Глава 24

В пять утра новой зимы на улице было темно и холодно. Но не настолько, что бы прям замерзнуть и упасть ледяной статуей.

Пока Никко выводил лошадь и запрягал телегу, я сунула нос в ящик с письмами. Один посеревший листок с странной печатью, два счета — те самые, налог и церковная десятина,

— и еще один конверт. Похожий на посеревший и с такой же печатью, но с вчерашней датой. Что делать, открыла.

«Госпожа Аджаи!

Вы могли бы послать господину Ульфберту что-нибуДь в этом гоДу в Доказательство своей любви, чтобы заключить помолвку немного раньше.

В Данный момент срок ухаживания составляет 3 гоДа.

Мы можем отправить поДарок в виДе:

— туалетной воДы (649 марок),

— букета прекрасных роз (1598 марок)

— скаковой лошаДи (5023 марки).

ПреДложение Действительно До 7:00 08 г. цикла»

Однако! То есть я и в предыдущие дни могла делать такие подарки, но не замечала это?

Видимо, это еще один пропущенный мной элемент игрового интерфейса. Здесь же ни подписи, ни названия «фирмы», которая будет осуществлять доставку, да и само письмо похоже на автоматически сгенеренное.

Покосившись на оставшиеся после оплаты счетов деньги, я печально вздохнула. София вчера неплохо продала все, что Никко ей привез, но изрядная доля денег ушла на оплату бутылочек с лекарствами. Так что на подарок, даже самый дешевый, не хватало. А добыть еще денег я смогу только после открытия городских ворот: когда Никко доберется до кладбища, заберет произведенное за ночь и отвезет это Софии.

Я смяла «письмо счастья», и оно рассыпалось трухой в пальцах. Следом отправился такой же, но прошлогодний листок, уже просрочившийся. Отряхнув пальцы от жирной пыли, я забралась в телегу.

Возле собора сегодня было довольно людно. Но здесь, кажется, и в любой день людно. Прихожане стояли небольшими группками по двое-трое и болтали о всяком. Со мной, увы, сплетничать никто не захотел, так что пришлось надеть на лицо маску самого скучнейшего равнодушия, и прислушиваться к болтающим.

Говорили о всяком. О том, что Сенье обзавелся сыном, но жена от него отдалилась и холодна, и все больше проводит времени либо в ратуше, либо гуляя по городу в компании Судьи. О том, что сгоревший в порту склад — дело рук Милисенты Уффорт, но только тсссс, никто об этом «не знает», доказательств-то нет. О том, что Нуартье вышла замуж, и что некто Мохаммед Али Хейре объявил кровную вражду Ши Сюэсинь.

Значит, все заняты друг другом. Это хорошо, мне меньше времени и сил тратить на их уничтожение — сами справятся. Успокоенная и даже умиротворенная, я прослушала очередную службу отца Еноха, чтобы в конце ее с не меньшим удовлетворением увидеть как церковник опять изобличает в греховности одного из соперников. Травит, зараза, опускает отношения с городом. Молодец. Но, кажется, с этим семейством я еще не знакома. Какой-то Морис Дэвидсон. На службе он не присутствовал, и я не поняла, который из двух гербовых носит это имя — желтый с вороном, или тот, герб которого я даже не видела.

Сенье присутствовал на службе, но по окончании ее прошел мимо меня даже не взглянув, словно я была пустым местом.

Ну что ж, я не в обиде. Меньше цепляется ко мне, лучше я живу. Хотя было бы интересно узнать, что у него за Миссия. И вообще миссии остальных игроков, и на какой они стадии исполнения.

Проверив состояние своих грехов, я убедилась, что чиста как ангел, и могу не волноваться о вызове в суд. С тем отправилась дальше — на родное и почти любимое кладбище.

Ворон поприветствовал меня хриплым карканьем и в награду получил кусочек мяса, который я купила в лавке мясника по дороге. Хорошая птичка. Чего не скажешь о работниках.

Далия. разложилась. А Ендол с Бенно использовали все кости и черепа, и так и не удосужились без моей команды собрать еще. Считай, день насмарку — ведь выпустить их под солнце, даже зимнее, я не могу. Ну что за люди! Точнее, существа. А ведь мне еще нужно обязательно сегодня или завтра начать улучшение кладбища, а то противный старикашка Арантон грозился не учить меня дальше.

Но это было еще не все.

Только я более-менее разобралась с существами, как возле ворот кладбища началось: подъехало сразу четыре печальных кортежа. Два из тех, что и раньше у меня арендовали места, и два свеженьких. Интересно, по зиме самая большая смертность что-ли? В прошлую зиму тоже много было захоронений.

Я размышляла об этом, пока копала могилы, — одну за одной. Последнего постояльца опустили в промозглую землю уже когда солнце давно село, и на небе появились звезды и луна. Хорошо еще, что нет туч, а то на кладбище никакого освещения так и не предусмотрено.

Пока шел день, мне опять ездили по ушам, но уже на тему — как у меня тут все хорошо, ровненько и грамотно устроено, не то что позади лечебницы или собора. Да и мертвяки там почему-то начали пропадать. Гробы стоят на полках родовых склепов, а внутри увы, нет никого. Как будто покойники взяли и ушли погулять.

И я даже предполагала — куда. Как минимум трое таких свободно гуляющих трупов мне уже встречались в городе.

Едва за последним скорбящим закрылись ворота кладбища, как я потянула из кошеля Череп-фонарь. Мне срочно нужен работник, и будет лучше, если никто не увидит, как именно я его добуду. Вот только тревожить покой свежезахороненных не хотелось. Мало ли что, и мало ли кто.

Так что я раскопала тот самый «тюремный груз», который мне привезли уже довольно давно, и подняла его. Слава богу, после наставлений Арантона я стала понимать, как же это все таки происходит. Так что обошлось без лишних проволочек.

Отправив всех трех существ искать кости и черепа, я забралась на телегу Никко и потребовала вернуть меня в город как можно быстрее — до закрытия ворот оставалось всего ничего.

Телега остановилась около кузницы — Рауль все еще не ушел домой, а сосредоточенно полировал какую-то железяку. Как и в прошлый раз, перед свиданием я купила пирог. И теперь с удовольствием наблюдала, как Рауль его ест, между глотками успевая похвалить мои таланты.

— И не забудь завтра все-таки явиться на собрание в Совет, — заметил он, когда я уже собралась уходить.

— Зачем? — удивилась я.

— Так ты же теперь городской Писарь, — ухмыльнулся он. — А я, как твой начальник, жутко не люблю, когда мои работники отлынивают! Так что не вздумай прогуливать, — сказал он с добродушной улыбкой.

А ведь и вправду, я вчера же подавала на должность. Но работы на кладбище было так много, что я только отмахнулась от выпавшего вызова, да и от таймера тоже. И теперь придется разбираться с последствиями.

— а что за обязанности у меня будут? — решила заодно узнать я.

— Вот завтра и узнаешь!

На этом и пришлось удовлетвориться.

Дома меня ждало очередное послание от службы подарков для объектов ухаживания. Благо, за те две неарендные могилы мне все же заплатили, так что я несколько неуверенно отправила один из подарков. Сегодня там предлагался кухонный нож за триста марок, сборник стихов за шесть сотен, и карта сокровищ за две с половиной тысячи.

И тут же была обрадована изменением срока на шкале в интерфейсе — остался всего год. Значит, два года за подарок — неплохо.

Но тогда получается, что моя помолвка — уже завтра!

А я даже близко не представляю, что тут необходимо делать, и какой ритуал происходит.

— Никко, едем в собор, — попросила я своего возницу. Идти не хотелось — мало ли кто опять пристанет с нападением, и так сил никаких. Болезни вроде подрассосались, да и к ночи стало как будто теплее, но мое платье плоховато защищало от холода. Снова заболеть у меня желания не имелось. Это неприятно.

В прошлые разы я как-то сама добиралась до собора, а утром была несколько не в себе, и потому не замечала дороги. Но в этот раз я села рядом с Никко, и могла насладиться поездкой.

Насколько возможно, конечно. Потому что телега есть телега, и никаких подушек на сиденьях или других средство облегчающих езду по каменной мостовой, а то и просто по земле, не было. Так что я вполне прочувствовала почти каждый ухаб и колею на улицах.

Когда мы уже подъезжали к собору, то вырулили в какой-то переулок рядом с ним. И тут в нас вписался какой-то лихач на фаэтоне, подобном тому, на котором разъезжал герцог Сенье в первый день. Он повернул из-за угла здания, и попытался уклониться от столкновения, но его занесло, и его фаэтон опрокинулся прямо на борт моей телеги.

Тряхнуло.

Я вцепилась в Никко, Никко в какой-то выступ с другой стороны, лошади испуганно остановились. И наша, и те, что несли фаэтон. А дальше началось: ругань возницы, шипение и скуление управлявшего фаэтоном молодчика, фырканье лошадей. Участвовать в этом не хотелось.

— Никко, разберешься с этим, езжай домой, хорошо? — сказала я ему, и направилась к собору. Тут было недалеко — только пересечь небольшой парк позади каменной громады. Остановить меня никому и в голову не пришло.

Я вошла под кованую арку ворот парка, сразу исчезнув в теняз высоких деревьев. За деревьями оказалось неожиданно просторно — и рядами стояли каменные склепы. Так прямо посреди города настоящее кладбище! Только оно, похоже, принадлежит собору и не управляется так, как мое.

Я шла между склепами, и немного трепетала, но страха особо не было, притерпелась к своему кладбищу. Да и мертвецов я уже особо не боялась — живые опаснее. В тени одного из склепов мне почудилось движение, и я замерла. Прижаться к ближайшей каменной стенке — дело секунды, а достать и активировать фонарь — еще одной.

И сразу же по ушам резанул крик.

— Стоять! — со стороны собора выскочили несколько людей с факелами, и кинулись туда, где только что мне почудилось движение. Донеслись ругательства, сверкнуло оружие — похоже, ножи.

— Вы окружены! — пророкотал тот же голос, и затем завязалась потасовка. Между церковными служками, которых возглавлял сам отец Енох, и какими-то неизвестными мне ворами или расхитителями гробниц.

Я только и успела, что активировать режим невидимости на своем фонаре, и продолжила смотреть представление, не высовываясь из своего укрытия.

Служки тем временем взяли в кольцо трех людей, прятавшихся в тени, и вывели на открытое место.

Подошел отец Енох и стянул с головы одного из пойманных капюшон, скрывавший лицо.

— Так-так-так. Кого я вижу, господин Домек Ларуццо. — процедил святой отец. — И что ж вам в такую холодную зимнюю ночь не сиделось где-нибудь в тепле с кружкой пива в одной руке и девкой в другой?

Вор, который когда-то давно притащил меня в логово Милисенты, не ответил, только сплюнув себе под ноги. Служка, державший его, тут же наградил его тычком под ребра, и прикрикнул:

— Тебя спросили, грешник! Отвечай! — и снова пихнул своим наверняка не маленьким кулаком.

— Да мы просто мимо проходили, что вы, святой отец. Покаяние принести хотели, — проныл вор, извиваясь в руках служки. Безуспешно.

— На святом кладбище? Кому другому заливайте, — издевательски произнес отец Енох. — Ну-ка, поучите их еще, — махнул он служкам. Те вытащили небольшие дубинки, и прошлись по ворам, выбивая из них дух. До меня донеслись глухие удары и болезненные вскрики.

— Будете отвечать? — снова спросил хозяин собора.

— Воля госпожи, — проскулил Ларуццо. — Что ж еще, кроме этого. Только воля госпожи заставляет идти на это.

— Ну-ну. Будто не знали, чем такая профессия заканчивается. И что искали?

— Уж и не знаю. Госпожа дала карту, да выронил я ее, пока вы нас хватали. А где — не помню.

— Обокрасть, значит, решили мой собор, да?

Ларуццо опять не ответил, ну оно и понятно.

Я сидела тихой мышкой, стараясь даже дышать через раз. Тем более что таймер невидимости неумолимо приближался к своему окончанию.

Но рассусоливать отец Енох не стал.

— Всыпьте им, во отпущение грехов, но не до смерти. И выкиньте отсюда, — распорядился он, развернулся к собору и неспешно пошел обратно.

Через несколько мгновений все стихло. Служки выволокли бессознательные тела воров за ворота, и исчезли, каки не было.

Я выбралась из своего укрытия, стараясь двигаться бесшумно. Карта, значит. У Милисенты. Что ж, поищем.

Обойдя склеп, за которым прятались воры, я ничего не нашла. Тогда начала обходить по спирали все остальное кладбище. И в одном месте под зеленым светом моего фонаря очертился небольшой прямоугольник, ровно в один кирпич. Я подошла, пригляделась. Очередная головоломка на Тайное знание, — короткая, всего на два слова «открой меня» — и я вытащила кирпич из кладки. А затем из открывшегося тайника — деньги, какие-то листки и несколько украшений, немедленно отправившихся ко мне в пояс.

И едва только я вставила кирпич обратно, как от собора снова донеслись гулкие звуки. Я вышла на широкую аллею и погасила свой фонарь, а затем широким шагом направилась прямо к собору.

Дойти, конечно, не успела. Оставалось еще шагов десять, как задние двери собора открылись и мне навстречу вышел сам Архиепископ Адам. Он замер в дверях, разглядывая меня.

— Госпожа Аджаи? — удивился он. — Что привело вас сюда?

Он, похоже, не ожидал увидеть меня, открыто идущую по его кладбищу.

— Мою телегу повредили там, в переулке, — капризно пожаловалась я. — А тут холодно. Вы же не откажете благочестивой прихожанке в нескольких минутах ночного бдения в вашем соборе, пока мой транспорт починят? — тут же попросила я. — Я обязательно помолюсь за ваше здоровье! — пообещала я, глядя в его мгновенно скисшее лицо.

Архиепископ, слегка обескураженный моим напором, лишь махнул рукой, открывая мне проход в внутренние помещения собора.

— А что вы делаете на кладбище так поздно ночью? — спросила я его.

— Провожу инспекцию, — холодно ответил Адам.

— И как? Не гуляют покойники?

— Покойники нет, а живых что-то слишком много.

— Это хорошо. А то я на днях столкнулась с гуляющими по городу покойниками, и они оказались ну совсем гадкими! Такие злобные, голодные и старающиеся убить все живое... Не знаете, кто их потерял?

Архиепископ подавился воздухом.

— Не я. Разве они не ваши? Вы же некромантка, — тут же уколол меня он.

— Мои на кладбище работают, а не шатаются без дела, — парировала я. — А вот у вас, я слышала, были пропажи.

Я вошла в боковой зал собора. Похоже, в этой комнатке переписчики и делают те свитки и книги, которые потом идут на рынок. Здесь даже был небольшой очаг. Адам решил показать себя радушным хозяином и зажег огонь, а затем ответил.

— Надо же. Не замечал.

— И поэтому посреди ночи, да еще зимой, решили проверить, все ли ваши постояльцы на местах?

— Думаю, это не ваше дело.

— Конечно не мое. Но мне не хотелось бы, чтобы чьи-то чужие мертвецы наворотили дел, а на костер благодарные горожане потащили бы меня. Думаю, это будет неприятно.

— Ну хорошо, — сдался наконец Адам. — пропало несколько тел.

— Три?

— Четыре.

— Значит, один еще где-то бегает.

— А остальные?

— Один разлагается под землей бывшей лавки «Синий вереск», два других сдохли окончательно в каком-то портовом пабе, не помню его название. Но там стреляли на днях.

— Я должен поблагодарить вас? — недоверчиво прищурился он.

— Было бы неплохо. А то я рискую здоровьем, калечусь и болею, а все только потому, что вы не в силах уследить за своими мертвецами!

— И что вы хотите?

Какой покладистый. Ну держись, сейчас я буду оглашать весь список своих желаний.

— Для начала я хочу денег. Мне надо улучшить кладбище, да и платье новое не помешало бы.

Архиепископ рефлекторно облизнул меня взглядом, и на его лице появилось сложное выражение.

— Что-нибудь еще?

— Хотелось бы знать, за что ваши служки так избили воров? И как к этому отнесется моя тетка?

— Это вам лучше у нее узнать, — он проигнорировал первый вопрос, ответив только на второй. Ну, не больно-то и хотелось.

— С этим трудно. Тетушка последние дни совсем не хочет меня в гости. Не то что в первые дни. Не знаете, почему?

— Видимо, ей больше не нужно то, что могло быть у вас, — услышала я пространный ответ.

— Молилась?

— Молилась.

— А еще я хочу знать вашу миссию. И, может быть, миссии других, если вы владеете информацией.

Архиепископ наконец рассмеялся.

— Вот же наглая девка! Тебе дай палец, по колено ведь откусишь!

Загрузка...