Хроники Фаарда. Две Души

Пролог. Часть 2

Крепость Дедрамы защищали три полукруга стен. Первая, что касалась плато Гриза, была самой низкой, если четыре роста молодого дворфа можно назвать так. Сделана она была из магических металлов и считалась самой хрупкой в спокойном состоянии. Но сегодня магия жила в ней, наполняя прочность каленного металла. Переливаясь оттенками жёлтого и зелёного, магический купол начинался с неё, покрывая всю крепость. Вторая стена, построенная почти в притык к первой, была выше вдвое. Ширина её позволяла проехать двум колесницам, не цепляясь. Здесь находилось основное дальнобойное оружие, начиная с эльфийских луков и заканчивая бомбометателями гномов. Тысячи Игрилов накладывали свои руны усиления при строительстве этой стены, чтобы она выдерживала волны не только внешних воздействий, но и внутренних от вибраций десятков сотен гномьих пушек. Третья стена возвышалась над первой и второй чуть ли не на половину. Это было творение лучших артефакторов всего Ниара. При строительстве сюда свозили весь гелан со всего мира, лучший магический накопитель. Полгода её строили, выковывая и собирая из гелана по кирпичику, тысячи мастеров артефактов. И вот она возвышалась, держа плато Гриза как на ладони. На вершине стены был круглый плац, испещрённый сложным узором пентаграммы, в центре которой стоял Верховный маг Ниара Эмрит Зер Ластерия.

— Верховный, всё готово. — На краю плаца стоял высокий, средних лет, мужчина в белом балахоне. Не смотря на разницу в возрасте почти в два века, Тирд Ластерия был сыном Эмрита. Маги Ниара вообще не охотно заводили детей. Но одна чертовка всё же развела неприступного мага на продолжение рода. Хотя Эмрит был почти уверен, что тут приложили руку боги.

— Все отошли? — спросил Верховный маг, не отрываясь от процесса. Тысячи зелёных нитей струились из его рук, пронизывая все стены и уходя глубоко в плато Гризы. Одно из сильнейших заклинаний магии высшего порядка — «Рука ведущего». Нити находили падших воинов, давая им ещё один шанс на доблестную смерть. Тысячи мертвых вставали, чтобы прикрыть спину живым, сотни пушек вновь окропили небо огнём, клинки циканов снова завели свою смертельную песню. Небо наполнилось волшбой и рунами, будто и не было никакого отступления.

— Все, кто смог держать оружие покинули плато. Пора и нам нагонять их. — ответил Тирд, пытаясь удержать капюшон балахона. Чудовищные вихри от силы отца гуляли по плацу.

— Нужно время для отхода армии в горы. Враг не должен ударить им в спину. — Эмрит чувствовал, как заклинание начинает разрушаться. Слишком силён был враг сегодня.

— Тогда я останусь и помогу тебе, — взволнованно прокричал Тирд. — Вместе мы их дольше продержим.

— Тирд, ты сильнейший маг после меня в нашей расе, в тебе течет моя кровь, твои глаза горят так, как мои в твои годы. Со временем к тебе придет великая сила и ответственность. Вести людей и другие расы придется тебе. Ты достоин занять моё место. Помни, в нашей крови — сила. Будь достойным рода Ластерия. И… Передай ребятишкам, что я за ними всегда слежу, — на грозном лице Эмрита проскользнула добрая улыбка.

Он всю жизнь отдал магическому искусству. Тирда растил и учил с полной строгостью, не балуя отцовской любовью. Но после смерти жены и рождения внука Сигрина и двух его сестер Эдегеи и Волии, Верховного мага как будто подменили. Всё свободное время он проводил с внуками, наполняя дом веселыми смехами и старческим хохотом. И сегодня в его дом пришли, чтобы всё уничтожить.

— Иди, сын мой. Здесь сейчас будет очень жарко. Да посыплются боги с небес.

— Портал заряжен. Мы будем ждать твоего возвращения, — Тирд, собравшись с духом, шагнул в портал и добавил: — Я горд быть твоим сыном, отец.

Эмрит улыбнулся в ответ и тут же нахмурился; печаль и гнев начали просыпаться в нем. Он встряхнул руками, сбрасывая остатки нитей «Руки ведущего», и достал из пространственного кармана свой лучший артефакт — «Посох стихий» Украшенное золотыми письменами древко было вырезано из Дерева Жизни с эльфийских земель. Три седмицы его закаляли магическим огнем в самых жарких горнах гномов. Ещё две седмицы Эмрит сливал его с сердцами четырех стихийных элементалей. Получился артефакт поглотитель чудовищной мощи, предназначенный для запечатывания высших сущностей, вплоть до божественных. Десяток заклинаний высшего порядка влил в «Посох стихий» Верховный маг, и одно из них больше не могло ждать. Ведь армия тьмы почти у стен его дома.

— Вызов богов! — воскликнул Эмрит, активируя заклинание. Тонкий луч с вершины посоха рассёк небо. Вокруг затанцевали десятки разноцветных шаров, водя хоровод под неслышимую мелодию. Посох задрожал, высвобождая всю мощь заклинания, и вместе с ним и небо над плацом, будто кто-то тряс саму реальность. Шесть ярких столбов света ударили в плац вокруг Эмрита и погасли. Шесть богов в золотых доспехах окружили верховного, что немного удивило мага. В молитвах ниарцы обычно видели богов в полу прозрачных туниках с венцами на голове. Так же их изображали на картинах и в скульптурах. Да и с многими Эмрит имел честь встречаться лично, и всегда они приходили, еле скрывая наготу. Но сегодня боги пришли во всеоружии, и это давало надежду.

— Как ты смел призвать нас, маг, — прогремел в голове у Эмрита голос одного из присутствующих. Шаг вперед сделал один из богов с моргенштерном на плече.

— И я рад тебя видеть, генерал Нарикон, — ответил Эмрит, и в его голосе завибрировали нотки ярости. — Вот хочу спросить, глядя тебе в глаза, какого дьявола тут происходит. Где ваша помощь… Друг…

— Как ты смеешь с нами так разговаривать? Ты готов умереть за свою наглость, — раздался голос другого бога.

— Готов, — громко ответил Верховный маг, продолжая смотреть в глаза Нарикону.

Всё вокруг наполнялось чудовищной мощью ауры богов. Но Эмрит не согнулся, даже не дрогнул. Он был тверд телом и душой. Направив посох на генерала, маг продолжил:

— Готов. Но после того, как вы поможете спасти этот мир. Ваш мир.

— Грязный смерд. Я сотру тебя за твой… — закричал третий бог, но его перебили.

— Тихо, — сладкий голос прошелестел у всех в голове, заставив богов замереть.

Прям из пустоты вышла Лиала, высшая богиня мира Ниар. Совершенной красоты в почти прозрачном платье, она зависла в воздухе рядом с плацом.

— Я же просила, мой старый друг, не призывать нас.

— Оглянись вокруг, прекраснейшая. Этот мир разорвут на части, если вы нам не поможете, — прошептал Эмрит, зная, что богиня его прекрасно слышит.

— Ты нарушил своё обещание, Эмрит Зер Ластерия, сын Калина. Обещание не призывать богов шесть лет и шесть дней. Срок ещё не прошёл.

— Я готов понести любое наказание, чтобы спасти свой мир. Миллионы молят вас о помощи в данный…

— Этот мир падёт, — вскрикнула богиня и отвернулась от пронзительного взгляда мага. — Это начертано самой судьбой, и боги тебе не помогут.

— О чем ты? — гневно воскликнул Эмрит. — Да я лично могу закрыть один из прорывов загнав, нечисть назад, а с вашей помощью я закрою все.

— Я знаю, мой старый друг, — печально сказала Лиала. — Мне очень жаль, что именно ты стал ключевой фигурой в гибели Ниара. Мой отец перед смертью оставил пророчество, в котором говорится о пробуждении нечестивого. О том, как в царство небесное войдет новый бог, рождённый в Ниаре, как проснется Сиак, пожиратель миров, запечатанный тысячелетиями назад. Ниарский бог станет сосудом для Сиака, и после этого слияния никто не сможет остановить его. Падёт тогда царство небесное, и будет править мирами нечестивый. Призвав нас, ты перешёл планку своего могущества, приравнявшись по силе к богам. Осталось лишь божественное признание и пророчество сбудется. Я не могу допустить этого, даже жертвой Ниара.

— Ниар не станет жертвой из-за ваших бредовых сказок, — взревел Эмрит, выпуская всю свою мощь. Огненным ураганом взорвался плац, обжигая не только камень, но и сами небеса. — Я предполагал, что за красивыми речами вы лживы и трусливы. И всю жизнь готовился к этому дню. Сегодня я буду вашим судьей и палачом, если вы не поможете спасти этот мир и пусть душа моя сгорит в праведном огне. «Оковы стихий.»

Заклинание, способное запечатывать божественные существа в посох, пробудилось. Семь ярко-синих цепей метнулись к богам, опутывая шеи. Лишь на Лиалу не подействовало заклинание; её цепь рассыпалась в пыль. Потекли шесть голубых ручейков по цепям к Посоху Стихий, заставив его раскалиться до бела.

— Если вы боитесь битвы, то я заставлю вашу силу выиграть нам войну, — произнес Верховный маг, преодолевая все усилия, чтобы удержать посох. И тут он начал плавиться. Древо, словно воск от жара свечи, растекался в руках. Артефакт не выдержал нагрузки божественной силы могущественных богов.

— Это не поможет тебе. Мне очень жаль. Прощай, Эмрит из рода Ластерия. — прошелестела Лиала, растворяясь в воздухе. Шесть столбов света унесли богов в высь, оставив мага одного.

— Лживые твари, — простонал Верховный маг, держа в руке остатки посоха. Острый огарок древа всё ещё отдавал синеватым свечением. Значит, заклинание оков не разрушено.

— Ниар будет жить, — вскрикнул Эмрит и пронзил остатком артефакта своё сердце.

Сознание взорвалось жгучим огнем. Вся жизнь пронеслась перед глазами мага — от первого взгляда на мир до счастливых улыбок трёх юнцов, детей Тирда: Эдегея, Сигрин и Волия. Внуки, что растопили сердце Верховного мага, подарили новые краски жизни. Эмрит почувствовал, как энергия мира наполняет его душу. Цепи, выходящие из посоха, натянулись, забились серебряными волнами и по ним потекла ба-хионь — божественная энергия.

— На колени, — зарычал Эмрит, и шесть столбов света вернули богов на свои места. Аура новоиспечённого бога была до того чудовищна, что им пришлось пасть на колени склонив головы. На шее каждого из них светился серебряный ошейник.

— Неееет, — разорвал воздух крик.

Сама Смерть с кроваво-красными кинжалами неслась на мага. Замелькали руки, нанося удар за ударом, но лезвие лишь отскакивало от кожи мага. Воздух взорвался огнем и мгновенно впитавшись в кинжалы, обратил их в двуглавую косу. Крутанув оружие, Смерть попыталась срезать голову, но лезвие отскочило от шеи мага, не оставив и царапинки. Длань Арайно защищала род Ластерия.

— Что же ты наделал? — Маска Смерти слетела с лица Лиалы, и тут раздался вой. Это был не волчий вой или вой дворовой собаки, это был вой тьмы, пронизывающий всех и всё вокруг. — Совершилось пророчество. Сиак пробудился.

— Сначала нечисть, потом и пожирателем займёмся, — произнес Эмрит, взмахом руки переодевая себя из балахона верховного мага в божественные доспехи.

От безысходности ноги высшей богини подломились, и лишь Нарикон, вовремя подхватив её на руки, не дал упасть. Глаза их встретились, и они столбом света унеслись в высь.

— Лиа, ты же знаешь, что их род защищен дланью твоего отца, — произнес генерал, отпуская богиню в тронном зале Лунного дворца Царства Небесного. — Ни смертным, ни тем более богу из Ластериев мы не можем навредить.

— Знаю, мой генерал, но зачем тогда все эти предсказания? — Лиала переместилась к стене, где были высечены слова.

«Первый визит жнеца душ в Ниар пройдет под знаменем храбрости и доблести над дыханием тьмы. И будут пировать как земля, так и небеса шесть веков. Срок этот отведен как для мира, так и для заточки мечей. Второй визит жнеца душ в Ниар пройдет под знаменем мольбы и проклятий. Земля разразится неподъемной тлёй смерти, живые попрячутся по норам, ибо богам заведено лишь смотреть. Вознесется в тот день смертный маг, и покроется его нить златом, и отступит тьма от света. Тогда же спадут оковы с нечестивого, да проснется пожиратель миров, имя ему Сиак. И помчится он духом бесплотным, чтобы слиться с сосудом новоизбранного бога, а после сии действия приведут миры в отчаяние, да загорятся кровавыми слезами стены царства небесного. Но если же плоть моя, осознав времена истоков моих, сможет спасти душу мага лишив нечестивого сосуда, то тогда вернется он воином великим. Ибо кроме него никто не сможет биться на равных с пожирателем миров.»

— Как я могу спасти душу того, к кому не могу прикоснуться? — продолжила богиня, и слёзы навернулись на её глазах. — Зачем отец наложил свою длань? Лишив жизни род Ластерия, мы бы лишили нечестивого даже возможности проснуться. Но эта длань… Ещё и маг. Знаю его с рождения. Эмрит никогда слово не нарушал.

— Возможно, его нарушенное слово и дало такую силу для призыва богов, — задумчиво произнёс генерал.

— Да, да, дура я, — уже не скрывая слёз, зарыдала Лиала. — Эта глупая затея с обещанием не обращаться к богам шесть лет и шесть дней. Зачем я её придумала? Но ведь всё было продумано, и без нашей помощи маг бы погиб. Нет… Судьбу не проведешь. Отец знал это. И всё его предсказание ведёт лишь к гибели всего сущего. Нарикон, ты же чувствуешь, как что-то ужасное приближается.

— Успокойся, Лиа, давай рассуждать поэтапно. У нас мало времени, но оно ещё осталось. — сказал генерал, обняв богиню за плечи. — Твой отец — созидатель миров, он сделал Небесное царство оплотом веры и надежды над Ниаром, Крагоном и Риа. В Ниаре, в самом крупном и сильном мире, он дал свою длань смертному…

— Не понимаю, к чему ты ведешь?

— Всевышний Арайно прошел путь от человека до созидателя. Этот путь был очень тернистым. Да ты и сама знаешь. И после этого он не стал тираном, а стал учить нас, богов, любить свои миры. И что мы видели, эта любовь возвращается к нам стократно. Такого процветания никогда бы не было в Царстве Небесном без твоего отца. И ты думаешь, всевышний, а в своих истоках — обычный смертный человек, знающий глубокое прошлое и предвещающий далекое будущее, отдавший свою суть ради спасения этих миров, просто предсказал нам гибель? Нет… Тут что-то скрыто. Не зря он в конце говорит о спасении души для воина.

— Истоки… Душа…Точно… Ты гений, — взвизгнула богиня и, развернувшись, с силой впилась в губы Нарикона. Генерала от неожиданности бросило в краску. Оторвавшись от поцелуя, Лиала затараторила. — Отец стал великим не за красивые глазки. Он с рождения стремился к силе печатей. Ещё смертным он смог запечатать суть архимага и сделать его обычным землепашцем… Архимага в ломовую лошадь… — Богиня залилась смехом. — А знаешь, что я больше всего не любила в отце? То, что он навязывал мне свои печати. Главная из них была «Печать души». — На этих словах Лиала растворилась…

— Поспеши, моя богиня. Сейчас всё в твоих руках, — произнес Нарикон. Призвав свой моргенштерн, он покрылся столбом света и направился обратно в Ниар.

Для Эмрита не прошло и минуты. Вот богиня на руках у Нарикона улетает в небеса в месте с остальными богами, и вот снова она выходит на том же месте из пустоты.

— Сиак не получит тебя, — воскликнула Лиала и шепотом добавила. — Печать души!

Девять черных столбов, разрывая основание плаца, окружили мага. Девять фиолетовых символов-замков, вспыхнув на столбах, заключили его в девятигранную клетку. Полился монотонный текст из уст Лиалы, активируя ритуал. В тот же момент мир накрыла волна. Не зримая, она шла сквозь реку мира, изгибая и покрывая трещинами астрал. От этого всё на плаце задрожало, затряслось в преддверии чего-то ужасного.

— Что ты творишь, безумная, — воскликнул Эмрит. — Ты лишаешь этот мир последней надежды. Твой мир!

— Прости, так надо, — произнесла Лиала, и её глаза вспыхнули в цвет символов-замков. — Когда придёт время, я буду ждать тебя, друг мой.

Эмрит хорошо знал этот ритуал, ведь сама Лиала учила его. Не раз ему приходилось запечатывать души смертельно раненых воинов в оружие, придавая ему дополнительные свойства, а иногда и создавая уникальный артефакт. Длился этот ритуал от двух до четырех часов в зависимости от силы мага. Но Лиала не маг, и часы ритуала превращались в минуты. Эмрит уже чувствовал, как его физическая тело теряет стабильность, а астральное сворачивается, но самое страшное — он чувствовал не стабильность ритуала. Столбы его клетки покрывались трещинами, сыпались мелкой крошкой, пол трещал по швам, структура ритуала дрожала, готовая распасться. И пот на лице богини. Верховный маг не верил своим глазам, ведь боги, вроде, не потеют. Золотистые капельки, стекающие по лицу высшей богини Ниара, говорили о безумной сложности удержания процесса. Если ритуал разрушится, то он не только растворит всё Дао мага, его личность и все знания, накопленные за жизнь, но и покалечит суть богини. Маги, не справившиеся с ритуалом, сгорали в одно мгновение, оставляя после себя лишь безмолвную искру, уходящую в Реку Мира на перерождение.

Разум Эмрита дал сбой, будто кто-то оторвал часть его сознания. В голове шумело, мысли путались и тут же стирались, будто их не было совсем. Не так должно быть. Верховный маг не раз общался с духовным оружием, и для души перенос в другое вместилище был сравним с безмятежным полетом по райским садам, небесным рекам, лазурным горам. Но не было ни рек, ни гор, ни тем более садов — сейчас его прокручивали в мясорубке буйства энергий. Ритуал шёл к завершению, значит, надо было спешить, пока сознание ещё цеплялись за оболочку. Да и получить божественную мощь и не воспользоваться ею — это не про Верховного мага. Эмрит выхватил прям из воздуха полутораметровый лук и натянул тетиву.

— Стрела Ярила! — произнес он, отпуская тетиву.

Всю свою божественную силу, такую короткую, но могущественную, влил он в заклинание. Покинув владельца, ярко-белая стрела разделилась на три. Разросшись до размера копья, они устремились к разломам тьмы. Три ярких вспышки осветили плато Гриза. Разломы в другие миры задрожали вместе со всем плато и под яркими всплесками божественной силы схлопнулись, оставив огромные кратеры. Большую часть вторженцев и тёмного бога Феньяхка затянуло обратно, но оставшиеся нежить и черти продолжили свой кровавый марш по землям Ниара.

— Теперь всё в ваших руках, мой король, — произнес Эмрит и растворился.

Лиала подставила ладонь, и на неё опустились два шара размером со среднее яблоко. Первый был новообретённой сутью мага — божественным началом. Второй шар являлся плодом ритуала «Печати души», под плотной оболочкой скрывающим душу мага. Суть и душа не слились в едино, значит, богиня успела.

— Ты проживёшь новую жизнь, мой старый друг. Я спрячу тебя в мир, куда боги боятся заглядывать. Прости меня, но это единственный шанс ослабить Сиака, а может, и уничтожить его раз и навсегда. Прощай, Эмрит Зер Ластерия, сын Калина.

Богиня подула на ладонь, и шар с божественным началом потемнел и осыпался пылью. Душа же мага, наоборот, ярко замерцала, взметнулась в воздух и унеслась сквозь пространство.

— Странно, почему эта штука не исчезла? — К Лиале подошёл вернувшийся генерал, держась за серебряный ошейник.

— Видно, заклинание ещё не распалось, — ответила богиня, проведя рукой по мерцающему ошейнику. — Не беспокойся, Нарикон, пару дней — и оно спадёт.

Лиала резко вскинула голову в верх, одновременно надевая маску смерти.

— К бою! — закричала богиня, меняя наряд на костяные доспехи с двумя кроваво-красными кинжалами на поясе и призывая лучших воинов из богов на плац. — Он уже здесь.

Словно старая ткань, небо затрещало, пропуская в Ниар серый сгусток. Мир замер, покрылся чёрно-белыми красками, будто не умелый художник забыл про цвета. Серый сгусток замер на миг и устремился к богам.

— Где мой сосуд? — разнеслось над плацем, будто тысяча змей одновременно прошипела, пытаясь разорвать сознание, — И кто же тут у нас?

Сгусток подлетел к плацу, и на него шагнул Сиак. Огромные крылья из серого дыма окутали его, перетекая в серый фрак. Внешне он не отличался от человека, кроме глаз, черную оболочку которых прорезали красные кошачьи щёлки.

— Как же ты похожа на отца, — сказал Сиак, остановившись напротив богов. — И так же, как он, пытаешься мне помешать. Где мой сосуд? Я чувствую его ауру.

— Убирайся, нечестивый, — скрипя зубами, произнесла Лиала. Боги выставили мечи, ограждая богиню. — Я лично уничтожила твоё вместилище. Ты потерял свой шанс на воскрешение. Возвращайся в свои чертоги. Здесь тебе нечего делать.

— А знаешь, как умер твой отец? — прошипел Сиак и исчез. Острый коготь коснулся шеи богини, заставив её задрожать. Пожиратель миров, прижавшийся сзади к Лиале, продолжил шипеть. — Ты же знаешь, что твой родич ради моего заключения запечатал и себя. О, да… без него я бы от скуки умер. Весь срок он меня развлекал своими криками и мольбами. Возможно, мы бы стали лучшими друзьями, но он почему-то решил пожрать сам себя.

— Я убью тебя, — закричала богиня, делая резкий разворот. Клинки, блеснув кровавым цветом, пронзили тело нечестивого. И тут же она отшатнулась. Тело Сиака расползлось сотней змей.

— А что это у твоих псов за ошейники? — раздалось сбоку. Пожиратель держал Нарикона за волосы. Бог стоял на коленях со своим же моргенштерном в пробитой груди. — Я чувствую сладкую магию. Куда ты его спрятала?

Лиала одним прыжком преодолела расстояние до Нарикона. Пытаясь снести голову нечестивому, он снова исчез, рассыпавшись тысячами жуков. Она подхватила умирающего генерала и, со слезами на глазах, прижала его к себе. Раздался крик, переходящий в хриплое бульканье. Ещё один бог упал, разливая серебряную кровь из горла.

— Да ты, подруга, будешь страшнее меня. Но поздно, твой пёс мне всё рассказал. — прошипел Сиак, похлопав по плечу четвертого бога. Длинными кольями его тело было распято на кресте из серого дыма, а из разорванной груди виднелось ещё бьющееся сердце. — Целый мир отдать на растерзание тьмой. Запечатать лучшего за все время этого мира мага и вышвырнуть его. И всё это ради чего? Чтоб страшный Сиак не проснулся и не получил сосуд. Ха-ха… Хочу тебе поведать страшную тайну. Моя тюрьма разрушилась: если бы не сегодня, то максимум через год, а сосуд. Жалко, конечно. А с другой стороны, ни что так не будоражит, как бессмертие в смертном мире.

Сиак в миг приблизился к Лиале вплотную и заглянул ей в глаза. То, что она увидела, навсегда отпечаталось кровавым следом отчаяния на божественной сути. Первое, что она узрела, — это Царство Небесное, залитое бушующим пламенем. Везде кровь и останки, страх и безнадёга. Душу раздирающие крики и стоны сотен обитателей сливались с шипением ракшасов. Четырехрукие уродливые львы на змеиных хвостах кромсали ещё шевелящиеся тела. Их мечи были ржавыми и тупыми, чтобы не резать, а рвать плоть. Картинка сменилась, перейдя на Вьерона, одного из богов царства. Бывший стратег, а на небе обычный художник. Опытный воин, к которому не раз за советом приходил генерал Нарикон, сейчас дрался как зверь, отдавая каждую каплю крови за смерть одного из ползучих. Он уверенно двигался, осыпая свою дорогу трупами, пока его путь не перегородили Хекау, сыны бездны. Уродливые твари в кровоточащих балахонах. Монотонно зашептав, они закружили вокруг бога. В мгновение ока сотня шипов бездны пронзили Вьерона, накачивая его какой-то субстанцией. Хекау резко смолкли и рассыпались в разные стороны, выпуская нового слугу — Рыцаря бездны. Картинка снова сменилась, показав Цеклиса, сына богини от ниарского смертного. Его тело рвали три твари, похожие на собак с двумя хвостами-жалами. Пиршество проходило под остатками стен дворца Небесного Царства. Лунный дворец был разрушен до основания. В центре на развалинах, глухо рыча, лежал пепельный дракон. На его затылке стоял Сиак — пожиратель богов, держащий своё проклятое копьё, с которого наблюдала за всем происходящим голова Лиалы.

— Очнись Лиала, очнись, — взорвалось в голове богини, унося картины ужаса в глубину сознания. Открыв глаза, она увидела себя лежащей на руках генерала. Тело трясло, слёзы текли ручьём, ни руки ни ноги не слушались. Облизнув потрескавшиеся губы, она с хрипом спросила:

— Где он? Нарикон?

— Не знаю. Все помнят только до того момента, как он спустился…и страх перед неизбежным злом…