Хозяйка дорог [СИ]

Глава 20

Вечер выдался вполне мирным: мы долго спорили на всякие темы, затем Алеша все же приготовил свою курицу, и надо заметить, получилось неплохо. У лиходея определенно есть кулинарный талант. Я настолько восхитилась, что даже помогла ему вымыть посуду, точнее — вытереть то, что вымыл Алеша, надо же попользоваться его заботой, пока есть возможность.

После он застелил мне постель и ушел спать в гостиную, на диван. Без поцелуев, приставаний и требований закрыть долг перед вселенной. У меня даже закрались сомнения, что он все-таки умеет вести себя, как нормальный человек.

Но дальше развить эту мысль не вышло: слишком хотелось спать, да и самочувствие было так себе. Шея горела и невозможно сильно чесалась, как раз в том месте, куда пришелся укол Яриной сережки.

Когда зуд стало сложно терпеть, я пошла в ванную: там и аптечка есть, и зеркало, чтобы посмотреть на шею. Самого укола видно не было, только длинные красные полосы от расчесов. Я побрызгала на это место холодной водой, затем нашла в Алешиной аптечке мазь от укусов насекомых, намазала шею и, почувствовав некоторое облегчение, все же вернулась в спальню.

В голову ударила волна жара, во рту появился горелый привкус и запахло дымом. Я с трудом доползла до кровати и рухнула на нее.

Сон не шел, но давний кошмар с железным монстрами настиг и в реальности, словно бы разорвав меня на две части: одна Лиля все так же лежала в полутемной комнате, не в силах позвать на помощь, вторая — пыталась вырваться из круга молчаливой диви.

Но бежать было некуда, разве что в стальную арку, поблескивающую маслянистым нутром. Хотелось позвать Алешу, но из засохшего, обгорелого горла не вырывалось ни единого звука.

Железные монстры заскрежетали несмазанными суставами и двинулись в мою сторону, окружая и загоняя под арку.

Сколько можно? Сил моих больше нет! Десять лет вижу этот кошмар, а последние недели — еще и наяву всякая ерунда творится!

Сердце гулко ухало в груди, оно казалось тяжелым куском раскаленного металла, обжигало и распирало. Я закричала, внутри же, кажется, что-то лопнуло, и кипящая кровь из сердца потекла по сосудам, вырвалась из границ тела и разрушающей стеной пламени обрушилась на все вокруг…

…Жара. Такая сильная, что и пары минут на солнцепеке не простоишь, хочется бежать в тень и пить воду.

— Лиля, ты там аккуратнее: не садись рядом с окном, не открывай форточку, а то простудишься, ни с кем не разговаривай. И как доедешь…

— Первым делом позвонить вам с папой.

Я закатила глаза, чмокнула маму и поспешила ввинтиться в толпу заходящих в «пазик» пассажиров. Здесь зазеваешься — будешь всю дорогу стоять в проходе. А ехать до деревни минут сорок, не слишком-то приятно будет балансировать, удерживаясь за поручень одной рукой, когда автобус подкидывает на кочках и выбоинах.

Обычно мы ездили к бабушке всей семьей, на папиной машине, но вчера Светка, как назло, разболелась. Где эта козявка могла подхватить двусторонний отит, ума не приложу, вроде ни на шаг от меня не отходит: купались в речке вместе, мороженое ели вместе, но со мной все в порядке, а Светка слегла.

Наверное, надо было остаться дома и посидеть с ней. Но мама боялась, что я тоже могу заразиться, да и бабушка очень ждала в гости.

Удача и пронырливость помогли мне проскользнуть на заднюю площадку и занять себе место.

Рядом плюхнулся здоровущий потный мужик, придавивший меня своим телом к стене, а весь пол заняли его сумки. Мне даже ноги поставить некуда.

Автобус тронулся, и началась война за форточки — на некоторых пассажиров из них дуло, другие же, как и я, задыхались от духоты. Рядом кто-то ел беляш, распространявший гадкий запах лука. Что за люди? Только ведь отъехали от вокзала, могли бы и потерпеть немного.

Как только мне исполнится восемнадцать, сдам на права и буду клянчить у папы машину, хоть самую плохонькую, лишь бы не автобус.

Я наблюдала, как мы медленно выезжаем из города, и представляла, что с каждым метром приближаюсь к цели и свободе. И воздуху. Свежему ветру и простору.

Мечты, мечты.

Запихнув в уши гарнитуру от плейера, я включила музыку и уставилась за окно. До противности обычная поездка, в таких не происходит ничего интересного.

Примерно на середине пути автобус резко затормозил, отчего я стукнулась лбом о впередистоящее сиденье, а сумки моего соседа вывалились в проход. И в следующую же секунду его самого насквозь прошил длинный стальной прут.

Время застыло для меня, и словно в замедленной сьемке, с противоположной стороны салона посыпались стекла, расколотые металлическими штырями. Смертоносные орудия влетали в автобус, безошибочно находя жертв. Все пространство салона утонуло в криках и запахе крови.

Я забилась в щель между сиденьями, укрывшись одной из сумок соседа. Все это не на самом деле, такого просто не может быть. У меня тепловой удар, и это просто галлюцинации. Сейчас открою глаза, а рядом все тот же мужик придерживает свои сумки, остальные пассажиры тоже живы, автобус мирно трясется по колдобинам.

Но крики, скрежет раздираемого на части железа и металлический запах крови не могли быть плодом моего воображения.

Затем все стихло, и сумка потянулась куда-то в сторону прохода. Я уцепилась за нее обеими руками, как за последний кусок привычной жизни, но ее все равно выдернули из рук.

Надо мной навис металлический монстр, похожий на увитый проводами скелет. Пальцы его заканчивались длиннющими когтями, а вместо лица была грубо сработанная маска. И вот он замахивается своей рукой…

Мое зрение решило пошутить: сквозь картинку салона автобуса проглядывала мирная лесная опушка. Вот бы оказаться там, а не здесь. Я зашептала слова молитвы, зажмурилась и словно бы провалилась куда-то.

Все тело дрожало, зубы не попадали друг на друга, а глаза никак не желали открываться. Я уже должна быть мертва, но по-прежнему ничего не чувствую, или это падение и было смертью?

Почему я не осталась дома? Мама!..

Так. Нужно вспомнить, как папа учил справляться с тревогой.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох. И еще раз, потом открою глаза.

Вдох-выдох.

Я сидела на утрамбованной земле посреди извилистой дороги. Сосны с перекрученными стволами безмолвными стражами застыли по обеим ее сторонам. Над ними — хмурое серое небо без солнца. Если это и есть рай или ад, то они весьма странные.

И где какой-нибудь проводник по загробному миру? Эх, ну почему я не слушалась бабушку и так мало читала Библию? Была бы хоть готова ко всему этому.

Интересно, если я начну каяться в грехах, это зачтется, или нужно было при жизни успеть?

Откуда-то из груди вырвался неуместный смешок, затем еще, и еще один. Я расхохоталась: сижу посреди дороги и думаю о своих грехах, нет бы идти куда-нибудь.

Подальше от автобуса. Подальше от смерти, криков, крови и железных монстров. Подальше от собственного сумасшествия, ведь всего этого не может быть на самом деле.

Я вскочила на ноги и побежала по дороге. Деревья мелькали на обочине, сменялись полянами и мелкими речками, неизменной была лишь сама дорога. В другое время я бы удивилась этому, но не сейчас: пока есть силы, нужно двигаться вперед.

Потом закончился воздух в легких, и остро закололо в боку, так что пришлось перейти на шаг.

Только на чуть-чуть, затем — снова бежать.

Я не знала, сколько проблуждала по этой дороге, но ноги уже отваливались, легкие жгло, а правый бок разрывало от боли. Пришлось все же сесть и передохнуть, заодно и подумать, почему на таком большом отрезке пути мне не встретились ни люди, ни дома, ни машины, ни столбы с проводами. Что это за место?

Неужели я и вправду умерла?

Я нащупала наушники от плейера, надо же: за все это время так и не потеряла, взяла их в руки, сжала и разрыдалась. Мамочка, папочка, Светулик мой любименький, как же я без вас? Бабулечки мои… никогда больше никого не увижу… Почему? За что? Мне же еще и шестнадцати нет. А институт?

— Мелкая, не рыдай! — чужой голос моментально успокоил меня.

Ко мне подбежал запыхавшийся парень лет двадцати. Красивый, как актер из какого-то фильма: серо-зеленые глаза с хитринкой, мужественный подбородок, нос прямой, волосы темные, почти черные, только коротковаты: ежик и все, я подлиннее люблю. А главное — у парня не было прыщей.

— На, вытри нос! — почему-то прокричал он, после чего протянул мне отглаженный белый платок.

— Спасибо, — точно, я умерла, не мог такой красавчик заговорить с Лилькой-зубрилой.

— Ни-че-го не слышу, — он показал на свои уши, — взрыв рядом был. Пошли, мелкая, надо выбираться отсюда.

— Куда? — я вытерла слезы, но вставать не спешила. Ноги просто отваливались, да и не вызывает этот парень доверия.

— Я — Алеша. Тебя как зовут?

— Лиля.

— Ладно, потом расскажешь, сейчас нужно идти.

Ни за что! Пусть сам куда хочет, туда и идет. А вдруг там, куда он заманивает, еще хуже? Или он пособник железных монстров? Или тот самый проводник в загробный мир?

На всякий случай я сложила руки на груди и замотала головой, надеюсь, так ему понятнее станет.

— Пошли! — от его крика меня передернуло. — Если будешь и дальше здесь торчать, междумирье тебя затянет, не сможешь домой вернуться. Останешься здесь навсегда.

А, может быть, я этого и хочу? Что угодно, только не обратно к автобусу. Но мама, как же?

— Мелкая, вставай! Я тебе шоколадку куплю.

И сколько мне, по его мнению, лет? Пять?

— Или пиво, лет через шесть. Давай же, идем!

Двенадцать? Он думает, что мне двенадцать? Ну все, теперь точно никуда ни шагу!

Алекс, — не может же такой красивый парень носить имя «Алеша»? — подхватил меня на руки и потащил по дороге. Я хотела было вырваться, но ощущение, что тебя бережно поддерживает такой сильный и красивый мужчина, заставляло трепетать. До этого на руках меня носил только папа и то — когда я сломала ногу.

Обидно, но Алекс почти не обращал на меня внимания, словно спешил куда-то. И буквально через пару минут, я поняла — куда.

Родной мир встретил все тем же палящим солнцем. Город, правда, был мне незнаком, но все равно хотелось плакать от радости. Я жива, вернулась домой, теперь все будет хорошо. Возможно, Алекс даже попросит у меня номер телефона.

Но сегодня точно был не мой день: парень спустил меня на землю, взял за руку и повел к облезлому серому зданию с покосившейся табличкой. Я пыталась прочитать название, но успела заметить только первый слог: «Сол…». Вот и гадай теперь, что это за учреждение.

Внутри мы долго бродили по коридорам, затем зашли в тесный, душный кабинет, где уже сидели два хмурых мужчины, по виду старше моего папы, и черноволосая красотка, лет двадцати.

— Наконец-то. Ты где столько шлялся? — спросил у Алекса один из «дяденек».

— Искал вашу пропажу, знаете, как она далеко убежала?

— Нашел и ладно. Иди, — второй мужчина махнул на него рукой.

— Ничего не слышу, — Алекс показал на уши. — Куда теперь мелкую?

— Не твоего ума дело, контуженый. Иди уже.

Я испуганно посмотрела на Алекса и вцепилась в него. Он широко улыбнулся, затем подмигнул мне и поцеловал руку:

— Держись, мелкая, мы еще встретимся.

Затем — развернулся и вышел.

Встретимся, как же. Да он через минуту обо мне забудет. И эти «дяденьки» как-то уж очень подозрительно на меня поглядывают.

— Держи и не плачь! — девушка протянула мне шоколадку. — Таки это второе по эффективности средство от стресса. Про первое тебе еще года три-четыре знать не положено.

Я кивнула и взяла шоколадку.

— Что будем с ней делать?

— Поставим на учет и сотрем память, начальство четко распорядилось, чтобы информация о катастрофе никуда не просочилась. И нервная девка слишком, в конторе таким не место. Может, когда подрастет, тогда и завербуем…

Воспоминание ввинтилось в мозг, как заржавелый шуруп: тяжко, со скрипом, но все же заняло свое место.

Страх, боль и обида нахлынули на меня с новой силой, как будто все случилось вчера, а не десять лет назад. Лучше бы и дальше не знать об этом. Но вместе с тем у меня было чувство, что после этого кошмары уйдут.

Алеша тряс меня за плечи, плескал в лицо водой и как-то жалостливо звал по имени.

Алеша…

— А-алеша! Гад! — я сфокусировала на нем взгляд и села.

— Все хорошо, тихо, тихо, — он чуть не задушил меня в объятиях.

Я попыталась отпихнуть лиходея, но быстро сдалась: сейчас потискает и отпустит. А мне тоже полезно немного объятий. Совсем чуть-чуть. После же — прибью гада. Но Алеша сразу все испортил: поцеловал меня вначале в лоб, затем в нос, губы. А сам-то почти голый, и я тоже…

— Алеша. Фу! Прекрати! Маньяк какой-то!

Я подскочила и отбежала на пару метров. Затем стащила с кровати одеяло и завернулась в него.

— Прекрати этот цирк, — он кивнул на одеяло и переместился с пола на край кровати, — я тебя в несколько раз сильнее, хотел бы — давно изнасиловал.

— В твоем случае ни в чем нельзя быть уверенной. Может, у тебя вдохновения не было?

Он закрыл лицо руками и мученически протянул:

— Ооо. Так это ты из-за моего творческого кризиса так расстроилась?

— Нет, я вспомнила историю нашего знакомства!

— Подумаешь, в попутчики напросился.

— Первого знакомства.

Он несколько секунд смотрел на меня, потом встал с кровати, подошел, взял меня за руку и повел на кухню.

— Пойдем, чаю выпьем. Это непростой рассказ. Ты, кстати, несколько минут без сознания лежала и чуть не сожгла тут все.

— И не жди, что извиняться начну, — я выдернула свою руку и покрепче вцепилась в одеяло.

Все — не все, но ковер точно спалила.

Алеша же покачал головой и ушел в гостиную. Ну и ладно, с включением чайника и сама справлюсь. Как и с вскрытием коробки конфет.

Лиходей вернулся через минуту, уже в брюках и футболке. И почему я не догадалась одеться? Теперь уже поздно: буду ждать его исповедь.

— Давай, выкладывай.

Он поставил на стол чашки с чаем и сел за другой край стола, демонстративно отдалившись от меня. Ишь, какой обидчивый!

— Ты же все помнишь.

— Помню. Но теперь мне не понятно, каким боком здесь Ярослава замешана? Ты же меня раньше встретил?

— Раньше, — Алеша сделал глоток чая и замолчал, я же нетерпеливо размешивала сахар, хотя все кристаллики давно растворились.

— Увидел и подумал: такая сопливка, а не сломалась, сумела убежать от диви. Потом время шло, а образ зареванной голубоглазой девчонки из мыслей никуда не девался. Я вначале злился на себя, ты же мелкая совсем была, потом понял — подожду пару лет и найду, а там будь, что будет.

— А почему не нашел?

Мне вдруг стало так обидно: лет до двадцати я же себя дурнушкой считала, недостойной мужского внимания. Да и много ли его можно найти в пединституте? А потом взялась за себя: сделала стрижку, научилась правильно наносить макияж, снова вернулась к занятиям спортом. Парни подтянулись, но сколько же среди них было сволочей! А он, оказывается, сох по мне. Угу, в постели с Ярославой.

— Как бы я тебя нашел? Ни имени, ни фамилии, ни места жительства. Я же несколько деревень тогда прошерстил, думал, вдруг ты оттуда. По фоткам в соцсетях искал. Но ты за эти годы изменилась сильно. А потом была история с Ярославой. Гор ее первым увидел. И, наверное, «отразил» мою влюбленность. И развил ее, так что когда мы с Ярой встретились, это было просто помешательство. Ей же было скучно с Гором, хотелось адреналина и новых ощущений, вот и она и согласилась со мной встречаться. А все остальное ты знаешь.

— Допустим, только допустим! Я тебе поверила, — Лилия Белокопытова вообще девка доверчивая, ей любую сентиментальную чушь можно на уши повесить. — Зачем ты втянул меня в эту историю с Хозяйкой?

— Потому что идиот. Думал, сделать как лучше. Когда твою фотографию увидел, меня словно молнией ударило: вот она, моя сопливка! Только как к тебе подступиться? У меня вся жизнь на два мира разделена, а про свой родной я не имею права никому рассказывать. Даже жене. Только другому такому же лиходею. Вот и надеялся: втяну тебя во все это, ты увидишь другой мир, испугаешься, сбежишь домой, а потом Елена вступит в должность Хозяйки, и все закончится.

Но Гор не захотел тебя отпускать. Говорил, тоже влюбился, чуть замуж не затащил. Если бы не обещание, данное маме, я бы его прибил.

— Ды прям уж, — я не удержалась и хмыкнула. Ну где Алеша, и где Гор в облике медведя?

— Уж ты поверь. Не настолько твой Горушка силен.

— А почему просто все мне не рассказал?

— О первой встрече? Не мог. Подписку давал о неразглашении. А о том, что люблю, пытался много раз сказать.

— Ха! Ха! Ха! Это когда же? В какой именно из придурочных ситуаций? Возможно, когда требовал ночь любви? Или советовал обгадить кустики? Или позорил перед родителями? А, может быть, когда советовал закрыть гештальт?

— Ты права, я — полный Алеша. Наверное, все же не стоило лезть между вами с Гором.

Он ссутулился и отвернулся к окну. Конечно, ночной двор многоэтажки — весьма занимательное зрелище.

И почему он так ответил? Где обычные шутки и подколки? Где неадекватность? Где мой привычный Алеша?

Вечно вы, Лилия Александровна, всех жалеете. Но не могу на него смотреть, больно как-то. Слишком Ягу напоминает, та такая же бестолковка. Или это я ничего в любви не смыслю?

— Ладно, не разыгрывай тут Хатико. Десять лет он любовь ждал, да в жизни не поверю!

— А Сопливка за эти годы выросла в Игривую Рысь. И нашла себе мистера Грея.

— Ой, все. Даже не начинай. Я спать хочу. Завтра на работу рано утром, а еще нужно домой зайти, переодеться.

— Хорошо, пошли, я с тобой посижу, пока не заснешь.

— Нет уж, спасибо.

Но Алеша все равно пошел следом и сел на край кровати. А через несколько минут, когда я уже начала засыпать, забрался под одеяло и обнял меня. Эх, даже отпихивать лень.

— А-алеша? Пошли завтра в кино?