Хозяйка Кладбища

Глава 11

— Что я хочу? — Я посмотрела сначала на один берег, потом на другой, достала из пояса книжку по ремеслу и протянула Галеаццо. — Для начала я хотела бы, что бы мне кто-нибудь объяснил, где еще купить таких книг?

Джан взял ее, посмотрел на обложку, пролистнул несколько страниц, даже чуть вчитался в строки где-то в середине, и протянул мне обратно.

— Ну что ж, теперь я верю, что у вас отшибло память. Все в городе знают, что это книги из домашних библиотек. Они сами появляются там, когда предыдущая прочитана. Если библиотека, конечно, есть в доме.

Я книгу не взяла.

— Оставьте себе, я ее уже прочитала.

Галеаццо тоже посмотрел на собравшуюся толпу и, к моему удивлению, кивнул, словно о чем-то догадавшись.

— Хорошая попытка, госпожа Аджаи, очень хорошая. Идемте же. — Он убрал книгу в собственный поясной кошель, махнул телохранителям и пошел дальше по мосту. — И как только вы догадались отдать это мне?

— Разве идея так уж плоха? — спросила я, когда толпа перед нами расступилась.

— Я же сказал, что хорошая. Но дело в том, что на сегодняшний день, я — единственный человек в городе, который не сможет дать подобным бумагам ход.

— Вы же судья!

— Именно потому что я — судья, я и не могу. В городе есть четыре должности, которым содержание дневника вашего отца не повредит, но все остальные будут опасаться.

— И кто эти четверо? — удивилась я.

— Соверен, Мэр, Епископ и я. Судья. — перечислил он. — На них нельзя подать в суд, даже если у вас будет на руках список доказательств высотой в ваш рост. Но только судья, даже имея на руках все доказательства, не может подать ни на кого в суд. Это ограничение должности.

— Четыре должности, но не человека?

— Да, кто бы их не занимал, они неприкосновенны.

— Как интересно. А насколько сложно их занять?

Мы дошли до тюрьмы, и стражники без вопросов распахнули перед нами ворота.

— Вам, госпожа Аджаи, это попросту невозможно.

— Почему?

— С вашим титулом вы можете занять, в лучшем случае, самую низовую должность. Десятника стражи, Писаря или Шпиона. Но скорее всего только зря потратите деньги.

Я непонимающе посмотрела на Галеаццо. Он продолжил.

— Для того, чтобы просто подать заявку на должность — нужно заплатить. На низших должностях сумма составляет два годичных жалованья. Но не факт, что вы сможете продержаться два года, и хотя бы вернуть эти деньги.

— А чем выше, тем больше надо заплатить? И вернут ли деньги, если я не изберусь?

Галеаццо почти не глядя свернул на лестницу, ведущую в нижние этажи тюрьмы. Я последовала за ним.

— Да. За должности в городском или церковном совете уже придется выложить три годовых жалованья, за место в высшем — четыре. И нет, деньги, в случае неудачи, вам никто не вернет.

Это было неприятно. Но не успела я посетовать на такой узаконенный грабеж, как оказалось, что мы пришли. Никто даже не подумал остановить городского судью, решившего по собственной надобности посетить узников. Меня, чую, и на порог бы не пустили.

В камере матери было мерзко. Она лежала на подстилке, пуская кровавые пузыри изо рта, но никто не спешил ей помочь. Я подбежала к решетке, вцепилась в нее и не сдержала стона. Мать выглядела отвратительно. Ее кожа посерела, пальцы беспокойно теребили край одежды, а покрасневшие глаза казались сухими, словно она уже несколько часов не моргает. Едва стражник отпер камеру, я вбежала к ней, взяла ее иссохшие пальцы в свои.

— Мама, мама! — позвала я ее. Но ее взгляд так и остался устремлен в потолок. Я повернулась к Галеаццо, невозмутимо смотрящему на эту сцену. — Воды, дайте воды!

По его кивку стражник зачерпнул ковшиком воду из бочки где-то в конце коридора, и принес мне. Я попыталась напоить мать, смочив свои пальцы и дав стечь каплям на сухие потрескавшиеся губы. Она сглотнула. И еле слышно прошелестела на выдохе:

— Сестра... — она сдавила мои пальцы, совсем чуть-чуть, совсем не так, как в прошлую нашу встречу, когда она поставила мне синяки на запястьях.

— Это я, мама, это я. Вот, выпей еще, — я покапала еще немного воды. Я обернулась к Галеаццо и спросила: — а можно ли ее как-то отсюда забрать?

Его взгляд ненадолго остекленел, как у всех НПС, обсчитывающих что-то сложное, но потом он покачал головой.

— Госпожа Уффорт приговорена к шести годам заключения. Срок истекает следующей весной.

— Но она в ужасном состоянии! Ее нужно лечить! Она же умрет!

— Все смертны.

Пальцы матери снова сжали мои, и она повторила:

— Сестра. — и на последнем звуке из нее словно вышел весь воздух. Глаза закатились под веки, тело начало стремительно холодеть. Я, совершенно не отдавая себе отчета, заглянула в ее меню-подсказку. Ее свеча полностью догорела и теперь вместо огонька там вился лишь слабый дымок, прихотью разработчиков свивающийся в виде черепа. Моя мать в этом мире умерла.

— Примите мои самые искренние соболезнования, госпожа Аджаи, — донесся сверху уже не такой уж и ледяной голос. Похоже, его тоже проняло.

Стражники торопливо притащили носилки и вынесли тело. Я пошла за ними, а Галеаццо за мной.

— Что, детка, больше не придешь? — донесся голос Вампы. Он все так же сидел в камере, как и в прошлый раз. — Больше не к кому тебе ходить, да? Но ничего, еще встретимся, хехе.

— Заткнись, Вампа, пока еще один срок не получил, — повернулся к нему Галеаццо.

— Ха, «ваша честь». Чистоплюй ты всегда был, отчего нищим и помрешь. Возможно даже сильно раньше срока. А к девке не лезь, она наша. Сам видишь же. Да и с Сабуром она уже пообщалась, — Вампа сплюнул. — Думаю, скоро сюда сам ее и отправишь.

Я ускорила шаг.

Когда тело матери уложили в простой гроб и установили на повозку, Джан Галеаццо опять чуть обозначил поклон мне и сказал:

— Госпожа Аджаи, я вынужден вас покинуть. — Он протянул руку и чуть пожал мои пальцы.

— И я весьма благодарен вам, что вы приложили такие усилия для сохранения моей должности.

Его взгляд быстро метнулся по сторонам и, когда он понял, что рядом никого нет, то еле слышно добавил:

— Но я бы не отказался увидеть и настоящий дневник.

Благодарен он, как же. Сбежал, стоило только повозке с телом двинуться в сторону кладбища. Но, так или иначе, я рассчитываю на передышку. Ведь если моя уловка удалась, то те, кто искал дневник, будут уверены, что он у Галеаццо, и так же будут уверены, что доказательствам, которые там записаны, не будет дан ход. Ровно до того дня, пока Джан Галеаццо сохраняет должность судьи. С другой стороны, его карьеру можно считать законченной — сменить должность ему тоже теперь не позволят. Разве что он переедет ко мне на кладбище, в уютную могилку. Но это уже его собственная забота. И его телохранителей.

Рассуждая об этом, я дошла до своего дома.

Снаружи, так же как и при заказе повозки, я пригляделась к самой хибарке. И быстро разочаровалась. Подсказка на доме сообщила мне, что места для новых комнат нет, и для улучшения нужно повысить ранг здания. То есть достроить еще один этаж. Стоимость была не заоблачной — на два договора с де Конти, но мешало отсутствие у меня нужного титула. Для улучшения дома следовало быть уже не горожанкой, а гражданкой.

Поэтому я оставила попытки расширить дом, зашла внутрь и присмотрелась к комнате. Раз для активации режима строительства нужно себе представить желаемое, то стоит попробовать и здесь. Мне нужна полка с книгами. В первую очередь по ремеслу.

Хотите приобрести рабочий кабинет? Да/Нет — поинтересовалась подсказка и вывела перед моим взглядом нормальный стол и стул, а поверх стола писчие принадлежности и пару книг.

Я осмотрелась еще немного. В той стене, где был очаг, подсказка предложила сделать еще одно окно и установить к нему что-то вроде примитивного телескопа — для установления слежки. На стене с моим аватаром количество раскрашенных шитов увеличилось на еще два: появились гербы рыжей женщины из притона «Лилейная пастила» и Капитана Ши.

Гадкое сосущее ощущение в животе накрыло меня. Мне придется уничтожить даже положительных игроков. Противно. Капитан Ши мне понравилась, такая дева-героиня в матроске, несущая справедливость и возмездие во имя чего-нибудь.

Расстроенная, я всё-таки расширила функционал комнаты и, увидев очередной таймер, отправилась на свое кладбище. Мне ещё надо сделать новое захоронение. Похоже, дополнительные места там скоро закончатся, и даже сдать в аренду будет нечего.

Он сидел на обочине и смотрел на меня одним глазом, похожим на чёрную жемчужинку. Я сделала ещё один шаг ближе. Он отпрыгнул на тропинке на шаг дальше, но не уступил мне проход, а раскрыл крылья и распушился, став похож на возмущенный шарик. Его довольно крупное тело было покрыто гладкими черными перьями, и только на спинке и шее ещё сохранялся детский серый пушок. Широко раскрыв длинный черный клюв, так, что стала видна ярко-красная внутренняя поверхность рта, он громко каркнул. Молодой ворон-слеток словно ждал меня около поворота на кладбище. И сейчас не позволял пройти.

— Крааа! — снова заявил он, повернув голову другой стороной и посмотрев на меня вторым глазом.

— Ты потерялся, малыш? — спросила я его. — Где твои папа и мама?

— Крааа!

Родителей вороненка рядом не было. Да вообще непонятно, откуда он тут взялся. Такие птицы на лугу не живут, им нужен лес или что-то такое. Но он сидел почти у самого края тропинки и громко возмущался.

— Крааа! Кар! Кар!

— Ну все, все, пропусти. Я тебе не мама, да и покормить мне тебя нечем.

— Краааа, — в его курлыканьи мне послышался плач брошенного ребенка.

— Ну хорошо, давай я схожу к себе, посмотрю, чем тебя накормить, и принесу?

— Кар? — «ты обещаешь?» каркнул вороненок.

— Да, да. Только пропусти!

Он отпрыгнул в сторону, неуклюже помогая себе крыльями. Даже не понятно, умеет ли он летать.

— Каррр.

Около ворот кладбища рядком стояли две телеги — моя и тюремный катафалк.

— И чего стоим, кого ждём? — поинтересовалась я у что-то деловито обсуждающих возниц.

— Заносите!

Пока я подходила к ним, до меня донеслись слова вроде «мослы», «бабки» и «необъезженная кобыла». Буду надеяться, что обсуждали лошадей.

— Хозяйка, — тут же согнул спину Штиблет.

Я открыла ворота кладбища и махнула мужикам. Они взяли гроб, неторопливо его внесли и положили на землю.

— Примите мою благодарность, — сказала я тюремному вознице, протянув ладонь. Он осторожно ее пожал, и с моего счета списалась небольшая сумма. Мужик расплылся в улыбке, показав редкие жёлтые зубы, и низко поклонился. Вскоре его телега уехала.

В часовне все было мертвецки спокойно. Мои существа смогли освоить нехитрую технологию производства фонарей и даже сделали пять штук. Но потом у них закончилась костная пыль, и они замерли, дожидаясь меня. В таком положении я их и обнаружила.

Половина дня насмарку!

Если бы только у меня была возможность как-то отслеживать и переключать существ с одного дела на другое, не прибегая постоянно из города на кладбище. Отдав необходимые распоряжения существам и подкрепив их лёгкими тычками, я вынесла все Воровские фонари к своей телеге, уложила их там и накрыла тряпкой. Шесть штук. Неплохо.

— Отправляешься к торговому представительству «Отрез бархата», и найдешь там Джуко, управляющего. Он заберёт.

Деньги мне должны были прийти прямо на кошелек. Никакой возни с передачей через третьи руки тут не предполагалось, и все было сделано по стандартам цивилизованных веков.

Я взяла лопату, и уже было собралась копать могилу для своей матери, как мое внимание привлек странный факт. Я внимательно осмотрела лежащее в гробу тело. Но ни в одежде, ни в содержимом карманов ничего не оказалось. Я снова открыла подсказку матери.

«Госпожа Уффорт приговорена...» — сказал Галеаццо. — «Госпожа Уффорт...»

Я поспешно перевела взгляд на могилу отца. Там стояла надпись «Меррир Аджаи». И у меня фамилия Аджаи. Но разве моя мать не должна носить фамилию Аджаи?

И Уффорт. Я слышала эту фамилию где-то. Сегодня?

Уффорт. «Вы не будете продавать их Милисенте Уффорт, хозяйке «Лилейной пастилы»! Де Конти! Утром!

Милисента Уффорт, главная конкурентка «Принца воров», и моя мать как-то связаны? Общая фамилия? Общие родители? Они сестры?

Логические взаимосвязи в моей голове внезапно выкристаллизовались со всей ясностью. Но нужно как-то проверить генеалогию. Придется, видимо, опять расспрашивать Галеаццо, ведь пока только он знает о моих проблемах во всей полноте. И надо как-то сделать его своим союзником. Такого карьериста лучше держать поближе. Но не слишком близко, иначе есть риск из партнёра превратиться в пешку.

Толстая серая крыса залезла на гроб матери и принюхалась. Затем опустилась на задние лапки, подняла передние и принялась вычищать морду и уши.

— Убирайся! — махнула я в ее сторону, забыв, что у меня в руках лопата. Тяжёлое металлическое полотно глухо стукнуло по крышке гроба и убило несчастное животное. Оно не успело даже пискнуть, как развалилось на два неравных куска.

Меня бы стошнило, но в игре не было такой функции или она посчитала ненужным давать мне такой спецэффект. Поэтому все ограничилось отвратно пахнущей лужицей крови и небольшим ощущением несварения у меня в животе. Пришлось понадеяться, что и в физическом мире, в анабиозной капсуле с моим телом ничего нехорошего не произойдет.

Пока я справлялась с приступом виртуальной тошноты, раздался приятный звук, сопровождающий успешную сделку. На мой счёт записалось четыре тысячи марок. Возница довез мои поделки куда нужно. Отлично. Это сразу вернуло меня в более благодушное состояние.

Я окинула взглядом свои владения. Кладбище требовало дальнейших улучшений. С помощью меню строительства я нашла нужное: увеличение количества доступных могил. Оказалось, что на территории кладбища, позади часовни, можно возвести каменные могилы на два тела. Их я сразу и заказала.

В часовне обнаружилось, что можно добавить бочек на склад — и тогда будет больше места для хранения расходников и готовой продукции. Не задумываясь, взяла по максимуму. Добавив к этому ещё и инструменты, ускоряющие работу существ, я почувствовала себя почти счастливой. Какой девушке не нравится тратить деньги на всяческие украшения? Пусть даже это украшения кладбища.

Так же внутри подсказка предложила странную вещь: жердочку для птицы. Это тоже оказалось кстати.

Я вышла наружу, не без содрогания подняла останки крысы и пошла к воротам.

Он ждал. Сидел нахохлившимся черным шариком и изредка разевал ярко-красный рот, требуя еды.

— Крааа. Кар! Кар! Ка-х-ррр! — последний выкрик заглушился упавшей перед клювом полутушкой крысы. Не раздумывая, вороненок принялся за угощение.

Вторая половинка тушки тоже исчезла в ненасытном клюве. Но уже на кладбище. Вороненок склевал первую и, увидев у меня вторую, всё-таки согласился перебраться на мою территорию, а вскоре удобно устроился на жердочке.

— Каррр! — поприветствовал он моих существ. Те посмотрели на него бессмысленными взглядами и стали чуть быстрее шевелиться.

Сдвоенные могилы позади кладбища всё-таки пришлось делать самой: по окончании таймера, отсчитывающего готовность, на траве оказалась лишь куча камней и ведро раствора. К заходу солнца мне удалось соорудить что-то похожее, благо игра выдавала поправки прямо на ходу сборки, и в одну из новехоньких могил я перенесла гробы отца и матери. Вторая осталась в резерве.

Я забрала в часовне сделанный Далией ещё вчера браслет и единственный оставшийся не проданным фонарь, а затем выгнала помощников на сбор припасов. Вскоре я уже мчалась домой, постукивая деревянными подошвами по мостовой.

Дома, помимо уже готовой обстановки кабинета, меня ждали два письма, неизвестно как появившиеся на новехоньком столе. Одно приглашало на ковен некромантов и обещало повышение в ранге, второе же было официальным требованием явится в суд завтра в девять утра. В качестве ответчика.