Граф Суворов

Глава 1

— Ладно, признаюсь это было неожиданно. — сказал я, поднимаясь. — Но сейчас это не так важно. Ваше императорское величество, прямо сейчас ваш брат, Петр, скорее всего убивает вашего второго мужа.

— Ч-что? — посмотрела на меня ошалелыми глазами Екатерина.

— Императорский флот окружил Екатериноград, а государь, проникнув в порт под видом обычного гвардейца, столкнулся с Гавриилом в порте. — сказал я, покосившись на дверь, за которой раздавались быстрые шаги и ругань. — Если вы не поможете мне закончить это прямо сейчас, погибнут многие тысячи, а может и миллионы. И это куда важнее моего признания или не признания.

— Да уж конечно. — гневно взглянула на меня Екатерина, а затем простонала, морщась и держась за голову. — Как долго я была без сознания?

— Два месяца, государыня, с самых родов. — ответила Мария, подойдя ближе. — С ребенком все нормально. По крайней мере пока.

— Где он? — настойчиво спросила Екатерина.

— Не знаю, возможно в убежище. — нахмурилась Мария. — Его приносили только чтобы он полежал рядом и покричал. Надеялись это поможет вам очнуться.

— Если бы ей не кололи снотворное в лошадиных дозах, это помогло бы куда больше. — ответил я, криво усмехнувшись. — Девушки, нам нужен канал связи с портом, а еще лучше — с флотом.

— И что ты предлагаешь, сдаваться, мальчик? Или под этой личиной скрывается старик? — с недоверием посмотрела на меня Екатерина.

— Под этой личиной нет никого кроме меня самого, но, как я уже сказал, это не важно. У нас просто нет шансов, император снял большую часть северного и кавказского флота с рубежей, чтобы подавить мятеж. — сказал я, стараясь говорить как с малым ребенком. — Вы должны подать сигнал, показать, что вы живы и по крайней мере готовы к переговорам. Если вам наплевать на окружающих, подумайте о малыше. Во время бомбежек его будет точно не спасти.

— Бомбежек? — не понимающим голосом спросила Екатерина.

— Девушки, помогите ее императорскому величеству подойти к окну. — махнув рукой сказал я, забирая у Инги автомат, а затем забрав с пола резонансный клинок Меньшикова. — Я покараулю коридор.

— Обопритесь на меня, государыня. — произнесла у меня за спиной Инга. Девушки помогли Екатерине подняться и подвели ее к окну. После чего послышался шепот и тихая ругань.

— Два месяца… как это могло произойти за столь короткий срок? — ошарашенно проговорила императрица. — Вражеские войска уже в городе? Сколько их?

— Весь флот. Послушайте я не очень хочу вас торопить, учитывая состояние. Но вынужден. — напомнил я, когда в дверь настойчиво застучали.

— Открывайте! Открывайте немедленно! — услышал я хриплый мужской голос. — Ломай! И-раз!

Штурмующие ударили по двери тараном, но не успели самую малость, я встретил их конструкт своим, разрушив куда менее плотный пресс, и даже оттеснив одетых в резонансные доспехи бойцов. В то же мгновение на меня уставились толстые стволы автоматических противотанковых ружей.

— Назад! — приказал я, активируя ладонь Шивы. Раздалось сразу несколько выстрелов, но пули зависли в воздухе, не в состоянии углубиться в конструкт. А в следующую секунду штурмовиков откинуло к противоположной стене.

— Чьи это тела? — спросила Екатерина, у меня за спиной, видимо обратив наконец внимание на творящийся в комнате кровавый хаос.

— Князь Меньшиков, государыня. — ответила Мария, придерживающая женщину под локоть. — Он хотел передать ваше тело ордену Асклепия. Якобы они могут вам помочь вне России. А за это обещали и ему тоже место в рядах организации.

— Ах он собака… так ему и надо. Это ты его прикончила, деточка? — спросила Екатерина, но улыбнувшаяся Машка кивнула в мою сторону. — Вот как.

— Может мы, все же поторопимся? Мне тяжело удерживать этих ребят не убивая. —сказал я, второй раз за минуту вдавливая противников в стену ладонью Шивы. Доспехи оказались на столько хороши, что без проблем выдержали давление, при котором от людей оставалась только кровавая лепешка, и хуже того, гвардейцы без особых проблем вынули свои резонансные клинки и теперь сбили мой конструкт.

— В этом нет нужды. — сказала Екатерина, с помощью девушек подойдя к дверям. — Немедля сложите оружие! Это приказ!

— Вы очнулись? Ваше величество, но как? — удивленно проговорил один из охранников. Второй в это время вскинул оружие и выстрелил почти в упор. Пуля заскрипела, обтесываясь о подставленный щит и оставляя едва заметный медный след в воздухе. — Ты что творишь, Гена?

— Вяжите предателя! — приказала Екатерина, и остальные гвардейцы накинулись на стрелявшего, быстро заблокировав руки и ноги, а затем использовав эвакуационный шнур для раскрытия брони. И хотя, казалось, что теперь все под контролем, щит я убирать не спешил.

— Простите, ваше императорское величество, я не знаю, что на него нашло. — проговорил один из гвардейцев, когда нападавшего вытащили из доспеха и скрутили по рукам и ногам. — Приказывайте, мы все исполним!

— Предателя в тюрьму. Найдите моих служанок и приведите их сюда. — приказала Екатерина. — Не должно императрице в таком виде разгуливать. И тем более представать перед народом.

— Боюсь они все здесь, ваше величество. — подала голос Мария. — Мы пытались вас защитить, но я единственная кто осталась в живых.

— Вот как. — вновь повторила Екатерина, и мне почему-то вспомнилось что император говорил точно с такой же интонацией. Родственники, не иначе. — Хорошо. Значит мне нужно добраться до спальни.

— Как прикажете. Двое сзади, трое спереди. — приказал гвардеец, лица которого я не видел за доспехом. — Прошу за мной, ваше величество.

— Идемте… дети. — приказала императрица, и нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Мария держалась рядом, поддерживая государыню, и вскоре мы добрались до очередной, ничем не отличающейся от других, двери. Разве что запертой, но императрице хватило одного взмаха чтобы замок промерз до белизны и пискнув открылся. — Подождите снаружи, девочки, поможете мне облачиться.

— Не опускай щит. — шепнул я Морозовой. — Если что — кричи, я приду.

— Хорошо. — серьезно кивнула Машка, а затем хихикнула. — Мой рыцарь в белых штанах.

— Да, с конем как-то не задалось. — буркнул я, оставшись снаружи. В помещении были только ауры женщин, так что я не беспокоился лишний раз. А вот в коридоре то и дело появлялись новые люди. Да и гвардейцы меня не сильно жаловали, то и дело норовя ткнуть в мою сторону стволом.

— Александр, можешь зайти. — послышался требовательный голос императрицы через несколько минут.

— Ваше величество… слушайте, я конечно прошу прощения, но если мы продолжим так тормозить, скоро спасать будет некого. От порта, наверное, только обломки остались. — гневно проговорил я, глядя на женщину, облачившуюся в строгое зеленое платье, с воротом под самое горло.

— Ты чего? — ошалело спросила Инга, посмотрев на меня как на психа. Мария же наоборот, была полностью удовлетворена моим поведением и снова хихикнула.

— Я так понимаю, молодой человек, обучением вас манерам никто не озаботился? — строго спросила Екатерина.

— Как-то не до того было. Меня почему-то постоянно кто-то хочет убить или покалечить. Так что стрелять и использовать конструкты я умею куда лучше, чем вести беседы. — пожал я плечами. — Если это ускорит процесс, я могу называть вас хоть вашим вселенским величеством, но давайте быстрее, там люди гибнут.

— Люди всегда гибнут. — флегматично заметила Екатерина. — Всех просто не спасти. Так что об этом можно и не думать.

— А ваш второй муж, и ребенок, тоже в этот наплевательский список входят? — спросил я, взглянув женщине в глаза. На сей раз она не ответила, поджав губы.

— Вот как… хорошо. Идем. — приказала женщина, и я тут же направился к двери. Екатерина же, подошла к письменному столу, и провела ладонью по его поверхности. В ту же секунду над столешницей появилось трехмерное изображение, с незнакомыми символами. Нечто среднее между картинками и иероглифами.

Понять, что делает императрица на такой скорости, с совершенно незнакомым языком, было невозможно, однако спустя всего несколько мгновений изображение дернулось и вновь изменилось, а на экране появился незнакомый мужчина.

— Флагман Уральской республики Екатерина Великая на связи. — ответил сидящий в капитанском кресле офицер, но присмотревшись вскочил со своего мета и поклонился. — Ваше величество, счастливы видеть вас в добром здравии!

— Князь Шереметьев, доложите обстановку, кратко. — потребовала Екатерина.

— Мы в окружении. Порт разрушен. Но сражение там еще продолжается. — ответил капитан флагмана. — В открытом противостоянии шансов у нас немного, но…

— Найдите способ связать меня со всеми сражающимися. — приказала Екатерина. и князь тут же кивнул, начав отдавать распоряжения.

— Все готово, ваше величество. Мы ретранслируем передачу на все суда, одно из которых спустилось к порту. — отчитался через минуту Шереметьев.

— Запускайте эфир. — приказала Екатерина, выпрямившись и подобравшись, хотя еще несколько секунд назад мне казалось, что более собранной она быть уже не может.

— Подданные! С вами говорит ваша богоизбранная императрица, не проливайте кровь своих братьев и сестер. Остановитесь! — уверенно проговорила Екатерина. — Во спасение ваших жизней и душ, я готова поступиться гордостью, и пойти на переговоры с узурпатором и мятежником. Во имя мира, брат мой, довольно пролитой крови. Через два часа я прибуду к порту, и пусть же более никто не пострадает в этом сумасшествии.

С этими словами она нажала на вновь появившиеся символы, а затем тяжело выдохнула. Сгорбилась, словно из нее вынули позвоночник, но тут же взяла себя в руки.

— Теперь ты доволен, мальчик? — повернувшись ко мне спросила Екатерина.

— Вы сделали это не для меня, а ради собственных подданных. — ответил я. — Но если вам важно именно мое мнение — то за подобный жест я благодарен.

— Отлично. В таком случае вы должны помочь мне вернуть ребенка. И как можно скорей. — сказала, поднимаясь, Екатерина. — Где его держали?

— Я провожу. — воодушевившись сказала Мария. — Здесь не далеко.

— Мы все проводим. — проговорил я, не собираясь отходить от императрицы, пока они с братом не подпишут мирный договор, или по крайней мере не начнут переговоры, остановив бойню.

Идти и вправду оказалось недалеко, стоило выйти из покоев государыни и повернуть за угол, как мы оказались перед распахнутой нараспашку дверью. Екатерина опередила даже охрану, ворвавшись в помещение словно снежная вьюга, вот только мы все равно опоздали. У одной из стен сидела служанка, с прострелянной головой. Другая, с тремя пулевыми отверстиями в спине, лежала в луже собственной крови, не добравшись до планшета, на котором мигала кнопка активного вызова. Детская кроватка пустовала.

— Нет! — выкрикнула Екатерина, отбрасывая в сторону небольшую ширму. — Где он? Где!

Отвечать императрице и обнадеживать, при том, что среди охраны и ее первых помощников явно затесалось большое количество предателей и оппортунистов, не имело никакого смысла. Ситуация в целом оставалась кошмарной, и что делать в данный момент я просто не представлял. К счастью, вызов на планшете заметил не только я.

— Кто говорит? — строго спросила Екатерина, нажав на кнопку. Черный экран несколько секунд не отвечал, но затем на нем появилось изображение осунувшегося и похудевшего старика.

— Где мой сын? — спросил он, чуть хрипя. — Позовите его!

— Где мой ребенок?! — с вызовом ответила Екатерина. — Если ты его хоть одним пальцем тронул, мразота орденская, я лично тебе руки выдерну и в задницу вставлю!

— Значит он мертв. — устало прикрыл глаза старик, в котором я с трудом узнал бывшего министра просвещения, Авраама Меньшикова. — Ты лишила меня последнего наследника и родню! А значит и сама подохнешь, старая стерва! Если ты, немедля, не объявишь общее нападение на позиции имперского флота, я лично сверну твоему выкормышу шею!

— Нет! — испуганно вскрикнула женщина, когда камера сместилась и старик взял за голову двухмесячного малыша своими тонкими, но мозолистыми пальцами. Ребенок заорал, дрыгая ручками и ножками, но сделать ничего не мог. Я заметил, как глаза Екатерины наполняются слезами, и она начинает мотать головой, отступая.

Грозная императрица за секунду превратилась в мать, которая так и не подержала дитя на своих руках. Помня о безумствах, на которые она была согласна, лишь бы вернуть в сознание своего предыдущего ребенка, я принял не слишком честное по отношению к ней решение. Подошел, не попадая в кадр, и нажал на несколько точек, отправляя ее в глубокий сон.

Императрица рухнула на пол, и девушки тут же подскочили к ней взглянув на меня. Но я успел отойти в сторону и приложить палец к губам. А затем, подхватив первый попавшийся листок и карандаш накидал несколько слов.

— Где она?! Что происходит? Я сейчас убью этого засранца! — раздался нетерпеливый вопль Меньшикова старшего.

— Императрица упала в обморок. — произнесла Мария, подобрав планшет и показав лежащее на полу тело. — Возможно она опять провалилась в кому, от расстройства. А может ваши лекарства подействовали.

— Разбудите ее, немедленно! И так чтобы я видел! — рявкнул Авраам. По моему кивку девушки начали трясти императрицу, щипать. Даже стакан воды вылили на лицо и голову, но ничего не помогло. — Доставьте ее сюда, в клинику Преображенского, в течении часа, нет! Тридцати минут! Иначе ее ребенок умрет!

— Но у нас нет здесь власти! — вскакивая ответила Мария, но изображение уже погасло. Подойдя так чтобы не попасть в камеру, я выдернул батарею, удостоверившись что нас точно не подслушают.

— Где эта Преображенская клиника? — спросил я у Инги.

— В нескольких кварталах отсюда, по главной дороге. В принципе недалеко. — ответила княжна Ляпинская. — Но пешком за тридцать минут мы не успеем.

— А нам и не надо. — ответил я, выглянув в коридор. — Маша, вон там валяется освобожденный доспех, регулируй под себя и одевай. Так у тебя будет больше шансов защитить императрицы. Вряд ли у кого-то в здании найдется столько же сил.

— Хорошо, но позже ты мне будешь должен. — заявила Мария, а затем разрезала юбку, по самую развилку. Я старательно отвел взгляд, не собираясь ее провоцировать, но Инга, наблюдавшая за сценой со стороны все, равно поджала губы. Через несколько минут мы с уральской княжной оставили императрицу на попечение Морозовой и спустились к машине. Вот только водитель куда-то исчез.

— И как мы теперь доедем? — с плохо скрываемой обидой и отчаяньем спросила Инга, оглядываясь по сторонам.

— С приключениями. — ответил я, забираясь на водительское место. Коробку автомат в этом мире похоже не придумали, а управление автомобилем — это тот навык, которым я без зазрения совести пожертвовал. Ведь всегда можно научиться заново, верно? Хорошо хоть на коробке передач было обозначено цифрами куда вытыкать.

— Лучше пристегнись. — посоветовал я, выжимая сцепление и выставляя первую передачу. Машина дернулась, но не заглохла, а начала постепенно набирать скорость. Когда стрелка спидометра доползла до двадцати я решительно воткнул вторую передачу, и клятвенно пообещал себе, что водить машину надо учиться. Это конечно не истребитель, тут все в разы проще, но учиться все равно надо.

— Куда дальше? — спросил я, оглянувшись на выпучившую глаза Ингу, вцепившуюся в кресло и ручку на крыше. — Ну?

— Может мы лучше пешком дойдем, тут в принципе недалеко. — попробовала предложить девушка, явно не слишком довольная моим уровнем вождения. Но поняв, что я от своего не откажусь решила не сопротивляться. — Нам в другую сторону, направо. Аккуратнее! Пожалуйста!

— Дальше? — потребовал я, не обращая внимание на помятое при развороте крыло. Ну кто же знал, что руль надо выкручивать сильнее? К счастью, я немного освоился, и теперь повороты проходил почти на полной скорости. Не благодаря врожденным талантам, а с помощью пресса, которым корректировал курс. Хотя к концу моей первой поездки машина больше напоминала мятую консервную банку. Даже крышу перекосило. Благо автомобиль изначально тоже не был красавцем. Не жалко.

— Добрались. — с каким-то счастливым неверием произнесла Инга, выскочив из машины. — Господи, спасибо тебе.

— На здоровье. — походя отмахнулся я. — Куда дальше?

— Вот. Этот комплекс зданий. — ответила девушка, показав на высокий забор. Пройдя чуть вперед, и завернув за угол я увидел монументальное строение, со всех сторон окруженное елками. Так себе прикрытие, но лучше, чем никакого. Оставалась только самая малость, понять, где именно находится Меньшиков с ребенком и проникнуть в здание добравшись до него до того, как он убьет заложника.

— Зачем ему здесь Екатерина? — в слух проговорил я. — Он же не собирался ее убить, верно?

— Да, похоже она была нужна ему живой, чтобы куда-то перевезти. — ответила Инга. — Но для этого поле боя надо в начале покинуть.

— Верно. Но город окружен со всех сторон. — кивнул я. — Они могут попробовать затаиться, переждать начало атаки, пользуясь дипломатической неприкосновенностью, а затем покинуть город на машинах. Но мы знаем, что они предатели, и они знают, что мы знаем.

— Думаешь они попробуют бежать заранее? — нахмурившись спросила Инга.

— Скорее всего. Планируют дождаться Екатерину, взять еще и ее в заложницы и выехать… вопрос только по земле или по воздуху. Меньшиковы хватит сил поднять легкий шлюп в одиночку, и это логичнее всего. — решил я, по-новому взглянув на здание. — Главный вопрос, начнется ли эвакуация при обстреле. Не будет же он ждать просто так? А единственная его гарантия — жизнь ребенка.

— Думаешь он его не убьет при первой опасности? — нахмурилась девушка.

— Пока рассчитывает выжить сам — вряд ли. — ответил я, прикинув план действий. — Какие конструкты ты знаешь?

— Всю девятую ступень. — не без гордости ответила девушка. — Щиты, прессы и диски. И резерв у меня хороший.

— Да, хорошо… но мало. — поморщившись решил я. — Ладно, сделаем так. Я сейчас заберусь на здание и начну имитацию обстрела из дальнобойных орудий, а ты попробуй как-нибудь перегородить выезд. Хорошо?

— Как? — спросила девушка, но я уже не слушал.

Рывком перебросив себя через забор я за два конструкта добрался до здания, а потом закинул себя на крышу, благо было не слишком высоко. Чего я не ожидал и не видел, находясь внизу — установленные на здании зенитки. И как на зло — ни одно из оружий не пустовало. Люди суетились, подтаскивая снаряды и обкладывая позиции мешками. Явно не слишком надеялись на дипломатический статус.

— Ты чего тут делаешь, парень? — окрикнул меня мужчина, невовремя поднявший голову и с удивлением уставившийся на мой белый халат.

— Тревога! Воздушная тревога! — что есть мочи заорал я, тыча пальцем в небо, и одновременно создавая Ядро.

Конструкт снес орудие вместе со всем персоналом, и остальные, морально готовые к нападению, тут же заняли свои места, уставившись в небо. Пустое, само собой. К счастью, я уже знал, что делать. Тройной конструкт, с размытием, создал полупрозрачный образ, по которому тут же начали палить из всех зениток.

— Огонь-огонь-огонь! — орал командир батареи. — Внимание всем постам. Мы попали под артиллерийский обстрел! Имперцы начали атаку!

Для придания всему происходящему убедительности я отступил за спины обороняющихся, посылая одно за другим ядра на крышу здания. Напитанные до предела удержания конструкты оставляли в бетонной крыше глубокие выбоины, буквально воронки от снарядов, и поднимали вполне видимую пыль.

Где-то внизу взвыла сирена, заставляя заткнуть уши, и я чуть не пропустил едва заметный на фоне общей какофонии гул двигателей. Заставив щиты сдвинуться, так чтобы занять зенитки, я подбежал к краю здания. Во внутреннем дворике стоял небольшой шлюп, который я узнал по ящерице на борту.

— Ну нет. В этот раз вы от меня никуда не улетите. — усмехнувшись сказал я, и заметив выбегающего из больницы мужчину, спрыгнул на крышу бота. Наверху еще стреляли, хотя в небе уже снова было чисто, но меня они волновать совершенно перестали. Авраам, а не узнать этого старика было почти невозможно, что-то кричал бегущей за ним женщине, держащей на руках младенца.

Дождавшись пока, они погрузятся я прыгнул вниз, успев втиснуться в закрывающийся люк, и оказался нос к носу с ошалелым охранником. Единственное что успел сделать мужчина — раскрыть рот, чтобы задать вопрос. Ладонь Шивы отбросила его внутрь, не оставив ни шанса, а я влетел следом.

— Что? — пристегнувшийся уже Меньшиков рванул ремни, но я не собирался проявлять милосердие к детоубийцам. Ядро пробило многослойный щит князя и вошло в его грудь, кроша камень резонанса. Державшая на руках младенца женщина вскрикнула, выхватив нож, и это решило ее судьбу. Рука с оружием отлетела в сторону, а я выхватил ребенка у орущей и хватающейся за окровавленную культю сестры милосердия.

— Извини, но убивать детей я не позволю. — сказал я, двумя нажатиями перекрывая ей кровоток к руке, а затем отправляя женщину в глубокий сон. Свидетели мне еще пригодятся. Как и подсудимые.

Дальше было дело техники. Снаружи стучали, даже пытались стрелять в двигатели, но я уселся в освобождённое кресло пилота и привычным движением потянул штурвал на себя, заставляя шлюп сорваться с места и одновременно прижимая всех нападающих к земле потоками воздуха.

Батареи на крыше пришлось заткнуть прессом, благо проводящий реактор многократно усиливал площадь конструктов. И в следующую минуту я сел между охраной клиники-крепости и Ингой, засевшей за забором и повалившей несколько елей, преграждая путь. Делать все это с ребенком на руках было не слишком удобно, а потому я с облегчением сунул дитя Инге, которая все поняла без слов.

— Возвращаемся к резиденции губернатора. — сказал я, когда девушка разместилась в пассажирском кресле. — Будем надеяться, что герб Демидовых на борту этого корыта в городе все знают.

Глава 2

Принять решение — сдать ребенка императору, или вернуть матери, оказалось не самым легким делом. Но чем больше я думал об этом, тем меньше мне нравились оба варианта. Казалось даже, что иного выхода нет, чтобы уладить нарастающий конфликт было необходимо найти компромисс. Но правда заключалась в том, что между двумя плохими вариантами можно было выбрать третий.

Если отдать ребенка Петру, и самому явиться к нему с поклоном, я, таким действием, признавал его власть над собой и империей. Даже если позже разойдусь с ним во взглядах — сделать я больше ничего не смогу. Меня просто задавят силой и авторитетом. А учитывая во что превратилась страна за его мимолетное правление…

Принести ребенка Екатерине, и самому остаться с биологической матерью, значит полностью поддержать ее и усилить на будущих переговорах. А ведь на стороне бывшей императрицы до сих пор огромная и могучая армия, десятки высших аристократов включая бояр и дворян. Народ, в конце концов. Да только, если она получит силу или хоть толику власти, кто гарантирует что она не развалит империю окончательно?

— Я предлагаю тебе и твоему роду союз. — сказал я, сев напротив Инги. Бот успешно добрался до резиденции губернатора, и сейчас от решения девушки зависели все мои последующие шаги.

— От какого рода? Романовых или Суворовых? — нахмурившись спросила Инга.

— От себя лично. Ни за тот, ни за другой род я говорить не могу, так как не являюсь их главой. — ответил я, чуть подумав. — По крайней мере пока.

— Ты… — щеки девушки покрылись легким румянцем, и я понял, что формулировать предложение надо четче. — Ох, Александр. Вам еще учиться и учиться. Но я поняла, что вы не имеете ввиду брачный, союз…

— Боюсь сейчас не то время, и не то место, чтобы обсуждать столь важные и интимные вещи. — нахмурился я, осознав, как простая фраза может быть истолкована при нужной подаче. — Сейчас я говорю лишь о временном, военном и политическом союзе.

— Политическом? — Инга нахмурилась. — Хочешь шантажировать императрицу, собственную мать, ее ребенком, и потребовать передать власть?

— Нет, в этом нет особого смысла, учитывая, что император готов отобрать эту власть силой. А сопротивляться ему я пока не могу. — уточнил я.

— Пока? — удивленно спросила Инга, а затем посмотрела на тело Меньшикова старшего, в груди которого красовалась дыра. — Как тебе удалось убить князя?

— Застал врасплох и ударил объемной техникой, когда он защищался плоскостной. — пожал я плечами. — Ну и силу не экономил.

— В шестнадцать лет. — задумчиво проговорила Инга, а затем, встрепенувшись, кивнула. — Хорошо, я согласна на временный союз без обязательств, но нас двоих для этого не хватит.

— Во-первых — троих. — уточнил я, показав на малыша, успокоившегося на руках Инги. — А во-вторых… ты совершенно права. И для начала мы должны объединится с Марией. Без нее план не выгорит. И еще придется как-то связаться с Багратионом.

— Хорошо. У моего рода есть несколько старинных союзников, я смогу с ними связаться и попросить о помощи. Но, боюсь, это будет последнее что я с них спрошу. — поморщившись произнесла Инга. — Если мы провалимся, вряд ли они ответят на мой зов второй раз.

— Значит ошибаться нельзя. — усмехнулся я. — Хорошо, ждите здесь. Я скоро.

Выпрыгнув из шлюза, я тут же оказался в окружении гвардейцев и военных, которые опешили при моем появлении. Скорее всего ждали штурмовую группу или кого-то из высших чинов, а тут какой-то малец в заляпанном кровью белом халате и простецкой рубахе.

— Оцепить периметр! — гаркнул я, и от неожиданности военные даже попятились, а некоторые взяли под козырек. А когда я взлетел, подняв себя прессом, даже до самых тупых дошло что это ЖЖЖ неспроста, и надо подчиняться, от греха подальше.

Правда левитировал я не эффектности ради, а скорости для. Рывком добравшись до знакомых дверей я ворвался в резиденцию губернатора и вихрем промчался по коридорам, едва не пропустив нужную дверь. И хотя она совершенно ничем не отличалась от всех прочих, миновать охраняемое пятью гвардейцами помещение было проблематично.

— Куда?.. — попробовал соблюсти протокол охранник, но я оказался быстрее.

— Саша! Что происходит? — удивленно спросила Мария, облаченная в доспех и караулящая посреди комнаты. — Почему за тобой гонятся?

— Все в порядке, просто недопонимание. — отмахнулся я на замерших в нерешительности охранников. — Господа не хотите нас оставить наедине?

— Прощения просим. — ответил начальник смены, буквально выталкивая своих товарищей наружу.

— Ты не ранен? — спросила Мария, едва охрана вышла.

— Нет, кровь не моя. — ответил я. — Ребенка спас, врагов прикончил, но еще ничего не кончено. Скажи, как ты относишься к временному политическому союзу.

— Я бы предпочла брачный и постоянный. — решительно заявила Мальвина.

— Ла-адно… ничего не могу обещать, но начать с чего-то нужно, верно? Будем считать, что этот союз, первая ласточка. — решил я. — Мы с тобой до этого не дружили, и даже общались не особенно, так что это способ поработать вместе и сблизиться. Вдруг я тебе не понравлюсь, и ты передумаешь?

— Это вряд ли. — раздался из доспехов смешок. — Я очень целеустремленная.

«Скорее упертая и больная на всю голову». — подумал я, стараясь чтобы это не отразилось у меня на лице.

— Хорошо. Я согласна тебе довериться. Что ты предлагаешь? — спросила Мария.

— Для начала, где в пригороде можно собрать достаточно большую делегацию, чтобы они не поубивали друг друга? — спросил я, берясь за бумагу и ручку.

— Я не местная, но, если ты хочешь, чтобы это было недалеко от порта… — проговорила Мария, заставив меня задуматься вновь. А в самом деле, где? Приходить к императору в руки не очень-то хочется, даже если имперская гвардия еще не пробилась в порт, одного Петра хватит чтобы перебить нас всех. С другой стороны, он пока на вражеской территории и его окружают лучшие войска республики. Может это и не уравновешивает наши шансы то по крайней мере делает их схожими.

— Ладно. Пусть будет порт. — решительно сказал я. — Нужно придумать как вызвать туда Багратионов, Суворовых и наследника Мухамеда Амина. Сейчас они в заложниках у твоего отца.

— У меня не так много лично верных людей, но, если Суворовы в опале… это рискованно. Очень рискованно Александр. Куда проще просто отдать отцу все что он хочет. — покачала головой Мария, но я услышал в ее голосе веселье и нотки злой удовлетворенности. — Он будет в ярости.

— Но сделать ничего с этим не сможет, верно? — усмехнулся я, уловив ее настроение. — В этом вопросе я доверюсь тебе и твоим сторонникам.

— Хорошо, я все сделаю. — удовлетворенно кивнула Мария, и доспех раскрылся, выпуская девушку. — Мне нужно сделать несколько звонков.

— Если ты не против, сделай их из шлюпа Демидовых, я оставил его во дворе, под охраной, но мне кажется у тебя не будет проблем с тем, чтобы добраться. — сказал я, и девушка привычно едко усмехнулась.

— Пусть только попробуют меня не пустить. — вздернув носик улыбнулась Мальвина. — Сомневаюсь, что таких дураков найдётся даже взвод. Но прежде надо сменить юбку. Не показываться же мне в таком виде.

— Да… мне в идеале тоже переодеться. — поморщившись проговорил я. — Но пока обойдемся тем, что есть. Пять минут и выходим. На пробуждение Екатерины много времени не понадобится.

— Я успею. — кивнула девушка, подходя к двери шкафа в углу.

Ну, по крайней мере я думал, что это шкаф, до тех пор, пока дверца не распахнулась и девушка не зашла в просторную гардеробную с обеих сторон, завешенную вещами и заставленную обувью. Пять минут? Да там можно до вечера можно одеваться, и ведь это не главная спальня, а одна из гостевых комнат переделанная под нужды императрицы. И я, с двумя сменами одинаковой формы.

Покачав головой, я сосредоточился на своей задаче. Нужно рассчитать время, пока Екатерина пробуждается, и сделать так чтобы стресс ее организма от всего происходящего не привел к летальным последствиям. Все же вывести такой объем снотворного естественным путем — не самое тривиальное дело.

— Все, пора уходить. — сказал я, встряхивая уставшие пальцы. Пришлось изрядно поработать над течением праны в почках, печени и кишечнике. — Через пять, максимум десять минут она очнется. И вряд ли будет сильно расположена принимать нашу сторону.

— Отлично, я как раз готова. — ответила Мария, появляясь из гардеробной. Надо сказать девушка времени даром не теряла и сумела за неполных десять минут полностью переодеться, вновь став обворожительно красивой. Точеная фигура, высокая большая грудь, если бы не безумие в глазах и ветер в голове, она могла бы составить Ангелине приличную конкуренцию.

— Тебе бы тоже переодеться. — заметила Мальвина, окинув меня взглядом.

— У меня как раз есть костюмчик на подобный случай. — усмехнулся я, в пару движения подогнав высоту подошв в доспехе под свой рост и забираясь внутрь. Зеленая ящерица на нагруднике все портила, но ее я сумел стереть вместе с железной стружкой, с помощью резонансного клинка. — Идем.

— Как скажете, ваше высочество. — насмешливо ответила Мария, чуть поклонившись. Все же не смогла удержаться, язва.

— Императрица проснется в течении нескольких минут, но нам нужно идти. Как только она придет в себя, передайте ей эту записку. — сказал я начальнику гвардейцев, охранявших вход, всучив в руки свернутый листок. — Надеюсь на вашу верность и исполнительность. Вы ведь ее не подведете?

— Никак нет. То есть точно так… — отчеканил военный, смутившись, но я уже не обращал на него внимания. Даже если они попробуют напасть на Екатерину пока она просыпается, я оставил в ее камне достаточно сил чтобы справится с любой угрозой. Осталась самая малость — чтобы крайне рискованный план выгорел.

Сбежав по лестнице, мы без проблем дошли до шлюпа, где мне вновь пришлось покинуть доспех, перебравшись на место пилота. Инга уже закончила созваниваться со своими союзниками, и Мария несколько секунд с интересом рассматривала то, как девушка держит на руках ребенка, но затем сама подключилась к обзвону. Я слушал их переговоры на фоне, сосредоточившись на пилотировании и отслеживании закрытых частот военных.

Сейчас нам нужно было добраться до порта не слишком рано и не слишком поздно. В общем — вовремя. И это так же важно, как собрать вокруг себя правильных людей. Авантюра, чистой воды. Но даже присутствие Морозовой и Ляпинской на моей стороне, обеспечивали если не паритет, то по крайней мере гарантию того, что к моим словам прислушаются, прежде чем напасть.

Очевидно, что моя просьба не вызвала у Екатерины большого восторга, так что вскоре я услышал в эфире приказ императрицы задержать наше судно, не вступая в бой. Но удержать легкий и мобильный шлюп, петляющий по городу чуть ниже уровня крыш, да еще, и не стреляя по нему из артиллерии, оказалось выше сил местной жандармерии и военных, так что мы выиграли достаточно времени, пока императрица наконец не отправилась в порт.

— Надеюсь все готовы. — глубоко вздохнув сказал я. — Идем на снижение, будем на месте в течении двух минут.

Разрушенное здание порта представляло из себя ужасающее зрелище. От крыши почти ничего не осталось, она провалилась внутрь, вместе с удерживающими ее колоннами. Покореженные стены зияли пробоинами от снарядов и конструктов. Но больше всего впечатляли трехметровые ледяные сосульки, пробившие пласты земли.

Как я и ожидал, вокруг порта собралось довольно большое количество войск. Прямо над ним висел один из крейсеров старой постройки. Его время уже прошло, но двухсотмиллиметровые орудия были не тем, что можно игнорировать. Особенно когда они направлены на одиноко стоящую в центре развалин фигуру.

Не знаю, пытались ли сторонники Уральской республики нападать на императора, когда его битва завершилась, но проплешину в руинах, метров пятидесяти, он однозначно сделал сам. Лед уже подтаял, и теперь лужи блестели на солнце.

— Идет. — сказал я, увидев другую одинокую фигуру, плавно шагающую по руинам. Перепутать Екатерину с кем-то еще было практически невозможно, так что я решительно направил шлюп вниз. Нам тут же попробовали преградить дорогу, но я лишь оттолкнул мешающее судно прессом и спикировал на самый край площадки.

— Ну, надеюсь все готовы? — проговорил я, отстегивая ремни безопасности.

— Ничего страшного не случиться. — пожала плечами Мария. — В крайнем случае тебя посадят на несколько месяцев в тюрьму, меня выпорют и запрут под домашним арестом, а ее расстреляют. Но может это даже к лучшему. Конкуренток меньше.

— Леди, будьте вежливей. И вообще, у нас хоть временный, но союз. — вмешался я, когда Инга, поперхнувшись, отступила на шаг.

— Если все пройдет хорошо, я рассчитываю, что союз станет постоянным. — нисколько не стесняясь заметила Мальвина. И мне ничего не оставалось, кроме как забравшись в доспехи первым выпрыгнуть из шлюпа.

Пятью минутами ранее. Разрушенный порт Екатеринограда.

Ледяная ярость, не то чувство, которое жаждешь испытать при пробуждении. Но сейчас Екатерина шла с готовностью убивать. Мальчишка, вернувший ее к жизни, словно сказочный принц, сбежал с ее ребенком. Ребенком, которого ей так и не дали подержать. Мало того, он подверг жизнь этого дитя смертельной опасности!

«Приходите в порт, на переговоры, как обещали. Мы, ваши дети, будем там». — записка которую она получила вызвала недоумение, животный ужас за жизни близких и первобытную материнскую злобу. Ее собирались использовать, сдать собственному брату на поругание. Но и выбора ей не давали.

А уж когда главы верных родов начали сообщать ей что уже их дети и внуки срывались и под разными предлогами покидают свои посты, во время войны, это никуда не годилось. Благо отследить перемещение десятка бояр и княжичей оказалось не так сложно. И опять все упиралось в порт.

— Здравствуй братец. — холодно сказала Екатерина, появившись на полянке. Противник, родная кровь, поднялся с поврежденного резонансного доспеха и шагнул ей на встречу.

— И тебе здоровья, сестрица. — на удивление мрачно кивнул Петр. Глупая и наивная мысль промелькнула у нее в голове, не спеша исчезать. Он не выглядел победителем. Могучим, опасным до предела, загнанным в угол зверем. Как это возможно?

— Кажется предателей в твоих рядах ничуть не меньше, чем в моих. — не весело усмехнулся Петр, наблюдая за ее реакцией.

— О чем ты говоришь? — выгнув дугой бровь спросила Екатерина. — И где мой муж? Ты убил его?

— Пришлось. Он оказался слишком силен. — пожал плечами Петр. — И я сделал бы это еще раз, если бы пришлось. Как говорят эти собаки — Империя превыше всего.

— О, так Суворовы предали и тебя тоже? — до боли вонзив длинные ногти в ладонь, чтобы не закричать от бессильной злобы, проговорила Екатерина. Одна, опять одна! Из-за любимого брата, которого ей много лет как советовали устранить, и который захватил по праву ее трон!

— Да, и в самый неподходящий момент. — поморщился Петр. Скрывать такое было совершенно невозможно, так что он не стал делать хорошую мину при плохой игре. В конце концов, почти половина армии вышла из-под его контроля и даже флагман, передовой линкор Петр Великий, оказался в руках заговорщиков. Это был конец.

— Кажется, наши дети решили все же появиться. — глядя на быстро приближающуюся точку сказала Екатерина. Еще минуту назад она думала, что все кончено, она окончательно проиграла и придется даваться на милость победителя, но сейчас, все перевернулось.

— Да уж, дети. — не весело усмехнулся император, взглянув в другую сторону. Малый шлюп, нырнув, ушел от преследования, и через несколько секунд приземлился на освобождённой от обломков площадке. И почти одновременно с ним сели еще несколько малых судов. Некоторые — рядом, другие чуть в стороне, стараясь не попадать в радиус резонансной атаки.

Вышедшие из «Хозяйки Урала» подростки, на мгновение замерли озираясь, и к ним начали подходить мужчины и женщины, в форме Уральской республики и Имперского флота. Екатерина без труда вычленила из толпы Суворовых, Багратионов, Шереметьевых и даже княжича Долгорукого, вставшего за спину Марии Морозовой. Двадцать князей и княгинь — высшая аристократия России. А поодаль, возле своих кораблей, стояли дворяне и бояре из древних родов.

— Представительная получается делегация. — с нервным смешком заметил Петр. — Кажется, когда меня признали императором, сторонников было меньше. А тут и армия, и промышленники, и старая гвардия.

— Если бы ты принял мое предложение сразу, этого бы не произошло. — заметила Екатерина, и не выдержав добавила: — И мой супруг остался бы жив!

— Твой супруг запретил врачам подходить к твоему ложу, доверив все опальным Меньшиковым. — пожал плечами Петр. — Или ты думаешь, я не в курсе, что происходило в вашем «дворце»?

— Дочка докладывала? — сжав губы спросила Екатерина.

— Как ни странно — нет. Эта пигалица до конца решила держаться данного слова. Но шпионов и перебежчиков всегда хватает. — сказал Петр, стряхнув с мундира невидимую пылинку. — О, кажется, они договорились. Идут сюда. Думаешь будут требовать престол и руку моей дочери?

— Я… я его не признала. — наконец выдавила из себя Екатерина, заставив Петра взглянуть на нее круглыми от удивления глазами. — Что? Ты сам показал мне то видео, с оборотнем. Или это была подделка?

— Хм. Нет, не подделка. — Петр задумался, но, когда до делегации оставалось меньше пяти метров вновь повернулся к сестре. — Я убил того оборотня, во время покушения. Возможно, Александр самозванец, и не твой сын, но точно не искаженный. Но раз ты говоришь, что его не признала, то и права на престол у него нет.

— Если ты убил оборотня… — Екатерина нахмурилась. — Пусть в начале скажут. Признать или нет — решу позже.

— Если он потребует признание в обмен на твоего второго ребенка? — криво усмехнулся Петр. У него даже сомнений не осталось, сестра может пойти на принцип, но ребенок менял все. В любом случае, это конец его правления.

— Неожиданно. — проговорил я, когда корабли начали один за другим садиться на развалинах. Но куда большее удивление вызвали у меня появляющиеся из шлюзов аристократы. Я надеялся на то что хотя бы одному из Суворовых удастся сбежать, но судя по легкой улыбке Мирослава и стоящему за ним Роману, армия взбунтовалась, перейдя на сторону тех, кто всегда ее поддерживал, сражаясь в первых рядах.

— Ваши сиятельства. — чуть склонилась Инга, держащая на руках дитя. — Раз вы здесь… не знаете где мой дед?

— Боюсь где-то здесь, среди руин. — с сожалением ответил Мирослав. — Его величество использовал вашего достойного предка в качестве приманки, чтобы выманить президента. Надежда еще есть, мы разберем руины…

— Я… понимаю. — плечи Инги опустились, и я невольно пожалел девушку. Война — всегда отвратительна, но куда больней, когда гибнут близкие.

— Рада видеть тебя живым и здоровым, братец. — сказала Мария, приветствуя прибывшего с делегацией Михаил Долгорукий. Еще несколько юношей и девушек, прибывших следом, я видел лишь мельком, на приеме в честь признания Мальвиной наследницей и княжной. — Друзья.

— Александр? — в задумчивости спросил Константин, на фоне которого маячил его отец, Леонид Багратион. Удивительно, но теперь, видя их рядом, я понял, что старому приятелю куда больше двадцати. Чуть ли не под тридцатник.

— Да, прошу прощения за неподобающий вид. — сказал я, выбравшись из доспеха.

— Ты ранен? — тут же нахмурившись спросил Мирослав.

— Это не моя кровь. — улыбнувшись ответил я. — Все в порядке. Просто несколько предателей империи встали у меня на пути.

— Империя превыше всего. — кивнул Багратион. — Кто это был?

— Князья Меньшиковы. Отец и сын. Тело старшего в шлюпе, мы оставили его для похорон. Там же одна из служительниц ордена. — сказал я, кивнув в сторону шлюпа. — Они хотели вывезти… Екатерину Николаевну и ее ребенка в Швейцарию, чтобы позднее шантажировать империю и лишить ее силы. А напоследок попробовали заставить отдать приказ о самоубийственной атаке.

— Значит те ролики — верны? — нахмурившись спросил один из подданных Марии. К слову, рядом с Ингой тоже встало несколько парней и девушек, среди которых я узнал только Дамиру Шеш-Кулеву и Кирилла Кихека. Все же в свет я выходил мало, но даже так поддержка у меня появилась существенная.

— С орденом можно разобраться позже. В начале решить что именно вы хотите. — заметил князь Багратион старший. — И прошу вас, быть осторожней в своих желаниях. Если слишком передавить, никто из присутствующих отсюда не уйдет.

— Претендовать на трон у меня нет никакого желания, если вы об этом. — решительно высказался я.

— Конечно, имеется ввиду — прямо сейчас. — тут же влезла Мария. — Но позже в рамках законных прав, вполне можно.

— Позже. В рамках законных прав. — подтвердил я ее слова. — Но в данный момент этот вопрос не стоит. Мы должны позаботиться о двух вещах, и надеюсь вы меня в них поддержите…

Нам потребовалось три минуты для того, чтобы согласовать позицию, и уже в процессе этих переговоров я понял на сколько сложно будет дальше. Если уж мы в таких, базовых вещах не можем сойтись, то, когда дело дойдет до интересов каждого, споры могут перерасти в настоящую войну. Еще одну. И потери среди родных и близких со стороны высшей аристократии Уральской республики не способствовали мирному урегулированию. И все же мы договорились.

— Ваши императорские величества. — поклонился я, подойдя к Екатерине и Петру. Наверное, со стороны смотрелось странно, когда делегацию князей возглавляет парнишка в простецких вещах, да еще и с кровавыми пятнами. За правой моей рукой стояла Мальвина и ее сторонники, за левой Инга. Центр заняли Суворовы и Багратионы.

— Александр. — нейтрально произнес император, переглянувшись с сестрой. — Вы так долго совещались, что мы уже устали ждать. Надеюсь, вы не потратили это время зря?

— Я тоже ваши величества. — кивнул я, и по моему знаку Инга ступила вперед, возвращая дитя Екатерине, которая до последнего сжимала губы, думая, что мы затеяли какой-то подвох. Но стоило ребенку оказаться в ее объятиях, как глаза женщины заблестели от слез. — Матушка, дядя, от своего лица и от лица всех собравшихся, мы просим вас всего о двух вещах. Мире и взаимном прощении.

— Мир и прощение? — проговорил, пробуя эти слова на вкус Петр.

— Верно, ваши величества. Заройте топор войны. Отриньте обиды, и сядьте за стол переговоров. — сказал я, поочередно взглянув в глаза обоих монархов. — Если мы сегодня не закроем этот вопрос и не простим причинённое друг-другу зло, то империя не устоит. А империя превыше всего. Готовы ли вы на такой шаг?

— Я… — обращенный на Петра взгляд Екатерины был полон ненависти, но взглянув на прижатого к груди ребенка она смахнула слезу. — Я согласна, сынок.

— Я тоже согласен. — нахмурившись сказал Петр. — Империя превыше всего. Мы готовы к переговорам без дополнительных условий. Осталось решить, кто войдет в переговорную группу.

Глава 3

Как красиво и легко звучало «забудем все обиды» особенно если ты никого не терял во время бойни в порту. Пожалуй, выставь я хоть на одно условие больше, и даже этого оказалось бы достаточно, чтобы разорвать спонтанно созданный и шаткий союз. И убедился я в этом, стоило окружающим подумать, что угроза исчезла.

И все же одного мне удалось добиться — начала спасательной операции по горячим следам. Мое виденье аур и сила высших аристократов творили настоящие чудеса, о которых я сам пока только мечтать мог. Формирование объемных крючьев, словно змеи подползающих под обломки, а затем по желанию владельца утолщающихся. Невидимые щупальца, надежно обхватывающие и защищающие тела пострадавших.

К моему огромному сожалению, это не спасло деда Инги, и от Гавриила мы нашли только пронзенное ледяными иглами туловище. Голова и конечности отсутствовали, но опознание по одежде подтвердило, что это именно прошлый генерал-адмирал-царь-президент Уральской республики. Но даже десяток, выживших в этом переплетении льда и камня, были успехом.

А вот дальше начался настоящий хаос. Даже когда мы собирались самым малым кругом, обсуждения превращались в яростные споры. Хотя выслушивать четырех человек оказалось куда проще чем толпу, но проще не значит легче… Мы разместились в небольшой гостиной, с камином, но даже удобные кресла не снимали напряжения с Двух княжон, Багратиона и Амина.

— …в делегацию род вяземских попасть не должен. В отличие от Суворовых они исполняют приказы императора и давали личную присягу. — нахмурившись проговорила Инга. Казалось бы, простая вещь, формирование списка для делегации, но в то же время, море противоречий.

— Неприемлемо. По такой логике мы должны отказать большей части моих сторонников. — ответила Мария, чья улыбка больше напоминала оскал. — Если уж обсуждать исключения из общих списков, то почему бы не посмотреть на князей Верхотурских? Во время восстания они использовали тяжелое вооружение при подавлении бунта заводчан, требовавших повышения окладов за внеурочную работу.

— Будто таких случаев среди ваших сторонников было мало! — не выдержав ответила Инга. — Чего стоит только уничтожение гидроэлектростанции зимой! Из-за этого без тепла осталось больше трех тысяч людей и многие из них погибли!

— Довольно. — устало проговорил я, прекрасно понимая, что этот спор может длиться бесконечно. — Сделаем иначе, каждая из вас сможет включить в делегацию два сторонника, и будет выступать спикером от своей стороны. Остальные желающие смогут сформировать совет, который не будет присутствовать на переговорах, но при этом может формировать свои запросы для обсуждения верховной комиссией.

— Очень разумная мысль. А самых активных можно занять на их профессиональном поприще. — усмехнувшись сказал Константин, протягивая мне планшет. — Прикоснись камнем, для синхронизации.

— Что это? — чуть нахмурившись спросил я, активируя резонанс. На экране отобразилось множество папок с именами и фамилиями. Несколько находящихся в самом верху наоборот, имело только условный порядковый номер.

— Подарок от меня и моего рода. — с легкой улыбкой ответил Багратион. — Досье на всех дарников имеющих достаточно силы чтобы быть заметными, всех государственных деятелей и промышленников. Естественно, это государственная тайна, но учитывая обстоятельства мы считаем, что ты должен ориентироваться с кем имеешь дело, какие у людей грехи за душой и какие мелкие удовольствия.

— Вот как. — я задумался еще больше. Работа тайной канцелярии — вещь в себе. Люди, которые всю сознательную жизнь ищут не хорошее, а плохое, выискивая даже в самых светлых и добрых людях отвратительные черты. С другой стороны, без них невозможно существование государства. Ведь если ты сам не действуешь на этом фронте, действовать начинают за тебя.

— А папки без имен и фамилий? — на всякий случай уточнил я.

— Боюсь это я в открытую даже произносить не могу, просто прочти. — ответил Константин, и я без промедления открыл первую папку. Удивительно, но структурно все было понятно с первого взгляда. Наверное, кто-то очень постарался, формируя отчеты в таком виде, чтобы их понял даже дилетант вроде меня. Но это же означало, что досье могут быть изменены, чтобы произвести на меня верное впечатление.

— Убийство, покушение на убийство, кража в особо крупном размере, присвоение государственной собственности, коррупция, государственная измена… — зачитал я список преступлений, в которых обвиняли первого кандидата. — Склонен к агрессии, силовому решению конфликтов, не образован, имеет слабость к женщинам, замечен в сексуальных отношениях с подчиненной… так. Я же верно понимаю?..

— Можешь на меня даже не смотреть. — поднял руки Константин. — Эти документы составлял не я, так что если тебе не нравится собственная характеристика, то поделать ничего не могу. И сотрудника не сдам, прости уж, они каждый на вес золота. Особенно те, кто не боится писать характеристику на будущего императора. И к слову, можешь не рассчитывать на трон в ближайшие несколько лет. Скорее даже десятка.

— Это еще почему? — нахмурилась Мария, повернувшись к Косте. — Императрица уже признала его сыном, вопрос решенный!

— Даже с вашим браком вопрос более определенный чем с воцарением. — подарив милую улыбку произнес Багратион. — Думаю время станет главным вопросом торга. В нашем союзе недостаточно крепки внутренние связи, чтобы чего-то требовать от старых партий, к тому же большая часть — наследники, а не главы родов. Даже те, кто поддержал остановку войны, будут против воцарения Александра.

— Это верно, у Петра и Екатерины достаточно сторонников, которых все кроме открытого противостояния устраивало. — нехотя согласилась Мария, но тут же улыбнулась, повернувшись ко мне. — Нам нужен более прочный союз. Брачный.

— Согласна, но вы же родня, и довольно близкая. В то же время род Романовых остается правящим, так что стране нужен брак между востоком и западом, между… — убежденно проговорила Инга, но ей пришлось замолчать, когда Мария, не выдержав, громко засмеялась.

— Подруга, хватит играть в дипломатию, говори прямо — замуж хочу. — сказала, чуть успокоившись Морозова. — Да и какой «восток и запад» тебя хоть и называют Уральской принцессой, но земли за тобой меньше трети от региона, а Сибирь и вовсе не занята. Даже среди твоих сторонников всего пара сибиряков, в то время как у меня — пять.

— Это было грубо. — поджав губы проговорила Инга.

— Зато честно. — не снимая с лица вежливой улыбки сказал Константин. — К слову, нашему сюзерену такой стиль общения, без недомолвок и интриг, нравится куда больше. Как и указано в документах — недостаток возраста и образования.

— Мне это не нравится, и опыта у меня в самом деле маловато, какие-то намеки я могу не понять, какие-то понять неверно. — поморщившись сказал я, повернувшись к самому молодому из нас. Наследнику рода Амин было чуть больше двенадцати, и хотя я возвел его на престол Ашхабада, у парня все равно не складывался в голове правильный образ. — Али, ты ничего не хочешь сказать? Может у тебя есть для меня мудрый восточный совет?

— Если вы спрашиваете меня, господин… я бы посоветовал не стеснятся, а взять в жены обеих. Падишаху по статусу положено не меньше трехсот жен и наложниц. А в случае чего, их всегда можно отправить в путешествие на судне, которое внезапно затонет. — пожал плечами парень. Инга от этих слов поперхнулась чаем, а Мария посмотрела так выразительно, что он тут же пошел на попятную.

— Я ничего такого не имел ввиду, госпожа, уверен, ваш брак будет долгим и счастливым, и вы родите будущему государю множество детей и наследников. — прикрывшись руками от Мальвины протараторил Али.

— Прекрасно! Просто прекрасно! Сразу чувствуется восточная кровь. — рассмеялся Константин. — К слову, я считаю, что женится пока не следует. Пусть это и звучит грубо, но женитьба, и даже ее очередность, это пространство для торга. После признания Александра единственным живым, а главное прямым, наследником Романовых, место и роль первой супруги крайне важны не только для тебя, но и для империи в целом. Да и еще одно, формально род Романовых от правления не отошел.

— Да, моя прабабушка была сестрой императора. — кивнула Мария, без ложной скромности. — И союз Романовых и Морозовых в тот момент стал очень крепок.

— Женится на своих родственниках, особенно близких, довольно мерзко. — снова заметила Инга.

— Ну тогда вам, княжна, стоит забыть об этом браке. В конце концов ваша прапрабабка тоже имеет кровь Романовых. — извиняясь развел руками Константин. — Как и большая часть королевских родов всего мира. К слову, в моем роду таких пересечений три, только за последние двести лет.

— Значит об этом можно не думать. — решительно произнес я, не став уточнять что в состоянии нивелировать угасание рода из-за негативной наследственности. — А вот по поводу самого брака… Боюсь сейчас подобное обсуждение происходит и в стане сторонников старой аристократии. И что-то мне подсказывает что наш брак с Марией уже предопределен. Мир должен быть достигнут. Другое дело — Инга.

— Тут все зависит от позиции Екатерины относительно Уральской республики. На трон ее никто не пустит, в этом можете быть уверены. Слишком много крови, слишком много провалов, так что ее бывшее величество скорее всего получит в качестве отступных весь Урал, в качестве вотчины. — задумчиво проговорил Константин, глядя в огонь. — Если так, это может послужить поводом для ущемления княжны Лугуй в правах. И в землях, если уж говорить прямо.

— Она на это не пойдет, мы ее близкие соратники. — не слишком уверенно проговорила Инга.

— Да-да, а прошлые самые близкие и верные — мертвы. Из всего рода Меньшиковых осталась только дочь, так и не прошедшая процедуру консумации брака. — отмахнулся Багратион. — К слову, она сейчас тоже условно свободна. Нетронутая вдова, которую можно назначить владетельницей огромной области в Московской губернии, а также нескольких заводов и обширных угодий.

— Она же старая! — возмущенно заметила Мария. — Да еще и бывшая замужем.

— Ну, не такая уж она и старая, всего на пять лет старше вас, что годам к тридцати при должном уходе вообще будет незаметно. — пожал плечами Константин. — А вот сосредоточить в своих руках десятую часть всех земель империи, которые сейчас принадлежат угасающим родам Меньшиковых, Морозовых и Лугуй — это довольно хороший ход, который позволит сесть на трон автоматически, лет через десять. Да и опыт управления огромными разрозненными территориями с тысячами жизней…

— Я буду первая. — грозно посмотрев на меня сказала Машка. — Только попробуй взять в жены другую, я ее изнутри до смерти заморожу.

— Почему мы опять свели все к браку? — со вздохом спросил я.

— Потому, что есть только два способа удержать власть. — усмехнулся Багратион, повернувшись к Амину. — Выскажетесь юноша?

— Конечно. Есть два способа обретения власти, через завоевание и через брак. — ерзая в явно большом для него кресле, ответил Али-Саид ибн Амин. — Завоевание может быть силой, хитростью или подкупом, но через брак куда надежнее. Особенно если остальные наследники уже мертвы или их легко устранить.

— Слова истинного мудреца. — проговорил Константин, подняв кверху указательный палец. — Смирись, дружище, жениться тебе все равно придется. А в нашей ситуации — лучше рано, чем поздно.

— Верно. — снова улыбнулась Машка, повернувшись ко мне. — И чем раньше, тем лучше. А я — идеальная кандидатка.

— Кхм. — что-то душно стало. — проговорил я, расстегивая ворот рубахи. Одежку вновь сменил привычный уже набор курсанта-военного.

— Не наседайте на него, ваше сиятельство. — махнул рукой Багратион. — У вас еще будет время. Кроме того, я слышал, что в супруги Александру пророчат еще как минимум трех девиц. В том числе из упомянутого вами рода Вяземских.

— Что ты там говорила по исключению их из моей делегации? — повернувшись к Инге проговорила Мальвина. — Кажется я резко передумала и согласна с тобой.

— Место для торга. — вновь кивнул Багратион. — Жениться все равно придется, но вот выбор невесты, особенно первой, будет очень сложным. Еще есть немаловажный фактор государственного брака. Пока мы рассматриваем лишь наших, российских красавиц, но у императора есть обязательства и во внешнем поле. Да и принцесс на выданье хватает.

— Все, довольно на сейчас. Мне что-то подсказывает что брак до восхождения на трон — плохая идея. — сказал я, поднявшись. — Кроме того, мы обсуждали формат делегаций, а вы все время возвращаетесь к женитьбе.

— Ты предложил, мы согласились. — пожала плечами Мария. — В конце концов, вопрос представителей не так важен, если их возглавляем мы.

— А я предлагаю провести дополнительные переговоры с некоторыми членами других фракций. — произнёс Багратион. — Например с Долгорукими.

— Я с Михаилом с детства знакома, он поддержит мое решение независимо от ситуации. — отмахнулась Мальвина.

— Вот только он не глава рода. — напомнил Константин. — Как и большая часть нашего кружка по интересам. Даже если некоторые из нас готовы сместить родителей, делать этого не следует. И того, в «молодежной» фракции, по самым смелым прикидкам, будет десяток княжеских родов. Мы сумеем оттянуть около двадцати процентов голосов в дворянском собрании. Не мало, но и не слишком много. Нам в любом случае придется договариваться и собирать коалицию.

— Твою ж… к такому жизнь меня не готовила. — проговорил я, подходя к окну.

— Ну… я не говорю привыкать к подобному, но жизнь настоящего правителя, если он, конечно, хороший правитель, на девяносто процентов состоит из бумажной работы, интриг и небольшого количества развлечений. — с грустной улыбкой заметил Багратион. — Ничего веселого или радостного в ней нет. И это одна из причин почему я хочу предложить еще одну вещь для торга.

— И какую же? — оглянувшись посмотрел я на князя.

— Время восхождения на престол. Прости меня, Александр, но ты к этому совершенно не готов. Я дал тебе досье на всех сидящих здесь, на большую часть сената, а ты просмотрел всего несколько документов. — развел руками Багратион. — Независимо от твоего решения я готов поддержать тебя. В любом начинании. Но признание тебя наследником привяжет тебя к одному, максимум двум зданиям в империи. Тебя будут беречь как зеницу ока, и сдувать пылинки.

— И буду жить я долго, но не слишком счастливо и совсем не весело. — усмехнулся я, рухнув обратно в кресло. — От такой жизни и свихнуться можно. Но мне что-то подсказывает ты заботишься в первую очередь не о моем благополучии.

— Ну, скажем так, не только. У империи уже были правители, которые никогда не видели, как живут их граждане. Которые не понимают как устроен мир и знакомы с ним только по сводкам и донесениям. — осторожно проговорил Константин. — И каждый раз их правление ничем хорошим для России не заканчивалось. А есть обратная история, когда, прежде чем стать правителями, государи успевали побыть и путешественниками, и военными, и даже революционерами. Хотя последнее обычно заканчивается плачевно.

— Звучит разумно. — признал я. — Значит предмет для торга?

— Именно. Как и роль княжон Морозовых и Лугуй. — ответил Константин, легко выдержав гневные взгляды девушек. — А еще — роль твоей матери и отца Марии Петровны. У нас не так много сил и возможности влиять на действия других сторон. Есть немного компромата, но он собран тайной полицией, так что в равной степени находится и у моего отца, и у его бывших начальников. Разве что у тебя более актуальная версия.

— Если мы поженимся, у тебя в руках окажется все влияние сильнейшего клана империи. — гордо произнесла Мария, вновь на что-то намекая.

— А… нет. — покачал головой Багратион. — Боюсь, если Александра признают законным наследником Романовых, в ближайшее время Петр Николаевич может вернуть фамилию Морозов. Так что вся власть сосредоточится в его руках. А у вас, княжна, останется лишь место наследницы. С этой точки зрения брак на Меньшиковой или княжне Ляпинской куда более выгоден. Но не с политической, конечно. Тут без вариантов. Союз правителей должен быть скреплен браком.

— Екатерина тоже не откажется от трона просто так. Если вдруг ее брат уйдет с трона, да еще и добровольно, то она как императрица-мать, станет полноправным регентом. — заметила Инга. — И я даже не представляю, что должно произойти, чтобы она отказалась от столь лакомого куска. Еще одно восстание?

— После признания Александра оно станет нелегитимным. Законный наследник Романовых на троне. Нет, крови и сотрясений всем хватило с головой и второй смуты за несколько лет никто не захочет. — снова покачал головой Константин. — А как она правила, мы уже видели. Так что нет, если возникнет такая вероятность — соглашения не будет. А значит и рассчитывать надо из того, что придется искать третий вариант.

— Как все сложно. — проговорил Али, взъерошив короткие волосы.

— Нет, это на самом деле самая простая часть. — улыбнулся Багратион. — После решения о наследнике и правителе будет борьба группировок и сторонников. Каждый будет стараться выторговать для себя самые приятные условия. Для некоторых это более принципиальный вопрос. Вопрос выживания. Для других — менее, но они могут пойти на принцип и потребовать, чтобы их доля соответствовала их статусу.

— Что хотят девушки я знаю, как и то что получит после совершеннолетия Али. — произнёс я, кивнув в сторону парня. — А чего добиваешься ты, Константин.

— Власти, пары новых областей в губернию и притока инвестиций в разработке водных ресурсов. — легко ответил Багратион. — Ну, и признания за мной новых территорий, если я сумею отщипнуть кусочек от Османской империи.

— Не скромно. — заметил я.

— Зато честно и с запасом. — пожал плечами Константин. — На самом деле я мог бы сказать, что обязан тебе жизнью и готов служить тебе бесплатно, и это правда. Но твои новые сторонники должны видеть, что быть с тобой — выгодно.

— Никто не правит в одиночку? — усмехнулся я, прикрыв глаза. — Я тебя понял и услышал. Новые области — только из состава захваченных, земля в личное владение, только в соответствии с долей в добыче и участии твоих родовых гвардейцев. Про инвестиции ничего сказать не могу, я пока в этом не лишком силен.

— Благодарю, как я и сказал, я буду служить и без этого, но приятно. — улыбнулся Константин. — Могу я распространить слухи что это предложение относится ко всем твоим сторонникам?

— Можешь, вот только не все наши земли примыкают к враждебным странам. — заметил я. — Или думаешь жадность переборет разум?

— Ну, земли и власть — хорошие стимулы. Лучше к ним еще добавить деньги, но ими ты распоряжаться не можешь. А вот землями врагов — почему нет? — пожал плечами Багратион. — К тому же, войны не миновать, она уже сейчас идет.

— Этого все равно будет недостаточно, чтобы сформировать надежную фракцию — нахмурившись проговорила Инга. — Если за Екатериной пойдут люди, те кому она обещала и начала вводить послабления по службе, сторонников будет много.

— Мы лезем на чужое поле. — отмахнулась Мария. — Пока мы не будем знать условий отца и тетки, смысла думать о чужих обещаниях нет.

— Это правильная позиция. — кивнул я. — В начале нужно выяснить что нам предлагают. И предлагают ли вообще что-нибудь. Но и нам иметь в рукаве пару козырей будет не лишним.

На самом деле я знал, что могу использовать в качестве аргументов в споре. Не слишком приятно сдавать все карты, но, если вопрос встанет ребром — у меня есть два убойных аргумента. Первый висит у меня на груди — хоть размер далеко не всегда имеет значение, это не относится к камням резонанса их резерву и пиковой выдаче. И дело тут даже не в самом Шахе, а в потенциальной возможности вернуть резонанс всем тем, чьи камни были уничтожены или утеряны.

С другой стороны, в империи есть тысячи уже прошедших инициацию камней, оставшихся без хозяев. Кто-то умер от естественных причин, других убили, но это не так важно. Главное, что все они — находятся в сокровищнице и считаются бесполезными. А если удастся подобрать для них владельца повторно — это усилит нашу державу.

Второй довод, куда более опасный для моих потенциальных противников — ордена, мое умение излечения и перенаправления праны. В том числе лечение столь жуткого недуга, нависшего над всеми дарниками как бесплодия. В принципе одного этого будет достаточно чтобы привлечь на свою сторону всех, кто оставался бездетным. Вот только раскрытие каждой из этих тайн превращает меня в гуся, несущего золотые яйца.

Раскрывать эти секреты, когда я окажусь на троне — вполне резонно. Все равно в золотой клетке сидеть. А вот раньше — чрезвычайно опасно. К тому же, проведя всего пару дней в бесконечных совещаниях и переговорах, просмотрев ворох бумаг и краешком почувствовав тот уровень безнадеги, который ожидает меня после восхождения на престол… не хочу. Я уже вижу к чему это привело в случае с Петром, безусловно сильнейшим дарником империи.

Но мои враги тоже ждать не будут, и если придется, для того чтобы разделаться с орденом я готов даже усесться задницей на жесткий и неудобный трон. Этим тварям на нашей земле не место!

Петроград, здание дворянского собрания.

— …таким образом, господа, я и моя фракция считает, что довольно уже терпеть выходки кровавых тиранов. — яростно говорил мужчина на трибуне. — Мы должны взять на себя ответственность и взять в руки бразды правления, как это сделали французы и американцы! Свобода и равенство! Долой лживых монархов!

— Долой! — послышались немногочисленные голоса сторонников выступающего, окруживших трибуну. Молодой князь Левашов давно прослыл сторонником радикальных идей, но до последнего стеснялся говорить о них громко. А сейчас, выступление в сенате!

— Люди на нашей стороне! Они помнят кровавую смуту! Помнят, как старая аристократия забивала своих слуг розгами и батогами! — кричал оратор, вошедший в раж. — Армия перейдет на сторону народа! Мы должны…

— А ну разойтись! — раздался громогласный голос и в проходах появилось множество мужчин в черной жандармской форме. — Князь Левашов, вы обвиняетесь в призывах к свержению власти, к работе на французское правительство и сотрудничестве с врагами родины и вражескими агентами слияния!

— Вяжи их! — не выдержав крикнул кто-то из жандармов. В воздухе загремели выстрелы и те из дворян кто не обладал конструктами бросились на выход, сбивая с ног и топча жандармов. Но Левашов не двинулся с места. Его сторонники отчаянно отбивались, заставляя жандармов и сторонников кровавого режима стягиваться все ближе к трибунам, а когда первые жандармы начали дотягиваться до него, Левашов дернул спрятанный в рукаве шнур.

— Что… почему? — не понимая, что происходит пробормотал князь, ожидавший что вокруг него возникнет непроницаемый купол. Ему обещали неприкосновенность и силу. Но вместо этого кровь вскипела в венах, и сложная конструкция из камней умерших, собранная в асинхронный резонатор, взорвалась, вводя всех окружающих в состояние диссонанса, меняющего саму реальность.

Прошло меньше пятнадцати минут, когда из дверей дворянского собрания, следом за испуганными людьми, хлынула толпа искаженных тварей.

Крейсер королева Виктория. В пятистах километрах от Петрограда.

— Началось господа. — выслушав доклад улыбнулся герцог Эдинбургский. — Готовьтесь к выступлению. Все боевые посты — занять!

Сирена взвыла над английской эскадрой, притаившейся в открытом море. Но даже если бы рядом оказался сторонний наблюдатель. Он не сумел бы определить принадлежности судов, ведь они принадлежали десятку самых разных построек, и хотя ни одно не принадлежало российской империи, над каждым развивался бело-желто-черный флаг с двуглавым орлом.

Глава 4

Вой сирены застал нас в зале большого театра Екатеринограда, который решили использовать для обсуждения. И если большая часть людей с непониманием смотрела друг на друга, то привыкшие к постоянной близости опасности штурмовики и дарники выше восьмого ранга по вскакивали с мест, укрываясь щитами.

— Предатели? Воздушная тревога? — раздались недоуменные голоса. Фракции, и без того разделившиеся по интересам, ощетинились клинками и стволами, в любую секунду готовые сорваться в бой. Обмениваясь подозревающими взглядами и чуть не началась резня. К счастью, в зале были люди способные принимать взвешенные решения.

— Спокойствие, дамы и господа, это не воздушная тревога и ни одна из сторон не напала на других. Верно ведь, ваше величество? — подняв руки обратился к толпе Петр, с объявления перемирия он обращался к сестре исключительно по титулу, и она отвечала тем же, признавая его притязания.

— Ни одного повода для паники нет. — поддержала брата Екатерина, встав рядом. — Перемирие не нарушено, сильнейшие одаренные вместе с нами в этом зале. Прошу — успокойтесь, скоро все станет понятно.

— Убрать оружие. — приказал я своим сторонникам. — Если придется, прорываемся к ближайшему выходу, я установлю щиты.

Наша партия, еще недавно насчитывающая больше половины боярства и дворянства, теперь состояла в основном из наследников и первых детей крупных родов империи. Учитывая, что родители находились по разные стороны баррикад, ничего удивительного что нас разместили в центре зала, так чтобы мы даже визуально находились между противоборствующими фракциями. Простой расчет — на собственных детей никто нападать не станет.

— Новости с фронта! — крикнул один из дворян, поднеся к уху рацию.

— Дождались сволочи. — рыкнул Петр, сжав кулаки. Мы находились достаточно близко, чтобы я расслышал его голос без усиления. Выругавшись, император на мгновение прикрыл глаза, а затем обратился к собравшимся:

— Только что на верфи Петрограда напала неизвестная флотилия, до последнего опознаваемая пограничными судами как дружественная. Есть множество погибших и раненых, однако оставленный в порту гарнизон держится. — вернув себе внимание произнес Петр. — У противника более десяти тяжелых артиллерийских крейсеров, и одно судно линейного класса. Судя по всему, немецкой постройки.

— Но наших сил в десять раз больше! Мы победим! — крикнул кто-то из зала. — Даже если мятежники с нами не пойдут.

— Ах мятежники? Мы присяге верны остались. — тут же ответили ему с другого конца зала.

— Тише, тише господа. — попросила Екатерина.

— Сейчас не время для споров! Отечество в опасности! — рявкнул Петр. — За двадцать часов, что наши тяжелый крейсера будут добираться до столицы, от гарнизона и города ничего не останется. Я вынужден отдать приказ о формировании независимых эскадр, состоящих исключительно из перехватчиков и судов со скоростью не меньше пятисот километров в час.

— Но перехватчики, против крейсеров? — раздался сомневающийся голос одного из уральских князей.

— Да, рискованно. Да, это будет жестко. Но они сумеют оттянуть на себя внимание от береговых батарей и будут на поле боя уже через четыре часа. — уверенно проговорил Петр, хотя я видел, как переглядываются дворяне. Им эта ситуация явно не нравилась. — Через двадцать часов в город прибудут основные силы, так что единственной задачей эскадрилий перехватчиков будет отвлечь, а не уничтожить противника.

— Но государь, даже если пилоты проявят чудеса, сражаться на корветах против крейсеров фактически невозможно. — покачав головой произнес Мирослав. — Потери среди одаренных будут слишком велики и флот потеряет весь резерв.

— Надо закрепить к ним хотя бы несколько быстроходных фрегатов. — поддержал его речь князь Верхотурский.

— Нельзя. — покачал головой Петр. — Это задержит передовые части более чем на три часа. Мы будем отсылать корабли по мере формирования эскадр, но в первую волну пойдут именно быстроходные суда.

— Есть другой вариант. — повернувшись к императору сказала Екатерина. — Мы можем отправить одно судно прямо на поле боя. И размер тут не играет значения.

— Ты рехнулась? Хочешь использовать врата резонанса? В прошлый раз вам повезло, и прорыва не случилось, но сейчас не время для твоих безумных экспериментов. — вполголоса ответил Петр.

— Они не безумные, и технология давно отработана. Аппаратуры хватит всего на одно судно, но, если ты не хочешь рисковать, я возьму эту роль на себя. — с гневом взглянув на брата ответила Екатерина.

— Прошу прощения, ваше величество. — подавшись к сцене проговорил я. — А объем и размер судна имеет значение?

— Нет, главное, чтобы оно имело единичный, но достаточно прочный корпус, чтобы обшивка не развалилась от вибрации резонанса. — ответила, чуть нахмурившись, Екатерина. — В идеале мы могли бы использовать ее на одном из линкоров.

— Или на авианесущем судне. Так мы сможем мгновенно доставить на передовую не одно, а сразу десяток судов. К тому же можем развернуть эскадру в тылу противника. — предложил я.

— Если использовать штурмовые тяжелые корветы. — задумчиво проговорил Петр. — Какие у нас есть авианосцы?

— Крузенштерн, Лопухин и Нахимов. Пять корветов малого класса каждый. — тут же ответил Мирослав. — У наших союзников есть еще авианесущий крейсер, но на три судна и с малым бронированием.

— Под моим командованием авианосец Черепаха. — вновь вмешался я в разговор. — Шесть тяжелых корветов и порядка десяти катеров он может нести в трюме, под обшивкой. Но бронирование минимальное и своих орудий почти нет. Зато он сможет доставить на поле боя достаточное количество войск, чтобы неприятно удивить противников. А если нет задачи лететь быстро, мы можем за четыре часа навесить на него броню и выбросить в Финский залив — судно может плавать.

— Пускать в бой непроверенный корабль. — покачал головой Мирослав. — Да еще и с технологией, считающейся во всем мире опасной… я против.

— Я тоже от этой идеи не в восторге, но боюсь решение и в самом деле оптимальное. Адмирал Суворов, начинайте формирование ударной группы, они должны вылететь в течении пятнадцати минут. — приказал Петр, оглядев собравшихся в зале дворян. — Если никто не захочет к нам присоединится — все будет сделано силами и руками Имперского флота.

— Наши войска — это войска империи. — гордо произнесла Екатерина. — А потому нет никакой разницы кто и как себя называет. Мы участвуем в экспедиции. К тому же — только у нас есть технология стабильных врат.

— Это еще надо показать на практике. — покачал головой Петр. — Но в крайнем случае врата раскроются за врагом и им все равно будет не до нас.

— Какой корабль используем? — еще раз уточнила Екатерина.

— Авианосец Черепаха. — ответил Петр, кивнув в мою сторону. — Раз юноша предложил его в качестве перевозчика.

— Но в бой Александр не пойдет! — тут же сказала императрица, чуть ли не грудью закрывая меня.

— Прошу прощения, ваши величества, но я принес присягу, и если даже вы не пустите меня на мое же судно — отправлюсь в составе эскадры перехватчиков. — заметил я, не собираясь отсиживаться в стороне. — Такой корабль у меня тоже есть.

— Слова не мальчика, но мужа. — усмехнулся Петр. — Дай сыну проявить себя, иначе их никто не станет воспринимать всерьез.

— Я… мы еще поговорим о вашем воспитании позже, молодой человек. — поджав губы проговорила Екатерина. И спор на этом закончился.

Не знаю, каким образом Мирославу и его помощникам удалось сотворить это чудо, но уже через пятнадцать минут первая эскадрилья ушла из временного порта, сразу образовав походное построение. А спустя пять минут стартовала вторая и третья, уже из сторонников Уральской республики.

Черепаху готовили всем миром. Снимали и крепили намертво пластины брони, укрепляли корпус, впритирку ставили суда в трюм. Штурмовые корветы оказались несколько больше, чем я рассчитывал и в результате заявленное количество кораблей влезло впритык. А уж думать о том, чтобы разместить внутри Гнев империи и вовсе не шло. Зато мой катерок, с обновленным боезапасом, встал как родной. Учитывая, что скорости от нас не требовалось — весь объем забили снарядами, броней и стоящими в коридорах штурмовыми группами выступающими в качестве десанта.

— Первая эскадра над городом! — объявил по рации оператор, контролирующий вылет. Мирослав и все высшее руководство вылетело еще четыре часа назад на линкорах и прочих капитальных кораблях. — Минутная готовность! Всему второстепенному персоналу покинуть судно!

— Ваше величество, боюсь вам пора. — сказал я, глядя на Екатерину, которая, судя по всему, не собиралась покидать мостик Черепахи.

— Единственная уникальная часть, заставляющая врата быть стабильными, это я. — произнесла Екатерина, взглянув на меня сверху вниз. — Так что успокойтесь, капитан, и будьте готовы к старту.

— Есть быть готовым к старту. — вздохнул я, щелкая тумблерами. — Всем постам доложить о готовности.

— Орудийные расчёты на местах! — откликнулся Шебутнов.

— Инженерный готов к старту, давление в норме. — отчитался Макс.

— В трюме все закреплено, капитан. — сказал Таран. — Штурмовые группы заняли свои позиции.

— Ключ на старт! Малая тяга. — приказал я, и сам подал энергию с Шаха на проводящие контакты. Двигатели взревели, но потяжелевшее судно едва дернулось и не думая подниматься с земли. — Полная тяга!

— Какой он у вас жопастый. — поморщившись сказала Екатерина, когда судно все же начало подниматься. — Зафиксируйте высоту на уровне ста метров.

— Принято. Вы все слышали. — кивнул я, наблюдая за тем, как императрица начинает… петь? Это было странно, необычно и весьма красиво, но мелодичный голос Екатерины лишь действовал в унисон с ее пульсирующей аурой, постепенно заполняющей все окружающее пространство. Она расползалась, окутывая корабль метр за метром, и по дрожащим пальцам государыни было заметно каких неимоверных усилий ей обходится это действо. А затем мир вокруг исчез.

На мгновение снаружи стало абсолютно темно. Даже заранее включенные прожектора не могли осветить ничего дальше собственных плафонов. А затем я увидел нечто, чему сложно было дать описание, кроме как жуткий животный хаос. Не зло, но чудовище, спящее за границей нашего мира, и почувствовавшее добычу. Корпус заскрежетал, от прикосновение невидимых щупалец, а в следующую секунду все кончилось и нас выбросило в нашу реальность.

— Что это черт возьми было? — испуганно проговорил Николай, занимавший место пилота. — Вы это видели?

— Государыня! — кинулась к императрице Ангелина, когда Екатерина покачнулась и повисла на страховочных ремнях.

— Всем постам доложить о готовности! Где мы? — обратился я к пилоту, заставляя людей выйти из ступора. Несколько башен ПСО оказалось повреждено, но в целом корабль почти не пострадал, хотя через камеры я отчетливо видел следы от щупалец, оставшиеся на броне. А ведь она, по идее, должна выдерживать попадание ста миллиметрового снаряда!

— Петроград прямо по курсу! — ответил Николай, приходя в себя. — До порта менее двадцати километров!

— Господа, мы на месте! Командам корветов занять свои места. Старт по сигналу. — приказал я, щелкая тумблерами раскрытия шлюзового отсека. Раздался жуткий скрежет, и покорёженные монстром ворота раскрылись, осыпая стоящие в трюме суда снопами искр. — Первый пошел!

— Принято. — ответила Ольга. — Лидер-один на старт. Держитесь в фарватере.

Корвет Вяземской, легко подпрыгнул, заставляя авианосец едва заметно пошатнуться, и поднялся в воздух. Следом стартовали сразу несколько катеров, а потом настала очередь наших гостей — тяжелых штурмовых корветов, не сильно отличавшихся от фрегатов Англии.

Из-за снижения размеров у штурмовиков было всего по четыре орудия главного калибра и несколько башен ПСО, но этого должно хватить для того, чтобы представлять проблему даже для тяжелых крейсеров противника. А главное — мы и в самом деле появились совершенно неожиданно. И с самой удачной стороны.

Вражеские суда, ведущие обстрел суши, зависли впереди и чуть выше, оголяя перед нами свои маршевые двигатели, чем тут же воспользовались корветы, идущие из трюма в бой. Ближайший к нам противник получил десяток пробоин в первые же секунды схватки и оставляя в небе густой черный дым рухнул вниз.

— Отлично пошло! — прокомментировал я, когда очередное судно неизвестного врага вспыхнуло. — Всем внимание, на нас обратили внимание! Всем немедленно покинуть шлюзы! Закрыть ворота.

— Вспышка! — раздался крик с наблюдательного пункта, но я и сам прекрасно видел, что по нам начали работать из главного орудия одного из крейсеров. Двигатели притихли, когда я перенаправил всю энергию на щиты, и в нескольких метрах над еще открытым шлюзом расцвел огненный цветок. Грохот пробился даже сквозь броню и перегородки, корабль принял ударную волну всем корпусом и жутко заскрипел, изгибаясь, но через секунду все вернулось в норму.

— Посты ПСО не спать! — рявкнул я, снимая щиты и давая нашей артиллерии ответить. — Залп!

Бывшие зенитные орудия снабдили лучшими бронебойными снарядами какие были во флоте. Но четыре спаренных семидесяти пяти миллиметровых пушки не представляли такой же угрозы, как вражеские двухсотки и трехсотки. Мало того, мы находились ниже, а потому обстреливать нас было одно удовольствие, можно почти не заботиться о баллистике. Вот только скорострельность и торчащие в прицеле двигатели врагов играли нам на руку.

— Не спать! Готовность! Залп! — приказал я, на мгновение снимая щиты. Несколько вражеских снарядов тут же прорвалось через стальную завесу из пуль и врезалось в броню верхней палубы, но взрывов не последовало — анти-щитовые снаряды, представляющие из себя цельные стальные болванки не взрывающиеся при первом прикосновении, а сохраняющие как можно большую инерцию.

— Патронов не жалеть! Потом дадите орудиям отдохнуть! Залп! — приказал я, прикрывая щитом только центр судна, куда до этого пробилось несколько снарядов. Расчет оказался верным и противник, подумавший что нашел нашу слабую точку, запустил в одно место сразу несколько снарядов главного калибра.

Грохот сотрясал авианосец, но за несколько секунд ожесточенного боя нам удалось вывести из строя уже третье судно, и не получить существенных повреждений в ответ. А главное — мы оттянули на себя внимание с куда более мобильных и опасных штурмовых корветов которые с марша вступив в схватку прикончили один из крейсеров.

— Входящий сигнал, от генерала Романа Суворова. — крикнула Ангелина, после закрепления Екатерины вернувшаяся на свое место.

— Врубай. На боковой экран. — кивнул я, продолжая отражать атаки врагов.

— Александр, где вы? — спросил чуть охрипший от команд Роман, и мельком взглянув на экран, я отметил, что у него на мостике пробоина.

— Идем со стороны финского залива. Уже вступили в бой. — тут же ответил я, и в этот момент судно снова тряхнуло. Снаряд не попал в мой щит, но взорвался у самого борта, заставив корабль ходить волнами.

— Плохо. — поморщился Роман. — Противник устроил серию терактов на производствах и выгрузил в порту десант. Гарнизон еще держится, но, если не отбить эту атаку, союзный флот прибудет уже после того, как оборонительные сооружения перейдут под контроль врага. Они будут уничтожать нас нашим же оружием.

— Понял. Попробуем пробиться. — ответил я, мрачно наблюдая за тем, как растерявшийся в первые минуты противник восстанавливает боевые порядки. Несмотря на потери их все еще было в несколько раз больше, к тому же они наконец поняли, что перед ними не тяжело вооружённый линкор, а всего лишь грузовое судно. Может и крепкое, но недостаточно опасное чтобы тратить на него все силы.

Под четким командованием противники начали прикрывать друг друга от выстрелов, мгновенно перекрыв возможности нашей батареи. Сквозь тот шквал пуль, что устроили их орудия ПСО, не смогли бы пробиться даже орудия из главного калибра Гнева империи. Но хуже всего было то, что их артиллерия переключилась на штурмовые корветы, не слишком маневренные и обладающие куда худшим бронированием чем вражеские крейсера, и у наша эскадра уже понесла первые потери.

— Внимание всем. Закрепиться! — приказал я, перестраивая щиты. — Управление на меня. Полный вперед!

— Вы что задумали, господин? У нас почти пятьсот человек на борту! — возмущенно крикнул Николай, пытаясь перехватить управление, но я, пользуясь правами капитана, ограничил его действия и направил корабль прямым курсом на флагман противника. По крайней мере именно этот тяжелый артиллерийский крейсер, существенно превышающий размерами остальные суда, выглядел флагманом.

— Огонь из всех орудий! Стреляйте по флангам, черт вас подери! — приказал я, держа щиты над панцирем черепахи. Похудевшее на тысячу тонн грузовое судно оказалось резвее противника, безуспешно пытающегося убраться с нашего курса. Своего я добился, и теперь вся эскадра палила только по нам, стараясь сбить судно с обезумившим капитаном, пока он не нанес катастрофического вреда.

— До столкновения триста метров! Двести пятьдесят! — взяв себя в руки отчитывал расстояние Николай. — Господин, было честью служить с вами!

— Рано радуешься, мы еще побарахтаемся! — усмехнулся я, меняя конструкт.

В последнюю секунду враги бросили попытки уйти в стороны и врубили все двигатели, пытаясь подняться выше, но было уже поздно. Прогнанный через жерла реакторов и спирали усилителей резонансный сигнал искривился и выплеснулся наружу в виде стометрового прозрачного лезвия, вспоровшего брюхо крейсеру, словно остро наточенный нож рыбьи требуха.

Несколько взрывов раздалось почти одновременно, небо над нами заволокло черным маслянистым дымом, и корабль, еще мгновение назад стремившийся вверх, по инерции завис в воздухе, но бессердечная гравитация доделал то что мы начали. Гигантское судно накренилось и рухнуло вниз, в воды залива, не оставляющие команде врага и шанса на выживание.

— Корабли противника уходят на боевой разворот! — отчеканил Николай, но я и сам видел, как они драпают, стараясь держаться как можно дальше.

— Плевать. Идем на посадку! — приказал я. — Держать курс на порт, не прекращать огонь!

— Принято! Полный вперед! — кивнул Николай, принимая обратно управление судном. — Инженерный, выжмите из двигателей максимум!

— Это мое первое имя. — раздался в динамике довольный голос Краснова. — Но ремонт будет оплачивать Леха. Держитесь!

Не знаю, что он сделал, но гул двигателей стал нарастать с каждой секундой, а из тех сопел что я видел начал вырываться огонь. Похоже горела проводка и какие-то части не предназначенные для такого использования. Однако цель была достигнута, мы мчались к бухте, по дороге отстреливаясь от вражеских судов, а ушедшие в стороны противники слишком поздно сообразили, что происходит что-то не то.

— Садимся на воду! Штурмовым группам приготовиться к высадке! — приказал я, щелкая тумблерами и передавая все управление первому пилоту. — Николай, принимай командование. Таран, готовность номер один, открываю шлюз!

— Штурмовики вперед! — раздался рев бурята.

Стоило створкам раскрыться как на простор вырвалось сразу несколько компактных ботов, которые должны были зачистить зону высадки. Но стоило мне отвлечься, как в тылу прозвучал взрыв и корабль содрогнулся.

— Маршевые двигатели с первого по пятый выведены из строя! — крикнул Максим. — На маневровых дотянем, но лучше держаться ниже.

— Понял. Опускай нас на воду. — приказал я, полностью переключаясь на поддержание щитов. Враги, до которых дошел смысл нашего маневра, сосредоточили все орудия на тушке потрепанного авианосца, но большая часть снарядов уходила в стороны, поднимая многометровые столбы воды. Особенно удачный залп пробил щиты, но мне удалось поломать их траекторию, так что нам лишь повредило обшивку.

— Контакт с поверхностью на три, два, один! — отчеканил Николай, и Черепаха рухнула на воду, подняв расходящиеся в стороны волны.

— Всю энергию на щиты! Покинуть башни нижней полусферы! Занять позиции на носу! — отдавая приказы я не забывал контролировать окружающее пространство, отмечая, что противники продолжают стягиваться к порту. — Таран, что с высадкой?

— Их слишком много! Это какое-то безумие! — отчитался бурят, но я лишь усмехнулся. Что-то слишком много сегодня поступков и людей, которые отвечают под это определение.

— Даю целеуказание, прямо по курсу. Очистить площадь для залпа. — предупредил я, и через несколько секунд от штурмовиков пришло подтверждение. — Все орудия, огонь!

Нескончаемый поток из двадцатимиллиметровых снарядов накрыл причал, не оставляя находящимся там ни одного шанса на выживание. Сотни вражеских бойцов в резонансных доспехах просто смыло стальной волной, оставляя в броне дырки, в которые можно было просунуть голову.

— Площадь очищена! — крикнул Таран. — Подтверждаю, зона для высадки под контролем, можете заходить.

— Принято. Николай? — спросил я, расстегивая страховочные ремни.

— Управление принял, стыковка через тридцать секунд. — ответил первый пилот, нервно сжимая в руках штурвал.

— Краснов, теперь черепаха в твоих руках, держите щиты. — приказал я, и вместе с Ангелиной выскочил с мостика, чтобы занять свое место в первых рядах. Доспехи ждали меня в трюме, раскрытые, снаряженные и с оружием полным боекомплекта. Но я все равно успел проверить все, прежде чем влезть в стальную скорлупу.

Нос корабля разошелся в стороны, превращаясь в трап, и прикрывающую от снарядов крышу, но стрельба не прекращалась ни на секунду. Пришлось даже встать в первом ряду, чтобы, растянув щит уберечь парней от встречного огня. Но вот, наконец, трап с грохотом опустился на пристань.

— Вперед! За империю! — крикнул я, рывком отправляя себя в полет, и разом перекрывая врагам зону обстрела. Битва за порт Петрограда началась.

Глава 5

Вой взбивающих воздух стволов ПВО еще не успел затихнуть, а мы уже ворвались на пристань, сметая с пути сумевших чудом закрепиться врагов. На руку нам было, то что нападающие сами разрушили укрепления при штурме, и сейчас на пристани и в прибрежных зданиях не осталось достойных позиций.

Они пытались укрываться за чудом уцелевшими оконными пролетами, какими-то ящиками и техническими цистернами, но крупнокалиберные винтовки, созданные для уничтожения хорошо бронированных резонансных доспехов, с легкостью прошивали даже полуметровые бетонные стены, не говоря уже о прочих преградах.

— Щиты держать, вперед не вырываться! — криками удерживал остальных Таран, но я себя совершенно не стеснял в маневрах.

Рывок! И я приземлился за спинами двух захватчиков, укрывшихся за бетонными плитами и спешно устанавливающими крупнокалиберный пулемет. Один из них успел меня заметить, даже руку с револьвером поднял. Резонансное лезвие пробило легкий доспех не встретив сопротивления, словно нож в бумажный лист. Насев, я активировал рывок и пронзил их обоих, нанизав на лезвие словно на шампур.

— Чисто! Занять позицию! — убрав лезвие я тут же переключился на следующие цели. Эти уже точно никому и никакого вреда нанести не смогут.

По доспеху заскрежетали пули, выбивая искры, и я не глядя ударил ладонью Шивы, впечатав очередного автоматчика, засевшего между двумя ящиками, в стену. Бронежилет и каска врага не выдержали повреждения, сложившись словно стенки консервной банки, и выплескивая кровь в стороны.

— Второй взвод, правый фланг, третий — левый. Главную батарею берем мы. — приказал я, прекрасно понимая, что территория слишком большая и мы просто не сумеем захватить ее вовремя, если будем копошиться в одном месте. Тем более что к каждому взводу моих дарников были закреплены по роте тяжелой пехоты. Зря мы их везли, что ли?

— Прикрывайте господина и не лезьте на рожон! — крикнул Таран, держась чуть позади. Вполне здравое решение, особенно учитывая, что именно на мои щиты приходилась большая часть огня противника.

Береговая Петроградская батарея, состояла из десятков разнесенных вдоль порта укреплений и сейчас мы были у самой главной ее части, выступавшему чуть вперед острову, почти полностью состоящему из бетона и торчащих вверх артиллерийских стволов. И надо отдать должное защитникам Петрограда, даже сейчас они еще вели огонь по врагам, зависшим над заливом.

Вот только в руках обороняющихся остались исключительно внутренние помещения и башни, которые враги собирались использовать самостоятельно, а потому не спешили подрывать или минировать. Можно было запереть противника, отрезав им путь к отступлению, но это было приговором для солдат внутри и меня в корне не устраивало.

— Огонь по амбразурам! — приказал я. — Прикрыться щитами и вперед!

— Не жалеть патронов! — вторил бурят, не прятавшийся за спинами бойцов. Я же подал пример, активировав конструкт и первым идя на вражеские пулеметы. Щит гудел от попаданий, как до предела натянутая струна. Пули сотнями зависали в воздухе не в состоянии пробиться через щит, но потихоньку отъедая резерв, и когда я уже был готов сбросить лишнее напряжение, перестроив конструкт, услышал крик одного из наших.

— Башни! Башни поворачивают к нам! — крикнул боец и я с ужасом понял, что он прав. Несколько ближайших ко входу башен ПВО начали поворачиваться к нам. К счастью дальнобойные орудия не были предназначены для быстрого боя, и двигались достаточно медленно, но даже одного залпа хватит, чтобы перебить половину наших.

Выбирая между сохранностью людей и работоспособным ПВО я выбрал первое. В летевшее в борт башни Ядро оставило глубокую выбоину, но не прекратило движение. Хотя главного я добился — следующий прозрачный снаряд ударил уже ближе к дулу, а третий сумел войти прямо в начавшую наклоняться пушку, покорежив стволы. Не знаю, что именно произошло дальше, детонировали снаряды или у наводчика, сдали нервы и он пальнул наугад, но погнувшийся ствол разорвало, раскрыв розочкой, а башня окуталась дымом и огнем.

Вот только на этом мои успехи закончились, обезвредив ближайшее орудие я физически не успевал пристреляться и разрушить еще два. К счастью, я был куда ближе, чем основные силы, и повинуясь инстинктам подставил щит почти под горизонтальным углом, да так что выпущенный в следующую секунду снаряд с визгом ушел к небесам.

Не медля ни секунды я ударил ладонью Шивы. На таком расстоянии не слишком точно, но пресс и не требовал прямого попадания. Хватило отвести вверх стволы, чтобы группа Тарана сообразила, что дальше так продолжаться не может и открыла встречный огонь. Я едва успел развеять конструкты, когда пятидесятимиллиметровый снаряд вошел прямо в казенник, и боеприпасы внутри детонировали, подняв пятиметровый столб пламени и сбив нескольких бойцов ударной волной.

— Всем держаться у стен, там, где орудия не достанут! — приказал я, вбивая Ядро в одну из бойниц. Даже сквозь грохот пулеметов я без труда расслышал испуганные крики и чавкающий звук, с которым конструкт прошил нападавших мгновенно оборвав их жизни. Ударив ладонью Шивы по угольно черному входу, я ворвался в дверной проем, за которым валялась искорёженная стальная перегородка.

Щит с легкостью принял на себя автоматный огонь, но я не стал стеснятся в средствах, отвечая на атаку когтями урагана. Прозрачные лезвия с легкостью разорвали столпившихся у бойниц противников, добавляя к черному цвету обугленных стен красные оттенки. Рывок, и я оставил предбанник за спиной, ворвавшись в узкий, специально созданный для обороны коридор.

Прямой словно линейка, и неудобный, он не позволял спрятаться, а врагам, захватившим позиции, наоборот обеспечивал надежное укрытие. Вот только военные архитекторы хоть и понимали, что в нападении могут и будут участвовать дарники, но сделать больше, чем узкий коридор, не позволяющий развернуться резонансному доспеху, ничего не могли. И мне это было только на руку.

Сменив щит на медленно движущийся пресс, я освободил обе руки и закинул на плечо Малышку. Эффект полностью оправдал ожидания. Осколочно-фугасный снаряд, влетевший не в пулеуловитель, специально предусмотренный в конце коридора, а в подставленный конструкт, взорвался, огненным шаром разойдясь в стороны и мгновенно убив засевших по углам врагов ударной волной.

Когда я проходил мимо, с их стороны еще раздавались стоны, но я просто предупредил об этом своих бойцов, не добивая раненых и не тратя время на то, чтобы их связать. Благо в штурмовом взводе существовали четкие инструкции на подобный случай, и я мог с легкостью доверить спину Тарану.

— Седьмая батарея зачищена, враги не успели сюда явиться. — донеслось из наушника. — Меняем стрелков и укрепляем позиции.

— Молодцы! По своим только не бейте. — ответил я, аккуратно приближаясь к зачищенному углу. Даже сквозь толщу бетона я различал отблески аур, и враги не подвели, в последнюю секунду бросив мне под ноги целую связку гранат. Вернее, они попробовали ее кинуть, но гранаты тут же отбросило обратно прессом, и ошалелый враг бросился прямо на меня, спасаясь от собственного оружия.

Резонансный клинок снес ему голову вместе с бронированным воротником, а следом раздался счетверенный грохот и мне под ноги упало чье-то обезображенное тело. Некогда разбираться. Аура гаснет, значит уже труп. И не испытывая ни грамма смущения я переступил недавнего врага, идя дальше. Каждая комната в этом бетонном лабиринте была предназначена для ведения долговременной обороны, но у каждого здания есть свои недостатки, а у каждого материала слабые места.

И сейчас против врагов играло то же, что недавно против защитников — четкое построение коридоров, обеспечивающее наибольшую защиту от осколочных снарядов. Все же главное предназначение батареи — оборона города от воздушных судов, а не от ворвавшегося в ее коридоры безумца, раскидывающегося конструктами направо и налево. Стоило мне почувствовать размерность здания, как остальное превратилось в дело техники и времени.

— Стоп! Пли…— договорить противник, укрывшийся за углом, не сумел, ладонь Шивы, прошедшая под сорок пять градусов, просто смяла всех засевших там врагов, и только потом я сообразил, что «пли» это не команда, а часть какого-то слова. Но это было уже не существенно.

— Есть кто живой?! — крикнул я, когда на очередной двери ведущей к башням обнаружились следы сварки. Похоже тут сработали не до конца. — Сдавайтесь!

— Русские не сдаются! — послышалось с той стороны.

— Отлично, и не сдавайся. — усмехнулся я. — Все нормально, сидеть дальше сможете? Расчет полный? Снарядов хватает?

— Д-да, всего хватает. — не слишком уверенно ответили из бункера.

— Хорошо, тогда дождитесь помощи. — решил не дергать мужчин я, врубив микрофон. — В башне Б-13 есть выжившие, после того как закрепимся обеспечьте им помощь. Я иду дальше.

— Принято. Помещения с первого по седьмое зачищены. Продолжаем. — ответил Таран, на долю которого пришлось уничтожение засевших по углам и уничтоженным башням противников. Но уже в следующем коридоре меня ждало отчаянное сопротивление. Враги, сумевшие пробиться так далеко, не могли быстро вскрыть стальную дверь, и я с легкостью справился бы с ними, да только здесь остались участвовавшие в штурме вражеские дарники.

Ладонь Шивы напоролась на подставленный клинок и распалась, не нанеся противникам никакого вреда. А в меня тут же полетело несколько конструктов, больше всего напоминающих серпы. Пустивший их враг шагнул вперед, прикрывая соратников, продолживших вскрывать двери, а мне стало не до шуток.

Щит, подставленный под удар, мгновенно распался от вражеских дисков, и мне пришлось надолго уйти в глухую оборону, разрушая летящие в меня конструкты резонансным клинком. Противник сыпал ими словно из пулемета, и простой конструкт стал настоящей проблемой. Каким-то образом враг умудрялся делать их достаточно плотными, чтобы противостоять моим прессам, но первое же пущенное в ответ Ядро внезапно оборвало наше противостояние.

Прозрачный шар врезался в доспех врага, отбросив его к еще держащейся двери и сшибив нескольких противников не обладающих резонансными доспехами. Понимание что он сумел выдержать мой самый мощный конструкт пришло мгновенно, а следом прилетели тяжелые пятнадцатимиллиметровые пули из барабанных винтовок. Но и у меня нашлось чем ответить. Встав на одно колено я вскинул Малышку и разрушив собственный щит послал один за другим ладонь Шивы, Ядро и снаряд из гранатомета.

Эффект оказался ослепительным. Первый конструкт враг умудрился разрушить, поймав на клинок. Второй смел вражеский щит, снова отбросив дарника. А прилетевший следом осколочно-фугасный снаряд доделал начатое. Взрыв в крошечном коридоре просто размазал врагов по стенам, отбросив меня назад и оставив горящую воронку на месте головы дарника нападавших.

— Господин, что у вас случилось, вы меня слышите? — раздался в динамике обеспокоенный голос Ангелины.

— Все… все нормально. Я цел. — проговорил я, садясь и мотая головой чтобы унять звон в ушах. — Проходы в первой батарее зачищены. Старайтесь не использовать ОФС в замкнутых коридорах без укрытий.

— Ну… это и так понятно. — осуждающе проговорил Таран.

— Славно. Возвращаюсь к вам. Не пристрелите ненароком. — усмехнувшись ответил я, внутренним взором оценивая состояние тела. В принципе никаких катастрофических повреждений. Пару гематом и ушибов что благодаря ускоренной регенерации заживут до завтрашнего утра. Противникам же досталось, в общем брать в плен здесь уже было некого.

— Говорит Суворов! Живые есть?! — крикнул я, подойдя к вскрываемой противниками двери.

— Есть, ваше сиятельство. У вас там все в порядке? Громыхнуло то как. — тут же ответило мне несколько голосов.

— Да, все в норме. Дверь заклинило, так что мне придется ее вырезать. — сказал я, осмотрев поврежденные створки. — Отойдите, чтобы я ненароком вас не задел.

— Уже, ваше сиятельство. — ответили солдаты и я, активировав резонансный клинок, вонзил его в толстую стальную перегородку. И только когда лезвие закончило полукруг оценил иронию. Всего год назад, недалеко отсюда, таким же образом и даже тем же клинком погибшая Ведьма вскрывала крышу прогулочного шлюпа.

Вот только она с легкостью использовала стихийный резонанс, а мне он до сих пор был недоступен. Максимум — объемный, и то я его только начал осваивать и контролировал с огромным трудом. И все равно, мой прогресс в чуждой стихии был просто чудовищный, а то что у меня в противниках есть монстры в сотни раз сильнее, лишь следствие непреодолимых обстоятельств.

— Ваше сиятельство, у вас точно все нормально? — спросил офицер, ступивший вперед, когда дверь рухнула. — Вы весь в крови.

— Это не моя. — на автомате ответил я, и сообразил, что эту фразу я слышу что-то слишком часто. Пожалуй, надо доспех в бардовый покрасить, чтобы никого не смущать. — Сколько вас здесь? Оборону можете продолжить держать?

— Полное отделение, ваше сиятельство. А дальше — вообще все. — ответил офицер. — Боеприпасы на исходе. Его величество приказал оставить самый минимум, перед вылетом из порта, но мы будем стоять до последнего.

— Добро. — кивнул я. — Все, кто не занят, помогайте раненым. Крайние три башни уничтожены, так что, если там что-то осталось можете перенести сюда и распределить по рабочим орудиям.

— Слушаюсь, ваше сиятельство. — козырнул офицер, и тут же обратился к своим помощникам, раздавая приказы, которые меня уже не касались.

— Всем штурмовым звеньям, доложить обстановку. — сказал я, на обратном пути.

— Первая батарея под нашим контролем, все нападающие зачищены. — ответил Таран. — Боеприпасы почти на нуле.

— Вторая батарея взята под контроль, ситуация с боепитанием та же. — отчитался Жеглов, командующий вторым штурмовым взводом.

— Третья батарея и большая часть портовых зданий зачищена. — последним ответил Леха, хотя за его голосом я услышал шум стрельбы. — Удалось оттеснить противников к сухому доку, однако дальше они не пройдут.

— Принято, направляюсь к вам. Держитесь. — решил я. — Лиса, бери катер и прикрой нас с воздуха. Только под дружественный огонь не подставляйся.

— Ясно, сделаю. — ответила через несколько секунд девушка. Я же, ускоряя себя рывками побежал вглубь территории порта, где маячили спины вверенных мне гвардейцев. С первого взгляда было непонятно почему они продолжают прятаться за укрытиями, но в здании напротив я обнаружил несколько десятков аур.

— Что тут у вас? — спросил я, сев за перевернутый остов автомобиля.

— Твари сумели захватить около сотни заложников, работников порта, которые во время атаки не успели эвакуироваться. — ответил Шебутнов, пальцем указывая на выставленных в оконных проемах людей. — Грозятся казнить их, если мы предпримем попытку штурма.

— И вправду твари. — мрачно проговорил я. — Есть какие-то обходные пути?

— Не знаю. — раздраженно ответил он. — Мы сами недавно прибыли, но, если рассуждать логически это сухой док, значит должен быть желоб для спуска на воду.

— Хороший вариант. Значит так, попробуй их заговорить, ты это умеешь. Объясни придуркам что бежать им некуда, а флот империи уже на подходе. — сказал я, оценивая количество возможных противников. Отличить ауру врага от ауры союзника было невозможно, но я перестал считать на двухстах. Значит врагов минимум половина. — Если они сдадутся без боя, добровольно, получишь премию.

— Ясно, попробую. — воодушевленно ответил Леха.

— Ангелина, я на северной стороне форта, рядом с зданием сухого дока. — приказал я, на ходу придумывая план. — Займи позицию с противоположной от залива стороны, пусть они оттянут часть сил на тебя, но без команды не атакуй, даже если они первые стрелять начнут. Там заложники.

— Они еще и заложников взяли? Вот уроды… уже вылетаю. — мрачно ответила девушка, и через несколько секунд я увидел быстро приближающуюся точку, вскоре превратившуюся в скоростной военный катер, зависший на уровне второго этажа. В здании немедленно началось шевеление. Заложников таскали словно живые щиты, старательно распределяя вдоль окон. Но главное — сами враги рассеивали свои силы растягивая их по периметру.

Стараясь держаться в тени и не высовываться из-за строительного и производственного мусора валяющегося на территории порта, я перебежал с позиции штурмовой группы к воротам сухого дока. Леха оказался прав, желоб для спуска на воду тут и в самом деле имелся и довольно большой, да только он был надежно перекрыт пятиметровыми железными воротами.

Не уверен, выдержат ли они прямое попадание главного калибра, но выглядели створки монументально. Но в этом был и плюс — враги решили точно так же и оставили только пару охранников, сторожить это направление. Теперь главное было дождаться удачного момента.

— Отпустите заложников и сдавайтесь! — голос Шебутнова идущий через громкоговоритель было отчетливо слышно даже отсюда — Если вы добровольно сложите оружие, то к вам будут применены международные соглашения принятые лигой наций и орденом Асклепия. Все пленные получат питание и медицинскую помощь, а позже будут обменяны на солдат нашей страны!

Хорошо говорит, чертяка языкастый, убедительно. Я даже заметил, как несколько аур дернулось в сторону окон, но не мог гарантировать что это не заложники. К счастью ближайших двоих в противники можно было записывать смело — слишком характерная поза — словно они держат в руках оружие.

— Повторяю, сдавайтесь! Вам незачем умирать. Вы вторглись в нашу страну, но проиграли. Батарея отбита, битва в воздухе уже заканчивается. У вас нет иного шанса выжить! — продолжал Леха, но ответа не получал. И тут одно из двух, либо они не знают русский, что вполне возможно если среди нападающих не осталось старших офицеров, либо они уже смирились со смертью. Но тогда зачем заложники?

Догадка родилась неожиданно, из-за действий людей внутри дока. Некоторые из тех, кто не стоял в амбразурах прикрывая врагов, бегали по ангару и что-то спешно делали. Напрашивался очевидный вывод — там остался корабль, который теперь второпях готовят к старту. И у меня на мгновение даже появилось желание отпустить врагов… ведь тогда битвы не будет, и они смогут пощадить заложников.

А могут и не пощадить, убив их прямо перед взлетом и оставив нам только окровавленные останки. Так рисковать, надеясь на честь нападавших, я не собирался. Значит есть только один гарантированный способ победить — ворваться внутрь и прикончить противников раньше, чем они начнут казнь.

— Больше эмоций, ярче. — потребовал я, переключившись на канал Шебутнова. А затем связался с Ангелиной и попросил ее приблизиться к зданию. Рискованный шаг, довольно агрессивный, но если все получится — он выиграет мне несколько драгоценных секунд, а большего мне и не надо.

— Сдавайтесь, ну же! — во всю глотку крикнул Леха, и заметив, как большая часть противников повернулась в его сторону я влил прану в третий глаз, напитав ее по максимуму. Время словно замедлилось, на мгновение мне даже показалось что с энергией перебор, и я сейчас свалюсь в приступе предвиденья, но все обошлось.

Лезвие пробойника, увеличившееся до метра, прошло сквозь ворота, почти не встретив сопротивления и мгновенно прикончив первого из часовых. Пока он падал, я резко провел рукой в сторону, разрезая железную пластину и едва успел срубить второму противнику голову, пока он тянулся к рации. Сейчас время решало все, и я не дал себе и мгновения на отдых, ураганом ворвавшись внутрь.

Полупустой док, в центре которого стоял на две трети достроенный корабль, оказался переполнен людьми. Но если заложники торчали у окон, мешая работе снайперов, то враги притаились чуть дальше, держа их на прицеле. В другой ситуации, и с кем-то иным, это возможно оказалось бы началом конца, но я сумел мгновенно создать два пресса, что отбросили нападавших еще дальше, к самому корпусу корвета.

— Все наружу! Быстро! — рявкнул я, невольно обращая на себя внимание. — Заложники выходят!

— Принято! Штурм! — раздался крик Шебутнова, и опомнившиеся люди бросились наутек, выпрыгивая из окон, чтобы не толпиться у дверей.

— Дай! — выкрикнул один из врагов, высаживая весь магазин в мою сторону, но я лишь прижал его к корпусу судна, заставляя держать руки по швам. Вот только проблема была в том, что вместе с выжившими после пресса врагами, я удерживал и нескольких работников, в это время занимавшихся достройкой судна.

— Сдавайтесь! Бросьте оружие, у вас еще есть шанс выжить! — крикнул я. — стараясь объять необъятное. Отпущу конструкт, и противники тут же откроют пальбу, скорее всего прикончив выживших, буду давить — сам убью и тех и других. — Леха, проследи чтобы бойцы встали на позиции и взяли по одному противнику каждый.

— Принято! — тут же отчеканил Шебутнов, вбегая в док. Судя по стрельбе снаружи, кто-то все-таки сумел пробиться и пытался сбежать, но основная часть врагов держалась позади заложников и это сыграло с ними злую шутку. — Готовы, можете отпускать!

— Ангелина, если видишь врагов в форме, можешь стрелять на поражение, особенно если они будут отстреливаться в ответ. — приказал я. — Всем внимание. Снимаю на счет три. Раз, два, три!

Я убрал конструкты и за одно мгновение прозвучало больше сотни выстрелов. Некоторые из захватчиков попытались продать свою жизнь подороже, другие просто решили забрать с собой хоть кого-нибудь, но против штурмового взвода дарников у пехотинцев, пусть и в тяжелых доспехах, не было ни единого шанса.

— Помочь раненым, собрать всех живых! — начал отдавать я приказы, подскочив к одному из пострадавших. — Если враги бросают оружие и поднимают руки — не убивать!

— Боюсь это уже не очень актуально, командир. — мрачно проговорил Леха. — Тут двое даже застрелились, чтобы не сдаваться.

— Несколько человек пробежало в город, я не уверена гражданские это или враги, оружия и брони у них не было. — сказала Ангелина, чей катер завис над крышей дока.

— Ладно, ловить сбежавших будем позже. — решил я, осматривая раненых. — Сейчас главное, что мы отбили батарею. Связиста ко мне. Канал до передовой эскадры.

— Здесь, ваше сиятельство. — отчеканил молодой парень, на спине которого был короб рации среднего радиуса действия, с торчащей на пять метров антенной. Через несколько секунд он протянул мне коннектор. — Связь установлена.

— Говорит Суворов младший. Мы заняли батарею и порт. Какие будут дальнейшие приказы? — сказал я, вслушиваясь в щелчки в динамике. — Дядька. Ты там?

— …город…центр…врата…— раздался хриплый голос Романа, искаженный помехами. — …собрание…немед…

— Роман?! Дядька ты меня слышишь? — крикнул я еще раз.

— Связь прервалась, ваше сиятельство. — подняв голову прокомментировал радист.

— Плохо. Свяжись с черепахой. — решил я. — Господа и дамы, кажется, в центре Петрограда происходит какая-то чертовщина. Оставайтесь здесь и закрепитесь, а я отправлюсь на разведку. Ангелина, забери меня.

Глава 6

Лишившись флагмана, противник продолжал отчаянно сопротивляться и идти вперед, но благодаря работе береговой батареи его удалось не только сдержать, но и порядком поистрепать. Штурмовые корветы изматывали корабли противника, ведя маневровый бой и не подставляясь под встречный огонь. При первой же опасности они меняли курс и отходили на запасные позиции, а стоило одному из врагов погнаться за трусом, тут же окружали и уничтожали его, используя численное превосходство.

Потери были и были не маленькие, несколько кварталов Петрограда пылало, в заливе торчали оранжевые спасательные шлюпки, но ими просто некому было заниматься. В городе и в самом деле творился какой-то хаос. Мы держались на уровне крыш, приближаясь к центру, и ситуация становилась все хуже.

— Я думала вдали от боя наоборот, станет легче. — мрачно заметила Ангелина, когда на дороге под нами обнаружилась целая колонна перевернутой и сгоревшей техники. Среди машин были как грузовые, так и легковые автомобили, а в конце проулка я заметил несколько фургонов жандармов.

— Не отвлекайся. — проговорил я, взяв на себя управление орудием ПСО, вряд ли нам встретится противник, требующий применения главного калибра, так что двадцатимиллиметровая автопушка — самое то. — Опустись над машинами жандармов.

— Что они делают? — недоуменно проговорила Ангелина, чей взор был усилен шлемом пилота, впрочем, я и без всяких костылей видел, что сбившиеся в группы люди, в гражданской одежде, бьют витрины сгребая все что плохо лежит.

— Мародёры. — поморщившись ответил я. — Стоило начаться беспорядкам и в людях проснулось самое темное и низменное. Зачем платить за то, что можно взять бесплатно. К тому же сейчас жандармам и в самом деле не до них.

— Понимаю. Когда есть нечего, и не на такое пойдешь. — мрачно ответила Ангелина, хотя по одежде людей внизу сложно было сказать, что им нечего есть. Скорее они просто осуществляли свои давние желания воспользовавшись ситуацией. Противно, но не более, словно пробежавший на тротуаре жирный таракан.

— Вперед. — приказал я, дав для острастки короткую очередь, так чтобы ни в кого не попасть. Но этого хватило чтобы, побросав все награбленное неудачливые налетчики бросились врассыпную. Улицы сменялись друг за другом, и картина внезапного запустения становилась все отчетливей.

— Там, налево! — сказал я, заметив несоответствие. Довольно большая толпа гражданских, под защитой нескольких отчаянно отстреливающихся жандармов отступала, прижимаясь вдоль здания. А на нее с трех сторон ползли окутанные щупальцами комки плоти, за которыми оставались блестящие кровавые следы.

— Что это? — с испугом спросила Ангелина, но мне было уже не до объяснений. Переключившись на прицел, я вдавил гашетку, посылая в ближайшую из тварей очередь из мелкокалиберных снарядов. Почти секунду она держалась, я не видел вспышек щитов, но точно знал, что каждый из снарядов сейчас погружается все глубже, пока их критическая масса не достигла предела и очередной снаряд разорвал тварь в клочья.

— Держи ровнее, мне нужно минимум три точных попадания. — приказал я, заливая противника огнем. Мы висели всего в двадцати метрах над землей и с такой дистанции я укладывал снаряды в одну точку, благо оружие позволяло. Цельнометаллические болванки одна за другой били в одну и ту же секцию щитов, и продавливая ее не оставляли тварям шансов, отрывая щупальца и куски тел.

— Внимание, говорит граф Суворов. Укройтесь в зданиях, или уходите к южным окраинам. Держитесь как можно дальше от центра и от залива. — сказал я, переключившись с рации на громкоговоритель. — Двигайтесь одной группой, и не разделяйтесь, это повысит ваши шансы на выживание.

— Может все-таки объяснишь, что происходит? — спросила Ангелина, когда мы миновали машущих нам спасенных людей и направились дальше в центр.

— Я видел такое только один раз. Когда искаженный открыл врата. — ответил я.

— Значит это — искаженные? — удивленно проговорила Ангелина. — Но… они же совершенно не похожи на людей! Это какое-то переплетение плоти и щупалец, совершенно бесформенное и отвратительное. Да еще и медленное.

— А им и не нужно быть быстрыми. Зависни. — сказал я, и поймав в прицел появившегося в проулке искаженного несколькими точными выстрелами избавил его от страданий. — У них щиты, которые легко выдерживают огонь из автомата, так что простым людям просто нечего этим монстрам противопоставить, да и армии, если их будет сколько-нибудь соответствующе количество, тоже.

— Отвратительно. — морщась проговорила Ангелина, вновь ложась на курс. — А что дальше? Зачем они охотятся на людей?

— Если бы я знал. — пожал я плечами. — Вон еще один. Черт, кажется, даже в женской академии их было меньше. Неужели врата открылись? Ладно, потом разберемся с мелочью. Да и центр большой… Откуда они прут?

— Не знаю, кажется на севере их было больше. — проговорила девушка, я же убрал прицел и закрыв веки влил прану в глаза, через несколько секунд зрачкам стало больно, но я увидел все что хотел. И это мне совершенно не понравилось. Пространство будто пошло волнами, эпицентр которых находился в центре города.

— К Зимнему. — приказал я, и девушка, не споря наклонила корабль, набирая скорость. Теперь мы неслись над быстро мелькающими под нами зданиями, но я успевал вести огонь по обнаруженным целям. К сожалению, их с каждой минутой становилось все больше, а после Фонтанки и вовсе, стрелять можно было почти не целясь.

Здесь твари были повсюду. На улицах, во дворах, в воде и даже на крышах зданий и дворцов. Одно из порождений диссонанса, особенно крупное, в ответ на мою очередь потянулось щупальцами, и только посланный вперед шип, пробивший конструкты, спас нас от неминуемого крушения.

— Господи, да откуда их столько? — в панике проговорила Ангелина, дернув штурвал на себя и заставляя катер взмыть над крышами.

— Очень надеюсь, что господь здесь не при чем. — мрачно ответил я. — Иначе нам с этим бардаком не справится.

— А мы сможем? — удивленно спросила Ангелина. — С этими?

— Если я все правильно понимаю — да. Дальше! — приказал я, давая пушке отдых только когда стволы начинали нагреваться. Лента предательски быстро заканчивалась, и сейчас я уже совсем не был уверен в своей победе, но другого выхода просто не оставалось. — Хорошо, что эти твари не летают.

— И правда. — пробормотала подруга, ведя катер на максимально возможной скорости. — Ох…

Похоже у девушки не осталось других слов, и у меня, если честно, тоже. Врат я не видел, по крайней мере отсюда, но зато источник тварей можно было разглядеть без проблем. От зданий Сената и Адмиралтейства ничего не осталось, лишь развалины и торчащие куски стен. Но куда хуже, что они торчали из копошащейся плоти, словно разросшейся на нескольких улицах.

Кроваво-розовая субстанция, пульсирующая и хаотично размахивающая десятиметровыми щупальцами, погребла под собой несколько улиц, и я совершенно не представлял, что с этим можно сделать не то, что автопушкой, но даже нашим главным калибром. Оно просто было слишком большим.

— ОФС-есть? — спросил я, и не дожидаясь кивка девушки переключил автомат заряжания на осколочно-фугасные снаряды. Пушка рявкнула, выплевывая струю пламени, из которой вырвался стротридцатимиллиметровый снаряд. Мгновение, казалось, что все получится. Огненный шар взрыва расцвел, ослепив приборы, но через секунду я понял, что это совершенно бесполезно. Снаряд разбился о щиты, не нанеся твари никакого вреда.

— Нужно убираться отсюда, как можно дальше… — пробормотала Ангелина. — Я читала о таком в детстве, в сказках ужастиках. Тварь не оставит от города ничего.

— Возьми себя в руки. — жестко ответил я, заставив девушку вздрогнуть. — Уж в чем человечество поднаторело так в уничтожении всего живого. И эта тварь исключением не станет. Дай мне подумать…

— Кажется оно нас заметило! — взвизгнула Ангелина, дернув штурвал и уводя катер от столкновения с метнувшимися вверх щупальцами. Достать нас своими отростками тварь не могла даже в теории, мы держались на безопасном расстоянии, но перед щупальцами взметнулись волны прессов, которые мне удалось отразить лишь в последнее мгновение, встретив собственным конструктом.

— Плохо… очень плохо. — проговорил я, после того, как и стальная бронебойная болванка зависла в воздухе не в силах даже коснуться твари. Но прошла секунда, другая, и потерявший скорость снаряд упал, мгновенно исчезнув в море плоти. Если это не знак свыше, то я даже не знаю, как это назвать.

— Говорит граф Суворов, кто-нибудь меня слышит? — спросил я по открытому военному каналу, не особенно надеясь на ответ.

— Говорит штаб-капитан Губарев, преображенский полк. Мы удерживаем позиции у зимнего дворца, но это становится все труднее. Врагов слишком много. Если у вас есть возможность оказать нам поддержку, граф, будем всеобще благодарны. — раздался уверенный мужской голос.

— Боюсь для обороны дворца нашего катера будет мало. Но если у вас есть артиллерия или хотя бы снаряды с задержкой взрывателя, мы можем помочь друг другу. — ответил я, про себя выругавшись. — Тварь удерживает снарядов не более трех секунд, если мы начнем обстрел вместе — может сумеем повредить или даже уничтожить ее.

— Будем ориентироваться по вашему сигналу. — через несколько секунд ответил Губарев. — Сумеете навести нашу артиллерию на уязвимые места монстра?

— Да… стреляйте по вспышкам. — решил я, вновь накачивая глаза праной. Экстраординарная ситуация требовала нестандартного подхода для своего решения. А значит придется действовать наверняка. Вот только куда бить?

В первые секунды, глядя на тушу монстра, я вовсе не был уверен, что это — живое. Ни одно известное мне существо не могло сравниться с тварью ни размерами, ни строением тела. Хаотичное переплетение потоков энергии. Невозможное количество меридианов и ярко выраженных, переполненных ядер.

А затем я понял, что оно мне напоминает — первые многоклеточные организмы, которые еще не разошлись в своем функционировании с простейшими, где каждая клетка могла питаться, переваривать пищу и снабжать энергией весь остальной организм. Теоретически подобное существо, из-за размеров и универсальности, было совершенно бессмертно, но у всего есть свои слабости.

— Стреляйте снарядами с напалмом и задержкой взрывателя на пять секунд. — вновь связавшись с Преображенским полком, сказал я. — У таври множество центров, но она вся одинаковая, нет защиты, нет даже бесполезных частей, которыми она может пожертвовать. Любой урон станет чувствительным!

— Ясно, готовы начинать по вашей команде. — ответил капитан гвардии, и выставив задержку на своих фугасных снарядах я дал первый залп.

Снаряд ударился о вражеский конструкт, завис в воздухе, но я не стал дожидаться пока он провалится внутрь и начал стрелять рядом, отвлекая монстра. Не сразу, но это сработало. Первый из снарядов провалился сквозь ослабевший щит, а через несколько секунд раздался оглушительный грохот и ошметки плоти разлетелись в стороны. В воздухе зависло кровавое облако, и в ту же секунду взрыв прогремел чуть в стороне. И еще один — дальше. А затем развалины залило жидким пламенем, пожирающим плоть.

Пространство исказилось, из-за тысяч конструктов, посылаемых в разные стороны. Тварь, не понимая, что происходит, но чувствуя боль, билась, стараясь избавиться от надоедливой мошки, мельтешащей над ней в вышине, но я надежно прикрывал катер от вражеских конструктов, и Ангелина не стояла на месте.

— Не прекращайте огонь! Если бы эта тварь умела кричать, она бы вопила от боли! — крикнул я в рацию, выпуская очередной снаряд. Спустя минуту воздух даже на нашей высоте, на столько переполнился отвратительной вонью горелого мяса, что пробился через фильтры катера. Но я не собирался останавливаться, продолжая стрелять до последнего снаряда. И даже когда боезапас к главному калибру закончился, я продолжил вести огонь из автопушки, отвлекая тварь от прочих целей.

— Отлично! У вас получается! — услышал я довольный хоть и уставший, голос Губарева. — Твари перестали переть напрямик. Их поток снижается!

— Боюсь на этом хорошие новости заканчиваются, я пуст, боеприпасы на нуле. — ответил я, прекрасна понимая, что подаренной гвардейцам передышки не хватит на то, чтобы восстановить силы. — Я попробую еще кое-что, но не обещаю, что выйдет. Продолжайте вести огонь, если найдете огнеметы — стреляйте дождем сверху, а не напрямую. Чтобы не активировать щиты.

— Дельное замечание, молодой человек. Если у нас еще выйдет пообщаться — с меня шампанское. — ответил гвардеец, отключившись. Фатализм, прозвучавший в его голосе мне, совершенно не понравился, но я не стал спорить с Губаревым. Если свидимся — обсудим. А пока…

— Ангелина, сосредоточься и слушай меня внимательно. — проговорил я, положив руку на плечо сидящей впереди девушки. — Тебе нужно будет спуститься на расстояние до пятидесяти метров и пролететь над этой тварью, желательно на одной высоте, и при этом так чтобы нас не сожрало. И еще кое-что, двигатели на тебе.

— Хорошо, я справлюсь. — кивнула девушка, до моего воздействия совсем не так уверенная в своих силах. Главное, чтобы я не переборщил с убеждением, иначе мы можем рухнуть в центре этой твари, и я совершенно не уверен, что в таком случае нас просто не задавит вражескими конструктами.

— Готова? На раз, два, пошла! — приказал я, пропуская через реактор и усилители резонансную энергию и выстраивая под днищем катера лезвие меча, максимально возможной длины. Это было странно и непривычно, но задумка в целом вышла как надо и у нашего кораблика появился длиннющий киль, с одинаковой легкостью вспарывавший и остовы зданий, и наполняющую их псевдо-плоть.

Лезвие врезалось в противника, отсекая щупальца и распарывая жуткое тело монстра на лоскуты. От боли тварь пошла волнами, вычленяя угрозу каким-то неведомым мне образом, а затем начала атаковать, там, где чувствовала опасность. Вот только катер оказался слишком юркой и быстрой мишенью, чтобы зажать его между хаотичными прессами. А стоило противнику чуть приспособиться — как мы уже вылетели с противоположной стороны.

— Есть! Получилось! — довольно крикнул я, глядя на то, как монстр расползается по оставленному нами шраму. Чудовищная рана заполнялась кровью, которая потоками выливалась в Неву, от чего цвет реки стал грязно красным. — Еще заход, не останавливаемся, только курс смени.

— Хорошо, я постараюсь. — кивнула Ангелина, которой и первый пролет дался не без труда. Резервы девушки были меньше моих, но я не мог себе позволить взять на себя еще и питание корабля с управлением, все силы уходили на создание меча и его контроль. Зайдя на второй круг, катер рухнул вниз, и помчался, нарезая тварь словно пиццу.

— Что бы вы не делали, продолжайте! — раздался в динамике удивленно восторженный голос Губарева. — Тварь слабеет! Ее силы словно в два раза упали, конструкты стали куда меньше.

Спорить с этим я не стал, тем более что щупальца продолжали посылать в нас потоки прессов, но они и в самом деле потеряли в скорости и площади, да и рассеивались куда охотней, не долетая до нас несколько метров. Вот только и у нас силы были не бесконечны. Я едва успел перехватить управление катером, когда Ангелина покачнулась и рухнула головой на штурвал, заставляя судно клюнуть носом.

— Держись! — выправив корабль я дотронулся до шеи девушки и аккуратно влил в нее собственной праны. Мы так давно практиковали совместный круговорот энергии и тантру, что сейчас у Ангелины не возникло никаких проблем, организм принял мою энергию как собственную, поглотив без остатка и вредных побочных эффектов.

— Что, что со мной было? — спросила она, тряся головой.

— Обычное утомление, все в норме. — ответил я. — Послушай, тварь ранена, и серьезно. Нам удалось разделить ее на несколько частей, но кажется пока этого недостаточно. Я сейчас закину запас энергии на двигатели, как только почувствуешь возрастающее давление на собственный резонансный камень, не геройствуй и уходи вверх, понятно?

— Да. Я все сделаю. — серьезно кивнула девушка. Я с трудом сдержал вздох. Жаль, что пока у меня не получается контролировать и выполнять сразу все, но может это и невозможно. Не важно, сейчас главное — добить тварь обезопасив жителей и отбить мой город. Если не мы, то кто?

— Давай! — приказал я, влив прану в шах, и пустив через него энергию на турбины, а затем сосредоточившись на отдельном конструкте. Вышло не слишком удачно, но за счет того, что мы отдохнули, тварь потеряла нас из виду. Или перестала воспринимать как угрозу. Опустившись почти на сорок метров, мы промчались над мостовой, оставляя после себя окровавленную канаву.

Твари это очень не понравилось, но природа ее существования и независимость отдельных гигантских клеток сыграла с ней злую шутку. Один из прессов, отделившейся от основной части плоти, врезался в другую часть, размазав кусок твари. Та, почувствовав боль и угрозу ответила куску, который еще минуту назад составлял с ней единое целое, а затем начался настоящих хаос, в котором чудище перемалывало само себя, пока раны не стали достигать сорока метров в ширину.

— Еще раз. — с удовлетворением глядя на дело рук своих проговорил я, и воодушевившаяся Ангелина уверенно повела корабль на очередной заход. И теперь нам уже почти не мешали. Чудовище, разделенное на шесть частей, которые бились друг с другом, до последнего не обращало на нас никакого внимания, а когда мы проносились между щупальцами, разрывая тварь на части, и обрезая попавшие на пути отростки, яростно начинала бить, попадая по самой себе.

— Связь восстанавливается! — довольно сообщила Ангелина, когда мы сделали очередной заход, оставив после себя двухметровые просеку, заполненную отвратительно бурлящей кровью. — Вывести радиоканалы?

— Давай связь с Черепахой. — решил я. — Краснов, прием, как у вас дела?

— Отлично, ваше сиятельство. — ответил не слишком радостно Максим. — Лучше могло бы получиться только если бы мы на эту мясорубку вовсе не явились. А так -все просто превосходно. Жаль только от корабля ничего толком не осталось кроме рубки да машинного отделения.

— В чем дело? Мы будем на месте через пять минут. — нахмурившись сказал я.

— В этом нет нужды, мы дотащили Черепаху до берега, не затонет. —ответил Краснов.— Уроды решили, что раз мы так отчаянно сопротивляемся, значит мы флагман, и утюжили нас на протяжении всего этого времени из всех орудий. К счастью, у нас тут ее величество, да и дарников в три раза больше, чем положено по штату, так что щит над главной частью мы удержали, а сейчас тварям уже не до нас.

— Вот как? — я с удивлением перевел взгляд на панель управления, где отображались доступные сигналы кораблей, и с облегчением заметил, что роме корветов, часть которых уже не отвечала, в зоне связи появились быстроходные фрегаты и штурмовые корветы, шедшие с группировкой. Удивительно, но мы сумели продержаться уже полтора часа, да еще и врага потрепали.

— Гнев империи, прием?! — выделив собственный корабль в списке нажал я на вызов. — Как слышно?

— Слышно отчетливо, Александр. Я рада что у вы живы. — услышал я в динамике облегченный голос Инги.

— Где они находятся? В центре? — раздался на заднем фоне голос Мальвины. — Разворачивай судно, прямой курс на зимний дворец. Александр, мы будем у вас через пять минут, не смейте помирать раньше времени.

— И не подумаем. Только готовьте зажигательные и фугасные снаряды с задержкой взрывателя в пять секунд. У нас тут паразиты завелись, размером с десяток синих китов. Придется постараться чтобы от них избавиться. — усмехнувшись с облегчением сказал я. Все же отдать Инге и Марине во временное пользование свой флагман, казалось не лучшей идеей, но они шли с опытной командой и в группе крупных судов, так что им ничего не грозило. Почти. Безопаснее было только на линкорах, которые прибудут еще через десять часов. Но девушки сумели убедить родителей и опекунов что сумеют выжить.

— Суворов, вижу вас на радаре. — сообщила через четыре минуты Мальвина.

— Отлично, я вас тоже вижу, поднимаюсь к вам и иду на стыковку, открывайте шлюз. — сказал я, плавно потянув штурвал на себя. К этому времени мы сумели сделать еще один заход, и дальнейшее кромсание монстра килем я счел ен столь эффективным. Теперь дело было за техникой, вернее за артиллерией. И главный калибр меня не подвел.

Трехсотмиллиметровые бомбы надолго застревали в остатках резонансных щитов, однако стоило им провалиться в плоть твари, как они взрывались по радиосигналу, выжигая разом по тридцать-сорок метров площади. Одновременно работавшие пушки основного калибра бронебойными болванками взбивали остатки твари.

— Достаточно. — решил я, когда от изначального моря плоти, бьющего во все стороны щупальцами, не осталось лишь разрозненных ошметков, плавающих в лужах крови, заполняющей воронки от снарядов. — Зимний дворец мы обезопасили, угрозу для города устранили. Дальше зачищать надо уже наземными группами, а у нас найдутся дела поважнее. Идем на передовую. Штурмовой фрегат лишним не будет.

Вот только в этот раз я ошибся. Объединенный Имперско-Уральский флот справился и без нас. Ну почти. Мы лишь вскрыли защиту одного особенно упорного крейсера, до последнего держащегося под непрекращающимся обстрелом с нескольких наших кораблей. Если в начале боя перевес был двадцать к одному в пользу противника, то сейчас на лету осталось только пара судов, которые по какой-то причине не собирались отступать, сражаясь словно обезумившие.

— Сдавайтесь! Вам некуда бежать. Сопротивление бесполезно! — передавали мы на нескольких языках, по открытым общепринятым во флоте каналам. Да только никакого ответа не получали. Словно на кораблях противника не было ни одного живого человека, а нам приходилось биться с машиной, созданной только для войны и не способной к отступлению.

Такая бессмысленная ярость и самоубийственная решительность привели к тому что мы потеряли еще два корвета, прежде чем главное орудие Гнева империи пробило щиты фрегата врага и в ту же секунду на него обрушился град из снарядов, мгновенно превращая красивое хищное судно в дырявую консервную банку рухнувшую вниз.

— Смотрите, последние перестали стрелять! Кажется сдаются! — довольно крикнул незнакомый мне офицер, но в следующую секунду последнее судно нападавших вспыхнуло и свечкой рухнуло в воды залива.

— Безумцы. — проговорила Инга, качая головой.

— Господа, наша работа еще не закончена! — сказал я, выйдя в эфир. — В городе куча искаженных, нужно взять улицы под контроль и обезопасить жителей. Кроме того, среди выживших могут притаится сбежавшие враги, а нашим раненым понадобится помощь. Давайте сделаем все от нас зависящее, чтобы свести вред к минимуму и спасти как можно больше жизней. Во имя империи!

— Во имя империи! — раздался многоголосый хор, и у каждого нашлось дело.

Глава 7

Покой нам только снится. Разбившись на взводы, мы прочесывали территорию расширяя радиус поиска искаженных по спирали. От зимнего дворца, к окраинам. Муторная и очень тяжелая задача. Нужно было проверить каждый дом, каждую квартиру и каждый чердак.

Десять человек во главе с дарником не менее девятого ранга, ждут на улице и осматривают двор. По взводу заходят в дома по обе стороны улицы и идут по квартирам. При этом одно звено в пять человек всегда остается на лестнице, контролируя выходы, а второе идет по квартирам.

— Дворянское собрание, проверка жителей. — в тысячный раз крикнул я, постучав в квартиру кулаком. — Я знаю, что вы там, я вас вижу, будьте добры, откройте дверь. Вам ничего не угрожает, это просто проверка.

— Я буду жаловаться в жандармерию! — послышался истеричный голос из-за двери. Женщина, судя по всему, за пятьдесят.

— Ваше право, но мы им и помогаем. Откройте дверь и позовите домочадцев. В городе произошло вторжение и могли остаться диверсанты. — проговорил я, внимательно всматриваясь в ауры. Да нет, вроде обычные люди, изменений как у искаженных я не видел. Правда это еще ничего не гарантировало. — Я действую по распоряжению его императорского величества, и последний раз прошу — откройте дверь, иначе я буду вынужден ее выломать.

— Да что ж вы творите, нехристи! — выкрикнула женщина, но спустя секунду раздались характерный щелчки и дверь отворилась. — Вот, довольны?

— Не пугайтесь и не ругайтесь. Прошу вас, позовите всех домочадцев. Я должен всех проверить. — проговорил я, стараясь быть дружелюбным. Многие из наших от многочасовой монотонной работы срывались, переходили на крик и ор, но мне пока удалось держаться. В конце концов — люди не в чем не виноваты. Они просто испуганы.

— Вот, документы. Вот мы все здесь. Все кто прописан. — сказала женщина, искоса глядя на меня, и тут же отводя взгляд. Ну да, наверное, резонансный доспех с пятнами крови выглядел не лучшим образом, да и пах тоже, но мне сегодня пришлось несколько раз вступать в рукопашную и активно применять конструкты.

Это была одна из причин, почему нельзя скинуть все на обычных солдат — они просто не справлялись с искаженными, даже самыми слабыми. А если приходилось нарваться на чудище бывшее совсем недавно одаренным, это и вовсе превращалось в живой кошмар. У такого искаженного оставалась какая-то мышечная память, да и способности к резонансу оказывались более упорядоченными и опасными.

— Если вам что-то угрожает, если в вашей квартире есть посторонние, которые могут вам навредить, и вы боитесь в этом признаться, сделайте пальцы вот так. — сказал я, показав три пальца и сжав указательный и большой. Передо мной выстроились сама женщина, ее престарелая мать и мальчик лет одиннадцати. Не многим младше Али, но держался он совершенно иначе, испуганно и затравленно. Воспитание…

— Нет, у нас все в полном порядке. — проговорила, нахмурившись женщина. Я еще раз показал ей знак, но она лишь покачала головой.

— В таком случае позовите сюда того, кто стоит вот за этой стеной. — ткнул я пальцем в направлении, где виднелась аура. Женщина поджала губы и замотала головой активней. — В таком случае, боюсь, мне придется войти самому.

— Сынок беги! — рванула женщина в сторону, раскинув руки и перегораживая мне узкий проход. Я мог бы легко отбросить ее, мог даже проломить стену своим телом, благо она была почти декоративной и очень тонкой, но я сдержался и просто загородил отступающему проход прессом, выдавив его обратно. — Нет! Не трогайте его! Он ничего не сделал!

— Если это так, зачем бежать? — устало спросил я, и оглянулся на сопровождающих. — Проверить комнаты на наличие оружия и взрывчатки.

— Есть, ваше благородие. — хмуро ответил солдат и четверо обычных бойцов вошло в квартиру проводить незапланированный обыск. Вскоре к моим ногам кинули целую стопку антиправительственной литературы, какие-то листовки, красные плакаты.

— Больше ничего, ваше благородие, только это. — ответил солдат, принеся последнюю книгу, судя по потертой обложке принадлежащую еще деду замершего у стены парня. — Немного алкоголя, но ничего взрывоопасного в доме нет.

— Значит это не наше дело. — махнул я, и повернулся к дрожащей женщине. — Отдайте вашего оболтуса в училище, или в военный вуз, может он хоть там ума наберется. А если нет, то по крайней мере поймет, что страну надо защищать, а не разваливать изнутри. Выношу вам устное предупреждение.

— Вы… вы его не заберете? — с облегчением спросила женщина.

— А вы хотите? Нет, ну вот и славно, потому что у нас другой работы полно, бороться с реальными преступниками и угрозами государству. Если заметите подозрительных личностей, обязательно позвоните в жандармерию. Линии перегружены, но в городе могут действовать диверсионные группы противника, в таких случаях лучше перебдеть. — сказал я, последним выходя из квартиры. — Всего доброго.

— Дворянское собрание, проверка жителей... — тут же постучал я в следующую дверь. Муторная, медленная работа, но тем не менее жизненно необходимая. Если пропустить хоть одного искаженного, он адаптируется и позже может нанести серьезный урон по инфраструктуре или вообще сорваться с катушек и начать массово убивать, прячась в тенях и подворотнях.

— Ваше сиятельство, центр на связи. — подбежал ко мне радист, когда мы прошли в таком режиме еще несколько квадратов.

— Александр Суворов на проводе. — сказал я, подключив протянутый штекер к броне. Шлем в резонансном доспехе не снимался, так что проблему решали иначе.

— Говорит князь Долгорукий. — услышал я знакомый старческий, но все еще крепкий голос. — Их величества требуют вас немедля прибыть в Зимний.

— Мы еще не закончили. Вышлите кого-нибудь мне на замену. — сказал я, оценив оставшееся количество в нашем секторе ответственности. — Желательно двух дарников не менее восьмого ранга.

— Я… распоряжусь. А сейчас, вас требуют к себе. Немедля. — повторил Долгорукий, явно не слишком довольный что его используют как связного. Интересно с чего вообще решили так со мной общаться? Типа ниже не позволяет мое достоинство, а выше — их? Или решили познакомить с родственником?

— Буду через полчаса. Мне еще добраться надо. — заметил я.

— За вами уже выслали шлюп, адрес уточнили у связного. — сказал старик, и отключился. Мне оставалось только пожать плечами и выдернуть штекер из брони. А через минуту во двор и вправду спустился компактный малый шлюз на четырех двигателях. Из него выскочил гвардеец, в черно-красном мундире, но с автоматом на перевес и в общевойсковой кирасе, которая на фоне моего доспеха смотрелась убого.

— Ваше сиятельство, меня послали вам на замену. — козырнул мужчина.

— Что же, эти люди в вашем распоряжении. — кивнул я, шагнув к шлюпу.

— Боюсь у нас не штурмовое судно, в доспехе вы не влезете. — взглянув на меня проговорил перегородивший вход гвардеец. Не самый умный ход, тем более что я видел, что влезу, но в окровавленной броне лететь во дворец… тем более что, если меня попытается убить сам император я ему противопоставить ничего не смогу. Пока что.

— Не прошу сохранить его в целости. — сказал я, выбираясь из брони. — Лучше сохраните жизни этих людей и будьте вежливей. У нас еще восемь кварталов по плану.

— Можете на меня рассчитывать, ваше сиятельство. — серьезно ответил гвардеец, и я, с облегчением кивнув, забрался в шлюп. Да, тут и в самом деле места было маловато. Вместо жестких седушек на которых могли умостится даже люди в доспехах, в шлюпе стояли удобные широкие кресла. Это даже не Хозяйка Урала, там было менее богато.

— Начинаем взлет. — предупредил мягкий женский голос из динамика и корабль взвился в небеса. При этом уровень пилотирования у экипажа был такой, что я едва почувствовал перегрузку. Никакой качки или внезапных поворотов, все на столько мягко и удобно, что аж спать клонит. Тем более что последний раз отдыхал я… даже не помню когда. Пока ремонтировали Черепаху?

Судно летело напрямик, так что вся дорога заняла не больше пяти минут. Я чисто механически отмечал расположение блокпостов и дополнительных отрядов. Город оставался на военном положении, но в проверенных кварталах жизнь уже налаживалась, если они не слишком пострадали.

Схожая ситуация обстояла и на окраинах, враги сосредоточились на захвате стратегически важных точек и предприятий, а потому почти не тронули спальные районы. Повезло, можно сказать. А искаженные до них просто не добрались, по крайней мере мне очень хотелось на это надеяться. Ведь если твари пробрались через кордоны и блокпосты, натворить бед они смогут много.

У посадочной площадки нас уже ждал почетный караул, и я невольно поморщился. Два десятка гвардейцев… все одаренные, пусть и десятого ранга, но сейчас они были куда нужнее на улицах города, а не во дворце куда прибыл сильнейший дарник империи, а может и всего мира.

— Следуйте за мной, господин. — низко поклонившись сказал один из встречающих, в черном с серебряной строчкой костюме. Я бы сказал, что это дворецкий, но скорее это был распорядитель.

— Ведите. — не стал спорить я, решив, что в первую очередь скорость нужна мне самому. Пусть я и не горел страстным желанием вернуться в патрули, но понимал важность такого действия.

— Господин, вы несколько истрепались в дороге. — заметил провожающий. — Вам крайне необходимо принять душ и переодеться.

— А мне то, казалось, что мне необходимо явиться немедля к их императорским величествам. — усмехнулся я. — Впрочем контрастный душ мне не помешает. Почти сутки на ногах.

— Вы правы, их величества просили прибыть как моно скорее, но являться в таком виде будет проявлением крайнего неуважения. — решил на ходу просветить меня распорядитель. — Покои к вашему прибытию уже готовы.

— Покои? — я невольно выгнул бровь дугой, но почти мгновенно успокоился, рано думать об этом, особенно в таком ключе. Похоже разговор предстоит серьезный и очень непростой. В голове сразу промелькнуло несколько десятков вариантов, которые я обсуждал с товарищами ранее. Вот только здесь я один…

Сосредоточиться, очистить свой разум и тело от усталости, взяв у неба взаймы. Благо моя полностью раскрытая чакра души или перерождения щедро снабжала остальное тело почти бесконечным потоком энергии. Для неподготовленного человека она могла бы стать ядом, что разъест все внутренние органы и сожжет мозг, но я умел применять свой дар. Почти единственное, что я сохранил от прошлой жизни целиком.

— Прошу, ваши покои. — сказал, встав у двери, распорядитель, и я невольно нахмурился. Я знал это помещение, пусть сейчас оно и выглядело по-другому, это все равно была именно та комната, в которой я очнулся около года назад. Хотя, почему около? Послезавтра будет двадцать восьмое июля. Мой второй день рождения.

— Где подготовленные вещи? — спросил я, безошибочно направляясь в ванну.

— Ну тумбочке вас ждет халат, штаны и свежее нижнее белье. — ответил из-за двери распорядитель, не входя без моего приглашения. — Грязные вещи сложите в корзину для белья. После горничные принесут вам мундир по вашему росту.

— Хорошо. — кивнул я, закрыв дверь ванной. Все же, несмотря на то что эти покои использовались ранее в качестве палаты цесаревича, нельзя было не отметить общую, можно даже сказать показную, роскошь.

— Унитаз не золотой, уже плюс. — хмыкнул я, скинув с себя грязное, и оставив вооружение на раковине возле джакузи. На мгновение возникло предательское желание помыться со всеми удобствами и гидромассажем, но я сдержался и ограничился контрастным душем. Грязь, пот и чужая кровь сходили с меня почти три минуты, и пришлось активно помогать гелем. Но вскоре я был чист и розовощек, словно младенец.

Растерев спину махровым полотенцем я наскоро просушил короткие волосы и накинув халат вышел наружу, где меня уже ждала… ну наверное это должна была быть служанка, хотя по внешнему виду она была больше похожа на шикарную проститутку в одежде из эротического магазина. Юбка, едва прикрывающая шикарную задницу, крупная торчащая грудь, выглядывающая с обеих сторон фартука, какой-то дурацкий чепчик.

— Я готова помочь вам с чем угодно. — кокетливо улыбнувшись сделала кникенс девушка, демонстрируя грудь еще более явно.

— Знаешь, кто бы тебя не послал помочь мне одеться, он явно не рассчитал всю степень моей усталости. — покачав головой сказал я. — Так что давай одежду, и либо не мешай, либо зови распорядителя.

— Я… прошу прощения, я ничего подобного не имела ввиду. — невинно хлопая глазками заявила девушка, но вешалку с мундиром достала.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. — кивнул я, разглядывая одежду. Это было… немного перебор. И дело даже не в качестве ткани и крое. Форма явно с чужого плеча, хотя мне в принципе подойдет, но меня сильно смущало то, что он скорее всего был парадным или праздничным. Уж слишком много красивостей, хотя общий строгий стиль и выдержан.

— Да ему лет двадцать, не меньше. — покрутив в руках китель пробормотал я.

— Прошу прощения, господин. Но распорядились принести именно эти вещи. — теперь уже по-настоящему смутившись сказала девушка.

— И какой же умник это сделал? — поинтересовался я.

— Сказали, что ее величество. Лично. — вполголоса сказала горничная, наклонив голову. — А меня прислали его величество.

— Ну да, кто бы сомневался. — буркнул я. Интересно только, зачем это Петр сделал. Чтобы проверить как я бросаюсь на женщин? Ну скажем честно, сейчас девушка выглядела куда эффектнее Мальвины в ее обычной одежде, но до Ангелины, когда та шла на соблазнение, серьезно не дотягивала. А может я просто уже на столько привязался к рыжей лисе что… люблю ее? Ладно. Главное, чтобы это не стало проблемой.

— Вы готовы, господин? — спросил распорядитель, после того как девушка, так и не подняв головы, выскочила наружу.

— Да. Ведите. — кивнул я, и последовал по уже знакомым коридорам за дворецким. Вот здесь я точно был, в этом зале произошел скоротечной бой с восставшими. Конечно, грязь и опалины вычистили, и даже некоторые выбоины из-под пуль замазали, но кое-где на камне еще виднелись следы от осколков. А ведь меня могли прямо тут прикончить, если бы я не отбросил гранату, и на этом бы все закончилось.

— За мной, господин. — повторил распорядитель, заметив, что я чуть под отстал. Тряхнув головой, я отбросил ненужные воспоминания и через несколько минут петлящий по коридорам мы подошли к двери, перед которой стояли живые статуи. Бойцы императорской гвардии, лишнее напоминание о статусе владельцев кабинета. Совершенно бесполезные в бою против того, кто может кинуть вызов Петру. При нашем приближении они вытянулись, встав по струнке, хотя, казалось, куда уж больше.

— Вам сюда, господин. Желаю вам всяческой удачи. — поклонился распорядитель, не доходя до двери несколько метров. Странное поведение, но вероятно в присутствии великих мира сего не могло быть иначе. Впрочем, я чувствовал себя вполне уверенно. Не смотря на то что дверь была толстой а стены словно предназначались для обороны от артиллерийского обстрела я видел двух людей внутри, которые спокойно сидели друг напротив друга.

— Вхожу. — предупредил я, постучав в двери и не дожидаясь разрешения входя внутрь. Как я и ожидал в креслах расположились Екатерина и Петр, двое Морозовых, не сумевших поделить власть и трон Романовых.

— Да, почти вылитый. — криво усмехнувшись сказал император. — Если до этого были какие-то сомнения, то теперь они развеяны.

— Он может быть просто похож. — поджав губы проговорила Екатерина. — Здравствуй еще раз, Александр. Проходи пожалуйста. Садись.

— Похож на отца? — спросил я, разместившись в единственном свободном кресле.

— Это спорный вопрос. — сказал Петр, чуть наклонив голову и разглядывая меня из-под идеально ровных бровей. — Для начала, не хочешь встать и представиться, как положено?

— Не хочу. — улыбнулся я. — Тем более что вопрос сложный и с подвохом. Сейчас я — княжич Александр Брониславович Суворов. Приемный сын благородного воина, что отдал за меня жизнь и взял клятву с брата уберечь меня даже ценой благополучия рода.

— Это и в самом деле благородно. Но лучше бы он доставил тебя ко мне. — проговорила Екатерина. — Но даже ответив на вопрос ты не сказал то что я должна была услышать. Чудеса в нашем мире случаются слишком редко и стоят слишком дорого. Уж мне ли не знать, ведь я перепробовала все…

— А потому мы вновь возвращаемся к вопросу — кто ты. — кивнул словам сестры Петр. — Прости уж, но в сказочное пробуждение спящего принца верится с большим трудом. Скорее мы склоняемся к очень сложному подлогу одного из потомков Александра Третьего. Возможно, великого князя Михаила Александровича.

— Не слишком ли сложно? — удивленно спросил я. — Впрочем зачем предположения, если есть генетические тесты? Уверен вы их уже провели. Уж родство матери и сына будет сто процентов доказано.

— Тесты можно подделать, в лабораторию поставить своих заинтересованных людей, тем более что теперь мы знаем, что члены Ордена Асклепия работали на наших врагов и заинтересованы в смуте. — ответил Петр. — Кроме того, мы вынуждены предусматривать вариант с искаженными, если они могут менять внешний вид, то что им помешает менять и собственную ДНК?

— Если вы выдернули меня с передовой, чтобы высказывать свои сомнения, то боюсь вас разочаровать, ваши величества, но мне и самому престол не очень нужен. Я прекрасно вижу на примере нынешнего государя, что даже удерживая его силой ничего хорошего из этого не получается. — заметил я.

— Ну хоть не дурак. — усмехнулась Екатерина, взглянув на нахмурившегося Петра. — Но ни твое поведение, ни знания, ни воспитание… ни что из этого не могут соответствовать титулу цесаревича. Я признала тебя сыном, во всеуслышанье. Это был секундный порыв слабости, но все же.

— Вы уж простите, ваши величества, но можно чуть более прямо и откровенно, чего вы от меня хотите? — проговорил я, окинув их усталым взглядом. — У нас всех сегодня был тяжелый день, а я только смыл кровь и еще не проверил друзей в госпитале.

— День и в самом деле выдался не простой. — подтвердила Екатерина. — И именно то безумие, которому я стала свидетельницей, заставило меня согласиться на этот разговор. Смотря на то, как ты командуешь, ведешь себя со своими людьми и постоянно лезешь на передовую я поняла, что в тебе слишком много от Суворовых.

— Твое поведение не достойно цесаревича. — легко согласился Петр. — Более того, оно опасно. Не только и не столько для тебя, сколько для всего государства Российского. Одно нечаянно сказанное слово может вызвать шквал критики или того хуже, рассматриваться как объявление войны, которую мы сейчас не потянем.

— Я вижу вы уже между собой договорились. — сказал я, взглянув на собеседников по очереди. — Только мне боитесь об этом сказать. Почему?

— Кто сказал, что мы боимся? — фыркнула Екатерина.

— Да, это мягко скажем преувеличение. — кивнул Петр. — А заодно и оскорбление, как раз такое, которого ты можешь не пережить и должен избегать всеми способами. Ты не готов, к тому, чтобы тебя объявили цесаревичем. А потому с данного момента ты должен будешь перейти на закрытое дворцовое образование, до тех пор, пока тебя не стыдно будет показать людям.

— Иначе что? — усмехнувшись наклонил я голову, повторив жест императора. — Запрете меня силой? Может свяжете или и вовсе попробуете сослать в Сибирь? Знаете, ваши величества, вы безусловно сильны, я даже не могу думать о том, чтобы справится с одним из вас в прямом столкновении. Но вот удержать меня вне ваших сил и возможностей. И мне, кажется, вы это понимаете.

— Петр неверно сформулировал. — подобравшись в кресле проговорила Екатерина. — Ты должен, во благо империи, обучаться, и готовиться к престолонаследию, но пока ты для него совершенно не подходишь. При этом мы не собираемся заставлять тебя или удерживать силой, откажешься — и можешь идти на все четыре стороны. Но тогда о престоле можешь забыть.

— Ясно. — я вздохнул, прикрыв глаза. — Я же просил по-простому. Но судя по вашим словам, и по тому, что я знаю, вы не просто недоговариваете, вы откровенно выдаете желаемое за действительное. Могу поспорить, что уже сейчас, ваши партии изменили состав, возможно даже среди ближайших сторонников идут разговоры и брожения. Кто-то и вовсе предлагает передать царство мне, и таких людей на столько много, и они на столько влиятельны что вы боитесь.

— Мы ничего не боимся, а тебе следовало бы научиться держать язык за зубами. — проговорил Петр, сверкнув глазами. — Это очень продлевает жизнь, знаешь ли.

— Хорошо, не боитесь. — легко отмахнулся я. — Опасаетесь, что меня возведут на престол, а потом настроят против вас и будут манипулировать как угодно, развалив страну еще сильнее чем делали это при матушке Екатерине. Так будет точнее?

— При мне страна не распалась. — вздернув подбородок проговорила императрица. — Я делала все для спасения сына, и ты даже не представляешь, как мне больно смотреть на тебя, и понимать, что ты — не он.

— Погоди. — поднял ладонь Петр. — Возможно в чем-то ты и прав. Тебе и в самом деле удалось найти надежных союзников, с которыми мы ничего не можем сделать без возмущения большого количества аристократов и народных масс. Но если ты попробуешь взять престол силой — умрешь. А потом мы уже как-нибудь разберемся с недовольными.

— Вот, это я понимаю. Сразу видно талант переговорщика. — усмехнулся я, помня силу императора. — И вот вы предлагаете мне оставаясь во дворце пройти обучение. Познакомиться поближе с вами, плотнее пообщаться с Марией, возможно даже начать жить вместе, как она того хочет…

— Никакого секса до свадьбы! — строго сказал Петр, но я заметил, как Екатерина чуть усмехнулась.

— К слову со свадьбой вопрос тоже не решенный. — возразил я, после чего глаза императора чуть не вылезли из орбит. — Мы даже не помолвлены.

— Ваша свадьба, единственная гарантия твоей безопасности. — жестко проговорил государь. — Если бы не дочь, и не подтверждение твоего родства с Романовыми, этого разговора не произошло, а тебя нашли с перерезанным горлом в вонючей канаве.

— Хотел бы я посмотреть на того, кто сможет это осуществить. — сказал я, посмотрев прямо в глаза Петру. — Кроме лично вас, разумеется.

— В империи достаточно талантливых одаренных. Ты не единственный самородок. — едко усмехнулся Петр. — Не говоря уже о других странах и великих державах, где любой из наследников престола сравнится со мной по силе. Так что не задирай нос, иначе не заметишь ямы прямо под ногами.

— Мы должны решить, что с тобой делать. — кивнула Екатерина. — А ты совершенно не упрощаешь нам задачу. Но если ты вынудишь меня — я публично откажусь от своих слов и объявлю, что ошиблась, а мой сын — мертв.

— Сидеть под замком всю оставшуюся жизнь, трясясь от страха, я точно не намерен. — сказал я, выпрямившись. — Но, возможно, найдется вариант, который устроит нас всех. Правда прежде я хотел бы узнать — а чего желаете вы?

Глава 8

Мой вопрос Морозовых заставил напрячься, переглядываясь. Явно у каждого из них был свой список желаемого, и судя по гневным искоркам в глазах Екатерины, одним из требований было лишение Петра головы, или по крайней мере взыскание с него долга жизни за убитого мужа. Но ее позиции оставались достаточно слабы.

— Ладно, раз все молчат, начну я. Дорогая матушка, не надо кривиться я не шучу. Я мало что помню в этой жизни, зато могу дословно рассказать о том, как ты сама везла кресло со мной по одному из коридоров. Показать место, где вы бросили меня валяться на полу, где взорвалась граната… — с каждым моим словом Екатерина все крепче сжимала подлокотники кресла. — Я благодарен тебе за все что ты сделала, но в самый критический момент моей жизни, когда ты была мне нужнее всего, ты меня бросила, выбрав Гавриила.

— Меня вынудили! — чуть не плача выкрикнула Екатерина, и тут же замотав головой стряхнула набежавшую слезу. — Это ничего не доказывает, даже если ты можешь рассказать все — это лишь будет значить, что ты сумел сговориться со слугами.

— Тогда никто не выжил. — усмехнулся я. — Бронислав позаботился обо мне, отдал за меня жизнь. Но не он меня родил и не он заботился до пятнадцати лет, отдавая себя до конца. И это единственная причина, по которой я не отрекаюсь от собственной матери. Или правильней сказать от матери биологической.

— Да как ты смеешь?! — вскочив с кресла прокричала Екатерина, но Петр сумел удержать ее, я же удивительным образом расслабился, наконец приняв то что обязан был сделать. Эти двое, по отдельности готовы разорвать страну, хотя у обоих самые добрые и искренние намерения.

— Что ты имеешь ввиду под «биологической» матерью? — спросил Петр.

— Екатерина Николаевна Романова родила меня, или если угодно — это тело. Которое предатели и интриганы держали в коме на протяжении всей жизни. — проведя по себе ладонью сказал я. — Но в последние дни, хотя возможно и месяцы, матушка сделала нечто… на что ни один разумный человек не пошел бы. Ведь так?

— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь. — княжеское воспитание позволило ей выдержать удар, но я заметил, как она дернулась.

— Я не тупой, да и от дяди скрывать это нет смысла. — пожав плечами ответил я, повернувшись к Петру. — Вы видели документы о сотрудничестве ордена Асклепия, культа Детей господних и императорского дома Романовых?

— Откуда у тебя эта информация? — нахмурившись спросил Петр.

— Я не слепой и не глухой, и умею сопоставлять простые факты. Например, что в отдельно стоящем комплексе при Суворовском училище, в естественной каверне, проводили запрещенные испытания на детях, по изменению резонанса. — сказал я, заставив напрячься уже обоих родственников. — Я там был и видел монстров, с которыми приходилось работать. Даже тренировал на них свой резонанс…

— Кто еще знает об этом? — спросил Петр, постукивая пальцами по подлокотнику.

— Те кому вы доверяли грязную работу. Меньшиковы и Суворовы. К слову, уверен, что Багратионы не только в курсе, но и сохранили копии изъятых документов. — сказал я стараясь не пережать собеседников. — Но мы отвлеклись, я знаю, что вы, матушка сделали со мной… что-то. И я вам за это даже благодарен. Без этого я скорее всего остался овощем навсегда.

— Ты не мой сын… — проговорила, поджав губы Екатерина.

— О нет, именно ваш. Во всех смыслах. Ведь именно вы добились таких результатов. Генетическая экспертиза, тесты на силу и резонанс, уверен, что все они подтвердят мою правоту. А если и этого будет мало. — я снял с шеи камень, заставил его светиться, войдя в резонанс, а затем, положив его на пресс, отправил лететь к Морозовым.

— Как это возможно? — нахмурившись спросил Петр, глядя на движущийся камень. — Ты используешь амулет на расстоянии?

— Не важно как. Важно что. — усмехнулся я. — Присмотритесь к нему повнимательней, можете даже снять кожух.

— Нет. — помотала головой Екатерина, когда на ладони Петра оказался Шах, избавленный от оболочки. — Это какая-то шутка! Этого просто не может быть!

— То, что вы о подобном не слышали, не значит, что этого не может быть. — ответил я, пожав плечами. — Камень признал меня своим хозяином, хоть и не сразу.

— Если он может активировать алмазы… — Петр бросил на побледневшую сестру оценивающий взгляд.

— Это ничего не меняет! — яростно проговорила Екатерина.

— О, наоборот. Это меняет все. — жестко ответил Петр, и не глядя бросил мне Шах обратно. — Сколько камней ты можешь инициировать за месяц?

— Пока — мало. — ответил я, вовремя сообразив, что ступил куда-то на чужую территорию. Наверное, не лучшее время спрашивать, что значит «инициировать». — Но постепенно мои способности развиваются.

— Вам без меня не обойтись. — проговорила Екатерина совсем не так уверенно.

— Пока да, но это увеличивает вариативность моих действий. — жестко ответил Петр. — А ты теряешь свой главный козырь.

— Вы опять отвлекаетесь. — решил вернуть я разговор в нужное русло.

— Если ты думаешь, что можешь диктовать мне условия, подумай еще раз. — жестко осадил меня Петр. — Без моей силы и поддержки войск Россия проиграет и будет разделена на отдельные части, которые падут немногим позже.

— Это те самые войска, которые три дня назад взбунтовались и оставили тебя на руинах, или мы говорим про какие-то другие? — с едкой усмешкой спросила Екатерина. — В отличие от тебя, я — как императрица-мать, имею полное законное право на престол.

— Которого тебя лишило дворянское и боярское собрание. А теперь, в свете того, что ты не единственная кто в состоянии инициировать камни, единственный настоящий аргумент в твою пользу отпадает. — вернул ухмылку Петр. — Меня вполне устроит муж моей дочери, на престоле за которым буду стоять я.

— Вот только у вас, дядюшка, нет ничего кроме силы. — подлил я масла в огонь. — Ни поддержки дворян и бояр, ни армии… Да и у вас матушка, тоже.

— Как и у тебя, молокосос. — зыркнув на меня сказал Петр. — Суворовы — не вся армия. Как и Багратионы — не вся тайная канцелярия. У нас еще достаточно сторонников, а у меня и сил, чтобы свернуть тебя в бараний рог.

— А зачем? — усмехнувшись спросил я.

— Что зачем? — не поняла Екатерина.

— Ну зачем вам престол? Чтобы обезопасить себя? Чтобы больше подмять под себя денег и влияния? Вы так и не ответили, зачем вам все это? — спросил я, внимательно наблюдая за реакцией собеседников. — Я понимаю зачем нашим врагам чтобы вы делили престол, который по праву рождения принадлежит вообще мне. Но оставим этот вопрос пока в стороне, ведь я на него пока не претендую.

— Не претендуешь? — усмехнувшись спросил Петр. — Наверное поэтому ты набираешь сторонников? Для этого твоя агитация висит на всех внутренних ресурсах империи, а твоя Солдатская правда льет в уши людям очередную пропаганду?

— Мы лишь не боимся говорить людям правду, как бы чудовищна она не была. — пожал я плечами. — Да и к тому же, я и в самом деле вас не понимаю. Вы собираетесь жить вечно? Нет? Значит собираетесь передать свой престол детям? Хм… а кому?

— Намекаешь на то, что у нас нет вариантов? — вспыхнула Екатерина. — Мое дитя, которое я только взяла на руки и ради которого готова на все…

— И я желаю вам, матушка, счастливого материнства. Вот только дитя было зачато до брака, и даже если в браке — после вашего устранения с престола. Ну и крови Романовых в нем нет ни капли. — надавил я, заставив женщину поджать губы. — Великий княжич Уральский? Хотя, вернее сказать, княжич Демидов.

— Я еще совсем не стар, и твое родство с царем Борисом не доказано. — веско заметил Петр. — А то, что ты внук Владимира, ничего не меняет.

— Для этого есть экспертиза. И по моим сведениям ее результаты есть не только у Марии Морозовой, но и у Леонида Багратиона. — возразил я. — И как вы верно сказали, у меня есть хороший информационный ресурс и достаточное количество сторонников, которые при конфликте встанут на мою сторону.

— Меня одного будет довольно, чтобы от вас всех мокрого места не осталось. — отмахнулся Петр.

— Это мы уже проходили, дядюшка. Не так давно. Но опять же, я не понимаю зачем вам это. — вздохнул я, возвращаясь к тому, с чего начал.

— Ты слишком молод, чтобы править. — наконец проговорил Петр. — Не знаю, что сотворила Екатерина, но шестнадцатилетнему юнцу не место на троне. Ты лишь наломаешь дров и ввергнешь империю в хаос.

— А вы, матушка, согласны с этим утверждением? — спросил я, повернувшись к Екатерине. Несколько секунд казалось, что женщина и вовсе не ответит. Она сидела, сложив руки под грудью и о чем-то думала, нахмурившись.

— Я не этого ожидала. — наконец произнесла она. — Даже если биологически ты мой сын, я думала, что все сложится иначе. У меня появится ребенок, которого я смогу воспитать, нянчить и дарить ему материнскую любовь, а вместо этого на мой порог явилось чудовище, купающееся в крови врагов.

— К нашему с вами счастью у вас есть дитя, которому вы можете подарить всю вашу материнскую любовь и заботу. — заметил я. — Наследник угасшего рода Демидовых, который вполне способен объединить вокруг себя рода Урала. Но не всей империи. Вы это не хуже меня понимаете.

— Возможно. — встряхнув головой ответила Екатерина. — Но это не отменяет слов брата. Ты слишком молод чтобы сесть на престол. К тому же мы тебя совершенно не знаем. Возможно, те кого ты называешь нашими врагами, оказали на твое взросление и воспитание куда больше влияния чем ты думаешь.

— Хорошо, допустим я слишком молод. — вздохнул я, кивнув. — С этим сложно спорить. И что же дальше? Чего вы хотите?

— Да что ты заладил? — поморщившись проговорил Петр. — Власть — это не то чего хочешь, это то без чего ты не можешь жить. Я взял престол не потому, что хотел сместить сестру, а потому что в противном случае враги нашли бы способ устранить нас обоих. Не я задумал переворот, но мне пришлось его возглавить чтобы уменьшить кровопролитие, а ты, молодой и горячий, можешь наломать дров и ввергнуть страну…

— Я это уже слышал. Хорошо. Представим на секунду что я соглашусь со всеми вашими решениями. — вздохнул я. — Что вы хотите.

— Но ты не согласишься? — криво усмехнувшись спросила Екатерина.

— После того что я видел, путешествуя по стране? — удивленно посмотрел я на императрицу. — Конечно нет! Вы же ее в гражданскую войну ввергли, чуть окончательно не развалили! У вас же весь юг откололся и Кавказ чуть следом не ушел. Это, не говоря уже о сотнях и тысячах бесполезных смертей из-за ваших противоречий.

— Ни одна смерть не была напрасной! — гордо проговорила Екатерина. — Люди до последнего руководствовались своей честью и совестью, отстаивая данные мне по праву венец и державу.

— По праву брака? Может быть. — кивнул я, и хотел было уже возразить, когда понял, что этот спор, всего лишь продолжение спора, который скорее всего разгорался между братом и сестрой еще несколько лет назад. Такие семейные распри могут тянуться всю жизнь, начавшись с мелкой обиды. Вот только мне было совершенно не интересно в них участвовать.

— Договаривай. — серьезно посмотрев на меня сказал Петр.

— Нет. Я передумал. И теперь мне наплевать чего хотите вы. — сказал я, собравшись. — Дядя, у тебя есть дочь и возможность удержать империю в одном кулаке, хоть и не твоем. Я соглашусь на нашу свадьбу с Марией, если ты присягнешь мне на верность и будешь отстаивать интересы империи и рода Романовых. Матушка, я поддержу притязания твоего ребенка на наследие Демидовых и сумею защитить тебя от позора из-за связи с культом Детей господа, если ты согласишься признать меня перед узким кругом высшего боярского совета не только сыном, но и наследником.

— А иначе что? — первым спросил Петр. — Будешь гнуть свою линию? Попробуешь захватить престол силой?

— Зачем? Нет, я просто не буду на него претендовать, но и не поддержу никого из вас. Пройдет чуть меньше полугода, пока вы снова не разосретесь и все окончательно развалится. — пожал я плечами. — Придется, конечно, собирать осколки страны по кусочкам. Может даже договариваться с иностранными оккупантами, но вы потеряете все. Включая жизнь. А если особенно не повезет, то и жизни своих детей.

— Что, после нас так потоп, так рассуждаешь? — зло бросил Петр. — Думаешь Россия без тебя развалится и настанет конец света?

— Вы уж простите, дядя. Но, вы за окно давно выглядывали? — спросил я, усмехнувшись, из-за чего действующий император помрачнел еще больше. — Враги открыли врата и чуть не уничтожили столицу. Если бы не своевременная помощь, мы бы разговаривали на руинах, а не во дворце. К слову, как ваша супруга это перенесла?

— Ты… — Петр сжал кулак, но сдержавшись лишь выдохнул. — Россия это не только, и не столько император, сколько рода и аристократия. И я действовал все время основываясь на этой простой истине. Дарники, их сила, армия и флот — все что удерживает нашу страну от развала. Стоит исчезнуть одному из звеньев, и ничего не останется. И раз ты говоришь, что видел в путешествии истину — должен это понимать.

— Аристократы лишь малая часть России. — пожав плечами заметил я. — Простые люди не менее важны для ее процветания. Хоть их и видно меньше, а голос еле слышен, но без них не собирается пшено, не выращивается скот и не добываются руды. Даже военные корабли не строятся сами по себе.

— Это ты в своем училище Суворовском наслушался, от уголовников и террористов? — усмехнулся Петр.

— Не только, еще сам понял, пообщавшись с разными слоями общества. — вернул я улыбку. — Так вот. Мое предложение вы слышали. Перспективу знаете не хуже меня. Так почему бы вам не принять единственно верное решение… и, например не объединится против меня?

— Что? — Екатерина ошалело посмотрела на меня, словно впервые увидела.

— Ну как, вы оба видите во мне угрозу своему положению и занимаемому месту. Может даже стабильности государства. Так почему бы вам не помириться и не забыть прошлые обиды? Выступить против зарвавшегося юнца общим фронтом. — теперь уже я откровенно смеялся, глядя на брата с сестрой.

— Потому что мы не можем править страной одновременно. — нахмурившись сказал Петр. — И ты сам это прекрасно осознаешь.

— Да? Но на самом деле нет. — пожал я плечами. — Почему не можете? Что вам принципиально мешает? То, что трон может быть только один или вы корону не можете распилить? Или может у нас в стране нет сената и боярской думы?

— Да этот сопляк над нами издевается! — проговорил Петр, не веря собственным ушам. — Ты что же, решил, что самый умный?

— Юношеский максимализм. Ничего не поделать. — признался я, разведя руками.

— Пошел вон отсюда, сопляк! — рявкнул Петр. — И не смей выходить из дворца без моего разрешения.

— Я, буду в своих покоях в течении четырех часов, а потом возвращаюсь на улицы. Как раз успею отоспаться перед следующей сменой. — ответил я, поднимаясь. — Надеюсь вы сумеете принять верное решение.

Петр молчал долго, не находя нужных слов. Юноша наговорил себе на три расстрела, или по крайней мере на пожизненно заключение. Да еще и эти дурацкие идеи о народовластии. Стоит императору с таким подходом оказаться на престоле, как страна развалится под волнами всевозможных революций.

— А знаешь, он кое в чем прав. — наконец произнесла Екатерина. — Нам стоит объединить усилия, по крайней мере пока страна не выйдет из кризиса.

— Это ты решила после того, как поняла, что он может создавать резонансные камни вместо тебя? Или после того, как твои подданные увидели нового наследника, которого они могут поддержать? — усмехнулся Петр. — Твои позиции не сильно лучше.

— Как и твои. Сколько родов тебя поддерживает? Морозовы, Долгорукие, кто еще? Нарышкины? — едко проговорила Екатерина. — Если мы не объединимся, мальчишка выполнит свою угрозу. Женится на твоей дочери и в результате нам вообще ничего не останется, только поддержать это сумасбродство.

— После того как он проявил себя на поле боя, его поддержат куда больше. Да и на улицы он не просто так рвется, во всех штабах уже идет речь о нем как о народном императоре, которого поддерживают массы. — нехотя ответил Петр. — Это опасно, и для нас, и для империи в целом. Но есть в этой ситуации и плюс.

— И какой же? — вздернув бровь проговорила Екатерина.

— Он и в самом деле молод, и не слишком искусен в дворцовых интригах. Его сторонники куда умнее и понимают, что нельзя вести такие речи прямо. Но пока он еще не повзрослел и не огрубел… возможно возвести его на престол будет не самым худшим решением. — заметил Петр. — Забрать большую часть полномочий. Передать их думе.

— Ты так говоришь, потому что у тебя у самого пока нет наследника. — поджав губы сказала Екатерина.

— Нет. — покачал головой Петр. — Я так говорю, потому что для меня ощущение престола под задницей не самое главное в жизни. Тем более он сам сказал — перед узким кругом высших дворян. Мы соберем тайный совет из влиятельных и преданных нам людей, покажем им, что у империи есть единый наследник, а затем получив легитимность продолжим вести свои дела.

— Ты хочешь официально стать регентом. — зло проговорила Екатерина. — Отдать власть номинально, по факту забрав себе все. И не смей прикрываться благом империи! Я помню, как ты рассуждал о том, что на императорском месте управился бы лучше меня!

— В этот раз я предлагаю тебе альянс. — тяжело посмотрел на сестру Петр. — Пусть твоя ненависть ко мне во многом надумана, но я тебя понимаю…

— Поймешь, когда я прикончу твою жену! — выплюнула Екатерина, не сумев сдержать обиду.

— А может и без тебя обойдемся. — вдруг усмехнулся Петр. — Да, пожалуй, я его признаю. И даже откажусь в пользу наследника от престола. Назову его законным. И посмотрим сколько из «твоих» родов и сторонников присягнут не тебе, а Александру Борисовичу Романову. Особенно с учетом введенного мной закона.

— Списать меня решили? Думаете без меня сумеете совладать с империей? — зло спросила Екатерина.

— Почему нет? Он законный наследник, который может инициировать алмазы. А ты — королева мать в изгнании. Ну или в монастыре, мне достаточно шевельнуть пальцами, и ты лишишься последней силы. — жестко сказал Петр, посмотрев на сестру. — Что у тебя есть, что ты можешь предложить даже не мне, а империи? Сторонников? Интересантов? После появления Александра на престоле тебе не чем будет надавить на меня, кроме братской любви. До того, как он показал, что управляет камнями — еще было, но теперь…

— Ты не посмеешь. — побледнев проговорила Екатерина, сжав амулет в кулаке.

— Не посмею? Сестра, я чуть не убил тебя, тогда, хоть и люблю всем сердцем. А сейчас… — Петр покачал головой. — Может стоит закончить начатое? В конце концов с одним претендентом на престол всегда проще договориться. И в отличие от тебя у него нет такого опыта интриг.

— Ты снова мне угрожаешь, как и год назад. — вновь поджав губы проговорила Екатерина. — Тогда мы сидели в этом же кабинете, и ты грозил мне смертью. Мне! Собственной сестре!

— Потому что для меня долг перед империей не пустой звук, как и для твоего сына. — ответил Петр, а потом, через несколько секунд рассмеялся, качая головой.

— Что смешного? — нахмурившись спросила Екатерина.

— Всё. Вся ситуация в целом. И то что я уже признал его как твоего сына. — усмехнулся Петр. — Паршивец заставил нас говорить откровенно. Ты можешь сколько угодно поджимать губы, и говорить, что он недостоин, и ты не чувствуешь, что он твой сын, но он повел себя, как и должно политику. Добился своей цели.

— И что дальше? — нахмурившись спросила Екатерина.

— Дальше… либо мы с тобой договариваемся и разделяем малый совет и думу по фракциям, либо я договариваюсь с твоим сыном и делаю то же самое. Он еще молод, мы можем на него повлиять. А у тебя есть шанс почувствовать себя и матерью, и наставницей. — ответил Петр, улыбаясь.

Впервые за несколько месяцев на душе у него стало легко и приятно. Наконец можно было сбросить с себя груз непомерной ответственности, чтобы переложить его на кого-то другого. Не этого безумного кровожадного мальчишки народовольца, но по крайней мере разделить бремя с сестрой и министрами, которые теперь будут бороться не с ним. Осталось согласовать детали.

— Позовите цесаревича Александра обратно. — приказал Петр, нажав на кнопку вызова распорядителя через два часа, когда соглашение было составлено и подписано.

Сказать, что я не выспался, значит ничего не сказать. Кажется, только глаза сомкнул, и тут же стук в двери меня поднял. С другой стороны, торчать во дворце тоже лишний раз не хотелось. Может прозвучит излишне громко, но я отвечал за своих людей, а находясь вдали от них не мог ничем помочь. И Ангелина…

— Прошу, присаживайся. — показав мне на уже знакомое кресло проговорила Екатерина, и я, не став спорить, разместился напротив Морозовых.

— Судя по тому, что меня пригласили сюда, а не тащат в подвалы, вы все же решили принять мое предложение? — улыбнувшись спросил я.

— Ты уже дал нам возможность оценить эффективность твоего задержания, поэтому мы и в самом деле договорились. И даже согласны поддержать твои притязания на престол. Но при нескольких условиях. — довольно ответил Петр. — Во-первых, и это не обсуждается, сегодня же вы с моей дочерью венчаетесь. Это будет тихая процедура, куда будут приглашены лишь избранные. На ней же тебя официально признают наследником престола Российской империи, и будущим государем.

— Ясно… значит в случае моей преждевременной кончины на престол сможет сесть Мария? — чуть подумав ответил я. — Думаете на нее вы повлиять сумеете лучше, чем на меня?

— Думаем, что проверять это желания нет ни у кого из присутствующих. — оборвал меня Петр. — Пусть информация о вашей помолвке неминуемо просочится, но подтверждения ни у прессы, ни у кого из присутствующих не будет. Ваши клятвы останутся у меня. Как и факт признания главными родами твоего статуса. Официально же, для мира, ты продолжишь оставаться Александром Брониславовичем Суворовым. Пока не окончишь высшую военную академию и не достигнешь возраста разумной зрелости. Двадцати пяти лет.

— Хотите отодвинуть меня от престола на десять лет? — хмыкнул я.

— Хотим уберечь. — сказала Екатерина. — Убедиться в том, что ты справишься и дать тебе достаточно времени чтобы повзрослеть. Не у многих правителей есть такой шанс. Некоторым приходится познавать жестокость дворцовых интриг в куда более суровых условиях, теряя друзей и любимых. Тебя же мы от этого убережём.

— Итак. Твое последнее слово? — спросил Петр, глядя на меня сверху вниз.

— У меня будет два условия. Первое, относительно моих отношений с женщинами и дальнейших браков. — проговорил я.

— Это вы будете решать с Марией. — отмахнулся император. — Сумеешь договориться с моей дочкой, чтобы она тебя не отравила, как и конкуренток — флаг в руки. В конце концов я не просто так закон о многоженстве продавил, а власть надо укреплять.

— Хорошо… тогда второе, мои сторонники получат места в обновленном сенате и среди министров. — куда жестче ответил я, отстаивая свою позицию. — Никто не правит в одиночку, и я не собираюсь предавать людей, которые мне доверились.

— Суворовы и Багратионы? — усмехнувшись спросил Петр. — Хорошо.

— Нет, у этих двух родов и так слишком много влияния. Без них единой фракции не сформировать. Я говорю о Молодежной фракции. — возразил я. — Ляпинские, Верхотурские, Кулевы, Долгорукие. Молодые наследники старых и новых родов. Тех кто потерял в этой распри своих родителей или близких. Если им не дать стимул бороться за империю, они обратят взор к нашим врагам. А те с радостью будут нашептывать им сладкую ложь.

— Молодежная партия? — Петр переглянулся с Екатериной, и та, чуть помедлив, кивнула. Еще бы она не согласилась, ведь почти все, кого я назвал принадлежали к уральским князьям. — Хорошо. Но министерские кресла получат лишь двое. И Мирослава в их числе не будет. Доверять предателю я не могу.

— Что же… хорошо, я согласен. Тем более для него найдется достойное занятие. — пожал я плечами.

— Отлично. С патриархом я уже связался. Транспорт подадут через десять минут. Нужные люди уже оповещены. — сказал Петр, поднимаясь и подав руку сестре, чтобы она встала. — Идемте, ваше величество. Пора вершить великие дела.

Глава 9

Внимание! Эта глава не несет своей целью оскорбления чувств верующих, не призывает к вражде и ненависти, и не отвергает сущестующие на территории Российской федерации обычаи и традиции. Все описанное ниже исключительно художественный вымысел существующий в описываемом, полностью выдуманном произведении!

Я долгое время пытался придумать как обойти эти моменты, однако из песни слов не выкинуть, а потому в этой, альтернативной нашей вселенной, будут существовать характерные для аристократии процедуры, традиции и обычаи, в том числе и в их вере. Надеюсь ни у кого ни каких проблем с этим не возникнет.

Приятного чтения!

Маленькая церковь… небольшая церемония… не так я себе это представлял, ой не так. Первые подозрения у меня закрались, когда мы вместо того, чтобы выйти на взлетную площадку прошли в гараж. Не то чтобы я не люблю машины, но после освоения основ пилотирования передвигаться по земле мне казалось чрезвычайно скучным и медлительным делом. Когда же слуги развели нас по разным автомобилям происходящее и вовсе начало выбиваться из колеи.

— Почему мы едем отдельно? — уточнил я у распорядителя.

— Это всего лишь протоколы. Нельзя чтобы все члены правящего дома двигались в одном транспорте. Бомбисты не дремлют и могут организовать теракт в любую секунду. — заметил прислужник. — Но в данный момент беспокоиться вам совершенно не следует, ехать не далеко. Да тут и пешком пройтись близко…

— И почему бы нам тогда не прогуляться? — еще раз удивленно спросил я, усаживаясь на заднем сиденье бронированного автомобиля. Но распорядитель лишь прикрыл дверь и улыбнувшись пожал плечами. — Ну да. Протоколы.

Кортеж, не выезжая с дворцовой территории объехал площадь и остановился у церкви, которую можно было назвать небольшой только с перепоя. Выкрашенная в те же цвета что и зимний дворец, она возвышалась своими золотыми куполами над всеми близлежащими строениями, и только расстояние не позволяло взглянуть на нее снаружи. Машины подъехали вплотную к крыльцу, заблаговременно укрытому от посторонних.

— Часовня Святого Благоверного Великого князя Александра Невского, Небесного покровителя Петрограда. — с плохо скрываемым благоговением проговорил распорядитель, открывший мне дверь.

— Ясно, судя по всему, тезка скромностью не отличался. — хмыкнул я, получив в ответ укоризненный взгляд. Петр и Екатерина ждали меня на верхней ступени, перед закрытой массивной дверью.

— Последние рекомендации и пожелания? — спросил я, не доходя до них пару шагов. Морозовы переглянулись, и несмотря на вежливые улыбки я заметил мелькнувшую в глазах Екатерины ярость. Императрица мать не собиралась прощать прошлые обиды, хотя с каждым часом скрывала их все лучше.

— За этим порогом — обитель бога. Некоторые скажут, что фигурально, но на самом деле здесь заканчивается юрисдикция правителя и начинается власть священнослужителей. — ответил через секунду Петр. — Процедура простая. Так что не запутаешься, но твой распорядитель будет рядом.

— Да, господин. — тут же кивнул мужчина.

— Ясно. Ну в таком случае полагаюсь на вас. — сказал я, и наконец врата храма открылись. На мгновение мне показалось, что меня сейчас ослепит. Столько золота, да еще и со специфической подсветкой и туманом от жаровен и свечей, превращающих просторный зал в подобие небесного царства, я еще не видел. Однако вопреки моим опасениям ко мне тут же подскочил молодой батюшка в черной рясе.

— Следуй за мной, сын мой. — улыбаясь проговорил он.

— Кхм… ну по поводу сына вопрос спорный. — усмехнулся я, чем заставил попа нахмурится, но тот быстро справился со смущением и повел меня вглубь церкви. Краем глаза я заметил, как Екатерина и Петр расходятся по разным сторонам зала, где их уже ожидали мужчины и женщины… десятки гостей которых я не успел разглядеть.

— Нужно проследить чтобы в зале оказались Суворовы, Багратионы и Лугуй. — сказал я, повернувшись к распорядителю. — Это все слишком внезапно, но…

— Я сделаю все что в моих силах. — тут же склонился мужчина и чуть отстал, на ходу печатая сообщения на коммуникаторе.

— Расскажите мне, святой отец, как будет происходить процедура. — попросил я.

— В начале, вам придется исповедоваться, иначе не выйдет. — покачал головой поп, доведя меня до небольшого закутка.

— Вам? — я даже не сумел скрыть удивления, но ото лишь усмехнулся.

— Любой священнослужитель может опустить грех, но не у каждого. — покачав головой сказал мужчина, около пятидесяти лет, с явной проседью в черных как смоль волосах. Вот только отличали его от окружающих не только важный вид и золотые одежды, но и острые живые глаза. — Все свободны. Садись, раб божий Александр.

— Говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. — проговорил я, садясь напротив священнослужителя на небольшую табуретку. — Но, боюсь, разговора по душам, особенно если меня будут называть рабом, у нас не выйдет.

— Вот как? Гордыня — это грех. — покачал головой мужчина. — И грех один из самых серьезных и опасных.

— Согласен с вами, святой отец. Но боюсь дело тут не только и не столько в гордыне. Ведь согласно Евангеле господь создал нас по образу и подобию его. Разве могут собственные дети быть рабами? — улыбнувшись спросил я.

— И то верно. — тихо и мелодично рассмеялся священнослужитель. — Все мы дети и твари божие. То есть его творения. И если тебе приятней называться одним из детей господних…

— Если не станете путать меня с фанатиками, террористами и бомбистами — ничего не имею против. — улыбнувшись ответил я, и в глазах мужчины вновь промелькнули озорные искорки. Или отблески бушующего внутри него пожара. Что-то подсказывало мне что этот человек опасен, и не только как политическая фигура, с влиянием на миллионы умов через проповеди.

Не сдержавшись, я напитал праной зрачки и с трудом сдержался чтобы не вскочить или не ударить на опережение. Тот, кто сидел передо мной. То, что передо мной было. Рваная, но чрезвычайно плотная аура, сияющие и переполненные почти до краев чакры. И сила, сравнимая разве что с императором. Если мы сейчас схватимся не на жизнь, а насмерть, мне не выйти из этого поединка.

— Не пугайся. Я не причиню тебе никакого вреда. А если кто-то захочет причинить тебе его в доме господнем — защищу, даже ценой собственной жизни. — улыбнулся мужчина. — Наверное мы не с того начали. Зови меня Филаретом. В бытность мирскую — великим князем Пожарским.

— Прошу прощения, ваше патриаршество… — я нахмурился, пытаясь вспомнить правильный титул для этого сана.

— Пока мы наедине, давай по-простому, Александр. — улыбнувшись отмахнулся патриарх Петроградский и всея Руси. — Через несколько минут тебе предстоит пройти важнейшую процедуру в своей жизни. Ты станешь первым лицом государства, пусть об этом и будут знать единицы. Для многих правителей она стала бы просто очередным пунктом в бесконечном списке обязательных дел. Но не для тебя. Проблема же в том, что на твоей груди я не вижу креста.

— Да… на ней его нет. — признался я. — Боюсь я… нет, не подумайте, я не отношусь к церкви плохо. Уважаю православное христианство. Как и любую другую религию, впрочем. Только вот… обстоятельства заставляют смотреть меня на мир иначе.

— Да, я понимаю. — улыбнулся патриарх. — Мне немного рассказывали о тебе. Восточные духовные практики, занятия йогой, чудесные выздоровления и даже спасение матери-императрицы. Одни назвали бы твои действия провидением, другие заговором самого сатаны. Но у нас не средние века, чтобы сжигать тебя на площади.

— Ну, в свое оправдание могу сказать, что способен твердо доказать существование души. — улыбнулся я. — По крайней мере я не только верю, но и знаю.

— Это… действительно важно. — кивнул патриарх. — И лет сто пятьдесят назад, если бы ты сумел это доказать, тебя бы разом возвели в ранг святых. Вот только вся Земля уже в курсе существования божественной энергии и материи. Резонанс стал неотъемлемой частью нашей жизни.

— Да, тут я немного опоздал. — усмехнулся я, разводя руками. — Признаю.

— Это хорошо. — вновь улыбнувшись кивнул Филарет. — В иной ситуации я бы потребовал изменить сроки обручения. Пройти тебе через крещение, и только потом допустил к обручению. Но, к счастью, у нас есть другой вариант. Сегодня мы обойдемся отпущением грехов. А вот в следующий раз, тебе придется… Император не может быть язычником, агностиком… или даже буддистом. Только православным.

— Ну не правоверным мусульманином — уже хорошо. — чуть улыбнувшись ответил я. — Хотя мне и странно, что вы с такой легкостью о подобном говорите.

— Странно? Ну что ж, возможно, сын… божий. — чуть улыбнувшись проговорил Филарет. — Со стороны это может казаться необычным или даже не логичным, но все что я делал — делал для своей паствы. Я не отлучил твою мать, хотя она сопротивлялась и не отпускала тебя. Я позволил ей во второй раз выйти замуж, желая ей и всей империи счастья и мира. Но я же позволил и поддержал твоего дядю, когда он пришел ко мне с законом о возвращении к старозаветным порядкам бракосочетания. Все для сохранения Империи и твоей семьи.

— Если империя падет, православию тоже окажется не сладко. — предположил я. — Особенно если власть захватят какие-нибудь безбожники.

— Истинные верующие пройдут через все трудности и испытания со стойкостью. — уверенно проговорил Филарет.

— Гхм. А мне казалось, что они их должны принимать со смирением. — нахмурившись проговорил я.

— Перекрестись, и казаться перестанет. — ответил с улыбкой Филарет. — Начнем с самого большого греха и главной заповеди — не убий. Убивал ли ты сын божий?

— Убивал, святой отец. Убивал из самообороны, по случайности и из необходимости. Пусть век мой был не долог, но приходилось делать всякое. — вздохнув проговорил я.

— И сколько же ты убил? — нахмурившись спросил Филарет.

— Лично? Десятки, возможно, сотни. — ответил я, еще больше нахмурившись и пытаясь хоть примерно провести расчет. — Во время штурма моего первого фрегата, во время боя на перевале, во время сражения за дворец в Ашхабаде. Но куда больше погибло по моему прямому приказу, во время воздушных сражений. Воздух не вода, после падения с полукилометровой высоты в горящем корабле никто не выживает. А мы сбивали их десятками. Учитывая последний крейсер… думаю около пяти… возможно шести тысяч.

— Многовато для юноши, и капля в море для государя. — покачал головой Филарет. — Я отпускаю тебе этот грех, ведь ты творил его для защиты себя и государства.

— Все верно, ваше святейшество. — кивнул я. — Никогда не стремился убивать первым, и не испытываю от этого удовольствия. Даже если это сделано хорошо.

— Славно. Что на счет второй заповеди — не укради? — посмотрел на меня патриарх. — Случалось ли тебе брать чужое, Александр?

— Случалось, святой отец. Я крал в приюте, и забирал силой во время войны. Даже мой флагман, фрегат Гнев империи — кто-то обязательно скажет, что я украл его у англичан и османов. — ответил я, заставив патриарха нахмурится вновь.

— Взятое в бою — не кража, а военная добыча. А если во имя господа — то и вовсе благое дело. — наконец ответил Филарет. — Ты забирал ради выживания, а не для самоудовлетворения. Я отпускаю тебе этот грех. Что с прелюбодеянием?

— У меня есть девушка, которую я… люблю. — проговорил я, и почувствовал какие простые и правильные это слова. — Мы не женаты, и вряд ли сможем. Но она прошла со мной через многие горести, печали и трудности, не отступая от меня ни на шаг.

— Хм. И все же ты решил жениться на княжне Морозовой. — проговорил патриарх. — Раньше, я бы сказал, что это великий грех. Но тут я сам виноват, и этот грех я тебе отпускаю. А чтобы более, сын мой, ты меня не смущал, я просто буду называть тебе грех, и если ты чувствуешь его за собой говори «грешен», и я тебе его отпущу…

Ну что сказать, есть такое выражение «виновен по всем пунктам», но то ли патриарх попался понимающий, то ли его достало перечисление и первых трех пунктов, но с покаянием и отпущением грехов мы закончили довольно быстро. После этого меня причастили, дали попить винца и съесть хлеба, а после отвели в небольшую коморку, находящуюся у главного зала.

Через небольшие щели в дверях я сумел разглядеть стоящих в зале гостей и священнослужителей. Набилась настоящая толпа. С облегчением я обнаружил обоих Суворовых и Багратионов. Даже Василия, стоящего у самого выхода. А вот княжны Ляпинской нигде не было видно. Может не пожелали ее видеть на торжественном мероприятии, а может она просто не успела добраться после звонка распорядителя.

— Дети мои. — начал речь Филарет, взойдя на кафедру. В своем золотом убранстве он выглядел чуть ли не более величественно и богато чем Петр. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы совершить святое таинство. И это не простые слова, ведь каждый из вас знает, что говорить о произошедшем нельзя, пусть это и прозвучит грубо, но это тайна не только мирская, но и духовная.

В зале пошли шепотки и переговоры, но стоило Филарету поднять руку как все стихло. Все же мужчина имел какую-то совершенно ненормальную энергетику, способную подавлять без всякого резонанса. Хотя может это один из тех уникальных видов, которые мы обсуждали на лекциях, но которые мне так и не довелось встретить.

— Перед взором божественным и людским, мы венчаем двух юных людей, наших детей и потомков, нашу гордость и надежду. Сун божий, Александр. Дочь божия Мария. Подойдите ко мне. — стоило Филарету произнести это, как мои двери распахнулись, и накатившее напряжение чуть не заставило меня подпрыгнуть на месте. Но куда больше меня поразило то, что я увидел с противоположной стороны.

В точно таких же дверях, напротив, стояла Мальвина, в ослепительно белом платье. Ее голова была покрыта фатой, но даже сквозь вуаль я почувствовал ее напряженный до предела взгляд. Пусть она и старалась держаться легко и непринужденно, сейчас девушка больше напоминала взведенную до скрипа пружину, готовую взорваться и распрямиться в любую секунду.

Я сделал первый шаг, навстречу девушке, и она механически шагнула следом. Еще шаг, и я понял, что она торопится, спешить оказаться рядом, но не может. В отличие от меня, чурбана стоеросового, который даже не удосужился узнать о столь важной процедуре, она похоже знала все что должно произойти в мелочах. Не могла ступить первой? Что же, я не собирался ее мучать, особенно по пустякам.

— Мы сегодня собрались здесь, чтобы обручить сына божьего, Александра Борисовича Романова. — произнес патриарх, и все шепотки в зале одномоментно стихли. Никто не смел проронить ни звука, будто боясь, что услышал что-то не то. — В миру известного как Александр Брониславович Суворов. И Марию Петровну Морозову, ранее известную как Мария Павловна Холодец. Согласны ли родители невесты на обручение.

— Согласны. — громко произнес император, и все глаза на мгновение скрестились на нем.

— Согласны ли родители жениха? — повернувшись к Екатерине спросил патриарх.

— Согласны. — ответила, смахнув слезу императрица.

— Волею, данной мне богом и человеком, свидетельствую. Брак заключен. С этого момента и до самого венчания вы жених и невеста. Можете обменяться кольцами. — сказал патриарх, и рядом появился служка с небольшой подушечкой. Развязав кружевную ленту, я снял с нее кольцо и надел на протянутую руку Марии. И только когда взял ее руку в свою, почувствовал, как мелко дрожит ладонь девушки. Она даже закусила губу, чтобы справится с волнением.

Протянув свою руку, я дождался пока Мальвина наденет мне на палец кольцо, и не стал отпускать ее руки, от чего даже под фатой стало заметно как девушка покраснела. Да что там, я сам с трудом сдерживал колотящееся в груди сердце.

— Дети мои. С этого момента Александр и Мария обручены. Таинство совершено. Позже, одновременно с помазаньем Александра Борисовича Романова на царство, состоится венчание и возложение венца и державы. — проговорил, улыбаясь Филарет. — Но до того, в миру, как Александр Суворов и Мария Морозова, они будут считаться женаты. Аминь.

— Аминь. — хором проговорили аристократы и священнослужители, собравшиеся в зале. Мельком взглянув на них, я увидел восхищение, удивление и даже страх, направленные в первую очередь не на нас, а на брата с сестрой занявших противоположные лагеря.

— Можете идти, дети мои. — проговорил патриарх, улыбаясь, и толпа приветственно зашумела, хлопая в ладоши. Люди расступались, пропуская нас по центру, со всех сторон сыпались комплименты и пожелания скорейшего брака и счастливой семейной жизни, а Мария так вцепилась в мою руку что я небезосновательно опасался, что еще немного и она мне сломает кости или проткнет кожу ногтями. Если бы это не было больно, то даже могло показаться трогательно.

— Поздравляю, ваше высочество. — поклонился мне Мирослав, когда мы оказались рядом. — Да прибудет с вашей семьей счастье.

— Благодарю, дедушка. Пусть вы не долго были мне приемными, но сделали больше, чем некоторые родные за всю жизнь своих детей. Ваша семья навсегда останется частью моей. Так что, желая счастья мне вы желаете его и себе. — улыбнулся я.

— Спаси вас бог, ваше высочество. — поклонился Роман. — Для нас это многое значит.

— Долгих и счастливых лет вам, ваше высочество. Скорейшего появления деток и радости в вашем доме. — улыбаясь произнес Константин.

— Я назвал тебя братом, и не отказываюсь от своих слов. — улыбнувшись ответил я. — Не нужно от этого отказываться.

— Это я называл вас братом, ваше высочество, и я все еще должен вам не одну жизнь. — покачал головой Багратион-младший. — И готов ее за вас отдать.

— Предпочту, чтобы ты не умирал за меня, а жил. — сказал я. — У нас впереди слишком много дел, чтобы ты меня бросил в самом начале дороги.

— Вы правы, ваше величество. Можете на меня рассчитывать. Всегда. — поклонился Багратион, и мы пошли дальше. Поздравления продолжали литься со всех сторон, пока мы не поравнялись с родителями. Теперь Петр и Екатерина стояли рядом, и на их лицах я с удивлением обнаружил улыбки. Кажется, даже искренние.

— Вы наше будущее, ваши высочества. — серьезно сказал Петр. — Не подведите нас, народ и империю.

— …народ и империю. — отмахнулась Екатерина. — Просто будьте счастливы. Это единственное чего родители должны желать своим детям. А остальное… просто пусть оно вам не мешает.

— Спасибо, матушка. — ответил я, и Мария потянула меня вниз, кланяясь. Пришлось удержать ее, чтобы поклон не выглядел чересчур… хотя, возможно она так благодарила отца за все сделанное. В конце концов, если бы не он, и не вся эта ситуация в целом. Да, пожалуй, жениться нам была бы не судьба. Ни с моральной, ни с физиологической точки зрения.

— Идите, дети. Машина вас ждет. — кивнул Петр. — Александр, пусть как Романов ты еще только обручен, как Суворов — сегодня женился. И Мы с сестрой ждем тому подтверждения. По старым обычаям.

— Ну что ты такое говоришь, папа! — вспыхнула Мария, до сих пор не поднявшая фату. Вот только действующий император на ее слова лишь усмехнулся и отошел в сторону, освобождая нам проход к автомобилю с родовым гербом Романовых. Двери машины распахнули, и под общие аплодисменты я усадил невесту и сел внутрь сам. И только когда машина отъехала позволил себе слегка выдохнуть.

— Знаешь, это было немного не так, как я себе представлял. — заметил я, когда тишина в салоне начала затягиваться.

— Ты… представлял на моем месте другую? — отвернувшись, но так и не отпустив руки спросила Мария.

— Не буду врать, ты взбалмошная, упертая, неуравновешенная и местами агрессивная… — проговорил я.

— Да уж, не таких комплиментов я ожидала. — поджав губы проговорила Мария.

— Но в то же время, ты веселая, умная, красивая и очень, чудовищно целеустремленная. — продолжил я, и девушка с повернулась ко мне, с удивлением посмотрев. — Когда я впервые тебя увидел, ты мне показалась очень избалованной и неуправляемой. Не чувствующей границ дозволенного. Но я тебя понимаю и не осуждаю. Более того, не буду врать, пусть я тебя и не люблю, ты мне нравишься, и даже очень.

— Не любишь… — проговорила Мария, а затем начала всхлипывать. Я сидел в полном непонимании что мне надо делать, пытаться ли утешить девушку, соврав, или направить прану чтобы успокоить, и когда уже склонялся ко второму варианту она вдруг громко и заливисто рассмеялась.

— Дорогой мой, уважаемый и почитаемый муж. — проговорила сквозь смех и слезы Мария, вытерев глаза фатой. — Нравится — это уже больше, чем я могла рассчитывать. Ведь ты мне тоже очень нравишься. Всего полгода назад меня могли выдать за какого-нибудь жирного заокеанского старика. Тебе же вполне светила восьмилетняя английская принцесса. Хотя может лет через шесть-семь они и попробуют. А любовь, она придет со временем. Или не придет никогда. Но с этого момента, что бы я не делала, это будет на благо не только мне, но и тебе. Нам.

— Это несколько успокаивает, и даже радует. — проговорил я, в некоторой растерянности от ее резкой смены настроения. Хотя у нее и раньше случались заскоки и перепады, неоднократно, но хотелось их как-то если не контролировать, то хоть угадывать.

— Да. Но если ты не против меня… то, в чем дело? — спросила Мария. — Чем тебе не понравилась церемония?

— Я не говорю, что она мне не понравилась. Она меня удивила, и ожидал я немного другого. Например, нас назвали и одновременно не назвали мужем и женой. При этом даже не спрашивая нашего с тобой согласия. — заметил я.

— Обручение особ королевской крови — сложная процедура. — пожала плечиками Мария. — Можно сказать, что у нас все не как у простых людей.

— Главное, чтобы принципиально как у людей, а не животных или искаженных. — покачал я головой. — Раз это обручение, я должен вручить тебе подарок. А твоему родителю отдать выкуп за тебя.

— О, поверь, он его потребует. Вернее, уже потребовал. — улыбнулась Мария. — Пока ты не помазан на царство, он останется регентом. Мы сможем влиять на него, наших сторонников пока не так много, но их рост неизбежен. Что же до подарка мне, я и так получу все что мне требуется. Тебя.

— Знаешь… признаться честно, твоя целеустремленность меня одновременно пугает и восхищает. — покачал я головой. — Возможно не был бы я сам тем, кто я есть, испугался до ужаса. И все же, я хочу сделать тебе подарок. Возможно, это немного не то, чего ты хочешь или чего ждешь…

Я протянул руку к ее груди, и Мария на секунду даже закусила губу, наверное подумав что я сейчас заберусь в ее декольте, но я лишь поднял ее камень, после чего заставил засветиться. Глаза девушки расширились от удивления, а затем она охнула.

— Все в порядке? — спросил я.

— Это… потрясающе. — проговорила Маша. — Словно я всю жизнь носила туго затянутый корсет, и наконец могу вздохнуть полной грудью! Что ты сделал? И главное как? Хотя нет, не говори, продолжим в покоях.

— Верно, лучше там. — кивнул я. — К слову, мне так и не разрешили поцеловать невесту.

— Это мы вскоре исправим. — многообещающе улыбнулась Мария. — И не один раз.

Глава 10

Ночью молодая была ненасытна. Для меня стало неожиданным и очень приятным сюрпризом что Мария сумела сохранить девственность до свадьбы. Хотя оставалось неприятное послевкусия что я-то ее хранить не собирался. Правда развеялось оно довольно быстро.

Стараясь быть нежным, я постепенно вел ее по пути осознания себя. Но стоило девушке побороть секундную боль и начать получать удовольствие, как все в корне изменилось. Теперь уже Мария, отдавая себя всю, вела меня, стараясь показать все что умеет, и надо признаться на ее фоне Ангелина выглядела скованной пуританкой. А уж когда дело дошло до оральных ласк и нетрадиционного секса.

— Доброе утро, дорогая. — с улыбкой произнес я, вернувшись из душа утром. — Честно признаться, ты меня очень удивила.

— Доброе утро, милый. — улыбнулась девушка, потягиваясь. — Надеюсь приятно?

— Очень. Если не секрет, откуда у девственницы столь глубокие и многообразные познания в плотских утехах? — спросил я, присаживаясь на кресло рядом с окном.

— Не нужно говорить так витиевато, тебе не идет. — улыбнулась девушка. — Что же до секса… можешь не волноваться, ты у меня первый, во всем. Просто я была прилежной ученицей, а прежде, чем сбежать в Суворовское училище со мной занимались лучшие гувернантки.

— Выходит тебя этому специально учили? — уточнил я.

— Естественно. До введения отцом этого треклятого закона, считалось что женщина просто обязана всеми способами добиваться того, чтобы ее муж спал именно с ней. — улыбнулась обнажённая девушка, садясь мне на колени. — У нас не так много шансов забеременеть, особенно продвигаясь по рангам и титулам. Так что чем скорее заведем ребенка, тем лучше.

— Ну, на счет этого можешь не беспокоиться, ни мне, ни тебе бесплодие не грозит. — улыбнулся я, придерживая девушку за талию.

— Восточные практики? — уточнила Мария, опускаясь передо мной на колени и стягивая штаны. — А что еще они позволяют делать?..

Казалось, что она за ночь совершенно выдохлась, но нет, только ближе к полудню мы вновь лежали рядом, уставшие и довольные. По многим причинам. Я позволил выдоить себя до капли несколько раз, чтобы успокоить девушку. Но и сам не отставал, заставив ее биться в судорогах экстаза.

— А мне говорили быть с тобой осторожнее. Дать отдохнуть. Ты монстр! — притворно сказала Мария, ударив меня кулачком в грудь.

— Спасибо, ты тоже не отстаешь. — выдохнул я, занимаясь восстановлением ресурсов организма.

— Расскажешь, что ты вчера со мной сделал? — спросила Мальвина, вложив в эти слова двойственный смысл, но я решил не поддаваться на провокацию.

— Если ты говоришь о камне, скажем я чуть расширил его максимальный пиковый выход. — ответил я, улыбнувшись. — Не слишком сильно, иначе камень мог бы разрушиться, но этого хватит чтобы усилить твои конструкты процентов на пятнадцать-двадцать. Да и оперировать ими должно быть легче.

— Удивительно, вот она какая, сила императорского дома Романовых. — проговорила Мария, вертя в руках амулет. — А с инициацией обычных камней, так же? Ты просто должен к ним прикоснуться и пожелать?

— Как думаешь, сколько в этих покоях жучков и прочей прослушивающей техники? — спросил я, обведя комнату взглядом.

— Это покои цесаревича, вряд ли лишних ушей так уж много. К тому же, если я верно поняла политическую ситуацию, сейчас все руководство тайной канцелярии на твоей стороне. — улыбнувшись пожала плечами Мальвина. — Как и половина армейских чинов императорского флота.

— Осталась вторая половина? — усмехнулся я. — Не хочешь принять душ?

— Да, пожалуй, стоит, ты тоже пахнешь не ромашками, хотя мне и нравится этот сильный мускусный аромат. М-м. — прижавшись ко мне проговорила Мария. Подхватив, ойкнувшую для порядка, девушку я отнес ее в душ, но прежде, чем начать разговор мне снова пришлось удовлетворять ее пыл.

— Ты решила забеременеть за один день? — насмешливо спросил я.

— Чем скорее, тем лучше. — рассмеявшись пожала плечами Мальвина. Но когда она попыталась выскочить из душа я, наоборот, привлек ее к себе и обнял, наклонившись к самому уху.

— Я не знаю, могу ли инициировать алмазы. — прошептал я, так что шум воды почти полностью заглушал мои слова для посторонних, а струи мешали бы читать по губам. — Не было необходимости. А навык управления камнями резонанса мой собственный, а не родовой или выученный.

— Это плохо. — прошептала в ответ Мария. — Отец и большинство его сторонников могут рассчитывать на то, что такой навык у тебя есть, а значит могут попробовать избавиться от тетки. В смысле твоей мамы…

— Что? Зачем им это? Они же заключили мирный договор? — удивленно посмотрел я на девушку. — Союз.

— Власть не может быть в руках слишком многих. Иначе ее и вовсе не будет. — покачала головой Мария. — Это в меня вдолбили с детства. Так что твоя кандидатура как наследника престола была идеальна, учитывая, что ты не сможешь править пока не соберешь прочную коалицию из министров и губернаторов. Нужно проверить, можешь ли ты пробуждать алмазы.

— Знать бы еще как. — проговорил я.

— У меня есть серьги с неинициированными бриллиантами. — тут же улыбнулась Мальвина, неправильно меня поняв. — Сейчас принесу.

Девушка выскочила из душа, даже не думая прикрывать свою наготу, и у меня появилось несколько секунд чтобы обдумать ситуацию. Довольно неприятную, если честно. Об инициации камней я догадывался, но подтверждение услышал только вчера, из разговора с Петром и Екатериной. Выходит, именно это спасло жизнь опальной императрице — ее уникальная способность превращать обычные камни в резонансные, которые используют в процедуре инициации.

При этом, это явно не родовое или передающееся с кровью и генами умение. Иначе оно досталось бы мне, но не могло оказаться у Екатерины из рода Морозовых. Ну и наоборот, если бы оно передавалось с кровью, и не только одному наследнику, а всем, то подобным владело половина семей России, все же кровь Романовых не какая-то уникальная вещь и великих князей было за полторы сотни лет не мало.

Вывод напрашивался сам — это не дар, а умение. Навык, который можно приобрести или передать. А значит можно и научиться, если придется. И опять не понятно, а почему им владеет только императрица? Хотя, с другой стороны, будь такая сила у многих, и власть оказалась бы под угрозой. А тут, убей ты одного человека и будущие поколения лишаться перспектив. Подло, но довольно изобретательно.

— Ну как я тебе, дорогой? — заскочив обратно в душ спросила Мария, красуясь в новых серьгах с россыпью небольших камней. При этом, что удивительно, несколько из них были уже инициированы, я чувствовал в них биение резонанса, отдаленный гул, появляющийся при малейшем вливании силы. А вот остальные — просто очень дорогие и красивые куски углерода.

— Несколько алмазов в твоих серьгах уже имели одаренных хозяев. — заметил я, дотронувшись до мочки уха девушки. — Но в остальном… у меня ничего не выходит. Возможно, я делаю что-то не так. Хотя я вообще слабо себе представляю, как получить резонанс в твердом объекте и при этом его не разрушить.

— Это может стать проблемой. — покачала головой Мария. — Нужно сегодня же назначить встречу с теткой и обговорить этот момент. Наедине.

— Имеешь ввиду втроем? — на всякий случай уточнил я.

— Нет, только вы. Мне она естественно этот секрет не доверит, да и тебе пока вряд ли, но я должна по крайней мере предупредить отца, чтобы он не устранял ее слишком рано. — проговорила Мальвина, мгновенно возвращаясь в свой привычный стервозно напыщенный образ. — Конечно, убить ее сейчас, пока она не обрела силу и не вернула сторонников в государственные советы и кабинеты министров — большой соблазн.

— Не понимаю. — покачал я головой. — Не лучше ли сотрудничать? Вы же кровные родственники, а они вообще брат с сестрой.

— Милый, ты такой хороший. Добрый, наивный. — прильнув ко мне проговорила Мария, и что-то мне подсказывало что ее слова не совсем комплименты. Или совсем не…

— Ты вращаешься в этом кругу с самого рождения. А у меня до прошлого года вообще мыслей о власти не было. Так что придется тебе меня обучить. — сказал я, выключая душ. — Не думаю, что это станет какой-то тайной. К тому же, у меня и в самом деле не укладывается в голове. Один мудрый человек сказал, что никто не правит в одиночку и я с этим совершенно согласен.

— Он прав, но в этом нет ничего особенного. — пожала плечиками Мария, а затем «случайно» уронила полотенце, чтобы показать, как она его поднимает, выгнув спину.

— Ты потрясающа, но прежде, чем мы продолжим, надо по крайней мере подкрепиться. — покачал я головой. — Клеткам нужен материал для роста.

— Хорошо. — рассмеялась Мальвина, накинув на плечи халат. — Но чур поднос с завтраком забираешь ты. Выбираться сегодня из спальни я не планирую.

— Почему нет. — пожал я плечами, выбрав в качестве одежды «домашний» вариант из мягких брюк, рубашки и махрового халата, больше напоминающего костюм. Странная мода, хотя, надо признать, в таком облачении было довольно удобно.

Выйдя из спальни, я еще раз убедился в том, что с планировкой собственных покоев надо было знакомиться тщательней. Ведь это не одна комната, а отдельная квартира во дворце, со всеми удобствами и пятью помещениями. Спальня, гостиная, кабинет, два санузла и комната предназначение которой я определил как детскую.

— Чего-то желаете, господин? — спросил распорядитель, ждавший меня в коридоре, вместе с четырьмя гвардейцами. У меня даже щека дернулась от бесполезной траты ресурсов. Но порядок есть порядок. Опять же «протокол».

— Завтрак и связь с моим экипажем. — сказал я, немного подумав. — Беспорядки в городе продолжаются?

— Нет, все спокойно. — улыбнувшись ответил распорядитель, неуловимыми движениями пальцев накидав сообщения на своем коммуникаторе. — Обед доставят через пять минут, однако я не рекомендовал бы вам плотно наедаться. Вас ждут на четыре званых вечера, приглашения от родов Долгоруких, Шуваловых и Юсуповых. Они понимают вашу занятость, но будут рады видеть у себя на приеме.

— Не сегодня. Лучше согласуй встречу с матушкой, Екатериной Николаевной, в ближайшее удобное для нее время. Но не ранее чем через час. И уточни что место должно быть достаточно уединенное. — сформулировав требования по встрече проговорил я. — И с его величеством Петром Николаевичем, если он сможет.

— Незамедлительно займусь этим вопросом. — поклонился распорядитель, и я вернулся в покои, только затем, чтобы через минуту открыть дверь и пропустить внутрь служанку со столом-каталкой, на которой стояли разные яства от одного запаха которых во рту скопилась слюна. Да, есть надо регулярно.

Поблагодарив прислугу, я отвез столик в спальню, где уже сидела переодевшаяся в легкое платье Мария. На лице ее замерла хитрая улыбка, и девушка помогла мне перенести блюда на небольшой столик, поочередно комментируя все что нам доставили.

— Томаты — это хорошо. — сказала Мальвина, и подвинула ко мне блюдце с крохотными помидорами черри. — О, и обо мне позаботились. Чур ананасовый сок выпьешь весь. И вот этих устриц съешь.

— Что-то мне подсказывает что подбор продуктов тут совершенно не случайный. — с усмешкой заметил я. — Природные афродизиаки?

— Только часть из них. Меня учили что томаты увеличивают объем спермы, ананасы… улучшают вкус. — едва заметно смутившись ответила Мария.

— Что-то мне подсказывает что ананасы нам в ближайшее время бесполезны. — усмехнулся я. — Ты же не капли не упустишь.

— Для того, чтобы тебе было приятно я готова сделать исключение. — кокетливо улыбнулась Мальвина, на что я лишь покачал головой. Самое забавное что она же не озабоченная, просто слишком целеустремленная, и если первую цель она выполнила и меня на себе женила, то теперь нужно было завести ребенка, срочно!

— Чувствую если тебя не ограничить мы так из кровати не выберемся. — усмехнулся я, приступая к трапезе. И надо сказать, что несмотря на довольно специфичное меню было действительно вкусно. — Скажем так, пока ты не готова забеременеть, но, если ты действительно хочешь только и именно этого, думаю за пару недель мы с тобой справимся.

— Как ты определил середину моего цикла? — удивленно посмотрела на меня Мария. — Опять твоя йога? Или что-то другое?

— Пусть это будет моим маленьким секретом. Лучше расскажи почему ты считаешь, что твой отец может попробовать устранить Екатерину. — попросил я.

— Ну, тут все очень просто. — пожала плечиками Мальвина, и я в очередной раз поразился с какой легкостью она носит свои выразительные формы. — Отец учил что власть не может быть у всех. Деньги, ресурсы, люди — они все конечны. Невозможно сделать так чтобы всем хватило всего. Слышал такую шутку, что в демократии у всех всего будет довольно и даже у последнего бедняка будет трое рабов.

— Кто-то из древних философов? — на всякий случай уточнил я.

— Не помню. — отмахнулась от меня раковиной от крупной устрицы Мария. — Да и какая разница? Главное, что он прав. Ресурсы конечны, они не появляются из ниоткуда и не пропадают в никуда. Хочешь, чтобы тебе помогали — дай что-то взамен. А чем больше ответственности, тем больше надо дать. А добра на всех не хватит.

— Слышал такую фразу, что современное общество живет по правилам игры с ненулевой суммой. Все в выигрыше. — заметил я.

— Чушь! — уверенно сказала Мария. — Так могут говорить лишь торгаши, что обдирают аристократов, пытаясь нажиться на дешёвом труде и заграбастать ресурсы на халяву. О них отец тоже рассказывал. В общем. Все уже давно поделено, чтобы дать что-то одним, надо это отобрать у других.

— Ну не все так просто. — поморщился я. — Можно же построить завод, и вместо дешевой никому не нужной земли и столь же дешевых ресурсов получится предприятие, которое сможет производить более сложные, а значит и дорогие вещи. Не то чтобы что-то из ничего, но думаю ты меня поняла.

— Конечно. Если что-то что получилось дороже того, из чего это получилось, значит где-то в процессе просто что-то не учли, или заведомо занизили его стоимость. — пожала плечиками Мальвина, закинув в рот кусок авокадо. — Недоплатили рабочим, или использовали менее качественные материалы, или…

— Ясно. В общем — чтобы кому-то что-то дать, надо это забрать у других. — со вздохом признал я правоту Мальвины. Капитализм в этом мире соседствовал с движениями профсоюзов, но над всем этим стояли аристократы со своими дарами и силовым решением любого вопроса.

Отсутствие глобальных рынков положительно сказалось на национальном производстве, заставляя каждую из стран производить необходимый минимум для собственного обеспечения. А кооперация выполнялась исключительно на основе технологического преимущества одной из сторон, что заставляло проводить исследования и держать их в тайне.

Золотых приисков, да даже угольных шахт, в мире ограниченное количество. Заводы и фабрики — не то, что можно создать на пустом месте, или дешево. Так что вариантов чем заинтересовать аристократов, не вступая в локальные войны за ресурсы, я с ходу придумать не мог. А ведь деньги нужны не меньше влияния и силы.

— В результате твой отец может счесть разумным убийство неугодных и наименее преданных аристократов чтобы привлечь на свою сторону других? — уточнил я.

— Думаю конфликт уже разгорается, ведь отец уже это сделал, год назад. — ответила Мария. — Многие из сторонников тетки, оставшихся ей верны, потеряли собственность и земли на территории западной и центральной России. Сейчас они захотят это вернуть, а новые владельцы не захотят расставаться с приобретением.

— С этим придется разобраться. — нахмурившись проговорил я.

— Конечно! Решить кем мы готовы пожертвовать, среди молодежной фракции дворянского собрания, кто нам действительно нужен, а кого можно привлечь только на время. — кивнула Мальвина. — Неплохо бы получить какой-то надел, что-то чем можно было бы вести торги. Но боюсь это наше самое слабое место. Отец не отдаст тебе находящиеся в его руках ресурсы, а у твоей матери просто почти ничего нет. Земли и владения Демидовых под вопросом. Но если ты захочешь, можем использовать мое приданое…

— Не особенно. Даже если оно обширное, и включает в себя пару городов со всей инфраструктурой — это не решит глобальную проблему, только отсрочит. — проговорил я, задумчиво.

— Нет у меня городов. — рассмеялась Мария, но в ее улыбке я заметил намек на грусть, или даже злость. Кажется, у девушки опять был перепад настроения. — Отец отдаст пару деревень, может завод легкой промышленности, но остальное вернется в род Морозовых, и станет принадлежать ему после отречения от престола.

— А взять деньги из казны и с налогов мы не можем, потому что нам они не принадлежат. — закончил я, постепенно осознавая всю глубину своего положения.

— Точно. — не весело усмехнулась Мальвина. — До тех пор, пока ты не воссядешь на престол. А это произойдет не раньше, чем через девять лет. Разве что ты захочешь убить моего отца и освободить его место. Не то чтобы мне нравилась эта мысль, все же я люблю папочку. Но если надо…

— Не надо. — внутренне содрогнувшись ответил я, не хватало еще чтобы она такую себе цель поставила. Завел себе монстра… — Девять лет, долгий срок, за который я успею окончить академию и получить необходимые навыки. Но разбираться с грядущей резней надо уже сейчас.

Я еще не закончил обед, когда демонстративно облизавшая кончики пальцев Мальвина опустилась под стол и мне ничего не оставалось кроме как получать удовольствие. В конце концов, надо что-то придумать. Если простые слова ее не успокаивают, можно применить воздействие на меридианы. А можно пойти от противного и заставить ее выложиться по полной.

К счастью вежливый стук в двери застал нас уже отдыхающими. Не давая девушке шанса затащить меня обратно в кровать, я поднялся и переодевшись в обнаруженный в гардеробной деловой костюм, под военный крой, вышел в коридор.

— Ее величество, Екатерина Николаевна, будет ждать вас через полчаса в летней оранжерее. — улыбнувшись проговорил распорядитель. — Вот настроенный коммуникатор и планшет. Коснитесь их своим резонансным камнем, для синхронизации. Если кто-то попробует их взломать или получить доступ без вашего сигнала резонанса — то вся информация на них сотрется.

— Благодарю. — кивнул я, забирая аппаратуру. — Я могу связаться с их помощью с находящимися за пределами дворца?

— Да, конечно. Они включены в общую систему и работают в штатном режиме. — тут же ответил мужчина. — Вам нужно время, чтобы собраться на встречу?

— Пару минут. — решил я, вернувшись в свои покои. — Пойдешь со мной на встречу с Екатериной?

— Нет. При мне она точно не будет обсуждать ничего важного или секретного, так что лучше воспользуюсь моментом, чтобы отдохнуть. — улыбнулась девушка, соблазнительно растянувшись на шелковых простынях. Удивительно, но даже спустя столько часов и полностью осознавая ее навязчивость я чувствовал, что девушка мне очень нравится. Было в этом что-то иррациональное, но я пообещал себе подумать об этом позже.

— Хорошо, значит отдыхай и набирайся сил. Когда я вернусь они нам обоим понадобятся. — решил я, и улыбнувшись вышел в коридор, где меня уже ждали. Планшет я оставил, а вот новый коммуникатор взял с собой. — Идти далеко?

— Нет, ваше высочество. — чуть поклонившись ответил распорядитель. — За десять минут доберемся.

— Значит раньше, чем планировали… в таком случае не будем торопиться. — сказал я, сбавляя шаг. — Мне как раз нужно сделать пару звонков.

— Как пожелаете. — тут же ответил сопровождающий. У спальни осталось двое охранников, еще четверо шло сейчас рядом со мной, почти в штурмовом порядке — в коробочке. Двое спереди, двое сзади. Десяток лишних ушей. Впрочем, я не собирался обсуждать чего-то секретного. И первым делом набрал Ангелину.

— Привет Лисонька, как у тебя дела? — спросил я, стоило гудкам смениться на девичий голос.

— Слава богу, с тобой все в порядке. — с облегчением выдохнула девушка. — Я уже думала, что все, тебя отозвали из патруля, а после ни слуху, ни духу. Где ты? У тебя все в порядке?

— Да, все под контролем. Я сейчас в Зимнем, и боюсь в ближайшие пару дней отсюда не вырвусь. А может и дольше. Но в целом у меня все отлично. Лучше расскажи, что у тебя происходит. — попросил я. — Про остальных не спрашиваю — сами доложат.

— Все в порядке. Вместе с штурмовиками патрулировала улицы до самой ночи. — нехотя ответила Ангелина. — В городе до сих пор продолжаются стычки, но нас уже сняли со службы. Ребята разместились пока в освободившихся зданиях казарм. Я вместе с большей частью командования — на борту Гнева.

— Это хорошо, кто его знает, что будет дальше. — проговорил я, с облегчением услышав, что с кораблем и командой все в порядке. — Наша каюта в полном твоем распоряжении. Как только я смогу вырваться — приеду.

— Хорошо, любимый. Я буду ждать. — ответила с плохо скрываемой грустью в голосе Ангелина. — Береги себя, пожалуйста.

— Ты тоже. До встречи. — проговорил я, со вздохом положив трубку. Она умная девушка, все поймет, тем более что мы этот момент уже обсуждали. Но говорить о том, что я женился вот так, по телефону, я не хотел. Только при личной встрече, может тогда все пройдет легче…

— Василий, прием, как меня слышишь? — спросил я, дозвонившись до своего адьютанта.

— Приветствую! У вас все в порядке, ваше сиятельство? — тут же поинтересовался Строганов.

— Да, все в норме. У меня не так много времени, так что выдай краткий отчет по результатам за прошедшие полтора дня. — приказал я, решив сосредоточится на важном.

— Из семи кораблей эскадры осталось два. Черепаха сильно повреждена, по сути осталась только силовая установка, мостик и пара двигателей. Остальное придется менять или ремонтировать. — начал было Василий, но я его перебил.

— Черт с ними, с кораблями. С людьми что? — поинтересовался я.

— Убитых нет. Несколько десятков раненых, но из командного состава только Шебутнов умудрился заработать пару царапин, да и то — мелких. — успокоил меня Строганов. — Остальные живы-здоровы и ждут ваших указаний.

— Ну, это главное. Тогда слушай мою команду — до моего возвращения занимайтесь своими делами, объявляю отпуск. Пусть Леха выдаст всем жалование, и не жмотится. Даже если не на что будет чинить Черепаху — как-нибудь проживем с одним флагманом. — сказал я, стоя у входа в оранжерею. Охрана и распорядитель вежливо стояли на незначительном отдалении. — В общем — отдыхайте, я с тобой позже свяжусь. А, чуть не забыл, вызови к себе Гаубицева, на этом устройстве его контактов нет, а наизусть я их не помню. У него как раз должно было хватить времени на выполнение поставленных задач.

— Понял, все сделаем в лучшем виде. — отчеканил Строганов. — В том числе — отдохнем. Удачи вам, ваше сиятельство.

— Благодарю. — улыбнувшись ответил я. — Хотя надеюсь она мне не понадобится.

Отключив коммуникатор я несколько секунд собирался с мыслями а затем шагнул в открытые двери оранжереи, мгновенно погружаясь в ароматы цветов, птичий щебет и шум фонтанов.

Глава 11

Екатерина сидела за стеклянным столиком в центре небольшой площадки, закрытой зеленым пологом из вьюнов. Птицы пели достаточно громко, но я все равно сомневался, что в таком месте можно поговорить свободно. Если надо — микрофоны и камеры можно засунуть не только в листву, но и в песок. Подойдя к столику, я чуть поклонился и взял плетеный стул, чтобы сесть напротив.

— Твоими манерами определенно стоит заняться. — вздохнула Екатерина.

— Что поделать, матушка, меня учили больше выживать, чем говорить и вести себя. — ответил я, пожав плечами и старательно изображая раскаянье. Первый, не самый легкий этап миновал. Даже просто выбрать обращение, между нами, для меня было проблематично. Называть ее матерью — не самый очевидный вариант, и пока она не обратилась ко мне сама на ты, я выбирал между «государыней» и «вашим величеством».

— Это твоим наставникам удалось в полной мере. — вежливо улыбнулась Екатерина. — Слышала, что одним из них был Симеон, один из моих верных слуг. По старым законам он должен быть казнен. Жаль.

— Боюсь, после того как он узнал о проводимых над детьми опытах, лояльность его немного уменьшилась. — ответил я, заставив Екатерину чуть заметно нахмурится. — В Петрограде многие из военных и тайной канцелярии принимали участия в облавах на фанатиков из Детей Господних. Так что информация, даже секретная, все равно просочилась наружу.

— Значит твоя фракция не будет голосовать за закон о всеобщей амнистии за политические преступления? — все так же улыбаясь ртом, а не глазами, проговорила Екатерина. — Погибнет много хороших людей.

— Ты хотела сказать верных слуг, составляющих твою партию? — уточнил я. — Мне казалось, что вы с братом заключили пакт о перемирии.

— Перемирие и мир — две очень разные вещи. — ответила наставительно Екатерина. — К тому же, за полгода было много… всякого. Война не самое приятное и чистое дело. Ради победы многим пришлось пожертвовать не только здоровьем, но и честью. К тому же, как ты верно заметил, некоторые из верных короне слуг были вынуждены… скажем так, запачкаться.

— Думаю и в моих интересах объявить общую амнистию, вот только она не вернет потерянные земли и предприятия. — уточнил я. — Новые владельцы вряд ли их отдадут.

— Это верно. — на сей раз улыбка Екатерины на несколько мгновений померкла, но императрица почти сразу взяла себя в руки. — Однако вопрос амнистии важнее. И не только мне, но и тебе. Пройдет совсем немного времени, и князья будут приносить присягу уже тебе. И помилованные будут делать это куда охотней.

— А до тех пор ты сможешь увеличить число сторонников в дворянском собрании и влиять как на внешнюю, так и на внутреннюю политику. — проговорил я, чуть прикрыв глаза. — Я все понимаю, матушка, и не против вас поддержать, однако и вам придется поддержать меня.

— В чем же? — удивленно подняла бровь Екатерина.

— В судах над Орденом Асклепия. — ответил я, и заметил, как щека бывшей императрицы дернулась. — Я знаю, чем обычно заканчивается противодействие ордену, и сам не горю желанием вести с ними войну, но выхода нет. Они держали в коме тебя, пытались похитить одно твое дитя, и травили второе. Будто этого мало, они готовились к развалу империи, участвуя в бунтах и даже планировали захватить Кавказ. Это не пустые слова, доказательств у меня масса. Они занимаются жуткими вещами, от перевозки запрещенного оружия, до детской работорговли.

— Твари. — сжав губы проговорила Екатерина. В этот раз ей понадобилось несколько секунд чтобы взять себя в руки. — И я бы очень хотела поддержать тебя в этом вопросе, но не могу. Это вопрос безопасности не одного рода или города, а всей империи. У нас нечем на них надавить, а если мы атакуем или вынудим их перейти к нападению, города вымрут… чего им стоит просто выпустить одну из болезней что была побеждена в прошлом. Нет, прости, сынок, но это слишком опасно.

— Нельзя оставлять их безнаказанными. — проговорил я, искренне удивленный ее отказом. Все же она сама пострадала от ордена.

— И мы не оставим. Раз есть доказательства, их используют, тайная канцелярия соберет еще. Мы проинформируем население, выпустим несколько газет и фильмов. Привлечем к ответственности отдельных лиц, с руководящих постов… но на этом все. — покачав головой грустно улыбнулась Екатерина.

— Они ослабнут на несколько лет, но проблему это не решит. — сказал я. — Они продолжат возить оружие и подстрекать народ к бунту. Особенно тех, кто у них лечится на постоянной основе.

— Почти все их последователи фанатично преданны Асклепию. А врачи и медсестры имеют такие привилегии что нам просто нечего им предложить. Оставлять же народ без служителей — себе дороже. — вернув вежливую улыбку ответила Екатерина. — Ты говоришь о работорговле, но матери больных детей будут готовы разорвать тебя голыми руками просто за шанс выздоровления их деток.

— Это не значит, что можно спустить все на тормозах и оставить их в покое. — покачав головой сказал я. — Если мы дадим им время на передышку…

— То ничего не изменится. — достаточно жестко осадила меня Екатерина, вероятно уставшая от моего упрямства. — Нет такого способа, которым можно было бы избавиться от Ордена Асклепия, как нет способа уйти от надзора Теслы или Лиги наций. Если ты придумаешь. Как это можно сделать и при этом не спровоцировать бунты по всей территории империи — только скажи, и ты получишь поддержку от всех аристократов.

— Не может быть все на столько безнадежно. — поморщившись проговорил я. — Если найти лояльных врачей, сделать хоть небольшую клинику. В конце концов подкуп и угрозы тоже никто не отменял.

— Все это уже пробовали, но результатом неизменно становилось лишь усиление их позиций. — вернув на лицо вежливую улыбку проговорила Екатерина, и мне пришлось умолкнуть, задумавшись в попытках найти решение. Щадить орден я не собирался, но даже если я все свое время буду тратить на то, чтобы лечить людей самостоятельно и обучать медитации других — пройдут годы, прежде чем сколько-нибудь значимое количество людей смогут обходиться без медицинской помощи. Разве что…

— Опыты, которые вы проводили… — начал было я, но Екатерина нахмурилась.

— Я все делала для твоего блага, для блага своего ребенка, и не буду сожалеть о принесенных жертвах. — перебила меня императрица. — Глядя на тебя, сейчас, я понимаю, что все сделала верно, и, если бы понадобилось, повторила это еще раз.

— Матушка, я говорю совершенно не в упрек. Просто опыты, которые вы проводили, вы же не могли их делать все самостоятельно? Врачи, ассистенты, ученые — такое не провернуть малым количеством. — уточнил я. — Может нам удастся привлечь их к борьбе с орденом?

— Большая часть ученых как раз и была из числа братии. — нахмурившись ответила Екатерина. — Даже мои самые близкие и верные сторонники — Меньшиковы, в результате решили предать ради собственной безопасности, а ты говоришь о совершенно одержимых фанатиках, которых не сдерживали никакие нормы морали.

— Все ли были такими? Могу поспорить что многие участвовали в опытах от безвыходности или из преданности ордену. — задумчиво проговорил я. — Обнаруженные досье хранятся в тайной канцелярии, но скорее всего это не все. У вас же есть информация по тем, кто мог улизнуть от опытного ока дознавателей?

— Если ставить вопрос таким образом, вполне возможно. — ответила Екатерина. — Что именно ты хочешь сделать?

— Для начала нам хватит нескольких десятков условно верных людей, тех кто мог бы взять на себя лечение аристократов. — решительно проговорил я. — Хотят в ордене обслуживать обычных людей — тем лучше, это желание я лишь поддерживаю, но давят то они на нас не только этим. К тому же, если у нас будет собственная закрытая клиника, мы сможем до обучать полевых медиков. Покрыть самый минимум потребностей.

— И мы вновь возвращаемся к вопросу всеобщей амнистии. Без нее большая часть аристократов и замешенных в опытах людей даже разговаривать с нами не будут. — улыбаясь заметила Екатерина. — Нам придется протащить этот законопроект через три стадии согласования в дворянском собрании. Еще недавно это было бы совершенно невозможно, но вторжение сыграло нам на руку.

— Как этот ужас может быть хоть чем-то полезен? — нахмурившись спросил я.

— Тот монстр, которого вы уничтожили на развалинах адмиралтейства, появился не из Врат. После обследования останков в искаженной плоти нашли остатки личных вещей и одежды. — пояснила Екатерина. — Все, кто находился в здании дворянского собрания и в близлежащих строениях были каким-то образом объединены в одно целое.

— Не все. — возразил я, вспомнив как нам не раз приходилось сталкиваться в патруле с враждебными искаженными. — Наверное те оказался чуть дальше от эпицентра тоже изменились, но при этом не влились в одно существо.

— В любом случае я о таком даже не слышала. — покачав головой произнесла императрица. — В результате экспериментов мы не раз получали искаженную плоть, и даже добивались с помощью искусственного диссонанса искажения людей, но ни разу не видели таких результатов. Это не только чудовищно, но еще и очень изобретательно. Кто бы не сотворил подобное — он безусловно гений. Злой гений.

— Это могут быть фанатики из Детей Господних? — уточнил я.

— У них слишком ограничены ресурсы. — отмахнулась Екатерина. — К тому же их целью было не искажение как можно большего количества людей, а наоборот, создание сверхчеловека. Существа единого с резонансом не только телом, но и душой. Именно поэтому они согласились мне помогать. И судя по твоим успехам, некоторые из опытов оказались крайне успешными.

— Может быть. — проговорил я, не став уточнять что ставить эксперименты на живых людях вообще не этично, а на детях — вдвойне, даже если они твои собственные. Это, как если бы доктор Павлов проводил опыты по сшиванию вместе собаки и человека. Брр, жуть берет, стоит представить такую химеру.

— Ты считаешь меня чудовищем? — чуть просевшим голосом спросила Екатерина.

— За прошедшие полгода я повидал всякого. — уклончиво проговорил я. — И считаю, что у каждого есть право на искупление. Если ваши изыскания помогут спасти жизни десяткам тысяч людей — то это необходимое зло. А вот если они окажутся бесполезными… уж лучше нам найти им применение.

— Ты прав, будет обидно если результаты исследований и опытов похоронят где-то в глубине архива тайной канцелярии. — вежливо улыбаясь сказала Екатерина, и я с досадой понял, что иногда прочесть ее настроение совершенно невозможно. — Но бумаги бесполезны без исследователей, и в результате мы возвращаемся к вопросу амнистии.

— Я против амнистии для всех, без суда и следствия. Даже если понадобится больше года. В особо одиозных случаях так или иначе придется разбираться индивидуально. — решил я. — Если будет составлен подробный перечень преступлений, за которые предусмотрено помилование, это будет логичней.

— Время сейчас играет против нас. И я говорю не только о том, что Петр с каждым днем будет укреплять свои позиции на посту регента, но и о том, что в тюрьмах будут томиться невинные, всего лишь исполнявшие приказы. — настаивала Екатерина. — А другие, видя это, могут и вовсе переметнуться к врагам империи.

— Извините, матушка, но есть преступления, которые я не готов прощать просто так. Даже если это увеличит количество моих сторонников. — возразил я. — Изнасилования, работорговля, педофилия, убийства не на войне и не в средствах самообороны И эксперименты над детьми так же входят в их число.

— Это довольно большой список, не находишь? — все так же улыбаясь спросила Екатерина. — К тому же ты только что сам говорил о необходимости привлечения врачей и ученых. А они не по политическим статьям сидят.

— Для таких уникумов должна быть возможность отбытия срока заключения в специализированных заведениях, объединенных с лабораториями. — подумав ответил я. — Это не амнистия, они все так же останутся под стражей, просто получат возможность вести свою трудовую профессиональную деятельность.

— Этот вариант можно рассмотреть. И все же я бы настаивала на всеобщей амнистии. Как обмен пленными, всех на всех. — решительно проговорила Екатерина. — Нам нужны люди, и в собрании, и в боярской думе. Даже если считать недавно инициированных детей, ставших главами родов, которые скорее всего присоединятся к твоей фракции, этого может быть недостаточно, чтобы принять нужные нам законы.

— Если они на благо империи и ее жителей, скорее всего никакого большинства для их принятия не понадобится. — пожал я плечами. — А если они в интересах только одной группы внутри дворянского или боярского сословий, то против нас могут выступить даже формально входящие в состав фракции.

— Ты совершенно не разбираешься в политике. — со вздохом проговорила Екатерина. — Фракция это не простоя объединение. Нам придется искать точки соприкосновения, заключать соглашения и пакты, искать компромиссы для того, чтобы продвинуть одни законы и отклонить другие. Ведь большая часть затрагивают лишь небольшую группу, а остальным на них совершенно наплевать.

— То есть вы станете договариваться с теми, кто безразличен к тому то нужно вам, чтобы он правильно проголосовал, а вы в ответ проголосуете за то, что нужно ему? — уточнил я, понимая, что подобное больше тянет на преступный сговор, чем на нормальное законотворчество. И это ведь еще только первый слой, самый очевидный.

То, что в дворянском собрании по понятным причинам, проистекающим из названия, никого кроме дворян нет, как и в боярской думе, само по себе ограничивает как разнообразие среди слоев населения, так и явно выражает мнение лишь небольшой прослойки общества. И вряд ли многие дворяне, даже недавно бывшие обычными людьми, станут отстаивать чужие интересы.

— Вижу тебе такая перспектива не очень нравится. — заметила Екатерина. — Но от этого никуда не деться. Тебе в некотором смысле проще, в боярской думе людей не так много, как и старых родов, держащих руку на политическом пульсе. И там ты сумеешь найти сторонников, если у тебя есть что им предложить.

— На сколько я понимаю ситуацию с этим как раз у меня проблемы. — ответил я, слабо улыбнувшись. — Приданое Марии состоит в простом признании меня цесаревичем, но пока я взойду на трон и получу доступ к казне — пройдут годы. Прямо здесь и сейчас я буквально нищий.

— Ну не такой уж и нищий. — рассмеялась Екатерина. — Пусть земли Романовых порядком поиздержались за пятнадцать лет, мне пришлось многим пожертвовать ради тебя, но ты все еще являешься их наследником. Небольшой стабильный доход у тебя с них будет. Не чета какому-нибудь промышленнику или магнату, но тебе столько в жизни не потратить даже если будешь званые вечера раз в неделю проводить.

— Пожалуй это первая хорошая новость. — улыбнулся я в ответ. — Вот только не наложит ли на эти владения свои руки регент?

— Отобрать их он у тебя не может. А вот ограничить во владении — вполне. — подумав ответила Екатерина. — Но, как я уже сказала, на жизнь этого вполне хватит. К тому же, официально ты до сих пор граф Суворов, а во дворце живешь как муж Марии.

— Ну да, будет странно, если какой-то граф начнет распоряжаться имуществом императора. — нехотя признал я. — А значит я снова возвращаюсь к тому, что влиять на своих возможных сторонников я смогу только обещаниями или услугами.

— Не стоит об этом думать. — отмахнулась императрица. — По крайней мере не сейчас. Тебе стоит завести больше друзей и знакомых среди детей боярских. И высшая военная академия лучшее место для этого. Там, за пять лет учебы, ты сойдешься со всем высшим светом России, а не только Петрограда.

— А до тех пор оставить вопросы взаимодействия фракций на вас? — не скрываясь усмехнулся я. — Боюсь мои сторонники меня не поймут.

— Еще больше отторжения вызовет если не достигший даже двадцатилетнего возраста юнец начнет вмешиваться в государственную политику. — заметила Екатерина. — Некоторые станут голосовать против не потому, что им не нравится закон, а потому что его поддерживаешь ты и твои сторонники. Выскочек никто не любит.

— Значит и закон об амнистии нам поддерживать не стоит? — поинтересовался я.

— Ты прекрасно понял, что я имею ввиду. — нахмурившись сказала Екатерина.

— Понял. — кивнул я, погружаясь в задумчивость. Ситуация в целом выходила дурацкая, формально получив статус цесаревича пользоваться им я не мог. А даже если заартачусь и пойду против всех, начав публичную политику, могу потерять даже тех немногих кто меня поддерживает. При этом влиять на ситуацию в стране у меня нет никакой возможности и средств.

Нет, конечно, смотря с кем сравнивать. Если брать условного горожанина, или даже мелкого помещика, то их я могу заткнуть за пояс одной левой. Если речь о провинциальном князьке — у меня для таких переговоров даже фрегат с полной командой есть. А вот дальше… разорваться не получится, значит придется договариваться и привлекать сторонников.

— Хорошо, пусть ваши сторонники подготовят проект закона об амнистии. Желательно в нескольких экземплярах и с разными условиями. Я соберусь со своими советниками и сторонниками, и мы выберем тот вариант, который лучше подходит нам. — решительно проговорил я. — Заодно сформулируем то, что хотели бы получить в ответ.

— Это очень правильная позиция. — улыбнулась Екатерина. — Если ваши ожидания не станут чем-то запредельным, то, вполне возможно, мы договоримся. Но скажу сразу — выступать против ордена сейчас мы не станем. Да и Петр этого не позволит. Стране нужно дать время, чтобы прийти в себя.

—В таком случае, матушка, я хотел бы обратиться к тебе с личным вопросом. — сказал я, вспомнив причину, по которой вообще решился на этот разговор. — В своем обучении управления резонансными кристаллами, я словно блуждаю в потемках, не зная даже в какую сторону мне стоит развиваться и на что обратить внимание.

— Я… не могу научить тебя этому. — проговорила Екатерина, на мгновение потеряв самообладание. В ее глазах я заметил отчетливые панические искры, а уголки губ императрицы предательски поползли в низ.

— Понимаю. Создание камней — твоя гарантия безопасности, и я не собираюсь претендовать на секрет. Но мне и в самом деле нужно обучение, без которого я просто застряну на текущем уровне. — стараясь особенно не давить произнес я. — Если вас смущает это место — давайте выберем другое, в котором шанс прослушки и видеоконтроля будет ниже.

— Нет. Это попросту невозможно. — ответила Екатерина, и отвернулась, давая понять, что разговор на этом закончен.

— Что же, не буду настаивать. — со вздохом сказал я, поднимаясь. — Спасибо за увлекательную беседу и урок. Я все запомню и буду ждать вашего законопроекта.

Я и в самом деле особенно не надеялся на то, что она так просто откроет тайну. Хотя некоторые объяснения все же хотелось получить. В конце концов, я уже продвинулся дальше, чем большая часть дворян и вплотную приблизился к боярским начальным рангам. Но даже освоение объемных конструктов совершенно не помогало понять, как может резонировать что-то из нашего мира.

— Сынок, постой. — попросила Екатерина, когда я уже дотронулся до дверной ручки. — Вернись ко мне.

— Хорошо, матушка. — удивленно проговорил я.

— Встань со мною рядом. — сказала императрица, и когда я выполнил ее указание, воздух вокруг нас поблек, пошел рябью, а затем я увидел появляющиеся словно из ниоткуда крупные снежинки.

— Красиво. — непроизвольно восхитился я. — Объемный щит, замкнутый в сферу, с проявлением стихии?

— Ледяная скорлупа. — улыбнувшись ответила Екатерина. — Если в тебе больше от меня чем от Бориса, лет через пять ты освоишь и такой фокус. Все стихийные конструкты гораздо плотнее. Так что теоретически он должен выдержать даже Ярость Морозовых — главный аргумент Петра во всех спорах. Жаль только, что я не могу его распространить на большую площадь.

— Ничего страшного, тебя он защитит, и это главное. — пожав плечами ответил я.

— Я не для того тебя позвала, чтобы кичиться силой или демонстрировать превосходство. — улыбка Екатерины чуть потускнела. — С этим вы, мальчики, и без нас прекрасно занимаетесь. Но сейчас скорлупа отрезала нас от всех наблюдателей.

— Ты все же решила открыть мне секрет? — удивленно проговорил я.

— Нет. И не потому, что не хочу, просто… на самом деле я сама не понимаю, как это работает. — ошеломила меня откровением Екатерина.

— Как это возможно. Это ведь ты, создаешь кристаллы, а не кто-то другой. — нахмурившись сказал я.

— Верно. Но это не мой секрет. Борис, перед тем как отправился в свою злополучную экспедицию, позаботился о том, чтобы мы ни в чем не нуждались. Он что-то сделал с моим камнем резонанса, а потом научил им пользоваться. — объяснила Екатерина. — Как ты с легкостью используешь свой коммуникатор, и даже знаешь, из чего он примерно состоит. Но способен ли ты сам, с нуля, создать его?

— Нет. — покачал я головой. — Но я не инженер конструктор, а стоит профессионалам взяться за эту проблему, и они найдут решение. Может не такое же красивое или компактное, но те же функции оно выполнять будет.

— Это… вторая причина, по которой я проводила эксперименты. Когда ты не очнулся и стало понятно, что можешь не проснуться никогда, я начала искать решение, чтобы передать его другому наследнику. — говоря это Екатерина непроизвольно отвернулась и я увидел, как больно ей говорить об этом. — Месяц назад, когда стало понятно, что мы проигрываем в войне, я совсем отчаялась. Ведь результатов не было, но сейчас, когда мы с тобой вновь узнали друг друга, у меня вновь появилась надежда. Там, где не справилась я — у тебя все получится. Нужно только время и усердие.

— Я могу хотя бы посмотреть на инициацию? — нахмурившись поинтересовался я. — Может мне станет понятней…

— Боюсь это невозможно. Мы пробовали, но во время самой процедуры все в предназначенном для инициации помещении начинают страдать от диссонанса. — покачала головой императрица. — Меньшиковы приложили массу усилий и средств, чтобы записать процесс инициации, но оборудование выходит из строя, а люди… они не выживают. Самым существенным положительным результатом наших экспериментов стали стабильные Врата. Но пройти сквозь них могу только я, и похоже из-за тех изменений, которые получила от Бориса.

— Прости, я не хотел на тебя давить. — сказал я, прекрасно понимая, что и саму Екатерину обследовали с ногтей до кончиков волос. Не идиоты же там сидят. А значит мы опять оказались в парадоксально паршивой ситуации.

— Все в порядке. — улыбнулась Екатерина, снимая Ледяную скорлупу. — Петр знает о моей ценности и не даст меня в обиду. Ты же не должен об этом сейчас думать. Учись, познавай новое и себя. И может после того, как ты освоишь стихию — совершишь прорыв.

— Спасибо, матушка. — ответил я, придя в уме к тем же выводам. Мне катастрофически не хватает информации. И получить ее я могу в самом очевидном месте — в военной академии. Жаль только и без нее дел невпроворот.

Глава 12

— В чем дело? — спросила Мария, когда я вернулся в покои. Я попробовал натянуть вежливую улыбку, как без проблем не раз проделывала Екатерина, но вышло у меня не очень, практики не хватало. — Союз разорван?

— Нет, с союзом все нормально, по крайней мере пока. — ответил я, взъерошив волосы. Ситуация с бывшей императрицей выбила меня из колеи. Моя главная цель — устранение ордена оказалась сложно достижима. Мало того, перед расставанием с биологической матерью я тщательно проанализировал ее тело и камень с помощью третьего глаза, и не нашел никаких существенных изменений. Что бы не дало ей силы создавать резонансные камни, я этого не видел, или оно просто лежало в иной плоскости.

— Нормально, не значит хорошо. О чем вы разговаривали? — настойчиво спросила Мария, поднявшись с кровати.

— Она просит поддержать проект всеобщей амнистии на голосовании в думе и дворянском собрании. — ответил я, не став вдаваться в подробности. — Как только будет что обсуждать — его принесут. Но пока я отказался. Амнистия нужна, но только частичная и по конкретным статьям. Ну и индивидуальное помилование, на случай спорных моментов. Уверен они будут.

— Если ты не хочешь разом простить всех — неминуемо. — согласилась Мария. — Как и споры о том, кто должен попасть в список, а кто — нет. Нужно будет создать комиссию по рассмотрению законопроекта, выбрать наиболее заинтересованных сторон. Это ты хорошо придумал, создать рычаг давления там, где его нет. Но в начале нужно понимать кто нужен нам самим и что они могут за это предложить.

— Одна вещь мне точно не помешает — сторонники в борьбе с орденом. — ответил я, сев в кресло. Мальвина, на секунду замерла, решая, что именно ей делать, а потом уселась мне на колени словно маленькая девочка, свесив ноги сбоку. Обняв ее, я откинулся на спинку и Мария, засмеявшись, повалилась следом умостившись у меня на груди. Идиллия, если бы в этот момент я не думал о дальнейших шагах.

— Ты твердо решил их уничтожить? — через несколько секунд спросила Мария. — Это будет нелегко.

— Все вокруг твердят мне что это невозможно. Не в текущей политической обстановке и состоянии империи. — усмехнулся я. — Так что твое «нелегко» граничит с фантастическим везением.

— Как говорит папочка — «нецелесообразно», это да. Но невозможно. — Мальвина фыркнула, забавно сморщив носик. — Если это то чего ты хочешь, я тебе помогу. К тому же это будет весело.

— Весело? — удивленно спросил я.

— Уничтожить организацию, с многотысячной армией преданных сторонников, гигантским лобби и почти неограниченным бюджетом. — с усмешкой которую я время от времени видел в училище проговорила Мальвина. — Конечно это будет весело! Но это не мелкая пакость, и даже не дворцовые интриги, раньше я таким не занималась. И поэтому тоже — весело. Главное не стеснять себя в средствах.

— Убить всю их верхушку я могу и в одиночку, только это не решит проблему, просто в столице появится один неизвестный, а может и известный если я попадусь, маньяк. — проговорил я, нахмурившись.

— Естественно не решит. Но тут главное правильно выбрать цель, и мне, кажется, ты уже ее определил. — едко усмехнулась Мария. — Что самое важное и уязвимое в ордене Асклепия, как считаешь?

— Репутация. Ресурсы они могут вернуть, людей перегнать из других стран, а заводы и фабрики по производству медикаментов и так находятся заграницей. — в задумчивости проговорил я. — Можно прервать каналы поставок, но это ничего не решит, только ухудшит состояние медицины в стране. А вот если мы подорвем доверие народа к ним, это может стать критично.

— Какой ты у меня все-таки умный. — обняв меня за шею проговорила Мария, при этом девушка сознательно сделала акцент на слове «меня», будто объявляя свое право собственности. Впрочем, учитывая, что для всех мы женаты…

— Есть возможность решить несколько проблем одним махом. — продолжила Мария. — Ты же знаешь, что твоя матушка виновна в смерти тысяч невинных?

— Включая стариков и детей. Да, спасибо что напомнила. — ответил я.

— Рано или поздно это выплывет наружу, так почему бы не совместить приятное с полезным и не обвинить во всех грехах Меньшиковых? — изогнув бровь проговорила Мальвина. — Скажем, именно они творили всякие ужасы, прикрываясь добрым именем императрицы. И она сама была в шоке, когда узнала, поэтому и пошла на перемирие. Конечно, бояре и некоторые из дворян знают, как было на самом деле, но простые люди не в курсе происходящего.

— Выставлять один из древнейших родов виновным в таком... хотя, ты права, они по крайней мере не смогут сопротивляться. Из всего семейства жива только младшая Меньшикова, которая так и не консумировала брак с Брониславом. — задумчиво проговорил я. — Формально за ней сейчас огромное приданое.

— Хочешь взять ее второй женой? — состроив недовольную гримасу спросила Мария. — Да ладно, я не против, тем более что живой, после свадьбы, она не нужна. Она же тебе не сильно нравится?

— Вообще не нравится, но и убивать ее бессмысленно. Но, надеюсь, жениться на ней не придется. По крайней мере у меня таких планов нет. — усмехнувшись ответил я, не став уточнять что в порядке живой очереди где-то ждет Инга. Если еще не отказалась от своих планов. Да и Ангелину я бросать не собираюсь.

— Хм-м. — задумчиво проговорила Мальвина, постукивая себя указательным пальцем по подбородку. — Если в начале добиться ее исключения из рода Суворовых, чтобы тень от дел ее родственников не легла на это семейство. Затем объявить об изъятии в пользу государства и жертв экспериментов земли и недвижимости Меньшиковых…

— Слишком много условностей. К тому же даже если добиться того, что весь род Суворовых признают потерпевшими из-за потери репутации, мы с тобой от этого много не выиграем. — подумав признал я.

— Главное тут не деньги, а репутация. Пока ты носишь их фамилию, бить по одной из Меньшиковых, состоящих в прямом родстве — нельзя. — заметила Мария.

— От меня эти рассуждения ускользают. Но в любом случае действовать придется крайне осторожно. Одна из лабораторий Меньшиковых стоит в старом замке на территории полигона в Суворовском училище. — объяснил я. — Но ты права, лучше кандидатуры чем Меньшиковы на роль козлов отпущения не найти, тем более они и в самом деле виноваты. Нужно только найти связующие звенья, живых сотрудников, которые будут готовы дать показания в обмен на частичное помилование.

— Вот, это уже похоже на план! — улыбаясь проговорила Мария, обняв меня. Но затем резко нахмурилась. — Кто будет освещать эти события? Опять твоя рыжая?

— Не думал, что мы будем поднимать этот вопрос сегодня, но да, ты права. Она именно что моя. — решил я расставить все точки над «ё». — Понимаю, что это может быть неприятно, но, если ты хочешь мира и добровольного сотрудничества, тебе придется принять её как есть.

— Ты же не собираешься на ней жениться? — отодвинувшись и подняв бровь спросила Мария. — У нее даже за душой ничего нет, она голодранка!

— Может и так, но, если ты не заметила, Ангелина почти с тобой наравне по силе и владении резонансом, хотя это у тебя, а не у нее превосходная родословная. — пояснил я. — Вскоре она без всякого вмешательства получит личное, а затем и потомственное дворянство. Но даже это не главное. Она была со мной с самого начала, в отличие от тебя. И многие испытания я прошел только потому, что она была рядом.

— Ты хочешь держать её рядом? — нахмурившись спросила Мария.

— Именно. И чтобы между нами не было недопонимания — спать я с ней тоже буду. Если она сама захочет продолжать эти отношения. — решительно ответил я.

— Но держать ее насильно не станешь? Так? — поинтересовалась Мальвина, и я согласно кивнул. — Отлично, значит мне всего-то и надо сделать так, чтобы у нее не осталось никакого желания оставаться рядом.

— Ты не будешь ей вредить. Ни физически, ни морально. — настойчиво проговорил я. — Иначе в ближайшее время ребенка можешь не ждать, а первой родит другая. Это понятно?

— Да. — нехотя ответила Мария, и надув губки встала с моих колен. — Что ты в ней вообще нашел? Ещё и Вяземскую не прогнал, может у тебя особая любовь к рыжим?

— Дело не в волосах, а в характере и преданности. — ответил я, пытаясь понять, как можно выйти из текущего затруднения с минимальными потерями. — Ты знала, что мы вместе, и это не стало для тебя препятствием тогда, надеюсь не станет и сейчас.

— Значит так, дорогой? — с нажимом произнесла Мальвина, чьи глаза метали молнии. — Думаешь твой запрет меня остановит?

— Даже не надеюсь на это. — усмехнулся я. — На своей шкуре убедился, что, если тебе что-то взбредет в голову, ты будешь согласна на любые безумства. Стену лбом расшибешь, если придется.

— То-то же! — с видом победительницы хмыкнула Мальвина, задрав нос. Детское поведение, в купе с потрясающими формами и перепадом настроения делали её по-особенному привлекательной.

— Но это не значит, что я откажусь от данного мной слова и от собственных желаний. — уточнил я, заставив девушку чуть нахмурится. — К тому же, мне странна твоя реакция, ведь против Инги ты не возражаешь.

— Этой уральской пигалице со мной не сравнится. — фыркнула Мальвина. — Она же почти доска, хоть и с преданным. К тому же у нас соглашение по твоему спасению. Мы почти месяц отвлекали отца, позволив тебе скрыться. Пришлось работать сообща.

— Временный союз перешел в постоянный? — уточнил я.

— Ну… — Мария недовольно поморщилась. — Я осталась ни с чем, ты тоже, а у нее все же большая часть уральского хребта и гигантский кусок тайги до ледовитого океана в имуществе. Глупо отвергать такую возможность усиления рода. Тем более, что это поможет тебе укрепить связи по стране в будущем.

— Раз так, то Ангелину тебе сами боги велели признать младшей… подругой. — я хотел было сказать сестрой, но вовремя сообразил, что для особы боярских кровей это может звучать как оскорбление. — Уверен, стоит тебе перестать воспринимать е как соперницу — и ты увидишь все плюсы таких отношений.

— Посмотрим. — вздернув носик проговорила Мальвина. — Если она и в самом деле признает себя младшей во всем.

— Только помни, что я ее мужчина, и обижая ее ты обижаешь не только меня, но и унижаешь себя, как старшую жену. — сказал я, и на лице Марии отобразился мучительный мысленный процесс. Легко читалось что она пытается сообразить, как наличие рядом другой женщины может быть для нее благом. Особенно той, кто на первый взгляд не несет нашему браку очевидных преимуществ. Хорошо хоть Мальвина с рождения воспитывалась в сословном аристократическом обществе и морально была готова к договорному браку, иначе такой фокус вообще не прошел.

— Ладно, пусть живет. Пока что. — наконец решила Мария. — Пока что без нее будет сложно выполнить наши планы. Я готова терпеть твои интрижки, но в замены я хочу, чтобы первый твой ребенок был у меня.

— Не раньше следующей недели. — с облегчением ответил я.

— Что не раньше следующей недели? — нахмурившись посмотрела на меня Мальвина. — Ты же не хочешь сказать, что можешь контролировать мою беременность?

— Твою — нет. Но кое-что мы уже обсуждали. — ответил я, улыбнувшись.

— Да, я помню, середина цикла. — проговорила задумчиво Мария. — Но это же еще не все, совпасть должно многое…

— Не так уж и много факторов. — пожал я плечами. — К тому же, разве ты на собственном опыте не убедилась ночью, что я могу контролировать собственный организм? Это распространяется на многие аспекты. А тебя мы сможем подготовить…

— Ух ты. — восхищенно проговорила Мальвина. — Значит, как только… нет, стоп. Я, конечно, хочу быть первой и чем раньше, тем лучше, но сейчас это будет преждевременно. В идеале — сразу после твоей коронации и помазания на престол.

— Понимаю. Чтобы дети рожденные после принятия державы не могли сказать, что они единственные кто может претендовать на трон. — кивнул я. — Но ты же понимаешь, что это откладывает сам процесс деторождения на неопределенный срок?

— Если для тебя это не фактор случайности — то в этом нет никаких проблем. — задумчиво ответила Мальвина, вновь стуча пальцем по подбородку. — Значит если бы ты хотел, уже мог наплодить бастардов? Но детей у тебя нет… ведь нет же? Ты знал, что мы поженимся и выбрал меня?!

— Я решил дать тебе шанс, и ты его полностью оправдала. — усмехнувшись сказал я. — К тому же, наш сегодняшний мир не самое приятное место для малыша. Кто сможет гарантировать что принимающая роды нянечка не попробует отравить нашего наследника так же, как они травили Екатерину и меня?

— Об этом я не подумала. — проговорила в задумчивости Мальвина, и у нее от удивления расширились глаза. — Ты прав! Мы должны избавиться от ордена! Беременность подождет. Но я буду первой!

— Конечно. — улыбнулся я, и девушка, состроив самодовольную мордочку убежала в гардеробную. Очередная смена настроения и планов стала довольно неожиданной, но приятной. Сколько бы длилась словесная перепалка в ином случае я не знал. Но когда Мария вернулась, настал мой черед удивляться. Вместо положенного домашнего платья на ней был деловой костюм с обтягивающей юбкой. — Куда мы в таком виде идем?

— Как куда? Договариваться со сторонниками, конечно! Или у тебя память как у рыбки? — ехидно спросила Мария. — Я зарезервирую синий зал для совещаний и приглашу своего двоюродного брата, а ты Константина и Романа. Думаю, часа им обоим хватит чтобы добраться до дворца.

— У нас тут город после осады, вообще-то. — заметил я. — У них могут быть неотложные дела.

— Ты будущий император! Если они ради встречи с тобой свои дела не отложат, значит они тупые бездари, которые в политике ничего не смыслят. — фыркнула Мальвина, не выбиравшая выражений. — А значит в будущем мы найдем других помощников и сторонников.

— Мы безусловно найдем других, но и эти останутся с нами. — ответил я, покачав головой. — Ты сама знаешь, никто не правит в одиночку, а эти люди не только преданы престолу и империи, но и хорошо относятся ко мне лично. Мы не станем разбрасываться союзниками. Даже когда я сяду на трон.

— Хорошо, милый. — пожав плечами ответила Мальвина, и в этот раз я не услышал явного сарказма в её голосе.

— Отлично, в таком случае давай узнаем, когда совещание у твоего отца, на котором будут присутствовать Суворовы, и скоординируем свои планы. — решил я, а спустя всего несколько минут мы уже шли к зеленому залу, где собирались министры и генералы. При этом никаких возражений от Петра, на участие в мероприятии нашей пары, не последовало. Кажется, он даже оказался рад моему интересу.

В коридоре ведущем к нужному залу нас встретила целая толпа секретарей, просителей и чиновников самых разных сословий и достоинств. Бояре бесцеремонно оттесняли менее знатных от дверей в кабинет, но и мимо них пролетали курьеры и служащие собиравшие доклады, и отчеты со всей страны. Судя по множеству озадаченных лиц, хаос творился не только в Петрограде.

— Прошу прощения, но туда нельзя. — попробовал перегородить нам дорогу тощий высокий мужчина, лет сорока, с гладко выбритой головой, больше похожей на бильярдный шар. — Даже вам, ваше сиятельство. У вашего отца совещание.

— Я знаю, уважаемый, а вы должны бы знать, что мы с супругом на него приглашены. — не сбавляя шага произнесла Мальвина. Мужчина твердо стоял поперек дороги, и я уже приготовился оттеснить его прессом, когда дверь в кабинет распахнулась перед выбежавшим курьером, и нас заметили с той стороны.

— Александр, зайди, будь добр. — громко сказал император, и судя по вытянувшимся лицам придворных только что произошло что-то из ряда вон.

— Прошу меня извинить. — сказал я, и держа руку Марии, прошел мимо бильярдного шара.

Кабинет, в котором заседали министры, оставлял гнетущее впечатление. Несмотря на гигантские, величественные размеры, он был полон бюрократической суеты, не оставляющей сомнения — загружены будут все, по горло. И мы только что добровольно согласились окунуться в «благоухающее» море бумажной волокиты и миллионов отчетов.

— Ваше императорское величество. — чуть склонился я, заметив в кабинете людей, не присутствовавших на вчерашнем обручении.

— Полно тебе. Как зятю, отныне и впредь, я разрешаю обращаться ко мне без титулов и званий. На любых мероприятиях, в том числе официальных приемах. — устало улыбнувшись проговорил Петр, а мне лишь оставалось восхититься тому, как он сгладил углы. Ведь на самом деле это он сейчас должен кланяться и называть меня по титулу, а извернулся так что у нас неформальное отношение между родственниками. А самое смешное, что, согласившись на этот порядок, я могу привыкнуть и после воцарения продолжить называть его по имени-отчеству.

— Папочка, я же знаю, что ты задумал! Нагрузить нас своей бумажной волокитой. А у нас, между прочим, еще даже медовый месяц не прошел. Да даже медовой недели не было. — скуксившись произнесла Мальвина, да так что я сам поверил в этот образ хнычущей папиной дочки. Не знай я о её истинной целеустремленности — непременно попался. Хотя и такая, избалованная сторона, у Марии присутствовала.

— Ну что поделать, кто-то же должен думать о благе империи пока молодые отдыхают. — по-отечески покачав головой проговорил Петр. Вот вроде ничего и не сказал, такого, а для всех, кто в курсе, сделал жирный намек. Мол я тут пока правлю, а детишки не при чем.

— Вы правы, Петр Николаевич. — вернул я ему улыбку. — О благе империи и в самом деле надо думать днем и ночью, так что мы решили поучаствовать, по мере сил и возможностей, и даже определили направления, которые требуют нашего пристального внимания. Если у вас есть три минуты — хотелось бы их обсудить.

— Три минуты у нас у всех найдется. — благодушно кивнул Петр.

— У всех? А все ли здесь имеют нужный уровень допуска? — спросил я куда менее приветливо. — Не хотелось бы нагружать уважаемых господ лишними головными болями. У них и своих задач хватит.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но уж мы то точно в курсе происходящего. — ответил один из незнакомцев.

— Мы хотели бы поговорить о связи ордена и секты. — глядя прямо в глаза Петра проговорил я. Регент нахмурился, явно выбирая стратегию поведения.

— Хорошо. — наконец решил он. — Господа, у вас короткий перерыв. Пятнадцати минут нам должно хватить.

Возразить Петру никто не посмел, и спустя всего полминуты мы оказались наедине.

— Вы ступаете по очень скользкому льду, ваше высочество. — сказал регент, как только в кабинете не осталось лишних ушей. — Тема секты, моей сестры и ужасных экспериментов — запретная. Для того, чтобы сохранить ее в тайне, мне пришлось убить несколько верных, но чересчур рьяных подчиненных. А других посадить в камеры.

— Очень жаль это слышать, ведь убитых точно не вернуть. — ответил я. — А вот с заключенными наоборот можно договориться и использовать в нашем плане. Который способен как ослабить оппозицию, и заработать несколько очков вашей фракции, так и обезопасить будущее вашей сестры. А без нее в ближайшие годы мы не сможем создавать кристаллы в достаточном объеме.

— Вот как? И что же вы предлагаете? — чуть подняв бровь спросил Петр, и мы с Марией, говоря по очереди, обрисовали ему наше виденье ситуации.

— Компания по массовой дискредитации среди населения и дворян? — задумчиво проговорил Петр. — А взамен вы хотите часть наследства рода Меньшиковых в качестве компенсации и обещание не мешать вам расправляться с орденом Асклепия. Я правильно все понимаю?

— Именно так этот план выглядит в моей голове сейчас. — кивнул я. — Нам нужно принципиальное согласие, для обсуждения более детального плана.

— Предположим я-то не против. Но что скажут сами Суворовы. Сейчас, пусть и формально, они являются единственно законными наследниками Меньшиковых. У них в семье единственная выжившая представительница рода. — усмехнувшись поинтересовался Петр. — Или думаешь они так просто откажутся от своих притязаний?

— Думаю не откажутся, если им предложить достаточный кусок пирога. — ответил я. — Верно ли я понимаю, что вы исключили Мирослава и Романа из состава кабинета министров, и решили лишить адмиральского звания?

— Они подняли бунт в войсках, и это чуть не привело к нашему тотальному проигрышу и развалу империи. — жестко ответил Петр. — Скажи спасибо что они под домашним арестом, в своей деревне, а не сидят в тюрьме.

— Вы сами прекрасно понимаете, что окажись они в тюрьме и значительная часть войск взбунтуется. К тому же, официально я Суворов, разве не логично, что вы должны заключить мировую? — спросил я, с удивлением глядя на регента.

— Может и логично, но так просто это не делается. Кроме прямой выгоды нужно учитывать и репутационные потери. Я не могу просто взять и вернуть поднявшего бунт Мирослава на генеральскую должность. — ответил Петр, не собираясь идти на уступки.

— Если рассматривать это как слабость — да, логично, но что, если мы покажем всей империи, что это не слабость, а сила? Милосердие и холодный расчет? — спросила Мария. — Пусть одна твоя проблема решает другую. Вернее даже три.

— С радостью послушаю как кто-то будет наконец работать. — усмехнувшись сказал Петр, откинувшись на спинку кресла и сцепив пальцы в замок.

— У меня есть достаточно популярный информационный ресурс, получивший охват за счет освещения горячих, можно даже сказать жареных тем. У вас — проблема с донесением мыслей до народа. — ответил я. — А ведь в конечном счете от их мнения зависит как долго продлиться затишье. Я покажу ваших врагов в негативном свете, помогу обратить противников в союзников, или по крайней мере сделать их нейтральными, а людское недовольство перенаправить на истинных виновников бардака.

— Говоришь ты хорошо… — перебирая пальцами согласился Петр. — Но одного этого недостаточно. И вернуть Мирослава я все равно не смогу. Мы с ним не сработаемся. Но если это вопрос принципиальный, и вы договоритесь с Суворовыми о дележе наследства Меньшиковых, я готов снять с них все обвинения и даже вернуть в должности Романа. Но не более.

— Думаю у Мирослава найдется чем заняться на заслуженной пенсии. — довольно ответил я. — Спасибо что выслушали Петр Николаевич. Как только вернемся из поместья Суворовых, я сообщу о результатах переговоров.

— Не спеши. В ближайшие дни я все равно полностью загружен. Так что у вас есть время подготовиться и сделать все как следует. — ответил Петр, кивнув нам на прощание. — Всё! Перерыв окончен. Входите!

Глава 13

— Куда дальше? — спросила Мария, и я с удивлением услышал в ее голосе скуку.

— Похоже ты ожидала от встречи с отцом чего-то другого? — усмехнувшись спросил я. — Острых впечатлений?

— Да какие там впечатления, если вы друг с другом во всем соглашались? — со вздохом отмахнулась Мальвина.

— А тебе значит хочется конфликта? — поинтересовался я, набивая на коммуникаторе сообщение Тарану.

— Он в любом случае приятней чем скука. — пожала плечиками Мальвина.

— Хочешь конфликта, будет тебе конфликт. Но не с Суворовыми. Вернее, не с мужской их частью. — конкретизировал я свои мысли. — Через двадцать минут во двор прибудет наш штурмовой шлюп.

— Мы полетим над городом? — удивленно спросила Мальвина.

— Незачем тратить время в пробках и пунктах досмотра. — ответил я, и найдя взглядом сопровождавшего нас распорядителя подозвал его ближе, объяснив ситуацию. — К тому же, какое веселье ехать в машине?

— М-м, дорогой, ты меня хорошо понимаешь. — улыбнулась Мария, прижавшись ко мне. Пожалуй, не умей я контролировать тело, одним возбуждением сейчас не обошлось, уж слишком откровенно она себя вела. Хотя, вернее будет сказать — вызывающе. Смена ближайшей цели сказалась и на ее поведении.

Провоцировать ее лишний раз я не стал, но зарубку себе в голове сделал. И к жуткой упертости с непредсказуемыми перепадами настроения добавилась еще и пагубная страсть к само развлечению и риску. Я понимал откуда все это пошло — избалованная девочка из богатой семьи, с рождения лишенная материнской заботы, при властном, но постоянно занятом отце.

Кто-то скажет, что это не самое худшее детство. Да что там, абсолютное большинство моих братьев по оружию готовы были бы с ней поменяться местами. Все же приют-клоповник, с практически отсутствующим финансированием и полуголодными безразличными учителями — жуткое место. Но и нормальным ее детство не назовешь.

— А вот и наш транспорт. — заметил я пикирующую почти отвесно штурмовую капсулу. У самой земли она ударила струями двигателей по бетону, но учитывая почти абсолютную чистоту площадки поднялось лишь несколько пылинок.

— Мы полетим на этом? — удивленно посмотрела на меня Мальвина. — Да тут же даже перегородок и сидений нет!

— Это штурмовой шлюп, а не прогулочная яхта. — пожав плечами ответил я. — Держись крепче за поручни и постарайся не вылететь из салона во время маневров.

— Господин, я рад видеть вас в добром здравии! — донеслось из динамиков резонансного доспеха. Похоже бурят сроднился со своей броней. Надеюсь, это не станет проблемой, ведь доспехи давно пора менять на новую модификацию. — Она с нами?

— А, ты же еще не в курсе. — предвкушая его реакцию улыбнулся я. — Разреши представить тебе мою супругу, великую княжну Марию Морозову-Суворову.

— Супругу? Но как же… — ошалело проговорил Таран. — Прошу прощения, поздравляю вас и желаю вам счастливого брака.

— Благодарю. — едва заметно поморщившись ответила Мария. — Милый, ты уверен, что нам стоит пользоваться этой развалюхой? У нее же дырки от пуль через всю кабину идут.

— Это были снаряды. — отмахнулся я, вспомнив обстрел, который выдержал шлюп во время штурма береговой батареи. — Поверь, тебе понравится. Только не выпрыгивай раньше времени.

— Выпрыгивать? — удивленно посмотрела на меня Мария, а затем провела рукой по юбке делового костюма. — У меня не та форма одежды, чтобы лезть в доспехи.

— Это тебе и не понадобится. — отмахнулся я, вставая на подножку шлюпа. — Держись в зоне действия ПВО, конечная точка — резиденция Суворовых.

— Как прикажете, господин. — ответил мне Николай, разместившийся в рубке. — Полетный лист согласован?

— Нет, займись этим. — ответил я, и повернулся к замершему в ожидании распорядителю. — Мы вернемся до заката. Скорее всего. Так что можешь не ждать.

— Все в порядке, ваше сиятельство, это моя прямая обязанность. — с вежливой улыбкой ответил мужчина, чьим именем я так и не поинтересовался. — Мой контакт забит в ваш коммуникатор, для вашего удобства. Охрана предупредит меня о вашем возвращении, но, если вам понадобится какая-то информация или консультация — можете вызывать у любое время, я постараюсь помочь.

— Круглосуточный график работы? — уточнил я, надев гарнитуру.

— Скорее ненормированный. — все так же улыбнулся распорядитель. — Но зато хорошо оплачиваемый и с шикарным пожизненным социальным пакетом.

— В таком случае я за вас спокоен и моя совесть чиста. — кивнул я, взявшись за поручень и помогая подняться на борт Марии, и придержал ее за талию. — На взлет.

— Есть на взлет. — ответил Николай, и двигатели взревели, заставив чуть расставить ноги из-за перегрузки. Ветр ударил в лицо, стараясь выкинуть нас из салона, и Мария, которая несколько минут назад скучала, вцепилась одной рукой в поручень, а другой в край юбки. Кажется, даже тихонько взвизгнула, когда мы пошли на разворот.

— Есть что доложить пока нас не слушают посторонние? — спросил я у Тарана. Марии гарнитуры не досталось, а шум двигателей с легкостью глушил все обычные разговоры, не идущие по внутренней связи.

— Особенно ничего, потерь как таковых нет. Легкие ранения у семи человек. Ничего критического. — заметил Таран. — Есть проблемы с размещением личного состава. Формально у нас нет ни довольствия, ни места дислокации. Мы даже не военные.

— И это после всего произошедшего? — нахмурился я. — Кают на Гневе хватило на всех? Запасов пищи?

— Жаловаться не на что. Но и долго жить на боевом положении… люди устали, капитан. — ответил бурят, и я услышал в его голосе едва заметный укор.

— Ясно. Думаю, частично этот вопрос мы решим в ближайшее время. — ответил я, прикидывая как скоро удастся отщипнуть кусок от наследства Меньшиковых. Полгода? Год? Процедура пойдет через суды, и вряд ли быстро. А значит надо придумать как расположить почти полтысячи человек.

Да и с довольствием — тоже та еще шутка. Денег нет, и держаться не за что. И если я могу отоспаться и отъесться на дармовых харчах во дворце, то боевых товарищей это не касается. Нужно организовывать быт и снабжение. Создавать стабильный источник дохода, с помощью которого можно обеспечить их жизнь. Да и статус баронской дружины стоит утрясти. Или уже княжеской?

— Идем на посадку, держитесь крепче. — раздалось в динамике, и я обхватил Марию за талию. Шлюп рухнул вниз, почти полностью вырубив двигатели, и вот теперь визг девушки мне уже точно не послышался. Она визжала со странной смесью ужаса и восторга, вцепившись в юбку, под которую задувал поток ветра, и в поручень.

— Охрана зашевелилась. — заметил Таран, с легкостью смотрящий вниз. Ему, в броне, было хорошо. А вот мне пришлось создать щит перед лицом, просто чтобы глаза не выдавило встречным воздухом. Странно, мы же предупредили о визите, зачем столько бойцов в тяжелых доспехах.

— Чьи гербы? — на всякий случай уточнил я.

— Суворовские, все в порядке. — ответил Таран, а через несколько секунд я сам убедился в этом, когда шлюп сел ровно в центре посадочной площадки, возле которой в две шеренги выстроился почетный караул.

— Добро пожаловать домой, ваше сиятельство. — улыбаясь подскочил к шлюпу Василий. — Радостно видеть вас живым и здоровым.

— Спасибо. — кивнул я, спрыгивая на бетон, и подав руку Марии.

Девушка чуть шаталась, глупо улыбаясь и я без труда заметил её расширившиеся зрачки. Ясно-понятно, похоже мы нашли один из способов вывести ее из задумчивости и хандры. Не самый плохой, надо сказать. Чуток адреналина никому еще не вредило, тем более что наше путешествие было совершенно безопасно. Пусть я и пугал ее открытым пространством, но на протяжении всего полета был готов поставить щиты.

— Внучек! — громко произнес Мирослав, появившись на крыльце. Похоже я чуть перестарался с излечением, ведь старик вышел без своей непременной трости. — Какой приятный сюрприз, не ожидал увидеть тебя так рано.

— Уж скоро вечер. — улыбнулся я, подавшись вперед, и он на мгновения заключил меня в крепкие объятья. Все верно, для окружающих, в том числе охраны поместья — я Суворов. Так незачем давать им лишние поводы для раздумий.

— И то верно. Твоя супруга — само совершенство. А чуть растрепанная прическа ей даже к лицу. Будешь ужинать или мне приказать поставить чай? — уточнил Мирослав.

— Для начала обойдемся чаем в твоем кабинете, а там как пойдет. — решил я. — Василий, надеюсь для моих товарищей найдется место за офицерским столом?

— Они и мои товарищи, ваше сиятельство. — улыбнулся Строганов. — Так что, конечно, найдется. Я обо всем позабочусь.

— Благодарю. — кивнув наставнику сказал я, и мы с Марией последовали за Мирославом. Пока мы шли, я прислушивался к своим ощущениям. Все же почти год прошел после моего первого появления здесь. Теперь коридоры поместья Суворовых уже не казались какими-то особенными или богатыми, все же на фоне дворцов Петрограда и Ашхабада он сильно проигрывал по всем статьям. Кроме, разве что, защищенности.

Взгляд то и дело цеплялся за едва заметные, казавшиеся раньше декоративными элементы. Вот из колонны торчит пологий край бронированной створки, которая способна в одно мгновение перекрыть коридор. А люстра, горящая чуть иначе — на самом деле замаскированная турель, о чем говорят стыки на потолке. Да и толщине стен позавидует иной бункер. Все же Суворовы — род военных. Разве что окна подводили — слишком широкие, но зато середина рамы — с направляющей для бронированных ставен.

— Присаживайтесь, ваше высочество. — стоило нам оказаться на едине, как тон и поведение Мирослава изменилось. — Чай скоро принесут. Роман уже на пути из казарм, так что будет в течении пяти минут. Надеюсь, у вас есть немного времени?

— Есть, иначе бы я не просил позаботиться о соратниках. — улыбнувшись ответил я, усадив Марию в кресле и заняв соседнее. — Присаживайтесь, дедушка, в ногах правды нет. Правда и в заднице её не много.

— И то верно. — усмехнулся Мирослав, разместившись в кресле напротив. — Чувствуется фирменный юмор… но впредь я прошу вас быть осторожней. Добираться таким способом над городом, в котором все еще сохраняются очаги бандитизма и скрываются искаженные — слишком рискованно.

— Куда безопасней чем передвигаться по нему пешком или на машинах. — отмахнулся я, поддерживая «погодную», ничего не значащую тему для разговора. — Лучше скажите, если вы, конечно, в курсе, как на самом деле обстоят дела в Петрограде. Я не слишком верю словам о том, что все под контролем.

— У меня еще остались кое-какие связи, так что могу смело утверждать, что положение наше — нормальное. Пойманные вами солдаты и офицеры, оказались практически единственными, кто сдался живьем. — ответил Мирослав. — Остальные бились до последнего, а когда понимали, что шансов нет — старались покончить жизнь самоубийством. Некоторые рядовые пытались смалодушничать, но их били свои же.

— Ого, и с чем связана такая глупая самоотверженность? — уточнил я.

— Передовая эскадра, пытающаяся максимально дестабилизировать обстановку и прощупывающая почву для дальнейшего вторжения. — предположил Мирослав. — Судя по результатам допросов это был авангард большого флота, базирующегося в Прибалтике. Но возвращение российского флота с двумя линкорами спутало им все карты.

— Значит ждать вторжение в ближайшее время не стоит? — на всякий случай уточнил я.

— Полномасштабное? Нет, скорее всего нет. А вот местные, локальные стычки с прощупыванием наших оборонительных позиций и глубины эшелонирования ПВО — вполне возможны. — объяснил Мирослав, чуть нахмурившись. — На их месте я бы дождался пока начнут меняться структуры штабов и управляющий состав на местах, и ударил именно в этот момент, пока нет согласованности между подразделениями.

— А с чего ей возникнуть? — спросил я, уже предполагая ответ.

— Сомневаюсь, что я могу говорить свободно. — хмыкнув произнес Мирослав, посмотрев на Мальвину. — Я и так уже совершил достаточно, чтобы провести весь остаток жизни под домашним арестом. Не хватало еще на дополнительный срок наговорить, подставив подчиненных.

— Я не пойду против мужа, если вы беспокоитесь об этом. — с легкой ехидцей ответила Мария, взяв меня за руку и переплетя пальцы с моими. — Если, конечно, ваши слова и действия будут отвечать его интересам.

— Хорошая позиция, достойная всяческого уважения. — кивнул Мирослав, а затем откинулся на спинку кресла. — Петр не может оставить преданных мне офицеров на управляющих постах. А учитывая, что мы прошли с большей частью штаба огонь воду и медные трубы — менять придется почти всех. Часть заменят служаки с северного флота Нарышкина, но в основном — выходцы из военной академии и штабные теоретики, не нюхавшие пороху. В условиях глобальной войны это будет катастрофа.

— А если менять их не придется? — спросил я, глядя прямо в глаза князю.

— Помилование? Не представляю с чего бы регенту поступать так. Не сейчас, когда вся полнота власти у него в руках. — покачал головой Мирослав. — Я давно знаком с Петром Николаевичем и могу сказать с полной уверенностью — он всегда требует тотального подчинения и контроля. А мы люди, потерявшие всякое доверие. Да и предложить нам в качестве отступных нечего.

— Думаете? — удивленно посмотрела на Мирослава моя супруга.

— Уверен. — усмехнулся старик. — Род Суворовых беден. То, что мы получили за время краткосрочного взлета скорее всего заберут и без нашего одобрения. Единственное что у нас было — преданное служение империи. Но и это пришлось поставить под сомнение ради её сохранности.

— Возможно у вас есть то, о чем вы даже не догадываетесь. — ответил я, предвкушая легкие переговоры. — Но прежде — стоит дождаться Романа.

— Приветствую вас, ваше высочество. — почти сразу послышался голос от дверей. — Не стоит ждать того, кто уже здесь. Так, о чем речь?

— Здравствуй, дядя. — произнес я, дожидаясь пока он займет место рядом с отцом. — Прежде чем начнем, у меня к вам довольно важный вопрос. Вы готовы и дальше служить империи, не жалея ни себя ни своих слуг и товарищей?

— Мне казалось мы доказали это не раз, даже пожертвовав положением и перспективами для рода. — чуть нахмурившись ответил Роман. — Если бы мы просто выполняли приказы, Суворовы бы владели сейчас половиной Урала, по праву силы и факту захвата земель. Но это бы поставило империю на грань краха.

— Все верно. Пусть род вновь попал в опалу, но мои внуки, хоть и приемные, пойдут по нашим стопам. — пожав плечами ответил Мирослав. — Пройдет десять лет, вы взойдете на престол, и, если сочтете возможным — доверите нам честь служить империи вновь. Ну или Роману, если я не доживу.

— Громкие слова. Надеюсь, они подтвердятся делом. — кивнул я, задумавшись. Может так случиться, что все это игра на публику в моем лице? Что Суворовы решили пойти ва-банк и уйти в тень на десяток лет, для того чтобы позже получить больше власти? Вполне. Они же не идиоты, и не раз это доказывали своими действиями. Да и с инициативой у них все в порядке.

— На сколько я понимаю, формально Роман находился под арестом, в момент начала бунта, когда флот перешел под ваше командование, Мирослав? — спросил я, и мужчина, чуть задумавшись, кивнул. — Вы специально это сделали, чтобы он не нарушил клятву верности империи и не участвовал в бунте? Или так вышло случайно?

— Специально. — ответил Мирослав спустя несколько томительных секунд тишины. — В случае всеобщего провала меня бы просто казнили, а его посадили под арест, оставив шанс на появление потомства.

— Умно. — признал я. — Хотя такой формализм вряд ли спас бы вас, при потере поддержки в войсках.

— К счастью, с этим все в порядке. — улыбнулся Мирослав. — Солдаты и офицеры нам верны. Мы всегда заботились о них, и они отвечают тем же. В начале ты работаешь на репутацию, а затем репутация работает на тебя.

— Но от гнева Петра Николаевича вас бы это не спасло. — заметил я, и старик невольно кивнул. — В таком случае я предлагаю выход из ситуации, для нас всех. Мирослав, вы уйдете на почетную пенсию. Роман вернется в войска, на генеральскую должность.

— Это звучит почти как сказка. — нахмурился дядька. — В чем подвох?

— Нет никакого подвоха, за это просто придется заплатить. — пожал плечами я, и увидев, как хочет возразить Мирослав, прервал его подняв ладонь. — У вас есть что предложить всем заинтересованным сторонам — наследство рода Меньшиковых. Ольга последняя живая душа из их семейства, так что формально оно все принадлежит ей.

— Боюсь она это и так знает, и не согласится отдать свое по праву. — нахмурившись проговорил Мирослав. — Стоило ей узнать о гибели отца и всех братьев, как она тут же собрала вещи и сбежала.

— Разве вы расторгли брак между ней и своим сыном? — заинтересованно спросила Мария, а у меня по спине пробежали мурашки. Пусть мы рядом всего ничего, я уже успел запомнить ощущение от ее перепадов настроения, и сейчас был именно он.

— Брак не был подтвержден. — напомнил Мирослав. — Они не провели вместе даже первую брачную ночь. Так что она легко сможет добиться освидетельствования и поддержки от близких к роду семей. Где — бесплатно, а где — за деньги. Благо сейчас их у нее достаточно.

— Это же просто превосходно! — довольно сказала Мальвина. — Вы должны официально потребовать от нее вернуться в семью. Желательно на крупном публичном мероприятии, например приеме по случаю свадьбы вашего внука.

— Она откажется. — пожал плечами старый князь.

— Конечно откажется! В этом и смысл. — теперь улыбка Марии больше напоминала акулий оскал. — Нужно чтобы она непременно отмежевалась от рода Суворовых, в идеале если она сделает это со скандалом. Громким и публичным. Уверена, мы сумеем добиться того, чтобы пресса раздула из небольшой искорки настоящее пламя что охватит все высшее общество Петрограда.

— А что потом? — спросил Мирослав. — Моя жена — ее тетка. Даже если разрыв отношений будет, она не оставит племянницу без присмотра.

— Это уже ее личные проблемы. — отмахнулась Мальвина. — Как думаешь, милый, сколько нам понадобится времени на раскрутку и прожарку новостей?

— Зависит от того сколько будет работать человек и какой повод станет публичным. — ответил я, догадываясь что она хочет устроить. — Но в начале нам стоит организовать этот прием, а сделать это без участия Людмилы не выйдет. Так что лучше бы нам держаться подальше от организации, чтобы не выдать планы раньше времени.

— Когда нужно, я умею быть ниже травы. — хитро улыбаясь ответила Мария.

— Не сомневаюсь. — буркнул я, не став упоминать что такой змеюке даже в высокой траве не спрятаться. Ведь чем змеи более ядовиты, тем у них ярче раскраска, а яд Мальвины точно сильнее чем у королевской кобры.

— Организация такого мероприятия — долгий и затратный процесс. — заметил Мирослав. — Даже учитывая нашу опалу, прийти захотят многие. Особенно зная, кто невеста и жена. Не станет ли это противоречие проблемой.

— Бывший бастард, женившийся на незаконной дочери правителя? — улыбнулись уточнил я. — Нет. Скорее люди подумают, что мы таким образом выторговали ваши жизни после бунта.

— Такое объяснение может сработать. И камерность мероприятия оправдает. — задумчиво проговорил Мирослав, проведя ладонью по коротко стриженным волосам. — Но нам все равно потребуется некоторое время на подготовку. Дня три, минимум.

— Нам тоже. — кивнул я. — Боюсь, что оставаться в поместье столько времени мы не сможем. И дело не только в статусе Марии, но и в планах. Нам придется перебраться во дворец, от посторонних глаз и ушей, но прежде у меня будет несколько просьб.

— Все что в моих силах. — развел руками Мирослав.

— В первую очередь я хочу забрать с собой Василия. Не так много людей которым я могу доверить спину. К тому же он мой наставник и знает вещи, которые другим не положено по статусу. — сказал я, и Суворовы, переглянувшись, кивнули. — Благодарю. В таком случае второе — пока я ношу эту фамилию, я не могу разместить своих людей во дворце. А пять сотен душ нужно не только кормить, но и где-то расселить. Бросать своих людей я не собираюсь.

— Можешь не объяснять. — подняв ладонь проговорил Роман. — Мы найдем, где разместить хоть тысячу. Сам знаешь, наше поместье рядом с внутренним портом и военными частями. А война та еще дрянь, много офицерских квартир освободилось. О еде и вещевом довольствии тоже можешь не волноваться — подсобные хозяйства работают, а формы хватит на годы. Только вот с деньгами беда.

— С этим мы как раз и постараемся разобраться в кратчайшие сроки. — улыбнулся я. — На этом у меня все. Боюсь дел слишком много и остаться на ужин я не смогу, так что пусть он станет праздничным. Если ваша супруга будет спрашивать — настойчиво посоветуйте ей не вмешиваться в дела и уговорить племянницу вернуться в род Суворовых со всем имуществом.

— В ней еще слишком много от Меньшиковых. — поморщившись ответил Мирослав. — Но я попробую с ней поговорить.

— О большем я и не прошу. — сказал я, поднимаясь и подав руку Марии, которая с готовностью о нее оперлась. — Благодарю за сотрудничество и надеюсь на вашу поддержку.

— Если это поможет империи избавиться от внутренних предателей, я сделаю это даже во вред роду. — серьезно ответил Мирослав.

— Империя превыше всего. — кивнул я. — Но надеюсь этого не потребуется.

Выйдя в сопровождении Мирослава и Романа к стартовой площадке, я взглядом наткнулся на усталое лицо Тарана, недавно выбравшегося из брони. Судя по грусти в его глазах, он даже перекусить не успел, не то, что отдохнуть. Я хотел было его успокоить, но затем перехватил взгляд Марии и невольно усмехнулся. Может она та еще гадюка, но некоторые моменты в ее поведении мне начинали нравится все больше. Сделаем парню сюрприз.

— Куда дальше, господин? — спросил Николай, забираясь в кабину.

— В порт, к гневу. — ответил я. — Свяжись с ними и с дворцом. Надо согласовать два полетных листа над городом. От нас до порта и затем ко дворцу.

— Понял, сделаю. — кивнул Николай, тут же нацепив шлем, и начав бубнить что-то в микрофон.

— Спасибо за поддержку, дедушка. Дядя, всего доброго. — улыбнувшись сказал я.

— Удачного полета и чистого неба. — ответил Мирослав. Роман же поднес ладонь к козырьку и улыбнулся. Василий, для которого моя просьба не стала неожиданностью, уже вскочил на подножку шлюпа и судно взмыло в небеса.

— Мне нравится! — крикнула мне на ухо Мальвина, когда корабль разогнался до максимальной скорости и помчался в сторону моря.

— Не привыкай к хорошему слишком сильно. — ответил я. — Мы найдем тебе риск по вкусу. А пока, чуть ускоримся.

С этими словами я перекрыл бока шлюпа щитами, и гул двигателей резко утих, а воздух перестал врываться в открытую кабину.

— Как так? — удивленно посмотрела на меня Мальвина, а затем прикоснулась к висящему в воздухе прозрачному полю. — Ты можешь держать конструкты на столько точно? И давно?

— Твой муж полон сюрпризов. — улыбнулся я. — Уверен тебе сегодня еще не раз повезет. Главное не испорти себе сюрпризы.

Глава 14

— А это может стать проблемой. — проговорил Василий, глядя на стоящих друг на против друга девушек, и тут я с ним был полностью согласен. С виду Мария и Ангелина вели себя совершенно нормально. Лисичкина стояла по стойке смирно, заложив руки за спину, а Морозова, наоборот, чуть свели их под грудью сцепив пальцы в замок и вежливо улыбаясь, но все дело было в деталях.

Ангелина, стараясь держать отсутствующий взгляд, смотрела поверх головы Маши, будто стараясь ее не замечать, но время от времени опускала глаза, и в них вспыхивали мимолетные язычки ненависти. Морозова смотрела на Лисичкину прямо, не собираясь даже делать вид что ее устраивает присутствие конкурентки. А когда их взгляды встречались, щека Марии начинала непроизвольно дергаться.

— Может, но не станет. — ответил я, прикидывая как лучше разрешить ситуацию. Даже если я сейчас я заставлю их примериться силой, в будущем это только перерастет в больший конфликт. Погасить его в зародыше не выйдет, девушки знакомы уже год, и взаимных обид накопился вагон и маленькая тележка. А теперь у них еще и мужчина один на двоих. Хотя одно решение было.

— Доброго дня, ваше сиятельство, что вам нужно? — раздался в трубке голос распорядителя, стоило набрать его номер.

— И вам доброго дня. — вежливо ответил я, определив потребности. — Подготовьте две комнаты. Для моей фаворитки, рядом с покоями, и для пяти сотрудников технической поддержки — их можно в том же крыле. Так же понадобится закрытый бетонный полигон для тренировок с конструктами большой силы и два настраиваемых комплекта штурмовой брони.

— Вас понял, господин. — с едва заметной заминкой ответил распорядитель. — Вашей фаворитке потребуется отдельная охрана на случай покушений?

— Нет. Думаю, сегодня все выяснится. Спасибо. — сказал я и положив трубку подошел к девушкам. — Итак, я в вас разочарован.

— Что? — вскинулась Мария, резко повернувшись ко мне. — Да я её ещё даже пальцем не тронула!

Ангелина лишь удивленно подняла бровь, хотя я прекрасно видел, что внутри у девушки все клокочет, она даже порозовела от гнева так, что веснушки потерялись.

— Именно поэтому. — усмехнулся я, глядя на то как закипает Мальвина. — Прекрасно понимаю вас обеих. Но учитывая обстоятельства вы лишь упрощаете работу нашим врагам. Мария, зачем тебе нужна Ангелина? Не мне, а именно тебе.

— Её сложно заменить на роли ведущей «Солдатской правды». Пока что. — сложив руки под грудью сказала Мария. — Но это временно.

— Вот и не трогай её до тех пор, пока дело не сделано. — порекомендовал я, не собираясь встревать в глупый спор. — Не время и не место выяснять отношения.

— Я ничего не выясняла. — насупившись ответила Ангелина. — И вообще, какая уже разница, вы все равно поженились.

— Мы с тобой об этом говорили с самого начала, и оба понимали на что идем. — кивнул я, погладив ее по голове. — А сейчас, давайте проконтролируем сборы и отправимся уже во дворец.

— Хорошо, я займусь оборудованием для съемок. — ответила Ангелина, нехотя отстраняясь от моей ладони.

— Она же не будет жить с нами? — спросила с улыбкой полной яда Мария, когда мы остались наедине.

— Мы это обсудим после возвращения во дворец. — сказал я, усмехнувшись. — Не обещаю, что тебе понравится, но сюрприз ты получишь.

— Жду не дождусь. — фыркнула Мария, позволив мне заняться делами, коих накопилась настоящая гора. К счастью, я уже давно не занимался всем в одиночку, и каждая проблема имела не только свое решение, но и ответственное лицо. Я же, после отдачи приказов занялся главным.

— Фу, зачем мы сюда пришли? — наморщив носик спросила Мария, когда мы вошли в палатки временного госпиталя. Меня расположение тоже смущало, но совсем по другим причинам.

— Потому что это наша будущая гвардия. Люди должны знать, что о них заботятся. — тихо ответил я, подходя к ближайшей койке. — Как себя чувствуешь, боец?

— Ваше сиятельство! — попутался вскочить больной, но я придержал его ладонью.

— Вольно, всем. Ну, что у тебя? Осколочное? — нахмурившись осмотрел я повязку. — А Таран говорил, что у нас только легкие.

— Так это ерунда, ваше сиятельство. Недельку отдохну и снова в бой! — приподнявшись на локтях ответил боец. На что я лишь усмехнулся.

— Хороший настрой. Мне нравится. А сейчас ляг и не дергайся. — приказал я, и начал восстанавливать потоки праны в теле. Осколок перерезал несколько нервов на боку и прошел возле позвоночника. Нормальная операция могла с легкостью исправить все последствия, вот только судя по тому, что боец лежал здесь…

— Спасибо господин, прямо легче стало. — проговорил порозовевший мужчина.

— Лежи, отсыпайся и выздоравливай. Если узнаю, что вскочил с кровати раньше, чем через две недели — отправлю гальюны чистить. Это всех касается. — сказал я, поднимаясь, и смотря на начавшие улыбаться лица. — А тебя как угораздило, боец?

— Переборка передавила, господин. — ответил другой солдат, которому размозжило ногу. Кость оказалась сплющена, мясо сшили кое как, лишь бы избавиться от кровопотери и спасти все что выше колени.

— Медика ко мне. — приказал я, и через несколько секунд ко мне вытолкали плешивого старичка лет пятидесяти. Подслеповатого, в очках, и с заметно трясущимися руками. — Добрый день, уважаемый. Можете сказать почему ему кость не собирали?

— Так нечего ему собирать, ваше сиятельство. Он так и так не боец. — пожал плечами мужчина и я услышал хорошо заметный акцент, вот только определить национальность сразу не мог.

— Вы прибыли из ордена? — на всякий случай уточнил я.

— Приписан к портовой военной части. — ответил врач не слишком довольно. — Меня вызывали в клинику, но солдаты не пустили.

— Ну что же, уважаемый, давайте так. Вы лечите нормально, а я не вменяю вам нарушение договора и преступное невмешательство. Или у вас квалификации не хватает? — спросил я, глядя на то как мужик втянул голову в плечи. — Если так, то вряд ли орден будет за вас заступаться.

— О чем вы говорите? Я все делал как должно. — чуть отступая сказал врач.

— Может быть. Но только у этого пациента операция проведена из рук вон плохо, а вон у того, через пять коек, вполне достойно, при том, что повреждения у них схожего характера. — сказал я, показав на мужчину, спящего под капельницей. — Может мне кто-то сказать в чем между ними разница?

— Это портовый грузчик, один из заложников, которых вы вытащили из плена, ваше сиятельство. — тут же ответил часовой.

— Ясно, значит вы, доктор, нарочно решили сделать из одаренного — калеку, чтобы он не вернулся в часть? — посмотрев на еще более сжавшегося врача сказал я. — Кажется мне что у вас только, что освободилось время для новой операции.

— Я не буду ее проводить. — сказал через силу мужчина. — Пациент стабилен, большего не требуется. И сейчас все зависит только от его желания жить и выздороветь. А во время операции могут возникнуть осложнения, так что я не могу гарантировать ему жизнь и сохранение здоровья.

— В таком случае уже я не могу гарантировать жизнь и здоровье вам, доктор. — сказал я, подняв руку, и пресс обрушился на плечи врача, заставив его согнуться. — Вы обязаны лечить всех одинаково хорошо, и вы явно умеете это делать. Подумайте, что для вас важнее, навредить одному дарнику, или потерять жизнь и не спасти десятки простых пациентов, которые нуждаются в вашей помощи?

— Вы на меня давите! В такой ситуации просто невозможно работать, я обязательно ошибусь! — чуть не визжа сказал врач.

— И гарантированно умрете. А я найду следующего, если понадобится вырежу на глазах у ваших медсестер половину персонала, чтобы вторая начала работать. — ответил я, и до него кажется начало доходить, по крайней мере глаза врач ошалело выпучил, задрав голову и глядя на меня снизу вверх.

— Это ты, ты тот мясник что разрушил клинику в Тифлисе! — проговорил он, сжимая кулачки.

— Нет. Ее никто не разрушал, а вот руководство и половина врачей пошли под трибунал. Что поделать, они оказались террористами удерживающими дарников и простых людей в заложниках. — пожал я плечами. — Так что? Мне стоит убить вас и наведаться к вашим братьям по ордену, или вы станете делать то, в чем клялись? Помогать людям независимо от их национальности, расы и положения.

— Вы не люди. — прохрипел врач, и я заметил скальпель в его руке. — Вы монстры, которым не место на этом свете.

— Интересно. — я был готов встретить его удар прессом, но Мария успела раньше. Врача подкинуло под самый потолок, а затем бросило на землю, да так неудачно, что он сам напоролся на собственный скальпель так и зажатый в кулаке. Крохотное лезвие, почти не встретив сопротивления вошло в глаз, и захрипевший доктор вскоре скончался.

— Твою мать, Мария! — рявкнул я на улыбающуюся жену. — Кто теперь будет операцию делать?

— Но ты же сам сказал… он собирался на тебя напасть! — возмущенно выкрикнула Морозова.

— Конечно собирался, и это видели все в палате. Неужели ты думаешь, что я бы не смог перехватить лезвие или отбросить его прессом? — со вздохом спросил я. — Ладно, уберите тело… у кого есть базовая хирургическая подготовка? Придется вскрывать и проводить операцию самим, а ты будешь стоять и ассистировать!

— Но я же не умею. — ошарашенно проговорила Мальвина. Упоминать, что я тоже ни разу не хирург я не стал. Как и признаваться, что совершать подобное — элементарно страшно. Но надеяться на членов ордена, особенно после смерти одного из их служителей, было неразумно. К счастью полевого медика, проходившего обязательные хирургические курсы мне, все же нашли.

— Что вы планируете делать? — спросила незнакомая мне молодая женщина, лет двадцати. Что характерно — тоже с акцентом и очень неодобрительно взглянув на меня и на тело прошлого доктора которого вынесли из палатки.

— Ассистировать вам и следить за тем, чтобы кости находились в правильном положении. — сказал я, строго посмотрев на девушку. — А вот вы, сестра, будете вскрывать рану и следуя моим указаниям исправлять то, что сделал ваш коллега.

— Если вы знаете как лучше, так и делайте сами. — чуть не фыркнула девушка.

— Я не знаю, я вижу. Так же, как я вижу, как колотится ваше сердце. — сказал я, заставив медсестру вздрогнуть. — Или как легкие обогащают кровь, идущую к вашему мозгу. И многое другое. Так что давайте попробуем поставить этот дар на благо человечества а не во вред ему.

— Может я пойду? — дернулась Мария, глядя на то, как с парня снимают окровавленную повязку. Одним движением я отправил его в страну морфея, а другим создал стену, которую она не смогла пробить.

— Нет уж. Твои действия и твоя ответственность, так что будешь следить и помогать. — ответил я, на всякий случай контролируя чтобы она не совершила еще какой-нибудь глупости.

Пока срезали криво сшитые швы она еще держалась, но, когда пришлось углубляться, чтобы восстановить нормально кровообращение, Мальвину чуть ен вырвало. Да и мне было не особенно хорошо. Одно дело — видеть кровь во время сражения за собственную жизнь, да и то, все происходит мельком и не до этого. И совсем другое — внимательно рассматривать открытую рану, собирая стальными спицами, воткнутыми в живое мясо кость и сшивать пережатые вены.

— Все? — устало спросила Мальвина, закончившая накладывать гипс, когда через час мы закончили с операцией. Кость почти собрали, несколько острых осколков пришлось удалить, но в целом теперь заживление должно было пройти куда эффективней.

— Да, не плохо получилось — удовлетворенно улыбнулась молодая врач. — Вы точно знали, что делать, откуда?

— Я просто это вижу. — пожал я плечами. — Давайте осмотрим других пациентов, на случай если где-то закралась такая же халтура.

— Не у всех есть такой дар, доктор Шваркидзе мог просто ошибаться. — попыталась оправдать умершего медсестра. — К тому же на нем было множество пациентов, и он буквально разрывался между тяжелыми случаями.

— Верю. И сожалею о его гибели. Но нападение на аристократа, даже такое глупое — это преступление, которое карается только смертной казнью. — покачал я головой. — Неоказание первой помощи и занижение собственной квалификации, преступление куда меньшее, и он мог бы попытаться это скрыть без последствий для себя. Но не в моем присутствии, учтите это.

— Звучит как угроза, а в месте со слухами что о вас ходят — и вовсе становится жутко. — картинно передернув плечами ответила девушка.

— Я был бы рад обходиться без них, но, к сожалению, члены вашего ордена относятся к договоренностям слишком легко. — переходя от одного пациента к другому проговорил я. К счастью, больше таких фатальных проблем не было и мне удалось обойтись незначительным вмешательством. — возможно вы сумеете изменить мое мнение. Многого для этого не требуется, просто полностью выполнять взятые на себя обязательства и лечить людей на совесть. Всех людей, без разбора.

— Уверена, произошедшее здесь — не более чем глупое недоразумение. — старательно улыбаясь проговорила девушка, у которой руки были по локоть в крови. — Которое привело к трагической случайности, но все же.

— С удовольствием обсужу это при следующей встрече, особенно если с моими людьми будет все в порядке. — вежливо улыбнувшись ответил я. — А сейчас нам пора. Всего доброго.

— Но постойте… — девушка попробовала еще что-то сказать, но я отвернулся и вышел вон, взяв под руку Мальвину.

— Слава богу, свежий воздух. — полной грудью вздохнула Мария, и тут же закашлялась. Все же ремонтный порт называть чистым было проблематично. — Теперь ты наконец можешь объяснить, что произошло? Зачем было вмешиваться лично?

— Шутишь? — чуть нахмурившись посмотрел я на жену. — Повторюсь еще раз — это наши люди. Не только мои, но и твои. Гвардия, которая, если о ней заботится, будет сражаться за тебя до последнего вздоха. Или рассчитываешь, что она нам не понадобится и ни один из бояр не захочет избавиться от нас силовым путем?

— Пусть только попробуют. — фыркнула Мария. — Ты прекрасно видел, как я умею расправляться с неугодными.

— Да уж, видел. — со вздохом покачал я головой. — Я благодарен тебе за заботу, но убивать медика было ошибкой.

— Они наши враги, разве нет? — выгнув бровь спросила Мария. — Он собирался напасть, и я была в своем праве. К тому же это было весело.

— Весело… — хмыкнул я, внимательно глядя на Мальвину.

— Что? — не выдержала через несколько секунд Мария.

— Тебе понравилось штопать солдат? — спросил я ее вместо этого.

— Нет, это отвратительно. — передернув плечиками ответила жена. — А та девка вела себя словно ничего страшного не произошло. Еще и глазки тебе строила — я заметила.

— Я тоже, и об этом стоит подумать. Но прежде я хочу, чтобы ты поняла одну вещь — убивать врагов слишком просто, не слишком весело и очень затратно. — заметил я. — Странно что ты решила эту проблему таким образом.

— Он тебе угрожал. — нахмурившись ответила Мария. — А я никому не позволю тебе навредить. Ты — мой.

— Благодарю за заботу, но вопрос принадлежности мы разберем позже. — хмыкнул я, уводя девушку к кораблю, на который уже заканчивали погрузку. — Нужно проконтролировать готовность судна.

— Постой. — одернула меня Мальвина. — Что ты имел ввиду, говоря, что нужно подумать о флиртующей медичке? Она тебе так понравилась?

— Кажется у тебя гипертрофированное чувство собственности. — хмыкнул я. — Но в этот раз ты думаешь не о том.

— И о чем же мне стоит беспокоиться? — уточнила Мария.

— О том, что она пыталась флиртовать с тем, кого боится и вероятно ненавидит, с тем, кто несколькими минутами ранее прикончил ее коллегу и брата по ордену. — ответил я, глядя на то как Мария в задумчивости снова начала стучать себя по подбородку пальцем. — Нормальные люди так себя не ведут. Даже если она озабоченная влюбившаяся с первого взгляда дурочка. Вот только не похоже на то, что она влюбилась. Скорее ей что-то от меня нужно.

— И что же это может быть? — спросила Мальвина, взяв меня за руку. — Думаешь она решила совершить покушение? Нужно ее схватить и допросить…

— Нет. Нужно поставить соглядатаев, выждать, и переговорить на интересующую ее тему. — возразил я. — Если все сложится удачно, возможно она наш ключик к главной крепости Ордена. Если нет… ну что поделать, еще одно покушение я легко переживу. Орден — наши главные враги, но убивать их нельзя, и я в некотором затруднении.

— Ну так будем действовать по плану, уничтожим их репутацию. — пожала плечами Мария. — Мы же это уже обсуждали.

— Верно, но это не отменяет проблемы с лечением для населения. Придется действовать сразу по нескольким направлениям. Но позже. — сказал я, увидев идущего понурого товарища с сумкой через плечо. — Максим, в чем дело?

— Капитан. — кисло улыбнулся Краснов, а затем уставился на Мальвину, будто в первый раз увидел. — Э-э. Ваше сиятельство, здравствуйте.

— Можешь не гнуть спину, мы с тобой не первый день знакомы. — сказал я, позволив ему выпрямиться. — Лучше скажи, чего тебя так беспокоит.

— Деньги. — поморщившись ответил Макс.

— Ха, удивил. Я-то думал, что у нас Шебутнов по этой части, а тебе больше по душе с железяками возится. — усмехнувшись сказал я, но соратник лишь отмахнулся.

— Да, он. Сказал, что у нас нет и не будет денег на нормальный ремонт Черепахи, и лучше бы ее останки и вовсе продать. На запчасти. — недовольно проговорил Максим.

— А ты с ним значит не согласен? — уточнил я. — Думаешь, что сможешь ее починить, приведя в нормальное состояние.

— Нет. — буркнул Краснов, сердито пнув попавшийся на дороге камушек. — От нее даже остова не осталось, одни силовые установки и пара башен. Проще новый построить, да денег нет.

— Прежде чем строить новый, надо понимать, что именно нам нужно. — возразил я, и Краснов с удивлением поднял на меня взгляд. — Черепаха, в том виде в котором она была — уже не жизнеспособна. Если мы не можем взять на борт Гнев, то авианосец — лишь бесполезная груда летающего металлолома.

— Он слишком большой, чтобы совать его в трюм. — заметил Максим.

— Верно, но нам придется искать единственный возможный вариант. Видел, как мы прыгнули разом на несколько тысяч километров? — напомнил я о переходе через врата, и Макс быстро кивнул. — Так можно только если корабли составляют одно целое. Придется исходить из того, что нас еще не раз дернут в самое неподходящее время. Так что подумай, как сэкономив на массе можно собрать корабль стыкующийся с гневом и несущий несколько корветов и катеров.

— Вы собираетесь снова использовать врата? — удивленно посмотрела на меня Мария.

— Не «вы», а мы. — поправил я девушку. — К тому же что-то мне подсказывает что мы в центре урагана. В коротком затишье перед страшной бурей. И мы должны быть к ней готовы. А чтобы это получилось легче — придется приспосабливаться и быть готовым к самой неприятной ситуации.

— Значит нужно подготовить чертеж будущего корабля, так чтобы он намертво стыковался с Гневом империи и имел общую обшивку? — уточнил Максим, в глазах которого вновь начал разгораться огонек заинтересованности.

— Именно. Идем к Лехе, обсудим этот момент. — сказал я, и вызвав по коммуникатору Шебутнова уточнил, где он находится. Парень совершенно не страдал лишним стеснением, а потому занял каюту первого помощника на Гневе, и зайдя внутрь я понял, что даром он времени не терял. Настенные экраны показывали какие-то графики, курсы валют, таблицы с сотнями наименований и ценами.

— Хорошо устроился. — оглядевшись сказал я.

— Так точно, ваше сиятельство, не жалуюсь. — покосившись на Мальвину проговорил Леха, и поклонился как положено простолюдину при виде княжеской персоны. — Могу я поздравить вас с свадьбой?

— Можешь. — кивнул я, усмехнувшись. — Только распрямись в начале.

— Спасибо. Поздравляю вас, желаю долгих и счастливых лет вместе, здоровья и деток побольше. — улыбнувшись сказал Леха, но держать марку как у Екатерины у него не получалось, и вежливая улыбка выгладила довольно фальшиво.

— Спасибо. — ответила Мальвина, чуть хмыкнув.

— Отлично, раз мы разобрались с формальностями, жду от тебя подарок. — усмехнувшись сказал я.

— Какой подарок? — чуть оторопел Леха. — В смысле да, конечно, но я же не знаю, что положено в таких случаях дарить. Да у меня и нет толком ничего.

— Да-да, а черепаху ты без моего ведома решил с молотка просто так пустить? — усмехнулся я, и Леха заметно потупился. — Слушай, я не против чтобы ты зарабатывал. Я тебе даже помогу в этом, ты только хитрожопость свою умерь. Или уже забыл какими приятными людьми были Меньшиковы и их слуги по отношению к нам?

— Мы такими никогда не станем. — уверенно проговорил Шебутнов. — А что до продажи, так я только хотел по-быстрому деньги прокрутить и вложиться. Я же знаю, что казна у нас почти пуста, несмотря на все приобретения.

— Молодец что знаешь. И я знаю. Надеюсь только, ты не придумал ничего столь же сверх прибыльного как продажа наркотиков? — уточнил я.

— Нет, что ты. Я же не дебил, одного раза вполне хватило. — нахмурившись ответил Леха. — Нет. Я на зерне, на акциях, биржу вот лихорадит. Только нужен оборотный капитал, иначе денег не заработать.

— Вот как. Ну что же, я рад тебе сообщить что у тебя есть оборотный капитал, который можно продать. Только он не здесь, и для его получения тебе понадобится хотя бы частично отремонтировать Черепаху. — ответил я, глядя в удивленное лицо Лехи. — Гигантский клад, зарытый буквально под ногами. Чуть песок копнешь…

— Копать? А! — быстро сообразил Шебутнов. — Но мы же там почти все рабочее еще в прошлый раз выгребли.

— Нет, мы только лучшее забрали. — заметил Максим, стоящий у меня за спиной. — Там одного металла несколько тысяч тонн. И если не привередничать — можно просто на ломе неплохо заработать. Нужно только кран на черепаху поставить и нижнюю часть корпуса восстановить… и двигатели.

— Ну вот вам и план работ на ближайшее время. Черепаху как боевое судно мы использовать больше не можем. Составьте план, посчитайте как выгодней сделать, неделя на раздумья у вас есть. — заметил я. — В остальное время можете отдыхать. А, еще кое-что. Помнится деньги у нас все же были, не состояние, но вполне достаточно и на выплату жалования и на жизнь.

— Ну, пара десятков тысяч рублей и в самом деле есть. — чуть замявшись ответил Леха, после чего Макс наградил его обжигающим взглядом. — Но этого даже на ремонт не хватает, он сам считал.

— На ремонт в первозданный вид — нет. Но это и не нужно. В общем, считайте. — сказал я, оставляя товарищей. — А, и после того, как вас поселят в офицерские казармы, свяжись с Гаубицевым. У нас осталось незавершенное дело.

— Понял, сделаю! — куда веселей ответил Леха.

Для обратного полета пришлось отпустить Николая и Тарана, самому сев за штурвал. Отдавать пилотирование Гневом в руки Жеглову я пока был не готов, все же единственный наш функционирующий корабль, и каждый дарник был важен в его энергообеспечении. В то же время в небольшой штурмовой шлюп набилась толпа народа. И хорошо, что без доспехов, на которые он был рассчитан. Так что влезла и съемочная команда и оборудование. И Али со своей служанкой, лицо которой все так же скрывала черная вуаль. Не оставлять же заложника одного?

Вернувшись во дворец, я без проблем посадил судно и передал его на попечение команды техников. Как и всех остальных на руки распорядителя. А уже через пять минут стоял на закрытой бетонной арене, перед двумя своими девушками, одетыми в тяжелые штурмовые доспехи.

— Я от тебя мокрого места не оставлю. — проговорила Мария, усмехнувшись.

— Попробуй. — фыркнула Ангелина, разминая суставы.

— Дамы-дамы. Ну зачем же вы так. Сегодня у нас не просто мордобой, а урок послушания и женской солидарности. — усмехнулся я, глядя на повернувшихся ко мне девушек. — Ведь драться вы будете не против друг друга, а со мной.

Глава 15

— Ты же даже без доспехов. — не слишком уверенно проговорила Ангелна. — Мы можем тебя поранить, или даже убить.

— Если я позволю вам себя ранить, значит сам дурак. — усмехнулся я, прогоняя энергию по телу. — Но можете не волноваться, даже вместе у вас ничего не выйдет.

— Мой муж — не слабак. — фыркнула Мария, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — Не вмешивайся, я сама прекрасно справлюсь.

— Если ты ему навредишь… — проговорила Ангелина.

— Не волнуйся, уж одна она точно не сможет. — ответил я, формируя и тут же убирая небольшой прозрачный мяч над правой ладонью. Пока сжать ядро меньше сорока сантиметров у меня не получалось. Разве что уменьшить вкладываемый объем силы, но тогда это теряло смысл.

— Иду на вы! — рассмеявшись проговорила Мальвина, и я почувствовал, как ее настроение улучшается. Ну да, веселье… надо с этим что-то делать. И если мне не удастся сбить с нее спесь таким способом, придется использовать более грязные методы, вроде контроля размера ее резонанса или изменения гормонального баланса. Пусть овощ мне тоже не нужен, но если не останется другого выхода…

Мария, демонстративно подняв руку, пустила в меня пресс, который я с легкостью развеял проводящим клинком, зажатым в левой руке. Кортик — не самое удобное оружие для полноценной схватки, но только если твой резонанс равен или слабее чем у противника. Мне же удалось не только отбить конструкт женушки, но и сохранить собственную структуру.

— Слабо. — вызывающе фыркнул я, и не вынесшая такого издевательства Мария пошла в бой, словно носорог. Нет, расчет верный, если на тебе броня, а на противнике нет — достаточно лишь раз попасть конструктом, или смести его щитом. Я сам не раз наплевал на мелкие повреждения чтобы выиграть бой, но не в этот раз.

Сбив несколько прессов подряд, я подпустил девушку ближе, но в тот момент, когда она оказалась на дистанции удара клинком — ее нога внезапно ушла вниз, и она рухнула лицом на песок. Я же, несколько секунд до этого повышая уровень площадки щитом, просто развеял свой конструкт.

— О, да, я прямо вижу, как ты сама справляешься! — рассмеялась Ангелина, но в поединок вмешиваться не спешила.

— Заткнись! Я сама! — крикнула Мария, рывком поднимаясь с пола. Эффектно, хоть и не слишком предусмотрительно. К тому же я решил помочь девушке, добавив собственный пресс, отбросивший ее на исходную позицию, и пролетевшая над землей добрые пять метров, девушка вновь грохнулась, теперь уже на спину.

— Я даже с места не схожу. — заметил я, когда ругающаяся совершенно не приличными для княжеской дочери словами Мальвина поднялась на ноги. — Советую вам все же атаковать вместе, так у вас хоть какой-то шанс будет.

— Я, справлюсь, сама. — настойчиво повторила Мария, и я понял, что в дело опять вступило ее врожденное упрямство. Ну что же, наверное, это и к лучшему, рано или поздно она должна понять, что есть вещи, которые нельзя взять одним напором и упрямством. А то взбредет ей что-нибудь в голову, как с нашей женитьбой, а потом лови ее в чужом плену.

В этот раз Мария наступала осторожно, осыпая меня дисками со все возрастающей скоростью. До пулемета ей конечно было далеко, но с персидским принцем она вполне могла посоревноваться. И пару месяцев назад эта схватка превратилась бы в меня в тяжелый вызов. Но эти времена прошли.

Едва меняя положение кисти, я сбивал вражеские конструкты мечом, нанизывая их на лезвие, словно ловя кольца на арене. Демонстративно зевнув, я прикрыл правой рукой рот, и в этот момент чуть не получил диском под ноги. Машка все же добралась до точки, откуда могла создавать конструкты прямо возле меня. Спасло предчувствие пахнувшего жара опасности от третьего глаза.

Диск лопнул, столкнувшись с моим прессом, а я даже не шевельнулся, продолжая отбивать летящие со всех сторон серпы. Вот только теперь я был окружен со всех сторон щитами, просто на всякий случай. И вскоре эта предусмотрительность меня спасла — сразу два диска ударили со спины, и если первый я погасил, то второй успешно вспорол мой щит и лишь слегка отклонился.

— Это бесполезно. — со вздохом сказал я, шагнув на встречу девушке и занеся кортик для удара. Мария слышно усмехнулась, стараясь сократить дистанцию, но не прекращая свою атаку. Мы оба прекрасно знали, что в схватке на холодном оружии у меня нет ни шанса. Она училась фехтованию чуть ли не с рождения, а я так и остался недоучкой с парой приемов.

Вот только на моей стороне было виденье конструктов, третий глаз и запредельная для человека скорость. Рывок! Я буквально телепортировался под только начавшую подниматься для атаки руку и спокойно положил свою раскрытую ладонь на грудную пластину резонансного доспеха девушки.

— Лети! — сказал я с улыбкой, и девушка, понявшая что сейчас будет, попыталась отбросить меня ударом локтя, но не успела. Пресс подкинул ее на пару метров, а я еще и добавил сверху, чтобы приземление было ощутимей. Доспех хороший, да еще и в амортизационном комбинезоне пилота. В целом ей ничего не грозит кроме пары синяков. Но ругалась она эффектно.

— По-моему тебе хватит. — сказал я, когда Мария в очередной раз начала подниматься. — Либо ты начинаешь думать, и понимаешь, что так ничего не добьешься, либо можешь заработать еще пару ссадин.

— Я! Справлюсь! Сама! — рявкнула в ответ Мальвина, заодно добавив в мой лексикон пару новых слов, явно матерных, скорее всего пришедших с французского.

— Ну да, ну да. — проговорила Ангелина, которую данная ситуация явно начала забавлять. — Можешь пытаться сколько угодно. Но если ты не позволишь себе помочь…

В ответ Мальвина лишь зарычала, и бросилась на меня снова. Решив, что с нее и в самом деле хватит я встретил девушку в открытой стойке, выставив кортик вперед. Но, если она подумала, что я таким образом собираюсь вступить с ней в честный поединок — то глубоко ошибалась. Ведь я ее лезвие видел, а она мое — нет.

Вообще, ее мастерство вызывало уважение, как и старания ее наставников. Определить направление удара, когда ты видишь только кисть и короткое начало вражеского клинка — это верх искусства фехтования. Малейшие колебания воздуха — вот и все что мог заметить невооруженный взгляд обычного человека. Вот только этого явно было недостаточно.

В этот раз я принял ее условия боя, встретился лицом к лицу. Стальные мышцы резонансного доспеха позволяли ей биться с куда большей чем у нормального человека силой. Умение было в разы больше моего, но… видя финт, который начала плести Мальвина, я на мгновение убрал лезвие, пропуская ее резонансный клинок, а затем, создав конструкт заново, ударил по руке, выбивая кортик из рук. Ее оружие отлетело в сторону, и я легко взмахнул кистью, оставляя на грудной пластине след крест на крест.

— Как? — глухо проговорила Мария, разведя руки в сторону.

— Ингода нужно просто сдаться, есть вещи, которые всегда будут сильнее тебя. — пожал я плечами. — К тому же, разве не ты раньше сказала, что твой муж не слабак?

— Ты без доспехов… — сказала Мальвина, и чувство опасности взвыло, заставив меня уйти рывком в сторону. В то место, где я только что стоял ударило сразу несколько серпов, со спины и с боков. Девушка явно была в ярости, раз решилась на удар, который мог стать для меня смертельным.

— Ну раз мы так начали разговаривать. — пробормотал я, глядя на подобравшую кортик Марию. Она вновь была на ногах и готова к схватке, вот только меня это нисколько не останавливало. Секунда, и влетевшее в девушку ядро отбросило ее на два метра, проволочило по арене, оставив в песке длинную борозду, а на броне ощутимую вмятину глубиной в пару сантиметров. Да, объемные конструкты это не плоскостные, такими можно и броню вскрыть и прикончить при необходимости.

Мальвина попробовала подняться, но стоило ей встать на одно колено, и я обрушил на нее ладонь Шивы. А через пару секунд еще одну, вновь отправляя девушку на песок. И повторял это даже после того, как яростное рычание сменилось зловещей тишиной, а из динамиков брони Мальвины не начало раздаваться лишь тяжелое дыхание.

— Хватит! — первой не выдержала Ангелина, и очередной конструкт рассыпался, напоровшись на ее щит. Умница девушка понимала, что не сможет отбить мой конструкт собственным и пожертвовала им лишь бы выиграть время и поставить второй. Ангелина заслонила от меня Марию, выставив перед собой лезвие и прикрывшись с обеих сторон щитами. Такая же формация еще недавно спасла ее во время сражения на грузинском перевале, но сейчас я просто дал им минутную передышку.

Я всерьез думал, что Мальвина вновь поднимется, на своем врожденном упрямстве, но вместо этого услышал всхлипывание. Очередная смена настроения накрыла ее с головой, и я даже не знал радоваться этому или нет. Отчаянье, не лучшая замена бараньему упрямству.

— Хватит реветь! — прикрикнула на нее Ангелина. — Поднимайся! Одна я с ним точно не справлюсь.

Я улыбнулся, довольный тем, что девушки все же начали работать вместе. Изначально было понятно, что Лисичкина легче воспримет компромисс, и ее роль защитницы могла позднее пойти обеим девушкам на пользу. Если в голову Марии опять что-нибудь не стукнет и не взыграет ее гордость.

— Ну? Готова? Вместе! — сказала Ангелина, дождавшись пока побитая девушка поднимется с песка и вновь возьмётся за оружие. — Бей, я прикрываю.

— Хорошо. — хрипло ответила Мария, и вновь пошла в атаку. Перехватив пару дисков, я ответил собственными, но они развеялись стоило конструктам встретится с щитами Ангелины. Теперь отбросить девушек было уже совсем не просто. Даже ладонь Шивы пробивала лишь два слоя защиты, развеиваясь при наложении.

— Ближе. — скомандовала Мальвина, понимая, что пока атаки сыплются на меня спереди — их эффективность около нулевая. Я уже отследил ее максимальное расстояние создания, около трех с половиной метров, и старательно держался так, чтобы мне в спину ничего не прилетело.

Пока Ангелина прикрывала ее собственными конструктами, отражая мои атаки, у Марии были неплохие шансы на успешный контрудар. Но я не собирался играть честно. Очередной диск в моей ладони превратился в ядро, и Ангелина с криком отлетела в сторону, не сумев закрыться даже тройным плоскостным щитом.

— Держись! — крикнула Мария, перекрыв девушку от явной атаки и приняв ладонь Шивы на лезвие. Несколько секунд, которые она выиграла, Ангелина использовала чтобы вскочить на ноги. — Готова?

— Да, с разных сторон! — предложила Лисичкина, и девушки бросились врассыпную, с явным намерением зажать меня в клещи.

— А я бью женщин и детей, потому что я красавчик. — со вздохом проговорил я, рывком уходя за спину Ангелине, и обрушивая на нее ладонь Шивы. — Потому что я сильней, и они не могут сдачи дать. Да бить женщин и детей неправильно, я знаю. Но бью женщин и детей, самоутверждаясь…

Отлетевшей девушке я добавил ускорения, проломив стальной тушей доспеха поставленный на рефлексах щит Мальвины. Рывок, и я уже стаю в четырех метрах от девушек, осыпая их прессами и дисками. Вставшие спина к спине соперницы принимали конструкты на мечи и собственные плечи. Стараясь оставаться на ногах и не получать ударов в голову. И надо сказать, что у них это получилось. Почти.

— Вы умницы. — громко сказал я. — Вместе у вас получается куда лучше.

— Да пошел ты! — выкрикнула Мальвина.

За что и получила по ногам удлинившимся клинком, зажатым у меня в правой руке. Я давно собирался воспользоваться способностью показанной на одном из уроков ее тезкой, и моей бывшей связной, но к месту он пришелся только сейчас. Лом, конструкт предназначенный для выковыривания врагов из бронетехники, подсек девушкам ноги, вновь повалив их на песок. А сверху я припечатал их ладонью Шивы, не давая подняться.

— Так куда я пошел? — громко спросил я, когда девушки после почти минуты оставили идею снова вступить в бой, а Ангелина и вовсе развеяла резонансное лезвие. — Достаточно, или нужен еще один урок?

— Да почему так? — с обидой в голосе спросила Мальвина.

— Потому что он сильнее. — ответила Ангелина, похлопав ладонью по песку. — Это бессмысленно, но это не значит, что мы сдадимся так просто!

— Вот как? Хотите устроить второй раунд? — спросил я, развеивая конструкты.

— Да. Но не здесь. — ответила Ангелина, и я услышал обрывки слов, брошенных по внутренней связи между броней. К сожалению, разобрать всю фразу целиком мне не удалось, но на всякий случай я повесил щит у себя за спиной. К моему огромному удивлению, девушки молча поднялись, помогая друг другу, и поковыляли к выходу с арены. Ну как, почти молча, от вздохов боли они не удержались.

— Думаю помощь лишней для вас не будет. — покачав головой усмехнулся я, за что получил еще несколько нелицеприятных высказываний от дам.

Когда они начали выбираться из брони мне даже немного стыдно стало. В самом деле пусть девушки ничего себе не сломали, но ссадин и синяков имелось в предостаточном количестве, в том числе и на лице. А ведь нам через пару дней с Марией на прием у Суворовых идти, и Ангелине еще записывать цикл роликов про орден Асклепия. К счастью, я знал, что надо делать.

— Это не честно. — проговорила Ангелина, когда первой я начал обрабатывать ссадины Марии. — Она же сама нарывалась.

— Ей и досталось больше твоего. — усмехнувшись ответил я, заставляя раны Мальвины стягиваться и напитывая повреждённые меридианы энергией. — Как себя чувствуешь?

— Побитой и униженной. — проговорила Мальвина.

— Главное, что тебе не пришлось заплатить за полученный урок жизнью. — сказал я, отходя и любуясь второй стадией дела рук своих. — Князья Меньшиковы такой поблажки не получили.

— Я свою сестренку Лиду, никому не дам в обиду… Если будет нужно сам ее поколочу… — продекламировала Ангелина, попытавшись улыбнуться и поморщилась от боли в разбитой губе.

— Зато вы поняли, что вместе у вас куда больше шансов чем по отдельности. — заметил я, приступая к обработке ран девушки, но та лишь переглянулась с Мальвиной. Процедура восстановления заняла всего несколько минут, но судя по облегченному вздоху прошла как надо. — Итак, дорогие мои, какие есть мысли?

— Наи нужно обсудить это наедине. — сказала Мария, обменявшись с Ангелиной многозначительными взглядами.

— В таком случае не буду вам мешать. — ответил я, направившись в душ. Ощущения были странные. С одной стороны они помирились и вроде как начали сотрудничать, с другой — девушки явно что-то задумали и не факт, что мне это понравится. С третьей… ну и что? жизнь вообще не очень справедливая штука, так что просто буду начеку. Немного здоровой паранойи еще никому не вредило.

Принять полноценный горячий душ после длинного дня, с кровавыми операциями и выматывающим боем оказалось на удивление приятно. Я даже позволил себе ненадолго расслабиться, не забывая поддерживать третий глаз. Нужно двигаться дальше, расширять меридианы и накачивать праной чакры огня воздуха и эфира. Иначе мне так и придется контролировать их, а не работать на автомате. К сожалению, времени на все не хватало.

— Вы душ собираетесь вместе принимать? — искренне удивился я, когда Ангелина и Мария встретились мне в дверях. Они уже переоделись в банные халаты, избавившись от остальной одежды, но лишь захихикали, проходя мимо.

Мне ничего не оставалось кроме как пожать плечами и пойти в спальню, вот только по дороге я увидел, что в зале накрыт стол и даже стоит початая бутылка вина. Удивительно, но я похоже в душе задержался дольше чем следовало. Правда и девушки не торопились, так что я успел перекусить, к тому моменту как они, смеясь, выбежали из ванной и тут же скрылись в спальне.

— Кажется кто-то перебрал с обезболивающим. — хмыкнул я, поболтав бутылкой с остатками вина. Сам я к алкоголю не притронулся, просто потому что и своей дури хватало. — Поели, можно и поспать.

Вот только планам моим было не суждено свершиться, ведь войдя в спальню я обнаружил, что избавившиеся от одежды девушки во всю развлекались. Хмыкнув, я даже позволил себе несколько секунд полюбоваться этим зрелищем. Но естество взяло верх, так что я решил присоединиться.

— Э нет! — оттолкнув меня сказала Мария. — Сегодня ты наказан!

— Верно, сам хотел, чтобы мы дружили, так что смотри издали. — поддакнула Ангелина, прижимаясь разгоряченным телом к моей жене.

— Это мы еще посмотрим. — усмехнулся я, силой повернув к себе Мальвину. — Вы мои, и попробуйте это оспорить.

Мария для вида сопротивлялась, но недолго. И даже подыгравшая ей Ангелина не сильно усложнила ситуацию. Повалив Марию я поднял ей руки над головой, сжав их в своей ладони, а второй притянул к себе подругу, запустив пальцы в огненно-рыжую шевелюру. Видя наш долгий и страстный поцелуй Мальвина попыталась вырваться брыкаясь, но сил у нее на это не хватило. А затем я подтолкнул Ангелу, обращая ее внимание на жену.

Наш секс больше напоминал борьбу, в которой я неизменно оказывался победителем. Мария извивалась, но я был настойчив и смел, как и должно. Так что в скором времени нашел нужный, совершенно отличающийся от того, что мы делали с рыжей стиль поведения, доставляющий супруге куда больше наслаждения.

— Подруга, да ты на всю голову больная. — усмехнулась Ангелина, когда изо рта чуть придушенной Марии вырвался стон наслаждения. — Но я тебя не осуждаю…

Наша постельная схватка заняла куда больше времени, чем драка на арене, и главное отняла у меня куда больше сил. Я практически чувствовал, как девушки выкачивают меня забирая всю энергию. Но и отказаться от того, чтобы сделать им обеим хорошо — не мог.

Главная же награда ждала меня утром, когда, проснувшись чуть позже обычного я обнаружил сидящих в гостиной девушек, что мило щебетали, завтракая. И никакой вражды между ними я не видел.

— Это подозрительно. — проговорил я, чуть прищурившись. — Мне стоит волноваться за свою жизнь, или вы задумали что-то хорошее?

— Скажем так, мы договорились. — усмехнулась Мальвина, повернувшись ко мне, и я увидел, что на девушке, кроме моей расстегнутой рубашки нет ничего. — В борьбе с таким монстром все средства хороши.

— Да ты сама монстр. — заметила Ангелина.

— Монстр. — с улыбкой кивнул я. — Но монстр наш — а это главное.

Зимний дворец, резиденция императора.

— И что ты думаешь? — спросил Петр, когда запись в очередной раз закончилась.

— Он спокойно использует объемные конструкты первого типа. — ответила Екатерина, держащаяся в присутствии брата достаточно холодно. Она его не простила, конечно же, и за смерть мужа, и за потерю трона, и оба это прекрасно понимали. Но сейчас эти обиды пришлось отложить в долгий ящик. Хотя месть — это блюдо, которое подают холодным.

— Именно. А еще манипулирует с камнями. Как Борис. — кивнул Петр, откинувшись на спинку кресла. — Нам его не удержать, даже если привлечем всю гвардию. Разве что поставить одного из совета министров, князя по силе, а не по статусу. Да и то — это временная мера.

— Информация твоих дознавателей верна? Он точно хочет начать открытый конфликт против ордена? — нахмурившись спросила Екатерина. — Если они совершат даже малейшую ошибку, империю придется собирать по осколкам.

— Если бы ты не дала им столько вольности десять лет назад, все было бы нормально. — не удержался от шпильки Петр.

— Это не ты потерял ребенка. — зло бросила Екатерина.

— Да, не я. А теперь этот ребенок расшвыривает дарников восьмого ранга, даже не замечая их сопротивления. — хмыкнул регент.

— Тебя совершенно не волнует, что он с ними обеими спит? — спросила с усмешкой Екатерина. — Изменяет твоей доченьке.

— Это ты меня сейчас против своего сына настроить пытаешься? — подняв бровь поинтересовался Петр, вмиг охладив пыл сестры. — Если он сумеет с ней совладать, и они не поубивают при этом друг друга, то я буду лишь счастлив. Ни один воспитатель или наставник с ней уже давно не справляется. Но похоже у него твердая рука. И не только рука. Принимая закон о многоженстве, я понимал, что так и будет. Хоть и надеялся, что это произойдет лет через пять.

— Ладно… пустое. — вздохнув отмахнулась Екатерина, с легкостью приняв что ее провокация не удалась. — Что будем делать с их авантюрой и орденом?

— Поддерживать. — сказал Петр, в задумчивости сцепив пальцы в замок. — Если у них получится, то это заставит швейцарцев выйти из альянса. Или по крайней мере ослабит их позиции по отношению к англичанам и немцам. А те не сунуться без поддержки изнутри. Отдам приказ, пусть Багратионы выдадут ему всю информацию. У тебя есть что-то на орден, о чем я еще не в курсе?

— Есть. — подумав сказала Екатерина. — Но в обмен мне кое-что нужно. Я уже обсуждала этот вопрос с сыном, но возможно ты предложишь лучшие условия?

Петроград, где-то в спальном районе.

— Старший, они невменяемы. — устало проговорил Сергей, глядя на безликого главу Детей Господних. — То, что они выжили и сумели скрыться — уже чудо.

— Не чудо, а божественное проведение. — поправил его монстр, гладя о голове то, что еще недавно было женщиной. Совершенно лысый череп, с полным отсутствием глаз и носа, и при этом гипертрофированная грудь, выросшая в несколько раз, вызывали у бывшего безопасника Меньшиковых смешанное чувство отвращения и возбуждения.

Последние несколько дней он только и занимался что поиском и спасением искаженных, появившихся после теракта в дворянском собрании Петрограда. Большая часть простых людей давно погибла или их отловили патрули. Даже потеряв разум искаженные шли в место, к которому их тянуло морально — домой.

Но были и исключения. Несколько аристократов, сохранивших разум, сумели избежать пристального внимания и скрылись в своих загородных домах или квартирах. Каким-то образом Старший знал где их искать и направлял Берегова и других эмиссаров, несущих благую весть — они не одни, и им помогут выжить. Главное условие — присоединение к им подобным.

Сергею это не нравилось, но спорить со Старшим он не смел. Не хватало сил. К тому же, в одном безликий глава секты был прав. Армия искаженных Петрограда за пару дней выросла в три раза, и что это, если не провидение?

Глава 16

— Не могу поверить, что твоя мать санкционировала… это. — всплеснув руками проговорила Ангелина. Мы уже несколько часов читали документы и смотрели записи экспериментов над людьми. Нужно было вычленить всех представителей ордена, как сбежавших, так и оставшихся в плену у Екатерины.

— Я тоже, но дела это не отменяет. — мрачно ответил я, переходя к следующей папке. — Что-нибудь интересное нашли?

— О, просто кучу всего интересного. — хмыкнув ответила Мальвина, читавшая отчеты забравшись в кресло с ногами. — Этого компромата хватит на несколько сотен казней самых высокопоставленных родов Российской империи. Если бы они не были нашими союзниками, я бы это с удовольствием использовала.

— Все что может угрожать нам, или нашим ближайшим соратникам придется отсеивать. — сказал я, листая таблицу со смертностью во время экспериментов. Никаких имен, только пол, возраст и уровень потенциала по дворянскому ранжированию. Пожалуй, будь здесь хоть немногим больше конкретики, даже мне не хватило бы выдержки читать без мата, но чертовы экспериментаторы сами не хотели думать о пациентах как о людях. Их старательно обезличивали, превращая просто в материал.

— Нужно добавить в интервью еще нескольких человек. — делая отметки в планшете проговорил я. — Есть выжившие, если мы сможем их разговорить и добиться показаний против врачей.

— Если фото верны, им достаточно будет просто сидеть перед камерой. — заметила Ангелина. — То, что с ними делали — просто чудовищно.

— Ты права. — кивнул я, задумавшись, а затем повернулся к Мальвине. — Знаешь, что… не выбрасывай компромат. Сохрани его отдельными документами с фото и видео. Если вдруг понадобится, мы должны иметь на руках козыри. Лишними они точно не станут, а запас карман не тянет.

— Даже не думала выкидывать. — улыбнулась заговорщицки Мария, показав на планшете отдельную папочку со скромным названием «уроды». — Кажется ты начинаешь понимать, как строятся отношения в высшем свете.

— Это клубок змей, которые жрут друг друга, улыбаясь в глаза. — проворчала Ангелина, заслужив насмешливый взгляд от Мальвины. — Что? Мне такое общество не нравится, если тебе в нем комфортно — то и флаг тебе в руки.

— Как скажешь дорогая. — усмехнулась Мария. — Я рада что ты согласилась на мою ведущую роль.

— Конечно, из нас двоих только ты — жена. — фыркнула Ангелина, и я заработал неодобрительный взгляд от девушки. Вот только принимать его близко к сердцу я совершенно не собирался. То, что они смогли ужиться друг с другом и не стремятся убить — уже счастье. Если станут поладить, это будет чудо.

— Ладно, надо назначать график интервью и начинать работу. — вздохнула Ангелина, поняв, что я пропустил ее провокацию мимо ушей. — Когда материал должен выйти?

— Может через неделю, а может ужа завтра. Мирослав дал нам три дня, они подходят к концу, но травля Меньшиковых должна начаться сразу после скандала на балу. — ответил я, прикидывая планы. — К слову вы обе должны быть там, старайтесь не показывать отношения друг к другу.

— Разве ты знал о моем прекрасном характере до свадьбы? — пожав плечиками проговорила Мария, и состроила невинные глазки.

— Тебе на удивление хорошо удавалось притворятся нормальной, но я догадывался что все не так просто. — усмехнувшись ответил я. — Впрочем так даже лучше.

— Думаешь узнай ты все наверняка — у тебя был бы шанс сбежать? — рассмеялась Мария. — Даже не рассчитывай, милый.

— Ну да, главное не то, как мы думаем, а то, как оно получается на самом деле. — вздохнул я, повернувшись к Ангелине. — Начни с Василия, он участвовал в облавах.

— Хорошо. Я уже составила приблизительный список, с кем будет общаться проще всего. Что мне делать с запросами относительно служащих тайной канцелярии? — поинтересовалась девушка. — Мы же не сможем показывать их лица. Да и голос придется менять. Не спиной же к камере их сажать?

— Можно и спиной. — пожав плечами ответил я. — Доверия к таким записям будет немного, но, если их окажется не больше одной-двух десятых, в общем объеме это останется незаметно. К слову, докторов, которые согласятся пойти на сотрудничество тоже не должно быть много. И график съемок нужно составить так, чтобы врачам пришлось ждать окончания интервью пациентов. Чтобы они пересекались и видели тех, кому они причинили вред.

— Не слишком жестоко? — удивленно посмотрела на меня Ангелина.

— Даже слишком мягко. — фыркнув заметила Мальвина. — Эти твари должны гореть в аду, и так чтобы он начался еще при жизни.

По большей части я с ней был совершенно согласен. Да, польза от экспериментов представлялась колоссальной, такие точные и бесчеловечные опыты не проводил никто на земле. По крайней мере в этой версии земли. Их результаты могли лечь в основу целой отрасли, как фармакологии, так и прикладного резонанса. Вот только для этого придется почти всех выживших оставить под присмотром в отдельных учреждениях.

Конечно, никто не собирался выпускать их из страны. Даже давать свободу перемещения вне охраняемых зданий, совмещающих тюрьмы, общежития и лаборатории. Но вставал вопрос этичности не только их, но и наших действий. Ведь мы прикрывали преступников, сгубивших сотни невинных.

Но я по этому поводу не переживал. Изменить прошлое не в моей власти, и единственное что я могу — проконтролировать настоящее, чтобы у нас появилась надежда на хорошее будущее. А его невозможно построить без собственной медицины для империи. С орденом надо покончить, и сейчас мы готовили механизм для удара.

На протяжении нескольких дней мы готовились, разбирали документы, встречались с людьми и записывали интервью. Некоторые — по-деловому сухие, скорее отчеты о проделанной работе, чем описания из жизни. Другие — полные слез и страдания переживших этот ужас, потерявших родных и близких. Третьи, хоть и очень редко — с мольбой о прощении за совершённые преступления.

Ангелина, в начале чувствовавшая себя вполне по-боевому, через некоторое время начала просить перерывы, в которые я баюкал ее в объятьях, успокаивая. Увы, но только она могла брать интервью и оставаться в кадре. Нас с Марией публично рядом быть ен могло. И потому что мы сторона заинтересованная, и потому что отношение к нашей семье позднее станет отношением к правящему роду.

— Давай поговорим о чем-нибудь не связанным… со всем этим. — устало попросила Ангелина, в очередной раз сидя у меня на коленях.

— О чем например? — чуть нахмурившись спросил я, сейчас все мои мысли были заняты делом, и с ходу придумать тему для разговора не получалось.

— Да о чем угодно, хоть о нас с тобой. — сильнее прижимаясь ко мне попросила девушка. Для того чтобы ее не беспокоить приходилось вливать энергию по капле, так что время у нас было.

— Это тема благодатная. — усмехнулся я, придумывая как к ней подойти. — Кажется, вы с Марией поладили. Даже слишком удачно. Как бы я не оказался лишним…

— Фу. — фыркнула Ангелина, спрятав лицо у меня на груди. И через несколько секунд я с облегчением услышал смешок. — Правда боишься?

— На самом деле не очень. Ведь я точно знаю, что лучше меня на этом свете никого нет. — усмехнулся я, за что тут же получил шутливый удар кулачком.

— Мог бы и подыграть, чурбан стоеросовый. — буркнула Ангелина. — Ладно, что уж теперь. Просто задумка не удалась.

— Погоди, дай сам догадаюсь. — произнес я, видя, что девушка не спешит продолжать. — Значит вы хотели меня наказать, показав какие вы классные и лишив при этом удовольствия?

— Между прочим решиться на это было совсем не легко. Бутылка вина на двоих, а ведь я не пила кажется с нового года. — сказала Ангелина, вздохнув и чуть отстранившись. — Но ты даже такую мелкую месть сумел испортить.

— Да, я такой. — улыбнулся я, понимая, что, если Мальвина задумала свою месть, то с ее упорством и сволочным характером проблему у меня могут еще возникнуть. С другой стороны, я вроде как нащупал ее слабое место, и правильное поведение. И мне показалось, что ее склонность к садомазохизму была искренней.

— Не помешаю? — голос, донесшийся из-за спины, вырвал меня из раздумий, и заставил Ангелину вскочить, только чтобы тут же замереть в поклоне.

— Ваше императорское величество. — проговорила Ангелина, не смея поднять глаза на правителя.

— Нет, Петр Николаевич, нисколько. — нашелся я, встав и чуть улыбнувшись хмурящемуся регенту. Пока я официально не помазан на царство, лучше при любых посторонних использовать то обращение, которое разрешил дядя.

— Рад, рад. — проговорил регент, осматривая нашу съемочную площадку. — Как продвигаются дела, какие успехи?

— Большую часть добьем сегодня. Отснятого материала должно будет хватить для массового распространения и продолжения дискуссии на короткой дистанции. — ответил я, недовольно посмотрев на Петра и взглядом показав ему на Ангелину продолжающую гнуть спину. Но тот лишь усмехнулся, похоже решив мелко отомстить за измену дочери. Или его Мария подговорила, сбегав и нажаловавшись? Вот же… неприятность.

— Ну что же. В таком случае я рад что успел вовремя. — ответил Петр, садясь в нагретое кресло и заставив нас стоять в своем присутствии. Ну что же, протокол и в самом деле таков, тут не поспорить. — Если вы еще не закончили, самое время сделать тебе пару подарков, от чистого сердца. Во-первых, на столе в твоих покоях тебя будет ждать дополнительный список лиц, участвовавших в экспериментах. И пометки, кого твое расследование коснуться не должно. Пока что.

— Хорошо, учту ваши пожелания. — чуть нахмурившись ответил я.

— Это не пожелания. Лиц из особого списка трогать нельзя. Иначе это выльется в большие проблемы не только для нас с тобой, но и для всей империи. — настойчиво проговорил Петр. — Второе, это совет, который ты можешь принять, а можешь проигнорировать. Хотя я бы тебе настоятельно рекомендовал ему последовать. Завтра, перед поездкой к Суворовым и официального приема по поводу свадьбы и обручения, наведайся к своему духовнику. Спроси совета, как бы на твоем месте поступил добрый прихожанин.

— И почему это важно? — чуть нахмурившись спросил я. — Мы же светское государство, к тому же все каналы распространения информации при нас.

— Все ли? — хмыкнул регент, откинувшись на спинку кресла и сцепив пальцы в замок. — Вы покроете молодежь, чуть зацепите средний класс и на сюжетах о детях поднимите возмущение среди матерей. Но в империи все еще сильны старые обычаи и порядки, больше сорока процентов сельского и двадцать процентов городского населения регулярно ходят в церковь на службы. Мало того больше половины этих людей никак не охватываются вашими источниками информации, а к тому моменту как мы допустим ее до официальных телевизионных каналов церковь уже должна начать работу с населением.

— Это уже не совет, это приказ и конкретный план действий. — усмехнувшись проговорил я. — А мне то казалось, что вы не собираетесь вмешиваться в нашу драку.

— Тебе казалось. — серьезно ответил Петр. — Если вы сделаете все криво, настроив одну часть населения против другой, мы получим ту же гражданскую войну, снабжаемую и поддерживаемую из-за рубежа. При этом наши люди лишаться медицины.

— Они и так ее лишаться. — заметил я. — По крайней мере на определенный срок. Иначе нам не отрезать крепости ордена от снабжения оружием.

— Если все сделать правильно — нет. — усмехнулся регент, поднимаясь с кресла. — Можешь выпрямиться, девочка.

— Спасибо, ваше императорское величество. — проговорила Ангелина, стараясь держаться предельно вежливо.

— Благодари не меня, а своего покровителя. — кивнул в мою сторону Петр. — Таким как ты не место во дворце, и лишь сумасбродство моего зятя спасает тебя от справедливой кары.

— Это называется честь и верность. — сказал я, заслонив девушку от гневного взгляда тестя. — К тому же вы сами создали прецендент.

— Я создал его решение. — нахмурившись проговорил Петр. — Чтобы такие как моя дочь не оказывались вне правового статуса. Ты же просто этим злоупотребляешь.

— Я учту ваши пожелания, но не советую мне угрожать. — сказал я, легко выдержав ледяной взгляд регента. — Мне казалось эта стадия наших отношений уже миновала. Не так ли?

— Так. — через несколько секунд выдохнул Петр, с трудом сдержав совсем другие слова. — Будь осторожен, зять. Ты ходишь по очень тонкому льду.

— Если понадобится я могу и по воде пройти. — ответил я, заставив регента вздрогнуть. — Как и вы, впрочем. Но для людей это будет неплохим сигналом.

— Сходи на исповедь. — покачав головой проговорил Петр. — А то, не дай бог, увлечешься и в самом деле начнешь считать себя новым мессией. И назначат тебя антихристом, со всеми вытекающими.

— В чем-то он прав. — проговорила Ангелина, когда регент вышел, не попрощавшись. То, что он был в курсе происходящего меня нисколько не удивило. Подготовку такого масштаба невозможно скрыть, хотя я надеялся, что дальше дворца информация не просочится. Но вот совет…

— Многие находят в церкви последнее утешение. — заметив мои сомнения сказала девушка. — Даже если тебе не очень нравится эта идея — попробовать все равно стоит.

— Да, пожалуй, ты права. — кивнул я, и без промедления набрал номер распорядителя. — Согласуйте с патриархом исповедь, завтра утром. Желательно в закрытом формате.

— Как прикажете, ваше высочество. — тут же ответил мужчина, судя по обращению сейчас он был один или в кругу максимально доверенных и введенных в реальный курс дела лиц. — Однако, хочу напомнить, что его святейшество не относится к мирским служащим, и может отказать в аудиенции.

— Вряд ли он откажет, но, если такое все же произойдет, сообщи что от этого разговора будут зависеть жизни многих тысяч его прихожан. — сказал я. — И на всякий случай уточни что это не угроза. Незачем лишний раз ссорится.

— Как вам угодно. — ответил распорядитель и попрощавшись я положил трубку.

Оставшийся вечер выдался не менее напряжённым чем предыдущий день. Зайдя в покои, я мельком просмотрел документы, оставленные слугами Петра. Естественно, в списке причастных к бесчеловечным экспериментам, присутствовали в основном фамилии указанные у меня как сторонники Екатерины. Но были и люди которых не рекомендовалось трогать по иным причинам.

Тихонов — промышленник, владеет обширными заводами и фабриками в легкой и химической промышленности, может способствовать производству лекарств. Игнатов — владелец сети частных школ Путь, при правильном подходе сможет развернуть обучение первой медицинской помощи. Вячеславов — собственник питейных заведений и малых гостиниц, идеален для распространения и превращения в частные аптеки.

— Так далеко я не думал. — пришлось признать мне, показав уточнения девушкам.

— Государственное мышление из ниоткуда не берется. — пожала плечами Мария.

— Ничего, ты ко всему привыкнешь. В том числе и думать наперед. — подбодрила меня Ангелина, которой и самой требовалась поддержка, а главное — отдых.

— Тебе нужно поспать. — сказал я, погладив девушку по волосам.

— Да, и хорошо бы без сновидений. — проговорила Ангелина, тяжело вздохнув. — Не хочу, чтобы меня это и ночью достало.

— Не волнуйся, сегодня ты будешь спать как убитая. Обещаю. — улыбнулся я, и дождавшись пока она устроится поудобней погрузил Ангелину в глубокий сон. — Всё, до семи утра она не проснется даже если из пушек стрелять.

— Какая она чувствительная девочка. — усмехнулась Мальвина. — Но может это даже лучше. Не всем же принимать решения о судьбах мира.

— Надеюсь это не пустые слова, и ты сама к подобной практике готова. — ответил я, уведя Марию из спальни. — Завтра нам предстоит впервые вместе выйти в свет. Учитывая мою шикарную подготовку и прекрасное знание всех родов и фамилий, я очень рассчитываю на твою помощь.

— Ух ты, признаешь, что в чем-то хуже меня? — подняв бровь спросила Мальвина.

— Мне легко это сделать, ведь я точно знаю, что в большинстве — лучше. — усмехнулся я, заставив девушку нахмуриться и вздрогнуть. — Твой родитель сегодня нанес нам визит вежливости, так что я хочу знать, какое ты имеешь к этому отношение.

— Что? — нахмурившись проговорила Мария. — Никакого… послушай я просто ходила к нему, даже не рассказывала, как дела. Саша, я не…

— Молчать. — приказал я, прижав девушку к стене и взяв рукой за горло. Глаза Мальвины расширились, она несколько раз ударила меня по руке, но серьезных попыток высвободится не предпринимала. А когда я приблизился и вовсе тяжело задышала, потянувшись ко мне губами, чем окончательно определила наши действия. И пусть Ангелина называла ее больной, у меня пристрастия девушки не вызывали никакого осуждения. Каждый находит собственные удовольствия.

— Если, для того чтобы ты меня так наказывал, надо бегать к отцу, я буду это делать три раза в день. — тяжело дыша произнесла Мальвина, без сил лежащая в кресле.

— Это было не наказание, а предупреждение. — усмехнулся я, приводя себя в порядок. Все же, то, чем мы занимались было очень далеко от привычного понимания гармоничного секса и отношений. Хотя подобное обращение энергии и заставило меня скакнуть в освоении чакры огня. — Чтобы ты понимала, чего лишишься. Ведь мне прекрасно что худшая участь — безразличие.

— Эй, это не честно! — возмущенно проговорила Мальвина, запустив в меня попавшейся под руку чашкой, которая зависла в поле пресса в нескольких сантиметрах от меня. — Ты всегда держишь защиту включенной? Даже когда кроме нас рядом никого нет?

— Нет. Просто я умею ставить ее достаточно быстро. — ответил я, подхватив освобожденную кружку и поставив ее обратно на столик. — И расширять, при необходимости. Но на окнах я держу прессы все время пока мы в комнате.

— Зачем? — удивленно посмотрела на меня Мальвина. — Дворец — самое охраняемое место в стране.

— В паре километров, от которого совершили теракт в результате чего погибло несколько тысяч человек. — заметил я, заставив Машку вздрогнуть. — Кто гарантирует что среди наших слуг не найдется фанатика? Или что промчавшийся над самыми водами залива самоубийца не влетит во дворец на полной скорости в шлюпе полном взрывчатки?

— И ты сможешь защитить нас от этого? — хмыкнув спросила Мария.

— Если заряд будет единичным — да. — спокойно ответил я. — Конструкты разрушатся, но ударную волну отразят. Другое дело что под защитой у меня только наши покои. Растянуть щиты дальше — не выйдет. По крайней мере пока.

— Всё-таки я умница. — улыбнувшись проговорила Мальвина. — Такого муженька отхватила.

— Дабы успокоить мою гордость, давай признаем, что я был не сильно против. — усмехнулся я. — А лучше сойдемся на том, что это было обоюдное решение.

— Да сейчас, конечно. — фыркнула Мальвина, но затем посерьезнела. — Я должна тебе кое в чем признаться. Ты самовлюбленный, эгоистичный, необразованный чурбан.

— И именно за это ты мной и заинтересовалась? — усмехнулся я.

— Нет. Заинтересовалась я тобой, потому что не сходились детали. — ответила Мальвина и надолго замолчала. — Если честно, я до конца не была уверена в правильности своей догадки, а ты лишь усложнял мне задачу. В ту новогоднюю елку… я помню, как стояла и думала, что делать? Сдать тебя отцу или забрать себе.

— Ну, благодарен тебе за верный выбор. — усмехнулся я, сев в кресло напротив и любуясь обнаженной девушкой. — В противном случае мне пришлось бы скрываться намного раньше, и без корабля.

— Можно подумать у тебя это вышло бы. — фыркнула Мальвина, но затем чуть нахмурилась. — Ты это серьезно?

— Абсолютно. С самого моего пробуждения я готовился к тому, что окажусь один. Но как-то так вышло, что выживать, прячась по подворотням, не пришлось. Хотя варианты просматривались разные. — сказал я, вспомнив собственные мысли после первых подстав и покушений. — Пусть с резонансом у меня стало более-менее хорошо только в последние полгода, но… скажем так у меня есть и другие врожденные таланты.

— Вот это-то и непонятно. Нет, понятно, что врожденные, но откуда? — подавшись вперед спросила Мария.

— Ты слышала о такой концепции как карма? — спросил я, решив начать очень издалека. — Некоторые народы верят, что есть вселенский баланс между добром и злом. Конечно, никто специально не считает сколько хороших или плохих поступков ты совершил, просто твоя душа склоняется… ну условно скажем к тьме и свету. Хотя может правильней было бы назвать это выбором между осознанностью и инстинктами.

— Куда-то не туда у нас разговор зашел. — проговорила Мария, слабо улыбнувшись. — Или ты решил отрепетировать свою речь на завтрашнем причастии?

— Нет, хотя об этом тоже стоит подумать. — ответил я. — Но сейчас речь о том, что некоторая информация может к нам попадать из непривычных мест и источников. Возможно, мы даже рождаемся с частью прошлых воспоминаний.

— Знаешь. — Мальвина нахмурилась, став совсем серьезной. — Когда будешь завтра общаться с патриархом, лучше о подобном не говори. А то и в самом деле отлучит от церкви, и придется на пустом месте искать возможность выбора нового первосвященника.

— Может и так. — решил не спорить я, понимая, что такие откровения и в самом деле могут оказаться лишними. Тем более что сейчас у нас других проблем выше крыши, еще с церковью разбираться… — Ладно, давай спать. Завтра будет длинные день.

— И тяжелый. — кивнула Мальвина, поднимаясь, но уже дойдя до спальни повернулась ко мне. — Если хочешь, чтобы в доме царила тишина и покой, позаботься о том, чтобы она спала отдельно от нас.

— Хм. Да, пожалуй, ты права, надо будет об этом подумать. — кивнул я, прекрасно понимая практичность такой просьбы. — К слову, что будем делать с Ингой?

— О боже… — Мальвина вздохнула, подняв глаза к потолку. — И мне, и мне тоже надо будет завтра причаститься и исповедоваться. Иначе я кого-нибудь ненароком прибью. А потом заявлю, что это была самооборона от удушения.

— Не волнуйся, синяков не будет, я об этом позаботился. — усмехнулся я, ложась между Ангелиной и Марией, так чтобы разделить девушек. — И старые заживут так что много косметики не понадобится.

— Хоть какие-то плюсы у тебя есть, милый. — фыркнула Мальвина, отворачиваясь, через минуту ее дыхание выровнялось, и я уже подумал, что она заснула, когда девушка повернулась ко мне. — Сделаем как поступали предки — нам нужен особняк с разнесенными спальнями. И ждать десять лет до официальной свадьбы я не готова. Если надо, можем переехать в один из домов Морозовых.

— Нет, не стоит. — успокоил я девушку. — У меня есть один дом на примете. Правда у него имеется один существенный недостаток.

— И какой же? — поморщившись спросила Мария.

— Говорят это особняк с привидениями. — ответил я, и убедившись, что Мальвина заинтересовалась, отвернулся сам, сделав вид что заснул.

Глава 17

— Благословите, отче. — проговорил я, когда нас с Марией развели в разных направлениях. Не знаю кто будет исповедовать дочь регента, а меня с улыбкой встретил сам Филарет, в простой черной рясе.

— Присаживайся, Александр. — указав на стул сказал он. — В начале поговорим, а после уж будем думать о благословлении. Но я тебе благодарен за понимание, дядька твой с чего-то решил, что сможет вернуть времена синода и даже во дворец меня вызывал.

— Ого, не знал. — искренне удивился я.

— О существовании священного синода, или о некорректном поведении своего дяди? — с хитринкой спросил Филарет.

— Ни о том, ни о другом. Если честно никогда особенно не интересовался нашим религиозным устройством. — честно ответил я. — Как-то не до того было.

— И вправду, дел мирских у тебя за последний год было предостаточно. — кивнул патриарх. — И на сколько я слышал, брать перерыв ты не намерен. Верно?

— Как вы верно заметили, отче, дел очень много, и ждать они не будут. Да и сами не выполнятся. — ответил я, пожав плечами. — А если вдруг и разрешаться, то не факт, что нужным мне способом.

— И потому ты готов порушить то, что работает, только потому что тебе это не нравится? — прямо взглянул на меня Филарет. — Не удивляйся, есть среди твоих прислужников верные прихожане, и творящееся во дворце не является для меня тайной.

— Раз так, то вы должны были слышать и о том, что именно там говорилось. Об ужасах и людских страданиях, которые требуют справедливости. — сказал я, легко выдержав осуждающий взгляд. — На нашей земле поселился враг. Враг опасный и хитрый, прикрывающийся благими намерениями. И мы должны призвать его к ответу.

— Ты говоришь о мести, а не о справедливости. — покачал головой Филарет. — И то, что ты собрался делать — так же можно назвать злом, прикрывающимся маской законности и справедливости. Сколько семей будет из-за этого разрушено? Сколько отцов не вернуться домой? Сколько детей лишаться родителей?

— Поэтому я и пришел к вам, для минимизации потерь и людского страдания. — ответил я. — Возможно, действуй я в одиночку, наломаю дров. К счастью, у меня уже есть команда и мы готовы к сотрудничеству.

— Нет, Александр. Не готов. Будь это так, ты прежде пришел бы за советом, и только после этого начал действовать. У тебя же все уже решено, все фигуры расставлены и даже если я сейчас скажу тебе остановится, изменит ли это твое решение? — покачав головой спросил Филарет.

— Нет. Само решение не изменит. Но, возможно, я чуть подправлю способ его реализации. Постойте, святой отец. Прежде чем осуждать меня, взгляните на это. — сказал я, протянув патриарху планшет и наушники. На экране, в четыре ряда, красовались иконки с видео.

— Здесь… двадцать пять часов интервью. — бегло пробежав глазами по строкам заметил Филарет. — Уверен столько времени ты мне не дашь, так что можешь сразу выбрать то, которое по твоему мнению должно оказать на меня самое большое влияние и склонить решение в твою пользу.

— Они там все достойны друг друга. — ответил я. — К тому же все они рано или поздно окажутся в сети. Но мы планируем начать выкладку с первого.

Укоризненно посмотрев на меня, патриарх вставил каплю в ухо и нажал на воспроизведение ролика. Несколько секунд он смотрел заставку, на которой Ангелина описывала в общих чертах происходящее, а затем переключился дальше по временному коду. Первое интервью, патриарх прослушал полторы минуты, чуть нахмурился и пошел дальше. Второе интервью заставило Филарета покачать головой, особенно когда дело дошло до демонстрации фотографий из оперативного архива, с прикрытыми простынями детскими телами. После пятого интервью патриарх отложил планшет и задумавшись посмотрел в окно, на голубое небо по которому плыло пару белых облаков.

— Не знал, что там на столько все плохо. — наконец произнес он, так и не повернувшись ко мне. — Мне докладывали о другом.

— Другое тоже есть и его полно. — ответил я, пододвинув планшет обратно. — Я оставлю вам, сможете просматривать в любое время. Мы планируем выпускать ролики на протяжении полугода. С поддержкой имперской канцелярии и новостных каналов. Но если придется будем делать это и против их воли.

— Вы уже перевели это на другие языки? — неожиданно спросил Филарет.

— Еще нет, мы съемки то только закончили. — нахмурившись ответил я. — Три дня беспрерывной работы. Но у нас намечено материала еще на двести часов. Там хватает как рядовых преступлений, так и настоящей жести. А пострадавших столько что они и за тысячу часов не выскажутся.

— За тысячу часов. — прикрыв глаза проговорил Филарет. — Это жестоко, страшно и слишком… откровенно. Люди не должны такое видеть, иначе сердца их ожесточатся и покроются каменной коркой.

— Они всего лишь узнают правду. — пожав плечами сказал я.

— В первый раз это будет словно гром средь ясного неба. Волнения возможно даже выведут людей на улицы. Заставят их проявить самое нехорошее, первобытное что в них есть. Эта ярость сметет как виновных, так и случайных людей. — задумчиво проговорил патриарх. — Ты добьёшься своей цели, но сделает ли это мир лучше?

— Они угрожают всей империи. — упрямо сказал я. — Если этого мало, как на счет простого чувства справедливости и добра? Они торгуют детьми, снабжают оружием террористов и сепаратистов, прямо убивают и калечат людей. Этого мало?

— Для бессудной расправы — да! — жестко ответил Филарет, но тут же попробовал смягчить тон. — Для самосуда любого оправдания мало. А это именно он. Даже если ты прямо не призываешь людей к выходу на улицы и расправе над врачами и Меньшиковыми, люди сделают именно это. А после, перекинуться и на других аристократов, на всех, кто, по их мнению, может быть причастен.

— Сложно говорить о справедливости и тем более о суде, когда орден пользуется неприкосновенностью. Даже точно зная, что они организуют государственный переворот и нападение на правительство мы ничего не можем с ними поделать в рамках закона. — мрачно сказал я. — А люди — могут.

— Люди… ты хочешь превратить их в разъярённую толпу, а это уже совсем не люди. Это стадо, которым очень тяжело управлять. — ответил Филарет. — А последствия… они могут оказаться куда разрушительной чем ты себе представляешь. И все равно, это тебя не остановит, верно.

— Верно. — кивнул я. — Мы делаем правое дело.

— Как я и сказал — великое зло всегда совершается во имя добра и справедливости. — укоризненно вздохнул патриарх, снова посмотрев на планшет. — Юность иногда так категорична, что с ней сложно спорить.

— Так и не спорьте, ваше святейшество. Лучше подскажите как поступить, чтобы снизить возможное количество жертв, и чтобы народ не разорвало на несколько лагерей. — настойчиво проговорил я. — У нас есть время и возможность согласовать выход некоторых материалов. Но то, что они выйдут — я могу гарантировать. Орден Асклепия — опухоль, которая притворяется одним из органов государства.

— Я не дам тебе благословление на это деяние. — хмуро ответил Филарет. — Но ты ведь его и не спрашиваешь…

— Верно. Считаю, что проще спросить извинение, чем разрешение. — улыбнувшись ответил я. — Наше дело правое.

— Ультраправое. — покачал головой патриарх, и еще раз вздохнул. — Мои помощники просмотрят записи и скорректируют их содержание. Некоторые, особенно жестокие материалы я прошу заменить или изменить. Незачем вызывать в народе ярость. А взамен мы не будем препятствовать… и даже направим людей по верному пути.

— Церковная цензура? — усмехнувшись спросил я.

— Общечеловеческая. — жестко ответил Филарет. — То, что ты мне показал… довольно несколько изменить слова, подправить смыслы, и виновными во всем произошедшем станут не только, да и не столько орден Асклепия, сколько допустившие этот бардак Романовы. И ты, как их наследник. А уж сколько ты поводов меньшевикам и народовольцам даешь для расшатывания государства, и не сосчитать.

— Про них у нас уже было, и есть еще. И про теракты, и про сотрудничество. — заметил я. — Но вашу мысль я прекрасно понял, отче.

— Ну а коли понял, так решай, что с ней делать. — ответил патриарх. — Империя еще не начала отходить от одного потрясения, а ты ее собираешься обрушить в другое.

— Может и так. — нехотя признал я. — А может это позволит сплотиться всему обществу, как простому люду, так и аристократам, против общего врага.

— Может-может… — проговорил Филарет, покачав головой. — Не стоит так легкомысленно относится к словам, ведь они тоже действие. Не заставляй меня выступить против тебя. Насилие никогда не выход.

— Насилие в первую очередь защиты от насилия со стороны других. Любая девушка, которой грозит прямое изнасилование, с легкостью согласилась бы на то, чтобы кто-то ее спас. Любая жертва убийцы — желает защиты, даже если в ее рамках покусившегося на жизнь убьют. — возразил я. — И сейчас речь идет именно о таком случае. Мы обязаны применить силу к тем, кто внешне никакой агрессии не проявляет, и показывает себя со всех сторон жертвой, чтобы самим не быть уничтоженным.

— Это не выход. — снова проговорил Филарет, покачав головой.

— Если вы думаете, что ваши проповеди и увещевания сработают лучше… — я пожал плечами, не став уточнять что раньше это как-то не стало решающим фактором.

— В любом случае, это тебя не остановит. Даже если я наложу прямой запрет. — вздохнул патриарх, взглянув на планшет. — Я постараюсь смягчить удар, направить его точнее, но только если ты пообещаешь, что все материалы будут согласовываться.

— То, что касается ордена. — на всякий случай уточнил я.

— А ты решил взбаламутить воду и в других местах? — нахмурившись спросил Филарет. — Ты еще слишком юн, Александр, хоть я и понимаю твой взгляд на мир, но нисколько не разделяю. Ты должен учиться и познавать законы политики, экономики, богословия и многое другое, что обязательно для правителя. А не прыгать с мечом по арене и бросаться на спрутов с тысячами щупалец.

— Это вы сейчас про монстра, который был на дворцовой площади? — на всякий случай уточнил я. — Если бы не смогли его порезать, он уничтожил бы половину Петрограда! Если не весь.

— Ты и в этом поучаствовать успел? — нахмурился Филарет. — Воистину пути господни неисповедимы.

— Мы просто оказались в нужное время в нужном месте. — ответил я. — И сделали то, что должны были. У получившегося из искаженных монстра не было ни разума, ни души. Осталась одна исковерканная плоть. Так что жалеть о нем точно не стоит.

— Может и так, а может то, что ты уничтожил — одно из первозданных проявлений божественного вмешательства в мирские человеческие дела. — покачал головой Филарет. — То, что случилось в адмиралтействе и дворянском собрании — великая трагедия.

— В первую очередь это теракт. — возразил я. — Запланированное и тщательно срежиссированное действие, организованное нашими врагами. Вполне людьми, а никак не богом. И результат его тоже известен, за несколько минут Россия лишилась половины всех находившихся в отставке или на обучении дарников. Пусть не все они большого ранга, но нас буквально обескровили из-за пары придурков и предателей.

— А ты хочешь нас добить, заставив сражаться друг против друга. — заметил Филарет, но затем отмахнулся. — Вижу, что спор этот бесполезен. Твое решение?

— Я… согласен. Мы повременим с выходом роликов. И даже первый можем чуть отложить, до конца завтрашнего дня. — поморщившись решил я, как ни крути, а патриарх был прав, настроений среди больших народных масс я и в самом деле не знаю. — Что-то еще? Может вы бы не хотели, чтобы на камеру попадали конкретные люди?

— Если такие и есть в записях и среди виновных — ты об этом узнаешь после прохождения цензуры. — ответил Филарет. — А теперь иди, отрок. Празднуй свою официальную свадьбу и хотя бы на ней не наломай дров. На это я тебя благословляю.

— Спасибо, отче. — с легкой душой поблагодарил я патриарха и вышел из закутка к давно ждущей Марии. — Готова?

— Как все прошло? — шепотом спросила Мальвина, когда мы вышли из храма и направились к предоставленному родом Морозовых прогулочному шлюпу. Ездить ан машине я наотрез отказался, а нашу рабочую лошадку забрала Ангелина, чтобы подготовиться к мероприятию и перевезти оборудование.

— Лучше, чем я ожидал, хуже, чем могло было. — ответил я, подождав пока Мария заберется в салон и только после этого сам сев на соседнее кресло. — Похоже патриарху докладывали о нашей деятельности, только вот акценты делали в другом ключе. Хорошо бы знать, кто пытается играть против нас.

— Это может быть кто угодно. — ответила Мальвина. — От сторонников устранения монархии от правления, на манер британцев, до народовольцев. Твоя фигура выгодна разве что узкому кругу аристократов, стремящихся удержать власть. И я в их числе. Так что в моей верности можешь не сомневаться.

— Учитывая количество наших врагов, это слабое утешение. — усмехнулся я. — Ладно, попробуем расслабиться и получить от приема удовольствие.

— Даже не думай. — толкнула меня в бок Мария. — Официальные приемы, чуть ли не самая сложная работа в обществе аристократов.

— Думаю любой шахтер с радостью бы поменялся. — усмехнулся я, откинувшись на спинку кресла и выглянув в иллюминатор. — Впрочем узнай он, что на таком приеме будет решаться кому жить, а кому умереть, может и не согласился поменяться.

— Особенно если прикинуть риск умереть самому. — хмыкнула Мария. — Я сверила список приглашенных, так что особых проблем быть не должно, но твоя приемная мать может устроить настоящие выкрутасы. К тому же для того, чтобы не вызывать излишних подозрений на приеме появятся несколько условно нейтральных персон. И даже пара из противоположных лагерей.

— Главное, правильно спровоцируй скандал. — сказал я, оставляя самое тяжелое на долю Мальвины. — Именно она должна начать орать и возмущаться.

— Ничего, какой бы опытной она не была, ей всего на пять лет больше, к тому же ее никогда не готовили как наследницу или главу рода. — с усмешкой ответила Мальвина. — Все получится в лучшем виде.

— Надеюсь на это. — сжав ее ладонь проговорил я. — Но, если понадобится, я тебе помогу всем чем нужно.

Лететь было недалеко, так что уже через пять минут мы приземлялись в знакомом дворе. Во время посадки я заметил, что перед особняком собралось куда больше машин чем я рассчитывал. А когда всмотрелся в гербы, понял, что сегодня, в небольшом особняке Суворовых, собрался чуть ли не весь высший свет.

— Королевская гвардия. — нахмурившись проговорила Мальвина. — Что они тут делают? Ты же не планируешь объявлять о своем истинном положении?

— Не волнуйся, кажется это твой отец решил присутствовать на приеме в честь свадьбы дочери. — успокоил я девушку, кивнув в сторону уже стоящей прогулочной яхты. — Но народа в любом случае куда больше, чем следует. Кажется, в наши планы придется вносить коррективы.

— Если он что-то задумал за моей спиной, я его… — сжав кулачки гневно проговорила Мария, совершенно не стесняясь своего положения.

— Ну да, ну да. Лишишь себя десерта и не будешь с ним неделю разговаривать? — покачав головой поинтересовался я. — Будем реалистами. У нас пока слишком мало рычагов влияния, а у них наоборот, большая часть армии, тайная полиция, жандармерия и три четверти аристократического общества.

— Это только пока, и они это знают. Мы растем, они стареют. — заметила Мария. — Через десять лет ты все равно сядешь на трон и станешь полноценным правителем.

— До этого момента еще дожить надо. — заметил я, и натянул на лицо вежливую улыбку, прежде чем выбираться из транспорта.

Возле трапа нас уже встречал смешанный караул из дружины Суворовых и гвардии Семеновского полка. Учитывая, что сам император почтил своим присутствием это скромное мероприятие, гвардия могла вообще отстранить местную охрану от работы, так что это скорее являлось показателем лояльности и статуса.

— Ваши сиятельства, рады приветствовать вас в нашем скромном жилище. — чуть поклонившись проговорил Роман, встречающий нас на крыльце.

— Дядя, вы меня совершенно смущаете. — поклонился я в ответ, и Мария повторила мой жест, даже присев чуть глубже. — Все же надеюсь, что этот дом до какой-то степени и мой тоже.

— Конечно, племянник, конечно. — улыбнулся в ответ Роман. — Следуйте за мной. До официального начала мероприятия еще два часа, но наши залы уже ломятся от гостей. Кажется, приглашений вышло чуть больше, чем мы рассчитывали.

— Есть догадки, почему так вышло? — спросил я.

— Кажется моя матушка решила, что сегодняшний день лучшее время показать лояльность империи. — усмехнулся Роман, заставив нас с Мальвиной переглянуться. Суворовы были в курсе общих черт плана, но в подробности мы посвятили лишь Мирослава. В противном случае был высок шанс утечки.

— Думаю с лояльностью Суворовых никто спорить не будет. Да и сам император прилетел — тоже лишнее доказательство. — осторожно заметил я. — А вот с Меньшиковыми проблема стоит куда острее.

— Да, я слышал о том, что произошло в Екатеринограде. Жаль, меня рядом не было. — сказал вполголоса Роман. — Но то, что ты с честью справился с двумя не самыми слабыми князьями — о многом говорит.

— Они просто не рассчитывали, что я смогу применить объемные конструкты. — ответил я, и поймал удивленный взгляд дядьки. — Что?

— Да нет, ничего. — усмехнулся он, покачав головой. — Жаль, что ты не останешься Суворовым надолго. Это бы мгновенно возвысило род в рейтинге высокоранговых дарников.

— В ближайшие годы я все так же Суворов. — пожал я плечами. — Ты лучше о собственных детях подумай. А я помогу.

— Будешь спать с моей женой? — недобро усмехнувшись спросил Роман.

— Что? — я даже опешил, лишь через секунду поняв, как повернулась его мысль. — Нет, с какой стати? Просто помогу тебе со здоровьем, как деду. Так чтобы ранг не мешал деторождению.

— Ты и это можешь? — удивленно посмотрела на меня Мальвина.

— Это не сложнее чем отращивать заново руки. — пожал я плечами, заработав еще один осуждающий взгляд от дядьки. — К слову, это и к твоей супруге относится. Даже если она сейчас считает себя стерильной. Ведь есть же у тебя на примете такая?

— Есть. — нахмурившись проговорил Роман. — А знаешь… да. Если ты мне поможешь в этом деле — буду тебе очень благодарен. Слышал, что государь меня собирается в ближайшие две недели отправить на усмирение южных губерний, в составе отдельной эскадры. Миссия во многом формальная, особенно с учетом лояльности Ашхабада, но нас будет слишком мало, а пиратов еще сотни, и они скрываются по всей пустыне. Кто его знает, чем все закончится.

— Кхм. — теперь уже я нахмурился. — Две недели на все, про все, слишком короткий срок. Думаю, дней семь мне только придется настраиваться. Но сделаю все что от меня зависит. Невеста то хоть есть?

— Для появления ребенка в нашем случае куда больше подойдет проверенная боевая подруга. — улыбнулся Роман, и почти сразу нахмурился, покосившись на Мальвину. — Хотя супруга, конечно, лучше в сотню раз. Но пока мы вашими официальными мероприятиями будем заниматься. Не до того. В общем ты ее знаешь.

— Только не говори, что это Бакинова… — проговорил я.

— Ну, могу и промолчать. — хмыкнул Роман. — Не волнуйся, все будет нормально. Я тогда сам ей задание давал.

— Какое еще задание? — с явным намеком спросила Мальвина. — Это же та, молодая белобрысая преподавательница? Поручик?

— Ага, наша учительница конструктов и резонанса, а заодно моя связная в деле против Меньшиковых. — кивнул я, решив чуть скрасить пилюлю. — Она мне жизнь спасла, когда искаженные пытались меня похитить.

— Похитить? — брови Мальвины полезли вверх. — Интересно, чего я еще о тебе не знаю? Давай ты сразу расскажешь, чтобы потом тебя не пытать?

— Давай лучше наоборот? Потом, дома, ты меня попытаешь. А пока займемся делом. — предложил я, заметив, что мы уже дошли до центрального зала, обойдя все помещения внутренними коридорами. Сейчас мы находились на втором этаже, перед ложей хозяев вечера. И хорошо, что главные лица уже здесь, иначе пришлось бы самим становится на вход — встречать.

— Ваше императорское величество. Господа. Дамы. — поприветствовал я всех находящихся на балконе. — Дедушка, рад видеть вас в добром здравии. Бабушка, вы молодеете с каждым днем.

— Над лестью тебе тоже стоит поработать. — заметила шепотом Мальвина, после того как поклонилась присутствующим. Похоже ждали только нас, потому как было лишь три свободных стула, а стоило нам прийти, как Мирослав, поздоровавшись, подошел к краю балкона и постучав вилкой по фужеру для шампанского привлек всеобщее внимание.

— Дамы и господа, я рад приветствовать вас всех в моем доме. — улыбаясь громко проговорил Суворов-старший. — Есть в жизни один самый счастливый момент — появление ребенка. Но бывает он в двух случаях, когда новое дитя появляется на свет, или когда оно приводит в дом свою пару. К счастью, мы не дикари, и вместо того, чтобы потерять своих потомков отбирая их у других — наоборот, оба родителя получают новое дитя. Новое начало. И тем радостнее, что наш оболтус нашел себе достойную пару.

В зале раздались вежливые смешки и жидкие аплодисменты.

— Рад вам представить. Мой внук, князь Александр Брониславович Суворов с законной супругой, княжной Марией Петровной! — громко проговорил Мирослав, и нас подтолкнули к краю балкона. На сей раз аплодисменты в зале звучали куда убедительней, и почти сразу зазвенел звон бокалов и тосты на имя молодых.

Под строгим присмотром мы спустились в зал, где тут же начали получать формальные и искренние поздравления. Удивительно, но среди гостей нашлись все те же лица, за исключением Екатерины, которые уже присутствовали на обручении в храме. Похоже теперь этот малый, доверенный круг высшей аристократии, будет сопровождать нас на всех важных мероприятиях.

Следом за ними к нам начали подходить и другие, малознакомые лица. Кого-то я знал, других даже не помнил, но у Марии была фотографическая память на все эти благородные лица, так что она подсказывала кому пожать руку, а кому поклониться как равному. Формально выше князей в зале был только император, но я, как младший по возрасту, должен был приветствовать старших и равных по титулу.

Чуть в стороне ото всех стояли мои товарищи, из тех, кому был присвоен личный дворянский титул, в соответствии с рангом дарников, и съемочная команда блистающей Ангелины, на которую то и дело бросали взгляды как восхищенные мужчины, так и ревнивые дамы.

— О, а вот и наша жертва заявилась. — прошептала Мальвина, когда после удара в гонг в зале появилась Ольга Меньшикова, в сопровождении небольшой делегации. — Как подойдет, я начну.

— Хорошо, действуй по плану, камеры уже готовы. — ответил я.

Надо признать, что Ольга выглядела просто превосходно. Молодая, ухоженная и окруженная мужским вниманием наследница одного из крупнейших родов Империи она находилась на пике своей славы, даже не подозревая что вскоре окажется в жуткой западне. Покрасовавшись несколько секунд, и сделав вид что она нас только заметила, Ольга двинулась в нашу сторону, но прежде, чем успела дойти с балкона вновь раздался звон, привлекающий внимание.

— Дамы и господа. К сожалению, у меня не так много времени, государственные дела зовут. Так что прежде, чем откланяться я хотел бы чуть нарушить общий протокол и сделать свой подарок молодым. — проговорил Петр. — Прошу, дети, поднимитесь к нам.

— Зачем он это делает сейчас? — едва заметно нахмурившись проговорила Мальвина. — Он же понимает, что сейчас должно было произойти?

— Вот сама у него и спросишь. — ответил я, так же тихо. Держа жену под руку, я поднялся на балкон и там нас встретил, второй раз за день, с объятьями император.

— Петр Николаевич? — спросил я, подойдя к краю балкона.

— К сожалению, я не могу отдать под твою руку род Морозовых. — громко сказал Петр, обращаясь скорее к залу, чем ко мне. — Мир вносит свои коррективы, но именно наш герой и стал во многом виновником этого мира, а потому я нашел достойное приданое моей доченьке. Драгоценные камни и алмазы, на приблизительно миллион рублей!

Зал взорвался овациями, а я, увидев шкатулку, чуть ен выругался. Ну да, заслуженное приданое, камни, которые я получил от Амин-бея и которые изъяли во время захвата нашей эскадры императорским флотом.

— Но, как верно заметил многоуважаемый Мирослав Васильевич, счастье приходит в наш дом в нескольких случаях. — продолжил Петр. — И сегодня я с радостью объявляю о том, что в соответствии с законом, принятым более полугода назад, готов взять свою вторую законную супругу. Ольгу Меньшикову!

Глава 18

— Папа, ты что делаешь? — ошеломленно спросила Мальвина, когда зал потонул в овациях. — Это же война!

— Война? — усмехнувшись повернулся к нам Петр. — Нет, деточка, это вам наглядный урок того, как на самом деле устроена политика.

— Но мы договаривались. — проговорил я, придумывая как больнее ударить и прощупывая его камень резонанса. Как на зло, грудь регента закрывал силовой объемный конструкт, не позволяющий мне воздействовать на камень. Что-то вроде ледяной скорлупы, которую показывала императрица.

— Договаривались. Но договорились ли? Дал ли тебе благословление патриарх? Подписали ли вы с матушкой четкое соглашение? И на все три вопроса — нет. — жестко ответил Петр. — А сейчас будет то, что и должно было случится. Екатерина получит своих амнистированных, даже если вы привлечете всех союзников, в собрании у вас меньше трети и на принятие закона никакого воздействия ваши голоса не окажут.

— А ты получишь второе по размеру наследство в империи? — глаза Мальвины опасно сузились.

— Первое. — улыбнулся уверенный в своих силах регент. — Как я и обещал — через десять лет я уйду с политической сцены, но род Морозовых станет сильнейшим. И вам, и вашим детям с ним придется мириться. А в случае повторения ситуации с Екатериной и ее выходками, у империи будет на кого опереться.

— Мы не собираемся останавливаться, видео выйдет. Меньшиковы будут показаны предателями. — ответил я, подумав совсем о другом. О том что если Екатерина к тому моменту умрет, а я все-таки научусь контролировать инициацию камней — то потомки Петра ее могут и не получить, или внезапно оказаться в разы слабее.

— Будут. Но телеканалы у меня в руках. — жестко ответил Петр. — И на них после каждого вашего опубликованного сообщения Ольга будет стонать и каяться, выламывая себе руки. Дети не в ответе за своих родителей. Так что она безусловно будет порицать действия всех бывших родственников, и радоваться, что е приняли в другой род даже в качестве младшей жены.

— А что по вашему плану получим мы, такого что согласимся проглотить все вами сказанное? — посмотрев прямо на Петра спросил я. Человек не вечен, да, для манипуляции его телом мне нужно касание, но рано или поздно мы можем пожать руки, или он внезапно может заснуть и не проснуться, разные варианты бывают.

— Вы получите свою глупую идеалистическую месть. — ответил регент. — Без поддержки моей и патриарха, ваши сообщения утонут в информационном поле. Может поднимут волну негодования, а может, наоборот, станут спусковым крючком против совсем других людей, не ордена. Если же ты отбросишь эмоции, то поймешь, что это ваш единственный выход.

— О нет, выходов у нас гораздо, гораздо больше, чем ты думаешь. — чуть не прошипела Мальвина, глядя на отца, и если я лишь усмехнулся, сжав ладонь супруги, то вот регент нахмурился.

— Мария права, выходов у нас и в самом деле достаточно. — улыбнулся я, вызвав еще большее раздражение у Петра. — А вот ваше поведение больше походит на поведение мелкого вора, который пытается украденным откупиться от владельца, чтобы увести у него из-под носа еще больший кусок.

— Ты забрал это из казны губернии. — начал было Петр, но я жестко перебил его.

— Нет. Это мое по праву, и получено из казны рода Амин. Губернию вы потеряли с потрохами еще десять лет назад, а то, что я, лично, ее вернул, пока вы с сестрой плели интриги и разваливали империю во славу рода Морозовых, лишь подтверждает что как правители вы говно. — сказал я, и когда Мария сжала руку понял что чуть переборщил с тоном, акустика в зале была прекрасная.

— Все сказал? — прищурившись спросил Петр, от которого тоже не укрылось что слышали мои слова многие в зале, в том числе и те, кто был на церемонии обручения. — Настоящий правитель должен думать о будущем, своего рода, своей семьи, своих людей. И я занимаюсь именно этим.

— Как жаль, что империю вы своими не считали. — ответил я уже тише, но достаточно громко, чтобы узкий круг лиц был в курсе. — Вы верно подметили, в эту игру можно играть не только вдвоем, и ваш урок я крепко запомню.

— Хочешь развалить империю из-за детских обидок? — фыркнул Петр.

— С чего вдруг? Нет, вы нужны государству. Пока что. — ответил я, и через мгновение заметил, как Петр побледнел. — Без империи Морозовы погибнут, Бурбоны и Габсбурге вас разорвут в мелкую ледяную пыль. А с империей. Мы молоды, мы можем подождать вашей естественной смерти. А после…

— Ты не посмеешь. — проговорил Петр. — Морозовы будут сильнейшим родом.

— Враждебным престолу сильнейшим родом. И кто будет с ними вести дела? Кто будет заключать браки, зная, что они все вымрут через поколение и не получат своих камней резонанса? — открыто спросил я, заставив действующего императора сжать кулаки. — Спасибо за урок, дядя. Я его хорошенько запомню. А теперь всего доброго.

— И куда же ты собираешься? — хмыкнул Петр. — Это же твой вечер.

— Именно что мой, и собираюсь не я, а вы. У вас же кажется государственные дела. Да и женушке вашей, второй, что-то нехорошо. — кивнул я в сторону Ольги, которую скрутило прямо посреди зала. Часть диалога она точно слышала, но скрутило ее совсем не поэтому, а потому что Ладонь Шивы прижала ее к полу, заставив упасть на четвереньки. Воздействие было точечным и не видя его даже окружившие Ольгу гвардейцы ничего не могли сделать.

— Сними его, немедля. — проговорил Петр, и я заметил, как возле меня появляются тонкие, невидимые для остальных сосульки. Объемные конструкты. Ни один из моих видов резонанса их не пересилит. Пока что.

— Хотели преподать урок? Прекрасно — он усвоен. Но вы, похоже хотите войны и смерти для своих будущих детей. — усмехнулся я, прямо глядя в глаза регенту. — Попробуете убить меня здесь и сейчас, да даже позже — империя окажется без законного наследника и распадется в течении десяти лет. Хотите со мной воевать… посмотрим, как быстро я догоню вас по силе. И сколько ваших сторонников выживет в процессе.

— Мы еще поговорим об этом дома. — сказал Петр, и быстро развернувшись вышел с балкона. Поднявшуюся, совершенно бледную Ольгу утащили в коридор гвардейцы, а в зале наступила почти гробовая тишина.

— Во дворец нам теперь возвращаться нельзя. — заметила Мария.

— Нам там делать нечего. — кивнул я, глядя на оставленный императором сундучок. — Но не волнуйся, как я и сказал, у меня есть место на примете. Но нам понадобится надежная охрана, и не только в виде фрегата, стоящего во дворе.

— У вас всегда будут надежные люди, на которых вы можете положиться. — заметил стоящий рядом Мирослав, который весь разговор прекрасно слышал.

— Спасибо. — кивнул я, глядя на волнующихся гостей. — Похоже сегодня мы лишимся большей части союзников.

— Даже если сейчас они уйдут — позже вернутся. — хмыкнув проговорила Мария. — Ты все правильно сказал, мы молодые, за нами будущее.

— До него еще дожить надо. — проговорил я, задумавшись. — Нужно понять, не блефовал ли Петр. Если он и в самом деле за нашей спиной уже договорился и с Екатериной, и с Филаретом, у нас может не остаться выбора. Но это не значит, что мы можем отступать. Если сейчас признаем свое поражение — нас просто раздавят.

— Как говорится в трактате «искусство войны» первейшая задача любого военачальника — обмануть врага. А главное достижение — победить в войне, не вступая в нее. — прокомментировал Мирослав. — Вопрос только в том, чего ты хочешь в результате добиться. Прихода к власти здесь и сейчас?

— Не очень-то хочется, но если придется… — задумчиво проговорил я.

— Не придется, более того — не получится. — сказал Мирослав, покачав головой. — Петр уже вернул князей Юсуповых и Шереметьевых, возглавлявших группировки Юг и Запад. С этого момента у него и его союзников абсолютное превосходство в военной технике и живой силе. А в открытом противостоянии он просто убьёт всех неугодных.

— Как он уже сделал с Демидовым и Ляпинским. — кивнул я, вновь повернувшись к залу. Инга была здесь, как и Константин. При этом Багратион легко улыбался, глядя на окружающих и непринужденно шутил. А вот девушке, в небольшом окружении союзников, приходилось несладко.

— Нужно созвать малый круг… у нас есть место, в котором мы можем переговорить спокойно? Человек десять. — примерно оценив количество самых доверенных лиц спросил я.

— Есть, конечно. — кивнул Суворов, усмехнувшись. — Даже если гвардейцы и рассовали по дому жучки, туда они вряд ли забрались. Только вот… с женщинами там будет несколько некомфортно.

— Баня? — удивленно спросил я.

— А ты все понимаешь, внучек. Не просто баня, хамам, с такой влажностью что любой микрофон не выдержит. — довольно улыбнулся Мирослав. — Но уйти до окончания вечера будет не вежливо. И так скандал случился, самого императора выгнали, о чем вечерний Петроград будет еще долго судачить.

— Ничего не поделать. — пожал я плечами, прикидывая чем мне грозит немилость Петра. Еще полгода назад даже его внимание было равносильно смертельному приговору. А вот теперь, после того как я выяснил что Екатерин не в состоянии передать создание камней, а Петр сильно ограничен этим фактором…

— Нам нужна твоя мать. — сказала негромко Мария, думавшая в том же ключе. — С двумя сразу мы не справимся.

— Может нам и не нужно с ними справляться. — ответил я, чуть сдвинув брови. — Пойдем общаться с гостями. Неприятно, но необходимо.

— В таком случае начнем с моей проигравшей соперницы. — усмехнувшись решила Мария. — Даже получив деньги, на фоне остальных главных родов мы все равно что нищие. А лишив нас возможности бороться за наследство Меньшиковых отец сам толкнул нас в объятья Ляпинских.

— Верно, думаю она и сама это понимает. Главное, чтобы это не был хитрый план, который мы не можем просчитать. — сказал я, грустно улыбнувшись. — Кажется теперь я не смогу доверять никому.

— Мне можно. — чуть сжала мою руку Мальвина. — Как ты там меня назвал? Своим чудовищем?

— Верно. И главное слово тут «моё». — ответил я, погладив девушку по ладони. — Идем, пообщаемся с нашей будущей супругой.

Зимний дворец. Примерно в это же время.

Петр в задумчивости перебирал бумаги, пытаясь понять, как так в очередной раз получилось. Идеальный расчет, с железными, а главное взаимовыгодными договоренностями чуть не привел к краху. Уде два рода из правящей верхушки высказали ему свои опасения. Да и мальчишка, как он угадал куда бить?

В империи проживало множество промышленников, магнатов и даже отказавшихся от дара боярских семей. У них было все — богатство, земли, влияние. Но не было и не могло быть главного — силы и власти. Когда-то пренебрегшие становлением своих потомков, сейчас они отчаянно лавировали в поисках возможностей возвысится. А княжеские рода, свысока наблюдали за их бесполезными потугами.

И ни один боярин, да что там, ни одни дворянин не хотел оказаться на месте даже самого богатого рода, лишившегося резонанса. Что станет с родом Морозовых, если мальчишка не успокоится, а затаит обиду и через десять лет, взойдя на престол, и в самом деле начнет постепенное выдавливание рода Морозовых из политики и власти? Что станет с его внуками? И если они бесславно сгинут — зачем это все.

А еще Петра очень напрягло две вещи. Взгляд дочери… в прошлый раз, после такого она устроила скандал и сбежала в Суворовское училище, где и подцепила этого оболтуса, посмевшего нарушить все виданные и невиданные нормы приличия на приеме. А второе — чувство, которое он очень давно не испытывал, по праву считая себя сильнейшим человеком империи. Страх.

Каким образом этот страх мог вызвать парнишка, лишь недавно освоивший объемные конструкты Петр сказать не мог. Возможно дело было в уверенности, с которой тот говорил о собственном возвышении и скорой мести. Возможно, в том, как он смотрел, не на Петра даже, на его конструкты. Словно видел их. А возможно в том, что мальчишка уже сейчас умеет управляться с чужими камнями резонанса и подчинил себе Шах. Это было очень, очень опасно.

— Это правда? — влетев в кабинет без стука набросилась на него супруга.

— О чем ты конкретно говоришь? — стараясь не выказывать раздражения спросил Петр.

— О чем? О, наверное, о том, что ты собираешься жениться на этой мелкой потаскухе, подстилке предателя Суворова! — выкрикнула Надежда, ударив обеими ладонями по столу.

— Во-первых, врачи доказали ее невинность, она до сих пор девственница, к тому же лучшего для деторождения возраста. — поморщившись ответил Петр. — Во-вторых, ее владений и земель хватит для того, чтобы укрепить род, став вровень с императорским. А в-третьих — мы с тобой это уже обсуждали. Так что не вижу причин для твоего возмущения. Или же проблема в том, от кого ты узнала эту новость?

— Ну что же, дорогой, я рада тебя обрадовать. — едко усмехнулась Надежда. — Она не единственная наследница рода Меньшиковых. Ее родная тетка, ныне Людмила Суворова-Меньшикова, имеет прав на земли не меньше, чем Ольга. Больше того, уже неделю циркулирует слух, что Суворовы могут предоставить какие-то доказательства, согласно которым большая часть земель должна отойти именно Людмиле.

— Обойдутся. — хмыкнул Петр. — Последнее решение в спорных вопросах за малым дворянским советом, а у меня там большинство…

— Было большинство. — заметив секундную заминку в речи супруга сказала Надежда. — Ты не сменил назначения после возвращения с уральского похода.

— Это ничего не значит, не сделал тогда, сделаю сейчас. — отмахнулся Петр. — Вся полнота власти у меня в руках.

— Вся ли? Малый круг в курсе что ты не император. А после теракта… сколько твоих судей выжило? — насмешливо спросила Надежда, желавшая хоть как-то отомстить мужу за будущие измены, и вдруг поняла, что попала в самую точку. И это заставило ее не на шутку забеспокоиться. — Что случилось?

Особняк Суворовых. Бальный зал.

— Могу я на минутку украсть вашу спутницу? — спросил я у кавалера, стоящего рядом с Ингой. — Княжна, не подарите мне один танец.

— С удовольствием, ваше сиятельство. — вежливо улыбнувшись произнесла Инга, и я вывел ее в центр зала, дожидаясь пока зазвучит мелодия. — Поздравляю с удачным браком, ваше высочество.

— Благодарю. Надеюсь, он будет не последним. — ответил я, заставив Ляпинскую чуть напрячься, но девушка быстро взяла себя в руки.

— Хотите повторить маневр дяди? — уточнила она.

— Я не гоняюсь за землями, но у меня есть долги, которые я хочу и должен закрыть. — ответил я. — В том числе есть долг перед вами.

— Вы уже сделали все что должны были. — пожала плечами Инга. — Остановили бессмысленную войну. Жаль, что некоторые до этого не дожили.

— Совсем немного, и потому особенно жаль. — подтвердил я. — Однако вы не правы. Перед смертью вашего дедушки я дал ему обещание. Возможно, слишком глупое и наивное, но от того не ставшее менее веским.

— Он мертв, а вместе с ним умерли и все обязательства, и договоренности. По крайней мере мне не устают об этом напоминать бывшие союзники. — поморщившись ответила Инга. — С тех пор как война прекратилась, они выжидают, словно стервятники. Ждут, кто атакует первым, чтобы проверить защиту рода.

— Вы потеряли в той бессмысленной битве не только деда, но и главный корабль со всем экипажем. — догадался я, и княжна нехотя кивнула. — Сколько у вас осталось войск в личной дружине?

— Простых людей — около двух сотен. Дарников — меньше десятка. — грустно ответила Инга. — И половина из них слишком стары чтобы воевать даже за родовое гнездо. Большую часть земель и предприятий придется отдать.

— Нет. Можете считать меня дураком, но я помогу вам независимо от того, станете ли вы моей невестой. — настойчиво сказал я. — Пока мои люди расположились в гарнизонах Суворовых, но теперь у меня достаточно средств для покупки пары катеров или среднего корвета. К тому же, у меня есть отличная команда, с пилотом и штурмовой группой, которая сможет вас сопровождать. Взвод дарников и роту солдат я могу выделить без особых проблем.

— Это неожиданно и очень щедро с вашей стороны. — удивленно посмотрела на меня Инга. — Но что значит «стану вашей невестой»?

— Прошу прощения. — я чуть замялся, пытаясь сформулировать предложение. — Сейчас не лучшее время и место, и если вы откажетесь — это ничего не изменит в моих решениях, я помогу вам в любом случае, обещаю. Но… наша помолвка, которую обсуждали наши деды, пока ваш был жив, она не расторгнута. И я пообещал, что не оставлю вас, если на то будет ваша воля.

— Я… — по-восточному узкие глаза Инги расширились, и она на мгновение замерла, порозовев. — Это очень неожиданно. Я глава рода. Вы — фактический будущий правитель империи. Я должна все обдумать.

— Никуда вас не тороплю. Тем более что до моего помазания на царство официально мы можем лишь обручиться или подтвердить помолвку. — кивнул я, не настаивая. — Пока же, как я и сказал, вы можете рассчитывать на мою помощь.

— Спасибо. — слабо улыбнулась Инга, и когда танец закончился я отвел ее обратно к группе уральских княжичей и бояр. До того, как дошел к Багратиону пришлось несколько раз останавливаться, улыбаться и раскланиваться с другими гостями. А в это время присутствовавшие на обручении и оставшиеся на приеме представители старых родов из бархатной книги общались с Мирославом. И судя по их обеспокоенным лицам ситуация с Петром их немало напрягала.

— Здравствуй, дорогой друг. — улыбнувшись поприветствовал я товарища.

— Поздравляю вас с супругой, желаю тебе держаться и пережить ее смены настроения. — шутливо проговорил Константин, поклонившись куда сильней, чем следовало сделать с равным. И от многих это не укрылось.

— Благодарю. Тебя я на танец не зову, но приглашаю остаться на кружку коньяка и хорошую баню. — улыбнувшись сказал я.

— Для мальчишника немного поздно, не находишь? — рассмеялся Константин, покосившись в сторону Мальвины. — Я твою жену знаю лет с пяти, уверен что хочешь устроить себе такое испытание на прочность?

— Это всего лишь невинные посиделки. — отмахнулся я. — А уж если она так захочет, сможет к нам присоединится после, за отдельным праздничным столом. Жаль, что твой отец к нам присоединится не сможет. Где он сейчас?

— Он вернулся к делам канцелярии, так что загружен полностью. — ответил принц грузинский, едва заметно нахмурившись. — Но думаю за пару часов, до окончания вечера, он сможет освободить время и приехать.

— Да, думаю банька ему понравится. — кивнул я, и Константин кинул, почти не меняя выражения лица. Он все так же легко улыбался, но я видел по его ауре как напряглись все мышцы, словно у бегуна перед стартом. Но вскоре он с собой справился, расслабившись.

— К слову, он же знает о тех любительских видео, что мы готовим? — уточнил я, уже собираясь возвращаться на балкон.

— Да, конечно. Думаю о них все заинтересованные лица в курсе. — кинул Константин, вызвав несколько заинтересованных и даже завистливых взглядов от непосвященных.

— В таком случае — буду рад его видеть. — улыбнулся я. — Не прощаюсь.

— Встретимся через пару часов. — подтвердил свои намерения Багратион, и я позволил себе вернуться к Суворовым, вокруг которых уже собиралось общество из высшей аристократии.

— О, а вот и виновники нашего торжества. — довольно улыбнулся Мирослав. — Александр, Мария, присоединяйтесь! Пусть у нас, стариков, тема разговора не самая интересная, но нам будет приятно если вы составите нам компанию.

— С удовольствием, дедушка. — ответил я, отодвинув стул для Мальвины. — И что же сейчас обсуждают молодые люди преклонного возраста? Как не попасться на глаза своим молодым женам?

— Учитывая то, что мы сегодня видели, молодых жен и в самом деле вскоре прибавится по всей империи. Петр Николаевич подал нам прекрасный пример. — ответил один из мужчин, на лацкане которого я с удивлением узнал герб Вяземских. Но еще большее удивление испытал, поняв, что в этом кругу регента более не называют императором. — Впрочем, вы молодые, с вашими нравами, все равно дадите нам сто очков вперед.

— Боюсь мои ровесники готовы женится только на всех женщинах сразу. — улыбнулся я, присаживаясь рядом с Мальвиной и беря ее за руку. — А мой выбор уже сделан и я о нем нисколько не жалею.

— О, у тебя еще все впереди. — усмехнулся другой старикан, хотя назвать так подтянутого жилистого мужчину с явной сединой было неправильно. А вот герб я не узнал, хотя, судя по обилию всего — род тоже древний. — К счастью для нас всех, одно не меняется — время всегда течет только в одну сторону. Иначе многие из нас пожелали бы завести себе вторых жен, а наши верные супруги такого не допустят.

— Именно это вы и обсуждали? Как вернуть молодость? — улыбнувшись спросил я. — Говорят для этого есть некоторые препараты и даже упражнения.

— Тебе еще слишком рано знать о таком. — покачал головой Роман и его тут же поддержали дружным смехом.

— Кстати о благоверных. — привлекая к себе внимание поднял бокал Мирослав. — Кажется, Петр Николаевич получит невесту почти без приданого. Ранее мы не поднимали этот вопрос, рассчитывали, что Ольга останется в семье, но после такого громкого объявления… думаю Людмила может поспорить за право владения. Она дочь бывшего главы рода Меньшиковых, а Ольга — внучка. А замужем были обе.

— Хм. Если так подумать, то право на вашей стороне. — кивнул Вяземский. — Это вызовет спор, который может длиться годами. Но если высший дворянский совет и боярская дума решат в пользу Людмилы, вы разом станете одним из богатейших родов империи.

— Правда придется договариваться с уральскими княжескими родами или возглавляющей их императрицей. После гибели дворянского собрания именно они станут большинством в боярской думе. — заметил князь Шешкин, чей герб я узнал. — Но Екатерина захочет свою долю, ведь она обещала амнистию и многие пойдут за ней именно поэтому.

— Как доказал мне сегодня Петр Николаевич, политику можно делать даже если все стороны думают, что уже договорились с другими. — усмехнулся я. — Давайте дождемся еще нескольких персон и обсудим это предложение. Думаю, в наших общих интересах поддержать притязания рода Суворовых, что же до того, что каждый получит… не здесь.

— Вы умеете интриговать, молодой человек. — усмехнулся Вяземский, и остальные поддержали его одобрительными возгласами. А уже через два часа мы сидели на деревянных скамьях, с удовольствием дыша раскаленным и предельно влажным воздухом. Видеть сборище одних из самых важных людей в империи, в полотенцах на голое тело, обсуждающих дала всего народа вот так, в парилке, было странно и необычно.

Но похоже, сегодня решалась не только судьба наследства Меньшиковых, но и моя. И сдаваться я не собирался.

Глава 19

— Не получается. — мрачно проговорила Мария.

— Что не получается? — отвлекшись от разговора с генералами спросил я.

— Ничего не получается… ну и ладно. Ну и не очень-то хотелось. — отодвинув от себя планшет проговорила супруга.

— Ну, я бы не сказал, что не очень хотелось… — задумчиво проговорил Константин, помогавший ей в составлении планов на дворянское собрание.

— Мы не можем полностью забрать ни одну из важных коллегий ни в думе, ни в собрании. — вздохнув откинулась на скамью Инга. Учитывая, что мы все сидели в бане и предбаннике завернутые в полотенца, выглядело это как совет патрициев древнего Рима. Забавно, учитывая, что римские войска так далеко на север даже не заходили. Но называют же Москву третьим Римом?

— Земельная высшая коллегия? — повернувшись спросил я у старшего поколения. Раскрасневшиеся старики, некоторые хорошо за шестьдесят, сидели в хамаме уже почти час, и судя по их виду к добру это не приведет.

— Паритет, при этом за нами временно исполняющий обязанности главы коллегии, но он лишь имеет право вето. — ответил держащийся куда лучше остальных Мирослав. — Мы можем наложить это вето на любое решение коллегии, и это лучший вариант защиты от передачи собственности Меньшиковых Петру.

— А он не может просто назначить нового председателя? — на всякий случай уточнил я.

— Должность выборная, и только из действительных лиц коллегии. — объяснил Вяземский. — Регент, естественно, попробует поставить своих сторонников на все освободившиеся должности, и при честном голосовании земля Меньшиковых уйдет ему, но мы сумеем заблокировать решение. А судебная тяжба, с разными инстанциями, будет длиться годами, вплоть до вашего воцарения.

— Вот только на другие коллегии и советы влиятельных лиц у нас не хватит. — недовольно прокомментировала Мальвина. — Все самые важные коллегии отец удерживает в стальном кулаке. Бюджетная, военная, строительная… у нас, по сути, и вариантов то нет. Мы можем стать наблюдателями от объединения, можем…

— Ох, что-то нехорошо мне. — проговорил один из стариков, схватившись за сердце. Учитывая сколько, мы тут сидим, количество наших сторонников может резко сократиться, если я немедля не вмешаюсь.

— Выводите его сюда. — приказал я, хотя мужчины и без того подхватили товарища и усадили его на деревянную скамью в предбаннике. — Плохо.

— Конечно плохо. Старость вообще не радость. — заметил Мирослав.

— Я не об этом. — сказал я, подходя ближе к пострадавшему. — Давали ли вы клятву верности Петру Николаевичу, как своему императору?

— Какое это имеет отношение к его здоровью? — спросил, нахмурившись Вяземский.

— Самое прямое. — поняв мою задумку ответил Мирослав. — Ну Миша?

— Ох… ладно. — проговорил старик, сползая со скамейки и встав на одно колено. — Я, князь Добролюбов Михаил Георгиевич, клянусь…

В чем он клялся я уже особенно не слушал, потому как положив ладонь на седую голову с проплешиной бешено вливал энергию в потрепанный организм. По-хорошему следовало работать аккуратней, править меридианы и заштопывать узлы, но у меня просто не было возможности сделать это одним прикосновением через голову, а потому приходилось работать грубо, но зато надежно.

Прана вливалась широким потоком, через убежище души, в чакры эфира и огня, буквально раздвигая своим потоком усохшие каналы меридианов. Переполняла и заливала обновляющей целительной энергией поврежденные органы, заставляла заснувшие от старости железы вновь выбрасывать в кровь гормоны.

— …клянусь! — совсем другим голосом закончил старик.

— Я принимаю твою клятву. — ответил я, с удовольствием глядя на ошарашенного князя и его старых товарищей, с удивлением смотрящих на обновленного мужчину, разом будто скинувшего десяток лет. Добролюбов, выждав пока я уберу руку и отступлю, уверенно поднялся, но тут же сел на скамью, и когда я сделал вид что отвернулся, с удивлением начал щупать себя руками.

— Ну как? — с интересом спросил у него шепотом Вяземский.

— Не болит… — в ответ прошептал Михаил Георгиевич. — Ничего не болит, братцы… даже радикулит прошел.

— Ваше величество, могу я. — проговорил Мирослав, преклонив колено. — Может это не лучшее место или время, я понимаю. Но считаю своим долгом…

— Как вам будет угодно, князь. — кивнул я с улыбкой, поняв задумку Суворова. Ну да, не место. Для схожести с патрицием мне не хватало лаврового венка, но его можно соорудить из березового веника, что валялся в углу. Поочередно я принял клятву верности от всех присутствующих, на стариков сил ушло больше, на молодёжь пожелавшую дать клятву верности — чуть меньше. Особняком стоял Константин.

— Ваше императорское величество. — склонился Багратион младший, улыбнувшись, когда на нем скрестились недоверчивые взгляды.

— Распрямись, Константин. Друзья, спешу развеять ваше недоверие. Константин принес мне клятву верности еще в начале лета, в Грузии. — успокоил я остальных.

— Подсуетился… — услышал я приглушенное бурчание Добролюбова, но тот уже замолчал, глядя на меня посвежевшим взглядом.

— Зато теперь мы все с уверенностью можем сказать, что борьба за правое дело обладает просто целительными свойствами. — улыбнулся Багратион старший, так же принесший клятву. — Итак, господа. Мы авансом получили куда больше, чем могли рассчитывать. Думаю, никто не станет спорить, что наша жизнь, куда важнее денег?

— Безусловно. — кивнул Мирослав.

— Но и отказываться от денег никому не нужно. — поспешил я успокоить новых верноподданных. — В первую очередь нам придется заботиться не о завтрашнем, а о послезавтрашнем дне. Что будет даже не через год, а в течении следующих десяти лет. Если мы не выгоним орден Асклепия из нашей родины, она останется под угрозой.

— Позвольте мне, ваше величество. — сказал Багратион-старший, подавшись вперед. — Мы все знаем о злодеяниях что творили под лозунгами о добре и просвещении Меньшиковы, так что никто не станет возражать об их виновности. Но правильно показать это обществу, так чтобы они сделали нужные нам выводы… нам понадобится поддержка многих из сторонников Петра и Екатерины.

— Сейчас нам нечем на них давить. — поморщилась Мальвина.

— Вы не правы, государыня. — покачал головой Леонид, и от этих простых слов Мария словно расцвела. Да уж, что жажда власти с людьми делает? Похоже у них это наследственное. — У вас в руках не только компромат, но и список тех, для кого он окажется особенно чувствительным. Даже если они получат амнистию… пара нужных роликов, несколько статей в газетах, упоминание в новостях — и они не только станут изгоями в высшем обществе, но и получат бунт в своих губерниях.

— Предлагаете шантаж? — спокойно поинтересовался я.

— Иногда угроза применения силы куда действенней чем само ее применение. — прокомментировал Мирослав. — А высшее общество держится на ложном ощущении равенства и безопасности. Никто из тех, кто в него вернулся или собирается вернуться, не хочет стать изгоем.

— Раньше переставали общаться и за меньшее. — кивнул глава тайной канцелярии. — Если вы разрешите, я донесу наше виденье до этих лиц. А также до всех, кто может повлиять на медиа и при этом был замечен в сотрудничестве с орденом и его бесчеловечных экспериментах.

— Хорошо. Но действуйте с осторожностью. Позже нам самим придется сотрудничать с некоторыми из них. — ответил я. — Пусть исследования и в самом деле чудовищные, но мы просто обязаны будем использовать их результаты и проводивших их врачей для создания собственной медицинской промышленности.

— Сейчас эта ниша совершенно пуста. — заметил Мирослав.

— Я бы сказал, что она полностью занята орденом. — возразил Багратион-старший. — Но вы правы, как только с фанатиками будет покончено, понадобятся сотни врачей, преподавателей, а уж сколько лекарств и аптек… гигантские деньги, сравнимые разве что с открытием десятков алмазных приисков. Но есть сложности…

— Технологии, производство и контроль… верно. — нахмурившись кивнул я. — И самое страшное — именно технологическое отставание.

— В таком случае, позвольте мне внести небольшое участие в будущее предприятие. — улыбнувшись шагнул ко мне Константин. — Ваше величество, при штурме крепости-больницы в Тифлисе я взял на себя смелость скопировать всю информацию и продублировать всё доступное оборудование. Большую часть скоропортящихся лекарств производили на месте из химикатов, и сейчас у нас есть формулы. Не хватает только верных специалистов, которые сумеют проверить их подлинность и работоспособность.

— Говорят, что любая случайность — лишь следствие чьей-то тщательной подготовки. — усмехнувшись проговорил Багратион-старший. — Молодец, сын, даже я не знал об этой операции. Очень рискованно, но в текущих реалиях — верно.

— У меня был отличный учитель. — пожал плечами Константин.

— В таком случае нам все еще понадобится производство, преподаватели, лаборатории… Петр предоставил мне список тех кто был бы заинтересован в освоении этой отрасли, но не думаю что отдавать его подручным такие финансовые потоки будет верно. — сказал я, оглядывая присутствующих. — Господа, это великая возможность, но и великая ответственность. И отвечать за провал или успех будете не вы, а ваши дети и внуки. Надеюсь, вы это понимаете.

— Да уж, свершение которого не было очень давно. — кивнул Мирослав. — Мы все подготовим, государь. Все предприятия, которые будут созданы или войдут в концерн войдут в ваш род на пятьдесят один процент.

— Хорошо. После восхождения на царство я передам их на бюджет империи. Не дело, когда жизненно важные предприятия, как военные, так медицинские и образовательные находятся в частных руках. — согласился я, обозначая приоритеты. — Думаю потенциальные выгоды от такого действия заставят многих встать на нашу сторону. Ну и шантаж… само собой.

— Не извольте беспокоиться, ваше величество, мы все исполним. — произнес Роман. И все присутствующие склонились, показывая свое согласие.

— Есть один способ, который гарантирует вам создание подконтрольных собраний. — сказал Багратион, когда я уже посчитал что собрание окончено. — При этом позволит взять самые важные коллегии — военную и оборонно-промышленную. Но способ долгий и может прийтись вам не по вкусу.

— У нас нет столько сторонников в генералитете, чтобы взять их под контроль. — нахмурившись отозвался Мирослав.

— Пока нет. — не стал спорить Леонид. — Для вхождения в эти коллегии требуется соответствовать двум главным особенностям. Быть князем по силе, а не по урожденному титулу. И иметь высшее военное образование, проходя действительную службу в армии.

— Проще говоря, вы хотите, чтобы мы все, молодое поколение, поступили в высшую военную академию под руководством князя Долгорукого? — уточнил я.

— Это единственный надежный способ, ваше величество. — развел руками Багратион-старший. — К тому же, во время учебы вы приобретете верных соратников.

— Соратники у меня и так есть, с кем я бился бок о бок. — чуть нахмурившись ответил я, и подняв ладонь остановил возможные возражения со стороны старших. — Я понял, что вы имели ввиду — сторонников из княжеской среды. Достойных мне по титулу.

— Совершенно верно. — кивнул Багратион.

— Есть ли возможность пройти обучение в ускоренном формате? Как мы сделали с училищем? — на всякий случай поинтересовался я.

— Конечно, никто не запрещает сдавать экзамены экстерном. — с улыбкой ответил Мирослав. — Но на то она и высшая академия, что учиться в ней — привилегия для избранных. К тому же сверстников вы там не найдете, в основном в академию поступают после пятилетней службы в войсках. Так что вместе с вами будут учиться действующие офицеры и аристократы не младше восьмого ранга.

— Объемные и стихийные конструкты? — уточнила сидящая за моей спиной Мальвина.

— Именно так, государыня. Лучшие из лучших. Будущий цвет нашей армии и империи в целом. Дети боярские и их наследники. — ответил Мирослав, чуть нахмурившись. — Даже вам, ваше величество, с ними сейчас не совладать.

— Может это и к лучшему. — подумав сказал я. — Простите, господа, но сейчас у меня перед глазами лишь два примера необузданной силы. Брат и сестра Морозовы. При этом до Петра Николаевича мне на текущем уровне не дотянуться никак. А вот если у меня будет живой пример, может я наконец сумею пробиться через этот барьер и освою стихийные конструкты,

— Стихийные конструкты… возможно я сумею вам помочь, ваше величество. — сказал, улыбнувшись Вяземский, и на его ладони зажегся огонь. Но поймав осуждающий взгляд Суворовых он тут же развеял конструкт, помахав ладонью. — У меня освоение стихийных конструктов заняло пять лет, но увеличение пробивной силы и вторичные эффекты того стоят.

— Надеюсь я сумею освоить их. — вернул я улыбку, и повернулся к Мальвине. — Что же, думаю пора заканчивать. У всех нас полно работы. Завтра должен выйти первый, условно начальный сюжет, который ни с кем согласовывать не надо. А вот дальше пойдет волна и мы обязаны ее возглавить

— Если вы остаетесь — я прикажу подготовить для вас покои. — предложил Мирослав. — В нашем доме всегда найдется для вас место.

— Благодарю, но сегодня нам нужно успеть закончить еще одно дело. — сказал я, улыбнувшись. — Спасибо всем за работу, по неотложным вопросам можете звонить на мой коммуникатор, если вопросы не срочные — я вскоре уведомлю всех о том, где обоснуюсь. Сейчас же нам важно начать дистанцироваться и от Петра с Екатериной, и от Суворовых, чтобы показать самостоятельность.

— Как вам будет угодно. — чуть нахмурившись ответил Мирослав. — Вам понадобится транспорт?

— Хватит и нашего штурмового шлюпа. Для начала. После, когда мы осмотрим территорию, скорее всего придется перебазировать мой временный флагман. — подумав решил я. — Хочу держать Гнев под контролем. Сомневаюсь, что он поможет мне при столкновении с Петром, но это лишний раз пощекочет ему нервы и заставит отвлечься от действительно важных проблем.

— Кто-то наконец начал понимать, как работает политика? — промурлыкала мне на ухо Мальвина. — Я знаю где у отца больные места, и он это тоже знает. Стоит ему начать по нам бить, и мы сумеем ответить так, что он не оправится от удара.

— Я бы очень попросил вас воздержаться от агрессивных действий в отношении Морозовых. — вздохнув сказал Багратион-старший. — Сейчас все очень тонко, а в добавок к будущим провокациям… боюсь мы можем не справится и неверно оценить ситуацию. Давайте действовать последовательно?

— Это верно. Действуем как договорились. — кивнул я. — Инга, вы с нами?

— Это преждевременно. — нахмурившись сказала Мария.

— Нет-нет. Спасибо за предложение, но мне есть где жить. — быстро ответила Инга. — Я разместилась у родственников, на окраине Петрограда. Все в порядке.

— Ваше право, княгиня. — легко согласился я. — Просто помните, что мы начинаем действовать против сильнейших врагов нашей империи, и если они вздумают ударить в ответ, мы должны быть готовы.

Распрощавшись с гостями, я связался с Шебутновым, уже несколько дней занимавшегося оформлением и вводом в обиход вверенного объекта. Так что к тому моменту как штурмовой шлюп начал спуск, все уже было готово.

— Это потрясающе. — проговорила с улыбкой Ангелина, вертя головой. — Вот эта громадина — теперь наша? Ой, я имела ввиду твоя?

— Ты права, именно наша. Только не эта громадина, а все ближайшие дома. — с улыбкой ответил я, с удовольствием глядя на чуть заросшую, местами с опалинами, но все еще прилично выглядящую приусадебную территорию.

— Господин! Я так рад вас видеть. — широко улыбаясь проговорил встречающий нас Гаубицев. За пару месяцев, что мы не виделись, мужчина окончательно пришел в норму, а деловой костюм, который раньше смотрелся на нем довольно смешно, теперь сидел как влитой, не хуже военного кителя.

— И я тебя тоже, Михаил. Вижу ты окончательно поправился и пришел в себя? — удовлетворенно сказал я, вглядываясь в фигуру своего первого личного слуги. Все же Василий, хоть и был мне предан, но в первую очередь служил Суворовым, а бывших одногруппников я считал скорее товарищами, а не слугами.

— Все вашими стараниями. — улыбнулся Михаил. — Пойдемте, я все вам покажу.

— Давай для начала определимся, что теперь находится в нашем владении, чего нам это стоило и чем мы в конце концов владеем. — обозначил я круг интересов.

— Как вы и говорили, дальние родственники убитых террористов не захотели приезжать в город, где проходит война и постоянные волнения. Я отправил им снимки с расследования, фото тел, отзывы соседей и контракт на покупку. — довольный собой ответил Гаубицев. — В начале они артачились, но совсем недавно, после новостей о теракте в центре города и появлении измененной твари, согласились продать все за бесценок. Наверное, посчитали что лучше получить хоть что-то.

— Да, пожалуй, при других обстоятельствах я и сам бы не захотел жить в Петрограде. — хмыкнув согласился я. — Итак, что нам принадлежит?

— Главный дом, трехэтажный особняк, пятнадцать спален, два больших зала, один из них, на первом этаже, прекрасно подходит для балов. — начал было Михаил, но я покачал головой и показал по сторонам. — А, ну да, конечно. Домик для гостей на пятьдесят комнат и дом для прислуги, который последнее время использовался как денежный дом. Пришлось его вычистить, и это была та еще морока. Но это десятиэтажное здание на восемь подъездов. Постройка восьмидесятых годов, можно сказать новодел, чисто под жилье. шестьсот квартир разного метража.

— Идеально. — усмехнувшись сказал я.

— Ну, я бы так не сказал, господин. Сантехника хоть и не такая старая, но изношенная, да и качество электрики оставляет желать лучшего. — поморщившись ответил Гаубицев. — Но в сравнении с казармами, конечно, очень приличные условия.

— Ясно. Значит прежде, чем разместить наших людей — нужно провести капитальный ремонт. Деньги есть, можешь не думать об этом. — уверенно сказал я. — Главное, чтобы люди чувствовали, что о них заботятся. Что со столовой или кухней?

— Можно организовать во дворе крытую кухню. — предложил Гаубицев.

— Как временное решение, возможно. Но двор не резиновый. Шебутной, где ты потерялся? — спросил я, нажав на кнопку рации.

— В доме, капитан, заканчиваю последние приготовления. — ответил парень и я услышал по его голосу, что он реально запыхался.

— Хорошо. Не спеши, если надо мы можем даже задержаться пока гуляем по территории. — решил я. — По поводу двора — нам придется разместить здесь фрегат штурмового класса, и что-то мне подсказывает, что он едва влезет поперек. Все же эта махина больше трех сотен метров длиной. Она вполне сравнима с этой десятиэтажкой.

— Да, тогда кухню ставить будет некуда. — нахмурившись согласился Гаубицев. — Тогда можно готовку разместить на внутренней кухне, она достаточно большая, а кормление развести по подъездам. Или, если людей будет не так много, можно организовать места в бальном зале. Обычно господа не допускают слуг в такие помещения, только для обслуживания гостей…

— Это не наш случай. Они все — мои соратники. Так что я с удовольствием разделил бы с ними стол. Но все же пятьсот человек — многовато. — подумав признал я. — Ладно, это обсуждаемый вопрос, развести по сменам, организовать бесперебойное питание. А заодно патрулирование и контроль местности.

— Серьезная задача. Как прикажете. — кивнул Гаубицев, а когда мы наконец добрались до главного особняка, стало не до разговоров. Даже Мальвина, до этого поджимавшая носик, с удивлением и плохо скрываемым восторгом осматривала большой бальный зал. Мраморный пол, гигантские висящие люстры со стилизованными лампами-свечами, пятиметровые колонны, идущие на два этажа. Ангелина и вовсе потеряла дар речи, прикрыв ладошкой рот.

— За бесценок, говоришь? — нахмурившись посмотрел я на Гаубицева. — Сколько мы остались должны банкам?

— Двести пятьдесят тысяч золотых рублей. — перестал лукавить Михаил. — Но согласитесь, оно того стоило.

— Однозначно стоило. — прежде меня ответила Мария. — Этот дом достоин принимать Романовых, дорогой. И деньги у нас есть, ты же знаешь.

— Если их бездумно тратить, то вскоре не останется. — проговорил я. — Главное не этот дом, а жилища для солдат и офицеров. Так что деньги придется потратить еще и на них, а прибыток с наших проектов если и появится, то уже в будущем году. О, а вот и он. Иди-ка сюда, Алексей, и расскажи, как ты со свой душой скряги решил, что мы готовы раскошелиться на это великолепие.

— Чего сразу скряги? — нахмурился на мгновение Шебутнов. — к тому же, сделка и в самом деле потрясающая. Мы все убрали, грязь и пыль вымыли, следы крови и ритуалов убрали. Если придется, его хоть завтра можно за пятьсот, а то и за семьсот тысяч загнать кому-нибудь из родов Петрограда. Да и территория огромная.

— Ясно все с тобой. — вздохнул я. — Ладно, время позднее, давайте посмотрим наши комнаты и будем готовиться к переселению людей. Надо взять особняк и наши здания под контроль до того, как начнется заварушка. Таран, на связь.

— Слышу вас громко и четко, капитан. — ответил бурят, находящийся сейчас на мостике Гнева империи.

— Координаты у тебя есть? Собирайте всех людей и можете выдвигаться. Суворовы обеспечат вам прикрытие и согласуют маршрут в воздушном пространстве, но с него никуда не сворачивайте. Могут попробовать спровоцировать или даже атаковать — отвечайте предельно корректно, но жестко. — приказал я. — Каждый должен знать, что наш флагман — орешек, который по зубам лишь избранным. Чтобы остальные не лезли.

— Ясно, сделаем все в лучшем виде. Макс у нас все готово? Двигатели на старт. — прозвучала команда, и Таран отключился. А уже через двадцать минут с небес на жилой квартал рухнул гигантский корабль, своими прожекторами выхватывающий все окрестности. Стоило судну приземлиться, как тут же развернулась кипучая деятельность. Люди бегали как муравьи, занимаясь делами первой необходимости.

— Взводные, собраться у главного входа, готовность десять минут. — приказал я, по общему каналу связи, и к назначенному времени перед крыльцом особняка разместилось пятьдесят человек — младших офицеров и дарников.

— Дамы и господа, теперь это наш дом. Некоторым он может показаться тесным, но теперь только от нас зависит на сколько он будет комфортным и удобным. Построить новое здание в ближайшие несколько месяцев не представляется возможным, но это не значит, что вы должны мириться со сложившимися неудобствами. — громко, так чтобы все слышали проговорил я. — Техники — с вас организация ремонтной службы по месту. Чтобы в каждой квартире, в каждой комнате и душевой горел свет. Снабженцы — чтобы я не слышал, что у кого-то из солдат есть недостаток в личных вещах или полотенцах. Организуйте смены караула, мы дома, но этот дом надо защищать. Оцените необходимый ремонт и список мебели, разбейте на категории первой и второй необходимости.

— Как мы в таком жить будем! Это же кошмар! — раздался голос одного из моих бывших однокурсников. — У каждого отдельная комната! А то и две. В каждой квартире — свой туалет и душ! Как же мы сможем жить не по сорок человек в одном бараке?

— Придется привыкать. — вздохнул я, и улыбнулся, когда по рядам пронесся довольный смех. — Поверьте, к хорошему привыкаешь быстро. Но дел у нас и в самом деле невпроворот. Уже завтра в Петрограде могут начаться народные волнения. А потому личное оружие держать при себе. Доспехи и тяжелое вооружение — на боевых постах. На фрегате всегда должно находится минимум одно полное подразделение. Вопросы? Раз нет вопросов — все свободны. Обживайтесь, дамы и господа. Мы здесь на долго.

Глава 20

— Где он?! — ворвавшись в кабинет Петра, с самого утра, прокричала Екатерина. Снесенный в сторону секретарь хватал ртом воздух не в силах вдохнуть.

— Если ты про свой разум, то ты потеряла его лет пятнадцать назад. — стараясь сохранять спокойствие ответил регент.

— Где мой сын?! — нависнув над столом спросила Екатерина и в воздухе отчетливо зазвенели снежинки.

— Я не сторож твоему сыну. Как и собственной дочери, формально они уже взрослые, так что пусть разбираются сами. — раздраженно отмахнулся Петр. — Если они не вернулись во дворец, значит решили задержаться у этих бунтарей — Суворовых.

— Что же, я рада что моя информированность выше твоей, братец. Но сейчас мне это совершенно не доставляет удовольствия. Твоя несостоявшаяся теща поделилась со мной информацией что Александр покинул особняк. — резко ответила Екатерина.

— Какая еще теща? — нахмурившись спросил Петр, не понимая в чем дело.

— Какая? Значит ты раздумал брать в жены Ольгу Меньшикову? — подняв бровь поинтересовалась Екатерина. — Очень разумный ход, учитывая, что ее земель ты не получишь. Но это не важно. Где мой сын?

— По поводу земель, мы еще посмотрим. А что до твоего сына, какая разница? Не помнишь себя в их возрасте? Может загуляли… — пожал плечами регент.

— Может возраст у нас и один, да вот времяпровождение было совершенно разное. — заметила Екатерина. — В отличие от тебя, я уже была посватана и никуда не ходила, это ты, со своими поручиками кутил по всему Петрограду. Они же — супружеская пара. И если твоя дочь решила удариться во все тяжкие, не став беречь репутацию дома Морозовых, то это лишь последствие твоего воспитания!

— Все высказала? — Петр поднялся, и в кабинете резко похолодало, а снежинки начали появляться в самом деле. — Воспитание моей дочери тебя не касается, ровно, как и меня не касается воспитание твоего сына. К слову, вырос он совершеннейшим уродом.

— Что? — ошалело посмотрела на него Екатерина.

— Что слышала. Вчера он прилюдно оскорбил меня на приеме. Да так, что я его чуть ен прикончил. Сдержался в последний момент. — ответил регент, и перевел взгляд на застывшего в дверях секретаря. — Узнаю, что хоть слово из этого кабинета ушло в чужие уши, заставлю тебя съесть собственный язык. Что встал?

— По его высочеству. — отмер секретарь. — Есть информация.

— Вот кого тебе надо было спрашивать, а не врываться ко мне. — усмехнулся Петр, указав на секретаря. — Докладывай.

— Вчера вечером, после бани, его высочество направились в купленный на днях, на имя барона Арылахского, особняк и несколько зданий. — ответил мужчина, быстро подойдя к столу и уверенными движениями открыв на планшете фотографии и план зданий. — Сделка проведена через Русский банк, и деньги за залог уже возвращены, сегодня утром.

— То есть он на бриллианты купил дом. — хмыкнул Петр, разглядывая фото. — Не самое худшее вложение миллиона рублей, но я бы нашел им лучшее применение.

— Прошу прощения, господин, но он заплатил всего лишь двести пятьдесят тысяч. — ответил секретарь, от чего брови регента взлетели вверх. — Ранее этот дом использовался в качестве места для встреч террористов и сектантов. Был скандал, трупы… информация об этом появлялась даже в европейской прессе.

— Это можно использовать. — задумчиво кивнул Петр. — Всё?

— Никак нет. Спустя полчаса туда же, на территорию купленного особняка, был доставлен фрегат Гнев империи. — сказал секретарь, одним движением открыв новое фото. Смотрелся корабль довольно внушительно. Возвышаясь над главным особняком, он занимал все пространство двора и сада. Но смутило регента не это. Нахмурившись, он вернул старые изображения и наконец открыл карту.

— Это что? Шутка? — рявкнул он, глядя на секретаря.

— Никак нет, ваше величество. — вжав голову в плечи ответил мужчина.

— И в чем дело? — забавляясь реакцией брата спросила Екатерина.

— Особняк! Он стоит ровно между зимним дворцом и расположением наших военных частей! Если этот сопляк надумает напасть на нас, то военные части просто не успеют подняться в воздух. И наоборот, если он атакует спящие военные части, то сможет повредить даже линкор! — прорычал Петр, оттолкнув кресло и повернувшись к секретарю спиной.

— Он на столько опасен? Это же всего лишь фрегат. — пожала плечами Екатерина.

— Ты никогда не разбиралась во флоте. — хмыкнул Петр, чуть успокаиваясь. — Под командованием Александра этот фрегат победил в воздушной схватке тяжелый английский крейсер. Уничтожил два легких крейсера и десяток фрегатов аналогичного класса. А уж корветы и катера никто кроме бортовых самописцев и не считал.

— Звучит будто мой сын герой. — усмехнулась Екатерина, гордо подняв голову.

— Или опасный сумасшедший не способный контролировать своё поведение. — резко одернул ее Петр. — Он создает угрозу уничтожения законной власти!

— Он и есть законная власть. — усмехнулась Екатерина. — И кажется он начал это понимать. То, что ты выбил себе еще десяток лет правления, ничего не значит.

— Знаешь, что он мне вчера заявил? Что мы оба, да он и тебя упомянул, говно, а не правители. — усмехнулся регент, глядя на то, как хмурится Екатерина. — Он не признает авторитетов, совершенно неуправляем, а его характер иногда взбалмошнее чем у моей дочери. И нам обоим очень повезло, что у него недостаточно союзников и влияния, чтобы взять власть в свои руки.

— И почему же ты не поставил его на место? — усмехнувшись спросила Екатерина. — У тебя это всегда хорошо выходило, ты же самый сильный.

— Он мне подробно напомнил, что я взрослый и разумный человек, а он всего лишь вчерашний ребенок. — ответил регент.

— Что, так и сказал? — подняла бровь Екатерина.

— Нет конечно! — снова взорвался Петр. — Заявил, что я старик и он легко может дождаться пока я сдохну, чтобы отомстить уже не мне, а моим детям и внукам! Да еще и пригрозил не позволить им получить резонанс!

— Это уже серьезно. — нахмурилась Екатерина. — Ведь он и в самом деле может. А если ты его убьешь, или просто попытаешься, то станешь цареубийцей. Законной целью для нападок всех родов империи. А хуже всего то, что даже если ты победишь, твои дети и внуки все равно не получат резонансные камни. Наш род вымрет.

— О, ты еще помнишь из какой семьи вышла? — усмехнулся Петр, усаживаясь обратно в рабочее кресло. — Урезонь своего сынка. Найди к нему подход. Иначе наши договоренности относительно амнистии окажутся под угрозой.

— Ваше величество… — несмело проговорил секретарь, обращая на себя внимание и протягивая планшет с включенным роликом.

— Ну что там еще? — взглянув на экран проговорил Петр. — А… он все же запустил ролик? Ну, не велика беда…

— Это центральное телевиденье, ваше величество. И так на всех каналах, а сейчас утренние новости. — буквально заставил себя говорить мужчина.

— Что ты брешешь, какие центральные каналы? Дай сюда. — не поверил регент, и отобрав планшет начал сам переключаться, тихо матерясь каждый раз, когда натыкался на одно и то же изображение.

«…Слава, мать двоих детей, оба из которых пропали больше трех лет назад». — говорила ведущая, с трудом сдерживающая гнев. — «Возможно ей было бы лучше не знать об их судьбе, но после освобождения из лап террористов городской больницы Тифлиса к нам попали документы подтверждающие самые жуткие догадки. Мы просим вас убрать от экранов детей и беременных женщин. Это фото дочерей с матерью, до похищения, а это во время жутких экспериментов и воздействию диссонансом».

— О господи. — проговорила Екатерина, заглянувшая за плечо брату. — Это не то, о чем мы договаривались! Он же показывает… они… как это попало на главный канал страны?! Нужно немедля прервать трансляцию!

«Слава, примите наши глубочайшие соболезнования. Ни один родитель не должен видеть смерть своих детей, особенно столь мучительным и противоестественным образом». — продолжала давить Лисичкина. — «У вас есть возможность обратиться ко всей стране, вы хотите что-нибудь сказать?»

«Прошу вас. Христом богом молю. Ради моих детей, ради всех матерей что лишились своего счастья. Ради ваших братьев и сестер. Убейте этих тварей! Призовите их к ответу!» — взмолилась женщина, и упав на колени взвыла, не сдерживая слез.

«Простите, нас, понимаем, что это мало что изменит. Но ни армия, ни власти ничего не могут с этим сделать. У ордена Асклепия дипломатический иммунитет». — встав рядом с убитой горем матерью на колени произнесла Ангелина. — «Лишь народ, может их покарать. А единственное что может сделать власть — не вмешиваться».

«Тогда… пусть они не вмешиваются. Мы сделаем все сами!» — хрипло произнесла женщина, и картинка сменилась изображением хорошо знакомой Петру больницы крепости. Она стояла чуть поодаль, но при этом к ней со вех сторон сходились дороги. И на этих дорогах начали появляться люди. А еще на них стояли военные патрули, перекрывающие движение.

— Что происходит? — удивленно спросила Екатерина. — Сейчас же только утро, новости вышли всего десяток минут назад. Откуда народ?

— С утренней проповеди. — ответил Петр, прикрыв глаза ладонью — Тварь. Мелкая гадливая тварь. Божия… Не простил мне вызова во дворец во время переворота.

— Ну хорошо хоть дороги перекрыты, до больницы не доберутся. — не слишком уверенно проговорил секретарь, и регент взглянул на него как на полного идиота.

— Это не жандармы, это именно военные, а значит Суворовы тоже сделали свой ход. И они не перекрывают людям ход, они собирают толпу, чтобы, когда количество людей оказалось достаточно, они смогли прорваться внутрь. — пояснил Петр, скорее для Екатерины, чем для замершего и втянувшего голову в плечи мужчины.

— Значит пошли жандармов их разогнать! — возмущенно махнула рукой Екатерина. — Что нам точно не нужно, так это погромы.

— Жандармов? Разогнать военных на боевой технике? — фыркнул, словно услышав хорошую шутку Петр. — Ну уж нет. Они не справятся, а даже если бы справились — как это будет выглядеть? Служивые бьются друг с другом, чтобы не пустить к больнице людей, которые хотят совершить справедливую месть? Ты не погромов, ты новой революции хочешь. А мы прошлую едва сумели погасить с помощью резонанса.

— Не мы, а наши деды и прадеды. — вернула едкое замечание Екатерина. — Что ты планируешь делать?

— То, что и задумывал изначально. — пожал плечами Петр. — Использовать мстительность и нетерпеливость твоего сына себе на пользу. Может я и не сумею получить все земли Меньшиковых, но они тоже были далеко не дураками, так что построили у себя несколько заводов с которых втридорога продавали тебе реагенты и химикаты для лабораторий.

— Это было все равно дешевле чем при покупке через орден. — пожала плечами Екатерина. — Так что нет, не втридорога.

— Уже не важно. Соедини меня с Тихоновым. — приказал регент, и секретарь, кивнув, тут же поднес телефон к уху.

— Добрый день, с вами желает поговорить… — начал было он, но Петр требовательно помахал рукой, и забрал у растерянного служаки коммуникатор.

— Денис, приветствую. Да, нормально. С тобой никто из Суворовых не связывался по организации производства? Нет? Ну и дураки. Значит решили оставить это на самотек… в смысле связались, но не с тобой, а с кем? — удивленно проговорил Петр, а затем, прикрыв рукой глаза сжал губы. — Так, и кто это? Заводы у него есть? На чьей земле? Ясно, прощай. Да я подумаю, что можно сделать. Нет не обещаю. Прощай.

— Что случилось? — с трудом скрывая довольство от того, что четкий план брата летит в бездну спросила Екатерина.

— Не сейчас. — бросил регент, и единственным нажатием заставил на экране появиться изображение исходящего вызова. Мгновение и на экране появился глава тайной канцелярии, вежливо поклонившийся при виде Петра.

— Доброе утро, ваше сиятельство, чем могу служить? — спросил Багратион-старший, как ни в чем не бывало, но уже в самом этом вопросе крылось куда больше, чем хотел услышать Петр.

— Ты отказываешься признавать меня законным правителем? — прищурившись спросил он.

— Никак нет, ваше сиятельство. Вы — законный правитель и регентствующий тесть при цесаревиче Александре. Никто не ставит вашу власть под сомнение, можете быть уверены, это я вам как глава тайной канцелярии подтверждаю. — все так же вежливо ответил Леонид.

— И, если я тебе, как законный правитель, прикажу снять с себя полномочия и уйти в отставку? — прямо спросил Петр.

— То я вежливо, и со всей услужливостью, напомню вам что тайная канцелярия починяется не светскому правительству империи, а исключительно представителю правящей династии. Коим в данный момент является цесаревич Александр Борисович Романов. — сохраняя вежливый тон ответил Багратион, заставляя регента взбеситься еще больше. — Со своей стороны, могу вас заверить, что каждое мое действие, как и действие всех вверенных мне сотрудников, будут и далее направлены исключительно на процветание и целостность Российской империи.

— Вот как. — Петр замер, несколько секунд глядя на Багратиона, а затем усмехнулся. — Ты изменился со вчерашнего дня. Похорошел. Да и ведешь себя несколько странно. Кажется, стоит проверить тебя на наличие последствий диссонанса.

— Вы можете проверить хоть всю боярскую думу. — с улыбкой ответил Багратион. — Просто, как выяснилось, служба истинному правителю очень вдохновляет и омолаживающее сказывается на организме. Вам бы самому попробовать. Ну, или если не верите, спросите у своей сестры. Если же больше у вас ко мне нет вопросов, то позвольте откланяться. Вы всегда знаете как со мной связаться.

— Это что было? Он что, прямо сказал, что перешел в прямой вассалитет Александра? С чего такая смелость? — не веря в происходящее спросила Екатерина.

— Либо воздействие сынка так влияет что даже самые разумные люди теряют голову, либо он знает что-то, чего не знаем мы. — хмуро проговорил Петр. — Кто еще мог присягнуть ему на верность? Кто оставался после вечера на общение с Сашкой?

— Князья Добролюбовы, Верещагины, Вяземские, Суворовы, Долгорукий… — начал перечислять сбивающимся голосом секретарь, и при каждой фамилии Петр хмурился все больше, пока наконец не вскочил, опрокинув кресло. — …это все.

— Ну да, конечно все. Иди. — скомандовал Петр, и секретарь, не задерживаясь, выскочил из кабинета и прикрыл за собой дверь.

— В чем дело? — серьезно спросила Екатерина. — Ты бы не взбесился от одной фамилии племянника. Явно же не его дед к Александру побежал.

— С твоего падения многое изменилось. Добролюбов — глава земельной коллегии, да, временно исполняющий обязанности, но у него право вето. Вяземский — один из отцов Семеновского полка, а значит и он и Преображенский будут на стороне Александра в возможном конфликте. — перечислил Петр. — Элита. И все это мальчишка сумел провернуть за один вечер.

— Может он не так уж и плох? — задалась риторическим вопросом Екатерина.

— Скорее ему кто-то помогает. Тот же Багратион, старый интриган, который знает все и про всех… наверное именно он заставил материалы появится на телевиденье. — проговорил Петр, шагая от окна к окну. — К счастью, это лишь горстка людей, да еще и не самых опасных. Пока что у него ничего не выйдет. Даже лучше, если он попробует совершить переворот, можно будет избавиться от бунтовщиков, а оставшись в одиночестве он запоет совсем по-другому.

— А если он не замыслил переворот? — задумчиво спросила Екатерина.

— Ну, а зачем ему тогда все это? — несколько удивленно проговорил Петр, окинув взглядом лежащие на столе донесения и планшет с видео трансляцией. На экране было видно, что одна из улиц уже переполнена людьми, и толпа вот-вот прорвется через ограждение.

Крепость-больница им Пирогова. То же время.

— Вам совершенно не о чем беспокоиться! Это все наглое вранье, мы никогда не занимались ничем подобным. Бессовестные враки. — устало отвечал глава клиники, старший брат очиститель Никодим. За последние полчаса ему позвонили уже из двух десятков клиник, но что хуже всего — звонили спонсоры и благодетели. Те чьи деньги не отправлялись в центр, а оседали лично в его карманах. — Уверяю вас, это враки. Нет, нашим пациентам ничего не угрожает. Нет, конечно, нет, никакие эксперименты над больными не проводились, это просто вранье! И ни каких детей тоже не было.

— Нужно улетать! — брат Виропас, в отличие от Никодима, никогда не отличался особенной стрессоустойчивостью, его таланты были не в этом. — Если эта толпа прорвется через кордоны, они же просто сметут наши укрепления!

— Не молите чушь. — отмахнулся Никодим, положив трубку, и поморщившись, когда в ту же секунду коммуникатор вновь зазвонил. А ведь этот номер знали только самые важные и самые доверенные лица. Ну ничего, чуть подождут, ему тоже надо отдохнуть и сосредоточится.

— Крепость на то и крепость, что выдержит даже штурм вооруженных сил российской империи. — успокоил он мечущегося по кабинету Виропаса. — Мы учли ошибки при планировании операции и обороны в Тифлисе, так что нас так просто не взять. И провоцировать тяжелую технику мы не станем. А от обычных людей — ничего страшного, даже бронестекла выдержат без проблем.

— А если вмешается армия? В Тифлисе наша неприкосновенность их не остановила! — всплеснув руками проговорил Виропас. — А видео? Вы видели? Они же показывают наших врачей без масок! Рассказывают кто это, где они живут! Нам же теперь вообще из этой коробки никуда не выбраться если мы не успеем улететь!

— Фото и видео врачей? С лицами? — едва заметно нахмурился Никодим, но почти сразу сумел совладать с лицом. — Ничего страшного, самые ценные сотрудники живут в нашем же комплексе, что до остальных — вскоре все уляжется. По возмущаются люди день, может два…

— Старший брат, они выпустили еще одно видео. — заглянув в кабинет произнесла опытная медсестра. Всегда спокойная и давно ассистировавшая при многочасовых кровавых операциях она тем не менее выглядела испуганной.

— Ну что там еще? — пробормотал Никодим, включая телевизор на стене.

«Мы стоим прямо у больницы имени Пирогова, выдающегося российского врача, чьим именем прикрываются иноземные изуверы, проводившие опыты над детьми». — проговорила молодая рыжая девушка, до этого бравшая интервью у пациентов. — «Давайте спросим у присутствующих здесь людей, что они думают. Доброе утро, не могли бы вы ответить на пару вопросов?»

«Да, конечно». — кивнул мужчина лет тридцати пяти, в рабочей рубахе.

«Как думаете, врачи в этой больнице и в самом деле виновны во всех злодеяниях, в которых их обвиняют?» — спросила девушка, заставив даже мужчину на мгновение задуматься. Ведь было прекрасно понятно, что это та же девушка что брала интервью у пациентов. Наконец мужчина кивнул. — «Спасибо за честный ответ. Тогда скажите, почему, как вы думаете, военные не дают нам пройти?»

«Они на стороне этих мразей!» — ворвавшись в кадр выкрикнул молодой парень лет двадцати пяти. — «Они покрывают живодеров, но им нас не остановить!»

«Вы думаете так же?» — дождавшись пока парня оттеснят спросила рыжая.

«Они совершили преступления, и должны за них ответить. А если власть их не покарает, то покарает бог! Нашими руками!» — уверенно проговорил работяга.

«Спасибо за вашу искренность» — улыбнувшись сказала девушка, отходя в сторону. — «Мы все еще не получили никаких комментариев от представителей так называемого ордена Асклепия, и не можем утверждать, что все произошедшее верно на сто процентов. Пока мы располагаем информацией только от одной из сторон».

— Мы должны им ответить. — постучав пультом по столу сказал Никодим.

— Я к ним не выйду! — отчаянно проговорил Виропас.

— Будто я на это рассчитывал. — фыркнул старший брат очиститель. — Но не с этой ведьмой. Люси! У нас же есть прикормленные журналисты? С кем мы можем снять опровержение?

— Боюсь сейчас к нам можно будет добраться только по воздуху. — ответила секретарша. — Но, если угодно я сделаю несколько звонков, кто-нибудь да сможет вырваться.

— Да, настаивай на том, что съемки будут проходить здесь. В больнице. — приказал Никодим. — Для красивой картинки будет достаточно сесть напротив одного из окон. И пусть поторопятся.

Центральная телебашня, двадцать километров от крепости-больницы им. Пирогова.

— Есть сигнал! — бодро отрапортовал Константин, сопровождающий мою штурмовую пару. — Быстро сообразили, связываются с журналистами.

— Гаси всех кроме нашего. — кивнул я, дожидаясь пока связисты из контрразведки сделают свою работу. — Надеюсь она вменяемая?

— После того как ей показали видео и доказательства — она вся наша. С потрохами. — усмехнулся Багратион. — К тому же, упустить сенсацию века не захочет ни один журналист. Мы уже отслеживаем десятки звонков из зарубежных изданий, с просьбами о предоставлении материалов и интервью.

— Да, все же мне еще учиться и учиться. — покачал головой я, признавая, что патриарх об этом подумал сразу во время нашего разговора. — Как будет — передадим, но и наших прикормить стоит.

— А я думал ты все материалы хочешь только для любовницы оставлять. — удивленно проговорил Константин, но даже под моим укоризненным взглядом не перестал улыбаться. — Что? Я не прав, и вы не любовники?

— Да нет, прав, хотя звучит это не слишком лицеприятно. — ответил я.

— Ну так просто начни это по-другому воспринимать. — пожал плечами Константин. — Корень то у слова верный. Стоп! Да, есть контакт! Они клюнули. Проверяем грим! Все помнят свои роли? Вперед не лезем, Елене работать не мешаем. Действуем по плану.

— Поехали. — кивнул я, забравшись на заднее сиденье фургончика теленовостей. Кроме спецовки телеоператора на мне был приличный слой грима, может я и не звезда, но некоторые люди меня уже начали узнавать, а сегодняшняя операция без меня никак не обойдется. А через несколько секунд к нам ворвалась молодая блондинка в вызывающем деловом костюме. Мгновением позже рядом с ней уместился оператор и дверь закрылась.

— Быстрее, мальчики! Это будет сенсация века! — взволнованно проговорила ведущая, и я понял, что расчет оказался верным. Пусть она не осознавала во что ввязывается, но свою сенсацию она точно получит. Вопрос только в том, переживёт ли она ее или нет.

Глава 21

Микроавтобус, виляя по узким улочкам, выбрался к больнице и с трудом протискиваясь сквозь толпу дополз до кордона. Тут, как и положено, нас застопорили, проверили документы, в общем создали видимость деятельности и только потом пропустили дальше. Второй раз машину проверяли уже охранники больницы, впрочем они тоже были в резонансных доспехах что и военные, и даже с такими же крупнокалиберными автоматами Воронцовых.

— Серьезно подготовились. — уважительно кивнул Константин, выступающий в роли водителя. — Все, дальше ходу машине нет. Остальное сами.

— Так, мальчики, берите оборудование и бегом за мной! — скомандовала блондинка, и я с готовностью подхватил коробку визажиста и один из двух осветителей. Второй взял Таран. Увы больше я никого с собой не протащить. И оператор, и ведущая были знакомы с местными, а вот подсобных рабочих никто не запоминает. Слишком низовой персонал.

— Их проверили? — настороженно спросила встретившая нас строгая женщина в белом халате и едва выглядывающей из-под него юбке.

— Да, никакого оружия не обнаружено. — ответил начальник охраны, осмотревший нас и чуть ли не в рот заглядывавший. К слову, зря не заглянувший, вед я свой камень именно там и спрятал. Уж очень он большой и заметный. Только когда женщина кивнула и повела на с за собой по охраняемым коридорам я позволил переложить Шах в нагрудный карман.

— Добрый день, спасибо большое что согласились на интервью. — довольно улыбаясь проговорила журналистка, когда мы вошли в кабинет главного врача.

— Вам спасибо что согласились так быстро приехать. — ответил мужчина с легкой сединой в волосах, надо признать, что несмотря на мое знание что передо мной та еще мразь и урод, воспринимать этого светлого улыбающегося человека подобным образом не выходило. Одним своим видом он внушал доверие.

— Для того, чтобы лучше отснять интервью нам нужно поставить свет и чуть поправить грим. — усевшись в кресло сказала репортерша. — Начните с меня, пожалуйста, чуть пудры.

— Да, конечно. — кивнул я, подойдя к девушке и буквально несколькими движениями коснувшись лица. Естественно, ни в какой косметике она не нуждалась, но мне нужен был повод дотронуться до лица доктора. Вернее, до его головы. — Позволите?

— Хорошо, только не переусердствуйте. — вежливо улыбнувшись ответил доктор. — Скажите, мы же получим запись до ее публикации?

— Безусловно, я бы наша задача не только получить эксклюзив, но и обеспечить наше долгосрочное сотрудничество. — совершенно не смущаясь соврала репортер. Я же в это время, словно невзначай, коснулся виска доктора, вливая прану. в меридианы, идущие к гипоталамусу и зонам, отвечающим за выработку гормонов.

— Все в порядке? — наклонилась к нам секретарша, когда доктор чуть поморщился и коснулся виска. При этом я мог гарантировать — никакого давления, мне было достаточно прикосновения и контакта кожи.

— Да, все отлично. — через мгновение ответил мужчина. — Давайте уже начинать. Чем быстрее мы опровергнем это недоразумение, тем быстрее все вернется на круги своя и мы вновь сможем помогать людям.

— Очень благородное желание. — улыбнувшись кивнула репортер. — Мы готовы?

— Дальний свет чуть левее. — поправил оператор. — Отлично, готово.

— Тогда начнем. Добрый день, дорогие зрители седьмого канала. Я Татьяна Кренделева и сегодня мы в гостях у уважаемого и очень важного для нашей страны человека. — улыбаясь проговорила ведущая. — Будьте добры, представьтесь пожалуйста.

— Добрый день. — кинул мужчина. — Меня зовут Никодим Костев, и я главный врач городской больницы имени Пирогова. Я не только управляющий, но и лечащий врач, хирург, еженедельно выполняющий самые сложные операции и только в этом году спасший более тысячи пациентов. После серии терактов и вторжения неизвестного флота в Петроград мы занимались спасением раненых, и сумели сохранить жизни более чем пятистам пациентам. Всего же наша клиника помогает более чем пятидесяти тысячам людей ежегодно. Особенно хочу подчеркнуть, что лечение для всех категорий граждан из простолюдинов и неодаренных, не обладающих большим заработком — бесплатно!

Он говорил так уверенно и самозабвенно, что меня на секунду даже начало мучать сомнение. А вдруг мы не правы? Вдруг все это просто глобальная ошибка и прав тот же Петр или Филарет, считающие что с орденом можно работать. А я — заблуждаюсь и творю свою мелкую, никому не нужную месть. Да еще и спихивая на них все грехи, за которые отвечали не только врачи ордена, но и Меньшиковы… и Екатерина.

— Ваши слова поистине вызывают уважение. Верно ли я понимаю, что единственной категорией, которую не обслуживают бесплатно — это русская аристократия, на которой и зарабатывают деньги? — уточнила репортер.

— Ну что вы, о каком заработке идет речь? Мы лишь компенсируем затраты, очень значительные, хочу отметить. К тому же у нас довольно благодетелей, которые жертвуют на нашу деятельность, зная, что мы совершаем правильное дело. — ответил Никодим.

— Это и в самом деле потрясающе. — кивнула Татьяна. — Брать деньги у тех, с кого не убудет, единственно правильное решение. Но я слышала, что вы берете деньги не только с аристократов, но и со всех, кто прошел инициацию. Не только военных, но даже и тех кто не смог взобраться на дворянский десятый ранг. Дальнобойщики, водители, грузчики, портовые и строительные…

— Послушайте, конечно, всегда есть жалующиеся, как есть люди, попавшие в сложную ситуацию. Но если они носят на груди вместе с православных крестом алмаз, который часто куда дороже наших услуг, значит всегда смогут расплатиться. — ничуть ен смущаясь ответил доктор, хотя я заметил, как его тон с дружелюбно-доброжелательного чуть сменился. Добавились укоризненные нотки. — Мы же сможем позже просмотреть запись и вырезать лишние моменты?

— Да, безусловно. — кивнула репортер. — Тогда давайте перейдем к более насущным вопросам. Сегодня под стенами вашей больницы столпилась толпа религиозных прихожан, недовольных рабочих и родителей. Как раз тех граждан, которых вы лечите совершенно бесплатно. Что произошло?

— Увы и ах, но у нашего благородного дела нашелся недоброжелатель. Кто-то склепал жуткий, клеветнический фильм и выпустил его под видом документального интервью. — с грустью проговорил Никодим, покачав головой и разведя руками. — Уверен, уже скоро участвовавшие в съемках актеры сознаются в том, что все это было грязной постановкой, и все вернется на круги своя, но пока мы должны показать людям что мы открыты для диалога и в наших стенах они всегда сумеют найти не только медицинскую помощь, но и утешение. Ведь для них работают и психологи.

— Это очень благородно, с вашей стороны. Но как же слухи о том, что некоторые из тех, кого вы назвали актерами, тех кого опознали по съемкам их уже сумели задержать в городе и даже сдать жандармам. — совершенно искренне удивилась журналистка. — Они утверждают, что они врачи и обладают не только выданной орденом лицензией, но и дарованным ордену дипломатическим иммунитетом.

— Это все подставные лица, не более. Если же среди них и есть настоящие врачи, то скорее всего их подставили, набрав для съемок максимально похожих на них дублеров. — ответил, едва заметно поморщившись главврач, и покосился на свою секретаршу. — Уверен, наша служба безопасности и юристы больницы разберутся со всеми подобными случаями, как и с самозванцами. И впредь, прошу, говорите не об ордене, а исключительно о больнице, думаю так будет правильней.

— Но разве такая ситуация только в Петрограде? — спросила репортер. — Я слышала, что у нас тут лишь отголоски, а настоящие противостояния проходят на Урале. Именно там проживало большее количество жертв.

— Давайте еще раз — никаких жертв нет. — раздраженно ответил Никодим, рубанув открытой ладонью воздух. — Это все — мистификация. Поклеп.

— Прошу прощения. Вы безусловно правы. Мой долг, как независимого журналиста, разобраться в ситуации и показать ее со всех сторон. — тут же пошла на попятные журналистка. — Если это вранье, то кому может быть выгодна такая массовая компания по дискредитации вашего ордена в России.

— Вероятно кому-то очень не нравится, что мы не прогибаемся ни под один род местных аристократов, а ведем независимую политику, строго связанную с принципами оказания помощи. — с легкой улыбкой ответил главврач, и мне пришлось признать что он отлично держится, даже несмотря на то что по его виску стекла капля пота а щеки раскраснелись, он все еще выглядел как добрый дедушка.

— Но вы же оказываете им те же услуги что и остальному населению? Только платно? — уточнила журналистка.

— Безусловно, мы никому не отказываем в помощи. — кивнул Никодим.

— Прошу прощение, но это важный момент. На протяжении последних пятнадцати лет, разве не ваши врачи оказывали поддержку и лечение единственного законного наследника империи, цесаревича Александра? — уточнила репортер.

— Все именно так и есть. Случай был тяжелейший, и мы счастливы что юноша сумел очнуться. — улыбнувшись ответил главврач, как ни в чем не бывало. Вот только я заметил, как дернулись уголки его губ.

— Он пятнадцать лет был в коме. Последние десять лет многие вообще считали что он мертв потому как никто кроме лечащих врачей его не видел. Признаться, я и сама считала, что его давно не стало. — удивленно произнесла журналистка.

— Ну что я могу сказать, чудеса случаются. — развел руками Никодим.

— Вы совершенно правы. Но тогда выходит, что и временная кома его матери Екатерина Николаевны Романовой, в девичестве — Морозовой, тоже чудо? Или скорее последствия тяжелых родов? — уточнила репортер. — Я слышала она так же два месяца не приходила в себя, и врачи тоже ничего не могли сделать.

— Такое бывает, если роды особенно тяжелы. — развел руками Никодим. — А трагедии, как и чудеса, тоже имеют место быть. Тем не менее, хочу подчеркнуть, что она так же очнулась, и на сколько мне известно у нее все хорошо. Послушайте…

— Прошу прощения, еще один вопрос, разве оба случая пробуждения не произошли ПОСЛЕ того, как пациенты прекратили получать помощь? — уже внаглую перебила Татьяна.

— Вы намекаете на то что мы сознательно держали в коме в начале сына, а потом и мать? Это полнейшая чушь! — раздраженно отмахнулся Никодим. — И чтобы больше я подобного не слышал. Хотите раскручивать свои теории заговора, ищите их в каком-нибудь другом месте. Этот кусок надо будет вырезать.

— Да, конечно. — кивнула секретарь. — Пока мы не сделаем сверку, оборудование останется у нас.

— Да-да, совершенно ен возражаю. — нервно поерзав на стуле улыбнулась журналистка. — В таком случае давайте вернемся к вопросу массовых выступлений. Говорят, вчера вечером эти, и другие записи попали в руки Русской православной церкви. И там куда больше, чем пара детей. Со свидетельствами и документами. А на некоторых заключениях стоит подпись хирурга Н. Костев.

— Это всего лишь подделка. — отмахнулся Никодим, но от веселого добряка уже мало что осталось. Лицо главврача заострилось, а улыбка все больше напоминала оскал. — Мы не при чем.

— В подтверждение ваших слов, хочу заметить, что у ордена кристально чистая репутация. — кивнула Татьяна, заходя на новый круг.

— Совершенно верно. — удовлетворенно кивнул Никодим, а стоящая рядом секретарша чуть расслабилась.

— Тем не менее, за прошедшие пятьдесят лет во многих странах возникали конфликты между дарниками и орденом. О них писали в газетах, но вскоре все они опровергались, в том числе и правительством этих стран. — уточнила Татьяна, снижая градус напряженности. — Однако сейчас, вместе с напряженностью, растет количество заболевших и обострений врожденных болезней у одаренных и их детей.

— Мы никому не отказываем в помощи. — тут же покачал головой Никодим. — Если у них есть деньги, пусть приходят.

— Вы говорите, что не отказываете, но в то же время, сотни и тысячи детей по всей стране, оказываются без надлежащего лечения. Из-за чего так происходит? — уточнила репортер.

— Послушайте, это всего лишь чьи-то домыслы. — облокотившись на ручки кресла сказал Никодим. — Возможно частные случаи, которые никак не связаны между собой. Пусть обратятся в ближайшую клинику и им помогут.

— Мы обращались. — внезапно взглянув прямо в глаза главврачу сказала Татьяна. — У моего сына наследственная дальнозоркость и проблемы с кишечником, хронические. Но в последние два месяца нам отказывают в лечении, хотя мой муж даже не достиг двенадцатого ранга.

— Это какое-то недоразумение. Всего лишь частность. — раздраженно бросил Никодим, краснея. — Уверен, если бы вы обратились и рассказали о ситуации, вас обязательно обслужили в частном порядке.

— Возможно вы и правы, это ошибка. И для меня здоровье ребенка куда важнее каких-то домыслов. — ответила Татьяна, на что секретарь понимающе улыбнулась. — Если бы эти проблемы не задели не только меня, но и моих подруг. Количество низовых одарённых в нашей стране — больше пяти процентов. И это люди, которые часто едва сводят концы с концами, а им еще и в медицинской помощи отказывают. А дети? За что вы наказываете их?

— Мы не наказываем никого! — зло ответил Никодим, да так что даже стоящая рядом с ним секретарши вздрогнула. — Вы хотите, чтобы ваш сын получил лечение и не загнулся от внезапного обострения перитонита? Нет? Тогда хватит нести чепуху! Вы должны помочь нам снять опровержение на вышедшее кино. Вам все ясно?

— Мы обязательно проверим запись и уберем все лишнее. — заверила главврача секретарь. — Не волнуйтесь.

— О, мне все ясно. Значит вы отказываете нам в лечении, отказываете детям, только потому что они дарники? — едко спросила Татьяна. — Те статьи были правы? У вас, не у вас лично, а у всего вашего ордена, какие-то личные счеты с одаренными, верно? Зарубежные статьи не врали?

— Хочешь, чтобы твой ребенок сдох? — поднявшись с кресла спросил совершенно раскрасневшийся и злой главврач. Такого разительного изменения я не видел никогда в жизни. Вместо добродушного и располагающего к себе дядечки напротив нас стоял настоящий скалящийся монстр. — Это легко устроить! Когда кончатся лекарства, к кому ты придешь? К нам. Когда у него будет болеть живот? Поднимется температура? Мы решаем. Будет жить твой гаденыш или нет.

— Пожалуйста, возьмите себя в руки. — проговорила секретарь, ошалело смотря на Никодима. Тот резко отмахнулся, но все же чуть успокоился, чего допускать было совершенно нельзя. Неизвестно сколько еще продлится искусственная стимуляция центров гнева. А потому я позволил себе чуть подтолкнуть Татьяну, и девушка все поняла правильно, подобравшись словно кошка перед прыжком.

— Орден многие годы обвиняется во всем мире в предвзятом отношении к одаренным. Раз уж моя камера останется у вас, и вы угрожаете моему сыну, могу я хотя бы узнать в чем я и он провинились перед вами и богом? — спросила репортер.

— Перед богом? — усмехнулся Никодим, показав ровные белые зубы в оскале. — Это вы сейчас здорово заметили. То, что вы называете дарниками — чудовища, которые подкупили ваших легковерных дремучих собратьев. Чем они виноваты? Самим своим существованием! А вы, идиоты, не понимаете, что они рушат наш мир! Рушат его изнутри! Тащат к нам тварей из вне! Вам мало одной зоны диссонанса, переполненной тварями? Мало Тугнусской зоны? Мало терактов? Вы знаете о том, что происходит при прорыве врат? И вы все еще спрашиваете у меня почему все дарники должны вымереть?

— Но при чем тут дети? — вскочив спросила Татьяна. — Они невинны! И за грехи своих родителей не отвечают!

— Они чума, против которой нет лекарства! — совершенно неожиданно Никодим перешел на ор. — Каждый из них — возможное чудовище. Спусковой крючок. Кнопка детонатора. Даже создатель чудовищ — Тесла, решил забросить свои исследования и прекратить их публикацию. Они не дети! Они твари в детском обличи!

— Интервью окончено! — скомандовала секретарь. — Снимите все оборудование, все личные вещи, телефоны и коммуникаторы. Охрана, помогите их досмотреть.

— В этом нет необходимости. — сказала Татьяна, сбросив пиджак и оставшись лишь в полупрозрачной блузке и облегающей юбке. — У меня нет диктофонов или чего-то подобного. Технику можете оставить себе, канал пришлет за ней техников завтра.

— И все же я настаиваю на досмотре. У людей достаточно интимных мест чтобы спрятать небольшой предмет. А у женщин таких мест на два больше. — усмехнулся Никодим. — В приемный покой их. Раздеть до гола и досмотреть по всей строгости.

— Мы пойдем сами. Не надо насилия. — сказал я, подступив к Татьяне. Со второй стороны ее прикрыл Таран, и все же нас попробовали взять в клещи. Да только ничего не вышло. А когда они поняли в чем дело — стало уже слишком поздно.

Зимний дворец. Рабочий кабинет регента.

— …срочные новости! Мы вынуждены прерывать собственное вещание, чтобы показать вам материал, переданный нашими коллегами с седьмого канала. Это интервью, взятое их сотрудницей менее получаса назад. В данный момент Татьяна Кренделева и ее двое помощников удерживаются на территории больницы в качестве заложников, и тем ценней добытое ею интервью, взятое у глав клиники.

— …и вы еще спрашиваете почему все дарники должны вымереть?! Они Чума, от которой нет лекарства! Каждый из них — возможное чудовище! — орал главврач, с сотен тысяч телеэкранов, в том числе с экрана в кабинете регента. А Петр сидел напротив, облокотив подбородок о сцепленные пальцы. Рядом, с бокалом вина разместилась Екатерина.

— Он добился своего. — мрачно прокомментировал Петр, уменьшив звук до минимума. — Если после этого мы будем сдерживать людей, они обернут свое оружие против нас. А что куда хуже, это реакция аристократов и дарников.

— А мое мнение и моя реакция тебя не волнует? — спросила, болтая вино в бокале спросила Екатерина. — Этот урод, только что, на камеру, признался, что они травили меня и моих детей. Они хотели меня убить… и если тебе я такое еще могу простить, то им — нет. Они должны ответить за все свои преступления, и если туда не пойдешь ты…

— Поздно. — заметил, поднимаясь с места Петр и снова увеличивая громкость.

— …срочное уточнение! — быстро тараторил ведущий, на фоне дергающейся камеры. — В толпе видели служителей церкви и лично патриарха Филарета! А в месте с ним и десяток князей, включая Суворовых! Кажется, с минуту на минуту начнется штурм! Звук! Мы все еще получаем звук с видеокамеры оставшейся в здании больницы! О господи! Немедленно пускайте в эфир!

— Если эти мрази пойдут на штурм, выпускайте боевые штаммы! Все что есть в лабораториях. Пусть их город сдохнет от чумы. — кричал главврач. — Все до одного я сказал! Нет, меня не волнует сколько людей умрет! Это необходимая жертва, на благо всего человечества! Эта проклятая земля должна быть очищена!

— Срочно свяжите меня с Суворовыми и Филаретом! Никакого штурма до моего прилета, иначе они не смогут сдержать воздушные потоки. — рявкнул на ходу Патр. — А ты куда собралась?

— Я с тобой, или думаешь я позволю тебе в одиночку присвоить себе всю славу? — усмехнулась Екатерина, поправляя прическу. — Попробуем развлечься как встарь? С меня скорлупа, с тебя заморозка всего что внутри.

— Тут лучше подойдет огонь, но я знаю на кого можно положиться. — усмехнулся регент. — Вяземского и Пожарского на связь. Они должны быть у больницы к моему прилету.

— Они уже там, государь. — тут же ответил бегущий за правителем секретарь, подав по первому требованию готовый коммуникатор.

— Отлично. Твой сынок хотел объединение страны? Он его получит. Осталось только чтобы в поднятом пожарище империя не сгорела. — хмыкнул Петр, запрыгивая на подножку скоростного катера.

Вся операция заняла меньше двадцати минут. Ледяная скорлупа заключила больницу и всю прилегающую территорию под купол, а огонь выжег воздух, траву и спалил до пней деревья, не оставив никакой заразе ни шанса. Постепенно сужая шар конструкта, Морозовы в конце концов оставили только один вход, опечатав остальное здание со всех сторон щитами.

Штурма как такового не случилось. Люди внутри прекрасно видели висящие в небесах корабли, направившие свои пушки на крепость а сильнейший дарник империи, и возможно Евразии, с легкостью вскрыл толстую броню и не замечая сопротивления от вооруженной охраны дошел до кабинета директора, где его ждал очередной сюрприз в виде связанного Никодима и его секретарши.

— Они хотели покончить жизнь самоубийством, чтобы менталы не могли проверить их показания. — сказал я, сидя в директорском кресле и с интересом рассматривая ворвавшегося в ледяной броне Петра. — Мы сумели захватить главных лиц. Увы, на остальное сил нам не хватило.

— Для трибунала этого будет вполне достаточно. — ответил Петр, а затем обратил внимание на вновь работающую камеру. — Твой час славы, Александр?

— Никак нет, Петр Николаевич. Я лишь выполнял свой долг перед нашей империей и ее народом. — улыбнувшись сказал я, и поднявшись с кресла козырнул, вытянувшись по струнке. — Империя превыше всего.

КОНЕЦ КНИГИ

Февраль-март 2023г.