Хрущевка княжны Соколовской 2

Глава 27

– Не вселится. Если верить объяснениям некромантки, то получается, что дерево станет чем-то вроде якоря для ее души. Мы не можем сделать для нее надгробие или урну, потому что у нас нет ни мертвого тела, ни праха. В таких случаях, когда надо проститься с человеком, используются природные объекты вроде камней или деревьев, или животные. Но Евгения сказала, что с деревом и проще, и надежнее, – припомнила я объяснение, услышанное от той жуткой женщины.

Не сказать, чтобы я ей очень уж доверяла, но и выбора нет: я присмотрела одну из тонких ветвей, которую скрывали зеленые листья, и аккуратно, чтобы не слишком повреждать древесину, вырезала на коре полное имя Марго. Оттого, что это имя и мое тоже, по телу бежали холодные мурашки, но я, поборов глупый суеверный страх, довела дело до конца.

Сестры тем временем положили к корням еду, которую взяли из дома: большой кусок пирога, несколько конфет и стакан с вином. Помнится, в моем мире покойникам тоже оставляли еду.

Марина бросила в траву рядом с деревом несколько монет, на этом большая часть ритуала завершилась. Осталось только спеть. Перед тем, как начать, я неосознанно взяла за руку Марту. Марина прильнула ко мне сама, и ее тихий голос зазвучал возле кладбища первым.

– Как пропустить-то вот мни, победноей кручинноей головушке, свой унылой пропустить-то жа́лкий го́лосок, объявить мни свою причеть неумильнюю мни по этому погосту по станливому, мни по этоей по буявой могилушке…

Текст, настолько архаичный, что его с трудом понимали даже сестры, не говоря уже обо мне, тем не менее пелся легко и естественно. И будто само кладбище шумом ветра и редкими криками птиц создавало аккомпанемент и подбадривало.

На миг показалось, что в ухо очередным птичьим криком со злым весельем усмехнулась некромантка, а потом душу наполнило спокойствие.

Когда песня закончилась, я даже ощутила растерянность. Пока голоса сестер звучали с обеих сторон, все чувства будто притупились, уступая место тихой печальной благодарности, но стоило воцариться тишине, как реальность ударила по всем органам чувств. И вот уже никакой мне мистической атмосферы, только холодный ветер и первые капли дождя.

Девочки еще несколько минут стояли, глядя на дерево. Наверное, каждая из них хотела бы рассказать сестре, чему они обе научились за то время, пока ее с нами не было, но время от времени косились на Краузе.

Обняв обеих, я решила ненадолго оставить их в одиночестве и утащила старика в глубине дорожек между рядами могил.

– Напрасно стараетесь, – проворчал Эдуард, когда убедился, что мы отошли достаточно далеко. – Пока вы живы и будете ее помнить, ваши ритуалы имеют смысл. Но после того как вы умрете и не останется никого, кто знал бы историю о перемещении душ, прежнюю Маргариту все равно ждет забвение.

Я подняла голову, собираясь задать вопрос, но Краузе предупреждающе вздернул руку.

– И даже не думай о том, чтобы разбалтывать правду всем подряд. Этому миру хватает проблем и с некромантами. Если станет известно, что одна душа может заменить другую в теле, проблемы начнутся у всех. К тому же, явление это слишком редкое, не стоит того, чтобы разводить панику. Я знаю твою любовь к обнародованию скандальных новостей, но поверь, на этот раз стоит промолчать, – он говорил быстро и с непривычной энергией.

И я понимала, что наставник прав. И без того уже слишком много людей знает, что я и прежняя Марго – два разных человека.

– Но что-нибудь же можно сделать? – все таки спросила я, не веря, что выхода не существует.

– Если и можно, то об этом надо спрашивать Наталью. Расплачиваться с ней в следующий раз будешь сама, – осадил мой оптимизм Краузе. – И да, раз теперь тебе не угрожает никакое замужество и ты достаточно окрепла, чтобы пользоваться силой, вскоре поговорим об одном деликатном деле, которое я пожалуй готов доверить тебе.

И замолчал!

Сколько бы я не пыталась, так и не вытрясла из него подробности. Пришлось возвращаться к машине в тревожном неведении.

Марта и Марина уже ждали нас спокойные, но какие-то подавленные. Впрочем, даже мне ситуация удовольствия не доставляла, хоть я и не знала Марго лично. Наверняка им нелегко.

Когда мы вернулись к городу, появилась связь, и телефон начал непрестанно звенеть, сообщая о новых смс и пропущенных звонках. Среди этого вороха я первым делом отыскала Наталью, которая с восторгом перечисляла тиражи.

«Встретимся в среду на нашем месте. Не соглашайся работать на другие издания, у меня есть предложение получше», – гласили последние строки.

Возле дома меня встретил мальчишка с коробкой и письмом. Едва зайдя в квартиру, я распечатала конверт и посмотрела на отправителя. Разумеется, писал Владислав: я уже даже узнавала его почерк. Но не успела углубиться в чтение, как в дверь позвонили и еще один посыльный протянул мне запечатанную записку.

Повертев в руках ее, я не нашла ни имени, ни обратного адреса, но по лаконичности конверта подозревала, что она от разъяренного отвергнутого жениха.

Оба мужчины просили о встрече. Увидеться с князем в самом деле хотелось, но для начала должно увидеть свет мое официальное заявление о расторжении брака с Яринским. Поэтому, отвечая Владиславу, я назначила подходящий день. Уже послезавтра, но даже сутки ожидания казались слишком долгими.

Отправив одного из мальчишек обратно с письмом, я решила отвлечься и все-таки открыла послание от Константина Георгиевича. Написанное в сдержанном тоне, оно сообщало о «некоторых затруднениях», возникших очень внезапно. Яринский писал, что ему нужно время, чтобы их разрешить, и предлагал обсудить детали подготовки к свадьбе в конце недели.

Он что, совсем идиот? Или притворяется, что ничего не понял, а на самом деле задумал очередную мерзкую подставу?

Видеть «жениха» совершенно не хотелось, но после всего, что сделала, я должна хотя бы посмотреть ему в глаза. Так будет честно и правильно.

Отписавшись и неудачливому кандидату в мужья, я засела в кабинете, работая над теми заметками, которые планировала выслать в журналы в ближайшее время. Избавление от долга – это конечно замечательно, но у меня по-прежнему почти нет денег, к тому же я недавно уволилась с работы. Проситься обратно, особенно после нашего недавнего разговора с князем, слишком унизительно.

На следующий день я отправилась в кафе, где мы обычно виделись с Натальей. Выходя из квартиры, поймала на себе несколько любопытных взглядов соседей, но никто из них так и не осмелился задавать вопросы.

Журналистка уже ждала за привычным столиком и махнула рукой, как только наши взгляды пересеклись.

– Получилось еще горячее, чем я ожидала, – с неподдельным восторгом в глазах сообщила она, выкладывая передо мной какой-то документ. – Вот, смотри, я взяла копию отчета о тиражах. Сегодняшний выпуск с твоим письмом расхватали, едва он поступил в продажу. Сейчас типография срочно делает дополнительные экземпляры. Наверное, их выпустят после полудня…

Она еще что-то говорила про непревзойденный успех, но я, к стыду своему, перестала слушать на середине. Детали и цифры сейчас не слишком меня заботили. Гораздо важнее, что все получилось. Долг погашен, угроза нежеланного замужества миновала, честь семьи если не восстановлена, то по крайней мере уже не так запятнана, как неделю назад.

– Ты же еще не успела согласиться на работу в других изданиях, верно? – этот вопрос подруги вернул к реальности.

Я с чистой совестью покачала головой. Приглашения поступали, и в большом количестве. Все они валялись в углу стола даже не раскрытые. Отказывать изданиям я не спешила, тем более что некоторые из них оказались очень даже солидными. Однако сначала хотела выслушать предложение Натальи.

– Отлично! Тогда вот, смотри, – она достала из кожаного портфеля еще один документ и положила поверх предыдущих.

Я вчиталась и едва не присвистнула от предложенных в трудовом договоре цифр.

– Неплохо, да? – подмигнула журналистка, заметив мою реакцию. – Оклада нет, но ставка за один материал отличная. И минимальное количество статей в месяц комфортное: вполне сможешь совмещать со светскими приемами, когда выйдешь замуж за… – тут она прикусила губу.

Я решила пропустить ее бестактность мимо ушей.

– И никаких редакционных заданий, я так понимаю? – уточнила я на всякий случай.

Нет, я в целом не прочь была бы побегать по городу и взять интервью у очевидцев очередного горячего скандала, но увы, в этом мире я княжна, и мне просто неприлично носиться за сенсациями, подобрав юбки.

– Нет, полная свобода действий. Разумеется, все твои материалы будут проходить через руки главного редактора, но то же происходит, когда ты отправляешь их в другие журналы, – покачала головой Наталья. – Все в курсе твоей ситуации. К тому же, ты отлично доказала, что умеешь взбудоражить общественное мнение и без всяких подсказок.

Пока подруга говорила, я дочитала договор. В конце перечислялись премии сотрудникам за превышение нормы по проданным экземплярам и за количество цитирований материалов издания в других газетах и журналах. Но даже без премий сумма выходила вполне порядочная, почти вдвое превышающая мою зарплату на кафедре.

– Мне надо хорошенько все обдумать. Через пару дней сообщу, что решила, – я убрала договор в сумку, намереваясь сравнить его условия с теми, что предлагают другие компании, и наконец-то позволила себе выбросить из головы дела.

Еще около часа мы болтали о разных городских событиях, предстоящих концертах и новой театральной постановке, премьера которой состоится совсем скоро.

Только сейчас, спустя почти два месяца после того, как очнулась в новом теле, я наконец ощутила себя по-настоящему живой. Мягкий вкус кофе с молоком, свет из широкого окна, непринужденный разговор – все это так походило на нормальную жизнь, что хотелось рассмеяться. Не от очередной уместной шутки Натальи, а просто от удовольствия. От возможности чувствовать себя нормальным человеком, а не только княжной, зажатой в тисках обстоятельств.

Вернувшись домой, с удовольствием отдалась рутине с уборкой и разбором писем от изданий. Предложения лучше, чем сделала Наталья, действительно не нашлось, поэтому я с легким сердцем отправила их все в мусор.

Вечер мы провели с девочками, болтая обо всем на свете. Марина рассказывала о следующем концерте, Марта планировала очередную встречу литературного клуба, и хоть время от времени сестры печально переглядывались, я чувствовала, что и в их жизнь возвращаются краски.

Ощущение легкости немного выветрилось после ночи на жестком диване, а к тому моменту, как такси высадило меня возле того самого ресторанчика в полуподвале, куда князь недавно «украл» меня с нудной лекции, пропало совсем. Я боялась сама не зная чего и все же зашла в уютное помещение, помедлив лишь секунду.

Владислав уже ждал меня и поднялся, едва заметив. Сердце забилось вдвое чаще, когда я увидела на его лице широкую счастливую улыбку.