Хрусталь

Глава двадцать шестая

Вернулся домой я в смешанных чувствах, хотелось просто лечь и смотреть фильмы один за другим, чтобы мысли не копошились в голове. Дверь снова была приоткрыта, я закатил глаза, уже не на шутку разозлился на Солнцеву за её оголтелое нежелание жить по каким-то вменяемым правилам.

Зайдя внутрь, дыма не обнаружил, уже хорошо. Но какая-то активность на кухне происходила. Я бросил на пуфик только что купленный плед и постельное бельё, скинул куртку, снял обувь. Краем глаза уловил Ксюшино обнажённое бедро. Никак не мог понять, чем она занимается.

Через пару мгновений Солнцева начала что-то напевать себе под нос, я услышал, как вскипел чайник. Судя по звуку, она взяла его и начала наливать в чашку, после раздался хлопок, затем её приглушённый стон и пара матюгов. Я подскочил поближе, чтобы увидеть, что же произошло и перед глазами предстала нелицеприятная картина.

Ксюша в одном нижнем белье белого цвета стояла с выпученными глазами и приподнятыми глазами, уставившись на свою ладонь и замерев от ужаса. Кисть была вся в крови, торчал стеклянный осколок, кровь вытекала очень быстро, а девушка была не в силах пошевелиться. Когда увидела меня, то вздрогнула, подпрыгнула от неожиданности, моментально взвыла и упала. На полу вальяжно расположились прозрачные осколки. Уже на уровне интуиции, я понял, что у неё в руках лопнул заварник из закалённого стекла. Такое стекло входит в человеческий организм, как раскалённый нож в масло.

- Не двигайся! – Заорал я. – Не двигайся! Можешь получить новые раны!

Глаза у неё покраснели, она начала скулить и паниковать.

- Без паники! Жди, и смотри в потолок, не смотри на руку, поняла?

Она кивнула. Я метнулся за своим медицинским чемоданом, надел ботинки, чтобы как-то защитить ноги, хотя сквозь резину это стекло тоже проходит вполне легко, но всё же не так легко, как через тонкую кожу на ступнях. Когда вернулся к ней, она уже лежала в луже собственной крови, смотрела в потолок, едва всхлипывала и шмыгала носом. Но держалась молодцом, следовала моим инструкциям.

В руке явно была задета артерия, и кровь утекала крайне быстро. Я доставал из чемодана всё необходимое, а параллельно вызывал карету, потому что самому везти её было не на чем. Вытащил основной кусок стекла из ладони, жгутом оперативно затянул плечо, усадил молодую, затем заставил согнуть руку в локте и максимально прижать…

Всё происходящее мне кое-что напоминало, и я дивился тому, что ко мне притягиваются какие-то уж совершенно неуклюжие барышни. Тем не менее, меня это не удивляло, каждый притягивает к себе лишь определённых людей. И разорвать порочный круг невероятно тяжело. Помню в юношестве мне нравились только самые красивые девочки в школе и в университете, а сам я не из богатой семьи, да и внешность не такая, чтобы вешались и в очередь вставали. В одиннадцатом классе я хотел сблизиться с той, которая знала насколько она хороша и какое влияние оказывает на мужчин. Она не то, что всерьёз не рассматривала союз со мной, я для неё был бесконечно смешон в своих попытках понравиться, в то время, как большие мальчики, заработавшие на машины, уже могли претендовать на то, что у неё под юбкой.

Так что приходилось идти на компромиссы, общаться с теми девушками, у которых мог быть ко мне хоть какой-то интерес, желательно, чтобы в списке заинтересованностей отсутствовала финансовая. Ибо парень с пятьюстами рублями на кармане мог позволить себе только, пожалуй, суп с фрикадельками. Ни о каких кафе и ресторанах речи и быть не могло. Гуляли в парках, гуляли в скверах, сидели на лавках. Узнавали друг друга, но то не были красотки. Обычные девчушки, которые чем-то хороши, чем-то не очень.

Продолжилась эпопея на первом курсе, я попал в настоящий гарем, только все девушки гарема принадлежали не мне, ибо любые попытки общения с теми, кто мне нравился, заканчивались моим фиаско. Мне даже не давали шанса. Свидание? Нет, мальчик, забудь. Нормально же общаемся между парами, зачем всё портить. Ты скрашиваешь наши скучные будни, мы дарим тебе улыбки, всё честно. В ход шли все средства, я отточил своё чувство юмора, я поправил свою, тогда ещё не очень хорошую, физическую форму, я начал красиво одеваться, отлично готовился к предметам, параллельно занимался творчеством, изучал людей и их мотивацию… Но всё тщетно. Иногда удавалось вырваться с миловидной красоткой на первое свидание, в лучшем случае меня ждало второе, но скорее всего без поцелуя.

В то же время, круг общения с обычными девочками расширялся, и я банально упускал огромное количество возможностей стать счастливым в моменте, просто потому что засматривался лишь на самых статных, самых эффектных. Вёлся на оболочку, но совершенно не задумывался о том, что внутри. И лишь к концу обучения в вузе, кое-что начало проясняться. Завладев наконец-то эффектной красоткой, о которой мечтали все мои одногруппники, я уже готовился стать по-настоящему счастливым. Задаривал её цветами, тратил на неё все деньги, которые удавалось заработать за пределами университета, ездил к ней в далёкую даль, ибо жила она не в столице, носил на руках и боготворил.

И через год наступил момент прозрения. Глаза открылись, и выяснилось, что красотка не такая уж и красотка, если убрать весь макияж, перенести её из публичного места в обычный дом, где она сядет на стуле так, как ей захочется, а не так, как диктует этикет и чужие ролевые ожидания… Когда она ходила прямо, её живот был подтянут, но стоило ей расслабиться, как появлялись так ненавидимые мною складки. На каблуках её лодыжки выглядели эффектно, а без них, выяснялось, что они у неё толстые, мясистые и довольно нескладные. Пальцы ног не видно под обувью, поэтому завидев их впервые в первозданном виде, я ужаснулся. Неужели бывают такие длинные пальцы на ногах? Неужели бывает так, что средний палец на ноге длиннее, чем большой палец?

Это меня повергло в шок, тогда я выучил очень важный жизненный урок. Надо смотреть как раз-таки на обычных девочек, без макияжа с минимальными запросами. Женщина, которая тратит на ухаживания за собой несколько часов в день, неизбежно потребует от мужчины восполнения этого времени, чаще всего деньгами. Простушка же будет красива всегда, если её одарила мать природа. И не потребует от меня ничего взамен, потому что ей всё дано было изначально, и она не знает, что такое штукатурить лицо по сорок минут перед выходом на улицу.

Но что самое важное, я наконец-то начал понимать, почему притягиваю одних девушек и отталкиваю других. Красотки боялись меня как огня не потому что я был плох собой или у меня не было денег. Они понимали, что я не собираюсь принимать участие в крысиных забегах под названием «ложная красота». Они такое чуют за версту. А простушки наоборот, видят во мне самодостаточность и тянутся к ней. Им хочется быть рядом не из-за моей внешности, денег или каких-то материальных благ, коими я не сильно одарён, буду честен. Им нравится то чувство спокойствия, когда я рядом. Они готовы за него дорого заплатить.

Но есть и обратная сторона. У них у всех напрочь выключается мозг в моём присутствии! Они перестают быть личностями рациональными, взвешенными, сильными и целеустремлёнными, коими являются до встречи со мной. Они превращаются вот в такую Ксюшу! Которая наливает кипяток в чайник из закалённого стекла, держа этот чайник в руке, напевая при этом песенку под нос! Поставь она его на стол и ничего такого бы не произошло… Но она перестала думать с того момента, как я взял всю ответственность за неё на себя.

Может быть прекратить уже так делать?

Ступня Солнцевой была глубоко порезана, но к счастью, оттуда не вырывался фонтан пульсирующей крови, а значит ничего серьёзного не задето. Жгутами, давящими повязками и правильными наставлениями, я добился того, чтобы бесконтрольная потеря крови остановилась. Вытерев пот со лба рукавом, я кое как взял её на руки и перенёс на диван. Кажется, пальцем задел стекляшку и сам поранился, но пока не опустил молодую, не проверял. В итоге обнаружил серьёзной глубины порез, всё кровоточило, я чертыхнулся, раздвинул края пореза, чтобы разглядеть, не задето ли чего важного. К счастью нет, поэтому до приезда скорой, я решил взять иголку, нитку, физраствор, перекись, хлоргексидин. Обработал рану и приступил к зашиванию.

- Прости меня. – Услышал я приглушённый голос Ксюши, которая ещё не до конца оправилась от шока. – Вот я дура…

- Всё то вы извиняетесь…

- Такое хорошее настроение было, не думала, что радость иногда заканчивается трагедией. Если бы ты не пришёл, я бы истекла кровью насмерть, да?

- Надеюсь, у тебя бы хватило мозгов вызвать скорую, если бы я не пришёл.

- Как? У тебя нет стационарного телефона. А у меня нет мастерфона…

Я завис. А ведь и действительно… Оставался последний стежок и рана зашита. Сверху обмотал самоклеящимся стерильным бинтом.

- Значит, будем надеяться, что у тебя хватило бы мозгов выбежать на лестничную клетку и позвать на помощь, попросить кого-нибудь вызвать скорую. – Я подошёл к холодильнику, достал пиво, сорвал крышку и сделал несколько глотков. – Да и вообще, чего загадывать? Всё произошло так, как произошло…

- Как тебе не больно себя зашивать? Меня тоже будут зашивать?

- Не сомневайся…

В дверь постучали, я моментально подбежал и открыл. Зашли два фельдшера, осмотрели Ксюшу и сказали, что будут забирать. Спросили поеду ли я?

- Я своим ходом приеду, привезу вещи для девушки.

Затем накинул на неё рубаху, а сверху куртку. Шла она чуть прихрамывая, но уверенно. ММТЕ скрылся из-под окон через минуту, а я допивал своё пиво. Небрежно закинув вещи, которые ей понадобятся в стационаре, в спортивную сумку, я быстренько подмёл и пропылесосил квартиру от осколков. Потом прошёлся с фонариком на предмет остаточных явлений, парочку сверкающих стекляшек затянул в пылесос, ещё раз подмёл опасную зону, собрался и вышел на улицу, плотно закрыв за собой дверь.

* * * * *

В больнице пришлось посидеть подождать новостей, поэтому я уселся на лавке, достал яблоко и начал грызть. Ощущал я себя так, как будто отвёл дочь в поликлинику и теперь приходится ждать, когда она выйдет, чтобы купить ей мороженое и успокоить. Когда я подбирался к сердцевине плода, надо мной нависла фигура, и я ощутил тяжелый взгляд. Правда реагировать не спешил, пусть подождут и без того забот хватает.

- Григорий? Ну вот мы и встретились снова.

Я буквально подскочил, услышав знакомый голос и мгновенно повернулся. Надо мной возвышалась София, улыбаясь своей идеальной, белоснежной улыбкой.

- Вы то хоть в порядке?

Я кивнул, встал и протянул руку с забинтованным пальцем. Она пожала её, обратив внимание на мою свежую рану, ибо из-под повязки напрашивались наружу красные кровяные точки.

- Вижу, что нет… Что случилось?

Я дожевал, проглотил, закинул огрызок в сумку.

- Жду одну юную особу, которая порезалась стеклом.

Софья посмотрела в свой планшет, ударила пару раз пальцами по нему.

- Случайно не Солнцева?

- Она самая.

- Так я назначена её оперировать… Вот так совпадение!

- О, теперь я уверен, что она в надёжных руках?

Хирург слегка замялась, внесла какие-то данные в планшет.

- Такая молодая, ваша дочь?

Такой дурацкий вопрос, который поначалу позабавил меня, а потом навёл на вполне конкретные мысли. Она ведь могла предположить, что это сестра или просто подруга. В конце концов у нас разные фамилии, что вообще заставило её спросить про дочь? Только возникший, неподдельный интерес ко мне? Но она была красотка, и как мы выяснили при первой встрече, не особо то я ей и интересен. Что же изменилось?

- Получается, я должен был зачать её в двенадцать, коли это правда.

Она рассмеялась.

- Простите, что это я, действительно, кажется заработалась… Вот и говорю всякую чепуху.

Талипова прикрыла рот рукой, когда смеялась и слегка покраснела. Всё её тело говорило о том, что я внезапно стал ей интересен. Она стояла, покачивая плечами взад вперёд по очереди, улыбалась, смотрела в глаза, но иногда смущённо отводила взгляд, краснела и переминалась с ноги на ногу…

- О, работа наша вторая фамилия, да Софья Михайловна? – Я сказал это глядя на её бейджик. Вообще врачи, особенно хирурги, бейджи не носили, но она почему-то сохранила его. – Эх, помню мои семьдесят два часа без сна… Было экстремально.

- Про Софью Михайловну, это вы прям ударились в официоз, а про семьдесят два часа, такого со мной не было… Но семь дежурств в месяц помимо основной нагрузки – это как пить дать. А сейчас поступает очень много пациентов. Хирурги увольняются. Поэтому в этом месяце побью свой рекорд в одиннадцать дежурств.

Она зажала наушник рукой, который все врачи постоянно носят, чтобы быть на связи. Её взгляд перешёл с меня, на планшет, спустя несколько мгновений, она зажала кнопку связи, прикреплённую к карману на груди.

- Да, готовьте операционную. – Отпустила и снова посмотрела на меня. – Что ж, пора вылечить вашу подопечную. – Она протянула руку, чтобы я её пожал, и я ответил взаимностью. Софья ещё раз обратила внимание на мой палец. – Не хотите зайти ко мне в кабинет после операции и осмотреть вашу рану? Вижу невооружённым глазом, что вы явно кустарно всё обработали.

Я уже не сомневался в том, что приглянулся ей… Какого-то чёрта! А раньше чего мялась? Мать моя женщина, да она просто прекрасна. Меня разрывало между желанием пойти с ней на свидание, и остаться верным Нике.

- Непременно, благодарю.

На том и распрощались. Я сел на лавку, достал огрызок из пакета и выбросил в мусорку. Точно помню, что брал с собой второе яблоко, но почему-то так и не нашёл его в сумке…

* * * * *

Может быть Юра прав и здесь действительно какое-то место силы? Никогда ещё я не был так востребован среди женщин. Но воспринимал я это всё как должное. Как долгий путь по самосовершенствованию, который привёл меня в итоге к тому, что я имею здесь и сейчас.

Впрочем, мимолётные знаки со стороны Софьи ещё ничего не значили, всё могло измениться в долю секунды, и я это прекрасно знал по своему опыту. Прекрасно помню одну особу, которая постоянно прижималась ко мне бедром, клала мне руку на плечо, поглаживала по голове, приговаривала «зайчик», а потом всё то же самое в её исполнении я увидел уже по отношению к другому парню. Всё сразу встало на свои места.

Операция прошла успешно, Ксюше пришлось зашивать артерию, работа тонкая, но Софья справилась отлично, вышла из операционной, не сняв маску и очки, радостная сообщила мне, что Солнцева будет жить.

- Даже не почувствует, что там ей разворошило половину ладони. Я всё собрала по кусочкам, всё мышечные волокна сшила, все сухожилия склеила, венки восстановила, артерию залатала.

Если и был человек, который был на своём месте так, как шестерня, идеально вставшая в механизм, то это Софья. Мало того, что ей нравилась её работа, так девушка обладала непревзойдённым чувством эмпатии, при этом излучала энергию, светилась и сияла.

- Не забудьте зайти ко мне, у меня будет окно примерно через сорок минут. Кабинет двести тринадцать. Посмотрим ваш палец, а то мне совсем не нравится, как это выглядит.

Я кивнул, а она упорхала виляя бёдрами, как будто знала, что я провожаю её взглядом. Нет, она точно знала. Такие знаки не могут быть случайны. Спустя минут десять, ко мне подошла медсестра, полюбопытствовала насчёт фамилии, уточнила являюсь ли я сопровождающим Солнцевой. Я ответил утвердительно. Она представилась Антониной Маратовной и провела меня в палату, где сидела Ксюша, понурая, грустная и угрюмая.

- Вот ваша краса! Уже можно разговаривать, спасли, залатали, через пару дней будет как новенькая. Мне поручили колоть ей триста двадцать второй. Ха! Вот так удача, для вас, барышня.

- Триста двадцать второй? Завезли новую партию?

- Ой, дождёшься от них новой партии, ага! Всё пеняют на атаки с воздуха и тяжёлую ситуацию в регионе. Из запасов берём. По особым случаям. У вас, видимо, особый, раз Софья Михайловна так решила.

На том она вышла, я подошёл и присел к молодой, поставил рядом пакет с вещами. Она смотрела на меня с робостью и стеснением, и я не очень понимал почему.

- А почему ты приехал?

- Вещи передать, посмотреть всё ли в порядке.

- Ого…

Кажется, она не привыкла к тому, что кому-то вообще есть до неё дело.

- Как самочувствие?

Она показала свою забинтованную руку и не менее забинтованную ступню.

- Выглядит неплохо… Даже не знаю. Вроде чувствую себя вполне сносно. – Она вздохнула. – По крайней мере, даже с порезанными артериями в больнице и рядом с тобой в тысячу раз лучше, чем на том убогом матрасе в сырой, деревянной дыре.

Я кивнул, не найдя, что ответить.

- Что такое триста двадцать второй?

- Модификация медицинского варианта баросфена номер триста двадцать два. Ускоряет заживление любых ран. Существенно. Очень дорогой и эффективный препарат.

- Ого…

- Что ж, вижу, что ты в порядке, думаю, надо уже идти домой. Завтра тебя уже выпишут? Пришлю за тобой МТЕ до дома.

- Нет, подожди. – Она вцепилась мне в руку и прижалась щекой. – Посиди ещё чуть-чуть… Мне так спокойно, когда ты рядом.

- Мне всё равно надо сходить к Талиповой, показать ей свой палец. Видишь? – Показал Ксюше красные пятна из-под повязки. – Плохо зашил, плохо обработал.

Солнцева внезапно встрепенулась.

- К Софье Михайловне?!

- Ну да…

В её глазах мелькнул недобрый блеск, она как будто приревновала меня.

- Нет, не надо к ней ходить! Сходи к кому-нибудь другому…

- Она сама предложила, я дурак что ли отказываться?

- Сама?! Да эта сука хочет тебя охомутать!

Я аж замер от резкости. Ксюша довольно сильно повысила голос.

- Так, дорогая моя, во-первых, «эта сука» - Я изобразил кавычки руками. – спасла тебе жизнь… Ладно, если и не спасла, то постаралась очень сильно, чтобы крайне серьёзные раны от калёного стекла, которые в большинстве случаев не проходят бесследно, остались в твоей жизни лишь как неприятное воспоминание, не более того. Во-вторых, она тебе прописала дефицитный триста двадцать второй по доброте душевной. Так что давай с выражениями поаккуратнее, она не заслуживает такого.

- Теперь ты её защищаешь, да?

Я смотрел в её карие глаза и понимал, что она меня вообще не слышит. Какой же трудный ребёнок достался мне волею судьбы.

- Да, я её защищаю!

- Ну и отправляйся тогда к ней, чего сидишь?

Я поднял брови, смотрел на эту идиотку какое-то время, но так как проблесков разума не наблюдалось, встал и ушёл. Ксюша же сидела, скрестив руки, надув губы и глядя в сторону. Строго говоря, мне было совершенно не до её истерик, поэтому даже не понимаю, чего я потратил минуту своего времени, в надежде увидеть вразумительную реакцию… Голова уже кругом шла от всевозможных событий и приём у Софьи для меня был настоящей отдушиной. Я уже представлял, как мы пообщаемся, она меня осмотрит, обязательно осуществит пальпацию руки своими тонкими, шелковистыми пальцами. На фоне этого даже приглашение Ники меня не так будоражило, ибо она переживала не лучший период в своей жизни, а посему мне вероятно придётся всю ночь её успокаивать, а не получать удовольствие от женского общества.

Пусть обилие событий в жизни меня и выбивало из колеи, но постоянная смена декораций и людей, не давала погрузиться в полное уныние и отчаяние, которые поджидали меня, чуть только я задумаюсь о том, где нахожусь и что меня ждёт в ближайшем будущем.

Я постучал в дверь кабинета под номером двести тринадцать, изнутри донеслось уверенное «войдите», и я тут же ввалился. Софья уже успела надеть обычный халат вместо хирургического, светло русые волосы были собраны во всё тот же изящный пучок, одна из прядей предательски выбилась и чувствовала себя совершенно свободно, покачиваясь возле скулы. Под халатом синяя сорочка с высоким воротником, явно недешёвая с едва уловимым розоватым отливом. Конец рабочего дня был близок, поэтому привычная хирургичка уже лежала сложенная в шкафу. Софья повернулась ко мне, на ней всё так же, как и в прошлый раз были тонкие прямоугольные очки, подчёркивающие её строгий образ. Однако, вся строгость развеялась, когда она улыбнулась и это было, пожалуй, самое лучшее, что я увидел за сегодня.

- Григорий! – Она поглядела на часы. – Чуть ли не секунда в секунду. Пунктуальность ваше всё.

Я вспомнил, как сто раз опаздывал на работу и как Лена меня отмазывала перед начальством.

- Кхм… Было бы странно, если бы опоздал. Я был всего на этаж выше.

- Ну присаживайтесь уже, надо срочно вас осмотреть.

Она указала мне на специальную процедурную кушетку, покрытую толстой плёнкой полиэтилена. Я забрался на неё, предварительно сняв обувь.

- Ложитесь, ну же! – Приказала хирург Талипова. – Мне нужно, чтобы вы были в расслабленном состоянии.

Я повиновался, она подвезла диагностический модуль с лампой и мобильным томографическим блоком. Затем надела свежие резиновые перчатки, направила свет прямо на мой забинтованный палец и сняла самоклеющийся бинт.

- О, боги, что за мясник это сотворил?

- Я сам…

- Оно и видно, вам бы такими стежками только трупы зашивать, ей богу… - Она положила мою руку на свинцовую пластину и навела рентгенографическую камеру сверху. – Ну понятно, здесь всё понятно…

Я предпочёл не задавать лишних вопросов. Она в свою очередь встала с рабочего кресла, и её талия оказалась на уровне моего лица. Никогда ещё хирург Софья не находилась так близко ко мне. Я ощущал запах её одежды. Нежно пастельная смесь огурца и морского бриза. Через пару мгновений на ней уже была маска, очки, она полностью застегнула халат, засучила рукава, поменяла перчатки, хорошенько промыла руки в свежих перчатках, подготовила все средства дезинфекции, выдвинула ящик с инструментами.

- Григорий, анестезию вводить не буду, но если будет больно – скажите. Просто, чтобы не терять время, пока подействует. Хорошо?

Я кивнул.

- Вот и славненько, сейчас всё сделаем в лучшем виде.

Далее она снова начала творить свою хирургическую магию, нависнув над моим несчастным пальцем. Но вопреки моим ожиданиям всё прошло очень быстро. Уже минуты через две она перестала копаться в ране и приступила к зашиванию. Движения у девушки были поистине грациозные, удерживая иглу и нитку в двух зажимах, она выписывала кистями уверенные виражи в воздухе, результатом которых становились не просто идеальные стежки. Эти стежки можно было бы вставить в рамку и любоваться ими до конца жизни. Признаюсь, честно, мне будет очень совестно через некоторое время эту красоту снимать… Завершилось всё небольшим уколом заживляющего средства.

Она сидела с согнутыми в локтях, приподнятыми руками вверх и глядела на свою работу, наклоняя голову под разными углами.

- Так намного лучше. И нитки телесного цвета смотрятся приличнее, чем чёрные, правда? И заклеивать ничего не надо, пусть корочка быстрее образуется.

Я даже не знал, что и сказать на это всё.

- Да, Софья Михайловна, спасибо вам огро…

- Давайте уже прекратим это наконец!

Я аж замер на мгновение.

- Этот официоз меня добьёт в конец, чувствую себя старой бабкой, ей богу.

- Предлагаете называть вас просто Софьей?

- Да, и не вас, а тебя. Так ведь всем будет удобнее? Не такая уж большая у нас разница в возрасте.

- Какая у нас разница в возрасте?

- Пять лет.

- Тебе тридцать четыре?!

Она сняла маску, сжала губы и посмотрела на меня исподлобья с неприкрытым недовольством, которое впрочем разбавлялось её задорным настроем, поэтому в глазах сверкали искры забавы. Я видел, что в глубине души ей понравилась моя шутка.

- Нет, Григорий, мне не тридцать четыре, а всего двадцать четыре! За что ты решил так меня состарить на десять лет? Я и правда настолько плохо выгляжу?

- Бред собачий, ты выглядишь сногсшибательно!

У меня это вырвалось. Я не планировал говорить что-то подобное. Но она улыбнулась.

- Дай свою руку.

Я протянул ей ту, которую она оперировала.

- Да не эту, балбес! Правую!

Только сейчас до меня дошло, что она хотела осмотреть результаты своей предыдущей операции на мне. Покорно протянув забинтованную пятерню, я насладился теплотой её рук вновь.

- Здесь не больно? – Она едва нажала.

- Нет.

- А тут?

- И здесь не больно.

- Врёшь! Не может быть не больно!

- Не вру, правда не больно!

- Значит на тебе всё заживает как на собаке.

- Может быть… Девяноста девять процентов – твоя заслуга, один процент – заслуга генетики.

- Я знаю, спасибо, приятно слышать.

Софья слегка подрумянилась, чёрт я ей нравлюсь! Я это видел невооруженным глазом!

Следующее, что я хотел сделать, находилось на какой-то неведомой грани моих собственных норм морали. Я понимал, что по отношению к Нике – это будет подло, но в то же время я понимал, что Ника скоро покинет полигон. Да, меня ждёт последний поцелуй, да я буду её искать в будущем, да я её никогда не забуду. Но её здесь не будет. Она исчезнет из моей жизни. И от этого будет тошно. В то же время Софья останется на полигоне до последнего, я уверен на двести процентов, что в её контракте прописаны точно такие же пункты, как и у меня. А вместе коротать время здесь будет куда веселее… Я глядел внутрь себя и не мог найти ни одного аргумента против того, чтобы…

- Пойти на свидание…

- Что?

Чёрт подери, неужели я так и сказал? Ну что за увалень и болван!

- Э-э, прости… Я хотел спросить, не против ли ты сходить со мной на свидание? Да, звучит самонаде…

- Я не против. – На лице Софьи застыла сдержанная улыбка.

- Хо-хо!

Я и правда не понимал из каких недр моего больного разума поступали эти команды рту, чтобы он генерировал случайные звуки вместо внятных ответов…

- Да, Григорий, ты и правда необычный молодой человек, который умеет оригинально отреагировать на согласие девушки.

- Ха! – Да что со мной, сука не так? – Нет… То есть да, я просто немного запутался в своих мыслях.

- Я вижу, - Талипова засмеялась. – поэтому и не напираю. Хотя могла бы.

- Что ж, я рад твоему согласию, получается…

- Я свободна в четверг вечером.

- Да, замечательно.

- Вот мои контакты.

Она протянула листок бумаги. Получается, что знала и подготовилась! Этот листок взялся буквально из ниоткуда!

- Ха! Супер… Э-э, спасибо за всё.

Я сдуру поцеловал её в щеку, отчего она раскраснелась так, что мне стало не по себе, но я понял, что как раз к такому девушка оказалась не готова. А иногда дам стоит удивлять. Это благотворно влияет на отношения.

- До встречи.

- Д-до встречи.

Настала её очередь запинаться в построении фраз. Несмотря на общий фон эдакой студенческой неловкости, она проводила меня скромной улыбкой, а я вот как дебил скалился во все зубы. Но думаю в этой ситуации мне всё простительно.