Грата

Глава 5. Прокол

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»

Пока корт не начал разгон, связь с дэп-сетью была доступна.

Ченич развернул с коммуникатора подключение и ввёл рабочий пароль. Он хотел посмотреть негласные «чёрные» рейтинги пилотов в дэп-рендере, закрытой, полупиратской части сети.

Глава юридической фирмы «Ченич и сыновья» знал, что таковые имеются. Когда-то он сам был на побегушках у отца и занимался черновой работой акторов — сбором информации, взломом сетей, работой со свидетелями.

Отец давно покинул этот мир, и фирма принадлежала теперь братьям Ченич: Юнмару и Валдо. Юнмар был старшим.

Он не хотел становиться юристом. После колледжа поступил на факультет теоретической физики в университете города Тау на экзотианской Асконе. Занимался вопросами энергетики и природных ресурсов.

Однако к экзотианскому образу жизни до конца привыкнуть не смог. И после сорока двух — истинного совершеннолетия в мирах Содружества — его потянуло на родину.

Юнмар Ченич вернулся в столицу имперского Аннхелла, закончил ещё один университет, уже юридический. И не побоялся прийти в фирму отца самым младшим клерком.

Отец оттаял: надо сказать, что отношения в семье были тогда натянутыми. И всё бы сложилось потом хорошо, если бы не война.

Ченич задумчиво почесал бороду.

Что-то не срасталось в рассказе Рэма. Сколько ему могло быть лет во время теракта над Джангой?

Если парень тогда едва-едва отучился в Академии, то сейчас ему двадцать шесть?

Юрист с сомнением покачал головой: слишком взрывной и вспыльчивый, слишком открытый. Хотя твёрдая рука наставника чувствуется.

Ченич улыбнулся. Он не поверил, конечно, в ту версию войны, что нарисовал ему Рэм.

Причины у войн простые — жадность корпораций и смена элит.

В Империи подросли молодые хищники, им нужно было что-нибудь переделить, чтобы урвать свою толику власти.

Две тысячи лет Галактика казалась им бесконечной, и вдруг человечество снова столкнулось с ограниченностью ресурсов.

Война — закономерное явление в тесноте.

К тому же военная экономика в Империи была на подъёме после сражения с машинами-хаттами. И нужно было как-то использовать все эти новые корабли и смертельные технологии.

Дэп покочевряжился немного и выдал цветную ленту рейтинга пилотов Армады Империи. Общую для Севера и Юга.

Разделить ленту ещё не успели — совсем недавно два враждующих крыла космической флотилии были едины.

Снизу шла зелёная полоса — пилоты общей квалификации, потом красная — высокорейтинговые пилоты.

Над красной начиналась третья шкала — дымчато-фиолетовая — «пилоты вне рейтинга».

Память на фамилии у Ченича была отменной, к тому же эта фамилия была знакома ему и раньше.

Он вбил в поисковик: «Дерен». Стрелка заметалась по шкалам и остановилась на единственной фамилии.

«Вальтер Дерен, — прочитал Ченич. — «Персефона». Крейсер спецоновского подчинения. Первый пилот. Вне рейтинга. В негласном зачёте — четвёртый».

Юрист покачал головой, вспомнив Рэмово «приклеились к обшивке». Он и не слышал, что такое возможно, но… четвёртый пилот вне рейтинга… Допустим.

И вбил: «Рэм Стоун».

«Рэм Стоун. «Персефона». Крейсер спецоновского подчинения. Второй пилот. К рейтингу не допущен».

«Это как?» — нахмурился Ченич.

Он покопался в файлах дэп-рендера, нашёл биографическую часть и вбил: «Рэм Стоун. Год рождения».

Ответ озадачил его ещё больше. Дата выскочила адекватная, через два дня парню должно было исполниться двадцать шесть, но над ней висел красненький знак вопроса. Словно тот, кто создавал эти тайные списки, сомневался, правильно ли указан возраст.

Ченич посмотрел на Рэма, ещё раз оценив совершенно мальчишескую реакцию — спрятать голову под подушку и уснуть.

Почесал лысину.

На инфопанели над дверью загорелось предупреждение: «Внимание! Двадцать минут до начала разгона. Пассажиров просят занять свои каюты!».

Юрист встал и легонько потрогал Рэма за плечо.

— Скоро разгон, — сказал он. — Лучше сразу лечь, пристегнуться и…

Никакой реакции.

Ченич потряс юного пилота посильнее, но тщетно. Парень спал крепким сном человека, который привык спасаться от стрессов именно так.

Юрист достал коробочку курительных палочек, повертел и отложил.

Разгон он переносил скверно, а прыжок, или, как называли это пилоты, прокол, ещё хуже.

Сознание его в этот момент словно бы расщеплялось, оставляя тело лежать на постели, а само зависало над неведомой пропастью.

Казалось, ещё чуть-чуть, и он провалится в никуда. И от одной мысли об этом к горлу сразу подступало удушье.

От страха не спасали ни сон, ни уколы. Вернее, они помогали, но с переменным успехом. Ченич и после укола мог проснуться неожиданно и…

Укол лучше было всё-таки сделать, авось пронесёт. Потому что мучиться в безвременье прокола без сна — страшнее.

Но он так же боялся и не проснуться.

Рука сама вытянула из коробки три курительных палочки. Но Ченич вспомнил про Рэма, вздохнул и отложил нейролептик.

Начал читать новости, а что ещё было делать?

Звякнуло сообщение от службы безопасности корта: «Приносим всяческие извинения за беспокойство… — Дальше он пропустил, глянув только конец: — …Обнаружен яд, парализующий дыхательный центр. На корте нет собственной следственной группы. Нам очень нужна ваша помощь, как опытного юриста, в виде добровольного сотрудничества. Пожалуйста…»

Ченич поморщился и закрыл письмо.

Значит, в десерте был яд? Самый настоящий яд? Но почему? Откуда?

Он покосился на своего юного спутника. На кого же был рассчитан яд — на него или на парнишку? Или трагическая случайность?

Официант мог бросить девушку, например, вот она ему и отомстила. Пассажиров в таких случаях не щадят, главное, чтобы выгнали с работы ненавистного «бывшего».

Ну или добрые бизнес-партнёры увлечённо портят репутацию хозяину корта…

Ченич на автомате потянулся к лежащей на столе коробке с палочками и отдёрнул руку.

Открыл базу коммерческих союзов Асконы и вбил: «Стоун».

База скоро могла оказаться недоступной, и он быстро скачал на коммуникатор все файлы, где было упоминание о семье Стоунов.

Развернул несколько документов и хлопнул себя по колену.

Рэм Стоун, если это и в самом деле был именно этот Рэм Стоун, пилот и его нечаянный спутник по каюте, оказался наследником одной из самых дорогих плантаций асконского чайного йилана. И биография у него была занимательная.

Около пяти лет назад, в разгар войны между Империей и Содружеством, вся семья парня была уничтожена светочастотным ударом.

Это было на Мах-ми, имперской планете в том же секторе, что и Аннхелл.

Шла гражданская война. Имперский спецон подавлял там бунты конфедератов, мечтающих присоединить планету к Содружеству.

Стоун-старший, человек небедный и неглупый, свернул свою торговлю и вложил деньги в плантации йилана на экзотианской Асконе, лежащей в глубоком тылу врага. Он понимал, что война эта рано или поздно закончится.

В Империи сделку удалось сохранить втайне, но не в Содружестве.

Личный юрист решил добраться до денег клиента и написал на старшего Стоуна донос в ведомство спецона. Обвинил в торговле наркотиками в особо крупных размерах.

На Мах-ми было военное положение. Разбираться никто не стал, и семью наркоторговца устранили вместе с особняком. Ничего особенного для того беспредела, что царил тогда на Юге Империи.

Сын Ирика Стоуна, шестнадцатилетний мальчишка, уцелел по недоразумению. Дэпы писали, что в тот день парень поссорился с отцом и сбежал из дома.

Ченич огладил бороду и посмотрел на спящего Рэма.

Парню, про которого писали дэпы, повезло дважды. Он не только выжил, но ухитрился завербоваться в спецон и улететь с планеты.

Если учесть, что семью его уничтожил, скорее всего, тот же самый спецон, решение было странным. Но оно единственное давало шанс выжить. Ведь пока жив был наследник плантаций, юристу ничего не светило.

Эрго в этой истории делили такие немереные, что на Мах-ми парня нашли бы в два счёта. И у таггеров бы выкупили, не вопрос. Это байки, что вольные торговцы своих не сдают.

Но решиться завербоваться в спецон?

Такое не каждому пацану по зубам. Понятно, что Рэм переложил ненависть за смерть семьи на юриста, вон как его затрясло при одном упоминании ненавистной профессии, но всё-таки… Очень нетривиальное решение.

Парень смесок…

Стихийный интуит? Или в нём есть толика крови одного из домов Содружества?

Такое решение ещё нужно было ощутить, проскочить в единственную возможную щель.

Ну и с возрастом теперь ясно. Возраст он себе приписал.

Пять лет назад ему было шестнадцать, значит, сейчас — двадцать один. И, видимо, на крейсере это знают. Однако оставили в экипаже под чью-то личную ответственность.

Вот так и появился в спецоне пилот, которого не допускают до сложных боевых операций и до рейтинга. И которому послезавтра исполнится двадцать один.

Ченич удовлетворённо хмыкнул.

Заверещала сирена, и юрист вздрогнул, обернулся.

По инфопанели над дверью побежала надпись: «Корт входит в режим набора световой скорости. Сорок минут до прыжка. Пассажиров просят принять горизонтальное положение и воспользоваться препаратами для искусственного сна».

Рэм вдруг проснулся.

Он сел, открыл глаза, посмотрел на оповещение над дверью, потом на Ченича. Вздохнул, сощурился болезненно: «Развидеть бы». И ушёл в санузел.

Юрист спрятал в стол коробочку с палочками кхарги. Мучиться предстояло сорок минут разгона и всё то дикое безвременье, в которое проваливается корабль во время прыжка.

Всего-то пару минут, но время в проколе течёт так, что кажется, оно разрывается в клочья.

И даже закурить — никак.

Парень не поймёт. Он и без этого не выносит юристов.

Рэм вышел быстро. Зачем-то умылся перед сном — тёмные пряди волос вокруг загорелого лица были мокрыми.

Он мазнул глазами по неприятному соседу и вдруг нахмурился.

— Вам плохо? — спросил он. — Может, стюарда позвать?

Ченич знал, что выглядит во время разгона не лучшим образом — бледность, холодный пот…

— Это такая индивидуальная реакция, — пояснил он скупо. — Ничего страшного, я не в первый раз путешествую.

— Тогда вам лучше сразу лечь и уснуть, — сказал Рэм, всё ещё разглядывая спутника. — Давайте, я вам помогу правильно пристегнуться?

— А тебе не нужно уснуть? — попробовал отшутиться Ченич.

Он знал, что лучше бы наоборот, сидеть до упора, пока от скорости не начнёт кружиться голова. Вот тогда нужно пристегнуться и поставить укол.

— А мне-то зачем? — удивился Рэм. — У меня тенеустойчивость восемнадцать минут.

— А что такое тенеустойчивость? — не сразу сообразил Ченич.

— Допустимое время для пилота в проколе, — пояснил Рэм. — По ТБ — двенадцать, так что спать мне вообще не обязательно.

— А так разве бывает? — юрист понимал, что тянет время, но разговаривать с мальчишкой-пилотом было всё-таки легче, чем лежать и ждать: придёт ли сон или очередной кошмар.

— Да вы не бойтесь, я посижу с вами, — понял его беспокойство Рэм. — Посижу, пока вы не уснёте.

— Ты, — поправил Ченич. — Мы же, вроде, договорились на «ты».

Парень посмотрел на него оценивающе: с одной стороны — ненавистный юрист, с другой — человек, которому реально сейчас несладко.

Рэм знал, что такое страх изменённого пространства. Пилоты тоже по-разному переносят прокол: кто-то ощущает тошноту, головокружение, боль в костях.

— Посижу, — повторил он. — Пока ты не уснёшь. Дерен говорил, что это помогает. Одно сознание становится как бы якорем для другого. И постепенно ты привыкаешь, что ничего страшного в проколах нет. Это только психосоматика, вроде панической атаки. Она от неизвестности. Хотя какие-то ощущения в Бездне многие ловят. Даже запах.

— А ты?

— А я — нет. Полёт как полёт. Вот при резком торможении с перепадом магнитки по мозгам может и прилететь. А при разгоне всё мягко.

— Надо же как, — покачал головой Ченич. — Просто страх…

Он проходил обследование. Парень был прав — противопоказаний к прыжкам у него не было, только вот это состояние потерянности в пространстве. Медик говорил, что это пройдёт. Таблеточки дал, которые помогали ещё меньше, чем уколы.

— Только, чур, ты ложишься и пристёгиваешься, — попросил Рэм. — Вдруг голова закружится? А ты вон какой здоровенный. Не дотащу потом до кровати.

Ченич кивнул. Конечно, по уму надо было принять душ и раздеться, но он решил позволить себе тоже побыть мальчишкой. Завалиться поверх одеяла и сделать вид, что спать он не будет, это просто такая игра.

И полёта никакого нет. Есть только странный попутчик. Ребёнок с опытом военного пилота. Будь проклята война, которая делает из детей убийц.

Рэм плюхнулся на пол рядом с кроватью и по-свойски положил ладонь Ченичу на запястье.

— Человек ко всему привыкает, — сказал он. — Когда только-только открыли зоны Метью, корабли прыгали всего на сорок секунд. Считалось, что дольше не выдержат ни люди, ни техника.

— А сейчас? — спросил Ченич.

Непонятно отчего, то ли совпало, то ли так на него действовал уверенный голос Рэма, но дышать стало легче.

— Точно не знаю, данные эти закрытые, — задумался парень. — Но на «Персефоне» у всех пилотов основного состава тестовое время больше положенных двенадцати минут. А один — вообще, как птица летает. Он как-то ориентируется без навигатора.

— В пустоте? — удивился Ченич.

— Ну, почему в пустоте? — Рэм привалился спиной к кровати. — Зона Метью — это такой мешок между моментом массы и скоростью. Если бы там совсем ничего не было, как бы мы в этот мешок попадали?

— Мне иногда кажется, что все эти полёты — мистификация. Меня просто усыпляют, а потом делают нечто такое, чтобы я поверил, что уже на другой планете, — пошутил Ченич.

Рэм рассмеялся и протянул руку, проверить силиконовые крепления, мягко прижимавшие юриста к постели.

— Двадцать минут до прокола, — сказал он. — Давай я тебе помогу уколоться?

— А сколько корт будет в прыжке? — быстро спросил Ченич. — Страх почти отпустил, но при мысли о засыпании снова накатила паника.

Рэм развернул над запястьем файл с сеткой координат и начал что-то считать.

— Если судить по исходным опорным точкам, это будет двойной прыжок, — сказал он. — Первый прыжок — две минуты, потом переполяризация, уход на орбиту С14, и снова разгон. Это займёт не меньше часа. А потом второй прыжок, ещё две минуты тринадцать секунд. Одинарный прыжок можно было и переждать, но переполяризацию многие плохо переносят, лучше всё-таки сон.

— А что, ещё бывает переполяризация? — удивился Ченич.

Он никогда особо и не вникал во всю эту механику перемещения корабля.

— Ага, — согласился Рэм. — Это когда внутренности корта переворачиваются под обшивкой. Так гасят скорость. На орбиту это корыто со сверхсветовой не выйдет, это не военное судно. Разнесёт его к хэдовой матери, дрезину старую. Значит, корт затормозит, опишет пару фигур по орбите, а потом опять начнёт набирать скорость. И вот как раз во время переполяризации с непривычки все кишки выворачивает.

— Как всё запущено, оказывается, — улыбнулся Ченич. — А ты знаешь, что мне с тобой и вправду спокойнее?

— Это типа отмазка? — рассмеялся Рэм. — Вы боитесь… Ты боишься уснуть?

— Боюсь, — легко признался Ченич. — Давай лучше поговорим? Ты знаешь, что десерт был отравлен?

— Как это? — Парень даже глазами захлопал. — А кто вам сказал?

— Служба безопасности сообщила. Вот. — Ченич щёлкнул по коммуникатору, вытягивая на всеобщее обозрение файл письма.

Рэм прочитал, почесал щёку.

— Значит, яд был в баллончике с коньяком? А ведь я мог догадаться. Он, этот официант, когда стал брызгать на мой десерт — глаза у него были красные. Наверное, надышался уже этой дряни.

— Похоже, что так, — кивнул Ченич.

— Кто-то подсунул ему баллончик. Ведь иначе он не стал бы сам пробовать ядовитый десерт.

— Если только с ним не поработал психотехник.

— Отравитель-самоубийца?

— А почему нет?

— Ну… — растерялся Рэм. — Зачем вот так, прямо на работе? Есть же более доступные способы?

— Публичный акт мог дискредитировать владельца корта и нанести ему финансовый ущерб.

— Ну, допустим. Но что если покушение? На тебя или на меня?

— Тогда больно уж глупое.

— Почему?

— Если бы хотели отравить меня, яд можно было выбрать попроще, не мгновенного действия. Покушал пожилой человек несвежий десерт, почувствовал боли в желудке. Медик на корте свой… И умер бы я медленно и незаметно.

— А если на меня?

— А у тебя на руке военный спецбраслет. Если он сумел распознать яд, мог бы успеть и антидот ввести.

— А ведь точно. — Рэм потёр запястье, занывшее как от укола. — Но тогда зачем?

— Мотивация людей может быть удивительной, — пояснил юрист и улыбнулся, вспоминая свою обширную практику. — Как-то мне пришлось защищать человека, который хотел совершить суицид. Он пришёл в дом своего отца, чтобы посмотреть на него в последний раз. Дождался ночи и решил прямо в этом же доме повеситься. Но клиент опасался, что отец проснётся и помешает ему совершить желаемое. Тогда он поджёг диван, на котором спал отец. Мол, если отец проснётся, то ему придётся тушить пожар, и помешать он уже не сможет. В результате сработала система сигнализации, приехала пожарная команда, потушила пожар, а заодно вытащила из петли неудачливого самоубийцу. Отец на него в суд подавать не стал, но дом был арендованный, и заявление накатал его владелец.

— И что? — поразился Рэм. — Вы его защитили, этого самоубийцу?

— Я доказал, что он неадекватен и должен отправиться не в тюрьму, а на лечение, — улыбнулся юрист и вздрогнул.

Корт тоже вздрогнул, входя в прокол, и время тут же повисло.

Рэм крепче сжал запястье своего нечаянного спутника.

— Всё нормально, — сказал он. — Я здесь. И ты здесь. Это просто ещё одна форма пространства. Веришь мне?

Ченич кивнул.

— Дыши под счёт. Я буду считать — а ты дыши.

Дышать Рэма учил Дерен. На четыре счёта вдох — на четыре выдох. Это был не полный цикл, но для начинающего — сойдёт.

Минута, и Ченич в самом деле ощутил, что его отпускает.

— Видишь, ничего страшного, просто летим, — подбодрил его Рэм. — Осталось двадцать секунд. Вот. Чувствуешь, у корта появилась скорость? Мы вышли из прокола на субсветовой. Сейчас скорость будут резко гасить. И вот тут я бы уже прямо посоветовал уколоться и спать. Давай вместе? Рановато, но поспать никогда ведь не помешает. А завтра мы разберёмся, кого хотели отравить и зачем!