ИНОЕ НАЧАЛО. Книга третья: И грянет весна!

Глава 4

Над головой раздался треск ломаемого дерева, и в миг, когда лезвие его меча почти достигло цели, на Зарана рухнула объятая огнём верхушка дерева, погребая его под собой. В воздух взметнулось облако искр, дыма и пепла, раскидывая по сторонам горящие обломки веток. Одежда на мне начала парить и местами тлеть. Просто чудо какое-то, что меня не придавило вместе с Зараном!

Страх и пламя привели моё тело в чувство. Исторгая мат и проклятия, в один рывок на четвереньках я отполз подальше от огня. За спиной, в пылающей горе веток, раздался хрипящий вопль боли. Обернувшись, я увидел как в огне мелькнула рука клятвенника. В ноздри пахнуло горящей древесиной, сосновым клеем, и запахом горевшего заживо человека.

Не дать пожару распространиться стало первоочередной задачей, с которой справились уже ближе к утру. Без магии раха в этом деле, хоть он и являлся первопричиной, бедствия было бы не миновать. Дремучий лес полыхнул бы весело и с треском. Нам ещё свезло, что сейчас ранняя весна и всё вокруг сырое и в остатках снега.

— В следующий раз, лучше подожги себе яйца! Если они у тебя есть конечно. — проворчал Хорст на Разнака, утирая сажу с лица.

Рах сделал вид, что не слышал, но по его обиженному виду было ясно, что это не так.

— Если бы не он, нас бы окоченевших порубили бы охотнички, в паре с Зараном и Нурхлом. — вступился я за Разнака.

Не потому, что стал питать добрые чувства к его расе, а потому, что это было справедливо. Хорошо ли, плохо ли — не знаю, но справедливо.

Подойдя к прислонившемуся к дереву спиной Тарику, я осмотрел глубокую резаную рану на его мощной груди. Тряпки, которыми он пытался остановить кровь, были мокрыми от неё насквозь.

— Вернёмся в город — оденешь броню! Впредь, без неё никуда! — строго глянув на него, недовольно отчитал я варвара осматривая рану.

Эквилианец оскалился в ухмылке, хоть и было видно, что ему не до веселья:

— Броня, для неумелых воинов, господин. — глотая воздух ответил Тарик. — Не ожидал, что один из ваших клятвенников воспользуется Силой.

Я замер на мгновение, поняв что случилось.

— Для неумелых воинов — глупая смерть! — парировал я. — Разнак, ходь сюды!

Рах проковылял по выжженному дёрну к нам.

Я промокнул тряпками кровоточащую рану Тарика:

— Что можно сделать? Есть идеи?

Рах приблизился в упор к громиле, и настороженно оперевшись на него, осмотрел рану поближе.

— Плохая рана, владетель. — покачал он головой. — Меч глубоко прошёл, и края развернулись совсем от… от много мяса в теле!

— Шить здесь нечем. Только огнём. Но… — я покачал головой. — Слишком велика рана. И как он только его вообще не убил?!

— Много мяса в теле, — пожал плечами рах. — Я могу сделать жгучий колбаска, но будет большая боль.

Мы переглянулись с Тариком.

— Это точно поможет?

Рах слегка поклонился:

— Кровь остановит, да. Но он будет её носить на себе всегда. И будет боль. Очень большая боль! — рах качнул головой, и едва ли не с сочувствием посмотрел на эквилианца.

— Тарталан, мы можем вернуться в деревню и попробовать залатать тебя там. Есть вариант конечно что заражение уже подхватил, — я сжал тряпки в кулаке и с них потекли тоненькие струйки крови. — Но попытаться можно…

— Нет. Пусть делает. — утирая тыльной стороной ладони выступающий пот на лбу и сжав зубы, процедил Тарик.

— Но боль…

Тарталан ухватил своей огромной лапой раха за шкварки и подтащил к себе, заглянув тому в его чёрные глаза:

— Боль? И это ты мне говоришь о боли?! — спокойно сказал варвар. — Для эквилианцев есть только жизнь, и смерть. Боли — нет! — он поставил раха на место. — Делай! — рыкнул он. — Если я выживу, то клянусь Раватой — я лично выпью с тобой за одним столом, рах!

Хорст громко хмыкнул на эти слова, а я в очередной раз понял, что я нихрена не знаю о сущности и менталитете рас Акливиона.

Разнак не стал откладывать в долгий ящик дело, и отойдя подальше от нас в лес, принялся чего-то там изготавливать под монотонный бубнёж, перемежающийся с неадекватными возгласами. После получаса каких-то манипуляций, он прошёлся вокруг выгоревшего лагеря. В одном, лишь ему понятном месте, он вдруг упал на колени и принялся судорожно рыть землю. Примерно через ещё минут десять, из выкопанной приличной такой себе глубины ямы раздался торжествующий крик, и из неё вылез рах.

— Всё готово, владетель! — прихрамывая направился Разнак к нам с оскалившейся в улыбке мордой, сжимая в руке свёрток с… Песком!?

— Ты так рад, что нашёл песок? — удивился я.

— Без него, никак не выйдет сделать колбаску, владетель. — словно само собой разумеющееся обронил рах.

Тарталану за это время, пока рах готовился, стало совсем худо. Его начало потряхивать, глаза всё чаще скрывались за опущенными веками, а губы начали терять живой цвет.

— Разнак, поторопись! — я всерьёз начал переживать за степного громилу.

Наконец рах подошёл к нам, держа в руках непонятное нечто, имеющее вид действительно колбаски. Только длинной и вялой, словно из разогретого жарой пластилина.

— Мне нужна воля, владетель. — замер с этими словами рах. — Я хочу жить, как большой!

Я повернулся к нему лицом и упёрся взглядом в его акульи глазища.

— Торговаться удумал, тварь? — положив ему на плечо свой топор, грозно произнёс Хорст.

— Тропа большая, большой! — Разнак скосил взор сперва на лезвие топора, а потом посмотрел на Хорста. — Кто знает, не придётся ли мне и тебя спасать. А может, и всех вас. Ещё раз!

«Вот же хитрожопая х@йня на ножках!»

— Разнак, — еле сдерживаясь проговорил я, встревоженно посматривая на судорожно вздымавшуюся грудь Тарика. — Это не всё так просто, как ты думаешь!

«Что я б#я по твоему скажу людям?! Возрадуйтесь и схавайте, что я приютил раха в городе!?»

— Дай слово, ан… анай, — Разнак впервые назвал меня анаем, но чуть запнулся из-за надавившего на его шею лезвия топора.

— Слово?! — Хорст едва сдерживался, что бы не резануть раху горло. — С аная!?

— Разнак понял! — проскрежетал рах судорожно сглатывая. — Просто пообещай что-нибудь придумать! Даже если ты отпустить Разнака, я не хочу обратно в Гурахдаш!

«Выкрутился таки, нехристь!»

— Хорошо! Подумаем что можно сделать! — нетерпеливо на нервозе рыкнул я. — А теперь займись Тариком!

Для начала, рах попросил нас связать гиганту руки за спиной и положить варвара на спину, ровно. Потом связали ноги.

— Большой борода, — обратился рах к Хорсту. — Бери толстую палка и крепко суй ему в рот! Только бери хорошую, что бы не перекусил, а иначе, он сам съесть свои зубы.

Я уже заметил, что когда Разнак спокоен, то он вполне правильно может произносить слова на турийском, почти без ошибок. Но сейчас, из-за волнения, он снова скатился до «мая, твоя, плохо говорить понимать».

Хорст без лишних слов вложил в рот Тарика рукоять своего топора.

— Промыть бы чем… — рах откинул тряпки с рубца.

— Во флягах дно почти! Где я тебе най…

«Род всемогущий!… Тарталану это не понравится… Ох как не понравится!»

Я побежал в ближайшие кусты и справил малую нужду в свою опустевшую флягу.

Когда вернулся, Хорст промолчал, словно и не понял ничего.

— Мы тоже так делать иногда, даже когда пить очень…

— Заткнись, Разнак! — рявкнул я на него. — Чтоб ему ни слова! Никому вообще! А иначе свяжу, и кину в общаковую яму, куда будем ходить всем городом!

Сперва остатками воды промыл как мог рану. Потом, не жалея пролил мочой страшный рубец. Мне показалось, что Тарик даже дёрнулся немного.

«Ничего, потерпи бро! Хоть как-то обеззаразить, ты уж прости.»

Изготовленную в виде колбаски лепнину, Разнак проложил по всему рубцу, тщательно вминая мягкую массу в рану. Тут уже варвар задёргался не шутя! Если бы не Хорст, боюсь я бы его в одного не удержал.

Едва рана была заполнена липучей массой, рах повторил процедуру, но уже песком, которым он особо тщательно покрыл всю рану сверху. Особенно большое внимание он уделил краям раны.

— Очень важно, что бы песок не сыпаться за край раны! — погрозил он пальцем. — Держите его хорошо…

— Погоди-ка!

Хорст на коленях прощупал челюсть Тарталана, потом привстал, и как следует размахнувшись, врезал Тарику. По звуку — как в мешок с цементом ударил, но своего добился. Тарик остался без света.

— Это даст нам немного времени. — спокойно произнёс алагат, снова наваливаясь на громилу всем весом. — Но стоит поторопиться. Эти степные засранцы быстро приходят в себя.

Разнак открыл горшочек, дунул в угольки, и едва появился огонёк, с помощью Силы схватил его и поднёс к началу раны. Кое где по краям уже начала выступать кровь.

Едва Разнак задействовал Силу, как я тут же ощутил это дело. Лицо раха снова исказилось до неузнаваемости, как и тогда, когда он выжигал яд из Хаты. Словно его звериная, истинно злая суть тёмного существа почуяла что-то, и вылезла наружу.

— А теперь, будет БОООЛЬ! — прошипел Разнак.

Огонёк в его лапе понемногу превращался в тусклую, но буквально пылающую нестерпимым жаром звезду. Выбрав момент, он опустил её на песок в начале раны. Искра прошла сквозь него, и ничего не произошло. Но потом, через структуру песка стал подыматься дымок, и снова ноздри уловили запах жареного. Напиханная в рану масса начала раскаляться, потом плавиться, и в конце концов бурлить, смешиваясь с песком. Рах облизнул нижнюю губу, и доведя непонятную смесь до однородной, красной массы, двинулся дальше. Свободной же рукой он вёл вслед по рубцу, сглаживая остывающий шов, и делая его почти идеально гладким.

Моему удивлению небыло предела! Этот рах творит с огнём и человеческой плотью какую-то дичь! Такого не может быть просто! Плоть должна гореть от таких температур, и Заран, сгоревший до тла, печальный тому пример!

«Чисто разум образованного человека технологического мира, примерно даёт мне понятие как это происходит, но не до конца. Понятно, что контроль процесса тут должен быть колоссальный, а иначе можно просто сжечь человека… Ну, или не человека, не важно. Здесь явно работает смесь из Силы и огня на молекулярном уровне, взаимодействуя с клетками организма… Но как!? Как такое возможно!?»

Мои размышления прервал дёрнувшийся Тарик. Сперва несильно, будто судорога.

— Садись на него! — зарычал Разнак зыркнув на меня таким взглядом, что прошлый «я» скорее всего обделался бы на месте.

Рах заплавил почти половину раны, и теперь можно было спокойно навалиться на грудь эквилианца в полной мере, что мы с Хорстом и поспешили сделать. Тарик застонал… Потом захрипел… И распахнув глаза, в конце концов закричал!

Крик варвара больно резанул по слуху, возвращая мои мысли к сгоревшему заживо Зарану, и снова заставляя содрогнуться от ужаса. Запах палёной человечины вызвал рвотные позывы, и не удержавшись, я стал блевать в сторону. Благо продолжалось извержение не долго, да и нечем особо так-то. Нормально не жрал уже больше полу суток. От волнений, кусок в горло не лез.

Мне казалось, что время сжалось в тугой клубок, запирая этот кусочек обгоревшего, и тлеющего леса, вместе с нами внутри некой аномалии. Тарталан натужно хрипел, словно буйвол, которому в глотку вцепился лев. Только богам известно, как он переживал эту боль и не отключался от болевого шока! Хорст был весь мокрый от пота, сдерживая степняка и в то же время всеми силами стараясь не свернуть ему челюсть рукоятью зажатого в ней топора. Он иногда всматривался в обезумевшие от боли глаза Тарика и что-то ему торопливо приговаривал. Что именно, я не слышал, ибо мозг просто отключился превратив меня в бесчувственное полено с отупевшим взглядом. В голове у меня была только одна мысль — поскорее бы Разнак закончил своё тёмное дело!

Вернулся я в реальность из-за того, что меня кто-то куда-то тянул.

— Господин, — раздался голос Хорста. — Всё кончилось, господин Янко.

Алагат под руки снял меня с Тарталана.

Блуждающим взором несмышлёныша я осмотрелся вокруг, натужно заставляя разум вернуться в тело. Увидев лежащего на боку Разнака, я нетвёрдо шагнул было в его сторону, но Хорст удержал меня:

— Всё нормально с ним. Просто спит. — тут алагат покачал головой. — Магия всегда требует больших сил. Иногда, может и досуха выпить человека… Ну или раха, без разницы.

«Тут я соглашусь. После вспышек Силы, сам как выжатый лимон.»

Я перевёл взор на могучего варвара лежавшего передо мной, и всё ещё связанного.

«Кабы он не ослаб настолько, то раскидал бы нас как котят. Разнака и вовсе прибил бы скорее всего.»

— Вы пока присядьте где в сторонке, господин анай. Я пойду поищу воду. От болот недалеко ушли, наверняка какой ручей найдётся недалече. — сказав это, алагат подобрал свой щит с земли, следом топор, и одну из фляг. Ту, которую я использовал под дезинфекцию, он пинком отправил в ближайшие заросли.

Едва горец ушёл, я не стал следовать его совету и «чилить» вод деревцем. Вместо этого чуть оттащил провалившегося в сон раха от варвара, и осмотрел проделанную им над раной работу…

— Ммдэээ… Дела всё чудесатее и чудесатее становятся.

Через всю правую часть могучей груди варвара и почти до пупка, протянулся огроменный… шов что ли! По другому и не скажешь. Только шов был не бугристый, а широкий, и строго повторял контуры тела. Не сдерживаясь, я протянул руку и осторожно прикоснулся к поверхности полосы шва. Она была едва тёплая и имела плотную структуру, чем-то напоминающую…

«Стекло?… Очень похоже. Но как? — я не находил никакого хоть более-менее приемлемого объяснения тому, что видел. — Каким образом?… Это… П#здец блин!»

Не став больше ломать голову над этим невероятным феноменом рахской медицины, я решил оставить эту тему на будущее. По возвращению в город, с Разнаком нужно будет обстоятельно побеседовать как полагается. Что-то не стыкуется в этом рахе и его истории.

Хорст вернулся отнюдь не скоро.

За время его отсутствия в чувство пришёл и рах и Тарталан. Однако оба два были настолько ослаблены, что выдвигаться куда-то сегодня не могло быть и речи. И если громила Тарик с интересом осматривал свой шрам, трогая его рукой и находясь в явном недоумении, то Разнак еле мог шевелить рукой и жевать пищу. У меня создалось впечатление, будто его мышцы были парализованы и теперь их понемногу отпускает. Чтобы хоть как-то устаканить мысли, я не ленясь обошёл лес вокруг лагеря на несколько десятков шагов, вычисляя дымки и тлеющие угольки, а затем тщательно их уничтожал.

«Куда девать деревья в своих лесах у меня и так немало идей! И „жечь его понапрасну“ в этом списке нет!»

Харт явился спустя пару часов, неся в руках увязанные фляги с водой.

— Я вот тут подумал, — едва дав нам напиться, заговорил алагат. — Если выйду сейчас, а вы потихоньку следом, то…

— Нет. — спокойно произнёс я, всматриваясь в чащу леса.

Хорст застыл с открытым ртом на полуслове.

— Но у нас нет проводников господин, и мы можем искать эту тварь бесконечно!

Я посмотрел на алагата:

— Четверо, мужик!… Она извела четверых! — злясь на весь белый свет, бросил я ему в лицо. — И неизвестно что сделала с теми двумя, которых применила колдовством!

Плюнув в сердцах, я присел у ближайшего дерева и обхватил голову руками. За то время что прожил в этом мире, наверное в первый раз я испытывал такое уныние. Вся эта ситуация с этой проклятой ведьмой выбила меня из колеи.

«Откуда только эта мразь взялась на моих землях!? Никак снова её заслали ко мне специально!? Уже понятно, что на севере какая-то властная тварь мутит воду. Но кто это может быть — для меня по сути неразрешимая загадка, если только не раскрою её случайно. Все эти имена именитых родов и их вассалов, по факту — белый шум на фоне! Я даже их толком запомнить не могу, не то что разобраться кто из них враг, кто друг, а кто так, с четвертинки на половинку. Так что, кто угодно мог отправить эту ведьму в мои леса, изводить людей. И зная меня, наверняка рассчитывали что я ломанусь… Зная… меня!?»

— Уходим назад! — подорвался я с места под удивлённые взоры спутников.

Хорст едва ли у виска пальцем не крутил, не понимая такую переменчивость моих решений.

Тарталан чуть пошатываясь встал, опираясь на свой огромный меч:

— Что не так? Я смогу…

— Дело не в тебе, Тарик. А во мне!

Вдруг, насторожившись, рах повёл своими длинными ушами и пристально посмотрел в глубину леса. Это заметили мы все, и вмиг обернулись в ту же сторону, похватавшись за оружие. В чаще леса, в нашу сторону, по нарастающей катилась волна непонятного шума.

— Разнак? — шепотом проговорил я глядя на сосредоточившегося раха.

Но он словно не видел ничего и никого, полностью сконцентрировавшись на том, что приближалось к нам. Рах дрожал. Кончики его покоцанных ушей мелко вибрировали в такт мандражирующему телу, выдавая в нём лютый страх.

«Да что же там такое, б#я!?»

На выжженную полянку вышел массивный серый волк. Его прижатые к голове уши, оскалившаяся пасть и вздыбившаяся шерсть на холке, многозначительно намекнули нам на дальнейшие расклады.

«Всего-то… Один волк!? Да мы зимой…»

Из кустов рядом с ним появилась ещё одна волчья морда и утробно зарычав, с таким же настроением уставилась на нас.

«Ну ладно, два…»

А потом вышли ещё. И ещё, и ещё! Серые с проседью холки тесно двигались между деревьев в невысоком подлеске. Не было ни скулижа, ни тявканья, ни рычания или пробирающего до мурашек волчьего воя. Ничего! Огромная стая уже не белых, а серых волков двигалась через лесную чащу не скрываясь.

«Род Всемогущий… Да их тут под сотню!»

— Разнак, — нервно облизав пересохшие губы, хрипло обратился я к раху. — Сделать можешь что-то?

Рах, дрожжа как осиновый лист на ветру, повернулся ко мне и я увидел на его лице отчаяние и ужас:

— Владетель… Сила…

А в следующий миг он разлетелся кровавыми ошмётками!

— Неет!!! — вырвалось у меня, и я машинально дёрнулся к нему, но от раха осталось лишь рваное тряпьё да кусок ступни на обгоревшей земле.

Позади послышался рык, и обернувшись я увидел Тарталана. Эквилианец словно на секунду впадал в безумие, но заметно старался совладать с собой всеми силами. Когда его тело сотрясала агония, то в эту секунду в глазах Тарика вспыхивало красное пламя.

— В нём пробуждается берсерк! — воскликнул встревоженно Хорст и словно забывая о волках, прикрылся щитом от Тарталана.

— Арнг'аку! — раздался скрипучий, едва ли узнаваемый женский голос, и здоровенный эквилианец рухнул как подкошенный.

Мы с Хорстом синхронно обернулись, занимая позиции над варваром и прикрывшись щитами.

— Покажись, ведьма! — закричал я, принимая стойку скорпиона и нацелив острие клинка в ту сторону, откуда прилетело заклинание (а в том, что это было оно самое — я не сомневался!).

Среди стволов сумрачного леса, неспешно передвигаясь в подлеске, замелькало нечто массивное, явно превосходящее самого крупного волка которого мне доводилось видеть.

— Крон Великий!

— Род Всемогущий!

Выдохнули мы одновременно с алагатом, едва ведьма явила свой лик…

На огромном звергане, закинув одну ногу в седло и свесив вторую, восседало нечто настолько старое и мрачное, что я сперва даже не понял кто это вообще. Только когда существо подъехало ближе, я всё-таки убедился, что это женщина. В чёрных её прядях казалось давно не мытых волос, ярким мазком бросались в глаза вплетённые в них несколько ярко-фиалковых пятилистных цветков, резко контрастирующих своим чистым цветом с её ужасающей внешностью. Часть из них были перетянуты металлическими колечками, с вставленными в них птичьими перьями и подвешенными к ним же мелкими костяшками. Её непонятного фасона платье с широким декольте выставляло на показ ребристую грудную клетку, по которой, при каждом её движении, билось и позвякивало ожерелье из мелких черепков и колечек. Правая её рука была простой, человеческой. А вот левая же бросалась в глаза своим отвратительным видом: кожа на ней выглядела словно поражённая проказой, а уродливые, скрюченные пальцы с внушительными когтями сжимали древко тотема. Впрочем, всё это меркло по сравнению с её лицом! Свисающие через лоб скрученные в косички космы, не могли скрыть её мертвецки бледного, с едва различимыми полосками губ, лица. Потрескавшаяся, покрытая буграми рубцов кожа, словно она страдала проказой, туго обтягивала череп, из-за чего лицевые кости сильно выпирали на вид. Довершал этот ужас во плоти, пробирающий до дрожи в коленках немигающий взгляд мутно-белых глаз, с плохо выраженными зрачками.

Ведьма слегка развела руки в стороны и я невольно бросил взгляд на её качнувшуюся, неожиданно полную грудь. Там, под более чем скромной одеждой в эту осеннюю пору, видны были её крупные соски, что оставляли мокрые пятна снаружи её невзрачного наряда. Мы с Хорстом боялись шевельнуться, шокированные её внешним видом. Не спуская с нас глаз, она едва шевельнула уродливой рукой, качнув в ней тотемом. Из гущи стаи к ней протиснулся молодой, черный как уголь волк с янтарными глазами. Ведьма оттянула край платья, оголяя полную, тяжёлую грудь с торчащим соском, из которого сочилось молоко. Волк облизнулся, и привстал на задних лапах. Старуха опустила здоровую руку и схватила волка за холку, после чего без труда приподняла зверюгу до уровня груди. Потом качнула тотемом, и волк рыча припал к соску, начав едва ли не взахлёб насыщаться молоком.

Всё это время мы стояли как парализованные, продолжая созерцать столь невероятное, без сомнения магическое, но мерзкое и отварное по сути своей действо. А ведьма продолжала удерживать волка, уткнув его мордой себе в грудь, пока тот насыщался. При этом она ни на мгновение не спускала с нас своего гипнотического, пробирающего до мурашек, взгляда.

Кормёжка продолжалась до того момента, пока волк вдруг не начал захлёбываться. Он конвульсивно дёрнулся, а её молоко хлынуло у него из носа и пасти. Спустя секунду, он попытался вырываться, упираясь лапами в бок звергана. Но ведьма держала его крепко, и словно не замечала его начавшейся агонии. Наконец ведьма сочла, что с него достаточно, и рывком оторвав волка от груди, бросила его на землю. Старуха спрятала грудь, и едва шевельнув губами снова качнула тотемом. Молодой явно пережрал, и у него начались рвотные позывы. Матёрые самцы обступили его со всех сторон и грозно зарычали.

«Что-то мне подсказывает, что если молодой срыгнёт, то его разорвут в клочья.»

Чёрный стал крутиться вьюном, скаля зубы на своих. Его выгибало и ломало, он зажимал морду лапами уткнувшись в дёрн, но сдерживался. Под конец, волк в ярости накинулся на ближайший ствол дерева и принялся рвать из него куски коры и древесины. Вдруг, истекая белёсой слюной и склонив низко голову, в какой-то момент он замер! Его тело стало с противным хрустом меняться, становясь больше в размерах прямо на глазах. А когда всё закончилось, это уже был не молодой самец, а матёрый, взрослый хищник готовый убивать. Он подошёл к ведьме и та, взглянув на него с нежностью, будто бы мать на своё дитя, протянула руку и погладила его по холке. Теперь она без труда доставала до него не сгибаясь.

— Анай Янко Фортхай! — проскрежетала ведьма таким голосом, что даже волки заскулили рядом с ней. — Они говорили, что ты обязательно придёшь!

Тут она запрокинула голову и рассмеялась, а стая вокруг взвыла в один голос.

— Кто тебя нанял, ведьма? — задал я животрепещущий вопрос, рассчитывая перед смертью узнать хотя бы имя своего недоброжелателя.

— Нанял? — враз оборвала она смех и резко изменилась в лице. — Я по твоему похожа на ту, кого можно «нанять»? — грозно, и с пренебрежением произнесла она последнее слово, вставая на звергане и выпрямляясь во весь рост. — Я Нарвана — Волчья Матерь! Я пришла за тобой ублюдок, чтобы отомстить за моих детей зимы!!!

Ведьма взвыла по волчьи, указав в нашу сторону своим тотемом. Волки, рыкнув хором и взрыхляя лапами почву, ринулись на нас!

Я чувствовал как Нарвана использует Силу, повелевая стаей. Но это была совсем иная магия! Она не ломала её через колено, а пользовалась потоками с грацией и высочайшим профессионализмом. В связи с этим, за секунду до своей осознанной гибели, я вдруг подумал:

«А почему она никого из нас не убила как Разнака?»

Сила вырвалась изнутри громыхающим потоком, едва не разорвав меня на части! Едва первый волчара с распахнутой пастью прыгнул на меня, я словно закипел за мгновение, приходя в неописуемую ярость пробуждающую жажду убийства! Хорст уже свалился с ног под грузом навалившихся на него зверей, и я видел, как острые клыки сразу нескольких волков тянутся к его шее. Сила просилась на выход, и не найдя ничего лучшего в этой ситуации, я закричал! Это был просто вскрик, который вырывается у каждого нормального человека когда на него нападает стая собак… Волков разметало в стороны будто взрывом! Многие валялись оглушённые, выпрямившись конечностями и хребтами. Некоторые корчились от боли, зажимая лапами уши. Самых везучих просто расшвыряло по сторонам, попутно ударяя их об деревья и калеча об обломанные сучки и торчащие ветки.

Шея алагата была цела, но его тело всё-таки им удалось местами достать. Но Хорст тем не менее встал сам, и сплюнув, подобрал оружие. На топоре осталась кровь и клочки шерсти, и варвар только брезгливо вытер лезвие пальцами. Потом вытер их об щит, и принялся хладнокровно добивать ближайших хищников. В окружающей нас стае царил хаос. В рядах волков то и дело вспыхивали яростные драки между собой. Я хотел было так же ворваться весело и гордо используя Силу, как когда-то в бою в пещерах с рахами, но вдруг понял что… Пуст! Откат был совсем слабеньким, но и Силы в себе я больше не чувствовал. Я потратил всё в один крик!

«Да ладно!?»

Тут я замечаю, как на земле зашевелился Тарталан!

«Слава Роду! Жив!»

Громила встал оперевшись на свой меч и пошатываясь огляделся:

— Мы в лесу Морока?

Хорст попятился к нам и в приветствии очнувшегося варвара вскинул топор:

— Пока ещё нет, степняк. Но думаю дверь туда скоро откроется!

Нарвана спешилась со звергана и вскинув тотем над головой, начала камлать, активно перебирая когтистыми пальцами уродливой руки. Свары в стае пошли на убыль, и хищники вновь возвращались под контроль Волчьей Матери, выстраиваясь в ряды вокруг нас и зажимая в кольцо.

Я бросил вопросительный взгляд на Тарталана, но варвар только отрицательно качнул головой.

«Ну что ж…»

— Рад был нашему знакомству, мужики!

Волки снова бросились всем скопом на нас…

— Стой, мама! — раздался вполне миловидный голос и камлания ведьмы тут же стихли, а волки осеклись на полпути. Навострив уши, они обратились вниманием в сторону нежного девичьего голоса.

Из-за пожухлого, серо-бурого подлеска, вышла молодая девушка. Хищники, пригибая головы низко к самой земле и скалы зубы, спешили убраться с её пути, косясь на неё и повиливая хвостами. Над вытоптанной, выжженной и окровавленной поляной вдруг пронёсся лёгкий, освежающий ветерок.

Хорст толкнул меня в локоть и указал на неё:

— Она, господин! Точно она!

«Мама!? Так это… эта… вот ОНА, её мать!?»

Девушка подошла к ведьме:

— Его нельзя убивать, мама. — произнеся это, девушка стрельнула глазами в сторону нашей застывшей троицы. — Алагата и эквилианца, можешь отдать братьям! — дочь ведьмы протянула руку и под неё тут же нырнул ближайший волчара, млея от прикосновения к своей голове изящной ручки.

— Что ты здесь делаешь Майрана? — Нарвана плавным движением когтистого пальца заправила девушке белоснежный локон волос за ухо. — Ты должна быть дома, дочка. Ведь у тебя появились две новые игрушки! — с улыбкой, больше похожей на оскал, произнесла ведьма. — Или ты их уже сломала? — скорчила она удивлённое лицо, но из-за её мутно-белых глаз гримаса вышла чудовищной.

Хоть затянувшаяся сцена и нервировала, но у нас не оставалось выбора, кроме как смиренно ждать дальнейшего развития событий. Но пока у них шла беседа, я во все глаза рассматривал молоденькую дочь Матери Волков.

«Зелёные глаза, стройная, слегка худовата, с красивыми очертаниями лица… Она очень похожа на… Стоп! Нет! Это не она!»

В этот момент Майрана резко повернулась и вперила свой взор мне в лицо.

— О! — усмехнулась она, хищнически облизнув губы. — Я чую похоть, мама! И нечто ещё… Нечто… — она вдруг изменилась в лице, нахмурила брови, и напряжённо сделала шаг в мою сторону, буквально прожигая взглядом во мне дыру. — Чужое!? — её глаза вспыхнули на миг турмалиновым блеском…

— Во славу Единого!!!

— За Ареана!!!

В унисон этим крикам одномоментно вторили волчьи визги, рык и скулёж где-то в лесной чаще у нас за спиной.

Нарвана в один скачок оседлала звергана:

— Истиниане!

Она толкнула тотем в небо, и я почувствовал концентрацию Силы.

— Ложись! — только и успеваю крикнуть своим товарищам, рухнув ничком на землю.

— Думлак'БАХ!!!

На уровне груди взрослого человека над нами пролетел жгут Силы, скрученный в огромный серп. Из вековых стволов деревьев вокруг прыснули в разные стороны щепки, листья и кора, а где-то там, позади, где приверженцы Ареана сошлись в бою с волками, послышались людские вопли полные боли!

Если нам с Хорстом удалось начисто избежать этого жуткого заклинания, то вот здоровяку эквилианцу едва не срезало голову, лишив его части густой шевелюры пока он падал наземь.

— Мы ещё увидимся с тобой, анай Янко Фортхай! — Майрана вскочила на звергана позади матери, взметнув белоснежными волосами. — Или кем бы ты не являлся!

Девушка рассмеялась, и зверган понёс их прочь, уводя за собой остатки стаи.

Когда на поляну высыпали люди в красном и наставили на нас оружие, мы едва успели встать с земли и отряхнуться. Красные накидки со знаком ордена Истинной Веры поверх доспехов, носили все как один. Да и в принципе у всех было одинаковое обмундирование: щит, короткий меч, короткое копьё. А дальше уже вариативно.

— Бросайте оружие! — крикнул один из них, прикрываясь щитом с грубо нарисованным пламенеющим сердцем на его поверхности.

Хорст перехватил поудобней топор.

— Кто ты такой, чтобы приказывать мне, анаю Фортхай, в моих же землях?! — набычив взгляд произнёс я, жестом удерживая алагата на месте.

Солдаты переглянусь.

— Я…

— Да мне по#уй кто ты! Это был не вопрос!

Воин облизал пересохшие губы и уже открыл было рот для ответа.

— Брат Сигус, я бы порекомендовал тебе подумать перед следующими словами! — раздался громкий мужской голос, и из-за раздвинувшихся рядов к нам вышел сурового виду дед в красной рясе. Но больше притягивал внимание не он, а те, кто шёл с ним рядом. Краем глаза заметил, как напрягся Тарталан.

— Гдор Панхель Арвинус! — наигранно радостно поприветствовал я аная, раскинув в широком жесте руки. — Добра вам в дом! А этот рослый юноша, никак ваш сын!?

Гдор с невозмутимым лицом взмахнул в приветствии рукой в ответ:

— И вам добра, анай Фортхай! — он положил руку на плечо юнцу, вперившего в Тарталана свой презрительный взгляд. — Да, вы правы, это мой сын, Руан.

Наконец засранец, замешанный в истории с зерном с моих полей, а может даже и конкретный инициатор, взглянул на меня. Утерев рукавом лицо я, облизав плотоядно нижнюю губу, подарил мальчишке такой взгляд в ответ, что без сомнения он понял — я в курсе! Хотя чего тут уж таить, если Тарик вот он, стоит рядом со мной, среди всего этого бедлама щедро сдобренного волчьими трупами.

«Мягко говоря — неожиданно вышло… Мда.»

— А где ваш рах, господин анай? — поведя взором по полю битвы, как бы невзначай спросил вдруг старикан.

Я не стал отнекиваться, ожидая этого вопроса. Наверняка они шли нашим путём и заходили в Лесовку.

— Вы не представились. — устало опёршись на меч и приподняв левую бровь, произнёс я.

Мальчишка Гдора что-то хотел было сказать, и судя по его возмущённому виду — явно дерзкое. Но папаша так сдавил ему плечо, что он зашипел и слегка скривился от боли.

Старикан оценивающе окинул меня взглядом, сведя руки за спиной.

— Арван Кор Грок, — старик чуть вздёрнул подбородок. — Второй Несущий Весть!

Я опустил уголки губ и выразительно повёл бровями:

— Впечатлён!… Так, что орден забыл в МОИХ землях?

— Всё принадлежит Единому…

— Туриму! — перебил я его. — Единому правителю Турии, Андэвэйну Карстэру Мартасу. Не так ли?

Я увидел как побелели костяшки на руках сжимающих оружие воинов. Гдор и дед поиграли желваками, а в глазах мальчишки едва не метались молнии.

— Безусловно. — наконец выдавил старик. — Но все мы живём под дланью Единого.

— Пусть так. — кивнул я, начиная раздражаться.

«Х#ле вы сюда припёрлись!?»

— К нам дошла весть о ведьме в этих лесах. — светлеея ликом наконец заговорил о деле Арван. — Орден Истиниан всегда откликается на людские мольбы о помощи. Ведьмы весны коварны, и опасны больше других.

«Весны! А что б#я, есть ещё зимние, летние, осенние?! Да тут что, всё так — по сезонному?!»

— Я не знаток ведьм, и чего уж таить — сталкиваюсь с ними в первый раз.

Второй Вестовой слегка усмехнулся и раскрыл широко глаза:

— О, господин анай, тогда вам крайне повезло, что мы подоспели вовремя! Весенние ведьмы в свою пору очень сильны. Особенно опасны они для молодых мужчин. — усмехнулся он, по профессорски помахивая пальцем. — Да и женщин тоже впрочем. Весна, она сама по себе, по природе своей, пробуждает и усиливает похоть.

— Уважаемый Арван, я бы рад был с вами побеседовать обо всём этом, но я, и мои люди, слишком многое пережили за эти сутки. — я решил сворачиваться, пока разговор не зашёл на какие-нибудь провокационные темы, или темы, о которых я должен знать, но не знаю.

Старик сделал жест и его люди убрали оружие:

— Само собой, анай Фортхай.

— Благодарю…

— Вы намерены вернуться в Хайтенфорт? — невинным тоном спешно поинтересовался Арван.

Одним, уже привычным движением я вогнал меч в ножны, давая знак Хорсту и Тарталану собираться:

— Нет. — наклонился, подобрал щит, и закинул его за спину. — Я намерен завершить начатое.

В рядах ордена нашлось место пятёрке загонщиков, с низкорослыми, но мощными по строению тела псами. Собаки с хрипом рвали повода, ведя нас к горам Торгадории и едва не утаскивая за собой по земле еле поспевающих за ними следопытов. После короткого привала, на котором истиниане перегруппировались, подлечивая раненых и подсчитывая убитых, орден устремился в погоню за Матерью Волков с фанатичным блеском в глазах. Арван Кор Грок абсолютно игнорировал тот факт, что вообще-то я своего разрешения для этой охоты в своих землях им не давал. Да и в принципе не звал. Но отрицать что истиниане спасли мне и моим людям жизнь, я не мог. Поэтому поднимать эту тему и начинать кочевряжиться, я естественно не стал.

Двигаясь по лесу, рядом со мной оказался Второй Несущий Весть. Для своих годков, а выглядел дед на все шестьдесят с лишкой, он довольно бодро держался в походе. Старик явно искал разговора.

— Спрашивайте. — буркнул я, обходя упавший толстенный ствол вековой сосны, напару с Арваном.

Он слегка замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, заложив руки за спину, отчего мне пришлось тоже остановиться и развернуться к нему лицом.

— Мне сказали, вы любитель поболтать с рахами, это так?

Я по вольному опёрся рукой о дерево:

— Есть такое, не отказываюсь. Врага надо хорошо знать.

Дед хмыкнул:

— И много вы узнали? — странным, совсем не понравившимся мне тоном, задал он вопрос.

— Достаточно, что бы понять, что рахи не какие-то там глупые звери живущие в пещерах глубоко под горами. Это вполне разумная, осознавшая себя раса существ, со своими правителями, армиями, поселениями, и прочими признаками разумных рас.

— Но это можно узнать из книг…

— Нет у меня никаких книг! — психанул я, заправляя большие пальцы рук за ремень. — Нет у меня ни учёных мужей из столицы, ни придворного мага, который смог бы заменить учёного. Никого нет!

— Если бы вы не разорвали договор аренды полей с нами, то орден мог бы вам помочь с этим делом, и прислать к вам учёного брата. — многозначительно произнёс Арван.

Меня так и подмывало рассказать про козни старшего сына Арвинуса, но я решил не делать этого.

«Нееее… По поводу этого засранца, у меня свои планы имеются.»

— Поля мне нужны сейчас самому. Людей у меня прибавилось, а расчищать новые пашни — дело не быстрое, господин Арван.

— Верн, анай Янко.

Я в недоумении посмотрел на него.

— В ордене Истинной Веры нет господ. — едва усмехаясь пояснил Второй Несущий Весть. — Все пятеро Несущих Весть носят титулы ве́рнов. Так что когда обращаетесь к высшему руководству нашего ордена, не стоит говорить «господин».

Я пожал плечами, корча дурака:

— Извините, если обидел. Я не сведущ в религиозных титулах вашего ордена, потому как поклоняюсь своим богам.

Грок кивнул, делая несколько шагов и подходя ко мне:

— И позвольте узнать, каким же?

Второй Несущий Весть вдруг цепко своим взглядом поймал мой, и словно в душу заглянул. От такой настойчивости и беспардонности я буквально опешил.

— Со всем уважением к вам, и вашему ордену верн Грок, но кому поклоняюсь я — это личное!

Старик ещё некоторое мгновение испытывающе на меня пялился, а потом хмыкнул и с недовольным видом молча двинулся в путь.

«Ты гляди кака цаца! Ещё б ножкой топнул, хрычара блин.»

Объективно — я не имел ничего против Истиниан. Мне абсолютно безразлично кто во что верует — это личное дело каждого. Но мне очень не нравилось, когда веру, какую бы то ни было, насаждают едва ли не насильственно. Я считаю, что каждый должен прийти к вере сам. И именно к той, к которой у него лежит душа, а не к той, которую навязывают со стороны фанатики, каким бы то ни было образом. А приверженцы ордена Истинной Веры, судя по многочисленным слухам и перетолкам, являются именно такими.

В течении двух последующих дней мы продирались сквозь лесную чащу северных чащоб, неустанно преследуя Нарвану и её дочь. В какой-то момент я даже хотел отказаться от дальнейшей погони, ибо буквально каждой клеткой начал ощущать тихую угрозу исходящую от людей ордена. Кривые взгляды истинианских воинов нервировали нас всю дорогу. Осуждающий, надменный взор старика не спускающего с меня глаз, наводил на мысли, что он усиленно обдумывает нечто такое, на что ему трудно было решиться. Так смотрит убийца на появившегося из неоткуда свидетеля его преступления, в раздумьях бежать, или добавить к своему чёрному списку жертв ещё одну. Насмешливые поглядывания в мою сторону, утайкой через плечо, сынка Гдора, и прочие признаки затягивающейся петли, заставляли нервничать как меня, так и моих спутников.

В конце концов всё это подвело меня под одну мысль — надо валить от них, и как можно быстрее.

«Сегодня же ночью! Но сперва, есть одно дельце…»

Едва в ночь стали лагерем, я с шутками-прибаутками прошёлся по нему и прикупил у солдат пару бурдюков вина. Платил щедро, не торгуясь. Жалуясь на проклятых ведьм и грёбаный осточертевший лес, я рьяно проявлял желание успокоить нервы и хорошенько выпить. Сетуя на то, что было бы неплохо ещё и девку какую под бок, но мол что поделать — чего нет, того нет! Несколько неосторожных колкостей от усмехающейся солдатни по поводу последнего, я пропустил мимо ушей, давя лыбу в ответ.

К тому времени как холодная ночь опустилась на лес, мы втроём максимально правдиво отыгрывали роли перебравших с пойлом мужиков, горланя на весь лес ругательства, споря о какой-то херне до усёру и замалым не кидаясь друг другу в морду на этой почве. И если для всех вокруг мы были просто пьяными мужиками, то Гдор осуждающе покачивал головой при взгляде на меня, а его щенок откровенно насмехался тыкая в нас пальцем. Судя по раскрасневшемуся лицу и походному кубку в руке, Руан основательно так пригубил винца, ничуть не стесняясь пить при отце. Хотя что говорить, ведь ему шестнадцать — мужик уже по местным законам, и волен поступать как считает нужным.

В общем, как итог — мы всей троицей рубанулись спать в каких-то кустах на окраине лагеря, храпя так, что деревья тряслись. Особенно в этом деле преуспел могучий Тарталан, но и мы с Хорстом не отставали, настолько правдоподобно и громко захлёбывались пьяным храпом, что ближайшие к нам вояки поспешили сменить место дислокации подальше от нас.

Едва лагерь затих, и за парой костров часовые стали ронять головы, я, лёжа и укутавшись в плащ, тихонько толкнул в плечо Хорста. Алагат тут же ответил обратной тычкой, и с храпом повернул голову к Тарику, использовавшему вместо подушки выступающий из земли корень толстенного дерева. Тарик тут же приоткрыл один глаз, и некоторое время осматривал лагерь Убедившись, что можно действовать, эквилианец шевельнул ногой, подавая знак, что всё тихо. А тем временем, набирая силу где-то высоко в кронах вековых деревьев, зашумел ночной ветер. Звёзды на безлунном небосводе гасли одна за одной, а местами и целыми россыпями.

«Никак тучами затягивает. Возможно вскоре хлынет дождь. Нужно торопиться!»

Как и что делать дальше — всё было оговорено и договорено заранее. За заморышем Арвинуса я наблюдал украдкой весь вечер. Руан выпил как минимум три кубка, хоть и небольших, вина. На очередном, основательно осоловевшего сынка, Гдор забрал у него из рук чарку, и грубым тоном отправил его спать. Щенок рановато начал, как по мне. Если продолжит в том же духе, то не знаю как в вере, а в питейном деле мальчишка мягко говоря далеко пойдёт это точно.

Собрав свои скудные пожитки под шум леса, мы максимально тихо крадучись обошли лагерь по дуге, и затаились в нескольких шагах от палатки Арвинусов.

— Как по мне — это плохая затея, господин! — едва слышно шёпотом, в очередной раз попытался меня отговорить Хорст.

— Ты прям сама очевидность! — шикнул я. — Но я должен знать, какого хрена этот ссыкун затеял это дерьмо с зерном.

— Если он подымает крик — нам жопа! — попытался тихо выразить своё мнение Тарик.

— Да не бубни ты, лосяша! — погрозил я кулаком эквилианцу.

Тут в палатке зашевелился кто-то, а потом из неё, нетрезво шагая полусогнувшись, появился Руан.

Я знаком показал мужикам, мол «Ну вот видите, я же говорил!»

А тем временем сынок Гдора, кое-как отпетляв к темнеющим недалеко кустам, скрылся в них, и тут же оттуда раздался звук блюющего человека. Варвар вдруг громко сглотнул.

«Тааак! Ясно всё!»

— Прикройте, я сам. — шепнул я своим компаньонам и взяв с собой только нож, крадучись двинулся к кустам где блевал Руан.

«Да, мальчик! Винцо — оно такое! Хорошо заходит, но и выходит не хуже! Хехе-х…»

Руан как раз вылез из кустов, когда я притаился чуть сбоку позади него. Утираясь рукавом и едва не заваливаясь назад он приспустил штаны, и придерживая их одной рукой начал справлять малую нужду, безуспешно стараясь второй удержаться за хилые ветви кустарника.

Едва он закончил и принялся зашнуровывать завязки, как я подкрался сзади и аккуратно подсунул под его горло лезвие ножа, прихватив его за светлую шевелюру.

— Раскроешь рот — убью! — зло прошипел я ему в ухо. — Хрюкни, если понял!

— Хрюк…

Пятясь назад, я поволок Руана в гущу леса.

Времени было в обрез, поэтому я без лишних церемоний шваркнул мальчишку спиной об дерево и прописал несильно в печень:

— Кто заказчик возни с зерном? — нервно подёргивая ножом у шеи Руана задал я вопрос.

— Я…я не… — затрясся он с выпученными глазами.

— Кто, сука!? — я слегка стукнул ему по переносице рукоятью ножа, жёстко приахватив за горло.

— Ве… щий!… — прохрипел он еле-еле. — То… Торад Камайри!

— Что?! — я отпустил мальчишку и отступил на шаг назад, в растерянности опустив нож. — Вещий Торад Вайло Камайри?!

Руан кивнул в слезах сползая на землю. Потирая шею и вдыхая со свистом холодный воздух, он затравленно покосился на Тарталана с Хорстом.

— Отец знает? — пригладив обеими руками волосы, я нервно провёл ладонью по лицу.

— Чей?

— Твой, придурок!

— Нет. — он отрицательно покачал белёсой головой не подымая взор, при этом пытаясь подтянуть сползшие почти до колен штаны, которые так и не успел толком увязать.

— Что тебе в замен пообещал Камайри?

Руан шмыганул носом отводя глаза, и немного помедлив ответил, словно стыдясь:

— Он пообещал найти предлог и забрать меня в столицу, ко двору турима. Навсегда…

— Что? Так ты не хочешь идти по стопам отца?

— Оглянись, Фортхай! — Руан небрежно махнул рукой. — Думаешь мне это дерьмо надо?!

«Не согласиться с тобой я не могу парень… Но Торад!…»

— Чёрт! — психанул я. — Твою же мать!

— Анай, нам пора! — тронул меня за руку Хорст, тревожно всматриваясь в сторону лагеря у меня за спиной.

— Сейчас. — отмахнулся я, присаживаясь на корточки перед пацаном.

— Но…

— Я сказал сейчас, алагат! — процедил я змеиным шёпотом, и Хорст отступился.

Я снова обратил своё внимание на мальца:

— Зачем вы здесь?… За ведьмой — это понятно! Но ведь не только, — я взял Руана за подбородок и заставил посмотреть мне в лицо. — Не так ли?

— Верн и отец тебя обсуждали перед походом сюда. Старику не по нраву как ты правишь: разорвал договор аренды, якшаешься с рахами и тангорами, учишь чернь грамоте! — со смешанными чувствами страха и раздражения в голосе, произнёс Руан. — Отец его поддерживает, но убивать тебя он не хочет… — тут мальчишка стушевался. — Вернее не хотел, пока ве́рну Гроку не донесли, что ты поклоняешься какому-то новому богу, по имени Род!

Меня аж затрясло от злости. Да что не так с этими людьми?! Я что, младенцев на алтарях режу?!

— Руан! — раздался окрик Гдора из лагеря, но пока ещё без тревоги в голосе.

Мы все трое разом напряглись, и я в тот же миг закрыл рот Руана ладонью. Хорст едва слышно настолько грязно выругался, что Тарик выпучил на него глаза от удивления.

— Я бы мог тебя просто убить, и свалить потом всё на происки ведьм! — прошипел я мальчишке в лицо. — Но я не стану. — вставая на ноги, я убрал ладонь от его слюнявого рта и вытер её об штаны на бедре, пряча нож. — И да, ты прав! Род — это новый бог дома Фортхай, и я его чту. Мой бог — это семья, мой РОД! Запомни это, мальчик.

Развернувшись, я дал знак варварам двигать вперёд, а сам напоследок обернулся к поднимающемуся с земли Руану:

— Выиграй нам время, и никто не узнает о том, что ты предал орден.

— У них собаки…

Но я его уже не слушал, сосредоточившись лишь на том, чтобы не выколоть себе глаз веткой в ночном забеге по лесу, да не потерять из виду своих спутников.