Хроника Беловодья

16

На следующий день в подвал спустились каменщики, и место брезентового полога заняла кирпичная стена. Она не была толстой, всего в два кирпича. Стрекопытов рассчитывал укрепить ее в ближайшее время, но тут грянул выстрел его тезки, Гаврилы Принципа. Дело шло к войне. Португалов предпочел не рисковать и, в одночасье собравшись, отбыл на родину. Остался договор, что тот кто останется в живых, продолжит после войны.

Стрекопытов изредка спускался в подвал и прислушивался, иногда ему казалось, что он слышит звуки, доносящиеся из-за стены. Он надеялся, что с профессором ничего плохого не случится. Но не успела закончиться война, как началась революция. За ней еще одна. Фабрику национализировали, и бывшего хозяина скоро перестали пускать на ее территорию.

Летом восемнадцатого года Москва потребовала от местных большевиков запустить фабрику. Тогдашний секретарь утятинского губкома Давидович предполагал использовать для этого Стрекопытова, в качестве консультанта. Тогда-то Стрекопытов и видел лабораторию в последний раз. Дверь в подвал была опечатана, по распоряжению губкома печати были сняты. Электростанция уже дышала на ладан, лампы горели тускло и, то и дело, гасли, но и этого света было достаточно, что бы понять, что все здесь осталось, как при Португалове. Стрекопытов провел рукой по стене, перегораживающей подвал, и вдруг его пальцы нащупали трещину. Он подсветил спичкой. Сомнения быть не могло, тонкая трещина, змеясь, рассекала стену сверху донизу.

— Усадка? — спросил один из фабкомовцев, сопровождавших Стрекопытова. Другой с ним не согласился. Он оказался из тех самых каменщиков, что ставили стенку. По его словам под ней проходила старинная перемычка, которая от времени стала только прочнее, и никакой усадки тут быть не могло. Впрочем, спорили они не долго. Пора было осматривать цеха.

Стрекопытов нехотя покинул лабораторию. Больше делать на фабрике ему было нечего. Помогать большевикам он не собирался. Даже не потому, что они отобрали у него все нажитое. Это бы он как-нибудь смог пережить, на его счету во французских банках оставалось еще достаточно, чтобы не считать себя нищим. Просто он успел на них насмотреться, и они ему не понравились. Все что произойдет потом, в случае если он согласиться помочь им запустить производство, было слишком понятно и безрадостно. Кроме того Стрекопытова буквально обескураживало какое-то фантастическое обилие начальства, перед которым он должен был держать ответ за каждое свое движение. Так что, распрощавшись с фабкомовцами до завтра, он, не заворачивая домой, пошел прямо на квартиру инженера Издобльского, где был назначен сбор боевой десятки Союза Спасения Отечества. Узнав, что выступление назначено на завтра, вернулся в свой особняк, где ему оставили две комнаты на втором этаже. Поднял в одной из них половицы и, достав винчестер и футляр с единственной уцелевшей от его коллекции скрипкой, принялся ждать утра. Семьи у него не было.