто не доберемся до этого заката, — сказала я. — Нам будут стрелять в спину. И не только в спину.

— Спецназ ТАКС уже в полях, — сказал Реджи. — Я видел их стоянку, когда шел сюда.

— Они не пойдут на штурм, — сказала я. — Думаю, они тут просто для профилактики.

— Или они ждут, — сказал Реджи.

— Чего?

Он пожал плечами.

— Пока вы с Питерсом не попытаетесь друг друга убить. Точнее, пока один из вас не убьет другого. Они надеются, что с одним выжившим справиться будет проще.

— Надежды юношей питают, — сказала я. — Как думаешь, если мы не станем друг друга убивать, сколько они могут там просидеть? В полях?

— Теневики умеют ждать, — сказал Реджи. — А вы точно не станете?

— Пока к этому нет никаких предпосылок, — сказала я. — То есть, ТАКС, конечно, хочет, чтобы я это сделала, но ребята вообще много чего хотят. Они солгали мне про аварию, так что могли солгать и про Питерса.

— Я мало что про него знаю, — признался Реджи.

— Как ты вообще меня здесь нашел?

— А куда еще они могли привезти тебя из Техаса?

— Принято. А как ты нашел меня в Техасе?

— Мне помогли.

— Кто?

— Одним из условий предоставления этой помощи было мое обещание, что я не буду рассказывать подробности.

— Понимаю. У всех есть свои тайны. Прости, что не оправдала твоих ожиданий и не желаю быть спасенной.

— Угу, — сказал он.

— Кстати, ты осознаешь, что мы сидим на полу общего туалета, в который в любую минуту кто-то может войти?

— Угу, — повторил он. — Не волнуйся. Я убью их всех.

— Это как раз тот исход, которого мне хотелось бы избежать.

— Я просто не хочу уходить, Боб. И пытаюсь оттянуть этот момент.

— Угу.

— Но мне, наверное, пора, — он погладил меня по руке и поднялся на ноги. — Ты уверена, что не хочешь пойти со мной?

— Нет, — сказала я. — Но уверена, что не пойду.

— Я все равно буду недалеко, — сказал он. — На тот случай, когда ты передумаешь. На тот случай, когда ты вспомнишь.

— Что ж, увидимся в этот знаменательный день, — криво усмехнулась я.

— Береги себя, Боб.

— И ты тоже, Реджи.

И он выпрыгнул в окно, оставив после себя только пустоту.

Я просидела с Лизой до самого утра. Мне не хотелось оставлять ее в таком состоянии одну, но это с моей стороны была невеликая жертва — мне все равно не хотелось ложиться спать. Ведь по ту сторону реальности меня будет ждать Пеннивайз, а я пока не придумала, как от него избавиться.

Когда Джеремайя Питерс проорал свою обязательную утреннюю молитву, шишка на голове Лизы — а она была величиной с мой кулак, шишка, а не голова — рассосалась, но девочка так и не проснулась. Дыхание ее было ровным, цвет лица — розовым, а выражение безмятежным, и я подумала, что она просто спит.

Молодой растущий организм, немного здорового сна, пусть даже и в таких странных условиях, ему не повредит. Когда дом начал просыпаться, и в санузел потянулись люди, я вернулась к себе.

Я видела Лизу за завтраком, с ней все было в порядке, она производила впечатление совершенно обычного ребенка. И хотя я специально искала встречи с ней, в мою сторону она даже не посмотрела.

Видимо, события предыдущей ночи полностью выветрились из ее головы. Что ж, иногда амнезия все-таки во благо.

— Вторые сутки пошли, — раздраженно бросил специальный агент Джонсон, вставая за спиной Грега и через плечо вглядываясь в установленные на столе мониторы, транслирующие картинку обычной жизни общины питерситов. — Вторые чертовы сутки, а ничего так и не произошло.

— Возможно, мы несколько переоценили ее кровожадность, — рассеянно заметил Грег. — Или его кровожадность. Она — коп, он — проповедник. Оба они по природе своей не убийцы.

— Дело не в кровожадности или их природе, — сказал специальный агент Джонсон. — Дело в концепции. В общих правилах нашего мира. Если свести вместе две таких опасных сущности, что-то обязательно должно произойти.

— Кажется, мы уже приняли, что имеем дело не с сюжетом, — сказал Грег. — В качестве рабочей версии.

— Я говорю об общей концепции мироустройства, — сказал специальный агент Джонсон и ткнул пальцем в один из экранов. — Посмотри внимательнее. Там сектанты. Из возглавляет набирающий могущество амбициозный лидер. Рядом с ним… мисс Кэррингтон. В полях засел наш спецназ, готовый начать штурм по первому полученному от нас сигналу. И есть, собственно, мы. Концентрация опасных людей в этой части штата просто запредельная, то есть, существуют все предпосылки для того, чтобы произошел взрыв. А его нет. Почему?

— Даже если фитиль уже тлеет, мы все равно не знаем, в какую сторону оно рванет, — заметил Грег. — У нас точно не было никакого альтернативного плана?

— Чтобы не вводить в игру мисс Кэррингтон? — уточнил специальный агент Джонсон. — Был такой план. Удар по общине ракетой с ядерной боеголовкой. Использование оружия массового поражения на собственной территории, против собственного населения. Но теперь мы и этого не можем сделать, потому что если мисс Кэррингтон умрет…

— Бу, — сказал Грег. — Настанет страшная Ночь Черепов, и хлад и град и что-то там еще. Как нам вообще удалось справиться с ней в прошлый раз?

— Это закрытая информация.

— То есть, даже вы не знаете? — изумился Грег.

— Как бы там ни было, меня заверили, что второй раз этот фокус нам вряд ли удастся, — сказал специальный агент Джонсон. — Поэтому задача спецназа сводится к тому, чтобы ворваться на территорию общины и привести мисс Кэррингтон к состоянию недельной давности. И ни в коем случае не допустить ее смерти.

— А если ее смерть произойдет раньше? — поинтересовался только продравший глаза Стивен. Он заснул в кресле, так что от неудобной позы у него затекло все тело, и он попробовал потянуться с хрустом в молодых суставах.

— Есть обстоятельства, над которыми мы не властны, — сказал специальный агент Джонсон. — Но в противостоянии с Питерсом я все же поставлю на нее.

— Почему?

— До директора Смита ТАКС возглавлял директор Доу. Знаете, что с ним стало?

— Нет.

— Он испарился, — сказал специальный агент Джонсон. — В момент, когда мисс Кэррингтон была на пике своей цензорской формы, он встал у нее на пути, и она его… зацензурила. Так, что от него даже следа не осталось, ни единой молекулы ДНК, которую мы могли бы идентифицировать. Так, словно его и вовсе никогда не существовало. Это тоже секретная информация, как вы понимаете.

— Понимаю, — кивнул Стивен. — Но как она это сделала?

— У нас есть только письменное свидетельство единственного выжившего очевидца, — сказал специальный агент Джонсон.

— Насколько ему можно верить?

— А насколько можно верить хоть кому-нибудь? По крайней мере, в проверяемой части этого свидетельства он ни разу не соврал. Кое-что приукрасил, кое-что усугубил, о кое-чем промолчал, но прямой лжи там не было.

— И что он говорит? В смысле, пишет?

— Этому моменту посвящена лишь пара строчек. Мисс Кэррингтон заявила директору Доу, что он ей мешает, и он тут же исчез из этого мира. И перестал ей мешать.

— Просто сказала?

— Да.

— И даже после этого вы использовали ее, как обычного цензора?

— Мы старались делать это по минимуму, — сказал специальный агент Джонсон. — Только в самых исключительных случаях. Вроде этого.

— Полагаешь, что она тоже сказитель? — спросил Грег.

— По описанию вполне подходит.

— Нет, — сказал специальный агент Джонсон. — Там все гораздо сложнее и запутаннее.

— Почему вы тогда вообще выпустили ее из бункера?

— Потому что существование Джеремайи Питерса угрожает финансовой стабильности теневого правительства, — вздохнул специальный агент Джонсон. — А эта угроза для них пострашнее потенциального конца света.

Стивен попытался уложить в голове новую информацию. Получалось у него так себе.

— Признаться честно, я думал, что теневое правительство должно подходить к таким вопросам как-то более ответственно, — сказал он.

— Добро пожаловать в реальный мир, — с издевательской торжественностью сказал ему Грег. — Тут каждый выгребает, как может.

— Значит, все это просто из-за денег?

— Конечно, — сказал Грег. — Как и большая часть конфликтов в этом мире. Смотри, Питерс покусился на деньги теневого правительства. Министр финансов потребовал от директора Смита, чтобы тот решил проблему, иначе денег не будет уже у него. И после того, как твоя попытка не увенчалась успехом, директор Смит расчехлил то единственное орудие, что у него осталось. И мы здесь тоже из-за денег. Хотя бы из-за тех, что получаем в качестве жалованья. Начальная схема, как ты видишь, несложная. Запуталось все уже по ходу дела.

— И мир теперь стоит на грани катастрофы, потому что кто-то попытался перераспределить финансовые потоки?

— Лично я склонен считать, что опасность грядущего… потенциального апокалипсиса все-таки несколько преувеличена, — сказал Грег. — Для человечества в целом, я имею в виду. Если верить скандинавской мифологии, мы переживали Рагнарек уже не один раз и все равно как-то барахтаемся. Мир может измениться, но человечество все равно выживет. Человечество, крысы и тараканы. И еще, может быть, комары, но тут уже у меня большой уверенности нет.

— Люблю картины оптимистичного будущего, — пробормотал Стивен.

— И над всем этим великолепием будет стоять мисс Кэррингтон, и черные крылья будут колыхаться за ее спиной, — сказал Грег. — Ты видел статую?

— Какую статую?

— Значит, не видел. Если бы видел, ты бы не спрашивал.

Стивен сжал голову руками, словно боялся, что она развалится на части.

— Знакомое выражение лица, — сказал Грег. — Поздравляю.

— С чем?

— Ты с нами сколько? Около года? И только теперь ты начал понимать, какого это на самом деле — работать в ТАКС.

— А еще мы выгуливаем собак, — сказал специальный агент Джонсон.