И уйти в закат

Глава 10

Как выяснилось уже на месте, определенного плана у теневиков не было.

По словам Грега, Джеремайя Питерс остановился за городом, на ранчо одного из адептов своего культа, а поскольку этот адепт был богат и помешан на личной безопасности, землевладение его охранялось круче, чем военная база нашей страны в какой-нибудь другой стране с не особо дружественным населением. Грег заявил, что атаковать ранчо в лоб будет слишком дорого, слишком опасно и слишком шумно, поэтому Джеремайю надо «отработать» на конгрессе предпринимателей, где он должен будет выступить в роли почетного гостя.

Из аэропорта Далласа мы сразу же отправились в отель «Континенталь», заселились в номера (для того, чтобы найти свободные номера в отеле, куда в это время слетелись все местные предприниматели, теневикам наверняка пришлось задействовать весь свой административный ресурс), и Грег принялся утверждать, что мне нужно отдохнуть перед завтрашним днем. Я на самом деле устала после перелета и всех этих поездок, однако, меня все-таки смущала одна немаловажная деталь.

— А если завтра я проснусь и ничего про сегодняшний день и цель нашей миссии вообще не вспомню?

— Это не так работает, Боб, — заверил меня Грег. — На пару дней тебя должно хватить.

— Почему ты так в этом уверен?

— Я видел твою историю болезни, — сказал он. — Обычно цикл длится около недели. Плюс-минус.

— А если на этот раз случится «минус»?

— Значит, мне придется объяснить тебе все еще раз.

Согласно моей теории, это буду уже не я, а какая-то другая Боб Кэррингтон, но озвучивать свои опасения Грегу было бесполезно. Потому что ему-то глубоко наплевать, с какой именно Боб Кэррингтон ему придется иметь дело. Ему важно лишь, чтобы одна из нас этого Питерса застрелила, а дальше хоть трава не расти.

— Если тебе что-то понадобится, стучи в эту дверь, — продолжил Грег. — Мы со Стивом будем в смежном номере.

— Классно, — сказала я. — А если, например, я захочу прогуляться по отелю?

— Я бы не советовал, — сказал Грег. — В любом случае, сначала постучи в нашу дверь.

Он ушел, прикрыв ее за собой, но не запирая. Я сделала это за него.

Потом подошла ко входной двери, постояла перед ней, выглянула в коридор. Наверняка их группа прикрытия следит за всем этажом, на котором нас поселили. Я могла бы найти пару способов ускользнуть из-под их контроля, но бежать было еще рано.

Да и, по большому счету, некуда.

Я вернулась в свой номер и плюхнулась на диван, даже не снимая сапоги.

Если не считать неприветливой медсестры и поначалу прикидывавшегося врачом Грега, то я не общалась ни с кем из медицинского персонала, из чего можно было сделать вывод, что либо моя психика стабильнее, чем они пытаются меня уверить, либо им просто наплевать на все, что выходит за рамки операции по ликвидации Джеремайи Питерса. И если верно второе, то после ее окончания мне уготована невеселая судьба.

Избавятся ли они от меня на месте или увезут и снова запрут в палате под землей?

Выбор не очень богатый и не то, чтобы очень приятный.

У меня не было решения, но я надеялась, что в нужный момент оно найдется. Что последовательность событий приведет меня в ту точку, где я пойму, что мне делать дальше. Уверенности в этом, конечно, никакой не было, да и откуда бы взяться этой уверенности?

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала я, не сомневаясь, что у того, кто стоит в коридоре, есть такая возможность.

В дверь постучали еще раз. Пришлось вставать с дивана и идти открывать.

В коридоре обнаружился молодой мужчина в строгом деловом костюме. Лицо у мужчины было совершенно непримечательное, но мне показалось, что я когда-то его уже видела, хотя и не могла вспомнить, при каких обстоятельствах.

— Привет, Боб, — сказал он. — Могу я войти?

— А вы, собственно говоря, кто?

— Агент Джонсон, — сказал он и тут же поправился. — Специальный агент Джонсон. Я — начальник Грега и Стива и вообще руковожу всей этой операцией.

— Тогда входите, — решила я.

Я подумала, что он, наверное, не так давно получил добавку «специальный» перед словом «агент», потому с непривычки и титуловал себя не полностью. Он был довольно молод для «специального», так что должен быть на хорошем счету.

— С чем пожаловали, специальный агент Джонсон?

— Учитывая некоторую щепетильность твоего текущего задания, я принес материалы по Питерсу, — он достал из-под пиджака планшет и положил его на стол. — Здесь фотографии, описания, протоколы допросов свидетелей. Хочешь посмотреть?

Я прислушалась к себе, и решила, что не очень.

— Не могли бы вы описать своими словами? — поинтересовалась я. — Что там? Танцы вокруг чучела козла? Человеческие жертвоприношения?

— Что-то вроде того, — сказал он. — Ты знаешь, как работают тоталитарные секты?

— В общих чертах.

Он постучал пальцем по планшету.

— Здесь есть немного конкретики.

— Не уверена, что хочу со всем этим ознакомиться на ночь глядя, — сказала я.

Кроме того, как мне удостовериться, что все эти документы — подлинные? И что они касаются именно Джеремайи? И в мое-то время на компьютере можно было нарисовать, что угодно, а за все это время, о котором я ни черта не помню, технологии вряд ли стояли на месте.

— Я просто хочу, чтобы ты не сомневалась, — сказал специальный агент Джонсон. — В этой истории он — злодей.

Я зацепилась за слово «этой», хотя он вряд ли имел в виду что-то такое.

— Бывают и другие истории?

— По роду деятельности нашего агентства мы сталкивались с разными случаями, — сказал он. — Бывало и так, что для общего блага нам приходилось приносить в жертву не злодеев, а обычных людей. Может быть, даже хороших людей. Но сейчас не тот случай.

Спрашивать, кто определяет общее благо, я тоже не стала. Просто мысленно заменила слово «общее» на «теневой кабинет министров». Ради своего блага эти ребята были готовы пожертвовать кем угодно.

— Как на самом деле называется ваше агентство? — спросила я.

— ТАКС, — сказал он. — Тебе это название о чем-нибудь говорит?

— Нет. А должно?

— Разумеется, нет.

— Тогда почему вы спросили?

— Профессиональная деформация, — сказал он. — Задавать вопросы — это моя работа. Большая часть моей работы.

— А меньшая часть вашей работы — это убивать людей?

— Мы никого не убиваем просто так, Боб, — сказал он. — И каждая операция тщательно просчитывается на предмет последствий. Я бы даже сказал, мы прибегаем к убийству только в самых крайних случаях. Вопреки всеобщим заблуждениям о наших методах работы, большую часть проблем мы пытаемся решить без насилия. Просто эта часть работы теневого правительства, как правило, остается… в тени. А наружу просачивается информация о самых громких эпизодах, из-за чего у нас и сложилась такая зловещая репутация.

— Но вас эта ситуация, как я смотрю, вполне устраивает, — сказала я. — Я имею в виду, вы ведь ничего не делаете, чтобы свою репутацию улучшить.

Он пожал плечами.

— Иногда выгодно слыть опасным парнем, даже если на самом деле ты им не являешься. Помогает убеждать людей и всякое такое.

— Запугивать людей, вы хотите сказать.

— Это просто один из методов работы, — не стал отрицать он.

— Ладно, — сказала я. — Пусть так. И какой у нас план?

— Выступление Питерса запланировано на завтра, — сказал он. — Он появится здесь, а мы будем ждать. Мы будем готовы.

— Готовы к чему?

— Чтобы поймать момент.

Я сидела на кожаном диванчике в лобби отеля и пила холодный свежевыжатый апельсиновый сок через длинную соломинку. По правую руку от меня сидел Грег, специалист по радикальным вмешательствам. По левую руку — Стивен Прайс, младший специалист по радикальным вмешательствам.

Специальный агент Джонсон, их общий начальник, сидел метрах в пятнадцати от нас, сразу за растущей в кадке пальмой, и прятал свое лицо за сегодняшней газетой. Еще несколько агентов из группы прикрытия были распределены по местности и старались с ней слиться. Лично мне их не представляли, так что я попыталась вычислить их самостоятельно.

Как минимум, это был один портье, скучающая пара туристов, которая попивала кофе, уже два часа не решаясь ни выйти на улицу, ни подняться к себе в номер, и старик, который делал вид, что изучает расписание междугородных автобусов. Была еще пара кандидатов, в которых я не была уверена.

Мы ловили момент.

Наше занятие осложнялось тем, что очередное заседание конгресса предпринимателей уже началось, а Джеремайя Питерс на территорию отеля еще не прибыл. Хотя люди с мест сообщали, что процессия из трех бронированных машин уже покинула территорию приютившего Питерса ранчо.

У дверей возникла какая-то заминка, и я бросила свой взгляд туда, ожидая увидеть процессию Джеремайи Питерса, торжественно входящего в отель, но это оказалась всего лишь группа людей на инвалидных колясках, ради которых работникам отеля пришлось разблокировать двери.

— Какого черта главе тоталитарного культа вообще делать на съезде предпринимателей? — поинтересовалась я. — То есть, понятно, зачем это нужно ему — любая попытка заполучить дополнительных членов и выкачать еще денег идет в зачет. А им-то это на фига?

— Полагаю, его выступление проходит в рамках развлекательной программы, — сказал Грег. — Ну, вроде того, что нельзя же все время говорить о серьезном, давайте вот еще на этого клоуна посмотрим. Думаю, что именно так большинство присутствующих к нему и относится. Но это только до того момента, как он начнет выступать.

— Он настолько хороший оратор? — слово «клоун» вызвало у меня мимолетные неприятные ассоциации, но они быстро прошли, и я не успела за них зацепиться, чтобы выудить что-то полезное.

Или хотя бы что-то о моем прошлом.

— Он очень убедителен, — сказал Грег. — Впрочем, это общая черта всех основателей деструктивных культов. По крайней мере, успешных основателей. Разумеется, на вводных проповедях все они рассказывают исключительно о любви, добре, свете и радости самопознания, и только после того, как человек проваливается в их общину по уши, перед ним раскрывается страшная правда.

— Но к тому моменту у него уже шоры на глазах, и он не способен ее увидеть, — добавил Стивен. — Ты должна знать, как это работает. Типа, мы сжигаем молодую красивую женщину не потому, что мы злобные закомплексованные уроды, а потому что она ведьма и насылала проклятие на коров и младенцев, и молоко из-за нее кисло и самолеты с небес падали. А это прелестное дитя на само деле — исчадье Сатаны, но если мы порубим его на куски и разбросаем по полю, то засуха отступит и год будет необычайно плодородный. А этот парень…

— Мне кажется, я уловила общую мысль, — сказала я, останавливая поток жестоких примеров.

— Как-то вот так, — согласился Стивен.

В лобби вошла группа слепых людей. Их было шестеро или семеро, все в темных очках и с белыми тростями. У одного была даже собака-поводырь.

Они столпились посреди лобби и не знали, куда идти дальше, пока к ним не подошел служащий отеля, который отвел их в сторону.

— Но обычно в сети деструктивных культов попадают люди, у которых… ну, не все хорошо, — сказала я. — Страхи, депрессии, неуверенность в завтрашнем дне, поиски смысла… Предприниматели Техаса вряд ли являются целевой аудиторией этих ребят.

— Поиски смысла — это, наверное, ключевое, — сказал Грег. — Даже если ты богат и успешен, рано или поздно ты все равно задаешься вопросом, а зачем это все. И такие, как Питерс, предлагают тебе ответ. Цель этих, как ты выразилась, ребят, не завладеть ста процентами аудитории, но выцепить из нее хотя бы несколько человек. А учитывая, что на форуме нет людей, чье состояние не исчисляется в шестизначных числах, игра стоит свеч. Даже если завлечь в секту хотя бы одного.

— Хотя мы знаем, что Питерс может быть куда более эффективен, — мрачно сказал Прайс.

Очень толстая женщина с величественностью айсберга вплыла в отель и уверенно двинулась в сторону занятого предпринимателями конференц-зала. Она была настолько…э… величественна, что от ее шагов содрогалась земля, а колебания ее телес действовали гипнотизирующе и приковывали взгляд даже против твоей воли. Когда она, наконец, скрылась за дверьми (ради нее пришлось открыть обе), я наконец-то смогла оторвать от нее глаза и заметить, как с улицы вкатывают кого-то на больничных носилках. Рядом с носилками бежала медсестра, придерживающая капельницу.

Все это показалось мне чертовски странным.

— Все это кажется мне чертовски странным, — сказала я.

— Что именно?

— Повышенная концентрация инвалидов, — сказала я. — Их здесь гораздо больше обычного.

— Так это для шоу Питерса, — сказал Грег. — И мы больше не говорим «инвалиды», Боб. мы говорим: «люди с альтернативными возможностями».

— Что за шоу?

— Шоу исцеления. Стандартный ход — он явит людям чудо, и они уверуют. А вместе с ними уверует и кто-то из зрителей.

— Так эти люди — подставные? — слепые выглядели довольно убедительными, а медсестра с капельницей и вовсе вела себя так, будто ее пациент может помереть в любой момент. Впрочем, может быть, она просто хорошая актриса.

Больничная каталка тоже скрылась за дверьми. Вскоре к ней присоединилась группа слепых и общество парней на инвалидных колясках.

Все говорило о том, что Питерс уже на подходе.

— Я хочу посмотреть это шоу, — сказала я.

— Исключено, — отрезал Грег. — Никто из нас не войдет в зал во время проповеди.

— Почему?

— Потому что это опасно.

— Черт возьми, — сказала я. — Неужели он настолько убедителен?

— А ты думаешь, мы им просто так заинтересовались, Боб? Работать будем после его выступления, на выходе. Наши люди обеспечат безопасный коридор…

Джеремайя Питерс вошел в отель.

На нем были легкие парусиновые штаны, белая рубашка, сандалии на босу ногу, небрежно приглаженные кудри, легкая небритость и открытая доброжелательная улыбка. Его сопровождали пятеро мордоворотов в джинсах и клетчатых рубашках, и четверо профессиональных телохранителей в костюмах, которые слегка топорщились под мышками, и с наушниками, проводки от которых тянулись куда-то под одежду.

Если он хороший человек, то его как-то слишком тщательно охраняют, подумала я.

Его появление не вызвало большого ажиотажа, ибо все инвалиды уже скрылись в конференц-зале, агенты ТАКСа не стали демонстрировать свою радость, а обычным постояльцам, как и следовало ожидать, было пофиг. Питерс сотоварищи стремительно пересек холл и ворвался в конференц-зал, который встречал его довольно жидкими аплодисментами.

Двери закрылись.

— Почему не на входе? — спросила я, хотя момент уже был упущен.

— После удачной проповеди они все немного расслабятся и не будут ожидать подвоха.

Это замечание было справедливо лишь отчасти. Громилы, которых Питерс притащил с собой из своей общины, быть может, и могут потерять бдительность, но профессионалы — вряд ли.

— Какого черта его вообще так охраняют? — спросила я.

— Некая параноидальность в той или иной степени свойственна всем лидерам тоталитарных культов, — объяснил Грег, а Стивен смущенно закашлялся.

И до меня дошло очевидное.

— Это не первая ваша попытка, да? — спросила я. — Иначе откуда бы вы узнали, что обычными средствами его не побороть?

— Да, мы пытались, — не стал отпираться Грег. — Но это было до того, как мы узнали о его сюжетной броне и о том, что история связывает вас двоих.

Я допила сок, выплюнула соломинку в стакан и поднялась на ноги.

— Думаю, я все-таки послушаю его проповедь, — сказала я.

— Сядь, Боб.

— Заведите себе собаку, Грег, и с ней так разговаривайте, — сказала я.

Он попытался перехватить меня за правую бесполезную руку, я вывернулась и сделала шаг в сторону.

— Не думаю, что нам стоит устраивать сцены прямо сейчас, — заявил выросший слева от меня специальный агент Джонсон, все еще державший в руках газету. — Что происходит?

— Она хочет посмотреть на шоу, сэр, — доложил Грег.

— Это опасно, — сказал специальный агент Джонсон.

— Я ей об этом уже говорил.

— Может быть, ты и способна туда войти без ущерба, Боб, — продолжал Джонсон. — Но никто из нас не сможет тебя сопровождать. Сюжетные ограничения…

— Последние сутки меня заверяли в том, что я уже не ребенок, — сказала я.

— Ладно, иди, — сказал специальный агент Джонсон. — Только помни, для чего ты здесь. И возьми с собой пистолет.