Хроника Беловодья

1

Валька Деркачев, новый начальник конной разведки сводного Железнопролетарского полка, по беличьи ловко прыгая с ветки на ветку, поднялся на ель, особняком стоящую у края песчаного, словно обрубленного топором, бугра и замер, прижавшись лбом к теплой смолистой коре и обхватив ствол руками.

Налетел ветер, дерево качнулось, заскрипев, как тележное колесо, в лесу колыбельно зашумели листья и зеленоватые тени закружились вокруг усталой головы. Валька закрыл глаза и уснул. Во сне он не увидел ничего нового, все так же шли пропыленные колонны пехоты, стучали копыта и ветряки на холмах махали крыльями.

— Ну, чего там? Уснул? — закричали снизу. Валька встряхнулся, оседлал ветку поудобней и, достав из поцарапанного футляра половинку артиллерийского бинокля, поднес окуляр к правому глазу. Скорее для очистки совести, все было ясно и без бинокля, за откосом тянулась на версту некошеная луговина с уже пожелтевшей травой, волнами ложащейся под порывами южного ветра, а за нею темнела стена леса, над которой золотой искоркой поблескивал церковный крест. Людей, ни гражданских, ни военных не наблюдалось. Можно было спускаться. Повезло то, что ремешок кобуры зацепился за сучок, Валька замешкался и заметил краем глаза движение в стороне дальнего леса. Он опять приложился к окуляру, и сердце екнуло, приближенная оптикой, между стволов густо валила пехота, а на проселок одна за другой выезжали крытые брезентом фуры, обтекая их, кавалерия, сабель двести, шагом двинулась через луговину. — Ого. — сказал Валька и, обдирая о сучья синее сукно австрийского офицерского мундира, полез вниз.

— Чисто обезьяна, — сказал седоусый, морщинистый Малашенко. — то прыгает, то скачет.

— Надо было ему тебя послать, скакать и прыгать. — сидящий по-турецки рыжий боец, перекусил нитку и на вытянутых руках выставил перед собой полотняную куртку, проверяя ее на просвет. — скакать и прыгать.

— Гы, — Малашенко сплюнул. — я б, товарищ, ускакал куда подальше, и упрыгал куда повыше.

— Понимаю, — ответил рыжий боец. — Печка, Симбирская губерния, все дела.

— Печка, вестимо. — протянул Малашенко, поднимаясь навстречу подходившему, отряхивая на ходу с колен и груди древесную труху, Вальке — Ну, видать чего?

— Видать всего чего только душеньке угодно. Пошли, покажу. — ответил Валька и по-свойски взял его под руку. — Прошу не отказать мне в любезности прогуляться со мной до вон той промоины.

Раздвинув ветки шиповника, стеной стоящего по краю бугра, Малашенко попросил бинокль и долго чертыхался, крутя стертое до голого железа колесико настройки. Наконец приноровился и затих.

— Что скажешь? — нетерпеливо спросил Валька.

— Регулярная часть, — пробормотал Малашенко — полторы-две тысячи штыков, не новобранцы. Артиллерии не видать, может, еще из лесу не выехали. Кавалерии усиленный эскадрон или малость того поболе. Дирекцию держат прямо на нас. Тикать пора. А то на наших клячах далеко не уйдем.

— Днем раньше, днем позже. — сказал кто-то за спиной.

— День как год. — не оборачиваясь бросил Валька. — Уходим.

Цепочка всадников спустилась с холма и растворилась в березовом перелеске.