Глава 12

Несмотря на свой сеанс катания на коньках, Даджа проснулась в своё обычное время, чувствуя себя лучше физически, хотя всё ещё грустила. Ей снилась служанка, сжавшая перед смертью фигурку Йоргири.

Одевшись, и взяв свой посох и учебный посох Джори, Даджа поднялась в классную комнату. К её удивлению и довольству, Джори уже была там, упражняясь в формах. Это должно было быть скучным, но из того, что Даджа успела увидеть, прежде чем Джори заметила её и остановилась, Джори достигла определённых успехов. Движение её посоха и положение рук и ног идеально соответствовали отметкам, которые для неё оставила Даджа.

— Мы готовы к следующему шагу, ‑ объявила Даджа, прислонив посохи к стене. ‑ Она вышла на открытое пространство, и расположила там Джори, начертив угольком метки для расположения её ног. Закончив с этим, она использовала свой посох Торговца, чтобы очертить вокруг них обеих защитный круг, и возвела барьеры, отгородившие их от мира. Она осознала, что ждала этого с нетерпением. Её защита была не такой сильной, как обычно — Даджа ещё не оправилась от перенапряжения в Доме Джосарик, — но она выдержит любую силу, какую Джори может выплеснуть.

— Стой тут, ‑ сказала ей Даджа. ‑ Смотри вперёд, держи свой посох в позиции среднего блока. Я буду ходить вокруг тебя; время от времени я буду наносить удар. Смотри прямо перед собой. На меня не смотри, не поворачивай голову, пока не придёт время двигаться, чтобы меня заблокировать. Только блокировать. Никаких ударов.

— Я не понимаю, ‑ ответила Джори. ‑ Если я не могу следить за твоими движениями…

— Ты должна быть готова, ‑ сказала Даджа. ‑ Раскрой свои чувства, в том числе магию. Действуй только тогда, когда необходимо. Если начнёшь думать, что у тебя чешется нога, или что тебе надо помыть волосы, если захочешь позавтракать — я тебя ударю.

— Ты сделаешь мне больно? ‑ в ужасе спросила Джори.

Даджа вздохнула:

— Ну что за глупый вопрос. Нет, но я тебя всё же стукну. Ты должна знать, когда что-то делаешь неправильно.

— А что если ты меня ударишь в спину? ‑ поинтересовалась Джори. ‑ Тогда я тебя не смогу остановить!

— Верь, что я этого не сделаю, пока ты не натренируешься достаточно для того, чтобы это предугадать. А теперь займи позицию. ‑ Даджа шагала перед Джори, как это делал старый Скайфайр перед своими учениками. ‑ Перестань следовать за мной взглядом. Смотри прямо перед собой. Жди. Слушай. Расслабься. Твои ладони неправильно расположены. Перестань моргать; я ещё тебя не ударила. Дёрганье глазами не защитит твоё лицо.

Джори мгновенно поставила верхний блок, ожидая удар, исходя из замечания Даджи насчёт её лица. Даджа ткнула Джори в рёбра.

— Не слушай, что я говорю, ‑ снова сказала она своей ученице, снова шагая перед ней. ‑ Забудь о холоде, завтраке или… ‑ Даджа сместилась в сторону. Джори повернула к ней голову; она поставила нижний блок, и Даджа стукнула её по голове. ‑ Не пытайся меня перехитрить, ‑ приказала Даджа. ‑ Возможно, однажды ты сумеешь, но не сегодня. Я нахожусь в моём центре, в моей пустоте, и я иду туда, куда хочу. ‑ Ещё один верхний удар. Блок Джори соскользнул с посоха Даджи: она опоздала на миг. Даджа легонько стукнула её по голове.

В течение часа Даджа прохаживалась посохом по телу Джори вверх и вниз, говоря и молча, но всё время двигаясь. Поначалу казалось, что она переоценила Джори, поскольку девочка сначала разозлилась, потом надулась, потом заупрямилась. Каждый раз, когда она выходила из себя, Даджа видела, как магия Джори со вспышкой выскакивала из неё. Один раз, разозлившись, она нанесла Дадже удар в голову. Даджа обезоружила Джори, отправив её посох в полёт к барьеру. Посох отскочил от него, и чуть не влетел обратно в девочку.

Даджа потыкала посох своим собственным.

— Поднимай, ‑ приказала она.

— Ты не человек, ‑ проворчала Джори, подчиняясь.

— Опять глупости. Давай, продолжаем, ‑ подогнала её Даджа. Они начали снова.

Когда пробили часы, Даджа, находясь в правом углу зрения девочки, нанесла резкий удар Джори по рёбрам. Сила Джори закружилась и впиталась в её кожу, когда она полностью заблокировала удар Даджи.

У Джори отвисла челюсть. Она посмотрела на посох, потом на Даджу.

— Я это сделала! ‑ ахнула она. ‑ Я сделала это! Я… почувствовала, что я была как будто всем.

— Хорошо, ‑ сказала Даджа, стирая часть круга сапогом и забирая свою силу. ‑ Но мы не узнаем, правда ли у тебя что-то получилось, пока ты не сможешь делать это каждый раз, а не только однажды.

— Ох, Даджа, ‑ застонала Джори, ‑ ты говоришь как мои родители. ‑ Она побежала прочь из классной комнаты.

— Ну, а оскорблять-то меня зачем? ‑ пробормотала немного уязвлённая Даджа.


После плотного завтрака она вернулась наверх, чтобы заняться физической частью подгонки живого металла к перчаткам, чтобы убедиться, что он надёжно крепится как к железным прутьям, так и к другим деталям. После этого оставалась только одна задача, но ей придётся подождать. Простые действия, вроде защитных кругов для близняшек, были довольно просты, а крепить живой металл к формам она могла вообще без магии. Для чего-то побольше её магия была всё ещё слишком слабой и вялой, какими могли бы быть её руки, если бы она поднимала что-то слишком тяжёлое для себя.

Она взяла свой посох Торговца, и спустилась вниз на обед, когда позвонил колокол, но после трапезы в комнату не вернулась. У неё ещё остались дела, в которых не требовалась магия, но ей хотелось кататься на коньках. Держа посох в руках, Даджа направилась в сени. Когда она проходила мимо слуг, те кланялись и уступали ей дорогу — они и за завтраком так же делали. Очевидно, они услышали рассказы о Доме Джосарик.

«Они свыкнутся», ‑ подумала Даджа, пока надевала тулуп и шарфы, брала посох и вешала коньки себе на плечо. «Несколько тихих недель — и они снова будут обращаться со мной как с человеком». Если бы только она могла надеяться на то, что несколько недель пройдут без происшествий!

Выйдя наружу, она надела коньки. Собравшись с духом, она выехала из водоёма под мост, и оказалась на Канале Проспэкт, балансируя с помощью удерживаемого в руках посоха. Канал был не менее оживлённым, чем любая улица — по нему ехали люди и большие, тяжёлые сани с грузами, которые тянули кони со специальными ледоходными подковами. Пассажирские сани держались дорог по земле, поскольку их владельцы не хотели тратиться на ледовые подковы, а неподкованными конями рисковать не хотели.

Шёл лёгкий снег, когда Даджа поехала на север вдоль Проспэкт, держась края канала. По центру гоняли сорвиголовы. Там же ездили грабители и карманники: эти мастера коньков считали зиму охотничьим сезоном. Даджа не думала, что сможет двигаться вместе с быстрым движением в центре. Она завидовала гонщикам, и ей нравилось смотреть, как они двигаются, полуприсев, сверкая коньками, огибая бугристые или неровные участки льда. Она им завидовала, но не собиралась делать так же, как они. Иногда ей приходилось использовать свой посох Торговца, чтобы не упасть.

Тем не менее, у неё стало получаться лучше. Она сумела повернуть на Канал Майт без происшествий, и остановиться у станции для наёмных саней в четверти мили к северу от Моста Поцкит. Закинув коньки на плечо и держа посох в руке, она выбралась на улицу. Улица Холлискит пересекалась с Тупиком Джосарика — дорогой, по которой Даджа и Фростпайн следовали через Алакут на пути к пожару. Станция для саней, вероятно, была той самой, где поджигатель оставил гореть пару сапог.

Она знала, куда она теперь направляется, и не повернула назад. Дым, страх и тьма изменили её. Изменение было не в её магии. Магия вернётся с медитацией и отдыхом — гораздо быстрее, чем её дух. Если она и сможет разобраться с той ночью и случившимися тогда смертями, если она когда-нибудь поймёт, какой человек мог приговорить пятьдесят человек к смерти в огне, то ей следует самой взглянуть на конечный результат.

Даджа прошла вниз по Холлискит, пока не нашла улицу, шедшую вверх по скале. Дорожный знак гласил «Улица с Видом на Крепость». По ней мало кто ходил зимой. Даджа потуже закуталась в тулуп и шарфы — она скорее отважится бороться с ветром Сиф, чем использовать сейчас свою способность к самоподогреву — и пошла вверх по крутой улице.

Пока она шла, на неё не обрушился ни один порыв ветра с озера. Воздух был холодным и неподвижным.

— О, значит теперь ты милый как котёнок, ‑ сказала она, взбираясь верх. ‑ А вот когда мог спасти жизни, ты дул во всю.

Её мать всегда говорила, что невежливо насмехаться над богами других людей, а Сифутан был известен своей подлостью. Он наверняка не оценил её ворчание. Даджа заткнулась.

Одна стена за другой являли ей свою чистую поверхность, когда она проходила мимо домов богачей. Приблизившись к вершине, Даджа обнаружила ущерб, нанесённый пожаром и пожарными. Изрытая дорога так и замёрзла с ямами и буграми, что делало дальнейшее продвижение трудным. Ей снова пришлось использовать посох, чтобы сохранить равновесие. Покрытые копотью стены принадлежали соседям Джосарика. Затем она добралась до самого Дома Джосарик. Вороты стояли открытыми. Стена осталась нетронутой: ветер дул так сильно, что огонь так и не повернул к ней. Даджа вдохнула, покрепче схватила посох, и вошла в ворота.

Она ожидала увидеть часть дома — глупо, учитывая ярость пламени и ветра. Дома не было, остались лишь зияющие дыры подвалов, полные почерневших обломков. Самая высокая из уцелевших стенок не превышала фута. Руины простирались перед ней на протяжении всего двора, вплоть до места, где они с Фростпайном потеряли сознание.

Как маги вроде Хэлуды могли этим заниматься? Как они могли определить, где начался пожар, где укоренилось зло? Даджа была магом, но не могла этого определить. Приглядевшись, она заметила, что самый большой участок уцелевших стен был спереди. Тот же крепкий ветер вытолкнул пламя в остальную часть дома, прежде чем оно смогло поглотить переднюю стену. У основания этой части стены она увидела огромные, старомодные песочные часы, их латунные части спеклись в комки, а песок превратился в почерневшее стекло от нагрева. В десяти ярдах слева она увидела три обугленных коровьих скелета — челядь действительно хранила тут зимой мясо.

Обход внешнего края дома заставил её поразиться мощи огня. Остались лишь обломки предметов: обожжённые предметы одежды, вмороженные в заледеневшую грязь, расплавленные украшения, набор искусственных зубов с эмалью поверх металла, ещё кости животных. Мёртвых людей уже вывезли.

Наконец она добралась до задней стены и пустовавших в ней ворот. Пожарные сняли деревянные двери с петель, чтобы было проще выходить на улицу. Там Даджа обернулась, глядя на чёрные руины, опираясь на свой посох Торговца.

В своём последнем письме Сэндри писала Дадже, что была вынуждена лишить жизни трёх убийц, прежде чем они сумели выбраться из устроенной на них ловушки и снова кого-то убить. Читая, Даджа думала, что никогда не смогла бы сделать что-то подобное. Теперь же, глядя на Дом Джосарик, она уже не была в этом уверена. Сможет ли она убить того, кто это совершил? Кто она была такой, чтобы определить надлежащее наказание? Любой, кто так использовал огонь был несомненно безумен, безумен и жалок. Даже если его безумие привело ко злу, его не следует убивать за что-то, чему он не мог противиться, а только лишь посадить на всю жизнь под замок.

Другая её часть не была согласна. Что если он сбежит и устроит ещё пожары? Погибнет ещё больше людей. И почему она решила, что он безумен? Безумцы не сжигают всё то, через что их могут выследить маги. Безумцы ходили под себя и говорили с воздухом. Они утверждали, что являются богами, и качались в углах. Они не приходили и уходили незаметно. Они не смотрели на содеянное.

Эта мысль была новой, и она Дадже не понравилась. Он действительно наблюдал? Как он мог?

Но если бы она сама так тщательно работала над проектом, разве не хотела бы она увидеть всё до конца?

Это было злом. Это было наихудшей формой зла. Такое зло проявится у него на лице. Маги его найдут. Ему не удастся избежать поимки. Тогда-то он и получит традиционное наказание для поджигателей: сожжение. Его зло будет очищено. Сейчас маги магистрата уже, наверное, говорили с людьми, которые видели кого-то столь лишённого добродетели, что он их напугал.

Успокоившись от этой мысли, Даджа пошла обратно к Каналу Майт. Она надеялась, что увидит этого поджигателя до того, как его сожгут — чтобы знать на будущее, как выглядит ничем не замутнённое зло.

Добравшись до канала, она поехала быстрее, чем раньше, держа посох на сгибе локтя, желая оставить плохие мысли позади. Она поехала ближе к центру канала: более медленные конькобежцы по краям нервно поглядывали на неё, когда она обгоняла их. Она чуть не опрокинулась, когда заворачивала вдоль края Кадасепа в Канал Проспэкт, но, быстро оттолкнувшись от льда посохом, ей удалось не врезаться в других поворачивавших. Когда Дом Банканор приблизился по её правую руку, она увидела, что к ней катится кто-то знакомый. Даджа не могла видеть её лицо с такого расстояния, но она знала яркую шапку и шарфы Ниа не хуже, чем свои собственные. Даджа поднесла два пальца к губам, и пронзительно свистнула, как её учил Браяр, затем проскользнула мимо Дома Банканор, чтобы встретиться со махавшей ей ученицей. Другие конькобежцы морщились или отпускали грубые комментарии, на которые Даджа не обращала внимания.

Ниа хихикала, когда Даджа подъехала к ней:

— Вижу, что ты себя чувствуешь лучше, ‑ заметила она, когда Даджа развернулась, и поехала с ней. ‑ Только, пожалуйста, не позволяй Джори услышать, как ты это делаешь, иначе она захочет тоже научиться.

Даджа пожала плечами:

— Ну, я же не совсем пустоголовая. ‑ Она поморщилась: после долгой пробежки на коньках и подъёма к Дому Джосарик у неё болели ноги.

— У тебя так хорошо получается! ‑ воскликнула Ниа, когда они скользнули в лодочный водоём.

— У меня была хорошая наставница, ‑ сказала Даджа. ‑ Кстати, об этом, как продвигается твоя учёба? Я видела, как ты прошлым вечером читала книгу про магию дерева.

Ниа широко улыбнулась Дадже:

— Разве она не чудесная? Мне её дал Арнэн. Он задаёт мне страницы, которые нужно запомнить дома, и я первым делом поутру рассказываю ему их по памяти. Так я учусь работать руками в мастерской днём, а по книжкам учусь дома.

— Значит, он тебе нравится, ‑ довольно заметила Даджа. Похоже, что её разговор с Арнэном на приёме Общества Магов принёс плоды.

— Он очень умный, когда его разговоришь. Когда мы вдвоём наедине, он болтает как Джори, но если кто-то присоединяется, то он почти не говорит. ‑ Ниа покачала головой, улыбаясь: ‑ Сначала я подумала, что он — сноб, ‑ признала она. ‑ Но он просто робкий. Я многому у него научилась.

Они помедитировали, переоделись, и встретились с семьёй за ужином. После этого Даджа присоединилась к ним в книжной комнате, приняв вызов Коула на партию в шахматы. Пока они играли, близняшки лежали на животах, Джори — перед камином, Ниа — за ней. Они шевелили губами, запоминая информацию из маленьких магических книг в кожаных переплётах. Матази работала над точечной вышивкой. Один из псов семьи лежал между близняшками, а самый большой из живших в доме котов растянулся у Даджи поперёк ног.

Тишина разлетелась вдребезги, когда в комнату влетел Фростпайн, принеся с собой порыв холодного ветра с улицы. Он сразу же направился к одному из больших кресел у камина, и упал в него. Джори вскочила на ноги, и покинула комнату.

Фростпайн бросил взгляд в огонь: поленья, до того мирно потрескивавшие, взревели ярким пламенем. Даджа добавила в огонь ещё три куска дерева. Отряхивая руки, она посмотрела на своего наставника и подняла брови.

— Готово, ‑ ответил он на её безмолвный вопрос. ‑ Арестовали, вся банда наслаждается гостеприимством губернатора. В камерах тоже нет обогрева. Хотя я сомневаюсь, что они пробудут там достаточно долго, чтобы по-настоящему настрадаться. Губернатор хочет с этим покончить.

— Теперь, когда с этим разобрались, ты расскажешь нам, что именно тебя занимало целыми сутками? ‑ спросила Матази, выбирая отрез алого шёлка для вышивки. ‑ Или это всё ещё тайна?

— Шах и мат, ‑ сказал Дадже Коул. Она широко улыбнулась, и покачала головой. Мастерством шахмат она овладеет ещё нескоро.

— Позже расскажу, ‑ сказал Фростпайн, кивнув на близняшек. ‑ Пока что можете просто ликовать тому, что я снова с вами.

Даджа закатила глаза:

— Если так дерзишь, то я ухожу наверх, ‑ сказала она наставнику. Она достаточно смягчилась, чтобы поцеловать его в щёку: ‑ Поздравляю, ‑ прошептала она. ‑ Хорошая работа, для старика.

Она готовила растворы, которые ей понадобятся, чтобы закрепить перчатки на железном каркасе, когда к ней постучалась одна из служанок.

— Простите, Вимэйси Даджа, но здесь Раввот Ладрадун, и он спрашивает, может ли с вами увидеться. Он говорит, что знает, что уже поздно — он только вернулся со своего предприятия, — но просит, чтобы вы оказали ему любезность.

Даджа закупорила бутылку, содержимое которой она собиралась вылить в чашу:

— Всё хорошо. Пожалуйста, проводи его сюда.

Вимэйси! ‑ воскликнула шокированная служанка. ‑ Мужчина, в вашей спальне? Скандал!

Даджа подняла брови, и подождала, пока женщина вспомнит о том, что Даджа вообще-то не была непорочной девой из Кугиско. Маги, даже молодые, не придерживались правил приличия, принятых среди купеческого сословия. Трис как-то сердито заметила, что люди считали, будто маги бесстыдны как кошки.

Служанка попустила взгляд:

— Простите, Вимэйси, ‑ сказала она. ‑ Я немедленно приведу Раввота Ладрадуна.

Даджа собрала несколько вещей, и передвинула свои инструменты, хотя в этом не было необходимости. Она всегда поддерживала свою комнату в опрятном виде. Также она зажгла ещё несколько свечей. Она как раз откладывала в сторону лучину, с помощью которой зажигала их, когда служанка ввела в комнату Бэна.

— Мне принести чаю, Раввот? ‑ спросила она его. ‑ Сидра, выпечки?

— Ничего не надо, спасибо, ‑ ответил Бэн. ‑ Я ненадолго.

Служанка сделала реверанс, и покинула комнату, оставив дверь приоткрытой на дюйм. Даджа это заметила; её губы дёрнулись в улыбке. Похоже, что слуги Банканоров собирались заботиться о её репутации, даже если она сама о ней не заботилась. Её хорошее настроение поблекло, когда она взглянула на Бэна — он выглядел вымотанным. Частично это было из-за света камина и свечей. Они освещали его лицо так, что его черты казались глубже, а выражение лица — твёрже.

— Прости, что не пришёл раньше, ‑ признался он, не глядя на неё. ‑ Я хотел и раньше проверить, что с тобой всё в порядке, но пожар потушили только на заре Лунного Дня. Я помогал пожарникам почти до обеда Звёздного Дня. Но кто-то упомянул мне, что ты и твой наставник были в порядке. ‑ Он озабоченно посмотрел на неё: ‑ Вы ведь в порядке, да?

— Конечно в порядке, ‑ поспешно сказала Даджа, внезапно захваченная дикой мыслью. ‑ Бэн, кто тебя так ненавидит?

Он посмотрел на неё со всё ещё странным выражением лица:

— Что заставляет тебя так думать?

Даджа села на свой табурет, обдумывая вслух пришедшую в её голову мысль:

— Ты сказал мне, что видел пожар, когда направлялся домой. Бьюсь об заклад, если бы ты ушёл домой, то мог бы видеть его из окон на верхнем этаже. Мне приходится думать, что, возможно, эти пожары устроены, чтобы навредить тебе. Чтобы, я не знаю, опорочить в городе твоё имя — заставить людей думать, что твои идеи о тушении пожаров никчёмны. Возможно, даже подвергнуть тебя опасности.

— Даджа, это весьма смелое логическое построение, ‑ пробормотал он. Бэн сел в одно из кресел у камина.

— Я не уверена. Ну, я же маг, и нас учат не верить в случайности, понимаешь ли. Я думаю, ты с ним встречался. Можешь вспомнить, встречал ли ты кого-то, кто показался тебе злым? Таким, что у тебя от него шли мурашки по коже? Кого-то, кому ты перешёл дорогу?

Злым? ‑ спросил он.

— Только злой человек вредит людям, чтобы добраться до кого-то другого, ‑ прямо заявила Даджа.

Бэн провёл пальцами по своим редеющим волосам:

— Ты правда веришь, что есть просто добрые и просто злые люди? ‑ спросил он. ‑ Сколько тебе лет?

— Четырнадцать, ‑ сказала она, хмурясь. ‑ При чём тут мой возраст?

Бэн покачал головой:

— Это второй случай, когда ты говоришь как юная девушка. Обычно я и не вспоминаю, что ты не моего возраста. Люди не так просты, Даджа.

— Да конечно же он злой, ‑ сказала она, не желая терпеть типичной взрослой неуверенности. ‑ Ты только посмотри, что он творит. Или, может, это она… ‑ Даджа вдруг замолчала. Моррачэйн? Его собственная мать? Тэйрод говорил, что она порет слуг… нет. Моррачэйн Ладрадун никогда бы не стала бы заползать в дома или ходить по заледенелым, продуваемым ветром дорогам на скале.

Она так увлеклась, сначала обдумывая, а потом отбрасывая эту возможность, что пропустила начало предложения, которое говорил Бэн:

— …кто-то, уставший от того, что его игнорируют, уставший от того, что об него вытирают ноги. Возможно, какой-то богач отнёсся к нему с презрением. По крайней мере, с Домом Джосарик, люди буду знать, что он сделал что-то, чего никто не забудет. Он скорее не злой, а… подавленный.

Даджа уставилась на него:

— Звучит так, будто ты на его стороне.

— Я измотался, Даджа, и мысли наперекосяк.

Бэн грустно улыбнулся:

— Матушка настаивает, чтобы я допоздна работал над счетами, чтобы возместить время, потерянное на пожар. Будто числа важнее, чем жизни… Я подумаю о том, что ты сказала. У меня определённо есть враги — люди, которые не хотят слушать то, что я им говорю, — но я весьма сомневаюсь, что кто-то из них убил бы невинных людей. ‑ Он встал, и подошёл к её рабочему столу, где перчатки из живого металла стояли на своих металлических основаниях. В колеблющемся свете свечей и камина казалось, что они двигаются.

— Над ними нужно ещё поработать. Можешь попробовать их, если хочешь, ‑ предложила Даджа.

Бэн взял одну из них, взвешивая её в ладони.

— Мне закатать рукава?

Даджа покачала головой, оканчивавшиеся бусинами кончики множества её косичек легонько шлёпали её по щекам.

— Они сделаны так, чтобы ты мог их натянуть в спешке. Они даже сейчас будут немного велики, потому что я сделала их шире, с учётом твоего тулупа.

Бэн надел сначала одну перчатку, потом другую.

— Мне нужно ещё несколько дней, чтобы закончить, ‑ признала Даджа, наблюдая за тем, как Бэн поправляет перчатки. ‑ Мой контроль над магией всё ещё слишком слаб, после Дома Джосарик.

— Трудно было, входить туда? ‑ поинтересовался Бэн. Он поворачивал руки туда-сюда, заворожённый игрой света на их отполированной поверхности.

— Ходить через огонь — нет, ‑ сказала Даджа, поглядывая на перчатки. Края металла срослись без швов, поэтому казалось, будто она просто налила его поверх каркаса. ‑ Но удерживать пламя, гонимое ветром? Это потребовало всех моих сил. Вообще-то я и не думала, что у меня их так много. ‑ «И даже этого не хватило», ‑ подумала она, и её глаза защипал о воспоминание о ребёнке, погибшем у неё на спине.

— Зачем удерживать? ‑ Бэн сжал и разжал кулаки на обоих руках. ‑ Почему бы просто не приказать пламени остановиться? Или погаснуть?

— Это работает только с маленькими огнями, но не с большими. ‑ Она поморщилась, увидев, как очертания петель проступают наружу, когда он сжимал кулак. Это придётся исправить. Перчатки работали, но как искусный мастер своего дела, она хотела, чтобы перчатки выглядели как сделанные из ткани, и образовывавшиеся железными петлями бугорки этому мешали. ‑ Пока было топливо, пожар жаждал его. Ветер придавал ему сил. Чем больше он поглощал, и чем сильнее дул ветер, тем сильнее он становился. Если бы я только могла отправить его куда-то ещё или затушить. Но я не могла.

Бэн взял кочергу, затем один из прутьев Даджи. Перчатки удерживали тонкий прут так же легко, как тяжёлую кочергу. Даджи наблюдала, как он поворачивал руки из стороны в сторону. Шарниры на запястьях было сделать труднее всего. Они получились что надо.

— Сделать целый костюм будет трудно, ‑ с сожалением сказала она. ‑ Мне понадобятся чуть ли не железные леса, с петлями, с шаровыми и шарнирными соединениями. Он будет тяжёлым. У меня вся зима уйдёт на то, чтобы вырастить достаточно живого металла, и ещё надо будет докупить железа и латуни. И я пока не придумала, как ты будешь видеть или дышать.

До этого он стоял перед камином, двигая руками в перчатках. Теперь же он искоса посмотрел на неё:

— Ты решила оттолкнуть меня, Даджа?

Она нахмурилась, наполовину погрузившись в планирование:

— Конечно нет! Я просто говорю, что это потребует массы труда.

— Люди часто меня отталкивают, ‑ тихо сказал он, глядя на перчатки. ‑ Сначала они думают, что я в порядке. Они восхищаются тем, как упорно я тружусь, как я пытаюсь учить других, предотвратить как можно больше урона… Но потом они мне говорят, что я не умею веселиться, что я недостаточно времени провожу с людьми. А потом я одержим, а они заняты. Они находят других друзей, более удобных. ‑ Он снял перчатку, и повернул её так, чтобы канделябр освещал её внутреннюю часть. Он заглянул внутрь. ‑ Меня не удивит, если ты решишь, что эта штука не стоит вкладываемых в неё усилий.

Его слова сбили Даджу с толку. О чём он думал? Она только хотела объяснить, что проект займёт месяца, а не недели: ему был нужен этот костюм. Бэн, похоже, имел ввиду что-то другое — что-то, от чего ей стало не по себе, хотя она и не могла сказать, почему.

— Нет. Я просто не думаю, что тебе стоит ждать результатов до окончания зимы. ‑ Даджа снова села на свой табурет. ‑ Хэлуда Солт с тобой говорила? Насчёт Дома Джосарик.

Собравшись было поставить перчатку, которую он держал в руке, Бэн запнулся, и чуть не выронил её. Он поставил её на стол, и поднёс вторую перчатку поближе к свету. Его руки дрожали.

— Они не сломаются, если уронишь, ‑ указала Даджа. ‑ Им предстоит много работать. Они были бы для тебя бесполезны, если бы легко ломались.

— Просто они такие красивые, что трудно воспринимать их как что-то крепкое, ‑ ответил Бэн. Он продолжил осматривать перчатку: ‑ Ты говорила с Хэлудой Солт?

— Они с Фростпайном над чем-то работали вместе. ‑ Она не была уверена, можно ли ей было рассказать ему больше, даже если фальшивомонетчика уже поймали. ‑ Мы с ней познакомились на приёме Общества Магов. Она не видела отчёта о пожаре в пансионе, о котором ты рассказал магам, что он был устроен намеренно. Ты ведь им сказал? Я не помню, говорил ты, или у тебя не было возможности.

— Мне жаль этого поджигателя, ‑ сказал Бэн, улыбаясь Дадже. ‑ Если Хэлуда Солт заинтересовалась, то ему лучше сразу повеситься, потому что позже его точно сожгут.

— Она настолько хороша? ‑ спросила Даджа.

— Она — одна из лучших во всей империи, ‑ сказал ей Бэн. ‑ Сертификат и высший сертификат от Лайтсбриджского университета, куча почётных званий от короны — я впечатлён. ‑ Он нехотя положил на стол вторую перчатку. ‑ Когда они будут готовы?

— Я должна закончить к Огненном Дню. ‑ Даджа оглядела Бэна, прикидывая его рост, ширину плеч, талии, ног и рук. ‑ Мне привезти их тебе к твоему складу после полудня в Солнечный День?

— Вообще-то, лучше в Водный День. Приходи ко мне домой после полудня, где-то в час, ‑ предложил Бэн.

Даджа пробормотала:

— Водный День пойдёт. ‑ Она взяла доску, и начала записывать числа. Только несущие распорки железного каркаса должны были быть тяжёлыми. Возможно, ей вообще не нужно использовать железные прутья для поддержания металла, а обойтись кабелями из проволоки или даже кольчужной сеткой…

— Лучше я пойду, ‑ услышала она слова Бэна.

Она рассеянно кивнула:

— Служанка тебя проводит. ‑ Она бросила взгляд на его голову. Если она перенесёт вес ему на плечи, то сможет создать шлем, одновременно являющийся длинным мешком, спускающейся как плащ сумкой с воздухом. Это решит проблему с дыханием, пусть и на короткие промежутки времени. Как насчёт тонкой сетки, покрытой живым металлом? Нужно было ещё решить проблему со зрением, но костюм, похоже, начинал проступать из мешанины полусырых идей и проблем.

— Ты ведь меня не подведёшь, Даджа? ‑ спросил он.

Она быстро ему улыбнулась, всё ещё погружённая в свои планы. Он поймёт, что он ей и вправду по душе, когда она сделает ему костюм. Он просто не знал, что маги лучше всех понимали, что такое одержимость. Она была сосредоточена на своей магии — большинство людей, которые были ей небезразличны, были сосредоточены на своей магии — так же, как он — на огне.

— Я стараюсь не подводить своих друзей, ‑ сказала она ему.

Когда она снова отвлеклась от своих записей, его уже не было. Она так и не вспомнила, что он ничего не сказал ей про то, говорил он с магами магистрата, или нет.

Загрузка...