Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена

ГЛАВА 9

Волла, первая неделя, фьорсгетты

(4-й день 7-го месяца)

Измотанный парень принял очередной удар на посеченный щит и вяло отмахнулся мечом. Сил на контратаку просто не было. На удивление быстрый гном пнул по далеко выставленной ноге, хлестко влепил топором в середину щита и прыгнул на грудь упавшего бастарда.

— Чтоб твою печень сожрал Меркер, бродяга! Почему спишь?! Твое любимое солнце еще за полдень не перевалило, а ты уже ползаешь как зимняя муха! Подъем, шевелись!

Берра соскочил с поверженного противника, промчался в угол к бочке с водою и с удовольствием вылил на себя ковш ледяной влаги.

— Давай, давай, не изображай дохлую утку! Я тебе который день талдычу, что настоящий воин должен не только тетивой тренькать! Лук и стрелы хороши лишь на высоких стенах или в лесных засадах, когда бьешь в спину. А в доброй драке вся надежда лишь на меч и топор да на крепкое плечо товарища. Поэтому поднимайся. Можешь хлебнуть чуть воды, раз так тебя разжарило, и продолжим. Для убийцы из-за угла ты что-то знаешь. А вот в настоящей схватке от тебя толку мало.

— Сейчас, уже иду, — прохрипел Хейдер, медленно поднимаясь с каменного пола. — Твоими стараниями я до вечера не доживу.

— Значит, тщеславия и жажды битвы в тебе пока мало. Только на «хочу» держится половина древних кланов этого мира. Другая половина вцепилась в «могу» и доказывает окружающим, чего они стоят. Тебе придется слить воедино эти два слова и превратить голые скалы в процветающий назло соседям хегтигдем… И если ты сдохнешь сейчас, то сделаешь доброе дело: спасешь жизни ни в чем не повинных дружинников и подданных, кто сдуру поверит и пойдет за тобою… Шевелись, бродяга, мы только начали.

Вернувшись в центр зала, гном крутанул топор и плотоядно усмехнулся. Похоже, он все же нашел себе противника по силам. И теперь получал удовольствие от бесконечного выяснения, кто лучше.

Уже три недели бастард жил в аду. Каждое раннее утро его поднимали на изматывающую пробежку по бесконечным коридорам подземного города в полном вооружении. Берра добивался, чтобы Хейдер запоминал пройденный путь, ориентировался в хитросплетениях каменного лабиринта и мгновенно отвечал на любую неожиданную атаку из-за угла. Заставлял драться один на один с любым противником, отбиваться от двух, трех, десяти врагов. Убедившись, что ученик неплохо владеет мечом, начал показывать приемы с топором и клевцом, натаскивая в драке против закованного в латы соперника.

Выжав все соки в рукопашных поединках и забегах по подземелью, младший из братьев Утэссот приводил бастарда в пустой зал, где усаживал перед широкой доскою, заставленною выточенными из хрусталя солдатами. Наступал черед командования будущей армией. Щедро раздавая насмешки и ругаясь на любой ошибочный ход, гном объяснял основы управления войсками. Описывал, как именно надо прикрывать лучников от стремительного натиска конницы. Как формировать каре перед мерно шагающими вперед пикинерами. Как использовать страшных в своей ярости берсерков и как заманивать в «провалившийся» строй чужих мечников. Громя жалкое сопротивление бастарда, Берра требовал, чтобы тот разбирал свои ошибки и объяснял, как можно было этого избежать. Тактическое побоище заканчивалось с приходом Гэйлина, который принимал на себя эстафету мучений, выкладывая на длинный стол бесконечную вереницу книг.

К великой печали Хейдера, будущий лорд должен был очень многое знать. Казалось, слишком многое. Азы построения государства и отношения с соседями. Сбор и распределение налогов, а также создание службы соглядатаев и сортировка доносов. На кого можно опираться среди подданных, а кого лучше отправить с первыми же выявленными авантюристами умирать во благо милорда. Строительство крепостей и законотворчество, подготовка летней и зимней военной кампании и отступление при возможном разгроме, бунты и чумной мор, королевская опала и не менее страшная монаршья милость… И еще тысячи и тысячи дел, которые пожирали воспаленный мозг бастарда вечерами.

Владыки Ока отверженных готовили будущего лорда как следует. Они действительно хотели получить знающего и сильного соседа на севере. Хотели, чтобы бастард стал истинным хозяином, способным поддержать клан Утэссот в тяжелые времена.

Поэтому каждое утро Берра выливал на спящего Хейдера ведро холодной воды и радостно кричал:

— Бродяга, ты не поверишь, но солнце уже встает! По крайней мере, мне так кажется!..

Заходящее солнце вытянуло тени деревьев в парке, обещая скорую вечернюю прохладу. Закончив официальный прием, мать Мэра заглянула в комнату, где носились возбужденные собаки. Не прекращая дразнить любимую свору, Слутсамма помахал матери рукой, зашвырнув изжеванный клубок тряпок в угол. Псы с радостным лаем устроили куча-малу, пытаясь отобрать друг у друга добычу.

Дождавшись, когда сын подойдет ближе, женщина прикрыла дверь плотнее и тихо заговорила:

— Как тебе показались гости?

— Забавные они. Что королевский сынок, что младший Дейста. Похоже, одному плевать на будущую свадьбу, и приехал он лишь ради хорошей попойки в наших веселых кварталах. А второй старался лишний раз не открывать рот, при этом все время зыркал хитрыми глазками в твою сторону.

— Похоже на то. Мне рассказали, что эта поездка последняя для Халефгена. Папаша смирился с тем, что наш род не желает пачкаться о Ресанренов. Говорят, в их родовом замке не протолкнуться от девиц на выданье. Как только мы загрузим упившегося гостя обратно в повозку, дома его будут рвать на части дешевые девки, мечтающие породниться с королем.

— А зачем тогда приехал Дейста? Он не похож на человека, способного променять нормальную жизнь на винный угар.

— Его прислал старик. Лорд пособачился с бывшими друзьями с юга и теперь ищет хороших учителей для бывших крестьян. Западный медведь мечтает создать непобедимое войско и пойти войной к океану, за высокие горы.

— С такими желаниями в горах легко можно свернуть шею… — Мужчина с интересом смотрел, как свора поделилась на две стаи и теперь тянула остатки тряпок в разные стороны, пытаясь одержать победу. — Как думаешь, стоит помочь старику?

— Мы это уже не один раз обсуждали. Если хотим перетянуть клан Дейста на нашу сторону, придется помочь. В горы не полезем, но знающих фехтовальщиков дадим. Пусть муштруют ополченцев. Будет неплохо, если новых солдат мы сможем использовать в случае смуты весною.

— Тебе виднее. Я нужен, чтобы дальше разыгрывать перед гостями радушного хозяина?

— Нет, достаточно. Официальный прием закончен, можешь отдыхать. Кстати, я не обижусь, если завтра на охоту ты отправишься один. Не хватает еще, чтобы наши гости свернули в лесу шею ненароком. Вполне достаточно, что мы их приняли, выделили жилье и терпим толпу прихлебателей, ошивающихся рядом с кухней. Через пару дней Халефген заскучает и сам попросится в город, поближе к понятным ему утехам. Дадим ему неделю-другую на отдых и отправим домой. Как раз за это время я придумаю, кого отправить с младшим Дейста.

— Отлично, — обрадовался Слутсамма. — А пока у нас под боком прорва соглядатаев, я предлагаю не трогать столь любимые тобою бумаги. Сама понимаешь, как удивятся проклятые ищейки Ресанренов, если увидят меня размышляющим над проблемой сбора налогов в Мэктигагэрене.

— Тебе лишь бы не учиться, — рассмеялась мать Мэра. — Хорошо, считай, что у тебя наступил долгожданный летний отдых. Можешь забирать своих хвостатых друзей и не появляйся у меня на глазах целую неделю.

— Хоть две, — попрощался с матерью претендент на трон и свистом подозвал своих любимцев. — Все, все, отдайте сюда, я сказал — сюда! Вот так, а теперь пойдем на улицу, надо готовиться к завтрашнему выезду. И пусть будут прокляты все гости, вместе взятые, если моя охота сорвется…

Поздним вечером, когда над замком гремела набежавшая стремительная гроза, мать Мэра уделила несколько минут настойчивому просителю. Сидя у жаркого огня, хрупкая женщина внимательно слушала Хиарлоссу, выложившего пачку писем на поднос рядом с пузатым чайником.

— Отец рекомендовал не затягивать с этой беседой, госпожа Гудомилл. Время бежит стремительно, и мы должны успевать за ним. Чем быстрее ваши люди приступят к тренировкам, тем быстрее мы получим подготовленных солдат. Чем быстрее мы получим солдат, тем быстрее сможем оказать любую военную помощь нашим друзьям. И чем быстрее мы закончим кампанию на западном побережье, тем быстрее ваши купцы смогут получить новые товары. Которые с полученными послаблениями в торговле скрепят наши связи не только словом, но и делом.

— Вы с отцом хотите успеть все сразу и сейчас, — улыбнулась мать Мэра.

— С отцом у нас несколько разные взгляды на жизнь и разные желания, — вернул улыбку мужчина.

Казалось, в присутствии холодной и строгой женщины он превратился из сутулого нервного молодого человека в уверенного в себе воина. Хиарлосса говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово, не боясь делать паузы и обдумывать услышанную фразу. Его волнение выдавали лишь тонкие руки, изредка почесывающие скошенный набок нос.

— Поверьте, в наше трудное время сложно получить верных друзей. И именно в такие дни начинают ценить тех, кто протягивает руку помощи, а не плюет в спину.

— Ну, мы всегда были в хороших отношениях с вашей семьей.

— Совершенно верно. Как и мой клан, не создающий себе любимчиков ни среди королевской семьи, ни среди других лордов.

— Насчет короля… Мне показалось или вы приехали с Халефгеном? — Мать Мэра налила себе в чашку горячий чай. Подумала мгновение и так же аккуратно долила чай гостю.

— Мой друг прожигает остатки холостой жизни. Меня попросили присмотреть за ним в надежде, что наши хорошие отношения позволят королевскому сыну избежать неприятностей на улицах Трэссивалда.

— Вы думаете, что я позволю кому-то уронить хотя бы волос с головы принца? — удивилась мать Мэра.

— Не шутите, госпожа. Не нужно прикасаться к Халефгену. Достаточно дать ему возможность проявить себя в полную силу, выставив посмешищем перед горожанами. Мы с вами прекрасно знаем, насколько плохие отношения сложились между кланами Гудомиллов и Ресанренов.

— Вы хотите сказать, между королем и нами?

— Я сказал то, что считал нужным, — отрезал Хиарлосса. — Да, мой отец приятельствует с Кайлоком, что не мешает королю относиться к нам с тем же пренебрежением, как и к остальным. Поэтому не надо ставить на нашей семье жирный крест, если вы считаете своим долгом вернуться к вопросу об истинных владыках престола.

— Однако, — ошарашено пробормотала хозяйка, поставив чашку на стол. — Очень серьезное заявление. Очень… Вы говорите от себя лично или это слова всего дома Дейста?

— Это мои слова. Но я совершенно серьезно заявляю, что мои слова легко могут стать мыслью и делом всего клана, потому как я не последний человек в семье. И ваша военная поддержка сейчас позволит мне оказать любую помощь вам позже. Вплоть до того, чтобы склонить моих родственников на сторону победителя, если таковой случится в недалеком будущем. И не думаю, что ваш клан окажется в роли проигравших.

Мать Мэра задумчиво разглядывала наглеца. Похоже, молодой человек решительно настроен поиграть в большую политику. Хотя почему бы и нет? Молод, горяч, предпочитает стремительный натиск долгой осаде. Такими легко управлять, если найти нужные слова, и таких легко превратить в верных друзей и преданных проводников ее воли. А то, что он сам предлагает дружбу, так это лишь на руку. Как начал, так и продолжит, разворачивая неповоротливых медведей из своего лесного угла в сторону ее знамен. И просит за свое заступничество столь малую цену, которую здесь давно уже готовы заплатить. С таким настроем можно не только учителями помочь. Кто знает, может, вместо одного преданного друга у Гудомиллов появится и другой…

— Очень интересно, господин Дейста. Я думаю, что мой дом окажет вам нужную поддержку людьми и снаряжением. Вы получите что просите. Учитывая, что посольство собирается задержаться здесь как минимум на две недели, вы успеете лично отобрать будущих воспитателей для ополчения. И отправите их к отцу раньше, чем ваши карманы опустеют.

— Я рад, что мы нашли общий язык, — нахально улыбнулся довольный собою Хиарлосса, без тени смущения разглядывая стройную собеседницу. Заметив его оценивающий взгляд, мать Мэра долила себе горячего чаю и холодно усмехнулась:

— Постарайтесь только не свернуть себе голову, выискивая приключения. С Кайлоком я как-нибудь разберусь, а вот объясняться с вашим отцом из-за возможных неприятностей у меня нет никакого желания.

— Ну, отец простит мне, если я заработаю несколько синяков в ваших гостеприимных тавернах. Он лишь просил никак не обижать радушную хозяйку. Говорил, что мне следует быть вежливым и предупредительным. И постараться исполнить любую прихоть столь красивой и умной женщины. Бесспорно, насколько это дозволено честью клана.

— И как далеко может зайти честь клана? — ехидно поинтересовалась женщина, с некоторым удивлением разглядывая столь наглого собеседника.

— Скажем так, я постараюсь ее не посрамить, — гордо выпрямился в кресле Хиарлосса. — Поверьте, госпожа Мэра, я вовсе не хочу показаться неучтивым болваном или глупцом, чей язык молотит чушь. Но если вы посмотрите внимательно, то увидите, что младший Дейста не юный мальчик, бегающий за маминой юбкою. Я вполне самостоятельный Дейста, идущий своим путем, со своими связями и друзьями, служащий на благо не только своего клана, но и королевства в целом. И я рискну повторить еще раз, что цвет королевских флагов имеет для меня столь же большой интерес, как и для вас… Надеюсь, что я не обидел вас каким-либо грубым словом…

— Ну, если бы взгляды умели говорить, я бы потребовала объяснений. А так мы вполне поняли друг друга в вопросах политики и договорились. На следующей неделе жду вас к обеду. Начинайте отбирать людей. А теперь не смею больше вас задерживать, господин Дейста.

Вежливо поклонившись, Хиарлосса дошел до дверей, где повернулся и тихо произнес, заставив мать Мэру чуть-чуть покраснеть:

— Рад был встрече с вами. Рассказанное отцом не только соответствует действительности, но даже превзошло все мои ожидания. Что касается взглядов, готов ответить за каждый. Лорды Дейста всегда отвечали и за слова, и за взгляды, госпожа…

Ночная стража сменила первый мерный хинк, отмечая начало нового дня. Суетливая возня в замке медленно затихала. И гости, и хозяева укладывались спать, когда в двери комнаты Хиарлоссы тихо постучали. Распахнув тяжелую створку, молодой мужчина молча посмотрел на закутанную в теплый плащ фигуру.

— Мне показалось или кто-то говорил о готовности делом подтвердить сказанное? — раздался тихий голос.

Посторонившись, младший Дейста сделал широкий приглашающий жест рукою:

— Госпожа, прошу вас. Обещаю, мои слова никогда не расходятся с делом…

Ранним утром, когда солнце только позолотило высокие замковые шпили, хозяйка Трэссивалда села на широкой кровати и стала нашаривать сброшенную на пол одежду. Хиарлосса молча разглядывал гостью. Обернувшись, мать Мэра тихо прошептала:

— Ты умный мальчик. Надеюсь, не вздумаешь все испортить и не начнешь требовать себе каких-либо преференций.

— Я умный… Поэтому не буду делать глупости. Мало того, я прекрасно понимаю, что, если клану понадобится, ты вздернешь меня на ближайшем дереве без сожалений… Но даже если мы не сможем стать друзьями, нам никто не мешает стать союзниками. А это дорогого стоит…

— Действительно умный мальчик… — Женщина погладила чужое лицо и тихо улыбнулась: — Знаешь, я не буду возражать, если ты заглянешь ко мне раньше, чем твои учителя будут готовы. Мне кажется, нам стоит укрепить будущий союз…

— Крепче и чаще, — отозвался Хиарлосса и потянул горячее тело Мэры к себе. — И пусть Кэрлэкссеф и Скойока умрут от зависти, наблюдая за нами… Госпожа…

— Сколько можно зазубривать эти глупости! — закричал Хейдер, вскакивая из-за заваленного бумагами стола. — Отношение цены кож в засушливое лето к ценам во влажное, как много можно получить бычков после снежной зимы и сколько их потом пустить под нож… Я сыт по горло этим! Одно дело — строительство крепостей и другое — глупые быки и коровы! Я не для того остался учиться, чтобы забивать голову пустыми цифрами!

Удивленный Гэйлин отложил дымящую трубку в сторону и посмотрел на взбунтовавшегося бастарда. Потом перевел взгляд на раскрытую на середине книгу и ткнул пальцем:

— Ты считаешь, что будущему правителю не следует знать, сколько и чего он может собрать со своей земли? Что накопленный годами опыт можно просто выбросить в нужник, не воспользовавшись знаниями предков?

— Одно дело — готовиться к войне, и совсем другое — мусолить гроссбухи наемных чиновников, — отрезал мужчина. — Зачем мне это все, если в реальной жизни понадобится сотая, тысячная часть записанного в груде книг?

— То есть ты собираешься доверить управление хегтигдемом наемному работнику, который сможет запускать руку тебе в карман?

— Найму проверяющего, — буркнул сердито Хейдер, буравя злым взглядом гнома.

Но старший Утэссот так легко не сдавался. Поднявшись во весь свой огромный рост, Гэйлин медленно начал говорить, распаляясь при каждом слове:

— Проверяющего? Где же ты возьмешь проверяющего, который будет за тебя работу делать? Как ты сможешь оценить, не ошибся ли он, не спелся ли с твоими приказчиками, обирающими тебя бессовестно?! А?! Как? Ты, будущий лорд! Ты ведь не догадываться должен, а знать! Слышишь, болван?! Знать! Или это слово тебе неизвестно?!

Выбравшись из-за стола, гном тяжелой грудой навис над обиженно нахмурившимся бастардом и стал кричать, не пытаясь даже сдержаться:

— Я трачу драгоценное время ради тебя, для чего?! Для того чтобы свою глупую спесь потешить?! Или чтобы тебе несколько мгновений в будущей жизни выиграть?! Ты что, думаешь, мы тут играться сели?! Да?! Ах ты, болотная плесень! Что же это такое!

На крики в дверь просунулась голова Берра. Неодобрительно поморщившись, он решил не вмешиваться и удалился. Гэйлин тем временем продолжал брызгать слюною:

— Ты думаешь, война — это игрушка?! А как ты пехоту поведешь на приступ? Босыми?! Да?! А может, все же сапоги им закажешь?! И как ты это сделаешь, если не знаешь, сколько сапог для солдат можно сделать из одной бычьей шкуры?! И не знаешь, сколько шкур тебе даст стадо в жаркую засуху и сколько быков лучше не трогать, чтобы поголовье сохранить?! Тебя, тебя учат, дурака, тебе самое бесценное дают — знания! А ты лишь морду кривишь! Лордом он захотел стать, ха! Чудо просто, что тебя оборотень не прибил за твою пустоголовость! А я еще время трачу, учить пытаюсь! Зачем, зачем?! Ведь ему надо срочно бежать в горы, мечом махать!!! Какой из тебя хозяин новых земель, ты даже элементарного усвоить не можешь!

— Значит, найму хорошего проверяющего, — буркнул из чувства противоречия Хейдер.

— Хр-р-р! — взорвался гном, и приложил упрямца с левой руки.

Человек скувыркнулся и полетел бесчувственной кучей тряпья в угол.

— Бер-р-р-ра! — заорал глава клана. Скосив бешеные глаза на брата, осторожно сунувшего нос в двери, Гэйлин скомандовал: — Убери эту падаль, пока я топтать идиота не начал! В «холодную» его, пусть там о жизни подумает… Завтра с ним продолжу… И давай быстрее, а то задушу урода!.. Проверяющего он нанимать будет, болван болотный!!!

Ранним утром заскрипел засов, и факел осветил крохотную комнатку. Полюбовавшись на опухшее лицо бастарда, похожий на колобка гном вздохнул и бросил пленнику тюк с одеждой:

— Пошли, умник. Брат с тобою поговорить хочет. И как бы этот разговор не стал последним…

Вытянувшись перед насупленным хозяином Огаттеслутас, Хейдер молчаливо слушал. И про свою глупую голову, и про упрямство, и про нежелание строить свое будущее, пока есть такой случай. Упрямо нахмурившись, он лишь разглядывал сердитого Гэйлина, стараясь подавить в себе желание спорить.

Устав, громадный гном ткнул трубкою ему в лицо:

— Чего ты хочешь, бродяга? С отцом поквитаться, семью его вырезать? Так в этом деле мы тебе лишь обуза. Ты вполне способен все сделать самостоятельно и не один раз. Если этого хочешь, так зря время теряешь… А коли мечтаешь стать господином своих земель, так этому учиться надо и спасибо говорить, что показываем и рассказываем. Спасибо говорить, а не рожу кривить, как сейчас… Отпустим тебя, так ты перевал даже не захватишь. А если богам разум замутишь и земли своими объявишь, так и неделю не удержишь. Боги дураков любят, но сами отнюдь не идиоты…

— Ага, вот именно старые пеньки, которые здесь в скалы вросли, смогут меня научить, как выжить, как свои земли вернуть и от папаши уберечь, — не выдержал все же Хейдер.

Но гном лишь криво усмехнулся в ответ:

— Мы-то выжили, наперекор всему. Здесь, где каждая крупица руды как подарок Гударов. Где лишь голые мертвые скалы и тухлая вода под ногами… Мы выжили, а ты подохнешь, не успев ни свой город заложить, ни людей собрать. Лорд — это не тот, кто поднял свое знамя на ближайшей балаганной ярмарке. Лорд — это воин, способный держать свой народ в кулаке годами, кто оставит детям налаженное хозяйство и верных последователей, которые не перегрызутся у еще не остывшего тела. Лорд должен думать за себя и за тех, кто ему жизни доверил. И для этого он обязан учиться, потому как потом некогда будет науки грызть. Потом надо будет свой дом строить и от загребущих соседей отбиваться…

— Я справлюсь…

— Это мы справимся. Мы знаем и умеем. А ты сгинешь. Или, что еще хуже, нас всех вместе с собою во тьму утащишь, потому как горяч и нетерпелив без меры… Мы вернемся домой, а вот с мечтою поддержать тебя и быстрее родные очаги увидеть придется расстаться. Потому как дать тебе шанс и заплатить за него нашею кровью — это уже слишком… Решай, бастард, чего хочешь… Я устал с тобою прописные истины разжевывать. И ты либо примешь то, что я решу, или пойдешь прочь… Не хочешь учиться — проваливай, сил моих больше нет твою пустую голову в нужную сторону поворачивать…

Хейдер, помолчав и понурив голову, произнес, стараясь убрать недовольные нотки в голосе:

— Какой смысл пихать мне в голову цифры, не объясняя их значение? Стоило бы тебе объяснить, для чего понадобятся кожи, я бы молчал и на ус мотал. А ты лишь дерешься…

— Нет у меня времени каждое слово разжевывать. Ты или успеешь наверстать то, что у нас дети с няньками проходят, или так неучем и помрешь, — сердито пыхнул трубкою гном. — Не о том речь ведем. Отвечай, чего ты хочешь? Или глупым козликом к себе в горы скакать, или меня слушать и науки постигать, какие сочту нужным преподать?..

Бастард вздохнул и покорно пробормотал:

— Готов науки постигать. Ты прав… Хотя объяснения бы не помешали.

— Значит, учиться хочешь?! — делано удивился здоровяк, недобро разглядывая молодого мужчину, дерзко косящего из-под насупленных бровей. — Ну, раз хочешь, то поспособствую. Но сначала урок выполнишь… В подземелье пойдешь, к оборотню. До того, как его на болотах нечисть тяпнула, отличным мастером был. Тоже все бегать любил, все о вольном ветре мечтал… Будешь ему помогать, станешь изучать тонкости ремесла, как доспехи ковать. Будешь подмастерьем на наковальне работать, молотом махать. Будешь воду таскать, уголь из шахты возить, шлак в отбой сбрасывать. Будешь учиться терпению, занимаясь тяжелой монотонной работой. О тебе забудут, пока я не сочту нужным позвать обратно. На год, на два, на десять лет, если понадобится. Может быть, иногда я буду вспоминать о тебе. Звать сюда, в этот зал. И буду смотреть, насколько заданный урок хорошо ложится в твою пустую голову. Сочту, что рано тебя к книгам допускать — еще на десять лет в забой отправлю… Подумай, бродяга, хорошенько. У меня жалости к тебе нет. Как сказал, так и будет… Стоит ли оно того, в темноте гнить и перегретым кузнечным воздухом грудь сушить…

Хейдер замолчал в этот раз надолго. Он задумчиво разглядывал мрачного гнома, прислушивался к своим воспоминаниям. Долгий поход по снежному лесу, гибель крестьян под мечами латников. Пожары и грабежи, перечеркнувшие все надежды на справедливый суд и помощь обездоленным. Злое лицо отца и гремящий обвал, чуть не похоронивший раба в глубинах Фьерранлонда. И тихий голос наставника перед возвращением обратно в густые леса:

— Твои главные враги, малыш, — это спешка, невнимательность и неумение слушать. Боги любят смелых, и лишь торопыги своими руками рушат собственное счастье. Думай, Хейдер, и ты не пробежишь мимо своей удачи…

Приняв решение, мужчина решительно отбросил любые сомнения и тихо произнес:

— Я готов принять урок. Хоть на десять лет, хоть на большее время. Лэгпасса достойна истинного лорда, и я должен стать им, познав все сложности управления будущим хегтигдемом. Я буду учиться у вас, мастер…

Гэйлин долго молчал, теребя любимую крошечную трубочку. Вздохнув, убрал ее в кармашек и недовольно буркнул:

— Я надеялся, что ты уйдешь. И мне не придется больше терять время на глупого человека, запутавшегося в своих желаниях… Но сказанное слово не воротишь. Иди, тебя проводят к стражу. Там получишь наказ на ближайший месяц. Наш брат в подземельях знает, где лежат инструменты для подмастерья. И он же будет отсылать тебя время от времени наверх с готовыми доспехами… Иди, бродяга. Иди и молись. Может быть, через год ты передумаешь, и я позволю глупому человеку уйти на запад, забыв про его неосторожное желание учиться…

Шагнув в залитую изумрудным светом пещеру, Хейдер замер на секунду и медленно повернул голову влево. На расстоянии протянутой руки на валун взгромоздилось лохматое чудовище, которое с интересом разглядывало гостя.

— За мною? — прохрипел оборотень.

— К тебе, — поправил монстра бастард. — Братья урок задали. Будешь учить доспехи ковать, оружие чинить, инструменты мастерить. Вон целую телегу волоку…

— Дур-р-рак, — печально прохрипела мохнатая тень, легко соскочила с камня и пошлепала по ручью. У прохода к хижине оборотень обернулся и буркнул: — Чего спишь?.. Твой урок, тебе телегу тащить… Милор-р-рд… Хех…

Пожевав губами, Хейдер проглотил ругательство, набросил на натруженные плечи широкие лямки и покрепче уперся в мокрый песок ногами.

— Ничего… Сейчас я уже понимаю, что думают ослы в рудничных забоях… Через месяц смогу кузней командовать… А через год-другой и до управления замком доберусь… Вы еще наплачетесь, когда на торги ко мне пожалуете… Хозяин Лэгпассы станет торговаться за каждый ломаный минт… Вы еще…

Поскользнувшись, мужчина с размаху бухнулся в неглубокую заводь. Хватая грудью теплый воздух, бастард отдышался и тихо рассмеялся:

— Надо будет герб поправить… Нарисую лорда на карачках… Детям на потеху…

Вернувшись к телеге, Хейдер аккуратно выворотил крупный камень из-под задних колес, подпер повозку плечом и пропихнул сквозь узкое место. Вновь набросив ремни, повез поклажу дальше, нащупывая неровное дно ручья.

— Ладно, братишки… Будет нужно, у гнома научусь, как на четырех костях скакать… Но я все равно стану истинным хозяином… своих… земель… Уф…

Оборотень сидел на камнях, задумчиво разглядывая грязного человека, барахтающегося в воде. Мужчина падал, поднимался, расчищал окованной железом повозке дорогу и снова тянул, приближаясь к хозяину подземелья шаг за шагом. Монстр поскреб могучую грудь и одобрительно выдохнул:

— Милор-р-р-рд… Хм…

Не оглядываясь, покрытый шерстью гном легко потрусил к избушке. Можно было разжигать огонь и готовить кузню к работе. Пора было учить будущего владыку перевала Лэгпасс, с какой стороны держать молот…

Закончив читать указ, глашатай аккуратно повесил широкий лист на доску и с трудом стал пробиваться через толпу к выходу с площади. Отбиваясь от рук, дергающих за одежду, чиновник яростно верещал:

— Все, все написано! Кто не слышал, может сам прочесть! Я повторять уже не буду, голос сорвал! Нет, не знаю, как толковать! Королевскую волю толковать — это голову в петлю совать! Там все написано! Если кто не понял, цеховых старейшин спрашивайте!..

Народ шумел, живо обсуждая услышанное. Его величество озаботился бедами простого народа и издал декрет о «вольностях и правилах правления», озвученный этим утром на всех площадях государства. Самые сообразительные уже успели подсчитать, насколько уменьшается налоговое бремя, и с радостным удивлением делились звонкой цифрой с соседями.

Стоя у распахнутого настежь окна, владыка Индерфлератты с интересом прислушивался к шуму, тяжелыми волнами бьющемуся о замок. Лорд Рэдда Каменный довольно улыбался, разглядывая взбудораженных горожан. Сунув большие пальцы рук за пояс, высокий мужчина перекатывался с пятки на носок и обратно, мурлыкая себе под нос фривольную мелодию. Вдохнув напоенный дымом и запахами выпечки воздух, хозяин замка повернулся к столу и продолжил диктовать помощнику, заляпавшему кляксами серый кусок бумаги:

— Про «ничейную землю» вычеркни, это лишнее… Напишем так: «И озаботившись всеобщим благом, предлагаю встретиться всем не в поле или продуваемом ветрами лагере. Предлагаю собраться у меня, вне королевских стен, где и решить возможные проблемы, пригласив на встречу его величество с сыновьями — для общего блага и без злого умысла…»

Прогулявшись по комнате, Рэдда Каменный еще раз улыбнулся и довольно потер руки:

— Кто бы мог подумать… Кайлок решился доказать, кто в самом деле истинный правитель Фарэстаттен. Какой вой поднимется сегодня к вечеру во всех хегтигдемах! «Король отбирает наши привилегии! Король грабит подданных!» А всего-то крошечный указ о правилах создания новых налогов и отмене части старых… Крошечный указ, роющий огромную яму под большей частью независимых лордов… Хех… Хорошо, что я о чем-то подобном думал еще пять лет тому назад и подушные сборы заменил выплатами с цехов и производства… Приятно соображать быстрее своих заскорузлых соседей…

Выхватив исписанную бумажку, мужчина скривился на обилие клякс и скачущие строки, быстро пробежал глазами текст и вернул листок помощнику:

— Добавь: «Жду братьев моих к „королевским“ дням Воллы…» Отдай писарям, пусть начисто перепишут, размножат, потом вернешь на подпись. Подготовь гонцов для срочной поездки.

— Готовы, — отрапортовал помощник, старательно выводя пером последнюю фразу.

— Хорошо. Думаю, большую часть милордов гонцы застанут по дороге. Встречу назначали на Риклинэллу, но указ пришпорит их покрепче, чем раскаленное железо между ног… Королю напишу лично… Все, отправляйся к писарям и немедленно с письмами обратно…

Оставшись в одиночестве, прозорливый хозяин Сторагела повернулся к распахнутому окну навстречу теплому ветру. Серые прищуренные глаза разглядывали пропеченную солнцем белизну неба.

— Да, его величество разворошил осиное гнездо. Не ожидал, совсем не ожидал… Ладно, я почти ничего не теряю. Но ведь остальные живут по старинке, вытрясая последние монеты с крестьян и ремесленников. Столь жесткий удар по налогам заставит соседей чесаться и торговаться с королем. Вряд ли кто-то сможет быстро измениться и наладить сбор золота с торгового оборота. Куда проще засылать мытарей и считать рты в деревнях, чем корпеть над торговыми книгами и ловить ушлых купцов, прячущих заработанное… И как время подобрал. Не иначе хитроумный сынишка расстарался… Осенний урожай уже будут делить по новому закону. Большая часть останется у работяг, часть казне и крошки «вельможным владыкам»… Если Кайлок не пойдет на уступки, будет грандиозная свара… Ворона Фьорстассэна обязательно постарается использовать новый закон в своих тайных играх. Надо будет очень аккуратно выбирать слова, когда все «родственнички» соберутся в моих стенах. Как бы ни обернулось дело, ни король, ни лорды не должны мечтать воткнуть нож мне в спину. Пусть продолжают считать, что на местных болотах живет все тот же болван, не способный даже навести порядок в собственном городе… Иногда крайне полезно оставаться нейтральною фигурою. Когда ты над схваткой, остается возможность вовремя принять сторону победителя. Или вообще дождаться, пока враждующие стороны не передушат друг друга раз и навсегда…

Вернувшись к столу, мужчина задумчиво покрутил в руках перо, потом устроился поудобнее на широкой лавке и начал писать:

— «Мой король! Как и другие верные подданные, я с интересом ознакомился с новым указом…»

Придерживая тяжелые ножны, коротко стриженный мужчина в белоснежном плаще с вышитыми золотом драккарами стремительно вошел в залитый солнечными лучами зал. Бегло окинув взором мрачных старцев, Йорен подошел к краю стола и замер, не убирая левую руку с меча:

— Где почтенный господин альдст?

— Болен, — прошелестел кто-то из патриархов в ответ.

— Да? Очень жаль. Потому как король хочет услышать внятный ответ: чем возмущена церковь Слаттера? И услышать его не от перепуганного монашка, а от «голоса церкви» или от храмового совета.

Разглядывая нахмуренные лица, принц поиграл желваками и продолжил чеканить слова, не обращая внимания на тихий ропот:

— Раз наши духовные наставники столь болезненны и неспособны пройти полмили до королевского замка, приходится мне лично навещать почтенных старцев. Вы можете поделиться своими тревогами со мною, а я передам все сказанное отцу. Слово в слово. Коль вы боитесь посмотреть в глаза королю, попробуйте поговорить с братом своим по вере. Может, это вас не так сильно испугает… Итак?

Глава церкви Фэттигамрэдена медленно встал и заговорил, буравя тяжелым взглядом принца:

— Мы лишь озвучиваем сомнения, посетившие умы верных подданных короны. Его величество решился неожиданно и без предупреждения нарушить заведенный предками порядок. Корона вводит новые правила сбора налогов, лишая пропитания все благородные семейства, истинную опору трона. Речь идет не о том, что это неблагоприятно скажется на церковных наделах. Речь идет о смущении душ, об общем волнении, охватившем королевство. Как должны вести себя верные слуги, если вместо благодарности монарха за службу получают лишь притеснения и обиды?

— Про церковные наделы вы правильно молчите, — усмехнулся Йорен. — Было бы странно вам кричать о грабеже и притеснениях, если теперь обычные крестьяне и ремесленники смогут жертвовать на благо церкви намного больше… Правда, несколько очень богатых семейств теперь не будут сыпать золото без счета в храмовые кошельки. И богатых подарков придется подождать, как и новых наделов земли под монастырские подворья… Но мне кажется, это к лучшему. Не только золотом лордов живет церковь, придется кое-кому повернуться к простой пастве и вспомнить, для чего предназначена церковь.

— Как можно попрекать патриархов их обязанностями! — заволновались старцы.

Но принц грохнул кулаком по столу и продолжил, сердито кидая обидные слова:

— Когда возникла истинная нужда в помощи церкви, королевская семья увидела перед собою лишь степных шакалов, мечтающих урвать кусок! Ваш лучший болтун притворяется больным, оставив старых и дряхлых бездарей отдуваться за его шашни с лордами! И когда на площадях народ славит короля, снявшего непосильное бремя с плеч простых людей, церковь плачет про обиженных и обездоленных!.. Где вы их нашли, этих обездоленных? В замках с позолоченными крышами? В спальнях, где плетут интриги и покупают верность в обмен на тяжелое золото? Где?.. — Выпрямившись во весь рост, Йорен насмешливо тыкал пальцем в искаженные злобой лица: — Кто из вас готов доказать, что заботится об истинной опоре трона? Кто способен вспомнить, когда в последний раз общался с обычным народом, на костях которого выстроено королевство? Вы забыли, что я каждый день нахожусь рядом, вижу истинный ход событий и понимаю, как именно работает церковь Слаттера. И я не глупый батрак в далеком хегтигдеме, мне бесполезно рассказывать про гнев богов и тяжкий труд людей в рясах на благо государства! Потому как я и есть сила и власть государства! Я, один из наследников короны, осведомлен об истинном положении дел куда как лучше, чем любой из старых пыльных мешков, пустивших корни в этом зале… Как давно вы навещали свои наделы? Когда вы в последний раз выходили с проповедями к простым людям?

— Дела церкви требуют нашего присутствия здесь! — попытался подать голос один из патриархов, но принц лишь отмахнулся в ответ:

— Дела церкви — это дележ собранных пожертвований! Вот и все дела в последнюю зиму. Другого я не видел. И король не видел, чтобы вы хоть чем-то помогли пастве. Лишь суетливая беготня между лордами, крики про засилье колдунов и ведьм на границе да шипение в спину отцу… Даже мне, своему брату, вы готовы лишь приказывать, указывать и требовать, не собираясь поступиться хотя бы толикой власти, причем власти, не заслуженной вами, а украденной у короля… — Поправив плах; мужчина объявил приговор: — Неделю назад я занял место патриарха Храмового ордена. В отличие от укусившего себя за хвост брата Фойрадиска, истинный слуга церкви господин Кригэре тяжело заболел и передал все дела мне… Учитывал столь странные слова и действия церковного совета, я объявляю, что с этого момента любые приказы Храмового ордена будут подписываться мною лично. Каждый, кто попытается использовать силу ордена против короны, будет иметь дело со мною и личной стражей его величества. Можете шипеть сколько угодно, но оружие церкви будет стоять на страже ее владыки, ее короля. Врагам короны придется обходиться собственными силами. Это понятно?

Без сил опустившись в кресло, патриарх Фэттигамрэдена прошептал:

— Боги Слаттера докажут нашу преданность королю! Кто бы мог подумать, что нам придется оправдываться за чужие помыслы и действия!

— Оставьте богов в покое, — усмехнулся принц. — Подумайте лучше о том, как лично доказать свою преданность. А то паства уже начинает задавать вопросы, почему это люди в сутанах столь недовольны новыми законами. И почему среди радостных голосов подданных не слышно ни одного патриарха… Полюбовавшись ошеломленными лицами стариков, новый глава Храмового ордена бросил напоследок: — Постарайтесь обдумать все услышанное. В последний день месяца король встречается с лордами в Сторагеле. В отличие от вас, отец готов выслушать любого жителя государства и готов обсудить любые беды и тревоги своих подданных. Вам лучше брать пример с его величества, чем прятаться за спиной альдста. Тем более что хитрец при первой возможности оставляет вас одних, спрятавшись подальше…

Повернувшись к телохранителю, принц протянул руку.

Монах в легкой кольчужной рубашке распахнул сумку и протянул господину тонкий свиток, перевитый черною тесьмою. Показав письмо патриархам, мужчина бросил бумагу на длинный стол:

— Это официальное приглашение членов совета на встречу. Надеюсь увидеть кого-либо из вас у лорда Рэдда… И последнее… Если я узнаю, что за моею спиною кто-то пытается прибрать к рукам Храмовый орден, не посмотрю ни на заслуги перед церковью, ни на возраст… Для короны милее мертвый бунтовщик, чем живой жулик в сутане…

Не дождавшись ни слова в ответ, принц стремительно развернулся и покинул зал, оставив за собою лишь звенящую тишину и страх.

Намеченная встреча рассерженных лордов с королем не удалась. В Сторагел приехали представители лишь половины древних родов, да и то присутствовали не главы кланов. Испуганный бунтом лорд Лэксеф жался на краю стола, цепляясь к другим высокородным гостям с жалобами на непомерные выплаты пострадавшим. Слева от него, нахохлившись, притулился Унген Дритт, сын старого хозяина Тайстаджерна. Парень лишь слушал да периодически черкал какие-то закорючки на бумажке. Судя по всему, отец решил не трястись в седле по долгой дороге, понадеявшись на образованного наследника. Принимать спешно решения не придется, а сын по возвращении все расскажет и обстоятельно в лицах изобразит… С другой стороны стола с вежливой улыбкой восседала мать Мэра. Через стул от главы клана Гудомиллов худым вопросом замер Хиарлосса Дейста. Спешно прервав отдых на восточном побережье, парень сумел уговорить Халефгена, и, пристроившись к кавалькаде хозяев Фьорстассэна, несостоявшийся жених вернулся домой. От столицы конный отряд Дейста примчал в гости к Рэдда Каменному, стараясь не смешиваться на дороге с многочисленною свитою короля, также прибывшего на встречу.

Остальные лорды ограничились длинными письмами, где ссылались на неотложные дела и жаловались на столь резкую перемену короля к верным подданным.

Его величество Кайлок Могучий вместе с наследником короны заняли любезно предоставленный лордом Рэдда зал, после чего потратили целый день на вялые препирательства с мрачными гостями. Ни Дейста, ни Дритт не пытались говорить от лица кланов, ограничившись лишь общими вопросами по новым законам. Лэксеф больше возмущался вынесенным приговором и просил выплатить часть затрат из казны. Было похоже, что толстяк не осознал пока, насколько сильно король запустил руку в его карман.

Хозяин замка просто молчал, изображая деревянного истукана. Лорд Рэдда оживлялся, лишь когда речь заходила о трапезе или решении любых бытовых вопросов. В такой момент он просыпался и развивал бурную деятельность, стараясь решить проблему дорогого гостя максимально быстро.

Больше всего Кайлока беспокоила мать Мэра. Женщина вежливо улыбалась, щурила глаза на яркие солнечные лучи и молчала. Лишь изредка вздыхала и бросала слово-другое, сетуя на своеволие короля. Дескать, если бы мудрый властитель собрал бы заранее лордов да обговорил будущие планы, то и никакой встречи бы не понадобилось. Все бы решили миром, любые сложности обговорили совместно и обсудили будущую судьбу налогов и сборов полюбовно. А так теперь мытарей обучать заново, новых учетчиков нанимать да за холопами присматривать, чтобы деньги на выпивку не просадили. Сплошные мелкие хлопоты…

Поздним вечером Кайлок ужинал в выделенных покоях, довольно разглядывая Нидса, ссутулившегося рядом. Будущий король вяло ковырялся потемневшей от времени вилкой в рыбном пироге, думая о чем-то своем.

— Я тебе сразу говорил, что нет смысла бояться, — прогудел старик, прожевав очередной кусок. — Наши великие лорды страшны, лишь когда ворчат дома перед ближними. А когда дело доходит до реальной драки, предпочитают выпросить заранее разрешение на почетную сдачу. Главное, чтобы все выглядело красиво. Чтобы их знамена не втоптали в грязь и чернь не стала хохотать, тыча пальцем в пеших пленных… Дай им возможность выпустить пар, и можно потихоньку подсовывать следующий закон.

— Возможно, — нехотя оторвался от копания в рыбе Нидс. — Но меня беспокоит, что, несмотря на недовольство, на встречу приехало так много глав кланов. Они с легкостью могут заявить теперь, что их не выслушали, а вынудили нарушить отцовские заветы.

— Их никто в дороге за стремена не держал, — отрезал король, нахмурившись. — Кто хотел — тот приехал. А в действительности из недовольных только спрэкедеттский нытик. Все не может успокоиться, что его мошну потрясли и заставили платить за глупость… Бьофальгаф не возражает против новых законов. Он с купцов получает больше, чем подушные сборы со всего хегтигдема. Рестед даже не счел нужным отвечать, его кандальники кормят. Остальные лишь формально бубнят против, но в открытую не выступают… Съели, даже не поморщились.

— Думаешь, промолчат? Осень впереди, новый сбор налогов. Многие недосчитаются золота.

— Пусть берут пример с соседей, — отмахнулся Кайлок. — У кого голова на плечах, давно кормятся с торговли, а не крестьян тиранят.

Внимательно разглядывая вереницу бутылок, старик выбрал вино, сковырнул пробку и плеснул в стакан. Попробовав, одобрительно крякнул и щедро налил:

— Речные крысы знают толк в хороших напитках. Наскреб же где-то Рэдда, не иначе как с контрабандистов оброк взял…

Поставив опустевшую посуду, король подвел итог беседе:

— Как вернемся домой, напишем и разошлем письма всем лордам. Пусть соберутся на праздник завершения зимы. Думаю, что официальное приглашение никто не рискнет отклонить. Одно дело — мчать сломя голову в город на болотах, и совсем другое — навестить короля. Там же в письмах бросим сладкую кость — право от имени короля собирать государственные подати. И то, что мудрый владыка рад поделиться столь тяжкой ношей с истинной опорой трона. Чтобы уже сейчас слюной исходили и считали, сколько златов прилипнет к хитрым ладошкам…

— А весною назвать избранных, кому на будущий год доверили столь важное дело?

— Конечно. И погрозить пальцем остальным, найдя какие-нибудь прегрешения. Пора потихоньку приучать моих подданных к пониманию того, кто истинный хозяин на этой земле.

Верный сын, опора короля и надежда государства, устало встал из-за стола и потянулся:

— Хорошо… Завтра еще обдумаю, как лучше подать нашу волю и стоит ли поглубже запрятать будущие неприятности для любителей кичиться знатностью предков…

— Конечно. Сегодня был тяжелый день, но все обошлось куда лучше, чем я ожидал.

— Да, отец. Долгая спешная дорога, потом эти кислые рожи за столом… Хотя я боялся худшего. А наши смелые лорды предпочли отсидеться по домам. Похоже, больше всех оказалась разочарована встречей госпожа Гудомилл. Старуха ждала, что сможет сколотить в кучу толпу обиженных и выступить одной кодлой. А вместо этого оказалась в гордом одиночестве против нас.

— И не решалась даже рот открывать, — рассмеялся Кайлок. Рыжая борода затряслась, сбрасывая налипшие крошки. — Я с трудом удержался и не стал спрашивать, почему Халефген вернулся обратно без невесты. Но так и быть, прощу эту глупость соседке. Боюсь, что она не выдержит в придачу к новым налогам еще и твоего беспутного брата…

Хиарлосса галантно провожал уставшую даму в ее покои. На вытянутой террасе, вдалеке от чужих ушей, женщина еле слышно давала последние наставления любовнику и союзнику:

— Старик не остановится. Начав, будет продолжать давить лордов и возвеличивать чернь. Пока он за наш счет кидает подачки толпе, королевскую семью будут носить на руках. Не удивлюсь, если весною он объявит о других вольностях для народа, раздавив остатки нашей свободы, свободы истинных владык этих земель.

— Значит, зимой?

— Да. Эта зима будет решающим рубежом. Или мы свергнем узурпатора, или через год от кланов останутся жалкие тени.

— Что требуется от меня?

— Отобранные тобою учителя уже должны прибыть в Грассенвалд. Пусть отец спешно готовит людей. Поход на запад всегда можно отложить, а солдаты никогда не помешают.

— Я присмотрю за этим. Можешь быть уверена, госпожа, семья прислушается к моим словам, и вместо одного помощника ты получишь троих.

— Надеюсь… Я же привлеку церковь. Как бы храмовники ни кичились своим избранным положением, босяки до сих пор не принимают их как избранных посредников между людьми и богами. Стоит чуть толкнуть, и церковь Слаттера рассыплется как песчаный домик под порывом ветра. Мне уже донесли, что король вздумал ломать непокорных патриархов вместе с лордами. Думаю, среди людей в сутанах мы легко найдем истинных единомышленников.

— Лишь бы не ошибиться. Кто легко меняет хозяина, так же легко предаст нового.

— Не волнуйся, монахи всегда были на стороне сильного. А действительно сильными этой осенью будем лишь мы. И серые мыши чутко держат нос по ветру. Не успеет лечь первый снег, как мы получим опору в «серых листорезах».

— Но слухи доносят, что Храмовый орден возглавил Йорен Ресанрен. Что могут сделать простые монахи, когда их войско переметнулось к королю?

— Кайлок получил лишь верхушку, которая слушает нового патриарха. Пока слушает… А остальную часть ордена можно развернуть в нашу сторону. Потому как не все решает приказ сверху. Да и этот приказ надо еще успеть отдать… Кроме того, простых прогустов, киргэгмэдов и бьерреттаров не надо сбрасывать со счетов. Они несут слово божье и молитву прихожанам. Они и объявят о новом короле, в трудную минуту принявшем столь тяжкий груз управления государством…

Молодой мужчина радостно оскалился, краем глаза проверяя, не появился ли кто посторонний на террасе.

— Я повидаюсь с альдстом по дороге домой. Придется сделать крюк, но хитрец просил обязательно заглянуть после нашей встречи. Думаю, смогу объяснить ему, где он может найти настоящих друзей.

— Хорошо. Только постарайся сделать это как можно аккуратнее. Не надо злить собак. И по возвращении домой не трогай церковников, оставь это мне. Твоя главная головная боль сейчас — вся возможная военная помощь клана Дейста. Чем сильнее вы будете, тем лучше для всех нас.

— Не беспокойся, госпожа. Наши враги скоро узнают, насколько острая сталь прячется в лесах Ланграссена. Ресанренам придется кровью заплатить за нанесенные обиды.

Женщина погладила руку спутника и тихо прошептала:

— Именно так. Заплатят за все. Кровью…

В узкую щель проскользнула монетка и звонко заплясала в жестяной банке. Приоткрыв смотровую щель, старый страж внимательно посмотрел на одинокого гостя, потом медленно распахнул дубовую дверь.

Закатив в комнату тяжелую тележку, бастард быстро стал выгружать готовые вещи на широкую скамью. Достав последним полированный щит, аккуратно пристроил его рядом с кучей железа и повернулся к гному:

— Для меня вестей никаких нет?

— Какие могут быть вести? — удивился страж, с трудом сдерживая зевоту. — Принесла же тебя нелегкая в такую рань… Нет, чтобы после обеда заглянул…

— Нет так нет, — пожал плечами Хейдер, перегружая из угла приготовленный груз.

Закончив работу, он набросил ремни и поволок телегу в черный зев подземелья.

Закрыв за ним дверь, старик запер засов и вернулся к смятой кровати. Уже засыпая, он по привычке ворчал себе под нос:

— И неймется же ему… В такую рань… За вестями… Хм… В такую рань… Хр-р-р… х-р-р…