Граф Суворов

Глава 1

— Куда мы едем? — удивленно спросил я, поняв, что на перекрестке ведущем к Петрограду мы свернули не в ту сторону. Пусть я ездил на машине к училищу всего один раз, дорогу запомнил хорошо, и сомневаюсь, что Василий выбрал бы самую длинную дорогу.

— В городе сейчас пробки, так что быстрее будет по объездной. — мило улыбаясь объяснила Мария. — Не волнуйся, через час, максимум полтора будем на месте.

— Ясно. Да я не волнуюсь, просто есть хочется, нас же даже завтраком не кормили, а уже ужин. — заметил я.

— Хм… посмотри что-нибудь в бардачке. — посоветовала Мария, и не отвлекаясь от дороги потянулась к ящику, мазнув по мне своими шикарными во всех отношениях формами. Машина чуть вильнула, когда из распахнувшегося бардачка на меня вывалилась целая куча вещей. — Ой, прости. Не обращай внимание на бардак, просто засунь все обратно, я потом разберусь.

Да-да, полезай в чертова робота, Син… впрочем кроме кипы квитанций, каких-то документов и прочего хлама мне удалось выловить небольшой дамский револьвер, который тут же перекочевал мне в карман, в то время как я демонстративно показал найденный шоколадный батончик.

— Хотите половину? — вежливо спросил я, стараясь разговорить женщину, почему-то слишком сосредоточенную на дороге. Машина мчалась со скоростью под сто двадцать, и хотя покрытие особых вопросов не вызывало, я все же не стал бы так рисковать в потемках, пока фонари еще не включились.

— Что, а нет, спасибо… — рассеянно ответила Мария, и я понял, что у меня не так много шансов выбраться из машины не сдохнув. Выпрыгивать на полном ходу — вообще не вариант. Таким даже профессиональные каскадеры не занимаются. Дождаться пока она снизит скорость на повороте, а затем выпрыгнуть и убежать в лес? В принципе я могу, но… она то в отличие от меня уже десятый ранг получила, размажет и не заметит.

— Помните, как меня похитили? — достаточно громко спросил я, достав «глаз» и демонстративно покрутив его в пальцах.

— Конечно помню, тогда весь штаб на ушах стоял. — улыбнулась Мария. — А к чему ты это спросил?

— Думаете в этот раз не стоит? На ушах в смысле. — задумчиво проговорил я, и Мария покосилась на меня, а затем рассмеялась. Вот правда не слишком натурально.

— Ой брось, все в полном порядке. Мы просто едем окружным путем. Я же говорю, через час — полтора будем на месте. — отмахнулась преподавательница, в то время как машина, почти не сбавляя скорости, свернула к морю. И двигались мы точно на запад, а не на восток, уж это я различить мог.

— Связной, прием. — открыто запросил я, но в наушнике как была, так и осталась полная тишина. — Хм… кажется меня не слышат.

— Саша, просто сиди спокойно, хорошо? Через час… — начала была она, но посмотрев на меня нервно усмехнулась. — Все будет в порядке.

— У кого? — поинтересовался я, подняв бровь. — Скажите, куда мы направляемся на самом деле, усадьба Суворовых, как и Петроград, совершенно в другой стороне.

— Чего ты такой подозрительный? Я совершенно не хочу тебе навредить. Веди себя прилично и все будет в порядке. — проговорила она, криво улыбаясь. При этом часть лица дернулась, и щека пошла на верх, словно ее зажевало.

— Остановитесь! — крикнул я, наводя револьвер на женщину, которая полностью копировала голос и движения, но не мимику моей связной.

— Сиди тихо, малыш! — совершенно другим тоном ответила водитель, и между нами возникла полупрозрачная стена. — Тихо!

Просить дважды я не стал. Выстрелил, и чуть не поймал рикошет, а «Мария» лишь усмехнулась, от чего ее лицо съехало еще больше. Переложив револьвер в другу руку, я влил прану в татуировку и ударил пробойником по стене. На мгновение мне даже показалось что перед костяшками вырос пятисантиметровый шип. Стена лопнула, и в то же время «Мария» дернула руль, и машина ушла в неконтролируемый занос.

Миг, и мы полетели кувырком, а ремень безопасности больно врезается мне в грудь и поперек живота. Я с трудом держался за сминающуюся крышу. Револьвер куда-то улетел, а Мария, пренебрегшая ремнями, билась то о потолок, то о крышу, и через несколько оборотов вылетела через выбитое лобовое стекло. Машину же протащило еще немного, после чего она рухнула в кювет, остановившись на крыше.

Почти минута мне понадобилась чтобы прийти в себя. В салоне было темно, лампочка не горела, а окна забило снегом. Похоже приземлился я в сугроб, но это не худший вариант. Дернув ремень понял, что при таком натяжении он не отцепится. Попробовал выжать застежку — не помогло.

В голове гудело после катастрофы, и я секунд тридцать тупил, пытаясь сообразить — чем разрезать ремень, ведь ни ножа, ни тем более специального лезвия у меня с собой не было. Только сосредоточившись на проблеме вспомнил как резал браслеты во время похищения и просунув ладонь под ремень одним движением избавился от пут.

Учитывая, что я тут же грохнулся на помятую крышу — это была не лучшая идея. Но зато теперь я мог выбраться наружу. Все время принюхивался, ожидая почувствовать запах горючки. Сколько у меня есть времени, пока бензобак не рванет? Развернувшись в салоне, я выбил остатки лобового стекла ногами и разгребая снег выбрался наружу. И только потом сообразил, что машина работала на эффекте резонанса, а не на двигателе внутреннего сгорания.

— Связной прием! — громко проговорил я, прижимая ухо, и только тут сообразил, что привычный наушник исчез, вылетел пока машина кувыркалась. Надо бы вернуться и найти его, только вот… тварь, которая меня похитила в этот раз уже поднималась.

Искореженный силуэт дергался, восстанавливаясь. Вывернутые под неестественным углом конечности сами вправлялись, словно у куклы на веревочках. Чудище выгнулось мостиком, несколько секунд постояло так, а затем туловище со щелчком развернулось на сто восемьдесят градусов.

Теперь оно уже ничем не напоминало Марию, и я сам удивлялся как мог спутать свою учительницу и связную с «этим».

Лицо монстра распалось на несколько лоскутов — щупалец, внутренняя часть, усеянная кривыми шипами и присосками как у осьминога, раскрылась словно цветок, внутри же остался ухмыляющийся голый череп с черными провалами глаз. Рукава пиджака с треском порвались, высвобождая длинные многосуставные отростки, больше всего напоминающие обглоданные конечности богомола. Чулки лоскутами висели на искривлённых раздвоившихся лапах.

— Ну нафиг. — сглотнув ком в горле я наскоро нащупал висевший сзади на поясе гранатомет — с личным оружием я не расставался со времени первого похищения, и сейчас пальнул даже не целясь.

Монстр отпрыгнул в сторону, словно кузнечик, и в то же мгновение побежал на меня, семеня всеми восьмью конечностями. Взмах когтей я едва успел заметить. Отскочил в сторону, и с благодарностью вспомнил забытый кем-то в бардачке шоколадный батончик. Если бы не он, сил сражаться у меня вообще не осталось.

Прану в ноги, и мгновенно прыжок в сторону. Перекатиться через плечо, одновременно достав вторую и предпоследнюю гранату. Перезарядиться. Черт!

Я чуть не попался, а ведь отвлекся на долю секунды!

Чудовище поменяло направление бега на сто восемьдесят градусов, словно гравитации для него не существовало, мне даже показалось что оно оттолкнулось от чего-то висящего прямо в воздухе. Когти со свистом разрубали воздух, приближаясь ко мне словно лезвия газонокосилки, но в последнее мгновение поджались, сменившись костлявыми пальцами, ухватившими меня за рукав пиджака.

— Хашшш! — вырвалось из глотки твари, брызжа на меня слюной.

— Отправляйся в ад! — выкрикнул я, вбив ствол гранатомета в раскрытые челюсти монстра и нажав спуск. Глухо бумкнуло, и вывернувшись из пиджака я отскочил в сторону, оставив одежду в лапах твари. Вот только граната, зажатая в зубах монстра, не собиралась взрываться.

Повернув голову вбок, почти на сто градусов, монстр сжал челюсти, и я увидел, как несколько радужных полей скрещиваются, разрубая гранату на части. Миг, и на запорошённый снегом асфальт посыпались куски перекушенного боеприпаса, ставшие бесполезным мусором.

— Вот же… жопа. — вздохнул я, пытаясь понять, что делать дальше, а пальцы уже вставляли последнюю гранату в ствол. Спокойно. Фиг с ним — с камнем. Оно могло разрубить меня на куски когтями, но предпочло схватить за одежду, значит я нужен живым, ну или желателен. Я на это очень надеюсь. Но исходить из этого нельзя. Бежать!

Тварь снова прыгнула вперед, оставляя на асфальте глубокие выбоины от когтей. Но я уже перепрыгнул через металлические ограждения и кубарем скатился по откосу. Снега оказалось по пояс, так что пришлось еще увеличить оборот праны в чакре земли и рывками уходить за ближайшую елку, после чего я оглянулся.

Прыгнувшая за мной тварь погрузилась в сугроб целиком. Тонкие лапы с когтями-лезвиями, совершенно не держались на снегу, и я было понадеялся, что теперь она от меня отстанет, но продолжил отступать. На богов надейся, а к берегу греби. Сугроб, в который провалилась тварь, будто вскипел, снег начал бурлить, ходить волнами, а потом его расшвыряло в стороны, словно локомотивом.

Я лишь успел заметить тысячи радужных полей, разошедшихся в стороны. Такое количество монстр явно поддерживал с трудом, но стрелять я не решился. Что если тварь просто остановит гранату еще одним полем? Не знаю, какое количество она может поддерживать, но судя по прошлой — почти бесконечное.

Чертыхаясь, я пошел глубже в чащу, ныряя под раскидистыми еловыми ветвями, а позади раздавалось приближающееся с каждой секундой яростное шипение. Разбрасываемый в стороны снег клочьями падал вниз, норовя попасть в глаза, но не только тварь сумела приспособиться. Я успел заметить, что при соприкосновении с деревьями она не убирает поля, но притормаживается.

Значит их контроль все же не идеальный. Скорее интуитивный, чем осознанный, иначе тварь бы не стала прорубать себе просеку, а ограничился небольшой тропкой, ровно под свои лапы. Или вообще — стал бы утрамбовывать снег, и бежал по нему. А так, я прибавил скорости, углубляясь в чащу, и шипение за спиной даже стало тише. Ровно до того момента пока не сменилось обиженным ревом.

Оглянувшись, я увидел мелькнувший в темноте силуэт. Деревья затрещали, а в следующую секунду тварь приземлилась метрах в пяти передо мной, и тут же, не разворачиваясь, бросилась ко мне, разбрасывая снег в стороны. Я едва успел рухнуть за голый ствол березки, когда монстр снес его одним взмахом лезвия.

— Пошел прочь! — не сдержавшись крикнул я, когда тварь очередным прыжком набросилась на меня. Я не успевал даже среагировать, лишь махнул рукой, в отчаянном желании избавиться от чудища. И это почему-то сработало. Монстра, еще секунду назад летевшего прямо на меня, отбросило в сторону.

Ствол сосны, о который чудище ударилось, с треском накренился, а сама тварь свалилась в сугроб, чтобы через секунду он взорвался брызгами снега, разлетевшимися во все стороны. Противник замер, перебирая лапами и крутя своей башкой-цветочком с черепом в центре, из стороны в сторону, словно не понимая, что сейчас произошло. И если честно я с ней был совершенно согласен.

Каким-то чудом мне удалось отбросить тварь. Или не мне? Но кому тут еще быть, ночью, в лесу? Не важно, все это совершенно не важно. Надо просто убираться по дальше от монстра. Чем дольше он стоит на одном месте — тем лучше. Силы у меня еще остались, и даже во внешней чакре плескалось больше половины. Стоп!

Я потратил энергию из этого источника. Сам. Не на усиление тела или ускорение, и даже не на меч. Тогда выходит, что отбросил монстра именно я. Жаль только не очень понимаю как у меня это получилось. Верь и все получится? Ну-ну, слышал я такую фигню. Не работает. Нужно точно знать цель, для ее достижения.

— Хашшш?.. — словно вопросительно, все так же крутя головой прошипело чудище, но отвечать я ему естественно не стал. Сейчас нас разделяло больше десяти метров и несколько стволов деревьев, так что я не стал тормозить. Если у меня и есть шанс выжить — то только петляя как заяц.

Треск позади в очередной раз заставил меня оглянуться, но я не сразу понял, что происходит, а когда понял — не сдержавшись выругался, правда про себя. В усиленном праной взоре я сумел разглядеть забравшуюся по стволу сосны тварь, которая высматривала меня в лесу. Что, проблемы с ночным зрением? Жаль, но через секунду выяснилось, что нет.

Монстр прыгнул с места, оттолкнувшись от дерева так что ствол треснул, и пролетев больше пяти метров тварь засеменила в мою сторону. Раскидала снег в стороны, и снова прыгнула, вцепившись в голую березу когтями. Новое сканирование местности, и снова прыжок, прямо на меня.

Выдохнув облачко пара, я шагнул вперед, на встречу твари. Проскочил прямо под ее скрещивающимися когтями и оказавшись за спиной — выстрелил в упор. Взрыв прогремел одновременно с приземлением чудища, которому оторвало левую пару конечностей, а самого монстра отбросило в сторону.

Развернувшись на месте тварь зашипела, совершенно потеряв терпение, и бросилась на меня. Молниеносное движение, и вот она уже в метре передо мной, а когти с гудением разрывая воздух проходят над моей головой. Мне не убежать. Не скрыться. А значит остается только одно — продать свою жизнь подороже!

Пропустив когти над головой, я поднырнул под потерявшего равновесие монстра и со всей силы впечатал свой правый кулак в бок твари. Вспыхнули радугой рассыпающиеся щиты и шип на моей костяшке вспорол брюхо монстра, ломая кости и пробивая сухожилия.

Назад! Я едва успел откатиться в сторону, на очищенную тварью площадку, и обратным ударом меня лишь слегка задело. Истекающее черной жижей, идущей вместо крови, существо подалось вперед. Прыгнуло с места, и снова не смогло рассчитать дистанцию из-за смещения центра массы — рухнуло чуть левее.

Удар с левой — кожа на руке обдирается о вспыхнувшие множественные щитки. Нырнуть под когти, правой по сочленению! Одна из четырех лап твари, на которых она стоит, подломилась и монстр рухнул, воткнув одну из оставшихся лап в мерзлую землю. Я же отпрыгнул назад, разрывая дистанцию, а в следующее мгновение понял, что делать это не стоило.

Завизжав тварь ударила целой волной из щитов, из крохотных плоскостей, и мне осталось только прикрыть голову и грудь локтями, чтобы не умереть от первого же попадания. Отлетев в сугроб, я с удивлением понял, что не только жив, но еще и почти цел. За исключением нескольких ушибов, я чувствовал себя отлично!

Запас праны во внешней чакре упал до трети. Щит! Кажется, за мгновение до столкновения я сумел активировать радужную пленку, которая и приняла на себя весь удар, меня же отбросило отдачей. Живем, так и по сражаться можно. По крайней мере еще один удар я переживу!

Вскочив на ноги, я заметил ковыляющую в мою сторону тварь. Потеряв половину конечностей, она лишилась своей стремительности и хищной скорости, но не стала менее опасна. Достаточно один раз попасть по мне лезвием или вцепиться в меня пастью — все, я умру на месте. А значит надо двигаться, не позволяя подловить. А еще лучше — подловить саму тварь, лишив ее головы. Надеюсь, хоть в этом наша анатомия совпадает.

Раненное чудовище вновь ударило ворохом конструктов, словно из дробовика мелкой дробью. Но я успел увидеть формирующийся радужный рой и отпрыгнул в сторону. А вот стоящему у меня за спиной дереву не повезло, половину ствола словно обгрызли, оставив вмятины.

— Ну давай. Я здесь! — крикнул я, снова петляя меж стволами. Но толи ранение остудило пыл монстра, толи у него проснулся разум, теперь тварь лишь закидывала меня щитами, не позволяя долго стоять на одном месте. Эх, мне бы сейчас хоть еще один выстрел. Или нормальный меч, от него бы я не отказался.

К сожалению, единственное что у меня было — валяющиеся под ногами палки, обломки деревьев и… кажется оторванная конечность твари с полуметровым лезвием. На бегу подхватив странное оружие я ушел за елку, и дождавшись пока ослабевший монстр раздробит ее своим конструктом выпрыгнул с другой стороны.

Снаряд в голову! Тварь инстинктивно пригнулась, пропуская снежок над собой, а в следующее мгновение я обрушил на нее её же лапу. Костяное лезвие глубоко вошло в шею монстра, но разрубить до конца не смогло. Так еще и завязло — не выдернешь. Враг ударил последней рукой с клинком, но я уже отскочил в сторону и пропустив мимо лапу противника что есть сил врезал по потерявшему равновесие монстру правой рукой с шипом. Ровно в открытую пасть-щупальца.

Покрытый кровавой слизью череп лопнул, разбрасывая во все стороны черные капли, и я с трудом сумел уклониться. Черт его знает, что это за дрянь… может кислота или яд. А может что по хуже, и попади она на меня, я бы превратился в такое же чудовище.

Дождавшись пока тварь закончит дергаться в конвульсиях, я подобрал палку по длинней и несколько раз со всей силы огрел чудище по голове, окончательно убедившись в том, что на сей раз тварь мертва. Да… с прошлой было как-то полегче, учитывая, что мне помогал взвод СИБа.

Да и сегодня — повезло. Твари я зачем-то нужен был живым. Наверное, только поэтому еще жив. Хотя сомнений в том, что желала она мне совсем не добра, после всего произошедшего, не оставалось.

Отдышавшись несколько минут, я пошел обратно к машине. Толку то сидеть в лесу с голой жопой? В том смысле что вообще толку сидеть в лесу… дойду до дороги, разведу костер, может меня кто-нибудь найдет. В любом случае, сейчас важно отогреться. Иначе я просто замерзну, не дождавшись подмоги.

Выбравшись обратно на трассу, и собрав по дороге охапку сухих веток, благо наломали мы их в процессе драки порядочно, я подобрал порванный пиджак, и начал обустраивать костер прямо у ограждения, когда от машины послышался тихий шум и сдавленные удары.

Взяв ветку по крепче, я аккуратно подошел к перевернутому автомобилю, застрявшему в снегу. Так и есть, слабые, едва различимые удары раздавались из багажника. Подумав несколько секунд, я все же решился вскрыть замок пробойником и тут же отошел в сторону, готовясь к драке.

Из приоткрывшейся крышке багажника выпала связанная по рукам и ногам, синяя от холода Мария, в одном бюстгалтере и белых кружевных трусах.

— Ох тыж ёж. — выругался я, подскочив к женщине. — Тихо, спокойно, я сейчас!

Сдернув с себя пиджак, я накинул его на плечи Марии и подняв ее со снега посадил себе на колени, согревая собственным теплом. Быстро, на сколько это возможно в таком положении, снял веревки, вынул кляп, и все так же прижимая к себе женщину развел костер.

— Сп-п-пасибо. — дергаясь от холода проговорила женщина, протянув к огню руки. — Тв-варь?

— Убил, в лесу лежит. — ответил я, мотнув головой в сторону просеки. — Если выдержишь несколько минут, я сниму обшивку с сидений, в нее закутаться можно.

— Угу. — кивнула Мария, и спустя пару минут мы уже сидели на выдернутом из машине поролоне. Женщина куталась в ткань с сидений, словно в тогу, а я подбрасывал в огонь новые палки, чтобы он разгорелся сильней и нас заметили.

Не знаю уж, на сколько это пригодилось, но через полчаса над лесом раздался гул и в небе появились четыре сдвоенных синих точки выхлопа двигателей. А еще через минуту мы уже сидели в теплом трюме штурмового шлюпа, в окружении бойцов гвардии Суворовых.

Часть солдат, во главе с Василием осталась осматривать местность, а нас доставили прямо в особняк.

— Живой… хорошо. Вопросы отложим на утро, пока ешь и отсыпайся. — взглянув на меня проговорил Роман. И спорить с ним совершенно не хотелось. Незнакомая служанка отвела меня в мою спальню, куда подали ужин. Я даже не запомнил, что именно ел, на столько вымотался. А через полчаса, только забравшись под теплое одеяло, я провалился в сон без сновидений.

И только под утро я сквозь сон почувствовал, как уткнулся во что-то мягкое, обхватил и подтянул к себе. Мягкое и горячее. Но только когда оно начало шевелиться я с удивлением открыл глаза и понял, что моя ладонь сжимает шикарную грудь Марии, пришедшей «погреться и поблагодарить».

Глава 2

«Подушечка» ушла уже утром, не знаю, чего именно она ожидала, в первый раз забравшись под одеяло с головой, но стресс мы снимали несколько часов. Молодой, требующий разрядки организм сумел показать шикарной женщине что она в этой жизни пробовала еще не все, так что я разрешил себе использовать все ее дырочки, после чего Мария уходила слегка прихрамывая, но очень довольная.

— Доброе утро. — поздоровался я с сидящими за столом Суворовыми. Несмотря на выдающиеся размеры особняка, служанка провела меня на завтрак в небольшую полностью остекленную галерею. Столик, за которым сидела чета Суворовых, расположился между цветущих роз и других растений, а внешняя часть галереи была засажена голубыми елями. Что вызывало не слишком приятные воспоминания.

— Доброе, молодой человек, присаживайся. — указал на единственный свободный стул Мирослав. — Надеюсь ты хорошо выспался.

— Благодарю, ваше сиятельство, все отлично. — проговорил я, когда передо мной поставили тарелку с сырниками, и одна из служанок подвинула ко мне варенье и сметану.

— Молодой организм, быстро восстанавливается. — хмыкнул Роман, явно имея ввиду что в курсе моих ночных приключений и их утреннего окончания.

— Все так, граф. — кивнул я, посмотрев на предложенный завтрак. — А еще молодому организму требуются ресурсы для роста и укрепления тела. Не будет с моей стороны наглостью попросить что-то более существенное? Например, яичницу из трех яиц с беконом и овощами.

— Американский завтрак? — удивленно посмотрела на меня супруга графа — Людмила. — Мы же не заморские варвары.

— Не варвары, но ребенок совершенно прав. — кивнул Мирослав, и одна из служанок тут же сорвалась с места. — Думаю минут через пять принесут.

— Ребенок. — снова хмыкнул Роман. — Александр, тебе, наверное, под утро очень страшные сны снились, так стонал, что все крыло слышало.

Ольга, бывшая невеста моего приемного отца Бронисав, после его слов залилась розовым румянцем. Людмила чуть нахмурилась, а Мирослав и вовсе не обратил внимание на слова сына, будто ничего не произошло.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, вечер выдался не самый приятный. Да и тварь эта… в первый раз не так страшно было. — пожав плечами проговорил я.

— В первый раз? — нахмурилась Людмила, повернувшись к мужу. — Расскажи, в чем дело, дорогой.

— Дело… а дело в том, что наш приемный внук поучаствовал в убийстве двух искаженных. — проговорил Мирослав, чуть улыбнувшись. — И второго похоже убил сам, следов битвы нашлось множество, хотя само тело обнаружить не удалось.

— Да как не удалось? Я ему череп расплющил так что мозги через глазницы вылились. — ошарашенно пробормотал я. — Не могла эта тварь далеко уйти.

— Фи, молодой человек! Не за столом! — возмущенно проговорила Людмила.

— Не при дамах, Александр. — попросил Мирослав, откинувшись на стуле, с чашкой горячего кофе в одной руке и планшетом в другой. Разговор затих, а спустя всего минуту мне принесли требуемую яичницу, да еще и с обжаренными тостами. Красота! Такого вкусного завтрака у меня в жизни не было, в этой жизни, имею ввиду. Так что я хоть и сдерживался, стараясь есть культурно, но заработал пару гневных взглядов от Ольги и одобрительный от Романа.

— Молодой организм, растущий. — удовлетворенно сказал он, когда я, закончив завтрак, вытер губы салфеткой. — Хочу еще раз, лично, поздравить тебя с инициацией. Совершеннолетие в пятнадцать — это не только выдающееся достижение, но и большая ответственность. Особенно учитывая победу твоей команды в военных играх.

— Благодарю, ваше сиятельство, но я не сумел бы справиться без помощников. Ход с подрывом гранат придумал мой взводный инженер — Краснов. Обходной маневр предложили ведьмы, а без второго взводного, Тарана, мы не смогли бы провести контратаку. — отчеканил я, глядя по очереди на мужчин Суворовых. — Кроме того выделился и мой зам по роте — Алексей Шебутнов, он удерживал позицию до конца раунда, и обеспечил нам победу.

— Ты смотри как шпарит. Будто медали для подразделения выбивает. — довольно усмехнулся Мирослав. — Рота, инженер, взводные. Хорошо ты обучение поставил, Рома, хвалю. А ты, Сашка, не принижай собственные заслуги. Предложения соратников нужно еще услышать, оценить и внедрить самые здравые. Планов же было куда больше?

— Точно так. — кивнул я. — Были весьма интересные, но слабо реализуемые. Как и наоборот — самые обыкновенные. Так, например, Макс предлагал нам собрать воздушный шар или дельтаплан — сбрасывать гранаты сверху.

— Против рыцарей в реальном бою тактика совершенно бесполезная. Уж легче самонаводящиеся снаряды использовать. — со вздохом заметил Роман. — Как у тебя вообще, судя по всему, ты сумел собрать команду под себя?

— Роту. — четко ответил я.

— Ну не полк — уже хорошо. — усмехнулся Мирослав. — А то в обществе уже начали говорить, что у Суворовых мол появился прославленный потомок того самого Александра. Переродился, спустя двести лет.

— Пусть он давно умер, но дух и дело его живет. — подумав немного сказал я.

— Живет, да. — не стал спорить Мирослав. — Скажи мне, отрок… ты же собираешься участвовать в объявленном нами турнире?

— Да, ваше сиятельство. И участвовать, и победить. — тут же ответил я.

— Раньше я бы назвал это бахвальством, но убить… да что там, даже просто отогнать искаженного, так чтобы он воспользовался вратами, это многого стоит. — подумав немного проговорил Мирослав. — И я хочу попросить тебя не участвовать в турнире, не к чему тебе это.

— Прошу прощения, ваше сиятельство. Но разве победа в нем не будет лучшим доказательством того, что я достоин зваться наследником Суворовых? — осторожно спросил я.

— Все верно… однако тебе достаточно просто закончить этот курс. Ты и так дважды подвергался нападениям, не стоит зря рисковать жизнью. — заметил Мирослав. — Всего пять месяцев, и ты станешь Суворовым, не по крови, но по фамилии и титулу. Это значит очень многое. Уже сейчас я согласен с некоторыми голосами, доносящимися из сената — ты достойный сын для Бронислава. А риски… не нужны.

— Я подумаю, ваше сиятельство. — склонил я голову, не став ничего обещать.

— Подумай. А теперь, прошу прощения, дамы, мы вас покинем. У нас чисто мужской разговор. — сказал Мирослав, поднимаясь. — Роман, Александр, идемте.

— Ольга, Людмила, был рад с вами повидаться. Передайте повару мою благодарность, все было очень вкусно. — попросил я у служанки, и проследовал за главой рода. Спустя несколько минут блужданий по поместью мы спустились в подвал, и я с удивлением заметил в одной из раскрытых дверей вагонетку. Но спрашивать не стал, ибо мы прошли дальше, в небольшой кабинет с экранами.

— И как он тебе? — спросила Людмила, когда мужчины ушли. Одного движения руки хватило чтобы служанки удалились с поляны, встав на почтительном расстоянии.

— Все такой же наглый и непочтительный. — фыркнула Ольга.

— Зато быстро возмужал, оброс мясом и вытянулся. Как хорошая борзая. — задумчиво проговорила мать семейства. — А уж если верить стонам из его спальни.

— На что вы намекаете, маменька? — вспыхнув спросила Ольга.

— На то, что сейчас ты отрезанный ломоть. Бесполезная девка, которую даже замуж второй раз выдать разве что за простолюдина. — жестко проговорила Людмила, и хотевшая было возмутиться Ольга крепко сжала губы. — А вот если этот мальчик загуляет, да еще и «мать» совратит, ничего не останется кроме как выгнать его из рода и признать ребенка.

— Но это же будет жуткий скандал. — прошептала Ольга.

— Будет. А мы его еще и поддержим. — жестко проговорила Людмила. — Учитывая его темперамент тебе и соблазнять мальчика особенно не придется. Уверена, тебе даже понравится… в конечном счете. А главное — если родишь мальчика, и экспертиза покажет правильные данные — он из рода уйдет, а уж мы воспитаем достойного наследника. Мы с тобой.

— Итак, рассказывай, как все было. — сказал Мирослав, усевшись в удобное, но по-спартански простое кресло. Я не стал кочевряжится и подробно описал чудище, и как мне удалось его прикончить, используя гранатомёт и шип пробойника.

— Искаженный второй стадии. Я уж думал мимиков мы всех в империи вывели. — поморщившись проговорил Роман. — Если учитывать еще и пропажу Константина Меньшикова, ситуация совсем скверная получается.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но раз я здесь, значит вы хотите ввести меня в курс дела? — спросил я, глядя на множество распечатанных карт и светящихся экранов с данными. На одном из них я увидел двигающиеся точки, с обозначением позывных. Самолёты? Нет, точно у них же тут в чести летающие корабли. Значит это небесная флотилия?

— Ввести в курс? — задумчиво проговорил Мирослав, побарабанив по столу пальцами. — В какой-то мере. Тебя уже дважды хотели похитить, не знаешь, с чем это связано. Может если у тебя есть мысли или зацепки…

— Разве что с тем, что я отличник учебы и боевой подготовки. — улыбнулся я, разведя руками.

— Пф. Хороша шутка. — хмыкнул Роман. — А двоечников тогда вообще на удобрение пускают. Нет, даже близко нет. И ладно бы простые наемники или бандиты, но не искаженные.

— Раз это произошло после инициации… может связано с ней? — спросил я, про себя отметив, что Суворовы нашли ниточку к первым похитителям.

— Возможно… принесите резонатор в первый кабинет. — приказал, нажав кнопку на селекторе, Мирослав, и через несколько минут в процессе которых я рассматривал карты и снимки, в комнату вошел смутно знакомый мужчина с небольшим шаром. У него на голове было устройство, больше всего напоминающее очки виртуальной реальности.

— Измерь потенциал. — кивнул в мою сторону Мирослав, и мужчина тут же подошел ближе, водя своим шаром вдоль тела. А я его вспомнил — кажется он один из тех, кто выступал «наблюдателем» на экзаменах, которые проводила Мария пару месяцев назад. Ясно, значит совершенно не важно, как и что мы написали.

— Девять, максимум восемь в пике. — коротко сказал мужчина. — Для восемнадцати лет, вполне выдающиеся данные.

— Ему пятнадцать. — поправил «наблюдателя» Мирослав, и тут же махнул рукой показывая на выход. — Хорошие, можно сказать выдающиеся, но все равно недостаточно для похищения. Мы не знаем чего-то что знают наши противники. Что скажешь?

— Я? Рад что у меня выдающиеся показатели. — пожав плечами улыбнулся я. — Значит потенциально я могу сдать на восьмой ранг?

— Это все очень условно. — отмахнулся Роман. — К тому же сильно зависит от контроля резонанса. Я бы на твоем месте не рассчитывал на скорое взятие ранга. Научишься осознанно использовать базовые конструкты к выпуску из училища — уже достижение. А уж если через пять лет, в академии, сумеешь использовать объемные конструкты или стихийные — тебя признают гением.

— Ого, и много таких гениев в Российской империи? — удивленно спросил я.

— Хватает, правда на показ их не выставляют. — нахмурившись проговорил Мирослав. — Значит говоришь не знаешь почему тебя похитить пытались? Дважды.

— Нет. Но мне, кажется, это не связанные события. — пожал я плечами.

— Что ж… вполне возможно, что и не связанные. — задумчиво посмотрел на меня глава рода. — Однако раз ты так хорошо показал себя, нельзя оставлять это без внимания. Как не получится игнорировать и повторное, за полгода, появление искаженных в нашем училище. И твои йоговские практики…

— Разве они плохо себя показали? — удивленно спросил я.

— Хорошо. — ответил Роман. — Местами даже слишком хорошо. Показатели семи студентов из пятидесяти проходивших твой спецкурс улучшились вдвое. Еще троих — в полтора раза. У остальных потенциал улучшился от двадцати до сорока процентов. Чтобы ты понимал — это очень существенно. Стандартный армейский курс поднимает потенциал от десяти до пятнадцати процентов и это считается выдающимися результатами.

— Значит мне повезло. — пожав плечами сказал я. — Так же, как и студентам, которые со мной вместе занимаются.

— Независимая группа, выполняющая те же упражнения без твоего вмешательства, показала существенно худший результат. — произнес Мирослав, и у меня невольно брови поползли вверх. — Естественно мы создали контрольную группу, было бы глупо не воспользоваться методикой если она приносит положительные результаты. Во время занятий ты давал индивидуальные рекомендации, на чем ты основывался?

— Если я скажу, что просто так чувствую — вы примете такой ответ? — спросил я, посмотрев на Мирослава. — Просто, боюсь, по-другому у меня объяснить не выйдет.

— Чувствуешь значит. — хмыкнул глава рода, снова постучав пальцами по столешнице. — Ладно, допустим. Были в истории и такие случаи, пусть и не часто. Хотя, конечно, жаль, что нам не попался такой же гений как Николя.

— Тесла был уникумом что рождается раз в поколение, отец. — покачал головой Роман. — То, что его сумели перевезти в Россию — большая удача.

— Или проклятье. Кто знает, по какому пути пошла бы история в ином случае. — проговорил Мирослав, откинувшись на спинку кресла. — Что ж, внук, тебе уже не раз пришлось столкнуться с искаженными, а значит мы должны тебе рассказать о них чуть подробней. Ну и надеяться, что больше таких встреч не будет. Роман.

— Как скажешь, отец. — кивнул наследник, повернувшись к гибриду клавиатуры и печатной машинки. Несколько нажатий и один из экранов изменился, высветив целую галерею жутких монстров, некогда бывших людьми. — Перед тобой — измененные или искаженные. Люди, подвергшиеся обратному резонансу или диссонансу.

— В основном такие мутации возникают при попадании в зоны концентрированного резонанса и являются случайными. В девяноста процентов случаев люди просто умирают. Некоторые — меняются частично. И очень редко — полностью. — объяснял Роман, пролистывая фото на экране. Некоторые искаженные были просто уродами с гипертрофированными или усохшими частями тела, но вот другие… иначе как монстрами называть их было нельзя.

— Разве существуют постоянные зоны резонанса? — удивленно спросил я.

— Естественно. Одна из них — зона тунгусского инцидента. Три других находятся в Индии, Мексике и Великобритании. — заметил Мирослав. — Эксперименты Теслы пытались повторить многие. У некоторых это даже получилось.

— Беда в том, что не многие могут контролировать свой резонанс на достаточном уровне, чтобы жить или даже просто проходить через эти зоны. — кивнув отцу продолжил Роман. — Однако путешественники и авантюристы встречаются повсеместно, и несмотря на строгие запреты в эти зоны регулярно отправляются экспедиции. Кроме того, пусть и очень редко, но на промышленных или военных резонаторных объектах происходят сбои, вызывающие кратковременный диссонанс.

— Выходит, даже пользуясь планшетом или телефоном… — проговорил я.

— Нет, конечно, нет, это совершенно безопасно. А вот корабельные реакторы линкора, когда сотни людей используют резонанс разной частоты для нагнетания энергии в корабле — это очень сложная и хрупкая техника. Для нее подбирают людей с похожим резонансом, а потом несколько месяцев те притираются друг к другу, чтобы не возникла авария. — объяснил Роман. — Но на войне, как и в жизни, бывает всякое. От кого-то жена ушла, у другого сын в бою погиб… всего не предусмотришь.

— Значит уровень резонанса напрямую зависит он наших эмоций? — спросил я.

— От эмоций и настроения зависит наша концентрация, контроль и многое другое. Вам это объяснять на базовом курсе применения конструктов. Кстати, вести его будет Мария, уверен ты станешь ее любимчиком. — ехидно заметил Роман, и Мирослав не удержался от смешка. — В результате инспекции группа обнаружила в училище запрещённое лабораторное оборудование, возможно именно из-за его применения и появился один из искаженных.

— А возможно и оба. — подсказал Мирослав. — Но это утверждать еще рано. В любом случае, тебе придется учитывать опасность для себя лично. Именно поэтому, а не из-за неверия в твои силы, я и предлагаю отказаться от участия в турнире. Отучись нормально, выпустись, а после ты с дружками отправишься в академию.

— Учитывая, что там допускается ведение собственных боевых подразделений, ты даже сможешь использовать старых служащих, хотя я, конечно, рекомендую тебе не привязываться к одногруппникам а использовать профессиональных военных. — уточнил Роман. — Это сейчас получилось естественно и весело. А когда вы будете в академии любой перевес станет существенным. И таковым может стать, например грамотный денщик. Или десятники.

— Если позволите, я буду рассчитывать на Строгонова. — проговорил я.

— Почему нет. — через несколько секунд раздумий проговорил Мирослав. — После окончания училища, естественно. А пока — доучись как следует. Завтра будет елка, и пятеро лучших курсантов приглашены императором в зимний, на прием. Естественно, с самодержцем встретиться вряд ли удастся, но засветиться при дворе вы должны. Да и нас не поймут если мой внук и преемник Бронислава, добившийся таких результатов, не покажется на главной новогодней елке.

— Может не надо? — пробормотал я, понимая, что меня там кто-нибудь и узнать может. Я и так на фото попал… от репортеров чуть ли не прятаться пришлось, постоянно нося шлем. А уж на приеме и вовсе — не скрыться.

— Надо-надо. Не волнуйся все будет в порядке. — отмахнулся Мирослав. — Вы, дети, будете лишь на открытой части мероприятия. Которую редко посещают высокие персоны. Вот если бы ты уже был признан сыном Бронислава, да еще и являлся наследником рода, тогда да. Не миновать тебе закрытой части празднества, на которой появится лично император. А так… отдохнешь, посмотришь на людей. Себя покажешь.

— Надо бы им провести пару уроков хорошего тона, до елки. — со вздохом заметил Роман. — А то еще отчебучат чего-нибудь. И ведь уже не дети, прошли инициацию… позора не оберёшься.

— Верно подмечено. Вот ты этим и займись. — приказал Мирослав. — Александр, ты хочешь пойти со своими взводными или у тебя какие-то другие предпочтения? Сразу скажу, кралю свою рыжую — не бери. А то мне о вашей связи докладывали, и такие слухи роду Суворовых не нужны. Дело конечно молодое, но пусть оно останется в училище.

— Понял, ваше сиятельство. Тогда ротные. Ну и наставника к нам приставить… а то не дай бог чего. — пробормотал я.

— А ведь верно мыслишь. — кивнул Мирослав, посмотрев на сына. — Хорошо, пусть Васька за ними присмотрит. Но отвечаешь за их поведение все равно ты, Роман. Не дай бог… в общем ты меня понял. Не опозорьте имя Суворовых!

Глава 3

— Стройся на инструктаж. — скомандовал Василий, хотя прям строиться нам пятерым особой нужды не было. — В программу посещения будет входить открытый банкет, новогоднее поздравление от императора, танцы и… общение со сверстниками. Вопросы есть?

— Разрешите? — спросил я и дождавшись кивка продолжил: — Тут проблема, я танцевать не умею. Совсем.

— Вот как… ну да, возьми потом спецкурс, партнершу тебе найти думаю не проблема будет. — сказал Строганов, не долго думая. — А пока — просто держись подальше от дам. Вы кадеты, прося девушку выйти с вами на танец таким образом проявляете свою удаль. А можно ее и не проявлять. Особенно когда есть реальный шанс опростоволосится и попасть в неудобную ситуацию.

— Значит так, не нажираться. Во всех смыслах. Перед поездкой будет легкий перекус. Всем сходить до уборной, чтоб там по углам не мяться. В занавески не высмаркиваться, девок за жопу не хватать… а то можно и головы лишиться. — проговорил Василий, и строго посмотрел на нас, когда парни, не удержавшись засмеялись. — Это блин не шутка. Оскорбите какую-нибудь княжну своим неуважением и можете попрощаться и с возможным дворянством, и с учебой. Хотите девок мять — идите вон… даже не к ведьмам, а в бордель, они для этого и существуют.

— Ну то есть — стоять, не трогать, не смотреть, не пущать? — спросил Таран.

— Именно, кроме последнего пункта. Вы четверо по статусу — простолюдины, да и вы, ваше сиятельство — только на бумаге. Вот училище окончите — тогда да. — ответил Строганов, судя по внешнему виду, он сам был не в восторге от идеи посещения светского мероприятия и что на нем делать представлял очень слабо. Впрочем, как и все мы.

Самое забавное — других инструкций, как и нормальных разъяснений, получить нам было неоткуда, а эти сводились к — ведите себя прилично и не выступайте. Что было мягко скажем сомнительно. Повезет если нас и в самом деле будут воспринимать как детей, хотя из нашей компании более-менее на это тянет разве что Леха, ну может еще Максим, чутка.

После второго похищения с меня сняли все устройства, работающие на резонансе, и заменили браслетом с радиопередатчиком. Заодно пояснили что искаженный блокировал сигналы и обрушил связь так же, как до этого делал Берегов, старый безопасник Меньшикова.

Князя, к слову, пока не нашли, хотя с момента исчезновения прошло уже два дня, а это не та фигура, которой можно пренебречь. В результате род Меньшиковых, в котором пропали и глава и второй сын, сократился до единственного мужчины и наследника — Дмитрия Авраамовича, который теперь находился под неусыпным контролем.

Мне обо всем этом рассказал Роман, провожая из особняка и дав то же напутствие что и «дед» — не посрамить имя Суворовых. Отлично блин, вопрос как еще это сделать. Морально я настроился стоять столбом и улыбаться, не реагируя на провокации, если они, конечно, не будут заходить слишком далеко.

— Оружие сдать. — приказал Строганов, перед погрузкой в автобус. Ножи были у всех, а Таран вообще вытянул из-за пояса нечто больше всего напоминающее тесак. — Все оружие, вас, граф, это тоже касается.

Грустно вздохнув, я снял пояс с шестью гранатами и однозарядной ракетницей, к которой прикипел душой. Чем заслужил уважительные взгляды и легкий свист от Шебутнова, но затем Василий гневно посмотрел на Максима и вот тут удивились уже все. Пара гранат, несколько патронов, трубка с пружиной для пуска, какие-то шарики, несколько батареек, фольга, спица… Краснов выкладывал свой арсенал больше минуты. Прямо от сердца отрывал.

— Барахольщик, ну и зачем тебе все это? — хмыкнул Василий.

— Ну а вдруг? Всякое может пригодится. — пожал плечами Макс, похудевший на пару килограммов.

Но куда больше мы удивились, да и порадовались, не без этого, когда, дойдя до автобуса увидели стоящих перед ним девушек. Пятерка ведьм с факультета ускоренного обучения. Те самые боевые подруги, которые вместе с нами отбивали крепость и участвовали во всех штурмах.

Девушки, как и мы, были одеты в официальную форму училища, только вместо брюк — юбки. Единственное чем они могли выделиться — украшения, и я сразу заметил на Ленке кулончик, который ей собирался подарить Шебутной. Не удержался-таки парень, впрочем, они уже в таких отношениях что можно не тормозить. Остальные были в дешевой бижутерии, если не считать Мальвину, где-то доставшую настоящие серьги с синими камушками, хоть и не крупными. Надо Лисичкиной тоже что-нибудь подарить, а то чего рыжая без украшений. Хоть она и так красавица.

— Ого, вы с нами? — удивленно спросил Василий, явно удивившись и обрадовавшись не меньше нас.

— Все верно. Его сиятельство распорядился выделить пять дополнительных мест для девушек. — ответила Мария, подарившая мне томный взгляд. Хм, кажется, Ангелина это заметила и даже чуть напряглась. Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления — улыбаемся и машем.

— Отлично, значит у наших ребят, и компания будет, и повод за другими не ухлестывать. — с облегчением выдохнул Строганов.

— Я ему по ухлестываю. — тихо проговорила Жарская, но услышали это все, и заулыбались, представляя, что с щуплым и не слишком высоким Шебутновым может сделать ведьма не только владеющая резонансом, но и накаченным атлетичным телом. Да еще и выше него на голову.

— Заходим, по местам. — приказал Василий, и мы гурьбой завалились в микроавтобус. Места правда все равно осталось с избытком 12 человек на двадцать с лишним мест. Можно было хоть по одному на диван сидеть, но мы разбились по парам. Под сердитым взглядом Строгонова Леха, попробовавший пересесть к Жарской, тут же приземлился обратно — рядом со мной.

— Ну и зачем нам тогда вместе ехать. — пробормотал он, оглядываясь на хихикающих девушек.

— Мы училище представляем, а не самих себя. — ответил я, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. — Кстати, нам реально повезло, что едем скопом. Десять человек это уже такая компания, самодостаточная.

— Ну яб вообще предпочел вдвоем, и никуда не ехать. — заметил Шебутнов, у которого после празднования победы в военных играх сорвало голову. Ну хоть финансами нашими он продолжал заниматься исправно, уже хорошо. За прошедшие два месяца Зяма сумел вернуть только четверть от всех долгов, и у меня было что-то порядка двухсот рублей. Более чем приличные деньги для кадета-интернатовца. А вот для взрослого и тем более благородного — копье. А ведь осталось полгода до выпуска, надо уже думать над получением источника дохода.

— Ух ты, красота какая! — послышался голос одной из девушек, и я невольно вывалился из медитации, повернувшись к окну.

Улицы Петрограда, богато украшенные к новогоднему празднику, переливались огнями гирлянд. Во дворах и на небольших площадях, мимо которых мы проезжали, были установлены нарядные елки, а ребятня и взрослые ходили в полушубках с блестками на воротниках и рукавах. То и дело встречались синие кафтаны деда мороза и снегурочки.

— И вправду красиво. — признал я, впервые увидев этот мир в новых ярких красках. А то в училище, где коричневая грязь полигона, серая снежная грязь, черно серая грязь лесов и серое небо вливались в одну кляксу, даже забывалось о том, что в мире существуют другие краски.

— Будьте готовы к высадке, далеко от старших и друг от друга не отходить, на вызовы не отвечать. — в очередной раз повторил Василий. Нервничает, и не зря.

— Кто испортит праздник будет неделю сортиры мыть. — предупредил я, охладив горячие головы. — У нас есть наставник — пусть он разруливает ситуацию.

— Мы знаешь, не очень на детей тянем. — хмыкнул, повернувшись ко мне Таран. — И за слова отвечать придется. Так и так.

— Вы — кадеты, по законам империи несовершеннолетние до выпуска. Так что не смейте ставить репутацию училища и рода Суворовых под угрозу своим поведением. — строго произнесла Мария, обращаясь к девушкам, но и нас явно имея ввиду. В общем накручивали нам хвосты по полной программе. Правда стоило высадится в нескольких кварталах от адмиралтейской набережной и у большинства в нашей группе все советы тут же выветрились из головы.

Шум, детские радостные крики, взрывы шутих и фейерверков, многоголосый радостный гомон и новогоднее настроение ворвались в салон автобуса, стоило открыться дверям. Запах пороха и мандарин, а еще чего-то кисло-сладкого, от чего мгновенно закружилась голова. И море прожекторов, освещающих шары в небе.

А выше — многочисленные синие огни двигателей. Похоже сегодня празднуют далеко не все — войска все так же несут службу охраняя покой столицы. Хотя сегодняшней ночью никакого покоя в ней не предвидится. Наоборот, шум праздник и веселье, которое будет длиться до самого утра.

Вдоль набережной плыли ярко украшенные прогулочные катера, яхты и частные лодочки, с которых громыхала музыка. От джаза до синтвейва, в зависимости от возраста собравшихся на суденышке. А небеса вспарывали многочисленные диско шары и разноцветные прожекторы.

Охая и ахая, с открытыми от удивления и восхищения ртами мы двигались вдоль набережной. Впереди — Строганов, рассекающий толпу, позади присматривающая за нами Мария. Мы, выстроившись шеренгой по два, шагали в центре. Даже в ногу шли, ну почти, и ведь не сговариваясь.

— Че вылупилась? — пробормотал Максим, когда несколько человек в украшенной праздничной одежде уж слишком настырно стали нас рассматривать. В самом деле, посреди праздничной толпы, мы, в своей темно зеленой кадетской форме, выглядели инородным телом.

— Макс, успокойся. — одернул я соратника. — Все нормально. А в следующий раз лучше улыбнись. Полгода и мы станем дворянами.

— Нет, это МЫ станем. — усмехнулся Леха. — А ты станешь боярином. Целым графом, чего нам вообще не светит.

— Ну почему, попробовать можете. — сказала идущая позади Мария. — Примите участие в турнире, победите, и будет вам титул. Такой шанс раз в жизни выпадает.

— Я буду участвовать, скорее всего. — сразу заметил я, после чего товарищи удивленно на меня посмотрели. — Ну, а как вы хотели? Должен же я побороться за место старшего в семье.

— Если его сиятельство запретит — не будешь. — заметил идущий впереди Василий. — Правила турнира они определяют, могут и отстранить.

— Это вряд ли, условия уже озвучены и дворянскому собранию и в сенате о них в курсе. — заметила Мария. — Не стоит менять правила после их озвучивания. Негативно скажется на репутации. А вот приказать в индивидуальном порядке не участвовать — могут. И нарушать такой приказ я бы не стала.

— Тоже верно. — кивнул Василий. — Будьте внимательны, выходим на адмиралтейскую набережную. Досмотру не сопротивляться.

Задавать глупых вопросов никто не стал, тем более что невозможно было пропустить жандармов, стоящих посреди дороги и запускающих дальше людей только по одному, сквозь рамку, не сильно отличающуюся по внешнему виду от металлодетектора в моем мире. Зашел — пискнуло, прошли по тебе палочкой — свободен.

Все вежливые, улыбающиеся, но на поясах я заметил не только дубинки, но и пистолеты, а сами полицейские кроме формы были одеты в бронежилеты и каски. Серьезно люди готовятся, хотя, учитывая, что переворот произошел всего несколько месяцев назад, я бы не удивился даже появлению на перекрестках бронемашин.

Хотя, если учитывать, что личная сила аристократов в этом мире не простой звук, а большая часть из находящихся на площади может одним резонансом такой броневик на части разрезать, особого смысла в бронетехнике и в самом деле не было. Разве что для вида и спокойствия граждан, но с этим и улыбчивые жандармы справлялись.

У нас, к слову, проверили пригласительные, дважды. В начале у первой рамки — только у Строгонова, сверившись со списком, а затем — у каждого в отдельности, когда мы выходили с набережной на дворцовую площадь. И вот тут-то каждый на себе прочувствовал что мы не просто бедные, мы нищие.

Дамы и кавалеры, общающиеся на дворцовой площади, были одеты… нет, не так — наряжены! Словно не стояли на улице, а беседовали в залах подсвеченного дворца. Соболиные шубы с оторочкой, открывающие голые плечи у дам, плавно перетекали в вечерние платья и туфли на высоком каблуке. Фраки и костюмы мужчин были идеально подогнаны и смотрелись элегантно и пафосно даже на забывших следить за своей фигурой жиртрестах, хотя таких и было не много.

Наша группка, еще недавно растянувшаяся на несколько метров и с восторгом озирающаяся по сторонам, сжалась, и напоминала стаю ежиков, ощетинившихся в робкой попытке проявить себя. Даже Мальыина и Мария чувствовали себя не слишком уверенно, и блекло. И единственное что нас спасало — форма.

Больше всего она напоминала форму гвардейцев, отличаясь только цветом. И учитывая сколько среди приглашенных было военных — это далеко не худший вариант. К тому же, и Мария и Василий повесили на грудь награды, которых оказалось не мало. У Строгонова вообще пол груди в орденах.

Так что на нас смотрели без презрения, скорее со сдержанным любопытством. А стоило нам миновать кичащихся своим богатством господ и пройти ближе ко дворцу, как мы влились в нестройные ряды представителей множества ведомств и родов войск, которым было положено появляться на подобных мероприятиях в форме.

Не скажу за всех, но мне стало легче дышать. А после того, как к Василию подошло несколько человек, здороваясь, я даже немного повеселел. Пусть сам я никого не знал, это временное неудобство. Не в этом году, последний день остался, но я найду способ чувствовать себя в обществе нормально. И получение титула тут не единственное условие. Звание и чин или статус и деньги — вот в чем вопрос.

— Ваше сиятельство. — чуть поклонившись приветствовал Строгонов подошедшего к нам мужчину, в котором я мгновенно узнал Долгорукого старшего.

— Брось, Василий, не плацу. — махнул рукой, мило улыбаясь старик с пышными усами. — Идем, не должны твои воспитанники в углу стоять.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но мы ожидаем прибытия четы Суворовых. — поклонившись ответила Мария.

— Вот как. — пожевав губу проговорил Долгорукий. — Решили моим расположением пренебречь? Ваше дело.

— Еще раз прошу прощения, ваше сиятельство. — поклонился Строгонов, и я повторил его жест. А за мной и остальные кадеты.

— Зря, зря… ну ваше дело. — кивнул старик, кажется, раздосадовано. С чего ему так расстраиваться я не понял. Но спустя всего несколько минут в нашу сторону направились несколько молодых людей в дорогих костюмах, явно ничего общего с военным мундиром не имеющих.

Разговаривали они довольно громко, то и дело отвешивая нелицеприятные комментарии ко всем окружающим, совершенно не стесняясь в выражениях. И судя по тому, что остальные это терпели — детки относились к той самой золотой молодежи. Правда в сторону военных, мимо которых двигалась веселая толпа, ругани не слышалось, возможно мозгов у выпивох хватало, чтобы не довести до самоубийства.

— Эти придурки в нашу сторону двигаются. — заметил Шебутнов, хотя и без его объяснения все понимали, что дело движется к конфликту.

— Таран, поставь щит линию. — попросил я. — Просто на всякий случай. Не давить, не показывать, просто возле нас перекрыть дорогу.

— Если заметят, что мы резонанс используем — будут проблемы. — сказал Леха.

— Ну так сделай так чтобы не заметили. Строимся, в линию. Девушек прикроем. — отдал я команду, чуть сместившись, так чтобы стоять впереди.

— О, а это у нас кто? Какие милые щеночки. — донесся до нас гогот подходивших «господ». В нас чуть ли не пальцем тыкали. — Стоят, глазки грустные, наверное, вас не покормили? Хотите, мы вам косточку кинем? Смотри какие с ними сучки!

— Держите себя в руках. — сказал Строганов.

— Что ты там тявкнул, твое неблагородие? — усмехнулся пижон. — Рылом не вышел мне указывать.

— За такое и на дуэль можно вызов получить. — достаточно громко сказал я.

— Это кто тут вякнул? — хохотнул мажор, и тут же плеснул мне в лицо из бокала шампанским. — Ой, прости, я кажется споткнулся.

— Ага, и споткнулся, и обделался. — спокойно улыбнулся я, а вот мажор, поняв, что жидкость замерла в воздухе, слегка сбледнул. — Шли бы вы отсюда, голубки, пока вас гвардия за шкирку не вывела.

— Точно, гвардия. — нагло усмехнулся мажор. — Эй, стража, отбросы применяют резонанс рядом с государем!

Всего секунда, и возле нас, словно из-под земли, появились несколько гвардейцев во всеоружии. Посмотрели на говорившего, на нас, затем на Василия. И к огромному удивлению мажоров подхватили их под руки и потащили в неизвестном направлении. Те еще пытались что-то кричать и возмущаться, но бесполезно.

— Ого, оперативно их. — заметил Леха, когда золотую молодёжь приложили несколько раз, запихивая в черный автомобиль.

— Еще бы, сегодня безопасность обеспечивает личная гвардия Суворовых. — довольно усмехнулся Строганов. — Мы знали, что будут провокации, но, чтобы такие топорные… а вам — строгий выговор, за то, что щит вовремя не убрали. Его под углом держать надо, чтобы незаметно. Хорошо хоть с размером не переборщили.

— Прошу прощения, буду знать. — ответил хмуро Таран.

— Смотрите — прожекторы! — воскликнула Ангелина, и мы обернулись в сторону куда она показывала. В самом деле, все фонари на площади чуть приглушило, а те что остались сошлись на одном балконе зимнего дворца.

— С обращением к подданным, выступает его императорское величество, богом данный царь российской империи, самодержец Петр Николаевич Романов. — прокатился хорошо поставленный голос по площади и в то же мгновение она потонула в аплодисментах многотысячной толпы.

Двери на балкон отворились и перед народом предстал правитель в белом с золотом парадном мундире. Мы стояли очень далеко, а потому из деталей я разглядел лишь аккуратную бородку и толстую перевязь с камнями. На голове императора переливалась всеми цветами радуги шапка Мономаха.

— Братья и сестры, дети мои и слуги, я рад приветствовать всех вас в этот последний день старого года, и вместе с вами встретить новый год! Пусть этот год выдался непростым для империи, он подходит к концу, а следующий непременно будет лучше и стабильней. — уверенно говорил царь. Повернувшись чуть в сторону, я наконец увидел, что его речь транслируют на большом экране, где лицо императора снимали с близкого ракурса. Поразительно, как он похож на императоров прошлого, будто копия. Теперь стало видно, что за плечами императора стоят женщины, а еще чуть позади…

— Кажется чету Суворовых мы не дождемся. — хмыкнул Леха, тыча пальцем в экран. — Вряд ли нас во дворец позовут.

— Это даже к лучшему. — ответил я, тоже заметив Мирослава и Романа, находившихся в глубине дворца, за плечом императора. — Лучше нам войти в зимний, когда вы все станете дворянами.

— Точно… — проговорил Таран, но в этот момент на площади перед зимним произошло какое-то шевеление.

— Смерть узурпатору! — послышался сдавленный крик, а в следующее мгновение на площади прогремел взрыв.

Глава 4

Не успел огненный шарик надуться, как его заключили в куб из щитов. Сквозь щели между ними вырвался грохот и потоки пламени, ушедшие в небеса, но если обычные люди завопив бросились бежать, военные наоборот, подались вперед, без стеснения используя защиту. К счастью, панику удалось задавать в зародыше.

— Дамы и господа — все в полном порядке. От бомбиста осталась лишь кучка, кроме самоубийцы никто не пострадал. — заявил все такой же спокойный голос императора. На экране появились и почти сразу пропали гвардейцы, которых царь отослал прочь. Появившийся на мгновение Мирослав что-то шепнул государю и тот кивнул, вновь повернувшись к камерам.

— Для многих наших граждан произошедшее осенью стало шоком. Увы, ради будущего империи, ради наших детей и внуков, мы все были вынуждены пойти на крайние меры. И сегодня, с благословления патриарха Филарета, я издал указ, которого многие ждали как манны небесной. — чуть улыбаясь произнес император. — Новогодний, праздничный указ!

— С сего дня, тридцать первого декабря две тысячи двадцать четвертого года, на всей территории российской империи союз между мужчиной и женщиной считается узаконенным и праведным, даже если у мужа более одной жены. — проговорил император, и я услышал, как ахнули многие женщины. — Как было согласно Ветхому завету, ровно как и Корану, и другим верованиям распространенным на территории империи. Приемные дети, ровно как и дети от мезальянса, отныне будут считаться детьми по мужчине а не по женщине, являясь законными наследниками!

— Ура! — не слишком стройным хором поддержали слова императора присутствующие на площади. Громче всего кричали мужчины, стоявшие в одиночестве или в компании спутниц, с которыми их ничего не связывало, а вот от женатых пар уже сейчас слышались первые скандальные крики. И если люди ближе к дворцу вели себя прилично, сказывалась выправка и порода, то богатейки с дальней части площади чуть ли не матом своих мужей крыли.

— Во благо империи, дабы наши дети, внуки и правнуки, плодились и размножались! — проговорил император, поднимая новогодний тост. — И с наступающим новым годом вас!

— Ой что сейчас будет… — протянул Леха. — Это уже даже не скандал. Это сексуальная революция. Да здравствует многожо… ай!

— Сам то подумал, что сказал? — гневно спросила Ленка, ударившая его кулаком по голове, да так что Шебутнов вжал голову в плечи и шипя потирал затылок.

— Но в том, что это будет настоящая буря — он прав. — заметила посерьезневшая Мария. — Вторые, третьи жены. Аристократы начнут массово заключать баки, даже мезальянс не станет проблемой если муж более благородного происхождения.

— Не станет проблемой? — повторила за ней Ангелина, посмотрев на меня по-новому. — Да-а?

— О чем ты там подумала ребенок? — грозно спросила рыжую Мария.

— Да, так, не о чем. А разве в Ветхом завете было многоженство? — решила сменить тему Ангелина, в то время как споры на площади все нарастали. Праздник отошел на второй план, и лишь молодые люди ухмылялись в предвкушении. А звон бьющихся бокалов и громкость истеричных выкриков все возрастали.

— Надо уходить отсюда. Праздник явно не задался, так что делать нам тут больше нечего. — сказал, нахмурившись Строганов, но в этот момент у него завибрировал телефон. — Слушаю. Да… Так точно. Какой? Понял. Скоро будем.

— Новые приказы? — спросила Мария, когда Василий положил трубку.

— Да, идем к западному служебному входу, нас будут ждать. — ответил Строганов, и мы послушно двинулись вслед за ним.

Зимний, Малахитовая гостиная.

— Все посты удвоены, ваше величество. — отчеканил Мирослав. — Дыра уже обнаружена, на северном входе — пятеро убитых, задержан один подозреваемый.

— Если бы мы отвечали за охрану — такого бы не случилось. — проговорил министр жандармерии Илларион Васильевич Долгоруков. — Не дело армии контролировать улицы, как и гвардии охранять простые мероприятия. Не те задачи.

— И тем не менее, угроза устранена, подозреваемые пойманы, паника ликвидирована. — упрямо отчеканил Мирослав.

— Спокойнее, граф, вас никто ни в чем не обвиняет. — устало проговорил император. — Узнайте, как нападавшим стало известно об этом проходе, какое оружие применялось и где его взяли. То что единожды нам повезло, не значит что они не попытаются еще раз.

— Уже, государь. — тут же проговорил Суворов.

— О чем вы? — удивился Илларион.

— Была попытка захвата одной из канонерок, которая должна была отправится на дежурство в аэротории Зимнего. Однако мы выявили нападавших заранее, обезвредили и допросили. — отчеканил Мирослав. — Диверсанты оказались из республиканцев-меньшевиков, приверженцев Гавриила. К сожалению, о теракте бомбиста они ничего не знали, и это расслабило нас… слишком.

— Вот как. Передайте террористов тайной канцелярии у них есть специалисты что даже из мертвого вытянут информацию. — приказал Петр. — Свободны.

— Как прикажете. — поклонившись сказал Мирослав, и вышел. Вслед за ним потянулись и другие министры, все кроме одного.

— Ваше императорское величество. — глубоко склонившись сказал оставшийся в кабинете Илларион. — Прошу прощения, но разве это решение разумно? Среди черни возникнут волнения, а там и до бунтов не далеко. К тому же если вы принудили патриарха — их поддержит церковь.

— Не поддержит, больше того, это идея Филарета, а не моя. — хмыкнул император, рухнув в кресло. Он прекрасно понимал в чьих интересах суетится начальник жандармов, десять лет женат на его дочери как-никак.

— Уж не Детей господних ли это предложение, государь? — все так же глубоко поклонившись спросил Илларион, хотя в голосе его и прозвучали стальные нотки. — Если так, то надо проверить. Они опасные террористы, не раз использовавшие резонанс во вред мирным гражданам и аристократам.

— Ну так в чем дело — проверяй. — улыбнулся Петр Николаевич. — Только с Филаретом разговаривать сам будешь. От своего имени.

— Я… понял, государь. — склонил голову жандарм, и по велению руки императора удалился, оставив того наедине с женой.

— Не думала, что ты на такое пойдешь… — медленно проговорила Надежда, покачав головой. — Мало тебе одного наследника?

— Ему четыре месяца. — коротко ответил Петр. — И ты сама знаешь, как я тебя люблю и ценю.

— О, теперь то точно знаю! Так что решил завести себе несколько блядей, да еще и в моем доме! — не сдержавшись крикнула императрица, гневно глядя на мужа.

— В доме государевом. Не твоем. — припечатал, словом Петр, заставив жену попятиться. — На благо империи.

— На благо империи? Теперь ты так оправдываться будешь? А что скажут наши соседи? Великие державы? — Надежда подалась назад, но сдаваться не собиралась.

— Думаю примут такое же решение, лет через пять — семь. У нас у всех — по одному, два ребенка. А у Мехмеда Седьмого Турецкого уже восемь сыновей. ВОСЕМЬ! И каждый из них — княжеского ранга. У Мусухито, японского императора — пятеро. У Китайского императора… — вздохнув Петр, откинулся в кресле. — С каждым годом мы все больше отстаем, рождаемость, особенно среди аристократов — падает.

— А что, если проблема не в женщине, а в мужчине? — с вызовом спросила Надежда, вздернув носик.

— Значит это только его задача отправить ее на отдых с друзьями. Чтобы она вернулась с ребенком. — мрачно, но уверенно проговорил Петр. — Но это не твоя забота, дорогая, ты ведь скорее умрешь, чем изменишь мужу.

— Что? — императрица на секунду потеряла дар речи. — Я… Да, конечно, дорогой, я все понимаю. О таком позоре и мыслей не должно быть.

— Я рад что мы с тобой мыслим одинаково. Не для того я свергал любимую сестру, чтобы империя оказалась обезглавлена. — кивнул император, указав супруге на дверь. Несколько секунд ему даже казалось, что она спокойно выйдет. Но нет — не сдержалась.

— В таком случае, дорогой, может тебе стоит взять пример с собственных подданных? Суворовых, например. — оглянувшись у самой двери произнесла Надежда. — В свете ходят слухи что пригретый ими сирота показывает какие-то невозможные результаты. Даже победил фаворита Меньшиковых и моего племянника.

— Возможно так и сделаю. — кивнул государь, и дождавшись пока останется в одиночестве глубоко задумался. Внимание с нехватки кристаллов теперь надежно отвлечено на обсуждение скандала. Но это и возможность… и как бы он не любил супругу — вторую жену обязательно заведет. Как и третью.

— Вашбродие Строганов? — остановил нас на входе гвардеец, после чего наставник вынул кристалл на цепочке и прикоснулся к планшету. — Благодарю, прошу за мной, только вы.

— Располагайтесь в холле и ждите меня. — приказал Василий.

— Я за ними пригляжу, все будет в порядке. — улыбнулась Мария, и денщик чуть не бегом последовал за гвардейцем, мы же остались в небольшом коридоре, вероятно рассчитанном на использование прислугой. Вот только в императорском дворце даже такие помещения оказались выдающимися.

Где еще в технических коридорах можно встретить хрустальные люстры, лепнину на стенах и картины? При этом явно не новомодная мазня, а работы каких-то мэтров, большую часть имен которых я даже не слышал. Ну вот что поделать, такой я необразованный чурбан, никогда не интересовался живописью, а даже если и интересовался — этот фрагмент остался среди стершихся воспоминаний.

— Красиво. — выразив общее мнение произнес Леха. Несмотря на шок от недавнего взрыва и строгие взгляды военных юношеское любопытство победило, и группа чуть разбрелась, рассматривая. Я же решил что сейчас важнее проанализировать ситуацию и слом устоев.

— Что теперь будет с договорными браками? — задал я вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Среди аристократов пойдет обесценивание женщин. — через несколько мгновений тишины ответила мне Мальвина, стоявшая неподалеку. Хотя ее я как раз не спрашивал и даже не думал, что она озвучит свои мысли. — Но это и минус, и плюс. Для такой как Лена, уж точно.

— Ты что-то против меня имеешь, Холодец? — спросила Жарская нахмурившись.

— О, совсем нет. Теперь мы даже больше дружить будем. Уверена. — натянув на лицо дежурную улыбку произнесла Мальвина.

— И с какой это стати, позволь спросить? — все так же враждебно, хоть и не так настойчиво, поинтересовалась Лена.

— Недостаток воспитания и сообразительности тебя не красит, подруга. — подарила Мальвина едкую улыбку Жарской, но при этом держалась на почтительном расстоянии. — Род! Теперь и тебя и меня вернут в род для того, чтобы отдать какому-нибудь задрипанному барончику или местечковому князьку.

— Думаешь? — нахмурившись проговорила Лена, даже забыв рассердится.

— Уверена. Мы же даже не третьи-четвертые дети, но теперь это и не важно. Мезальянса не будет, а кровь не водица. — уверенно сказала Мальвина, вновь оборачиваясь к картинам. — Другое дело что и у Сашеньки теперь шансов стать наследником Суворовых нет.

— Возможно. — не стал спорить я с открывшейся перспективой. — Если Мирослав возьмет себе пяток жен и десяток наложниц, за год они наследника могут и настрогать, а то и не одного. Хотя скорее уж Роман.

— Это многим развяжет руки, но слово сказано. — покачала головой Мария. — От своего обещания графы отказываться не станут.

— Они нигде не говорили, что я стану наследником. Только преемником. Как и победитель турнира в этом году преемником его сиятельства Романа. — хмыкнул я, прикрыв глаза. Да, забавная ситуация вырисовывается.

— С другой стороны, ты точно станешь графом, третьим по титулованию после его императорского величества и сиятельных князей. — вставила Мария, вновь вернув мои мысли в привычное русло. Зачем я все это делаю? Зачем стараюсь?

Очевидный ответ — для себя. Ну хочется мне быть великим и ужасным графом Суворовым. До этого еще полгода, хотя вопрос вроде решенный. Надо ли мне стараться на турнире? Да. Все слова Мирослава про опасность для меня — чистая профанация. Если бы они заботились о моем здоровье — могли вообще из училища забрать и обучение позволить закончить на дому, вернувшись только для сдачи экзамена. Значит они преследуют другую цель, которую я не вижу.

Во-вторых, но это не менее важно, я хочу изменить систему. Всего за четыре месяца, благодаря вмешательству Суворовых, вчерашние детдомовцы получили новый корпус, нормальное проживание еду и главное — образование. Случилось бы все это без моего участия и дискредитации Меньшиковых? Очень сомневаюсь. Так что я уже проделал существенную работу, но этого все равно мало.

Если я хочу сделать этот мир справедливей, честнее, ну и по дороге самому стать сильней и богаче — мне придется найти собственный источник дохода. Военная поддержка, с учетом рода Суворовых, у меня будет. Если, конечно, они не разозлят императора и не навлекут на себя его гнев. Кроме того, как верно заметил при недавнем разговоре Роман — я могу собрать собственную «потешную роту».

Сотня дарников, при хорошем комплектовании, вооружении и обучении, это даже не полк обычных людей, это элита способная сражаться с гвардией императора на равных. Правда эту элиту прежде надо вырастить. А значит я обязан поступить в высшую военную академию и протащить с собой всех взводных.

Остается одна глобальная проблема — деньги. Этот мир слишком отличается от моего, но в то же время достаточно похож. Люди все так же хотят есть, пить, спать и развлекаться. Но что принципиально нового я могу сделать, такого что смогу конкурировать со старыми родами и корпорациями?

Пере изобрести гугл? Отличная мысль, жаль нереализуемая. У каждого рода аристократов, у каждой крупной фирмы — собственные локальные сети не объединенный в глобальный, привычный мне интернет. Меня туда просто никто не пустит — тайны и секреты рода. Это, не говоря уже о том, что гениальным программистом я не являюсь.

Онлайн игры идут тем же лесом и по той же причине — закрытость сетей, отсутствие глобального игрока, а главное невозможность его создания. То есть я могу попробовать собрать команду энтузиастов, создать фирму, даже найти какие-то стартовые деньги, но все с чем можно будет работать — каталогизация товаров и бложики. Развлечение для бедных… хотя может с этого и стоит начать?

Из-за сложности работы электроники рядом, с системами, использующими резонанс — бытовая техника обычная в моем мире, такая как телефоны и смартфоны, хоть и получила достаточное распространение — но она дорогая. Прям вот очень дорогая. Машина резонансная, не использующая топливо как таковое — в три четыре раза дешевле аналогичного транспортного средства. Просто потому, что их мало.

Если попробовать вылезти на этот рынок? Массовые, крайне дешевые устройства с посредственными характеристиками, но достаточной функциональностью? В принципе это идея, вот только для начала мне нужно иметь совсем немного — собственный завод по производство электроники. Сотни миллионов золотых рублей…

Отставить, не в ту сторону думаю. Если я хочу получить лояльную и при этом соображающую прослойку — проще всего создать ее из простолюдинов. Те же школы интернаты, поднять зарплаты учителям, ввести дополнительные дисциплины. И потратить на это ближайшие двадцать лет лишь тратя средства, которых у меня нет.

Где деньги, Зин? Мне они нужны прямо сейчас. Ну хорошо, допустим через полгода, но все же. Слова «покровителей» о том, что мне не нужна своя рота, а лучше набрать готовых военных — отметаем. Это тоже от лукавого, им просто по какой-то причине не нужен сильный я. Хотя чего зря гадать — скорее всего не нужен из-за моего реального происхождения, о котором они догадываются. Значит снаряжать парней я должен буду на свои деньги.

Стоп! Стоп…

— Александр, что-то случилось? — спросила Мария, когда я непроизвольно дернулся на месте.

— Нет-нет. Все в порядке. — как можно спокойней ответил я, хотя все было совсем не в порядке. Суворовы — пусть и не такой могущественный, но очень быстро возвысившийся военный род, и уж Мирослав дураком точно не был. Внимание вопрос — почему я до сих пор жив?

Раньше я отвечал на него очень просто — я одновременно заложник и трофей. Взятый под благовидным предлогом в семью, чтобы не особенно отсвечивать. Если вдруг случится такое что выиграет партия Императрицы — вот они, защитники покровители и опекуны ее родного чада. Нате, пожалуйста — в целости и сохранности.

Если выигрывает партия Императора — вот вам, ваше величество, родственник и заложник для дальнейшего торга. А если не нужно — можно и вообще убить. Но пока страховка карман не тянула. Пока. А теперь представим, что император завтра берет три-пять-сорок, молодых фертильных девушек благородного происхождения в наложницы и через месяц половина из них беременеет.

Зачем императору, и как следствие Суворовым — я?

Нет, спокойно, я все так же важен как гарантия и обменный фонд. Кроме того, меня можно использовать для давления на императрицу и ее окружение. Возможно, именно для этого меня сделали официальным преемником Бронислава — показать заинтересованным лицам. Типа вот он, у нас, живой…

Кто знает мою истинную природу? Мать, ее ближайшее окружение, охрана… нет, последние все мертвы. Значит только Императрица, Гавриил, Суворовы… всё? Слишком много неизвестных, слишком многого я не понимаю и не вижу. Да и ценность собственную могу переоценивать.

— Эй, старшой, я твой портрет в старости нашел! — рассмеявшись заявил Краснов, и я невольно отвлекся от своих мыслей.

— Дурак, это его императорское величество Николай! — отвесил подзатыльник Максиму стоявший рядом с ним Таран. — Хотя и вправду, какое-то сходство есть.

— Все люди чем-то похожи. — ответил я, отмахнувшись. — Ты вон на того генерала очень смахиваешь.

— Да ну? Не… хотя. — бормотал бурят, сравнивая себя с первым попавшимся мне под руку портретом. Вот только Мальвина, после его слов подошедшая к картине, нахмурившись переводила взгляд с меня на императора и обратно.

Глава 5

— С новым годом! С новым годом! — хором скандировали кадеты, когда стрелка на башне начала бить двенадцать. — Ура!

Мое первое празднование нового года в новом мире. Ощущения странные, особенно учитывая, что еще вчера мы были свидетелями теракта, чуть не оказавшись ы эпицентре взрыва. С момента как мы посетили зимний дворец, я время от времени отмечал на себе заинтересованные взгляды Мальвины, но в целом отношение ко мне одногруппников не поменялось. Можно сказать повезло.

А вот что было странно — то что Суворовы получив ответ на вопрос «где собираешься праздновать?» не стали мне мешать, и даже отправили нас обратно в училище на штурмовом боте, а не автобусе. Что для большинства кадетов стало продолжением веселого приключения. И только Краснова чуть укачало в полете.

— Ничего что вам приходится за нами присматривать, Мария Ивановна? — спросил я у преподавательницы.

— Ой брось, после того что между нами было, да еще и в неформальной обстановке — можешь звать меня по имени. — улыбнулась женщина, поправив свои белоснежные кудри.

— Хорошо, Мария. — с трудом сдержав вздох проговорил я. — Так почему вы не празднуете дома?

— В одиночестве? — хмыкнула преподавательница, поболтав в бокале шампанское. — Уж лучше здесь, с вами, или с ребятами в казармах… Но им сейчас не до праздника, а у меня — считай выходной.

— Соболезную. — коротко сказал я, повернувшись к водящим хоровод вокруг елки ребятам. Пусть уже не дети, но праздновали они как могли. Там, с той стороны от наставницы, в соки и газировку добавлялся нектар вода 60%нтная с добавлением консерванта — спирта. А моя официальная задача была отвлечение. Хотя что-то мне подсказывало что нашу маленькую хитрость давно раскрыли.

— Соболезнуешь? С чего вдруг? — удивленно посмотрела на меня Мария.

— Прошу прощения, это не мое дело. — проговорил я.

— Ну уж нет. Давай, рассказывай, раз уж начал. — заинтересованно повернулась ко мне женщина, напирая выдающимся бюстом, буквально торчащим из расстегнутой куртки. Да уж, если это была такая женская «хитрость» чтобы меня соблазнить больше это напоминало удар по голове дубинкой, перед тем как в пещеру тащить. Слишком явно и топорно, рассчитано на подростка со спермотоксикозом.

— Вы молодая привлекательная женщина. — начал говорить я, от чего Мария широко улыбнулась, уже внутренне празднуя свою победу. — В самом удачном возрасте для замужества. Успешная карьера уже сделана, таланты явные, так что либо ваш любимый мужчина погиб на задании, либо… вас коснулось то же проклятье что и других.

— Да уж. — поморщившись проговорила Мария. — Скажи мне это ровесник и я, пожалуй, отвесила ему пощечину. Но учитывая, что ты еще совсем ребенок. Кхм… все равно ребенок — отвечу. Я вчерашняя простолюдинка, перепрыгнувшая через два ранга и получившая дворянство из рук твоего деда. У нас это скорее обычное дело, чем исключение. Из закончивших со мной училище только у двух девушек есть дети.

— Из сотни? — на всякий случай уточнил я.

— Из пяти сотен. — хмыкнув произнесла Мария. — Чем ты слушал мои лекции, когда я объясняла последствия резонанса, м?

— Это когда вы указкой тянулись к верхней части доски? — улыбаясь спросил я. — Как и большинство парней в классе — мне было слышно только шум сердца громом, бьющего в ушах от созерцания ваших идеальных форм.

— Ты оказывается романтик? — рассмеялась Мария. — И комплименты делать умеешь, аж засмущал меня. Ладно, на первый раз прощаю, но на зачете этот вопрос будет у тебя дополнительным. В первом поколении дарников выше десятого ранга, бесплодие — почти норма. Во-втором — пятьдесят на пятьдесят.

— А что с теми чей потенциал остался на четырнадцатом-двенадцатом? — на всякий случай уточнил я. — Ведь таких большинство.

— У простолюдинов бесплодия почти не бывает. У способных учеников — прапорщиков и штук-юнкеров — процентов десять. Корнеты и сотники — от пятидесяти до семидесяти. — сухо, как по учебнику, проговорила Мария.

— А у подпоручиков и поручиков — все? — удивленно спросил я.

— В первом поколении — да. Во втором ранг сдвигается на два, в третьем… ну пы понял. Если оба родители дарники — их ребенок может родиться с повышенным потенциалом и порогом для резонанса. — ответила преподавательница, и глотнула шампанского. — Мы не слишком здесь с тобой заболтались? Думаешь твои товарищи уже подготовили сюрприз?

— Понятия не имею, о чем вы. Тем более у меня появился актуальный хоть, наверное, и глупый вопрос. — проговорил я и Мария обреченно махнула рукой. — Что если у одаренного мужчины с нормальной фертильностью будет две и более жен, как повелел император.

— Ну, если он сам не бесплоден — то нет проблем. К счастью, проверить это наша медицина в состоянии, иначе куча молоденьких дурочек окажутся замужем за бесплодными старыми козлами. — сокрушенно вздохнула Мария. — Может пойдем уже? А то у меня шампанское закончилось.

— Последний вопрос, и пойдем. — поднимаясь сказал я. — А сколько будет стоить вылечить бесплодие?

— А? Кх-кхм. — ошалело посмотрела на меня Мария, закашлявшись. — Ну, методы есть разные, но стерильность неизлечима. Поверь, я узнавала.

— Значит если такой способ найдется, то стоить это будет дорого. — задумчиво проговорил я. — Особенно если коснется князей или высшую аристократию.

— Если бы был такой способ, думаешь император пошел бы на такие крайние меры как слом вековых устоев? — со вздохом покачала головой Мария. — Все-таки молодёжь такие выдумщики. Ладно, теперь точно идем.

— Как скажете. — не стал больше спорить я, тем более что обдумать эту мысль было нужно. Медицина этого мира сильно напоминала мне нашу, в которой часто неизлечимые болезни купировали, а вполне решаемые забрасывали до тех пор, пока они не становились хроническими. Да и эффект плацебо никто не отменял.

Другое дело, что я пока понятия не имею, как духовные практики совмещаются с резонансом. Перекрыть меридианы, снизить чувствительность — это пожалуйста, ну так ломать не строить. Собственный организм, как и тело Ангелины я разгоняю уже не первый месяц, и такая глобальная проблема как бесплодие меня пока не касалась. Повышенная регенерация разве что, но и она имеет пределы.

На втором лепестке земли я могу без проблем растворять в организме тромбы и пережить спазм и микроинсульт без последствий. На третьем — сумею остановить кровотечение и значительно ускорить заживление поврежденных тканей. На четвертом и последнем — получу регенерацию, сравнимую с животной.

Но вот отрастить заново конечность, или даже палец, я смогу только после того, как раскрою все четыре базовых чакры. Земли, воды, огня и воздуха. Да и то, это займет месяцы или даже годы. Но при раскрытии даже второго лепестка огня мне это не понадобится, от пуль будет проще увернуться. Вернее, не от пуль, от них фиг увернешься, а уйти с линии прицеливания.

И опять в дело вступает неизвестный фактор резонанса и нового источника. Как с ним работать, что он может мне дать, как будет влиять на мой организм? Если резонанс позволяет на прямую взаимодействовать с черной материей и энергией, что можно с их помощью делать? К сожалению, прямо сейчас у меня ответов на этот вопрос не было, и оставалось только учится, благо преподавательница спецкурса бухала с нами.

— Тебе «сока» или «газировки»? — спросил Таран, отвечающий за напитки.

— Я сам налью, алкоголь для меня — лишнее, своей дури хватает, да и ощущения размывает. — ответил я, наполняя бокал аналогом Буратино из моего прошлого мира. Как-то так случилось, что транснациональные корпорации в этом мире, после второй мировой войны, сильно потеряли в правах, ведь победил не капитал, а личная сила аристократов, а уж последние прекрасно понимали, когда кто-то хотел покуситься на их имущество и власть.

Вот и остались компании типа марса и колы хоть и крупными, но внутригосударственными структурами. Как, впрочем, и интернет… а на территории российской империи вместо западных напитков были распространены сидры, компоты, газировка тархун и аналоги.

— Поднимем бокалы за то чтобы этот новый год стал для нас годом тяжелых испытаний, ведь без испытаний не бывает побед. Проверки на прочность, ведь только пройдя ее мы становимся сильней. Закалил старую дружбу и дал повод для новой! — поднял я тост. — Чтобы наши любимые были с нами, а враги умылись собственной кровью. За нас! С новым годом!

— С новым годом! Эк как завернул. А может испытаний не надо? — начали доноситься одобрительные крики со всех сторон. Молодежь, не привыкшая к алкоголю, уже была подшофе, а наставники и приглядывающие за нами преподаватели лишь усмехались, глядя на нашу толпу.

Надо сказать, что мы праздновали в «узком кругу» — рота 1У, ускоренная первая, в составе пяти взводов или десяти отделений. Понятно, что ребята и девчата уже давно начали делиться на более мелкие группки, по привычным звеньям или ладоням. Да и кроме нашей первой роты к чаепитию присоединилось большое количество не слишком требовательных девушек из Ж и даже В.

— Чтобы они искупались в собственной крови? — ехидно спросила Мария, когда я спрыгнул со стула, на котором произносил тост.

— Солдат должен в первую очередь помочь противнику умереть за его родину. А у нас приказа умирать не было. — усмехнувшись сказал я, и обратив внимание на мнущуюся чуть в отдалении Ангелнину чуть поклонился наставнице. — Прошу прощения, оставлю вас… ненадолго.

— Хо-хо. Зная тебя, на долго. — усмехнулась Мария. — Впрочем иди, дело молодое. Про контрацепцию только не забывайте.

— Ну, мы пока обходимся устной формой и задним числом. — ответил я, направляясь к своей девушке, и как бы не была опытна наставница эти слова, вместе с воспоминаниями, что мы вытворяли в особняке Суворовых, заставили ее покраснеть.

— Наконец вырвался из-под надзора? — хмыкнула Ангелина, сделав вид что не так уж я ей и интересен.

— Нет, и похоже до выпуска не вырвусь. — ответил я. — Вообще удивляюсь как меня отпустили на празднование нового года, а не запрели в четырех стенах.

— Ну да, ты же у нас теперь официально граф, не чета нам. — фыркнула девушка, явно собираясь обидеться непонятно на что.

— Через полгода. — уточнил я. — К тому же я не собираюсь останавливаться на достигнутом, как и бросать тех, с кем начинал. Разве что они сами предпочтут уйти в свободное плаванье и отказаться от общения со мной.

— И что же ваше сиятельство планирует делать с нами, сирыми и убогими? — вздернув носик спросила Ангелина, стреляя глазками в сторону Марии.

— Конкретно тебя, для начала, как следует выебу, чтобы дури в голове меньше было. — улыбнувшись сказал я, после чего окружающие девушки аж вздрогнули, оборачиваясь, а Ангелина покраснела так что стали неразличимы многочисленные веснушки. — А потом, под утро, будем думать, что делать с тобой дальше.

— Старшой, ты это, если про нас думать будешь, первый пункт из повестки пожалуйста исключи. — проговорил находившийся неподалеку Леха.

— Спасибо, мне и девушек хватает, вы по-другому отработаете. — усмехнулся я, и Шебутнов заржал вместе с проходившим рядом Жегловым. Все, парни уже в подпитии, можно сваливать и заниматься куда более приятным делом чем стояние на улице с бокалом газировки в руках.

Тем более мое присутствие некоторых смущало. Да и не на приеме мы, в конце концов, чтобы ходить от группы к группе, здороваясь и выражая общую озабоченность. А то что со мной хотят пообщаться и выпить за мое здоровье — лет через пятнадцать-двадцать — пожалуйста, сейчас это здоровье наоборот надо укреплять и использовать.

— Постой я… — проговорила Ангелина, когда мы зашли в мою комнату и заперли дверь. Надо сказать несмотря на смущение девушка совершенно не сопротивлялась, когда я взял ее под руку и увел за собой. — В общем я хочу сделать тебе подарок.

С этими словами она скинула с себя кофту, оставшись в короткой уставной юбке, чулках и лифчике-корсете выпячивающем и без того молодую упругую грудь вперед. Осталось только повязать ее бантом, а мне как поручику Ржевскому закатать рукава с вопросом «ну и глубоко он там?». К счастью, у меня хватило выдержки лишь улыбнуться.

— Значит ты даришь мне себя? — спросил я, подходя ближе.

— Полностью. — с придыханием ответила Ангелина, обвив мою шею своими тонкими ручками. Мы поцеловались, и девушка явно хотела большего, но я отступил, вызвав ее недоумение. — Я сделала что-то не так?

— Нет, просто подарок нужно дарить в соответствующей упаковке. — улыбнулся я, достав заготовленную коробочку в красном блестящем целлофане, с бантом чуть ли не больше самой коробочки. Знала бы она сколько денег и нервов мне этот подарок стоил, особенно достать его за один день до нового года.

— Это мне? — удивленно проговорила Ангелина. — Можно?

— Конечно, открывай. — улыбнувшись разрешил я, и девушка даже дыхание задержала, распаковывая подарок. Так и стояла, полуобнаженная и очень соблазнительная, шурша упаковкой, пока на ее ладони наконец не оказалась бархатная коробочка.

— Я такие только у мамы видела. — с какой-то нежной тоской в голосе проговорила она, погладив крышку пальцем. Затем, наконец решилась, и щелкнув застежкой открыла подарок. На несколько секунд она, не веря смотрела на сережки и кулон, а затем подняла на меня ошарашенные глаза. — Это правда мне?

— Конечно тебе, специально для самой красивой девушки в моей жизни. — улыбнувшись сказал я, про себя добавив «первой». Ангелина, словно сомнамбула подошла к зеркалу, вынула из ушей свои серьги гвоздики и вставила подарок — золотые капельки с рубином.

— Поможешь? — попросила она, взяв волосы в хвост и подняв их. Подойдя к девушке сзади, я повесил ей кулон на шею. Цепочка оказалась чуть длинновата и камень чуть утопал в ложбинке между грудей. Но смотрелось это потрясающе, так что я не удержался, от того, чтобы сжать ее в объятьях и поцеловать в шею. И только после этого отступил.

— Сашка, я тебя обожаю! — выкрикнула Ангелина, несколько секунд рассматривая себя в зеркало, а потом развернувшись и буквально набросившись на меня. Ее напор был столь стремителен что я не удержался и рухнул на кровать, так что можно честно сказать — сегодня меня завалили. К тому же до утра мы поднимались несколько раз во время перерывов, чтобы попить или сходить в ванную.

Под утро, совершенно вымотанные, но довольные мы лежали рядом. Ангелина, закинувшая на меня ногу и положившая голову мне на грудь, и в самом деле подарила всю себя, и мне пришлось как следует постараться чтобы ее первый раз стал незабываемым. И дело не только в том, что я ее первый мужчина. Она до последнего берегла девственность, а сейчас…

— Я, наверное, дура, навоображала себе всякого… — проговорила девушка, водя пальцем у меня по груди. — Не сдержалась…

— Если ты сейчас попробуешь намекнуть что теперь, после всего через что мы прошли я как честный человек должен на тебе жениться. — проговорил я, и девушка, фыркнув, несильно ударила меня кулачком.

— Ну не на столько же. — пробормотала она со вздохом.

— Я знаю. Ты не сделала бы такую глупость. — кивнул я, поглаживая Ангелину по волосам. — Но это не значит, что я тебя брошу. Сейчас сложно планировать что-то конкретное, пусть формально мы уже совершеннолетние инициированные…

— Да я все понимаю. Но что если меня твои приемные родители выгонят? — грустно спросила девушка. — Скажут — погулял барин и довольно. Выберут тебе кого по приличней или вообще…

— То, что выберут, это я даже не сомневаюсь. Брак, особенно для высшего сословия, это всегда в первую очередь политика, потом сделка, и только в последнюю очередь — отношения. — ответил я. — О любви там вообще речи не идет. А если и встречается, то крайне редко. Вот тебе пример из жизни, два брата. Один не переспал с невестой после официального брака, а второй поблагодарил убившего его жену.

— Ты сейчас серьезно? — поднявшись на локте ошарашенно проговорила Ангелина. — Поблагодарил?

— Ага. Хотя и та и другая — из высшего общества. Две княжны. — подтвердил я, и Ангелина в растерянности рухнула обратно мне на грудь.

— Знаешь, если я тебе вдруг надоем, просто скажи об этом, хорошо? — проговорила девушка. — Убивать меня совершенно не обязательно…

Зимний. Белый зал, срочное заседание малого совета под председательством императора.

— Убийство князя Меньшикова на территории Петрограда — недопустимый провал! — наседал на главу жандармерии старый товарищ и союзник Меньшиковых граф Юсупов, занявший должность министра просвещения вместо пропавшего почти полгода назад Авраама. — Куда смотрит полиция?! А тайная служба?

— Убили князя, покушались на императора… ваше величество, это бардак. Необходимо принять срочные меры. — вторил ему министр транспорта и путей сообщения, граф Нарышкин. — Прошу прощения, ваше величество, но кажется пора выразить вотум недоверия главе жандармерии. А учитывая охрану на торжественных мероприятиях — и гвардии.

— Проступки князя велики, как и ошибки графа Суворова. И выводы они для себя однозначно сделают. — жестко сказал Петр, сцепив пальцы. — Однако собрали вас не поэтому поводу. Граф Бестужев, прошу.

— Благодарю, ваше величество. — поклонившись вышел вперед временный начальник тайной службы. — Прошу прощения у всех собравшихся, за испорченный новогодний праздник. Однако дело и в самом деле не терпящее отлагательства.

По мановению руки главы разведки на стене появилось изображение.

— Эта черная клякса — без сомнения князь Константин Меньшиков. Убийца потрудился уничтожить все следы, однако мы сумели найти оплавленный инициированный алмаз. — проговорил Бестужев, укрупняя изображение. Белая капелька посреди смоляной черноты слабо напоминала камень, но сомневаться в словах говорившего у остальных в зале не было повода. — Однако, худшее не в этом.

— За два часа до этого на императорское училище было совершено нападение, по переданным от Суворовых уликам — виновником был один из измененных. — новый щелчок, и фотография сменилась изображением поля битвы, с характерными черными проплешинами и кусками плоти. — Увы, это тоже не все…

— Да сколько можно? — гневно проговорил Юсупов, но под взглядом остальных министров мгновенно взял себя в руки.

— Днем ранее, из императорского алмазного фонда пропал один камень. А именно — алмаз Шах. Нам доподлинно известно, что для инициации он не подходит, его уже использовали во время второй инициации императора, семьдесят лет назад. После звезды Орлова. — сказал, снова сменив слайд Бестужев. — При допросе ментал сумел выудить из головы смотрителя фонда несколько образов, под один из которых попал работник, найденный мертвым, с характерной раной. С большой долей вероятности он убит тем же лицом, что и князь Константин.

— Переходите уже к выводам. — махнул рукой император.

— Как прикажете, ваше величество. — чуть поклонился граф. — Основная теория, с учетом происшествий полугодовой давности… прошу прощения. Буду краток. Князья Меньшиковы скорее всего состоят в сговоре с Детьми господа, и проводили эксперименты над кадетами Суворовского училища.

— Хочешь сказать, что в столице — культитсы? — спросил Петр.

— Именно так, государь. Фанатики, проникшие не только в органы образования, но и власти, даже в дворцовую стражу и самый ближний ваш круг. — жестко ответил Бестужев, сложив руки за спиной. — Если не устранить их, мы рискуем получить повторение парижского инцидента с открытием врат в центре столицы.

— Мы готовы предоставить все личные силы для помощи в устранении угрозы государю и родине. — немедля проговорил Мирослав, поднявшись со своего места.

— Как и мы, все подразделения жандармерии и личной гвардии Долгоруких в ваших руках, государь. — мрачно проговорил глава полиции.

— В таком случае у вас предстоит тяжёлая ночка. — хмыкнул Петр, поднимаясь. — Всех культистов — вырезать. Без жалости. Без промедления. Действуйте.

Глава 6

Что такое — короткое, немного стыдное, но очень желанное? Нет это не первый подростковый секс. Хотя близко. Это каникулы у кадетов военного училища, тут в части больше «отпуск» как у взрослых. Суть же сводилась к тому, что после большой новогодней попойки и жуткого блудняка в котором замечены были почти все, уже третьего января мы вновь сидели за школьными партами.

— Перед вами — стандартный набор младшего офицера или рядового-дарника. — прохаживаясь перед рядами говорила Мария, не знаю уж специально она так вышагивала качая бедрами, или это было ее естественное состояние, но половина парней скорее всего не слышали ни слова из того, что она говорила. А часть еще и похмельем мучалась.

— В комплект входят: коммуникатор общевойсковой, индивидуальный. Планшет командования, с функцией геолокации, наведения, артиллерийского вычислителя и дальномера. — описывала преподавательница лежащие на каждой парте предметы. — Блокнот и ручка, для работы в ситуациях с подавлением резонанса…

Пустая кобура, пояс с подсумками для пяти пистолетных длинных магазинов, жилетка, или скорее легкий бронежилет нейтрального светло серого цвета, между майкой и рубашкой — самое то. Фонарик, компас, тридцатисантиметровые ножны с торчащей из них черной рукоятью.

— Вам, как младшему офицерскому составу, положено личное резонирующее оружие — достаньте кортик, можете его осмотреть. — улыбаясь произнесла Мария, и я, как зачарованный, вынул клинок. Прямой, без всяких новомодных скосов или пил, плавно сходящийся к острию, и с достаточно выраженной гардой. — Ваш кортик, это не только оружие, но и символ оказанной вам чести. Он создан из резонирующего материала, и позволяет проводить линейные структуры людям, не владеющим объемными конструктами. Дорогая и редкая вещь. Можете собой гордится, и никогда не обнажайте его без серьезного повода.

— На стрельбище вам выдадут личное огнестрельное оружие. Там же расскажут о нем больше, а пока прошу отложить полученные предметы и взять коммуникатор. — проговорила Мария, демонстративно достав точно такой же, как перед нами, смартфон, разве что в тряпичном чехле. Мне показалось или на нем вышита белая роза?

— Первый навык, который вы должны освоить после инициации — резонанс с собственным кристаллом. Подпитка и насыщение. Учитывая, что расхода сил у вас не будет — просто накачка. — проговорила Мария, взяв во вторую руку собственный кристалл. — Итак ваша задача сделать… хм. Вот так.

Она чуть повернула голову и камень на цепочке вспыхнул словно небольшая, но яркая лампочка в елочной гирлянде. Я даже понять ничего не успел. Р-раз и загорелась. И хотя умом я понимал, что дело тут не в ее жестах или повороте головы, было трудно удержаться от бездумного повторения. А вот одногруппники обезьянничали не стесняясь.

Кривлялись как могли, и голову так же подворачивали и руки выставляли и планшет держали. Некоторые даже языки высовывали в порыве усердия. А уж сколько выпученных от натуги глаз… я тоже взял кристалл в руку. Легкий, вместе с цилиндром и цепочкой не больше двадцати-тридцати грамм. Четыре сантиметра в длину и сантиметр в ширину, может чуть больше. В общем с большой палец. Ничем не выдающийся, кроме своей шершавости. Теплый.

Последнее было странно, но может просто нагрелся от моей кожи? Кроме нескольких выщерблин особых отличительных особенностей я не нашел. Разве что форма не правильная, будто его не обрабатывали, а только отполировали, не став даже выправлять грани. Обычный кусок… ну я бы сказал кварца. Или стекла. Но раз все говорят, что это алмазы — поверим старшим на слово.

Итак… камень. Как заставить его светится? Насыщение? Хм, ну если подойти к этому с точки зрения праны и счесть что камень «звучит» на одной частоте со мной, значит я должен насытить энергией себя, или конкретнее — внешнюю чакру которую открыл после появления в этом мире. Но есть проблемка.

Это я в состоянии контролировать распределение праны по чакрам, циркуляцию по меридианам и контроль активации насыщения. Остальные мои соученики ничего даже близко подобного сделать не могут, значит ничего подобного от нас и не требуется. С другой стороны — зачем тогда держать камень? Дело в тактильном контакте? Ощущении? Может его надо «почувствовать»?

Решив, что это просто невозможно на данном этапе обучения я усмехнулся, собираясь повесить кристалл обратно на грудь, но стоило оглянуться как я увидел счастливые и одновременно сосредоточенные лица тех, у кого явно что-то да получалось. Та-ак. Стоп. У них выходит значит должно получиться и у меня. Что я делаю не так?

Прошло уже больше пяти минут. Я пробовал греть камень пальцами. Смотреть на него, сосредотачиваться на моем ощущении «камня». Я даже третий глаз задействовал, лишь бы каменюка начала светиться — ничего!

А у все большего числа одногруппников кристаллы хот и не сильно — но светились. Так блин. Что за фигня? Почему они, а не я? Отключаем эмоции, включаем голову. И что мы видим? Да ровным счетом ничего. Ни полей, как в резонансной камере, ни ауры, хотя надо признать, что светились они по-разному, может чуть захватывали камни своей аурой… нет вряд ли дело в этом, но, если вопрос поставить таким образом.

Что я чувствовал, когда был в камере? Ведь я видел все линии излучения, видел, как они работают, буквально преломляя реальность. Тогда правда это происходило за счет внешнего воздействия, а не внутренних резервов, теперь же мне придется воссоздать условия… хм, а что, если пойти простым путем, у меня же есть точка преломления и выхода праны во внешнюю среду. Нужно только…

— Стоп! Хватит! — услышал я крик Марии, и вздрогнув отвлекся от созерцания камня в моих пальцах. Он так и не загорелся, зато парту передо мной покорежило так, словно на нее надавил гидравлический пресс. Это я так постарался?

— Алесандр, встать. — приказала преподавательница, и я послушно поднялся, выйдя в проход между партами. Ну вернее нормальной партой по соседству со мной и обломками, оставшимися от моей мебели.

— Потрудитесь объясниться, что вы тут устроили. — гневно проговорила учительница, показав на пострадавшую парту.

— Вы приказали зажечь камень, но я не понял, как именно это сделать и… в общем пробовал разные способы. — ответил я смущенно.

— Ага, способы значит. — покивала Мария, встав напротив меня и заложив руки за спину. При этом она непроизвольно выпятила и без того не маленькую грудь вперед, от чего блузка ощутимо натянулась. — И какие же способы вам, кадету первого курса, известны? Особенно учитывая, как вы использовали неконтролируемый пресс.

— Прошу прощения. — замялся я, поняв, что объяснить в двух словах что именно я делал не получится, а даже если объясню. — Я пытался прочувствовать собственный кристалл и подать на него жизненную энергию. Духовные практики… йога?

— Подать свою жизненную энергию… господи я такого бреда еще не слышала. — тяжело вздохнув произнесла Мария. — Ладно, садитесь. Хорошо, что не у всех, кто сейчас не справился с первым заданием такие результаты, иначе нам пришлось бы заниматься на улице. И нет, что бы вы себе не думали — использование кадетом Ивановым пресса на данном этапе — минус, а не плюс. Да, это безусловно показывает мощнейший потенциал развития, возможно он даже получит ранг равный титулу, но дело совершенно не в этом.

— Первое что вы должны понять на моих занятиях — главное в резонансе, это контроль, иначе вы не только не сможете последовательно и осознанно использовать конструкты, но и можете причинить вред себе и окружающим. — строго проговорила Мария, постучав указкой по учительскому столу. — Кто мне скажет, что вы делали для того, чтобы насытить кристалл? Лес рук, отлично… Холодец?

— Мы почувствовали себя единым с камнем. — громко и четко ответила Мальвина. После чего преподавательница с улыбкой разрешила ей сесть.

— Совершенно верно. Во время инициации вы вошли в резонанс с кристаллами прошедшими предварительную процедуру активации. Как именно это происходит — тайна императорской семьи. Род Романовых — единственный, на территории Российской империи и ближайших государство, обладающий этой тайной. — объяснила Мария. — У других великих держав есть собственные рода императоров. Большинство же государств не имеют таких знаний и вынуждены договариваться о прохождении инициации с нами. Кто знает, каков обменный курс одного активированного алмаза к не активному?

— Один к ста, госпожа преподаватель. — с места проговорил Шебутнов.

— Именно так. Многие страны готовы пойти на все, чтобы выведать секрет, но лишь Великие державы им обладают. А заплатить за этот секрет пришлось сотням тысяч, погибшим в первые годы появления Зон Диссонанса. — заметила Мария, вновь обратившись к карте. — В результате у вас на шеях висят уже инициированные, активные алмазы. Скажите они стали дороже или дешевле?

— Их цена упала до цены обычных алмазов. — опять ответил Леха.

— И снова — совершенно верно. После прохождения резонанса с конкретным человеком вы становитесь неразделимы. Ваша душа, и душа камня, если можно так выразится, теперь звучат на одной ноте. — улыбаясь проговорила Мария, и ей даже не потребовалось касаться камня чтобы он ярко засветился. — С этого момента вас нет нужды напрягаться, сосредотачиваясь на нем, но и никто другой не сумеет активировать ваш камень. Его цена становится не более чем у аналогичного по размеру ювелирного камня. Надо ли объяснять, чем ценны ваши камни?

— Даже если представить, что вы все — совершеннейшие бездарности и не в состоянии освоить построение конструктов второго типа — силовые плоскости, теперь у вас собой — бесконечный непрерываемый источник энергии. — гордо улыбнувшись сказала преподавательница. — Автомобиль под вашим управлением скорее сломается, чем остановится из-за нехватки энергии. Если у вас достаточно большой запас и пик выработки энергии — вы сможете в одиночку использовать истребители и носить резонансные доспехи, практически неуничтожимые для стрелкового оружия.

— Но конечно — если у вас достаточно концентрации, усердия, емкости и пикового поступления энергии. И вот ваше задание на сегодня и на всю ближайшую неделю — почувствуйте свой кристалл. Так, чтобы вы могли напитать его при любом прикосновении. А после этого — включите ваши коммуникаторы и получите на них второе задание. — проговорила преподавательница, поднеся свой кристалл к смартфону, от чего его экран загорелся. — Занимайтесь, не стесняйтесь спрашивать совета, учитесь, и вскоре вы сможете претендовать на собственное транспортное средство! А пока — тренируйтесь. И помните, главное это контроль. Иванов, после звонка останься, обсудим твою выходку.

— Догадываешься, что именно я хотела с тобой обсудить? — спросила Мария, когда мы остались наедине.

— Когда я наконец найду время чтобы добраться до вашей спальни? — сделав невинное выражение лица спросил я.

— О да, ты у нас герой любовник, столько слухов не ходило даже о князьях Юсуповых, когда они учились в академии. — усмехнулась Мария, показывая, что в эту игру можно играть вдвоем. — Хватит ерничать.

— Проблемы с контролем. — со вздохом произнес я.

— Именно. И если в большинстве случаев это не критично, максимум что твои одногруппники могут — сжечь планшет, то вот применение пресса без контроля, может быть чревато смертями. Это не шутка. — проговорила Мария, покачав головой. — Не знаю, как ты добился такого результата на первом же занятии, но нам придется заниматься индивидуально.

— С удовольствием, но только чур не наседать на меня. Подростковая психика, близость женского тела… — быстро сказал я, когда Мария подошла, ближе чуть не ткнувшись в меня грудью.

— Ох, Саша, чувствую намучаюсь я с тобой. — покачав головой вздохнула преподавательница. — Ладно, одевайся, жду тебя на полигоне через пятнадцать минут. Нужно еще документы подать.

Спорить я естественно не стал, индивидуальные занятия, да еще и по крайне интересующей меня дисциплине — именно то, что нужно. Хотя я бы предпочел получить их за достижения и проявленные результаты, а не потому, что опасен для себя и окружающих. Надо понять почему так происходит.

— Для начала, не хочешь ли ты мне что-то рассказать? — спросила Мария, поправляя белые перчатки.

— У меня есть клинок, который энергетический, и я использую его как пробойник. В смысле шило. В общем создаю небольшую энергетическую точку перед костяшкой среднего пальца, с помощью которой вскрываю щиты. — подумав ответил я. — А еще, во время сражения с искаженным я использовал щит и пресс. Ни инстинктах. Дважды.

— Ого. Так. В таком случае нам придется отойти от намеченной программы. — удивленно проговорила Мария. — Для начала, покажи мне свои руки. Так, значит на правой. Очень интересно, усилитель дарника — штука редкая и очень дорогая. Хоть и не уникальная. Но то, что ты сумел его использовать без знания основ резонанса — все равно чудо. Если я поставлю щит, сумеешь его пробить?

— Давайте попробуем. — пожал я плечами. Мария отошла на несколько шагов, вероятно решив, что данного расстояния достаточно для безопасности, и активировала щит, который я тут же пробил.

— Стоп! Что это сейчас было? — удивленно спросила преподавательница.

— В смысле? Вы просили разбить ваш щит, поставили — я и разбил. — не понимая в чем проблема переспросил я.

— Я не сказала, что поставила, и бил ты без команды. — произнесла Мария, внимательно глядя на меня. Я так сконцентрировался на задаче, что даже думать забыл о том, что вообще то щит видеть не должен!

— Ну, вы встали в стойку, я подумал, что уже создали щит и ударил. — попробовал оправдаться я, пожав плечами. — В следующий раз буду бить только по команде.

— Хорошо. — задумавшись на мгновение произнесла Мария, и тут же поставила щит, но не передо мной, а чуть сбоку. Теперь я себя уже полностью контролировал, так что ошибки не совершил и когда прозвучала команда «бей» ударил ровно перед собой, в щит попав только в самом конце. И все равно он лопнул.

— Удивительно. Первый раз такое вижу, но зато это объясняет и твои победы в военной игре и в дуэли, про которую рассказывали мне ученики. — проговорила преподавательница. — Возможно именно в этом и есть проблема — у тебя активатор, с которым ты сроднился и используешь инстинктивно именно его. А тебе надо переключиться на кристалл. Давай попробуем, я буду контролировать пространство.

Объяснять, что я не «чувствую сродство» а управляю потоком праны по меридианам к татуировке, чтобы активировать клинок, да еще и положение его могу менять в зависимости от задачи, я не стал. Тем более что задача стояла совершенно иная. Если учитель говорит, что нужно чувствовать — значит надо. Ей в конце концов виднее.

Следующие пять часов, до самого вечера, я пытался почувствовать свое сродство с кристаллом, но ничего не вышло. В разных попытках я даже провалился в медитацию единения с миром, в которой растворял собственное сознание в окружающем бытие, но цели при этом не достиг.

И только перед самым расставанием, когда меня все в конец достало — снова использовал потоки праны, прогнав их через внешнюю чакру к кристаллу. Но теперь — самую малость, по капле. Получилось… ну скажем так Мария признала частичный успех и отправила меня отдыхать, хотя камень светиться так и не начал. Зато присутствие учительницы оказалось оправдано на все сто — я чуть не обрушил пресс на себя.

Поужинав и перебросившись несколькими фразами с одногруппниками, я немедля отправился в свою комнату. Если раньше я воспринимал новую чакру только как дополнительное хранилище энергии, то сейчас она стала реальной проблемой. Если я использую силу инстинктивно, как в лесу. В порыве гнева или в момент испуга. Или, что еще хуже — вообще подсознательно, во сне, это может привести к ненужным жертвам.

И дело даже не в том, что меня по головке не погладят, есть не нулевой шанс что я прибью тех кто мне дорог или вообще сам себя укокошу. И единственное что приходит в голову — убрать камень подальше, чтобы не воздействовать на него правной, и надевать на шею только когда рядом будет учительница.

А пока — нужно разобраться в себе и в течении энергии по меридианам. Ангелина, конечно, важна, но вечернюю медитацию никто не отменял. А позаниматься тантрой мы и ночью можем.

Административный корпус. Суворовское училище.

— Кажется ваше сближение не принесло достаточных плодов. Ты должна была привязать к себе мальчика и переключить внимание с этой девки на себя. А вместо этого они живут вместе. И ведь даже запрещать бесполезно. Что думаешь по его поводу? — недобро спросил Роман, пересматривая отчет подчиненной.

— Очень силен, я такого никогда не видела. — честно призналась Мария, вытянувшаяся перед начальником по струнке. — Но уровень контроля… нет, я не могу сказать, что он нулевой, просто странный. Такое чувство что он полагается на глаза в мире слепых. Могу поспорить, что он видел мой щит во время первой проверки.

— Видел твой щит… на самом деле у нас были такие предположения после просмотра видео с его сражений во время военных игр. Талант очень редкий, но не уникальный. — проговорил Роман, откинувшись в кресле. — Да еще и силен. Если он сорвется — превратиться в маленькое чудовище. Придется его устранить.

— Я сделаю все, для того чтобы он обрел контроль. — тут же отчеканила Бакинова.

— Ты уж постарайся. Иначе… у тебя слишком большие допуски чтобы оставлять тебя в живых. — хмыкнув заметил Роман, и Мария, сглотнув вставший поперек горла ком, поклонилась. — Можешь идти, и помни, судьба этого «ребенка» в твоих руках.

Оперативный штаб объединенной войсковой группировки Петрограда.

Василий устало рухнул в кресло, и тут же закурил. Это в ночь на новый год кто-то еще обращал внимание на устав и субординацию, а сейчас всем было откровенно пофиг. Пусть они и старались действовать по возможности скрытно — усталость накатывала волна за волной, ломая тактические схемы и заставляя делать ошибки.

За прошедшие три дня они вычистили двенадцать баз преступных группировок, сорок семь наркотических притонов, одиннадцать штаб квартир тайных организаций и бессчётное количество мелких складов, контрабанды, скупки краденого и так далее и тому подобное. И только три настоящих логова измененных. И на каждом из них были потери.

Общественность Петрограда старалась смотреть на снующие по городу воронки сквозь пальцы, но в последний раз жандармы перегнули палку. Да и… в общем он тоже не сдержался. В конце концов найденная под детским садом лаборатория — это верх лицемерной жестокости и наплевательства на людские жизни.

Культистов убивали даже на улице, когда их остатки начали разбегаться. Но самое противное, Строганов собственными глазами видел папки с императорским гербом. Эти твари получали сведения из дворца. И он очень надеялся, что это все. И в следующий раз, в очередном крысином гнезде он не найдет такой же папки, но с приказами…

Глава 7

— К следующим занятиям мы приступим только после того ваша группа освоит стабильное поддержание базового энергетического резонанса. — произнесла Мария, заканчивая очередную лекцию. Шла уже третья неделя января, и самое обидное заключалось в том, что у всех, даже самых тупых «боевиков», зажечь свой камень получилось — а у меня нет. Хоть кол на голове теши.

Думаете я не старался? Да если бы это помогло я бы ночами не спал, но не мог я почувствовать этот булыжник частью себя. Не выходило хоть ты тресни. При этом подать энергию и даже вызвать определенный эффект, в основном разрушительный — пожалуйста. Из-за этого я с каждым днем становился все мрачней, и будто этого мало среди парней начали проскальзывать шуточки в мою сторону. Авторитет терялся.

— Александр, через пятнадцать минут, на полигоне. — напомнила Мария, когда я уже подходил к дверям. — И не забудь взять доспех.

— Что, опять на экзекуцию? — насмешливо-сочувственно спросил Леха, у которого получилось «зажечь» камень на первом же уроке. Я хотел было отмахнуться, но тут у меня родилась гениальная идея.

— Знаешь… предупреди-ка стренера по стрельбе что группа задержится на полчаса. — сказал я, приобняв парня за плечи. — И собери наших на полигоне, там, где трибуны. Думаю, это будет полезно.

— Эм. Как скажешь, старшой. — не стал спорить Шебутнов, чуть напрягшись. Этого я и добивался, так что отправился в мастерскую, а потом, напялив на себя полный резонансный доспех — на полигон. Что было тем еще испытанием, учитывая, что энергию я генерировать так и не научился.

Каково же было мое удивление, когда вместо «наших» которых я имел ввиду — то есть десятников и взводных, я увидел на оставшихся с военных игр скамейках почти три сотни человек. Вся рота 1У, вся смешанная женская рота и прибившиеся к ним третьекурсники и второкурсники, прошедшие инициацию.

— Что ты решил устроить? — строго спросила Мария, когда я пыхтя подошел ближе. — У нас с тобой индивидуальные занятия, а не представление на публику. Что ты будешь делать если конструкт сорвется и уйдет в сторону твоих приятелей? А ведь ты даже базовый контроль еще не освоил.

— Сам не знаю, как так вышло… но не прогонять же их? — растерянно проговорил я. — Давайте сразу начнем, с того, на чем вчера закончили?

— Ох… и почему я вечно у тебя на поводу иду… хорошо, приготовься. — ответила преподавательница, отходя от меня метров на двадцать.

«Давайте начнем с того, чем закончили» — передразнила у себя в голове Мария ученика. Не признаваться же ему, что она просто сорвалась и вместо того, чтобы тщательно вымерять силу ударила его вчера «ломом». Одна из начальных техник объёмно-силового сегмента, предназначенная для пробивания брони тяжелой техники на средних дистанциях. И самое поразительное — он выдержал… а сейчас.

Что же, судя по всему, он чувствует себя неуверенно, не хочет казаться слабаком в глазах одногруппников, и даже не понимает, что, если она будет вести бой как обычно — они ничего даже не заподозрят. Талант виденья резонансных конструктов — редкий дар, распространенный чуть более чем менталы или прорицатели. Ученики просто не увидят их сражения.

Но что она, не человек что ли? Придется постараться, немного уйти от программы тренировок, и эффективных конструктов, но почему нет?

Мария подняла руки, будто предупреждая с какой стороны собирается ударить, и вслед за ее ладонью ко мне рванул пресс. Раза в два крупнее чем обычно, он поднимал за собой облако снега, который снимал будто ковшом, выбивал с земли ветки и комья замерзшей грязи. Здоровенная плоскость, от которой не убежать. Но я и не старался.

Прану в пробойник, удар! Наткнувшаяся на жало пробойника стена лопнула, оставив меня стоять в облаке снега, а следом уже летел второй пресс. Справа, слева, присесть, пропуская диск над головой. Пресс снизу и одновременно сверху, сходящиеся так что я просто не успею махнуть рукой, утяжеленной доспехом одновременно и туда— и туда. На это расчет, разминка закончилась!

Я смогу! Правая рука вверх, энергия в камень, вперед и сразу вниз. Мой собственный пресс врезается во вражеский. Оба лопаются, а я успеваю перехватить верхний, но в ту же секунду на меня обрушивается диск. Блок! Щит возник и тут же взорвался, исчезая, но и на месте диска лишь завихрение воздуха.

Снова пресс! Сразу два, и диск прямо в лицо! Не успеть, хоть будь у меня в обеих руках по пробойнику. Энергия — всю, сколько успею влить в камень, взмах и одновременно выпустить ее наружу. Волна пресса, срезая верхний слой почвы катится от меня навстречу вражеским конструктам. Диск в минус, первый пресс, второй… нет, не хватило — второй пресс снес мой ослабленный конструкт и настиг меня. В последнее мгновение я успел подставить пробойник и тут же — улетел в сугроб, получив чем-то прозрачным поперек туловища.

Ну да, закончилось все, собственно, как и вчера. Эту бейсбольную биту я успевал заметить, но не отбить. Ведь двадцатиметровая палка двигалась по воздуху, совершенно не встречая преград с той же скоростью с которой показывал аккуратный пальчик в белой перчатке. Уф… ладно, надо вставать.

Поднявшись, я еще несколько мгновений брел в облаке поднятого нашей схваткой снега, пока не догадался создать пресс и прибить белые хлопья к земле. Благо аур живых в предполагаемой зоне атаки не было. Всю взвесь выдуло, словно гигантским веером, и я увидел стоящих на трибунах парней и девчонок со страхом и удивлением взирающих на меня. Хм, приятно… было, пока Мария не начала меня при всех отчитывать.

— Что за безответственное поведение, Александр? Сколько раз я тебе говорила — прикрывайся щитом. — громко, даже слишком, так что на трибунах точно услышат, выговаривала мне преподавательница. — Всегда держи его развернутым!

Ну да, и ответить нечего. Не буду же я рассказывать, что и пресс, и щит у меня получаются не как она говорит — «приняв резонанс как часть самого себя и используя словно продолжение рук», а чисто механически. Напитал камень, толкнул от себя выпуская энергию — вот тебе пресс. Снова напитал — выпустил на одном месте — вот тебе щит. Хотя по факту тот же пресс, только стоящий на одном месте. Да еще и сил жрет словно вагоны разгружаю. От пятой части до трети резерва за раз.

Дури хоть отбавляй, а вот пресловутый контроль и единение — не получается. Это как машиной управлять с помощью ручника и ухода в занос, вместо нормального поворота. Или вместо стрельбы из автомата прицепить штык нож и метать его как копье. Ну или патроны горстями разбрасывать в надежде что кому-то глаз выбьет.

Не нравилось мне в общем такое управление «конструктами» хотя за полмесяца я сумел сдвинуться с мертвой точки, хоть и совершенно не там, где ожидал — увеличил общий объем резерва внешней чакры. Удивительно, но она оказалась очень похожа на базовую чакру земли, такая же простая, но при этом — высоко ёмкая, если можно отнести такое определение к чакрам.

— Достаточно на сегодня. — строго проговорила Мария, махнув на меня рукой. — Завтра жду на занятия, и постарайся уже отбросить свои предрассудки и как следует взяться за учебу. Не бывает такого, чтобы ученик освоил плоскостные конструкты без понимания энергетического резонанса.

Спорить я не собирался, ну не бывает так не бывает. А то, что я прямо перед ней стою — это так, мелочи жизни. С другой стороны, она права, всё что я делал сложно было назвать конструктом, скорее всплеск. И это совершенно точно — тупик. Я могу перекачать энергию, в два, нет даже в три раза усилить выброс, но это ни на миллиметр не продвинет меня в понимании и использовании резонанса. Но пока своей цели я добился.

— Пресс после третьей недели обучения. Ну да, ну да — пошел я нафиг. — усмехнулся Таран, поднимаясь мне на встречу. — А меня еще талантом среди отбросов называли, когда к концу второго курса я первый создал щит. Хотя да, ты же у нас не отброс, а самый настоящий аристократ, да Граф?

— Если ты таким образом ищешь себе оправдание чтобы не развиваться — забудь. Тебе еще Недосуда надо побить в схватке. — ответил я, усмехнувшись. — Ну или если ты вдруг решил сдаться, свесить лапки и отправится в общевойсковую роту.

— Ловить снаряды контрбатарейного огня турок? Не, спасибо, я лучше на теплое местечко в твоей гвардии буду рассчитывать. — рассмеялся бурят, уперев кулаки в бока. — Ладно, идем на стрельбище?

— Ага. Жеглов! Хватит энергии довести доспех до ангара? — спросил я, вылезая из стальной скорлупы. Петр кивнул, без глупых вопросов забираясь в броню. Вставил камень в нагрудную пластину и двигатели тут же ожили, с тихим шипением закрывая доспех. Зависть. Черт подери, как легко он бежал в этом металлическом гробу…

— Идем? — повторил довольно Леха, я с прищуром посмотрел на товарища, и, судя по всему, выражение лица оказалось именно такое как должно быть. — Что? Я ни в чем не виноват. Это не я, вот вообще ни разу ни я. Ну хотя может где-то что-то и я, но конкретно здесь — нет. И вообще нет свидетелей. Какие ваши доказательства?

— Сколько ты заработал, устроив из моего занятия шоу? — прямо спросил я.

— Пятнадцать рублей на том, что ты покажешь что-то необычное. — тут же не став пререкаться ответил Леха, но я продолжал на него внимательно смотреть. — Ла-адно хорошо, еще двенадцать на то, что используешь силовые конструкты.

— А чего так мало? Триста человек тут сидело. — искренне удивился я.

— Слишком в тебя верят, брат. — ответил Таран, приобняв меня за плечи. — Ну а ставить против — вообще глупость несусветная. Вот и выкручивается твой зам как может.

— За то, что соврал — двенадцать идет мне. — коротко сказал я, и Шебутнов, вздохнув, протянул мятые купюры. — И еще половина за то, что не согласовал спор.

— Эй, я же так вообще ни с чем останусь. Ты же даже деньгами не рисковал! — возмущенно проговорил Леха.

— За возмущение — еще рупь. — усмехнулся я, поманив его пальцами. И Шебутнов, сделав кислую мину, выложил все что причиталось. Мне на секунду даже показалось что он сейчас вспылит и что-нибудь скажет, этакое, но нет парень совсем не дурак и язык за зубами держать умеет. — Молодец. Выводы правильные сделал. На держи, двадцатка в общак.

— Ну то есть в твой же карман, но который у меня хранится. — фыркнул Леха, забирая обратно купюры. — Я все понял, старшой. Урок усвоен.

— Ну и хорошо. Идем. — ответил я, и построив свою роту двинулся на полигон. Уже две недели мы каждый день стреляли из винтовок, пистолетов и автоматов, переделанных под слабые патроны с сохранением массы и габаритов. Смотрелось это конечно странно, толстый ствол с маленькой дырочкой для пули, но особых вопросов ни у кого не возникало.

Большинство просто воспринимало все как данность, я же понимал, что миром продолжают править деньги. Мы даже гильзы подбирали, для повторного использования, что уж говорить о сотнях килограмм пороха и свинца, которые расходовались на полигоне ежедневно. Как-никак полторы тысячи человек с утра до вечера бахают.

У меня же ситуация получалась еще веселей.

— Александр, подойди. — приказал инструктор, когда мы добрались до стрельбища. — Вот, передали тебе в пользование. Естественно только на полигоне и под присмотром. Как я понимаю — у тебя личное оружие есть?

— Совершенно верно, с разрешением на ношение от его сиятельства. — не став скрывать очевидное ответил я. Передо мной лежала почти полная копия ручного однозарядного гранатомета и двенадцать цилиндров лишь отдаленно напоминающих снаряды. Взвесил один из них на руке — легкие, меньше пятидесяти грамм.

— Болванка имитатор, с инертным наполнителем. — объяснил инструктор. — перед стрельбами берешь патроны от мелкашки и вставляешь в заднюю часть болванки, вот в эту дырку. За счет малого веса вышибного заряда должно хватать для тренировок по стрельбе из гранатомёта. Вопросы?

— Я так понимаю, что это не снимает с меня стрельб с пистолетом и винтовкой? — на всякий случай уточнил я.

— Нет конечно, с какой стати? Пока норму не отстреляешь — домой не пойдешь. — усмехнувшись ответил инструктор. — К рубежу, марш.

Я даже не сомневался. Магазины к пистолету — в подсумки на поясе, сам ствол — в кобуру там же. Гранатомет — в нагрудный чехол, гранаты — в патронташе, поперек груди, автомат на ремень трехточку и под правую руку. Магазины к нему — в нагрудную систему поверх кирасы. Эх, красота, и весит вся эта прелесть не больше двадцати пяти килограмм. Хорошо хоть не марш-бросок.

Когда я выбрал ближайший к инструктору ряд, никто не стал спорить. Парни знали — я забираю это место чтобы отвлечь на себя внимание преподавателя и заодно отстрелять больше сотни положенных патронов. Вообще говорят, что для того, чтобы научится худо-бедно стрелять нужно сделать десять тысяч выстрелов, и я в принципе с этим согласен.

Отработанная моторика, когда ты совершаешь действие, совершенно не задумываясь об их порядке. Когда перезарядка магазина, словно дыхание или ходьба вообще не отвлекают от мыслей и главной задачи. Полезнее только хороший глазомер, когда ты без раздумий делаешь поправку при стрельбе на пятьдесят, сто и триста метров. У меня такой постепенно нарабатывался.

Вот правда с гранатами вышел косяк. Только выстрелив первую я понял, что завтра мне новые не выдадут. Это не патроны — а значит придется идти по полигону и подбирать болванки. А потом — выковыривать из них остатки вышибных патронов и приводить ствол в порядок. Я не дурак, ходить под пулями, а потому отложил гранатомет на потом, перейдя от автомата к пистолету.

Вот тоже, на первый взгляд — глупость. Пистолет это оружие полиции и самообороны гражданских — все, без вариантов. Зачем нам учиться из него стрелять, когда есть автомат? К том уже он весит полкило, с магазинами — весь килограмм. Куда лучше взять пару магазинов к автомату. Но нет, своя логика была, хоть и извращенная.

Пистолет, как и шпага, сабля или кортик — оружие аристократов. Средство для дуэлей и одновременно оружие последнего шанса. К тому же автомат может заклинить, сломаться, взорваться, его могут повредить диском или прессом… в общем ситуации могут быть разные. Враг тебя обезоружил, расслабился, а у тебя пистолет в запасе.

Отстреляв весь боекомплект, я с удовлетворением посмотрел на таблицу. 118 из 140 для пистолета очень неплохо. Особенно учитывая, что половину я отстрелял короткими очередями по три патрона. Был у него и режим полной очереди для экстренной ситуации, а скорее для одноразовой перегрузки вражеского щита, но на полигоне таким пользоваться было глупо, да и магазины вмещали всего двадцать патронов. И это длинные. Хотя вроде были расширенные трехрядные по тридцать два — но не у нас.

Дождавшись пока остальные закончат упражнение я попросил инструктора врубить свет на стрельбище и за пару минут выпустил весь бк гранатомета. Учитывая, что мишени никуда не бегали, но приходилось учитывать навес и боковой ветер, меня даже похвалили, когда все болванки легли в метровый радиус у мишени.

— Внимание, человек на стрельбище! — врубив тревожную сирену и лампы оповещения крикнул инструктор, и дождавшись пока все отложат оружие посмотрел на меня. — Чего стоишь, твое будущее сиятельство? Или думаешь я за тебя буду собирать болванки по полю? Иди давай.

Толку спорить со старшим по званию, особенно когда он прав? Пожав плечами, я выбрался на сою линию и пошел подбирать алюминиевые цилиндры. Не огурцы, но весьма похожи. Хотя нет, слишком короткие и толстые. Но главное летают и почти даже куда надо. В следующий раз буду брать упреждение чуть выше.

Неприятное, сосущее под ложечкой чувство возникло, когда я подходил к отметке в сто метров. Для того чтобы не пропустить зарывшиеся в землю снаряды я активировал третий глаз, влив в него прану, а эта чакра, кроме зрения, отвечала за предсказание и виденье будущего. И хотя я никогда не был в этом особенно силен — напрягся.

Опасность исходила откуда-то со стороны позиций для стрельбы. Повернувшись, я невольно зажмурился от бьющих в глаза прожекторов, и прикрыл глаза ладонью А в следующее мгновенье чувство опасности стало невыносимым, и я инстинктивно влил энергию в кристалл, ставя перед собой щит.

Черная тока резко приблизилась и замерла в нескольких сантиметрах у моего лица, затем вторая, третья, и только потом я услышал сдавленные хлопки. Зная, что щит долго не продержится я вновь влил энергию в камень и рухнул на землю, отползая в небольшой овражек. В то же мгновение прожекторы вырубились, над полигоном взвыла тревожная сирена и я заметил, как засуетились, бегая люди.

— Всем лечь! Руки за голову! Всем я сказал! — бесновался инструктор, мечась по стрелковому рубежу. Что ж, зато теперь мне самому бегать искать гранаты не придется, он меня просто не пустит — своя шкура дороже, а то, что с инструктора ее после сегодняшнего снимут, я не сомневался.

Жаль только стрелка не заметил. И ведь это точно не один из наших — я хорошо успел рассмотреть пулю, остроконечная, длинная, больше фаланги пальца. Нам таких на стрельбище просто не дают. Даже не автоматная, а скорее для крупнокалиберной «противоматериальной» винтовки.

— Живой? — подскочив ко мне обеспокоенно спросил инструктор. Он прикрывался щитом, но мотал им из стороны в сторону, не зная с какой стороны ожидать нападения.

— Да, спасибо — все в порядке. — ответил я, отряхиваясь и держа третий глаз активным. — Стреляли вон оттуда, чуть в стороне от наших корпусов. А пули вот — в канавке. Тоже необычные.

— Пули? Ого, ты их получается поймать успел? — удивленно проговорил инструктор, подняв с земли конусы. — Это же чертова дюжина. Против щитов! Как ты… хотя не важно. Идем, я должен отвести тебя в безопасное место. На сегодня стрельбы окончены. Для всех. Собирайтесь и по домам!

Административный корпус, кабинет временно исполняющего обязанности директора училища.

— Сколько проблем с ним. — проговорил устало Роман, откинувшись в мягком кресле. Почти месяц он жил на две работы, держась только на кофе и стимуляторах. Пару дней назад — отрубился прямо на совещании, и чтобы такого не допустить впредь, искал себе замену, но пока — безуспешно.

— Тринадцатимиллиметровый длинноствольный патрон — щитобой. Предназначен для уничтожения младшего командного состава, тяжело бронированных доспехов и легкой шагающей бронетехники. — прочитал Роман выдержку из отчета. — И как же нашему подопечному удалось остановить три пули подряд? Есть идеи?

— Есть теория. — завозившись на стуле ответила Мария. — Я уже две недели учу его применять резонанс, и у него с каждым днем получается все лучше, однако не без странностей.

— Короче. — попросил Роман, массируя виски.

— Он использовал пресс, вместо щита. У них разная структура. — ответила Мария.

— В курсе. — кивнул граф, строго посмотрев на преподавательницу. — Но ты же сама знаешь — пресс невозможно держать включенным. А допустить что он совершенно случайно активировал конструкт, вложил в него достаточно сил чтобы он выдержал три попадания щитобоями, и все это — в нужном направлении — это уже перебор, не считаешь?

— Или так, или мы просто слишком мало знаем. — тихо произнесла Мария, и в этот раз спорить с ней Роман не стал.

Глава 8

Через неделю стрельбы возобновились, но то с какой тщательностью была проделана подготовка о многом говорило. Вокруг всей территории училища вырос трехметровый забор, а единственный покрытый лесом холмик, километрах в полутора от стрельбища, просто срыли. Не знаю даже, чем было вызвано такое усердие. Может, конечно, с покушением на меня любимого, а может с тем, что внезапно на территорию училища начали перебираться военный со всей империи.

В начале это было неочевидно. Ну появляются какие-то левые взрослые в военной форме — ну дела у них в администрации. Но когда в парке перед корпусами вначале разбили палаточный лагерь, а потом начали возводить из металлоконструкций и пенобетона новые дома — стало понятно, что грядут изменения. И они не заставили себя долго ждать.

Строганов вернулся к нам ровно на два дня, выстраивая новую вертикаль муштры, а после инструкторы начали меняться словно в калейдоскопе. И ведь умудрялись не ломать программу тренировок, а разнообразить ее все время делая интересней и чуть тяжелее. Для меня — не чуть, ведь с начала февраля «в поле» мы занимались исключительно в резонансных доспехах.

И если большинство моих одногруппников было способно пробежать по крайней мере пару километров, пока не кончится запас энергии или пока они не собьют концентрацию, то я бежал в этом металлическом гробу с самого начала, таща на себе больше пятидесяти килограмм стали.

Тяжело? Да пипец как! Я аж третий лепесток земли открыл и не заметив подошел к раскрытию четвертого, а моя норма потребления выросла с трех до пяти тысяч калорий в день. Я жрал как не в себя, набирая лишь мышечную массу и при этом не сильно раздаваясь в плечах. Зато тело постепенно становилось на ощупь таким как нужно — деревянным и при этом очень гибким.

А, ну и еще я уделал инструктора по рукопашному бою. Он решил нам что-то объяснить, давя авторитетом, а я был в запаре, после пятикилометрового марш-броска в полной выкладке, так что с места в карьер пробил его блок отрубив половину меридианов и отправив в глубокий нокаут. Понятно, что вышло это из-за того, что меня в очередной раз недооценили, а я просто забыл сдержаться, но эффект возымело потрясающий.

Мне выделили индивидуального инструктора. Мужчину, лет сорока, фигурой больше похожего на Колобка. Или на Илью Муромца со знаменитой картины. Толстый, поперек себя шире, с окладистой бородой и вечной, будто приклеенной улыбкой. С длинными ручищами, обвитыми мускулами. Но при этом быстрого, в чем мне пришлось убедиться во время первого же занятия.

— С чего тебя так не любят, малец? — удивленно рассматривая меня пробасил новый инструктор по рукопашке.

— Прошлый наставник быстро кончился. — пожав плечами ответил я. — Моя вина, хотя получилось так во многом случайно.

— Ясно, и тебя решили сломать. — задумчиво хмыкнул «Илюша». — Ну, значит судьба у тебя такая. Мне приказано тебя тренировать и проучить, так что извиняй, сдерживаться не буду. Кстати, ты в курсе, что у тебя глаза светятся?

— Да, это… — договорить я не успел, тренер рванул вперед, и только постоянно удерживаемый в активном состоянии третий глаз позволил мне увернуться. И ведь не из-за того, что я увидел движение противника, скорость течения энергии в его меридианах была такой что я лишь уловил импульс. Просто обострившееся чувство опасности внезапно заорало о том, что надо бежать.

— Хм, уклонился? — удивленно посмотрел на пустую ладонь колобок, пара сантиметров — и между пальцами была бы зажата моя голова. — Это будет интереснее чем я ожидал! Восточный ветер — Пой!

Как можно двигаться с такой скоростью? Я едва успевал отпрыгивать от ударов. Ставить блок, при такой массе противника и молниеносном передвижении — чистой воды самоубийство. Так еще и ветер, настоящий ураган, поднявшийся на крохотной тренировочной площадке в закрытом корпусе.

Контратаковать? Когда я даже не вижу атак противника? Как?! Увернуться, уйти вниз, и оттолкнувшись перекатиться за спину врага. А это именно враг, тренировкой тут и не пахнет, он меня реально прикончить пытается! Перекат, прыжок назад, какого черта, у него перед кулаками что, воздушные когти появились? Что за бред?!

— Хватит бегать, котеночек! Развлеки меня еще! — кричал противник, все ускоряясь. Его когти рвали воздух, а когда он загнал меня в угол и пришлось уходить, прыгнув чуть ли не к потолку, на стене остались три глубоких, сантиметров по пятнадцать, длинных пореза.

— Ты должен учиться драться, а не бегать! — гневно крикнул он, глядя на меня снизу вверх. Я же, уцепившись пальцами в одну из балок под потолком зала, подтянулся и сел свесив ноги. — Спускайся!

— Мне и тут хорошо, спасибо что спросили. — ответил я, переводя дух, и не собираясь спускаться без конкретного плана на победу. Драться с ним в рукопашную — самоубийство, не знаю за счет чего он стал таким быстрым, но то, что противник однозначно использует резонанс в рукопашной — очевидно. Вот только делает он не так как остальные инструкторы.

— Не вынуждай меня лезть за тобой котеночек. — усмехаясь проговорил тренер, и волна опасности прокатилась по телу, нарастая с каждым мгновением. Я уже было подумал, что и в самом деле пора спускаться, когда противник просто взмахнул рукой и три воздушных лезвия вспороло пространство с ужасающей скоростью.

Мне некуда было деться, так что я ответил, чем мог — максимально усиленным прессом, выжравшим разом половину резерва чакры резонанса. Больше просто не помещалось в камень. Пришлось наплевать на все условности и бить на поражение, не сдерживаясь — иначе от меня остался бы только порезанный на неровный части «питерский гость». И эффект превзошел все ожидания.

Тренер, сумевший каким-то чудом закрыться, стоял посреди вдавленного и потрескавшегося пола, ушедшего вниз сантиметров на десять. Целым остался только метровый пятачок, на котором стоял ухмыляющийся колобок. Да только стоило ему оценить окружающее, как улыбка сползла с его лица.

— Да, за это нас по головке не погладят. — задумчиво оглядывая зал, проговорил инструктор. — Слышь, котеночек, слезай. Драться больше не буду.

— Что, запас резонатора сел? — насмешливо спросил я, не собираясь приближаться к этому монстру без веской причины.

— Пф, я даже не начинал еще. — подбоченившись сказал «колобок». — А вот ты настоящий разгром устроил, так что все происходящее — твоя вина. И вообще, надо убраться отсюда пока здание не рухнуло. А то мне разрешено тебя калечить, а не убивать.

— Ого, прямо интересно стало, кто это разрешил великого меня калечить. — хмыкнул я, сам заметив, что балка, на которой я сидел начла немного покачиваться. Так себе признак, прямо скажем.

— Его сиятельная жопа Рома, слышал о таком? — усмехнувшись спросил тренер, и я в конец запутался в догадках кто передо мной. Судя по скорости, по созданию им объемно-силовых конструктов и навыкам ведения рукопашного боя — не меньше, чем князь. Вот только вряд ли нашелся бы благородный, так нелестно при посторонних отзывающийся о графе Суворове.

— Дядька что ли? — в тон ему ответил я, заставив бородача на миг замереть. — Да, этот, конечно, мог. Все, я слажу.

— Дядька? — нахмурившись переспросил тренер, когда я, повиснув на руках, спрыгнул с четырехметровой высоты и перекатился, гася остаточную инерцию. — А ты, выходит — приемник Бронислава?

— Так уж вышло. — пожав плечами ответил я, поспешив на выход, а то и в самом деле, обрушится потолок, придется выбираться из-под обломков, а у меня еще занятия по стрельбе, сегодня умирать никак нельзя. Но стоило сунуться в коридор, как на встречу мне шагнул взвод тяжело вооруженных рыцарей в полном доспехе с усилителями.

— Эм, что вам… — начал я, копя энергию для пресса.

— Не переживай, котеночек. Это за мной. — раздался у меня за спиной усмехающийся голос, и легко подвинувшие меня бойцы окружили наставника, держа на прицеле коротких автоматов с толстыми стволами такого же калибра, из которого в меня стреляли несколько дней назад.

«Илюша» покорно завел руки за спину, растопырив пальцы, после чего их заковали в перчатки сведенные вместе, а с шеи тренера сняли кристалл с очень толстым кольцом поперек пенала и мигающей красной лампочкой.

— Это что — взрывчатка? — удивленно проговорил я, рассматривая как камень кладут в отдельный стальной кейс.

— Окончишь обучение, поднимешься по рангам, и может тебя тоже удостоят такими почестями. — усмехнувшись и совершенно не стесняясь проговорил инструктор. — Как тебя звать, кстати?

— Александр Брониславович… Суворов. — ответил я.

— А я барон Семеон Шиловский. — усмехнулся тренер, заметив паузу в моих словах. — Бывший барон. Но ты меня можешь звать Коловратом.

— Хватит ерничать, ваша милость, идемте. — проговорил старший из рыцарей, и по его напряженному голосу я понял, что они реально боятся этого толстяка. Два десятка тяжело вооруженных людей, в полном резонансном доспехе, боятся одного полуголого мужика с закованными за спиной руками с которого сняли резонатор!

— Расскажете свою историю… тренер? — спросил я, продолжая идти рядом с Семеном, даже когда его вывели под конвоем из зала.

— Нет тут никакой истории, просто будь верен своему слову и к тебе будут относится как к расходному материалу. — усмехнулся барон. — Батька твой приемный — нормальный мужик был. Хотя в девках никогда не разбирался, но это беда общая. В общем — его мне жаль. А остальным туда и дорога. До дядьки твоего так и не добрался… но на тебя зла не держу, ты за них не в ответе.

— Отставить разговорчики. — буркнул капитан стражи, держащийся чуть в стороне и не убирающий ладони с рукояти автомата. Расслабился он только после того, как мы вышли на улицу и ящик с кристаллом унесли в одну сторону, а заключенного повели к карцеру.

— Будьте очень аккуратны с этим заключенным, ваше сиятельство. — порекомендовал начальник стражи. — При задержании он убил почти полк солдат вместе с командиром.

— И за что же его задерживали? — на всякий случай уточнил я.

— За измену. — коротко бросил охранник и поспешил удалиться. — Честь имею.

Ну да, ну да… честь. Похоже Семеон то ее имел в достатке, и остался верен императрице. Ну или даже не ей, а ее бывшему мужу. Барон? Что-то вроде шестого ранга, еще чуть-чуть и он сумел бы освоить стихийное проявление конструктов. Хотя с учетом скорости, вполне возможно, что уже и освоил.

Как легко он выдержал и пробил мой пресс! А ведь я всерьез подумывал о том, что мне хватит текущего уровня на долго, выходит — нет. И простая грубая сила мне в сражении с ним не поможет. Нужно как можно быстрее открывать второй лепесток воды и переходить к воздуху. До огня мне еще далеко… а еще нужен третий глаз. Черт, хоть разорвись на части, но в сутках всего 24 часа. Придется менять методику тренировок.

Да, ни один из одногруппников в 1У ничего мне сделать не сможет. Но тот же Недосуд, вполне в состоянии потрепать нервы, если мы будем сражаться по тем же условиям, по которым в прошлый раз бился с ним Таран. То есть в тяжелых доспехах и без оружия. Не активировав камень и не взяв под контроль энергетический контур доспеха, я проиграю, даже не начав биться. А ведь есть еще и княжеские дети, которые учатся с нами только для того, чтобы поучаствовать в турнире.

К слову, мотивация того же княжича Михаила Долгорукого для меня оставалась загадкой. Долгоруковы породнились с императором, богатый, древний, а главное сильный множеством потомков род. А Суворовы, хоть и поднялись в последнее время, став цепными псами императора, но богаче не стали. Условно говоря — слабый род, хоть и славный. Но и тут можно было поспорить, ведь один из сыновей сражался за императрицу, а второй — за ее брата, устроившего мятеж.

И опять — не все так просто. Гражданская война до сих пор не началась только потому, что дворянское собрание Петрограда вместе с Думой боярской, приняли решение о свержении Императрицы, официально сошедшей с ума и ведущей страну к гибели. Что-то там про отторжение дальневосточных губерний и войну с Китаем. К тому же сам Петр не был урожденным Романовым, а являлся братом свергнутой императрицы — Морозовым.

То есть формально прав на трон у него даже меньше, чем у меня.

К счастью, я не был так наивен, чтобы уповать на личную силу при притязании на трон. Даже если я сумею подняться на первый ранг, покорю резонанс и освою все его формы — останется сила флота, армии и капитала, которые в этом мире неотрывно следуют за силой аристократов ими владеющих.

Чтобы получить хоть призрачную надежду стать императором, мне придется пройти через длинную череду рангов, накопить собственный капитал, собрать армию сторонников и союзников, а после — можно будет подумать о контрперевороте. Если, конечно, от страны к тому моменту хоть что-нибудь останется.

— Старшой! Как прошло? — спросил Шебутнов, когда мы пересеклись перед обедом. — Снова тренера побил?

— Что? а нет, его просто в карцер отправили, немного поломал зал. — ответил я, вынырнув из собственных мыслей.

— Немного… говоришь? — пробормотал ошарашенный Леха, потому как в этот момент от спортивного корпуса раздался грохот и часть крыши просела.

— Твою дивизию… похоже с этого момента мне предстоит заниматься на открытом воздухе. — с сожалением сказал я, глядя на выбежавших из здания кадетов и преподавателей. А раз заниматься придется на полигоне или стадионе — сбежать от противника я не смогу. Как и держать безопасную дистанцию. Мне нужен воздух! А в этой чакре не то, что первого лепестка нет, она только наполнилась.

— Твоих рук дело? — ухмыляясь спросил Таран, показав пальцем на разрушенное здание, когда мы встретились в столовой.

— Нет. Семеона Шиловского, слышал о нем что-нибудь? — поинтересовался я.

— Первый раз… — пожал плечами Таран, но его перебил Жеглов.

— Коловрата? Как его можно не знать! Это же чемпион российской империи! Один из сильнейших людей планеты. Он подковы голыми руками гнет, а уж с резонансом вообще творит жуткие вещи! — восхищенно проговорил Петр. — Только… его же вроде к сметной казни приговорили. Скандал был жуткий.

— Да? Рассказывай. — потребовал я, приступая к еде.

— Ну, особенно я в подробности не вникал. Все же я больше за его спортивной карьерой следил. Бокс, единоборства, вольная борьба — вот это все. Он провел пятьдесят четыре схватки и ни разу не проиграл. Три титула чемпиона мира, все защищены. Один правда отобрали по техническим причинам, когда он на службу пошел. — почесав в затылке сказал Петр. — Но тем же японцам он крови попил столько, что во время объявления перемирия его хотели сегуном взять… или как-то так.

— Коловрата да, кто не знает. — уважительно кивнул Таран. — Тебя этот монстр учить будет?

— Пока он меня только побить пытался. — усмехнулся я. — Но я храбро сбежал.

— А здание само рухнуло, да-да, верим. — хохотнув проговорил Леха, похлопав меня по плечу. — Кстати, у него реально дофига поклонников, даже среди наших, если раздобыть плакаты и он на них распишется, то после казни их можно будет продать за кругленькую сумму.

— Кто о чем, а голый о бане. — не слишком довольно сказал Петр, отмахнувшись. — Это же легенда, как ты можешь так спокойно говорить о том, что его убьют?

— Успокоились оба. — не повышая голоса проговорил я, и хотевший что-то ответить Леха тут же заткнулся. — Раз его сюда перевезли, для занятий со мной, значит в ближайшее время казнить не станут, а там и ситуация изменится. А вот на счет подписать плакаты — не худшая идея, деньги нам всегда пригодятся.

— Отлично, значит так и сделаем. — потерев руки проговорил Шебутнов. — Ты только сам тренера не зашиби, ну и постарайся чтобы его не выперли раньше времени, мне как минимум неделя понадобится, чтобы все устроить. Можно, конечно, напечатать самим, но такие плакаты стоить будут не много, лучше достать оригинальные.

— Хорошо, общак в твоем распоряжении. Как сделаешь — отчитаешься. — сказал я, доверяя товарищу товарооборот. — Хм… надо подумать, может после наших занятий устроить и пресс сессию с раздачей автографов. Только с охраной договорится.

— Если сделаешь, я соберу только самых-самых фанатов. — улыбаясь поддержал идею Шебутнов. — Копеечка к копеечке.

— Ладно. Подумаем об этом на досуге. — кивнул я, тщательно прожевывая пищу.

Стрельбы я проводил с активированным третьим глазом. Первый из девяноста шести лепестков уже начал проклевываться, из за постоянного использования с самого поступления в училище, но его все равно приходилось постоянно подпитывать праной, что не могло не сказаться на общей работе малого и большого круговорота энергии по меридианам. Приходилось действовать в обход нормальной схемы.

Если бы мое «убежище духа» чакра жизни и перерождения, были неактивны, как и у всех обычных людей, то ничего бы не вышло. В начале пришлось бы развить до первого лепестка «столб эфира» или пятую чакру, и только после этого — после установления надежного большого круговорота силы — приступать к третьему глазу. Но у меня ситуация оказалась обратной. Я просто «спускал» прану вниз, напитывая все необходимые чакры.

Довольно нетривиальное и травматичное для них действо, так что я старался как можно быстрее раскрыть все по порядку. Земля, вода, воздух, огонь, эфир, глаз и душа. А тут еще и новая восьмая чакра, которую я условно назвал — звук, за близость резонанса к музыкальным понятиям.

При активном третьем глазе целиться было одно удовольствие — в момент сосредоточения время будто замирало, позволяя сделать идеальный выстрел. Пока мне удавалось поддерживать дистанцию до трехсот метров, как в состоянии совершенного покоя, так и в движении. А вот с отвлекающими факторами работать получалось тяжелей. И все равно — получалось чуть лучше, чем у занимающихся стрельбой с младенчества. Так что я даже позволил себя немного похвалить.

Да, не честно, но люди вообще не рождаются равными, как с точки зрения здоровья и состояния мозга, так и с точки зрения семьи и социального пласта. Да даже страна имеет существенное значение. Родишься ты в Германии, Соединительных штатах, Российской империи или Эфиопии. Не выбирал, вроде, но при остальных совершенно одинаковых факторах, жизнь у тебя окажется разительно отличающейся.

После тяжелого, во всех смыслах, трудового дня, я вернулся в свою комнату, где меня уже ждала Ангелина, со сделанным домашним заданием и твердой уверенностью что мы оба заслужили немного отдыха. Вообще странное конечно утверждение, учитывая, что она в тантре совершала минимум усилий, просто полностью отдаваясь в объятья чувств и ощущений, но спорить я с ней не стал, только сходил перед этим в душ, смывая дневную усталость. А затем — в кровать.

— Знаешь, мне все время, кажется, что я пытаюсь за тобой угнаться, и ничего не получается. — проговорила Ангелина ближе к полуночи, когда мы лежали, откинув одеяло. Она, по привычке, закинула на меня ногу и положила голову на грудь, прижимаясь всем телом.

— Прости, но мне и в самом деле нельзя стоять на месте. — ответил я, улыбаясь. — К тому же и ты, красавица, несешься ввысь быстрее звука. Разве ты не обогнала всех своих одногруппниц по использованию резонанса? Вон, у тебя даже во время нашей близости камень горит.

— Это он на тебя так реагирует. — ответила, улыбаясь девушка. — У меня самой во время занятий получается не сразу, а вот у тебя…

— У меня? — удивленно проговорил я, а потом до меня дошло.

Глава 9

Вскакивать с кровати и бежать проверять теорию я не стал. Дождался пока Ангелина уснет, а потом медленно вошел в медитацию и настроился на ее ауру, так же, как и при тантрическом сексе. Дыхание в ритм, одновременное сердцебиение, один фон ауры и как результат — камень Ангелины слабо, но начал разгораться! Я даже энергию в него влить не успел.

А что это значит? А это значит, что я дурак. Кто меня заставлял во время пребывания в резонаторной камере просто расслабиться и взять камень, который мне больше всего подойдет? Нет, я в очередной раз прыгнул через ступеньку, получив в результате хранящийся сейчас в столе булыжник.

Выдохнуть, успокоиться. У кристалла нет собственной ауры, как у моего, так и у принадлежащего Лисоньке. Камень он и есть камень. Но если смотреть на это через призму науки и практики — резонанс работает, когда оба объекта «звучат» на одной ноте, с одинаковой частотой.

Могу я заставить кусок углерода изменить это свойство? Наверное могу, но как — понятия не имею. Могу я изменить свою частоту? Ну настраиваюсь же я на Ангелину, поддерживая ее во время тантры? Конечно, странно действовать не на единение с партнером, живым человеком стремящемся к близости с тобой, а с мертвым предметом. Но какой у меня выбор?

Дав организму шесть часов на отдых, я не стал дожидаться подъема, а встал пораньше и наскоро умывшись забрал камень и отправился на полигон. На дворе было еще темно, но я все равно решил добраться до замка, чтобы не точно не попадаться никому лишнему на глаза.

Зайдя во внутренние помещения, я с удивлением увидел, что вместо привычной стены виднелся темный провал, уходящий куда-то в глубину. Откуда он здесь взялся? Интересно ли мне, что там, внизу? Конечно интересно, я здесь с декабря не был, так что могли прорыть туннель в бетоне с помощью «магии». А могли и обычными взрывными работами, с отбойными молодками. Благо у нас стрельбы с утра до вечера.

Надо ли мне туда лезть? Хороший вопрос. Зачем-то же военные к нам переезжают, не только ведь лекции читать и гонять нас по полигону. Если там что-то секретное, я могу узнать новое или тайное. А вот смогу ли потом это использовать? А вот если попадусь — проблем у меня явно прибавится. Стоит ли того риск?

Черт его знает, но, если не попробовать — не узнаешь. Ну и главное правило училища никто не отменял — «не попадаться!»

Хотел было активировать третий глаз, когда понял, что напитал его праной сразу после пробуждения. На столько привык что сделал это не задумываясь. Что с одной стороны — отличная новость, а с другой… надо развивать чакры. Иначе я так и буду ломать правильное течение энергии в теле, и добром это не кончится.

Пусть на дворе еще стояла ночь, но я легко различал окружающее пространство, и умудрился спуститься в бетонный колодец ни разу не оступившись. Вскоре новый ход влился в ровный коридор, который явно заложили еще на этапе строительства. Редкие тусклые лампы соединённые проводами идущими поверх стен, едва освещали чуть наклонный пол, уходящий в глубину.

На всякий случай я прошел по коридору в другую сторону и вскоре наткнулся на завал. Похоже кто-то решил обрушить вход, лишь бы не пустить противников внутрь. Но судя по каменным глыбам, раскиданным по сторонам — ему это не слишком помогло. Зато новые владельцы запечатали старый ход, возведя стену.

По ощущениям я находился чуть в стороне от замка, ближе к стрельбищу. Значит один из ходов был на том месте, где сейчас расширенный полигон, а второй, переоборудованный — в замке. А ведь если подумать, взрывы во время нашего марафона пару месяцев назад, были именно здесь.

Осмотревшись, я повернул назад, и уже вышел в узкий коридор, когда обострившийся из-за тишины слух уловил человеческую речь где-то впереди. Разобрать слова я не мог, но судя по голосам — мужчины, скорее всего военные, учитывая кто заполонил училище. Выглянув из старого туннеля, я убедился в собственной догадке и едва успел отдернуть голову, когда по стене мазнул свет фонаря.

— Первый пост, все спокойно, продолжаю патрулирование. — дотронувшись до рации проговорил ближайший ко мне военный. — Как тебе отпуск?

— Если бы не сырость — вообще отлично. — ответил негромко второй. — Пацаны сейчас на границе с республикой, на фронте.

— Ты только при командовании такого не ляпни. Фронт, границы… это наша земля. — перебил его первый военный. — Радуйся, что отдыхаем пока другие пашут. Если припрет, нас тоже на восток отправят.

— Можно подумать тут сильно лучше, слышал, что Барсук рассказывал? Кровавые жертвоприношения, уродцы в банках… — вздрогнув всем телом проговорил второй. — Столица империи, блин. Город расчленинград.

— Типун на тебя… — отмахнулся первый дозорный, и они замолчали, уходя в коридор наружу. Выдохнув, я влил энергию в чакру воды, и стараясь двигаться как можно тише пробрался к развилке. Путь наверх мне был заказан, там патрульные, можно переждать пока они вернутся или забраться глубже. Но если поймают. Простым «искал туалет, заблудился» не отделаюсь.

Блин, интересно же, что они тут прячут! Не знаю, детство в жопе заиграло, или бессмертным себя почувствовал, но я решился идти вперед. Влил перед этим прану в третье ухо и поднял концентрацию энергии в глазах на максимум, так что стал видеть, как в полдень. И спокойно, стараясь не торопиться и не задерживаться, пошел вниз.

Вскоре к мерному гудению ламп добавился странный стук, но стоило дойти до новой развилки — и я с удивлением обнаружил естественную пещеру, где со сталактитов мерно билась о камень вода. Капля за каплей, проделывая углубления в бетонном полу. И судя по ямкам — не первый год, а может и десятилетие.

Помещение оказалось не то старым складом, не то хранилищем, но стоящие вдоль стен ящики и шкафы были вскрыты и пусты, так что я даже не стал заходить внутрь, вместо этого пошел дальше по коридору. Как на зло он все никак не заканчивался, а позади уже вновь слышались голоса возвращающихся патрульных.

Невольно ускорившись, я чуть не бежал, с трудом заставляя себя двигаться плавно и по возможности бесшумно. Стража была еще далеко, переговаривалась, так что мои шаги в изогнутом коридоре могла и не услышать. Но ставить на это жизнь я бы не стал. Так что стоило на пути появиться двери, как я дернул ручку, и чуть не выругался, когда понял, что она заперта!

Кому в голову пришло закрывать двери в тайном туннеле, охраняемом стражей?! Спокойно, замочек то простой, как на обычной межкомнатной двери, была бы у меня даже отвертка — сумел бы провернуть силой, вот только отвертки у меня нет. Есть нож, но лезвие может не выдержать, а если лопнет — это точно услышат… Хотя.

Сунув лезвие между дверью и косяком, я чуть налег на створку, и подцепив язычок замка подвинул его внутрь, секунда — и я уже стою внутри, дыша через широко открытый рот. Сердце колотилось так что я только через полминуты сообразил, что стража прошла дальше по коридору. Все, теперь путь вперед мне заказан. Но и в помещении, в котором я очутился было много интересного.

Стоило осмотреться, как стало понятно, что помещение делиться на несколько частей, а я стою в некоем предбаннике. Короткая комнатка, со столом в углу и шкафом напротив. Проходная или секретарская? Теперь уже не узнать, судя по валяющимся на полу бумагам, здесь вели учет входящих. Но вместо имен — только цифры и даты. Наверное, пропуска сотрудников. Хотя может и паспорта.

К сожалению или, к счастью, полки в шкафу оказались пусты, и я шагнул дальше, во вторую комнату. Здесь бардака было уже гораздо больше, метрах в двух от входа валялась сорванная с петель дверь, на стенах виднелись опалины от пожара, в углу осталась куча пепла и недогоревшие документы. Чем бы тут не занимались — уничтожали все в спешке, иначе не довели бы до такого состояния.

Однако несмотря на разруху все уничтожить у них не получилось. Мой обостренный слух уловил тихое гудение в соседней комнате и повинуясь наитию я прошел дальше, переступив через валяющийся поперек прохода книжный шкаф. Последнее помещение сохранилось не в пример лучше, возможно, потому что его не успели разгромить, а может, потому что это было просто — опасно.

Гудение исходило от куска брезента, прикрывающего что-то большое. Стоило потянуть край на себя, как в глаза ударил желтовато-зеленый свет а я с трудом сдержался чтобы не выругаться. Под жесткой тканью обнаружился ряд здоровых, до потолка, стеклянных колб, часть из них была разбита. Но в другой, в мутной, подсвеченной изнутри жидкости, плавали различные куски тел.

Рука, с расщепленными пальцами. Несколько длинных отростков, больше всего напоминающих части змеи. Чья-то челюсть, довольно жуткого вида, с двумя рядами клыков. Плавающий в растворе здоровенный глаз, с кулак размером. Жгут переплетающихся щупалец… которые дернулись при моем приближении.

Отскочив, я на автомате влил энергию в камень резонанса, и едва сдержался чтобы не выпустить пресс. Вот грохота было бы. Переборов собственную брезгливость я подошел ближе к колбе, рассматривая странное существо, которое явно должно быть мертво, однако шевелится и даже реагирует на мое присутствие.

Несколько мгновений ничего не происходило, а затем отростки выпустили из присосок тонкие шипы, с легким стуком отлипнув от стекла. Несмотря на явное отсутствие угрозы, я почувствовал беспокойство и нарастающую неприязнь к существу передо мной. Не страшно, но неприятно, словно воспоминание о прошлой неудаче. Неуютно, будто призрак зубной боли от бормашинки.

Диссонанс! Усмехнувшись собственной догадке, я отодвинулся от колбы, и сконцентрировался на своих ощущениях. Отдаленно похожее я испытал во время последней попытки похищения, когда сигналы от глаза и браслета были заглушены искаженным. Вот только в то время мне было совершенно не до анализа ощущений, приходилось бороться за свою жизнь, а сейчас…

Полностью очистив себя от эмоций, я сел в позе лотоса напротив искаженной твари и сконцентрировался на собственных ощущениях и реакции монстра. Пришлось постараться, прежде чем я сумел вычленить собственную ауру существа, отделив ее от фоновых искажений. Рваная, будто языки костра под дождем, расходящаяся в стороны словно щупальца, она представляла из себя жалкое зрелище.

В отличие от вытянутой, ровной ауры здоровых людей, она не имела ничего общего с гармонией. Наоборот — открытый нарыв, истекающий неестественной энергией. Словно клякса, заключенная в жидкости, с которой не может перемешаться. Какую же боль, наверное, испытывает это существо…

Извращать, ломая, собственную ауру только для того, чтобы достигнуть сходных эффектов неприятия и диссонанса — верх глупости, на такое я пойти не могу. Но и отказываться от урока, который можно вынести из такой встречи — глупо. К тому же я все равно собирался поэкспериментировать с собственным «звучанием».

Первое что я сделал — гармонизировал собственную ауру, не позволяя вклиниться в нее темным вспышкам, идущим от монстра. Учитывая, что мой противник скорее всего даже не разумен, и очень слаб, получилось это без всякого труда. Несколько минут, спокойствие в душе и в теле, и вот всякое раздражение меня покинуло, а тварь, попавшая в мою ауру, забилась в угол.

Отодвинувшись, чтобы не портить эксперимент своим давлением, я начал менять собственную частоту, сознательно выводя организм из привычного темпа, но при этом выдерживая общую гармонию. Дыхание, сердцебиение, мысли. Скорость течения по меридианам праны и наконец — общий фон.

Я делал это десятки раз, меняя форму медитации и ее интенсивность. Уходил глубоко в себя, почти отринув мир, и наоборот, растворялся в окружающем пространстве становясь его частью. И все для того, чтобы на очередном цикле заметить, как нечто пытается прикоснуться ко мне.

Резко открыв глаза, я огляделся. Никого. По крайней мере никого нового. Найденный мною монстр как забился в дальнюю часть колбы, так и держался там, не собираясь приближаться. Ближайшие люди были в десятках метров от меня. Ближе всего — где-то над головой. Вывод? А черт его знает, надо пробовать еще. И я попробовал.

Новое прикосновение, такое же деликатное, но в то же время мощное, я уловил примерно через пять минут. Теперь оно не было неожиданностью, и открыв глаза я сумел удержать себя в том же состоянии что и до «пробуждения». Никого. И лишь благодаря обостренному до предела восприятию я сумел определить направление вмешательства в мою ауру — прямо у меня на груди висел его источник.

Аккуратно сняв камень с шеи, я посмотрел на него. Не то чтобы он светился, но какие-то едва заметные отблески проскальзывали. Может это конечно отражения света в колбах с монстрами, но нет… нет, я чувствую — это другое. И теперь, зная общее направление я начал искать конкретное состояние ауры.

Наплевав на время, я раз-за разом повышал и понижал собственную частоту «звучания», стараясь нащупать нужное направление, и в конце концов мне это удалось. Камень отозвался, чуть засветившись. Но это было не так существенно, куда важнее было то, что я его «почувствовал»!

Он словно живое существо отозвался на мое прикосновение, стал частью меня, моего тока праны, вписавшись в круговорот меридианов, будто был их продолжением. Я подобное испытывал во время транса и синхронизации тел. Когда одна ладонь чувствует давление, при приближении другой, хотя между ними ничего нет. Когда ты просыпаешься от кошмара, чувствуя, как тонешь, хотя единственная вода в комнате — в стакане на тумбочке. Реальность лишь игра души, и ее вместилища — мозга.

Теперь мне уже не казались дикими слова Марии, про «стать единым» и «прочувствовать камень». Хотя состояние, в котором я находился оказалось ближе к трансу, чем к медитации, и при таком изменении ауры всего организма я не то, что бегать и стрелять не мог — даже дышать приходилось через раз. Концентрация — запредельная.

Выдохнув, я постепенно начал возвращаться в норму, чтобы не повредить меридианам быстрым переходам. С каким трудом давалось изменение собственной ауры, и как легко было возвращаться в естественное состояние. И все же я почувствовал незначительное сопротивление. Части меня не понравилось возвращение в норму, а через несколько секунд эта часть отвалилась, отделалась вновь став чужеродной.

— Ладно, на сегодня урок, пожалуй, можно прекращать. — удовлетворенно выдохнул я, поднимаясь. Теперь я знал, что нужно делать, знал, как добиться результата и даже запомнил общее состояние. Осталось совсем немного — научиться входить в него по первому желанию и поддерживать не таким трудом. Иначе вся прелесть резонанса сойдет на нет, даже если я его освою.

Взглянув на часы, я только вздохнуть мог, уже почти девять. И построение, и завтрак я пропустил, уже началось первое занятие. Надо поспешить, ну и желательно при этом не попасться страже. То, что я решил прогуляться по секретному подземному комплексу с искаженными — только мое дело.

Выбрался я из коридора через пять минут, дождавшись пока стража пройдет по коридору — перебежал в старый проход и потом проскочил у них за спинами к выходу. Через десять минут я уже был на занятии, а через пятнадцать — «на ковре» у дядюшки Романа. Сам дурак, мог и догадаться что после двух похищений мою пропажу тут же заметят и поднимут тревогу.

Роман был крайне озадачен моим поведением, выражал существенную озабоченность, но говорил почему-то совершенно по-другому. В основном матом. В непереводимых идиоматических выражениях, описывающих всю красоту русского языка и передающего его мощь.

— …Понял?! — наконец выдохся Роман, глядя на меня сверху вниз.

— Так точно. Более такого не повторится. — отчеканил я, приняв вид шальной и слегка придурковатей, как сам Петр Великий велел. Начальство такого вида не оценило, и продолжив длинную многоэтажную тираду послало меня в пешее путешествие, извиняться перед начальником охраны и поднятой по тревоге оперативной группой.

— Если браслеты, око и датчик не помогают, может отключить их и выдать мне просто оружие? — на всякий случай спросил я у дядьки.

— Я… нет. Хватит с тебя личной ракетницы. Учись лучше, и никакое оружие тебе не понадобится. — успокаиваясь ответил Роман. — Я и так уже выписал для тебя лучшего преподавателя, которого только смог найти.

— Он вас кстати вспоминал. — заметил я, переводя тему в другое русло. — И Бронислава, и вас, и даже…

— Уверен словом добрым, но непечатным. — усмехнулся дядька, рухнув в кресло, и помассировав виски указательными пальцами. — Все, иди уже от сюда. Перед парнями извинись. Это их работа, но и дергать штурмовой взвод без дела — как постоянно кричать Волки. Не дело.

— Есть идти… — хотел было выйти я из помещения, когда снова взглянул на страдающего Романа. Похоже он себя совсем загнал, с навалившимися служебными обязанностями. Хочешь власти, будь готов к ответственности. Несколько мгновений думал снять эту боль, или нет. Они меня и так контролируют рассматривая каждое действие как под микроскопом, и про историю с Гаубицевым скорее всего в курсе. Так что сильно хуже не будет.

— Что? Ты чего удумал? — спросил Роман, отстранившись, когда я шагнул к нему и демонстративно протянул руки. — Ты ребенок что ли? На ручки захотел?

— Больно надо. — усмехнулся я. — Голову хочу подлечить. Если надо, конечно.

Роман сомневался всего несколько секунд, но потом, нахмурившись, подался вперед. Снять спазм сосудов при тех литрах кофе, которые он употреблял было не просто, но я справился, нормализовал течение праны между чакрами души, эфира и третьего глаза. Не наполняя их, но и не опустошая. А с остальным организм и сам справится, не маленький.

Когда я выходил из кабинета, Роман с удивлением ощупывал свою голову. Даже поблагодарить забыл, от шока. Ну да ладно. Перед служивыми и вправду надо извинится, мне с ними еще работать. Мне не сложно — а им приятно. Да и общую атмосферу чуть разрядить стоит. А потом… окончание пар у Марии и встреча с Сибирским монстром.

Посмотрим, сумеет ли он меня поймать на открытом воздухе.

Глава 10

Как же я задолбался бегать от Коловрата, кто бы знал! После разрушения малого тренировочного зала нас очевидно выгнали на улицу. А на дворе февраль, а не май месяц, но уже через пять минут о холоде я забыл совершенно. Не знаю, у кого учился Семеон, но жалости ко мне тренер не проявлял совершенно. Да что там, он даже не делал скидок на мой возраст и телосложение.

— Хватит использовать пресс, так ты ничему не научишься! — гневно проговорил пузатый, отряхиваясь после того, как я, не выдержав, отбросил его псевдо-конструктом. К слову, тут я был с ним совершенно согласен, не в плане — не научишься, а в плане хватит. Запаса энергии во внешней чакре почти не осталось.

— Ну так может хватит пытаться меня убить? — тяжело дыша спросил я, не забывая увеличивать, между нами, дистанцию. Конечно, против лезвий ветра это не спасет, но у меня хоть будет время среагировать. — Чтобы научиться, в начале нужно чтобы тебе объяснили, что хотят показать, потом показали, а потом помогли повторить. А не вот это вот все!

— Пф, так ты тоже ничему не научишься. — отмахнулся Коловрат, с прищуром посмотрев на меня. — Выдумаешь какую-нибудь отмазку, или сбежишь, не напрягаясь.

— Да? А так мне приходится постоянно бегать. Нет, я в принципе не против, вообще двумя руками за физические упражнения, но надо же их как-то разнообразить. — не отрывая взгляда от противника проговорил я. — Может хотя бы ограничения введем, из-за разницы в весовых категориях? Например, не использовать резонанс.

— Хм… если подумать. Да нет, фигня какая-то, а не предложение. — отмахнулся здоровяк. — Думаешь я не вижу, как ты перегружаешь тело? Нет, пока ты пользуешься заемной силой, научить тебя можно только через боль и страдание. А добровольно ты от усиления уже не откажешься, слишком привык.

— Это не заемная сила, а моя собственная. — нахмурившись проговорил я.

— Вот, ты даже разницы не видишь. — усмехнулся Коловрат. — Я посмотрел все твои бои, с самых ранних записей, и вот что я тебе хочу сказать котеночек — ты слаб, и телом, и духом. Стоит тебе встретиться с минимальными трудностями — ты без разбора черпаешь заемную силу, не понимая, что так лишь обманываешь организм.

— Кажется у нас принципиально разное понимания своей и заемной энергии. — ответил я, на всякий случай перебрасывая прану в «звук». А то ударит сейчас очередным когтем, а мне даже защититься нечем.

— За восемь лет дальневосточных стычек я повидал множество таких как ты. — усмехнулся Коловрат. — Буддисты, кришнаиты, монахи из шао-линя и прочие духовно одаренные практики. И знаешь, что у них общего? Они все умирают, стоит прервать их концентрацию. Ничего нового ты показать не сможешь.

— Пока у меня получалось. — чуть расставив ноги и приготовившись к возможному нападению проговорил я.

— Пока — да, именно поэтому я и говорю — только борьба на грани заставит тебя отказаться от порочной практики. Ты должен рассчитывать только на себя. На свои навыки, на свое тело, на единение с резонансом, который тебя не предаст. — ответил Коловрат, и тут же прыгнул вперед, пуская два когтя с левой стороны, и одновременно прижимая меня прессом с правой.

Встречная волна, перепрыгнуть через когти, пригнуться от удара лапищи и… я успел в последнюю секунду. Выскочил из смыкающихся стальных объятий и перепрыгнув через колено противника ушел ему за спину. Все, энергии на еще один пресс у меня уже нет, тут либо сдаваться, либо…

Отскочив к краю отведенной площадки, я вскочил на ноги, и взял противника на прицел гранатомета. Тренер даже опешил на долю секунды.

— Эй, котеночек, я же тебе эту пукалку в задницу засуну по самую рукоять, а дуло у нее то-олстое. — проговорил он, неодобрительно.

— Значит так, старик. Либо мы с тобой договариваемся, и ты начинаешь меня учить, либо нафиг мне такой инструктор нужен. — выпалил я, держа его на мушке. — Твои загоны про концентрацию — фигня. Я могу поддерживать ее даже во сне. И уж тем более в состоянии удержать при боли. Если ты видел мои бои…

— Да по тебе же никто даже не попал ни разу! — возмущенно проговорил Симеон. — Ну хорошо, возможно и попали, но только после того, как ты начал позволять это. Понятно, что такому дырищу по-другому никак. С полпинка сдохнешь.

— Да? Это когда пол пинка было? Когда балки разрубило или когда я едва погасил лезвие прессом, который пол разрушил? — не выдержав издевательства спросил я. — зачем вообще давать попасть по себе, это знаете ли очень вредно для здоровья, особенно если по тебе очередью зарядили или…

Слушать меня до конца тренер не стал, лезвие ветра разрубило землю передо мной, создав завесу, а враг одновременно прыгнул вперед и влево, стараясь обойти меня по дуге. Когти я увидел еще в момент формирования, похоже Коловрат был настроен серьезно, энергии он в них влил столько, что можно здание снести.

Что ж, значит выхода нет. Я выпустил остаточный импульс пресса, и тут же выстрелил. Расчет оказался верным — каким-то образом почуяв конструкт Коловрат ударил когтями, развеивая его, а летящая следом граната прошла прямо под рукой противника и глубоко вошла в пузо. Но не остановила!

Словно в дурном сне я смотрел как на меня летит здоровенный мужик, которого вообще то резиновой пулей такого калибра должно было по крайней мере на метр отбросить. Но нет, он прорвался через грязевую завесу и обрушил на меня град ударов, от которых я даже уворачиваться едва успевал.

Руки противника — на двадцать сантиметров длинней, что в нашем случае критично. Ногами он почти не пользовался, но воздушные когти с лихвой компенсировали этот незначительный недостаток.

Уходя от очередного замаха, я отскочил назад и врезался спиной в что-то твердое. Посреди ровного поля! Оглядываться времени не было, как и перезаряжаться, так что я сделал единственное что мог — атаковал пробойником летящий ко мне кулак. Конструкты встретились, и в следующую секунду нас отбросило друг от друга с яркой вспышкой. Тяжело дыша и ничего не понимая, я поднялся, стараясь быстрее успокоить звон в ушах.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружил валяющегося посреди поляны Коловрата, ржущего во весь голос. Мужчина хохотал, держась за живот, охая и снова пытаясь смеяться.

— Окончательно двинулся? — громко спросил я, не собираясь приближаться. — Не мудрено, при таком-то поведении. Ты бы еще на детсадовцев с кулаками ходил. Самое то, и по статусу, и по силам.

— По статусу? Я нонче — приговоренный к смертной казни, так что может и в самом деле, положено детей бить. — отсмеявшись сел тренер, потирая живот. Затем он поднял ладонь, измазанную в краске, и нахмурился. — Все понимаю, травматические патроны, но зачем было меня в этом говне измазывать?

— Чтобы нарушитель не мог быстро скрыться. — коротко ответил я. — К слову, боевые у меня тоже есть. И бронебойные, и фугасные.

— Серьезный парень, пися к носу. — фыркнул Симеон, поднимаясь. — Я уж, грешным делом, подумал все, решил ты меня прибить. Только когда сам щит свой пролетел — сообразил что-то не так. А когда выжил — понял, что у гранаты скорость слишком низкая. Иначе ее погасило бы.

— Щита я не заметил. Когти были, пресс, но не щит. Разве что ты про тот, который мне за спину поставил, чтобы я сбежать не мог. — ответил я, и хотевший было что-то сказать мужчина на мгновение замер.

— Щит я не ставил. — нахмурившись проговорил Коловрат. — Не зачем, я бы тебя и так достал, через минуту или две, ты же все — пустой. Так что — подумай.

— Намекаешь что меня хотели убить твоими руками? — спросил я, оглядываясь на стоящих в оцеплении охранников. Слишком большое расстояние, а мы в центре, если это был кто-то из них, ничего уже не доказать. А может и не из них — может найтись, и такой умелец что поставит незаметный щит за сотню метров.

Вот только и поведение стражи, тоже говорило о многом. Вернее, их полное бездействие при прямой угрозе моей жизни. Не успели среагировать? Сомневаюсь, а даже если бы не успели — должны сейчас бежать ко мне, обеспокоенно спрашивать, что случилось и орать на преподающего мне смертника. Но нет, спокойно стоят и в ус не дуют, будто так и надо.

— Да кому ты нужен, тебя убивать. — отмахнулся Симеон.

— Ну да — ну да. Будто ты кому-то нужен, ты так и так приговорен к смертной казни, а так — двоих одним ударом. И тебе помилования не видать, и меня угробить. Что там у тебя с моим отцом было? — спросил я, перезарядив гранатомет. Чувство опасности не различило удары Коловрата и щит убийцы, плохо. Но в принципе понятно. Нужно сформировать чакру третьего глаза и заполнить ее до раскрытия хоть на уровне первого лепестка. Проблема только в том, что у обычных людей на это уходит от пятнадцати до сорока лет. А большинство просто никогда не достигают таких высот.

— Сослуживцы мы были, во время Корейского обострения. — нахмурившись ответил Коловрат. — А к чему тебе это? Слышал вы с ним даже знакомы не были, взяли тебя по его завещанию из приюта.

— Хоть и не долго, но знакомы мы были. — возразил я. — Он не из тех, кто бросит своего товарища. Скорее выполнит долг даже ценой жизни.

— Да, в отличие от отца, Бронислав всегда соответствовал своему имени. — серьезно проговорил Симеон. — Даже не знаю, с чего ему помогать первому… или не первому? Слышал я, у них с Олькой не задалось. Как подсунули Меньшиковы им эту вертихвостку, так она нетронутая осталась.

— На сколько я знаю так и есть. Правда про вертихвостку первый раз слышу, меня в такие тонкости не посвящают. Лучше скажи, как тебе охрана относится? Я вчера немного поспрашивал — ты звезда и кумир для многих кадетов. — сказал я, незаметно копя силы на очередной пресс, мало ли что в голову Коловрату придет…

— А у тебя значит нет? — усмехнулся Симеон. — Да только сомневаюсь, что таким же кумиром для них я останусь. Достаточно быть до конца верным долгу и на тебя выльют столько ушатов с говном, что никогда не отмоешься. Даже если все это ложь.

— Смена правителя — всегда риск. — пожав плечами проговорил я. — К тому же матушка… императрица еще жива, где-то на Урале как я слышал. Кто знает, как может повернуться через пару лет. Может она вернется с победой в столицу?

— Тогда твоих покровителей повесят на дворцовой площади. — показав клыки в усмешке сказал Коловрат. — Столько голов полетит… нет, как бы не радел я за правду, а такого не будет. Раз уж признали Петьку-мороза — Романовым, значит воцарилась новая династия. Не первый раз, на Руси… Закон его о многожёнстве многих взбаламутил, но тут он прав, детей России надо больше. Как и дарников. А то так и вымереть не долго. К тому же за него и армия, и флот. И даже дворянское собрание с боярской думой. По крайней мере большинство, а кто против — кричат «за» громче всех или сидят в углу тихо.

— Вижу поговорить тебе не с кем, раз такое на собственного ученика выливаешь. — усмехнулся я. — Дважды с темы съехал.

— А что говорить? Ты же дите малое. — пожал плечами Симеон. — Не видишь, нашивки у стражи? Жандармские — Долгорукого, царя нонешнего тестя. Еще вопросы глупые будут?

— Конечно. У меня их много. — искренне улыбаясь ответил я. — Ты, пожалуй, единственный кто мне честно ответит, тебе то бояться нечего. Но главный — жить хочешь?

— Жить? — Коловрат на пару секунд нахмурился, а затем рассмеялся во все горло, пока вновь ен схватился за живот. — Кто же не хочет. Только без чести это не жизнь.

— Пф, честь свою можешь при себе оставить. Так что? — спросил я, вновь посмотрев на Симеона. — Если я смогу тебя вытащить, на счет амнистии не обещаю, но может удастся сделать так чтоб топор над тобой не висел, и петля не маячила.

— Мал ты еще, такими обещаниями разбрасываться. — проговорил Коловрат. — Вот победишь меня — тогда поговорим.

— Я может и псих — но не идиот. Ставить против многократного чемпиона мира, весящего в два раза больше меня — глупость. Наоборот, если бы я на это поставил — грош моим словам была бы цена. — ответил я, демонстративно поправляя одежду. — Но это не значит, что я не сумею тебя выгородить. В крайнем случае сменю один ошейник на другой.

— И чего ради? Я за тебя сражаться не стану. — хмуро ответил Коловрат.

— Пока мне это и не нужно, а дальше, кто знает. Кстати, я же тебя таки победил — я первый на ногах оказался, а ты до сих пор сидишь и больше десяти секунд валялся. — заметил я, и нахмурившийся Симеон, с видимым неудовольствием, поднялся. — На любом ринге тебя бы признали побежденным. Хотя, учитывая наши весовые категории — техническую победу мне бы присвоили уже раз десять.

— Ты меня ударил то всего один раз — и тот, резонанс не дал провести. Потому я и смеялся — не хочет небесная сила чтобы я тебя учил, котеночек. — нагло ухмыляясь проговорил Коловрат.

— Скорее он не хочет, чтобы ты сам умер и меня с собой забрал. — проговорил я, задумчиво глядя на здоровяка. — Так что, будешь меня учить, если стража сменится на тех бойцов что при Брониславе были? Доверишься его людям?

— И как я узнаю, что это они? На лбу написано будет? — вновь усмехнулся Симеон, но я почувствовал по его голосу что он скорее не верит в возможность таких изменений и отпирается по инерции.

— Да-да, нет-нет. — как можно серьезней проговорил я, стараясь чтобы до собеседника наконец дошло.

— Если у тебя выйдет… если. Тогда — да. Но я и так тебя учить буду, коли ты откажешься уже от заемной силы. — проговорил Коловрат.

— Я тебя услышал, ты меня услышал. Прежде чем я пойду договариваться — почему Суворовы с Меньшиковыми сошлись два поколения назад? — спросил я уже собираясь уйти.

— Почему молодой, нищий род, полностью живущий на казарменном положении, согласился принять в семью богатейшую невесту империи, с огромным приданым, на которую сам царь в молодости засматривался? — постукивая себя пальцем по волосатому подбородку проговорил Коловрат. — Даже не знаю, может у тебя какие-то идеи есть?

— Ясно, значит деньги, земли и влияние. — кивнул я. — А почему проблемы возникли с ее племянницей? Младшей дочерью тогдашнего главы рода?

— Потому что Меньшиковы — ярые сторонники императрицы. До последнего ее волю исполнявшие и за это поплатившиеся, когда она… верно она себя вела, как мать. До последнего за сына говорят боролась, но слишком далеко зашла и это видели все. — хмуро проговорил Коловрат. — Мужа она потеряла, сын — живой труп… Все понимали что долго это продлиться не может, вот некоторые и начали суетиться раньше.

— Хочешь сказать Мирослав с Романом одни из инициаторов переворота? У меня так-то там отец погиб, а у них — сын и брат. — не веря произнес я.

— Долгорукие, Юсуповы… Суворовы. Все вы одним миром мазаны. — жестко проговорил Симеон. — А свадьба… если бы императрица осталась на троне, Бронислав выжил и подтвердил брак. Тогда Мирославу не оставалось бы ничего другого кроме как отдать кресло главы рода ему.

— Вот как. — проговорил я, с удивлением складывая картинку, впервые увиденную с другой стороны. — А говорил, что Бронислав только сослуживец. Простым знакомым о подобном не рассказывают. Ладно я пошел. Доживи до решения дядьки.

— Иди уже. — нахмурившись, и явно ругая себя за болтливость, отмахнулся Коловрат. Я же, быстро переодевшись в уставную кадетскую форму отправился в административный корпус. Не стал прорываться в кабинет дядьки с боем, попросил секретаршу сообщить о том, что я пришел и надо поговорить по семейным вопросам, а сам начал обдумывать стратегию поведения.

— Племянник. — кивнул Роман, когда через полчаса мне разрешили пройти в кабинет. — Проходи, садись. Что за дело у тебя такое срочное, после устроенного утром?

— Срочное, и даже важное. Меня снова пытались убить. — ответил я, после чего Роман напрягся, сжав кулаки. — Но не так явно, и откуда исходила угроза — мне не понятно. Не могу утверждать со сто процентной уверенностью, но вероятно от одного из охранников-жандармов.

Я в деталях рассказал о своей схватке с Коловратом, о подозрениях и о ситуации на площадке.

— Либо так, либо это кто-то способный построить конструкт с очень большого расстояния. — закончил я, откинувшись на спинку стула. — Это точно не Симеон, даже если допустить что он способен одновременно ставить несколько конструктов — у него было много возможностей меня убить. Так глупо он бы не подставился. Кроме того, его навыки невозможно переоценить, хотя пока как учитель он себя показывает не очень.

— Зато как тренер — отлично. Ты знаешь, что он запросил все видео с твоими драками, чтобы составить для тебя индивидуальную программу? — спросил Роман, и дождавшись моего кивка усмехнулся. — Они с Брониславом были давними боевыми товарищами. Не раз спину друг другу прикрывали, да и подошел он к этому вопросу всерьез… сомневаюсь, что тебя хотели убить — может покалечить.

— Даже если так, мы это оставим без внимания? — проговорил я, чуть нахмурившись.

— Мы? — удивленно поднял бровь Роман. — Хм… возможно ты прав, род должен ответить на действия такого характера. Но мы не в том положении чтобы отвечать Иллариону угрозой на угрозу. К тому же ситуация в столице — слишком напряженная, нам пришлось согнать усиление только для того, чтобы не вспыхнули бунты.

— А наказывать охранников слишком мелко, согласен. — кивнул я, чем удивил Романа еще больше. — Как на счет смены конвоя на верных роду людей, которых Симеон не станет убивать. Например — других бывших сослуживцев?

— Большая часть из них — мертва. — поморщившись сказал Роман. — Осталась на шлюпе, где погиб Бронислав. Но есть несколько человек которые по разным причинам не находились в то время во дворце. Думаю, одну конвойную команду можно собрать.

— Благодарю. — поднимаясь сказал я. — В таком случае — мы сработаемся.

— Постой. Раз уж ты заговорил о роде, как о нас — пора тебе и в самом деле начинать входить в дела семьи. — усмехнувшись сказал Роман. — Ты пока приемыш. Никто. Но с новым указом его императорского величества это можно легко исправить, женив тебя на правильной девушке.

— Ого, а не рано? Я еще даже училище не окончил, впереди академия… — попытался возразить я.

— То, что «рано», не мешает тебе девок трахать. — жестко сказал Роман. — Возьмешь еще одну — с тебя не убудет. Подтвердишь намеренья рода и заодно окончательно в него войдешь. Она хоть и старше тебя на четыре года, но у тебя с этим вроде проблем нет. В общем, Ольга станет прекрасной первой женой. И с родом тебя свяжет, и обязательства мы свои выполним.

Глава 11

— Ольга?.. Меньшикова? — я, конечно, чего-то подобного ожидал, но все же не так в лоб, и не за такую мелочь.

— Именно. А что тебя смущает? — усмехнулся Роман.

— Мне по пунктам перечислять? — спросил я, рухнув в кресло для посетителей.

— Ну попробуй, даже интересно, что получится. — с легкой ухмылкой сказал наследник Суворовых, махнув мне рукой.

— Первое и самое очевидное — сейчас это бесполезно. Она не наследница, приданое вы с нее скорее всего получили, а род Меньшиковых в опале у нового государя, который к Суворовым относится лояльнее чем к ним. — начал перечислять я, и после первых же слов лицо Романа чуть вытянулось. — Так что породниться с ними теперь — скорее навредит, чем поможет.

— Ну допустим, но Меньшиковы все равно крупнейший род Империи, с огромными владениями. А два мужчины рода пропали, сейчас остался только старший сын Авраама — князь Дмитрий. — возразил мне Роман. — Единственный, из взрослых детей и прямых наследников.

— Тем более нет смысла, если до сих пор жив прямой наследник. — пожал я плечами. — Вот если во время очередных волнений в Петрограде, случатся погромы, и он погибнет, вместе с ближайшими родственниками, а Ольга останется единственной прямой наследницей рода Меньшиковых — после этого и свадьбу можно сыграть и брак консумировать. К тому же, зачем привязывать ее ко мне, когда можно, как вторую-третью жену отдать какому-нибудь союзнику?

— Хм, не такого ответа я ожидал. — проговорил Роман. — Думал ты будешь настаивать на своем возрасте, что еще не нагулялся, что рано и вообще… А ты оказался куда циничней чем я ожидал. И тем не менее, взять ее в жены — необходимо.

— Ну так и берите. Я то тут при чем? — удивлённо спросил я. — Я конечно все понимаю, долг перед родом, взявшим меня под опеку… но выгоды от женитьбы с ней ни для меня, ни для рода не видно. Или я тупой, и вы рассчитываете, что я и Ольгу отправлю вслед за ведьмой?

— Хм… — чуть растерявшись взглянул на меня Роман. — Нет, от ее смерти мы и в самом деле ничего не выиграем. Но зачем нам твоя свобода от брака?

— Например меня можно женить выгодней. И с точки зрения приданого и сточки зрения поддержки рода. — пожав плечами проговорил я. — Сейчас слишком много неопределенности, но при этом род — на пике силы и славы. Фавориты императора, чуть ли не правая его рука. А Ольга — из опального рода, да еще и преданного бывшей императрице и ее сторонникам. Стоит оно того?

— Возможно ты и прав. Возможно. — проговорил Роман, задумчиво. Постучав пальцем по подлокотнику кресла. — Хорошо, мы отложим этот вопрос до твоего выпуска из училища. Но пока ты не на столько ценен, чтобы планировать хороший династический брак. Даже нам с Брониславом это было тяжело, наши пары — почти идеально подходили нам с точки зрения света и связей…

— Еще бы, дочки Меньшиковых и Долгоруковых, обе прямые наследницы своих родов, если не останется других претендентов. — понимающе произнес я. — Наверное сложно было устроить такой брак? Как это вообще вышло? Долгорукова — она же дочка министра жандармерии, генерала который у нас речь читал?

— Речь произносил Василий Михайлович. — поморщившись, словно от зубной боли, сказал Роман. — А министр жандармерии — его сын, Илларион. Внук же Михаил, в честь прадеда, учится вместе с тобой на курсе. Хотя скорее не учится, а делает вид. Вообразил, что мы ему дать ничего мне можем поверх домашнего обучения.

— Ну, он хорош, тут спорить бесполезно. Хотя Герб круче. — ответил я, пожав плечами.

— Что за герб? — заинтересованно спросил Роман.

— Гена… как же его… Геннадий Романович Беляков, вот. Третий курс, княжеская алфавитная группа. — с трудом вспомнив полные ФИО соперника сказал я. — Он и в конструктах не плох, и в остальном куда сильнее среднего по училищу. Хотя и зазнался, не без этого.

— Беляков? Да, я про него наслышан. И рад что ты его выделил, именно на него мы ставим в турнире. — довольно покивал Роман. — А то, что «зазнался» так это по отношению к простолюдинам. Понимаю, тебе может быть неприятно подобное слышать, но пора перестать относится к обычным людям так же, как и к дарникам.

— Значит те, кто не обладает резонансом — хуже просто по факту рождения? — насмешливо спросил я. — Люди второго сорта?

— Не стоит ставить вопрос так остро. — чуть поморщившись от недовольства произнес Роман. — Просто есть одаренные, аристократы способные к свершению многого, а есть все остальные. Иногда, хоть и очень редко, случается такое что одаренный ребенок рождается вне аристократической семьи, и наша первейшая обязанность спасти его, введя в нормальное окружение.

— Спасти значит… что ж, ладно. Не самый худший вариант. Слышал я что в богатых ресурсами странах людям обеспечивают минимальный обязательный доход, такую штуку, которая позволяет всем развиваться и становиться богаче. — сказал я, отслеживая реакцию «дядьки». — А с богатых жителей можно взять больше налогов.

— Интересно, это в каких же странах? — удивленно посмотрел на меня Роман, и я понял, что основательно проштрафился, не углубившись в изучение местных особенностей. Саудовская Аравия и тут есть, вот только на нефти они не разбогатели. Швейцария тоже — но со своим воинственным нейтралитетом она осталась почти без одаренных, с минимальным флотом и ни о каком благоденствии речи не шло.

— В сети ходил слух о штатах в Америке. О коммунистических общинах… — попробовал выкрутится я, и мгновенно поймал гневный взгляд дядьки.

— В сети? Ресурсы вспомнишь? Пока меньшевики активны в столице — опасность подрывов и самоподрывов возрастает. И если один из родов позволил на своих ресурсах распространять их лживую пропаганду — значит, как минимум они сочувствуют террористам. — проговорил Роман, постучав выпрямленным указательным пальцем по столу. — Это угроза, угроза реальная. Увидишь где-то, сразу сообщи главе безопасности.

— Как скажешь, дядька. — подняв руки ответил я. — Что на счет моего учителя?

— Что… а, Коловрат… — возвращаясь к беседе задумчиво проговорил Роман. — Хорошо, я попробую сменить его охранников на верных людей. И тут важнее не его желание, а угроза повторного покушения. Не нужно мне такой головной боли в училище, и без того проблем хватает.

— Спасибо, Роман Мирославович. — сказал я, поднявшись, но на сей раз из кабинета уходить не спешил. А то вдруг, когда я перед дверью буду, он опять что-нибудь вспомнит. — Рад что мы поговорили.

— Да, вышло интересно. Можешь идти. — улыбнувшись сказал Роман, и я с облегчением отправился в столовую. К слову, слова про коммунизм и меньшивиков меня не то чтобы задели, все же в моем мире СССР не только просуществовал больше полувека, сопротивляясь «всему остальному миру» под санкциями и войнами по всей планете, но и привнес в мир множество великих вещей. В том числе — открыл для человечества космос. Недостижимая цель, о которой думали лишь фантасты.

Здесь в космос так и не полетели. Не было ядерного оружия, не было необходимости его применения и средства доставки, а ракеты из суперэффективных средств стали ситуативным оружием не способным сопротивляться щитам резонанса. Да и усилия ученых были брошены не на то, чтобы расщепить атом, а на то чтобы создать искусственный резонанс. К большому счастью — не получилось, и убийство себе подобных осталось в руках и на совести людей.

А вот то, что на самом деле обидно — это то, что ни в моем мире, ни в этом, не победил коммунизм. Уверен, где-нибудь, в каком-то из миров, существа поднялись над капиталистической гнилой надстройкой, заставляющей эксплуатировать ближнего своего, и пришли к истинной гармонии. Хотя вполне возможно, что это судьба не людей, а роботов, или существ с коллективным разумом.

Да здравствует цифровой коммунизм под гнетом всесильного разума! Долой кожаных мешков… ну и все в таком духе.

К сожалению, моя реальность была куда менее радужна. Даже род Суворовых, отличившихся на полях сражений и в служении царю — далеки от идеала. Надеюсь, интриги между братьями — миф, который должен был настроить меня против будущих родственников, но и святыми они не были. Впрочем, как и любой другой человек, имеющий хоть какое-то отношение к власти над другими.

Но главное — они будут пытаться использовать меня в своих целях, и если сейчас они не противоречат друг другу, вскоре может измениться и это. А значит что? Мы возвращаемся к старому вопросу — как получить все, необходимое для выживания в этом мире и изменению его под меня?

В отличие от прошлой жизни — со мной сила и знания. И то и другое я могу использовать себе и другим во благо. Может звучит громко, но помогая другим ты во многом помогаешь себе. И речь не о эфемерной карме, хотя кому как ни мне знать о ее реальности. Речь в первую очередь о количестве должников, «друзей» и союзников.

Я не прекраснодушный герой, творящий добро. Да и само «добро» — слишком размытое понятие. Так что я ориентируюсь на собственные ценности и цели, кто выдержит мой темп — тот будет со мной. Кто окажется умнее — будет рядом. Все остальные либо уйдут с пути, либо я их уберу.

— Старшой! Мы все подготовили. — улыбаясь помахал мне рукой зам, в очередной раз подтверждая верность моих мыслей. Леха — живой пример шкурно заинтересованного во мне товарища, который и себя не забывает, и от старшего не отвернется, и остальных одернет. Как и Таран, и Макс с Петром.

Сев за один стол со своими взводными я тщательно пережевывая пищу думал, где же мне взять то, что сделает меня независимым. Или по крайней мере подарит небольшую фору. Личная сила, влияние, деньги… вещи, без которых это невозможно. С первым я разберусь, особенно если мне поможет Коловрат. Второе придет со временем, третье…

— Никто не знает, что с Гаубицевым? — спросил я, и несколько товарищей с удивлением посмотрели на меня. — Почти полгода прошло, после того как его отправили в клинику. Должен был уже выписаться и вернуться к преподаванию.

— Слушай, а и в самом деле. Дядька тот еще алкаш, конечно, но справедливый был, и о нас не забывал. Да и прикрыть был готов в любой момент. — кивнул Таран. — Я найду его телефон, если в регистратуре остался. Сможем связаться.

— Спасибо. Сделай это в ближайшее время. — поблагодарил я, делая себе очередную зарубку в памяти — долги нужно отдавать.

И снова, ужин, тренировка, медитация, Ангелина, медитация, сон на фоне… я должен научиться контролировать «звук», но и об остальных чакрах забывать нельзя. Насытив организм энергией до предела, я сделал последний рывок, и закрепил создание второго лепестка воды, приступив к воздуху.

— Доброе утро? — спросил я у не в меру довольного Симеона, который о чем-то болтал с конвоирами почти не отличавшимися от вчерашних. Вот только на их броне красовался герб Суворовых. — Уговор дороже денег.

— Доброе. — ухмыляясь сказал Коловрат, пока ему снимали кандалы. Протянули кристалл, но он демонстративно отказался. — Сегодня работаем без резонанса. Надеюсь, у тебя хватит силы воли и выдержки, чтобы заниматься честно, не полагаясь на заемную силу. А то все это будет бесполезно.

— Сколько раз повторять — это моя сила… — вздохнул я. — Ладно, с чего начнем?

— С целей. — усмехнулся Коловрат. — Зачем тебе рукопашный бой? Зачем тебе тренировки? Зачем сила?

— Чтобы защитить себя и своих близких, чтобы отстаивать свои убеждения и повергать врагов. — ответил я, нисколько не смущаясь.

— Что ж, хорошая цель. Но ответил ты только на последний вопрос. Зачем тебе рукопашный бой? Ты неплохо владеешь огнестрелом, вполне терпимо исполняешь простейшие конструкты. Да что там, тебе пятнадцать — ты просто гений! — усмехнувшись раскинул руки в стороны Симеон. Ну да… гений, с частичной амнезией и опытом жизни в совсем другом мире. — Используй оружие и доспехи, зачем тебе рукопашка?

— Затем что не всегда есть на что положиться кроме собственного тела и умений. — четко ответил я. — Кроме того, контролируя себя, я смогу лучше контролировать собственное тело и побеждать с меньшим количеством усилий. Да и техника режущего ветра мне понравилась.

— И ты с чего-то решил, что я просто так тебе ее передам? — фыркнул Коловрат. — Впрочем можешь не отвечать, и так все понятно. Что же, в принципе ответы меня устраивают, хотя мог бы и по лучше постараться. Наплести что-нибудь вроде того, что с таким великим тренером и бойцом заниматься для тебя честь и все такое.

— Мне обязательно врать? — подняв бровь спросил я.

— Ха. Да, этот пиздюк мне точно нравится. — усмехнулся Симеон, разминаясь. Не буду тебя жалеть, ты — говно а не боец. Все свои сражения ты выиграл не из-за техники, а благодаря заемной скорости и знанию болевых точек. Это тоже хорошо, но если тебе встретится противник с твоей же скоростью ты либо проиграешь либо будешь вечно бегать, что не однократно мне показывал. А значит придется начинать с самого начала.

— Как скажете, тренер. — послушно проговорил я.

— Как скажу? Твой удар говно, его надо ставить заново. Твои уклонения — полное говно, их придется отрабатывать до автоматизма. Твои рефлексы — вообще редкое дерьмище, придется их вырабатывать заново. — начал перечислять, сразу отбросив всякий юмор, а уж когда мы приступили к первой тренировке…

Даже не так. Первой в этом мире СЕРЬЕЗНОЙ тренировке. Черт возьми, да бегать от него по полигону было в сотню, нет в тысячу раз легче чем раз за разом повторять отдельные удары и их связки. Нет, он не просто требовал повторять в точности, он до миллиметра вытягивал, поворачивал, подбивал подошвы — а затем заставлял сделать сотню повторений.

Казалось бы — не так уж и много. Вот только количество подходов с этого дня ограничивалось только выделенным временем. Я приходил в полдень и уходил с площадки за полночь. А ведь нельзя было отказываться от развития чакр и общения с одногруппниками, да и занятия по резонансу никто не отменял.

Ангелина оказалась понимающей девушкой, хотя она и раньше дурой не была, и все равно в ее глазах проскальзывала обида что я совершенно не выделяю ей время. Поэтому, когда я все же выбрался в один из дней пораньше и мы пообщались — впервые за все время в сексе повела она, даже заставив меня усомниться в правильности планомерного развития с помощью тантрических практик. Уж очень темпераментной и необузданной оказалась лисонька.

Вымотавшись в ту ночь, я с трудом сумел взять усталость под контроль и только под утро понял, что четвертый лепесток земли раскрылся без моего прямого воздействия. Тренировки на грани, работа с собственным телом и синергия с девушкой позволили мне пробиться на новую ступень, полностью контролируя выработку половых гормонов, включая тестостерон. Теперь главное не переборщить и не начать лысеть в пятнадцать.

Укрепление тела сказалось уже через пару дней, когда гонявший меня до седьмого пота Симеон выдохся первым.

— Тебя что, вообще усталость не берет? — тяжело дыша спросил тренер, глядя на то, как я делаю круг за кругом по площадке. Бежать, бить и одновременно контролировать процессы в организме — это стало на столько привычно, что я даже не утруждал себя контролем. Еще и говорить умудрялся.

— Часть, так называемой «заемной» силы, окончательно стала моей. Шесть ступеней пройдено, осталась еще тысяча. — усмехнулся я, совершенно не сбиваясь с ритма. Шаг, удар снизу, шаг — чуть присесть и двойка вверх, шаг — подскок удар сверху. Симеон не умел пользоваться резонансом с помощью ног, так что учил тому, что знал, а я впитывал как губка, стараясь сложить все данные в цельную систему.

— Тысяча шагов… лестница к бессмертию? Это, кажется, из китайских наставлений. — задумчиво проговорил инструктор. — Знаешь, у этих парней очень своеобразное понятие о личностном росте. У них даже главными героями являются не воины или стратеги, а чиновники.

— Во всех восточных культурах есть аналоги великого восхождения. — ответил я, так же на бегу, не забывая выполнять упражнение. — Только в одних оно рассчитано из духовного роста и не привязано к телу, а в других — идет нога в ногу с ним. Есть и те, которые учат что прежде — тело, а потом уже дух. И только в европейских культурах умный должен быть слабым. А в христианских — желательно еще и не особенно умным.

— Попробуешь сказать, что христианство — религия рабов, получишь по лбу волшебным дрыном. — предупредил наставник.

— Не, зачем? — удивился я, и впервые сбился с хода. — Не знаю, почему вам пришла такая глупость в голову. Христианство в основе своей, если Ветхий завет не брать — про любовь. И я даже согласен с его постулатами. На половину.

— На половину это как? — усмехнувшись спросил Симеон. — Чтобы заповеди исполнялись только по отношению к тебе?

— Это тоже желательно, но вообще я говорил про то, что возлюбить я готов только женщин. И чтобы это работало и в обратную сторону. — ответил я, продолжив бег под дружный смех охранников и тренера, не сумевшего сдержать одобрительный гогот. Возможно, именно это помогло мне отпроситься с занятия пораньше, ведь сегодня на проходной меня ждали.

— Благодарю что нашли время и пришли. — сказал я, садясь напротив старого учителя. — Извиняюсь, если пришлось отменить свои планы.

— Тебя не узнать. — проговорил мужчина, и я вдруг осознал, что от него совершенно не пахнет алкоголем. — Всего полгода назад ты был всего лишь наглым задохликом, а сейчас передо мной сидит статный парень. Даже не верится, что ты сумел сделать такой рывок.

— Это в том числе и ваша заслуга. А потому я хочу помочь вам, как и обещал. — произнес я, стараясь показать свою искренность.

— Ты мне ничего не должен, твой род сделал все, о чем я только мог мечтать. — криво усмехнулся Гаубицев. — Так что, если ты вызвал меня только за этим — спасибо, и я пойду.

— Останьтесь на минутку. — сказал я, и начавший уже вставать преподаватель сел обратно. — Можно подробнее, что для вас сделали и почему?

— Так ты не в курсе? — нахмурился Гаубицев. — Возможно тогда у меня и прав говорить об этом нет. Я все отдал его сиятельству графу Роману Суворову. Все что видел, все что нашел. Я благодарен ему за пособие по ранению, которое я начал получать, за лечение и за медикаменты. Но более я ничего дать не могу… и не хочу.

— Вот как… — отклонившись на спинку стула проговорил я. — В таком случае, прошу прощения, что побеспокоил. Я лишь хотел предложить свою помощь, в обмен на небольшую услугу, но если это не требуется…

— Какую услугу? — нахмурившись спросил Гаубицев.

— Я верну вам функциональность вашей руки, а в обмен — вы станете моим официальным лицом в делах за пределами училища. — улыбнувшись сказал я.

Глава 12

Как описать ад для тренеров и инструкторов? Это когда все твои распоряжения выполняют с улыбкой, да ты еще и устаешь быстрее чем твой воспитанник. Даже Коловрат, измывающийся, как только мог, сдался к середине марта, и согласился перейти от простого заучивания ударов к их комбинациям.

Раскрыв последний лепесток земли, и первые два воды — я забыл, что значит усталость. Да, есть приходилось за троих, а иногда и за четверых, в столовой даже Таран смотрел на меня с уважением и долей ужаса во взгляде. Остальные же вообще старались не обращать внимания на шесть-восемь куриных грудок, молоко, несколько яиц и графин морса, которые я брал на себя одного. Витамины пришлось получать другим способом, даже со всеми ферментами забивать листьями салата желудок я просто не мог.

С физической точки зрения я сейчас находился на уровне развития близкому к олимпийским спортсменам на этапе тренировок. Не пиковая их форма, но профессиональный спорт — это вообще не про здоровье. Так что я мог быть собой доволен, если бы не одно «НО». Резонанс.

Официальное начало турнира — в конце марта, через неделю, а я до сих пор не освоил даже простейших конструктов. Мне проще уклониться или разбить все атаки противника и забить его голыми кулаками, чем одновременно менять собственную ауру для резонанса с камнем, и при этом что-то делать.

Нет, прогресс был. Больше того — значительный. Сидя в уединении, я мог не только активировать резонанс, подавая энергию на предметы и устройства, но и использовать начальные формы, которым сейчас учили одногруппников. Вот только стоило хоть немного отвлечься — вся работа шла прахом. Будто этого мало — меняя «звучание» своей ауры на долго я выводил из равновесия собственный организм.

Тренируя своих парней из роты и девушек, которые к нам присоединились, я с удивлением обнаружил что в отличие от моей ауры у них все в порядке. Больше того, они хоть и отличались друг от друга, но незначительно. Я даже решился на эксперимент во время одного из сеансов, и по очереди подстроился под «звучание» каждого из сидящих в зале, активируя их кристаллы. Легко, почти не заморачиваясь. А вот мой…

Не знаю, что за чудовищный булыжник мне попался, но подозреваю что бракованный. Иначе объяснить куда уходит та прорва энергии, которая с легкостью позволяет запитать все камни в помещении я просто не могу. Может из-за того, что он на внутренней стороне чуть шершавый — там есть царапины и энергия просто уходит?

Хотел спросить об этом у доверенных лиц, да не у кого. Парни и девчонки с факультета в таком явно не могли разбираться. А из преподавателей я могу доверять… да никому. Роман чуть не прямым текстом сказал, что они подсунули мне в постель Марию, но об этом я и так догадывался. Оставался Гаубицев и Коловрат. Но первый был совсем по другой специальности, а второй постоянно под присмотром охраны, которая гарантированно стучит дядьке.

— Вот и остается… только улыбаться и пахать. — проговорил я, вертя в пальцах злополучный цилиндр.

К слову, один и весьма существенный плюс я из своих мучений вытянул. Даже два. Во-первых — при нужде я могу использовать любой камень, который подвернется мне под руку. Так что на турнир можно попробовать пойти с чужим кристаллом. Но куда важнее — меняя собственную ауру я не только добился эффекта резонанса со своим камнем, но и сумел ненадолго вывести из равновесия находящихся рядом.

Так себе бонус, учитывая, что расстояние, на котором у меня получалось это сделать не больше десяти метров, а сражаются дарники от полусотни и до двухсот. Но и сбрасывать его со счетов совершенно, я не собирался. В конце концов, если бы я не использовал для победы все возможности — давно остался в проигравших.

Сегодня я снова спрятался от посторонних глаз. За счет многократно усиленного тела и скорости с восприятием я без особого труда проник в бункер, миновав охрану, и добрался до жуткой твари, из щупалец и когтей. Стоило приблизиться, и почувствовавшая мою гармонизированную ауру тварь забилась в угол. Уверен, могла бы она проявлять эмоции — рыдала бы пища от страха.

— Ничего, маленькая, не бойся. — усмехнулся я, садясь в позу лотоса. — У нас сегодня вся ночь впереди, экспериментов будет много. Главное ничего не разбить.

Проделав цикл дыхательной гимнастики я замер, сконцентрировавшись на собственном теле, течении праны по меридианам и наполнению чакр. Приятно блин, всего за полгода я достиг прогресса равного десяти-пятнадцати годам в нормальных условиях. Может в этом мире воздух такой, но скорее повлияли многочисленные волшебные пиздюли, которым меня пытались накормить все, кто мог.

Это не отменяет того факта, что я был по сути «подключен через темечко к космосу», получая неограниченное количество духовной энергии из собственного «вместилища души». Но даже этот фактор не помог бы мне так быстро раскрыть базовые чакры, если бы я не знал, как именно это нужно делать.

— Ладно… довольно самолюбования. — отметя лишние эмоции проговорил я, достав из кармана камень Ангелины и повесив его на шею вместо булыжника. Пара минут, чуть сменившееся сердцебиение и дыхание, незначительное изменение «звучания» моей ауры, и вот я уже чувствую кристалл резонанса.

Поднять левую руку, раскрыть ладонь. Ничего, пусто. Бывает, расслабиться, почувствовать камень, ладонь. Щит! Конструкт на мгновение появился, засияв радужными отблесками, но быстро рассеялся — камень Ангелины потемнел, чтобы через пару мгновений загореться снова, а у меня из чакры «звука» даже сил не ушло.

Хотя нет, присмотревшись к себе внимательней, я понял, что прана все же расходовалась, но на столько незначительными порциями, что этот конструкт я мог создать сотни раз. Но учитывая, что это щит, а не пресс — тут нужно поступать по-другому, ведь его нужно не создавать, а поддерживать.

Через пару часов у меня это получилось. Сложно объяснить человеку с пятью пальцами, как можно шевелить шестым, но несмотря на то, что новых органов у меня вроде не выросло — амулет Ангелины я действительно чувствовал, как продолжение себя. Словно едва заметное давление на ладони. Щит!

Три минуты. Таков мой максимум на данный момент. Три минуты постоянного поддержания силового плоскостного конструкта типа «стена». На сколько он мощный — сложно сказать, контролировать его размер у меня не получалось — я пока просто не понимал, как это делать. Но паники это не вызывало — учатся же люди плавать, хотя для наших тел это физически неправильно, мы не земноводные.

И все же — обидно. Вот в чем принципиальная разница между кристаллом Ангелины и моим? В объеме вкладываемой максимальной энергии? Да нет, чушь. Не может быть мой камень в пятьдесят раз более емким чем у нее. Значит бракованный. Вон какой шершавый и угловатый, а вот у Ангелины — идеально обработанный бриллиант. Красивый, пусть и не очень большой.

Ближе к утру, когда я вновь вошел в резонанс со «своим» кристаллом, у меня получилось использовать «щит». Наверное, я слишком устал, потому что не сумел правильно рассчитать вложенную энергию и в результате конструкт чуть не разрушил бункер, пройдя через перекрытия и толстые каменные своды.

Земля затряслась, колбы со звоном закачались и подскочив к ближайшей я с огромным трудом удержал раскачавшуюся конструкцию, чтобы она не рухнула на бетонный пол. В стенах и потолке, в тех местах, где я создал щит, образовались трещины, и герметичность конструкции нарушилась. Спустя всего несколько секунд с потолка потекла вода, в начале мелкими капельками, а затем все быстрее.

Выдохнув и разом заставив себя успокоиться, я понял, что сделать здесь и сейчас ничего не могу, разве что дыру в полу расширить, чтобы вода туда уходила, но кто может гарантировать что на этой глубине наоборот, не начнут подниматься грунтовые воды? Пришлось оставить своего постоянного напарника по тренировкам, вновь забившимся в угол, и быстренько ретироваться, пока охрана не начала обшаривать всё подземелье в поисках источника угрозы.

— Жаль, но в бункер мне путь теперь заказан. — пробормотал я, глядя как стража с фонарями прочесывает территорию. — Обидно, досадно, но ладно…

Уже подходя к общежитию, я увидел, что наших выгоняют на построение и быстренько проскользнул в первый ряд. Старался чтобы все прошло незаметно, хотя от Ангелины и Лехи мои телодвижения естественно не укрылись. А когда я сунул удивленной девушке ее камень. она обиженно поджала губы.

— Позже все объясню. — проговорил я, шепотом, но девушка лишь фыркнула.

— По ФИО, отчитайсь! — скомандовал запанный комендант, проверяя списочный состав по алфавиту. Ничего странного что нескольких парней не было. Они сейчас скорее всего пробираются от женской общаги. А вот лишних девушек у нас было многовато, но их никуда не отпустила выстроившаяся охрана.

— Развели блудняк. — с плохо скрываемой завистью в голосе проговорил комендант. — Пять минут на что чтоб одеться и собраться, общее построение у главного корпуса в шесть ноль-ноль. Бегом!..

— Что происходит? — спросил у меня Шебутнов, пробегая рядом. — Наш косяк?

— Надеюсь, что нет. — поморщившись произнес я. Камер я в бункере не заметил, хотя искал. Резонансного отклика от устройств в помещении, где я занимался не было. Охранникам на глаза я не попадался. Значит что? Значит собирать нас могли из-за моих действий, но обвинить нас в этом не выйдет.

— Ну, зачем тебе понадобился мой амулет? — потребовала объяснений Ангелина, стоило нам остаться в комнате наедине.

— Скажем так, у меня есть проблема, и я пока не знаю, как ее решить. — ответил я, переодеваясь из спортивной формы в официальную-уставную. — Но ты можешь мне с ней помочь, благодаря тому что наши души близки.

— Ну так… попросил бы, зачем как вор, ночью? — чуть смутившись от моих слов произнесла Ангелина, которой явно польстило то, что она может быть в чем-то лучше меня. Пусть и в мелочи.

— В начале нужно было проверить. Кстати — ты свой камень нормально чувствуешь? — на всякий случай уточнил я.

— Да. — Ангелина на мгновение закрыла глаза, а затем ее камень засиял. — Видишь, всё как всегда.

— Отлично, одним поводом для головной боли меньше. — проговорил я, накинув капюшон от зимней куртки, и стянув завязки. — Идем, не будем злить вояк.

Через пятнадцать минут мы стояли при полном параде на большом летнем стадионе, где собрался весь состав училища. Все, от первого до третьего курса, независимо от факультета, группы, пола и социального статуса. Те, кому хватило места — сидели, остальные стояли, тихо переговариваясь. Так прошло пять минут, десять… полчаса. Никаких объяснений, даже трибуна пустовала.

— Всем вернутся в общежития. — скомандовал голос из колонок. Многие студенты зевали, возмущались шепотом на самоуправство начальства, и только когда мы вернулись в комнату— обнаружили что кто-то рылся в вещах. Нет, не то, чтобы все было перевернуто вверх дном. Просто слегка передвинуто, закрыты ящики, которые я оставил чуть приоткрытыми…

— Проверь, ничего ли не пропало из твоих вещей. — сказал я Ангелине, сам же прошел по заначкам и боезапасу. Странно, даже деньги не пропали, хотя пакет с ними лежал другой стороной купюр вверх. На воров такое поведение не похоже.

— Старшой, можно тебя? — заглянув в комнату спросил Леха.

— Большой шмон? Что-то пропало? — коротко поинтересовался я, оба раза получив положительный ответ. — Незаконное? Наркотики, алкоголь, оружие?

— Пара ножей сверх расписания… — нехотя ответил Леха. — и это только у меня.

— У кого проблемы? — сразу спросил я, уже догадываясь о виновнике.

— Макс. — поморщившись ответил Леха.

Ну да, кто еще, как ни наш полоумный гений подрывник, увлекшийся после военных игр всяческими взрывными устройствами. Уж очень ему понравилось, как сработали мины, разом уничтожив большую часть отряда противников. Да и мне, чего греха таить, тоже это пришлось по вкусу. А учитывая сколько всякого хлама он постоянно таскал в карманах, неудивительно что в комнате у него запрещенки в разы больше.

— Ладно, идем с повинной. — цыкнув произнес я. — Идем выручать Хомяка.

В начале — комната инженера, вот тут прямо чувствовалось что постарались ребята не из учебного отдела. Нет, те тоже умели все вверх дном переворачивать. Вот только здесь вещи не валялись посреди комнаты, а аккуратно лежали стопочками. На кровати, сдвинутой в центр помещения. Похоже проверили не только все углы, но и каждый карман и даже стол перевернули, но не бросили, а именно положили.

— Макса тут нет. — выдал Шебутнов.

— Спасибо, капитан очевидность. — не слишком весело усмехнулся я. — Ладно, значит к коменданту…

— Иванов А. Б.? — строго спросил незнакомый мужчина, когда мы зашли в комнату смотрителя на первом этаже.

— Давно меня так не называли, но да, был. — ответил я, за что тут же меня наградили тяжелым взглядом. Наверное, под ним я должен был согнуться или и вовсе начать каяться во всех смертных грехах, по крайней мере на Леху подействовало — он спрятался за моей спиной. Благо я так накачался что теперь это не составило проблемы.

— На сколько мне известно, ваши документы не изменены. — строго проговорил мужчина, с явными замашками дознавателя. — И никакие публичные заявления не изменять законов Российской империи. А потому, до признания вас официально наследником рода Суворовых, официально — повторю. Вы — простолюдин.

— Верно, ну так и вы без знаков различия и не представились, а потому — так же простолюдин, которого я не знаю. К слову. — улыбнулся я, совершенно не собираясь прогибаться перед незнакомцем. — Не хотите представиться?

— Мое имя не вашего ума дело. — буркнул мужчина, отвернув толстый шерстяной плащ в сторону. Там со внутренней стороны, был прикреплен характерный жетон тайной канцелярии. — Вы должны выполнять мои распоряжения…

— Отличная вещь, если настоящая. — сказал я, смотря прямо в глаза незнакомцу. — Но я такой же могу в сувенирной лавке купить. По крайней мере с пяти метров не отличить. Тем не менее, я официальным органам власти сопротивления не оказываю, и препятствий не чиню. А потому, если вы потрудитесь представится и предъявить документы. Официальные, хочу это подчеркнуть…

— В чем дело? — спросил у меня за спиной второй мужчина. Я невольно скосил глаза, и тут же заметил, как у первого в руке появляется короткий пистолет-пулемет. Черт! Я слишком хорошо знал эти машинки. Именно такими орудовали полицаи, когда уничтожали измененного во время осеннего инцидента.

Не знаю, что собирался доказывать сотрудник СИБа, но я среагировал быстрее. Даже с учетом его профессиональных навыков, моя реакция сейчас была в несколько раз лучше, особенно с подпитанным праной третьим глазом. Шаг вперед, выбить оружие из рук неприятеля, перехватить его на лету, достать собственное другой ладонью.

Миг, и вот я уже стою, целясь в валяющегося СИБовца из гранатомета, а второго держа на мушке воронёного ПП. Даже не заметил, как активировал пробойник, срезая автомат с ремня. Все же тренировки с Коловратом не прошли даром. А вот то, что я в начале действовал, а затем начал думать — это их минус, слишком много рефлексов.

— Стоять, оба. Если вы немедля не представитесь, я буду считать, что вы очередные похитители из культа измененных, и действовать соответственно. — жестко произнес я, снимая ПП с предохранителя.

— Ваше сиятельство граф Суворов, полагаю? — спросил, дера руки на виду, второй мужчина. — Прошу прощения за моего подчиненного, тяжелый вечер, да еще и теракты по всей столице. Сейчас я медленно достану документы. Хорошо?

— Будьте так любезны. Только левой рукой, и так чтобы я видел. — проговорил я, держа его на мушке до последнего.

— Виктор Ясенх, следователь по особо важным делам. Привлечен из-за недостатка сотрудников в отделе экстремизма. — проговорил второй мужчина, показав развернутую корочку. Я мотнул головой и Леха, поняв приказ без слов, прочел его титулы и звания вслух.

— Прошу прощения, ваша милость. — сказал я, убирая гранатомет, и возвращая ПП владельцу. — И вас, так же — прошу простить. Слишком часто кто-то хочет меня убить в последнее время.

— Ничего страшного, это просто недоразумение. — признал ошибку Виктор, первый дознаватель скривился, но нехотя кивнул. Ну да, его то я приложил не слабо, еще и табельное оружие отобрал, позорище. — Прошу за мной. Боюсь только вы, но могу покляться с вашими товарищами ничего ен случиться без вас.

— Даже с Максимом Красновым? — на всякий случай уточнил я. — Я могу за него поручиться. Парень гений. Пусть, как и все гении, немного не в себе.

— Ваше мнение и слово будут учтены при рассмотрении дела. — тут же ответил Виктор. — Однако все не так просто, на сколько я понимаю это тот потенциальный бомбист, в комнате которого мы обнаружили взрывное устройство.

— Это вы еще нашу мастерскую не видели, вот уж где он развернулся, создавая новые убийственные инструменты. Но все — совершенно официально, под контролем инструкторов и учителей. — произнес я, понимая, что Макс не я, может и сломаться, и подписать какую-нибудь писульку, которая ему всю жизнь сломает.

— Разберемся, со всей тщательностью. — улыбнувшись ответил Виктор, ведя меня знакомым путем к административному корпусу. Но на полдороги мы свернули к казематам, где уже маячило несколько десятков кадетов. Меня провели внутрь без очереди, но не в допросную, как я ожидал, а в кабинет безопасника, где уже сидел Роман.

— В чем дело, ваше сиятельство. — спросил я у «дядьки».

— Проходи, садись. — приказал граф. — Дела государевы иногда требуют предельной жесткости. И сегодня один из таких дней. Пару часов назад в столице прогремела серия взрывов, а после того, как тряхнуло и у нас — стало понятно что заговорщики не угомонились…

— На его величество, вашего деда, графа Мирослава и графа Безрукого и нескольких других министров были совершены покушения. — объяснил оставшийся в углу Виктор. — К сожалению не все они обошлись без жертв.

— Что с государем? — спросил я у Романа.

— Жив. И отец тоже, рад что ты об этом спросил. — нахмурившись ответил «дядька». — А вот это, в камерах, дети потенциальных заговорщиков. Знаешь что нужно делать?

Глава 13

— Если вы сейчас ждете от меня реакции типа — «о нет оставьте из в покое» или «давайте их всех убьем в наказание за террор их отцов», увы. — проговорил я, глядя на чуть мигающий экран. Пять одиночных камер, в каждой из которых содержалось по узнику. И вели они себя совершенно по-разному. Что и понятно, учитывая возраст и пол. А еще приемная, где ждало столько же. — А что с этими?

— Дети глав союзных предателям кланов. — ответил Роман, махнув в сторону монитора. — А еще подозреваемые в организации бомбистских ячеек. Все они слишком важны, чтобы допрашивать без адвоката или представителя рода. А этих мы вообще даже задержать не можем надолго. Через три-четыре часа нам придется их выпустить. Максимум — к утру.

— Учитывая, что ни с бомбистами, ни с заговорщиками я не связан и связан быть не могу — позвали вы меня из-за моего подопечного Максима Краснова, я верно понимаю? — спросил я, переводя взгляд с Виктора на Романа и обратно.

— У него нашли революционную литературу и множество устройств, в том числе — взрывных. — прокомментировал мои слова Ясенх. — Если бы это был обычный простолюдин — он уже гнил бы в тюрьме. Однако задержанного поместили в карцер, и оставили на потом. Я уже пообещал юноше что дело будет рассмотрено со всей тщательностью и от своих слов не отказываюсь.

— Отлично. — кивнул Роман. — Александр… поверь, гнобить твоего товарища без всякой причины никто не будет, но если он замешен… если хоть думал об участии в покушении или снабжении бомбистов — ответит по всей строгости закона. Но ты можешь помочь ему, поучаствовать в его судьбе.

— И вот мы наконец подходим к тому зачем меня пригласили. — хмыкнул я, глядя на камеры. — Бить и допрашивать вы их не можете, держать долго тоже… вам нужен подсадной, иначе детишки не сломаются.

— Верно мыслишь. Подготовить тебя мы не можем, времени нет, но пару советов дадим, и будем консультировать через наушник. — кивнул Роман, положив передо мной на стол уже знакомый передатчик невидимку.

— Ну, консультации мне не помешают, по крайней мере по тому, кто это вообще, чем знамениты их родичи и что я могу использовать. — проговорил я, внимательно вглядываясь в мониторы. — Вот эта девчонка явно ломает комедию, ревет громче только когда мимо проходит охранник, а так — больше на камеру. Вот этот пацан — хоть и выглядит спокойным — но на грани срыва, вон как дергается.

— У вашего приемного сына прекрасная наблюдательность. — похвалил меня Виктор Ясенх.

— Он не мой, брата. — поморщился Роман, чуть кивнув. — Хорошо, будет тебе информация, жаль, что не со всеми из них ты знаком лично. Но уж тебя то точно все знают. Этим и воспользуемся. Разведем их в разные камеры и будем подсаживать по очереди. Времени должно хватить. Разговоришь хоть пару — уже будет отлично.

— Нет. — жестко ответил я, и сразу одернул себя. — Нет, ваше сиятельство, поступим по-другому. Для начала, мне понадобится характеристика на каждого, а затем нужно объединить их в одном месте…

Через пару минут меня закинули в общую камеру, где уже сидело две девушки, при этом само помещение было рассчитано на четверых. Задержанные явно были знакомы, хоть и не в лучших отношениях, так что пока только поздоровались и сели по разным сторонам, ожидая что будет. Времени прошло достаточно, так что обе уже успокоились, или сделали такой вид. А вот мое появление вызвало у девушек не малое удивление.

— П-шел! — рыкнул охранник, в загривок заталкивая меня в камеру, после чего громко хлопнул решетчатой дверью.

— Что вы себе позволяете? — ошарашенно выкрикнула княжна Кулева, Дамира, вскочив со своей койки, на которую я полетел с разбега.

— Сидеть! — гаркнул охранник, и нагло усмехнувшись ушел за следующим заключенным.

— Прошу прощения у дам. — сказал я, отряхнувшись и демонстративно улыбаясь. — Похоже плохое утро сегодня не только у меня. Боюсь мы не представлены, а учитывая, что на сколько мы здесь — неизвестно… я — Александр Иванов.

— Вас даже слепые и глухие знают, граф Суворов. Не прибедняйтесь. — махнула на меня вторая девушка. — Княжна Ляпинская — Инга Лугуй, без титулов, если можно.

— Пф, конечно, без титулов, он же ниже нас по происхождению. — фыркнула первая. — Но будем справедливы, у нас всегда ценили заслуживших свое признание. А вы, Александр, умеете произвести впечатление. Разрешаю звать меня Дамирой.

— Благодарю, я надеюсь, что только положительное впечатление? — спросил я, садясь напротив девушек, уместившихся на одних нарах. — К сожалению не видел вас на своих занятиях по духовным практикам и медитации.

— Я слышала, что у вас большинство — простолюдины. — поморщившись сказала Дамира. — Не лучшая компания, уж простите за откровенность.

— Вы правы, я вообще удивлен сколько благородных особ высшего сословия решило в этом году обучать своих детей в Суворовском училище… — поддерживал я беседу, пока в коридоре не раздался топот и дверь с лязгом не отворилась только для того, чтобы внутрь запихнули очередного пленника.

— Руки! Руки я сказал! Когда об этом узнает мой отец… — вопил незнакомый мне парень, которого чуть не пинком запихали в камеру и когда он уже развернулся чтобы высказать все стражнику, стальная дверь чуть не вмазалась ему в лицо. — Вас всех в рудниках сгнобят! Живьем шкуру.

— Кхм. — громко прокашлялся я, обращая на себя внимание. Оглянувшись, парень на мгновение нахмурился, беря себя в руки.

— Прошу прощения… был несдержан. — поправляя пиджак произнес юноша.

— Присаживайтесь, говорят в ногах правды нет. Я — Александр, будем знакомы. — предложил я место рядом с собой.

— Осипов, Влас. — кивнул мне парень, чуть свысока, упомянув фамилию, но совершенно забыв сказать, что он княжич Кондимский, небольшого уезда на северном Урале. Собственно, все подозреваемые так или иначе относились к землям, вошедшим по хартии в Уральскую Республику. — Дамы.

— Если вы еще не знакомы… — предложил я, на что Дамира усмехнулась, а Инга лишь покачала головой. — Ясно, чтож в таком случае могу предложить сыграть в небольшую игру. Называется — почему мы здесь…

Договорить я не успел, дверь вновь отварилась и следующего парня впихнули молча. Он не возмущался, не кричал, лишь едко усмехнулся, осмотрев находящихся в камере, когда за его спиной металлическая пластина перекрыла смотровое окошко.

— Первый класс, жаль с соседями не повезло. — проговорил он, и тут же направился ко мне. — Отвечай, собака, мы здесь из-за твоих мудацких ро…

— Прошу прощения, у вас все в порядке? — с улыбкой спросил я, вбив ему кулак в солнечное сплетение. Парень, не ожидавший такой подлянки, согнулся пополам, после чего я, аккуратно придерживая его посадил на пол, рядом со мной. У ног, прямо на бетон. — Вы, кажется, хотели у меня что-то спросить, но вместо слов я услышал только кудахтанье. Попробуйте еще раз.

— Что ты себе позволяешь? — ошарашенно спросил Влас, вскочив с койки.

— Если вы сейчас скажете, что услышали слова, которые могли бы меня оскорбить, мне придется вызвать его на дуэль. — пожал я плечами. — А судя по тому, что он даже прямой удар пропустил, ему ничего на ней не светит, кроме как превратиться в калеку до конца своих дней. Если нас, конечно, выпустят живыми.

— Зря вы так, Александр. — чуть улыбнувшись проговорила Инга. — Яков — отличный фехтовальщик. К тому же официально взявший одиннадцатый ранг. В бою вы, конечно, хороши, но вот в дуэли по всем правилам, он вас может и заколоть.

— Боюсь этого мы никогда не узнаем. — пожал я плечами, показав на дверь.

— Да бросьте. Уже спустя час или два нас освободят. Стоило начаться кутерьме в училище как я сразу связалась с родней. — отмахнулась Инга. — Понятно же, что все происходящее не более чем фарс. Что они могут нам сделать? Мы дети князей, стоит хоть волосу упасть с наших голов не по нашей глупости, а по чьей-то злой воле, и скандал на всю империю.

— Хорошо бы, а не удалось узнать с чем это вообще было связано? — спросил я. — А то пока нас гоняли, похоже одновременно забрали нескольких из моего отряда. Говорят бомбисты, но это уже полгода как не слишком актуально.

— Теракты в Петрограде. — холодно ответил Влас, но обратно на койку сел. — Я успел лишь прочесть, что атакованы зимний дворец и адмиралтейство. Есть погибшие, в том числе из княжеских родов. И если судить по тому, кто с нами — ты лишний.

— Все так. — кивнула Дамира. — Остальных я с детства знаю, общие приемы, дальние родственники. Не хватает только Кирилла… но его скорее всего тоже задержали.

— Ну, со мной то как раз все понятно. Думаю, взрыв на территории училища вы все почувствовали? — усмехнулся я.

— Так это был взрыв? Я думала землетрясение. — ошарашенно проговорила Инга. — Значит все-таки ты один из этих террористов?!

— Я? Ни в коем случае — я полностью невиновен. А вот мой не в меру импульсивный друг, любитель взрывчатки и мин… так что боюсь я и вправду здесь по ошибке. Но не из-за вашей вины, а из-за статуса. — сказал я, откинувшись к стене. — Тюремщики просто еще не в курсе, что держать меня надо с чернью.

— Ну да, Суворовы никогда не возьмут к себе подозреваемого в связи с бомбистами. — хмыкнув сказал Яков, с трудом поднявшийся на ноги. — Выходит тебе терять нечего?

— Как и всем вам… — пожал я плечами, но парни и девушки были со мной не согласны. Пусть они и не были дружной компанией, здесь и сейчас я для них — чужак. Исправить это простыми словами невозможно. Я либо с Суворовыми, и тогда я пес режима, либо я чернь. Ситуация была стабильно никакой, и для того, чтобы просто разговорить их, мне потребовалось бы несколько дней, или чудо. Хорошо, что оно было запланировано, даже несколько.

— Суворов?! — раздался недоуменно возмущенный крик из коридора, и обернувшись я увидел спокойно идущего младшего Долгорукого, вмиг прильнувшего к решетке. Видно, что парень сдерживался, но глаза его горели яростью, а руки со скрипом дергали толстые прутья. — Я до тебя доберусь, тварь! Предатели! Мы вас всех вздернем!

— Оп-па. — удивленно проводила взглядом княжича Инга. — Кажется драма куда интересней чем я думала… что случилось?

— Может то, что я Брониславович, а не Романович. — безразлично ответил я, пожав плечами.

— Да какая разница? — фыркнула Дамира. — Суворовы они всегда служат царю.

— Иванов, к решетке! — крикнул охранник. — Повернись, руки за спину, в окошко суй.

— Эм, да мне в принципе и так не плохо. — сказал я, отойдя на шаг. Двери тут же распахнулись, и в камеру ворвалось несколько мужчин в полных резонансных доспехах. Сразу стало очень тесно, княжеских деток оттеснили вдоль стенок. Я ударил первого под колено, тут же получил прессом, но сумел оттолкнуть второго и почти прорвался, когда получил дубинкой промеж спины.

В ту же секунду не в меру опытные охранники подхватили меня, заломив руки сзади, и вынесли под возмущенные крики Власа, обещающего что «вас» всех ждет каменоломня. Кого именно «вас», не уточнялось.

— Какого черта происходит в столице, и пи чем тут мы? — спросила Инга, когда обездвиженного найденыша Суворовых вынесли под руки.

— Теракты. Похоже слухи о культе не врали. Дети господни все же договорились с меньшевиками. — поморщившись ответил Яков, садясь на наконец освободившееся место. — Будто мало нам безумной императрицы.

— Зря ты так о ее величестве. — покачав головой заметил на мгновение успокоившись Влас. — Уверен, ни она, никто из наших родственников не в курсе терактов. Да и меньшевики не идиоты связываться с искаженными.

— Это ты так папочку выгораживаешь? — зло усмехнулся Яков. — Вы все тут — дети предателей. И не знаю уж о чем орал тот мальчишка, но я на этот треп не куплюсь. Суворовы — псы царя, раз он здесь, значит заслужил.

— Царей. — задумчиво глядя в потолок проговорила Инга.

— Что? — нервно вздернув голову спросил Яков.

— Ох… как ты был с детства яком, так и остался, совершенно мозгов не добавилось. — вздохнула Инга, потрудившись объясниться только когда остальные вопросительно на нее посмотрели. — Дети Суворовых служат правителям и их детям. Роман прибился к Морозову, а вот Бронислав, первенец, по рождению обязан был служить… ну вы поняли.

— А парень прямо сказал, что он Брониславович. — задумавшись проговорил Влас. — Думаешь у него остались связи с императрицей?

— Кто знает, но если это так, тогда мы все здесь не случайно. — хмыкнула Инга. — Остается только надеяться, что за нас не успеют взяться всерьез пока наши родственники нас вытаскивают. Иначе…

Ее речь оборвал жуткий крик, идущий с конца коридора, куда несколько минут назад отвели Александра. Девушки вздрогнули. Парни подобрались. Яков, с трудом сдерживаясь, вновь начал стучать носком ботинка по полу. А потом крики и стоны повторились, с каждым разом становясь все громче.

— Бей аккуратно, но сильно. — проговорил я, разминая лицо пальцами. — Кровь принесли?

— Не учи ученого. — усмехнулся Виктор, обмакивая обмотанные бинтами кулаки в тазик с кровью, принесенный с кухни. — Смотри на меня, не дергайся иначе могу глаз выбить. Готов?

— Давай. — вдохнув по глубже кивнул я, и тут же получил в бровь, да так что кровью на всю камеру брызнуло. Синяки получались что надо, жаль только больно было. Хотя, учитывая постоянное перенапряжение и жуткие тренировки от Коловрата, было в целом терпимо, но орал я на все деньги.

— Следующего надо брать Якова. — проговорил стоявший чуть в отдалении Роман, со спокойным выражением лица глядя на то, как меня избивают.

— Нет, он может впасть в истерику, а вот Влас, несмотря на крикливость — куда спокойнее остальных. Как там с Долгоруким? — спросил я, дожидаясь пока меня намажут кровью. Рубашку, конечно, жалко, но что поделать.

— Когда ему сообщили, что все сказанное раньше — лишь ложь во благо, и сказал это лично его дед, парню стало плохо. Как бы он за все это тебя на дуэль не вызвал. — ответил Роман. — Но сейчас не до сантиментов. Готов страдать дальше?

— Да, только в этот раз несите нормально. — вздохнул я, поднимаясь.

— В сторону! — приказал охранник в доспехе, и дождавшись, когда подростки отойдут от двери, внутрь кинули изуродованное тело Александра. — Ты, идем!

— Вы не посмеете. — побледнев проговорил Влас, в которого ткнулся стальной палец. У него даже вылетело из головы что он должен возмущаться и кричать, изображая саму невинность и подростковый характер. Но охранник не стал спорить. Окровавленной стальной перчаткой он схватил его за шкирку и вытащил наружу. Оставив ошарашенных учеников вместе с покалеченным парнем.

— Он хоть живой? — нашла в себе силы поинтересоваться Дамира. — Яков, ты что там стоишь? Посмотри, как он.

— Нет. — бросив взгляд на окровавленное тело пискляво ответил княжич Верхотурский, и отступил еще на шаг.

— Крови слишком много. — проговорила Инга, присев рядом с парнем. Она положила два пальца на шею пострадавшего, но нащупать пульс смогла только через несколько секунд. — Губы, брови — разбиты, нос сломан, может сломаны и ребра. Пульс едва чувствуется, если его не доставить к медикам, он и умереть может.

— Туда ему и дорога. Выкормыш. — проговорил Яков, отворачиваясь.

— Даня, помоги мне. — попросила Инга. — Надо положить его на кровать.

— Мы не сделаем хуже? — настороженно поинтересовалась Дамира, крови не боявшаяся, но все равно не желавшая подходить ближе.

— Надо хоть попробовать. — пожала плечами Инга, и схватив Александра подмышки приподняла на удивление тяжелое тело. Вместе с подругой детства они уложили парня на кушетку, а через несколько минут из коридора вновь донеслись душераздирающие крики. А затем — топот ног.

— Что там? — спросила Инга, сидящая у тела покалеченного парня. Незаметно от остальных она попробовала кровь на вкус. Была у нее надежда что все это постановка, но, к сожалению, кровь была самая настоящая.

— Влас! Власа несут… — ошарашенно проговорила Дамира, когда мимо камеры протащили окровавленное тело знакомого с детства парня. При этом его тащили не как раненного, а как мусор, волоча ногами по полу. А после там остался длинный кровавый след, размазанный ботинками. Не прошло и минуты, как дверь камеры вновь отворилась.

— Яков Плещов, за мной. — скомандовал охранник.

— Нет… нет! Я с вами никуда не пойду! — взвизгнув закричал парень, и охранника оттолкнуло прессом. Только без камня удар вышел слабенький, едва заметный, и в следующее мгновение стража уже скрутила Якова и вытащила верещащего и обмочившего штаны семнадцатилетнего княжича наружу.

Дверца со скрежетом захлопнулась и девушки многозначительно переглянулись. Черт с ним, с предательством родины и императора. У каждого рода было достаточно секретов, которые нужно было скрывать. Или для выживания, или для благополучия. И даже если детям никто не открывал их сознательно, они все равно крутились рядом со взрослыми и могли видеть и слышать то, что не должны были.

— Надо уходить. — побледнев проговорила Инга. — Лучше смерть сейчас, чем смерть после пыток и бесчестия.

Дамира нехотя кивнула, но в этот момент тело на койке выгнулось, закашляв, и согнувшегося Александра стошнило кровью.

Дамира, вскрикнув, отскочила от кровавых брызг. В то время как Инга, наоборот, наклонилась ко мне, помогая подняться.

— Что они хотят? — требовательно спросила княжна. — Что их интересует? О чем они спрашивают?

— Что? — тяжело дыша, с хрипами, проговорил я. — Какая разница? Они все равно выбьют из вас все ответы. Там ментал и палач.

— Значит сопротивляться бесполезно. — резко поднявшись сказала Дамира, и подойдя к дверям закричала: — Мой род верен империи! Я готова говорить!

Через минуту дверь вновь распахнулась, и стражники уволокли обеих девушек в допросные, где заранее разлили кровь и чуть приглушили свет. Я же хорошенько прополоскал рот, избавляясь от вкуса крови, которой пришлось выпить почти литр, чтобы создать нужный эффект. Умываться я не стал, дождавшись пока пройдет дознание.

К счастью, снова общаться с подростками мне не пришлось и через полчаса, в которые я просто валялся на койке, залечивая и без того не слишком значительные повреждения. Получится или нет? Спектакль должен был удастся на славу, но судя по поведению девушек я мог и переборщить.

Особенно отличилась Инга, не ожидал я от хрупкой девушки такой решительности. Она же готова была себя убить, лишь бы не выдать секреты рода. Впрочем, СИБовцы не идиоты, половину плана придумали они, да и исполнили на все сто.

— В лазарет его. — раздался голос из коридора, и за мной зашло двое с носилками. Ого, значит продолжаем спектакль? Ну хорошо, доставят с комфортом. Я не сопротивлялся, и даже попробовал получить от происходящего удовольствие, представляя, что я падишах которого несут в путешествии личные телохранители.

В медчасти правда все чуть не сорвалось. Доктор, который в начале подбежал ко мне с выпученными глазами быстро понял что я вполне жив, и чуть не выставил меня за дверь, но после короткого разговора с графом Романом, и его фирменного: «слово и дело государевы» мне позволили помыться и даже забинтовали.

— Этот маскарад никого особенно не обманет. — поджав губы сказал врач. — Но ваша тайна останется с вами, можете отдыхать сколько угодно.

— Благодарю, доктор. — кивнул Роман, дожидаясь пока мы окажемся в палате одни. — На камерах мои люди, но веди себя тише. Медики нам не подчиняются.

— Понял. — кивнул я. — Наш спектакль хоть стоил того?

— Более чем. Твоя идея с телом Кондинского дала свои плоды. Три признания, это в три раза больше, чем было у нас сегодня вечером. Род горд тобой, Александр… и твоих людей никто не тронет. Разберешься с ними сам. — сказал Роман, поднимаясь. — Да… и еще кое-что, все документы поданы еще до нового года. Ты официально Александр Брониславович Суворов, хочешь ты того или нет. Пес государя.

— Предпочту называться цербером Империи.

Глава 14

Первые полдня я просто наслаждался отдыхом. Отоспался за горячую ночку и не самое спокойное утро. К обеду организм восстановил свои силы и потребовал еды. Говорят, что больной человек есть не хочет. Силы все уходят на выздоровление и даже на переваривание пищи их не остается. Может и так, но многократно разогнанный метаболизм требовал ресурсов для строения и восстановления тела.

И когда обед все-таки принесли, я очень обрадовался. В первые несколько секунд.

— Хм, прошу прощения. — проговорил я, глядя на жидкую кашицу и стакан бульона. — Могу я попросить чего-то более существенного?

— Молодой человек, с вашим диагнозом есть вообще не рекомендуется. У вас же переломы, массовые ушибы, ого даже внутреннее кровотечение… ужас! Нет вам категорически нельзя… — забеспокоившись проговорила медсестра, собираясь забрать МОЮ кашу. Перехватив тарелку, я в три глотка, не используя ложку, проглотил содержимое, и тут же схватил стакан с бульоном.

— Спасибо, было очень вкусно… хоть и мало. — сказал я, глядя на недовольно подбоченившуюся медсестру

— Я немедля вынуждена буду обо всем рассказать заведующему. — фыркнула женщина в белом халате и шапочке, удаляясь с подносом в руках.

Сколько я не надеялся, но добавки мне так и не принесли. Зато ближе к вечеру пришел сам врач с плановым осмотром, и попросив ассистента остаться снаружи закрыл дверь в палату.

— Жалобы есть? — не слишком радушно спросил доктор, снимая повязку у меня со лба. — Персонал вот на вас уже донес. Если так будет продолжаться и дальше — ваше пребывание здесь окажется не только краткосрочным, но и совершенно бесполезным. Только койку зря занимаете.

— Я уже привык потреблять около пяти тысяч калорий в день. — честно ответил я. — У вас же на обед не было и одной. Так скоро организм сам себя пожирать начнет.

— Пять тысяч? При подобном строении тела — очень странно. — нахмурился доктор. — У вас стандартная программа тренировок?

— Нет, усиленная. Максимально. — улыбнулся я, когда врач потер пальцем коросту на разбитой брови. Затем подцепил ногтем и резко дернул. От неожиданности я чуть не вскрикнул, ибо вместе с коростой он похоже треть волос из брови выдрал.

— Прошу прощения, должен был проверить. — нахмурившись проговорил доктор. Достав небольшой фонарик из кармана, он чуть не в глаз мне им тыкнул, так что пришлось зажмуриться. — Странно, мне казалось… вам же порвали бровь сегодня утром?

— А еще сломали нос, хоть я его уже сам вправил до нашей встречи. — подтвердил я, после чего доктор, совершенно не стесняясь начал просвечивать переносицу, засунув лампочку мне в ноздрю.

— Потрясающе. Первый раз с таким сталкиваюсь лично. Все же моя практика хоть и обширна, но при этом достаточно специфична. — бормотал врач, ощупывая, давя, сгибая и постукивая меня в разных местах. — Что же… я совершенным образом в восхищении. Не думал, что мне так повезет.

— Вы меня пугаете доктор. — пробормотал я, приподнимаясь на локтях.

— Да, и почему же? — удивленно взглянул на меня врач.

— Ну, скажем так я немного слышал о медицинском юморе и подобном везении. Даже анекдот такой есть. — проговорил я, садясь на кровати. — «Что ж, пациент, нам с вами очень повезло! Если я вас вылечу, этот метод лечения назовут моим именем. Ну а если не вылечу болезнь назовут вашим».

— Ха-ха, да и в самом деле. — вежливо посмеявшись улыбнулся доктор. — Даже ситуация в чем-то схожа. Вы же понимаете, что такое норма?

— Базовое, среднестатистическое состояние или проявление принятое стандартным для большой группы. — почти не задумываясь ответил я.

— Абсолютно верно, приятно общаться с умным человеком. — улыбнулся врач. — Так вот, ваше состояние совершенно ненормально. Вы уникум, хоть и не единственный, мне доводилось читать о подобных случаях, крайне редких, но при этом удивительных. Быстрая клеточная регенерация в обмен на чудовищный метаболизм.

— Да, я о чем-то подобном думал. У меня вообще синяки за день два проходили и раньше. — ответил я, не вдаваясь в подробности.

— Очень интересный случай. Очень. Но боюсь для вас это не в плюс. Организм с ускоренным метаболизмом и клеточным делением он ведь не только требует пищи, он еще и неконтролируемо создает новые ткани. А чем выше скорость создания тканей — тем выше риск их бесконтрольной мутации. — погрустнев проговорил врач. — К сожалению все случаи подобной регенерации заканчивались одинаково — раком.

— Звучит не очень вдохновляюще. — заметил я.

— Совершенно верно. Иначе бы такие случаи были чудесным спасением, а медицина, изучив их, могла бы полностью отказаться от лекарств. — разведя руками проговорил доктор. — Но, к вашему счастью, еще есть время. Нужно снижать метаболизм и регенерацию тканей. У вас уже практически идеальное тело, больше его развивать смысла нет, даже поддерживать на текущем уровне не стоит.

— Вы предлагаете мне сознательно отказаться от способности заживлять раны, гематомы и царапины? — решил уточнить я.

— Это небольшая плата за долгую и спокойную жизнь. — грустно улыбнувшись проговорил врач. — Раньше я позволял вам остаться в палате — сейчас я буду на этом настаивать. Никакой еды, только вода и внутривенное питание с капельницы. Думаю, за неделю или две мы приведем вас в норму.

— Я подумаю на эту тему. У меня турнир впереди, а вот после него — можно и подумать над таким кардинальным решением. — ответил я, не собираясь спорить с доктором на его территории. А то он и выгнать может, а мне еще минимум несколько дней нужно провести в лазарете.

— Рак — это очень серьезно. — покачал головой врач, заматывая обратно бинты на моей голове. — Я обязательно сообщу все вашему приемному дяде, а сейчас — лежите и отдыхайте. Всего доброго, хорошего настроения вам.

— Спасибо, вам так же. — кивнул я, и дождавшись пока доктор выйдет, нашел глазами камеру и поднес пальцы к уху изображая трубку. Кристалл был со мной, а вот принести средство связи мне не догадались, а может просто посчитали что это не нужно. В любом случае пока я вынужден был оставаться в лечебнице, а значит использовать это время надо с пользой. Как? Медитацией естественно!

Кабинет главврача Суворовского училища.

— Приветствую вас, братья и сестры. Орден Асклепия окажет помощь всем нуждающимся. — раздалось в трубке, когда заведующий отделением учебной медицины дозвонился на горячую линию. — Чем мы можем вам помочь?

— Яд — лекарство. — проговорил доктор, нервно щелкая ручкой. Голос на том конце мгновенно изменился, из доброжелательно милого став холодным.

— Код? — спросила оператор.

— Два двенадцать сто двадцать два. — незамедлительно продиктовал выученный еще в студенческую пору свой номер врач.

— Ожидайте… — все так же безэмоционально ответила оператор, и в трубке раздалась тихая мелодия, которая в другой ситуации могла бы восприниматься как успокаивающая, но сейчас лишь действовала на нервы.

— Слушаю тебя, брат прозектор. — раздался в трубке спустя несколько минут сухой, каркающий голос, так же знакомый врачу уже много лет.

— Брат очиститель. — проговорил доктор, непроизвольно поклонившись и только потом сообразив, что его не видно. — Мое уважение старшему.

— Говори скорее, брат, в чем дело… — устало проговорил «очиститель», глава ордена Асклепия во всей столице.

— Боюсь у меня не радостные новости, старший. У меня брахман, на четвертой, может даже пятой стадии. — быстро сообщил важное врач. — Но самое отвратительное — он совершенно здоров и ему всего пятнадцать. Если он продолжит развиваться…

— Успокойся, брат. Я тебя услышал. Не предпринимай никаких действий пока совет не примет решение. — проворчал каркающий голос. — Мы должны знать что-то еще?

— Да, старший. Это приемыш графов Суворовых. — дополнил врач, после чего голос на той стороне затих на минуту.

— Это усложняет дело. Пока идет борьба с «детьми» у нас связаны руки. Наблюдай, записывай, если сможешь — ослабь. Убивать нельзя. Пока нельзя. — недовольно проговорил брат «очиститель». — Сделай так чтобы его способности не вскрылись. Если дети узнают о брахмане в теле ребенка — их ничто не остановит. Орден превыше всего.

— Орден превыше всего. — привычно ответил доктор, выключая телефон. Пусть он и приносил клятву Гиппократа, придется от нее отойти. Ведь благополучие одного не может быть важнее здоровья общества.

Если эта «зараза» станет распространяться по Петрограду, или не дай боги по Импреии, остановить ее будет очень сложно. И тогда дарники могут задуматься об отказе от услуг ордена. Они потеряют финансы и рычаги давления на власть, не смогут лечить обездоленных и убогих. Нет, ради того, чтобы исцелять тысячи, пожертвовать одним «ребенком» незазорно.

Трубку мне так и не принесли, зато заговорил наушник-невидимка, о котором я совершенно забыл, столь незаметен и привычен он оказался. Правда разговаривать долго самому с собой мне не дали, а вся речь свелась к предаче инструкций — лежи, не выделяйся, жди официального выздоровления.

Выяснилось, что большая часть княжичей, с которыми меня ненадолго свела судьба, уже отправились по домам. Кто-то, как Влас — сразу, в спящем виде, с сопровождающим. Кто-то, как Яков — под стражей. Из тех, с кем я был в камере заговорили все трое, на кого я и рассчитывал. Отдельно — княжич Пелымский, но, как и чем на него давили я даже не в курсе.

С родственников, вернувших своих чад, взяли клятвы о том, что эта история не всплывет в течении года, в противном случае будут обнародованы их показания. Так что в ближайшее время о ней никто не вспомнит. Проблема же заключалась в том, что, к удивлению моих кураторов, княжна Ляпинская решила продолжить образование в Суворовском училище, чем напрочь ломало все наши планы.

Инга оказалась не только здравомыслящей, честной и самоотверженной, но и совершенно безбашенной. Иначе объяснить ее действия после того, как она дала показания на несколько членов своего рода, было просто нельзя. К слову, ничего критичного она не выдала, но при этом и сказать, что не пошла на сотрудничество тоже оказалось нельзя. Девушка умудрилась соблюсти баланс.

Так что я прикован к кровати минимум на неделю, или до того момента пока она меня не посетит. Пока есть шанс, пусть и мизерный, что она решит меня проведать и раскроет больше карт — нужно ждать. К такому неутешительному выводу пришли как аналитики, так и я сам. А ведь на сколько было бы проще если бы она уехала…

— Сашенька… ка же так? — со слезами на глазах проговорила Ангелина, когда ее пустили ко мне на свидание в следующий день. Девушка пыталась броситься ко мне, обнять и пожалеть, но строгая медсестра бдела.

— Можете подержать его за руку. — затормозив Ангелину сказала женщина. — Никаких объятий, у пациента повреждены внутренние органы. Операция прошла успешно, но он все еще очень слаб.

— Все совсем не так плохо, как говорят. — криво улыбнувшись сказал я, приободрив девушку. — Но в ближайшие несколько дней мне придется пролежать здесь.

— Дней? — удивленно посмотрела на меня Ангелина. — Если у тебя такие серьезные повреждения… это же месяцы.

— Ты же меня знаешь, я особенный, на мне все заживает быстрее чем на собаке. — сказал я. — Так что не переживай скоро все будет как раньше, только лучше.

— Все, помиловались и хватит! — строго проговорила медсестра, чуть ли не силком вытаскивая девушку из палаты. — Завтра еще зайдешь, малая.

— Обязательно зайду! — пообещала Ангелина, послав мне воздушный поцелуй.

Чувствовал я себя двояко. С одной стороны — ни словом не соврал, с другой — смотреть на расстроенную Ангелину было очень стыдно. Обманывать девушку ни с того ни с сего… не хотелось. Но приходилось соблюдать конспирацию даже с теми, кому я доверял полностью. Ну или почти полностью.

Ночью, когда последняя смена отправилась спать, через окно в палату пробрались мои подопечные. Шебутнов, Таран и боящийся поднять голову Краснов.

— Сюда подошли. — строго сказал я, когда они затормозили у открытого окна. Парни сразу поняли, что пахнет керосином и вытолкали вперед Макса.

— Прости, старшой. Моя вина, мой косяк. Остальные не при чем. — опустив голову сказал инженер-подрывник. — Я отработаю. Не знаю еще как — но обязательно, поверь! Костыли механизированные… коляску.

— То, что косяк за тобой — даже не обсуждается. — кивнул я. — Таран, вместе с этим гавриком прочеши всех наших на предмет пропаганды бомбистов. На первый раз — предупреждение, на второй — всё звено вылетает из роты. Ясно? Нам этого дерьма не надо, а если вам захочется обсудить плюсы и минусы Марксистской теории — милости прошу, на философский диспут. Говорить — можно. Думать — нужно. Вопросы?

— Сделаем. — кивнул Таран, серьезно. — Как ты вообще?

— К турниру буду как новенький. — отмахнулся я. — Это было очень поучительно, но постарайтесь чтобы мне больше не пришлось на такое идти ради вас. В бою — пожалуйста, но не за косяки на гражданке.

— Я у тебя в долгу, старшой. — снова склонился Макс. — Отработаю…

— Верю. — кивнул я, обдумывая что я еще могу сделать находясь здесь. — Принесите мне учебники, полный комплект, тетради, шоколад и сушеное мясо. Леха, оплатишь из общей казны, я потом возмещу.

— Не надо возмещать, то, что Красный попался — мы тоже недосмотрели. — проговорил Таран. — Тем более там большая часть денег — твои.

— Верно, и мое дело как их тратить и вкладывать. Сегодня мы не бедствуем, и завтра не должны. — ответил я. — А если что, вдруг они понадобятся на срочное дело? Так что нет. Меня не будет около недели, если узнаю, что за это время кто-то подумает расслабиться и перестанет тянуть общую лямку…

— Таких идиотов среди наших нет. — ухмыляясь возразил Таран. — Мы не ты, конечно, но Жеглов сегодня гонял младших, я старших. Всех в тонусе держим, не переживай. И неделю, и месяц, если понадобится, можешь отдыхать.

— Нет. Неделя край. — проговорил я, задумавшись. — Спасибо что навестили. Можете идти. Леха — по делам обсудим после возвращения.

— Понял… выздоравливай. Все будет. — кивнул Шебутнов. Непроизвольно покосившись в сторону камеры. Надо будет провести обучение, иначе постоянно палиться будут. А жизнь у нас получается опасная и кто его знает, чем придется заниматься в ближайшее время. Ну кроме как учиться.

Это дело я люблю основательно. Новые знания и просто огромная, невообразимая прорва времени, которая у меня внезапно освободилась. Как-то вдруг выяснилось что я занимался физическими тренировками по восемь-двенадцать часов в день, в зависимости от погоды и расписания. А еще стрельбы. И теперь все это освободившееся время было только моим. Ну и учебников, конечно.

Физика, математика, химия, баллистика — все это не слишком сильно отличалось от нашего мира, хотя школьную программу не то, что я, даже обычный взрослый через пару лет после института не вспомнит. Так что приходилось изучать заново, а местами учить, вызубривая формулы и стараясь применять их в уме.

Куда веселее оказалось с историей и правом. Все же коммунизм, что бы не пытались про него плохое говорить, подарил моему прошлому миру такие вещи как нормированный труд, рабочую неделю, всеобщее образование и полное, настоящее равноправие. В этом же мире коммунизм в России не победил.

Да, крепостное право отменили. Да, всеобщее образование позже на двадцать лет, но ввели. Промышленная революция и необходимость в огромном количестве рабочих рук вынудили. И все равно, расслоение общества, буржуазная аристократия и как следствие несколько различных «каст» давали о себе знать.

Надо ли говорить, что в истории государства российского выделяли в основном не деятелей а правителей? И конечно особое внимание уделяли сильным, не говоря о том, как угнетали народы. Например, читая про Петра Великого я ни где не нашел упоминания, что он сгнобил ради строительства Петрограда сотни тысяч крестьян и рабочих. О гонениях на церковь — тоже ни слова. Тишь да гладь, да божья благодать.

И царь Николай, в обоих мирах не слишком умный правитель, проходился вскользь, а отличие от его сыновей, взявших на вооружение резонанс и погасивших народное возмущение. Что-то мне подсказывало что захлебнулось восстание меньшевиков и революция пятого года в реках крови, но здесь именно взбунтовавшиеся показывались как убийцы, кровавые террористы и негодяи.

Победители пишут историю. Ведь добро всегда побеждает, а потому кто победил — тот и добро.

Но особое отношение у меня сложилось с учебниками по резонансным конструктам. Я их просто возненавидел, хотя зачитывался так что с трудом оторвался, когда в палату вошел очередной посетитель. Еще бы, ведь то что описывалось в истории Резонанса, иначе как магией было не назвать…

— О, а наш граф оказывается не только бунтовщик и задира, но еще и прилежный ученик. — послышался мелодичный голос, вырывая меня из обдумывания очередного описания применения резонанса в ближневосточном конфликте. Опустив книгу, я постарался изобразить удивление, хотя сделать это, учитывая, как долго я ждал эту встречу и что только ради нее торчал в палате — оказалось сложно.

— Приветствую, княжна. — улыбнувшись проговорил я, откладывая учебник. — Удивлен вас тут увидеть. Чем обязан?

— О, я просто пришла проведать незадачливого кавалера, который умирал на моих руках. — улыбнулась девушка, садясь на стул рядом с кроватью. — А еще поинтересоваться, вдруг у нас с вами найдутся общие знакомые.

Глава 15

— Уверен, что общие знакомые у нас есть. — отложив учебник сказал я. — Вот только их количество невелико и совпадает преподавательским составом. В свет я еще не выходил, за исключением новогоднего вечера, и вряд ли там окажусь в ближайшие лет пять, с учетом каникул.

— Пять лет? Значит со своей дальнейшей судьбой ты уже определился? — задумчиво проговорила Инга. — Военная академия, после того, что с тобой сделали?

— А у меня есть выбор? — заинтересованно спросил я. — Либо карьера военного, либо прозябание в особняке и трата денег рода на развлечения, без шансов даже в перспективе занять сколько-нибудь значимое место.

— Обычно в нашем возрасте и думают лишь о развлечениях, это родители гундят про оправдание происхождения, долг перед родиной и родом… — демонстративно сев ногу на ногу, да так что могло дыхание замереть, произнесла девушка.

Надо отдать ей должное. Ее экзотическая азиатская внешность была подчеркнута небольшим количеством косметики, а стандартная форма, пошитая из боле дорогих материалов, подчеркивала точеную фигурку. Не было в Инге той показной сексуальности что в Ангелине или Марии, но при этом чувствовалась порода и властность. Хотя девушка и не стремилась ими давить.

— Такова участь низов, там откуда я родом взрослеть приходится быстро. — улыбнулся я. — Говорят еще быстрее растут только наследники правителей, от которых зависят судьбы народов.

— Или приемники главы рода. — кивнула Инга, чуть улыбнувшись. — Не против если мы перейдем на «ты» и общение по именам? Без титулов и фамилий?

— При личном общении, или вообще? — уточнил я.

— Везде, вне официальных мероприятий. — понимающе кивнула на мой вопрос девушка. — Тебе еще многому придется научиться, как я полагаю, и я с удовольствием тебе помогу с вхождением в свет…

— Если у нас найдутся общие знакомые? — хмыкнул я, когда девушка сделала продолжительную паузу.

— О нет, я помогу в любом случае. Это не условие. — тут же отмахнулась Инга.

— В таком случае с удовольствием приму такую помощь, чем бы она не была вызвана. Только хочу тебя предупредить — может я и не подкован в интригах, но прекрасно чувствую, когда меня хотят использовать или сделать посмешищем. — ответил я, до конца отыгрывая волчонка с низов. — Но и благодарен быть умею.

— О, верю. — улыбнувшись ответила Инга. — Я немного поспрашивала, и была удивлена тем, как тебе удалось нажить столько врагов.

— Врагов? — удивленно переспросил я. — Соперников, возможно, но врагов я что-то не помню. Кроме тех, кто уже мертв.

— Я, наверное, не верно выразилась. — тут же пошла на попятную девушка. — Соперники — хорошее слово, хотя и не совсем верное. Говорят, ты не ладишь с княжичем Долгоруким. А еще сильно обидел Машу Холодец, которую со дня на день могут восстановить в фамилии.

— Так же, как и Жарскую. — кивнул я. — Но если Ленка — отличный боевой товарищ и просто честная девушка, не скрывающая своих желаний, то Мальвина — та еще интриганка, развернувшая концерт на пустом месте.

— Как ты ее назвал? — удивленно выгнув тонкие черные брови спросила Инга.

— Интриганка? — ответил я.

— Да нет же… Мальвина? Это же из детской сказки, кажется, из Пиноккио? — переспросила Инга. — Родственника графа Толстого, из младшей ветви.

— Сказка о золотом ключике или Буратино. — ответил я, сообразив, что понятия не имею как здесь дела обстоят с таким знаменитым в моем мире произведением. Ну да, это у меня он Советский писатель… да еще и знаменитый, а тут вполне может быть «каким-то захудалым» родственником графа Толстого.

— Точно-точно, мне что-то подобное читала нянька. Приятно удивлена, я искренен считала, что это произведение для немногочисленных знатоков поздней серебренной эпохи в литературе. — улыбаясь продолжила рассуждать Инга. — И кто же, если не секрет, читал вам эту сказку?

— Сам. — по книжкам с картинками, от которых остался лишь теплый образ. Но не станешь же объяснять это княжне?

— Удивительно. Тем больше, что образ Мальвины… если я верно помню — это же кукла? Фарфоровая кукла с сиреневыми волосами. Она, кажется, еще была влюблена в комедианта или мима? — задумчиво проговорила девушка. — И что же у них общего с Марией? Кроме необычного цвета волос.

— В моем варианте волосы у нее были голубые и была она довольно ветренной девушкой. — объяснил я. — За ее руку боролось сразу трое, главный герой — Буратино, друг и поклонник детства — Пьеро, и верный страж Артемон. А она проживала в уединенном домике, где принимала всех троих.

— Оу… с такой точки зрения я книгу не помню. — чуть порозовевшие щечки Инги говорили, что она в красках представила все происходящее. — И все равно, кроме волос ничего не совпадает. На сколько я знаю именно твоя нынешняя девушка пыталась натравить на тебя парней.

— Нет, она просто сдала это публично и достаточно топорно. Дуэль с Гербом это лишь подтверждает. — хмыкнул я. — А вот Мальвина сделала все так, что ее поклонники напали на меня ночью. Пятеро на одного.

— Есть доказательства что это сделала именно она? — голос княжны почти не изменился, но и без того раскосые глаза сузились, еще больше превратившись в щелочки.

— Нет, конечно, она не на столько глупа, чтобы просить о нападении. Просто хорошо выбрала место и время, где надо поплакать и кому пожаловаться, чтобы воспылавшие ненавистью к черни рыцари в белых плащах не ринулись на защиты дамы сердца. — ухмыляясь ответил я.

— Ночью, пятеро на одного? — понимающе улыбнулась Инга. — Это скорее военная хитрость, направленная против чудовища. Опасного зверя, которого невозможно взять в одиночку.

— Да я прямо страшный дракон, на которого нужно ходить целой ротой. — фыркнул я, не сдержавшись. — В полном доспехе, с длинным копьем и на коне.

— А может ты оборотень, который боится только серебряных пуль? — увлеченно проговорила Инга. — Слышала, что ты остановил две, прямо перед лицом, хотя стрелял в тебя снайпер.

— Не более чем везение. — отмахнулся я, отмечая про себя что девушка за несколько дней сумела проделать впечатляющую аналитическую работу и собрала кучу данных. И сейчас собирает, внимательно ловя каждое мое слово. Вкупе с ее поведением в камере, тем, что она не боялась крови и спокойно реагировала на то, с чего почти взрослый парень обоссался — мое уважение к ней крепло с каждым шагом. Как и чувство опасности, что от нее исходило.

— Конечно везение. — легко согласилась княжна. — Как и то, что те пятеро, напавших на тебя, были избиты, а после — отчислены с ускоренного факультета. На сколько я знаю — их видели на занятиях, но при этом они больше ничего из себя не представляют, словно кто-то обрезал ниточки, за которые их тянули наверх.

— Вот уж моей вины в этом нет. Я никому из них ничего существенного не ломал. — поспешил откреститься я, пытаясь вспомнить что вообще с ними делал. — Вроде.

— О, это мужская забывчивость. Этому ломал, этому не ломал. — фыркнула Инга.

— Точно, с ней сравнится только женская. — усмехнулся я в ответ, не став произносить в слух «давала, не давала». Но княжна оказалась слишком сообразительна и такое легко прочла, чуть поджав губы. Сделать вид что не заметил? Отыгрываем до конца образ волчонка, читающего малоизвестную литературу? — Прошу прощения, к тебе это естественно не относится.

— Хорошо. — чуть выдохнув произнесла Инга, она все еще улыбалась, но стало видно, что веселье я с нее сбил. Жаль, это могло ее разговорить.

— Если эта небольшая оплошность отменяет твое предложение по выходу со мной в свет… — начал было я, но девушка отмахнулась.

— Нет, конечно же нет. — ответила Инга. — Просто нужно будет чуть больше времени уделить созданию образа. Возможно, грубость для военного и позволительна, говорят же, что «старый моряк не знает слов любви», но это не касается высшего общества. А ты в него, на сколько я могу судить, хочешь попасть.

— Не то, чтобы хочу, скорее вынужден. — ответил я честно. — Но в начале академия. Нужно получить образование, чин, опыт…

— И кем ты мечтаешь стать? — улыбнувшись спросила Инга. — Прости, если это личное — можешь конечно не отвечать.

— Если уж мечтать, я бы сказал императором всего мира. — вернув улыбку ответил я. — Что же до планов — то пока я хочу возглавить роту. Не учебную, а элитную.

— Суворовская гвардии-штурмовая? — уточнила Инга. — Если я все верно знаю — это обязанность младшего наследника. Так что ты гарантировано… погоди ты хочешь сказать, что собираешься участвовать в турнире за статус наследника Романа?

— Говорят, что родителей не выбирают, но это не значит, что я смирюсь с второстепенной ролью в собственной судьбе. — честно ответил я. — И, если для этого придется выиграть турнир — я это сделаю.

— А что будет когда у него родится собственный ребенок? — спросила Инга, чуть прищурившись. Такое ощущение было что на тебя пулеметный дот смотрит. — Ты же не можешь не знать об указе императора, скорее всего твоему приемному дядьке уже нашли невесту, а то и не одну.

— Род Суворовых — не бедный и уже достаточно влиятельный, но, если встанет вопрос — подчиняться другому наследнику или основать собственный род, я выберу второе. — ответил я, пожав плечами. — Конечно мне не дадут сохранить графство с владениями, лицом не вышел, но вряд ли лишат княжеского титула.

— Тем более, если ты подтвердишь и без того уже известный статус гения. — задумчиво проговорила Инга.

— Да какой из меня гений. — раздосадовано проговорил я, глядя на учебник по резонансу. — Я выучил то всего пару конструктов.

— Гений, способный удержать пулю крупнокалиберной винтовки своим щитом в пятнадцать лет, всего через несколько недель после инициации. — ответила Инга. — Не стоит принижать своих сил и возможностей. Особенно когда дело касается своего статуса, титула и ранга.

— Спасибо за совет, я его обязательно запомню. — улыбнувшись сказал я. Но применять естественно не буду, просто потому что для меня это чревато большими проблемами. Пока все с кем я справлялся просто недооценивают меня, или как тот искаженный — не бьют на поражение рассчитывая оставить в живых.

— Не за что. Уйти в отдельный род ты сможешь только с тем, что тебе выделят родители. А с этим на сколько я понимаю — проблемы. Если государь оставит тебе титул, или не лишит его, понизив лишь немного, все материальное что у тебя есть — придется получать самому или с приданым жены. — заметила Инга, подобравшись.

— А у тебя хорошее приданое? — невинно поинтересовался я, от чего девушка даже дышать забыла.

— Кхм… я… не плохое, но… — Инге потребовалось несколько мгновений чтобы прийти в себя. — Давай не будем спешить с такими вопросами. Даже если ты задал его в шутку, при личной беседе, это все равно слишком компрометирует и тебя, и девушку, с которой ты общаешься.

— Понял, слишком личное. — заметил я.

— Да нет, не слишком. — пожала плечами княжна. — Просто ты сформулировал это слишком прямолинейно. Как… предложение о торге. Или по крайней мере проявление интереса к его началу… давай оставим эту тему на потом.

— Согласен, давай. — кивнул я. — Что ты думаешь по поводу новогоднего приказа его императорского величества? Как я слышал, он на столько всколыхнул общественность, что страна буквально вспыхнула, разделившись на несколько лагерей.

— А ты сам-то как думаешь? — снова прищурившись спросила Инга.

— Думаю, что как девушка — ты строго против. Как собственница и будущая мать — тем более. — ответил я, чуть помедлив. — Но ты слишком умна, и как княжна Ляпинская, и будущая невеста одного из великих деятелей государства Российского, ты относишься к этому вопросу нейтрально.

— Спасибо за комплимент, хоть и такой неуклюжий. — улыбнулась девушка. — Я знаю свое место. Если меня выдадут замуж второй, или третьей женой за великого князя, да хоть за самого императора — это не будет уроном чести ни мне, ни роду. К тому же мои дети смогут править империей — ради такого можно и поступиться гордостью.

— Но?.. — спросил я, когда пауза затянулась.

— Но… да нет никаких, но. — пожала плечами Инга. — Ты прав, я и в самом деле достаточно умна, чтобы понимать, как себя вести на людях и чего ждут от титулованных особ, вроде нас с тобой.

— Не надо перекладывать с больной голы на здоровую, у меня есть все шансы прослыть импульсивными эксцентричным гением, плюющим на все нормы приличия. — открестился я от всех притязаний.

— Для этого тебе в начале придется признать, что ты гений, а потом и доказать это на турнире. — улыбнувшись ответила девушка. — А после победы, вряд ли найдется хоть кто-то, кто будет воспринимать тебя слабаком. Но все же удел гениев — всегда особый. Да и не на столько ты эксцентричный, по крайней мере пока.

— Занятия медитацией, якшанье с простолюдинами, многочисленные драки и дуэли, рос без отца. — перечислял я на пальцах. — Думаю у меня есть все шансы стать сотрясателем общества, тем более что я еще только начал. Вся жизнь впереди.

— Интересно как тебе это удастся провернуть. Особенно в высшей военной академии Долгоруких. — улыбнулась княжна, поднимаясь. — Было приятно пообщаться с умным и начитанным, но эксцентричным молодым гением. Поправляйся скорее и постарайся больше не попадать в камеру.

— Благодарю, и тебе желаю того же. — кивнул я.

— Да, и в самом деле. Я постараюсь. — улыбнулась Инга, но уже у самого порога обернулась, будто что-то вспомнила. — К слову о друзьях и знакомых. Я совершенно забыла, что ты не общался со своим отцом, прошу прощения за это. В качестве извинений, думаю я смогу познакомить тебя с парой его друзей.

— После того, как обучишь, как и с кем мне себя вести в высшем свете? — вернув улыбку уточнил я.

— Естественно. О, и не разочаруй меня, выиграй этот дурацкий турнир. — произнесла княжна, мгновенно скрывшись за дверью.

— Все, достаточно. Вытаскивайте меня отсюда. — проговорил я, спустя несколько минут, когда убедился, что Инга точно ушла.

«Завтра после четырех дня вас заберут в имение, для того чтобы провести углубленное лечение, раньше не выйдет». — ответил оператор, и мне оставалось только крепиться, чтобы не взвыть с тоски. Ну и зарываться обратно в учебники. Тщательно изучая возможные описанные взаимодействия с конструктами.

Потому что «звучи вместе с миром», «стань продолжением божественной силы» и прочая мало имеющая с наукой муть на самом деле могла иметь под собой вполне реальные основания. В чем я уже убедился. И единственное что меня сдерживало от проверки своих навыков на практике — разрушения, которые я устроил в бункере под замком на полигоне.

На следующий день, как и обещали, меня на носилках вынесли из медчасти и доставили на взлетную полосу, откуда на личном шлюпе Суворовых доставили в имение. Стоило оказаться вдали от чужих глаз как я с наслаждением поднялся, уже представляя, как я буду постепенно восстанавливать курс тренировок, чтобы к началу турнира быть на пике формы. Реальность превзошла все мои ожидания…

— Ну здравствуй, котеночек. — ухмыляясь поприветствовал меня Коловрат, дожидавшийся меня во внутреннем дворе, под охраной конвоя. — Соскучился по гудящим мышцам и боли в суставах?

— Безумно. — рассмеявшись ответил я, и шагнул с распростертыми объятьями к растерявшемуся гиганту. — Пойдем скорее, а то я уже заждался.

— Да ты реально псих… — пробормотал Симеон, но затем усмехнулся. — И это мне в тебе нравится. Я покажу тебе дорогу в ад. За мной, бегом — марш!

Коловрат не врал, он и в самом деле очень старался превратить мою жизнь в сущий ад, не позволяя расслабиться ни на секунду. Полосы препятствий, спарринги, упражнения на силу и выносливость. Все, чтобы я остался лежать прямо на небольшом полигоне Суворовых. И если в начале он сдерживался, то к концу дня дал себе волю.

На следующий день, едва живой, я вновь приполз на полигон, и с удивлением увидел, как Коловрат гоняет порядка двух десятков мужчин в одинаковой пятнистой форме. Еще больше я удивился, когда понял, что их скорость движений мало отличается от моей, а сила, учитывая габариты и вес, в несколько раз выше.

Два десятка гвардейцев, сражающихся на одной пиковой скорости со мной, великим и ужасным! Я-то думал, что Коловрат — уникум, единственный и неповторимый чемпион мира. Единственный кто в состоянии дать мне фору по физическим показателям. Выяснилось, что я очень сильно ошибался. И хорош бы я был, если бы надеясь только на собственную скорость и силу схлестнулся с одним из таких профи.

— А вот и наш соня. — ухмыляясь поприветствовал меня Коловрат. — Присоединяйся, котеночек. Сегодняшний зимний день будет поистине жарким.

Особняк Суворовых, административное крыло, кабинет Мирослава.

— Что это? — хмуро спросил генерал, рассматривая принесенную бумагу.

— Прошение об отставке, ваше сиятельство! — вытянувшись по струнке отрапортовал стоящий прямо перед ним отставной гвардеец, которого в последний месяц пришлось привлекать совсем не по профилю.

— Васька, ты мне тут чудить брось! — стукнув тростью об пол гаркнул на подчинённого Мирослав. — Мы не буржуи мелкие и не чернь, чтобы ты у меня отставки просил! Мне тебя всех титулов, чинов и званий лишить придется!

— Все осознаю, ваше сиятельство, но по-другому поступить не разумею. — вновь громко и четко сказал Строганов. — Не могу я так больше, господин. Не тому вы нас учили, не в том клялись. Мы свою задачу выполнили… а теперь — отпустите меня, прошу.

— И зачем, позволь тебя спросить? — нахмурившись проговорил генерал. — Ради чего ты отказываешься от своего положения, от всего что заслужил тяжким трудом?

— Эту заразу под корень надо выжечь. — глухо проговорил Василий. — Не останавливаться на середине дороги, а…

— Надо. — кивнул через несколько секунд Мирослав. — Верно все говоришь, надо. Но еще и империю сохранить — НАДО. За родину сражаться.

— Даже если придется с этими тварями в одной стране жить?! — не выдержав взревел Василий. — Как вы можете, зная, что они останутся безнаказанными…

— Довольно! — вновь ударил тростью об пол Мирослав. — «Слово и дело государевы» — слышал о таком? Приказано, хоть с свиньями жить станем. Гнездо тварей выжгли, довольствуйся этим. И спасибо скажи, что я с тобой вообще разговариваю. Ты же мятеж задумал! Сейчас, во время смуты! Что от государства останется если такие как мы против другой аристократии пойдем? Молчишь? То-то и оно…

— Я не могу, господин. — сжав кулаки проговорил Василий. — Жить, зная, что совсем рядом, в княжеских титулах ходят эти твари…

— Сможешь и будешь. Отставку твою я не принимаю. — буркнул Мирослав. — Вечером пойдешь к Сашке, теперь ты знаешь кому мы противостоим. А значит сможешь и подготовить его, и защитить. По крайней мере пока он не вырастет.

— Слушаюсь, ваше сиятельство. — мрачно проговорил Василий, выходя из кабинета.

Глава 16

Кажется, позавчера я страдал от вынужденного безделия и хотел как можно скорее возобновить тренировки. Наивный чукотский юноша… надо было отсыпаться и заниматься медитацией. Такое ощущение что Коловрат решил меня прикончить тяжестью тренировок, и ведь прав был — не смотря на минус пятнадцать на дворе, было жарко.

Тот взвод, одновременно с которым я занимался, показывал просто невообразимые для обычных смертных результаты. Быстрые, ловкие, точные и очень сильные. Хотя последнее не удивительно, учитывая их вес и возраст, все же они превосходили меня в массе килограмм на тридцать-сорок. А вот то, что при таких габаритах они еще и не отставали от меня, лишний раз доказывало, что я был слишком беспечен и амбициозен.

Я отлично знал, да и видел, если активировать третий глаз, куда бить, они знали как. И делали это на казалось недостижимом уровне для обычного человека. Комбинации ударов, уворотов и обходов, которые мне показал Симеон, и которые как я наивно считал — освоены, сплетались в неповторимый узор. Очень сложный для парирования, и достаточно простой чтобы не запутаться в собственных руках.

Никаких стоек клюющего журавля или обожравшейся бамбука панды. Нет. Строгий, исключительно прикладной, не предназначенный для красивых демонстраций или парадов рукопашный стиль боя. Один на один, парный, групповой, один против нескольких с целью не поразить, а отбиться.

— Ну как, живой? — спросил Симеон, когда я в очередной раз, задыхаясь, закончил проходить полосу препятствий. — Три минуты на отдых и присоединяешься к левой группе, а то у нас нечетное количество.

— Может не надо? А то, боюсь, еще кого-нибудь покалечу. — попытался отшутиться я, но тренер был предельно серьезен.

— Ага, себя. Три минуты, время пошло. — сказал Коловрат, отходя обратно к мужикам. — Не расслабляемся, нам еще с дитяткой нянчится сегодня. Пошли-пошли.

Подаренным временем я воспользовался с лихвой. Расслабляющая медитация, восстанавливающая, прокачка праны и подпитка меридианов одновременно сверху и снизу. Полностью раскрытая чакра земли наконец начала собирать рассеянную энергию мира, так что теперь у меня два сформированных источника — «основа» и «душа».

Снизу — второй лепесток воды, заполненный без лепестков огонь и половина воздуха. Сверху — сформировавшийся третий глаз без лепестков и снова половинный эфир. Я шел в разы быстрее чем мог обычный человек и прекрасно отдавал себе в этом отчет. К счастью, мой прогресс некому было оценить, иначе я попал бы в непростую ситуацию. Единственный кто меня смущал — врач со своим раком, но я-то прекрасно понимал, что никакого заболевания у меня не будет.

— Отдых кончился, к барьеру. Стенка на стенку! — скомандовал Симеон, и бойцы выстроились в две шеренги, в паре метров друг от друга. — Александр! Что я тебе говорил про заемные силы?

— Что сами не умеете их использовать вот и беситесь? — усмехнулся я, но третий глаз «погасил», вернувшись в обыденный мир без сверх восприятия. И тут же пожалел об этом.

— Бой! — рубанул ладонью тренер, и пять мужиков в пропотевших насквозь водолазках бросились на нас. Да так споро и слаженно, что я вынужден был отшатнуться. Пошедший на меня боец тут же переключился на моего соседа по строю, оставшегося на месте, и с ходу чуть ен врезал ему кулаком в висок. Сосед в последнюю секунду, не иначе чем чудом, умудрился закрыться, но ответить уже не успевал.

Понимая, что его сейчас зажмут я прыгнул за спину своему противнику, и успел врезать по печени и по нервным узлам возле позвоночника, прежде чем тот переключил на меня внимание. Словно вихрь он развернулся на месте и бросился на меня, метя в корпус и заставляя постоянно отступать.

Я мог поклясться, что соперник не применяет резонанс. Перед тренировкой мы все сложили свои камни на столик у края площадки. И все же я чувствовал, как кулаки противника не просто взбивают воздух, а будто толкают ко мне невидимые ударные волны, словно пробивая его и посылая вперед.

Чем я мог ответить, кроме собственного кривого конструкта? Противник почти вдвое тяжелее, такой же быстрый, но куда опытней, его руки существенно длинней, хоть и не такие жерди как у Коловрата. Казалось, я проигрывал по всем параметрам. И все же плюс у меня был — ноги!

Противник совсем, совершенно не использовал в схватке ноги. Так же, как и Симеон, все бойцы взвода атаковали исключительно руками. Но с какой стати мне этим пренебрегать и играть в благородство? Не хочет побеждать — это его проблемы. Отскочив, я тут же ударил по колену, и враг поднял ногу принимая удар на голень. Но перед этим, всего на долю секунды, задумался.

Мне этого хватило, чтобы тут же ударить ногой еще раз, прямым — в живот, без доворота. Отдернув ногу в последнее мгновение я сумел не попасть в захват и чуть сбил с темпа соперника, потерявшего равновесие. Еще удар, обманный замах по ногам, с резким выводом вверх — в подмышку.

Чертыхнувшись, соперник отскочил назад, попробовал закрыться, и с удивлением сообразил, что его левая рука почти не работает. И я чуть не упустил инициативу, не понимая как он вообще после такого стоять может. Там же не только вены, там еще нервные окончания и сухожилия почти на поверхности.

Моего сверстника, или просто менее подготовленного человека такой удар должен был отправить в гарантированный нокаут, но мой соперник умудрялся лишь отступать. Да еще и так, что теперь его прикрывали напарники. Надо сказать, что наши в целом держали паритет, но это исключительно вина Симеона, не бившего в полную силу.

— Работаем, не отвлекаемся! — прикрикнул на всех нас тренер, одновременно умудряясь блокировать удары двух насевших на него бойцов, и сам щедро отвешивающий люли в промышленных количествах. Вот только среагировал на появление нового своего бойца, и совершенно не видел меня. Думал, что со мной уже покончено?

— Кагабанга! — закричал я, и с разбегу прыгнул обеими ногами вперед, нанося сдвоенный удар всем весом. «Подлая» атака смела одного из противников, толкнув его на инструктора, но коловрат каким-то невообразимым образом сумел увернуться, да еще и поймать меня за голень.

— Ты чего дуришь? — удивленно спросил тренер, держа меня вниз головой на вытянутой руке. Вместо ответа я крутанулся всем телом, вырываясь из стальной хватки, и тут же ударил в лицо тренеру ногами. Вот только ощущение было — будто со всей дури камень пнул. Даже с учетом мягких тренировочных ботинок оказалось очень больно.

А в следующую секунду я почувствовал, что лечу, словно гордый еж. С огромным трудом мне удалось перекувырнуться в воздухе и не грохнуться, проехавшись лицом по полу. Вместо этого я рухнул в сугроб, уйдя в него по пояс. Выбираясь, успел подумать — обидно ли проигрывать дарнику, чемпиону мира и «сибирскому зверю» в одном флаконе. Вроде нет, мое самолюбие вполне может это выдержать. Тем более что остальных, и своих и врагов, Коловрат тоже без проблем раскидал.

— Закончили упражнение. Кому надо — в медчасть, а ты Сашка, иди сюда. Будешь объяснять, что за обезьяньи прыжки ты тут устроил. — сурово проговорил Симеон, сложив руки на груди. — Что еще за ногомашество? Кто тебя надоумил?

— Сам сообразил. — не стал отпираться я. — С какой стати мне только руками пользоваться, особенно когда противник на столько сильней? У них же у всех тупо руки на двадцать сантиметров длиннее, к тому же я совершенно не понимаю почему они не используют ноги. Это же просто удобнее.

— Чего? — не сразу сообразил Коловрат, удивленно глядя на меня, а затем рассмеялся. — Ясно. Ребятушки, кто его сиятельству объяснит в чем проблема?

— Разрешите я, ваше сиятельство? В штурмовом доспехе ногами особенно не помашешь. — улыбаясь сказал мужчина, потирающий руку. — Да и бесполезно это, нормальный щит без резонанса не пробить, атаку не отразить, так что все только руками. У нас даже с усилением двигателей не получится цирковые трюки выделывать.

— Знакомься, Сашка — первая гвардии Суворовых штурмовая рота, из девяти человек. — довольно улыбаясь проговорил Симеон. — Те еще лоботрясы, даже половину того что им дают не выучившие, но ребята бравые и в меру толковые. Вот этих троих я лично обучал в свое время… когда папке твоему помогал.

— Скорее он тебе. — раздался знакомый голос и на тренировочную площадку вышел ухмыляющийся Василий. — Помогал, прикрывал, оправдывал перед отцом и начальством. В общем делал все, что должно отцу-командиру. Здорова, Песец.

— И тебе не хворать, крошка Манул. — рассмеялся Коловрат, с хлопком пожав протянутую ладонь. Мужчины коротко обнялись, словно меряясь силами и приподнимая друг друга над землей. Но с улыбками и смехом. — Как жизнь в пехоте?

— Лучше, чем в кандалах, хотя иногда сравнимо. — со смехом ответил Василий. — А тебя чего из зоопарка выпустили?

— Да вот, котеночка воспитываю. — ухмыляясь ответил коловрат, кивнув в мою сторону. — У парня явный талант, хотя он тот еще пройдоха и все время норовит за чужой счет выиграть.

— Можно подумать ты сам не такой. — фыркнул Василий. — Ты, Саша, не смотри на него, что он такой белый и пушистый, его не зря песцом назвали. Если ты его враг и заметишь приближающийся белый череп лисы, намалеванный на доспехе — все, тебе полный песец. Впрочем, если друг — тоже лучше держаться подальше, а то пропадет все пиво, девки окажутся испорчены, а кровати поломаны.

— Да-да, а на вторую неделю приехал поручик Ржевский. И тут такое началось. — понимающе усмехнулся я. — Вы вместе служили?

— Приходилось. — кивнул Василий. — Хотя я больше этого монстра прикрывал, чтобы его не пришили издали или артой не пришибло. Он человек увлекающийся, на ринге от этого сплошная польза, а вот на фронте — один вред.

— Ну спасибо. — сделав кислую мину, что при его окладистой бороде и богатырском телосложении удалось с трудом, сказал Симеон. — Ладно, на сегодня закончили. Ваше сиятельство, прошу меня простить. Если хотите, можете выбрать себе любого спарринг партнера. Ребятам будет полезно сменить размер противника. Но без ног! Это бесполезно.

— И кто же вас отпускал? — громко спросил я, добавив стали в голос, когда товарищи решили удалиться. Василий при этом вздрогнул, бойцы на площадке чуть не по струнке вытянулись, а вот Коловрата почти не проняло.

— Сашка, ты чего? — удивленно пробасил он. — Мы же с другом давнишним только встретились. Перетереть надо, жизнь вспомнить…

— Ага, я только и исключительно «за», только прежде головой подумать. — кивнул я, в сторону расслабившихся конвоиров.

— Так это же свои? — удивленно спросил Василий, переводя взгляд с конвоя заключенного на меня и на Симеона. — У нас тут шпионов других родов нет, можно расслабиться. Да и не решат ничего пара часов.

— Вот и пообщаетесь вечером, без спешки. За рюмкой беленькой, или что у вас в штурмовых частях принято? — ответил я. — Сам буду рад байки ваши послушать, наврете поди с три короба про былые похождения, но порядок есть порядок.

— Тут ты прав, котеночек. — невесело хмыкнул Коловрат. — Но сам напросился, не обессудь. Кто в состоянии продолжать, в пары. Василий, присоединишься? Слышал у тебя после ранения с ногами не все хорошо, как раз покажешь и заодно объяснишь подопечному что старших прерывать не стоит. Еще раз — без ног! Только руки!

— Можно подумать, что нет спецов, которые умеют проводить энрегию резонанса через ноги. — буркнул я, становясь в сбалансированную стойку.

— Есть и такие, как не быть? — ответил Василий, остановившись напротив. — Да только у них уровень владения — выше десятого ранга, а там уже можно и «ломом» шибануть и «шилом» проткнуть. Такие костыли как проводящие клинки и доспехи становятся бесполезны. Поехали.

И мы «поехали». В начале Василий бил медленно, даже вяло. Что позволяло легко уходить от его атак и бить в ответ. Но все встречные выпады он легко блокировал, с каждой секундой все ускоряясь. Вот мы почти сравнялись в скорости, я все еще умудрялся наседать, но за счет опыта и размера мы уже в паритете, но на этом Василий не остановился, разом взвинтив темп.

Отработанная годами тройка чуть не достала меня в голову, пришлось отступить, но денщик словно прилип. Удары стали хлесткими, будто плеть. Руки мелькали, меняя направление удара, и я понял, что сдаю. Опыт, вес, мастерство и длина конечностей — все снова на стороне противника.

И вот наставнику, да еще и травмированному, проигрывать оказалось обидно. На столько что в определенный момент я плюнул на приказ, и влил прану в глаза. Да только существенной разницы это не дало. Я видел удары противника, но просто не успевал за ними. Напитать малый круговорот. Шаг влево, уйти от удара, поймать руку на мягкий блок и тут же пробить в ответ.

Успел! Василий даже покачнулся. Вот только силы оказалось недостаточно чтобы свалить его с одного удара в корпус, а второго мне никто сделать не позволил. Словно провалившись в боевую медитацию Василий еще раз взвинтил темп, превратившись в сумасшедшую ветряную мельницу во время урагана.

Воздух, разрываемый его кулаками, гудел, с такой скоростью денщик махал руками. К прямым ударам добавились рубящие, я сумел лишь отшатнуться от очередной волны, когда понял, что она мне не привиделась. Василий и в самом деле использовал конструкты, хоть и очень точечные.

Отскочить, большой круговорот, мироощущение на максимум, все в скорость — сейчас главное сравняться. Пусть мне не хватает навыков и силы, если я стану быстрей — сумею переломить ход спарринга. Прану в меридианы, «воздух» раздувает «огонь». Еще рано использовать эти чакры на полную, но я справлюсь.

Назад, отскочить. Контрудар, перехват… в последнее мгновение я понял, что мою руку чуть не перерубил конструкт противника. Глаза Василия остекленели, противник бил во всю дурь, а окружающие ничего не замечали, с увлечением глядя на поединок, давно ставший смертельной схваткой.

А я даже крикнуть не успеваю! Отвлекусь, хоть на секунду — умру! Прыжок, в сторону, назад, снова назад. Воздуха едва хватает для дыхания, зрение сужается в туннель, где кроме меня и противника нет ничего. Вижу! Пробойник!

Встретившиеся конструкты с легким звоном сломались, но у меня еще оставалась сила для удара, вот только по мне тут же прошел пресс. В сторону, отбить еще один! Поднырнуть под руку врага и в печень пробойником! Василий впервые отшатнулся, но не упал, а ударил с двух рук, создав два пресса с разных направлений.

Отбил! И тут же получил под дых, да так что меня подбросило в воздух. Легкие и желудок взорвались от боли, перед глазами опустилась белая пелена, и я ударил в ответ. Со всей дури, как умел. Влив в конструкт половину энергии своего «звука». И только когда услышал отдаляющийся крик — опомнился.

Василий, раскинув руки и ноги в разные стороны, летел метрах в пяти, по направлению к крыше ближайшей казармы. Подсознательно сформировав пресс, я ударил с самого неочевидного направления — снизу. Раз противники не используют ноги, то и такой вариант для них — самый опасный. Что и доказал красивый, хоть и скоротечный полет кота Васьки. Хорошо хоть он на крыше приземлился, а то грохнуться с такой высоты — убиться можно почти гарантированно.

— И что это было? — строго гладя на меня спросил Симеон.

— Да вот… манулов летать запускаю. — ответил я, с беспокойством наблюдая как Василий поднимается.

— Я в порядке! — помахал он нам рукой сверху, но судя по тому, как держался за бок, порядок этот был очень относительным. — Сейчас спущусь.

— Разбираем свои камни и по домам. — сказал тренер, остановившись возле стола с резонансными амулетами. — Мне еще индивидуальные тренировки с учеником предстоят, нечего на них пялиться.

— Спасибо за наставления. — начали благодарить Коловрата бойцы, кланяясь. Кто-то совсем немного, а некоторые почти в пояс. Но спорить никто из них не стал, и вскоре на площадке остались только мы втроем. После чего Симеон протянул мне сжатый кулак, в котором оказался мой камень.

— А теперь объясни, как тебе удалось применить пресс, да еще такой силы, без резонатора? — нахмурившись спросил тренер.

— Не знаю… честно. — ответил я, совершенно сбитый с толку. — Как обычно, представил, что делаю, почувствовал, влил энергию, ударил. Только все на рефлексах. Времени обдумывать шаги не было.

— Простите меня, ваше сиятельство, моя вина. — поклонился Василий. — Прошлые два месяца выдались очень тяжелыми, потерял контроль…

— Прощаю. У нашего тренера же все было под контролем, верно? — спросил я, повернувшись к Симеону. — Ведь верно?

— Ну как сказать, ваше махалово мне понравилось, хотя на поединок или даже схватку на арене оно оказалось мало похоже. — с усмешкой проговорил Коловрат. — Да ладно, все и в самом деле было под контролем. Угрожай что-то котеночку — я бы успел вмешаться. А вот от тебя, малой, я такой прыти не ожидал, контролировал только Манула.

— Котята быстро растут. — пожал я плечами.

— Все верно. Быстро. Но даже настоящие котята — не на столько. Прошло всего пару месяцев, а ты уже уделал ветерана штурмового подразделения. Да еще и конструкт без камня создал. — проговорил в полголоса Симеон. — Это ни для кого нормой быть не может. Хорошенько подумай над этим. А пока, давай общий комплекс. С двоечек.

Поздний вечер. Камеры особняка Суворовых.

— Ну, за Броню! — поднял стакан Симеон, и они выпили, не чокаясь и не закусывая. — Жаль не дожил мужик, чтобы своего пасынка увидеть.

— Приемыш он. — чуть поморщившись ответил Василий, разливая беленькую по стопкам. — Хотя силы… на семерых. Да еще и шип резонанса использует как родной.

— Не успел закрыться? — понимающе усмехнулся Песец. — Да, котенок нереально быстрый. Я бы даже сказал — не нормально. Даже будь он родным сыном Бронислава, я бы такого от него ожидать не стал.

— Тем более от него. — кивнул Василий. — Ты бы видел Сашку, когда его в первый раз домой привезли. Худой, что твоя хворостина. Соплей перешибить можно.

— Да? И сколько лет это назад было? — удивленно проговорил Симеон.

— В августе. — коротко ответил Василий, и крякнув опустошил свой стакан.

— Ну ты уж не преувеличивай, за полгода он сильно изменится не мог. Подростки, конечно, как на дрожжах растут, особенно если на добавки налегать, но все же не до такой степени. — сомневаясь покачал головой Симеон. — До его формы даже за пару лет, на специальной диете, раскачаться тяжело.

— В августе. — снова повторил Василий, разливая водку. Себе, товарищу, и пару капель в отдельно стоящую стопку. — За всех, кто ушел.

— И тех, кто остался. — кивнул Песец. — Как он тебе вообще, этот котеночек?

— Зубастый, волевой, целеустремлённый. Хотя что в этикете, что в обществе — пока не ориентируется. Но это пройдет. — ответил Манул. — Он умный, иногда слишком.

— Ага, и чересчур талантливый. — усмехнулся Симеон. — А что ты там про август говорил? Тощего привезли?

— Ага, в одной пижаме. Хотя сразу видно — шелковая, ткань дорогая. С вышивкой, хоть и без инициалов. — проговорил Василий, вертя в ладони стакан. — Сам — тощий, буквально дистрофик. А глазищи при этом — словно горят.

— В одной ночнушке, говоришь? — нахмурился Симеон. — Да еще и шелковой? Не дешевая одежка, для приемыша. Она ему по размеру была?

— Ага, тютелька в тютельку. — чуть подумав ответил Манул и они снова выпили. — А что, есть какие-то мысли?

— Да не то, чтобы… я просто слышал про детей, которые тощие. Их тоже держали… — проговорил Симеон, нехотя вытаскивая воспоминания, казалось, оставшиеся в прошлой жизни. По крайней мере он очень на это надеялся. Если бы не увиденный ужас, с которым его послали разобраться, может он и не сдался бы гвардии Долгоруких живым…

— Не напоминай. — скривился Василий. — Я за последние два месяца столько дерьма навидался. Капища, лаборатории, подпольный рынок рабов… стой! Ты что, думаешь он из этих?

— Если мы думаем об одном и том же — лучше молчать. — предупредил Симеон, перебив товарища. — Не стоит будить лихо.

— Мы его уже разбудили. — горько хмыкнул Василий. — И хорошенько прижгли ему хвост. Ты даже не представляешь какого… что я видел. А самое поганое, эти твари, Дети господни, получали приказы из старого окружения императрицы. Одни князья Меньшиковы с их лабораториями в училище…

— Молчи, пока нас обоих не вздернули за наши длинные языки. — предупредил Симеон. — Если он из них, из детей что пустили на опыты ради живого трупа — мы просто обязаны ему помочь. Искупить хоть часть вины.

Глава 17

Последнюю неделю перед турниром я занимался по очереди с Коловратом и Василием, выматываясь до состояния тряпочки. Казалось — тяжелее занятия сделать невозможно, но каким-то образом оба моих наставника умудрялись опровергнуть это утверждение, все наращивая темп.

— Отлично. — удовлетворенно кивнул Василий, глядя на прострелянную мишень. — Теперь я по крайней мере могу быть спокоен что с двадцати метров ты не промажешь.

— Ну да, по пятисантиметровой мишени, которая едва показывается между столбами, при том, что меня в это время еще и бить пытаются. — устало проговорил я, отмахиваясь от лениво атакующего меня Симеона. Для его скорости и комплекции. А так — он бил меня словно на первом занятии, только теперь мне нужно было не убегать, а уклоняться и пытаться атаковать противника самому. А, ну и по появляющимся мишеням стрелять, в то же время.

— В бою такой роскошной обстановки у тебя не будет. — заверил Симеон. — Если не научишься контролировать пространство и не отрастишь глаза даже на затылке — будешь славным воином, но недолго.

— Ты его конечно слушай, но не забывай, что любая война — это в первую очередь сражение армий и групп, а не одиночек. Даже снайперы-ликвидаторы работают в двойках, а те привязаны к своему взводу. — поправил его Василий. — Только самоубийцы или монстры ходят по одному. Даже он сам — действовал не самостоятельно, а под прикрытием штурмовой группы.

— Достаточно сильному дарнику все эти ваши отряды и военные подразделения… — фыркнул недовольно Симеон, но продолжать не стал.

— До десятого ранга — в составе звена или взвода. С девятого до четвертого — под их прикрытием. — припечатал Строганов. — Выше, это уже личные титулы и ранги бояр, которые меньше, чем ротой не командуют. Одна служба тылового обеспечения князя-дарника может составлять два десятка человек.

— Это зачем? Они за ним что ли бегают попу подтирают? — посмотрел на него Коловрат. — Или ванну греют и ужин готовят?

— За тобой числился полный взвод обеспечения, если что. — осадил старого товарища Василий. — И нет, кроме как поесть-помыться, тоже много чего нужно сделать. Или ты считаешь, что патроны сами рождаются из ничего? Артиллерия по тылам наводится без посторонней помощи, а подмога врага задерживается сама по себе, а не потому, что их зажали шквальным огнем, пока ты разбираешься с основными силами?

— Ну нет. Не на столько же я самонадеян. Знаю, что вы за меня пеклись. — отмахнулся Симеон, примирительно.

— То-то. Два звена, пулеметчик, снайперская пара, гранатометчик — плюс четыре пехотинца широкого профиля нагруженные боеприпасами. — описал порядок Строганов. — Но в одном наш чемпион прав, именно на дарника работает вся структура. Потому что даже взвод, с одним профессионалом девятого-восьмого ранга без собственного дарника не справится. Даже щит могут не пробить.

— А как же винтовки — щитобои? — поинтересовался я.

— Они рассчитаны на стрельбу с дальних и сверх дальних дистанций, когда противник ни о чем ен подозревает, считает, что он в безопасности, а потому доспех снаял и ходит только под щитом. — объяснил Василий. — Хороший снайпер может уложить пулю в глаз резонансного доспеха с расстояния в полтора километра. Этого обычно достаточно чтобы убить любого.

— Пф, да мне, кажется, просто в шлем попадет — все равно пробьет или шею свернет силой удара. — проговорил я. — Там даже в глаз попадать совсем не обязательно.

— Тут ты не прав. — покачал головой Строганов. — Это у вас в училище доспехи не штурмовые — а общевойсковые. У них шлем хоть и ложиться на плечи, которые работают как дополнительная опора, но все же раздельный. А полноценный штурмовой гвардейский доспех — это вещь в себе. Вы бы его просто не могли с места сдвинуть.

— Да, дурацкая железяка… — кивнул Коловрат. — Помню, как мне сломали прямым попаданием резонаторный двигатель, так я чуть в статую не превратился. Идти было очень тяжело. Бежать — вообще невозможно.

— А зачем тогда нужны такие доспехи? — с удивлением спросил я. — Разве не проще взять пару десятков легких пехотинцев, вооружить их гранатометами или ракетницами, парой станковых тяжелых пулеметов и вперед, убивать дарников.

— И как ты его убьешь? Он же не идиот. В бою любой одаренный допущенный до службы использует резонансный доспех, конструкты и весь комплекс вооружения, доступного и даже недоступного обычным смертным. — пояснил Василий. — Он не стоит на месте, ищет укрытия и постоянно использует все свои способности. Да и сам резонансный доспех пока двигатели не откажут — очень маневренный.

Мины и снаряды не прямого ударного действия — вроде ракет с фугасной боеголовкой, можно отражать даже слабеньким щитом. Пули — ловить щитом и доспехом, а затем прятаться для отдыха. — продолжил расписывать ситуацию Строганов. — И только прямые попадания стальной болванкой или стрелой могут и пробить щит и поразить дарника через доспех.

— Только вот настоящая война — это не поединки одиночек, а битвы армий. Флотов и войсковых подразделений. Ни один одаренный не выдержит концентрированного артиллерийского огня даже малой канонерки. — веско сказал Василий, от чего Симеон погрустнел. — Непрерывный огонь тридцатимиллиметровых автопушек, вместе с залпом основного, ста шестидесяти миллиметрового орудия — превратит попавшего под них дарника в кровавый фарш растекающийся по земле.

— Ну и на кой черт тогда вообще нужно обучение? Пусть бы все дарники становились инженерами, обслуживали суда и защищали их от ракет. — не удержавшись спросил я. — Что толку от умения рукопашного боя и стрельбы в такой ситуации.

— Все как ты и говоришь, никакого толка. — ухмыляясь влез в беседу Симеон. — До тех пор, пока на такую канонерку не падает штурмовой бот или даже индивидуальная капсула. Стоит штурмовику дарнику оказаться на борту вражеского корабля, и ситуация в корне меняется. Даже один обладатель резонанса способен захватить такой корабль в одиночку, или вообще уничтожить его изнутри.

— Верно. Для этого на крупных судах есть свои контр абордажные команды. — кивнул Василий. — К тому же как бы ни был хорош флот — он не может существовать и передвигаться без тыловых соединений. А значит базы снабжения, перевалочные пункты, конвои и караваны с припасами. Ни один, даже самый совершенный линкор не в состоянии сражаться если у него нет снарядов.

— Ну тут я с тобой не согласен. — снова вмешался Симеон. — А как же Петр Великий? Флагман северного воздушного флота. На нем вроде новое орудие установлено — сверхмощный резонансный ускоритель «Зевс». Для него ни порох, ни даже снаряды не нужны, он меняет реальность стреляя молниями.

— Это пропаганда. — коротко ответил Василий. — Только сильно об этом не распространяйтесь. На самом деле он стреляет чем-то вроде стальных ломов с оперением. Ну и резонанс там вторичен, используется в качестве источника энергии, не больше. Но даже если представить, что у вас появилось оружие с бесконечными боеприпасами — команда должна отдыхать.

— Верно. Запас сил все равно заканчивается, под конец дня можешь еще волочить ноги, но даже самый простенький конструкт не сотворишь. — согласно кивнул Симеон. — С инженерами та же беда, они как весь запас отдадут — двигатели начинают все медленней работать, пока корабль не сядет.

— А еще есть плановый и аварийный ремонт, техническое обслуживание, питание… — стал перечислять Василий, загибая пальцы. — Все это проводится на земле, когда корабль будет наиболее уязвим. Ну и последнее — военные суда — это не прогулочный катер, большая часть их внутреннего пространства занята жизненно важными узлами. Так что места для отдыха экипажа на большинстве мелких суденышек нет, и даже на крейсерах большой автономности отдыхать одновременно может не больше половины смены.

Я с удовольствием слушал объяснение наставников, и даже задавал провокационные или уточняющие вопросы, лишь бы время отдыха растянулось еще немного. Впрочем, и у Симеона с Василием, шанса отдохнуть особых не было, так что мужчины общались крайне редко и в основном прямо на тренировочном полигоне.

Когда же обсуждение роли дарника в армии закончилось, я отправился чистить и перебирать личное оружие — пистолет и гранатомет. Затем душ и обед, и только после этого, на три раза проверив что ничего не забыл, я отправился в училище. И снова в моем распоряжении оказался шлюп Суворовых.

— Привыкай, это будет твоим основным средством передвижения после окончания академии. У Суворовых есть право на использование воздушных средств в черте города, как в ежедневных, так и в экстренных случаях. — объяснил Василий. — Только учти, что это удовольствие не из дешевых.

— Почему? Если дарники могут сами создавать достаточное количество энергии для двигателей только с помощью резонанса — как это может быть дорого? — удивленно спросил я.

— Кто-то меня невнимательно слушал. Есть такая штука как усталость металла. Так что регулярно приходится тратится на техническое обслуживание, смену лопаток турбин и прочее. — объяснил Василий. — Но вообще, сегодняшний праздник не по нашу душу. Его милость опальный барон — заключенный красного рейтинга опасности, его можно перевозить только по воздуху. Тут бежать некуда.

— А разве нельзя с помощью резонанса создать пресс, которым поддерживать себя в воздухе при прыжке? — задумчиво проговорил я, прикидывая варианты.

— А парень то соображает. — усмехнулся Симеон. — Конечно можно, да только камень отдельно, а я отдельно. Если я попробую напасть на конвоиров — они меня быстро скрутят, я-то без усиливающего доспеха. Ну а пробовать выпрыгнуть из шлюпа без камня — все равно что выбрать красивое и эффектное самоубийство. Без камней резонансом владеют только искаженные и некоторые гении родившиеся у прорыва диссонанса.

«Хаш-ш?» — раздалось где-то в глубине мыслей, и я живо вспомнил удивленную тварь, разглядывающую меня своими мертвыми глазами. На оголенном черепе не было губ, а потому она просто не могла говорить нормально, вот только если представить, что это не бред сумасшедшего и не змеиное шипение… «наш?»

Нафиг, и мысли такие, и догадки. Я не один из них и ничем их не напоминаю. Не верю, что они меня по этой причине похитить хотели. Правда, что тогда с первым похищением делать? Интересно, к каким выводам пришли безопасники? Нашли они что-нибудь общее между этими случаями. Кроме собственного провала. К слову, если не сейчас спрашивать о таком, то когда?

— Что с моими похитителями? Нашли виновных или подозреваемых? — поинтересовался я, повернувшись к Василию. — Дела связаны?

— На сколько мне известно — нет. По крайней мере в штабе это обсуждали. Скорее всего первые преступники как-то связаны с Меньшиковыми, а вот тварь, которая тебя и Марию похитила — она служила культу Детей господа. — объяснил Василий. — учитывая, что ты официально преемник Бронислава — это могла быть месть за расследование.

— То есть я вообще ни при чем, просто попал под горячую руку? — удивленно спросил я.

— Ну не сошелся же на тебе весь мир клином. — рассмеялся Симеон. — Хотя да, две попытки похищения, да еще за такой короткий промежуток времени, это явный перебор. Или плата за то, что Суворовы так высоко взлетели. Слишком многим твои приемные родители отдавили хвосты в прошлом году. Да и в этом не останавливаются и темп не снижают. В крестах даже поговаривали, что они решили императора сместить.

— Что за бред? Зачем это им? — подозрительно взглянул на товарища Строганов. — Благополучие императорского рода, благополучие империи — на первом месте.

— Так кто против? — усмехнулся Коловрат. — Особенно если этот правящий род — Суворовы, а империя под их пятой. Да ладно тебе, успокойся, я же говорю — слухи. Никто не позволит Суворовым встать во главе России, если такие намеки будут, их свои же союзники прикончат, чтобы неповадно было. Слишком молодой род, слишком много ненависти на себя псы государевы собрали.

— Вот и не болтай ерунды. — пробурчал Василий, и они оба замолчали, не став развивать тему. Я, конечно, мог о многом спросить, но главное для себя услышал — даже если похищения друг с другом связаны, пока об этом ничего неизвестно. Жаль, хотя может так даже лучше, появление могущественного противника лично у меня, способного нанять вооруженный отряд или искаженного, могло быть опасно.

На посадочной площадке нас уже ждали. Василия — подчиненные с докладами, Симеона — стражники с кандалами и вездесущий Ульянов. А меня — целая орава встречающих. Как они узнали? Кто им подсказал?

— Старшой! С выздоровлением! — дружно прокричали мне взводные, а стоило военным разбежаться по своим делам как мне на шею бросилась Ангелина.

— Сашенька, я так соскучилась! — сдавила она меня в объятьях, и тут же отстранилась с испугом глядя на мою реакцию. — У тебя же ничего не болит? Тебя хоть обнимать можно?

— Можно, все можно. Идем. — подбодрил я девушку, и довольная Ангелина тут же вцепилась в предложенный локоть.

— Есть о чем рассказать вкратце? — спросил я у Лехи, семенившего рядом.

— Да нет, все нормально, деньги крутятся, ребята тренятся. — пожал он плечами, но я по голосу почувствовал, что он нервничает.

— Таран, Петр, что у нас с отрядом? Перестановки? — задал я вопрос идущим следом приятелям.

— Все отлично, старшой. У нас — точно. Были залеты со стороны взвода Краснова, поэтому он отсутствует, но там все по мелочи. — отчитался бурят. — Как ты и приказал — все перерыли, от литературы избавились, обсуждение оставили на тебя.

— Молодцы, в таком случае чего мандражуем? — спросил я, повернувшись к Шебутному. — Деньги пролюбил? Казну ограбили?

— Да нет. В смысле немного потратил, да, но уже все вернул. В общем у нас в турнире проблема. Начало уже через три дня, я не проконтролировал и документы подало больше семи балбесов. — выдохнув признался наконец Леха. — Они из боевиков наших, ребята бравые, но ты же их сам знаешь, приз уж слишком желанный, вот и решили участвовать. Я их отговорить не смог.

— Семь человек, говоришь? — задумчиво сказал я. — А сколько всего собралось участвовать в этом «турнире».

— Около пяти сотен, большинство просто самонадеянные дураки, есть даже второгодки из алфавита, не прошедшие ускоренное. Но в целом — среднячки. — наскоро объяснил Леха. — А реальную опасность для тебя представляют только княжичи да третьекурсники… но наши не дураки, знают, что это твое. Мешать не станут.

— Это ты меня сейчас так слабаком назвал? — усмехнулся я, и Шебутнов даже отпрыгнул на шаг. — До турнира всего три дня, а у нас семь человек зарегистрировано — непорядок. Чтобы завтра записались все. Вас троих это тоже касается.

— Понял… сделаю. — удивленно проговорил Леха.

— А зачем? — спросил Петр, почесав затылок под шапкой.

— Чтобы вы себя показали, и всем стало понятно, что с нами связываться уже сейчас опасно. — пояснил я, ошалевшим товарищам. — Турнир на четыре месяца растянется, до середины лета. И даже если никто из наших выше отборочного тура не пройдет — засветятся перед аристократами.

— Хочешь показать, что мы сильнее детей дворян? — нахмурившись уточнил бурят. — А зачем? Не лучше ли скрывать свои силы, чтобы противник нас недооценивал?

— Даже если вы выложитесь в бою один на один на двести процентов — вы все равно будете слабее чем при сражении в группе. — отмахнулся я. — Так что не волнуйся. К тому же, все взводные в следующем году отправятся в академию, так что нас там должны знать, и с хорошей стороны. Иначе придется снова бороться за место под солнцем, а у меня на учебу в академии более важные планы есть.

— Ого, нет, я так далеко не планировал. — хмыкнул Таран. — А что, если мы с тобой в поединке пересечемся? Ты уж прости, старшой, но я ведь на месте не стоял. Может Герба я один на один и не уделаю — а тебя да. Опыт и сила на моей стороне.

— Вот и посмотрим. Только если и вправду встретимся — очень прошу, не поддавайся и постарайся хоть минуту продержаться, договорились? — улыбаясь проговорил я, но, судя по всему, оскал вышел такой что бурят нахмурился и чуть под отстал.

— Я соскучилась. — вновь повторила Ангелина, прижимаясь ко мне, но до комнаты все же мы утерпели, и только оказавшись за запертой дверью девушка не сдержалась и буквально впилась в мои губы. — Сашенька, любимый мой, я так соскучилась, ты даже не представляешь… я ночей не спала…

Причитания Ангелины все больше прерывались поцелуями и вскоре мы уже переместились на кровать, сбрасывая на ходу одежду. Несколько часов после этого пролетели словно один миг, и я впервые за долгое время почувствовал себя не загнанным в угол зверем, вынужденным рваться в вышину, просто чтобы выжить, а нормальным, любимым человеком, который вернулся домой.

И только когда мы уже лежали, отдыхая, в дверь тихо, но настойчиво постучали. Раз, второй… я хотел было уже крикнуть что нас здесь нет, но решил все же проверить что случилось.

— В чем дело? — спросил я, увидев на пороге Жеглова.

— Тебя у ворот академии Гаубицев ждет. — тут же ответил Петр, чуть отведя взгляд в сторону. — Мне ему передать что в следующий раз?

— Черт, забыл совсем. — простонал я, прикрыв ладонью лицо. — Нет. Нельзя. Передай ему что я буду через пятнадцать минут. Пусть терпит.

Глава 18

Гаубицева нехило колбасило. Не смотря на нормальную те6мпературу в небольшой комнатке, по лбу его бежал пот, а торчащие коротко стриженные волосы намокли и слиплись в сосульки. При этом мужчину едва заметно потряхивало, а глаза он держал прикрытыми, стараясь не смотреть в сторону ламп.

— Давно так плохо? — спросил я, сразу подходя к бывшему преподавателю.

— Неделю… но не плохо, нет. Хорошо. — улыбнулся мужчина, и я понял, что он похудел килограмм на пять.

— Так… рекомендации по питанию не выполняешь? — строго спросил я. — Сколько калорий в день ешь?

— В начале пять… потом деньги начали заканчиваться… — все еще улыбаясь, хоть и слабо, ответил Гаубицев. — Я достану, если надо — займу.

— Нет… — покачал я головой. — Раздевайся по пояс, надо посмотреть.

Пока бывший преподаватель стягивал с себя пальто и мокрую от пота рубашку я обдумывал что можно сделать. Зачем он мне нужен, если скатится к попрошайничеству, за еду? Нет, мне нужен нормальный, адекватный представитель, а сейчас передо мной был алкоголик, просто сменивший один наркотик на другой. Одно дело — выпивать по праздникам, и совсем другое — бесконтрольно накидываться ежедневно.

— Ого… ясно. — проговорил я, осматривая обновленного Гаубицева. Я работал достаточно грубо, рассчитывая, что сумею поправить при необходимости процесс восстановления, и совершенно не предусмотрел свое исчезновение из училища почти на месяц. В результате вышло то что вышло.

Левая рука, ранее подвергшееся экстренной операции, бугрилась мышцами. Шрамы растянулись и стали почти незаметны на розовой обновленной коже. Впадины, в местах ранений, сгладились или исчезли вовсе. Но теперь эта конечность на общем фоне выглядела даже слишком здоровой. А вот остальное тело…

— Обе руки вперед, ладони большими пальцами вместе. Закрой глаза. — приказал я. — Теперь дотронься указательным пальцем левой руки до носа, теперь — правой. Отлично. Обе руки вверх. В стороны… хорошо. Я не врач, в привычном понимании, но думаю прогресс ты и сам чувствуешь.

— О да, чувствую. — снова заулыбался Гаубицев. — Я так хорошо себя с ученической скамьи не ощущал.

— Ну вот и отлично. Есть небольшая проблема, которую надо подправить, и дальше будет только лучше. — сказал я, делая вид что все нормально. — Ложись на стол, лицом вниз.

Лож во благо? Ну можно и так сказать. К сожалению, человеческий организм не молодеет. Некоторые процессы можно обратить вспять. Другие — только остановить, стараясь причинить минимум вреда. Но в целом наше тело — сложная машина, не с десятками или сотнями параметров, а с миллиардами.

— Лежи спокойно и не дергайся. — приказал я, активировав третий глаз и осматривая меридианы. Печень, почки, сердце — пострадали больше всего. Организм находился на грани, пошел вразнос из-за чрезвычайного состояния, которое я вызвал искусственно. И хорошо, что Гаубицев пришел ко мне именно сейчас. Еще неделя, максимум десять дней, и его хватил бы инфаркт.

Большая часть нервных окончаний в левой руке пока не восстановилась, хотя это не мешало ее функциональности. Однако сейчас этим можно и нужно пожертвовать. Вернуть организм в сбалансированный режим, выправить потоки праны по меридианам, дать небольшой дополнительный стимул чакрам земли и воды. Этого не хватит, но больше пока сделать нельзя.

— Готово. Денег не занимай, я тебе сам дам на продукты, если надо. — строго сказал я, отряхивая онемевшие от манипуляций энергией пальцы. — Диета та же что и раньше, норму потребления можешь снижать, но ешь досыта. Так чтобы наполнить желудок. Ко мне придешь через две недели. Вопросы?

— Что я должен делать. Ты так и не сказал какие я должен выполнять для тебя поручения. — спросил Гаубицев, перебравшись со стола в кресло.

— Не сейчас, ты еще не в том состоянии, чтобы нормально работать. — покачал я головой. — Мне нужен ответственный, хорошо выглядящий, сияющий здоровьем и уверенностью в себе «господин», а не побирающийся инвалид-алкоголик.

— Еще месяц назад я бы сказал, что тогда ты выбрал не того, но сейчас. — Гаубицев улыбнулся и демонстративно напряг мышцы на левой руке. — У меня уже знакомые спрашивают — «что случилось?».

— Пусть спрашивают. — кивнул я, довольно усмехнувшись. — Надеюсь ты никому не рассказал обо мне?

— Нет, конечно. Ты же сказал не обсуждать этот вопрос. — проговорил Михаил Иванович, даже нахмурившись после моих слов. — Я же не на столько идиот, чтобы нарушать данное обещание, да еще и в таких мелочах.

— Это совсем не мелочь, так что прошу тебя внимательно следить за тем, что и кому ты говоришь. — улыбнулся я, и бывший преподаватель невольно рассмеялся. — Думаешь ситуация в целом смешная?

— Немного. По возрасту это я тебе должен о благоразумии говорить, а не наоборот. — пожал плечами Гаубицев.

— Ничего не поделать. В таком сумасшедшем мире мы живем. — сказал я, обдумывая, что делать дальше. — Как у тебя со связью? Так чтобы нас не прослушивали.

— Только личные встречи. Все телефонные разговоры идут через коммутатор, а там их можно не только прослушать, но и записать. — объяснил Гаубицев. — А личного резонансного коммуникатора у меня нет… мне придется делать что-то незаконное? Не подумай, после того что ты для меня совершил — не проблема, но я в этом не очень хорош, даже в училище при Меньшикове не воровал.

— Успокойся. Ничего незаконного, но и афишировать это не стоит. — проговорил я, сев в кресло. — И еще одно, ты веришь в энергию, душу и предназначение?

— Кто же из дарников, даже таких слабых как я, не верит в божественную энергию? — хмыкнул Михаил Иванович, встряхивая мокрую рубашку в попытках хоть немного ее высушить. Что характерно, испарина уже почти прошла, да лицо постепенно обретало нормальную окраску.

— Ну так вот, предашь меня — и тебя даже искать не придется. — коротко проговорил я, и Гаубицев на мгновение замер, нахмурившись.

— Я тебе жизнью обязан, и предавать не собираюсь. — серьезно сказал мужчина.

— Тем лучше, для тебя. — улыбнувшись сообщил я. — Придешь через две недели, пока отдыхай, физические нагрузки минимальные. Питание — как я сказал. Вопросы?

— Чем мне придется заниматься? — в очередной раз поинтересовался Михаил.

— Чем скажу. Пока — отдыхай. Неделю лучше оставаться дома, если нет никаких срочных дел. Потом — можешь встретится с друзьями, но опять же ни слова обо мне. — проинструктировал я бывшего преподавателя. — Только на выход одевайся прилично. От алкоголя отказаться, деньги если надо…

— У меня еще немного есть. — попробовал возразить Михаил.

— Это замечательно. Но если надо — скажешь, я тебе выдам. Твое внешнее и внутреннее состояние — вложения в тебя как моего представителя. Ты больше не сам по себе — ты мой ординарец, по внешним вопросам. — сказал я, поднимаясь. — Все на сегодня закончили. Удачи тебе. Если почувствуешь себя хуже, можешь приходить. Подождешь здесь, придет Шебутнов, даст свой номер, по не срочным вопросам можешь передавать всю информацию через него.

— Понял… ваше сиятельство. — серьезно сказал Гаубицев, поклонившись.

— Пока не сиятельство. — поморщившись сказал я. — До встречи.

— Не по статусу, так по поведению точно. Всего вам доброго. — сказал уже мне в спину бывший преподаватель. Леху я поймал без проблем, и отправил его сохранить контакты, а сам вернулся в свою комнату, где меня ждала Ангелина. Которая за время моего короткого отсутствия снова соскучилась. Отказывать у меня не было ни повода, ни желания, так что уснули мы хорошо за полночь.

На следующий день подниматься на зарядку и пробежку было, необычно. Отвык я за месяц от распорядка училища, как и от его нормативов, откровенно слабых для сегодняшнего меня. Понятно, что сравнивать себя со среднестатистическими однокурсниками некорректно. Ведь в отличие от них я на постоянном, 24/7 допинге, пусть и естественного происхождения.

Гормоны роста, мышечные гормоны, серотонин, эндорфины, тестостерон — благодаря полному раскрытию чакры земли и половине воды я получал все в повышенном размере, даже не задумываясь об этом. Будь это внешние источники — организм не успевал бы перерабатывать их, портилась печень и почки, как в случае с Гаубицевым, но я свою систему отрегулировал.

В результате я уже сейчас был в полтора-два раза выносливей любого из кадетов училища, да и большинству преподавателей и инструкторов мог дать существенную фору. Говорить про «всех», после встречи в начале с Коловратом, а потом с элитным подразделением Суворовских штурмовиков, я зарекся. Кто его знает, какие еще монстры могут водится в моем ближайшем окружении?

Это, еще не говоря о монстрах вообще. Я ведь ни разу еще не видел применение резонанса княжеского ранга. Даже Ведьма, бывшая невеста Романа, вскрывшая своим стихийным мечом бронированный шлюп — по его же словам находилась всего на четвертом ранге, баронском, как и у Симеона.

Да, формально, по титулу, графы Суворовы куда знатнее и титулованной чем Коловрат, на практике же они примерно равны по силе. А вот действительные дворянские, а главное — боярские, рода куда сильней. Просто за счет селекции и естественного отбора, про который нам рассказывала Мария. Первое поколение — до десятого ранга, второе до восьмого и так далее, вплоть до нулевого или вне категорий.

Чем древнее и богаче род был на момент раскрытия силы резонанса, тем больше оказался у них выбор. Понятно, что брать простолюдинок в жены — не только терять в знатности, но еще и растрачивать потенциал поколения в резонансе. А то и нескольких, если невеста вообще не обладает даром.

В то же время, до новогоднего указа императора, девушки благородного происхождения, да еще и с хорошим потенциалом в резонансе, могли рассчитывать на крайне выгодный брак. Теперь же все изменилось. Если можно иметь детей не от одной женщины, а от трех-пяти, то и шансы получения одаренного потомства куда выше.

Но и для девушек это выгодно, тем более из малообеспеченных и не знатных семей. Что лучше, быть второй женой князя или единственной женой бедного простолюдина. Понятно, что все эти рассуждения имеют минимальное отношение к любви, но с точки зрения государства — это была необходимость.

— Ротный 1У, ко мне. — скомандовал проводивший утреннюю разминку тренер, и я легкой трусцой подбежал к нему, козырнув.

— Здесь. — вытянувшись сказал я.

— Представьтесь. — коротко приказал мужчина, держа в руке планшет.

— Александр Брониславович Суворов. — ответил я, и лицо мужчины вытянулось. — В списке могу проходить под фамилией, с которой зачислялся — Иванов, с теми же инициалами. Группа 1У, до этого 1У3, звеньевой, взводный, затем — ротный.

— Вижу. — тренер явно не знал, что со мной делать, рассматривая в упор.

— Не смущайтесь, ваше благородие. Я хоть и временно, но в полном вашем распоряжении. — вновь встав по струнке отрапортовал я.

— Судя по вашему поведению и состоянию, вам скучно, кадет Суворов. — взяв себя в руки проговорил тренер. — Считаете выданные нагрузки недостаточными?

— Никак нет, для утренней разминки — самое то, ваше благородие. — ответил я.

— Разминка… утренняя тренировка должна выполнятся на пределе ваших возможностей. — гаркнул тренер. — Дабы в мозгах не было лишних мыслей.

— Разрешите обратиться, ваше благородие? — спросил я, и дождавшись кивка продолжил: — Прошу продемонстрировать необходимую для выпускников училища подготовку. С радостью приму от вас этот урок.

— Вызов мне бросаешь, со… Александр? — оборвав себя на полуслове проговорил тренер. — Надеть полную выкладку! Кираса, поножи и шлем. Оружейный макет и груз масс-габаритный за спину. Бегом!

— Слушаюсь! — внутренне усмехнувшись ответил я, и через минуту мы с тренером уже бежали впереди колонны, нагруженные по самое не балуйся. Тридцать кило, это вам не шутки, некоторые столько и не поднимут. Только благодаря удобной подгонке снаряжения вес распределялся по телу, нагружая его равномерно. Разве что рейдовый рюкзак за спиной, с имитацией тридцати гранат и двухсот патронов, сильно давил на плечи и пояс.

Первые пятнадцать минут тренер бежал чуть впереди, покрикивая и подгоняя нас. Потом продолжил бежать молча, но все еще впереди. Через полчаса начал держаться рядом со мной, каждый раз видя меня краем глаза чуть ускоряясь. А к концу тренировки на него жалко было смотреть. Ну да, мужик хоть и молодой, едва за тридцатник, но свои силы явно не рассчитал.

— Ну и лось ты… Суворов. — вытирая пот со лба.

— Занятия окончено, а когда мы не на тренировке, ваше благородие, прошу обращаться официально. — усмехнувшись ответил я. — И передайте его благородию Строгонову, что пора уже возвращаться на тренировки. А то, чего он заставляет других за себя отдуваться. Не хорошо это. Честь имею.

— Хорошего дня, ваше сиятельство. — услышал я прощание.

— Рота, стройся! Бегом марш! — прокричав, я первый побежал в сторону нашего общежития. В начале переодеться, а потом уже и на завтрак можно. Расписание на сегодня оказалось стандартное, два занятия у Марии, одно у Василия и еще одно у неизвестного мне мужчины явно военной выправки. Читал он странный на первый взгляд предмет — политэкономию, но слушать было интересно.

— После второй мировой войны, государства с правящими аристократическими домами, состоящими из одаренных, сумели укрепить и сохранить свои империалистические владения. — говорил мужчина, с сединой на висках и в аккуратной бородке, ходя перед залом и заложив руки за спину. — Исключением стали Япония и Китай, полностью освободившиеся от английской короны.

В данный момент все существующие великие державы удерживают свои сферы влияния благодаря воздушным флотам, объединенным в армии. — проговорил преподаватель, подойдя к доске и быстро выводя аккуратные крупные буквы.

— Наиболее известными являются: Американская свободная армия, включающая в себя три эскадры. По два линейных крейсера, около пяти десятков легких крейсеров, по сотне кораблей поддержки.

— Английская первая императорская эскадра, в составе пяти линейных крейсеров, тридцати легких крейсеров, двух сотен кораблей поддержки и обслуживания. — пояснил мужчина, закончив чертить таблицу со столбцами: линк, крей и под. В строках шли все великие державы по алфавиту.

— Африканская черная-освободительная армия. Один линкор. Сто восемьдесят крейсеров и артиллерийских фрегатов. Около тысячи малых кораблей и судов поддержки. — проговорил преподаватель. — Эта самая многочисленная на данный момент армия в мире. Не самая эффективная или высокотехнологичная, но недооценивать самоубийственные атаки мелких суденышек с одним орудием главного калибра на борту — верх глупости.

— Германия, или воскрешенная священная римская империя. Первый ударный флот железного кайзера. Три линкора, десяток крейсеров, судов поддержки меньше сотни. — продолжил преподаватель. — Из-за этого их мобильность сильно ограничена, зато технологически это самая совершенная армия в мире.

— Империя Си, или Китайская великая империя. Пять линкоров в строю, полторы сотни крейсеров, около пятисот малых судов и судов поддержки. Полвека назад Китай считался покоренной империей, однако уже сейчас разведка докладывает о закладке второго в мире суперлинкора, с экипажем в пять тысяч человек. — хмыкнув сообщил мужчина, внеся очередную запись в таблицу. — Последней у нас идет Республиканская армия Франции. Два линкора, пятьдесят крейсеров, три сотни судов поддержки.

— А как же Россия? — не выдержав спросил кто-то из зала.

— Как вы верно заметили, до недавнего времени Российская империя была величайшей державой, над которой никогда не заходит солнце. — строго проговорил учитель, повернувшись к нам. — Однако, в результате прошлогодней смуты, армия оказалась разделена на три части, как и флот.

— Главные силы — Первый императорский флот, лишились сорока пяти крейсеров и почти двух сотен кораблей поддержки. Часть ушла с императрицей, другая была выведена из строя или повреждена в результате боев за столицу. — сказал мужчина, вновь возвращаясь к доске. — В составе Первого имперского на данный момент состоят: Петр Великий — единственный действующий суперлинкор с передовым вооружением. Флагман флота. Два линкора класса несокрушимый. Сто крейсеров разных классов. Три сотни кораблей поддержки.

— Вторая часть — Восточная армия, охраняющая границы от Тунгуса до Камчатки. Линкор класса разрушитель, семьдесят крейсеров, двести кораблей артиллерийской поддержки от корветов до фрегатов. — быстро выводя цифры проговорил учитель.

— Третья часть, оказавшаяся в руках бунтовщиков, сейчас называется Флот императрицы Романовой. В него входит линкор — Екатерина Великая, сотня крейсеров, включая самые современные модели, около двухсот кораблей поддержки. — закончив писать преподаватель отряхнул руки, и вновь заложив их за спину подошел к моей парте. — А теперь вопрос, почему мы проигрываем бунтовщикам и заговорщикам, хотя у нас в три раза больше сил, кораблей и людей?

— Большая часть наших войск скована позиционным противостоянием на границах. — ответил я, быстро прикинув варианты в уме. — Если снять для внутренних операций суперлинкор или существенную часть флота — мы оголим границы и одна из великих держав может нанести нам молниеносный, но очень ощутимый удар.

— Все верно. — кивнул мужчина, посмотрев на меня сверху вниз. — Как зовут?

— Александр Брониславович Суворов. — отчеканил я.

— Суворов значит? Еще и Александр. — усмехнулся преподаватель. — Ну, зато запомнить легко. Жаль, что на прошлых парах я тебя не видел. Но все верно. Время подлета любого флота к границам Российской Империи — шестнадцать часов максимум. Ближайшие к нам — Германский, Китайский и Английские флоты буквально дежурят у нас на границах. И с момента смуты их активность возросла в разы. Если в ближайшие полгода нашему правительству не удастся договорится или закончить конфликт — надежда останется только на Объединенный дворянский флот.

— Все дарники империи обязаны пройти пятилетнюю военную службу, а многим родам, включая Суворовых, разрешено иметь собственные боевые корабли вплоть до крейсерского класса. Если на Россию нападет внешний агрессор, и мы объединимся для отпора, то сумеем выставить — один суперлинкор, пять линкоров, до пятисот крейсеров, включая сильно устаревшие модели и до двух тысяч легких артиллерийских судов и судов поддержки.

— Однако действовать этим силам приходится вдоль всех границ нашей необъятной родины, именно потому и разрешено отставным дворянам выкупать в личное пользование устаревшие суда, на которых они служили. — закончил преподаватель, ровно со звонком. — К следующему занятию подготовьте список всех линкоров с их водоизмещением, экипажем и калибрами орудий. В миллиметрах, по русской системе.

— Общий сбор на центральном стадионе. Объявляется общий сбор. — раздалось из динамиков под потолком, когда мы уже направлялись в следующий зал.

— Турнир. — ухмыляясь проговорил Леха. — Наконец о турнире объявят!

Глава 19

На стадионе мы собрались уже через пять минут, и еще почти полчаса пришлось ждать пока нагонят остальных, незаинтересованных студентов. Не знаю, делали картинку для высоких лиц, или просто хотели убедиться, что все услышали объявление, но когда за стадионом сел шлюп и раскрылись ворота к посадочной площадке, окружающее стало для меня совершенно не важно.

Уверенной походкой, чуть хромая на левую ногу, опираясь на свою неизменную трость, по ковровой дорожке шел граф Мирослав Суворов. Я не видел приемного деда с новогодней елки, да и там — только на отдалении. И сейчас стало заметно что старик сдал. При чем существенно. Похудел, скинув килограмм десять, лицо его оставалось бледным, а правая рука не двигалась, будто закрепленная.

Зачем он здесь? Показать оппозиции что жив? Блин, как-то не хорошо получилось, ведь я знал, что он ранен, но за время пребывания в особняке даже не подумал поинтересоваться его здоровьем. Меня с утра до вечера метлили «учителя» было немного не до того, а сейчас. Вроде не все так плохо?

— Кадеты, встать! — донеслось из громкоговорителей. — Приветствуем генерала воздушного флота, его сиятельство графа Мирослава Васильевича Суворова!

— Вольно! — скомандовал генерал, заняв трибуну. — Разрешаю садится. Я рад приветствовать вас, подающих надежды кадетов, в училище признанном большим дворянским собранием и самим государем императором Петром Николаевичем Романовым! Ура!

— Ура! Ура! Ура! — нестройным хором ответили мы. А в голове тут же пронеслось несколько десятков вопросов, основной из которых — когда это суворовское училище успели признать лучшим? И это серьезно, или только для журналистов, которые расставили свои камеры?

— В это тяжелое для страны время, когда нашим бравым солдатам и офицерам удалось выявить и уничтожить действия террористических тоталитарных сект, занимающихся подрывной деятельностью на территории столицы, страна как никогда нуждается в вас! — продолжил громогласную речь Мирослав. — Вы наша надежда и опора. Будущее офицерского корпуса, флота и вооруженных сил.

— И сегодня, мы начинаем мероприятие, призванное выявить лучших из лучших, независимо от их происхождения и статуса. Турнир претендентов, который определит не только сильнейших среди кадетов, но и среди всей молодежи, в следующем году поступающей в вузы страны. — проговорил Мирослав, и на экране висящем под тренерской рубкой появились отдельный фотографии, которые менялись слишком быстро, чтобы их можно было разглядеть.

— По величайшему решению его императорского величества, в турнире будут участвовать все желающие, прошедшие инициацию и не старше девятнадцати лет. — объявил граф Мирослав, и картинка вновь сменилась на золотой кубок. — Призом за первое место станет возможность занять место преемника моего сына — Романа, наследника рода Суворовых.

— Однако! Государь император, милостью своей, повелел выделить для первого места иной приз — земельный надел с наследным титулом барона. В случае если победитель откажется от роли преемника, он не уйдет обиженным. — продолжил генерал, и на экране отобразилась карта России с крохотным, я бы даже сказал едва различимым красным пятнышком далеко за Уралом. — К баронству прилагается сто гектаров земли, богатой лесами и реками.

— Угу, в таежном сибирском гребанном нигде. — пробормотал бурят, стоящий рядом со мной. — Там можно разве что на охоту ездить, в этих болотах.

— Серебренному призеру, занявшему второе место, достанется младший наследуемый титул дворянина, и денежное довольствие от императорской казны, в размере тысячи рублей ежемесячно. — объявил граф Суворов, и трибуны заметно оживились. Деньги не малые, да еще и до конца жизни, просто так.

— Занявший по итогу турнира третье место, получит денежный приз, в размере пяти тысяч рублей, и личный дворянский титул, перед прохождением военной службы. Это не освободит его от армии, но позволит начать с более высокого чина — подпоручика или мичмана. — закончил перечислять Мирослав и по трибунам прошлись крики ликования.

— Чего все радуются? — поинтересовался я, ни к кому особенно не обращаясь.

— Так это… подпоручиком можно только после окончания высшей академии стать. Или после десяти лет службы. — ответил стоящий рядом Леха. — Так можно поручика получить не к сорока, а к тридцати. А то и вовсе — капитаном корабля или майором в армии. Это уже и пенсия, и жилье от государства и довольствие… и детям обучение бесплатное, если все хорошо будет.

— Учитывая значительное увеличение претендентов, на базе Суворовского кадетского училища будут проведены только отборочные туры среди наших кадетов. Полуфинал и финал турнира. — объявил Мирослав. — Остальные мероприятия будут проводится кадетскими и школьными учреждениями по всей стране. Участники одной шестнадцатой и четверть финала, будут собираться в принимающих заведениях.

— Ого, нас еще и вывозить станут? — удивленно проговорил Петр, и судя по возбужденным возгласам он был такой не один.

— Настоящим поручаю руководству училища, во главе с графом Романом Суворовым, взять на себя обязательства по организации и проведению всех необходимых мероприятий. Честь имею! — закончил Мирослав, и дождавшись пока кадеты встали, ушел с трибуны. Судя по выражению лица графа, в момент, когда он думал, что его не видели, старику этот полет дался не легко. Значит слухи не врут и его реально ранило во время последнего теракта, когда он заслонил собой императора?

— Кадеты, вольно. Садитесь. — сказал поднявшись на трибуну Роман. — Как уже сказал его сиятельство Мирослав Васильевич, наше училище стало образцово показательным, и именно нам выпала честь для организации турнира, на который съедутся сильнейшие и самые талантливые подростки со всей страны. При этом мы не станем делать разбивку между мужчинами и женщинами.

— Да уж, можно подумать, что с резонансом есть какая-то разница кто против тебя выйдет. — хмыкнул Таран. — Девки еще и сильней будут, у них контроль резонанса лучше и встречается чаще.

— Турнир будет проходить в форме поединков, один на один, с использованием тяжелых доспехов, резонанса и проводящего шокового оружия. Огнестрельное оружие будет представлено только в виде одноразовых ракетниц с поражающей электричеством боевой частью. — разъяснил Роман, и на экране над ним появилось изображение комплекта из длинной сабли, гранатомета, вроде того, что у меня на поясе, и резонансного стандартного доспеха дарников. Ничего необычного, если не считать, что это просто подростковый турнир по единоборствам.

— Призы более чем серьезные, так что и борьба будет не шуточной. Заявки на предварительное участие подали двенадцать тысяч учеников и кадетов по всей стране. — смысл слов Романа начал доходить до меня только спустя несколько секунд. В смысле двенадцать тысяч? Где они столько выпускников возьмут? — Отборочные мероприятия до одной тридцать второй будут проводиться в учреждениях, после чего тридцать два лучших кадета по стране начнут соревноваться друг с другом. Подробности отборочной таблицы, как и состав участников вы узнаете позже, из официальных источников, в течении недели. Вольно кадеты, все свободны.

— Ну отлично… И нафиг мы документы подавали? — со вздохом проговорил Леха, выбираясь со своего места, а мы, как всегда, сидели на первом ряду. — Понятно же, что в первую тридцатку по стране никому кроме третьекурсников не попасть. Контроль штука беспощадная.

— Я не ною, и ты не ной. — ткнул его локтем стоящий рядом Жеглов.

— Не знаю как вы, а я еще побарахтаюсь. — усмехнулся Таран, пребывающий в хорошем расположении духа. — Первое место понятно не получить, но и за второе-третье побороться имеет смысл. Уж больно призы жирные. Черт с ней, с землей в тайге, а вот денежки получить, и титул, было бы хорошо.

— Да понятно, что хорошо. Не понятно, с чего такое масштабное мероприятие. Собирались вроде внутри училища делать. — задумчиво проговорил Шебутнов, и тут же воодушевленно добавил: — Зато на это дело точно будут принимать ставки. И не наши мелкие — а прямо официально!

— Когда будет известна первая таблица, можешь начинать ставить на наших. — сказал я, улыбнувшись предприимчивому товарищу. — На первых этапах — без персоналий. Просто на то, что из училища выйдет больше одного претендента. Когда дойдет до одной шестнадцатой — будем смотреть кто именно проходит.

— А если будут с самого начала только персональные ставки? — оживился Леха.

— Хм… тогда половину общака ставь на меня. — усмехнулся я. — Сразу, что займу первое место. Можно конечно и все, но думаю на частных боях тоже можно будет сорвать неплохой куш.

— Хорошо хоть половину. — пробурчал идущий следом Таран. — Ты, старшой, не подумай, я против тебя ничего не имею, а после того похищения вообще жизнью обязан, но ты сам понимаешь — контроль резонанса даже у Ленки Жарской лучше, чем у тебя.

— Это интересно. А если вас с ней сравнить? — уточнил я.

— Она меня уделает в контроле, ведьма же, но я ее сделаю в ближнем бою. Ну а первую гранату любой отобьет, это так, баловство. — пожав плечами ответил бурят. Спорить я с ним не стал, как и доказывать обратное, пока это не вредит моему делу, то есть общему, может заблуждаться сколько угодно. Тем более что нам с ним скорее всего придется встретится на отборочных.

За обедом только и разговоров было, что о турнире «претендентов». Идея выиграть и обеспечить себя до конца дней захватила многих, хотя почти все реально оценивали свои шансы и понимали, что им вряд ли удастся зайти так высоко. Договорились что личные сбережения можно ставить самим на себя, или на тех, кого покажет Шебутнов. Общая казна, учитывая, что почти половина из этих денег реально принадлежала мне, оказалась в моем распоряжении.

Послеобеденные пары быстро сменились стрельбищем, на котором я старался не скучать, одновременно поражая мишени на пределе видимости и раскачивая свою чакру «звука». В данном случае — в прямом смысле. Я полностью опустошал ее, через меридианы, а затем насыщал заново.

Процесс, как и с любой чакрой, проходил не так быстро, как хотелось бы, но путем многократных экспериментов я сумел выяснить для себя несколько важных вещей. Во-первых — двоякая природа чакры. Она одновременно и являлась частью меня, и была посторонней как для тела, так и для энергии.

Я внимательным образом ощупал свое тело и мог почти со сто процентной уверенностью сказать, что посторонних предметов во мне нет. По крайней мере в том месте, где она находилась, между ребрами в средней части грудной клетки. С другой стороны, это могло быть просто изменением за ребрами — внутри… но опять же я не чувствовал посторонних предметов. Моему дыханию и глотанию ничего не мешало.

Но так уж вышло, что завязанные на нее меридианы проходили не как остальные в теле, по хитрым маршрутам, обусловленным миллионами лет эволюции, иногда абсурдной, с совершенно не нужными сейчас атавизмами. Меридианы к новой чакре шли на прямую от чакр эфира и огня. Если бы я не знал, что это невозможно, сказал бы что кто-то пришил потоки правны в нужное место.

Другие меридианы, проходящие сквозь «звук» и обволакивающие эту чакру, оставались естественными, входящими в большой круговорот природной энергии, что снова наталкивало меня на мысли об искусственности такой чакры…

Но все это было совершенно не важно, ведь главное — обследуя Гаубицева я этой чакр не видел. Больше того, ее не было ни у Ангелины, ни у позволившего себя осмотреть Коловрата. Либо я ее не видел, либо это уникальное явление… либо «хаш», то есть не уникальное, но в эту сторону думать не хотелось.

— Кадет Суворов, ты долго еще тут бездельничать собрался? — вырвал меня из задумчивости знакомый голос, но я сумел не дернуть стволом, в очередной раз поразив мишень не ста пятидесяти метрах. — Сколько?

— Все в гонг. — ответил за меня инструктор по стрельбищу. — Забираете его для индивидуальных тренировок?

— Точно так. А то он тут совсем безделием мается. В начале — инструктора по физической подготовке загнал, теперь вот тут развлекается. — проворчал Строганов, пока я привычным движением отстегивал магазин и отведя затвор выбил последний патрон, сдавая разряженное оружие инструктору. — За мной, бегом марш!

— Есть! — бодро ответил я, даже не подозревая какую подлянку устроит мне наставник. Правда через пять минут, оказавшись за ближайшим леском я увидел военный тренировочный лагерь, где занимались в основном мужчины около тридцати.

При моем приближении один из бойцов поднял забрало, и я с удивлением увидел ухмыляющееся лицо Тарана.

— Что, старшой, тоже на спецкурс вызвали? — усмехнувшись спросил он, и тут же рухнул на колени, под давлением пресса своего противника.

— Тебе никто не разрешал подниматься. — отчеканила из доспеха противников женщина. — Руки держи!

— Ого, кажется, за нашего толстолобика взялись всерьез. — не сдержав усмешки заметил я, и Таран, услышав мои слова, бросился на противницу, стараясь сбить ее с ног. Женщина легко отошла в сторону, сделала подсечку и одновременно ударила локтем по спине. А когда бурят упал на четвереньки, обрушила сверху еще один конструкт.

— Парень не плох. Не лучший потенциал в плане максимального пикового показателя резонанса, но знает свой предел, да и объем резервов у него более чем приличный. — заметил Строганов, когда мы отошли чуть дальше. — Слышал ты его вытащил из камеры, вместе с четырьмя другими пацанами.

— Жаль выжили не все. — поморщился я.

— Не кори себя, кто вообще мог подумать, что вы справитесь с таким испытанием? — попробовал приободрить меня Строганов. — В любом случае — поступок храбрый, и заслуживающий всяческого одобрения. Но ты должен понимать — тащить этих ребят за собой ты не обязан. Ты войдешь в род, получишь взвод лучших подготовленных бойцов, возможно именно ту десятку, с которой мы занимались в имении.

— Это мои люди, пока они сами не захотят уйти — я от них отказываться не собираюсь. — ответил я, и Василий лишь улыбнулся. — Я… чувствую себя немного неуютно, после сегодняшнего. Я ведь даже не поинтересовался как дела у деда Мирослава. Ты его видел? Знаешь, что произошло?

— Меня там не было, если ты про это спрашиваешь. — проговорил Строганов, но увидев, что такой ответ меня не удовлетворил, продолжил: — Но да, немного в курсе. Одного из статских-советников поймали Дети господни, накачали какой-то дрянью, обработали и отправили во дворец. До последнего никто ничего не подозревал, ведь посторонних предметов у него с собой не было, вел он себя весьма нормально, а во дворец был вхож в рамках своих обязанностей.

— И что дальше? Он просто взорвался? — удивленно спросил я.

— Ну, не просто. — поморщившись ответил Василий. — Говорят он ударил во все стороны тысячами шипов. Простейший конструкт шестого ранга, объемно силовой, но он выполняется в единичном экземпляре — а тут тысячи, словно осколки. Никакие щиты не спасли, его сиятельство успел заслонить собой государя, но сам получил множественные ранения. Жить будет, но он уже старый человек…

— Выздоровление идет медленно. — кивнул я, задумавшись о том хорошо это или плохо. Нет, понятно, что вообще плохо. Ужасно что совершаются теракты, что умирают люди, но такова жизнь. Где-то кто-то постоянно умирает, каждую секунду, и не факт, что это не мучительная насильственная смерть.

После опыта с Гаубицевым я могу раскрыться Мирославу и помочь ему. Что будет после этого? Я и так у них на коротком поводке… если выяснится, что я в состоянии лечить ранения и недуги, раньше, чем я обрету самостоятельность и достаточные силы, меня могут просто запереть в золотой клетке.

Но и оставлять его без лечения — нельзя…

Городская центральная больница-крепость, имени Пирогова

— Брат Митродон, служитель Суворовых, отказался помочь своим хозяевам упокоиться. — мрачно проговорил старший брат очиститель, возглавляющий орден Асклепия в Петрограде, Никодим Костев. — Это крайне печально, мы должны помогать страждущим и нуждающимся, а не оставлять их один на один с их болезнями.

— Раз уж так вышло, брат очиститель, то не стоит ли нам сменить Митродона? Отозвать его, от исполнения обязанностей, и направить более послушного врачевателя, не отвергающего клятву Асклепию? — поинтересовался другой служитель ордена, брат врачеватель Виропас.

— Пока Митродон верен ордену и букве его законов… он сдержит обет молчания, иначе его мирская семья будет наказана за непослушание. — возразил Никодим. — придется подождать, но уверен — он сломается. Понимает, что стоит ему пойти поперек воли ордена — его дети погибнут, а у него самого не останется союзников.

— Это время, брат очиститель… мальчишка становится опасней с каждым днем. Пока мы можем еще остановить его, затормозить развитие или даже обратить его вспять. — покачал головой брат прозектор. — Если нам удастся взять подростка под контроль, идти на крайние меры не придется.

— И что вы предлагаете, брат прозектор? На сколько я понимаю, он беспрепятственно покинул вашу лечебницу, а после этого даже не появлялся у Митродона. — нахмурившись проговорил Виропас. — Нет, ждать и давать развиться чудовищу у нас под боком нельзя. Он должен умереть. А еще лучше — сидеть в клетке, для проведения опытов что расширят наши знания.

— Пока род Суворовых в фаворе у императора, такие решения опасны. К тому же, я слышал, что мальчика уже пытались дважды похитить и ни к чему хорошему это не привело. — проговорил Никодим. — Но не бойтесь, братья, наши последователи уже льют в уши государя слова истины.

— Да, нам очень повезло что семейный доктор императорской четы погиб во время теракта. — кивнул Виропас, довольно. — Я лично посещаю обеспокоенную поведением мужа императрицу, взволнованную его идеями о многоженстве.

— Полагаю, что беременностей у фавориток императора пока стоит избежать. Любыми методами. — заметил Никодим. — Мы должны обеспечить лояльность ее императорского величества, а заодно поспособствовать рождению ею достойного наследника.

— Боюсь она верна мужу, и остро воспринимает все что связано с изменами. — покачал головой Виропас. — Однако она не слишком разбирается в дозировках… думаю в один из вечеров она может принять излишнюю дозу снотворного. После чего процесс осеменения не составит проблем.

— Хорошо. Это будет полезно, в любом случае. Больной ребенок, да еще и наследник престола, навсегда привяжет ее к нам. — довольно улыбнулся Никодим. — Но с другим ребенком проблему все же решить надо как можно быстрей.

— Сам он в лазарет не попадает, но его друзья, приятели, и даже любовница — регулярно бывают у меня. — воодушевившись планом Виропаса, проговорил брат прозектор. — Девушка регулярно просит противозачаточные, так что не составит проблемы подменить ей лекарство и вызвать нужное нам заболевание.

— Яд — лекарство. — удовлетворенно улыбнулся Никодим. — А лекарство — яд.

Уральская республика, база военно-воздушного флота в Кургане.

— Господин президент! — козырнув, подошел к Гавриилу ординарец, протянув тонкую папку. — Только, что перехвачено сообщение с южных границ.

— Значит они все же пошли на эскалацию. — мрачно проговорил Демидов, пробежав по сообщению глазами. — Свяжи меня с командирами эскадр.

— Есть. — вытянувшись по струнке отчеканил молодой и перспективный офицер, а через минуту перед президентом горело девять экранов с военными. На их ежедневных мундирах красовались награды, а лацканы украшали знаки отличия от капитана первого ранга до маршала, хотя формально столько войск у республики не было.

— Господа, мы ждали этого момента со дня основания республики. — поднявшись проговорил президент. — Первая акула, пожелавшая позариться на наши земли и богатства — уже здесь. Сегодня, в три часа по полудни, Османская империя атаковала наши южные рубежи. Через два часа их воздушный флот вклинится между третьей и седьмой пограничными эскадрами…

Петроград. Зимний.

— Ваше императорское величество. — поклонился вошедший в кабинет, бледный Суворов, с трудом удерживающийся на ногах.

— Что заставило тебя нарушить приказ, и встать с кровати до полного выздоровления? — нахмурившись поинтересовался Петр, сам поднявшись с места, но генерал не стал заставлять правителя усаживать себя в кресло и рухнул сам, не сдержав едва заметный стон. — Ты должен поправляться, а не приезжать во дворец без приглашения. Хоть здесь тебе и всегда рады.

— Спасибо за добрые слова, государь, но весть, которую я принес, нельзя доверять ни телефонам, ни передатчикам. — слабо улыбаясь ответил Мирослав. — Мои бывшие подчиненные, оказавшиеся по долгу службы на Урале, передают что османы, при поддержке неизвестных судов, атаковали южные рубежи мятежников.

— Потери? — нахмурившись спросил император.

— Пока не на столько значительные, чтобы они запросили помощь, но уже достаточно существенные. Им придется оттянуть войска с наших линий патрулирования. Лоялисты с западного фланга, пользуются случаем, и выводят свои суда из-под командования «президента». — презрительно фыркнув проговорил Мирослав. — Другая часть — самоотверженно дерется. Если все пройдет как должно, через пару месяцев во главе флота встанет хороший товарищ.

— Хорошо. — улыбнулся Петр, довольно откинувшись на спинке кресла. — Не спугни удачу, Мирослав, и вы получите к титулу приставку «сиятельные».

— Благодарю, государь, но вы же знаете. Мы служим не за титулы или земли. — ответил Суворов. — Империя превыше всего!

Глава 20

Дни шли своим чередом, если можно так сказать о тотальной беспросветной жести, с утра до позднего вечера. Уверен, если бы хоть кто-то из моих преподавателей тренеров и наставников случайно узнал, что я могу обычный сон заменять восстанавливающей медитацией — мне бы вообще спать не дали. А так — строго согласно норме, восемь часов в сутки, не считая выходных.

По субботам и воскресеньям даже у меня было двенадцать часов условно свободного времени. Подозреваю не из-за щедрости наставников, а потому что им самим тоже нужно было время прийти в себя. Объяснить это по-другому у меня просто не получалось, ведь в садизме своих учителей я нисколько не сомневался.

Одногруппники, закусив удила перли вслед за мной, стараясь хоть формально не отставать от базовых показателей. Все в роте существенно перекрывали мыслимые и немыслимые нормативы, а я старался сделать так чтобы они не сдохли в процессе. Это в первые полгода можно было не думать о том, кто меня окружает, но сейчас лишние люди почти отсеялись и состав роты устаканился.

Краснов и Жеглов перестали быть взводными. Вместо них место прочно заняли Ангелина и Жарская. Так уж вышло что девушки прочно заняли первые места как по управлению резонансом, так и по стрельбе.

Жеглов пытался бороться за место главы взвода, условно получившего обозначения УШ, и в память о старых наименованиях наших групп, и с понятной расшифровкой — Ударно-Штурмовой. Но Тарана подвинуть так и не смог, в результате став его заместителем. Что характерно было несколько третьекурсников которые оспаривали эту должность, но проиграли в поединках.

Ну а Макс просто был слишком далек от управления людьми, его авторитет продолжал оставаться высоким, и даже недостижимым во всем что касалось техники и взрывчатки, но стоило ему почувствовать свою важность как он начал сторониться лишних людей. Что не мешало ему дать в бубен любому, кто скажет что-то против.

Ангелина, получив часть авторитета авансом, как моя постоянная девушка и боевая подруга, что нисколько не скрывалось, отрабатывала должность взводной ведьм на все сто. Среди девушек она стабильно держала первые места и в единоборствах, и в физических дисциплинах, во многом, конечно, благодаря нашим совместным упражнениям. С моей помощью она сама не зная раскрыла уже второй лепесток земли и первый лепесток воды, что сделало ее еще более сексуальной и привлекательной.

Заставило ли меня это волноваться и бросаться на сворачивающих шеи парней, когда она проходила мимо? Нет конечно. И не только потому что я был уверен в Ангелине, куда больше я был уверен в самом себе и нашей связи. К тому же, я не рабовладелец, если она будет уверена, что хочет уйти — я ее отпущу.

Жарская, уезжавшая на несколько недель почти одновременно со мной, вернулась на занятия очень задумчивой и вдохновленной. Что не слишком положительно сказалось на их с Лехой отношениях, но существенно продвинуло ее по учебе во всех дисциплинах, даже на моих занятиях по медитации она стала куда результативней. Слухи ходили разные, но я в них пока не вникал.

Обе девушки возглавляли полный взвод из двадцати человек, четырех рук или двух десятков. Состояли в них естественно только женщины, и только те кто выдержал суровый стартовый отбор в ускоренных группах. Я старался не лезть в их дела и управление, и единственная кто меня смущал своим присутствием — Маша Холодец, каким-то чудом занявшая место заместительницы Ленки.

Девочка с голубыми волосами, все так же похожая на фарфоровую куколку, продолжала менять маски по ситуации, но на официальных мероприятиях, сборах и прочем — умудрялась все время оказаться рядом со мной. В начале я принял это за случайность, затем за то, что мы просто хорошо учимся, показывая выдающиеся результаты, но вскоре такое навязчивое внимание не устроило уже Ангелину, которая не постеснялась вызвать Холодец на приватную беседу.

Чем у них все закончилось — я не знаю, девушки со мной делиться подробностями не спешили, но Ангелине я помог свести синяки, а вот Маша еще ходила с толстым слоем тональника под глазами, который с трудом скрывал фингалы. Впрочем, Холодец все так же продолжила присутствовать рядом со мной на мероприятиях, а моя девушка хоть и дулась, старалась держаться весело и естественно, не обращая на ту внимания.

И наконец настал долгожданный день, когда вывесили списки участников турнира и таблицу первых боев в 1/64й. Первые отборочные для меня прошли как-то незаметно. Ну не о чем говорить, когда против тебя ставят какого-нибудь второкурсника, только прошедшего инициацию. Десяток соперников я побил, даже не сходя с места и не достав меч из ножен. Просто бил прессом в треть силы и смотрел как противники погружаются в землю или песок.

Не у всех в роте ситуация была столь же радостной. Из сетки вывалился Макс, после двух поражений, одной победы и ничьей. Сильно не повезло Петру, ему просто попались очень сильные противники, из трех стартовых боев — два княжича и Герб. Я его поединки не смотрел, оказался занят, но судя по тому, что его поддерживал даже обычно ехидный Шебутнов, парню сильно досталось.

Но главное конечно были не бои, а тотализатор! Вполне законный, контролируемый домом Романовых, он позволял поставить деньги, любую сумму, как на себя, так и на любого участника. На прохождение конкретного этапа, на то, что человек дойдет до четверти или полуфинала. Даже на победу во всем мероприятии. Единственное что нельзя было ставить на проигрыш. Разумно, чтобы неповадно было ставить на себя и проигрывать, ведь сетка была довольно гибкой.

— Облом. — проговорил Шебутнов, когда во время обеда, мы нашли нашу группу в общем списке. Почти на всех, кроме Тарана, ставка была 1 к 1000. На бурята можно было поставить 1 к 520. А на меня 1 к 150… обидно, при чем меня так высоко оценили скорее всего из-за видной фамилии. — На все?

— Естественно, другого выхода нет. — с сожалением проговорил я. Ну почему не 1 к 500? Или хотя бы 1 к 250… Впрочем, грех жаловаться, наш общаг пусть и не трещал по швам от обилия денег, но перед турниром мы стрясли все долги, которые могли и наскребли почти двести золотых рублей. На самом деле — пластиковые желтые бумажки, но у них вроде даже было натуральное золотое обеспечение.

— Если выиграешь, у нас будет тридцать тысяч. — мечтательно проговорил Шебутнов. — Это можно дом купить! Многоквартирный. Даже несколько!

— Или выкупить корвет после прохождения службы. — вмешался в разговор Таран. — Старшой… ты как, уверен в своих силах? Если надо я могу… ну, когда встретимся.

— Даже не думай поддаваться или специально проигрывать. — строго проговорил я. — Мало того, что тебя снимут с состязаний, так еще ставку скорее всего аннулируют.

— Понял-принял. — хмыкнул Таран. — Тогда не обессудь. Но может тогда на меня все поставим? Шансов больше.

— Если у тебя еще остались собственные деньги — можешь ставить. — уверенно кивнул я. — Вплоть до нашей с тобой схватки, если она состоится. Можешь, конечно, рискнуть, но не советую. Или думаешь меня зря чемпион мира гоняет?

— Так он чемпион по единоборствам… — уже не так определенно протянул Таран.

— Кстати! У меня готовы плакаты! — воодушевленно заявил Шебутнов. — Если сумеем их подписать, да еще и на личной встрече с Коловратом, еще рублей триста срубим — гарантирую. Они не меньше, чем по рублю разойдутся.

— Хм… ладно, значит надо устроить. — решил я, прикидывая как лучше договариваться с тренером. За просто так он вряд ли согласится на многочасовую экзекуцию. — Лучше всего ее провести, когда первые студенты прибудут к нам, тогда мы больше соберем народа.

— Тогда ставки на тебя будут меньше. — разумно заметил Леха.

— И то верно. Значит надо на ближайшее время договариваться. — проговорил я, обмозговав сложившуюся ситуацию. — Ладно, значит так, сейчас ставишь все деньги, после обеда и пары я пойду договариваться с Коловратом и тюремщиками.

— Точно, он же до сих пор в каторжанах. — с сожалением проговорил Таран. — Я что-то привык что он с тобой без кандалов тренируется. Но ты не думай, особого бонуса тебе это в турнире не даст. В тяжелом доспехе по арене не по скачешь.

Тут он был совершенно прав, хоть и сам не знал об этом. И дело совсем не в том, что движения в резонансных доспехах скованы, совсем наоборот, нормальный боец в резонансном доспехе может передвигаться очень быстро. Тот же Коловрат, по собственным словам, в доспехе может бегать со скоростью до сорока километров в час, а рывки совершать до восьмидесяти. Нет…

Просто я блин так и не могу подчинить себе камень! Для того чтобы просто войти с ним в резонанс, мне по-прежнему приходится настраивать собственную ауру и «звучание». А это крайне сложный и трудоемкий процесс, который тяжело выполнять даже во время обычного пешего шага, не то, что боя на запредельных скоростях. А без этого простого действия запитать доспех я не могу.

Вернее могу, чужим камнем, но этот вариант я оставляю на самый крайний случай. Рискованно. Мало того что это раскроет мои способности, совершенно не стандартные для этого мира, так еще и поставит под вопрос всю систему. И образовательную, и властную. Так что стоит кому-то узнать, что императорский род совсем не обязателен, для контроля резонатора, тихая смута может перейти во всеобщую резню, к которой с удовольствием присоединятся зарубежные страны.

Таким рисковать я просто не имел права. В начале — получить силу и власть, обрести самостоятельность и крепкий тыл, а потом уже можно показывать все на что я способен. Никак не раньше. Да и вообще, не уверен, что мне это нужно. Моя главная цель, кроме очевидного богатства и статуса, которые мне просто для комфортной жизни нужны, это создание общества «под себя».

С нормальными социальными лифтами, нормальным средним уровнем жизни, образованием, медициной и прочим.

К слову, о медицине… пару дней назад я заметил аномалию в ауре Ангелины, при этом девушка упорно повторяла что у нее все хорошо, и со здоровьем все в полном порядке. Учитывая, что она по моей просьбе все же посетила врача, и пришла уверенная что с ней все в порядке — меня это несколько напрягло.

Все же я привык что в нашем мире врач — это второй самый доверенный человек, после себя самого или наставника. Клятва Гиппократа, международные организации красный крест и врачи без границ. Да что там, даже наши самоотверженные доктора и медсестры, которые в девяностые работали бесплатно, за одну идею, да и в двадцатых не жировали, спасая жизни в реанимации и на скорой.

В общем в моей реальности, в которой я родился и вырос слово «врач» невольно вызывало уважение. И чуть-чуть сочувствия… но с этим ничего ен поделать. А тут… этот непонятный Асклепий, смена красного креста на орден, подчинение всех врачей в стране закрытому ордену, в который брали далеко не всех… подозрительно. Но раз им доверяла Ангелина, я тоже не стал лишний раз параноить, только поправил у нее течение правны в меридианах, чтобы облегчить выздоровление.

— О, котёночек, опаздываешь? — не слишком довольно проговорил Коловрат, беседовавший с одним из своих конвоиров. — Сегодня будем заниматься в доспехе. Пора уже начать спарринги в полном контакте, а не гонять тебя в пехотной броне.

— Эм… тренер, можно вас на секунду. — нахмурившись попросил я, и дождавшись пока Симеон подойдет ближе показал глазами на готовый резонансный доспех, напоминающий смесь рыцарской брони и скафандра. — У меня в этом ничего не получится.

— В чем дело? — недоуменно поднял брови Симеон. — Ты же отлично справляешься с базовыми сило-плоскостными конструктами. Тот же пресс в каждом бою используешь.

— Да, но я в это время не двигаюсь. — заметил я. — Не получается у меня одновременно и энергию вливать и конструкт ставить.

— О как… и почему об этой проблеме я слышу в первый раз? — нахмурившись проговорил колобок, так что густые брови сошлись на переносице. — Так не пойдет, котеночек Профиль, конечно, совсем не мой, но однозначно тебе нужно учиться контролю. Это же простейшие задачи, как дышать. Ты же можешь одновременно дышать и бежать? С этим у тебя никаких проблем не возникает?

— Это совсем не одно и то же. — поморщившись проговорил я.

— Ну хорошо… плавать ты же умеешь? Ну вот — как плыть и одновременно бросать пред собой мяч — чуть напряжно, но ничего сложного. Давай, сосредоточься и у тебя все получится. — отмахнулся от моих проблем наставник, но я остался стоять, где был. — Полезай в чертов доспех!

— Хмм… тренер, вы не мотивируете. — поморщившись сказал я.

— Что? В смысле орать надо больше? — удивленно посмотрел на меня Коловрат, хохотнув. — Сашка, ты чего? Я же знаю, что ты сам из кожи лезешь, когда речь идет о тренировках, а сейчас… А! Я понял. Тебе что-то от меня старого надо. Хочешь, чтобы я тайно обвенчал тебя с твоей рыжей?

— А вы можете? — удивленно проговорил я.

— Ну, крест на мне есть, церковное братство от меня не отказалось даже после попадания в тюрьму. — пожал плечами Симеон. — Но, если дело действительно в этом — не советую. Чертовка, конечно, хороша. Слов нет как. Но она из простых дворян, пусть и наследных, а ты — будущий граф, если не остановишься в развитии — не только по титулу.

— Спасибо на добром слове. — хмыкнул я. — Но нет, мне надо не это. У нас среди студентов куча ваших давних фанатов. Болельщики, любители единоборств. Что на счет сделки? Я залезаю в доспех и дерусь — вы соглашаетесь на встречу с фанатами и раздачу автографов?

— Это, кхм, неожиданно. — даже закашлялся Коловрат. — Дело конечно хорошее, особенно если молодежи и в самом деле хочется, но тут же не только со мной, но и с надзирателями нужно договариваться.

— Понял, значит вы принципиально за. — удовлетворенно хмыкнул я. — Осталось договорится… с Василием?

— Боюсь такие вопросы в праве решать только ответственное лицо. Которое мне очень хотелось бы набить. — мрачно проговорил Симеон.

— Ага… значит дядька Роман. Плохо. — что предложить ему, за то, чтобы подобную фотосессию разрешили, я даже не знаю. Если опять предложит что-то подобное женитьбе на Ольге… хотя вряд ли он будет сильно против.

— Эй, мы еще с тобой ничего не решили! — крикнул мне Симеон, когда я уже собирался направится прямиком в административное здание. — Одевай доспех. Продержишься пять минут в нем, с применением конструктов — тогда я дам свое окончательное согласие, а до тех пор…

— Да понял я, понял… но только пять минут. — проговорил я, открывая доспех специальной ручкой на боку. Резонансные доспехи, представляли из себя не комплект из отдельных кусков металла, а единое целое. Броню, соединенную усиливающими двигателями, подпитываемыми за счет божественной энергии.

Для того чтобы в такой доспех забраться нужно было открыть заднюю часть, влезть внутрь, вставив в начале ноги, затем камень в специальный паз на груди и только потом руки. Затем, чуть нагнувшись, начать закрывать конструкцию, одновременно распрямляясь. Когда энергия подается — все это происходит почти на автомате. А вот когда энергии нет, приходится не только держать на себе вес доспеха, но и преодолевать сопротивление сервоприводов.

— Давай, не отлынивай. — проговорил Симеон, наблюдая как я захлопываю задний лючок. Со стороны, наверное, казалось, что все происходит довольно естественно, с нормальной скоростью, но добился я этого вливанием праны в мышцы по всему телу и экстремальным усилением. По сути, я сейчас тащил всю эту груду железа на себе. Благо не в первый раз.

— Э нет, так не пойдет! Веселей! Раз-два, раз-два-три! — покрикивал Симеон, наблюдая за тем, как я бегу по кругу. — Стоп, отставить. Вылазь. В чем дело? Ты плетёшься как беременная улитка, при этом беременная от черепахи!

— Я же говорю — тяжело, тренер. — ответил я, стараясь контролировать дыхание. Тут одно из двух, либо двигаться, либо резонанс с камнем. — Но я так пять минут бежать могу, многие мои одногруппники даже на такую скорость не способны.

— Многие говоришь? И что, ты тут их видишь? У меня занимаешься только ты! И пока ты не сможешь нормально использовать резонанс нулевого круга — простую подачу энергии, никакой речи быть не может о том, чтобы продолжать обучение. — насмехаясь проговорил Симеон. — Что ты там хотел? Автограф-сессию? Можешь даже не заикаться про нее дяде. Даже если договоришься — я не приду, или испорчу тебе всю малину.

«Вредный старый хрен» — выпалил я, естественно, мысленно. То, что у меня не выходит с кристаллом, это та еще подстава, но если уж на то пошло… ладно.

Забраться обратно в доспехи. Абстрагироваться от всего происходящего. Сконцентрироваться на самоощущении, на собственном я. Дыхание, течение энергии по меридианам, сердцебиение. Медленно… менять ауру подстраиваясь под «звучание» висящего у меня на груди булыжника.

Минута… вторая. Доспех взвизгнул моторами и чуть не вывернул мне колени вперед от прилагаемого усилия. Спасла только конструкция против дураков, не позволяющая совершать анатомически невозможные действия. Чуть вдохнув, я снизил давление, на лбу выступила испарина, но я держался. Но главное — доспех двигался!

— Пошел! Левой, правой. Мне что, надо тебя учить как бегать?! — матерясь подгонял меня Коловрат, и я, едва сдерживаясь чтобы ему не ответить, начал взвинчивать темп, одновременно удерживая себя в состоянии резонанса с камнем. С каждой секундой это давалось все тяжелей. Организм, все мое естество сопротивлялось такому изменению, но я продолжал бежать, даже когда перед глазами все поплыло.

— …Стой! Да стой ты, дубина стоеросовая! — донесся до меня ор, едва различимый из-за шума в ушах. Я с наслаждением остановился и тут же начал выходить из разрушительной медитации. Но вышло далеко не сразу, камень будто вытягивал меня, войдя в резонанс — не отпускал, удерживая силком. Почти минута мне потребовалась прежде, чем я вернулся в норму, и решился открыть доспехи.

— И это ты называешь бегом? — недовольно продолжил кричать Коловрат. — Да ты даже… гхм… Сашка, что с тобой? К доктору его, быстро!

— Не надо меня к доктору, три минуты отдышаться дайте и все будет в порядке. — запротестовал я, вырываясь из протянувшихся ко мне рук.

— Оставьте его в покое. — донесся до нас недовольный мужской голос, и в поле моего зрения появился Роман, идущий с целой делегацией за спиной. — Через пятнадцать минут, у меня в кабинете. Продолжим, господа…

— На столько фигово? — спросил Симеон, когда дядька прошел дальше, а меня таки вытащили из доспеха и посадили на скамейку, вкопанную у столба.

— Что, заметно? — попробовал усмехнуться я, но почувствовал, что лицо не слушается. Будто спазм удерживает мышцы.

— Как бы тебе сказать… да. — проговорил Симеон. — Ты будто разом постарел, лет на сорок. Да и вообще, будто другой человек… и чувствовался ты по-другому. Не знаю, как тебе это объяснить.

— Серьезней и опасней? — снова постарался пошутить я.

— Хм… а ведь знаешь — да. Куда опасней. — внезапно согласился Коловрат. — Ладно, если пришел в себя, идем. Надо тебя в порядок привести и показать дядьке… а то еще решат, что я дитятку специально хочу довести до самоубийства или со свету сжить.

Через пять минут, в раздевалку, за нами зашел Василий. А еще через три мы уже стояли в кабинете директора, который временно, уже почти полгода, занимал Роман Мирославович Суворов. Дядька был озадачен, чуть суетлив, и занимался, казалось, сразу десятью делами. Однако на нас время нашел, к сожалению.

— Александр, садись в кресло. Остальные стоять. — чуть не прорычал он, сам усаживаясь в кресло директора. — Кто мне может объяснить, что происходит?

— Обычные тренировки, ваше сиятельство. На грани возможного, но ничего смертельно опасного для его сиятельства Александра не было. — быстро проговорил Василий, выступив чуть вперед. Симеон, старающийся на моего дядьку не смотреть, стоял с закованными в кандалы руками.

— Александр, будь добр, закатай штанину. Левую. — попросил Роман, и я послушно оголил лодыжку, на которой красовался тонкий браслет. — Это, многофункциональный передатчик, позволяющий нам не только определять местоположение Александра, но и его общее состояние. И судя по показателям, пятнадцать минут назад, он находился при смерти. Ничего не хотите мне рассказать?

— Это моя вина… — попытался сказать я.

— Молчи, даже если ты делал это не поп приказу, а по чистой глупости, за тобой вот эти два лба приставлены присматривать, и таких ситуаций не допускать! — резко оборвал меня граф Суворов. — Итак, я слушаю ваши объяснения, и уж лучше бы вам найти достойное оправдание. Иначе один отправится на фронт, а второй в городскую камеру — одиночку.

— Дядя… — начал я тихо, но увидев, что он снова собирается меня прервать — повысил голос. — Это не их вина и вообще не их дело. Если уж на то пошло — это секрет рода.

— Вот как? — удивленно посмотрел на меня Роман. — Вышли, оба. А тебя, Александр, я самым внимательным образом слушаю.

Глава 21

— Итак, что ты мне хотел сказать? — потребовал Роман, когда пауза начала затягиваться. Я же старался придумать чем из того, что я обладаю можно безболезненно пожертвовать. Помня при этом, что святых в нашем мире нет, я не в счет, и, если Суворовым будет выгодно или у них не останется выхода — меня сдадут.

— У меня проблемы с владением резонансом. Очень странные, если честно, и я их связываю с тем, что камень, доставшийся мне при инициации — поцарапан. — решился я на самый удобный, и простой по моему мнению, вариант. Если выяснится, что что-то не так с кристаллом, его просто отберут, а я и без него хорош.

— Поцарапан? — нахмурился Роман. — И это, по-твоему, секрет Рода? Ты слишком легкомысленно относишься к словам о фамилии и родстве… понимаю, прошло еще не так много времени, и ты даже официально не вступил во владение, но это непозволительно. Честь, долг, право… пока ты этого не поймешь, даже называться графом тебе не стоит.

— Ладно, тебе видней, дядюшка. — пожал я плечами.

— И в самом деле, о чем это я. — вздохнул Роман, тяжело вздохнув. — Для того, чтобы вести себя как аристократ, мало родится аристократом, и м нужно вырасти. А ты у нас… особый случай, как не рассматривай. Скажи, ты повредил камень после инициации?

— Нет, он такой изначально был. — чуть подумав ответил я. — Использовать его для конструктов — у меня получается без проблем, а вот просто зажечь — не выходит.

— Если он был такой изначально, то твой резонанс ничего изменить было не должно. И уж точно не должен приводить тебя в критическое состояние, близкое к смерти. Не важно, какой у тебя камень, большой-маленький, прозрачный или серый. Если во время инициации ты вошел с ним в резонанс — значит все будет нормально. — проговорил Роман. — По крайней мере должно быть… ладно, давай посмотрим, что с ним не так. Показывай.

Немного посомневавшись, я все же снял с шеи амулет, и положил его на рабочий стол Романа. Мужчина поднял камень, со скучающим видом посмотрел на него пару секунд, а затем нахмурился. Повернул, включил настольную лампу и поднес к свету… еще больше нахмурившись.

— Действительно, шершавый. Кажется, одну из граней поцарапали. — проговорил Роман, выключив лампу. — Я могу отнести его знакомому ювелиру, который не станет болтать, где не надо. Тебе же он все равно для тренировок не нужен?

— Ну, если мои наставники не будут от меня требовать, чтобы я начал применять пресс сегодня — могу и обойтись. — подумав сказал я. — Но, раз уж на то дело пошло, я бы хотел заняться другими делами. Организовать встречу любителей спорта с Симеоном. Естественно, строго под охраной, так что лишнего никого не будет.

— И зачем тебе это надо? — скептически проговорил Роман, взглянув на меня. — Ни за что не поверю, что ты вдруг увлекся спортом и по доброте душевной хочешь помочь встретится фанатам с их кумиром.

— Ну… не совсем по доброте. Мы достали плакаты с его прошлых боев и хотим продать их, с его личной подписью. — не стал юлить я. — Думаю это может привлечь дополнительное внимание к турниру. Ну и денег на ставки поднять.

— Ты должен понимать, что внимание — это не всегда хорошо. Иногда лишнее внимание лишь во вред. — покачал головой Роман, вертя в пальцах мой камень. — Ладно… если это будет на территории училища, под контролем, я не против. Пусть Строганов организует охраняемую зону. Ну и Симеону передай что любой косяк — и он вернется в тюрьму. Камень я тебе верну завтра… ближе к вечеру. Свободен.

— Благодарю, дядюшка, рад что мы договорились. — улыбнувшись, поднялся я с кресла, и быстро отправился передавать поручения. В коридоре послушно ждал Строганов с Симеоном и десятком охранников. — Поручение получено, все согласовано. Делаем автограф сессию.

— Я вам безусловно верю, ваше сиятельство. — пробормотал Василий. — Но хочу получить более подробные распоряжения… из первых рук.

— Это называется — «не верю». — усмехнувшись проговорил я, глядя на то, как нахмурившийся Строганов заходит в кабинет Романа.

— Зря ты так. — заметил Коловрат, хмыкнув. — Вася как раз все верно делает. У него непосредственное начальство есть, так что тебя он может уважать и даже прислушиваться, но команды выполняет только те, которые ему сверху раздают. Ну и вообще, запомни на будущее, в армии вертикаль власти — не пустой звук. Да и клятва вассалов тоже не дураками писалась.

— А это тут при чем? — задумчиво спросил я.

— Вы что, не проходили ее на уроках права? — удивлённо спросил Симеон.

— У нас их сократили, в пользу ускоренного обучения и большего уклона в единоборства, стрельбу и конструкты. — пожав плечами объяснил я.

— У-у… это плохо. — протянув, сказал Коловрат. — Прям сильно плохо. Вас же с дерьмом съедят, если вы в следующем году окажитесь в высшем обществе. Бояре подобные уроки впитывают, что называется «с молоком матери». Дворяне, даже наградные, учат с ранних лет. А вы… Это ж катастрофа, самая настоящая.

— Ну не все так плохо. — поморщился я. — Твою милость, светлостью я не назову, как и государевых детей сиятельствами. На рожон лезть не буду, да и вообще, двадцать первый век на дворе, многие вещи стали проще чем сто лет назад.

— Тут ты прав. К тому же право сильного всегда остается первостепенным. Да только ты пока — слабак, если откровенно. Ну хорошо не слабак, тут я погорячился, но ты даже на барона пока не тянешь. — недовольно проговорил Коловрат, заставив меня морщиться. — Вот например, что ты должен со мной сделать, за сказанное ранее?

— Черт его знает. С одной стороны — ты вроде как мой наставник и учитель. Старший по возрасту. — логически подошел я к вопросу. — К тому же я пока титула не получил официально и хоть включен в фамилию — графом не являюсь.

— Графом ты и не будешь, скорее всего. — хмыкнул Симеон. — Обойдешься титулом князя, который, кстати, выше.

— А почему тогда Суворовы — графы, а не князья? — удивленно спросил я.

— Потому что не королевской крови, а жалованные. — недовольно поморщившись проговорил Коловрат. — К тому же, раньше Суворовы были князьями и в Российской Империи, и в Италии, но после прерывания рода возвращение титулов было только российской на территории. Остальные считают, что есть два рода Суворовых. Старый — кончившийся, и новый.

— А как же князья Меньшиковы? — удивленно спросил я.

— Так же. Как и Жуковы, Минины и многие другие. — усмехнулся пленник, поведя скованными за спиной руками. — Вот и сейчас, большой вопрос, признают Петю Мороза заграничные императоры, или нет. По слухам ни из Германии, ни из Англии или Китая верительных грамот нет, как и обмена посольствами. Для них он пока не правитель, а князь-регент, временно узурпировавший трон.

— Временно? И долго они могут так считать? — нахмурившись проговорил я.

— Да хоть всю его жизнь. Тут, видишь ли, проблема в том что императрица до сих пор жива и здравствует, хоть и в опале. А она с ними договора подписывала и даже помощи попросить может, в отстаивании престола. — недобро улыбнулся Коловрат. — И вот тогда настанет настоящая, полная…

— Я все уточнил, сегодня же начнем подготовку. — прервал речь Симеона Василий, вышедший из кабинета директора. — Так, в чем дело?

— Ни чего такого, просто рассуждаем о геополитике. — ответил я, поднимаясь. — Идем? А то у нас вроде дел еще полно.

— У нашего воспитанника оказывается не было уроков этикета. — заметил Коловрат. — Какие-то основы он, конечно, знает, но самую малость.

— Да чтоб тебя… совершенно из головы вылетело. — вздохнул Василий. — Если ты, Александр, откажешься от своей дурацкой затеи участия в турнире…

— Эй! Не такая уж она и дурацкая! Парень должен показать на что способен, если дойдет до четвертьфинала, о половине уроков по этикету можно будет забыть. — усмехнувшись проговорил Симеон. — Всех, кто ниже его по силе он просто сможет игнорировать, глядя как на прилипшую к ботинкам грязь.

— Ну может и не бесполезный. — поморщившись сказал Строганов. — Хорошо, идем. Дел реально много навалилось.

И тут он оказался совершенно прав — я совершенно не представлял себе объем подготовительных работ, которые пришлось совершить для простого, казалось бы, действия. Ну подумаешь — посадить Коловрата за столик и позволить подходить к нему по одному, под строгим взглядом охранников.

Началось все с подготовки и согласования помещения. Единственное что нам подходило — дом для встреч, на границе территории училища. После этого — пришлось договариваться о мебели, перетаскивать, согласовывать и снова по кругу. Далеко не самым очевидным оказалось распространение информации о проведении закрытого мероприятия. Пришлось даже заплатить, для того чтобы о нем просто упомянули в одном из родовых чатов, отвечавших за спортивные мероприятия.

Но когда «скрытые», «эксклюзивные» новости о последней автограф-сессии с приговоренным к казни чемпионом разошлись по высшему обществу на оставившего свои контакты Леху обрушился шквал звонков с вопросами. Мало того, кто-то из детей боярских рассказал своим товарищам — третьекурсникам, и вот уже под окнами нашего общежития организовался стихийный митинг.

В начале, господа дворяне и бояре вели себя крайне прилично. Как бы случайно прогуливаясь мимо нашего здания. Когда количество гуляющих превысило все разумные рамки, они расселись по скамейкам. Те кому не хватило — сбились в группки по интересам, таких группок становилось все больше и вот уже толпа стоит и ждет непонятно чего.

— Старшой, спасай. — ворвался в мою комнату Леха, стоило мне приоткрыть двери. — Они меня на куски разорвут! Я слышал, что там не только фанаты, но и те кто считает Коловрата преступником и предателем… они же нас линчуют!

— Слышал такую фразу — денег без риска не бывает? — похлопал я товарища по плечу. — Ты же хотел заработать? К тому же, на сколько я вижу не так уж их и много.

— У тебя окна на одну сторону выходят, а с другой их не меньше. — заверил меня Шебутнов. — Их там человек триста! Не меньше!

— Хм… а звонков с заявками сколько было? — уточнил я.

— Звонили от разных организаций, доверенные лица… по одному человеку — редко. Так что… даже не знаю. Но точно больше сотни. — проговорил Леха.

— Ясно. Ты цену на автограф указывал? Или просто разместил что платно? — снова уточнил я.

— Все как ты говорил, что плакаты с личным автографом, возможность пообщаться со звездой… — ответил Шебутнов, открывая на своем планшете объявление. Быстро пробежав глазами по нему, я понял, что конкретная цена нигде не указана. Только количество постеров — «всего 300 штук!».

— Значит так, у нас при входе плакат висеть должен, тот который мы согласовывали. Рядом с ним — повесь ценник. Оригинальная афиша с автографом — пять рублей. Подпись на вашей продукции — два рубля. Сфотографироваться с чемпионом — десть рублей, фотография будет предоставлена в течении месяца, или на ваш фотоаппарат. — прикинув варианты приказал я. — Ну и обеспечь фотографа с аппаратурой. Есть же у нас клуб фотолюбителей?

— Да, сделаю. А что с толпой то делать? — обеспокоенно спросил Шебутнов. — Я к ним не пойду.

— И не придётся, я сам схожу, а ты продолжай работать. В десять часов первый подход, а у нас еще ничего не готово. — строго сказал я, облачаясь в зимнюю куртку. — Все, иди уже из моей комнаты, хватит тут сидеть. И так места не дофига.

— Понял, прости. — проговорил Леха, направившись к выходу. — Ангела, спокойной ночи!

— И тебе! — ответила девушка, сидящая под одеялом и листающая учебник. — Постарайся не влезать в неприятности, пока тебе камень не вернули.

— Постараюсь. — кивнул я, отмечая про себя что мне в принципе и так ничего не грозит. Да и какая разница?

— Дамы, господа — добрый вечер. — улыбаясь громко проговорил я, выйдя на крыльцо. — Судя по всему, вас всех взбудоражили новости. Вопрос только в каком ключе. Учитывая обстоятельства, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

— Да уж потрудитесь. — гневно проговорил один из студентов, выходя в круг света, от фонаря, и я мгновенно узнал старого соперника, еще с военных игр. Князь Михаил Долгорукий. — Это правда, что вы не только предателя привлекли к обучению, но еще и мероприятие для него проводите?

— Нет. — ответил я, совершенно сбив его с толку. — Во-первых, барон Симеон Шиловский никого не предавал. Он служил своей госпоже, которой приносил клятву, и ей же остался верен до конца. Он может быть вашим личным врагом, но предателем его называть не верно. Надеюсь, с этим вы спорить не станете?

— Он предал Россию! — набычившись проговорил Долгорукий.

— Спорный вопрос. — со вздохом проговорил я. — Если завтра император сочтет ваш род виновным, не важно в чем, должны ли немедленно отвернуться от него все, кто приносил клятву верности?

— Этого не будет! Мой род — верен императору и империи до конца! — выпалил Михаил, выпрямившись и сжав кулаки.

— Очень рад этому факту. Надеюсь, вы не сомневаетесь в верности рода Суворовых. Просто так, на всякий случай спрашиваю, а то разные могут быть ситуации. — улыбнулся я, взглянув ему прямо в глаза, и поджавший губы Михаил чуть отступил. — Нет? Вот и славно. Думаю, этот вопрос мы прояснили.

— Во-вторых, по известным мне данным, барон Шиловский вскоре окажется на каторге, а значит это и в самом деле последнее подобное мероприятие, и сделано оно не для него, а для нас. — уточнил я. — Для тех, кто уважает единоборства и достижения спортсменов Российской империи. Кто из вас считает, что все поклонники и болельщики в России заслуживают наказания? Нет таких? Превосходно.

— Ну и, в-третьих. Впрочем, и первых двух причин должно быть более чем достаточно. Если у кого-то есть вопросы по приобретению плакатов и инвентаря с автографом — все будет разъяснено утром. Так же скажу, что для учеников академии будет предоставляться скидка в рубль, на весь ценник. — улыбаясь проговорил я, после чего в толпе послышались одобрительные возгласы. — Вход для кадетов академии будет организован со стороны училища. Желаю всем спокойной ночи.

— А какой инвентарь можно принести для автографа? — раздался крик из одной группки, когда я уже развернулся ко входу.

— Любой, который вы сами сможете принести. — пожал я плечами. — Если это будет оружие — оно должно быть разряжено. Мы, конечно, обеспечим безопасность, но все равно прошу не усердствовать.

Через пять минут после моего ухода толпа начала расходиться, и я сразу отошел от окна. Дел и в самом деле оставалось не мало. И единственное что грело мне душу, понятное и примитивное чувство наживы. Дзен, конечно, тоже хорошо, но денежки в материальном мире — это средство сделать этот мир чуточку лучше, по крайней мере для группы людей, ограниченной моими знакомыми и подопечными.

А на следующее утро разверзлись врата ада.

Еще до завтрака, около шести утра, когда я совершал привычную разминку, ко мне подбежал взмыленный Леха и сообщил что возле ворот академии стоят автобусы. Именно так, не один и даже не два — автобусы. Целая, мать его, вереница, уходящая за поворот дороги. И еще не известно на сколько далеко!

Поднятая по тревоге охрана была «очень благодарна» такому изменению на режимном объекте, о чем мне вежливо и почти без мата сообщил временно выполняющий обязанности главы этого ведомства Ульянов. После чего мне были вручены ключи от ворот и домика, с посылом — «ебитесь как хотите».

Впрочем, это были лишь слова. Стражу утроили, как на воротах, так и по периметру, но людей на организацию мероприятия все равно не хватило. Пришлось привлекать наши штурмовые звенья, всех на кого хватило доспехов. Выглядели в резонансной броне парни весьма внушительно и почти не отличались от охраны, так что сумели высвободить необходимое количество стражников на зону входа.

Около семи часов, вместо завтрака, я вместе с Шебутновым и парочкой сопровождающих отправился к ближайшему автобусу. Где выяснилось, что нас посетила, ни много ни мало, сборная страны по вольной борьбе, почти в полном составе. Три автобуса. Приехали попрощаться с чемпионом и тренером.

— Господа спортсмены, я понимаю ваше желание, и всячески его одобряю, однако прошу соблюдать регламент встречи. Пять человек, из тренерского состава, смогут встретится и пообщаться с Коловратом после проведения мероприятия. Но до этого момента — не более минуты на подход. — строго проговорил я, глядя на мужиков старше меня вдвое и больше по массе и в росте. Не успей я прокачаться, чувствовал бы себя на их фоне дрыщом и хлюпиком. Но и так полный автобус квадратных качков не слабо действовал на нервы.

— Мы все понимаем, и проблем создавать не будем. — сказал, подняв лапищи в успокаивающем жесте главный тренер сборной. — Если и правда удастся поговорить после мероприятия, будет здорово.

— Спасибо за понимание. Я попрошу, чтобы организовали раздачу чая и бутербродов, через полчаса. Боюсь полноценного обеда не выйдет, так что прошу прощения у тех, кто сейчас на массе. — сказал я, и мужики понимающе заулыбались. — Честь имею.

— Вам спасибо. — кивнул тренер. Несмотря на то, что у большинства спортсменов на груди висели амулеты — далеко не у всех. Да и вряд ли они голыми руками смогут справится с вооруженными гранатометами войсками в тяжелых штурмовых доспехах с поддержкой резонанса.

— Про чай договорись. — бросил я Лехе, пока мы шли к следующей делегации. — Оплачивать дополнительные расходы столовой и премиальные охране будем из своего кармана. Теперь точно окупится…

Дальше в автобусах сидела молодежная сборная, куда более шумная, даже крик о свободе для Коловрата я успел услышать, до того, как голосистого парня утрамбовали в конец автобуса. Но и тут тренер оказался очень понимающим человеком, не собирающимся обострять ситуацию.

Дальше, за поворотом, стало еще веселей. Спортивные школы, детско-юношеские кружки, какие-то частные спортивные школы, кадеты из других училищ… голова шла кругом, когда я понял в какую авантюру, мы невольно вписались. И когда я уже начал думать, что все нормально и все обойдется, мимо стоящих в порядке очереди автобусов, по встречке, начали проезжать другие машины.

Проезд загородили в обе стороны, перекрыв дорогу, и вскоре у входа в училище столпилась неорганизованная на первый взгляд толпа разномастного народа. К десяти, когда должно было начаться мероприятие, затор стоял такой плотный что пройти было невозможно. Начались крики и ругань, а потом над собравшимися появились плакаты.

«Смерть предателям», «казнить убийцу», «зверя на плаху» и прочие, более-менее однотипные, с одним общим посылом. Неизвестно откуда появились люди с громкоговорителями, и над совершенно аполитичным мероприятием начали разноситься крики провокаторов.

— Мы простые люди, страдающие от таких уродов как он! Предателям родины — смерть! Народу — волю! — кричала девушка с розовыми волосами, стоявшая посреди толпы. Ей дали какой-то стул или принесенную с собой стремянку, но несмотря на ее невысокий рост девушка возвышалась над остальными.

— Император уравнял женщин со скотом! Обобрал мужиков до последнего — теперь даже жениться не на ком, все в дворянки метят. — кричал мужчина чуть дальше. — Хватит это терпеть! Долой угнетателей!

— Нужно вызвать дополнительные наряды жандармерии. — мрачно проговорил я, понимая к чему все идет. — Леха, на трубку, быстро. Таран, группу сопровождения мне, надо сделать коридор для спортсменов. Чую просто-так это не обойдется.

— Да уж. Коробочку! Старшого в центр! — приказал бурят, и возле меня тут же появилось еще четверо бойцов первого штурмового взвода в резонансных доспехах. Надо было тоже броней обзавестись, но что-то я не рассчитывал на столь теплый прием.

— Вон он! Один из кровопивцев! — ткнул в меня пальцем щуплый криворожий мужичонка с куцей бородкой. — Вот кто у нас невест отбирает.

— Ну да, ну да. Всех себе загреб. — покачал я головой, понимая, что этому то индивиду даже шлюхи, наверное, не дают. Впрочем, нужно двигаться дальше. Митинг, явно кем-то организованный, представлял из себя странное сочетание. Студенты, взрослые мужики и бабы, явно не из самых богатых слоев. Я вполне допускал что у них хватает поводов для возмущения, но сейчас они сильно мешали мне проведению простого вроде как, дела.

— Таран, оттеснить людей от прохода, только нежно. — сказал я, перед тем как зайти в автобус. — Господа, прошу за мной. Давайте не будем лишний раз провоцировать людей, не хотелось бы кровопролития.

— И нам. — кивнул тренер сборной. — Идемте, ваше благородие.

— Кровопийцы! Нахлебники! — заорали десятки голосов, стоило спортсменам выйти из автобуса. — На наши деньги шикуют! Все мясо в стране пожрали, быки худосочные, а толку с них нет!

— Да мы за честь и гордость страны ни здоровья, ни жизни не жалеем! — не выдержал кто-то из молодых спортсменов, и в него тут же полетела пластиковая бутылка.

Таран поставил щит, а затем ударил по толпе прессом, отталкивая их от забора, и в следующий момент толпа взорвалась сотнями криков.

— Задавили! Задавили ироды! На смерть задавили! — орал кто-то.

— Убийцы! Проклятые живодеры! — донеслось с другой стороны. — Долой узурпатора и его шавок! Долой Суворовых!

Из толпы полетели тухлые овощи, яйца и камни. Но все они зависали в воздухе, не в состоянии преодолеть Щит. А потом раздался грохот выстрела и толпа буквально взорвалась визгом сотен глоток.

Глава 22

— Не стрелять! — заорал я, понимая, что в обезумевшей от страха толпе могут погибнуть сотни, а стражники уже вскинули автоматы и пистолет пулеметы. — Именем Суворовых, не стрелять! Щиты ставь! Таран!

— Есть! — крикнул бурят, выйдя чуть вперед. — Первая штурмовая, делай как я!

Не обращать внимания на крики толпы, бросившейся в разные стороны от очевидного источника опасности, было тяжело, но сконцентрировавшись я сумел вычленить стреляющих. Пули двух провокаторов, даже не тех, кто орал в громкоговорители, но больше всех подначивал толпу, Молодые мужчины, немного за двадцать одетые как студенты, вот только…

— Смерть псам империи! — выкрикнул юноша, вскинув до боли знакомый пп.

— Лежать! — рявкнул я, взмахнув рукой, и для наглядности ударил по толпе прессом. Вышло это совершенно естественно, на уровне инстинктов, и большая часть людей между мной и бомбистом рухнула на колени, не в состоянии выдержать давления. Вот только над парнем вспыхнула радужная аура и мой конструкт распался.

Усмехнувшийся противник зажал спуск, и длинная очередь ударила по щиту бурята, буквально за мгновения просаживая его запас сил. Вот только Таран тем и отличался, от остальных третьекурсников, что при отвратительном пиковом показателе силы обладал потрясающим общим объемом сил. А я его еще и помог углубить.

— Твари! — орал студент, чья улыбка растаяла как дым, стоило ему понять, что ничего не выходит. Но он не сдался, а скинув дымящийся ствол достал из кармана гранату. — Сдохните все!

— Не дайте ему бросить гранату, он же гражданских положит! — крикнул выбежавший из сторожки охранник, наскоро напяливший бронежилет, и я понял, что ситуация критическая. Взрыв гранаты в такой толпе может унести жизни нескольких человек, даже если мы прикроем их щитами.

— Полетай. — жестко сказал я, махнув вверх, и бомбиста, вместе с гранатой с выдернутой чекой, подкинуло вверх, как раньше Василия, вот только у него не было крыши, на которую можно безопасно приземлиться. А еще граната…

Взрыв громыхнул метрах в двадцати над землей, осколки увязли в моем прессе, но ударной волной конструкт развеяло. Правда бомбисту от этого было уже ни холодно, ни жарко. Он совершенно точно был мертв, еще не упав на асфальт, а когда ошметки студента шлепнулись на землю, забрызгав окружающих кровью, толпа вновь заверещала.

— Держать строй! Никого не выпускать! — крикнул я, видя, как ко мне уже мчится настоящая охрана Суворовых в полном облачении. — Провокаторы могут уйти!

Услышав мой крик, группа прямо на бегу сменила направление, и разделившись на два примерно равных отряда перемахнула через забор. То с какой легкостью военные в тяжелых резонансных доспехах скачут на два с лишним метра не могло не вызывать уважения. А ведь они двести кило весят, если не двести пятьдесят.

Выжившие преступники тоже среагировали более чем предсказуемо, если секунду назад они еще собирались сражаться, то теперь, видя, что толпа послушно лежит, бросились наутек, прямо по телам. Один даже вздумал отстреливаться, но на свою беду поднялся слишком высоко, став заметным на фоне остальной толпы. Охрана среагировала мгновенно — раздался одинокий выстрел и все затихло.

— Леха, проводи наших гостей к тренеру. — попросил я, и товарищ, ничего не уточняя кивнул, уводя группу спортсменов от опасности. — Таран, контролируй толпу, я должен проверить нет ли у того психа еще взрывчатки.

— Может не надо, старшой? — хоть выражения его лица я не видел, но голос из-под шлема звучал обеспокоенный. — Дождемся гвардию…

— Ничего со мной не будет. Ты же не просто так толпу контролируешь, верно? — усмехнулся я. — Поднимаемся! Кому нужна помощь — подойдите к блокпосту! Всех раненых осмотрят! Отойдите от бомбистов, они могут нести на себе еще взрывчатку!

Не знаю, что подействовало лучше, железобетонная уверенность в моем голосе или стоящие за спиной люди в резонансных доспехах с вскинутыми руками. В любом случае у меня на пути никто не стоял, я же, помогая подниматься встречающимся по пути, направился к упавшему телу, разорванному взрывом гранаты.

Внешний вид оно имело совершенно непрезентабельный. Но бомбист, с быстро стекленеющими глазами, еще пытался что-то шептать, правда из его рта не доносилось ни звука, воздуха в легкие он набрать уже не мог. Как и дернуть за торчавшее из-за пояса кольцо, к которому тянулась рука.

Отдернув покалеченную ладонь от кольца, я расстегнул куртку и увидел пояс из десятков скрученных между собой шашек динамита, или другой взрывчатки. Не очень в этом разбираюсь, но то, что это был пояс смертника — однозначно. Пришлось наступить на руку бомбиста, дожидаясь пока он отойдет в мир иной.

— Что здесь? — услышал я требовательный голос сзади. — Немедля отойдите от него! Сейчас прибудут саперы.

— Конечно. — не став спорить, я отступил на шаг, крепко сжимая в кулаке свой единственный трофей.

Настроение было существенно подпорчено. Прибывшая служба безопасности оттеснила толпу, части гвардии перекрыли пути к отходу и вскоре стало известно, что о задержании нескольких людей, пытавшихся сбежать через лес. Ульянов хотел было послать на дознание всех присутствовавших на митинге, но в этот момент со стороны города подъехали наконец жандармские машины.

— Спасибо за возможность повидаться с наставником. — проговорил тренер сборной, когда им все же разрешили пообщаться с Симеоном. — И отдельное спасибо за то, что ни у кого из моих парней нет ни царапины.

— Это наш долг. — пожал я плечами. — К тому же мы это все не за спасибо делали. Наоборот, произошедшее — наша прямая недоработка, я не мог подобного предусмотреть, так что прошу прощения что ваша команда подверглась опасности.

— И речи быть не может. — едва заметно нахмурившись ответил тренер сборной. — Наставник говорит, что вы стали его учеником. И весьма выдающимся, во всех отношениях. Есть ли у вас будет время — всегда будем рады вашему присутствию в сборной. Основной состав не обещаю, но…

— Спасибо, я подумаю. Правда. — улыбнулся я, заметив приближающегося к нам Романа. — Но боюсь моя жизнь сегодня резко изменилась не в лучшую сторону. Прошу прощения, кажется это ко мне.

— Александр! — чуть не прорычал граф, подходя ближе.

— Ваше сиятельство. — вытянувшись по струнке приветствовал я взбешенного аристократа, когда он подошел вплотную. — Не могу сказать, что у нас все под контролем, однако ситуацию удалось стабилизировать.

— Как и должно было сделать с самого начала. — жестко ответил Роман. — Прошу тебя не подвергать себя лишней опасности, я уже лишился брата и чуть не потерял отца. Не хватало еще племяннику умереть.

— Племя… ваше сиятельство, прошу прощения, я не знал. — склонился тренер, с выпученными от удивления глазами.

— Это не ваша вина, и вообще я еще не принял титул. — проговорил я.

— Прошу вас удалиться, если племянник захочет с вами связаться он обязательно сделает это через секретаря-ординарца. — проговорил Роман. — Где он?

— Здесь, ваше сиятельство. — поклонился Леха, ожидавший моих распоряжений чуть в стороне.

— Гхм. Я имел ввиду другого. — нахмурился Роман. — Где Строганов?

— Вторая тактическая, ваше сиятельство. — не разгибаясь ответил Шебутнов, с легким удивлением в голосе. — Они ушли на перехват возможных зачинщиков.

— Ясно. Вольно кадет. — сказал граф, наблюдая за Лёхой. — Александр, идем.

— Ваше сиятельство, разрешите завершить обещанное мероприятие, раз уж все устаканилось? — спросил я, не спеша уходить от своих людей. — Я взял на себя обязательства, и хотел бы их выполнить в полном объеме.

— Раз взял, выполняй. — чуть поморщившись ответил Роман. — Но так чтобы твои люди не мешали выполнению задач охраны и жандармерии. По первому требованию ты должен будешь прибыть на допрос, тебе понятно?

С этими словами он подошел и ткнул меня пальцем в грудь, и по торчащей цепочке я не сразу понял, что в его ладони зажат мой камень. Хорошо сообразил, подхватил амулет и чуть поклонился. Интересно, очень интересно. Он это делает, прикрывая меня или себя? Но радует то, что теперь у меня два камня.

Мой, полученный во время инициации. И снятый только что с бомбиста, лежащий у меня в кармане. Не факт, что с ним будет проще чем с обшарпанным булыжником, но сейчас это в два раза больше шансов чем было у меня сегодня утром, и даже прибыль с проведения автограф сессии была уже не так важна.

Мероприятие проходило со скрипом. Еще бы, такой скандал, наведенный шорох, постоянно шляющиеся туда-сюда жандармы, да еще и охрана. Не знаю каким чудом, но нам позволили закончить. Самого коловрата не трогали, лишь приставив дополнительную пару сопровождающих, но остальных регулярно выдёргивали для дачи показаний. А под вечер и меня тоже потребовали пройти в домик надзирателя.

В кабинете для допросов в этот раз было людно. Напротив меня сидел следователь от жандармерии, какая-то женщина, вероятно секретарь или сотрудник тайной канцелярии, мужчина, явно принадлежащий конторе, а рядом со мной, по правую руку, расслабленно сидя на стуле расположился Роман. По левую руку стоял Ульянов. И следователю такое противопоставление явно не нравилось.

— Прошу говорить правду, напоминаю про уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний. — произнес следователь. — Вы уже совершеннолетний, в соответствии с прохождением процедуры инициации, а потому не можете сослаться на свой биологический возраст. Кроме того, вы не получили признания дворянским собранием, и формально не относитесь к аристократам…

— Это не верно. Волей и властью графы Суворовы, князья Италийские, даровали этому юноше титул потомственного дворянина, при признании его наследником и воспитанником моего брата Бронислава. — сказал Роман, сидя закинув нога на ногу и чуть покачивая ботинком.

— Мне это было не ведомо. — мрачнея проговорил следователь. — Согласно дворянскому уложению, я не имею права требовать, но настоятельно прошу предоставить бумаги о подобном благоволении.

— Конечно, можете. — кивнул Роман, не сдвинувшись не на миллиметр и явно не собираясь выполнять требование следователя.

— Вот как… в таком случае прошу простить мою наглость, но придется воспользоваться моим правом передать дело тайной канцелярии. Дела аристократов — не моя юрисдикция. — кажется даже с облегчением проговорил следователь.

— Дело принято к рассмотрению, прошу продолжать допрос, все сказанное будет занесено в общий протокол. — тут же сообщил конторский. — Спрашивайте только, по существу, не оскорбляя достоинства его сиятельств и все будет в порядке.

— Как будет угодно. — вздохнул следователь. — В таком случае прошу ответить на ряд простых вопросов. Александр, кто организовал сегодняшнее мероприятие?

— Хочу сразу уточнить, что я понятия не имею, кто организовал митинг. Мы не приглашали, не рассылали уведомлений и не стремились привлекать лишнего внимания. — ответил я, вспомнив слова Романа о «лишнем». — Мы приглашали к автограф-сессии только узкий круг лиц, который был согласован. Кроме того, мы заранее уведомили о проведении встречи с фанатами и болельщиками Симеона-Коловрата службу охраны и жандармерию, с первой заранее согласовав график, и вызвав вторую.

— Подтверждаю слова, Александра Брониславовича, встреча спортсменов с бывшим тренером была согласована, расписание дежурств изменено, дополнительные силы привлечены. — тут же сделал замечание Ульянов.

— То есть вы организовали мероприятие… — начал было вворачивать следователь, но его тут же поправили.

— Митинг организовали неизвестные нам лица. — повторил я. — Но на сколько я понимаю одного или даже нескольких провокаторов задержали.

— Задержали? — удивленно вскинулся следователь, и я заметил, как поморщился Роман. Ну блин, о таких вещах надо предупреждать.

— Они будут переданы тайной канцелярии после всестороннего допроса. — тут же, ровным голосом, проговорил Ульянов. — Пока это не только организация антиправительственного митинга, но и покушение на наследника рода Суворовых. Надо ли объяснять, что это значит?

— Никак нет, раздел о «чести и совести» дворянского уложения. — откровенно поморщившись сказал следователь.

— Нас ситуация полностью устраивает. — кивнул конторский. — Продолжайте.

— Послушайте, может вы без меня обойдетесь? — вскинулся следователь. — Я не собираюсь быть вашим мальчиком для битья, при том, что никаких полномочий вы мне не оставили. Забирайте дело с концами.

— Вы сами сюда влезли. — улыбнулся конторский, и его акулью улыбку повторил Ульянов. — Сами хотели вести следствие. Так что теперь расхлебывайте. Даже если в больше не зададите ни одного вопроса, под документом будет стоять ваша фамилия.

— Начальство узнает, что вы меня козлом отпущения решили сделать. — прорычал мужчина, вскакивая.

— Конечно узнает. И не только ваше. Обо всех подробностях. А теперь сядьте, или из следователя вас переквалифицируют в свидетеля, а там и до подозреваемого не далеко. — усмехнулся конторский. — Продолжаем. Расскажите о распорядке дня, предполагаемом и свершившемся.

Не став ничего скрывать, я в подробностях рассказал, что именно мы делали, что говорили, как готовили матерьялцы, как утром приехало больше народа чем планировалось и так далее, и тому подобное. Даже скорчившийся на стуле следователь в конце концов ожил, когда я начал рассказывать о провокаторах и их подготовке.

— Плакаты мы нашли, это не проблема. А вот розово-волосой не обнаружили. И среди задержанных ее нет. — заметил конторский. — Уверены, что именно такой цвет был у девушки с громкоговорителем?

— Я на зрение не жалуюсь, но могу допустить что это был просто парик, который при нужде сунули в карман и сбежали. — ответил я, пожав плечами. — говорят же, что запоминается только самая яркая деталь.

— Парик? Хорошая теория. — улыбнулся конторский, и чуть толкнул следователя. — Вы свободны, как напишете рапорт — его заверят возьмут копию и проводят на выход. Можете идти.

— Итак? — снова спросил конторский, повернувшись к девушке, когда жандарм вышел, прижимая к груди папку.

— Не врет, хотя кое-где преувеличивает или чуть преуменьшает. В целом — норма. — ответила женщина, и я с удивлением посмотрел на первого в моей жизни встреченного ментала. Вот ведь… интересно! Я о них только слышал, а сейчас — живой представитель этой редчайшей профессии прямо передо мной. При этом никакого давления или залезания в голову я не почувствовал.

— Все собранные дополнительные материалы, как и вновь открывшиеся факты будут предоставлены тайной канцелярии сразу после их документирования и обработки. — сказал Ульянов, заслужив кивок от бывшего коллеги. — Все присутствующие кровно заинтересованы в том, чтобы найти виновных.

— Если это хоть на шаг приблизит меня к покушавшимся на отца уродам… — проговорил Роман, и за внешне спокойным голосом почувствовался леденящий холод, от которого девушка-ментал даже поежилась, чуть отступив.

— Будьте уверены, ваше сиятельство, кто бы не стоял за покушениями на государя и вашего отца, как только мы получим сведения — вы узнаете одним из первых. — пообещал конторский. — Сейчас же, хочу заметить, что жандармерия уж слишком усиленно сует свой нос в это дело.

— На их шефа тоже покушались. — заметил я.

— Верно, молодой человек, однако они не компетентны. Кроме того, через сколько после вашего вызова приехали первые патрульные машины? — уточнил конторский.

— Больше часа. Не уверен. — ответил я, задумавшись.

— Два часа от звонка до прибытия первых экипажей, а ехать им, даже по пробкам не больше тридцати-сорока минут. — проговорил конторский. — А в острую стадию митинг перешел когда?

— Да нет, вряд ли эти события связаны. — нахмурился я. — Скорее уж… когда я вышел с парнями.

— Либо они увидели человека под охраной и сочли его достаточной мишенью, либо узнали именно вас. — проговорил конторский, заставив всех в комнате задуматься. — К слову, хочу вас поблагодарить за принятие адекватных мер. Благодаря тому что вам удалось предотвратить стрельбу ни одного погибшего нет.

— А как же пострадавшие из-за паники? — уточнил я.

— Несколько человек получили переломы, пара десятков обошлась синяками. Ну так в следующий раз умнее станут. — жестко усмехнувшись сказал конторский. — Должны понимать, в какой ситуации страна оказалась. Сейчас не время устраивать протесты, когда… впрочем это не так важно. Не забивайте себе голову, молодой человек.

— Всё в порядке. Мы на политэкономии разбираем ситуацию на фронтах. — ответил я. — Все понимают, если мы оступимся, добрые друзья нашего государства позаботятся, чтобы вставать было некому.

— Какой разумный у вас племянник. — усмехнулся конторский, покачав головой. — Последний вопрос, юноша. Кто обезвредил террориста?

— Не думаю, что надо делать из этого тайну? — проговорил я, повернувшись к Роману, и тот легко кивнул. — Мой взводный, Таран, поставил щит, а я увидев в руках врага гранату подкинул его в воздух.

— Одного? — все так же улыбаясь уточнил конторский, и я почувствовал, что сыплюсь на мелочах. В чем дело? Пресс — базовый конструкт, его каждый студент выпускник знает. Ну да, я инициирован раньше остальных, но…

— Все в порядке, не напрягайтесь так, юноша. — проговорил Ульянов, выйдя чуть вперед. — Александр — безусловный самородок, освоивший базовые конструкты через три недели после инициации. У нас есть соответствующие записи и свидетели.

— И все же, одного человека, в толпе. — покачал головой конторский.

— Он сын моего брата. — пожал плечами Роман. — Пусть и незаконнорожденный. Но теперь это не важно. И сделайте так, чтобы дальше конторы это не ушло.

— Благодарю вас за этот секрет, он будет доведен только до самого верха и не уйдет дальше необходимого для следствия. — конторский встал, и слегка поклонился. — Более вопросов не имею и задерживать не смею. Всего хорошего, ваше сиятельство. Господа.

— Честь имеем. — кивнул Роман, поднявшись с кресла. — Идем.

Дядя со мной разговаривать не стал. Стоило нам выйти из допросной, как его увлек один из ординарцев, а я, поняв, что больше никому на сегодня не нужен, с облегчением отправился в общежитие. К слову «никому не нужен» оказалось мягко скажем преувеличением. Меня ждали, в моей же комнате. И не только Ангелина.

— Ну как прошло? — спросил я, увидев сидящего над горой денег Шебутнова, тщательно сортирующего купюры и ассигнации.

— Погоди. — пробормотал он, показав раскрытую ладонь, и продолжил раскладывать купюры по стопочкам. Я не стал его отвлекать, с облегчением скинув ботинки и повесив китель на вешалку. — Одна тысяча, двести семнадцать рублей!

— Сколько? — удивленно проговорил я.

— Сам посмотри. — сияя улыбкой сказал Леха. — Больше тысячи золотых рублей! Да на это можно квартиру купить!

— Так. Отставить восторженные вопли. — тут же взяв себя в руки сказал я. — Вычти премии всем, включая охрану училища. Это из-за нас они жизнью рисковали. Треть от этого — вообще доля Коловрата. А вот оставшееся… сколько сейчас на меня коэффициент?

— Старшой, это же куча денег… давай я лучше… ну не знаю. — пробормотал Шебутнов, чуть не со слезами глядя на утекающее сквозь пальцы богатство.

— Ничего страшного, перебьешься. Отложи четыреста рублей, я их сам Коловрату отнесу. Он заработал не меньше нас. И парням надо отдых устроить. — строго сказал я. — А остальное — в работу. На мое первое место, сколько ставка?

— Пока — пятьдесят к одному. — ответил Шебутнов и я поморщился. В три раза коэффициент упал. Впрочем, для остальных кто вышел в 1/64 он тоже рухнул минимум до 1 к 60, просто сейчас шансы у нас примерно сравнялись. И только у потомственных князей они стояли выше 1 к 20. Все же шансы у них были выше.

— Ставь все, если выиграем, получим еще двадцать тысяч. А с полтинником можно уже и развернуться. Все, не строй щенячьи глазки, лучше позови Тарана. — сказал я, глядя на погрустневшего Шебутнова. — И давай пачку для Коловрата, отнесу сейчас.

Глава 23

— И что я с ними должен делать? — удивлённо спросил Коловрат, перекладывая скрепленную резинкой для волос пачку денег из одной ладони в другую.

— Ну не знаю, можно, например стражу подкупить. — пожал я плечами, после чего со стороны охранников раздалось деликатное покашливание, говорящее что они все слышат. — Тут четыреста рублей, сумма не маленькая.

— Ого, значит столько прощание со мной стоит. — кисло усмехнулся Симеон. — Нет, Саш, спасибо тебе, конечно, но эти деньги ты можешь себе оставить. Встреча с учениками для меня важнее была. На каторге я с ними увидеться бы не смог, а тут такая оказия. Даже не думал, что удастся со многими поговорить, обменяться… в общем спасибо. Для меня это важно.

— Настаивать я не буду. Для меня эта сумма более чем существенная. — честно сказал я, забирая деньги и пряча их по внутренним карманам пальто. — Премии всем, кто занимался охраной сегодня мы тоже выплатим. На это у нас отдельно выделены средства.

— Обо всех подумал? — усмехнулся Коловрат, когда стражники довольно заулыбались. — Себя хоть не забыл?

— Треть оставил. Все по-честному. — ответил я, уже собираясь уйти.

— Как твое здоровье? — поймал меня за рукав Симеон, заставив сесть обратно. — Вроде ты себя показал не с худшей стороны во время протестов.

— Да, пришлось запустить террориста в полет. — ответил я, негромко, но не особенно скрываясь. — Пришлось не сладко, но мы вроде справились.

— Ага, тяжело. — усмехнулся тренер, а потом, шепотом, добавил: — Особенно без камня, верно?

— Понятия не имею, о чем вы. — нахмурился я, и демонстративно показал ему амулет, висящий на шее. — Мой камень всегда со мной.

— Нисколько не сомневаюсь. Он и в самом деле всегда с тобой. Всегда. — усмехнулся Симеон. — Надеюсь ты понимаешь, что это значит. Но что-то я сегодня расчувствовался. В общем спасибо, парень, я это очень ценю.

— И в результате тренировки станут чуть менее убийственными? — со слабой надеждой в голосе проговорил я.

— Что? С какой стати? У тебя же сегодня считай выходной был! — рассмеялся Симеон. — Нет, с завтрашнего дня начнешь утроенные тренировки, чтобы и сегодняшний нагнать, и с ближайшими конкурентами сравнятся. Будем тебя учить пользоваться резонансным проводящим оружием, а то ты одним и тем же приемом всех нагибать долго не сможешь. Особенно после сегодняшней демонстрации.

— В каком смысле? — нахмурился я, чувствуя, что призовое место в опасности.

— Ты же пока в одну шестьдесят четвертую не вышел, верно? У тебя впереди еще отборочные в школе, а после них — шесть схваток, три из которых выездные. А твою тактику уже сейчас все изучили вдоль и поперек. — усмехнулся тренер, привычно сложив руки за спиной. — Или ты думаешь никто за твоими занятиями не наблюдал? За поединками? Поверь, все кому надо — уже в курсе. Баронство из рук императора — слишком лакомый приз, чтобы отдать его первому встречному.

— Так. Что-то меня сейчас это напрягать начало. — помрачнев проговорил я.

— Только сейчас? — удивленно взглянул на меня Симеон. — А до этого что, ты всерьез думал, что пройдешь сквозь противников как раскаленный нож сквозь теплое масло? Со скворчанием и аплодисментами? Э нет, это раньше был местечковый, школьный турнир, а теперь это все имперское состязание. Даже из спортсменов, которые приходили со мной повидаться, в нем будут участвовать двое. А эти противники и быстрее, и сильнее тебя по всем параметрам.

— До сих пор? — прикрыв глаза проговорил я, вспоминая каждого кто сегодня приходил получать автограф. Если так подумать, пара ребят шестнадцати-восемнадцати лет, инициированных, там и в самом деле была.

— Естественно! Ты же только начал заниматься, а у них тренировки с трех лет. — рассмеявшись пояснил Симеон. — И это, еще не считая потомственных аристократов и князей с домашним индивидуальным обучением, которое зачастую куда строже и серьезней всего что может дать самая элитная школа.

— По моим однокурсникам такого не скажешь. Того же Михаила я уже на военных играх побеждал. — заметил я, чуть поднапрягшись.

— Это когда в него палили из всех стволов с нескольких направлений? Видел я тот бой, выдающееся конечно достижение. — хмыкнул Коловрат. — Нет, дорогой мой ученик, поединок и групповая схватка, вещи совершенно разные, а ты даже доспех нормально использовать до сих пор не можешь. Пока у тебя в дуэли с князем Долгоруким ни единого шанса. И тут тебе повезло.

— И в чем же? Он же не просто в нашем училище — он в моей группе. У нас бой через пару дней. — уточнил я.

— Был. — поправил меня Симеон. — Был в училище и вашей группе, и должен был состояться бой. Но теперь его не будет. После объявления о смене формата турнира большая часть княжичей перевелась из наших пенатов в свои, родные. Отбыли, чтобы не рисковать лишний раз. Так что теперь на внутренних отборочных ты если и столкнёшься, то всего с парочкой. Остальные будут проходить от своих школ и училищ.

— И кто из опасных противников остался в училище? — нахмурившись спросил я.

— Тебе хватит, поверь. К тому же можешь считать это везением или подачкой слепой богини удачи. Теперь у тебя на несколько недель больше времени, прежде чем ты столкнешься со своим первым серьезным противником. — улыбнулся тренер так, будто замыслил какую-то пакость. — Если, конечно, пройдешь сквозь своих товарищей и фаворита своего дяди.

— Герб? — выдохнул я, поморщившись. — Да будь он не ладен.

— Он самый. Лучший кадет училища, надежда и гроза третьего курса. Только тебе до него еще дойти надо. Сомневаюсь, что командир твоей ударно-штурмовой группы будет стоять столбом, дожидаясь пока ты его в землю вобьёшь. — уточнил Симеон. — И в отличие от тебя он точно резонансным проводящим оружием пользоваться умеет. Все, хватит голову мне забивать. Иди — отдыхай. Завтра будет новый день. Тяжелый день.

— Тут отдохнешь. Как же. — пробормотал я, и кивнув на прощание тренеру отправился в административный корпус училища. Повезло, Шебутнов до сих пор маялся у кассы, все не решаясь ставить деньги на мою победу.

— И что это мы тут делаем? — строго спросил я, и Леха скривился как от резкой зубной боли.

— Старшой, ну есть же куда более выгодные способы потратить деньги. На девочек спустить, на вино, на… на наркоту в конце концов. Усилители, расширители сознания, ускорители… если ты всерьез собрался против этих монстров биться, придется им соответствовать. — пробормотал Шебутнов, покосившись на охранников. — Это конечно запрещено, вредно для здоровья и все такое, но многим реально помогает. Экзамены пройти… нормативы сдать.

— Ты их использовал? — строго спросил я, схватив Леху за ворот.

— Что? Я? Нет… конечно нет. Так, знаю парней, которые пробовали… — пробормотал он, чуть отступив, но вырваться из моей хватки не смог.

— Тем лучше, ставим все, пока коэффициент в очередной раз не поменялся. — приказал я, силком подтащив Леху к окошку кассы, работающей в связи с турниром круглосуточно. — Добрый ночер, можем мы сделать ставку на Суворова Александра Брониславовича?

— Да, ставка один к пятидесяти. — заметила кассирша, лениво перебирая клавиши.

— Отлично, мы хотим поставить восемьсот рублей. — сказал я.

— Восемьдесят рублей, крупная сумма для кадетов. — кивнула она.

— Вы не поняли. Восемьсот. Все на победу. — сказал я, выкладывая пачки золотых ассигнаций, от которых даже у видавшей многое кассирши глаза полезли на лоб. — Леха, докладывай, разрешаю.

— Понял, докладываю. — сокрушаясь вздохнул Шебутнов, добавляя к моим пачкам — свои, спрятанные под полой пальто. Кассирша, не веря приняла от нас деньги. Трижды пересчитала, в начале на машинке, потом руками, а потом снова на автомате. Леха вздрагивал каждый раз, когда какие-то банкноты не проходили, но в конце концов сумма сошлась и нам выдали чек о ставке.

— Отлично, спасибо большое. — проверив все ли верно нам пробили, улыбнулся я, и спрятал документ в карман. К чеку полагалась расписка, одна из которых теперь была у меня, а вторая в сейфе училища, как и копия чека, оставшаяся на кассовой ленте. Теперь даже если мы пролюбим свой экземпляр, все можно будет восстановить.

— Ну, дружище, а теперь рассказывай, что там с наркотой. — настойчиво проговорил я, когда мы вышли их бухгалтерии.

— Да не наркота это никакая. Говорю же — усилители. — замялся Леха.

— Да-да, и ты ее совсем не нюхал. Это парни усиливались, а ты только рядом стоял. — усмехнулся я. — Не действуй мне на нервы, рассказывай, как есть.

— Старшой, ну чего ты… не все же гении, как ты? Я очень рад что у тебя обходится без химии, а парням тяжело. — продолжил юлить Шебутнов. — Нам же всем нормативы сдавать надо, а на твоем фоне большинство выглядят кисло.

— Твою мать, Леха! — рявкнул я, усадив товарища жопой в сугроб. — Ты что, собака, нашим парням наркоту толкал?

— Да нет… не было такого, старшой! — замотал головой Леха, но судя по виноватой физиономии можно было даже не сомневаться.

— Кому толкал? Сколько? — спросил я, садясь рядом с ним на корточки. — Я же тебя предупреждал, Шебутнов, поймаю с наркотой — выпру нахрен. И тут ты мне говоришь, что ты и сам принимаешь, и нашим парням ее подсовываешь! Или погоди… ты что, тварь, и девчонкам ее давал? Ангелине?!

— Что? Нет! Да я ни в жизнь не посмел бы! Я что совсем самоубийца? — запричитал Леха. — Она чиста, мамой клянусь!

— А ты? — чуть рыкнул я на товарища, и он совсем сник, понимая, что попал.

— Я только пару раз. Деньги в общак надо было вернуть, я подсуетился… — пробормотал он что-то невнятное, совершенно выводя меня из себя.

— Дебил малолетний. — рявкнул я, поднимаясь и хватаясь за голову. Спокойно, только спокойно. Даже если ему сейчас голову открутить — это не поможет. — Скольких в нашей роте ты на это дерьмо подсадил?

— Да никого я не подсаживал! Они сами просили. Честное слово! Мне даже предлагать никому не понадобилось, они как узнали — сами прибежали и все разобрали подчистую, еще и добавки просили. — ответил Леха, так и продолжая сидеть задницей в снегу. — Я и не рассказывал никому, только пронес. Старшой, я же не просто так, не срослось у нас с продуктами и девками для алфавита, пришлось по-другому крутиться, а наши еще и в карты проигрались третьякам, пришлось…

— Заткнись, Шебутнов. Просто заткнись. — попросил я, и Леха с облегчением замолк, позволяя мне продумать следующие шаги. О да, хороший из меня командир, ничего не скажешь. Проворонил целую толпу наркоманов у себя под носом. — Так. У тебя есть только один шанс остаться моим ординарцем. Единственная попытка, которая тебя нифига не освобождает от наказания.

— Все сделаю! — тут же вскочил Шебутнов. — Только скажи!

— Сейчас идешь в общежитие, и ты мне составляешь список всех, кто хоть раз брал у тебя наркоту. И тех, кто мог ее брать через вторые руки. Если ты, хоть одного человека пропустишь. Хоть одного! Я об этом все равно узнаю и тогда ты вместо выпуска из училища отправишься полетать. — сказал я, разворачиваясь. — Вали, у меня еще дела.

— Я все сделаю, старшой! — крикнул мне вдогонку Леха, а я только сейчас понял, чего он так трясся и дергался каждый раз, когда речь касалась крупных денег. Ведь он говорил, что была проблема с общаком, нервничал, а я блин, вместо того чтобы вникнуть, спустил на тормоза. Так теперь еще и новые проблемы вылезли.

Распространение наркотиков — это очень серьезно, если его поймают, ровно как меня или еще кого-то, это смертная казнь. И черт с ней, с угрозой жуткого наказания, из-за моей невнимательности я чуть не потерял большую часть своей роты, людей на которых собирался опираться в ближайшем будущем.

— Его сиятельство отбыл в имение больше часа назад. — поприветствовала меня поклоном секретарша, когда я дошел до кабинета Романа. — Если вы хотите. Я могу с ним связаться по коммуникатору или набрать оп телефону.

— Нет, спасибо. Прошу прощения что побеспокоил, случайный порыв. — улыбнулся я, и чуть поклонившись вышел. С кем еще я могу проконсультироваться по столь щекотливому вопросу? Роману можно, хоть и гипотетически, он хоть и примет жесткие меры — но поможет. Ульянову? Точно нет, тут же сдаст всю мою братию. Врачам? Они вроде как какие-то клятвы приносили… но тоже нет, люди чужие, черт его знает, что им в голову придет. Марии? Поможет, но скорее всего тут же доложит.

Из взрослых остается только Строганов, этот сдать не должен, хотя и помочь вряд ли серьезно сможет. Но я хоть ситуацию ему расскажу, обмозгую в разговоре варианты. А если он донесет? Ну так только Роману, без промежуточных звеньев, а с ним я так и так собирался посоветоваться. Значит идем к Василию.

— Куда? — недовольно спросил комендант учительского общежития.

— Прошу позвать его благородие Строгонова, для личного разговора. Ротный 1У, Александр Суворов. — представился я, и стал ждать пока оживившийся дежурный быстро набирает кнопки на домофоне. Через пять минут ко мне вышел не слишком довольный, похоже готовящийся ко сну Василий.

— В чем дело? — спросил Строганов, скрестив руки на груди.

— Как я и сказал — личный разговор, и до утра он ждать не может. — ответил я.

— Мне гвардию сейчас поднимать, или дать им еще пять минуточек отдохнуть? — с усмешкой спросил Василий. — А то у тебя как ни приключение, так взрывы, стрельба и трупы. Я уже даже привыкать начинаю.

— Не в этот раз. По крайней мере я надеюсь что обойдется без этого. — произнес я, с трудом сдержав вздох. — Пройдемся?

— Умеешь же ты заинтриговать. — хмыкнул Строганов. — Ладно, идем. Рассказывай, что у тебя случилось.

— У меня, ничего. — ответил я, дожидаясь пока мы чуть отойдем. — Допустим, только допустим, что я знаю человека, распространяющего в училище усилители и прочие расширяющие сознание вещества.

— Наркотики. — жестко перебил меня Василий. — Называй вещи своими именами. За их распространение только одна кара — смертная казнь.

— Это я и так знаю, и даже одобряю. — ответил я. — Только вот этого человека подставили, разведя на деньги. Он просто придурок, а не настоящий наркоторговец. Дебил, малолетний. И, в связи с этим, у меня вопрос — как можно снять с него ответственность? По крайней мере частично.

— Малолетний, значит один из ваших, ускоренных. Усилители — значит кто-то не справлялся с программой, пусть и жесткой, но сбалансированной. — сложив в уме два плюс два сделал вывод Строганов. — Не твой ли это зам?

— Да хоть я. — поморщившись произнес я, пнув сугроб носком ботинка. — Что можно такого сделать, чтобы снять часть ответственности?

— Он подросток, младше восемнадцати… но инициированный. Я бы сказал, что дело могут спустить на тормозах или можно вообще его не поднимать. Но проблема в том, что наркота не просто так в не закона. — проговорил Василий. — Особенно среди дарников и аристократов. Каждый кристалл резонанса — уникален. Вам они достаются даром, но вообще — это собственность государства и стоят они соответствующе. Поэтому большая часть камней после смерти возвращается государству. А если кто-то умер, а алмаза у него с собой нет — его ищут по уникальному сигналу, даже приборы такие есть. Правда действуют они на небольшом расстоянии…

Потрясающе… а у меня в кармане значит лежит такой вот уникальный камень, который в любой момент могут начать искать. Ладно, вопрос сейчас не в этом, мне надо в начале Леху и парней из жопы вытащить, а потом уже думать о собственном благополучии. Не было печали, купила баба порося…

— В общем каждый дарник по гроб жизни обязан империи и Государю. На этом вся власть в империи держится. А наркота не только жизнь может уменьшить, до нуля, просто убив дарника, так еще и свести его с ума способна. — проговорил Василий, качая головой. — Опасная дрянь, в общем. С какой стороны не посмотри. Поэтому и наказание такое. Но если ты говоришь, что парня вынудили… возможно есть шанс его оправдать.

— Как? — тут же спросил я.

— Найти настоящего наркоторговца. — пожал плечами Строганов. — Крупного поставщика, того кто снабжает твоего мелкого наркошу. Если удасться это провернуть, то он из распространителя просто станет одной из жертв. Тоже ничего хорошего, придется им пройти реабилитацию, да и внимание привлекут нежелательное, но шкуру спасут.

— Спасибо, Василий Иванович. — выдохнул я. — Большое человеческое спасибо. Выяснить кто поставщик, кто снабжал наркотой до него, и какие каналы сбыта. Это уже похоже на план, а не просто идею.

— Учти, что сами вы задерживать наркоторговца не имеете права. — уточнил Василий. — Да и опасно это может быть. Если он вколет себе усилители и войдет в передоз… не хотелось бы, но он сам может превратиться в тварь. А ты с ними уже сталкивался, понимаешь, чем все может закончится.

— Да уж, понимаю. Как только у меня будут какие-то наметки, я сразу сообщу. — еще раз поблагодарив инструктора. Сон как рукой сняло, так что, вернувшись в общежитие я отстранил от себя Ангелину, и девушка быстро поняла, что разговор предстоит серьезный.

— Я знаю, что у тебя что-то случилось. — проговорил я, и девушка еще больше напряглась. — С некоторого момента твое самочувствие начало ухудшаться. Я не слежу за тобой и не контролирую каждый шаг. Просто вижу это, словно у тебя на лбу написано. Так вот, я хочу знать, не принимала ли ты никакие препараты? Возможно, тебе давал усилители Леха, или кто-то из девчат?

— Нет, ты что, Сашенька. Мне это не нужно. — улыбнулась, чуть нервно и застенчиво Ангелина. — После того как мы начали с тобой жить, я… у меня все хорошо. Даже очень. Да что там — я скоро по силе с Холодец сравняюсь, а она говорят княжеской крови. Сука, конечно, та еще, но конструкты у нее получаются…

— Наплевать, что там у других. У тебя самой что? — прервал я девушку. — Помнишь, тебе было плохо?

— Я… мне кажется это была беременность. — совершенно покраснев и опустив глаза проговорила Ангелина. — Мы же с тобой никак не предохранялись, вот я и подумала, что таблетки не работают. Пошла и попросила средство…

— Могла бы и спросить меня. — чуть нахмурившись проговорил я. — Я сам выбираю, когда ты можешь забеременеть, а когда нет. Это в моих силах. Так что нет, я тебе гарантирую, никакой беременности не было. Но получается, ты сейчас продолжаешь принимать препараты для прерывания беременности?

— Ну… мне заменили противозачаточные. — ответила Ангелина, и встав достала из тумбочки небольшой прозрачный пакетик с белыми таблетками без каких-либо надписей или опознавательных знаков. — Вот их мне и дали, чтобы принимала раз в три дня. Потом повысили дозировку до ежедневной.

— Это потому, что они не подействовали. Только вот эффект должен был появиться совсем не положительный. — нахмурившись проговорил я. — С этого момента принимать перестаешь. Под мою ответственность. К врачам пойдешь только после того, как закончится время приема в днях, не раньше. Договорились?

— Хорошо, как скажешь. — чуть поджав губы произнесла Ангелина. — Но с чего такая подозрительность? Зачем меня кому-то травить?

— Не знаю. Пока не знаю, но поверь — выясню. — прижав к себе девушку проговорил я, и она, быстро успокоившись уснула, а я аккуратно положив ее под одеяло, достал второй камень и попробовал войти с ним в резонанс.

Удивительно, но этот, небольшой, кажется, даже меньше, чем у Ангелины, алмаз потребовал достаточно большой концентрации, чтобы нащупать правильную волу и войти с ним в резонанс. Не потребовалось сильно отклонятся от нормального состояния, даже наоборот, я успокоился, снизив общий темп жизни, включая дыхание и сердцебиение. Но вскоре почувствовал камень, и он засиял.

Значит проблем с применением его в доспехах у меня не появится. Отлично. Остается только вопрос какого рожна с моим оригинальным булыжником ничего не получается? Достав камни, я включил настольную лампу и поднес их оба к свету. Странно, но кажется первый камень нисколько не изменился. Все те же царапины, чуть шершавая поверхность, только… он стал чуть больше?

Да нет, бред какой-то. Может он просто, кажется, рядом с вторым камнем таким здоровым. У бомбиста-то камушек совсем крохотный. Я его заполнить могу даже не десятой частью резерва — сотой. Буквально капля в море. А вот…

Рассматривая камень, доставшийся мне на инициации, я заметил, что поверхность чехла слегка неровная, будто ее отгибали. А у второго камня наоборот — жесткая и с выступающими ножками оправы. Хм… а если ногтем подцепить? Это же алмаз, вряд ли его можно так просто поцарапать.

В начале я попробовал на новом камне, поднес его к лампе, и дождавшись пока он чуть согреется — сдвинул защитный слой. Под плотной пластиковой оболочкой оказался цилиндр, с мизинец, покрытый странными, совершенно не несущими для меня никакого смысла рунами.

Рассмотрев его со всех сторон, я убедился, что камень — оставался на самой вершине цилиндра, и должен вставляться в управляющую панель доспеха. А вот с булыжником вышла заминка. Во-первых, его охватывал не пластик, а будто термоусадка, она совершенно не желала расширяться от тепла. А во-вторых, когда я все-таки умудрился подцепить ее ногтем и чуть сдвинуть… цилиндра не было. Зато камень продолжался.

Нахмурившись, я сдвинул защитный кожух еще, и еще… и ЕЩЕ. Пока у меня на ладони не остался лежать гигантский, по другому и не скажешь, алмаз которому не было равных. Глубоко вздохнув, я поднес его к свету, без проблем рассмотрев надписи, выгравированные на гранях гиганта.

— Саша, это что? — раздался у меня за спиной удивленный, чуть испуганный голос Ангелины. Но я не стал отвечать.

У меня на ладони лежал алмаз Шах. О котором мы читали в учебниках. Один из самых крупных в мире чистый камень. Которым до меня владел второй император-одаренный, правитель Российской империи.

И вот теперь он у меня, вопреки не только законам и логике.

Но даже законам резонанса.

Ведь именно с ним я прошел инициацию.

Глава 24

— Сон, просто дурной сон. — проговорил я, чуть надавив на лоб Ангелины и отправляя ее в глубокое забытье. У меня самого такого не выйдет… в начале придется привести камни в изначальное состояние и хорошенько подумать, что с этим делать… теперь. Ведь проблема не в том, что я знаю, проблема в том, что знаю не только я.

В первую очередь это конечно Роман. Мирослав? Почти со сто процентной вероятностью. Тут никакой ювелир не нужен чтобы опознать ТАКОЙ камень. Но даже если Роман вдруг сносил его к мастеру — плюс один человек.

Сейчас об этом камне знают четыре человека. Я, Роман, Мирослав и не вовремя проснувшаяся Ангелина. Хотя вряд ли его можно после такого оставлять в живых, да и Роман далеко не идиот. А значит что?

Мы в дерьме. Ну если быть точным — я и Ангелина. Суворовы не просто держат меня на крючке, но еще и получили очередной повод сдать меня с потрохами. И это сейчас, когда я до сих пор в подвешенном состоянии и мне откровенно требуется их помощь, чтобы замять проблему с Шебутновым.

Сев у кровати с спящей Ангелиной я глубоко задумался, не перевесила ли сейчас опасность от моего скрытия плюсы от того, чтобы меня не отдавать императору прямо сейчас, а главное есть ли у меня что им предложить?

В принципе, предложить я могу многое… но моя свобода может внезапно стать очень ограниченной. Вероятно, меня даже упекут в особо охраняемую, хоть и достаточно комфортабельную тюрьму. Что могли проделать еще полгода назад, но по какой-то причине не стали этого делать.

Надо ли мне торопиться со своим предложением? Чтобы прикрыть себя — да. Но тогда велика вероятность что на этом все мои приключения закончатся, а рота, мои люди за которых я переживал, которым помогал и которые помогали мне — все они окажутся брошенными на произвол судьбы.

Шебутнова скорее всего ждет каторга, многих других — штрафбат. Ангелину — жесточайшая ломка от одиночества, которая может сломать ее психику и оставить несчастной на всю оставшуюся жизнь. А меня — почетная камера, выдача государю и снова либо камера, либо смерть…

Значит торопиться не надо, ни в коем случае. Нужно подойти к этому вопросу вдумчиво и самостоятельно сделать все что я могу, в конце предложив что-то достаточно ценное именно для Суворовых, да еще и такое, чтобы оно не позволило выдать меня императору или посадить в тюрьму. Вопрос что?

Прикрыв глаза, я погрузился в расчёты, и все время у меня выходило что вариантов как таковых нет. А значит прежде, чем идти к Роману, я должен разобраться с проблемами своих людей. В первую очередь — с наркоманией. Если не поймать настоящего наркоторговца на них можно ставить крест.

Несколько часов, до подъема, я просидел, играясь с новым камнем и одновременно погружаясь в медитацию. Получилось относительно неплохо. В принципе я могу одновременно и сражаться, и поддерживать резонанс с этим алмазом. Проблема только в том, что уж очень он мелкий. Не уверен, что в нем хватит пикового объема даже на минимальный конструкт.

Зато теперь я мог сам пользоваться всей бытовой техникой, да и с доспехами проблем возникнуть не должно. Может еще и на машину хватит. В общем — бытовое применение вполне себе, а для войны нужно что-то весомей. Либо понять, как можно резонировать с Шахом, не подвергая себя таким рискам, либо… либо оно мне уже и не нужно, если все пойдет плохо.

— Слона надо есть по кусочкам. — произнес я, окончательно выходя из медитации и поднимаясь. Ангелина проснулась, когда я уже выходил из душа, так что мы поцеловались на пороге и девушка заскочила в ванну в то время, как я отправился в поисках своего зама. Благо долго петлять не пришлось.

— Доброе утро, старшой. — виновато проговорил Шебутнов, в своей комнате.

— Привет графам! — прикрываясь простыней сказала Ленка, и я чуть не выматерился, когда увидел ее в протянутом Лехой списке на первом месте. Это же надо быть таким отбитым придурком, чтобы возвращать свою девушку подсаживая ее на наркоту? Пусть он и говорит, что это просто усилители, какая разница?

— Ты меня очень, очень подвел. — мрачно проговорил я, узнав половину людей в списке. — Ленке сам скажешь, или мне это сделать?

— Она в курсе… — проговорил Шебутнов, глядя в пол.

— О чем речь? — весело спросила Жарская, натянув уставную футболку на голое тело. В сочетании с ее богатырской мускулатурой выглядело это довольно пикантно, хотя «смерть через сну-сну» и не мой вариант. Я все же предпочитаю более женственных девушек, а не пацанок. Но на вкус и цвет.

— Про усилители, которые я доставал. — пробормотал Леха, когда я кивком головы дал ему шанс высказаться первым.

— А, ну да, в курсе. — как ни в чем не бывало ответила Ленка. — А что тут такого? Какая разница, для мышц или для мозгов? На одном природном питании ты далеко не уедешь, а меня родственнички раньше загоняли в достаточно жесткие рамки. Так что мне очень повезло с Одуванчиком.

— Эм. С чего он одуванчик? — удивленно посмотрел я на смущающегося Шебутнова. — Нормальный парень с уставной прической.

— Ну есть у него места, где он очень пушистый. — рассмеялась Ленка, уходя за угол. — Я тут сейчас одеваться буду, так что шли бы вы мальчики, чтобы не смущались.

— Вот как. — на секунду прикрыв глаза проговорил я. Понятно, ситуация может быть куда хуже, чем я думал. Одно дело, когда они понимают, что вредят себе, принимая наркоту и стимуляторы, совсем другое — когда они это не осознают. — Собери всех по списку. Отдельно от остальной роты. Идем на пробежку вокруг полигона. Строгонова я предупрежу, можешь не дергаться. Сбор пятнадцать минут.

— Понял, старшой, все сделаю. — тут же ответил Леха, а я отправился на встречу с Василием, который, будучи в курсе, все согласовал за пару минут. И меньше, чем через четверть часа мы уже бежали по знакомой дорожке, пролегающей по темному лесу. Стоило группе Тарана, с почти половиной роты, уйти вперед, как я свернул на неприметную полянку.

— Стройся. — скомандовал я, остановившись перед ничего не понимающими одногруппниками. — Шебутнов, сюда. Итак, девочки и мальчики, вам должно быть интересно, зачем я вас сюда позвал и почему мы застряли посреди леса. Или кто-то уже догадывается, в чем может быть дело?

Я смотрел на переглядывающихся кадетов, и благодарил всех известных богов, что среди них нет моего второго зама. Если бы еще и Таран подсел на это дерьмо, мне было бы сейчас совсем тошно. Ну и Краснова не нашлось среди идиотов — у него своя наркота, творчество, изобретательство и взрывчатка.

— Жеглов, есть идеи? — спросил я, прохаживаясь вдоль строя. — Оглянись, посмотри на товарищей. Смотри какие веселые, бодрые лица, с расширенными зрачками и повышенным сердцебиением.

По рядам пронесся шум переговаривающихся голосов, люди озирались, пытаясь понять к чему я веду. И чем больше они озирались, тем чаще возвращались взглядом к виновато стоящему перед строем Шебутнову, опустившему голову и не знающему куда деть руки.

— Правильный ответ — каждый из вас приобретал усилители и другие запрещенные препараты. — не стал мучать я ребят, но стоило это произнести, как мне в ответ полетели десятки криков и высказываний.

— Это не наркота, начальник! Это же просто травки, таблеточки. Они безвредны, я на них уже пару месяцев сижу — и ничего! — говорили кто тише, кто громче, потребители отравы. — Старшой, оно же безвредное. У нас запрещено, а в войсках нет.

— Тихо. — гаркнул я, заставив ребят разом заткнуться. — Я знаю, что требую слишком много-то, выкладываться на сто процентов и выходить далеко за свой предел. И сам я не без греха, пусть и без препаратов, но я тоже разогнал свое тело до предела. Но вашу мать! Я вас этому же учил! Кто ходил ко мне на йогу — знает каково получать заряд дофамина и эндорфинов без всякой наркоты! А вы что, хуже?

— Не у всех получается, старшой. — пробурчал Петр. — А результаты показывать и нормативы сдавать надо всем. За тобой же хрен угонишься!

— Так и не надо за мной гнаться, если ты не в состоянии усвоить обязательный минимум! — рыкнул я, заставляя Жеглова попятится. — Я вам всем шанс давал. И второго быть не должно. Но так уж вышло, что это моя недоработка. Вас, придурков конченых, слишком много. И виноваты вы все, вот этот лопух, прячущий ручки, и я. А значит и расхлебывать будем все вместе. Те, кто выдержит и не сдохнет в процессе.

— У вас есть шанс сдаться прямо сейчас. Потому что все, кто останутся не только завяжут окончательно с наркотой и алкоголем, но и пройдут через семь кругов ада, пока эта дрянь будет выходить из ваших организмов. — говоря я вглядывался в лица однокурсников, и видел, как с каждым словом они мрачнеют. — Не буду врать, вам будет на столько фигово, что некоторые могут не выдержать и сдохнуть.

— Кто не хочет такой судьбы — бегите от меня без оглядки. Мне наркоманы в роте не нужны. А вам не нужен такой командир. — жестко проговорил я. — Каждый кто останется, ну вы поняли… вам будет плохо. И морально, и физически. Но если вы решитесь остаться — я буду вместе с вами. Итак. Пять минут на решение.

Я знаю, как работает поведение масс, понимаю, что пока не уйдет первый — остальные будут стоять, как стадо. Но мне и не нужно чтобы они уходили. Все же, как я и сказал, во всем произошедшем есть и моя доля вины и ответственности. Не вовремя меня выкинуло на больничную койку, а затем и в имение.

— Через полчаса — в семнадцатом тренировочном зале. — сказал я, разворачиваясь. — Форма спортивная. Сменное белье. До этого крайне советую сходить в туалет и не есть.

Спорить никто не стал. Мы добежали круг и тут же отправились в общежитие, переодеваться и брать вещи. Когда же все собрались в зале мне пришлось выгонять девушек, собравшихся на йогу, оставляя только тех, кому Шебутнов умудрился продать усилители и другую наркоту.

— Что происходит? Зачем ты нас здесь запер? — спросила недовольно Ленка, уперев руки в бока. — Если кто-то полезет лапать — останется без культяпок.

— Вы здесь, потому что мой зам накосячил. — спокойно ответил я. — А раз он был моим замом, то часть ответственности лежит и на мне. Все сели в позу лотоса, кто не может — сели на колени, ноги поджать под себя. В начале вам будет даже хорошо.

— А потом? — удивленно спросила одна из девушек, но отвечать я не стал.

Как можно быстро избавиться от наркотической зависимости? В нормальной ситуации — никак. Это вообще не та область, из которой вылазят. Даже качки, сидящие на инъекциях и добавках, могут вам легко сказать — стоит убрать дополнительное питание, и ты мгновенно начинаешь сдуваться. И именно поэтому так ценятся натуралы. Ведь если ты не принимаешь никакой химии, то твоя форма останется на долгие годы.

Но моим подопечным очень повезло… ну или не повезло, в зависимости от того, как долго они на стимуляторах. Ускорить метаболизм, подавить выброс эндорфина при приеме наркотика, вызвать строгое отторжение — дело не одной недели, но я справлюсь. Большой путь начинается с маленького шажочка.

— Закончили. — проговорил я, с облегчением выдохнув, когда последним обработал Шебутнова, пройдя по его меридианам. — С этого момента вам придется есть в полтора-два раза больше калорий, так что скажите спасибо что столовая у нас бесплатная. Средняя температура тела поднимется до тридцати семи и четырех. На сон нужно будет десять-одиннадцать часов, так что не отлынивайте это важно для вашего здоровья.

— Что ты с нами сделал? — спросила Жарская, глядя на меня исподлобья.

— Вам больше не нужны усилители. Больше того, теперь любой прием химии для вас — смертельно опасен. — усмехнувшись ответил я. — Через неделю, когда остатки этой дряни выйдут из вашего организма — мы повторим сеанс. Вы можете попробовать обратиться к врачу, но вам это не поможет. Разве что вам дадут жаропонижающее что сделает вас существенно слабее и медленней.

— А что будет если мы не придем через неделю? — спросил один из парней. Надо же, сам решился, не пришлось использовать Леху.

— Через неделю, без моего вмешательства, у вас начнет отказывать печень. Через три недели — сердце. Через два месяца, не зависимо от ваших действий и решения врачей — вы умрете. — усмехнулся я, после чего у Жарской глаза на лоб полезли. — А до этого, уже совсем скоро. У вас начнется ломка и синдром отмены. Хотите умереть раньше — не вопрос, просто примите ваши любимые препараты. Есть на завтраке не советую, вскоре вас начнет тошнить. А вот воды пейте побольше. Пригодится.

— Да я тебя. — рыкнула Ленка, и я уже собирался отбросить ее прессом, но вместо этого ей дорогу преградил Шебутнов, на полголовы ниже и почти в два раза уже девушки в плечах. Он что-то бормотал, раскинув руки в сторону, и тяжело дышащая девушка, выругавшись все же отступила. Чем заслужила от парня поцелуйчик.

— Свободны все, кроме тех чьи фамилии я назову. — сказал я, возвращаясь к списку. Ждать, пока остальные не свалят, пришлось не долго. В конце концов я не врал, и тошнота с настойчивыми позывами в туалет у большинства началась уже через несколько минут. А всего через час, с посвежевшими и помрачневшими парнями и девушками я остался наедине.

— Не буду ходить вокруг да около. Вы здесь остались потому как сами пришли к Лехе, стоило ему приобрести дозу. Вам кто-то об этом рассказал. Вопрос — кто? — сидя напротив них поинтересовался я. — Давайте пойдем простым путем, я не требую от вас прямого ответа, вы не сдаете своих. Каждому из вас будет дана бумажка и ручка. Напишите ответ, так чтобы остальные его не видели, и передайте мне.

Если честно, я и не рассчитывал на большой успех. Передо мной сидели почти незнакомые однокурсники, с которыми я общался только по учебе. Никто из них не претендовал на должность взводного, хотя звеньевые тут присутствовали. Но чуда не произошло, большая часть кивала друг на друга или на других кадетов. И только двое написало — «записки в закладках».

— Ясно, спасибо. — прочитав записки произнес я, а затем шепотом сказал Лехе с кем нам придется встретится отдельно. — У вас синдром отмены будет особенно жестким. Пить придется минимум три литра чистой воды в день, можно с сорбентами, но не обязательно. Это вымоет не только вредные, но и полезные вещества из ваших тел, но тут ничего не поделать. Как станет плохо — не выходите из комнат.

— А если мы там и подохнем? — спросил один из парней, как раз попавший в шорт-лист.

— Я вас проведаю перед сном. Раньше вы все равно не помрете, разве что решите закинуться какой-нибудь дрянью. — пожал я плечами, и поднявшись увидел, как Леху потряхивает. — Вон, Шебутнову тоже не очень хорошо. А ведь это только начало.

Тут я совершенно не врал. Спокойно сходив на завтрак и как следует подкрепившись, я отправился не на общие тренировки, от которых меня и всех по списку уже освободили, а в общежитие, где вместе с Лехой прошел по комнатам наркоманов. Мы выгребли все их запасы и всю дрянь что нашли. Я не сомневался — у них есть еще, и конечно мои слова о том, что они умрут от дозы, никто всерьез не воспримет. А значит единственный наш шанс избавиться от этого проклятья — достать поставщика.

Собственно, именно таким был мой план изначально. Если не достать того, кто прятал наркотики в закладках, а потом посылал ссылку для получения Шебутнову и еще двум гаврикам — посадят уже их. К счастью, мест, где на территории училища оставляли отраву, было не так много, и они просто чередовались.

Леха рассказал о четырех таких закладках, парни, оба с бывшего второго курса ТУФа, показали еще три. Как выяснилось все они находились в труднодоступных, почти не проверяемых патрулями охраны училища местах. Но даже так, после возведения забора от снайперов, снаружи добраться до них было совершенно нереально, а значит оставлял их кто-то из своих.

— Схема стандартная, кладешь деньги и записку, что нужно. — ответил Шебутнов, когда его в очередной раз прижало. — Отправляешь кодовое слово в общий чат, через некоторое время на том же месте появляется все что заказано, и расценки на следующий раз. Обычно это день-два, но иногда и быстрее.

— Вы двое — почему решили закупаться через Леху? У него дешевле? — на всякий случай уточнил я.

— Так же. — пожав плечами ответил один. — Даже дороже. Но добрый доктор сказал, что теперь брать будем только через него.

— Прекрасно. И тебя, дебила, ничего не насторожило? — повернувшись к Лехе спросил я. — Тебя же планомерно под статью подвели, где твои мозги были? Хотя да, раз с наркотой связался о каких вообще мозгах речь идти может…

— Это же просто усилители, многие спортсмены их на постоянке принимают. И в армии они разрешены, говорят. — снова затянул свою шарманку Леха, но я лишь отмахнулся. Спорить не было никакого интереса, тем более что сейчас важнее было другое. Если достать наркоту могут только эти трое…

— Посылай кодовое слово. Посмотрим кто придет за деньгами. — приказал я, и Леха, сложивший не малую сумму в прозрачный пакет, отправил сообщение.

Я караулил в полном одиночестве, не полагаясь на других, и не собираясь втягивать в это дело посторонних. Каково же было мое искреннее удивление, когда за деньгами, часто оборачиваясь, пришел один из третьекурсников с отстающих военных групп. Забрав пакет, он даже не стал пересчитывать деньги — сразу сунул их во внутренний карман и быстрым шагом отправился прочь.

Брать его сейчас — просто с деньгами и списком, не имело никакого смысла. Ну нашел он пакет, с кем не бывает? Другое дело если бы он принес наркотики. Зато я изучил его маршрут и тщательно посмотрел расположение всех камер, на какие он попал, а какие увидел и обошел стороной.

Уже на следующий день большей части наркоманов было очень нехорошо. Ничего странного в этом не было, более того, я их об этом предупреждал и не один раз. Но естественно этот процесс не мог пройти легко и вскоре ко мне начали подходить страдающие жаждой. Хорошо хоть у большинства хватало мозгов делать это на переменах и по одному.

— Завтра будет еще хуже. — с улыбкой говорил я каждому пришедшему. — Держись, и пей больше воды.

Ближе к вечеру поток прекратился, а на следующий день на утреннюю пробежку не смогло выйти десять человек из двадцати четырех. Если бы я мог облегчить их страдания — обязательно их усугубил бы. Потому что головой надо думать, прежде чем жрать дрянь, которая тебя почти гарантированно убьет со временем.

Обычно на третий день обратная посылка приходила в училище, и я не стал рисковать, рассказав о своих планах Тарану и Ангелине. Слишком далеко точки находились друг от друга. Пришлось посадить помощников в наименее вероятные, потому как более просматриваемые, места. А самому засесть в дальней части училища. Тяжело пробраться, но зато минимум камер.

И на второй день наблюдения нам повезло. Щуплый, можно даже сказать тощий длинный силуэт показался между деревьев, и пройдя по едва видимой в свете луны тропке отодвинул один из приметных камней и сунул в него пакет. Выждав, пока курьер чуть отойдет, я заглянул в тайник.

Целый пакет таблеток, каких-то порошков и ампул. Прикрыв глаза, я прислушался к собственным ощущениям. Сейчас, или на следующей ходке? Достал лист, исписанный четким, аккуратным почерком, но явно от руки. Сейчас.

Через несколько дней о состоянии кадетов будут знать уже все в училище, и если не воспользоваться этим шансом — дилер заляжет на дно. И найти его будет уже практически невозможно. Достав телефон Лехи, я набрал номер Василия.

— Пора, курьер возвращается с третьего условного пути. Выйдет к вам через несколько минут. — сказал я, и аккуратно, не прикасаясь к содержимому пакета, поместил его в подготовленный стерильный контейнер. Пусть криминалистика в этом мире и не хватает звезд с небес, тут есть менталы и экспертиза по отпечаткам пальцев. Этого должно хватить.

Глава 25

— Какого?! Вы не имеете права! Я боярыня! — раздался истошный женский крик, когда курьера зажали с двух сторон и приняли охранники. — Руки! Руки убрали!

— До тех пор, пока вы находитесь на территории училища, вы не дворянка, а кадет, обязанный подчиняться уставу и общим правилам. — строго проговорил Василий. — Взяли ее, ребята и в допросную. Что у тебя?

— Все необходимое. — ответил я, помахав прозрачным пластиковым контейнером с пакетом внутри. Задержанная мгновенно узнала свои вещи и начала вырываться с утроенной силой. А потом ударила прессом, целясь даже не в меня, а в контейнер с вещественными доказательствами.

Отскочив, я прикрылся собственным прессом и одновременно подставил под удар пробойник. Зашипевшая как змея девушка выскользнула из рук растерявшихся охранников, и прыгнула в сторону, но я оказался быстрее. Не дав ей сбежать — поставил подножку и на лету вырубил ударом в висок.

— Отлично, ротозеи. — выругался Василий, беря лишившуюся сознания аристократку на руки. — Пошли, времени у нас не так много. Ее сиятельство реально может себе позволить очень многое.

— Ты ее знаешь? — удивленно спросил я, совершенно не узнавая девушку.

— Одна из младших княжон Шепутиновых, из болгарской ветви. Охраняемая особа, не то, что некоторые, но тоже в отдельном списке. — ответил Строганов, быстрым шагом направившись к зданию дознавателя. Где нас, естественно, уже ждал Ульянов. Учитывая, что без этого хитрого конторского, а бывших как известно не бывает, не обходилось ни одно подобное мероприятие, я даже не удивился.

— Нужно разблокировать ее телефон и проверить сообщения. — бесцеремонно обшманав девушку заявил я. — Вот!

— Он с гербом. — поморщился Ульянов. — Нельзя без санкции тайной канцелярии, это собственность рода.

— Так… так. А если она сама его откроет? — посмотрел я на него. — А мы просто посмотрим, что внутри. Так же можно?

— Если она сама его включит и разблокирует? В принципе да. — проговорил Ульянов. — И как ты собираешься это провернуть?

— В наглую. — усмехнулся я, возвращая телефон девушке. — Выйдите, мне нужно несколько минут чтобы подготовится. Было бы здорово если за это время вы проверите отпечатки пальцев, особенно меня интересует бумажка с ценами.

— Думаешь она ее трогала? — удивленно посмотрел на меня Строганов.

— Больше того, уверен, что она ее сама писала. Учитывая уровень конспирации — я бы ни за что не поместил в пакет с наркотиками собственноручно написанный прайс лист. Это как подпись оставить. — покачал я головой. — Нет, скорее всего она кладет часть денег себе в карман. А настоящий ценник был напечатан. Нужно только обыскать ее комнату и мусорку — уверен там все и найдется.

Ульянов несколько секунд сомневался, но Василий уверенно развернул его за плечи и вывел вон, давая мне время на подготовку. Если я все сделаю правильно — у меня на руках будет достаточно доказательств, чтобы спасти жизнь Лехе и остальным болезным. Если… ну а нет — значит пойду к Суворовым с повинной и билетом в один конец. Сейчас кроме них у меня пути не было… или был?

Я на мгновение замер, переваривая новую информацию. Как-то не думал я до этого на столько радикально. Сейчас я мало кого знаю, почти ни с кем не связан, и денег у меня не то, чтобы много. Но если постараться — хватит на билеты в один конец, в Уральскую республику. А уж там меня могут принять с распростертыми объятьями.

Или убить, чтобы не допустить нового игрока. Или посадить в клетку, чтобы шантажировать императрицу. Или… в общем там может произойти все что угодно, да еще и с куда худшими для меня последствиями. А значит решаться на столь радикальный шаг надо только пообщавшись для начала с Суворовыми.

— Что? — стоило помассировать девушке виски и чуть активировать ее меридианы, как болгарская княжна пришла в себя и тут же подобралась. — Вы не имеете права меня задерживать! Я княжеской крови!

— Тише! Тише! — наклоняясь к ней и приставив палец к губам проговорил я. Наши лица почти соприкоснулись и девушка невольно отпрянула, на мгновение замолчав. — Ты же меня знаешь, верно? Так вот, мне пригодится такая как ты в должниках, даже вне училища. Так что я тебе помогу.

— Ты же меня и подставил! — зашипела в ответ девушка, на мой взгляд слишком тощая, хоть и ухоженная. Анорексия? Хотя сейчас не важно, даже не концентрируясь на ее ауре я видел, что потоки энергии в теле нарушены, она и сама явно давно сидит на препаратах.

— Не подставил, а выполнял свой долг. А вот кто тебя подставил, так это тот кто тебе пакет передал. Ну и сама ты, конечно, хороша, переписывать собственной рукой ценник на наркоту — это додуматься надо. — тихо проговорил я, отступая. — Отпечатки пальцев у тебя уже сняли. Через полчаса, максимум через час, приедет представитель тайной канцелярии и будет тебя ждать суд дворянской чести. Надо объяснять, что будет дальше после того, как выяснятся все обстоятельства?

— Нет… — мгновенно охрипнув проговорила девушка.

— Так вот, у тебя прямо сейчас есть шанс спастись. Им нужна не ты, и не те дураки студенты, которые у тебя эту дурь покупали. — сказал я, сев напротив. — Ты знаешь для кого наркоту принесла?

— Нет я… стой, я оговорилась. — нахмурившись девушка почти сразу поправилась. Не дура, не сказала, что продавала наркотики, хотя это сильно упростило бы мне жизнь. Но когда она хотела продолжить я снова приложил палец к губам.

— Полчаса. Час… у тебя есть телефон. Неужели тебе некому позвонить чтобы попросить помощи? — спросил я, и глаза девушки расширились.

— Дядя! — чуть не выкрикнула она, тут же достав из внутреннего кормана коммуникатор и привычно вбив пальчиком пароль. Легкий толчок, и телефон вылетел из рук не до конца пришедшей в себя девушки, а я ловко поймал его на лету. — Отдай, это собственность рода Шепутиновых! Ты не имеешь права…

— Не имею права его вскрывать, это верно. А вот читать то, что ты сама открыла — могу. — ответил я, продемонстрировав девушке разблокированный экран. — Готова ответить мне на три простых вопроса, за один звонок, или мне передать твой разблокированный телефон тайной канцелярии?

— Урод! Ненавижу тебя! — закричала девушка. — Ты просто подонок! Весь ваш вшивый род! Челядь! Собаки царя!

— Три… два… — говорил я, поднявшись и сделав шаг к выходу.

— Стой! — взвыла не своим голосом болгарская княжна. — Что тебе вообще от меня надо? Я ничего не знаю.

— Ты явно знаешь куда больше, чем остальные ученики. Только ты разносишь таблетки, остальные собирают деньги. — уверенно произнес я, и девушка нехотя помотала головой. Я даже растерялся, пока не вспомнил что это у них такой национальный обычай, кивок это нет, а из стороны в сторону — да.

— Произнеси это вслух. — жестко проговорил я.

— И зачем мне тогда скрывать что-то в телефоне? — зло бросила девушка.

— Сохранить секреты рода, например? — пожал я плечами.

— Там ничего нет. Только мои обнаженные фотографии, если они тебя вдруг интересуют. — фыркнула девушка. — К тому же ты уже ничего не успеешь.

— Успела подать сигнал о помощи? — удивленно поинтересовался я, взглянув на экран, и тут понял, что он начал медленно гаснуть. Заряд кончался? Так быстро? Повозил пальцем по боку, изображение дергалось, но все больше темнело. Вот я дурак, ну конечно! Подпитка резонансом! А учитывая, что каждый камень уникален.

Быстро открыв то же приложение что использовал Леха я успел заметить нужную мне запись отправителя. Да не одну, а десятки, похоже она выступала в качестве сборщика и сортировщика, жаль, что прочесть весь текст я не успею, иначе можно было бы вычленить и настоящего поставщика.

— Что, заряд кончился? — с ехидной улыбкой спросила девушка, поболтав амулетом на цепочке. — Какая жалость.

— И да, и нет. Все что мне надо я увидел, остальное вычленят спецы. — ответил я. — Моих показаний, твоих отпечатков, бумаги с ценами и записей с установленных видеокамер хватит чтобы доказать, что это твоих рук дело. Но знаешь, что самое смешное? То, что ты мне нафиг не нужна.

— Что? — удивлённо спросила девушка.

— Ты похоже все мозги растеряла пока наркотой ширялась. Я говорю на тебе свет клином не сошелся! Мне наплевать что с тобой будет, даже если ты просто вернешься домой, в родной особняк, без всякого наказания. — ответил я, плюхнувшись на против нее за стол и положив перед собой телефон. — Мне нужен тот, кто тебе поставлял наркоту. Даже если ты ничего не знаешь — ты точно знаешь где ее брала. Уверен, ты еще и себе получала дозы, и в карман откладывала не особенно жадничая. Но это все не важно — кто твой поставщик?

— Я не знаю! — поджав губы ответила девушка.

— Ой да брось, мне реально на тебя плевать! — отмахнулся я. — Ты же умная, должна была вычислить у кого брала дурь.

— Нет, я серьезно не знаю! — подалась вперед княжна. — Я забирала все в одном месте, потом передавала дальше. Ну да, иногда себе чуть забирала…

Девушка разговаривала неохотно. Но когда в допросную вернулся Строганов с пакетом наркоты и кучей отпечатанных листов со списками — призналась почти во всем. Каждую неделю она получала запас таблеток, в разных местах, но на территории училища и почти всегда — между главным корпусом и выходом. В мусорке, под скамейкой, в кустах, возле столбов. Ей нужно было забирать очередной пакет между проходами дворников, так что иногда она торопилась, и сама уделялась как ее не запалили.

Как позднее выяснилось — она была не права. Ее запалили, да только хода этому расследованию не дали. Ульянов нашел досье на ее имя в архиве Берегова. Но похоже кто-то подмазал бывшего безопасника и он просто перестал смотреть в эту сторону. А со сменой руководства всем было немного не до проблем тощей ученицы, шлющейся по вечерам возле главного корпуса.

Вычислив примерное время, когда пакет с наркотиками мог оказаться в нужных местах, специалисты определили трех вероятных подозреваемых. Первым оказался дворник, но два раза из девяти была не его смена. Вторым — старый тренер алфавитовцев, Коротов, но он никогда не останавливался, и под скамейку засунуть пакет не мог. Оставался только один человек.

— Заведующий еще со вчерашнего дня не появлялся в медчасти. — нахмурившись проговорил Василий. — Домашний телефон никто не берет.

— Орден не выдаст своего члена. — покачал головой Ульянов. — Даже если мы докажем, со сто процентной уверенностью, что их врач — причастен к распространению наркотиков, вытащить его из ордена нереально. Скорее всего он уже направляется куда-нибудь в Сирию или Албанию, под совершенно другим именем.

— Это верно, врачи везде нужны. К тому же они неприкасаемы. — мрачно согласился Строганов. — Нам вообще повезло, у нас на руках есть соплячка, которая распространяла дурь, и есть записи камер. Благодаря этому мы вычистим всю гниль за пару недель, не поднимая шума.

— Наших все равно придется привлечь. — заметил Ульянов, и никто не стал уточнять, что за «наши». — Она княжна, пусть и далекого угасшего рода.

— Иначе бы ее в это училище не засунули. — согласился Строганов. — Но тут ты прав, с орденом Асклепия ссорится совсем не хорошо… даже личный врач императора и его сиятельства Мирослава — оба состоят в ордене.

— Значит эти черти могут детей аристократов травить, и им за это ничего не будет? — нахмурившись спросил я.

— Ну доказательств то у нас железных нет. С менталом допрашивать некого. — пожал плечами Ульянов. — Так что формально у нас одна аристократка, которая покупала наркотики и продавала их другим аристократам, и вчерашней черни. Все в выигрыше.

— Кроме детей, чье будущее будет навсегда испорчено. — проговорил Василий, глядя на сидящую в камере княжну. — Но, повторюсь, нам еще повезло. Будем надеяться на ней расследование и остановится.

— Я должен поговорить с… дедом. — произнес я, после чего Строганов тут же кивнул. — Сегодня. Лично. Довезешь?

— Да, ваше сиятельство. Как пожелаете. — склонился в поклоне Василий.

— Я подержу ее до приезда канцелярии. — сказал нам в след Ульянов. — И постараюсь, чтобы без вашего ведома ее не утащили и не выдали родственникам.

Когда мы дошли до машины, я вспомнил о еще одной вещи, которую стоит сделать. Достал телефон и быстро набрал сообщение, убедившись, что оно получено.

— По дороге заедем в одно место. — произнес я, показывая Строгонову адрес на карте. — Нужно забрать наглядное пособие.

Загородный особняк Суворовых. Хозяйское крыло.

— Какого черта, Александр? — хмуро спросил Роман, прохаживаясь от стены к стене. — Твой вопрос не мог подождать до утра?

— Возможно нет. Когда я понял, что должен сделать — сильно пожалел, что доходило до меня слишком долго. — серьезно ответил я.

— И твой вопрос из тех, что требуют решения именно главы рода? — в очередной раз поинтересовался Роман, остановившись прямо напротив меня и внимательно посмотрев в глаза. — Сейчас?

— Да. И я продолжу настаивать, что никто другой не может его решить. Так же, как прошу привести меня к нему, а не вынуждать его идти ко мне или в кабинет. — упрямо проговорил я. — Если уж вы дали мне дворянство и приняли в семью, такую малость можете позволить.

— Это совсем не малость. — покачав головой проговорил Роман. — Ты хочешь пройти к главе рода, в такое время.

— Ваше сиятельство. Вы не можете решить мой вопрос. И я очень надеюсь не сможете еще лет десять-пятнадцать. Пока будет здравствовать ваш отец, Мирослав Васильевич. — ответил я, и дядька вздрогнул, поджав губы. — Я должен с ним увидится, немедля. И желательно там, где он лечится.

— Я не могу этого позволить. Ты еще мал, для тебя слова о чести и достоинстве еще мало значат, но со временем ты поймешь, как это важно. — покачал головой Роман.

— Что сейчас важнее, его жизнь или его гордость? — спросил я, отвечая на гневный взгляд своим. — Если вам надо, для контраста я сам могу туда голым пойти. Устроит?

— Что за детские глупости… — пробормотал Роман, но, когда я снял китель и начал расстегивать рубаху. Поморщившись, отмахнулся. — Не надо… Отец меня за это по голове не погладит… Но ладно. Тебя одного.

— Мне нужен Михаил, можете залить ему уши воском и засунуть голову в мешок так чтобы он ничего не видел. — прокомментировал я. — Мирослав должен увидеть его своими глазами, прежде чем мы начнем разговаривать.

— Ослепить не предлагаешь, уже хорошо. — недовольно фыркнул Роман. — Мы что, по-твоему — варвары или дикари средневековые?

— По-моему вы параноидально-настроенные люди. Но винить вас не в чем. Не вы такие, этот поганый мир такой. — поморщившись проговорил я.

— Да-да, мир дерьмо, надо его разрушить и построить новый, плавали знаем, нигилисты, нацисты… все это было уже десятки раз, подростковый возраст он всегда такой. — отмахнулся Роман. — постарайся чтобы этот разговор был не последним в наших с тобой отношениях. Принесите черную повязку и наушники с полным подавлением. Руки ему придется связать за спиной и камня временно лишить.

— Не проблема. Но мне тогда потребуются большие ножницы. — ответил я.

Через несколько минут, пройдя по узкому коридору, мы оставили последнюю стражу и подошли к спальне графа втроем. На встречу нам вышел немолодой, около сорока лет, мужчина в круглых очках, с зализанными черными волосами, белом халате с красным гербом хорошо знакомого мне ордена.

— Спокойно, ты чего так дергаешься? — удивился Роман, когда я чуть не впечатал служителя Асклепия прессом в стену.

— Надо спешить, если этот навредил… — произнес я, но дядька меня прервал.

— Все в порядке, Леонид служит нашей семье долгие годы, прошел с отцом несколько военных компаний. Орден вызывал его, несколько раз предлагал должность в их крепостях-здравницах, но он отказался. — проговорил Роман. — Он не предаст.

— Возможно. — тяжело вздохнув проговорил я. — Но лучше все-таки поспешить.

— Лучше было дать мне время прийти в себя, и не будить посреди ночи. — раздался из-за приоткрытой двери скрипучий, хрипловатый голос.

Когда мы вошли, граф Суворов полусидел-полулежал, со всех сторон окруженный подушками. Тело его скрывала просторная ночная рубаха и накинутое по пояс тяжелое пуховое одеяло, но запах крови, мочи и лекарств пробивались даже сквозь благовония и говорили о том, что он не покидает этого лежбища очень давно.

— Что заставило моего названного внука разбудить старого деда посреди ночи? — спросил Мирослав, когда мы очутились в спальне и за нами затворилась дверь.

— Прежде чем говорить, я хочу показать вам кое-что. Вы помните Гаубицева? Преподаватель алкоголик, с сильно поврежденной рукой, контуженный во время одной из малых войн. — сказал я, подвинув к свету Михаила с завязанными глазами. — Ваши люди получили от него информацию о подземной лаборатории Меньшиковых, под замком.

— Это он тебе рассказал? — нахмурился Мирослав.

— Нет, я нашел ее сам. Но это не важно. Вы его помните? Помните его покалеченную руку? — спросил я, повернув свое наглядное пособие боком. Мирослав, чуть помедлив, кивнул, и я распорол ножницами рукав рубахи бывшего преподавателя, полностью оголив конечность.

— Как это возможно? — спросил Роман, подойдя ближе. Он без всякого стеснения ощупал руку Гаубицева, а затем, забрав у меня ножницы, срезал второй рукав. Посмотрев со второй стороны, дядька снял наручники с бывшего преподавателя и приподнял один наушник. — Напряги мышцы… отожмись.

Гаубицев беспрекословно выполнил все что было сказано.

— Достаточно. — проговорил Роман, снова отодвинув наушник. Выйдя вместе с пленником в коридор он сказал достаточно громко, так что услышал. — Стража! Проводите господина Гаубицева в комнату для гостей, и верните ему камень. С этого момента он наш гость, так что ведите себя соответствующе.

— Итак, он исцелился… — проговорил Мирослав, откинув голову на подушку. — Чудо… очередное чудо, связанное с тобой.

— Пусть будет чудо, я не против. — ответил я, пожав плечами.

— Ты не против. Да… — усмехнулся старик, посмотрев на меня колючим пронизывающим до костей взглядом. — Зачем ты его привел и показал мне?

— Я хочу обменять жизнь на жизнь. — просто ответил я.

— Жизнь твоего друга Алексея? — уточнил Мирослав. — Я слышал он связался с очень плохой компанией. Наркоторговля…

— Нет. Я хочу поменять свою жизнь, на вашу, ваше сиятельство. — жестко проговорил я, не отводя взгляда от колючих глаз генерала.

— Ты можешь вылечить отца? И хочешь торговать этим? — взревел Роман, подскочив ко мне. — Да я тебя…

— Вы ничего мне не сделаете. — коротко ответил я, даже не поворачиваясь в его сторону. — Если уж раньше не сделали, то сейчас и подавно. Жизнь можно отнять, но ее невозможно заставить передать другому. Только дать добровольно.

— Я могу избивать тебя, могу пытать до тех пор, пока единственным твоим желанием не станет выполнить то, что я сказал. Могу даже накачать наркотиками так что все твои мысли…

— И все это ничего не решит. Я буду не в состоянии сделать, а главное на постоянной основе делать то, что нужно его сиятельству. — пожал я плечами и Мирослав понимающе усмехнулся. — И я, и вы понимаете — у меня есть то что невозможно отобрать, но я могу дать это сам. Добровольно. И больше того, то чего я прошу, у вас тоже отобрать нельзя, вы тоже можете мне это только дать, добровольно.

— Твою жизнь? — улыбнулся Мирослав, и в этой слабой старческой улыбке мне почудился акулий оскал. — Почему ты считаешь, что мы можем ее тебе дать?

— Потому что вы до сих пор ее сохраняли, хотя для меня совершенно неочевидно почему вы это делали. Я видел, как вы ко мне относитесь. И это было странно. До последнего времени. — проговорил я. — Тем более странно — признание Романа во мне внебрачного сына Бронислава, незаконнорожденного.

— О да, с тобой вообще связано слишком много странностей. — кивнул Мирослав, тяжело вздохнув. — Но чего ты хочешь? Чтобы мы выкинули тебя на все четыре стороны, оставили дворянином, но при этом отказались от тебя? Тогда твоя жизнь будет принадлежать только тебе и никому больше.

— Меня это вполне устроит. Тем более что я собираюсь выиграть баронский титул. — пожал я плечами. — Надо же с чего-то начинать.

— Ты удивляешься почему тебе сохранили жизнь. — грустно усмехнулся Мирослав. — В начале, в самом начале, у нас было подозрение что ты цесаревич. Глупо, признаю, но немощное дитя в шелках — кто это еще мог быть… это было до того, как нашими войсками на территории Петрограда были вскрыты десятки лабораторий и ковенов культитстов. И там… да, там они находили таких как ты. Тощих, в шелках… но все они мертвы, а ты жив.

— И вы решили, что я продукт культа Детей господних? — удивленно спросил я.

— Не перебивай. — жестко сказал Мирослав. — Да, мы так и решили, а как еще мы должны были решить, видя твой рост, феноменальный и ничем не объяснимый? Дети не знают того, что знаешь ты. Дети не умеют и… дети не растут с такой скоростью, во всех отношениях. Мы должны были принять эту реальность и сдать тебя государю… да вот беда, по своей неосторожности я уже назвал тебя преемником Бронислава. Ты уже полгода носишь его отчество…

— Если ты хочешь отказаться от наследия Суворовых, я только за. — проговорил Мирослав, холодно посмотрев на меня. — Если хочешь выйти из фамилии, не претендуя на титулы и земли — могу только приветствовать это. И я не знаю, кто ты на самом деле. Но покуда у Романа не родилось собственных сыновей, слово Бронислава — закон. Ты его честь и его выбор. Ты Александр Брониславович Суворов.

— В таком случае я буду рад подарить вам еще несколько десятилетий беспокойства и с удовольствием сыграю на ваших нервах еще не раз. — усмехнулся я, подходя к кровати. — Дедушка.

КОНЕЦ КНИГИ