Хрущевка княжны Соколовской 2

Глава 20

Панин сдался быстро, и мы договорились о том, что именно он расскажет Наталье, примерно за пол часа. Осталось только предупредить журналистку, что у нее намечается очень интересное и длинное интервью с представителем старого дворянского дома.

Жена графа предложила нам на ночь остаться в гостевых комнатах, но я поспешила вывести сестер на улицу, несмотря на их возмущенные взгляды.

– Мы в самом деле могли бы остаться. Отказывать гостеприимным хозяевам – дурной тон, – Марта насупилась и скрестила руки на груди, когда такси наконец умчало нас от дома Панина.

– Понимаю, тебе хотелось поспать в нормальном красивом доме, но чем дольше мы там находимся, тем больше дадим поводов для новых сплетен, – мягко пояснила я.

Наутро в кабинете меня ждал очередной подарок от «тайного поклонника». На этот раз вместо пышных букетов – одинокая нежно-белая роза со стыдливо краснеющими кончиками лепестков, обернутая в красивую плотную бумагу, на внутренней стороне которой «незнакомец» вывел изящным почерком строки стихотворения.

Стараясь не смотреть в сторону Владислава, но зная, что он наблюдает за мной, пригляделась к витиеватым буквам.

«Изъ женственныхъ женщинъ богиню избравъ,

Я жду – я люблю – безконечно…».

В умении делать изящные намеки князю не откажешь, но в стихотворных строках меня тронуло вовсе не его признание в том, что он готов подождать.

Я помнила их, но не как Маргарита, а как прошлая я. Знала, что они принадлежат перу Константина Бальмонта, и что он писал их для поэтессы Мирры Лохвицкой. Помнила, что когда-то давно они нравились мне.

Странное волнение заставило даже сердце биться чаще, но не в ожидании припадка, а в предвкушении, что я вот-вот вспомню еще что-то важное.

– Ах, как романтично! – Юлия Петровна всплеснула руками и необычное чувство исчезло, оставив о себе только воспоминания. – Тайный поклонник! Молодость – такая прекрасная пора! Вы этого достойны, Маргарита…

Она говорила что-то еще, но я не слушала. Только натянуто улыбнулась и уселась за рабочий стол.

День тянулся нестерпимо медленно, работа вскоре начала утомлять. В последнюю неделю у меня все время появлялось чувство, что прежде я занималась чем-то более интересным, что сейчас я не на своем месте, но сегодня оно особенно усилилось. В памяти то и дело всплывали строки стихотворения, и я пыталась зацепиться за них, чтобы как за ниточку выудить из недр памяти и другие стихи, или песни, или что-нибудь еще, что вызывало бы хоть вполовину столь же сильные эмоции, но момент оказался упущен.

Во время обеда просидела в библиотеке, выискивая в доступных книгах и пособиях все, что касалось некромантии. Выходило негусто. Спустя час я выяснила, что маги смерти – так их здесь называют – делятся на две категории по специализациям: одни, так называемые некроманты плоти, поднимают усопших или могут что-то определить по телам, другие – некроманты духа – контактируют с миром мертвых.

Все маги, у которых обнаруживается дар смерти, проходят обучение в закрытых заведениях, так же как и маги жизни, то есть лекари, а потом либо устраиваются на госслужбу, либо возвращаются в свои семьи и находятся под строгим контролем.

Обычно на город приходится по два-три некроманта плоти и по одному некроманту духа. Вот и все.

Захлопнув очередное обзорное пособие по магии, я откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.

Логично предположить, что в фамильный склеп Соколовских наведывался именно некромант духа – тел-то там нет. И если это городской некромант, то найти его наверное не составит труда: наверняка многие его знают. Но если это так, какого черта он вообще сунулся в склеп, да еще и так нагло? Должен же был понимать, что его все равно найдут.

А если это был кто-то из другого города, то информация о его перемещениях все равно должна у кого-то быть, раз за некромантами установлен такой жесткий контроль. Значит, рано или поздно я найду подлеца, даже если для этого придется официально обратиться в местную милицию. Никто не посмеет так оскорблять память предков Марго! Тем более, что теперь они вроде бы еще и мои предки.

Прежде чем покинуть библиотеку, я прихватила томик со стихами Бальмонта в надежде, что другие его произведения помогут мне вспомнить себя саму.

По возвращении на кафедру я планировала продолжить работу, но меня поджидал очередной сюрприз.

Юлия Петровна торопливо поправляла макияж, Григорий Остапович с пыхтением перевязывал галстук.

– Вот и вы, Марго! Поторопитесь, через двадцать минут начнется лекция профессора Мышина о современной педагогике. Все должны присутствовать, это распоряжение декана, – сообщила преподавательница, захлопывая маленькое зеркальце.

Я вздохнула, взглянув на кипу заявлений на столе, которые надо было проверить и отнести в студотдел, и об очередной заметке в журнал, которую почти дописала. Но делать нечего.

Следуя примеру Юлии Петровны, я подошла к зеркалу и убедилась, что прическа не слишком растрепана, а воротник рубашки я еще не успела помять за первую половину дня. Живот протяжно заурчал, напоминая, что вместо обеда я занималась черте чем. Я рассчитывала, что смогу перекусить прямо здесь, когда остальные преподаватели уйдут на пары, но увы, удача мне сегодня не благоволила.

– Коллеги, вы готовы? – Владислав заглянул на кафедру.

Пока Григорий Остапович раскладывал на своем столе какие-то бумаги, Тарковский сунул в карман брюк ключи. Когда я выходила в коридор, поймал меня за локоть и попросил держаться рядом. Из-за суеты, царившей вокруг, его маневр остался никем не замеченным.

Просьба князя меня не встревожила. Может, он просто опасается, что в такой большой толпе я снова рухну в обморок? От мысли, что хоть кому то в этом огромном и чужом мире не наплевать на мое здоровье, на душе стало тепло, поэтому указание Тарковского я выполнила.

Однако когда мы вместе с потоком других невольных слушателей прошли в просторную аудиторию, Владислав подхватил меня под руку и почти оттащил ближе к стене с развешенной вдоль нее помпезной красной шторой. Такие украшали все помещение и на мой взгляд кроме как для сбора пыли ни для чего не годились: окна здесь располагались под самым потолком и только с одной стороны.

Удобные мягкие кресла быстро заполнились, а мы так и остались стоять в углу, где нас почти никто не замечал. Когда все взгляды устремились на пожилого сухого мужчину, который предстал перед слушателями, опираясь на трость, князь потянул меня назад. Мгновение нам понадобилось, чтобы скрыться за одной из пыльных штор, а в следующее за нашими спинами уже закрылась дверь запасного выхода и мы остались в узком боковом коридоре.

Тарковский повернул ключи в замке, отрезая мне путь к отступлению, а я только сейчас начала понимать, что произошло.

– Не волнуйтесь, Маргарита, это просто маленькое похищение. Я непременно верну вас сюда в целости и сохранности, – князь улыбнулся и предложил мне руку.

Ужасно хотелось разозлиться, но я тихо рассмеялась, надеясь, что люди в аудитории не услышат.

Миновав еще парочку коридоров, мы оказались на заднем дворе. Небо снова хмурилось, грозя вот вот разразиться мелким дождем, но Тарковский уверенно повел меня куда-то в сторону маленького переулка, в котором виднелись витрины магазинов и вывески каких-то то ли юридических, то ли нотариальных контор.

Я просто шла за ним, одновременно коря себя за легкомыслие и наслаждаясь моментом. Вскоре удовольствие от прогулки, приятный ветер и куда более приятное бережное прикосновение князя к моей руке вытеснили занудный страх.

– Порой я жалею, что не могу как древний дикарь просто схватить вас, забросить на плечо и унести в свой дом, – задумчиво произнес Владислав, вглядываясь в вывески на домах.

Я повернулась, чтобы оценить его фигуру. Чисто технически взвалить меня на плечо ему вполне по силам, и от мысли, как его руки обхватывают меня за талию и за кое что пониже к щекам прилил жар.

– Вы можете шантажировать, угрожать, перекупить, – поспешила ответить я, пока фантазия не завела меня в совсем уж неприличные дебри. – Насколько я успела заметить, местные мужчины крайне изобретательны, когда им нужно заполучить женщину.

– Я слишком уважаю вас, чтобы так поступать, – невозмутимо пожал плечами Тарковский. – Нам сюда.

Мы спустились в полуподвал, и я даже не успела взглянуть на вывеску. Но за низкими окнами просматривались милые столики кафе, стилизованного под позапрошлый век, так что опасаться оказалось нечего.

Внутри пахло ванилью и табаком, по почти пустому помещению разливалась приятная музыка. Я сразу поняла, что она не из магнитофона: играла пластинка. Такой объем звука не мог передать ни один современный компьютер.

Стены отделаны темно-зеленой тканью, по виду похожей на бархат, украшены портретами владельцев. Белокурый юноша хостес в ливрее, напоминающей одежду времен Екатерины Второй, учтиво поклонился.

– Добрый день, Владислав Игоревич, – первым поздоровался он и повел нас к столику в глубине зала – тому, который не просматривался из окон.

Чем больше я рассматривала антураж, тем сильнее убеждалась, что место, несмотря на странное расположение и необычный интерьер, вовсе не для клиентов средней руки. Окончательно меня в этом убедили цены. Увидев меню, я подняла взгляд на князя, но до того, как успела открыть рот, поняла, что замечанием о стоимости блюд могу его сильно оскорбить.

– Вы не обедали, – напомнил князь, лениво перелистывая страницы.

И откуда только узнал? Неужели надеялся поговорить со мной в столовой?

– Милое место, – улыбнулась я в попытках задушить внутреннюю жабу прежде, чем она задушит меня.

Можно переселить рабочую крестьянку в тело аристократки, но вот ум аристократки в голову крестьянки видимо не вложить. Ценники казались мне баснословными, названия половины блюд я не понимала вовсе. Пришлось ориентироваться на изображения, которые тоже не слишком то много говорили о предполагаемом содержимом тарелок.

– Да, но вы достойны куда большего. Я сожалею, что вынужден вас прятать, – ответил Тарковский с легким раздражением.

Разговор не клеился, и мне пришлось сосредоточиться на заказе. К счастью, в меню обнаружились салаты и супы, которые помнила настоящая Марго, и я решила остановиться на них, чтобы не рисковать.

За едой мы оба молчали, но когда официант принес чайник с ароматным чаем и десерт, уверяя, что это «подарок от заведения давнему другу», заговорить пришлось.

– Зачем вы все это устроили? – я еще раз обвела взглядом помещение, залитое мягким желтым светом, напоминающим свечной.

– Чтобы накормить вас обедом, – улыбнулся князь.

–– Неужели? Не будет никакого секретного и важного разговора, шокирующих откровений или еще чего-то в том же духе? – я прищурилась.

Владислав осмотрел меня как-то задумчиво, будто взвешивая все «за» и «против». В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот в чем-то признается, но мы на миг встретились взглядами, его веки дрогнули, а в следующий миг губы растянулись в улыбке. Вполне искренней… вроде бы.

– Нет, ничего. Я просто хочу, чтобы вы отдохнули.

И я решила ему поверить. Может потому, что мне этого очень хотелось, или потому, что в ответ на его улыбку мне тоже хотелось улыбаться. А может оттого, что в следующий час мы говорили обо всем на свете как старые друзья, которые не виделись сотню лет. Однако когда мы на миг остановились перед запасным выходом в аудиторию, где уже заканчивалась лекция, когда Владислав, поблагодарив меня за компанию, склонился к моей руке в легком поцелуе, я так и не смогла поймать его взгляд – от отвел глаза и скрытые в них эмоции так и остались для меня загадкой.