Грата

Глава 8. Ил и Ила

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»

Здоровенный седой мужик с бульдожьими щеками, похожий на охранника на пенсии, втиснулся за столик рядом с Ченичем, и, игнорируя Рэма, начал гипнотизировать юриста взглядом.

— Я, — он ударил себя в грудь растопыренной ладонью, — Ором Кифара, главный менеджер компании «Алькатрана» — грузовые и пассажирские перевозки, а вы…

Ладонь была занесена, но груди юриста не коснулась. Потому что тот поднял голову от своих водорослей и холодно уставился на неожиданного гостя.

— Юнмар Ченич, глава «Ченич и сыновья», — произнёс он тоном, которого Рэм от него ещё не слышал.

Голос юриста стал сухим, как человеческий прах, присланный похоронной службой из крематория, глаза пустыми, а поза расслабленной и одновременно зажатой в какие-то непонятные Рэму тиски.

Здоровенный менеджер тем не менее правильно оценил и голос, и позу, и пригладил уже занесённой ладонью короткий ёжик волос.

— Я же с полным к вам пониманием, уважаемый, — вроде как извинился он. — А оно у меня семейственное. Экипаж для меня — одна большая семья. А если когда в семье скотина какая-то завелась, то я оправданно негодую!

Голос у Кифары был низкий, и на его неразборчивый угрожающий рокот к столику Рэма и Ченича прискакал один из охранников.

Он застыл рядом с главным менеджером, пожирая его глазами в ожидании приказов. Босс отмахнулся от подчинённого, как от мухи.

Похоже, это был не просто менеджер, а ещё и начальник службы охраны. А это — самая большая шишка на корабле. Не считая капитана. Тот идёт по другому ведомству.

Тут же явился и взмыленный официант. Остатки заказа он не принёс, зато начал суетливо расставлять закуски, коньячные рюмки и кофейные чашки.

Рэм оценил бутерброды с солёными алайскими фруктами, тарталетки с икрой окуня и нарезку элитных сыров.

— Кофе — за счёт заведения, уважаемый, — оскалился менеджер.

— Мы чай будем, — вклинился Рэм, которому цена деликатесов уже намекала на подкуп.

Кифара обернулся и воззрился на парня так, словно только что увидел.

— А кто этот очень молодой человек? — начал он. — Не может ли он занять другой хороший столик в нашем гостеприимном ресторане?

— Это со мной, — отрезал Ченич. — Так что вы хотели?

— Вы поймите меня правильно, уважаемый, но другого юриста мы сейчас на корабле иметь не сподобились. — Менеджер говорил без акцента, но мешал имперские и экзотианские обороты, и это было немного смешно. — А если мы не предъявим таможне юриста, нас же снимут с рейса! Вы понимаете, как нам это больно?

— Вы можете нанять юриста на Питайе, — Ченич отодвинул подсунутую официантом рюмку и откинулся в кресле.

Менеджер выразительно покосился на Рэма.

— Но это же неприличная катастрофа, сколько эрго запросит юрист из Содружества! — выпучил он глаза. — Это трагедия для нашей маленькой фирмы. Нам уже и так запретят брать транзитников на Питайе. Такие убытки!

— И какие убытки? — переспросил Ченич сухо.

— Фатальные! — пробасил менеджер. — Мы можем компенсировать вам билет!

— Это смешно. — На губах юриста не было и тени улыбки.

— Но если рейс снимут, вы не сумеете вовремя попасть на Аскону! — выложил менеджер свой главный козырь.

— А кто вам сказал, что я тороплюсь? — парировал Ченич.

Кифара заёрзал, и Рэм встал, понимая, что мешает соседу торговаться.

Менеджер явно хотел, чтобы Ченич изобразил юриста широкого профиля и хотя бы для галочки взялся за расследование того, что случилось с официантом. (Интересно, выжил он или нет?)

Ну и почему бы Ченичу не подзаработать? А Рэм может пока что-нибудь сделать для другой Галочки. Более симпатичной.

Тем более что жрать чужие десерты было неловко, а смотреть на них — тем более. Очень хотелось попробовать.

Народу в ресторане немного прибавилось, но на периферии, а не в центре зала, где рабочие всё колдовали над платформой, добиваясь от неё запланированных спецэффектов.

Рабочих было пятеро. Все — молодые раздолбаи, вроде Рэма, каким он и был бы сейчас, если бы потерял родителей, но не сумел завербоваться в спецон.

Если бы выжил.

Момент выживания — это вообще основа того, будет у тебя что-нибудь дальше или не будет. И по большому счёту не так уж важно, кто ты: пилот или чернорабочий. Главное, что живой.

А вот для тех, кто отборочные соревнования по выживанию ещё ни разу не проходил, иногда просто дико важно, сколько денег в семье, в какой школе учиться и какую причёску носить.

Или вот девушки. Если бы Амаль послала Рэма подальше с его красивыми глазами, он бы, наверное, очень расстроился. Может быть, даже болел. А вот вены резать никогда бы не стал. Жизнь далась ему слишком дорого, чтобы разбрасываться.

Амаль… Она же тоже останется, даже если не с ним. И, может быть, даже будет счастлива.

И он, может быть, тоже найдёт себе после другую девушку. Потому что они живы, и это определяет наличие будущего.

Рэм нашарил глазами Галку. Она ругалась с певцом, но слов было не разобрать.

За ближними к сцене столиками переглядывались и хихикали.

Там расселось ещё человек шесть из «творческого коллектива» — пёстрая одежда, вычурные причёски. И двое молоденьких секьюрити: не охрана — одни понты. Это было видно даже по тому, как они двигались — неуклюже и слишком резко.

Наконец над платформой воспарил радостный певец.

До Рэма донёсся неуверенный аккорд музыкальной машины, потом кашель, усиленный микрофоном.

А потом вдруг прозвучало необыкновенно трогательное а капелла:

Отзови свои письма.

Сотри себя из сети.

Твоё тело как плазма

Коллапсирующей звезды.

Ты сожгла меня нежно.

Ты сожгла меня заживо…

Рэм хмыкнул и покачал головой. Певец был парень противный, но пел на удивление хорошо, чисто, искренне. Жалко, что это была всего лишь проба, и она оборвалась на середине куплета.

Певец замахал руками и начал ругаться в микрофон с рабочими.

Нервный он был — жуть. Может, и Рэм добавил ему сегодня гормонов? Вполне возможно, что белокурая Галка с открытой грудью здорово нравилась певцу.

Рэм не спеша, словно ему больше нечем было заняться, приблизился к сцене, над которой кружилась платформа с орущим певцом.

Тот был недоволен гравикомпенсаторами, то есть болтало его наверху.

Рэм знал, что вес человека домагнитка держит легко, но лучше бы рабочие смонтировали стандартную страховочную плоскость, с неё и при желании не слетишь. Однако ничего советовать не стал.

С двух метров певец не убьётся, зато рабочих повеселит. Ведь не извинится же, так пусть хоть боги его накажут.

Галка заметила Рэма и, пользуясь тем, что певец с головой ушёл в спор с рабочими, свесившись с платформы и тыча в них микрофоном, спрыгнула со сцены и пришла поболтать.

— Репетируете? — спросил Рэм, кивая на певца.

— Опять разорался, как снуп, — дёрнула худенькими плечами Галка.

Имитация пилотского комбинезона придавала ей солидности. А сними одежду — и обнаружится хрупкая девушка. Но с очень подходящим размером груди.

У девушек это бывает — худышка-худышкой, а попа и грудь — как будто взяла поносить.

Рэм оценивающе оглядел блондинку. Оттопыренные карманы на тыльной части комбинезона создавали иллюзию пышных форм, но и сами формы — тоже были зачётные. А уж грудь — так просто…

Он тряхнул головой и спросил:

— А кто такой снуп?

— Человек, у которого вместо головы задница! — Галка нарочно повысила голос, чтобы певец услышал.

— Достал? — спросил Рэм.

— Ещё бы! Но без него — никак. Мы — творческая группа с этим козлом. — Она сердито хлопнула себя по бедру, намекая, что партнёры они не только по сцене. — Я — Ила, а он Ил. Это сценические псевдонимы.

— А я слышал, что тебя тут называют Галка, — улыбнулся Рэм. — Что за странное имя такое?

— Да я вас всех уволю по частям! — заорал певец. — Сначала кривые руки уволю, а потом тупой мозг!

— Оно не странное. — Блондинка демонстративно помассировала пальцем ухо. Певец настолько же приятно пел, насколько визгливо орал. — Галка — это птица такая есть. Чёрная. Я же на самом деле брюнетка.

— Но тебе и блондинкой идёт, — похвалил Рэм. — Я бы не догадался, что крашеная. Ты тоже поёшь?

Галка кивнула.

— Ещё и танцую. Увидишь вечером, может, понравится.

Рэм исподтишка разглядывал её волосы: ведь и вправду не догадаешься. И подмывало спросить: а грудь — тоже поддельная? Но он, конечно, смолчал.

— А Галка опять куда забурилась? — заорал певец. — Сколько можно просить, чтобы вместе начали репетировать? То к официантам клеится, то вообще куда-то проваливается, по два часа ждёшь!

Блондинка поморщилась и вдруг обняла Рэма.

Вышло у неё это очень недвусмысленно, на всеобщий обзор — рабочие-то не все были заняты перебранкой.

Рэм посмотрел на девушку с интересом и тоже приобнял.

— А этот? — кивнул он на певца.

— Да надоел он уже со своей ревностью! — выпалила Галка, теснее прижимаясь к Рэму, чтобы тот понял намёк.

Намёк был ну очень прозрачный. Рабочие уже ухмылялись понимающе. Сейчас и певец поднимет башку. И всё просечёт.

И вот тогда ему останется только громче петь о своей любви. Рэму он не противник, уж больно тщедушный. Даже бить не придётся, просто хорошенько поддать пинка.

А секьюрити, если это его, в драку на вооружённого станнером не полезут. У них у самих только станнеры. А если и есть что-то потяжелее, так начальник охраны корта сидит сейчас рядом с Ченичем.

Соблазн был велик.

От Галки всё так же пахло апельсинами и ещё чем-то неведомо возбуждающим. И девчонка явно была не из капризных. Переменчивая — но на пару дней — самое то.

— Я только подыграть могу. — Рэм пониже наклонился к уху блондинки и вдохнул запах её волос. — У меня девушка есть. Ты извини, но я пошутил насчёт целоваться.

Певец наконец заметил со своей высоты конкурента.

— А ну, отвял от неё! — заорал он. — Галка, ты совсем одурела, даёшь себя лапать? Лезь репетировать!

Блондинка отлепилась от Рэма и медленно пошла к сцене. Парень не понял, обиделась она или нет, а вот певца хорошо задело.

— Ты!.. — заорал он. — А ну, вали отсюда! А вы чё расселись! — Это он уже наехал на секьюрити.

Рабочие захохотали.

Рэм обернулся, оценил невольных противников, шагающих к нему не очень уверенно.

Секьюрити были молодые, плохо обученные, да и прав они никаких особых тут не имели. На корте рулит своя служба охраны.

— А ну, пшёл отсюда! — буркнул левый секьюрити, позабыв, что Рэм находится на общей и доступной для всех территории ресторана.

— А то что? — спросил пилот с интересом.

— А то вылетишь шариком!

Он попытался заломить Рэму руку, но пилот легко перехватил чужую кисть и слегка выкрутил, чтобы сильней продавить болевую точку.

И тут же понял, что не рассчитал. Ну не было у него на крейсере таких слабых противников.

Приём был никчёмный, Дерен бы просто увёл руку вниз и выдернул из захвата, но охранник заскулил от боли тем противным голосом, когда понимаешь, что парень уже слишком взрослый чтобы вот так унижаться.

Рэм брезгливо выпустил чужую руку, сразу ставшую скользкой от пота.

— Не фиг было наезжать, — сказал он негромко. — Но если кто не понял — то я медленно повторю.

Секьюрити в панике оглянулся на певца, потом мазнул глазами по нашивкам на груди Рэма, обнаружил станнер у него на бедре и совсем скис. До него только сейчас дошло, что нечаянный противник — военный пилот, да ещё и вооружён.

— Ну, уйди, а? — прошипел он. — Житья же потом не даст. Ну, пожалуйста? С меня вечером пиво.

— Я с приятелем, — прищурился Рэм.

— Тогда два.

Рэм оглянулся. Главный менеджер и начальник охраны, Ором Кифара, смотрел на них с большим интересом. Ему, наверное, было бы в кассу, если бы парни сейчас подрались. Компромат всегда пригодится.

Ещё секунда — и от дверей отпочковались два качка в чёрных комбинезонах охраны корта. Подходить они не спешили, но намекали, что личные секьюрити тут прав никаких не имеют, и могут отправиться под арест до конца путешествия так же, как и нахальный гость.

Провоцировать их Рэм не стал. Постоял немного, похлопал по плечу секьюрити певца, и ушёл за свой столик.

— А чего не подрался? — усмехнулся юрист, видимо, наблюдавший за тем, что происходило у сцены.

Сидел он уже один. Брыластый Кифара растворился, словно его и не было.

— Кишка у них тонка со мной драться, — отмахнулся Рэм, принимаясь за бутерброды.

Он заедал разочарование.

Галка, наверное, обиделась. И зачем он вылез с этой правдой? Можно же было дня два потянуть резину и расстаться вполне по-доброму.

А вот с охраной этой доморощенной — это певец зря. Нашлась, понимаешь, звезда заштатного корыта…

Давно уже прошли времена, когда Рэм был самым мелким и самым слабым на крейсере. А за руки пилота хватать — это вообще отдельная история. Руки принято тренировать в первую очередь, ими почти вся работа в шлюпке делается.

— А вы… То есть ты… сумел договориться с Кифарой? — поинтересовался он у Ченича, запивая икру остывшим кофе.

Раз бутерброды и тарталетки уцелели, значит — это законная добыча!

— Очень символически, — усмехнулся юрист, благостно взирая на жующего Рэма. — Менеджер заверил меня, что официант жив и я могу провести с ним предварительную беседу, её предъявят таможне. А на Асконе у них есть проплаченная страховка, и дальше они сами займутся расследованием.

— Ну и что это был за яд? — спросил Рэм.

— Кифара настаивает, что не яд, а редкий алайский наркотик. Называется афрос кепра. Без вкуса и запаха. Достаточно было брызнуть из баллончика на десерт. Он бы не убил ни тебя, ни меня, но отправил на пару дней в медотсек.

— А официант? — удивился Рэм. — Я браслет прикладывал. Там всё было очень серьёзно.

— В случае с официантом, вещество сыграло как аллерген. У официанта оказалась редкая непереносимость кепры. Такое бывает. Несчастный случай.

— Значит, убить не хоте-ели… — протянул Рэм задумчиво. — Но тогда точно тебя хотели убрать.

— Почему? — без удивления спросил Ченич.

Рэм постучал ладонью по спецбраслету.

— С ядом ещё могло как-нибудь прокатить, не все яды определяются, и не все противоядия можно синтезировать быстро. Но нейтрализовать наркотик — задача для медика браслета на пару минут. Значит, охотятся за тобой. И, может быть, этот самый Кифара. Он ведь не только менеджер. Ты видел, как охранники на него смотрят? Кифара — начальник службы охраны корта. Заточили бы тебя в медотсек, а по прилёту — сдали, кому надо.

Ченич задумчиво почесал бороду.

— А что, спецбралет реально может синтезировать противоядие?

Рэм кивнул, откусывая сразу полбутерброда.

— Угу.

— А как он вообще работает?

— По-разному. Спектрограмма, остатки паров в воздухе, — пояснил Рэм. — Сейчас он на беззвучном режиме стоит. Если что — я ощущаю укол в запястье. Укол в прошлый раз был слабенький. Я глянул. На дисплее горел жёлтый сигнал. Не красный — «опасность», а так… Потому и решил, что десерт несвежий и от него воняет. Кстати, глаза у официанта были красные. Это в копилку с версией про аллергию.

— Давай-ка это запишем, раз взялись за расследование.

Сосед достал из кармана небольшой блокнот, открыл его и поставил на чистой странице пару странных закорючек.

— Это что? — удивился Рэм.

— Скоропись.

— Нет, я про блокнот. Это настоящая бумага?

— Ну, вот такой я весь устаревший, — рассмеялся Ченич. — Курево, блокноты. Это помогает мышлению. Пойдёшь со мной к официанту?

— Ещё бы! — обрадовался Рэм.

Ресторан постепенно наполнялся, а толпу парень не жаловал. Но не сидеть же в каюте?

Если внешне корт производил впечатление не совсем полной развалины, то медотсек выдавал скупость его владельцев с потрохами.

Такой древней медицинской техники Рэм не видел даже в детстве. А уж на «Персефоне» — вообще было другое поколение «железа».

Ему стало жалко официанта, обе руки которого были исколоты и обвиты пиявками имплантов для очищения крови.

— Это мне вакуум не идёт, — сипло сказал официант, заметив сердитый взгляд Рэма. — Я вообще медицину не переношу. Еле откачали. Спасибо вам. Мне медик сказал, что вы меня почти что спасли.

— Не за что. — Рэм сел рядом, а Ченич чуть поодаль, в кресло у одинокого столика.

Палата была маленькой, без реанимационной капсулы. Или экономили, или парню и в самом деле стало значительно легче.

Ченич записал в блокнот имя официанта и задал первый вопрос.

— Вы можете рассказать мне, где взяли баллончик с коньяком для десерта? У вас есть специальное место хранения, кто имеет к нему доступ?

— Только другие официанты, — быстро ответил парень и покраснел.

«Да он же врёт!» — осенило Рэма.