Хрущевка княжны Соколовской 2

Глава 13

На встречу с Натальей я летела окрыленная, но в душе прочно поселился страх. Я понятия не имела, что ей удалось раздобыть, но чувствовала, что информация может сдвинуть дело с мертвой точки. Мне бы хоть найти тоненькие ниточки, ведущие к прояснению той давней истории, а уж я сумею за них зацепиться.

В кафе собралось довольно много людей, впрочем, неудивительно: погода стояла на редкость пакостная, накрапывал мелкий дождь. Рабочий день уже закончился и многим хотелось нырнуть в теплый уютный уголок в ожидании автобуса. Как бы я хотела, чтобы сюда меня привело не очередное дело, а просто желание немного согреться.

Журналистка уже поджидала за тем столиком, за которым мы сидели в прошлый раз. При виде меня она вполне искренне улыбнулась, но в ее глазах я сразу заметила жадный блеск предвкушения: она чуяла сенсацию так же верно, как я – полезные сведения, которые она собиралась сообщить. Оставалось только надеяться, что сегодня мы будем довольны друг другом, и что наши интересы совпадут.

– Итак, – я в предвкушении потерла руки, как только сделала заказ и официант отошел от столика. – Я вся внимание.

Наталья вытащила из сумки несколько плохо сделанных ксерокопий, однако текст на них оставался вполне читаем. Я перебирала бумаги под ее пристальным взглядом.

– Незаконность сделок по этим сведениям доказать, увы, не удастся, однако распределение активов, которые принадлежали вашему отцу, выглядит весьма любопытно, – подсказала Наталья.

Я уже и сама заметила, что среди имен новых владельцев акций, домов и долей предприятий, которыми прежде владел князь Соколовский, мелькают в основном три фамилии: Снежин, Яринский и Морозов. Князь, банкир и промышленник фактически поделили между собой состояние дворянской семьи. И это явно не случайность.

Увы, сами по себе документы, с которых Наталья каким-то удивительным образом умудрилась снять копии, оказались лишь указаниями на факты продажи и покупки. Иногда отец отдавал имущество напрямую одному из них, иногда – посредникам, которые затем перепродавали большую часть полученного все тем же трем известным мне лицам. И картина сразу же становилась более чем ясной: чтобы окончательно подтвердить права на новое имущество и избежать вопросов в будущем, новым владельцам выгодно жениться на дочерях бывшего владельца. Имущество, полученное ими явно не слишком честным путем, можно записать в приданое и таким образом обелить сделки окончательно.

От Снежина я уже избавилась – по крайней мере на время. И интерес Андрея Морозова к Марте становится теперь понятным. Так же, как и упорство Яринского. В общем, я попала.

Подняв взгляд от документов, я посмотрела на Наталью. Она постукивала пальцами по столешнице с показным равнодушием, но то и дело бросала быстрые взгляды на мое лицо. Сочувственные взгляды.

– Та еще вонь стоит от этого дела, – вдруг заговорила она, когда заметила, что я больше увлечена ее лицом, чем чтением. – Мы перешагнули середину восьмого тысячелетия, но богатые мужчины до сих пор считают, что женщин можно купить, продать и приложить к дорогим активам в качестве приятного бонуса. Ради небес, скажите, что вы собираетесь с этим что-то сделать, или я начну думать, что трачу время зря.

Я улыбнулась, чувствуя, как с каждым словом собеседница распаляется все больше. Мне очень нравился ее настрой.

– У вас какая-то личная история связана с проблемой объективации? – уточнила я, не успев подумать, есть ли вообще такие слова в местном русском.

– Объективация… – медленно повторила Наталья, будто пробуя новое слово на вкус. – Приравнивание людей к неодушевленным предметам. Очень точное наблюдение. Вы в самом деле почти так же талантливы, как о вас говорят.

Я фыркнула, не зная, как реагировать на этот почти комплимент, и решила проигнорировать его.

– Да, я собираюсь по крайней мере попытаться «что-то с этим сделать», – вернулась к теме поскорее, чтобы не заострять внимание на непривычном для этого мира слове. – И начать хочу с интервью. Уверяю, вам понравятся ответы, которые я подготовила.

Еще около часа Наталья вытягивала из меня все жилы вместе с подробностями личной жизни. Я же старалась выдать всю информацию в самом выгодном для себя свете. В результате, перечитывая то, что она записала, осталась очень довольна: выходило, что героиня интервью – ужасно страдающая молодая женщина, которая отдает себя на милость нелюбимого жениха (требующего с нее непомерно огромную сумму) ради спасения сестер.

Отдельно попросила журналистку упомянуть о возмутительной байке про мою беременность и намекнуть в материале, что появилась она не без содействия «жениха». Наталья конечно же не собиралась выдвигать прямые обвинения, но составлять факты в красивый ряд она умела гораздо лучше, чем автор той мерзкой заметки.

В общем, Яринского я изобразила в самом неприглядном свете. Мое же благородство будут оплакивать все дамы высшего света.

Мы попрощались с Натальей на удивительно дружеской ноте.

– Сообщите, если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения. Надеюсь, я смогу помочь, – заверила она, ни словом не обмолвившись о цене.

– Спасибо. Вы тоже можете ко мне обратиться, правда, я понятия не имею, чем могла бы быть вам полезна, – ответила я любезностью на любезность, но Наталья на миг изменилась в лице: ее взгляд заострился, ноздри слегка раздулись, и она стала походить на собаку, напавшую на след. Похоже, для нее мое обещание прозвучало не как пустые слова. И если так, то я скоро узнаю, что ей то меня нужно.

Вернувшись домой, я, к собственной досаде, снова застала в гостях Андрея. Он мило беседовал с сестрами, и Марта вполне дружелюбно ему улыбалась. И надо было этому сопляку притащиться к нам в дом именно сегодня?!

Я натянула на лицо милую улыбку, чтобы не вызывать подозрений, и зашла в дом, излучая доброжелательность.

– Маргарита Алексеевна, добрый вечер! – едва заметив меня, Андрей тут же вскочил, уступая стул.

Сестры засуетились. Марта пододвинула мне тарелку с рыбным пирогом, Марина поставила перед носом кружку с ароматным чаем. Знают же, две мелкие негодницы, что я не очень хорошо отношусь к таким гостям в доме, и все равно его пригласили, а теперь заглаживают вину.

– Рада тебя видеть, Андрей, – я пригубила чаю, наблюдая, как юноша мнется и не знает, куда деть руки от смущения. – Надеюсь, мои сестры не слишком тебя задерживают?

Стула на кухне всего три, и он теперь вынужден стоять передо мной как нашкодивший мальчишка перед учителем.

– Нет, что вы! Мы прекрасно провели время за беседой о современной литературе. Признаться, я и не подозревал, что у Марины Алексеевны такие глубокие познания в этой области, – комплимент в сторону сестры сопровождался пылким взглядом, который, впрочем, юноша быстро направил в пол.

Вот же поганец. Наверняка ведь знает про планы своего отца, наверняка увивается за Мартой не просто так. Как и у всех остальных «женихов», у этого есть план. Но в отличие от Марины, которая за Снежина выходить совсем не хотела, Марта, кажется, смотрит на Андрея как минимум с затаенным любопытством. Что ж, придется разочаровать ее, пока не стало слишком поздно.

– Однако я и правда слишком злоупотребил вашим гостеприимством. Прошу меня простить, – юноша откланялся – на этот раз куда более изящно и естественно, чем в прошлый – и направился к двери.

– Марта, будь добра, проводи гостя, – кивнула я сестре. Та и сама уже вспорхнула с места.

Когда за гостем защелкнулся дверной замок, вежливая улыбка сползла с моего лица сама собой. Я смотрела на сестер, которые, чувствуя мое недовольство, притихли.

Стоит ли рассказывать им о плане? Не наделают ли они глупостей, если узнают, что всех нас уже поделили между собой влиятельные мужчины этого города? Не захотят ли они сдаться, или наоборот, что-то предпринять без моего ведома?

– Юные леди, будьте добры не принимать больше в нашем доме сомнительных молодых людей, – процедила я, мысленно отмечая, что выпечка удается Марте все лучше и лучше.

– Почему же сомнительных? – вскинулась младшая сестра. – Он вполне приличный юноша. Да, не из дворянской семьи, но и в родственники он нам не набивается. Ты же сама рекомендовала поддерживать контакты с разными людьми, равзе нет?

Я вздохнула, видя искреннее возмущение на лицах обеих девочек. Нет, лучше все-таки рассказать. Если просто запрещу им, вряд ли они меня послушают, да еще и сочтут свихнувшейся самодуркой.

Я медленно и обстоятельно сообщила сестрам обо всем, что узнала от Натальи. И показала бумаги, которые которые конечно же прихватила с собой. Девочки внимательно слушали, и как только в истории о новых владельцах состояния, некогда принадлежавшего нашей семье, прозвучала фамилия Морозова, Марта уже не могла сдерживать слез.

Марина обняла ее за плечи, и сестры дослушали мой рассказ вместе.

– Теперь вы понимаете? – я выложила перед ними ксерокопии.

Марина еще раз внимательно их изучила, то и дело кивая. Марта почти не смотрела: она водила пустым взглядом по кухне, едва заметно кусая губы и комкая в руках платок.

– Ноги его здесь больше не будет! – наконец, прошипела она. – Подлец, идиот!

Я наблюдала за всплеском злобы, не пытаясь его остановить. Такие эмоции вредно копить в себе.

Однако когда сестра немного успокоилась, я накрыла своей ладонью ее маленькие руки и взглянула в глаза.

– Ты молодец, что все правильно поняла, но если ты резко прервешь общение с Андреем, заговорщики поймут, что их план раскрыт. Это может быть опасно: мы и так уже разозлили Снежина, и неизвестно, какие еще проблемы он может нам доставить. Поэтому лучше тебе держаться с юным Морозовым как обычно. Но со всеми предосторожностями, разумеется: не встречаться наедине, не принимать подарки… в общем, ты и сама все прекрасно знаешь.

Я говорила медленно, стараясь мерным тоном успокоить сестру. Даже получилось, правда, она поджала губы и теперь с преувеличенным интересом разглядывала свои ногти.

– Н-не получится, уже поздно, – пробормотала она, и я почувствовала, как все тело сестры начинает дрожать.

Вместе с ней задрожала и я. Какую глупость Марта уже успела сделать? Неужели этот паршивец вынудил ее совершить что-то совершенно непристойное?! Если так, я собственными руками его задушу, никакая магия не понадобится!