Ходок – 4

11 Глава

Бакарский порт встретил компаньонов буйством запахов и красок. Причем и те и другие покрывали весь возможный спектр. Краски были от бледно-бледно красных, до ядовито-фиолетовых, а запахи: от невыразимо омерзительных, типа гниющих рыбьих потрохов, до самых обворожительных, источники которых остались неизвестными. Но долго наслаждаться атмосферой тропического праздника жизни Шэфу с Дэном не пришлось: возле трапа «Арлекина» бурлила небольшая толпа, состоящая из стражников и нескольких хорошо одетых господ, явно непролетарского происхождения. Они пытались проникнуть на борт, но их до поры до времени успешно сдерживала палубная команда во главе с боцманом. Выпрыгнув из двуколки, на которой они добирались от гостиницы, верховный главнокомандующий рявкнул так, что Денису захотелось присесть и закрыть уши руками:

– Всем стоять! Работает махачкалинский ОМОН! Руки за голову! Лицом к стене! – Первым следствием главкомовского рыка стала полная остановка вялого штурма «Арлекина», а так же выпученные глаза и открытые рты всех участников этого действа, как со стороны штурмующих, так и обороняющихся. Еще одним следствие прибытия компаньонов и сольного выступления командора стало то, что количество зевак, наблюдавших за скандалом, по меньшей мере удвоилось, по сравнению с их количеством до того. Но, разумеется, верховный главнокомандующий на этом не остановился – пока что было выиграно только сражение, а далеко не война. Надо было продолжать наступление на деморализованного противника.

– Начальник стражи ко мне! Бегом! – продолжил разоряться Шэф, оглядывая поле боя с самым суровым и грозным видом.

От группы стражей, потеющей в тяжелой броне, отделился самый маленький, самый толстый воин в доспехах, украшенных геральдическим изображением, смахивающим на битву Георгия Победоносца со змеем. Он, сохраняя достоинство, медленно приблизился к компаньонам и вызывающе уставился в глаза командора, демонстрируя всем своим видом непоколебимую уверенность в себе, которой на самом деле не ощущал.

– Представься, страж! – тоном не сулящим стражнику ничего хорошего, приказал Шэф. Но представитель местных правоохранительных органов тоже был не лыком шит и ощущая за спиной молчаливую поддержку, подкрепленную пятью мечами и закованную в стальные латы, дерзко ответил:

– А хто ты собссно, такой… – тут он немного сбавил обороты и на всякий случай прибавил: – пир! – но дальше вернулся на стезю порока и с вызовом закончил: – шобы я тебе представлялся!? А?! – При этом он продолжал мужественно буравить главкома своими поросячьими глазками. И в этом-то и заключалась его главная ошибка, которой немедленно воспользовался верховный главнокомандующий.

Командор тут же вышел в кадат, при этом его глаза, как обычно и бывает, стали пугающе пустыми, нечеловеческими, так сказать… Смотреть в такие глаза неподготовленному человеку, мягко говоря – неприятно, а если говорить честно – страшно. Но на этом мудрый руководитель не остановился и сдвинул точку сборки в положение «Смерть». Он не отрываясь, в течении секунд десяти, продолжал смотреть в глаза предводителю полицейского отряда и в конце этого срока в воздухе ощутимо потянуло дерьмецом.

Маленький стражник испугался, он отчетливо понял – спинным мозгом почуял, что сейчас умрет. Что ему не поможет ни собственное оружие, ни собственные доспехи, ни оружие «боевых соратников», ни их доспехи, ни то, что он лицо официальное, при исполнении… – ничего ему не поможет. В его голове уже закрутилась пестрая лента финального перепросмотра, где он увидел себя несмышленым малышом, выкалывающим глаз маленькому, беспомощному котенку и ужаснулся от этого… ОН! УЖАСНУЛСЯ!?! Он, который без зазрения совести отбирал последние медяки у вдов и сирот, обрекая их, в лучшем случае, на панель, а в худшем – на мучительную смерть от голода. Начальник патруля животом ощутил сколько мерзостей понаделал в жизни, и как страшно придется за это расплачиваться, а лента все раскручивалась и раскручивалась, заставляя содрогаться от нестерпимого ужаса его маленькое, жирное тело.

Денису, наблюдавшему со стороны за мастер-классом, выдаваемым Шэфом, оставалось только безмолвно восхищаться и мысленно рукоплескать любимому руководителю. Никакого секрета в том, что проделывал сейчас верховный главнокомандующий, для Дениса не было. В свое время, ш’Тартак его тоже обучил этому «фокусу», пояснив, что для того чтобы бескровно и не вступая в драку укротить толпу «селян» – ну-у… то есть людей не обученных настоящему боевому искусству и не обладающих определенной твердостью духа, совершенно не обязательно обнажать оружие и даже просто махать руками и ногами.

Всего-то что и надо, войдя в кадат стать Смертью! И все! – на неокрепшие умы действует, как пурген на запор –предельно расслабляющее. Пристальный взгляд в глаза «селянину» надолго, если не навсегда, отбивает у того охоту ерепениться и бунтовать. Но это все теория, на практике же все зависит от исполнителя, как например в футболе – в него играет неимоверное количество народа, умеет играть гораздо меньшее число, а настоящих звезд раз-два, да и обчелся – Роналдо, да Месси, ну-у… может еще братья Березуцкие… ну-у… – Кержаков… и все!

Так вот – Шэф был настоящей звездой! Когда он наконец оторвал свой леденящий взгляд от несчастного полисмена и начал обводить им толпу, никого не пропуская, то по запарке посмотрел и в глаза Дениса, и надо честно признаться, что ничего приятного старший помощник при этом не испытал и даже наоборот – ледяные мурашки проскочили по хребту. Что чувствовали все остальные оставалось только догадываться. На пирсе воцарилась такая тишина, что стал слышен тихий шорох, с которым волны набегали на берег.

– Имя! Должность! Подразделение! – тихо, но с какими-то душевыворачивающими обертонами вопросил Шэф у начавшего немного приходить в себя, после того, как командор отвел от него взгляд, правоохранителя. Эти простые вопросы снова ввергли бедного стража в ступор. – НУ-У-У!!! – рявкнул верховный главнокомандующий и обосравшийся жандарм наконец заговорил:

– Кач Валет! Сержант! Береговая охрана! – он немного подумал и добавил: – Пир!

– Какой еще нахрен пир!? – брезгливо поморщился Шэф. – Я Лорд Атос! С севера! За моей спиной сто двадцать боевых дракаров Великого Дома «Морской Дракон»! Двенадцать тысяч бойцов, каждый из которых стоит всей вашей поганой Береговой охраны! – Спич Шэфа не остался без отклика – в ответ на это заявление, Кач икнул.

– Да что ты распинаешься Атос?! – Денис решил, что пришло и его время поучаствовать в разборке – роль статиста без слов ему надоела. – Чему нас учит Великая Книга? – задал он риторический вопрос, оглядывая притихшую толпу пустым, «смертельным» взором – он тоже, по примеру любимого руководителя, сдвинул точку сборки в положение «Смерть». И, естественно, сам же на него и ответил: – Не мечите бисер перед свиньями! Сейчас вздернем свиней не рее – и вся недолга!

– Лорд Арамис! – представил его сержанту и всем остальным присутствующим Шэф. – Князь Великого Дома «Полярный Медведь»! Под его рукой сто восемьдесят дракаров! – Сержант еле слышно застонал, а все остальные просто прекратили дышать.

– Кстати… – обратился Денис к сержанту, – ты аристократ?

– Н-нет… пир Ара…

– Что-о-о?!

– В с-смысле: Лорд Арамис!

– Жаль… – задумчиво протянул Денис, – так бы я мог вызвать тебя на дуэль… и убить как благородного… а так придется вздернуть на рее вместе с остальными… – и он сделал плавный жест, охвативший как группу стражников, стоявших вперемешку с непонятными «господами», рвавшимися на «Арлекин», так и толпу «зрителей».

– Браво, Киса! – с непроницаемым выражением лица, отреагировал командор. Естественно по-русски. А потом продолжил, негромко, мягким тоном, обращаясь к сержанту: – Кач!.. А скажи, пожалуйста… – он сделал паузу и взревел, будто ему слон на ногу наступил: Какого дьявола тебе и твоим ублюдкам понадобилось на НАШЕМ корабле!?!!! А!?! – в ответ сержант ничего не ответил и только негромко пукнул.

– То есть… – зловещим тоном, но тихо – почти что шепотом, продолжил Денис, – этот смерд знал, что это НАШ корабль… и посмел…

– Я не знал! – пискнул в ответ представитель правоохранительных органов. – Меня попросили… – тут он понял, что ляпнул что-то не то и мигом поправился: – … в смысле обманули!

– Кто!?! – взревел на Шэфовский манер Денис. В ответ, сержант неопределенно махнул рукой себе за спину.

Компаньоны переглянулись и главком просительным тоном обратился к Денису, как-то незаметно ставшему «злым полицейским»:

– Арамис… а может не будем вешать стражу… они же люди подневольные… мне кажется их обманом втравили в эту авантюру…

Сержант слушал главкома очень внимательно. Когда слышал непонятные слова, вздрагивал, потел от страха, но нити разговора не терял и как только представилась удобная возможность, тут же сделал, практически твердым голосом, официальное заявление:

– Нас обманули!

– Так проваливайте сучьи дети!!! – взревел Шэф, перехватывая у Дениса инициативу по части «злобности» и оставляя тому гораздо менее интересную роль «доброго полицейского». – Пока я вам не отрезал последнее висящее! – добавил он, глядя в спины быстро удаляющейся с пирса стражи. Вместе с ними попытались покинуть «поле боя» и «гражданские специалисты», пытавшиеся проникнуть на борт «Арлекина», но были вовремя остановлены бдительным Денисом.

– А вас, господа, я попрошу остаться! – произнес он, преграждая им путь к отступлению. При этом слово: «господа», он произнес так, что им сразу стало понятно, что слово это ругательное и что рассчитывать им собственно не на что. Осознав на уровне спинного мозга, что терять им нечего, трое «господ» обнажили свои смешные, карнавальные кинжалы и попытались пойти на прорыв, но были скручены в бараний рог подоспевшей дежурной сменой, тут же и доставившей их на борт «Арлекина», куда они, до этого, так стремились.

«Странные люди, сами не знают чего хотят! – начал ерничать внутренний голос. – Их не пускают на «Арлекин» – недовольны! Их на руках заносят на «Арлекин» – опять недовольны!.. Козлы!»

«Точно!» – подтвердил Денис.

А Шэф, пока старший помощник напару со своим внутренним голосом болтали, перемывая косточки «гостям» корабля, вместо того, чтобы заниматься каким-нибудь полезным делом, вовсе наоборот был занят важной работой – он медленно обошел всю толпу зевак, скопившихся на пирсе за время разыгрываемого «представления», заглядывая каждому в глаза. К уже имевшейся, «смертельной» составляющей, главком добавил еще один ингредиент, и теперь никто из зрителей не сомневался, что Смерть запомнила его. Дав каждому из зрителей возможность «насладиться» «смертельным» взглядом и искренне поверить, что он каждого запомнил, верховный главнокомандующий бесцветным голосом произнес:

– Кто будет болтать – отрежу язык. – Доведя до сведения собравшихся эту – в высшей степени интересную и можно даже сказать – жизненно важную для них информацию, он не спеша направился к трапу. Уже взойдя на борт «Арлекина», где под охраной Дениса и дежурной смены, его дожидались незваные гости, Шэф поймал себя на ощущении, что что-то не так… Что-то важное он упустил, когда заглядывал в глаза зевакам на пирсе… Какая-то мысль пыталась пробиться из подсознания, но безуспешно.

*****

– Я консул Высокого Престола Хан Карум! – заявил хотя и помятый, но не потерявший аристократического лоска, предводитель незваных гостей. – А это мои офицеры! – он кивнул головой на двух своих клевретов. У связанного по рукам и ногам консула, только голова оставалась единственной частью тела, сохранившей несколько степеней свободы (в механическом смысле), чем Хан Карум с успехом и воспользовался. – И требую немедленно освободить меня и моих спутников! – видя, что верховный главнокомандующий безмолвно и с интересом внимает его речам, он и вовсе воодушевился: – Я требую впредь уважать наш дипломатический статус! Я и мои офицеры являемся бенефициарами дипломатического иммунитета! Я требую наказать всех виновных в попрании нашей дипломатической неприкосновенности! А самое главное, – он набрал в грудь побольше воздуха, – требую немедленно допустить нас в капитанскую каюту «Арлекина», чтобы мы могли изъять Марку «Арлекина», неоспоримо доказывающую принадлежность судна Высокому Престолу!

«Чего изъять?» – не понял Денис.

«Марку какую-то…» – не очень уверенно отозвался внутренний голос.

«Чё за хрень?»

«А я знаю!?.. Купчая может какая… или техпаспорт…»

Денис бросил быстрый взгляд на Шэфа, но по непроницаемому лицу главкома было не понять: знает он что-нибудь о предмете, интересующем консула, или нет.

Закончив свою небольшую, но яркую речь, консул победно оглядел матросов, плотной толпой окруживших «дипломатическую миссию» – по причине довольно раннего времени, на борту присутствовала не только дежурная вахта, а почти весь экипаж, причем не только моряки состоящие на службе у двух черных выходцев из Бездны, но и большое число «вольноотпущенных». Свободные от вахты матросы как раз продирали глаза и выползали на свет божий, подставляя живительным солнечным лучам свои опухшие от вчерашних возлияний, морды… в смысле – лица.

Весь личный состав, вываливший на палубу «поприветствовать дорогих гостей», встретил речь законного представителя своей далекой родины хмурым молчанием. И людей можно было понять – если законные власти Высокого Престола узнают про их, скажем так… не вполне благовидное поведение при отражении атаки черных демонов, позволившее последним захватить «Арлекин», то ничего хорошего на этой самой родине их не ждет – а ведь каждый в глубине души надеялся рано, или поздно обнять своих близких: жен, невест, родителей, детей, котов, коров, собак, ну-у… и так далее.

– Ты все сказал? – с какой-то даже грустью, поинтересовался у консула верховный главнокомандующий.

– Ну-у… начал было тот, решив, видимо, развить успех, достигнутый в ходе переговоров, но закончить не сумел – главком отвесил ему звонкую оплеуху с левой, и тут же, не давая Хану опомнится – с правой.

«Смотри ты! – удивился внутренний голос. – А Шэф-то – настоящий христианин!»

«В смысле?» – не понял Денис.

«Ну-у… если тебя ударили по правой щеке – подставь левую…»

«Так это ж не давать, а получать…» – засомневался Денис.

«А не один хрен… в философском смысле?.. – продолжил гнуть свою линию внутренний голос. – Ведь если кто получает, значит кто-то должен давать! – не так ли?»

«Ну-у… фиг знает…» – дипломатично ушел от окончательного ответа Денис.

Тем временем, будучи не в курсе теистических взглядов главкома, консул попытался заорать, и даже издал первоначальный звук, что-то вроде: «А-а-а…», но тут же смолк, потому что Шэф коротко ткнул его пальцем куда-то в живот, вследствие чего Хан Карум мгновенно метнул харч, полностью изгваздав свой дорогой костюм. Следствием этих, честно признаемся – абсолютно противоправных действий командора стало то, что полный внутреннего достоинства взгляд, которым перед началом экзекуции взирал на него консул, сменился у последнего жалким и испуганным – примерно так, в детских садах, смотрят наложившие в штаны дети на приближающуюся нянечку.

– Обрати внимание, – обратился по-русски Шэф к Денису, – этот перец привык считать себя лицом неприкосновенным, причем во всех смыслах: дипломатическом и физическом и сейчас его картина мира сломана, шаблон разорван – его можно брать голыми руками… А если бы мы имели дело с профессиональным разведчиком, внутренне готовым ко всему – то пришлось бы действовать совершенно иначе…

– Как?

– Будет случай – увидишь… а на словах… – это не то… видеть надо.

– Понятно…

– Так… – распорядился верховный главнокомандующий, – тащите сюда бочку, – он для наглядности показал руками высоту и диаметр сосуда, – когда припрете – наполните морской водой до краев. И поживее! Считайте, что у вас зачет по пожарной тревоге! – Точного значения этих слов дежурная смена, естественно, не поняла, но двигаться стала быстрее. – А эти пусть пока подумают о делах своих скорбных, – Шэф кивнул на пленников, пребывающих в полуобморочном состоянии: консул от того, что над ним был совершен гнусный акт ничем неприкрытого и ничем неспровоцированного насилия, а его офицеры от того, что стали живыми свидетелями (интересно, бывают ли мертвые?) этого страшного злодеяния.

После того, как бочка была доставлена и наполнена морской водой, главком обратил свой взор к личному составу «дипмиссии», так сказать – главным действующим лицам, разыгрываемой трагедии… ну-у трагедии – это если смотреть на происходящее с точки зрения дипломатов Высокого Престола, а если со стороны компаньонов, то… – что не трагедии точно, но и не драмы с комедией… короче – черт его знает – спектакль и спектакль.

Выбранное командором место было очень удобно для проведения всяческих противоправных действий, находящихся вне рамок юридического поля – все участники: Шэф, Денис, незаконно удерживаемые дипломаты, матросы, используемые на вспомогательных работах – типа: принести бочку, наполнить бочку, скрутить пленных, подтащить пленных и т.д., были надежно укрыты от любопытных глаз спущенными парусами и высокими бортами, так что свидетелями происходящих событий были только чайки, но им все происходящее было до фонаря.

– Значитца так… ребята, – доброжелательно обратился Шэф к несчастной троице, пожиравшей его глазами, и в высшей степени ласковым тоном продолжил свое выступление: – Я человек не злой… я наоборот – добрый человек… это все могут подтвердить… – он бросил мимолетный взгляд на матросов и по тут же раздавшемуся одобрительному гулу, дипломаты, если бы они не потеряли всяческую способность к логическому мышлению, должны были бы понять, что да – Лорд Атос очень добрый человек! – Но! – Он поднял палец, останавливая верноподданнические возгласы и возвращая на палубу тишину. – Я очень не люблю, когда меня обманывают. Очень… – верховный главнокомандующий сделал расстроенное лицо, как бы скорбя о несовершенстве мира, в котором встречаются люди, пытающиеся его обмануть и тем самым нарушить высшую, не всеми, к сожалению, осознаваемую гармонию этого мира. – Поэтому сделаем так… – «дипмиссия» уже немного пришла в себя и смотрела на командора более-менее осмысленным взором, – я задам вам всем некоторые вопросы… и если ответы будут одинаковые – я вас отпущу… А если хоть на один вопрос ответы будут разные… – Шэф сделал мхатовскую паузу, во время которой даже чайки прекратили орать, – … я вас утоплю…

– Но послу… – залепетал консул Хан Карум, однако договорить ему верховный главнокомандующий не дал:

– Как честный человек, я должен предоставить вам возможность ознакомиться с тем, что вас ждет – чтобы ваш выбор был осознанным и осмысленным… да и помыться кое-кому не мешает… – он щелкнул пальцами и два здоровенных матроса, прекрасно понимавших чего от них требуется, подтащили главу «дипмиссии» к бочке. Взаимопонимание, возникшее между верховным главнокомандующим и матросами, когда не требуется никаких лишних слов, не является столь уж редким делом – вспомним хотя бы Остапа и Шуру Балаганова в эпизоде с мятежным Михаилом Самуэлевичем, когда Шура ориентировался только на интонации голоса своего командора – и при этом ни разу не ошибся!

Ювелирную операцию по удержанию головы консула в этой самой бочке ниже поверхности воды, Шэф не передоверил никому – сам все сделал – тут нельзя было ни переборщить, ни недоборщить – клиент не должен был захлебнуться, но в тоже самое время, должен был оказаться на самой границе царства Аида, чтобы доподлинно осознать, чем ему грозит вранье.

Честно скажем – Денису происходящее не нравилось. Не нравилось, хотя он прекрасно понимал, что делает это Шэф не для развлечения, а для пользы дела, что никакого удовольствия от пытки – если называть вещи своими именами, командор не испытывает, но все равно смотреть на пускающего пузыри и сопли беспомощного человека ему было неприятно.

«То есть, мясо жрать мы любим… а вот свинку заколоть или бычка зарезать – это пусть другие… а мы чистенькие останемся… – так что ли?» – каким-то неприятным тоном поинтересовался внутренний голос.

«Да прекрати ты… – все я прекрасно понимаю… что Шэф делает грязную работу за меня… – тут Денис запутался: – ну-у… не то чтобы за меня, а… ну-у… если бы не он… пришлось бы мне… – допросить-то этих все равно надо…»

«Тогда откуда это интеллигентское чистоплюйство: нравится… не нравится…» – сурово осведомился внутренний голос.

«Отвянь!.. Я все прекрасно понимаю… Но может мне это не нравиться!? Вон, рыбий жир – жуть какой полезный, а на вкус противный! Так и здесь: я не говорю, что не надо этого делать… Я говорю, что мне это не нравится! Может мне это не нравиться!?.. А!??»

«Может…» – после ощутимой паузы согласился внутренний голос, и на этом дискуссия была завершена.

Между тем «водные процедуры» продолжались, и после того, как аналогичная экзекуция была проделана с консульскими офицерами, командор велел бросить их в трюм, а сам принялся допрашивать пришедшего в себя консула. От былой спеси и гордого достоинства у Хана не осталось ничего – он был готов отвечать на любые вопросы и открывать любые секреты.

– Что тебе понадобилось на борту «Арлекина»?

– Марка, подтверждающая, что судно является собственностью Высокого Престола.

– А она есть?

– Да. Хранится в тайнике в капитанской каюте.

– Где именно?

– В столе есть секретный ящик.

– Пойдем, покажешь! – приказал главком и вся троица: Шэф, Денис и развязанный Хан Карум направилась в сторону кормы. Матросы, которые до этого подтаскивали несчастных пленников к бочке, тоже было сунулись за ними, но верховный главнокомандующий бросил на них короткий взгляд, и добровольные помощники палача как будто приросли к палубе. Что характерно, боцман, во время допроса находившийся рядом и казалось бы имевший некоторые основания, чтобы последовать за «черными демонами» и их пленником – как никак, а фактически – старпом и должен быть в курсе всего, что происходит на борту, так вот – он даже бровью не повел в сторону капитанской каюты – вот что значит житейский опыт, подкрепленный врожденной мудростью! – или же мудрость, подкрепленная опытом.

Попав в вожделенную капитанскую каюту «Арлекина», куда он так стремился и попадание куда, в конечном итоге не доставило ему никакой радости, а вовсе даже, наоборот – одни огорчения, консул робко, как-то боком, приблизился к столу и неуверенно произнес:

– Нужно повернуть верхнюю часть одной из ножек…

– Так в чем же дело, – ободрил его Шэф, – вперед!

– Я не знаю которой…

– Пробуй все, – вполне логично подсказал ему командор.

Денис покосился на главкома:

– Может сами? – тихо, по-русски поинтересовался он.

– Не надо…

– Ты что, боишься отравленной иглы, или еще чего такого?..

– Не то, чтобы боюсь, но-о…

– Понятно…

На судорожные усилия консула Высокого Престола поддалась только третья по счету ножка. Все они были фигурные, резные и представляли собой произведения плотницкого… или столярного? – черт их разберет, искусства, а видом походили на рояльные от какого-то весьма дорого инструмента типа «Bechstein», который кроме того, что звуки издает прекрасные, так еще и собой очень красив. Консул с остервенением, вызванным неопределенностью своей дальнейшей судьбы, вцепился в навершие ножки, имевшее квадратное сечение и рванул что было мочи, как уже два раза до этого… а может быть даже и еще сильнее.

Количество шансов на благоприятный исход дела неумолимо таяло, что изрядно нервировало Хана и заставляло его работать, скажем так – с огоньком… правда и до этого он не филонил, но сейчас сложилось твердое впечатление, что этот, довольно-таки субтильный аристократ, с корнем вывернет тяжеленную деревянную конструкцию из удерживающих ее пазов. К счастью этого не произошло: ножка скрипнула, провернулась на девяносто градусов и с резким треском из боковой поверхности толстой столешницы выскочил небольшой ящик, обнаружить который до этого не было никакой возможности – так он сливался с фоном.

Добившись положительного результата, консул застыл рядом с открытым ящиком тяжело дыша и свесив натруженные непривычной физической нагрузкой руки. Он явно посчитал свою миссию выполненной, однако у верховного главнокомандующего было на это счет иное мнение:

– Выкладывай все на стол, – приказал он, – чего застыл?

Тяжело вздохнув, консул вытащил из очень узкого ящика, рассчитанного на хранение чего-то явно плоского, скорее всего документов, или каких других бумаг, формата, так скажем… А3, пластину из золотистого металла и… и больше ничего. Ящик был явно предназначен только для хранения этой пластины. На ней был выгравирован, или вытравлен – хрен знает, какой-то замысловатый текст, или орнамент, сильно смахивающий на арабскую вязь. Скорее всего, это был именно текст, а никакой не орнамент, потому что, так глубоко прятать имело смысл только документ, а вряд ли документ будет вместо текста покрыт замысловатыми узорами. Так, или примерно так рассуждал Денис, твердо решив считать находку документом. В пользу этой гипотезы свидетельствовало то, что над всей поверхностью пластины были хаотически разбросаны прозрачные звезды, от которых явно попахивало магией. Что характерно, звезды находились именно над Маркой, а не на ней.

«Водяные знаки…» – решил Денис.

«К гадалке не ходи!» – поддержал его внутренний голос.

Ну, а последним доводом в пользу «документного» предположения о назначении пластины, являлась большая красная печать с изображением какой-то неприятной рожи, тоже парящая над ее поверхностью. И если от звезд, разбросанных по тексту, попахивало магией, то от печати – просто воняло! Кроме текста, пластина содержала еще и графику – в самом верху было расположено очень реалистичное изображение «Арлекина», напоминающее высококачественную черно-белую фотографию, а под ней что-то вроде чертежа, дающего изображение судна в трех проекциях, причем кроме вида сверху и сбоку, присутствовал вид не только с носа, но и с кормы.

– Читай! – приказал главком, и Хан с обреченным видом принялся делать то, что ему было велено. Сразу скажем, что до мастеров художественного слова, вроде Ираклия Луарсабовича Андроникова, ему было как до Воронежа пешком. Смысл текста он конечно передавал, но делал это таким монотонным и бесцветным голосом, что начал вызывать у Дениса зевоту, буквально после первых пяти предложений. Похожим образом разговаривают провинциальные гипнотизеры, пытаясь ввести пациентов в гипнотический сон и бесплатные «говорилки», монотонно озвучивающие электронные тексты.

– Эйсхалт первого ранга «Арлекин» был заложен…

«Что еще за эйсхалт?» – удивленно подумал Денис.

«А я знаю?..» – ворчливо отозвался внутренний голос.

… клипер… – с некоторым запозданием отозвался выгравированный на черепе «переводчик» – … наверное…

«Будем считать, что – клипер!» – подвел итог короткому совещанию Денис.

– … был заложен, – продолжал консул, – в седьмой день двадцатой десятидневки триста семьдесят седьмого года от Основания Высокого Престола…

– Стоп! – перебил его командор. – Давай сначала, и води пальцем там где читаешь.

Просьба была более, чем странная, но Хану было уже все равно: с ним произошла крайне неприятная вещь, называемая по-научному – смена парадигм. Картина мира, где он обладал дипломатическим иммунитетом и физической неприкосновенностью, был гордым аристократом, почитающим унижение хуже смерти, была уничтожена. Взамен утраченного явился новый, чудный мир, где его жизнь ничего не стоила… – вернее, ее цена соответствовала одному несовпадению в ответах на вопросы, которые задает этот ужасный человек… а впрочем – человек ли?!.. назвать этого монстра человеком, язык не поворачивался!

Подобные ощущения мог бы испытать мэр какого-нибудь российского города, или депутат, попавший по ошибке в ментовку, где ему для начала пересчитали ребра дубинкой, потом натянули на голову полиэтиленовый пакет, а в довершение всего стали бы шить дело о растлении малолетних, распространении наркотиков и осквернении могил. Причем, именно в этих конкретных злодеяниях он не был замешан ни сном, ни духом, а все его грехи сводились к банальной коррупции. Сломленный и потерявший лицо, консул Высокого Престола, ничему не удивляясь и не задавая никаких вопросов, начал свою монотонную декламацию сначала:

– Эйсхалт первого ранга «Арлекин» был заложен в седьмой день двадцатой десятидневки триста семьдесят седьмого года от Основания Высокого Престола, на второй Главной верфи Военно-Морского Флота Высокого Престола. На воду эйсхалт первого ранга «Арлекин» был спущен в третий день двенадцатой десятидневки триста семьдесят девятого года от Основания Высокого Престола…

… быстро однако… меньше двух лет, и такой корабль отгрохали!.. молодцы…

– … главные размерения судна, – продолжал бубнить Хан, – суть таковы…

… почему «размерения»? – по-русски «измерения»… вроде бы…

– … высота борта – семнадцать локтей… осадка… длина по конструктивной ватерлинии… бла-бла-бла… – Денис почувствовал, что начинает засыпать с открытыми глазами.

– … владельцем эйсхалта «Арлекин» является Военно-Морской Флот Высокого Престола…

– … капитан корабля: навигатор открытого океана Лам Орфин…

– … порт приписки: Тандалия – якорная стоянка Тяжелого флота Зимнего Океана…

– … дата создания Марки эйсхалта «Арлекин»: седьмой день пятнадцатой десятидневки триста семьдесят девятого года от Основания Высокого Престола…

– … Марка заверена печатью Архимага Ола Пребена и подписью Адмирала Флота Высокого Престола Ура Мельтропа.

Очнулся Денис от того, что стало тихо – Хан закончил дозволенные речи.

– Так-так-так… – задумчиво пробормотал Шэф, а потом, уже в полный голос, обратился к пленнику: – а скажи мне, пожалуйста, откуда ты узнал, что «Арлекин» зашел в Бакар? Ведь насколько я понимаю, специально за портом у тебя в консульстве никто не следит… или я ошибаюсь?

– Ты ошибаешься. У нас есть договоренность с администрацией порта… – консул запнулся, из чего Денис предположил, что договоренность эта неофициальная.

– Понятно… – протянул верховный главнокомандующий, – … то есть с твоей стороны это банальный шпионаж… – и видя, что Хан пытается что-то сказать в свое оправдание, миролюбиво поднял руки. – Это твое дело – все посольства этим занимаются, но… со стороны администрации порта это коррупция и измена родине… – очень тихо, почти шепотом закончил Шэф, а потом неожиданно рявкнул так, что подпрыгнул не только консул, но и Денис: – Имя контакта! Живо!

– С-с-с…

– Что-о-о-о с-с-с!!!? Ты чего тут сссыкаешщь? А-а-а!? Имя! Должность! Быстро! – и тут консул Высокого Престола Хан Карум сумел доказать, что кровь – не вода, а аристократ – это аристократ, а не какой-нибудь свинопас! Он сумел взять себя в руки и почти не заикаясь оттарабанил:

– С-старший контролер Марк Фартаж…

– Хорошо… – задумчиво произнес Шэф, – но ты чего-то не договариваешь… не врешь – а не договариваешь… Колись гнида! – снова завопил он, переходя от шепота к крику, но на сей раз застать врасплох ему удалось только Хана – Денис такой кунштюк предвидел и даже не вздрогнул.

«Матерею!» – с некоторым оттенком самодовольства подумал он.

«Ну ты – вааще герой! – съерничал внутренний голос. – Даже не обоссался!» – Денис вступать в полемику с наглецом не стал и только презрительно хмыкнул.

– И еще… – начал консул, но опять замолчал с видом человека, который сболтнул лишку и мучительно пытается скрыть это от окружающих, но тем самым еще больше себя выдает.

– Ты что ж это… буржуйский выкормыш… с чрезвычайкой шутить вздумал!.. Ладно – придется тебе искупаться… в последний раз! – мрачно пообещал Шэф. В ответ на это многообещающее заявление, консул издал какой-то странный то ли вздох, то ли всхлип и вдруг быстро заговорил, словно захлебываясь словами. Видимо перспектива последнего в жизни заплыва, причем строго по вертикали, подействовала на него расслабляющее.

– Это Тар Гливар приказал… маг… на самом деле он здесь главный… я делаю, что он приказывает… а сам, что по мелочи… он главный… у него утром связь с Капитулом была… внеочередная… еле успели его в городе найти… иначе бы… выскочил из переговорной сам не свой… орет… видать накрутили его… а я что… приказал прорваться в каюту… или обратно отправит в Паранг… а там… хорошо если в отставку… или в изгнание… а то могут… приказал изъять марку любыми средствами…

– Какими это интересно, средствами? – остановил этот бурный поток верховный главнокомандующий.

– Войти в каюту вместе со стражниками и изъять…

– Понятно… – протянул Шэф, и тут в его мозгу будто молния сверкнула – он понял, что не давало ему покоя с того момента, когда он пугал зевак, скопившихся на пирсе. Дело было в том, что один из них нисколько его не боялся, а просто талантливо изображал. Правда главком уже тогда что-то такое почувствовал, но из подсознания эта мысль пробилась только сейчас. А может он просто Воланда вспомнил… хотя у того вроде правый глаз был черный, а левый зеленый… или наоборот?... – Высокий, худощавый брюнет, лет сорока… глаза разноцветные: один желтый, другой зеленый. Он!?

– Да.

Командор задумался, помолчал несколько мгновений, а потом продолжил допрос в быстром темпе – было видно, что он торопится.

– Этот… как его… – Тар, обладает дипломатическим иммунитетом?

– Нет.

– Поэтому и в налете не участвовал? – ухмыльнулся главком.

– Да.

– Входит в списочный состав консульства?

– Нет.

– Он типа наемный работник?

– Да.

– Где живет?

– Не знаю. – Шэф пристально уставился на сникшего консула и по каким-то своим критериям определил, что тот не врет. – Он сам приходит, когда что-то надо…

– А если срочно найти, как сейчас?

– Курьеры ищут в ресторанах… на базаре… ну-у там, где он часто бывает… мы эти места знаем… костер зажигаем на крыше – днем дым виден, ночью огонь… все…

– Ты кому врать пытаешься… сволочь высокопрестольная… – ласково пропел главком, а после небольшой паузы привычно рявкнул: – За борт захотел муфлон тонкорунный!!??!? А-а-а-а!!! Так сейчас пойдешь, пузыри пускать!!!

Денису было жалко Карума – его облик точно описывался выражением: «Мокрая курица» – от блестящего аристократа, которого встретили компаньоны на пирсе, не осталось ничего – мокрая курица и есть мокрая курица… В тоже время, жалость эта была какой-то немного ненастоящей, виртуальной что ли, а виртуальность эта заключалась в том, что если бы Шэф приказал ему, скажем… – жечь пятки консула, для получения информации, то Денис без всяких колебаний сделал бы это со своим врагом, не переставая жалеть его как страдающего человека.

«Вот какая ты тонкая, противоречивая натура!» – зло усмехнулся внутренний голос.

«Да перестань ты… – устало отмахнулся Денис, – … при чем тут это? Ну не люблю я, когда людей пытают… унижают… Хотя понимаю и признаю, что без этого не обойтись… Но! НЕ ЛЮБ-ЛЮ! Ясно!?»

«Ясно… А если бы ты был один, без Шэфа, и надо было расколоть этого перца, чтобы ты делал, жалостливый ты наш?»

«То же, что и он…»

«Хорошо хоть себе не врешь… Молодец!»

– Быстро говори, как экстренно вызвать колдуна!? – продолжал драть глотку верховный главнокомандующий. – Быстро, сучье семя!.. Пока я не рассердился… а я уже сержусь! – Судя по его виду, терять консулу было нечего. Понуря голову и глядя в пол, он произнес:

– Надо зажечь специальную свечу перед Связным Шаром… но это делается только по приказу из Паранга… из Капитула.

– Сегодня жгли?

– Да.

– Так-так-так… а скажи-ка мне, мил человек… а чего это вдруг, колдун ваш, который главный, не в штате, не дипломат неприкосновенный, – тут Шэф усмехнулся, – а изображает из себя черт знает что? Диверсии небось всякие готовит, Джеймс Бонд хренов?

Смутить и подавить консула Высокого Престола Хана Карума больше, чем он уже был смущен и подавлен, было невозможно, поэтому он не обращая никакого внимания на необычные слова и термины, тут же перешел к ответам по существу:

– Как в штат? – искренне удивился он. – Тар Гливар некромант… а здесь с этим… – он пошевелил пальцами, – не любят в Бакаре некромантов… это раз. А самое главное, согласно Арайской конвенции о дипломатических представительствах в порто-франко Бакар от триста пятьдесят восьмого года от Основания Высокого Престола, наличие магов в составе консульских представительств запрещено.

– Ясненько… а скажи, пожалуйста…

Внезапно, эта в высшей степени интересная беседа была прервана… хотя пожалуй что не беседа, а диалог – беседа, это когда несколько людей разговаривают, а диалог, когда двое, а Денис хоть в каюте и присутствовал, участия в разговоре не принимал, так что правильнее будет так – внезапно, этот в высшей степени интересный диалог был прерван тактичным стуком в дверь и вежливым голосом боцмана:

– Господин! Тут это… – Шэф бросил короткий взгляд на Дениса и направился к двери, оставив старшего помощника и консула наедине.

Когда дверь за верховным главнокомандующим закрылась, Хан, проводив его печальным взглядом, прошептал себе под нос что-то неразборчивое и понуро уставился в пол. В каюте воцарилась вязкая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием консула, так до конца и не отошедшего от «водных процедур». Денис от природы был добрым человеком и несмотря ни на что продолжал им оставаться – ему не нравилось доставлять страдания ближнему, который лично ему ничего плохого не сделал. Другое дело, что после определенных событий, эта природная, так сказать – врожденная доброта, сильно сузила свою сферу влияния на его поступки. Теперь Денис четко отделял мух от котлет, а пирожки от котят.

Хороший урок, преподанный ему экс-Гроссмейстером Ордена Пчелы ш’Эссаром, наглядно показал к чему приводят на войне попытки дистанцироваться от боевых действий, которые, вроде бы, напрямую тебя не затрагивают, попытки не заляпаться кровью в мясорубке, попытки встать над схваткой, попытки остаться чистеньким, купаясь в дерьме. Если бы не этот драгоценный опыт, Денису наверняка захотелось бы эту тишину разрушить – не нравилась она ему, он наверняка сказал бы консулу что-нибудь ободряющее. Но, урок от покойного Гроссмейстера Денис усвоил хорошо, и этот интеллигентски-чистоплюйский порыв подавил в зародыше, справедливо рассудив, что раз допрашивать пленника он не собирается, то и нарушать тишину причины нет, и тем более нет резона разрушать сложившуюся в каюте атмосферу – определенно мрачную, очень подходящую для допроса, а особенно для допроса с пристрастием. Такая атмосфера для пыточного каземата – первое дело! – вот только создать ее непросто, если обходиться лишь психологическими методами, без рукоприкладства, а уничтожить очень легко, сказав что-нибудь неподходяще – как говорится: не то, не там и не вовремя. Однако, тишину нарушил сам консул:

– Он меня убьет… – тихо и обреченно сказал Хан.

– Лорд Атос? – уточнил Денис.

– Нет… Тар Гливар…

От тоски и безысходности, звучащей в словах консула, Денису стало просто не по себе. Нет, умом он прекрасно понимал, что этот человек враг, что он с противоположной стороны баррикад, что он заодно с теми, кто пытался убить их с Шэфом на острове и утопить в океане, но вот было ему жалко этого немолодого, сломленного человека, и все тут… Скорее всего это иррациональное чувстве было вызвано тем, что консул, до того как попал в цепкие лапы верховного главнокомандующего и не потерял своего неброского лоска, очень походил на его школьного историка – хороший был мужик, справедливый, а может быть присутствовало и еще что – уже совершенно неосязаемое, но он совсем уже было открыл рот, чтобы сказать что-то позитивно-бессмысленное, типа – мол: все будет хорошо! – но тут, на его счастье, распахнулась дверь каюты и на пороге показался Шэф, предотвратив тем самым, совершение старшим помощником должностного преступления. Верховный главнокомандующий бросил цепкий взгляд на мизансцену, мгновенно оценил ее, по обыкновению ухмыльнулся и молча поманил Дениса пальцем. Когда дверь в каюту закрылась, лишив консула возможности подслушать разговор, Шэф произнес:

– Дэн, там отряд стражников пришел освобождать наших гостей. Придержи их минут пять, мне надо договорить с консулом, да и боцман пока извлечет офицеров из трюма и попробует привести их в божеский вид.

Денис молча развернулся и направился к сходням, с тревогой отметив, что с пирса уже доносятся разнообразные крики и лязг железа.

– Постарайся без кровопролития, – добавил в спину Шэф, – но пять минут – по-любому!

«То есть… если пойдут на прорыв раньше времени… то доставать когти и драться? – я правильно понял?» – хмуро поинтересовался внутренний голос.

«Похоже, что так…» – не менее хмуро отозвался Денис.

«Как это у нас квалифицируется? – сопротивление сотрудникам при исполнении… воспрепятствование отправлению правосудию…»

«Посягательство на жизнь сотрудника при исполнении…» – дополнил скорбный список Денис.

«Еще и без шкиры…»

«Ладно… альтернативы все равно нет – пять минут по-любому…» – подытожил Денис, подходя к трапу. С этого момента времени на внутренние диалоги с умным собеседником не осталось – пришло время действовать.

Ситуация у трапа, который защищала дежурная смена, сложилась неприятная: по нему еще не поднималась штурмовая группа, но весь пирс уже был оккупирован отрядом очень решительно настроенной стражи. В отличие от предыдущих правоохранителей, наряженных в тяжелую броню, играющую скорее сакрально-ритуальную роль проекции Власти наружу из места ее зарождения, чем выполняющую защитные функции – сражаться в этих доспехах было крайне неудобно, эти были облечены в удобные кольчуги, не сковывающие движений, и вооружены короткими мечами, наподобие римских гладиусов и круглыми металлическими щитами. Головы воинов защищали шлемы, смахивающие на каски вермахта времен второй мировой войны, а шею и горло прикрывала все та же кольчужная сетка. Метрах в пяти от трапа стоял щеголевато одетый молодой человек лет тридцати с аристократическим кинжальчиком на поясе. Вся его фигура дышала властностью и уверенностью в своих силах.

«Плохо дело… – ОМОН подогнали!» – угрюмо прокомментировал сложившуюся ситуацию внутренний голос. Денис ничего отвечать не стал – и так все было ясно.

Я жду еще одну терцию

… минуту… наверное… примерно…

и начинаю штурм! – громко объявил щеголь, весело поглядывая на столпившуюся у борта, перед трапом, дежурную смену «Арлекина». В рядах матросов чувствовалось напряжение, готовое вот-вот перерасти в панику. Допустить этого было решительно невозможно, и Денис раздвинув моряков прошел к борту, где молча и пристально уставился в глаза предводителя «омоновцев».

Такой взгляд, как уже отмечалось, всеми самцами, не исключая человеческих, расценивался как вызов. Вне всякого сомнения он быт именно так расценен и щеголем. Он отвесил Денису издевательски глубокий поклон, не принятый между аристократами, вызвавший веселое оживление в рядах своего воинства, и весело заговорил:

– Наконец-то! Я уже не надеялся увидеть кого-нибудь из грозных повелителей Севера! – эта фраза вызвала у его солдат уже не сдержанное оживление, а самый настоящий глумливый смех. – Прошу простить, – не унимался щеголь, – не узнал в лицо. – Он повернул голову и улыбнулся своим воинам, откликнувшимся ритмичными ударами в щиты. Звук получился достаточно грозный и внушал уважение. – Ты Лорд Атос, Князь Великого Дома «Полярный Пингвин», со ста восьмьюдесятью драконами за спиной? Или же Лорд Арамис, за спиной которого сто двадцать боевых драконов Великого Дома «Морская Корова»! И у которого двенадцать тысяч бойцов, каждый из которых стоит всей нашей поганой Береговой охраны! – в последних словах щеголя проскочили нотки ярости, которые он тут же замаскировал искренним весельем. – Так кто ты все-таки? Представься! Или у тебя, язык провалился в задницу? – Немудреная шутка командира снова вызвала взрыв хохота среди подчиненных. – Или ты от страха разучился говорить? – продолжал веселиться начальник местного ОМОНа.

Матросы ждали, чем же ответит «черный демон» наглому человечку… или не ответит… Денис печенкой почувствовал напряжение нарастающее у него за спиной.

«Плохо дело – подумал он, – теряю лицо… Ладно – двум смертям не бывать…»

Нос «Арлекина» возвышался над пирсом метров на восемь, поэтому никто из участников разворачивающегося действа: ни матросы дежурной команды, ни солдаты, заполнившие пирс, ни их веселый командир, не могли предвидеть того, что произошло в следующую секунду после того, как щеголь закончил свой, с позволения сказать – юмористический монолог.

Денис прыгнул. За то короткое время, что продолжался полет, он успел выйти в кадат, обнажить «Черные когти» и привести их в положение «меч». Для окружающих это выглядело так, будто с борта «Арлекина» стартовала ракета, которая через мгновение оказалась на пирсе, на расстоянии шага от командира омоновцев.

Денис положил когти на плечи щеголя таким образом, что черные зловещие лезвия и его голую шею разделяли даже не миллиметры, а модные сейчас нанометры и негромко заговорил, повернув голову к застывшему в оцепенении отряду омоновцев. И хотя говорил он негромко, в противоестественной тишине, воцарившейся на пирсе, все что Денис сказал было услышано всеми без исключения, даже в последнем ряду.

– Всем застыть. Про шевеление я даже не говорю. Хоть один звук: кто-то перднет… скрипнет ремнем… или брякнет щитом – я сначала отрежу ему голову, а потом убью вас всех. – Текст этот, Денис произнес ровным, бесстрастным голосом, каким просят передать деньги за проезд, или взвесить во-о-о-н тот кусочек мяса.

– Имя? Должность? – тем же тоном обратился Денис к заметно взбледнувшему щеголю.

– Но послушай!.. – начал было тот, но после того как Денис молча, с непроницаемым выражением лица, слегка – на долю пресловутого нанометра, сдвинул когти, отчего шею юмориста обдало ледяным ветерком преисподней, быстро ответил: – Тит Арден. Командир особой стражи.

– Послушай меня, Тит Арден, командир особой стражи. – Денис впился в зрачки щеголя, предварительно сдвинув точку сборки в положение «Смерть». В сочетании с кадатом это действовало отрезвляюще на неокрепшие умы, о чем наглядно свидетельствовал страх, заплескавшийся в глазах предводителя спецотряда. – Я – Лорд Арамис! Князь Великого Дома «Полярный Медведь»! Под моей рукой сто восемьдесят дракаров!

Тут в голову Денису пришла одна мысль – раз в кадате можно быть кем угодно, то почему бы не попробовать стать кинопроектором? Попытка – не пытка, а польза могла быть. Как-то раз, он по ящику видел документальный фильм о Великой Отечественной Войне, где показывали действия немецких, то ли торпедных катеров, то ли миноносцев – его тогда поразила картина: десятки кораблей, мчащихся на бешенной скорости строем пеленг, вздымая белые буруны… – хотя и враги, но красиво, а главное для его целей – явственное ощущение военной мощи. Так вот, эту картинку он и попытался протранслировать предводителю омоновцев и судя по его дернувшемуся лицу, попытка удалась.

– Запомни… Тит Арден, командир особой стражи, Я – Князь Великого Дома «Полярный Медведь», а не «Полярный Пингвин» и не «Морская Корова»… Запомнил?

– Д-да…

– Повтори. – Приказал Денис все тем же бесстрастным тоном. Командир омоновцев очень не хотел этого делать – повтор означал потерю лица и капитуляцию, но Денис протранслировал ему взрыв водородной бомбы на Новой Земле, причем наложил картинку на панораму Бакара, переведя тем самым свой приказ в категорию: «от которых невозможно отказаться».

– Ты – Князь Великого Дома «Полярный Медведь»…

– Молодец… Хорошая память способствует продлению жизни, – очень серьезно произнес Денис. – Теперь запомни: наши корабли, которые ты видел, называются не драконы, а дракары. Запомнил?

– Да.

– Повтори. – На этот раз ничего показывать омоновцу не пришлось, хребет сопротивления был сломан.

– Ваши корабли называются дракары.

– И последнее… если ты еще раз что-то перепутаешь, я вызову тебя на дуэль и убью. Хотя… ты точно аристократ?.. не простолюдин?

– Я-а… – начал было щеголь, но договорить ему Денис не дал:

– Отвечай коротко: да, или нет. Ты – аристократ?

– Да.

– Хорошо. Значит если ты еще раз ошибешься – вызову на дуэль и убью… – на губах Дениса заиграла усмешка, еще более неприятная, чем обычно – ведь он был в кадате, да еще с точкой сборки, сдвинутой в положение «Смерть». – Но если ты меня обманул… – повешу на рее «Арлекина», без всяких вызовов… Ты все запомнил?

– Да. – Командир омоновцев принял правила игры, предложенные Денисом и отвечал четко и лаконично – сразу было видно, что человек имел понятие о воинской дисциплине. Если кто-то осуждает его за трусость, то зря – присутствие острой стали у горла живо сдувает всю наносную шелуху: спесь, гордыню, чувство собственной важности и всякую другую ботву, оставляя только чувство самосохранения и прочие базовые инстинкты… Конечно, все вышесказанное относится лишь к нормальным людям, а не отморозкам, фанатикам и разным прочим маньякам.

Убедившись, что Тит Арден вполне осознал меру ответственности за провалы в памяти, Денис сложил «Черные когти» и молниеносным движением убрал их в карманы. У всех зрителей сложилось полное впечатление, что они сначала, когда он выпрыгнул с палубы «Арлекина», как чертик из табакерки, просто выросли у него в руках, а теперь – исчезли. Произведя эти манипуляции, Денис развернулся и развинченной походкой уличного хулигана направился к трапу. Далась ему эта беззаботность, прямо скажем, нелегко, но он сумел удержать спину ненапряженной, хотя и ожидал каждую секунду, пока шел и поднимался на борт, что в его беззащитную, такую уязвимую и не побоимся этого слова – слабую плоть, воткнется хладное железо, но Бог миловал – омоновцы, во главе со своим веселым предводителем были в шоке. Следует еще отметить, что весь этот процесс проистекал в гробовой тишине, что придавало ему некий мрачный шарм, а не исключено что и – драматизм.

Не успел Денис подняться на палубу, как у борта нарисовался крайне довольный Шэф. Его лицо изнутри освещалось блудливой… не то чтобы улыбкой, а скажем так – ухмылкой. Именно так – блудливой ухмылкой. Такая ухмылка, кроме как на лицах людей частенько бывает на кошачьих мордах, когда им удается какая-нибудь особо изощренная шкода. Не банальная пакость: написать в ботинок, или порвать обои, а что-нибудь выдающееся: подцепить когтем кусок мяса с раскаленной сковородки и сбросить его остывать, заныкать в своем лотке брелок с ключами от машины, или еще что-нибудь такое же нетривиальное. Кошки, по своей природе не меньшие пакостники, чем люди – делят с нами первое-второе место. Так вот, именно такое пакостно-довольное выражение было на лице верховного главнокомандующего.

– Арамис! Ты не в курсе, что нужно всем этим грозным воинам? – с наигранным удивлением обратился к Денису Шэф. Неестественность его удивления превышала даже неестественность игры актеров в современных сериалах, а это знаете ли – ого-го-го! Чтобы добиться такой неестественности талант нужен! Всем присутствующим: и матросам «Арлекина» и омоновцам и их щеголеватому командиру и самому Денису эта фальшь была очевидна, но так же было очевидно, что командор прекрасно понимает, что его фальшь очевидна омоновцам и их командиру, что каким-то непонятным образом показывало всем присутствующим, кто в доме хозяин. И так выходило, что хозяин этот, отнюдь не омоновцы и не их предводитель. Это был явный сигнал матросам, что бояться нечего, что ситуация под контролем у «черных демонов», и что самое главное – они не ошиблись с выбором, принеся им присягу.

– А черт его знает, – с полным равнодушием, совершенно искренне отозвался Денис.

– Уважаемый предводитель воинов! – с улыбкой, еще более фальшивой чем предыдущий вопрос, обратился главком к щеголю. – Я, Лорд Атос, капитан и совладелец этого судна. А это, – он плавно указал на Дениса, – мой старший помощник и второй совладелец «Арлекина» – Лорд Арамис. Соблаговоли же назвать себя, предводитель этого грозного отряда, чтобы мы могли обращаться к тебе с должным уважением! – Вежливость перемешанная с издевкой, но не открытой, а тщательно замаскированной и вроде бы издевкой не являющейся, хотя она очевидна всем окружающим, это еще тот коктейль! Типа коктейля Молотова – очень взрывоопасный. Щеголь гневно сверкнул глазами, но бросив взгляд на Дениса, безмятежно глядящего куда-то сквозь него, характер попридержал и ответил достаточно вежливо:

– Я – Тит Арден, командир особой стражи… – он чуть помедлил и добавил в голос железа: – У меня есть приказ освободить консула Высокого Престола Хана Карума и его офицеров, незаконно удерживаемых на борту «Арлекина»! И если консул не будет немедленно освобожден, я отдам приказ о начале штурма! – Звуки собственного голоса и отряд омоновцев за спиной, казалось бы вернули Ардену уверенность в себе, утраченную было в процессе общения с Денисом, когда «Черные когти» неприятно холодили его шею, но именно что казалось бы… Стоило Денису сфокусировать взгляд и еще разочек показать щеголю торпедные катера кригсмарине, как тон его разом смягчился и закончил он довольно миролюбиво: – Но я надеюсь, что до этого не дойдет и вы сами освободите консула.

– О каком освобождении идет речь? – всплеснул руками Шэф, словно кумушка у колодца, узнавшая с кем ночевал кузнец на сеновале. – Как можно освободить гостя? – Главком уставился на Дениса и сделал изумленные глаза, тот в ответ только пожал плечами – мол, азия-с… ни хрена не понимают-с…

– То есть, Лорд Атос, ты хочешь сказать, что консул Карум у тебе в гостях? – недоверчиво переспросил щеголь.

– Именно! Именно это я и хочу сказать! Хан Карум был у нас на борту с неофициальным дружественным визитом! – с этими словами Шэф помог появившемуся у борта консулу ступить на трап. – Да он тебе и сам подтвердит! – обратился верховный главнокомандующий к Хану. – Ведь так? – В ответ консул Высокого Престола пробормотал что-то неразборчивое, боком, по крабьи, спускаясь вниз. Следом за ним, так же неуверенно, двигались его офицеры. – Вас ввели в заблуждение, уважаемый Тит Арден, с мягкой улыбкой продолжил главком, – но это заблуждение могло очень дорого стоить не только лично вам, – голос командора начал крепнуть, из него исчезли веселые нотки и появились грозные, низкочастотные обертоны, – а всему Бакару… – Он сделал паузу и добившись стопроцентного внимания всех присутствующих, продолжил: – Ибо вооруженное вторжение на борт корабля, принадлежащего Великим Домам «Полярный Медведь» и «Морской Дракон» означает объявление войны этим Домам… со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Арден хотел что-то сказать в ответ и уже открыл для этого рот, но слушать его Шэф не стал. Высказав все, что считал нужным, он повернулся спиной к пирсу, демонстрируя, что все происходящее его больше не интересует. Денис же продолжал смотреть сквозь омоновского руководителя, заставляя того безотчетно нервничать. Поэтому, как только Хан Карум и его офицеры оказались на свободе, омоновцы, во главе со своим командиром, дружно пирс покинули. Компаньоны еще некоторое время нежились в тенечке, обдуваемые ласковым ветерком, а потом главком, безмятежно глядя в даль, негромко приказал:

– Хатлер, ко мне.

У Дениса сложилось полное впечатление, что голос верховного главнокомандующего еще продолжал звучать, что акустические колебания, порожденные им, еще не угасли и заставляли вибрировать воздух, а боцман уже материализовался рядом с главкомом.

«Старая школа!» – уважительно подумал он, глядя на Хатлера, вытянувшегося по стойке смирно.

– Слушаю, Господин!

– Проследи… – Шэф небрежно кивнул в сторону пирса.

– Уже, Господин!

– Молодец! Надо узнать все, что можно…

– Люди стараются, Господин.

– Молодец! – повторил главком, протягивая ему золотой. – Поделись с исполнителями.

– Так точно, Господин!

– Ладно… Пришли Брамса и можешь быть свободен.

– Так точно! Господин! – с этими словами боцман исчез, а его месте стремительно занял тезка великого композитора. Скорость, с которой эти персонажи появлялись, исчезали и меняли друг друга, могла бы заставить человека менее образованного чем Денис, поставить под сомнение один из краеугольных постулатов современной научной парадигмы, гласящий, что ничто в мире не исчезает бесследно, и не возникает из ничего.

– Проследили? – лаконично поинтересовался главком.

– Так точно! У банкира особняк. Улица… – начал было докладывать Брамс, но был остановлен командором.

– Потом. Есть срочное задание: нам нужен некромант. – Мудрый руководитель полез в карман и выудил оттуда два золотых. – Держи. – Он протянул деньги «композитору». – Привлеки кого надо, заплати кому надо, не жадничай. Нужен быстрый результат. Разузнай, где его можно найти. Быстро найдешь – получишь еще столько же.

Брамс замялся, было видно, как ему не хочется этого делать, но все же со словами:

– Трактир «У трех повешенных». Господин, – он протянул золото обратно. Шэф деньги не взял и Брамс остался стоять с протянутой рукой, в которой были зажаты два золотых эмара. Компаньоны переглянулись с изумленным видом, а верховный главнокомандующий потребовал подробности:

– Откуда знаешь?

– Так эта… – завел старую песню «композитор», но Шэф перебивать его не стал, чтобы не запутать и тот сумел сформулировать мысль достаточно четко: – Мы ж в Бакаре не первый раз… обчались с людьми… в кабаках там… то да се… вот значит… все знают…

… зря хозяина гостиницы напрягли…

– А поконкретней?

– Есть здесь такой район… веселый… Грибное Поле называется…

– Грибное Поле? – удивился командор.

– Ну-у… да – Грибное Поле, по-простому: Страх. Там этот трактир – «У трех повешенных» и стоит.

– Понятно… – вставил в беседу и свои пять копеек Денис.

– Ну-у вот… стража заходит в Страх только днем… и то по большим праздникам… а как стемнеет в этом самом трактире собирается всякий интересный народ… вот там могут помочь насчет некроманта…

– Точно!?

Брамс неуверенно пожал плечами:

– Так эта… Никак нет! – вспомнил он правильный ответ.

– В смысле? – удивился мудрый руководитель.

– В смысле – что неточно! – браво отрапортовал «композитор», – просто, как-то обчались с местными, речь зашла, что у нас некроманты правят – бить нас хотели – мол, мы все мертвяки ходячие… а потом, когда подрались… помирились потом, а один грит, что и у них есть… зайди мол к повешенным, коль соскучился… а никто и не скучает…

– Ладно, – прервал его Шэф, – подробности в газетах. – Он бросил взгляд на побелевшую руку «композитора» – с такой силой тот сжимал два золотых. – Деньги оставь себе – ты же быстро нашел некроманта… – улыбнулся главком. – А я обещал. Везучий ты парень! – Глаза Брамса вспыхнули от радости, а на лице воцарилась радостная улыбка до ушей.

– Так… поехали дальше. Экипаж присмотрел?

– Так точно!

– Сколько стоит?

– Десять золотых! – не задумываясь отрапортовал Брамс, но тут же пошел на попятный: – Правда можно и за восемь найти… – он немного помялся и совсем уже грустно закончил: … а если чего попроще, то и за семь сторговать… – Он прекрасно помнил, что страшный «черный демон» умеет отличать правду от лжи и вовсе не собирался обманывать Господина, но язык сам повернулся не в ту сторону, назвав сумму в десять золотых, подведя тем самым хозяина языка под монастырь и теперь Брамс усиленно потел, ожидая высокого вердикта – это если использовать эвфемизмы, а если называть вещи своими именами, без экивоков – то приговора, справедливого, но отнюдь не мягкого. Как разбирается «черный демон» со своими оппонентами, намертво засело в его памяти, а вот язык, будь он трижды неладен, подвел. Не зря говорится: язык мой – враг мой!

«Хорошо, если только деньги отберет…» – уныло размышлял «композитор».

– Ладно, – усмехнулся Шэф, выдержав паузу, необходимую для вразумления прыткого Брамса, – будем считать, что оговорился… на первый раз приговор тебе – расстрел с конфискацией будет условный, но больше моего терпения не испытывай. – Купишь коляску, как можно быстрей – она нужна уже сейчас. И сразу назад. Все ясно?

– Так точно! – бойко отрапортовал бойкий порученец и попытался тут же испариться, но был остановлен верховным главнокомандующим.

– Постой, еще не все. Поручишь толковому матросу купить лодку и фонарь. Он должен будет пристать к берегу неподалеку от дома консула… или ближайшей улицы, ведущей от его дома к морю. Найдет?

– Найдет.

– Это хорошо… а то я и сам пока не знаю, где его дом находится. Проследишь, где он бросит якорь. Учти, тебе его в темноте искать… – Шэф сделал многозначительную паузу, чтобы Брамс сам придумал, что с ним сделает «черный демон» в случае какого-либо форс-мажора.

– И еще. Раздобудь гладкую деревянную, или каменную плиту, размером… – главком руками показал в воздухе квадрат со стороною сантиметров шестьдесят, – и мел, чтобы на ней писать. Доску и мел погрузи в лодку, не забудь фонарь… кстати, такой же фонарь прикупи для кареты. Условный сигнал – три круга. Как матросик увидит, пусть сразу зажигает свой фонарь и тоже крутит. Все понятно?

– Так точно! – Брамс снова сделал попытку к бегству.

– Стой! Твою ж мать! – не сдержался верховный главнокомандующий, который хотя и не любил выражаться, но излишняя резвость порученца его все-таки допекла. – Пока не скажу: можешь выполнять! – стой на месте! Понятно?! – сурово вопросил он, грозно глядя на съежившегося Брамса, все еще не до конца отошедшего от прокола с ценой на карету.

– Так точно!

– Ладно… – буркнул Шэф, – забыл, как у вас называют странствующих монахов… или послушников… которые ходят в таких длинных серых плащах с глухим капюшоном?

– Свидетели…

– Иеговы? – ухмыльнулся Денис.

– Нет… просто Свидетели… – принялся объяснять Брамс, но Шэф недовольно зыркнув на него и на Дениса, восстановил тишину.

– Мне нужен такой плащ. Найдешь?

– Найду! Но…

– Что: «но»?

– Свидетели строго наказывают тех… – начал было Брамс, но Шэф оборвал его:

– Ты обо мне заботишься, или о себе?

– О тебе, Господин.

– Это хорошо… но можешь не волноваться. Ты мне другое скажи – плащ добудешь?

– Да.

– Можешь выполнять! – услышав долгожданный приказ, позволявший удалиться от «черного демона», который мог и передумать, насчет условности наказания, «композитор» сделал было три шага, но остановился.

– А я все жду – когда же ты вспомнишь? – С этими словами, верховный главнокомандующий отсчитал Брамсу десять золотых. – Или ты бы все сделал на свои? Может я только зря деньги трачу? – в ответ Брамс сделал неопределенное выражение лица, которое можно было толковать двояко: с одной стороны – будто он для любимого руководства и даром землю перевернет, в лепешку расшибется, но все сделает, а с другой стороны – будто все тоже самое, но вот только без денег никак нельзя… вернее можно… но с деньгами лучше. Сыграв эту пантомиму он немедленно испарился.

– Шэф, можно вопрос?

– Валяй.

– А нафига все это: ночь, улица, фонарь, аптека…

– Лодка, – добавил главком.

– Да-да, и лодка?

– Все объясню чуть позже, а пока пошли в каюту, надо кое-что сделать.