— Первый раунд, приготовились! Начали! — прокричал рефери, укрывшийся за толстыми бетонными стенами, и в меня тут же влетела стена искривлённого пространства. Тяжелый резонансный доспех со скрежетом отъехал назад, оставляя на бетоне неглубокий след от стальных ботинок.
Противник, решивший управиться со мной одним махом, но не сумевший вытолкнуть на рыхлый песок из центрального круга арены, начал формировать второго конструкта. Но я уже поднялся, с легкостью достав из ножен плоскостной меч. Генератор доспеха едва заметно гудел, войдя в резонанс с вставленным в крепление питания камнем, и мне почти не требовалось концентрации чтобы поддерживать его питание.
— Падай! — выкрикнул противник, посылая в меня два диска, один за другим. Первый я легко отбил саблей, а вот второй пришлось перепрыгивать. Левую ногу все равно задело и меня чуть не перевернуло в воздухе. Пришлось рухнуть на одно колено, заодно пропуская очередной диск над головой.
— Если так продолжится, он победит тебя по очкам! — выкрикнул сквозь тонкую смотровую щель Таран. — Вперед! Не поддавайся!
— Легко тебе говорить. — пробормотал я, поднимаясь, но в то же мгновение сверху опустился пресс, вдавливающий меня в бетонный пол. Секунда, две… пять? Хренов монстр! Это какой запас у него? Но товарищ прав, позволить себе проиграть я не могу, даже если по очкам.
Ткнув плоскостным мечом вверх, я разрушил конструкт противника и тут же поймал на лезвие следующий, только сформировавшийся диск. Барон, выступавши против меня в полуфинале отборочного тура училища, понял, что дело плохо и вытащил собственную саблю, намереваясь вступить в рукопашную схватку.
Судя по тому, как он развернулся, встав ко мне боком, и выставив вперед оружие, он, в отличие от меня, курсы фехтования посещал прилежно. Вот только на его беду бой в доспехах, это совсем не то же самое что дуэль на саблях. Тем более с такими слабыми клинками как у нас.
Рывком сократив дистанцию я заблокировал удар сабли плечом, и в тот же миг вонзил собственное лезвие ему под колено. Моторы взвизгнули и заискрились, и противник тут же потерял мобильность. Он еще пытался отбиться саблей, но я просто перехватил лезвие стальной перчаткой и ударом эфеса выбил оружие у него из рук.
Несколько мгновений я стоял, удерживая по сабле в каждой руке. Противник, думая что его сейчас начнут сечь, прикрылся локтями и сжался, но я, хмыкнув, сунул свое оружие в ножны, отбросил клинок противника и обойдя барона сзади схватил его за эвакуационную рукоять на спине.
— Стой! Ты что удумал?! — кричал парень, которого я подтащил к краю бетонированного круга, а затем, подняв над головой просто скинул на землю, так что он под собственным весом пошел в песок на полметра. Учитывая, что он при этом торчал ногами вверх, крики прекратились, а над ареной тут же прозвучала сирена.
— Бой окончен! Победитель, путем простого нокаута, Александр Суворов! — раздался голос судьи из громкоговорителя и появившиеся на арене техники быстро вытащили из барона из доспеха, так и оставив скрюченную металлическую фигуру торчать в песке.
— Это не честно! Он же меня за оружие схватил! Это против правил! — продолжал возмущаться барон, которого взяв под локти вывели с арены. Я же спустился в противоположный выход, и с удовольствием посмотрел на вытянувшееся лицо тренера.
— Ну хорошо. — нехотя произнес Коловрат. — Допустим ты и вправду сумел победить противника, не используя свой пресс…
— А еще неплохо заработать на этом. — усмехнулся стоящий рядом Таран. Один к двум на победу — не лучшая ставка, но больше мне прока не давали. Все же внутренний отборочный тур — мероприятие мало кому интересное, особенно после того, как княжичи удалились в свои училища, чтобы гарантированно войти во всероссийскую сетку.
— Да, двести золотых рублей как с куста. — довольно проговорил я, и вытянул зубами тросик для открытия доспеха. Не самое удобное, но зато надежное решение, и в бою подбородком случайно не нажмешь, и использовать можно даже если все тело кроме головы и шеи отказало или превратилось в одну сплошную рану.
— Ну и на кой ляд тебе эти деньги? — хмыкнув поинтересовался Василий. — Все равно же остаешься на содержании Суворовых.
— Личные средства карман не тянут. — пожал я плечами, быстро переодеваясь. Тонкий противоосколочный костюм пилота нам пока был не положен, так что обходились спортивной формой. А в ней, даже при плюс двух градусах не особенно тепло.
Это официально у нас весна за окном. Март месяц, безумные котики и прочие радости жизни, а фактически — серая хмарь, сливающиеся в единое свинцовое нечто небеса, застланные облаками и Финский залив. Но все равно, весна… не знаю — Чувствовалась? Хотя, возможно, это всего лишь попытка выдать желаемое за действительное. Но снег местами начал подтаивать и сугробы из белых превратились в серо-коричневые, что не добавляло оптимизма.
— Я выполнил ваше поручение, наставник. — довольно проговорил я, облачившись в уставной китель и брюки. Ботинки я надел только после того, как сменил носки, все же у нас не боевые доспехи, и влезать в них приходилось, снимая обувь, чтобы не пачкать мягкую обивку.
А учитывая, что все пилоты так или иначе потели, во время отработки новых навыков, а личный доспех мне пока был не положен, я предпочитал не оставлять гигиену без внимания. Пусть их и мыли изнутри, а обивку даже стирали вытаскивая ее словно одеяло, но как то мне пришлось пилотировать доспех после не слишком аккуратной чистки… в общем — ничего приятного.
— Да, выполнил, тут не поспоришь. — снова поморщился Коловрат. — Но ты должен был использовать саблю и щит, а вместо этого избил противника и выкинул его голыми руками… как ты вообще собираешься отрабатывать оборону, если не в состоянии даже использовать обыкновенный щит?
— Буду отталкиваться от своих гипертрофированного чувства опасности и скорости реакции. — улыбаясь проговорил я, вовремя отступив на пол шага назад, чтобы не попасть под оплеуху преподавателя. И тому оставалось только покачать головой с мрачным выражением на лице.
— И как у тебя со скоростью в доспехе? Сильно она тебе помогает? — уточнил преподаватель, заставив уже меня перестать улыбаться. — То-то и оно. Когда будет у тебя индивидуальный мастер, по подгонке доспеха, а еще лучше — твоя собственная, эксклюзивная модель, созданная по твоим задачам и требованиям, только тогда ты сможешь положиться на нее на все сто. А до тех пор, пока ты еще растешь, тебе придется обходиться ученическими моделями с ограниченной функциональностью.
— И сколько такой доспех может стоить? — уточнил я. — Слышал, что малый штурмовой шлюп можно выкупить уже за двадцать-тридцать тысяч золотых рублей.
— Все верно. Устаревшие модели по столько и идут. Только на кой ляд тебе это старье? — удивленно посмотрел на меня Василий. — Даже шавуха-ШТШ на котором ты не раз летал, он из предпоследнего поколения. И стоит она около двухсот тысяч.
— Говорят, что бюджет Российской империи измеряют в линкорах. — усмехнулся я, вспомнив старую шутку.
— Да, боюсь сейчас страна не потянет даже один линейный крейсер, — неожиданно помрачнев проговорил Строганов.
— Ну, зато и Уральской республики их не будет. — философски заметил Симеон, пожав плечами. — В общем это к чему, индивидуальный доспех, да с хорошей подгонкой или дополнительным функционалом, он же стоит куда дороже модной машины или небольшого особняка в пригороде Петрограда. Зато выполнит главную свою задачу — спасет тебе жизнь, и поможет не потерять друзей.
— И сколько конкретно индивидуальный заказ стоит? — нахмурившись спросил я.
— Если без всяких изысков — тысяч восемьдесят. — прикинув цены в уме ответил Коловрат. — Но тебе это не грозит, пока не выйдешь из подросткового возраста. Нет смысла тратить столько денег, если доспех не постоянный. К тому же, у каждого свои особенности, кому-то нужна повышенная защита, а кому-то мобильность.
— А сколько будет стоить доспех с реактивными двигателями? Чтобы летать мог? — на всякий случай уточнил я.
— Это где ты такое чудо видел? — удивленно проговорил Василий. — Ускорители — да, вот этот хлыщ их использовал во всю. Прыгнуть там, на несколько метров с их помощью можно. Да и то… ты хоть представляешь, как будет выглядеть резонансный доспех с таким двигателем. Который его вес выдержит? Как с бочкой на спине, и это еще без балансиров.
— Ну в принципе могут быть и летающие. Но сколько это будет стоить, даже представить страшно. — покачав головой проговорил Коловрат. — Это же надо все материалы перебрать, облегченную конструкцию сделать, двигатели, турбины миниатюрные, маневровые… Нет, Сашка, это фантастика.
— Угу. — кивнул я, не став спорить, хотя сам эту «фантастику» видел вживую. Нынешний президент Уральской республики рассекал как раз в таком доспехе, а значит это потенциально возможно. Только очень-очень дорого. На столько, что обычному человеку об этом даже думать не стоит.
С другой стороны, кто сказал, что я — обычный? Рано или поздно доберусь и до такой экзотики, а пока не время вкладывать деньги во всякую ерунду. Деньги должны работать. Пусть за восемь этапов увеличить оставшуюся сумму больше чем в пятьдесят раз у меня не выйдет, это тот максимум, на который я могу рассчитывать.
Прикрыли мне малину, все. Даже 1 к 30 не дают. Какой-то добрый человек, после моих художеств с протестующими, попавших в сеть, поставил на меня просто баснословную сумму, которая враз обрушила коэффициенты, и теперь все на что я могу рассчитывать 1 к 2. И это в лучшем варианте.
На князя Долгорукого, как и некоторых других претендентов, ставки на конкретные бои доходили до 1 к 1,2. Что делало их совсем уж неинтересными для получения прибыли. Так что мысли у меня появлялись разные. Верно заметила княжна Ляпинская — боярин должен демонстрировать свою силу, чтобы не возникало вопросов о титуле, да только я пока формально только дворянин, а денежки всем нужны.
— О чем призадумался? — спросил Василий, пока мы возвращались на тренировочную площадку.
— В училище всего один бой остался, а потом — выезд. — ответил я, пнув попавшийся на тропинке камень. — Уже понятно куда мы поедем?
— Ты выиграй, в начале. — усмехнулся идущий позади Таран. — Тебе либо со мной, либо с Гербом биться уже послезавтра.
— Буду болеть за тебя скрестив пальцы на удачу. — ответил я, повернувшись к товарищу. — А то Геннадий непонятно что может выкинуть, а тебя я знаю как облупленного. Но без пресса, конечно, выходить не стану.
— Хоть одну здравую мысль в твою голову вбить я смог. — удовлетворенно кивнул Коловрат. — Нельзя недооценивать ни друзей, ни врагов. Тем более врагов. В идеале ты должен быть готов к любому исходу. Да и списывать Ивеля раньше времени было бы верхом глупости, парень растет на глазах. Жаль с камнем ему не повезло.
— Ну да, не повезло, конечно. — едва сдержав мат проговорил Таран, но в подробности вдаваться не стал. Камень он мне свой специально не показывал, но я его мельком видел неоднократно и размер оценить мог. Да и теория об этом говорила весьма прямо — чем больше камень, тем выше пиковый поток резонанса.
Все. Ни максимальный резерв, ни форму или стихию это не ограничивало. Но так уж получалось, что, если у тебя пиковый показатель крошечный — ни пробить чужой щит аналогичной природы, ни защититься от вражеского конструкта, ни даже создать сложный, многосоставной конструкт — ты не в состоянии.
А раз так, то потенциально, болтающийся у меня на шее Шах, позволяет одним махом выдать такое количество резонанса с божественной материей, что хватит разрушить небольшой городок или пробить щиты линкора. Да вот беда — он не мой! И нормального резонанса с чужим камнем, даже если это алмаз умершего, быть не может. По крайней мере по известным в этом мире законам.
Это заставило меня в ежедневной жизни использовать трофейный бриллиант, меньше ногтя на мизинце, который я снял с убитого террориста. Для дуэлей и поединков на арене — пока хватало. Как и для бытовых нужд. Но проблема состояла в том, что у этого мутного камушка пиковый резонанс был даже ниже, чем у камня Тарана.
В результате схема боя против товарища у меня в голове никак не складывалась. Скорость, за счет которой я мог бы победить в поединке, нивелировалась ограничениями тренировочного доспеха. С физиологической точки зрения он был значительно сильней, в чем я сам был виноват, последние полгода стимулируя его занятия по саморазвитию.
Да я даже его болевые точки и движение меридианов не могу использовать, как к ним прикажете добираться через пять миллиметров катанной брони? И что мне оставалось? Скорость реакции? Предугадывание действий противника и обостренное за счет третьего глаза чувство опасности?
Вопрос открытый. Так что, как бы я не храбрился, следующий поединок в любом случае может оказаться куда сложнее, чем я рассчитывал. И для меня, и для Тарана, который последние несколько месяцев усиленно готовился к схватке с Гербом.
Все всё понимали. Пиковая сила Гены по всем тестам была в три-четыре раза больше, чем у бурята. А разница в резерве — не важна, если ты проиграешь в первые секунды боя и не сможешь ничего противнику противопоставить. Первым же прессом Герб выкинет его с арены, а вторым приложит так что придется признать поражение.
— Задумался? Хорошо. — усмехнулся Коловрат, выдергивая меня в реальный мир. — У тебя сейчас один шанс — отбивать все вражеские конструкты мечом. Это даже не твое преимущество. Просто последний вариант. Так что бери резонансную болванку и давай отрабатывать удары. Разошлись! В стороны я сказал! Не дай бог кого задену. Готов?
— Поехали. — выдохнув кивнул я, и наставник сходу создал два конструкта, сходящихся в одной точке. «Хлопок» — популярное использование сложной техники сдвоенного пресса, позволяющее на мгновение и перекрыть вражеский огонь и оттеснить противника в нужную сторону.
Как отбить подобную прелесть? Прыжок к противнику, развеять ближайший конструкт проткнув его мечом, и тут же броситься в противоположную сторону ломая вторую «ладонь». Вот только порадоваться своей победе мне никто не дал — сверху обрушился еще один пресс, а когда я умудрился развеять и его — поперек корпуса прилетел диск, от которого я в последнюю секунду умудрился увернуться, плюхнувшись на землю и перекатившись в сторону.
— Хватит, вставай. Нет, даже если ты их видишь это бесполезно. — недовольно проговорил Симеон. — Понимаешь в чем твоя ошибка?
— Я слишком медленный? — спросил я, собравшись с мыслями.
— Ты слишком дурной. — фыркнул Василий, присутствовавший на занятии. — Твоя задача была — развеивать конструкты, а не пытаться от них увернуться. В доспехе это у тебя не выйдет, как ни старайся.
— Верно. И это, уже не говоря о том, что нормальные люди, как мы с ним, конструкты не видим. — кивнул Коловрат. — Нам их приходится определять по движениям противника или по косвенным признакам. Выравнивающаяся земля, камни, отлетающие с дороги, воздушная волна… В общем и целом, рисунок боя противника. Это ты у нас, уникум, которому такие сложности не нужны, но даже так — тебе придется подстраиваться под врага.
— Зачем, если я могу навязывать свой темп боя? — усмехнувшись спросил я.
— Ну давай, навяжи бой мне. — нехорошо улыбнулся Коловрат, мгновенно стирая ухмылку с моего лица. — То-то же. Но даже если тебе не попадется противник сильней или быстрей — скорее всего, да что там — 100 %, тебе будут попадаться враги куда опытней тебя. Ну или их будет просто элементарно больше. Так что, хочешь ты или нет — придется учиться экономить силы. И тренировка с саблей — одна из базовых навыков. Готов?
На сей раз я просто кивнул. Отбить все конструкты чуть изогнутой металлической палкой, ни сходя с места — задача не тривиальная, даже если ты их видишь. А уж если речь идет о людях, которым направление удара приходится угадывать, то мне остается лишь восхищаться их профессионализму. Скорее всего, я так никогда не смогу. Но, к счастью, мне и не надо.
Первую минуту Коловрат меня откровенно щадил, понимая, что я не успею отбить «коробочку» из трех и более прессов. Но мне и так доставалось. Лезвие то у сабли одно, а бить он мог и с боков, и спереди и сзади и даже сверху-снизу. Почти одновременно. И когда я понял, что не успеваю, сделал то что должен был с самого начала — перекинул саблю в левую руку, активировав пробойник на правой.
Дело сразу пошло веселей. Левой рукой я с легкостью пробивал конструкты, идущие сверху-слева, и даже успевал повернуть лезвие себе за спину, а правой закрывал все остальные направления. Нахмурившемуся Коловрату такое решение явно пришлось не по душе, и он взвинтил темп, заставляя меня проявлять, чудеся гибкости и чуть не путаться в собственных руках.
— Достаточно. — выдохнул Коловрат, когда с меня уже пот начал литься. Последние несколько минут я отбивал три конструкта одновременно. При этом они с каждым ударом уменьшались. Хорошо хоть Симеон не стал превращать их в знаменитые «когти ледяного песца». Как его называли в поднебесной.
— Ну, в принципе с учениками он должен справится. — не слишком уверенно проговорил Василий. — В конце концов — это его особенность, не будут же организаторы запрещать ему использовать непробужденный стихийный меч?
— Могут и запретить. — возразил Коловрат. — Но пока я не увижу, как он орудует своим шилом в доспехе — останавливаться преждевременно. У нас еще весь завтрашний день есть… посмотрим, что ты успеешь выучить.
Где-то в лесах под Москвой.
— Встань, брат Иртыш, ты доказал свою преданность и достоин занять место в великом круговороте. — проговорило существо, мало напоминающее человека. Сергей старался не смотреть в лицо твари, лишенная глаз и носа, боясь, что вздрогнет, выдав сомнения. — Дети господни, приветствуйте нового брата!
Одобрительный шум раздавался со всех сторон, и бывший Петроградский дворянин слабо улыбнулся. Не здесь он хотел оказаться, ой не здесь. Всю свою сознательную жизнь он упорно двигался к своей цели — баронскому титулу, деньгам, небольшом имении и деревушке-другой с крестьянами… но всего одна ошибка завела его… совсем не туда.
— Благодарю тебя, старший. Я буду, верно, нести слово господа. — выпрямляясь Берегов все же взглянул в то место, где у твари должны были быть глаза и существо улыбнулось, показав длинные клыки, что в человеческом черепе выглядели как издевка над анатомией.
— Встань в круг равных. — проговорило существо, отворачиваясь, чтобы принять в ряды Детей господа следующего счастливчика.
Пока он был обычным человеком, даже не подозревал на сколько часто встречаются искаженные. Истинные, как они сами себя называли. И если так посмотреть, Сергею очень повезло наткнуться на одного из миссионеров, когда он следил за Меньшиковым младшим. Своим бывшим директором.
Полгода мучений, страха и боев за малейшую крупицу силы. Ему и остальным, кто сегодня в зале, пришлось доказывать в смертельных схватках что он — дитя господа, а не просто его творение.
Можно сказать, что его новые братья с любовью относились ко всему живому, что сотворил господь и к чему прикоснулась божественная энергия. Но вот разницу между свиньей и человеком, искаженным столкновением с неведомым, они не делали, позволяя претендентам самим взобраться до вершины пищевой цепи.
И как бы жестоко и безумно это не звучало, Сергею пришлось самому, на практике, усвоить справедливость такого отношения. Ведь некоторые из искаженных быстро сходили с ума, их тела менялись до неузнаваемости, превращаясь в жутких, искаженных монстров с несколькими конечностями изломанными в самых неожиданных местах. И сохранить разум в такой ситуации удавалось не многим.
— Братья! — вновь заговорило существо в центре круга. — Вы прошли трудный путь, от тварей божьих, гадов и скота, до детей его. Отныне вы должны привыкнуть к вашим новым дарам, а после — выйти к неразумным детям, отвергающим слово божие. И тогда вы получите все богатства этого мира. Все, о чем только могли мечтать.
Уральская республика, восточная граница.
— Клянешься ли ты, Екатерина, взять в законные мужья, раба божьего, Гавриила? — спросил патриарх, тайно прибывший в республику неделю назад. — Любить его, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии?
— Клянусь. — улыбнулась императрица, чьи глаза сияли от счастья.
— Клянешься ли ты, Гавриил, взять в законные жены, рабу божию, Екатерину? — обратился патриарх к стоящему на одном колене перед женщиной президенту Уральской республики.
— Клянусь. — твердо уверенно пообещал тот.
— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать друг друга. — проговорил патриарх, окрестив их божественным знаменьем, и молодые с удовольствием выполнили его наказ. Как и божье «плодитесь и размножайтесь». Ведь даже белое пышное платье невесты едва скрывало округлившийся животик императрицы.
И король-консорт, Гавриил Демидов, старательно прикрывал супругу.
Тренировка, стрельбища, учебные поединки, ужин, тренировка, СОН… Я уже даже не помню, когда последний раз пренебрегал таким простым человеческим средством для ускорения времени и восстановления. Тем более что медитацию обновления и выздоровления я научился поддерживать даже полностью отключившись. Да и не факт, что мое состояние можно было до сих пор называть медитацией.
Раньше я гармонизировал потоки праны в теле, накапливая энергию в чакрах и распределяя её по меридианам. Теперь же мне приходилось настраивать каждый из витков большого и малого круговорота сил в теле индивидуально. К счастью, натренировавшись на «кошечках» это я уже делал почти на интуитивном уровне, да и собственные меридианы видел куда глубже чем у пациентов.
Но живя в таком бешенном темпе даже обычные уроки стали приятным разнообразием. Ну а любимым предметом, как ни странно, и у меня и остальных однокурсников стала политэкономия. Только здесь нас не заставляли заучивать очередное «ощущение» для построения конструкта, и не нагружали в физическом плане.
— Сегодня у нас изменение в программе. Отложите ручки и тетради. — сказал Дмитро Улич, наш преподаватель политэкономии. — Вчера в полдень, в городе Екатиринограде, являющимся столицей самопровозглашенной Уральской республики, ее императорское величество Екатерина Пятая, повторно вышла замуж, взяв в мужья президента республики Гавриила Демидова, с этого момента являющегося королем-консортом. У кого-нибудь есть предположения, что это значит для страны?
— А она сменила фамилию? — наученные горьким опытом кадеты не спешили отвечать второпях, так что из аудитории раздалось несколько уточняющих вопросов.
— Нет. Ни она, ни король-консорт не сменили своих фамилий. Екатерина пятая до сих пор официально считается Романовой. — довольный нашей сообразительностью ответил преподаватель.
— А кто благословил их брак? Местный протоиерей? — подняв руку уточнила Ангелина.
— Хороший вопрос. — кивнул учитель. — Нет, их брак благословил прибывший, и оставшийся там, Патриарх Всея Руси. В церкви нет более значимого и почитаемого служителя. Официально — он наместник бога на земле, а потому даже синодальный совет не сможет отменить этого решения.
— Но он же благословлял Петра Николаевича на царство! — донесся с задних рядов возмущенный голос одного из моих боевиков.
— Именно. — вновь кивнул преподаватель. — Чувствую вы уже догадываетесь. Менее года назад, когда Петроградское собрание бурлило и требовало от Екатерины взять себе нового мужа или отречься от престола — они получили решительный отказ. Многие посчитали что ждать более нельзя, вступив в заговор с целью свержения «безумной императрицы». К сожалению, в тех событиях не обошлось без кровопролития и многие знатные семьи лишились своих сыновей. Но мы верили, что это было не зря.
— Однако, не прошло и года, как Екатерина, свергнутая с престола, выходит замуж, при этом не отказываясь от фамилии первого мужа, и таким образом оставляя за собой право на трон и престолонаследие. — вышагивая перед нами проговорил учитель. — А ее дети, если они будут, станут прямыми претендентами на трон. Более того, с династической точки зрения у них будет больше прав на него, чем у детей Петра, из-за введенных им изменений и введения многоженства.
— Война? — раздалось с одной из первых парт.
— Война. — кивнул преподаватель. — И не та, скупая и медленная, когда мы экономим каждый корабль. А полноценная, с флотами и армиями, шагающими по нашей земле. Больше того, пусть пока в столице об этом не говорят, прошли слухи что Екатерина готова обратиться за помощью к своим родственникам в Англии.
— Но это же будет иностранная интервенция. — нахмурившись произнес я. — Они разграбят страну, и вряд ли оставят на троне не выгодного им человека.
— Несомненно, Александр. — кивнул преподаватель. — И это сейчас, когда власть ослаблена многочисленными терактами, выступлениями рабочих и простецов, стихийными митингами и многократно возросшим уровнем преступности. Нет никаких причин считать, что наши зарубежные коллеги нам помогут. Более того, с огромной долей вероятности все происходящее — в том числе дело их рук.
— Но, если это видим даже мы, простые кадеты, разве она не понимает, что ведет страну к гибели? — ошарашенно спросил я.
— В этом особенность любого круга общения и окружения. — улыбнулся преподаватель, подходя к доске. — У нас есть факты. Они неоспоримы, потому как на самом деле произошли и были на самом деле. В отличие от таких вещей как Правда — которая у каждого своя, и Мнение — которых столько же сколько людей.
— Факт первый, Екатерина Николаевна — императрица государства российского. Факт второй, она не отказывалась от трона. Факт третий, она выполнила требование дворянского собрания Петрограда и вышла замуж. Формально — позднее чем того требовали многие, но это не важно. — быстрыми уверенными движениями записал лектор на доске. — Какие мы можем сделать из этого выводы? Предположим, если вы сторонник продолжения рода Романовых и Императрицы.
Игра «представим, что мы» всегда была очень увлекательной. Особенно когда нам предлагали поставить себя на место какого-нибудь английского аристократа и оценить захват Россией пролива через Босфор с их точки зрения. Не у всех получалось с первого раза, но это позволяло взглянуть на проблемы с совершенно неожиданных углов.
— В таком случае получается, что наша законная императрица выполнила все требования и мы должны поддержать ее в возвращении на престол. — ответил Шебутнов, которого до сих пор трясло, но он все равно ходил на занятия, хоть от тренировок пока и пришлось отказаться.
— Верно. А теперь рассмотрим ситуацию с точки зрения… хм, прошу прощения, но поступим по-другому. Александр, что с точки зрения вашего рода происходит на политической арене? — спросил преподаватель, повернувшись ко мне.
— Я понимаю, чего вы хотите от меня услышать. Угроза престолу, новый виток мятежа и эскалации. — нехотя ответил я, поднявшись. — Однако вы забываете, что род Суворовых служит империи, а не императору. До тех пор, пока Екатерина не привлекает иностранных сил, для разграбления нашей родины — она может оставаться претенденткой на трон. Как только она позовет своих дядек-нянек из Польши или Англии — она станет врагом государства, а значит и нашим.
— Хорошо, садитесь. И вот на примере Суворовых мы видим прекрасную иллюстрацию закона «да, но». — усмехнувшись ответил преподаватель. — За последние полгода род вашего одноклассника очень усилился. И не просто так, это и самоотверженность родителя, и гибель детей, и даже беспрекословное выполнение грязной, по всем слухам, работы по вымарыванию «Детей господних».
— Ходят слухи что их столько расплодилось потому, что культ поддерживала императрица. — донесся женский голос с одной из последних парт.
— Не подтвержденные. Хотя, если выяснится, что это правда, от нее отвернутся многие. Но род Меньшиковых, которому в том числе принадлежало и это учреждение, многими подозревается если не в курировании, то в потворстве экспериментов над детьми и людьми. — ответил учитель, легко подобрав слова. — Императорский же род с этим никак не связан. По крайней мере по общедоступным сведениям.
— В данный момент общество, уставшее от полицейского произвола и постоянных военных рейдов, задумывается о возвращении старой императрицы. В эпоху застоя и медленного увядания. Но достаточная часть молодежи, в том числе ваши сверстники и подростки чуть старше, настроена нетерпимо. — с легкой улыбкой произнес учитель. — Есть даже мнение что пора прекратить самодержавие и перейти к форме управления в формате английской двухпалатной системы министерств.
— Так императоры простым людям и отдали правление. — хмыкнул Жеглов. — Догнали и еще раз дали.
— Все верно. Никто обычным людям не даст рычагов управления обществом. И даже не потому, что они глупые или не образованные, совсем нет. Дело куда проще. — с этими словами преподаватель выудил из внутреннего кармана кристалл резонатора и продемонстрировал его нам. — Технологии, производства, армия и личная сила. Все завязано на резонансе. Кто владеет секретом создания резонансных кристаллов? Правильно — императорский род.
— Ни в одной империи не пойдут на раскрытие этого секрета, даже если это приведет к тотальному воцарению во всем мире. Почему? Да просто потому, что как только этот секрет станет достоянием большой группы лиц — сами императорские рода перестанут существовать. — чуть пожав плечами ответил сам себе учитель. — Кто владеет технологией создания резонансных алмазов?
— Америка, Англия, Африка и Россия. — ответила Ангелина, подняв руку.
— Верно. При этом даже в Америке, с формально победившей двухпартийной системой, секретом резонанса обладает лишь род Фордов-Бушей, объединившихся во второй половине двадцатого века и практически истребившей старые рода нового света. — кивнул преподаватель. — Некоторые независимые исследователи связывают создание кристаллов резонанса с аномальными зонами диссонанса. Мексика, Ирландия, Тунгус, Килиманджаро. Но никому пока не удалось повторно раскрыть секрет Теслы.
— Или тех, кто его раскрывает самих раскрывают и расчленяют. — довольно громко заметил мрачный Леха.
— Все верно, есть и такие теории. — тут же кивнул учитель. — Что по совместной договоренности королевских родов любой, кто узнает тайну воспроизводства кристаллов резонанса его убивают совместными усилиями. Говорят, именно с этим связано уничтожение египетской династии пять лет назад. Кроме того, существует вполне официальное общество Николы Теслы, охраняющее его секреты от слабых умов.
— Но разве это не просто музей? — удивленно спросила одна из девушек.
— Общество хранителей исторических ценностей. — поправил ее преподаватель. — Именно так они официально именуются. Формально в это число входят и музеи с библиотеками, но не давайте себя обмануть миролюбивым проявлениям их деятельности. В первую очередь они служат принципам защиты именно исторических ценностей. А к ним относятся не только здания выдающейся архитектуры или сборники рукописей, но, например и форма правления в определенных странах, и даже религиозные догматы.
— А какое отношение они имеют к резонансу и секретам Теслы? — удивленно спросил я, ведь ни в одном учебнике подобное общество не встречалось.
— Самое непосредственное, мало кто будет спорить с тем, что именно деятельность Николы Тесла привела те технологической революции двадцатого и двадцать первого века. Но с помощью его технологий были уничтожены множество исторических монументов и изменилась сама карта мира. — объяснил преподаватель. — Поэтому Общество тщательно контролирует, чтобы подобное не повторилось в будущем. К слову, его еще называют Обществом Тесла, ведь именно великий изобретатель и философ организовал его под конец жизни.
— Сам порушил, сам решил оберегать? — на всякий случай уточнил я.
— Именно так. — довольно кивнул преподаватель. — Некоторым людям хватает силы воли не только сделать великое открытие, но и нести за него ответственность. Примерами могут стать Альберт Нобель или Никола Тесла. Оба — привнесли в этот мир множество боли и страданий, своими изобретениями, но они же делали все, чтобы мир спасти.
Спорить с учителем совершенно не хотелось. Тем более что хоть в этом мире и не существовало ядерного оружия, но вот со средствами взаимного уничтожения все было просто прекрасно. И хотя ни одно государство не говорило, что ими располагает, следы, в виде зон диссонанса, прямо говорили о том, что оружие огромной разрушительной силы, способное опустошать целые области, в этом мире имеется.
А уж последствия… хотя в учебниках и на лекциях нам и говорили, что в зоне диссонанса не выживает ничего, в тех же учебниках искаженные значились как жертвы несчастных случаев и экспериментов с использованием диссонанса. Сложить два и два в уме было не трудно. Что не объясняло существование такого феномена в принципе…
— Ну что, пожелаешь мне удачи? — спросил бодрящийся Таран, через полчаса, начиная готовится к схватке с Гербом. Его противник выглядел более чем уверенно, но и бурят за последние полгода сильно продвинулся вперед. Жаль только пиковый выход силы маловат… а то я бы поставил на него свои деньги.
— Удачи, она тебе понадобится. — усмехнулся я, заглянув в планшет, которым начал пользоваться после приобретения второго камня. — Ого, букмекеры считают так же, на тебя можно поставить десять к одному…
— Ну да. — вздохнул бурят. — Не слишком то в меня верят. Что ты, что эти…
— Да нет, я в тебя верю, даже больше — надеюсь на твою победу. Хмм… а как на счет. Победить хочешь? Правда есть немалый шанс что тогда в завтрашнем бою ты вообще ничего против меня не покажешь. Но зато шанс. — озаренный внезапной догадкой проговорил я.
— Ты же сам против наркоты, всю нашу роту построил, ребята кашлянуть лишний раз боятся, пиво безалкогольное пьют. — удивленно уставился на меня Таран.
— И это правильно. Нечего организм травить, когда его можно перенапрячь другим способом. — усмехнулся я, разминая пальцы. — Так что? Готов рискнуть?
— Для того, чтобы этого крысеныша в пыль втоптать? Готов! — решительно проговорил Таран, и я усмехнулся.
— Хорошо. У тебя будет пять минут, максимум. Задержи дыхание, и постарайся не дергаться. — ответил я, начав принудительное раскрытие его чакр, и заливая в меридианы собственную прану. Таран тяжело засопел, морщась от боли, но стерпел стоически, ни разу даже не пикнув. Но стоило ему открыть глаза как парень поплыл и с силой зажмурился.
— Ох… что-то мне не хорошо. — пробормотал он, попробовав плавно опуститься на скамейку, но вместо этого рухнул как подкошенный не рассчитав скорость. — Перед глазами все троится, и волнами разноцветными идет.
— Нормально, это ты просто начал видеть конструкты. — шепотом объяснил я, помогая буряту подняться. — Доспех удержит тебя на ногах, а скорости должно как раз хватить, чтобы отражать атаки Герба и возвращать ему диски. Постарайся справиться, но если не выйдет ничего страшного, завтра я за тебя отомщу.
— Ну нет. Я сам. — прорычал Таран, вскакивая. Он, наверное, хотел плавно подняться, но не рассчитал приложенную скорость, так что взлетел пулей и едва устоял на ногах, чуть расставив руки в стороны для равновесия. — У тебя такое что… постоянно?
— Ага, сам удивляюсь, как еще с ума не сошел. Только ни слова остальным. — ответил я, помогая буряту забраться в доспех. — Помни, пять минут. Плавно, размеренно, не спеши, просто уделай этого придурка и возвращайся с победой.
— Сделаю. — кивнул Таран, и чуть ре расшиб себе лоб о край доспеха. Вздохнув, он все же забрался в мягкую подкладку, и я с облегчением защелкнул крышку брони. Ну, по крайней мере в доспехе при таком усилении он себе ничего не сломает. Не должен… вроде…
— Отборочный бой, полуфинал училища, выступают Геннадий Беляков с одной стороны и Ивель Тайон с другой. Противники — на арену! — объявил судья, а я метнулся к кассам букмекеров, установленным прямо в зрительских ложах. Дружба дружбой — а денежки мне пригодятся. Тем более 10 к 1. Грех не поставить!
— Двести рублей на Ивеля. — сказал я, выкладывая пачку из внутреннего кармана кителя. — Быстрей, прошу вас.
— Ставка десять к одному, ставка принята. — флегматично ответила кассир, выдав мне чек, а на арене уже разгорелся бой.
Когда я подбежал к экрану, зрители шумели не в силах понять, что происходит. Еще бы, два противника стояли друг напротив друга, не шевелясь, а на бетоне между ними только появлялись глубокие царапины, какие-то отметины и в песок вокруг центрального пятачка то и дело врезались конструкты, поднимая облачка пыли.
К сожалению, через экран я не видел аур и разводов конструктов, так что пришлось улавливать их движения по обозначенным Симеоном признакам. Кажется, противники совершенно отказались от прессов и щитов, сконцентрировавшись на дисках. Но даже руками не шевелили, чтобы не подсказывать врагу что происходит.
Больше минуты длилось сражение на грани, и Герб не выдержал первым. Геннадий выхватил саблю, и почти сразу взмахнул ей, одновременно запуская в бурята снаряд. Его конструкты должны быть мощнее, быстрей и более плотными. Если конечно Таран не приберег в кармане чего-то более существенного.
Вот бурят тоже выхватил саблю, отмахнулся от чего-то невидимого левой рукой и присев бросился в атаку. Стальные гиганты с дребезгом столкнулись в центре бетонного пятачка, Герб легко отразил атаку саблей, но Таран и не думал биться честно — поймав момент со всей силы ударил противника кулаком по шлему.
Вряд ли гул из колонок передавал всю прелесть ощущений Гены, но покачнувшись он все же устоял на ногах, и ударил противника в упор. Скорее всего снова диском. По крайней мере бурята сложило почти пополам и отбросило к противоположному краю платформы. Не теряя ни секунды, Герб подскочил к противнику, но вместо того, чтобы пнуть его или ударить конструктом, начал опускать руку с саблей.
Не успел.
Схватив его за ногу Таран просто перекувырнулся на другой бок, роняя и увлекая противника за собой, и Гена, потеряв равновесие, шлепнулся головой вниз, в песок. После чего буряту оставалось только сесть на противника, вдавливая обеими руками шлем в песок и не позволяя подняться.
— Десять! — закончил считать судья. — Все! Бой окончен! Победитель полуфинала второй группы — Ивель Тайон!
— Идите ко мне, мои денежки. — довольно произнес я, складывая ассигнации «сотки» во внутренний карман и стараясь, чтобы никто не заметил происходящего. Как на зло именно в этот момент у меня завибрировал телефон и на экране появилось имя, которое я совершенно точно в него еще не вбивал. Инга Лугуй — княжна Ляпинская.
— Приветствую вас, ваше сиятельство, чем обязан? — удивленно спросил я, прижимая трубку плечом к уху и одновременно запихивая последние купюры во внутренний карман кадетского кителя.
Меня буквально разрывало на части. С одной стороны, я внезапно стал богаче на две тысячи рублей и эти деньги надо срочно отнести в банк, от греха по дальше. С другой — я должен вытащить из доспеха друга, и остановить перегрузку его организма. С третьей, если меня, верно, информировали — у княжны может быть выход на оппозицию, которая сейчас, после свадьбы с Гавриилом станет куда активней.
Выбрал я, естественно, друга, но и деньги распихать успел и трубку не выпускал.
— Вы меня узнали? Приятно, когда молодой человек выполняет обещания, даже данные мимоходом. — ответила Инга, и я почувствовал, как потеплел ее голос. Прекрасно, значит это не проделки моего своевольного телефона и не обычное дело с определителем номера, нужно будет поблагодарить кого-то очень предусмотрительного в службе безопасности Суворовых.
— Как я могу забыть Вас. — произнес я, отодвигая медика из ордена Асклепия, уже склонившегося над Тараном.
— Что вы себе позволяете! Вы мешаете проведению… — проговорил врач, но я не обращая на него внимания схватил Тарана за шкирку и повернул к себе лицом.
— Прошу прощения, ваше сиятельство, одну секунду. — проговорил я, отложив трубку. Пройдя кончиками пальцев по меридианам я вывел паразитические токи, остатки от меой праны в теле Тарана прочь, и не сдерживаясь влепил ему пощечину. — На меня смотреть, боец! Сколько пальцев показываю?!
— Д…два. — не слишком уверенно ответил он, пытаясь сосредоточится на моей ладони глазами.
— Музыку видишь? Цвета лишние есть? — спросил я, активировав пробойник на правой руке.
— Нет… — пробормотал Таран, отрубившись.
— Отлично, можете забирать, теперь он ваш. Если с ним что-то случится в лазарете будете отвечать лично. — сказал я, ткнув медика пальцем и поднимая трубку. — Прошу прощения, ваше сиятельство, я уже вернулся.
— У вас все в порядке? — проговорила чуть удивленным, но достаточно спокойным голосом Инга. — А то опять лазарет… можно подумать вы подались в последователи Асклепия.
— Разве в них берут дарников? — удивился уже я. — Или там как с духовенством, отрекись от мирского и можешь вступить в братство?
— А куда вы думаете идут лишившиеся своих резонаторов или способностей к созданию конструктов дворяне? — едва слышно усмехнувшись проговорила княжна.
— Боюсь я пока не задумывался над этим вопросом. Уж слишком меня занимает вопрос как этим самым дарникам присоединиться. — шутливо ответил я, наблюдая за тем как медленно приходящего в себя Тарана утаскивают на носилках.
— Сама скромность. К слову, раз уж вы выиграли в отборочном туре своего училища и отправляетесь в нашу академию, я хотела пригласить вас в среду, на следующей неделе, посетить небольшой закрытый вечер. — проговорила Инга, и ее голос стал совершенно серьезным, почти официальным. — Будет лишь малый круг аристократов из союзных родов, так что можете не бояться провокаций или серьезных разговоров о политике.
— Благодарю, если вы составите мне пару на данном вечере — с удовольствием буду. — ответил я, внутренне посмеявшись. Ну да, двое подростков разговаривают о политике. Наверное, со стороны это могло бы смотреться смешно, если бы Инга не была княжной и наследницей своего рода, а я — не был собой. — Ради этого я даже постараюсь выиграть завтрашний отборочный финал чисто.
— Разве вы еще не победили? — удивленно проговорила Инга. — Но мне сказали…
— Возможно тот, кто донес до вас информацию — выдавал желаемое за действительное или же пытался связать нас невыполнимыми обязательствами. К счастью, я точно одержу завтра победу. — подбодрил я девушку. — Не стоит беспокоиться.
— В таких делах никогда нельзя быть уверенной на сто процентов. Я постараюсь разузнать подробности. — проговорила Инга. — Раз вы еще не победили, я пожелаю вам удачи, и… конечно стану вашей дамой на званом вечере.
— Благодарю, и вам всего хорошего, ваше сиятельство. — попрощался я, кладя трубку. За время разговора я как раз успел добраться до административного корпуса, где с облегчением избавился от денег положив их на личный счет.
После истории с Лехой, я решил завести три разных счета — текущий, с доступом ограниченному кругу лиц с возможностью снятия средств по резерву. Накопительный — без возможности снятия вообще, и личный. Первый — для ежедневных трат и расчета с взводными. Второй — на экстренный случай, конечно, деньги можно снять при разрыве договора, но тогда я потеряю проценты за два месяца. Ну и личный… себе.
Общак тоже остался, я вернул в него деньги прокрутив на ставках, получилось что-то вроде двухсот рублей, которые собрал со всех Шебутнов перед началом турнира. Только теперь я от этой суммы совершенно ен зависел. Это стало необходимостью, когда я активировал выздоровление Мирослава и начал подыскивать других кандидатов.
Михаил, ставшим моим официальным представителем за пределами училища, избавился от алкоголя, но круг общения не сменил. И сейчас ему требовались не малые финансы, чтобы подняться в обществе, вернуться в те круги, где вращались его более успешные бывшие одногруппники из высшей военной академии, и другие аристократы, ставшие на войне инвалидами или получившие серьезные ранения. Не все они были бедняками, баронам и графам тоже не всегда везло.
А значит я могу предложить им избавление от боли и даже частичное выздоровление. Потерянные конечности и даже пальцы это конечно не вернет, но благодаря внутренним резервам их организмов я могу совершить то, на что не способна современная медицина. Да что там, даже гипнотизеры с плацебо иногда творят чудеса.
— Вот ты где. — поймал меня у общежития Строганов.
— У меня теперь телефон есть, мне можно звонить. — улыбнулся я, показывая коммуникатор.
— Отлично, только приучайся важные вещи не только в него, но и рядом с ним не говорить. — отметил Василий, беря меня под локоть. — Ты что с Ивлем сделал?
— Ничего такого, помог раскрыть его внутренние резервы. — ответил я пожав плечами. — Он, конечно, вымотался, но уже должен приходить в норму.
— Медики отстранили его от дальнейшего прохождения турнира. Подозревают прием допинга. — жестко произнес Строганов. — Твоих рук дело?
— Любая экспертиза покажет, что в нем нет ни капли наркотиков. Нет и не было. — ответил я, повернувшись к наставнику. — Прежде чем его снимать — пусть докажут, что он что-то принимал!
— Поздно, судьи уже ознакомились с видеозаписью, где он выползает из доспеха и признали его неспособным участвовать в соревнованиях. Пока не пройдет все анализы, по крайней мере. — укоризненно качая головой произнес Василий.
— Так он выиграл, или проиграл? — с нетерпением уточнил я. Возвращать выигрыш совсем не хотелось, а если судьи признают поражение Тарана, ровно как использование им запрещенных препаратов и мою вовлеченность — придется расставаться с деньгами.
— Пока, по всем правилам, выиграл. — нехотя ответил Строганов и я с облегчением вздохнул. — Но это не повод радоваться. Сейчас решается, будет ли завтра заменять его Геннадий, в бою с тобой, или отборочный тур вообще отложат из-за нарушения правил проведения турнира.
— Не хотелось бы. — поморщился я. — А что, если мне самому вызвать Герба?
— Дуэль? Нет, ее вряд ли засчитают. Разве что ты во время поединка покалечишь своего соперника так что он не сможет продолжать участие. — задумчиво проговорил Василий. — Хочешь рассмотреть такой вариант?
— Мне любой подойдет, в своих силах против Герба я уверен. — ответил я, взяв тело под полный контроль и с облегчением выдохнув.
— Уверен ты или нет, тренировок это не отменяет. — хмыкнул Строганов. — Или ты уже собрался на боковую?
— Не плохо было бы… — мечтательно проговорил я, потянувшись. Но выбора мне естественно не оставили. Бег и отражение конструктов щедро приправили стрельбой, заставив использовать гранатомет в правой руке, проводящую саблю в левой и активный пробойник — одновременно.
Еще пару месяцев я бы только посмеялся, скажи мне кто-нибудь что придется фехтовать саблей, да еще и в левой руке. Но выбора не оставалось, либо так — либо отражать вражеские конструкты собственными, и тут начинались проблемы.
Пресс я использовал на интуитивном уровне. И с камнем, и с заменителем, и даже голыми руками. Хотя не уверен, что наличие у меня чакры «звука» подпадает под это определение. В любом случае — я мог, умел и практиковал. Но только пресс.
Уже со стеной возникала проблема. Нет, после многочасовой медитации и скрупулёзного отслеживания процесса и факта создания «стены» я умудрился повторить конструкт и даже мог его поддерживать, пока не собьётся концентрация, или пока сам не пожелаю его развеять. Но это было довольно непрактично.
Во-первых, щит получался хоть и долговременный, но куда тоньше чем пресс. Мог двигаться только вместе со мной, или с привязанной к нему конечностью. А еще он требовал поддержания и концентрации. Мелочь, но в бою немаловажная. При этом ровно такие же проблемы я наблюдал у одноклассников, все же добравшихся до конструктов. То есть мой случай был не уникален и эту дорогу просто нужно пройти.
Во-вторых, даже на пиковом, выжирающем меня досуха, потреблении праны, остановить что-то существенней пистолетной пули он не мог. Тут по всей видимости сказывалась необходимость применения камня резонанса, а во время схваток я использовал добытый с бомбиста амулет.
В общем щит по всем параметрам проигрывал прессу в моем исполнении. Кроме, разве что, затрат на поддержание к времени. Без вариантов, в этом щит выигрывал полностью. Если пресс я создавал всего на пару секунд, и мог повторить конструкт раз пять подряд, то щит я максимум удерживал десять минут.
А был еще диск, который некоторые называли серпом или звездочкой. Правда я бы сравнил больше с канализационным люком. Тупой, достаточно толстый, и при этом способный не плохо навредить незащищенному противнику. Срезонировавшая с амулетом божественная материя, появлявшаяся на долю секунды в нашем мире, но так на него и не воплотившаяся полностью.
Сколько я не наблюдал за сражениями старшекурсников или упражнениями показанными преподавателями — никак не мог взять в толк, почему они не могут просто сделать этот конструкт тоньше? Если в тебя прилетает такая полутораметровая байда, толщиной в двадцать сантиметров — тебе будет плохо, но ты выживешь. Если прилетит та же масса, но толщиной в сантиметр, оперировать будет нечего — с большой долей вероятности тебя просто разрежет напополам.
А мотом мне дали их пощупать. Нет, пресс я и так регулярно на себе ощущал, от того же Симеона. Но как-то не понимал в чем разница. Ну щит, ну пресс, и?
Выяснилось, что все просто и сложно одновременно. Первый этап освоения резонансных конструктов потому и назывался плоскостным, что дарник взаимодействовал с неопределенной поверхностью. На сколько большой будет щит или пресс — мы не выбирали. Пока, по крайней мере. И эти конструкты «обрастали» плотностью, в обе стороны от плоскости, будто растворяясь в нашей реальности.
Чем контроль выше — тем плотнее конструкт. В начале — как приклеенная к стене вата, а в конце — заточенный клинок. И как раз в этот момент плоскостная форма переходит в объемную. По сути, все проявления резонанса вплоть до стихийного — это лишь получившая разную степень воплощения божественная материя.
Дальше должно было стать куда веселее, но применительно к жизни я стихийные конструкты видел лишь один раз, у ведьмы Романа. Да и то, не то, чтобы что-то впечатляющее. С другой стороны — чем дальше в лес, тем больше я понимал, что развитие резонанса не имеет пределов. Прямо как человеческая глупость.
Пока же, мы все могли лишь пихаться «одеялками» способными подбросить человека на пять метров в воздух. Кидались «подушечками», сносящими на пару метров двухсоткилограммовые резонансные доспехи. И ставили «матрасики», удерживающие пулю из противотанкового ружья. А у меня плохо выходило даже это.
— Так… достаточно. — недовольно проговорил Коловрат, когда у меня в очередной раз вышел пресс вместо диска. — Ну ка, напомни мне, чем отличаются конструкты серп от пресса?
— Формой и точкой приложения усилия. — мгновенно восстанавливая дыхание ответил я, чем вызвал недовольную гримасу у запыхавшегося тренера.
— И какая форма побеждает при прямом столкновении? — снова спросил Симеон.
— Та, чья плотность энергии на точку соприкосновения больше. Если создать пресс такой же толщины что окружность диска, его можно полностью погасить… — ответил я, глядя на удивленно-недовольное лицо Коловрата.
— В принципе ты, конечно, прав, но извращать слова преподавателей смысла нет. — хмыкнул наблюдавший за нашей тренировкой Василий. — В чем причина рассеивания конструктов? Напомнить?
— Диссонанс, опустошение резервов одного из дарников. — ответил я, прекрасно понимая к чему клонит преподаватель. — Если энергетическая плотность одного из конструктов существенно больше плотности второго — он просто развеется. Если они равны — возникнет локальный диссонанс уничтожая оба конструкта.
— Именно. И потому базовый щит всегда менее плотный чем базовый же диск. Но при этом, из-за повышенной емкости… да что я тебе по десятому разу объясняю?! — возмущенно проговорил Коловрат. — Раз у тебя получается пресс, значит и диск со щитом должны выйти. Продолжаем!
Где логика тренера ломалась — я совершенно не понимал. Все слова, которые он говорил — верны. Это и так ясно. И все же у меня никак не получалось создать правильный и достаточно емкий диск. А без него — оставалось только надеяться на ловкость и скорость, отбивая атаки противника мечом и пробойником. Ну и фехтуя левой рукой…
— И вот с такими навыками мы должны его пустить на турнир? Да он же меня опозорит перед учениками и коллегами! — возмущенно приговорил Симеон, после очередного безрезультатного тренировочного раунда.
— Ну, если считать, что он выдержал почти минуту против тебя, а ты пользовался и когтями, и всеми плоскостными конструктами — более чем впечатляет. — заметил Василий, по-дружески похлопав его по плечу. — Но поводов ликовать я тоже не вижу. Уровень владения прессом у тебя на второй-третий курс высшей военной академии. С остальным — полный швах и ситуацию надо править.
— Может попробовать по-другому? — вдруг поднял на меня усталые глаза Симеон. — Ты когда пресс освоил?
— Эм. — я в задумчивости прикрыл глаза. — Сразу после инициации, когда на меня напала искаженная тварь.
— Ясно, значит сильное душевное потрясение вместе с жизненной необходимостью. — задумчиво проговорил Коловрат, и если с первым утверждением я еще мог поспорить, то вот второе попало в самую точку. Не сумей я тогда каким-то чудом вызвать пресс, остались бы от меня только ножки да рожки.
— А что, если расстрелять его из пулемета?! — неожиданно предложил наставник.
— Боюсь его сиятельство такого самоуправства не оценит, и тебя даже полиции передавать не будут, на месте казнят. — ответил Василий, удивленно посмотрев на старого товарища. — Хотя меня это от головной боли избавит. Даже от двух разом, так что я можно сказать этого предложения не слышал. И вообще, когда ты подобное затеял — я находился на другом конце Петрограда.
— Значит в принципе одобряешь? — довольно потирая ладони проговорил Симеон. — Ничего, кадет, я тебя еще научу родину любить. Пойдем!
— А может завтра? После того как результаты отборочных матчей станут известны? — предложил я.
— Ну да… забыл совсем. — поморщился Коловрат, откладывая гениальную идею на потом. — Ладно, со щитом все более-менее понятно. Осталось придумать как заставить тебя использовать диск… Тяжелая задача… так чтобы тебе пришлось использовать узкое, но достаточно протяженное пространство.
— Если что, я этого не предлагал, но как на счет медленно опускающейся гружёной платформы. Так чтобы он ее поднимать мог только попадая по какому-нибудь рычагу, за стеллажами. И пресс не пройдет и конструкты придется использовать. — в задумчивости проговорил Строганов.
— Вы точно мои преподаватели, а не группа убийц-садистов, придумывающая как бы меня по эффектней лишить жизни? — настороженно спросил я, глядя на Симеона и Василия.
— Это все — исключительно для твоей пользы. — почти хором ответили они, и Коловрат тут же предложил: — Может закрытая яма с водой, которую надо через щель выплескивать? Можно туда щук запустить…
Высокая Петроградская академия благородных девиц.
— В связи с скорым прохождением у нас первой фазы Императорского молодёжного турнира вы должны усвоить несколько главных правил. Первое — никаких простолюдинов! — строго произнесла настоятельница, ходя между стройными рядами девушек, заложивших руки за спины. — Вы — не только лучшие невесты империи, но и благородные леди. Так что ваши грелки выставьте на мороз.
— Спать с победителями и проигравшими только выше вас титулом. Если видите их в вас заинтересованность — подсекайте, и не продешевите. — продолжала женщина, внимательно глядя на воспитанниц. — Если видите свой шанс, не упустите его, но, чтобы никакой вульгарщины. И главное, к княжнам все сказанное не относится. Кроме того, что «грелок» в академии во время турнира быть не должно. Ваши альфонсы и ручные зверушки — ваше дело, но вы в первую очередь леди, а уже потом — женщины.
— Три дня на прохождение медицинского осмотра, необходимое лечение и купирование проблем. Собрались, девочки! — захлопала в ладоши настоятельница. — помните, что вы все неприступные крепости, так что найдите своего рыцаря, перед которым вам удастся лучше всего пасть.
Суворовское военное училище. Медицинская часть.
— Я очень сожалею о произошедшем, но вы должны понять. Все что вам говорили, что вам обещали Суворовы и Меньшиковы — оказалось ложью. — проговорил врач, сменивший на посту своего брата в Асклепии. — Не будет ни графства, ни усыновления. Вас уже вычеркнули из будущего империи.
— И что мне делать? Я шел к этому восемь лет. — хрипло ответил парень, глядя тупым, не видящим взором на врача. — Ради этого рвал жилы. Тренировался ночами, пока никто не видит. Я… Я должен был стать их фаворитом!
— Вы совершенно правы. Но боюсь ситуация изменилась. Вас подставили, даже судьи оказались на их стороне. — сокрушенно покачал головой врач. — Даже если вы вызовите этого наглеца на дуэль, ничего не выйдет. Вы же все сами видели, и он, и все его дружки плотно сидят на препаратах. Невероятный рост мышечной массы, просто невозможная скорость и реакция. Светящиеся глаза…
— Ненавижу. — тяжело выдохнул парень, сжав кулаки. — Мрази. Обманщики!
— Боюсь с ними ничего не сделать. — снова вздохнул доктор. — Они играют не честно, так что ни вам, ни вашим сверстника его не победить. Можно было бы попробовать пойти другим путем…
— Каким? — почти сразу спросил парень, не выдержав затянувшейся паузы.
— Боюсь это слишком опасно. Нет, нет — забудьте. — отмахнулся врач.
— Что нужно сделать? Говорите! — вскочил со стула парень. — Я сделаю все, чтобы заставить их заплатить по заслугам!
— С жуликами нельзя играть честно. Тем более в их игры. — со вздохом сказал брат в Асклепии. — Но если вы твердо уверены в своих целях… я вам помогу.
Утро началось не с кофе, даже чая мне не досталось. И очень повезло, что я взял телефон с собой на пробежку. Когда он завибрировал в кармане, я как раз завершал первый круг. Без рекорда, просто бег на три километра в имитации полной выкладки. То же, что и каждый день.
— Слушаю. — ответил я, чуть сбавляя темп чтобы выровнять дыхание.
— Это Василий. Срочно сворачивай зарядку и на турнирную арену. Пять минут. — произнес Строганов, чей номер естественно определился.
— Уже бегу, к чему готовится? — спросил я на ходу, махнув Петру, чтобы он возглавил колонну.
— Судьи назначили финальный поединок отборочного тура на утро. Кто их надоумил — сейчас выясняем, но провести его придется в любом случае. — ответил Василий, и на меня прямо пахнуло подставами Меньшиковых. С чего ради такие странные телодвижения? Выяснять прямо сейчас я этого не стал, потом разберемся, в начале выиграть надо.
— Герб? — спросил я, глядя на фигуру, закованную в доспехи, ждущую меня на бетонной площадке. Было в нем что-то… непонятное. Слишком плавные, словно замедленные движения, но при, этом я успел заметить, что все движения — выверенные, экономные, словно вместо молодого парня под броней скрывался совершенно другой боец, уровня Строганова.
— Да, против тебя выйдет Беляков. Уже вышел. — на ходу поправился Василий.
— Какой-то он дерганный. — сказал я, ожидая реакцию преподавателя.
— Плохо перенес прошлое поражение. К тому же с тобой он уже дрался, и публично проиграл. Теперь он сдерживаться не станет, если подставишься — раскатает в блин. — жестко проговорил Строганов. — В отличие от тебя — он все базовые конструкты уже освоил в совершенстве. Если хоть раз подставишься — придется тебя по кусочкам собирать по всей арене.
— Значит мне всего-то и надо — не подставляться. — усмехнулся я, вспоминая главное правило училища, выведенное еще Гаубицевым — «не попадаться». — Ну что, наставник, будут пожелания и рекомендации?
— Чему мог, я тебя уже научил. — пожал плечами Василий. — Выложись на полную и не старайся играть честно. Он сильнее тебя по всем параметрам. Опытней, тяжелей, с большим резервом и пиком. Просто выиграй, а потом уже разберемся кто это затеял и зачем это было нужно.
— Ясно. — кивнул я, закончив переодеваться и натянув носки поверх спортивных штанин, чтобы они не натирали в доспехе, забрался внутрь. Отметил про себя, что движение «зажигания» когда я вставлял камень в гнездо питания, получилось почти на автомате — использование резонансного доспеха с каждым днем становилось все привычней. Вот только и резерва камня хватало только на это.
— Поехали… — выдохнул я, ударяя кулак о кулак и разминаясь, чтобы прочувствовать инерцию и вес брони. — Разорвем его в клочья.
— Внимание, бойцы на ринге. Начинаем финальную схватку отборочного турнира. С левой стороны — его сиятельство Александр Суворов, с правой… — договорить судья не успел, как и уйти с площадки. Стоило ему произнести мое имя, в порядке старшинства по титулу, и показать на меня рукой, как песок вокруг арены взорвался и в мою сторону полетело сразу несколько дисков.
Прессом я успел затормозить обрушившийся на меня спереди конструкт. Левый пропустил над головой, пригнувшись, а правый сумел развеять пробойником. Но вот на спине у меня глаз не выросло, и ударом сшибло, кинув лицом вперед. Я едва успел выставить вперед руки, как противник уже оказался рядом.
— …стойте! Это дисквалификация! — раздалось из динамиков, а судья, лишенный даже элементарной защиты, скрючился на песке, закрывая голову руками. Попади один из дисков в него, а не в меня — только мокрое место останется, да и то не на долго.
— Стоять! — рявкнул я, не задумываясь врезав по противнику прессом, но Герб каким-то неимоверным чутьем определил направление и успел бросить в сторону диск, отвлекшись всего на секунду. Правда мне этого хватило.
Прану в глаза, во все три. Круговороты замкнуть, выработку из земли и воды на максимум. Вижу!
Выхватив саблю, я отбил два из трех дисков, стараясь уйти по дальше от судьи, чтобы не провоцировать по нему случайного удара. Но Гена мне такой возможности не дал. Очередной конструкт появился из тучи песка, и я не сразу понял, чем этот диск отличается от остальных — в нем почти не было ареола расплывчатости.
Сабля, настроенная на ученический бой, жалобно звякнула и с треском развалилась пополам, когда я попытался отразить ею вражескую атаку. Энергетическая плотность вражеского конструкта оказалась выше, чем плоскостной проводник оружия! Я едва успел отклониться назад, краем глаза увидев новую пробивающуюся через поднятый песок волну силы.
Уклониться в тяжелом резонансном доспехе от пространственного лезвия я успел, хоть и в последнюю секунду. Но у меня за спиной, на бетонной поверхности, осталась глубокая, сантиметров десять, пробоина, а сама стена пошла трещинами, будто ее не из бронебетона, а из высохшей глины делали.
Ловить такую радость лицом мне было совершенно противопоказано, и сейчас, почти сравнявшись с противником в скорости, я сумел разорвать дистанцию и уклоняться от атак, не в силах ответить ничем кроме прессов. Герб словно с цепи сорвался, закидывая меня дисками он почти не замечал давления, разбивая мои конструкты своими.
— Хватит бегать, крыса! — взревел противник, когда я в очередной раз сумел разминуться с диском, разнесшим бетонный щит перед зрителями в труху. — Дерись как мужчина, трус!
— Ты уж определись, трус или крыса? — успел ответить я между прыжками из стороны в сторону, чтобы пропустить летящие по ногам диски. — Может я вообще — боевой кролик, пожирающий рыцарей?!
— Ты… да ты трус! — выдал многоумное заключение Герб, обрушив на меня пресс такой мощи, что мой собственный конструкт в нем просто растворился, а меня вдавило по пояс в песок, так что увернуться от последующих атак было просто нереально. Вот только их не последовало. — Да! Ты проиграл! Все видели? Я победил!
Вот же придурок… что-то с ним сегодня вообще не так. Учитывая фальстарт, атаку судьи и прочее — ни о какой победе естественно речи не шло. Так что я не стал беспокоиться, и лишь выгребал, стараясь прикрыть собой замершего на земле свидетеля. Вот только тому, видно почувствовав себя наконец в безопасности, тоже ума хватило. А может мужчина просто решил отыграться за собственное унижение.
— За нарушение правил турнира, Геннадий Беляков получает дисквалификацию! Победителем признается Суворов… — громко выкрикнул судья, и я, чуть не с матом, бросился к нему, в последнюю секунду успев прикрыть своим стальным доспехом мужчину от вражеского пресса.
— Куплены! Все куплены! Лжецы! Трусы! — взревел Герб, словно слетев с катушек, и по песку ударили десятки конструктов, поднимая облако пули. Я едва успевал отбивать диски своим пробойником, действуя на грани возможной в доспехе скорости. Сталь просто не успевала за разгоряченными мышцами, а механические суставы не гнулись под нужными мне углами.
— В укрытие, быстро! — крикнул я, прикрывая собой судью, и тот, не будь дурак, метнулся к единственному выходу. Сверху обрушился пресс, но оказался слишком большим и затормозил на бетонных стенах, кроша их в серый песок и мелкие камни что шрапнелью ударили во все стороны.
Парень явно обезумел, решив атаковать постороннее лицо. Это даже не нарушение правил, это чистая уголовщина — нападение на должностное лицо во время исполнения обязанностей. И что теперь ждало Гену — я старался не думать. Тем более что занимала меня одна предательская мыслишка — а подмога то где? Ведь они видят, что происходит на арене, не могут не понимать, что с нормальным поединком это не имеет ничего общего.
— Убью! — ревел Герб, обрушив на меня целый поток из дисков. Его атаки стали проще, прямолинейней, но куда быстрей. Там, где раньше он создавал один конструкт — теперь было три. Там, где раньше были комбинации атак, остались только диски. Он строчил ими словно из пулемета, не давай мне ни секунды продыху.
Краем глаза я заметил, как отброшенного каменным крошевом к стене судью утаскивают внутрь бункера для наблюдателей, и с облегчением отскочил в сторону. Защитная стена, на том месте, где я только что стоял, тут же покрылась сетью трещин, очередной диск вгрызся в нее, словно циркулярная пила, и угол, весом в полтонны, отвалился рухнув в песок.
Видимость резко упала, в поднятом облаке пыли стало тяжело ориентироваться, но Геннадий словно чувствовал куда нужно бить, преследуя меня десятками атак, и не позволяя выгадать ни мгновения, чтобы сосредоточится или контратаковать. А самое паршивое — его резерв, который давно должен закончится, оказался бездонным. Измором его не взять, а значит победить я должен силой.
Увернуться, прыжок в сторону, снова увернуться. Я помнил, как вчера он чуть не убил Тарана, врезав ему диском в контактном бою, но и прыгать по кругу до бесконечности я не мог, нужно только выиграть чуть-чуть времени. А значит — вперед! Отбив два конструкта подряд я оказался в метре от противника.
— Жри! — взревел Герб, и прямо между нами мигнул, воплощаясь, острый, почти материальный полуметровый серп. Даже зубцы как на хозяйственном орудии присутствовали. И я наконец понял почему его так называли.
Вот только я этой атаки ждал с самого начала, а потому единым движением выхватил из кобуры гранатомет и срубил пробойником только сформировавшийся конструкт. Громыхнул выстрел в упор, и тяжелая резиновая пуля вылетела прямо в шлем противника, да только застряла в сантиметре от забрала. Щит, выставленный у самого лица Герба, замерцал радужными бликами.
— Сла… — усмехнулся тот, но договорить я ему не дал. Стальной кулак с пробойником развеял вражеский конструкт, и подхватив шарик я впечатал его в железную маску врага, замазывая краской забрало. — Тварь! Жулик!
Герб ударил вслепую, десятки дисков, разрывая в клочья бетонную площадку, рухнули с небес на то место, где я только что стоял, но мне удалось отскочить в сторону, и самому ударить противника пробойником в сочленение на доспехах, заклинив правую руку. Тот словно не почувствовал, двигатели на суставе точно отключились, я видел, как они искрят, но скорость движений Герба почти не снизилась.
Уйти в сторону, пресс… разрушен только сформировавшись. Гена продолжал неистово бить дисками во все стороны, в попытке попасть наугад, но в то же время старательно оттирал левой рукой забрало. Снова пресс, теперь я создал конструкт прямо у него за спиной, заставив покачнуться и на мгновение потерять концентрацию.
Несколько дисков обрушилось в перегородку у бункера, но я уже сменил положение и ударил по левому плечу, стараясь заклинить броню. Кажется помогло, оттирать краску он перестал, но не успел я расслабиться как весь песок на арене резко пошел вниз. Герб не стал мелочиться и ударил по всей площади.
Но именно это было мне и нужно. Всего несколько секунд пока он отвлекся. Плевать на мелочи. Плевать на камень в доспехе. У меня было ультимативное оружие и больше половины резерва в чакре «звука». Влить их в Шах, концентрация.
— Полетай! — крикнул я, подкидывая мощным конструктом противника на добрых семь метров в высоту. Это уже не пушинка бомбист и не Василий без брони. Это двести пятьдесят кило человеческого мяса запаянные в стальную консерву. Да и высота не маленькая, с такой упасть — почти гарантированно разбиться. Так я рассчитывал.
Не вышло. Почти у самой земли герб успел сам создать пресс, в который и приземлился, словно на спасительную подушку. Мельком я вспомнил что именно так летают десантники, и удивился, когда парень успел усвоить такой способ, а потом мне резко стало не до сторонних рассуждений.
Полет словно отрезвил Герба, да к тому же он успел оттереть часть забрала, видя меня одним глазом. Приходилось все время отступать по спирали, чтобы не попасть под обрушившиеся на меня потоки дисков, и одновременно не стать жертвой сходящихся «хлопков» и одиночных прессов.
Оглянувшись, я понял почему подмоги до сих пор нет. Тяжелую стальную дверь покорёжило одним из дисков, и теперь в нее безуспешно долбились. Вторая оказалась завалена тем самым полуторатонным уголком стены. А значит ждать подмоги не стоит. Но и выиграть в текущем противостоянии я не могу, не хватает… всего!
Инструментов, силы, скорости, опыта… я словно дворовый мальчишка, вышедший на поединок с бывалым боксером. Но я очень злой и упрямый дворовый мальчишка. К тому же, если он может использовать пресс в качестве подушки, почему не могу я? Только подушка мне не нужна, а нужен хороший пинок под зад.
Я ударил, и почувствовавший опасность Герб снова загородился кинутыми крест на крест дисками, вот только целью был не он. Даже подготовившись к такому развитию событий я все равно не ожидал столь удачного применения. Доспех подкинуло на полтора метра вверх, заставив мой желудок упасть куда-то к кишкам, и почти сразу подняться к самому горлу.
Герб, по инерции, посылал диски мне вслед, но попробовав задрать голову наконец получил от собственных доспехов, не сумев прицелиться и чуть не рухнув из-за заклинившего колена. Я же обрушился сверху, словно стальное двухсоткилограммовое ядро, и чуть не разбил себе нос о забрало, когда ударился и пробил выставленный щит.
Броня с грохотом столкнулась, и я вмазал стальным кулаком с пробойником по шейному суставу противника. Заскрежетали суставы, Герб смог поднять только одну руку, а я раз за разом бил, выводя доспех из строя и совершенно не жалея сил. И только накатившее чувство смертельной опасности заставило меня отскочить в сторону.
Не знаю даже, был Герб гением или психом. Но он ударил сам по себе десятком дисков, не сумев развеять их, а последнюю секунду. Я видел, как конструкты прогибают надежную резонансную броню. Кромсают почти сантиметровую кирасу, разрезая и выворачивая листы металла. Даже подложка из мягкой обивки вылезла наружу клочьями, словно из мягкой игрушки.
Но даже после всего этого буйства, он еще продолжал стоять. Поврежденный динамик на броне выдавал нечленораздельное бульканье и треск. Доспех противника превратился в искореженную груду металла, но Герб продолжал бой. Продолжал засыпать меня дисками, не собираясь сдаваться. Вот только больше он за мной не успевал.
Я назвал это рывком. Прыгаешь вправо, бьешь себя прессом слева и вот ты уже в двух-трех метрах от того места, где стоял секунду назад. Рывок — и меня отнесло в другую сторону, а диски неизменно падали за спиной, не в состоянии даже коснуться моей брони. Минуту я осваивал новый навык, а потом пошел в контратаку.
Рывок влево, уйти от серии дисков, разбить пробойником пресс, и вот я уже вплотную к врагу. Удар в сочленение, по суставам брони, по двигателю, управляющему контуру, отскочить. Новый раунд. Я обрушил на Герба град ударов, выводя из строя броню. Лишая его функциональности. Последовательно. Не подставляясь и не спеша. Надежно и с гарантией.
Рывок, уйти за спину врага, серия ударов по двигателю. Рывок, спереди — по управляющему контуру, там, где кристалл. Рывок, в голову и шею. Рывок…
Через минуту количество дисков сократилось до одного-двух в секунду. Через две минуты Геннадий остался стоять, но ни одного конструкта больше создать не мог. И когда до него вдруг дошло, что я стою на одном месте, а ничего не происходит, он дерганными движениями поковылял ко мне. Издавая при каждом шаге жуткий скрежет, с тучей искр, идущей от доспехов, он брел, словно зомби, оставляя после себя длинный след от волочащейся правой ноги.
— Ты проиграл. Сдавайся. Хватит. — проговорил я, когда до противника оставалось меньше двух метров. В ответ он сказ что-то нечленораздельное, но продолжил идти. И когда наконец добрался — замахнувшись ударил рукой. Я даже не подумал уклоняться. Слабый, кривой замах пришелся в грудную пластину, и не смог ее поцарапать. Это продолжалось минуту, а потом бормотание и бульканье герба превратилось в неразборчивое бормотание, и он рухнул на колени.
Вздохнув с облегчением, я посмотрел на запоздалую помощь, что все же пришла. Ну как, наверное, придёт, через пару минут. Когда резаком вскроют заклинившую дверь. Третий глаз молчал, а значит опасности мне больше не угрожало. Так что я, не выбираясь из своей брони, легко уронил замерший доспех Герба, и дернул за рычаг экстренного раскрытия. Не сработало, броню тоже заклинило, что не удивительно, учитывая количество повреждений, которые мне пришлось нанести, чтобы победить.
Тогда я наступил на затылок шлема, и двумя руками потянул на себя эвакуационную ручку, силой вскрывая броню. Спина доспеха со скрежетом поддалась, и я увидел окровавленную обивку.
— Эй, придурок, ты как? — выругавшись про себя спросил я, вынимая тело Герба, который начал мелко подрагивать. Уложив его на арену, я дернул ручку раскрытия брони и выскочил наружу. Только чтобы увидеть, как у парня начинают закатываться глаза, а сам он бьется в припадке с кровавой пеной, лезущей из рта.
— Не смей подыхать, придурок, иначе я тебя с того света достану! — рявкнул я, прижав голову и грудь парня, чтобы он еще больше не навредил себе, и одновременно рассматривая его меридианы. Там была жуткая каша, словно маньяк-трикотажник кривыми ножницами кромсал тканевую куклу, обрезая ей ниточки в случайных местах.
Срастить их, да даже половину — я не успевал даже физически, слишком обширные повреждения. А потому, наплевав на конечности и красоту сконцентрировался на жизненно важных органах. Мозг, легкие, сердце, почки, печень… даже на желудок и кишки сил и времени элементарно не оставалось, главное, чтобы сейчас он выжил.
Выжил и рассказал, какой урод с ним это сделал. Потому что даже самый фанатичный придурок, вроде Герба, не мог нанести себе такой урон. И я не мог. Ни одной сломанной кости у него не было. Зато очагов внутреннего кровотечения — сколько угодно, и мне приходилось заставлять ткани сжиматься, лишь бы остановить кровь.
— Отойдите! Ему нужна помощь! — выкрикнул новый зав медчастью, в числе первых бросившись в дверной проем.
— А ну пошел отсюда! — рявкнул я, только увидев у него на груди герб со змеей.
— Что, да ты с ума сошел мальчишка! — визгливо закричал врач. — Я доктор и спасу ему жизнь, а если ты будешь мне мешать…
— У него внутренне кровотечение. К счастью, жизни это не угрожает, и через пару часов он очнется. Строганов! — стоило мне поднять голову, как Василий оказался рядом, кивнув. — В имение его. Снять показания и взять анализы. То, что с ним произошло, не могло быть естественным процессом. И проверьте по камерам, где он был до утроенного боя. И с кем связывались судьи при принятии решения о переносе турнира.
— Понял, сделаем. — кивнул Строганов, отходя в сторону. — Стража! Носилки сюда! Быстро!
— Этого надо взять под стражу, чтобы не сбежал как предыдущий. — сказал я, показав на медика. — За покушение на жизнь аристократа.
— У вас нет никаких доказательств! — снова взвизгнул мужчина, попятившись. — Орден неприкасаем!
— Так ты не орден. — усмехнулся Василий. — А обвинение в покушении на наследника рода как раз подпадает в пункт о нарушении договора между боярскими родами и орденом. Теперь ты наш.
— Яд, это лекарство… лекарство. — пробормотал, отступая от окруживших его охранников врач, а потом быстро сунул себе что-то в рот, и почти сразу рухнул на пол, забившись в судорогах.
— Чертов фанатик. — поморщился Строганов, отходя от стихшего через минуту тела. — Он мертв.
— Туда ему и дорога. — выдохнул я, поднимаясь. — Но общего расследования это не отменяет. Если в этом замешен весь орден — нужно убедиться.
— Как он? — спросил я, когда семейный врач Суворовых вышел из операционной.
— Жить будет. — ворчливо ответил доктор. Как я и предполагал, может он и ограничивал лечение Мирослава, но отказывать в операции совершенно, по его мнению, невинному парню не стал. Все же врачи не были ублюдками, а оголтелые фанатики встречались в любой области, главное на них просто не натыкаться.
— Уже хорошо. — выдохнул я, не стараясь вдаваться в подробности.
— Могу я по крайней мере узнать, что заставило вас вести его сюда, а не в ближайшую клинику? — не удержался от вопроса доктор. — Это было бы и проще, и быстрей. Я уже не говорю о том, что до операции он дожил просто чудом. Если бы кровотечение открылось раньше…
— Нет. Но я благодарен вам за выполнение клятвы Гиппократа. — ответил я, поднимаясь со скамьи, на которой ждал последние полчаса.
День в целом не задался, сразу после прилета шлюпа мы погрузили Герба и отправились прямиком в поместье. Я сопровождал Гену, чтобы убедиться, что он останется жив до допроса, а Василий разбирался с камерами и записями на кристаллы, чтобы сформировать доказательства.
Романа в доме не было, к деду с пустыми руками мне идти не хотелось, вот и пришлось ждать, пока закончится операция. К счастью, Строганов обернулся быстрее, хотя довольным его назвать было сложно. И теперь, дождавшись положительного результата я вместе с денщиком и наставником наконец отправился к Мирославу.
— И что же вас так задержало? — спросил с едкой ухмылкой граф, сидящий в рабочем кресле, обложенном подушками, в домашнем махровом халате поверх мягкого полу-делового костюма. Странная смесь, хоть я и понимал ее происхождение. — Внук уже почти четыре часа дома, а ко мне все никак не заглядывал. Или я у тебя в опале?
— Не хотел беспокоить без веской причины и доказательств. — ответил я, подойдя ближе и активировав третий глаз. — Кажется вы и вправду идете на поправку, дед. Хотя я бы от перехода в подобный рабочий график советовал воздержаться.
— И на кого тогда неотложные дела оставить? Роман и так зашивается, на трех должностях одновременно. Как бы чего не учудил от загруженности или невнимательности. — покачал головой Мирослав, не слишком довольно воспринимая мой деловой подход. — Но раз вы привезли этого мальчика, значит вам есть что сказать в свое оправдание? На сколько я понимаю, пострадал он именно в бою с тобой, Александр?
— Это сложный вопрос, хотя в этом деле вообще простых не будет. — ответил вместо меня Строганов. — После распространения наркотиков на территории училища и подозрении в этом главного врача, мы решились на нарушение протокола и установили камеры прямо в приемной палате и кабинете доктора.
— Ордену это очень не понравится. — поморщился Мирослав. — Это хоть того стоило, или мы нарываемся на конфликт зря?
— Я привез запись, на мой взгляд, мы можем предъявить им обвинение в покушении на жизнь вашего наследника, но видео в доказательство лучше не прикладывать. — проговорил Василий, передав с этими словами кристалл графу. Пока Мирослав вставлял его в устройство чтения, я заметил, как едва заметно трясутся руки старика, все же он не вернулся в норму.
А дальше мы стали свидетелями разговора Геннадия с новым врачом. И еще нескольких, выборочных посещений. Затем на проекторе появилось изображение одной из палат, где врач сам, лично, вкалывал Гербу препараты, не числившиеся в общем хранилище. Так что доказать, что именно у парня в крови можно было только после анализов. Вот только все это было… неубедительно.
— Итак, подведем итоги. — проговорил Мирослав, откинувшись в кресле. — Во-первых, доктор паренька ни к чему не принуждал. Более того — даже отговаривал, хоть и не особо рьяно. И именно это скорее всего покажет допрос с менталом. Во-вторых, запись совершенно ничего не доказывает — на ней только обычные действия врача. К тому же она сделана в нарушении закона и договоров с Орденом. Ну и наконец, в-третьих, и последних, нам совершенно нечего им предъявить.
— А как же прошлые показания Болгарской княжны? Как же распространение наркотиков? — нахмурившись спросил я.
— Ты, кажется, не очень понимаешь, куда предлагаешь нам лезть. — едко усмехнувшись проговорил Мирослав. — Это ОРДЕН, мальчик. А не каки-то там заблудшие наркоманы одиночки, и даже не преступная шайка. Орден владеет всеми больницами, полевыми госпиталями и университетами по медицине.
— Стоит им только подумать, что ты собираешься ущемлять их права — род лишиться всей поддержки. Не только в быту, но и на войне. Некому будет лечить раненых, немому — ухаживать за больными или останавливать эпидемии. — доходчиво объяснил граф. — Если тебе этого мало, подумай обо всех тех, кто лишится врачебной помощи на наших землях. Даже фельдшеры и ветеринары — служат ордену.
— Как они могут служить ордену, а не стране или роду, если располагаются на нашей территории? — удивлённо спросил я. — Я о подобном, конечно, слышал, но поверить в это выше моих сил. Что они будут делать если мы просто возьмем и лишим их всего финансирования?
— Кто мы? Род? — не весело хмыкнул Мирослав. — Для них это ни на что особенно не повлияет. Просто уйдут в другие земли. Ну а если вдруг представить, что по какой-то неведомой причине нам решит помочь император, больше того, вдруг поддержит все дворянское собрание и боярский совет — врачи просто перестанут работать на территории России. Полгода, ровно столько продержалась Англия, когда король Георг Семнадцатый, Беспалый, попытался взять орден Асклепия под контроль.
— И что с ним случилось? — нахмурившись спросил я.
— Умер, после того как ему отрубили в начале пальцы, потом кисти, а затем и руки по локоть. — проговорил Мирослав. — Не врачи, естественно, взбунтовавшиеся против него придворные, слишком много смертей среди новорожденных и детей. Небольшая эпидемия, совершенно не затронувшая Уэльс и Ирландию, поддерживающих медиков, и вот государственный переворот прошел почти бескровно.
— Потрясающе. Выходит они что, надгосударственный орган власти? — недоверчиво спросил я. Это же по круче ООН. Правда те вроде боролись за мир во всем мире, а эти готовы пожертвовать сотнями тысяч жизней, чтобы в их кормушку не лезли. — Но есть же частные врачи? Какие-нибудь отщепенцы от ордена. Не может быть чтобы вообще все доктора слушались одних людей.
— Так они и не слушаются. Просто крепко держатся друг за друга. — пожал плечами, и тут же поморщился от боли Мирослав. — Есть и отщепенцы, и гении, которым позволяют открыто практиковать то что они сами хотят. Но, как и любой орден, они в первую очередь заботятся о своих членах и своих интересах. Лучшие их клиники — словно крепости. Разве что армию им держать запрещено.
— Но это не мешает им нанимать дарников в резонансных доспехах и даже легкие бронеходы. — заметил Строганов. — Разве что из воздушного флота у них исключительно легкие шлюпки, для быстрой доставки пациентов в больницу.
— Да, тяжелые корабли они иметь не могут. Как и владеть банками и производствами. Это общее решение на уровне договора меж странами и по большому счету только оно позволяет держать Асклепия в узде. — проговорил устало Мирослав. — Но я не уверен, кому подчиниться команда моих летающих госпиталей, если я отдам приказ, противоречащий интересам ордена.
— Вот же… жопа. — проговорил я, понимая всю глубину ситуации.
— Не выражайся, молодой человек. Это недостойно юноши благородного происхождения. Мат, если его использовать не к месту, лишь теряет свою ценность. — заметил Мирослав, чуть улыбнувшись. — Мы не пойдем на конфликт с орденом. Более того, даже намекать на него не станем. Но… главе ордена в регионе я позвоню.
— Позвонишь? — удивленно спросил я. — И что скажешь? Может попросишь?
— А только это я и могу. — недобро посмотрев на меня проговорил Мирослав. — Просить и торговаться. Если ты еще не понял — ни у меня, ни даже у императора власти над ними нет. Хотя рычагов влияния хватает. Но давить на орден — не лучшее решение, к тому же они не однородная структура, хоть и придерживаются своих.
— Прошу прощения, ваше сиятельство, но возможно стоит поднять те документы, которые мы получили во время облав? — спросил, нахмурившись, Строганов. — Мы же тогда много чего нашли, совсем не доброго.
— И что нам с этого толку? — отмахнулся Мирослав. — Нет, придержим пока. Это такая вещь, не знаешь когда пригодится. Пара десятков наркоманов, да еще и в нашем заведении, это скорее позор нам, чем ордену. Это мы не сумели наладить контроль, так что скорее придется свалить все на этого мальчика… как его?
— Геннадий Беляков. Его раньше прочили в преемники Романа. — не сумел сдержать я улыбку, когда граф недовольно поморщился. — А теперь даже не знаю. Судя по записи, он нас чуть ли не во всех смертных грехах винит. Продали, предали… знатно его против рода Суворовых настроили.
— Им даже стараться особенно не пришлось. — ответил Мирослав. — Надо было его угомонить раньше пригреть… да руки не дошли, один слишком колючий молодой человек отнимал все внимание. Но сейчас парень будет под защитой рода, приспособим его куда-нибудь. Благо он дарник не из последних…
— Боюсь, ваше сиятельство, что не выйдет. — чуть поклонившись проговорил Василий. — Во время сражения Александр разбил его резонатор, используя шило. Но у него выхода не было, если бы не это — парень не остановился бы, продолжил сражаться до самой смерти.
— Вот как… значит мне еще и за поломанный алмаз перед конторскими отвечать. — вздохнул Мирослав. — Нам очень сильно повезло что в данный момент мы у императора на хорошем счету, иначе эти мелкие неурядицы вполне могли бы превратиться в неразрешимые проблемы.
— А наш император не как этот, Георг? Разве не свита управляет королем? — удивленно произнес я.
— Свита делает короля, не управляет. — поправил меня Мирослав. — За Петром большая часть рода Морозовых, Долгоруких, Юсуповых и многих других влиятельных семей. Мы — лишь одни из многих. Но в то же время, личная сила государя — очень значима. Он один из немногих реальных обладателей первого ранга. Некоторые даже считают, что он — вне категорий. К счастью, ситуаций, где пришлось бы показывать такую силу на его жизненном пути не представилось.
— И все же именно вы с Долгоруким закрыли его от покушения. — заметил я, взглядом показав на увечья. — И заплатили за это не малую цену.
— Там были не только мы, большая часть гвардейцев просто погибла на месте. А мы, скажем так — это наш долг, прикрыть императора своими телами, если больше мы ничего сделать не можем. — не слишком довольно проговорил Мирослав. — К тому же, кто мог знать, что эти твари создадут… подобное.
— Можно хоть немного подробностей, чтобы понимать, с чем мне возможно придется иметь дело? — поинтересовался я. — А то в училище ходит море слухов, но никакой конкретики.
— Незачем тебе об этом думать, потому что не будет ничего подобного в твоей жизни. — отмахнулся Мирослав, но тут же поднял ладонь, задумавшись. — Но с твоим везением и незамутненным везением попадать в абсурдно опасные ситуации, может и есть смысл. Умудрился же ты, при контроле службы безопасности быть дважды похищен?
— А… то есть это теперь не их провал, а мое везение? — протянул я, и сидящий рядом Строганов резко закашлялся.
— Считай, как знаешь, выводы были сделаны, виновные наказаны. — ответил Мирослав, с кривой ухмылкой посмотрев на денщика. — Культ детей господа завербовал одного из секретарей государя. Ординарца княжеских кровей, наследника рода Штольц. Ему промыли мозги, выкачали внутренние жидкости накачали жидкой взрывчаткой и заставили прийти во дворец, на совещание министров.
— Живая бомба? — ошарашенно проговорил я. Даже для меня, человека с достаточно богатой фантазией, это было за гранью добра и зла. — А что его родственники? Свидетели?
— Мертвы. Их использовали в ритуале, подвесив за ноги вскрыли горло и кровью начертили пентаграммы по всему особняку. Оставшиеся дальние родственники ни в какую не хотят приезжать в Петроград. — ответил Мирослав. — Предпочитают оставаться в Германии. Хотели особняк продать, но фото просочилось в прессу, так что вряд ли это проклятое место теперь кто-то купит.
— Ну, смотря какая у него цена будет. — проговорил я, делая себе пометку. Бароном я еще не стал, и все шансы что и не стану, а вот недвижимость, для моих собственных нужд, очень может и пригодится. Особенно если она стоит существенно ниже рынка. Нужно только выждать, пока зарубежные владельцы в конец отчаются продать дом. Как раз полгода-год у меня есть.
— Цена… есть вещи, которые невозможно купить ни за какие деньги. — покачал головой Мирослав. — Ты должен это усвоить. Дворянская честь, репутация — это не то чем можно разбрасываться даже в мелочах. Возьмем для примера тот же особняк, сейчас он прочно ассоциируется с культом Детей господних. Если ты его купишь и заселишься в него, в начале тебя будут считать храбрецом и человеком без предрассудков. Затем, через совсем короткий промежуток времени, пойдут слухи о том, что ты можешь и сам быть связан с культом. Поверь, люди легко верят в такую чушь.
— И что дальше? Умные люди не купятся на подобную ложь. — поморщился я, от развеявшегося идеального плана по обогащению.
— Умные как раз не пренебрегают даже такими мелочами. Все противники культа сделают у себя пометку. Начнут внимательней присматриваться к слишком быстро взлетевшему юноше. И те, кому надо увидят… тебя. Во всей красе. — усмехнулся Мирослав, раскрытой ладонью ткнув в мою сторону, словно взвешивая. — Слишком быстро возвысившийся, слишком удачливый, слишком…
— Они и так обратят внимание, уже обратили, а после турнира будут смотреть еще тщательней, но пока они думают о других причинах, но стоит им только дать повод и количество твоих врагов может резко вырасти. — подытожил граф. — Культ в столице ненавидят не многим меньше, чем бомбистов и смутьянов.
— Спасибо за науку, ваше сиятельство. — задумчиво поблагодарил я. — С такой точки зрения на проблему я не смотрел.
— На здоровье. — отмахнулся Мирослав, будто это ему ничего не стоило, но я успел заметить легкую улыбку. — Кто еще может научить молодых, как не старики? Не денщику же пенять за твое воспитание. А раз уж ты выиграл, закончил отборочный этап и твердо решил продолжать участие в турнире, останься сегодня на ужин. Давненько мы не сидели за столом всей семьей.
— Как скажете, ваше сиятельство. — ответил я, понимая, что за ужином могут обсуждаться вещи, которых в иных обстоятельствах я не услышу. Не тот круг общения у меня, пока что. Приходится обходиться данными из сети, уроками по политэкономии и собственными выводами, которые часто сильно искажены прошлым опытом.
До ужина оставалось еще несколько часов, но отдохнуть не вышло, да я и не собирался. Правда предпочел бы вернуться к тренировкам и медитации, а пришлось заниматься нарядом для ежедневного ношения. Портной, вызванный для этого, измерял меня с головы до пят, цокая языком и делая пометки в небольшом блокноте.
— Потрясающе, вы так выросли, молодой человек. — чуть гнусавя проговорил портной, явно имеющий хорошие еврейские корни. — Если бы я не знал вашего денщика и не узнал шрама, сказал бы что передо мной совершенно другой человек. Хотел бы я сказать — «как быстро растут чужие дети», но вы уже далеко не ребенок.
— Благодарю. — краешком губ улыбнулся я, думая совершенно о другом. Какой еще шрам? Я свое тело знал прекрасно и видел его с разных углов, но спереди никакого шрама не было. Значит сзади?
Дождавшись пока, портной снимет мерки и выйдет я развернул тройное зеркало, так чтобы увидеть собственную спину, и с удивлением обнаружил два шрама близнеца, у позвоночника под лопатками. Ровные, почти исчезнувшие и явно старые. Странная метка, особенно учитывая, что с внутренними органами у меня все в полном порядке. Ничего не вырезано, да на этом уровне и нет таких вещей, которые можно удалить.
Легкие, сердце, пищевод… чакра «звука». Поняв это, я вздрогнул, еще раз ощупав спину, глядя в зеркало. Нет, чуть не совпадают по высоте, но разве что чуть… Только — зачем? Да и не чувствовал я никакого отклонения. Нет, вряд ли это неестественное состояние. Хотя… черт его знает, что думать. Слишком мало сведений.
В другой ситуации я бы попробовал пройти всестороннее медицинское обследование, может даже лег в больницу. Знать свое тело и регулярно проходить врачей — обязанность каждого взрослого человека. Даже если он не перестал боятся врачей, а не только счетов за их посещение. Вот только сейчас к ордену Асклепия я ни ногой.
— Отлично, просто отлично. — проговорил портной, вернувшись в комнату с планшетом. — С замерами мы закончили, теперь следует подобрать верный фасон. Ваши старшие родственники довольно консервативны в этом вопросе, но может с вами мы сумеем пройтись по более модным фасонам.
— Боюсь, учитывая ситуацию, я тоже предпочту быть консервативен. — улыбнувшись проговорил я, глядя на помрачневшего мужчину. — Меня вполне устроит два комплекта кадетской формы, из чуть более удобных материалов… если есть возможность с защитными элементами.
— Таки не учите меня шить, молодой человек. — фыркнул портной. — Что на прошлых, что на этом — подложка из огнестойкой, ударопрочной ткани. Пулю может остановит не каждую, но от шального осколка или ножа защитит. Я так всей семье Суворовых уже сорок лет шью, а до того — мой отец и дед вставляли стальные пластинки. Но технология не стоит на месте…
Портной бормотал что-то еще, скорее себе, то возмущаясь судьбой, то радуясь своей в ней роли. Но от меня не отстал, пока мы не подобрали три приталенных костюма. Да, все та же полувоенная форма, отверни воротник, застегни на спрятанную молнию, и вот у тебя уже не просто китель, а полноценная куртка без цепляющихся элементов. Как раз под бронежилет, или как их тут продолжали наименовать — кирасу.
Я даже сумел порадовать старого еврея, когда вспомнил что у меня впереди встреча пусть и не при дворе, но вместе с княжной Ингой. Ну и девушке заодно написал, уточнив что она оденет, и потратив несколько минут на подбор наиболее удачной цветовой гаммы.
Конечно, никаких джинсов, камуфляжных или кожаных курток. Но против хорошего костюма будет только тот, кто носит фабричные изделия, а не пошитые на заказ. К счастью, теперь у меня была не только возможность, но и жизненная необходимость одеваться в соответствии со своим титулом и тем положением, которое я планировал занять в столичном обществе. Пусть пока я и делаю лишь первые шаги к этому.
Рассчитывая на тихий семейный ужин, в узком кругу, я оделся соответствующе. И дед Мирослав, не изменивший халату поверх костюма, был с моим выбором согласен. Но стоило появиться в небольшой гостиной дамам, как я почувствовал себя не в своей тарелке. И если хозяйка поместья, графиня Суворова еще придерживалась своего делового стиля, то Ольга была одета так, будто она собралась на коктейльную вечеринку.
Ну или просто — на блядки.
Вот только что-то мне подсказывало, что шикарное красное платье с глубоким декольте и разрезом идущим до середины бедра, предназначено именно для моего взора.
Не знаю, что именно взбрело в голову Ольге, может — сыграл свою роль ее женское одиночество. Может — то, что она была выдана за мужчину которого так и не познала. А может все было куда проще и банальней, и она решила поиздеваться над подростком, резко набравшем массу, и находящегося в стадии гормонального роста. Мне на это было далеко наплевать, как и на нее в целом. Если бы не поведение девушки за столом.
— Всем приятного аппетита. — пожелал я, и выждав для порядка приступил к трапезе. Было довольно проблематично не набросится на еду по привычке, выработанной в училище, а есть спокойно и размеренно. Но хоть пища оказалась достаточно привычной — никаких рябчиков с ананасами и прочих непонятных излишеств.
Наваристый борщ, в котором мяса было куда больше, чем капусты, да еще и со свежей, а не пастеризованной сметаной. Черный гречишный хлеб, настоящий, скорее даже толстая лепешка с хрустящей корочкой. Картошка с котлетами и подливой. А на десерт, или скорее закусь — миниатюрные блинчики со сметаной и икрой. Мужчинам поставили запотевший графинчик с беленькой и хрустальные рюмки. Мне же пришлось обходиться морсом. Но поесть нормально мне не дали.
Стоило всем чинно приступить к трапезе, как что-то тронуло меня за ногу. В начале я подумал, что это кошка, но, когда прикосновение начало подниматься по голени, стало понятно — это развлекается Ольга. Мне удалось сохранить самообладание и продолжить есть с невозмутимым лицом, девушка же стреляла в меня глазами, томно улыбаясь и помешивала ложкой суп.
— Прошу прощения, но ваша кошка совсем от рук отбилась. — проговорил я, скинув стопу Ольги, когда та положила мне ногу на колено и начала двигаться к паху. — Надо, наверное, ее на улице держать.
— Что? какая еще кошка? — удивленно посмотрела на меня Людмила. — Может в вашем училище и держат животных, но в нашем доме справляются без них.
— У супруги аллергия на шерсть. — заметил Мирослав. — Так что мне, можно сказать повезло. Обходимся без дорогих соболиных шуб. Разве что из искусственного меха, для порядка.
— Да, тебе со мной очень повезло, дорогой. — вежливо улыбнулась Людмила.
— Жаль на золото, платину и бриллианты аллергии нет. — тяжело вздохнул граф, явно чтобы поддержать беседу, и из вежливости я улыбнулся, вместе со всеми.
— У нас в училище таких кошек и в самом деле полно. — продолжил я. — Лезут куда не просят, некоторые даже утверждают, что благородной крови.
— Кошки? — уточнил Мирослав.
— Кошки. — кивнул я. — И их хозяева.
Ольга, поняв намек, второй раз лезть не стала, но, когда за невинными беседами мы перешли к десерту, а мужчины хапнули по одной, потребовала себе клубники.
Поставив перед собой тарелку с крупными красными ягодами, Ольга макала их в сметану, а затем собирала ее пухлыми губками. Делала она это так артистично и со вкусом, что даже Роман, прибежавший на ужин в последний момент, сглотнул слюну и что-то пробормотал.
— Да, ягоды зимой — это шикарно. — вздохнул я, и Ольга победно улыбнулась, прежде чем я продолжил. — Но бананы смотрелись бы лучше.
— Бананы? — не сразу поняв в чем дело пробормотала Ольга. А вот Мирослав с Романом меня явно поняли, заухмылявшись и тут же хряпнув еще по одной. Людмила же прикрыла глаза, чуть подвинулась к Ольге и прошептала ей несколько слов на ушко.
— Банан? Куда? — не веря проговорила девушка, и почти сразу получила несколько добавочных комментариев. Щеки княжны Меньшиковой вспыхнули, она резко отодвинула стул, и не попрощавшись удалилась.
— Хорош! — усмехнувшись заметил Мирослав. — Слова не мальчика, но мужа!
— Скорее малолетнего извращенца. — покачала головой Людмила. — Вы бы занялись его воспитанием, господа, а то ляпнет что-то подобное на людях, позора не оберемся. Пойдут о нас слухи как о… хотя, впрочем, о чем я, они и так ходят с самого основания рода. «Тупые солдафоны» и «псы царя», сколько я не прикладываю усилий, чтобы развеять эти предрассудки, ни меценатство, ни… пойду утешу девочку.
— Можете передать ей от меня нижайшие извинения, хотя ничего такого я не сказал, а все что она не верно истолковала, исключительно следствие ее испорченности. — проговорил я, чуть кивнув. — Хотя странно что ей пришлось что-то объяснять… мне казалось благородных девиц учат половому воспитанию.
— Возможно она прогуливала уроки. — пожав плечами сказал Роман, едва скрывая усмешку. — А может просто не поняла, о чем речь. Ты бы про огурцы ей сказал, ну или на худой конец — перец.
— Ага, острый красный перчик. И в самом деле — худой и мелкий. — хохотнул Мирослав. — Хотя, бананы они тоже разные бывают…
— Ох, мужчины. — вздохнула Людмила, поднимаясь. — Хорошего вечера, господа. Увидимся утром, дорогой, не налегай на водку.
— Да тут наляжешь. — помрачнел граф, к третьей стопке даже не притронувшись. А вот Роман, явно после тяжелого трудового дня, смахнул ее и тут же закинул в рот крохотный блинчик. Я не удержался и тоже съел пару блинов, они были просто восхитительны и таяли во рту.
— Говоришь девки лезут? — усмехнувшись спросил Мирослав, когда отпущенная служанка, поклонившись вышла из гостиной. — И какие, интересно узнать. Я про тех, что утверждают про свою благородную кровь.
— Вам ли не знать, ваше сиятельство. Уверен, после прошлых провалов служба безопасности отчитывается о каждом мало-мальски серьезном происшествии. А уж о девушках и вовсе докладывает с подробной характеристикой. — ответил я, совершенно не смущаясь вопроса.
— Куда они денутся, конечно, докладывают. Но времени все читать у меня нет, а выжимку каждый день… — отмахнулся Мирослав. — С Лисициной у тебя все серьезно? Думаешь ее всю жизнь за собой таскать?
— Ангелина… боюсь у нас куда больше, чем влюбленность, но она разумная. Понимает, что взять ее в жены я не смогу. — чуть поморщившись сказал я.
— Теперь можешь. Не первой, конечно. И даже не второй… — заметил Роман. — В этом государь нам, мужчинам, сильно подсобил.
— И много уже таких браков? — спросил я, с усмешкой. — Уверен — единицы особенно проштрафившихся, да какие-нибудь отщепенцы. Пока сам государь не покажет пример народу — многоженство будет признаком маргинала. Уж проще супругу в монастырь отправить, или даже в другое крыло дворца, запереть там на девять месяцев, а потом заявить, что она родила ребенка.
— Некоторые так и делали, даже подбирали любовниц с тем же оттенком глаз, кожи и волос. Но сам понимаешь, всегда есть нюанс. — усмехнулся Мирослав. — Старых родов, с хорошим резонансом, во всем мире по пальцам одной руки пересчитать можно. Когда действия армий зависят от того, как поведет себя верхушка, а владеющим приходится сражаться в первых рядах — риск очень велик.
— Ну, зато отсиживаться а штабе, наблюдая как чужие дети гибнут на фронте, у аристократов не выйдет. — усмехнулся я. — И полкам идти на смерть проще, понимая, что батька командир поляжет вместе с ними, а не за спинами.
— Да, стратегию войны это поменяло. — кивнул Роман, тяпнув еще одну.
— «Зато» говоришь? — пробормотал Мирослав. — Нет такого рода, который не терял бы детей, как в мелких, так и в больших конфликтах. Польза же и в самом деле есть, хотя я бы сказал — иная. Крупных боевых столкновений стало меньше. Когда убивают чужих детей, это всегда проще чем своих…
— Да, жаль только совсем конфликтов это не прекратило. — поморщился я. — Власть важнее чужих жизней?
— Сказал мальчик, не успевший окончить военное училище, а уже закопавший… сколько? Человек десять? Пятнадцать? И это, не считая покалеченных физически и морально, тех чьи судьбы благодаря тебе поломаны навсегда. — криво усмехнувшись проговорил Роман, вертя в руках хрустальную стопку. — Тот же Геннадий, чем он тебе мешал, что ты его в кому отправил?
— Вы не в курсе? Отчет не читали? — зло уточнил я.
— Он только вернулся, увидел поди в выжимке строку, а погружаться… некогда. — проговорил Мирослав. — Рома, твоему парню орденцы влили наркоту, по его собственному желанию. Убедили его в том, что Суворовы его кинули на произвол судьбы, обманули, вот он и пошел, а разнос.
— Из него вышел бы отличный гвардеец… а теперь что? — поморщился Роман.
— А теперь он будет жить, а не умрет от внутреннего кровотечения, как хотели служители Асклепия. — заметил я, повернувшись к дядьке. — Его подставили, а до этого — травили учеников наркотой. Да вы же сами в курсе, отчеты о прекращенном расследовании читали.
— Выжимку. — кивнул Роман. — Когда отец сможет вернуться в генеральный штаб? Надо хоть одну дыру заткнуть, а я не справляюсь с твоими старыми интриганами, все время кажется, что они меня переигрывают. Сплошная недосказанность, какая-то подковерная борьба, ужимки, полунамеки… устал я от этого.
— Держись, сынок, маршалом будешь. Если все закончится удачно. А даже если нет, останешься главой гвардии его императорского величества. — проговорил Мирослав, подбадривая сына, но и в этой фразе мне послышалось то, чего так боялся Роман — недосказанность.
— Раз уж разговор пошел о политике, что скажете о свадьбе Екатерины и Гавриила? — решил взять я инициативу в свои руки. — Говорят это сильно поднимет ее шансы вернуться на престол, к тому же уже добавило легитимности в глазах высшей аристократии. Она может вернуться?
— Вряд ли… — проговорил Мирослав, не слишком уверенно.
— Если эта змея снова получит власть, она всю страну в крови утопит. — с гримасой ненависти проговорил Роман. — Ее приказы… нет, если она хоть сунется обратно — я своих парней сдерживать не стану.
— Не забывай, что «твои» парни — мои вассалы. Покуда я глава рода, мы будем служить империи, а не творить военные перевороты. — отчеканил Мирослав, но выпрямившись тут же скорчился от боли. Все же до выздоровления ему было очень и очень далеко.
— А разве предыдущий переворот стал бы возможен без Суворовых? — удивленно спросил я. — Мне казалось, что ударные силы…
— Не стоит об этом болтать при посторонних, но даже если бы мы не ударили пальцем о палец — ничего бы не поменялось. — нехотя ответил Мирослав. — Даже если бы мы бросили все силы против избранно дворянским собранием и советом бояр императора, продержались бы на пару часов дольше.
— Потрясающе. — пробормотал я, прикрыв глаза. — А император, получается, об этом если и в курсе, то больше рассчитывает не на силу, а на преданность. И ресурсами род снабжает, и власти больше дал… может он еще и брак Романа поможет устроить.
— Уже пытался, дважды. — криво усмехнулся Мирослав. — Но в текущей ситуации… Мы пообещали государю, что как только непосредственная угроза жизни Роману уменьшится хоть в два раза — так сразу. Оставлять еще одну молодую вдову, не получившую даже своей первой брачной ночи — нехорошо.
— Так себе оправдание. Уверен и Петр так же думает. — заметил я.
— Всегда говори «его величество», «государь» или «император». Даже в уме. — поправил меня Мирослав. — А то оговоришься не с теми людьми, и может получиться очень нехорошо. Еще подумают, что мы тебя так научили… союзы и из-за меньшего неуважения распадались, тем более сейчас. В общем — ты меня понял. Кое-в чем Людмила права, тебя уже сейчас необходимо готовить к выходу в высшее общество.
— Кстати об этом. Не знаю, попалась ли вам эта информация в сводках, но вчера княжна Инга Лугай-Ляпицкая, позвала меня на закрытый молодежный вечер. — проговорил я, внимательно наблюдая за реакцией мужчин. Роман чуть вздрогнул, а Мирослав лишь сжал зубы и тяжело вздохнул. — Как я понимаю у вас остались сомнения в ее лояльности текущему императору.
— Верно, остались. Но в сложившейся ситуации тебе и в самом деле будет не лишним завязать с ней дружбу. — прокомментировал Мирослав, решив, что высказаться стоит именно ему. — Она активизировалась сразу после новостей об императрице?
— Да, буквально через пару часов позвонила, после того как нам лекцию прочитали. — ответил я, не став скрывать суть диалога. — Есть предположения с чем это может быть связано?
— Оппозиция может активизироваться. А у нас еще рабочие бунты, церковники собрали совет епархии, англичан на границе видели… — прикрыв глаза ладонью простонал Роман. — Чтож. Мне на сегодня хватит. Если завтра еще и эта клоака разверзнется, нужно быть выспавшимся.
— Здесь наблюдения и жучков нет? — на всякий случай спросил я, и Мирослав с удивлением уставился на меня. — Ну кто его знает, гостиная же, не рабочий кабинет. Да и супруга ваша, так или иначе — дочь пропавшего Меньшикова. Его же не нашли, на сколько я понимаю?
— Она не дура, понимает, что на пользу роду, а что нет. Как понимает и то, что в текущих обстоятельствах Екатерина со своим королем-консортом, отрезанный ломоть, как и все Меньшиковы, что ее поддерживают. — проговорил Мирослав. — Здесь можешь говорить свободно.
— Хорошо. Я в общем-то просто хотел предложить свою помощь. Не порядок ее тратить на такие мелочи, но, если ситуация и в самом деле экстренная. — пожал я плечами. — Не хотелось бы еще и дядьки лишиться из-за какой-то глупости, недоработки или элементарной невнимательности вызванной усталостью. Будет только одно существенное «но». Алкоголь противопоказан.
— Как с Гаубицевым? — настороженно спросил Роман, а затем решительно мотнул головой. — Черт с ним. Делай.
Поднявшись, я подошел к Роману, и размяв пальцы нажал на несколько точек, чуть меня течение праны в меридианах. Затем еще чуть-чуть, формируя стабильное течение, и дядька застонал с облегчением.
— Продержится недели две. Нужно больше пить воды, больше есть, но с этим надеюсь проблем не будет. Всегда носи с собой флягу с чистой питьевой водой. — заметил я, отходя и встряхивая кисти. — Постарайся управится за один срок, иначе придется всю систему менять. Другой распорядок дня, занятия… а у тебя на это сейчас времени нет.
— Откуда ты столько знаешь и умеешь? — прямо спросил Мирослав.
— Разговариваю со вселенной. — пожал я плечами. — Иногда она отвечает.
— Гхм… когда ты говоришь с богом — это молитва. — заметил Роман. — Когда бог говорит с тобой — это уже шизофрения.
— Обязательно уточню в следующий раз. — усмехнулся я. — А пока — что мне с Ингой-то делать?
— Принимать предложение и идти, других вариантов нет. — ответил Мирослав. — Если оппозиция зашевелилась, у нас должен быть выход на нее. К тому же, у Суворовых есть традиция, когда рождается ребенок у императорской четы — младший из наследников Суворовых приносит ему клятву верности. На этом можно сыграть.
— Думаешь она уже беременна? — удивленно посмотрел на отца Роман.
— Вполне допускаю. А даже если нет, намекнуть можно. — ответил Мирослав.
— Начать торг, не ставя условий? — на всякий случай уточнил я. — Это может быть опасно… если узнает император?
— У него жена пока тоже не понесла, так что время есть. — пожав плечами сказал Мирослав. — Всегда можно сказать, что ты — просто не в меру любопытный подросток, забравшийся не туда. А если это не подействует — сказать правду, показав записи допросов детей заговорщиков и показав твою роль в них.
— Интриги не самая сильная наша сторона. — признал Роман. — А вот репутация — всегда играет за нас. Так что приходится ее поддерживать. К слову, мне уже лучше, но и в самом деле пора. Успею разобрать документы до сна. Покойной ночи.
— Мне тоже пора на боковую. Проводишь, внучок? — спросил Мирослав, и я по-простому согласился, тем более что лишний раз проверить работу меридианов не мешало. Ускоренный метаболизм, повышение регенерации тканей и прочие положительные моменты не обходились без мелкого негатива, вроде прожорливости и длительного сна, требующегося на восстановление.
— Как тебе Инга? — спросил у меня Мирослав, когда я уже собирался уходить.
— Нормально. Умная, в меру хитрая, кажется искренней и не слишком опытной, но при этом крови не боится. — коротко перечислил я свои ощущения от княжны.
— Пошел бы с ней в разведку? — усмехнувшись спросил Мирослав.
— Если надо — то да, а так… не знаю. Мы общались то всего пару раз, считая камеру. — пожав плечами ответил я.
— Ну да… крови их род никогда не боялся. Она единственная наследница, а ее отец был близок с Брониславом… погиб за два дня до моего сына. — прикрыв глаза проговорил Мирослав. — Их род хоть и в опале, но до них далеко. Род богатый, со своим небольшим флотом… так что ты подумай.
— Выбирая между опальной Меньшиковой и опальной же Ляпинской, я, пожалуй, выберу вторую. Лет через пять, если выбирать придется. — ответил я, чуть поклонившись. — А до тех пор — предпочту оставаться свободным для предложений. Кто его знает куда судьба повернет.
— И в самом деле. Планы на утро, уже долгосрочное планирование. — не слишком весело усмехнулся Мирослав. — Все, иди… спокойной ночи.
— И вам, ваше сиятельство. — ответил я, и прежде, чем успел закрыть за собой дверь дед уже мирно спал.
Петроград. Зимний дворец.
— Государь, прошу прощения за поздний визит. — произнес вошедший без стука в кабинет императора человек. — Боюсь у меня не слишком радостные новости.
— Надо полагать. Иначе бы даже глава тайной полиции не посмел врываться в мой кабинет после полуночи. — раздраженно проговорил Петр, даже не намекнув собеседнику что тот может сесть. — Выкладывай.
— Последний из князей Меньшиковых сбежал. Мы проследили за Дмитрием до пригородов Москвы, но затем потеряли его след в лесах. Трупы соглядатаев нашили спустя полчаса, как и место, где предположительно прошло сражение. — отчитался стоя перед императором главный дознаватель России.
— Трупы? Значит он решился на убийство. — проговорил Петр, потерев переносицу. — Выходит твои прогнозы сбываются. Паршиво. И почему ты снова прав?
— Ничего не могу поделать, государь, профессиональное. — пожал плечами начальник тайной полиции. — Наши люди прошли по следу камня и обнаружили место, с которого предположительно стартовала скоростная яхта. Небольшой особняк, с сетью бункеров. Однако при попытке захвата они допустили оплошность, нас ждали и разрушили убежище до основания.
— Не важно. Я уже все понял. — проговорил император. — Сколько?
— На сторону нового союза императрицы перейдет около семнадцати больших родов. — сухо отчитался мужчина, положив папку среди груды других бумаг. — Это от ста до ста двадцати боевых кораблей, шесть дарников с восьмого по шестой ранги. Три — пятого. Один — четвертого. Если предположить, что князь Авраам жив, два четвертого ранга. Удержать их в данный момент мы не сможем.
— А войска остаются нам верны покуда верны Суворовы. — вздохнул Петр, откинувшись на спинку кресла. — Ясно. Удвоить наблюдение за детьми боярскими, прибывшими в столицу ради турнира. Твое предложение опять оказалось верно — если придется, возьмем их в заложники. Как говорят Суворовы — империя прежде всего?
— Да, государь. — кивнул полицай. — Именно так. Империя.
Удивительно, но к первому выездному бою я готовился куда тщательней чем к финалу отборочных в училище. Даже заметил за собой что нервничаю, пришлось ненадолго погрузиться в медитацию, избавляясь от лишних эмоций и переживаний. Но как выяснилось вечером, после тренировок, нервничал далеко не только я.
— Иди ко мне! — протянув ручки сказала Ангелина, дожидавшаяся меня в комнате. — Чтобы я тебе отпустила к этим сучкам, не отдохнувшего, не бывать этому.
— На столько мне не доверяешь, что решила после тренировок затрахать меня до смерти? — улыбнувшись спросил я через два часа, когда девушка самоотверженно пошла на свой пятый круг.
— На бога надейся, а к берегу греби. — пожала плечами Ангелина, и юркнула под одеяло с головой. Спорить я не стал, особенно после вчерашнего издевательства со стороны Ольги. Так что и мне разрядка была не лишней, а уж если это пойдет на пользу душевному состоянию моей девушки — почему нет?
— Чем тебя так испугала закрытая академия благородных девиц? — спросил я у девушки, когда она, вконец вымотавшаяся, удовлетворенно легла рядом. — В ней таких монстров воспитывают?
— Скорее ведьм и чудовищ. — фыркнула Ангелина, положив мне голову на грудь. — Туда ведь только благородных набирают, не просто так это в названии. Никого из обычного дворянства не сыскать, только книжны да баронессы разные.
— Да уж, развелось княжон, на целую академию. — усмехнулся я. — Со всей империи набрали, от Балкан до Камчатки?
— Из других стран тоже есть. — кивнула Ангелина, не то не почувствовав сарказма в моем голосе, не то специально его проигнорировав. — Но это же у нас, почти черная школа, не классы даже — аудитории. По сорок человек сидит. А у них — может пять… или даже три ученика в классе.
— Да, об этом я как-то не подумал. — пришлось согласиться мне с ее словами. Это у нас, полный пансион близкий к военной подготовке, предназначенной не для того, чтобы элиту воспитывать, а в первую очередь линейных офицеров для службы в армии. Хотя и тут были отдельные личности, вроде «таракана». А в по-настоящему элитных заведениях, на одного преподавателя больше десяти человек быть не может, иначе он просто не сумеет выделить достаточно времени для каждого.
Пока я думал какой вопрос задать следующим — Ангелина заснула, хотя, посапывая у меня на груди все еще чуть хмурилась. Странные у нас получились отношения. Она вроде и понимает, что я ее собственностью не являюсь и быть не могу, все равно цепляется за любую возможность быть рядом. При этом я ее не виню, и уж точно обижать не собираюсь. Но опасения понимаю.
На следующий день, с самого утра, я отправился в дорогу. Взять никого с собой не вышло бы по правилам мероприятия, так что, наскоро попрощавшись с парнями и раздав целеуказания я снова уделил время девушке. Завтрака ждать не стали, но я перехватил пару питательных батончиков и бутылку с водой.
Пусть ехать нам было не так далеко, Строганов подготовился загодя и теперь впервые за долгое время выполнял свою главную роль, с которой его и прикрепил ко мне Роман — денщика. В одном лице и нянька, и водитель, и телохранитель, если придется. Думаю и с ролью дворецкого он бы справился, если пришлось.
— Есть то, что я должен знать о месте куда мы едем? — спросил я, усевшись в машину, на заднее сиденье. В начале хотел сесть спереди, на штурманское место, но под укоризненным взглядом Василия вспомнил о своем благородном происхождении и пересел назад, позволив открыть себе дверь. Эх, знал бы Строганов какое у меня реальное происхождение, вот была бы хохма.
— Общие правила поведения, те же, что и в училище. Думаю даже менее строгие. — заметил Василий, выруливая на объездную. — Единственное уточнение — там не армейские порядки, титулы, даже наследственные у детей — важней чинов.
— И в каком титуле я официально туда пребываю? — на всякий случай уточнил я.
— Потомственного нетитулованного дворянина, ваше благородие. — усмехнулись ответил Строганов. — Но фамилию можешь не скрывать.
— Ну то есть с одной стороны, они должны меня считать и называть как графа княжеской крови, а с другой — как простого дворянина? Тут даже я запутаюсь, не то, что посторонние. Да и вообще — в чем смысл? — нахмурившись спросил я.
— Формальности и правила местничества — ничего с этим не поделать. — пожал плечами Строганов. — Пусть формально ты и совершеннолетний, по правилам, введенным задолго до Мирослава, стать полноправным наследником Суворовых можно исключительно после окончания военного училища и вступления на действительную службу. Так что еще пара месяцев ты — ваше благородие.
— А контингент в академии благородных девиц будет соответствующий. — пробормотал я, прикидывая в уме варианты. — То есть кланяться мне придется чуть ли не каждому столбу на пути.
— Что, не нравится? — усмехнулся Василий, глянув на меня в зеркало заднего вида. — К счастью и не придется. Они тоже пока академий не кончали, и в титулы не вошли. Конечно, по правилам хорошего тона — стоит знать по крайней мере всех встреченных княжон и княжичей, особенно королевской крови, но тут тебе повезло.
— В том смысле, что в академии их не будет? — уточнил я.
— Их вообще нет. С сыном императрицы Екатерины скорее всего произошел несчастный случай, а у императора взрослых детей нет. По крайней мере от законной супруги. — заметив это Строгонов хохотнул. — Поговаривают, его величество когда-то был большим ходоком, и не то, чтобы ни одной юбки не пропускал, но особой разборчивостью не отличался. Чем дамы и пользовались.
— Бастард императора — хоть и не перестает быть бастардом, но все же императора? — усмехнулся я, вспоминая старую поговорку. — И сколько у него этих внебрачных детей?
— Никто не знает точно. Но поговаривают о паре-тройке. К тому же, ходят упорные слухи что закон новый, как раз и призван такие связи урегулировать, а там и детей можно признать. — проговорил Василий, не отвлекаясь от дороги. — Была девка обычная, р-раз и она уже княжна.
— Да, наворотит этот закон много дел. — понимающе усмехнулся я. — Если его не отменят, дворянство сильно расширится. А в проигрыше опять окажутся простые люди.
— Таково мироустройство. — пожал плечами Строганов. — В той же Франции, или Свободных Штатах — нет никакой разницы. Если ты родился в семье богача, то и прав, и возможностей у тебя в сотни раз больше, чем родись ты в семье бедняка. А то, что они не называются аристократией — так это только формально.
— И не поспоришь. — кивнул я, вглядываясь в серые пейзажи, едва разбавленные хвоей. Машина шла ровно, дорога, несмотря на то что это было четвертое или пятое транспортное кольцо — оставалась идеально ровной, так что можно было и подремать пару часиков. Я же воспользовался паузой, чтобы медитировать, раскрывая последний лепесток воды. За что надо благодарить Ангелину и Геннадия.
Лису — понятно, за что, вчерашний марафон я пережил легко, но тоже не сидел без дела, прогоняя прану через чакры воды и земли. А вот Герб заставил меня выложиться на полную, так перегрузив собственную энергосистему, что не разрушь я его камень — сам бы рухнул на песок арены.
Сейчас моя физическая форма была пиковой, и для меня прошлого, и для нового тела. Чакра земли давала полный контроль над половыми гормонами и тестостероном. А они позволяли наращивать мышечную массу, укреплять связки и делать еще многое другое, что необходимо для поддержания тела.
Пятый раскрывшийся лепесток чакры воды многократно усиливал работу ферментов, пищеварительной системы, эффективность и ресурсы организма. Без чего было просто нереально осуществлять полноценное самовосстановление и заживление поврежденных тканей. Проще говоря теперь на мне все заживало как на собаке, и даже быстрее. Не ящерица, руку не отрастить, но небольшую царапину я заживлю за пару часов, а от зашитого пулевого ранения смогу отойти за неделю-две.
Бонусом ко всему этому стало раскрытие основания чакры гоня, и заполнение чакры воздуха. Осталось раскрыть эфир, и я стану обладателем столпа вечности. Потом на него уже нужно будет нанизывать лепестки каждой из чакр, но начало многообещающее, особенно учитывая, что я пришел в этот мир меньше девяти месяцев назад. Как раз в конце апреля будет девять. А в мае — финал турнира.
— Подъезжаем, ваше благородие. — посерьезнев проговорил Василий, и я очнулся от своих размышлений, по-новому взглянув за окно.
Обстановка меня в начале удивила — казалось, что мы продолжаем ехать по пригороду, но затем я понял, что лес — слишком упорядоченный. Ровные ряды аккуратных елочек вдоль дороги. На перекрестках проглядывали какие-то тропки, уходящие в глубину. А за лесом — выкрашенные в зеленый цвет здания.
— Не слишком большая территория для академии благородных девиц? — удивленно спросил я, заметив, что уже после моего пробуждения мы едем минут пять, дважды свернув, а парк все никак не заканчивается.
— У них въезд со стороны леса, спиралью почти. — ответил Строганов. — К тому же ее не просто так выбрали для проведения одного из туров. Все девушки в академии — исключительные ведьмы, во всех смыслах. Так что одних тренировочных площадок с полсотни. Да еще и закрытого, бункерного типа есть, чтобы нельзя было раскрыть родовые секреты при отработке конструктов.
— Ого… да, тогда и в самом деле места лучше не найти. — пробормотал я.
— Не согласен, ваше благородие. Та же высшая военная академия — место соответствующее. Несколько зданий посреди бетонного пустыря, куда все время подвозят новые плиты и старую технику. Вот там — да. Впечатляет. — усмехнувшись проговорил Строганов, явно вспоминая что-то свое. — А это, так. Для развлечения детишек.
С последним я спорить не стал. Тем более что детишки эти, и я в том числе, обладали такими силами, которые и не снились… никому в моем прошлом мире. Другое дело что даже сумев разорвать стальной доспех Герба — я все равно нахожусь где-то на уровне плинтуса. Десятый ранг — самое большее. Пока что.
А затем все лишние мысли из головы у меня выветрились. Мы наконец подъехали к ажурным кованным воротам, но привлекло мое внимание совсем не это, и даже не великолепные статуи, по бокам от въезда, а то что этими статуями, под красивой вычурной краской, были полноценные бронеходы класса «Витязь».
Этакие резонансные доспехи на максималках, или стероидах. Здоровенные, под два с половиной метра, почти в два раза толще обычных доспехов, с наплечными пусковыми установками, тремя щитами круговой обороны сейчас сложенными за спиной в дополнительных конечностях, и с автоматическими тридцати миллиметровыми пушками в руках. У них даже к ботинкам специальные ролики прилагались, чтобы не ходить по асфальту, а ездить, не портя дорожное полотно.
— И почему у нас таких красавцев не стоит? — удивленно спросил я, оценив огневую мощь каждого.
— Это усиление местной охраны от императорской гвардии. — ответил Василий, чуть напрягшимся голосом. — По распоряжению верховного. Все же ситуация в стране не спокойная, а тут собрались детки почти всех правящих родов. Хоть и на пару дней.
— Потрясающе. Уже чувствую, как меня переполняет вдохновение и жажда действий. — проговорил я, внимательно осматривая прилегающую территорию. Несколько кустиков, со слишком яркой хвоей, при сканировании с помощью третьего глаза оказались ничем иным как замаскированными снайперами. А если вспомнить, то таких «лежек» на нашем пути было штук семь или восемь. Серьезно к охране подошли.
Делав полукруг, по дороге пролегающей у отключенного фонтана со статуей Афродиты выходящей из раковины, машина остановилась перед центральным входом, где нас уже ждали. Девушки горничные, в аккуратных черных платьях с пушистыми юбками и белыми фартуками тут же подступили к машине, но из-под навеса над крыльцом не сунулись. И судя по их глазам виновником стал Василий, выскочивший из машины.
— Ваше благородие, прошу. — проговорил Строганов, открывая мне дверь и держа зонтик над небольшим пространством между крышей машины и крыльцом. Принимая правила игры, я вышел вперед.
— Благодарю. — проговорил я, улыбнувшись.
— Ваше благородие, позвольте узнать с кем имеем честь? — спросила старшая из горничных, чуть нахмурившись переводя взгляд с меня на явно дорогую машину без гербов, но при этом продолжая улыбаться.
— Александр Суворов. — позволив себе чуть улыбнуться ответил я, после чего глаза девушки сузились, она почти молниеносно пролистала список приглашенных на планшете, а затем, поспешнее чем следовало, поклонилась в книксене. Остальные горничные, стоящие чуть по бокам от нас, повторили поклон.
— Прошу прощения за мою оплошность, ваше благородие, ваш слуга смутил меня титулом. — не поднимая головы произнесла горничная.
— Ваши извинения принимаются, ничего страшного. — улыбнулся я, дождавшись пока девушка выпрямится. — Уверен, мой статус еще не раз станет предметом для шуток или неудобных моментов.
— Приветствую вас, ваше сиятельство. — сделав акцент на последнем слове, произнесла вышедшая из дверей дама, так же склонившись. — Уверяю вас, в стенах нашей академии никаких неудобных моментов не возникнет, и провокаций не будет. Мы все служим империи, и императору. А среди его слуг не должно быть разлада.
— Благодарю вас, и прошу прощения, мы не представлены. — ответил я, легким кивком. Старшая горничная тут же встала сбоку от женщины, но неожиданно для всех, первым подал голос Василий.
— Моя вина, господин. Перед вами ее благородие, баронесса Шайтанская, Александра Даниловна, настоятельница женской академии одаренных благородных девиц. — быстро проговорил Строганов, склонившись. — А также отставной поручик артиллерийских войск, ордена его величества золотого победоносного знамени…
— Прекращай смущать девочек, Васька. — строго произнесла женщина, улыбнувшись краешком губ, и я понял, что несмотря на возраст она все еще оставалась чертовски хороша. Если бы не седина в черных как смоль волосах, и морщинки возле губ и глаз, ей вполне можно было дать не больше тридцати пяти.
— Ваше благородие, для меня честь познакомится с столь выдающейся во всех отношениях женщиной. — поклонился я ей как равной, что было уместно, но не обязательно. Все же женщина, прошедшая армейскую службу, а после еще и возглавившая элитное закрытое заведение — достойна уважения чуть больше, чем остальные. Что не позволяет относиться с пренебрежение к другим женщинам.
— Ох, не смущайте меня, ваше сиятельство. — вежливо улыбнулась Александра. — Девочки, вещи доставить в седьмую отдельную. Машину на стоянку.
— Прошу прощения, но это я понесу сам. — проговорил Василий, на ходу забирая футляр, который уже достала из багажника одна из горничных. — Люблю, знаете ли, помузицировать перед сном.
— Я тебя умоляю, только не в академии. У нас для такого музицирования три стрельбища есть. — заметила Шайтанская, одним взглядом оценив и вес футляра и его размер. — Ваше сиятельство, если я понадоблюсь, вы всегда сможете меня найти в моем кабинете или через приставленную к вам горничную. Наденька, проводи нашего гостя.
— Благодарю, ваше благородие. Надеюсь, для моего денщика условия найдутся не хуже, чем для вашего персонала? — спросил я.
— Денщика? О… думаю я найду куда его разместить. — улыбнулась Александра. — А сейчас, прошу прощения, подъезжают следующие гости.
— Ваше сиятельство, следуйте за мной. — проговорила горничная, забравшая чемодан. Девушка выглядела хрупкой, но сумела совладать с упакованными вещами, благо колесики были весьма крупные и удобные. А то мне было бы беспокойно, зная, что там, кроме трех смен белья и двух форм одежды, еще почти двадцать кило боеприпасов к находящимся у меня на ремне пистолету и гранатомету.
Что характерно, ни у кого вопросов к оружию не возникло. Больше того, на кобуры внимания почти не обращали, в отличие от кортика, висящего в ножнах на боку. Все это добро весило под пять килограмм в сумме, но широкий пояс позволял распределить массу не оттягивая штаны вниз.
А стоило мне зайти в холл, как стало понятно такое наплевательское отношение к оружию — почти у всех в зале, от мала до велика, это самое личное оружие присутствовало. Я даже успел увидеть несколько футляров, от совсем небольшого, словно под скрипку, до в два раза большего чем у Строгонова. Аристократы к своей безопасности относились более чем серьезно, а учитывая, что сейчас в этой академии собрались наследники и дети правящих родов всей империи…
Кажется, я даже успел разглядеть несколько полузнакомых лиц, которые видел в списках турнирной таблицы, когда делал ставки и изучал коэффициенты. И что характерно, в холле, ожидая размещения, парней было куда больше, чем девушек. А вот в коридорах дальше ситуация в корне менялась.
— У вас апартаменты с видом на озеро. — вежливо улыбаясь проговорила Надежда, пропуская меня в лифт первым. — Отдельные, одно цифирные комнаты у нас на самом верху, с лучшим расположением.
— Отлично. Не думаю, что мне придется провести в них много времени, но спасибо. — ответил я на улыбку.
За нами в лифт попробовали войти две девушки в строгой коричнево-зеленой форме академии, но горничная преступила им дорогу и приложила к приборной панели лифта свою карточку. Все горящие кнопки тут же погасли, и она нажала на третий этаж. После чего двери лифта закрылись, и он плавно двинулся вверх.
— Было не слишком грубо не пускать учениц академии вместе с нами? — чуть удивленно спросил я.
— Ни сколько, ваше сиятельство. У них нет доступа на третий этаж, и они об этом прекрасно осведомлены. — ответила горничная. — Не беспокойтесь, все в полном порядке. Прошу за мной.
Выйдя из лифта, я с удивлением понял, что третий этаж сильно отличался от холла. Коридоры — просторней, ковровые дорожки не с самым длинным ворсом, но с двумя толстыми стальными полосками посредине, словно рельсы. А когда мы свернули за угол, к дверям с цифрой семь, я увидел куда эти рельсы ведут.
— Передвижная огневая точка? — удивленно проговорил я, заметив в конце коридора нечто вроде тележки с щитами, стилизованными под рыцарские. Вот только с выемкой под упор огнестрельного оружия. — У вас на столько буйные гости?
— Что? Нет, что вы! — смутившись проговорила девушка. — Мы просто очень ценим наших гостей. Очень. И их, в том числе и ваша безопасность — на первом месте.
— Спасибо за уточнение. — улыбнулся я. А еще в узких пространствах начинающий дарник ни пресс, ни диск не создаст, они зацепятся за стены. А значит такая вот передвижная огневая точка может стать вполне эффективным средством обороны или упокоения даже очень сильного, хоть и не слишком умелого аристократа. Надо запомнить.
— Ваша комната, господин. — улыбаясь произнесла девушка, открыв передо мной дверь. Входя, я отметил про себя что толщина косяка — почти полметра. Настоящая крепость, а не академия для благородных девиц. А вот убранство комнаты больше подошло бы императору, чем ученику.
— Тут ванна — продолжила экскурсию Надежда. — Здесь гардеробная. Выход на балкон. Учтите, что в случае экстренной ситуации он окажется заблокирован. Окна пуленепробиваемые, но мы все равно рассчитываем больше на ставни. Прошу вас передать мне одежду, требующую чистки или глажки, я все сделаю и верну в кротчайшее время. Вот тут внутренний телефон, набирать ничего не нужно — просто поднимите трубку и сигнал поступит мне, я же постараюсь удовлетворить все ваши желания.
Последнее она сказала хитро улыбаясь, с толстым намеком на то какие именно могут быть желания у парня моего возраста. Уверен, раз «скучающие» ученицы уже попробовали до меня добраться, будут и еще попытки, так что одиночество мне не грозит.
— Благодарю. На сколько я помню — сегодня никаких дополнительных мероприятий не намечено? — проговорил я, забирая у девушки чемодан, и отдав ей своё пальто. — В таком случае прошу прогладить вот эти вещи. На всякий случай, баллистическая ткань, ее не стоит отпаривать.
— Я хорошо знаю, что нужно делать, господин. — чуть ен смеясь ответила горничная. Затем, удивленно моргнула и тут же вытянулась. — Прошу прощения, господин. Кроме приемов пищи у вас на сегодня намечено три деловых встречи и званый ужин в кругу претендентов. Я немедля подготовлю вещи. Пять минут.
— Хорошо… — проговорил я, когда девушка, схватившая вешалки с моими костюмами пулей, вылетела в коридор. Затем достал наушник и нажал кнопку вызова. — Василий, ответь мне, что еще за деловые встречи?
Три деловых встречи, при том, что я не готовился ни к одной из них? При этом из всех трех я знал только Михаила Долгорукого. Хуже оказалось только то, что и Василий оказался не в курсе, а ведь это входит в круг его прямых обязанностей. Единственный плюс — встречи оказались намечены, а не назначены. То есть выбор места и времени оставался за нами.
— Ваши костюмы, господин. — вежливо улыбнулась Надежда, ровно через пять минут доставив вещи в мою комнату.
— Благодарю. Подскажите, какие места мы можем забронировать для встреч? — уточнил я, забирая одежду.
— Интересуют публичные, или закрытые локации? — тут же спросила девушка.
— Хмм… сложный вопрос. — проговорил я, прикинув варианты в уме. — Пожалуй звать князя Долгорукого в мои апартаменты будет излишним, хоть они и шикарны. Так что — закрытого типа, но в публичном месте. Все же встреча официальная. А на счет двух других, даже не знаю. Я с ними пока не знаком.
— В таком случае, во избежание конфликтных ситуация я бы посоветовала все три встречи провести на втором этаже, в оранжерее. Там есть полузакрытая локация, за искусственным водопадом. — воодушевленная тем, что с ней советуются предложила девушка. — Шум воды заглушит любую речь, но при этом локация достаточно открытая, что не позволит начать драку или покушение.
— Учитывая, что госпожа Шайтанская пообещала отсутствие конфликтов и провокаций, в стенах ее заведения, надеюсь предосторожность окажется лишней. — проговорил я, внутренне поморщившись. — Но за фонтаном, так за фонтаном. Верно ли я понимаю, что встречи организуются через вас?
— Да, господин. — улыбка девушки вновь стала деловой и нейтральной.
— В таком случае прошу согласовать встречи с промежутком в два часа, просто на всякий случай. — проговорил я, прикидывая варианты в уме. Если все пройдет гладко — закончим куда быстрее и останется время на поздний завтрак и обед, если возникнут сложности — ничего не поделать. — Прием пищи тут регламентирован или есть места со свободным доступом?
— В оранжерее как раз кафе, организованное девушками из третьей группы. — ответила Надежда, и меня по сознанию царапнуло то с какой небрежностью она это произнесла. — В основном там сладкое, но можно заказать и богатую белком пищу.
— Спасибо. Тогда прошу связаться со всеми интересантами. Первого, пожалуй — князя Долгорукого. Но если он не может в ближайшее время, тогда с любым другим. — вежливо улыбнувшись сказал я. — Благодарю.
— Не за что! Это моя обязанность! — довольная проделанной работой сказала Надежда, и тут же удалилась из комнаты, а я отправился в душ и переодеваться. Учитывая сжатые сроки Шнипельсон сделал просто невозможное. Костюм сидел как влитой, нигде не жал, ни каким движениям не мешался, казался приталенным и при этом скрывал кобуры на поясе, оставляя для вида только свисающий чуть ниже резонансный кортик.
Выйдя на балкон, я на всякий случай активировал оружие, влив в него прану через чакру «звука». Результат вышел неожиданным. Видно, я привык к тренировочным саблям, чье лезвие шире и значительно длинней. Тут же плоскость буквально вырвалась из кончика клинка еще на двадцать сантиметров, а под гонец стала нестабильной и чуть расплывчатой даже в моем виденье.
— Это можно использовать. — хмыкнул я, пару раз взмахнув оружием в воздухе, чтобы ощутить вес клинка. Непривычно легкий, он двигался куда быстрей чем сабля, а учитывая длину, на это могут попасться все, кто не видит его реального размера. Тут же почему-то вспомнился «лом» или «дубина» которым меня в свое время огрела Мария. Вот уж в самом деле дрын от которого не увернуться.
— Чем заняты, ваше благородие? — услышал я за спиной голос и не сумев сдержаться поморщился. Какая к черту это моя комната если тот же Василий спокойно в нее входит, даже не спрашивая разрешения. И никакие оправдания, вроде того, что он мой слуга и денщик, а по сути, адъютант, не могли сгладить негативной окраски.
Не знаю, вот есть у меня такое мелкое поганенькое чувство собственности. Делить комнату и кровать с Ангелиной — никаких проблем. Она тоже «моя». Делить палатку с еще сорока парнями, где даже в душе и в туалете одному не побыть — тоже норма, все в таких условиях. А вот когда говорят — ваше, а потом начинают шастать толпами… хорошо хоть не по одеялу, в грязных ботинках, и в окно…
— Что выяснилось про наших будущих собеседников? — вместо ответа поинтересовался я, развеивая конструкт и пряча оружие в ножны.
— Про Долгорукого думаю смысла говорить нет? — уточнил денщик. — Второй на очереди — его сиятельство князь Константин Леонидович Багратион. Никаких общих дел у рода Суворовых с родом Багратионов нет, но возможно там дело в его личности, парень состоит в молодежной сборной по единоборствам.
— Возможно хочет личную встречу с Коловратом или автограф. — пожал я плечами. — Или просто поздороваться решил. Хотя зачем для этого назначать встречу, непонятно. Ладно, а кто третий?
— А вот тут странность. Формально так же особа с княжеским титулом, Хельга Праурд, вот только рода такого ни у нас, ни за рубежом нет. И узнать кто это я не смог, лишь уточнил что она есть в списках — возможно инкогнито кто-то из высших титулов России. — развел руками Василий. — Тут только при личной встрече будет ясно.
— Понятно, что ничего не понятно. Есть догадки зачем Михаилу понадобилась личная встреча? Он же мог просто подойти и поговорить, ну или не поговорить… — я в задумчивости пощелкал предохранителем на пистолете, заодно проверив правильно ли расположена кобура. — Ладно, чего гадать. Готовимся к самому худшему, и тогда не будем разочарованы.
— А самое худшее у нас? — на всякий случай уточнил Василий.
— Официальный вызов на дуэль, полагаю. — легко ответил я, не став одевать пиджак, и рухнув в кресло. — Дядька меня сильно подставил, своим беспокойством после покушения на императора. Но это дела рода, так что за них в любом случае придется отвечать. Осталось только понять график.
Как я блин был рад, когда, прежде чем войти, Надежда постучалась. Это же блин какая красота… была бы если бы все соблюдали границы и приличия. Хотя, с другой стороны, не мне, нарушающему не только нормы, но и правила, о подобном заботится. Но приятно же…
— Господин, нам удалось согласовать все три встречи. Они пройдут в обозначенном месте. Первая — через полчаса, с ее сиятельством княжной Прауд. — отчиталась девушка, держа на лице дежурную улыбку. Хм, вот вроде довольно невзрачная девушка, с минимумом косметики и в довольно консервативном платье, но при этом по-своему она хороша. Хотя до Ангелины ей в плане фигуры, как да луны раком.
— К сожалению мне не удалось узнать подробности о княжне или ее роде. Она здесь инкогнито, или это моя недоработка? — спросил Василий у девушки, и та аж зарделась от чувства собственной важности.
— Княжна Хельга, официальный наблюдатель за соревнованием от Германии, и наша наставница. Хотя она и проживает в России, у княжны выдающаяся родословная. К сожалению, я не в праве раскрывать ее истинную личность. — ответила Наденька. — Вторым, на двенадцать часов, на встречу согласился князь Михаил Илларионович Долгорукий. С его стороны было предложено другое место, но учитывая вашу занятость мне удалось согласовать оранжерею. Князь Багратион согласился на любое время, поэтому я сочла возможным пригласить его на два часа дня.
— Превосходно. — улыбнулся я, значит с Багратионом мы угадали, он во встрече заинтересован больше, чем я. Может хочет что-то предложить или наоборот, попросить. А вот Михаил… впрочем увидимся — узнаем.
— Еще, узнав, что вы уже приехали, интересовались вашим графиком княжна Лугай, и ее благородие Холодец. — сверившись с планшетом произнесла Надежда. — Последняя, на сколько я могу судить — носит чужую фамилию.
— Странно. — я нахмурился, пытаясь сообразить, что понадобилось от меня Мальвине здесь. Вот уж… какого рожна? Наша тихая вражда закончилась еще в тот период времени, когда я ушел от таракана, полностью переключившись на индивидуальные занятия с Коловратом. Да и вообще девушка была не из общительных…
— Мне им отказать? — чуть резче чем следовало спросила Надежда.
— Нет. Ни в коем случае. — ответил я, улыбнувшись девушке. — Ин… княжну Лугай-Ляпицкую на семь часов. Госпожу Холодец — на шесть. Думаю, нам и полчаса хватит, чтобы пообщаться, но с нее станется.
— У вас натянутые отношения? — тут же заинтересовавшись спросила Надежда.
— Нет, но довольно ровные. — ответил я, чуть пожав плечами. — Не могу сказать, что она входит в круг моих хороших знакомых, но и в плохих не состоит.
— Я смогу присутствовать на встречах? — заинтересованно спросила девушка. — В качестве обслуги, конечно.
— Нет. Боюсь все встречи будут закрытыми. — ответил вместо меня Строганов. — Если формат изменится, мы непременно вас позовем.
— Как вам будет удобно. — ответила Надежда, едва заметно погрустнев. Интересно, она себе так пытается набить очки для будущего работодателя, или просто решила на все сто выложиться? Мы здесь всего на несколько дней, но объем задач у местных горничных явно в разы больше, чем при нормальных обстоятельствах.
— Прошу за мной, первая встреча через пятнадцать минут, а нам еще нужно спуститься. — проговорила Надежда, вновь натянув на лицо дежурную улыбку.
— Секунду, возьму комплект номер два. — едва заметно усмехнулся Василий, и раскрыв футляр достал из него тонкую жилетку-разгрузку, с пристегнутыми длинными изогнутыми магазинами. Под мышкой у него висел стандартный для тайной полиции ПП стриж, предназначенный для скрытного ношения.
— Мы точно не на войну собирались? — удивленно проговорил я, успев заметить, что в футляре еще лежит винтовка в компоновке булл-пап, калибра не меньше, чем двадцать миллиметров.
— Меня, ваше благородие, ваш дед линчует, если с вашей головы хоть волос упадет. — проговорил Строганов.
Ну да, надо только уточнять «до тех пор, пока я не вылечу графа Мирослава». Нет, старик и вправду начал относится ко мне лучше. Внучком не называл, но рассматривал в своих планах уже не как просто разменную монету, а скорее, как мелкую, но фигуру. Которую и женить удачно можно, и использовать при необходимости.
Если что, я ему отвечал полной взаимностью, никаких «сыновьих» чувств, не испытывая и относясь как ко временному опекуну, с которым можно взаимовыгодно сотрудничать. По крайней мере на данном этапе. Ну и за определенность с моим положением благодаря словам Романа и документам — тоже был благодарен. Понятно, что полиция тайная, но могу поспорить вскоре весь высший свет будет в курсе что я — истинный, пусть и незаконнорожденный, сын Бронислава.
Спускались мы в холл тем же путем которым пришли. Лифт, открывающийся только по карточке, приемная зона, в которой народа стало в разы меньше, но теперь свернули вглубь территории, и я в очередной раз поразился контрасту между основательностью постройки женской академии и ее внешним антуражем.
Веселенькие светлые обои, картины на стенах, и в то же время толщина этих самых стен, словно у бункера. Гигантские окна, но большая часть либо очень узкие с расстоянием минимум полметра между стоящими рядом, либо на потолке над ними висит плита, почти не отличающаяся по цвету от остального убранства.
В общем и целом — странное ощущение, которое только усилилось, когда мы вышли в оранжерею. Гигантская теплица, край которой терялся за живой зеленой изгородью, была отделена от остальной академии стальной плитой, висящей над переходом. Такой, что я уверен — упадет эта махина и даже в землю уйдет под собственным весом. И одновременно — стеклянный ажурные конструкции, цветущая зелень, работающие фонтаны.
— Оранжерея — гордость нашей академии! — проговорила Надежда, ведущая нас по лабиринту между кустарниками. — Каждой группе выделяется небольшая площадь, за которой они должны ухаживать. Композиция с фонтанами осталась нам от самой императрицы Екатерины!
— Впечатляет. — честно сказал я. — А что за история с кафе? Разве на его территории не должны расти какие-то декоративные цветы или…
— Должны, но несколько лет назад среди выпускниц произошла ссора. Нам не рассказывали о причинах, хотя вероятно дело было в парне. — чуть порозовев произнесла Надежда. — В результате девушки разнесли ту часть посадок, и хотя их рода полностью восстановили и даже улучшили конструкцию оранжереи, восстановить посадку было невозможно. Так что новая ответственная группа решила пойти иным путем, и всем это пришлось по вкусу. В конце концов — готовка, не худшее увлечение для леди.
— И в самом деле. Как и выполнение секретарских обязанностей и контроль порядка в доме. — согласился я, внимательно отслеживая реакцию «горничной».
— Совершенно верно, нас учат всему что может пригодится в… прошу прощения. Вот, мы пришли. — девушка сбилась на полуслове, когда мы остановились у сплошной стены журчащей воды, за которой угадывалось очертание стола и нескольких стульев. Вот только… как сквозь эту воду проходить?
— Прошу за мной. — видя мое замешательство улыбнулась Надежда, и поставила над собой косой щит, с которого вода ручейками стекала по сторонам. И судя по чуть вздрогнувшим плечам девушки далось ей это ой как не просто. — Я буду снаружи, встречу ваших гостей, если что-то понадобится — зовите.
— Благодарю. Василий, помоги девушке. — кивнул я, занимая кресло чуть в стороне от входа. Так чтобы видеть и арку с водой, и кустарник по сторонам. Единственное — пришлось оставить за спиной стену оранжереи, но в этом месте она была непрозрачная и состояла из тройного стеклопакета — подслушать можно, но, если не орать — все будет в порядке.
— Княжна Хельга Прауд. — раздался через несколько минут голос Надежды, водяной полог приоткрылся и в беседку вошла женщина в подчеркнуто деловом черном костюме. Светлые волосы, голубые глаза, чуть припухлые розовые губы, да и с фигурой у нее было все в полном порядке. Но весь образ портила одна деталь — вышитый красный значок Асклепия на лацкане пиджака.
— Ваше сиятельство. — поклонился я, ровно столько, сколько этого требовал этикет. — Рад нашей встрече.
— Я тоже, ваше сиятельство. — просияв белозубой голливудской улыбкой ответила женщина, сев в предложенное кресло. — Надеюсь вы хорошо добрались?
— Без происшествий. — улыбнулся я, поддерживая разговор. Несколько минут пришлось перебрасываться ничего не значащими фразами о погоде и турнире, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы соблюсти этикет и не спросить у нее прямо — какого черта ей от меня надо.
— Мне хотелось бы поговорить о произошедшем на днях инциденте. — продолжая улыбаться сказала Хельга, но взгляд ее холодных голубых глаз выдавал истинное настроение. — В училище Суворовых погиб мой коллега и друг, сын барона Хеннеси. Мы были знакомы с детства, а сейчас не можем получить даже тела… к тому же, говорят в тот же день скончался один из его пациентов, очень перспективный юноша.
— К сожалению вы правы, по неизвестной мне причине мы лишились в один день и доктора-заведующего медицинской частью, и одного из моих хороших знакомых. Увы, я не знал барона Хеннеси так хорошо, как вы, но уверен, он был фанатично преданным своему делу человеком. — произнес я, так же стараясь не убирать с лица вежливой улыбки. — Уверен, его сиятельство Мирослав Васильевич Суворов уже связался с главой ордена в регионе, чтобы исключить возможное недопонимание.
— Вот как? Что же, это полностью меняет дело. — шире улыбнулась княжна. — Я благодарна вам за содействие, и искренне желаю, чтобы во время турнира вам не понадобилась моя помощь, как и помощь моих коллег.
— О, я тоже на это очень надеюсь и сделаю все возможное чтобы к вам не попасть. — честно ответил я. — Если вы не спешите, у нас еще есть время. Не против обсудить, ка именно будет происходить медицинское обеспечение на турнире и вообще в академии в это беспокойное время?
— Вы правы, время и в самом деле беспокойное. Да к тому же столько высоких гостей собралось в академии. Это не учитывая количество княжон, обучающихся здесь на постоянной основе. — всплеснула руками Хельга. — К счастью, у ордена есть особый договор, требующий всестороннего сотрудничества между дворянскими родами и служителями Асклепия…
Ничего нового мне женщина не рассказала, тем более что скорее всего оставались тайные вещи. Но почти час мы с ней обсуждали особенности обучения девушек первой помощи, хоть и не позволяющие им стать сестрами милосердия, но помогающие дотянуть до нормальных врачей. А еще коснулись темы организации полевых госпиталей ордена и взаимодействия с враждующими сторонами. И тут все было как у Красного Креста в моем мире — полная нейтральность. Только за деньги.
Вторым, с заметным опозданием в полчаса, на встречу пришел Михаил. Я даже успел перекусить и обдумать свое отношение к ордену, после недавнего разговора, но тут водяной полог вновь поднялся и в беседку вошел княжич Долгорукий, чуть вздернув подбородок он огляделся, будто рассчитывал увидеть кого-то еще, но Василий ждал снаружи, и судя по темным силуэтам, не он один.
— Чем обязан сиятельному визиту? — улыбнувшись спросил я, чуть кивнув и показав на место напротив себя.
— Вы забываетесь, ваше благородие. — гневно сверкнув глазами проговорил Михаил. — Мне точно известен ваш статус, и я не позволю вам думать, что мы равны. Впрочем, даже если бы вас немедля признали графом, и даже князем — ничего бы ровным счетом не поменялось.
— А, понятно. — вздохнул я, поднимаясь, раз уж он решил стоять надо мной. Удивительно, хоть Долгорукий и старше меня на три, а может и четыре года, но с момента, когда мы встречались на военных игрищах, я с ним почти сравнялся ростом. Чуть-чуть не достаю, но и смотреть на меня свысока уже не выйдет.
— Итак, у вас, ваше сиятельство, ко мне претензии? — спокойно, с вежливой улыбкой спросил я. — Кстати — можете садится, я не возражаю.
— Да кто бы еще спрашивал… — на секунду нахмурившись проговорил парень, взглянув на стул и стоящие на нем вазочки с печеньем и конфетами. — Вы, говорят, угробили одного из лучших студентов училища! Опозорили весь свой род и учебное заведение приемом наркотиков, и даже не стесняетесь при этом участвовать дальше в турнире. Немедленно снимите свою кандидатуру!
— А то что? — с легким прищуром спросил я, и юноша, вздрогнув, положил руку на рукоять кортика. — Ты только что, обвинил меня в том, чего я не совершал. При этом обвинил не только меня, но и весь род Суворовых. В иной ситуации я просто был бы вынужден вызвать тебя на дуэль. Но учитывая, что ты трус и подлец — боюсь ты просто на нее не явишься.
— Что? Да как ты смеешь?! — взревел Михаил.
— Как? Стоило тебе узнать, что придется сражаться в училище с Геной, как ты сбежал, пожав хвост. Потому что понимал, что у тебя нет ни шанса. Что это, как не поступок труса? — улыбнувшись спросил я. — Но этого мало, верно? Ты решил, что твой очевидный проигрыш — должен быть оправдан, а потому решил обвинить соперников в нечестной игре. Заранее. Это уже подлость.
— Ах ты… мерзавец. — побагровев проговорил Долгорукий, сжимая и разжимая руку на кортике. Однако, к чести княжича, ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя. — Я не сбегал с вашего никчемного турнира, просто посчитал что из вашей шайки должен выйти хоть один победитель. Но этого с вас довольно. Жаль, что мы не встретимся на турнире, иначе бы я с удовольствием вбил тебя в грязь лицом.
— Говорят тут отличный бетонный полигон. Но мне тоже жаль, что ты не пройдешь отборочные, иначе могли бы встретиться в финале. В следующий раз, княжич, прежде чем говорить, уточняй информацию или перепроверяй свои источники. — усмехнувшись ответил я. — А теперь, думаю тебе пора. Трусам рядом со мной делать нечего, а подлецам — тем более.
— Свита делает короля, но в твоем случае даже те нищие сироты не могут поднять тебя на свой уровень. — фыркнул Михаил, развернувшись на каблуках и резко двинувшись к арке входа. Кто-то тут же создал щит, чтобы открыть проход, но я не сдержался от мелкой пакости и когда Долгорукий оказался в центре искусственного водопада, своим прессом разрушил подпорку.
Вода тут же рухнула на голову выскочившего наружу парня, и с той стороны раздался отборный мат, вперемешку с явными заимствованиями из французского и английского языков. Я же, довольно улыбаясь ждал пока княжич вернется чтобы вызвать меня на дуэль, но, когда этого так и не произошло, долил себе в кружку чая.
— Значит встретимся на турнире… если он, конечно, выйдет из своей группы. — усмехнулся я, вдыхая цветочный аромат.
До следующей встречи оставался еще целый час, так что я попросил Василия организовать обед и пригласил за стол его и смущающуюся, чуть разнервничавшуюся Надежду. Горничная, которая, как я с самого начала и предполагал, оказалась одной из учениц академии, выдала себя сразу, просто взяв в руки столовые приборы. Прислугу такому не учат, а вот меня дрючили основательно.
— Хочу извиниться за поведение княжича Долгорукого. — чуть улыбнувшись проговорил я. — Ему совершенно не следовало выражаться при дамах.
— Очень повезло что щит держала не я, а один из охранников князя. — со вздохом проговорила Надежда. — А то мне бы потом досталось от надзирательницы.
— Значит характер у Александры не улучшился? — хмыкнул Василий, быстрыми движениями разделывая стейк. — А мне говорили, что на гражданке она совсем размякла.
— Если это «размякла», то какой же кошмар она творила раньше? — передернув плечиками произнесла Наденька.
— Думаю это не является секретом. — пожал плечами Василий. — Лекси — лучший инструктор шельм, самая жесткая и бескомпромиссная ба… женщина, которую я когда-либо встречал. На восточном фронте она творила такое, что… Во всех отношениях прекраснейший человек, которому я без сомнений доверю спину.
— Ее звали Лекси? — удивленно спросила Надежда. — Словно собаку какую.
— Э нет, вы просто не понимаете армейской логики, госпожа. — усмехнулся Строганов. — Остальные получали названия животных или птиц, в зависимости от рода войск. И вот вокруг вас еноты, песцы, бурундуки и белки. А вот она, единственная своего имени: Лекса — защитница. Это если с древнегреческого.
— Ну если так посмотреть. — задумчиво проговорила Надежда. — Вы вместе служили? Можете рассказать что-нибудь?
— Дай-ка подумать… — на мгновение завис Василий. — Лет десять назад, об этом, кажется, даже газеты писали. Японская эскадра «случайно» сбилась с маршрута, и заняла север Сахалина. Тогда там были только временно размещенные силы, основная же часть была стянута к Владивостоку. Небольшие трения с корейцами, ну вы должны были по истории проходить это.
— А вы, вместе с Романом и Песцом, внезапно оказались там, неподалеку? — уточнил я на всякий случай.
— Да нет, нас отправили на север только когда стало понятно, что назревает нечто нехорошее. А вот госпожа Шайтанская, тогда будучи еще ее благородием Леоновой, со своими воспитанницами курировала открытие незамерзающего порта. — ухмыляясь сказал Василий. — И вот представьте, летим мы, на всех турбинах, эскадра легких корветов-перехватчиков, под руководством его сиятельства Бронислава.
— По всем разведданным — нам должно противостоять соединение в два, а то и в три раза большей силы. Связи нет. Все подготовились, штурмовики оделись, и вот, твой отец дает команду к высадке, а высаживаться уже некуда. — усмехнувшись проговорил Строганов. — Внизу все разворочено в хлам, радиовышка повалена столкнувшимся с ней японским фрегатом, а сами узкоглазые выстроились рядами, стоя на коленях. И перед ними вышагивает, стуча себя саблей по голенищу сапог, Лекса.
— Она что, одна с целой эскадрой расправилась? — глядя на Строганова расширившимися от удивления глазами проговорила Наденька.
— Ну тут смотря как посмотреть. Она ведь та еще ведьма. — ответил Василий, но затем помрачнел. — Она тогда одна осталась из девяти пехотных рот. Остальные погибли, или остались покалеченными на всю жизнь. Два полных взвода ведьм, в ее подчинении… на той самой вышке связи они держались до последнего. А порт в результате пришлось забросить, для воздушного флота он оказался бесперспективен.
— Какой ужас… — проговорила Надежда, сжимая в ладошках кружку с какао, но в ее глазах вместо страха плескался живой интерес. — И что потом?
— Потом ее убрали с передовой, не смотря на все уговоры младших родов отдать ведьму под трибунал, за гибель их дочерей, ее величество императрица российская Екатерина Николаевна Романова наградила Лексу титулом баронессы Шайтанской. — с куда меньшим воодушевлением сообщил Василий. — Выделила землю где-то под местом, где сейчас столица Уральской республики. Типа ссылка… Но Александра из другого теста. Не сдалась, а взялась за ваше обучение, чтобы вы не повторили судьбу ее девочек.
— Так вот почему она нас… так. — проговорила Надежда, передернув плечами, и сведя лопатки. Явно не от хорошей жизни у нее мурашки по спине пробежали.
— Зато у вас будет шанс выжить. — приободрил ее Строганов. — В любой ситуации. А это и десятка шрамов стоит.
— Да, наверное… — чуть улыбнувшись ответила Надежда. — Но попадать в такую ситуацию вообще не хотелось бы. Мы — девушки, созданы для любви и заботы. А не для подвигов на поле брани.
— Уверен, с таким утверждением согласятся далеко не все. Я лично знаю нескольких фурий, что предпочтут уничтожить врага, прежде чем он подберется к их дому. — заметил я, вспомнив Жарскую и Мальвину. При мысли о последней настроение чуть испортилось, как с ней пройдет встреча даже богам не известно.
— Прошу прощения! Я совсем засиделась и забыла следить за временем! — вскочив с места произнесла Надежда, и обернувшись я увидел что за водной преградой кто-то стоит. До встречи было еще пять минут, так что обвинить нас в опоздании было нельзя, но и заставлять ждать пришедшего чуть раньше времени тоже не стоило.
Надежда, создав над собой щит, сдвинула водяной полог, и в наш закуток вошел высокий, смутно знакомый юноша в студенческой форме, белой кожаной куртке с золотым гербом в котором крестились держава и сабля, а удерживало его два льва. Даже мне, человеку предельно далекому от геральдики, было понятно, что это жжж неспроста. Улыбчивый черноволосый спортсмен с кучерявой головой, нес на сгибе руки зонт.
— Его сиятельство, князь Константин Леонидович Багратион, принц грузинский. — поклонившись проговорила Надежда, но вмиг подскочивший к ней Константин заставил девушку распрямиться.
— Вы что? Вы что? Какой принц грузинский? — проговорил он, качая головой. — Хотите, чтобы меня сокомандники побили? Не стоит акцентировать внимание на старые титулы. Давайте вообще без титулов и чинов, на ты? Не против, ваше сиятельство?
— Только если вы настаиваете, принц. — усмехнувшись ответил я. — Тем более что я сейчас в статусе простого дворянина без титулов.
— Тем лучше, в таком случае — настаиваю. — улыбаясь во все тридцать два белоснежно белых зуба проговорил парень. Я кивнул, предлагая ему сесть, пока Василий встал на охране, а Наденька сменила посуду, разлив чай по кружкам.
— Разреши вопрос, зачем тебе зонт? — поинтересовался я, взглядом указав на зонт трость, которую гость повесил на спинку стула. — Скрытый клинок или шпага?
— О, нет. Я не слишком хорош в резонансе, а обычное холодное оружие штука совершенно бесполезная. — отмахнулся со смехом Константин. — Просто я слышал, что сегодня в галерее возникало внезапное обрушивание воды, на княжеских персон, и решил подстраховаться. Вдруг под дождь попаду?
— Уверен, у погоды были причины обрушить свое негодование на нерадивого князя. — усмехнулся я, приняв правила игры. — Как проходит спортивная деятельность на фоне общей напряженности?
— Умеешь же ты задать вопрос. — улыбаясь покачал кучерявой головой Константин. — Но знаешь — довольно неплохо. Народу надо как то отвлекаться от происходящего в стране, так что если пару месяцев назад все только и делали, что следили за новостями, то сейчас все успокоилось. Рейтинги спортивных мероприятий выросли, как и наша важность в общей колее.
— Люди устают от проблем, а большинство вообще не считает их своими. — согласился я. — Так что ваша деятельность может быть очень важна. К тому же, поправь если я не прав, спортсмены нарабатывают себе репутацию, которая потом работает уже на них. Хотя профессиональный спорт — это все же не мое.
— Вот тут я могу поспорить. — вновь улыбаясь проговорил Константин. — Может не само участие, но то, как ты организовал подход к автограф-сессии Коловрату, а потом еще и сумел справиться с возникшими проблемами. Наш тренер очень лестно о тебе отзывался, так что, если надумаешь податься в управляющие — думаю у младших клубов найдется для тебя место.
— Благодарю за приглашение, но пока нет. Пока я планирую пойти по стопам отца и дяди, окончить училище, затем — академию… несколько лет службы… а там будет видно. — ответил я, отследив что заразительная улыбка парня перекидывается и на меня. Сопротивляться не стал, но отследил и сделал себе зарубку в памяти.
— Семейное дело — это правильно. Не будь у меня таких проблем с резонансом, я возможно тоже отправился бы на службу. Но с моим десятым рангом там делать нечего. — показательно вздохнул Багратион, да так что стало понятно — даже если бы его силком в армию пихали — не пойдет.
— Десятый ранг — совсем не плохо, особенно в нашем возрасте. — заметил я.
— Да, но я-то года на четыре старше. — тут же ответил Константин. — К тому же, этот турнир, просто повод показать общественности, что спортсмены тоже могут показать результат. Хотя к настоящей войне эти поединки, конечно, не имеют никакого отношения. Но в нашем случае — главное казаться, а не быть.
— Боюсь у нас случаи разные. — не согласился я. — И, если нам придется встретится во время соревнований, советую воспринимать их как схватку не на жизнь, а на смерть. По крайней мере я буду сражаться именно так.
— В таком случае я на нее не приду. — продолжая улыбаться произнес Константин, и я оценил шутку, особенно учитывая, что эту фразу я говорил Долгорукому всего пару часов назад. — Не могу себе позволить быть покалеченным, даже малейшая травма может выбить спортсмена на несколько лет. А что-то серьезное и вовсе досрочно окончить карьеру. К счастью, пересечься в сетке мы не должны. Я вряд ли поднимусь выше одной шестнадцатой.
— Уверен, у вас получится продемонстрировать куда лучший результат чем вы рассчитываете. — усмехнулся я. — В конце концов, почти все к турниру относятся так же, как и вы. Выиграем — хорошо, проиграем — зато покажем себя. А я решил участвовать не потому, что хочу победить, мне просто нравится бить людей.
— А хорошо! Я это запомню! — рассмеялся Константин, оценив шутку. — Впрочем, что-то в этом и в самом деле есть. Я подумаю над вашими словами.
— Обязательно. — кивнул я, улыбнувшись, но так и не поняв, что ему конкретно от меня надо. Если не сделка и не автограф, зачем он вообще пришел? Просто поболтать, рассказать о спортивной карьере и ее сложностях? Ни за что не поверю. Хотя упоминание титула Надеждой меня смутило, Строганов меня ни о чем подобном не предупреждал и сам оказался не готов, а значит в открытых, и даже в семейных источниках информации об этом не было.
— Прошу прощения, если вопрос покажется бестактным, но что за история с принцем Грузинским? — спросил я, чем явно смутил Константина. — Если не хочешь, можешь не отвечать.
— Да нет, почему… история и в самом деле занимательная, хоть и не очень известная. — улыбнувшись ответил парень, взъерошив и без того торчащие во все стороны кучерявые волосы. — Ты, наверное, знаешь, что Грузия присоединилась к Российской империи меньше двухсот лет назад. Были союзным государством, стали губернией с сохранившейся властной вертикалью.
— Да, слышал об этом. — кивнул я.
— Так вот, дед мужа императрицы Екатерины Николаевны, во время волнений меньшевиков, подписал ряд тайных указов, позволяющих в случае свержения власти в Петрограде, получить царству Грузинскому всю полноту власти и восстановить собственное государство в изначальных границах. — куда более серьезным голосом произнес Константин. — А в связи со всей сложившейся обстановкой, мой отец, и, покуда здравствующий, долгих лет ему, дед были приглашены дворянским собранием для подписания документов об отделении от империи.
— Ого, не слышал об этом. — удивленно проговорил я.
— Ну, процедура должна была оставаться тайной, тем более что и мой дед, и князь Грабский, которого пытались сделать царем Белорусе, и князь Крымский и Малоросский, отказались подписывать унию. — довольно улыбнулся Багратион. — В результате осталась пара отщепенцев, подчинившихся своей шляхте, но большого кровопролития удалось избежать. Иначе бы войска его императорского величества Петра Николаевича, не охранили бы границы, а зачищали неугодные гарнизоны и боролись с восстанием.
— Гражданская война, голод, разруха и смерть. — кивнул я. — Вы поступили достойно, хотя многие решили бы что собственный суверенитет и власть, хоть и небольшая, на своей территории, стоят того.
— Прости уж, но мы не идиоты, считать, что в современном мире маленькое государство может быть независимым. Конечно, можно выбрать сюзерена подальше, даже на другом континенте, тогда жить будет вольнее… но и защитить он тебя не сможет. — покачал головой Константин. — Нет, кровопролития своему народу я не желаю. А для кого пара миллионов погибших — достойная плата за долги и власть другого господина… с теми нам не по пути.
— Интересная позиция. — улыбнулся я, едва ли понимая сколько сдержек и противовесов нарушилось во всей империи с формальным, казалось бы, переворотом. — Жаль, что ее вообще приходится озвучивать. Уверен, не было бы переворота — все прошло куда тише. Да и Екатерина, пусть и запоздало, но замуж вышла.
— Больше того, в высшем свете ходят слухи что она уже беременна. — вновь расслабленно улыбнувшись ответил Константин. — Если это так. Если у нее родится мальчик раньше, чем у Петра, еще большой вопрос, кто из них сядет на трон.
— Опять кризис престолонаследия? — поморщился я.
— Да, но не такой серьезный как сейчас. Все же два потенциальных императора, лучше, чем ни одного. — отмахнулся, почти беззаботно, Багратион. — В истории любой империи такое происходит регулярно, а кровопролитием заканчивается лишь в редких случаях. К тому же, говорят и сам Петр, сестру очень любит, и трон занял не по своему желанию, а в качестве крайней меры, для удержания страны от развала.
— В общем ситуация ложная, а последствия непонятные. — усмехнулся я, представляя, что сейчас творится в высшем свете. — А ведь есть еще живой труп наследника, его же так и не объявили мертвым.
— Да брось, газеты по пять раз на неделе объявляли о том, что он якобы погиб при штурме, что его сожгли вместе с нападающими, и даже тело находили. Правда каждый раз — разное, и все время не подходящее по генетической экспертизе. — вновь рассмеявшись ответил Константин. — А кроме того, уже несколько раз поднимались народные восстания, возглавляемые лже-царевичами. Особую пикантность этому придает то, что имена у них всех разные. Ведь настоящего так и не покрестили.
— Вот уж и вправду судьба со своим юмором. — рассмеялся я, хотя внутренне мне было не до смеха. Восстания, это дело серьезное. Даже если они мелкие — их кто-то снабжает, снаряжает, подвозит продовольствие и боеприпасы. Это митинг может быть стихийным, любая длительная компания — в первую очередь снабжение.
Впрочем, у империи всегда хватало врагов. Коих мы с Багратионом легко вспомнили, промыв косточки и Британской короне, и Свободным Штатам Америки, и Черному королевству Африки, и многим другим, кто мог и хотел оказать влияние на Россию. Хотя оба сошлись во мнениях, что главные проблемы любой крупной державы — конфликт внутри элиты и между правительством и его подданными. В результате договорились до того, что любой человек в государстве должен быть сыт, обогрет и занят своим делом. А остальное как-нибудь само сложится.
Распрощались мы с Константином почти по-дружески, договорившись обязательно встретится после турнира, чтобы обсудить изменившуюся повестку. Хотя, когда он ушел, я сумел признаться себе, что принц Грузинский совсем не так прост, как хочет казаться. Вот вроде душа на распашку, но при этом знает куда больше, чем показывает, и интересуется вещами далекими от спорта.
Проведя несколько минут в раздумьях, я даже понял, что это вполне могла быть проверка на лояльность. Не очень понятно кому, при той позиции что придерживался Багратион, но однозначно прощупывание почвы. Главное, что он отчетливо выразился и последовательно придерживался позиции блага для простых людей. Не дарников. Что в этом мире означало «не аристократов».
И все же восстания лже-царевичей… как бы они не перешли во что-то более опасное и масштабное. Особенно если Екатерина проиграет и народному возмущению некуда будет выйти иным путем.
— Ее благородие Мария Петровна Холодец. — раздалось от появившегося в водопаде прохода, и я с удивлением увидел преобразившуюся Мальвину. Властность — вот то единственное слово, которым можно было описать внешний вид и манеру держаться Мальвины.
Впрочем, и на куклу из сказки про Буратино и золотой ключик, она стала совершенно не похожа. Смыв синюю краску она стала почти пепельной блондинкой, а оставшиеся голубые блики в волосах не казались чем-то противоестественным. В ее сегодняшней маске не было надменности, девушка улыбалась вежливо, и мне показалось даже искренне. Но в то же время ее голубые глаза разили холодом.
— Оставьте нас. — потребовала Мария, и Наденька, склонившаяся чуть ли не глубже чем при визите Багратиона, тут же спряталась с противоположной стороны. Строганов с удивлением посмотрел на девушку, затем перевел взгляд на меня, и дождавшись кивка вышел следом за горничной.
— Приветствую, ваше благородие. — улыбнулся я, чуть поклонившись, на что Мальвина неожиданно сделала глубокий реверанс. Однако… где-то сдохла не только кошка, раки устроили концерт на горе, в аду черти срочно проводят водяное отопление.
— И вас, ваше благородие. — вежливо улыбнулась в ответ Маша, и спокойно подойдя ближе добавила. — Наши отношения не заладились, так что я решила — нужно попробовать познакомиться заново. Как в первый раз.
— Говорят, что первое впечатление невозможно произвести дважды. — чуть разведя руки ответил я. — Но познакомиться заново — мы безусловно можем. Александр, очень рад знакомству.
— Александр? Просто… — чуть сузив глаза произнесла Мария. — Что ж. Пусть будет так. Тогда я — Мария. Раз у нас нет ни имен, ни фамилий, ни титулов — думаю глупо будет общаться на Вы. Перейдем на ты?
— Думаю наедине это более чем уместно. — кивнул я, все еще не очень понимая, что происходит. — Присаживайся. Хочешь чаю? Я в нем не слишком разбираюсь, но мне понравился. Да и пирожные хороши.
— Учитывая, что здесь воспитываются лучшие леди империи, уверена среди них нашлись достойные поварихи. — улыбнувшись ответила Маша, сев… хотя какое к черту сев? Она даже приземлиться на стул умудрилась грациозно, с чувством собственного достоинства. Будто делает это не каждый день, а по большим праздникам. Чем еще больше выбила меня из колеи.
— Признаюсь, ты меня очень удивила. — сказал я, когда чашки были заполнены. — Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Тут учились моя мать и тетка, так что чего странного? — подняв брови ответила Мария.
— Мать и тетка? А отец выходит тот еще гад и придурок, раз тебе пришлось вместо приличного заведения идти в Суворовское. — улыбнувшись предположил я.
— О нет, папочка — лучше всех похвал. — вернула улыбку Мария, но при этом вышло у нее немного неестественно, губы дернулись, показывая клыки. — Это скорее мой подростковый бунт, который вышел из-под контроля.
— А сейчас закончился? — удивленно спросил я.
— Подходит к концу. Пару-тройку месяцев я еще могу себе позволить. Но не дольше. К осени все уже будет кончено. Так, или иначе. — чуть пожав плечиками сказала Мария, грациозно глотнув чаю. А у меня перед глазами вновь возникла избалованная девчонка не желавшая убираться в классе. А последние пару месяцев — фурия, вбивающая противников в землю прессом. Как все эти девушки могут быть одним человеком?
— Осень… инициация, выпуск. — задумчиво проговорил я. — Тебе уже назначили жениха? На сколько я понимаю, теперь, в свете нового закона, тебя могут восстановить в род. Но если я все правильно понимаю, прежде должен возникнуть прецедент. Его императорское величество должен в начале взять вторую жену…
— О, уверена, что Долгорукова просто в ярости от одной только мысли об этом. — довольно улыбаясь проговорила Мария. — Но у нее самой наследника пока нет, так что… все свои претензии она может засунуть себе в зад.
— Ого, не слишком вежливо для такой леди. Отдает строевой службой под командованием какого-нибудь Васьки. — усмехнулся я, кивнув в сторону серого силуэта за водопадом, и девушка чуть смутилась, хотя почти не подала виду. — Кстати, почему ты супругу императора называешь Долгорукой?
— Ну не мач… не королевой матерью же мне ее называть? Она не мать. Да и вообще, у меня к ней свое собственное, не слишком лестное отношение. — вздохнула Мария, аккуратно вилочкой отделив себе кусок пирожного. — М-м… да, и вправду вкусно, жаль я со своей фигурой не могу позволить большего… твоя девица ест все что ей под руку попадется и не толстеет… аж завидно.
— Только по этому поводу? — усмехнулся я. — А то, могу помочь с ускорением метаболизма. Нужно только… не знаю о чем ты подумала, но я имел ввиду зарядку и тренировки по йоге, а не то от чего ты покраснела.
— Покраснела? Тебе показалось. — фыркнула девушка, прикрывая губы ладонью с чашкой, но я заметил, как она мельком посмотрела на отражение в чае. — В любом случае, у тебя уже есть какие-то планы на осень?
— Прости, я так далеко не думаю. — усмехнувшись ответил я, лихорадочно соображая, что же будет осенью. В голову совершенно ничего не приходило. — Выиграть турнир, получить баронство и поступить в военную академию. Вот и все мои планы на полгода.
— Хорошо, в таком случае мы вернемся к этому вопросу летом. — чуть подумав произнесла Мария. — Но, для сведения. Я пока тоже не определилась.
— Планы на вечер — вот наше долгосрочное планирование. — улыбнувшись ответил я, на что Мария так же ответила вежливой улыбкой.
— На вечер… — проговорила Мария, но словно осеклась на полуслове, задумавшись. — К слову, говорят в среду вечером, а малом зале состоится встреча детей боярских. Ты пойдешь?
— Да, меня уже пригласили. Как раз через пятнадцать минут встречаюсь для обсуждения деталей. — ответил я, и Маша едва заметно нахмурилась. — Увы, но с тобой я пойти не могу. Тем более мы только познакомились. Не слишком прилично будет идти с девушкой, которую едва начал узнавать.
— Вот как? — поднялась девушка, но сделал это слишком резко, так что стул отлетел и чуть не рухнул, но Мария не обратила на это никакого внимания. — В таком случае желаю тебе хорошего вечера. Прощай.
— Прощаю. — кивнул я, совершенно выбив девушку из колеи, но не заставив остановиться. — Всего хорошего, удачи тебе…
Последнее я произносил ей уже в спину. Маша без проблем разрезала водяную гладь своим щитом, и я с удивлением понял, что она уже умеет создавать две плоскости вышло как крыша у домика. А ведь я только одну осваиваю… надо двигаться быстрей.
— Что это было? — удивленно спросил Строганов, заглянув внутрь.
— Понятия не имею. — ответил я, удивленно. — Надежда, будь добра, смени посуду, а то не хорошо если гости будут есть грязной, а чистая заканчивается.
— Да, конечно. — тут же ответила девушка, но начав составлять посуду на поднос — нахмурилась.
— В чем дело? — удивленно спросил я.
— Одной чашки не хватает. Ладно бы ложки, они серебряные, но чашка… ладно, ерунда. — отмахнулась девушка, а я с удивлением понял, что не заметил пропажу посуды. И даже определить у кого именно она исчезла не мог. Впрочем, может просто ошиблись на выдаче и поставили не полный сервиз?
К счастью, к приходу Инги все было улажено.
— Княжна Ляпинская, Инга Лугуй. — объявила Наденька, и кроме усталости я услышал в ее голосе какие-то непонятные нотки… зависть? Гнев? Кто их девушек разберет, но мне похоже надо начинать в этом разбираться, а то сожрут, а я и не замечу.
— Ваше сиятельство, добрый вечер. — улыбнулся я, вежливо поклонившись.
— Граф, я искренне рада вас видеть. — ответила Инга, сделав глубокий реверанс.
— Прошу, присаживайтесь. В ногах правды нет. — отодвинув кресло сказал я, и водяной полог тут же схлопнулся, оставляя нас наедине.
— Слышала, что у вас, в армии, есть присказка — «но и в заднице ее нет тоже». — чуть усмехнувшись собственной похабности ответила Инга. — Как ваше самочувствие, князь? Вы полностью отошли от пыток?
— И уже давно. А вот вас, судя по вопросу, он продолжает волновать. Все в полном порядке. Время такое… неспокойное. Как я слышал, все обошлось и никаких неприятностей ни у кого из оказавшихся тогда в камере не было. — решил я поддержать начатую девушкой тему.
— Ну на счет не было вы приуменьшаете. Но да, все могло пройти куда хуже. Якова отправили на домашнее обучение. Дамиру кажется уже сосватали… с этим новым законом оказаться первой женой стало проблематично. — вздохнула Инга, выдав раздражение. — Но в целом — все в порядке. Слышала с Власом у вас даже будет поединок во время турнира.
— Да? Странно, я его в сетке группы не помню. — честно признался я. — Возможно рассчитывают на выход в одну шестнадцатую.
— Или он участвует инкогнито. — чуть улыбнувшись ответила Инга. — В любом случае, советую быть крайне осторожным. Влас — не из тех людей кто легко забывает унижение, а его репутация тогда здорово пострадала.
— Только репутация? Мне вообще казалось, что он погиб от пыток. — проговорил я, старательно изображая удивление. На что девушка лишь улыбнулась.
— Вы действовали в интересах рода, так что я все понимаю. Но думаю вам это еще не раз аукнется. — чуть покачала она головой.
— Вы считаете меня обманщиком, но все равно пришли на встречу. — заметил я. — Может даже собираетесь стать моей дамой на вечере в среду?
— Я от своих слов не отказываюсь, граф. Тем более, даже в клинике вы выглядели уж слишком бодрым и веселым, так что я уже тогда заподозрила неладное. А уж после того, как вернулся в общество Влас… — улыбнулась Инга. — Он ничего не рассказывал остальным, да и не видел лишнего — просто заснул. Но слухи все равно пойдут, от той же Дамиры, если она останется в высшем обществе.
— Не ожидал что наш разговор пойдет о столь серьезных вещах. — признался я, откинувшись на спинке стула. — Сегодня вообще день неожиданностей.
— Верно. То дождь пойдет, то солнышко выглянет. — кивнула Инга, улыбаясь.
— Петроградская непостоянная погода, ничего не попишешь. — разведя руками произнес я. — К слову, как там княжич Долгорукий?
— Понятия не имею, лишь слухи прошли. — отмахнулась Лугуй. — Меня это совершенно не заботит, но слухи по академии уже поползли. Так что вы собираетесь делать с княжной Шеш-Кулевой? Дамирой?
— А я должен с ней что-то делать? — удивленно спросил я. — Если род посчитал что лучше выдать ее замуж — тем лучше. Прошу прощения, но я совершенно не разбираюсь в нашей внутриполитической обстановке. Пока мои мысли лишь о собственном обучении и будущей службе.
— С одной стороны, я не могу не понять такого подхода. — проговорила задумчиво Инга. — С другой же… вы не правы. Князей в империи не так много, чуть больше двух сотен. Родов, приближенных к императору — не больше десятка. А ваш, учитывая самопожертвование родственников, входит в доверенный круг. Хотите вы того, или нет, Александр, но вы являетесь субъектом политики.
— А вы, княжна? — прямо спросил я.
— И я, естественно. — вздохнула девушка, глотнув чаю. — Как вы относитесь к политическим бракам?
— Гхм… как к нормальной деловой практике среди высшей аристократии, требующейся для сохранения стабильности. — отчеканил я фразой из учебника. — Если же вопрос касается лично меня — никак не отношусь. Это вообще должно решаться не одним человеком, а советом рода, и решается не за один день.
— Ну то есть вы принципиально не против? — чуть приподняла бровь Инга.
— Если мой «избранницей» не окажется дама жабьей наружности лет на пятнадцать старше. — улыбнувшись уточнил я.
— Пф, можно подумать среди аристократов все еще такие водятся. — фыркнула от смеха Инга. — К тому же, девушка к тридцати не научившаяся быть красавицей — полная дура. А дуры долго не живут. Не во времена перемен.
— Как раз дуры то могут их и пережить, ни о чем не задумываясь и просто плывя по течению. — ответил я, на что девушка снова улыбнулась, постепенно живая. — Надеюсь и у вас в браке, когда бы он не наступил, все будет хорошо. Говорят, конечно, что с молодой женой и мужчина молодеет. Гормональные всплески иногда творят чудеса. Но в целом — чтоб не больше пятнадцати.
— Вы ко мне безжалостны, граф. — картинно прикрыв обратной стороной ладони лоб отклонилась на спинку кресла Инга. — За что вы желаете мне старика в мужья?
— Говорят опыт, наработанный с гАдами, очень помогает в жизни. Особенно если этих гадов как следует прижать. — улыбнулся я, но девушка вместо того, чтобы поддержать шутку — напряглась. — Не беспокойтесь, вряд ли нас с вами запишут в противники, по крайней мере пока не начнется гражданская война.
— Разобраться бы вам в политике, граф. — снова вздохнула Инга. — А то, не ровен час, она придет разбираться с вами, а это всегда плохо заканчивается. Впрочем, об этом вы в курсе. Иначе не собирали бы собственную роту дарников с тяжелым вооружением.
— Надежные боевые товарищи пригодятся в любой ситуации. — на всякий случай уточнил я. — И очень надеюсь, что конфликт между братом с сестрой не перейдет в кровавую бойню. Иначе получится очень нехорошо. Хуже гражданской войны — только геноцид невинных. Особенно если на самом деле чужаки уничтожают страну руками ее же жителей. До этого доводить нельзя.
— Именно. — кивнула Лугуй, в очередной раз показав, что настроена крайне серьезно. — Поэтому мы с вами будем парой на вечере. И если придется я… даже…
— Прошу прощения, но вы думаете слишком далеко и слишком плохо. Я безусловно понял намек, но не думаю, что вам придется жертвовать собой за империю. — покачал я головой. — Да и зачем? Что решит наш политический брак, если он состоится? Я действительно не разбираюсь в политике и дворцовом местничестве в данное время, но слышал, что ваш отец погиб…
— Совершенно не разбираетесь. — фыркнула раздражённо Инга. — Мой дед жив, и сейчас является генерал-адъютантом, при президенте Демидове, являющимся главнокомандующим республики. Наши рода военных, наши отцы, хоть и ныне покойные — дружили. Наш брак мог бы стать основной для союза военных родов и купировать войну, при этом не выглядел бы чем-то инородным.
— Это предложение президента, вашего деда, или императрицы? — на всякий случай уточнил я.
— Пока — только деда. После объявления брака между Гавриилом и Екатериной многое изменилось. Иногда мне даже, кажется, что я совершенно безуспешно пытаюсь догнать упущенное время. — раздосадовано проговорила Лугуй, демонстративно показывая сведенные вместе ладошки.
— Вам не стоит переживать по этому поводу. Кому угодно — но не вам. — улыбнулся я, беря в свои ладони ее пальцы. — Не нужно идти на брак, если вам это неугодно. Тем более, поверьте, я тоже всеми способами выступаю против кровопролития. Хотя и понимаю, что иногда оно неизбежно.
— Нужно сделать все от нас зависящее, чтобы война не началась. — уверенно проговорила Инга, глядя мне в глаза. — Мы должны! Мы обязаны!
— Для этого совершенно не обязательно жертвовать собой. — покачал я головой. — Пока — точно. Если я верно понимаю, все стычки на линии соприкосновения, пока прекратились, крупных сражений нет.
— Лишь потому, что идет отчаянная борьба между родами. — покачала головой Лугуй. — Торг, перетягивание на свою сторону сильнейших. Если так продолжиться и дальше, то через три-четыре месяца стороны полностью сформируют армии, и тогда…
— Да, лето конечно может стать жарким. А у меня еще спрашивали планы на осень. — проговорил я, откинувшись на спинку кресла, и Инга с удивлением посмотрела за окно, которое я ей до этого загораживал, при этом глаза ее расширились так что я просто вынужден был обернуться.
Снаружи зажглись дорожные фонари, освещение выровнялось и стало видна нахохлившаяся фигура в толстой пушистой шубе, внимательно вглядывающаяся внутрь оранжереи, в попытках что-либо увидеть. Очень знакомая фигура с выбивающейся из блондинистых волос голубой прядью.
— А кто у вас спрашивал планы на осень? — взглянула на меня Инга. — Случайно не эта разгневанная особа?
— Гхм… — проговорил я, когда Мальвина, наконец сообразившая что ее заметили, отпрянула от окна и быстрым шагом удалилась. — А что у нас осенью?
— Вы совершенно не разбираетесь в дворцовой политике. — вздохнула княжна Ляпицкая. — Осенью — бал дебютанток…
Попрощались мы с грустной, но настойчивой княжной достаточно тепло, хотя появление Мальвины и оказалось для меня полной неожиданностью. Ингу же оно, наоборот, заставило подобраться. Хотя о причинах девушка мне сообщать не стала, лишь в очередной раз вздохнув про мою неосведомленность. Хорошо хоть не добавила «ничего ты не знаешь, Александр», и на том спасибо.
Оказавшись в своей комнате и поблагодарив Надежду, заверил ее в том, что больше услуги горничной мне не понадобятся. Пришлось еще уточнить что «никакие» услуги, а то под вечер девушка хоть и вымоталась совершенно, но все еще пыталась кокетничать и строить глазки.
Да и я, чего греха таить, за несколько встреч, выдохся будто от полноценной дневной тренировки. Но вместо сна заставил себя засесть за изучение той самой политики, о которой говорила Инга. Наступишь кому-нибудь на ногу, а потом выяснится, что он племянник, дяди, сводного брата, близнеца, потерявшегося в детстве… в общем не хорошо может получится.
Правда в открытых источниках такого не было, и пришлось напрягать Строганова, который подключил пресс-группу рода. И даже не смотря на поздний вечер мне на почту тут же посыпались отчеты включающие родовые древа, текущую обстановку и все то что считали необходимым специалисты.
Засиделся я допоздна, и, наверное, именно поэтому успел заметить яркую вспышку, в стороне от оранжереи. Через мгновение свет погас, бронированные окна затряслись от удара воздуха, пойдя волнами, потрескались, но выдержали. А через мгновение вниз рухнули стальные щиты и взвыла сирена.
Грохот взрыва еще ходил отзвуком по коридорам, а снаружи уже трещали автоматные очереди, здание несколько раз вздрогнуло, будто от попадания снарядов, истошно выла сирена, и в комнате было темно, хоть глаза выколи. Даже в карцере училища света больше. Тут никакое усиление зрения не спасет, только виденье аур.
Пока я, на ощупь, одевался, благо вся одежда висела на вешалке в полном порядке, к автоматам присоединились, и почти сразу их заглушили выстрелы автопушек. Хлесткие, отдающиеся по треснувшим стеклам хлопки, вслед за которыми пошла серия взрывов. Вот только они не отдалялись, а приближались.
Здание вновь вздрогнуло, когда по нему прошла волна от вспышки, пробившейся даже сквозь стальные ставни, одна из автопушек замолкла, та, что ближе к выходу. Судя по всему, защитники отчаянно обороняли главное здание академии благородных девиц, от чего-то очень крупного. Только вот никто этого не видел.
— Господин, вы в порядке? — раздался знакомый голос снаружи.
— Да, в порядке, можешь входить. — ответил я, как раз застегивая тактический пояс, с кортиком, пистолетом и гранатометом.
— Не могу. — ответил мне из коридора Василий. — Карточки не работают, похоже подорвали генератор, открыть можно только изнутри.
— Понял, секунду. — сказал я, но, прежде чем открыть дверь, достал из кобуры пистолет, проверил магазин, и снял с предохранителя. — Отойди чуть.
— Отошел и держусь в проходе с поднятыми руками. — раздался не в меру веселый, но собранный голос Строгонова. Нажав на ручку двери, я толкнул ее от себя, и тут же отошел вглубь комнаты. Василий и в самом деле стоял с поднятыми руками, в которых были сумки, а на груди висел фонарь. — Я тебе одежку принес.
— Так у меня же есть. — удивленно проговорил я. Зажмурив один глаз, когда луч фонаря осветил комнату. Строганов быстро зашел внутрь. захлопнув за собой двери, и тут же отошел в сторону.
— Дверь тонкая, прострелить могут. — заметил на мой удивленный взгляд Василий. — Держите, ваше сиятельство. Ваш наборчик.
— О, пятнашка, родная. — без особого энтузиазма взял я кирасу общевойсковую б15 г. Сколько я в ней набегал по утрам… зато теперь, накинув на себя броник и закрепив на липучку боковые пластины, понял, что почти не чувствую его веса.
— Вот тебе доп нагрузка. — усмехнулся Строганов, будто прочитав мои мысли, протягивая мне шлем с прозрачным забралом. Что характерно, у него такого не было.
— А ты? — нахмурившись спросил я.
— Если тебя не станет, мне так и так голову оторвут. Так что беречь ее незачем. — ответил Строганов. — Помоги стол перенести.
В четыре руки мы сдвинули мебель в комнате, и Василий лег на стол, поставив свою винтовку с гигантским дулом на сошки. Не прямо напротив двери, а с угла, так чтобы его было видно только зайдя в комнату, а он полностью контролировал проход. Напротив двери мы повесили фонарь, бьющий прямо в глаза тому, кто попробует войти силой. Второй — поставили на полку в гардеробную, вместо лампы.
— И что теперь? — спросил я, и вдруг понял — что-то изменилось. По зданию прошла тихая вибрация.
— Теперь ждем и не дергаемся. — ответил Василий. — Твоя безопасность, моя первоочередная задача. Остальные потом.
— А есть какая-то информация снаружи? — спросил я, морщась от взвывшей в очередной раз сирены, когда она вдруг замолкла, а вместо нее заговорили динамики в стенах комнаты.
— Уважаемые гости и воспитанницы, академия перешла в осадное положение. Не волнуйтесь, она рассчитана на долгосрочные оборонительные действия. Оставайтесь в своих комнатах и все будет в полном порядке. — уверенно проговорила Шайтанская.
— Ага, а когда по нам вдарят главным калибром, будет уже все равно. — усмехнулся Василий. — Связь глушат, всю. Часовых скорее всего сняли, так что до утра мы предоставлены сами себе.
— Не выходите из своих номеров без уважительных причин. — продолжала инструктировать настоятельница. — Через несколько минут будет включено резервное энергоснабжение. До тех пор, не пугайтесь и не пытайтесь ничего предпринимать. Еще раз повторяю — для вашей же безопасности — оставайтесь в номерах.
— Вот, здравое поведение. Свет включат, будет совсем хорошо. — улыбнувшись прокомментировал Строганов. — Сидим, расслабляемся, ты вообще можешь лечь спать, ничего не пропустишь…
С этим он, конечно, был прав, пропустит что-либо, практически находясь на передовой, было довольно проблематично. И даже хорошо, что ничего не видно, мне и так ощущений хватало с головой. Приглушенные стальными наличниками ударные волны сотрясали здание, но вспышки взрывов просачивались даже сквозь них. А вот автоматные выстрелы стали почти незаметны.
— Южная башня ушла. — проговорил Строганов, когда особенно сильный взрыв раздался совсем неподалеку, а вслед за ним раздался треск рушащегося камня, и грохот обвала. — Все, нет больше снайперских позиций, теперь начнется штурм.
Не знаю, на какое время нужно было рассчитывать нападающим, но Строганов оказался прав. Стоило замолкнуть пушкам охранявших здание «витязей», как крыша вздрогнула, словно на нее наступил великан, и даже с чистого потолка посыпалась пыль. Снова застрекотали автоматные выстрелы, теперь — чуть ли не над нашими головами. А света так и не было.
— Вот и все. Первая волна отбита. — заметил через несколько минут довольный Василий, все так же обнимая приклад винтовки. — Теперь время играет за нас. У академии толстые стены, все оборонительные рубежи у Лекси давно рассчитаны, так что у нападающих нет даже шанса, разве что…
Договорить он не успел, будто в насмешку его словам здание сотряслось с жутким грохотом, потом еще и еще раз. При этом взрывов как таковых не было, и это пугало больше всего. Либо защиту академии пробуют на зуб сразу несколько дарников высочайших рангов, либо…
— Главный калибр. — ответил на мой немой вопрос Строганов, оглянувшись на стену с окном. — Надо убираться отсюда, ваше сиятельство, иначе нас может просто размазать, если эта дура попадет по нам.
Грохот продолжал приближаться, с каждой секундой невидимый великан бил все ближе, и от очередного попадания по стене пошла трещина. Вскочив, я подхватил один из футляров с оружием, нацепил шлем, и активировал третий глаз, влив в него доступный максимум праны.
Лампы аварийного освещения так и не включили, и хоть в коридоре мы оказались далеко не первыми, свет был не у многих. А учитывая, что я еще и одет был соответствующе, на меня тут же направил оружие какой-то парень, стоящий в пяти метрах — возле двери соседнего номера.
— Спокойно! Свои. — успел проговорить я, вскидывая руку с пустой ладонью, да только парень похоже был на взводе и на резкое движение среагировал как мог — выстрелив из жуткого револьвера, почти в упор.
— Не стрелять! — тут же раздался женский крик. — Не стрелять, кому говорят! Прорыва обороны не было! Внутри только наши!
— Я…я нечаянно. — проговорил парень, но пуля, выпущенная по внезапно появившемуся мне, зависла в моем прессе всего в нескольких сантиметрах от головы. Я даже дыхание задержал, глядя на то как она медленно вязнет в конструкте, поворачиваясь против часовой стрелки. Очень гипнотизирующее зрелище, пуля, которая должна была тебя убить.
— Всем опустить оружие! — снова крикнула, уже другая девушка, и в свете фонаря появилась Надежда, поверх белого фартука и черного платья которой, был одет такой же, как и на мне общевойсковой бронежилет, с воротником и защитой паха. Наверное, и наколенники где-то под юбкой имелись. — Вы как?
— Все нормально, все живы. — заверил я ее, снимая пресс, и поймав еще горячую пулю. — Оставить что ли, на память.
— У тебя такого мусора еще на пару тонн будет, особенно если вместо приказов будешь на передовую лезть. — проворчал Василий. — Что с освещением?
— Запасные генераторы должны включить с минуты на минуту. — ответила горничная, держащая в руках Ворон-2кУ. Укороченный автомат, под винтовочный патрон. Это вам не револьвер, даже большого калибра, эта прелесть тридцать пуль может за две с половиной секунды выпустить.
— Надо отходить от внешних стен. — озвучил очевидную вещь Строганов. — Если они на столько обезумели, что собираются пробивать стены трехсотками, нам ничего не остается как укрыться где-нибудь в актовом зале, или подвале. Желательно с отдельным выходом в паре километров отсюда, в глухом лесу.
— Госпожа Шайтанская точно знает, что делать. — со слабой улыбкой проговорила Надежда. — Если она говорит, что нужно оставаться на своих местах, в комнатах, то лучше так и поступить.
— У меня в комнате, вместо стены — дырка. — несмело заметил парень, стрелявший в меня с испуга. — Ее уже после того, как я вышел разворотило.
— Плохо. Надо спускаться. Даже если крыша рухнет, перекрытия должны выдержать нагрузку. — решил я, поморщившись. Выехал, называется на турнир. Сходил за хлебушком. — Лифты не работают? Значит спустимся по лестнице. Где она?
— Я не думаю, что это хорошее решение. — проговорила Надежда. — Госпожа приказала ждать.
Несколько секунд я молчал, пытаясь подобрать аргументы против такого поведения, а потом стало не важно. Очередной выстрел сотряс здание, с потолка посыпалась штукатурка, и сразу две двери, находящихся в конце коридора, слетели с петель от ударной волны.
— Фугасы пошли! — держась за стену проорал Строганов, перекрикивая шум в заложивших от взрыва ушах. — Плохо дело, нужно уходить вниз, немедля!
— В начале — вытащить раненых. Надя, слушай меня! Сколько комнат на этаже? — схватив девушку за плечи потряс я ее. Остолбеневшая от конфликтующих приказов девушка, несколько секунд хлопала глазами, ничего не говоря. — Очнись! Сколько постояльцев?
— Пятеро! Всего пять персон высшего ранга защиты. — ответила Надежда.
— Быстро созывай их. Раз мегафон молчит, а света до сих пор нет — значит что-то случилось. — проговорил я. — Нужно действовать самим, и главная задача — вызволить всех. Ты со мной?!
— Да, да я в норме. — ответила девушка, и я прекратил её трясти. Отошедшая от шока Наденька тут же подбежала к соседней с моей двери, забарабанив по ней кулачками. — Выходим, все выходим! Опасность обрушения! Выходим в коридор!
— Есть кто живой? — спросил я, подбежав к следующей двери, после комнаты парня. — Выходим в коридор! Срочная эвакуация. Строганов, проверь комнаты, в которых был взрыв, вдруг там остался кто.
— После такого фугаса выживших не будет. — покачал головой Василий, но все же шагнул в противоположную от меня сторону. Как раз вовремя.
Парня, который стоял напротив своей двери, отбросило к противоположной стене коридора, и я успел заметить, как из его спины вылетают фонтанчики крови. И только в следующую секунду, которую мозг растянул на пределе возможностей, я услышал грохот многоствольного пулемета.
Слившиеся в один поток пули прошли сквозь парня на вылет, а затем врезались в стену, змейкой метнувшись ко мне. Да так и зависли в прессе. Но если одиночную пулю и даже винтовочный выстрел я удерживал без особых проблем, то от продолжающейся пулеметной очереди запас праны в чакре «звука» резко пошел вниз.
Я успел отпрыгнуть и вжаться в стену, выходя из сектора обстрела, до того как конструкт пал и сотни пуль словно горох посыпались вниз. Остатки двери с грохотом вылетели прочь, и в коридор высунулось длинное зеркальное лицо шлема-коршуна, с дополнительными углами обзора.
С противоположной от меня стороны тут же затрещал автомат, да только Надежда поторопилась, несколько пуль щелкнуло по клюву противника, но он не скрылся, а высунул из-за косяка трехствольный миниган, быстро раскручивая свою «шарманку смерти». Несколько секунд, и он обрушит ливень из пуль.
Я успел раньше.
Прессом отбросил врага обратно в комнату, отработанным сотни раз движением достал гранатомет и на вскидку выпалил его в дверной проем. Грохнул взрыв кумулятивного боеприпаса и из комнаты раздался душераздирающий вопль, но в то же мгновение мне пришлось вновь укрыться за прессом. Враг оказался не один.
Теперь меня уже уверенно теснило двое. Даже вжимаясь в стену, мне приходилось пятиться, все время обновляя пресс, который не выдерживал дольше пары секунд. Не предназначен этот конструкт для такого использования! И когда я понял, что загнан в угол, стало уже поздно. Секунда, максимум две — все что у меня есть. Проскочить через сплошной поток пуль, даже с рывком, не выйдет, парочку точно поймаю, а в моем состоянии это смерть.
Надо, просто, сделать, щит.
Сосредоточится. Влить прану в «звук». Активировать Шах. Я делал это десятки раз. Я справлюсь. Никто не требует от меня невозможного — просто не сдохнуть. ЩИТ!
Пресс, поставленный секунду до этого, рассыпался с едва заметным звоном, но поток пуль врезался в невидимую стену и начал рикошетить в разные стороны! Щит не просто удерживал пули, он заставлял их отскакивать, а я, пусть и полностью сосредоточился на этом — еще мог двигаться.
И в то мгновение, когда я понял, что у меня наконец получилось, к грохоту пулеметов добавился еще один звук. Громкий, хлесткий, пробирающий до костей. Даже сквозь толстую броню.
Первый из коршунов, чуть прихрамывающий, вдруг замер, все еще продолжая поливать меня огнем, а затем начал заваливаться на бок, не отпуская гашетки. Его напарник не понял в чем дело до самого последнего момента, пока ему в спину не ударила волна свинца. Отшатнувшись, он прекратил огонь, и тут же получил два выстрела.
От меня — в корпус из гранатомета, и от Василия — точнехонько в забрало с клювом. Нападающий пошатнулся, уперся спиной в стену, и начал медленно оседать, пытаясь поднять трехствольный пулемет в моем направлении. За что тут же получил еще одну пулю. Похоже первая сумела пробить забрало, но не подшлемник, а вот вторая, вошедшая почти в то же место, закончила его мучения.
— Сашка, жив? — крикнул Строганов, с противоположной стороны коридора.
— Да! — с облегчением ответил я. — Надо выбираться, пока новые не полезли! Где лестница?
— Их две. Одна с вашей стороны, одна с нашей. Но у вас еще комната, которую надо проверить! — кникнула мне Надежда. — С вип персоной, прибывшей инкогнито.
— Да что ж такое-то. — выдохнул я, пятясь к намеченной двери и держа при этом коршунов на прицеле. Грохот снаружи не стихал, но я сумел не вздрагивать при каждом попадании, когда тряслось здание. Добрался до нужной комнаты и что есть силы постучал. — Эвакуация! Срочно выходим в коридор!
Ответа мне не последовало. А с противоположной стороны коридора я увидел тащащего на себе какую-то девушку Василия. Наденька шла следом, освещая ему путь фонарем. Тормозить было явно не в моих интересах, так что я постучал еще раз.
— Внимание, жилец первой комнаты! Нужно срочно эвакуироваться! Я вхожу на счет три. — крикнул я, пнув для наглядности дверь. — Раз! Два!
Прессом выбив створку я ворвался в комнату, все еще держа на прицеле лежащих противников, и тут же получил по голове чем-то твердым. К счастью, шлем выдержал такой удар, но в ушах зазвенело. Обернувшись, я увидел держащуюся одной рукой за стену, чуть покачивающуюся, Мальвину. Что сжимала во второй руке саблю. Похоже она пыталась переодеться в темноте, но получила контузию от близкого взрыва. Ведь от платья она избавиться успела, а вот переодеться в более удобную одежду не смогла, так и стоя в трусах и футболке.
— Ты с ума сошла, в таком виде дефилировать! — рыкнул я на девушку, сам плохо соображая, что происходит после удара по голове. — Срочно одень что-нибудь. И я не про туфли на каблуке!
— Быстрее! — проговорил я, чувствуя, как время утекает сквозь пальцы. Но Мальвину реально контузило, иначе бы она не стала медленно, держась за стенку, нагибаться показывая весьма аппетитную филейную часть. Вот только любоваться на местные красоты мне совершенно некогда.
— Если хочешь мне себя показать, найди другое время и место! — крикнул я, все так же держа на мушке выход из комнаты парня. И не зря, враги оказались умнее, чем нам хотелось бы, и следующая граната влетела в заботливо выставленный штурмовой щит. Раздался взрыв, и я едва успел спрятаться за дверным косяком от осколков.
— Что ты прячешься? Ставь щит и пойдем! — гневно сказала девушка, и обернувшись я понял что она каким то неведомым образом успела натянуть на себя платье-футляр, словно из одного куска эластичной ткани, а сверху накинула куртку, подозрительно напоминающую верх летного комбинезона. И ушло у нее на это всего несколько секунд, даже я облачиться так быстро не сумел бы.
— Хочешь сунуться первой? — спросил я, но когда Мальвина, гордо вдернув носик, сделал шаг к выходу — успел ее перехватить и прижать к стене.
Вовремя. В следующее мгновение по косяку ударила длинная пулеметная очередь, не позволяющая даже выглянуть. Сколько мой щит выдержит такую? Проверять, с риском словить пулю в случайный момент времени, не было никакого желания, но и оставаться в комнате, подвергающейся артобстрелу, я не собирался.
— Я ставлю щит в метре от нас, ты дублируешь. — сказал я, продолжая придерживать девушку локтем левой руки, одновременно целясь в дверной проем. Мальвина возмущенно уперлась в меня ладошками, как бы пытаясь высвободится, но у меня почему-то промелькнуло в голове что близость получается почти интимной. — Поняла меня? Приказы выполнять будешь или тебя за шкирку тащить?
— Учитывая твою напористость — только сейчас. — ответила, усмехнувшись Мальвина. — Но не смей никому даже говорить об этом. Иначе я тебя в высшем свете утоплю.
— Да мне без разницы. Не будешь выполнять команды, топить меня будет некому? — ответил я, мельком взглянув на ухмыляющуюся девушку. — Ставим щиты на три. Готова? Один, два… три!
Конструкт послушно повис в воздухе, ровно в том месте, где я и рассчитывал. Мы выскочили в коридор, под его прикрытием, и в щит мгновенно ударило сразу два потока остроконечных тяжелых пуль. Часть из них рикошетила, высекая искры из воздуха, стены возле щита быстро покрылись тысячами царапин, но большая часть стальной массы оставалась висеть в воздухе.
— Ставь! — крикнул я, чувствуя, что мои собственные силы подходят к концу, а до заветного лестничного пролета еще десяток метров.
Мальвина подчинилась беспрекословно. Радужное сияние зависло между нами, и ослабевающим конструктом. Раздался едва слышимый звон, и завязшие в моем щите пули бессильным стальным градом попадали на пол. Вот только пулеметы не прекращали стрекотать, заливая свинцом весь коридор.
— В сторону! — раздался позади меня крик, и Мальвина, дернула меня за эвакуационную ручку на спине бронежилета, убирая с прохода. Мне же оставалось только восхититься тому, как девушка подловила момент, ведь в ту же секунду, взвизгнув тормозом, прямо перед нами затормозила укрепленная точка с обычным стальным щитом. Та самая, которую я еще утром заметил в тупичке.
— Держитесь за мной. — крикнула Надежда, управляющая самоходной тележкой на рельсах. Ор ее при этом был совершенно оправдан, стальные щиты с пулеметными пулями справлялись куда лучше, чем конструкты, но гремело это все так, будто мы оказались внутри тарелок барабанной установки.
Двигаясь вместе с тележкой мы, в полуприсяде, добрались до лестничной площадки, куда Строганов уже стащил двух парней и одну девушку. Выгладила вся троица неважно. Больше всего повезло девушке, хоть она и оказалась одета в одну ночнушку, накинутый сверху махровый халатик и кеды на босу ногу. А вот одного из парней сильно зацепило, и тот зажимал плечо, из которого сочилась кровь. Второй выглядел бледно, но внешних повреждений я не видел.
— Нужно осмотреть рану. — прокомментировал я, кивнув в сторону парня.
— Не сейчас. — коротко бросил Строганов. — Надо убираться ниже. На первый этаж. Иначе окажемся отрезаны на лестнице, а это смерть.
— Я быстро. — не терпящим возражения голосом ответил я, и сел рядом с первым парнем. Третий глаз и так был активен с начала сражения, так что я прекрасно видел вытекающие потоки праны. Ну и кровь, за одно. Если пережать в этих двух местах, у шеи… — Прикуси рукав, будет больно.
Парень ничего не ответил, но приказу подчинился, после чего я пережал вену, заставив войти мышцы плеча в постоянный спазм. В результате кровь перестала доходить до поврежденного участка, но это было чуть ли не больнее самого ранения. Ровно до того момента как я отключил близкие нервные центры.
— Все. Теперь будет легче, руку не отпускай, в течении часа все вернется в норму, так что рану надо срочно обработать и зашить. — сказал я, похлопав парня по здоровому плечу, и повернулся ко второму. Вот только с первого взгляда я ошибся. Он не выглядел раненым просто потому, что уже был мертв. Так что бледность оказалась легко объяснима, и сделать с этим я ничего не смог бы с самого начала.
— Этот уже все. Дальше можно не тащить. — проговорил я, обратив свое внимание на всхлипывающую девушку. — А с тобой что?
— Все с ней нормально. — услышал я недовольный голос за спиной, но против ожиданий это была не Мальвина, а Наденька. Горничная оглянулась всего на мгновение, но в ее взгляде было столько презрения, что все стало понятно без слов.
— Из ваших? Знаешь ее? — спросил я, в полу приседе подбежав к вагонетке. — Это конструкция вместе с нами спустится не может?
— Нет, рельсы только в коридоре. — с сожалением ответила горничная, в этот момент менявшая на пулемете ленту. Противники же, дождавшись пока ответный огонь стихнет, начали выходить из захваченной комнаты, и сейчас их штурмовые щиты перекрывали уже половину третьего этажа.
— Надо уходить. — еще раз сказал Василий, когда ему не дали высунуться над щитом вагонетки, и стрелявший по сомалийский, почти наугад.
— Надо. — нехотя согласился я. — Надя, как можно перекрыть этаж? Есть тут ворота для экстренных случаев?
— Да, но только пожарные. И они сейчас не работают. — ответила девушка, показав пальцем на жалюзи, висящие чуть позади нас на потолке. Обидно, даже если мы их опустим, придется вагонетку оставлять здесь, и огонь уже не повести. С другой стороны, Строганов прав, я со своим однозарядным гранатометом много не навоюю.
Хотя… почему именно им? Хватит мыслить старыми штампами! Дарник я, или где? Щит же получился? Значит и диск выйдет как надо. По крайней мере я на это очень рассчитывал, но ни с первой, ни со второй попытки сформировать конструкт не получилось. А прессом я противников только откидывал назад.
Но если не могу им, не значит, что вообще повредить не выйдет. Посмотрев по сторонам, я обнаружил что напротив меня, в десяти метрах, из распахнутой двери видно кусок стены, обрушившейся в результате обстрела. Расстояние конечно великовато, раньше я на такое не работал, но построив пресс я почувствовал давление на ладони.
— Сколько выстрелов успеешь сделать если я опрокину пулеметчиков? — задал я вопрос Василию, сам наскоро меняя патрон в гранатомете.
— Дай мне пару секунд, и я заставлю их заткнуться. — кровожадно усмехнулся Василий, беря свой слонобой на изготовку.
— Тогда на три. — кивнул я, собираясь с силами. — Три!
Здоровенный булыжник, пущенный словно из катапульты, с жутким грохотом врезался в дверной косяк, заставив одного из противников обернуться, затем каменная масса срикошетила о стену, снеся несколько картин и безнадежно испортив то что еще держалось после начала обстрела, и наконец влетел всей своей полутонной массой в строй штурмовиков. Сзади, где брони у них было меньше.
Двоих просто бросило на пол, придавив, а остальные невольно подались вперед, кто упав на колени, кто просто схватившись за штурмовой щит. Пулеметы врага задрали дула, и в то же мгновение, мы со Строгоновым, положив на край вагонетки оружие, начали стрелять.
Я успел дважды перезарядить гранатомет, а вот Василий лишь раз опустошил магазин на пятнадцать патронов, но результат вышел ошеломительный — пятеро нападавших уже никогда никому угрожать не смогут. Даже тяжелая штурмовая броня, оставшись на несколько мгновений без прикрытия, оказалась не слишком надежна.
Нам удалось зажать противников за щитами, и казалось, что можно попробовать их добить. Но очередной выстрел вражеской артиллерии решил все за нас. Взрыв сотряс все здание, оглушив на несколько мгновений даже меня, но сквозь вату в ушах я все равно разобрал жуткий треск и скрежет, идущий сверху.
Не пытаясь никому ничего объяснять, я сдернул с места за пулеметом Надю, сбил плечом Строгонова и рухнул сам, увлекая за собой Мальвину. А уже в следующую секунду кусок потолка рухнул, раздавив боевую вагонетку и отрезав проход с третьего этажа на лестницу. Если там еще и оставался кто-то живой, из представительных гостей, теперь это было уже не важно.
— Слезь с меня. — вырвал меня из размышлений сдавленный женский голос, и я понял, что лежу, прикрыв своим телом Мальвину и Надежду. И если горничная при этом оставалась в стороне, но на нашей безумной одногруппнице я чуть ли не между ног лежал, растягивая ее платье-пенал, и задрав его до совершенно неприличных мест.
— Тебя не поймешь. — притворно вздохнул я, поднимаясь. — То надави сильнее, то слезь. То сбегаешь со встречи, то в окно подглядываешь.
— Тяжело вам будет. — проговорила шепотом Надежда, отворачиваясь, но услышали ее, кажется, все. Включая притихшую девушку в халате.
Усмехнувшись, я протянул руку Мальвине, и та долгую секунду раздумывала взять ее или нет. А в это время Василий, даже не успев прийти в себя окончательно, сполз по лестнице, с винтовкой наперевес. Выстрелов пока не последовало, но выражение лица наставника мне очень сильно не понравилось.
— В следующий раз, командир… — начала с издевкой говорить Мальвина, поправляя задранный подол платья, но я бесцеремонно заткнул ей рот ладонью, и оттуда донеслось только возмущенное мычание. Поднеся палец к губам, я показал на Василия, и девушка с отчаяньем посмотрела куда-то в потолок, видно проклиная небеса и всех возможных богов, за то, что попала в такую ситуацию. Хорошо хоть спорить не стала, лишь кивнув, после чего я убрал руку от ее лица.
— Ты мне за все ответишь… Суворов! — яростным шепотом проговорила Мальвина, и мне ничего не оставалось кроме как пожать плечами. Живы будем, и в самом деле придется ответить, но не раньше, чем мы выберемся из этой передряги.
Аккуратно опустившись на живот, я подполз по дорогому ковролину к Строганову. Черт, и вправду дорогой, аж трогать приятно, хотя вот ступеньки врезаются в незащищенные броней места — это минус.
Строганов показал себе на глаза, потом четыре пальца и куда-то вглубь коридора второго этажа. Здесь выстрелы и взрывы гремели не чуть не слабее чем на третьем, но ситуация кардинально отличалась от нашей. Каким-то способом атакующие пробили брешь в стене между лестничной клеткой и комнатами, и сейчас теснили защитников в глубину коридора. Но куда хуже — за ними лезли все новые и новые нападающие спускающиеся по лестнице вниз, на первый этаж, откуда тоже слышалась пальба.
Уже собравшись действовать, я заметил мелькнувший на стене зайчик от фонаря, и похлопав Строгонова по плечу показал на спускающегося мимо тонкого окна-бойницы противника в легком общевойсковом обмундировании. Похоже на крышу уже сел штурмовой бот. Подойдя вдоль стены к бойнице, я выглянул наружу и с трудом сдержался от того, чтобы выругаться вслух.
Снизу под прикрытием артиллерии и брони, к стенам академии подошла, казалось, целая рота, и пусть она пока стояла на расстоянии, прячась за остовами сгоревших машин и еще живой броней, но группа под прикрытием щитов уже возилась у стены, явно закладывая взрывчатку.
— Если они ворвутся внутрь еще и с этого направления, обороняться не выйдет. — заметил я, шепотом. Боясь, что даже сквозь автоматные очереди меня могут услышать. Я-то ладно, выкручусь, а вот девушки и раненый сами долго не вывезут.
— Вниз нельзя. Отбить не выйдет. — так же, едва слышно, ответил Строганов. — Отходим наверх, и затаимся до окончания штурма.
— Нет, есть у меня другая идея. — хмыкнул я, глядя на очередного спускающегося по веревке бойца противника. Рискуя быть обнаруженным, я высунулся, и быстро пересчитал головы одетых в общевойсковую броню противников. Получалось что сейчас на лестнице почти двадцать человек. Если это один стандартный шлюп, значит на крыше сейчас должно находится два. И либо они будут циркулировать, либо…
— Идем. — проговорил я, схватив за плечо Мальвину, и не спрашивая ее разрешения или одобрения потащив вверх, по сужающейся лестнице переходящей из обычной, квадратной, в винтовую. Словно в башенке место экономили, оставив ее только для вида. Я как раз успел подумать — почему не снесли ее и не забрались по нормальному пути, как перед нами появился завал. Но сквозь щели, оставшиеся от верхнего ряда бойниц все еще можно было разглядеть крышу. А главное — можно было стрелять.
— Как я и думал, они циркулируют. — проговорил я, видя, как шлюп, высадивший очередную порцию пехоты, начинает подниматься в воздух. — Сможешь создать диск, так, чтобы он ударил по двигателю?
— Смогу, но броню не пробью. — чуть нахмурившись проговорила Мальыина. — Погоди, ты что, сам не можешь?
— У меня будет другая задача. Давай, по ближайшему к нам. — ответил я, целясь из гранатомёта. — Бей.
Девушка фыркнула, но команду выполнила беспрекословно, в воздухе мелькнул прозрачный диск, исказивший воздух, и щит, висящий над кораблем, лопнул, но почти сразу зажегся снова. Почти. Моему снаряду как раз хватило этого времени, чтобы влететь прямо в сопло движка, ведь я поправил траекторию полета прессом.
Взрыв прогремел неожиданно громко, разметав солдат под шлюпом в разные стороны. Лишившееся движка судно потеряло устойчивость и тут же накренившись пошло юзом в нашу сторону. Тут уже было совсем не до объяснений. Схватив девушку поперек узкой талии, я прыгнул вниз, через перила, и рухнул на лестницу.
В тот же момент сверху раздался грохот и треск, шлюп врезался в остатки башенки, обрушил ее вниз, заваливая несколько лестничных спиралей, и понесся дальше, все накреняясь и набирая скорость. Я тащил Мальвину еще ниже, перепрыгивая через несколько ступеней, и очутившись на уровне третьего этажа успел заметить, как вражеская посудина, существенно набрав скорость, перевернулась, врезавшись в не успевших разбежаться противников.
— Наш шанс. — сказал Василий, поднимаясь на одно колено, и я, бросив девушку к остальным, прыгнул к нему, чтобы увидеть, как первая пуля буквально взрывает голову глазеющему в окно врагу. Объяснять мне ничего было не нужно — я ударил вслед за Василием, метя в штурмовиков, прикрывающих нападающих со стороны коридора.
Грохнул взрыв, стена щитов чуть покачнулась, и в появившуюся брешь тут же ввинтилась пулеметная очередь из стоящей на страже рельсовой тачанки. Да так удачно, что пробило почти весь ряд, заставив врагов отвлечься от нас на обороняющихся второго этажа. Чем мы и воспользовались, усилив натиск.
Перекрестный огонь пулемета и крупнокалиберной винтовки быстро выкосили штурмовой отряд, заставив пехотинцев в обычной, не резонансной броне, жаться к стенам и давить на спины товарищей, пытающихся ворваться на первый этаж. В сложившейся сумятице и неразберихе для окончательной победы на этом этаже требовалось лишь немного качнуть чашу весов в нашу сторону.
— Ты че б?.. — захлебнулся возмущением Строганов, когда я, перегнувшись через перила, запустил гранату прямо в голову атакующих в первых рядах. Денщик отдернул меня назад, а в следующее мгновение взрыв, раздавшийся на первом этаже, сменился жутким воем.
Лишившиеся прикрытия штурмовики оказались зажаты с трех сторон, и некоторые из них, поняв бесперспективность дальнейшего сопротивления, даже пыталась бросать оружие, но взбешенные аристократические детки вымещали весь свой страх и ненависть на только что побеждавших противниках. И только мы не участвовали в бойне, убирая только все еще опасных и оказывающих сопротивление.
— Да! Так их мразей! Бей! — раздались снизу громкие довольные выкрики, и мы начали спускаться, все еще держа валяющихся на полу под прицелом. Не хотелось бы получить от остывающего трупа выстрел в спину. — Вы нас просто спасли! Кто возглавлял атаку с третьего этажа?
— Граф Суворов. — сухо ответил я, взглянув в лицо растерявшегося Долгорукого, только что ухмыляющегося от уха до уха. — Поблагодаришь позже. Берите оружие, снаружи их еще целая армия!
— Осторожно! Свои! Не стреляйте! — крикнул я несколько раз, пройдя вперед. Как ни странно, единственным кто был против чтобы именно я отправился вниз оказался Строганов. Остальные по какой-то неведомой мне причине возражать не стали, как и лезть вперед. А в глазах Мальвины так вообще я увидел полное пофигизма согласие и принятие такого факта — типа так и должно быть.
Впрочем, я тоже просто так не лез на рожон. С каждым разом щит удавалось держать все проще. Конструкт словно устаканился, хотя для его создания все еще требовалось не малое количество сил и концентрации. А главное — я сумел его создать и провести так же, как и пресс, не только через трофейный камень, хранящийся у меня во внутреннем кармане, но и через Шах.
— Снимите шлем и назовите себя! — послышался мужской голос, откуда — то из темноты. Обороняющиеся на первом этаже идиотами совсем не были, так что фонари разместили возле прохода, а сами засели глубже, соорудив баррикады и прикрыв их конструктами, я даже отсюда видел переливающуюся всеми цветами радуги божественную материю.
— Суворов, Александр. Кадет училища и учасник турнира, прибыл вчера для прохождения мероприятия. — ответил я, сняв шлем, и готовясь в любую секунду врубить пресс для удержания чего-то потяжелее шальной пули.
— Я его знаю! Это точно он! — послышался знакомый женский голос и луч света вышла Инга. — Как здорово что в живы!
— Не только я. Место еще для десятка человек найдется? — улыбнулся я, видя, как княжна Лугуй прижимает ладошки к груди. В отличие от нас, вскочивших с кровати во время начала обстрела, Инга оделась не во что попало, а в боевую форму в расцветках академии. Почти костюм пилота для передовой. Как куртка у Мальвины.
— Спускайтесь, но только по одному и с поднятыми руками! — решил через несколько секунд мужчина.
— Отлично, думаю никто из его сиятельств сильно протестовать не станет. Только пришлите людей чтобы собрать оружие и боеприпасы. Снаружи еще целая армия. Как раз сейчас пытаются подорвать вон-ту стену, — сказал я, ткнув пальцем в направлении которое увидел со второго этажа. — А у вас, кажется, никто не рассчитывал на такие траты боеприпасов. Так что лишним не будет.
— Граф! Давайте в темпе! Новая волна на подходе! — крикнул Строганов, старательно отстреливающий укрывающихся за щитами саперов. — Нужно хоть на пару метров их отодвинуть от стены иначе будет худо.
— Все кроме обороняющих башню — спускайтесь вниз! — тут же крикнул я, и оглядевшись по сторонам подхватил из мертвых рук тяжелый пулемет, с лентой уходящей в короб за спину. Повезло что он не был вмонтирован в броню, как на штурмовых моделях, а просто рейдовый ранец со вставкой.
Не сказать, что я дополнительные тридцать кило «вообще не почувствовал», но многомесячные тренировки сделали свое дело и пулемет с боеприпасами я утащил без проблем, встретив на пол дороги суетливо спускающихся со второго этажа детей боярских. К их чести, многие мужчины и женщины, взявшие в руки оружие, остались под прикрытием бойниц, обстреливая нападающих.
Но основная наша проблема была не в прячущихся по кустам пехотинцах, не смеющих и носа высунуть под пусть и редким, но вполне ощутимым автоматным огнем, и даже не в продолжающем обстрел здания артиллерийском боте, держащемся на высоте метров двухсот над нами, а в плотно сбившейся штурмовой группе, которая несмотря на все наши усилия продолжала закладывать взрывчатку.
— Хорошо, стены толстые, иначе бы давно прорвались. — сказал Василий, не отвлекаясь от прицела. — Нужно перегрузить щиты. Все-таки у них нашлись среднеранговые дарники. Не с голой жопой они на нас поперлись, а жаль. Начали, заливай центр, я возьму на себя края.
— Понял, делаем. — кивнул я, уместив дуло пулемета в выемку бойницы и расставив ноги.
Но даже так, получившаяся отдача превзошла все мои ожидания, заставив отступить на полшага и всем весом податься вперед. Огонь вырывался через щели пламегасителя, пороховые газы ударили в лицо, и даже шлем не помог от едкого дыма, но я сумел совладать с оружием, направив поток пуль в одну точку.
Вот только это нисколько не помогло. Ровно как полчаса назад, в моем случае, пули зависли в воздухе. Часть из них рикошетило по сторонам, но больше — постепенно собиралось в неровный комок, висящий на одном месте. С помощью третьего глаза я видел, как они стучат о вражеский щит, заставляя его переливаться, словно стенки мыльного пузыря, но пробить их не мог.
— Диском кинуть? — предложил я, когда груда дымящихся гильз осталась под ногами, а пальцы и плечо начали гудеть от отдачи.
— Далеко, я не дотянусь, к тому же их там двое. Можно попробовать сменить позицию. — ответил Василий, с сомнением глядя на стену, под которой копошились противники. — Нет, не достанем. Углов не хватит. Диск можно кинуть только в зоне видимости, как и любой другой конструкт.
— Не достанем… — я для вида кивнул, создав в воздухе таран, и понял, что да, выходит слишком тяжело. До десяти метров — почти без проблем, но с каждым последующим концентрироваться на построении конструкта выходило все сложнее. И уже на двадцати метрах я почти терял контроль над прессом. Почти… Но те же диски создавались у рук дарника, максимум в паре метров от него.
— …граф? — выдернул меня из раздумий голос, и обернувшись я увидел сжавшего в руках автомат, решительно настроенного Михаила Долгорукого. — Вы идете с нами на прорыв, или нет?
— Прошу прощения, отвлекся, думал, как убрать врага от наших стен, а не сбежать, оставив остальных на смерть. — усмехнулся я, глядя на разом покрасневшего князя. — Если не убрать подрывников, пробиться нам не дадут.
— Их задержат на первом этаже, в переходах и коридорах. — уверенно сказал Долгорукий. — Нужно позвать ан помощь, иначе нас продолжат обстреливать и все будет кончено уже через несколько часов.
— Не знаю, кто вам это предложил, но он ошибается. — сказал, оглянувшись на мгновение Строганов. — Видите вон ту развороченную груду металла? Это бывший Витязь, по которому отработали главным калибром канонерки. Если кто-то прорвется, и его не сумеют перехватить наземные группы, просто расстреляют из пушек. Сомневаюсь, что среди вас найдется тот, кто выдержит даже одиночное попадание тридцатимиллиметровкой — а это основной калибр ПСО.
— Один я точно выдержу. — уверенно сказал Михаил.
— Вы очень сильны, ваше сиятельство, мое вам уважение. Но… — поморщившись проговорил Василий. — А два? Три? Пять? Скорострельность вулканов — пять тысяч снарядов в минуту. С такого расстояния, как они висят, они положат очередь в метровую область, даже не ростовую.
— А мы их сбить не можем? — на всякий случай уточнил я, воодушевленный успешной операцией против шлюпа.
— Сумеете снять щиты с такого расстояния? — усмехнулся Строганов, вновь прижав щеку к прикладу, и тут же выстрелив. Спорить с ним было бесполезно, тем более что вряд ли в академии сейчас находились люди способные в одиночку противостоять летающей артиллерийской батарее. Разве что…
— Где Шайтанская? — вдруг вспомнил я, оглянувшись по сторонам, но лишь встречая мрачные взгляды. — Где ректор и настоятельница? Она жива?
— Именно она предложила операцию по прорыву, и, если бы не упомянула тебя, сам бы я ни за что не пришел. — сказал Михаил, ощутимо напрягшись. — Идем, я тебя проведу…
— В начале — это. — кивнул я на кучку людей у стены. Строганов умудрялся пробиваться через щиты, выцеливая тех, кто слишком отдалился, и только по этой причине они еще не закончили установку взрывчатки. Но и он, и я прекрасно понимали, что это лишь вопрос времени.
— Как далеко им придется отойти, чтобы взорвать стену без ущерба для себя? — пронзенный внезапной догадкой поинтересовался я.
— Если залечь — то вон за тем холмиком. Иначе уже их щиты не удержат. — почти мгновенно ответил Василий, явно думавший о подобном варианте. — Но удержать их в текущей формации долго не удастся. Сколько у тебя еще пуль в коробе?
— Половина, примерно. — ответил я, заглянув в поставленный рядом ранец. — Если мы не можем пробить их щиты, надо помешать им отойти от стены. Тогда они просто не смогут ее подорвать. А если отойдут — можно попробовать сбить пластид.
— Скорее всего они засунули его в щели и дыры от пуль. Я могу попробовать уничтожить точным выстрелом детонатор, но скорее всего они поставят несколько взрывателей. — заметил Строганов, а затем замолчал, чтобы нанести точный выстрел по очередному противнику. — Нет, надо рассчитывать на то, что они все же прорвутся внутрь, и выстраивать оборону исходя из этого. Но я против вылазки — с их пушками и тепловизорами это бессмысленная трата жизней.
— Значит вы струсили? Мне это передать баронессе? — спросил Михаил, чуть вздернув нос.
— Передай Лексе, что, если она хочет повторения Охи, я ее сдерживать не собираюсь, но и поддерживать в этом безумии не стану. — жестко проговорил Строганов, и хотя в глазах Долгорукого блеснули искорки гнева, он тут же взял себя в руки. — А лучше передай что нам здесь позарез нужен ее лом, для пробития вражеского щита.
— Обязательно. — стрельнув глазами проговорил Михаил, и ушел вниз. Следом за ним отправилось и несколько парней с девушками, примерно моего возраста, которые сейчас очень бы помогли в снятии осады.
— Начали отползать. Не успеваем. — зло выругался Василий, вжимая приклад в плечо, и винтовка начала лягаться ежесекундно. Я тоже зажал спуск, стараясь пробить щит и убить хоть пару человек. А даже если не убить — то по крайней мере замедлить их движение от стены, но ничего не выходило. Пули беспомощно повисали в воздухе, показывая всю бесполезность огнестрельного оружия против взвода одаренных, грамотно выстраивающих многоуровневую оборону.
— Все, спускаемся. — с горечью в голосе сказал Строганов, когда из-под защиты противники начали выпрыгивать за холм и прятаться в естественном укрытии. — Сейчас рванёт и они пойдут на штурм. Саша?..
В словах наставника я не сомневался ни секунды. Конечно, он прав. Естественно — ни достать до противника, ни остановить его мы не в состоянии. Но что, если проблему можно решить совсем другим путем. Я дотягивался до стены прессом. С огромным трудом, вливая почти всю прану в конструкт — но дотягивался. И сейчас, используя чакру «звука» на максимум, я переливал энергию в Шах. У меня будет лишь один шанс.
Пресс! Активированный конструкт выжал меня досуха, заставив схватиться за стену, и почти одновременно прогремел взрыв, поднявший комья земли к небу, и полностью закрыв обзор. Противники открыли ураганный огонь из всех стволов, в направлении взрыва, рассчитывая уничтожить засевших напротив места закладки пластида защитников, и когда поняли, что в них никто не стреляет в ответ, с радостными криками бросились на штурм.
Только для того, чтобы со смачными ударами впечататься в почти не пострадавшую стену. Пусть в последнее мгновение, но мне удалось соскоблить прессом все выступы со стены, откинув большую часть взрывчатки в сторону, так что взрыв почти не повредил броне-бетона, хоть и сбил все декоративные элементы. И теперь, вместо лепнины и красного кирпича, серела чуть обожжённая ровная поверхность.
— Получилось. — довольно выдохнул я, держась за стену. От перенапряжения тряслись и руки, и ноги. Но теперь, ринувшиеся на штурм противники растянулись на десятки метров по полю боя, и прикрыть их всех от пуль не получилось бы даже у самого сильного дарника.
— Пошла жара! — усмехнулся Василий, с первого же выстрела обезвредив находящегося в авангарде штурмовика в тяжелом резонансном доспехе. Противотанковая пуля вскрыла забрало и на задней стороне шлема выросла здоровенная шишка. Пробить и бронестекло и два слоя брони пуля не смогла, но, после того как доспех покачнувшись рухнул как дерево, во весь рост, сомнений в поражении цели не осталось.
Вжав приклад в плечо, я вдавил спуск, пройдя длинной очередью по всей размазанной по полю колонне и по повисшим в воздухе пулям тут же понял, где щит есть, и начал бить туда, где его не было. В отряде противника осталось не так много штурмовиков, а тяжелый пулемет пробивал общевойсковую кирасу на вылет. И даже случайности, когда противник выживал, не могли повлиять на общую картину.
Только что у стены стояло человек пятьдесят, прикрытые щитами и штурмовой броней, а теперь их уже меньше двадцати. Враг, поняв, что его переиграли, сосредоточил шквальный огонь на наших бойницах, и Василий, в последнюю секунду успевший поставить щит, тут же спрятался за стену. Вот только сильно это на ситуацию не повлияло, ведь больше у врагов взрывчатки с собой не было, а штурмовой шлюп, который мог бы доставить ее с корабля, валялся метрах в ста, наполовину зарывшись в землю.
— Отходят! Они отходят! — услышал я удивленный, полный радости крик с первого этажа. Обстрел все еще продолжался, став из шквального — беспокоящим, но теперь врагам пришлось отойти на безопасное расстояние, спрятавшись за хозяйственными постройками и естественными укрытиями.
— Получается мы победили? — удивленно спросил я, прижавшись спиной к стене.
— Разве что выиграли время. Но это тоже важно. — отметил Строганов, рухнув на пол, и зажав винтовку между колен. — Теперь они будут вскрывать стены с помощью обстрела, может даже примутся за башню, как наиболее тонкую, и менее защищенную часть. Но пару часов нам это даст. Пока снесут второй этаж, пока пробьются через перекрытия первого — может уже и утро настанет. А там — смена караула, дозорные, подкрепление. В общем — у нас почти получилось.
— Почти — не считается. — раздраженно бросил я, пройдя внутренним взором по меридианам, и насильно выгоняя усталость из тела. Потом оно мне, конечно, не скажет спасибо, но по крайней мере у нас появился реальный шанс на это «потом».
— Ладно, надо пообщаться с твоей старой подругой, может у нее есть план, или по крайней мере тайный ход наружу. — проговорил я, с трудом поднимаясь. Пулемет я оставил у стены, ленты осталось едва на пару ладоней, а таскать эту дуру без боекомплекта — полная глупость, лучше уж с тел автомат подобрать и десяток магазинов.
— Я тут останусь, прослежу, чтобы больше они таких самоотверженных поступков, как недавний штурм, не совершали. — усмехнулся Василий. — Если что — ищи меня здесь. Ну или в особняке твоего деда, если разминемся.
— Куда мы денемся с этой подводной лодки? — усмехнулся я, поймав удивленный взгляд наставника. Ну да, блин, совершенно забыл. В этом мире великий флот стал воздушным и подводные лодки, прекрасно видимые с небольшой высоты, оказались совершенно бесполезной тратой ресурсов. Как все же одно действие, один человек, могут изменить всю историю цивилизации.
Усмехнувшись собственным мыслям, я сбежал на первый этаж. Лестницу уже почти освободили от тел, выложив вдоль коридора. Раненых положили отдельно. Пленных, наверное, тоже, но я их не видел. Почти у каждой бойницы дежурил человек с оружием, и некоторые даже постреливали, время от времени. Но куда активней применяли щиты, не позволяющие противникам вести ответный огонь.
Чем дальше по коридору я шел, чем больше видел сосредоточенных лиц и вооруженных людей, от пятнадцати до пятидесяти, тем крепче у меня зрела уверенность что мы выдержим. За нас — крепкие стены, время и мужество. Когда же я добрался до холла, через который еще вчерашним утром попал в академию, ко мне подошла Инга, с явным облегчением на лице. Мальвина, сидевшая чуть поодаль, в окружении других девушек, дернулась в мою сторону, но заметив соперницу с фырканьем отвернулась.
— С вами все в порядке, граф? — обеспокоенно спросила Инга. — Вы не ранены?
— Нет, благодарю за заботу, все отлично. — выдохнув ответил я. — Мне нужно встретиться с настоятельницей. Это же она руководит обороной?
— Да, конечно. Идите за мной, я покажу. — увлекла меня за собой княжна. На всякий случай я, словно случайно, обернулся, и успел заметить злой, заинтересованный взгляд Мальвины, которая снова демонстративно отвернулась. Да, тараканы у девушки в голове еще те. Может это конечно влияет аристократическая родословная. Столетия кровосмешения родственников положительно на генофонд не влияют. А может это она так проявляет свои чувства, скача от привязанности до злобы за пару минут.
Но все эти мысли вылетели у меня из головы, когда я увидел окруженный людьми стол, освещенный подвешенным к люстре фонариком. И дело было даже не в карте, которую они рассматривали. Я впервые видел баронессу Шайтанскую с помощью третьего глаза. И ее аура мне очень сильно напоминала другую, такую же хаотично дерганную, с кучей шипов и разрывов. Которую я видел у лже-Марии.
В голове тут же промелькнули десятки мыслей, в спектре от «убирайся отсюда, оно тебя сожрет» до «надо бить первым, из гранатомета, и обязательно в голову». Вот только все их пришлось тут же отмести. Убегать я не собирался, да и некуда было, учитывая, что академия в осаде. Стрелять в ЭТО, даже с учетом небольшой вероятности убить противника неожиданной атакой, довольно глупо.
Прямо сейчас, монстр, занявший место Шайтанской, выступал в роли главы оборонительного штаба, и если я на него нападу, скорее всего меня атакуют все окружающие, и даже если не убьют, могут покалечить. Кроме того, в прошлый раз меня собирались похитить, а не прикончить, не факт, что в этот установка та же.
Еще одна причина не атаковать противника — в прошлый раз один, не до конца преобразившийся монстр легко справился с десятком сотрудников тайной полиции, если он устроит кровавую баню в холле, погибнут десятки людей. Но и не делать совершенно ничего я тоже не мог. Слишком опасно оставлять искаженного в нашем тылу.
— Господа, мы отбили атаку на башню и сумели уничтожить группу саперов собиравшихся пробить дыру в стене. — сказал я, подойдя к столу, и решив пойти более длинным, но разумным маршрутом. В начале — отвлечь внимание, увести в безопасное для остальных место, а потом уже можно и рискнуть.
— У них еще и саперы были? — вздохнул мужчина, лет шестидесяти, облокотившийся о стол обеими руками.
— Отличная новость, граф. — кивнула Лекса, убрав с карты несколько красных пластиковых фишек. — С уничтожением их основной группировки, мы сумели обеспечить себе достаточно устойчивое и безопасное положение. В ближайшие часы нам грозит только обстрел артиллерии.
— Может, все-же, стоит активировать протоколы бомбоубежища? — снова проговорил старичок. — Там мы окажемся в безопасности.
— Евгений, я уже говорила — дверь оказалась заблокирована из-за взрыва генераторов. Внутрь мы не попадем, и возможно это к лучшему. — покачала головой Шайтанская. — Пока мы можем маневрировать внутри главного корпуса, но даже этой возможности нас могут лишить. Что с дырой на втором этаже? Можно ее заделать?
— Никак нет, но там закрепился Строганов, с небольшой группой поддержки. — ответил я. — Он очень просил подойти лично вас на позицию, сам он уйти не может, говорит, что нашел приоритетную цель, но один не справится.
— Какую еще цель? — спросил один из мужчин за столом.
— Приоритетную. — повторил я, совершенно не смущаясь. — Боюсь это разговор только для госпожи Шайтанской и Строгонова. Более ничего сказать не могу.
— Граф, бросьте. Не ломайте комедию. — поморщилась Александра. — При всем уважении к вам и прошлым боевым заслугам вашего наставника, если у вас есть что сказать — говорите, здесь все свои.
— Если вы настаиваете. — с видимым неудовольствием вздохнул я. — У нас есть веские основания полагать, что взрыв генераторов, удачные первые атаки и появление штурмовых взводов рядом с приоритетными целями — совсем не случайность, и даже не результат долгой подготовительной работы. А элементарного предательства.
— Как же так?! — старичок, стоявший рядом с баронессой схватился за голову.
— Назовите его. — чуть прищурившись сказала Александра.
— Боюсь это не моя тайна, и вам придется подойти к Василию. К тому же — он сумеет вам все рассказать подробней, а вы поддержите его конструктами. — ответил я, не отводя взгляда от Шайтанской, и старательно контролируя лицо. Если она поймет кого я имею ввиду — может атаковать сразу. Но я надеялся на то, что она сама захочет отвести меня в удобное место чтобы прикончить. К счастью, провокация удалась.
— Хорошо, господа — я вас на время оставлю. Пока можете отдыхать. — сказала Шайтанская, отходя от стола. — Идемте, граф. Если то, что вы говорите правда, у нас не так много времени. Подрывной деятельности изнутри мы и вправду не переживем.
— Рано расслабляться. — покачал головой тот, кого она назвала Евгением. — Даже без предателей, продержаться под таким обстрелом…
— Не драматизируйте, все будет хорошо. — возразила баронесса, последовав за мной. Я заранее чуть отошел, «показывая дорогу» а на самом деле элементарно опасаясь, что меня полоснут по горлу когтями, едва мы окажемся вне зоны освещения фонарей. Другого света в холле не осталось, как и особого выбора. Ну не зажигать же факелы, как в средневековье, в самом деле.
— Давайте поторопимся. — довольно громко проговорил я, повысив темп шагов, как только понял, что Шайтанская и не думает отставать, почти догнав, не смотря на отсутствие фонаря.
— Незачем так спешить. — донеслось сзади, и я уловил знакомую шепелявящую интонацию, сомнений оставалось все меньше, как и расстояния до огневых позиций, которые занимал Строганов. Но монстр, притворявшийся в начале моей преподавательницей, а теперь и героиней восточных войн, дураком, к сожалению, не был.
Чувство опасности, все это время, отзывающееся в голове стонущей болью, взвыло, заставив меня шарахнуться в сторону. И только после этого я понял, что началось. Прозрачный коготь, метровой длины, вспорол ковер, вместе с паркетом и со звоном врезался в стальной рельс, оставив на нем глубокую царапину.
Мой щит противник снес даже не заметив. Одежда распалась лоскутами, спрятанные под видом груди щупальца, покрытые шипами, ударили словно плети. Я вновь отскочил, но еще в полете увидел, что не успеваю уйти. Решение пришло мгновенно, я ударил прессом.
Тварь среагировала в ту же секунду, рубанув по конструкту когтями крест на крест, но я и не думал пытаться победить искаженного таким простым образом. Зато оттолкнул себя на добрых пять метров, разом уйдя от атак ближнего боя, и тут же об этом пожалел, когда противник ударил невидимой плетью, разорвавшей несколько картин на стенах и сбившей люстру.
Да, в этот раз живьем меня брать не собирались, но и мне теперь было чем ответить. Выхватив пистолет правой рукой, я сдвинул предохранитель в режим полного автоматического огня и выпустил весь магазин почти не глядя. Я уже знал результат, и на каждую пулю противник сумел поставить собственный щит. А может это его естественное состояние, фрагментированный, словно выдавленный сквозь медовые соты, конструкт?
Додумать я не успевал, отскочил еще на метр, ножками, и одновременно выстрелил из гранатомета тем, что было. Кумулятивный снаряд взорвался в воздухе, не причинив противнику никакого вреда. Тварь бросилась вперед, помогая себе всеми дополнительными конечностями, словно паук, и отталкиваясь от стен и потолка, постоянно меняя положение тела, так что попасть в нее было проблематично.
Бросив пистолет, повисший на пружине у кобуры, я на ходу сунул в ствол гранатомета другой заряд, не забывая пятиться. Грянул выстрел, и вторая граната влетела в поле твари, но в этот раз выбросила облако краски, совершенно бесполезное в нормальном бою, но сумевшее пробиться через щиты. Я очень надеялся, что это хоть на время задержит монстра, ослепит его или по крайней мере дезориентирует.
Куда там! Тварь, наоборот, рванула ко мне с утроенной скоростью.
— Глаза! — раздался едва знакомый подростковый крик, и я в очередной раз послал себя рывком назад, крепко зажмурившись. И сделал все верно, жаль только никто не предупредил, что хорошо бы еще уши заткнуть и рот открыть.
Взрыв светошумовой гранаты в узком коридоре, прямо у распахнутой пасти-цветка, с лепестками из щупалец, в центре которого был окровавленный голый череп, ослепил даже сквозь плотно сомкнутые веки. В ушах звенело, я временно оглох, ведь усиливал все свои чувства, и единственное что радовало — твари пришлось еще хуже.
Она, схватившись за голову руками, покачивалась из стороны в сторону, едва удерживаясь на лапах с помощью дополнительных конечностей. Щупальца беспорядочно облепили морду, словно бутон закрылся. И теперь, принявший естественный облик измененный, ничем не напоминал человека.
Не став отвлекаться, я тут же забил гранату в ствол и выстрелил еще раз. Но тварь все равно умудрилась поймать снаряд щитом, хоть и у самого тела. Даже заложенность в ушах я услышал грохот взрыва, и враг прыгнул вперед, сквозь еще не успевшее осесть огненное облако. Только для того, чтобы закрыться от новой атаки Багратиона.
Парень, которого я увидел в свете фонаря, резво перезарядил такой же как у меня, одноразовый гранатомет-ракетницу, закинув в него нечто черное, и пальнул прямо в упор. При этом произошло странное, граната взорвалась, едва вылетев из ствола, и все пространство между нами и монстром заполнили стальные шарики. Крупная дробь, чуть ли не по сантиметру каждая, влетела в тварь, и лишь часть, направленную в голову, существо сумело отразить.
Монстра отбросило на полметра, но он сумел удержаться на ногах, и даже снова броситься в атаку. Только теперь — стремительно меняя направление движения, перебираясь с пола на потолок и по стенам. В такую мишень из гранатомета попасть почти нереально, да мы и не пытались. Сунув в кобуру ставшее бесполезным оружие, я одним движением сменил магазин в пистолете, а вторым вытянул из ножен кортик.
Слух восстанавливался довольно быстро, но крик Багратиона я разобрать не смог, лишь ответил, что надо отходить к лестнице и сам попятился, стреляя в тварь без перерывов короткими очередями. Не то чтобы это сильно помогало, но заставляло существо отвлекаться и тормозить, а когда до твари оставалось меньше трех метров — мне повезло. Одна из пуль попала в опорное щупальце, и монстр свалился на пол.
И пусть провалялся он там не долго, мы как раз успели отбежать, добравшись до лестницы, где уже были люди, огневая тачка-вагонетка, а главное, не задающий глупых вопросов Строганов.
Стоило Василию увидеть, что я стреляю в темноту, как коридор тут же осветило несколько десятков фонарей, без проблем скрестившись на приближающемся монстре, а затем того буквально засыпало градом пуль, неостановимым потоком льющихся с нескольких направлений.
Грохот пулеметных очередей, автоматных хлопков и тяжелых выстрелов гранатометов сливался в жуткую какофонию, но я радовался возвращению слуха в норму, и добавлял к этой мелодии собственные пистолетные выстрелы. И единственное чего я не понимал — какого черта монстр продолжает переть на нас, вместо очевидной попытки сбежать обратно в темноту.
Ответ пришел почти сразу — все наши выстрелы не оказывали никакого влияния на тварь, нет, некоторые, с особенно хитрых углов, умудрялись попасть в «лишние» конечности существа, но большая часть просто зависала в воздухе или била рикошетом по полу и стенам. Как бы не был смертоносен наш поток пуль — монстру на него было совершенно наплевать.
Он медленно, рывками, полз вперед, нацелившись на единственную цель — меня, и почти не замечая остальных. Напрягся словно пружина, подобрав щупальца и ноги, а затем прыгнул, разом преодолев десяток разделявших нас метров. Багратион, вовремя сообразивший, что на него монстру наплевать, отскочил в сторону. Василия отбросило к бойнице. А какого-то парня, оказавшегося слишком близко, разрубило пополам когтем.
Монстр рухнул на меня всем телом, направив сразу несколько конструктов. Я спасся только выставив перед собой щит и сразу после него — пресс, чуть замедливший и сместивший предназначавшийся мне удар. Лестница, возле моей головы, взорвалась фонтаном бетонной крошки. Второй удар я сумел парировать кортиком, и тут же вбил в грудь твари шило со второй руки.
Тонкий конструкт, доставшийся мне в наследство от ведьмы, пробил щит врага и мой кулак врезался в тощие ребра. Тварь отбросило, она взвыла от боли и снова прыгнула на меня, но получила очередной картечный выстрел в спину, и перелетела дальше по лестнице. Теперь сражение проходило в предельно замкнутом пространстве, на лестничной клетке, и если бы я бился один — у меня не было бы ни шанса.
Но на моей стороне неожиданно оказались больше пяти парней, готовящихся к поединкам с применением проводящих сабель и конструктов. Фехтовать сразу со столькими противниками в ближнем бою монстр оказался не способен. Одним из первых же попаданий ему отсекли щупальце, затем повредили ногу, и победа казалась уже у нас в кармане, когда тварь ответила.
Не знаю, есть ли у этого название. Скорее всего умники из университетов назвали бы подобный конструкт ударной волной. По крайней мере я ощутил себя словно рядом взорвалась бомба. Меня откинуло к стене, вжав в нее на несколько секунд, кого-то выкинуло через пробоину на втором этаже, а кто-то не успел заслониться саблей и его дни оказались сочтены. Тварь же разом потеряла ко всем интерес. Жаль, кроме меня.
Молниеносный бросок я не пропустил только благодаря вновь активированному третьему глазу. Отбил один удар пробойником, второй — кортиком, но правую руку тут же ожгло болью, щупальце обвилось вокруг плеча, лишая его подвижности. Левую кисть, с кортиком, перехватила когтистая измененная лапа, и я видел прозрачный коготь, тянущийся ко мне из второй конечности.
— Схехт. — прошипел монстр, раскрыв свою пасть — бутон, и полностью уверенный в своей победе.
— Да. — усмехнулся я, чем вызвал шок удивления, и, прежде чем противник понял с чего я так доволен, влил в направленный в его голову клинок кортика всю накопленную в «звуке» прану. Пожалуй, если бы тварь не удерживала меня, я бы не смог так крепко схватиться за кинжал, но с двойным усилием вышло очень удачно.
Прозрачное лезвие срезало половину щупалец-лепестков, пробило конечность с когтем, и рубануло по черепу, оставив на нем глубокую кровоточащую рану. Тварь, заорав, отлетела в сторону, а затем бросилась наутек, прикрывая голову лапами. Достать ее я, к сожалению, не смог, а затем произошло то, чего монстр скорее всего не ожидал — по выскочившему из академии силуэту отработали нападающие. Из всего что у них было.
— Бей его! — раздался одобрительный крик Василия, и в спину твари, выхваченной из темноты мощным лучом ручного прожектора, вгрызлось сразу несколько пулеметных очередей. Секунда, и монстр рухнул на одно колено, замер, вжимаясь в землю и пытаясь спрятаться. Казалось — еще чуть-чуть, и победа будет за нами, а затем он прыгнул вперед и исчез.
Не спрятался, не растворился в воздухе — просто исчез. А на месте его исчезновения появился странный, пульсирующий разлом. Я напрягся, не понимая, что происходит, а вокруг уже раздавались радостные крики, когда в уже начавшую закрываться трещину начало лезть… всякое. У меня даже не было строгого определения.
Не знаю, как описать беспорядочное нагромождение плоти, где руки, головы и ноги словно слепили воедино, испортив сотни пластилиновых кукол. Но, судя по реакции окружающих, ничем хорошим это быть не могло. По появившемуся на поле боя новому действующему лицу открыли огонь совершенно все.
Даже зависшая над академией канонерка сместила прицел, и теперь била по куче плоти из всех орудий, от главного калибра, до тридцатимиллиметровой ПСО. Чудовищное нечто дергалось, разлеталось на части, но продолжало ползти, все выбираясь и выбираясь из провала в пространстве. К счастью, он был совсем крошечным, и постепенно закрывался, так что монстр скоро кончился. Но потому месту, где он был еще несколько минут било все, вдалбливая жуткие куски тел в бетон и землю.
— Что это было? — проговорил я, когда канонада не несколько секунд смолкла, а затем над полем боя повис белый осветительный огонь.
— Они отступают? Они отступают! — раздались радостные крики со всех сторон, но мне было не до веселья. Да, канонерка опустилась на землю в нескольких сотнях метров от нас, и выжившие противники, побросав остатки техники, уже спешили на борт, но сегодня я узнал еще одну, жуткую грань своего нового мира.
— Что, это, было? — повторил я, ткнув пальцем в еще дергающееся кровавое пятно на бетоне.
— Врата резонанса… и Плоть. — ответил, поморщившись Василий. — То, из-за чего их применение запрещено во всем мире.
Стоило канонерке убраться от академии, как сигнал начал проходить, и мы выяснили, что помощь уже идет. Хотя почти полчаса мы все еще были предоставлены сами себе, но после пропажи лже-баронессы и отступления оставшихся количество дел у нас не уменьшилось, наоборот, получив свободу мы занялись ранеными, разбором завалов, помощью пострадавшим, как с нашей, так и с той стороны.
Но выяснилось, что свобода у нас была временная.
Эскадра гвардии его величества Петра Николаевича ворвалась в воздушное пространство академии как-то внезапно. Вот только что не было на небе ни точки, а вот уже десяток судов разного тоннажа висит над нашими головами, гудя турбинами и держа под прицелом гигантских прожекторов все живое.
— Внимание! Сложите оружие и оставайтесь на своих местах! Сложите оружие, и оставайтесь на местах. Не оказывайте сопротивления, не проявляйте агрессию, не провоцируйте ответные действия. — гремело из динамиков опускающихся с неба десантных шлюпов. — Внимание…
Я как раз руководил группой добровольцев, зачищавших позиции нападавших, выискивая раненных среди тел. И став свидетелем приземления почти круглых, больше метра в ширину, доспехов «снеговик» решил, что больше я такой радости получить не хочу. Разве что сам буду в резонансном доспехе.
Раздувшийся из-за спрятанных под пластинами турбин, доспех казался излишне неповоротливым, но почти сразу выяснилось, что я не прав. Пилотировавшие их бойцы оказались суперпрофи. К нам не приближались, держась на почтительном расстоянии, оружием не угрожали, но и рук от него не отводили. А кроме внешних, обычных для таких костюмов автопушек в руках, я заметил встроенное вооружение.
— Прошу оставаться на своих местах, не проявляйте агрессию, не наводите оружие в сторону военнослужащих, и все останутся невредимы. — донесся голос из динамиков одного из костюмов, с капитанскими лычками, выгравированными прямо на броне. Удобно, особенно для снайперов врага.
— Вы несколько припозднились. — ответил я, положив тело с прострелянным плечом прямо на землю. Этому парню уже ничем было не помочь, так что глупо рисковать из-за него.
— Могу узнать, с кем имею честь? — донеслось из той же брони.
— Безусловно. — ответил я, поднимая забрало. — Александр Брониславович Суворов, наследный дворянин.
— Прошу прощения, не мог знать, ваше сиятельство. — тут же ответил мужчина, но шлема не снял, хотя, учитывая, что тут не шлем а получфера с камерами по кругу, вмонтированная в еще одну сферу грудного блока, которая переходит в… в общем снеговик он и есть снеговик. Словно комья слепили вместе. Зато ни каких ослабленных зон и переходов. Хоть за это и приходится платить габаритами, но доспех все еще может протиснуться в стандартную дверь и находится даже в комнате с низкими, под два-сорок, потолками. Но двигаться в нем не слишком удобно. Наверное.
— Капитан Новиков, шестая рота подчиненная его светлости князю Льву Юдашкину. — представился мужчина, едва заметно поклонившись. Казалось, что доспех просто качнулся из-за ветра, хотя какой должен быть ураган чтобы покачнуть ЭТО я не знал. — Прошу оставаться на своем месте, до прибытия следователей тайной канцелярии. Вынужден настаивать, в случае неподчинения, буду действовать по инструкции.
— Что есть служба, если не жизнь по инструкции. — усмехнулся я, глядя как другие группки добровольцев так же окружают приземлившиеся снеговики. — Могу я сесть или продолжить осмотр на предмет раненых?
— Это… допустимо, если вы не будете направлять их оружие в сторону моих бойцов. — спустя пару секунд ответил командир.
— Хорошо, а то эти бедолаги в большинстве случаев даже не понимали, скорее всего, за что их сюда гонят. — заметил я, подходя к следующему телу. — Да, и для протокола, я сомневаюсь, что у оставшихся здесь есть хоть что-то, способное повредить бронекостюму вашего класса. Они все же рассчитывали взять академию с богатыми детками, а нарвались… на нас.
— Да, с информированием у них было очевидно не все ладно. — проговорил капитан, и я услышал в его словах долю иронии. Несмотря на то что нам, очевидно, не помешала бы помощь с ранеными, никто из гвардейцев даже не шелохнулся в нашу сторону, пока рядом с академией не приземлилось сразу несколько шлюпов без гербов.
Даже с активным третьим глазом и усиленным восприятием я не сумел вычленить их на небе, пока они не попали в свет прожектора. А за тем, во все стороны от шлюпов, словно муравьи-разведчики, побежали люди в характерной черной униформе, которых в таком количестве было просто невозможно не опознать.
— Дамы, господа, ответственный за этот сектор, старший канцелярский советник, Всеволод Владимирович Еремушкин. — прямо с ходу представился конторский. — Прошу всячески содействовать расследованию произошедшего.
— Можете просить. — кивнул я, поднимаясь и вновь выступая вперед. — Но прежде советую получить разрешение от родителей присутствующих, или старших в роду. Думаю, так будет правильней. Что же до наших противников, то вот они, кого сможете спасти — все ваши.
— Александр Брониславович, я полагаю? — спросил, улыбаясь лишь уголками губ, конторский. — Сожалею, что с вашими радетелями мне переговорить не удастся…
— Я тоже, но в род я принят, и фамилию Суворовых ношу по праву. — легко поняв намек оборвал я конторского. — Так что, в самом деле, давайте прекратим этот балаган и каждый займется своей работой. Вы — опросом свидетелей, я докладом главе рода. А он уже доложит обо всем, что мы выяснили его величеству лично.
— Вам есть что скрывать от тайной канцелярии? — прищурившись спросил мужчина, подавшийся вперед.
— Учитывая, что мы почти четыре часа отбивали артиллерийский обстрел из канонерки, сражались с десантом и целой ротой штурмовиков в резонансной броне, у меня лично возникает очень много вопросов и к вам, и ко всей вашей службе. — ответил я, взглянув прямо в глаза следователю и активировав прану. — Вы не справляетесь! И только в результате предательства в вашем ведомстве возможен весь этот бардак.
— Вы готовы обвинить кого-то конкретного? — сделал еще шаг вперед СИБовец.
— Вы об этом узнаете только если вам дадут допуск к такой информации. А до тех пор, это не вашего ума дело. — отрезал я. — Для протокола, можете записать, Суворов А.Б. в связи с подозрением в передаче следствием информации вероятному противнику, отказался сотрудничать со следствием.
— Об этом узнают. — вновь сделал полшага мужчина, нависнув надо мной. Ну да, давай, издевайся над маленьким мной. Я и так вытянулся больше чем на десять сантиметров за полгода, но все еще был ниже взрослого. Ну так у меня еще два года до восемнадцати, успею. А пока…
Мужчина стоял на границе воронки, почти по щиколотку погрузившись сапогами в рыхлую землю, так что мне оставалось лишь чуть примять ее. Пресс прошел аккуратно, вызвав небольшой обвал, и погрузившийся в землю по колено конторский замахал руками, в попытке удержать равновесие.
— Об этом узнают, уж я позабочусь. — сказал я, уже находясь чуть выше СИБовца. — И поверьте, вам такого провала в разведке и охране безопасности империи, и важнейших аристократических родов не простят. А теперь прошу прощения, раненых мы подготовили, нам пора. Дамы, господа — уходим в здание академии. Пора дать наши показания по этому делу командованию.
— Стойте! Я приказываю! — выкрикнул конторский, и если бы гвардейцы решили вмешаться, у меня не осталось бы выбора. Вот только он либо не догадался, либо наоборот прекрасно знал ограничения в собственных полномочиях. А мы, хоть и принесли присягу государству, во время инициации, на действительную службу не поступали. Ни в армию, ни в полицию. Это нам все предстояло по выпуску из училища.
Аристократы, оказавшиеся со мной в одной группе увидев живой пример, тоже решили приказу конторского не подчинятся, и вскоре я услышал, как мужчина что-то бубнит в телефон. Судя по его вытянувшемуся лицу, и обреченному взгляду, направленному на раненых, команду он получил вполне конкретную.
Препятствовать, или задерживать нас, не собирающихся покидать территорию академии, никто не имел права. Рангом не вышли. Но когда мы очутились в стенах академии, где восстановили подачу электроэнергии и наконец убрали тела, ситуация в корне поменялась, у этих ребят и чины и титулы явно позволяли почти все.
Стоило нам войти, как группу окружили люди в черных плащах, с зажатыми в руках короткоствольными автоматами. Возглавлял их моложавый и чересчур мускулистый старик, с немногими оставшимися черными волосами в бороде и полностью выбритой и круглой, как блестящий шар, головой.
— Ваши сиятельства, граф. Имея честь представиться, князь Юдашкин, Лев Николаевич. Командующий отдельного гвардейского полка. По поручению его императорского величества и от его имени, действую согласно интересам империи. — произнес, чуть усталым голосом, князь. — Ваше сотрудничество желательно, но не обязательно. Однако из уважения к вашему деду, я приму ваши показания лично.
— Приятно познакомится, ваше сиятельство. — поприветствовал я командующего. — Рад служить империи, однако прошу участия в допросе как минимум секретаря рода, для протокола. Информация должна быть доведена до всех компетентных и заинтересованных лиц. Включая моего деда.
— В интересах империи? — понимающе хмыкнул Юдашкин.
— Безусловно. — тут же кивнул я.
— Что же, в таком случае мне остается только порадоваться что среди молодого поколения есть столь разумные и сознательные молодые люди. Прошу за мной, вашего адьютанта доставят во временную допросную. Родственников уже ввели в курс дела. — проговорил князь, которому скорее всего совершенно не хотелось возиться со мной лично, однако статус и приближенность рода к императору обязывали.
Спустя всего несколько минут, в удобной комнате, еще недавно бывшей чьим-то рабочим кабинетом, разместились мы с Юдашкиным, два секретаря, адъютант князя и Строганов, состоящий при мне в качестве денщика и личного распорядителя. Перекинувшись с Василием парой слов, и получив от него подтверждение что Мирослав в курсе и настаивает на сотрудничестве, я выложил все что было с начала штурма, лишь немного упустив подробности и не рассказывая о своих силах.
— Вы уверены, на счет баронессы Шайтанской? — сильно помрачнев под финал моего повествования спросил Юдашкин.
— Я на сто процентов уверен, что это была не баронесса. Очень жаль, но с большой долей вероятности она уже мертва. — ответил я, переглянувшись с Василием.
— Что же, если это все, то я вынужден попросить вас задержаться в академии, пока не будут закончены допросы остальных лиц. — проговорил князь. — Комнат для прислуги нет, но для проживания высочайших персон и учащихся — хватит. Естественно, с главой рода Суворовых этот вопрос согласован. Вы сделали все что могли, для победы в данном бою, так что отдыхайте, ваше сиятельство. Переговорим утром.
— Благодарю. Есть ли у меня ограничения по передвижению по территории академии? — уточнил я.
— Если вы имеете ввиду помощь раненым — не стоит. Орден уже прислал достаточное количество врачей и медсестер. — ответил Юдашкин, поднимаясь и поправляя китель. — Что же до вашего общения с остальными, прошу воздержаться от него, по крайней мере до окончания цикла допросов. Чтобы не портить их картину восприятия вашими словами и уточнениями.
— Ища врага в отечестве, главное не выйти на самого себя. — заметил я, и князь ощутимо нахмурился, а затем позволил себе улыбку.
— Уверен, вы так шутите. Доброй ночи, граф. Вас и вашего денщика проводят. — кивнул князь, и дверь из кабинета распахнулась. Что могу сказать, нас и в самом деле ждали. Целое звено штурмовиков, один снеговик и четверо солдат поддержки. Как раз та конфигурация, к которой я хочу прийти в своей роте. Когда же нас довели до предназначавшегося для сна помещения я без труда узнал девичью комнату.
Две кровати, постеры с накаченными мальчиками с голыми торсами, неизвестные мне певцы ртом и прочая атрибутика, включая раскиданные нижние вещи, прилагалась. И даже не знаю, хорошо, что без самих обладательниц этих вещей или плохо.
— У нас есть связь с командованием? — спросил я, рухнув в одно из двух кресел. Василий тут же сел на второе, повернув его лицом ко мне.
— Нет, теперь нас глушат канцелярские. Но врата и прорыв Плоти, это не та вещь, которую можно оставить без внимания. Больше скажу — скорее всего гвардия выдвинулась совсем не к нам на выручку, а поднятая по тревоге из-за открытия врат. — ответил уставший как вол Строганов, потирая, выбитое конской отдачей противотанкового ружья, плечо.
— Что это вообще за дрянь такая? — спросил я, морщась от одного воспоминания.
— Никто точно не знает. — пожал плечами Василий, и снова поморщился от боли. Не выдержав его гримасы, я поднялся и несколькими уверенными движениями вправил повреждения, перенаправив потоки праны. — Ого… где вы этому научились, ваше сиятельство?
— …расскажи лучше про Плоть. — ответил я, рухнув обратно в кресло и встряхнув кисти. Чуть было не ввернул про «меньше знаешь, крепче спишь», но под таким предлогом и он мне ничего может не рассказывать. — Я с этими тварями уже третий раз сталкиваюсь, а никто ничего толком рассказать не хочет.
— Есть такое дело, государственная тайна. — помрачнев проговорил Василий. — И тут уж хочешь, не хочешь… не могу я, ваше сиятельство. Очень хочу, но не могу.
— Это какой-то конструкт, не позволяющий тебе говорить? — удивился я.
— Что? какой еще конструкт? — не меньше моего удивился Строганов, а потом, когда до него дошел вопрос, рассмеялся качая головой. — Нет… нет ваше сиятельство. Только честь, порядочность и верность. Никаких других причин скрывать от вас правду у меня нет. Впрочем, после сегодняшнего удивлюсь если вам в ближайшее время не предоставят допуск к этой информации. Да и клятву о неразглашении точно возьмут.
— А у деда и дяди такие же ограничения? — на всякий случай уточнил я. — А то, сам понимаешь, империя превыше всего.
— Понимаю. Хорошо бы и остальные это знали. — вздохнул Василий. — Давайте спать, ваше сиятельство, уж больно длинный день был.
— Ложись, я еще посижу… подумаю. — сказал я, пытаясь осознать все произошедшее, и перестроить планы на будущее.
Зимний императорский дворец. Рабочий кабинет государя.
Девять министров, включая сильно исхудавшего и осунувшегося Суворова, сидели за круглым столом, наблюдая на голограмме в центре как происходит захват одинокого судна эскадрой перехватчиков. Канонерка отчаянно отбивалась, и даже потеряв орудия главной батареи продолжала отстреливаться, пока на ее палубы не начали падать штурмовые капсулы.
Один из фрегатов поддержки вышел слишком далеко вперед, отвлекая внимание на себя, и Мирослав сжал трость до скрипа кожи на костяной рукояти. Мальчишка… каким Роман был еще десять лет назад, таким и остался, все время доказывая, что он справится со всем не хуже брата, и излишне рискуя.
Вот и сейчас, одна из шаровых башен ПСО развернулась и дала длинную очередь прямо в борт фрегата. К счастью тяжело бронированный борт выдержал, а ответный залп вывел из строя сразу несколько турелей. Фрегат пошел на сближение, и в это время канонерка вспыхнула, а затем превратилась в огненный шар. Изображение задергалось, пошло рябью, но уже через несколько секунд полностью восстановилось.
— Они пошли на самоуничтожение. Чертовы фанатики. — выдохнул граф Юсупов. — В таком аду никто не выжил…
— Скорее всего. Но мне, кажется, стоит подождать отчета. — проговорил Василий Долгорукий, сменивший на посту министра жандармерии раненного сына. Он старался держатся и молодиться, но делить стол с выскочками ему было неприятно.
— Это верно. Стоит быть сдержанными. — кивнул император, из кона смотревший на ночной Петроград, горящий тысячами огней. — Особенно в столь непростое время. Покуда расследование не будет окончено, я прошу всех вас быть гостями. Вам выделят достойные апартаменты.
— Но ваше величество, как же наша работа? — удивленно спросил граф Юсупов.
— Отложите. Один звонок у вас будет. — посчитал нужным ответить император. — Не заставляйте меня сменить тон. Все свободны, как будет информация, ваши секретари ее получат. Мирослав Васильевич, останьтесь.
— Слушаюсь, государь. — поднявшийся было граф тут же опустился обратно в кресло, и стал ждать пока остальные покинут кабинет.
— Ваш внук жив. — сообщил император, и уловив явный вздох облегчения едва заметно улыбнулся. Придворные поговаривали, а иногда он и сам замечал, что Суворов словно сделан из стали, пережив и потерю сына, и гибель невестки, и даже недавнее покушение «на ногах», не сдав ни на день, и продолжив держать армию в ежовых рукавицах. — Роман, судя по отчету, тоже.
— Слава богу. — выдохнул Мирослав, прикрыв глаза. — Благодарю за добрую весть, ваше величество.
— Я рад что могу ее принести одному из самых верных соратников. Однако то что сегодня произошло… это даже не предательство, это гораздо, гораздо хуже. — проговорил государь, сев на свое место. — Канонерка, попавшая в руки меньшевикам, из тех кораблей, которые сдались нам по вашему приказу.
— Прошу прощения, государь, но неужели вы хотите сказать, что предатель — я. — даже удивился от такой возможности Мирослав.
— Нет, не после того, что вы сделали. Не рискуя собственными детьми каждую секунду. — покачал головой Петр. — Однако, предатели и в самом деле ближе, чем мы думали. Слишком близко. Вполне допускаю, что это один из малого совета. А возможно и не один.
— Я выполню любой приказ, что идет во благо империи. — тут же отчеканил Мирослав. — Только скажите.
— Я знаю, я знаю… — успокаивающе проговорил государь, сделав характерный взмах руками. — Но в войсках, а главное среди офицеров, начались брожения, которые могут привести к катастрофе. И если вы их не приструните, придется начать чистки. Как в начале прошлого века.
— История циклична, вот только сейчас не та ситуация. — покачал головой Мирослав. — Государь, прошу прощения, если мои слова покажутся вам слишком резкими, но возможно вам пора прекратить жалеть свою сестру и ее сторонников. Империя превыше всего, мы все служим ее интересам, и вы, государь, в первую очередь.
— И что ты предлагаешь? Массовые казни? Расстрелы и лагеря? — грустно усмехнувшись спросил Петр.
— Нет, государь. Куда хуже. Скажите людям правду. Всю правду. — ответил генерал. — То, что нашли наши слуги, те ужасы что они обнаружили во время чисток и борьбы с Детьми господа. Передайте это князьям, остающимся на стороне вашей сестры, и у нее не останется союзников.
— …ты хоть представляешь, о чем просишь? — гневно спросил император. — Пошел прочь!
— Как прикажете, ваше величество. — склонился в глубоком поклоне Суворов, и опираясь на трость вышел из кабинета, оставив государя одного, со своими мыслями.
…они же ее просто линчуют… — подумал Петр, снова глядя на ночной город. Но старик прав. Если это продолжится, никакое вторжение со стороны не нужно будет. Еще пара таких инцидентов, и страной заинтересуется общество Теслы. А там и до силового умиротворения не далеко.
Нет, отдавать документы слугам сестры нельзя. По крайней мере не всем. Но вот некоторым, особо приближенным, так чтобы они пришли к ней с вопросами, а главное — пришили к Гавриилу… может получиться. В идеале, чтобы они эту информацию «добыли» сами. С огромным трудом и потерями… что же, у него есть человек, которому можно подобное поручить.
— Вставайте граф, рассвет уже полощется. — произнес Василий, выдергивая меня из медитации. Собственно, встал я уже полчаса как, но мне нужно было время, чтобы примириться с новой действительностью. А главное — прочувствовать изменения в собственном организме и работе чакры «звука».
Пожелание Коловрата исполнилось, и меня таки обстреляли из пулемета. Жаль только это было не в контролируемых условиях на полигоне, а в реальном бою, где я вполне мог погибнуть из-за секундного промедления, или на ту же секунду меньше проработавшего щита. Хотя, возможно, именно это и послужило причиной столь мощного сдвига в работе чакры.
Средоточие энергии «звука» ощущалось иначе. Можно было бы сказать «зазвучало» но я так и не понял, как именно работает резонанс. Хотя, какая разница как именно мы видим или дышим, если для этих действий нам не приходится напрягаться, мы делаем это на автоматизме. И если у меня получается почувствовать и использовать конструкты, возможно нет ничего страшного в том, что я не понимаю «как».
Вот только меня продолжал волновать этот вопрос. Может потому, что я куда тоньше остальных чувствовал и мог управлять собственным организмом, и новый элемент, не поддающийся контролю, сильно раздражал. Хотя пока мне оставалось только смириться и использовать то, что дают. Еще бы «диск» освоить…
— Доброе утро? — скорее спросил, чем пожелал я.
— Да. — улыбнувшись кивнул Строганов. — Князь Юдашкин приглашает вас на завтрак. Возможно, удастся получить новую информацию.
— Это было бы полезно. — кивнул я, поднимаясь. Удивительно, но после небольшой чистки дорогая ткань, пережившая вчера и экстренный подъем, и бой, и даже возню с ранеными. А ведь я искренне полагал, что кровь, особенно в таком количестве, просто не отмыть.
Повезло, потому что сменной одежды ни у меня, ни у кого из выживших с третьего этажа не нашлось, в чем я лично убедился, увидев стоящую в коридоре Мальвину, во вчерашнем платье-пенале и кителе, накинутом поверх плеч, со скрещенными на груди руками. Она явно пыталась надавить на девушку в военной форме, занимающую место администратора.
— Мне нужны эти вещи! Это элементарные удобства, а не средства роскоши! — гневно говорила Холодец, в очередной раз натянув на лицо маску властной стервы. — Вы не просто меня ограничиваете, вы лишаете меня полноценной жизни!
— Прошу прощения, госпожа, но ни какие вещи не могут быть доставлены в расположение академии, до тех пор, пока не будет закончено расследование. — спокойно-усталым голосом, видно уже не в первый десяток раз, повторила координатор.
— Мне переодеться нужно, тупая ты солдатня! — чуть не рыча приблизилась к девушке Мальвина. — Может у меня критические дни? Мне что, в одном и том же несколько дней подряд ходить?
— Средства личной гигиены, как и стандартную форму и одежду вы можете получить из запасов войскового подразделения. Если вам требуется медицинское обследование или… — говорила, безразлично глядя на Холодец, женщина. Ее терпению можно было только позавидовать. У меня же гнев Мальвины, и ее возвращение к тому образу что я знал с первых дней в училище, лишь смешило.
— Доброе утро. — проговорил я, довольно громко, так чтобы на меня не могли не обратить внимания.
— Да какое оно доброе?! — начала на повышенных тонах Мальвина, оборачиваясь, а спустя мгновение поняла кто перед ней, и тут же сменила линию поведения, улыбнувшись и даже став милой. — …доброе утро, граф.
— Хочу заметить, что ваше платье потрясающе. Но если оно вам не нравится, в кадетской форме вы выглядите ничем не хуже. — улыбнулся я, и Мальвина, эта прожжённая лицемерка, неожиданно порозовела. Нет, я, конечно, допускаю, что она может контролировать собственное кровообращение. Но вдруг ей и в самом деле пришелся по душе мой простецкий комплимент.
— Боюсь платье совершенно испорчено. К тому же не подходит ни для официальных мероприятий, ни для вечера… — с легкой улыбкой вздохнула Мальвина.
— В таком случае могу обрадовать вас лишь тем, что вечер вряд ли состоится в текущих условиях, а на официальных мероприятиях уместнее будет военная форма. Учитывая все обстоятельства. — улыбнувшись заметил я. — К слову, если хотите, могу составить вам компанию. У меня тоже лишь один комплект одежды, и тот на мне.
— Если посмотреть на это с такой стороны, то может и в самом деле не все еще потеряно. — вздохнула, чуть поморщившись, Мальвина. — Вы сейчас направляетесь на завтрак с князем Юдашкиным? Хотите, чтобы я составила вам компанию?
— Думаю ничего плохого в этом не будет. — кивнул я, подставив локоть, на который девушка немедля оперлась. При этом сделала она это явно легко, привычно и так отработанно что становилось очевидно — это естественный жест, который вырабатывается только сотнями и тысячами повторений.
— Как так вышло, что у вас нет сопровождающей? — спросил я, пока мы шли к единственному уцелевшему залу. Хотя большая часть бронированных окон оставалась в трещинах, нужно отдать должное строителям академии — оборона выдержала. И что-то мне подсказывает, что, если разберут завалы на втором и третьем этажах, выяснится, что большую их часть еще можно использовать.
— Моя компаньонка оказалась ранена, а гувернантку я с собой не взяла. Подростковый бунт, помните? — слабо улыбнулась Мальвина. — Вчерашние события лишний раз показали, что с ним надо заканчивать.
— Не слишком ли это большой удар по самолюбию? — удивленно спросил я, позволив себе взглянуть на девушку.
— Возможно… придется обсудить этот вопрос с папочкой, как и многие другие. — недовольно поморщилась Мальвина. — Но для начала нужно выбраться отсюда. Мне неуютно в этой развалюхе… всем этим фальшивым кирпичам и обойм поклеенным поверх серого бетона, который теперь ничем не скрыть…
— Она выдержала многочасовой обстрел и выдержала бы еще больше если бы понадобилось. Так что, во многом мы живы только благодаря ее основательности и неказистости. — чуть пожал я плечами. — Не всегда можно говорить о сути человека или вещей, судя по его внешности.
— О, этот урок я выучила довольно хорошо. — усмехнулась Маша. — Как думаете, почему князь пригласил на завтрак не только нас с вами?
— А кого он пригласил еще? — на всякий случай поинтересовался я.
— По слухам, почти всех присутствовавших в башне и восточном крыле. — ответил за девушку Василий, учтиво показывающий дорогу. — Но лишь особ княжеского титула. С остальными общаются заместители.
— Потрясающе, даже не знаю, по мне такая честь, или я предпочел бы общаться с кем-то менее высокопоставленным. — проворчал я.
— Зачем? — удивлённо посмотрела на меня Мальвина.
— Проще… во многих смыслах. В отличие от князя Юдашкина, обычных его подчиненных я могу и послать. — ответил я, не став ерничать.
— Да, с человеком по слухам, владеющим задатками ментала такой фокус, не выйдет. — проговорила задумчиво Мальвина, за короткую беседу уже второй раз подтверждая мои догадки о своем происхождении.
Не самая приятная перспектива, на самом деле. Держать ее радом — сознательный выбор. Мальвина — та еще заноза в заднице, и судя по всему, у нее на меня какие-то планы, не слишком понятные, и мне совершенно точно не нужные. Просто потому, что, если мои догадки верны — она дочь императора. Пусть незаконнорожденная, пусть не чистокровная, но судя по силам — крови аристократов в ней до мочек ушей залито.
А значит что? Опасность пересечения с ее батюшкой, это еще не самое худшее. Это я как-нибудь переживу. Пусть Таран и заметил во время посещения зимнего дворца, что я был похож на деда, но это было несколько месяцев назад. И уж точно никто бы не признал во мне того тщедушного задохлика, которым я поднялся с кровати. Как и сказал Мирослав — «мы не знаем кто ты». Вот и я уже не знаю. Но остальные во мне цесаревича точно не опознают. Даже император. Но вот если не просто встретится…
Если у Мальвины на меня более серьезные планы, то тут агенты императора могут начать рыть в самых неподходящих направлениях. Например — проверять генетику или родословную. Кобель я еще тот, породистый в смысле, но плюсом это для меня совершенно точно не является. В любом случае надо с этим что-то делать. Разругаться с ней в дымину? Ну так она мне потом просто из вредности столько может сделать мелких и не очень гадостей. И это я про Мальвину говорю, а не про «принцессу». Тут вообще хоть вешайся. Значит что? Надо искать другие варианты, и один стоит прямо по курсу.
— Доброе утро, княжна. — улыбнувшись поздоровался я с Ингой. Девушка выглядела чуть осунувшейся, уставшей, но куда более презентабельно чем Мальвина, что не осталось стервочкой незамеченным. Может и несознательно, но она сжала свои коготки, лежавшие у меня на руке, словно вцепившись в добычу. Я же, демонстративно вежливо, убрал пальцы Марии с себя, чуть отступив. Все по этикету, девушка хотела, чтобы ее довели до нужной комнаты, ее довели.
— Доброе утро, ваше сиятельство. — улыбнулась княжна Лугуй, довольно тепло, что не укрылось ни от моего взгляда, ни от Мальвины. Как и обратная реакция помрачневшей Холодец. Не то, чтобы я стремился поскорее женится, но, если верить Мирославу — это не самый плохой выбор. И в плане приданого, и в плане положения. К тому же, если это поможет остановить войну…
— Дамы, господин, его сиятельство ждет вас. — выглянув из дверей позвал нас секретарь, и встал сбоку от проема, пропуская внутрь. Небольшое помещение с круглым столом, уставленным не слишком сложными яствами. Кроме нас троих, Василию пришлось остаться снаружи, присутствовали князья Долгорукий и Багратион. Девушка, которую я видел второй или третий раз, кажется мы сражались вместе, и еще одна особа, с которой мы вчера разгребали трупы в поисках раненых.
— Доброе утро, ваши сиятельства. — чуть приподнявшись в кресле кивнул князь. — Прошу, присаживайтесь. Если не против, давайте разделим пищу, хлеб что послала нам сегодня господь. И пусть он вернет мир в наши дома.
Без подсказок со стороны Строгонова было тяжело разобраться кто есть кто, но сейчас мне это и не требовалось. Всех присутствовавших я знал, в той или иной мере, с другими сражался бок о бок, как с тем же Константином, так что разделить с ними пищу мне ничего не мешало, как и присмотреться к окружающим.
— Князь, не могли бы передать мне мясо? — попросил я у Михаила. Внезапно оказавшись зажат между девушками, уверенно севшими по бокам от меня, я был вынужден заботиться не только о своей тарелке, но и ухаживать за соседками. Что получалось не слишком легко, учитывая, что по-хорошему, у нас за спинами, должно было стоять минимум по одному официанту. Но кажется я справлялся.
— Спасибо. — улыбнулась чуть порозовевшая Инга, когда я положил ей несколько оливок в тарелку. Без всякого спроса, но девушке витамины сейчас не помешают. Мальвина было тоже намекнула что ей хочется овощей, но вместо этого я положил ей небольшую куриную грудку, а затем безошибочно нашел легкий соус к ней.
— Мм… вы прекрасно разбираетесь в средиземноморской кухне. — улыбнулась Мария, попробовав предложенный вариант.
— Вам просто не хватает именно этого. — пожал я плечами. — Хотя, вернее сказать, вашему организму. Потратили вчера слишком много сил.
— Да, бой вышел не легкий. — согласилась Мальвина. — А вот княжне Ляпинкой вы предложили витамины, недосып? Вступить в сражение не удалось?
— Если вы намекаете на мою трусость, Мария, я лишь выполняла долг наследницы великого рода. — нисколько не смущаясь ответила Инга. — К тому же, бой выдался очень интенсивным, но до рукоприкладства я не опускалась. Предпочитаю решать проблемы заранее, до того, как они до меня доберутся.
— Дамы, прошу, давайте насладимся завтраком. У нас еще весь день впереди. — проговорил я, и обе девушки замолчали. Не могу сказать, что они были со мной полностью согласны, но похоже моя нейтральная позиция прекрасно сыграла. К слову, а почему нет? Тоже ведь вариант. Пока я не определился, вряд ли меня будут проверять досконально, а такая нейтральная позиция только сыграет мне на руку.
— Благодарю всех за приятную компанию. — улыбнулся князь Юдашкин, когда трапеза подошла к концу, и посуду со стола уже убрали, оставив только сладости и чай. — Прошу вас остаться еще на несколько минут, и ознакомиться с приказом императора. Вы должны все подписать документ, говорящий что вы с приказом ознакомлены.
Передо мной, как и перед каждым в комнате, легла бумага с несколькими абзацами отпечатанного текста. Простое, казалось бы, соглашение о неразглашении. А скорее даже уведомление «разгласивший данные сведения будет признан предателем родины». Ну и уведомлялось об ответственности за такие непредусмотрительные действия — смерть. Довольно жестко, учитывая, что в документе ни слова не говорилось о том, что именно разглашать запрещено.
Однако почти все, только получив бумагу, поставили свои росписи в конце листа. Что призывало поступить точно так же, но я сдержался, еще раз перечитав документ. Слишком расплывчато, никакой конкретики, словно тот, кто составлял эту бумагу, сам не понимал, что именно нам запрещено говорить.
— У вас какие-то вопросы, Александр? — спросил Юдашкин, взглянув мне прямо в глаза. — Вы должны подписать уведомление.
— Подпишу, безусловно. — кивнул я, подняв лист. — Но не это. Прошу прощения, но этот документ не содержит достаточно информации, чтобы я мог себе позволить его подписать. Тут даже сроков нет, не то, что конкретного перечисления событий или круга лиц, с которыми можно обсуждать эти события. Это не значит, что я не согласен подписать документ, но хотелось бы больше конкретики.
— Вы правы, там нет, и не может быть ничего, о чем вы не должны говорить. — улыбнулся Юдашкин. — И все же подписать вам придется именно эту бумагу. Просто потому, что все, что я расскажу вам дальше, и то, чему вы стали вчера свидетелями, относится к государственной тайне, и не должно покинуть этого кабинета.
— Не сочтите меня неблагодарным, ваше сиятельство, но я бы предпочел подписать не это уведомление, а соответствующие допуски к той самой тайне, со всей прилагающийся к ним ответственностью. — ответил я, глядя прямо в глаза князю. — Я с этой дрянью уже не первый раз сталкиваюсь, и мне надоело оставаться беспомощным котенком, когда на меня разевают пасть.
— Просто подпиши эту чертову бумажку. — насупившись проговорил Долгорукий.
— Секунду, Михаил Илларионович. — подняв руку попросил Юдашкин. — Александр Брониславович, вы уже сталкивались с этим? Да еще и не один раз?
— Да. Если бы у вас были допуски от тайной канцелярии, такая информация до вас скорее всего дошла. Но, на сколько я понимаю, ведомства не слишком охотно делятся подобной информацией. — пожал я плечами. — Так что не обессудьте.
— Очень интересно, вы ведь говорите правду. — хмыкнул князь, сцепив пальцы в замок. — Хорошо, возможно я не прав, но приказ для всех общий. Если угодно, я обещаю, что вам будет предоставлен еще один, другого содержания, конкретизирующий, но не отменяющий этот. Что же о допуске к подобной информации, вы же собираетесь поступать в военную академию? Даже если бы у вас не было протекции, судя по вчерашнему бою — вы без проблем поступите.
— В таком случае вы не будете против рассказать нам всем, в чем дело, и о чем нам не стоит говорить. — улыбнувшись проговорил я.
— Хм… Одну секунду. — проговорил князь, и достав из внутреннего кармана достаточно большой планшет набрал несколько слов, что удивительно ждать и в самом деле пришлось не слишком долго. — Могут остаться князь Долгорукий, княжна Ляпицкая, госпожа Холодец и его благородие Суворов. Остальных благодарю за сотрудничество. Не обсуждайте ни с кем то, что произошло в последние два дня в академии, включая тех, кто сейчас сидит рядом с вами.
— Спасибо за завтрак и приятную компанию. — первым поднялся Багратион, ничуть не растерявший своей лучезарной улыбки. За ним потянулись и остальные мои недавние знакомые, так что вскоре за столом мы остались впятером, и даже секундант Юдашкина, по мановению руки, покинул кабинет.
— Итак… что вам известно о божественной материи? — произнес Юдашкин, оглядев нас по очереди, но сосредоточившись на мне.
Уральская республика. Флагман флота — линкор Екатерина Великая.
— Ошибки быть не может? — угрюмо спросил президент, глядя на фотографии. — Возможно это дезинформация?
— Никак нет, господин. Мы трижды проверили, уточнили источники и сравнили события. — проговорил генерал-адъютант, стоя не жив ни мертв перед главнокомандующим. Он бы и сам хотел, чтобы все лежащие на столе оказалось глупой шуткой или дезинформацией, но все оказалось куда хуже.
— Кто еще об этом знает? — спросил Гавриил, постучав пальцем по планшету.
— Несколько человек в службе внешней разведки. Все понимают на сколько это может быть важно, потому болтать никто не станет. — ответил адъютант. — Но похоже эту информацию пытались передать лично императрице. Если все так…
— Идите, я должен подумать. — отдал команду король-консорт, и офицер, с явным облегчением выскочил из каюты президента. Стоило стальной двери захлопнуться, как Гавриил позволил себе усталый вздох. То, что еще недавно казалось идеальным решением, превращалось в кошмар.
В начале идиоты меньшевики, из бомбистов, сумели поднять восстание на ряде судов императорского флота, но вместо того, чтобы как и все остальные, влиться во флот республики, атаковали место в котором содержалось множество детей его союзников и подчиненных, поставив союз под удар. А теперь еще и это.
Если всплывет, что императрица сама, лично, отдавала приказы о сотрудничестве с культом детей господа, от этого не отмыться ни ей, ни Гавриилу, как ее супругу. Откреститься не выйдет… заранее заявить о подлоге, отрицать всё? Можно попробовать, но если найдутся свидетели, а у противника они похоже есть… да еще и слухи об участии одной из тварей в нападении на заложников…
Придется начинать переговоры о временном перемирии. Иначе ситуация грозит выйти из-под контроля и обернуться кровавой бойней уже в его войске.
Но самое паршивое — ему нужна Екатерина. Черт с ним, с их еще не родившимся ребенком. Черт с ним со статусом который он потеряет. Да и с возможностью ссылки и гибели. Если бы не способность Екатерины — он бы плюнул на всё, и рискнул.
Но пока лишь она одна в Российской Империи может создавать камни резонанса.
И знают об этом трое. Он, Она, и император.
— Граф, раз именно вы настаивали на этой беседе, вероятно стоит начать именно с вас. — проговорил Юдашкин, выждав несколько секунд. — Что вам известно о божественной материи.
— Что же, вы правы, начал именно я, но боюсь из-за обрывочности и специфики моего образования что-либо конкретное от меня ждать сложно. — признал я, после чего князь Долгорукий не смог удержаться от гаденькой усмешки. — Для начала, из общих лекций — божественная материя, это пронизывающая все сущее, и одновременно сверхрассеянное вещество и энергия, которая по оценкам ученых составляет от тридцати, до девяносто пяти процентов массы и энергии наблюдаемой вселенной.
— Кроме того, благодаря эффекту резонанса, впервые осуществленного Никола Теслой в июне 1908 года, мы можем осуществлять не прямое воздействие на эту материю, каким-то, не очень понятным мне способом. — ответил я, с удовольствием наблюдая за все мрачнеющим с каждым моим словом Михаилом. — При этом, с помощью практических упражнений, мы учимся входить с этой материй в резонанс, воплощая ее в видимой вселенной, что выражается в построении вещественных конструктов.
— Ну и в заключение, могу с уверенностью сказать, что как мы резонируем с этой материей, так и она резонирует с нами, меняя структуру тела, а может и его физические свойства. — проговорил я, заставляя нахмурится уже князя Юдашкина. — По крайней мере ничем иным, объяснить существование искаженных — нельзя. А раз так, то…
— Довольно. — подняв ладонь проговорил командующий гвардейским полком. — Похоже я не верно представлял себе ситуацию. Обычно, когда спрашивают про божественную материю, ожидают что человек немного разбирается в вопросе, вы же выкладываете теорию, которую разбирают на спецкурсе инженерных войск. Пусть и в общих чертах. И хотя вы правы — это лишь теория.
— Будет очень интересно выслушать официальную версию, а еще лучше — практически полезную. — пожав плечами сказал я.
— Что же, пусть будет официальная версия. Хотя принято считать ее наиболее научно доказанной. Божественная материя не входит с нами в резонанс, потому как является полностью инертной, не имеющей своего сознания или воли, действующей на том же уровне что и наше существование. — нахмурившись ответил Юдашкин. — Мы слишком мелки, для того чтобы обращать на нас внимание Бога. По крайней мере пока не нарушаем определенные правила. Одно из которых — никогда не использовать «Врата».
— А можно по классике? «Дети, давайте повторим список слов, которые вы не должны произносить»? — попросил я, после чего Инга вежливо улыбнулась, а вот Мальвина посмотрела на меня как на клоуна. Ну вот и фиг тебе, а не руку и почки. — Чтобы не делать чего-то, экспериментируя с конструктами, лучше всего хотя бы знать, куда соваться не следует. А то выходит мы стоим посреди голого плаца, и идти куда-то нельзя, а куда именно — никто не говорит.
— Зато говорят куда можно. — веско заметил Юдашкин, чуть заметно улыбнувшись. — Принята официальная программа обучения, которая лучшим из возможных способов развивает кадетов и студентов академии, чему вы наглядный пример. Как и ваши спутники, впрочем. Что же до ваших вопросов… Есть вещи, которые запрещены, и не просто так.
— В других обстоятельствах, я бы предпочел общаться с каждым из вас по одному, но боюсь вы так и так будете обсуждать эти вопросы, и темнить не имеет смысла. Все же внук главы жандармерии, внук генерала штаба, внучка выдающегося командующего и… дочь уважаемого деятеля, вряд ли получится что у вас разный круг общения. — проговорил, задумчиво, Юдашкин. Хотя тут я бы с ним поспорил, если девушкам я еще был нужен, то вот Михаил явно не считал меня ровней. — Так что не будем зря загружать специалистов и терять время. Ваш вопрос, граф?
— Что такое Плоть, как она связана с искаженными и почему так опасна, что при ее появлении даже канонерка тут же перевела свой огонь на это существо, прекратив обстрел наших позиций. — спросил я, заставив полковника поморщится и тяжело вздохнуть. Похоже простого ответа у него для меня не нашлось, но был я готов подождать пока князь сформулирует мысль.
— Плоть… довольно верное определение того, чему вы стали свидетелем. Считается что на протяжении последних ста десяти лет, в попытках открыть врата резонанса исчезло несколько тысяч одаренных по всему миру. — издали начал высказывать свою мысль Юдашкин. — Факт пропажи неоспорим, как и факт существования безумных фанатиков — Детей господних. Но вот то что они делают и чего добиваются — строго говоря неизвестно.
— Вряд ли это что-то слишком сложное. Они же сектанты, должны заманивать простыми идеями. — пожал я плечами. — Что-то вроде: мы избранные дети господни, его истинные творения, и только мы достойны жить в будущем которое наступит после апокалипсиса, когда ангелы протрубят в трубы и сам архангел Михаил поведет воинство небес против грешников и чертей ада… так?
— В общем и целом — очень похоже. — кивнул Юдашкин. — Я бы даже сказал, что в некоторых аспектах — вы дословно повторили высказанные идеи задержанного нами сектанта…
— Если вы хотите спросить, не из них ли я? Нет, не из них. Просто это весьма простые и очевидные вещи. Вроде того что не будешь же ты продавать вещи, говоря, что у тебя самые высокие цены, или кричать что у тебя в булочной самый черствый хлеб на районе. — пожал я плечами. — Я сам таких речовок могу десяток написать. Родина в опасности, вы избранные сыны, лишь вы можете защитить народ и мать-землю…
— Что же, когда в следующий раз нам понадобится призвать рабочих в армию, я буду знать к кому обратиться. — настороженно улыбнулся князь. — Так вот, сектанты и в самом деле считают, что, меняясь, с помощью экстремального использования резонанса на собственном теле, они становятся ближе к господу. И как на зло, у них достаточно веские доказательства для этого.
— Они словно сродняются с божественной материей, могут создавать совершенно невозможные для обычных людей конструкты, их тела получают новую форму и способности, о которых мы можем только догадываться. — проговорил Юдашкин. — Впрочем, вчера вы и сами могли убедиться в этом. Использование секторного щита, дополнительные конечности, да и сама смена внешности… дьявольские способности.
— Да уж, ангелом эту тварь я бы точно не назвал. — поморщившись проговорил я, вспоминая отрубленные кортиком щупальца. — Но материя все же божественная?
— Иначе и быть не может. — тут же строго ответил Юдашкин. — Во всех странах, где используют резонанс как в быту, так и в промышленности, это совершенно официальное название. К тому же, если не брать фанатиков и немногочисленные несчастные случаи, изменение тела резонансом — крайне редкое явление. А вот его применение — безусловное благо.
С этим утверждением я мог бы поспорить, да еще как. Девяносто процентов скакнувших через пару рангов дарников, лишившихся возможности иметь детей — яркий пример этому изменению. А ведь есть еще и скрытые изменения, которые местная медицина просто не в состоянии зафиксировать и правильно объяснить. Те же искажения в потоках праны по меридианам. Вот только это было не место и не время для подобных дискуссий… мне вообще с каждым словом полковника начинало все больше казаться что я зря затеял этот разговор.
— И что же такое Плоть? — решил я вернуть разговор в прежнее русло. — Если мы говорим о пропавших, получается это тысячи людей, слепленных в одну массу?
— Ни в коем случае. Тысячи погибших тел, которые после резонанса превратились в такую массу. — возразил князь Юдашкин. — К сожалению исследовать их досконально не выходит. Считается что Плоть, представляет из себя простейший организм, с единственной функцией — поглощать себе подобное.
— То есть, людские тела? — не сумела сдержать возмущенно-удивленного вскрика спросила Инга. — Но это же ужасно!
— Все куда хуже, ваше сиятельство. — покачал головой полковник. — Пусть эта… масса, и с полным безразличием поглощает любые людские тела, все же нацелена она и в первую очередь стремится добраться именно до дарников, и чем он сильнее — тем лучше. Но даже не это самое страшное… оно способно использовать резонанс для собственной защиты и для нападения. Так что, пусть это прозвучит и цинично, вам очень повезло, что канонерка решила сменить приоритеты. Иначе, по нашему прибытию, уже нашей эскадре пришлось бы заняться зачисткой территории.
— И не важно, кто мог бы остаться в живых в здании академии? — тихим, но уверенным тоном спросила Мальвина.
— Так точно. Есть приказы, которые выше любого происхождения, титулов и званий. Если бы Плоть поглотила всех учеников академии и двинулась к Петрограду, остановить ее было бы крайне сложно. — ответил князь. — В истории есть два примера, когда врата резонанса оказывались открыты вблизи городов, и в каждом случае это трагедия, которая заканчивалась сотнями тысяч жертв. Один раз распространение удалось прекратить совместными силами трех великих флотов, а во втором — повезло с расположением, чудовище попало в пустыню и умерло, высохнув словно амеба на солнце.
— Ну, Плоть можно уничтожить, или она может сдохнуть сама, уже хорошо. — пожал я плечами, и тут же задумался: — А что будет, если это нечто попадет в мировой океан? Или такое уже было?
— …иногда, на мелководье или возле рифов, без следа пропадают крупные суда и круизные лайнеры. — чуть замешкавшись ответил Юдашкин. — И далеко не все из этих случаев можно списать на пиратов. К счастью — плоть не умеет летать и не обладает интеллектом даже в базовом смысле. Это не животное, а простейшее, вроде многоклеточного что реагирует на раздражители и имеет только один инстинкт — питаться. К сожалению, оно и делиться может как простейшее, не теряя функциональности. Но не меньше определенного размера. Уже ошметок с теленка умирает, и это единственное, что нам известно доподлинно.
— Ну, раз оно тупое, и реагирует на температуру и солнечный свет, ответ очевиден — увидели, полили чем-то горючим и подожгли, находясь на безопасном расстоянии. — пожал я плечами. — А если оно ставит щит — распылить или полить топливом все вокруг, а потом поджечь. Главное, чтобы эта дрянь и в самом деле не вымахала до размера города.
— Людей на планете не так много. — улыбнулся успокаивающе полковник. — Растения оно явно не переваривает, за животными специально не гоняется и ползет довольно медленно, если рядом нет одаренных.
— Потрясающе, значит мы для этой чудовищной дряни — лакомство? — проговорила с омерзением в голосе Мальвина.
— Ну хоть для кого-то ты будешь лакомством. Радуйся. — не упустила шанса подколоть ее Инга. — Как нам бороться с этим… с этой мерзостью?
— Прямо — никак. — разведя руками произнес Юдашкин. — Слабые щиты оно продавливает собственным резонансом. И ставит такие конструкты, которые могут пробить либо крупнокалиберные пушки, либо объемно-силовые или стихийные конструкты. Так что, если вы не обладатель шестого-пятого рангов — бегите.
— Вы сказали, что если чудище не чувствует одаренных, то движется спокойно. А как оно нас находит? — уточнил Михаил. — Как определяет?
— Это очень хороший вопрос, господа. Ответ один — мы не знаем. — ответил полковник. — Все что я должен был, и мог вам рассказать — уже сообщил. Возможно более подробные сведения есть у членов общества Теслы, однако вряд ли они с кем-нибудь поделятся. А если и сообщат, вряд ли он уже сможет передать это нам.
— Нам говорили, что именно Общество следит за соблюдением законов выведенных Никола Тесла. — вспомнил я речь Марии. — А что они конкретно делают?
— Об этом вы можете спросить у государя, или его преемника. — чуть улыбнувшись проговорил Юдашкин. — С обычными смертными они не общаются, даже очень титулованными. Но в случае опасности для мира, имеют право созвать все армии соседних стран, и даже обратить собственных слуг против неосторожного правителя.
— Например если он начнет исследования резонанса в неугодном направлении, или, того хуже, начнет учить этому непонятных подростков? — улыбнувшись спросил я, и князь лишь снова развел руками.
Прекрасно, просто блин прекрасно. Выходит, есть… ну не то, чтобы мировое правительство, но нечто очень похожее. Надгосударственный орган, который может просто уничтожить непонравившегося им правителя. И нужно всего-ничего, начать изучать сферу, которая является самой востребованной.
Хотя… хотел бы я сказать, что в прошлом моем мире нет и не было ничего подобного, но стоит задуматься, и тут же на ум приходит ядерный клуб, который тщательно следит, чтобы ядерного оружия не появилось у какой-нибудь страны изгоя, или просто страны с неугодной политикой.
— А резонансные доспехи, это существо вскрыть может? — на всякий случай уточнил я.
— К сожалению — да. У него практически неограниченные запасы энергии и очень большой потолок пикового использования конструктов. Так что, если видите — лучше бегите, уезжайте, и вывозите всех владеющих, кто есть в округе. — заметил князь. — К счастью, Общество — не такое ужасное как вы себе его верно представили. Оно предоставляет передовые технологии и даже приборы для контроля над вратами, позволяющее засекать любую подозрительную активность в нескольких тысячах километров. Остальное — лишь время на сборы и доставку флота в нужную точку.
— И какая максимальная скорость у вашей эскадры? — заинтересованно спросил Михаил. — Я с такими кораблями не знаком, какие-то новые двигатели?
— Не то, чтобы новые, скорее зарубежные. — не стал вдаваться в детали Юдашкин. — Но вы, безусловно, правы. И выглядят, и что куда важнее — работают они иначе чем наши обычные. Максимальная скорость корвета в нашей эскадре — почти семьсот километров в час. Хотя работать в таком режиме двигатели могут не больше пары часов, и всю инженерную команду придется менять из-за переутомления.
— И ваши корабли, стоят на постоянном дежурстве, и не выполняют никаких иных задач, кроме как защита империи от этого жуткого врага? — явно задумавшись о чем-то своем спросила Инга.
— Все верно, ваше сиятельство. Пусть мы и подчиняемся его императорскому величеству, есть ряд приказов которые мы просто не можем выполнить. — улыбнулся Юдашкин, и я запоздало понял что оставив с нами Ляпинскую он так передавал ее деду информацию о том что не будет принимать участие в сражениях на стороне государя. Хитер-бобер, ничего не скажешь.
Выходит, у империи на службе есть войсковое подразделение из дарников, которых кормит, поит, одевает, обучает и снаряжает — государство. Но при этом они этому самому государству не очень-то и подчиняются, выполняя совершенно независимые от его политики задачи. Удобно устроились.
— А как быть с сектантами, на которых охотились на протяжении последнего полугода в столице и по всей империи? — спросил я. — Разве не они главная угроза таких вот «врат»? Если уж одна рядовая тварь сумела их создать…
— Тут вы не правы, граф. — прервал меня Юдашкин. — Что бы вам ни говорили, встретившийся вам искаженный совершенно точно не рядовой. Более того, мы уже присвоили ему собственную кличку — Безликий, и бросили все силы на его поимку.
— И как он получился таким «особенным»? — поинтересовался я.
— К сожалению на это у нас ответа нет. Если выйдет поймать его живьем — обязательно спросим, как и местоположение их центрального ковена. — развел руками Юдашкин. — Однако, можете не беспокоиться, на всей земле таких тварей не больше нескольких десятков. Большая часть сектантов либо остаются людьми, либо превращаются в обезумевших животных, едва воспринимающих человеческую речь. Они безусловно опасны, но не так, как Безликий.
— Если это так, то вы нас всех очень сильно успокоили. — чуть улыбнувшись сказал я, когда услышал вздохи облегчения от остальных. — Выходит бояться не нужно, но стоит быть настороже?
— Именно! Особенно это качается вас, ваше сиятельство. Раз уж вам так везет на искаженных что вы встречаете их уже в третий раз. — предупредил князь, грузно поднимаясь с кресла. — На сем же прошу меня простить. Мой секретарь передаст вашим адьютантам контакты, по которым со мной можно связаться в случае крайней нужды. Если вы вспомните что-то важное для нашего дела — обязательно сообщите.
— Непременно. — поднялся я, чуть поклонившись в ответ. А про себя заметив, что этим парням лучше на глаза не попадаться, и лишний раз не раздражать. А то выяснят еще про «хаш» или то, что я использую два камня вместо одного, и все, приехали.
Что-то мне подсказывает, что при их проверках пропадает ничуть не меньше людей, чем энтузиастов пытающихся открыть врата.
— Было… поучительно. — чуть улыбнувшись проговорила Инга, когда мы вышли из комнаты для совещаний. — Вы и в самом деле уже трижды сталкивались с этими существами?
— Конкретно с этим — два раза, честно говоря — понятия не имею, с чего такой интерес к моей скромной персоне. — ответил я, покосившись на Василия. — Некоторые говорят, что я тут и вовсе-не при чем, просто так сложились исторические события. И это даже обнадеживает.
— И все же, на вашем месте, я бы стала чуть осторожней относится к собственной жизни и перемещениям. — не снимая с лица вежливой улыбки проговорила Инга. — Вы дороги не только своим родственникам. Как друг, конечно же.
— Безусловно, я о другом и не думал. — усмехнулся я, на высказывание девушки. — Жаль, что вечер, на который мы должны пойти не состоится, уверен, мы прекрасно провели бы время.
— Такое чувство что вы даже рады этому. — приложив пальчик к подбородку проговорила Инга. — Но, боюсь вас разочаровать, вечер состоится. Правда мне понадобится помощь в его организации, но я справлюсь.
— Когда девушка просит помощи, джентльмену ничего не остается кроме как ее оказать. — чуть склонившись проговорил я.
— Спасибо! — чуть не хлопая в ладоши сказала Инга, но быстро взяла себя в руки. — Прошу прощения, впредь обещаю быть сдержанней.
— Искренность — это одна из особенно ценимых мною вещей. — покачав головой произнес я. — Конечно, в обществе вы можете вести себя как вам привычней и удобнее, но я не терплю лицемеров, которые пытаются выставить себя совсем не теми людьми, которыми являются. Даже если они притворяются очень хорошо, рано или поздно правда всегда всплывает на поверхность.
— Вы сейчас намекаете на кого-то конкретного? — чуть нахмурившись спросила Инга, посмотрев мне за спину, и мне даже не пришлось оборачиваться, чтобы угадать кто там стоит.
— …в зеркало посмотрись… — гневно пробурчала Мальвина, отходя в сторону. Князь Долгорукий тут же последовал за ней, ну и скатертью дорожка. Не хватало еще с этой психованной связываться…
— В таком случае, нам стоит начать с того, чтобы собрать людей. У большинства вещи находятся на втором этаже, а путь туда перекрывают завалы — решительно заявила Инга. — Уверена, наших с вами сил будет достаточно, чтобы сдвинуть пару камней, но на всякий случай я подумаю кого можно попросить еще…
— Не стоит, думаю это можно сделать проще. — улыбнулся я, и тут же, совершенно не стесняясь, вскочил на стойку администратора. — Дамы и господа! Я устал от безделия, и полагаю многие из вас — так же. Тренировки — наша первейшая обязанность по саморазвитию, а потому, не нарушая правил, введенных временными управителями академии, предлагаю занять себя достойным и полезным делом. Кто хочет заняться совместным, полезным для всех и для вас самих в первую очередь, трудом — прошу подойти ко мне.
— Вот это дело! — тут же отозвался сидевший неподалеку принц Грузинский. — А то после вчерашнего размяться и в самом деле не помешает. Что вы предлагаете, граф?
— Для начала определиться с нашими возможностями. — улыбнулся я вчерашнему соратнику. — К слову, я восхищен вашей изобретательностью и подготовленностью. Обязательно возьму ваш набор снарядов для вооружения.
— Боюсь против резонансных доспехов он почти бесполезен. — отмахнулся Багратион. — Да и держал я его, скорее против обезумевшей толпы, чем против того, с чем нам пришлось столкнуться. Так чем вы собираетесь заняться?
— Как на счет небольшого комплекса, объединяющего физические упражнения совместно с конструктами? — хитро улыбнувшись спросил я, убедившись, что почти весь вчерашний отряд из высокородных дворян собрался возле меня. — Предлагаю разобрать завал из остатков сторожевой башни, в которой мы вчера сражались. А чтобы это стало не только полезно, но еще и весело — разбирать будем в две команды. С первого и с третьего этажей.
— Но лифт вышел из строя, и когда его восстановят — непонятно. — заметила Наденька, так и не отбросившая наряд и поведение горничной.
— В этом и смысл. В начале— забраться на третий этаж через проломы, а затем успеть разобрать завал до того, как первая группа дойдет до него снизу. — улыбнувшись проговорил я. — При этом одним придется постоянно удерживать щиты, двигаясь вверх, а вторым — пресс для расчистки.
— А ведь размер лестничного прохода не такой большой. — задумчиво проговорил Багратион, а затем рассмеялся, поправив кучерявые волосы. — Ха! Да это прямо вызов, на уровне десятого, может даже девятого рангов! Уверен, с этим справятся лишь самые умелые из нас, и я готов быть среди их числа.
— В таком случае, интереса ради, я буду в команде, идущей наверх. — ответил я с улыбкой. — Итак, дамы и господа, делимся на две команды! Кто хочет на третий этаж? Придется в начале заняться скалолазанием, ну или поступить хитрей, но секретов я раскрывать не буду, раньше времени. Приступим?
Я говорил достаточно громко и уверенно, но даже так, у многих аристократов идея стать уборщиками не вызвала никакого энтузиазма. К счастью заинтересовавшихся оказалось более чем достаточно. По пять человек, чего на узкой лестнице более чем достаточно. Им еще придется придумывать как распределить роли.
Впрочем, меня это мало интересовало. Куда больше меня беспокоила проблема лифта. Если со второго этажа на первый лестница оставалась целой, и завалило только проходы, то третий представлял из себя сплошные развалины. По крайней мере такое у меня складывалось ощущение.
— Я переоденусь, и немедля вернусь. — заявила Инга, быстро удалившись в свою комнату. Вместе с ней ушла и еще одна девушка в форме горничной. Так что остался я, Надежда и парень, из участников турнира. Правда рядом уже стояло трое взрослых, включая Строгонова, но они в наши «развлечения», кажется, вмешиваться не собирались.
— Вы же собрались на третий этаж? — уточнила, подходя к нам Мальвина, за которой держался Михаил.
— Совершенно верно, хотим размяться после вчерашнего, чтобы не терять форму. — с вежливой улыбкой ответил я. — Есть желание присоединиться?
— Хоть, как вы и заметили, в этом платье я выгляжу отлично, но предпочту иметь больший выбор среди гардероба. — ответила Мальвина. — И конечно я никому не позволю рыться в своих вещах.
— Не самая худшая цель. Не уверен, правда, что в платье-пенале будет удобно карабкаться по стене, но есть и другие варианты. — ответил я, дождавшись вопросительного взгляда. — Не здесь и не сейчас. Уверен — я смогу вас удивить.
— Я заинтригована. — чуть улыбнулась Мальвина, сверкнув глазами. Впрочем, стоило Долгорукому подойти ближе, как на ее лицо тут же вернулось пренебрежительно-аристократическая маска. Господи, какая же, наверное, у нее в голове каша. Вести себя как высокосветская сучка, и при этом стараться быть милой. Даже не знаю, сочувствую я ей, или завидую такому самообладанию и изобретательности.
— Простите за ожидание, мы готовы. — быстрым шагом подошли к нам Инга с помощницей спустя пару минут. Удивительно, как черноволосая и узкоглазая княжна умудрялась сохранять свою уверенность и женственность даже в такой простой и функциональной одежде как спортивная форма для тренировок.
— Ну что, начнем? — спросил Багратион, в предвкушении потирая руки. — Наша команда готова действовать по твоей команде.
— Тогда — начали! — крикнул я, и юноши с девушками с энтузиазмом бросились к полуразрушенной лестнице. Мы вместе добрались до завалов между первым и вторым этажами, где холодный ветер, дующий из пустых бойниц и провала от артиллерийского снаряда, гонял искрящиеся на солнце снежинки.
Не сбавляя темпа, я выбрался через провал на стену, но вместо того, чтобы карабкаться вверх, активировал пресс и взлетел, легко очутившись на самом верху. Через мгновение в провале появилось удивленное лицо Константина, посмотревшего в начале вниз, а потом вверх на меня.
— Это не честно! А как же скалолазание? — комично-обиженно спросил он.
— Ну не буду же я заставлять девушек забираться по камням, когда есть веревка? — рассмеялся в ответ я, закрепляя конец троса за уцелевшую колонну. На всякий случай проверил, достаточно ли крепок она держится, чтобы выдержала человеческий вес, и только после этого сбросил ее конец вниз. — Дамы, поднимайтесь!
Физическая подготовка у всех аристократок, не зависимо от одежды и формы, оказалась выше всяких похвал, и только Мальвине пришлось оказать посильную помощь и вытянуть её наверх вместе с веревкой. Нет, девушка могла бы, и сама справится, но вот ее единственная одежда совершенно не подходила для такого занятия. К тому же, пока я поднимал Марию, успел заметить, как Михаил с интересом смотрит на девушку снизу.
— Эй, снизу! Отойдите от стены, мы будем камни скидывать! — крикнул я, предупреждая охрану. Благо никто спорить не стал, и они отошли на безопасное расстояние. А вот после этого началось веселье.
Одно дело толкнуть или зажать прессом резонансный доспех, и совсем другое — вычленить несколько камней и скинуть их вниз. Среди мелкой бетонной крошки попадались булыжники весом по полтонны. И это ведь не человек пусть и в железяках, это камень, который лежит среди таких же, цепляясь торчащей из него арматурой.
В результате разбор завала стал в самом деле отличной тренировкой. Пройти самым краешком пресса, словно ковшом бульдозера, по каменной насыпи. Зацепить самый большой из блоков, а затем не просто сковырнуть его, а подкинуть, чтобы он перевалил через остатки стены.
И чем дальше мы «копали» тем больше сосредоточенности и усилий приходилось прилагать. Просто потому, что добрались до уцелевшего участка стены, и пришлось импровизировать, работая в два этапа. Первая группа подкидывает камни вверх, вторая прессом выдавливает их наружу. Для таких операций требовалась не только предельная сосредоточенность, но и немалый запас энергии.
Спустя полтора часа мы вымотались как суслики. Несмотря на холод ото всех валил пар, но задачу мы выполнили первыми и до второго этажа добрались. Даже разобрали часть коридора, потому что туда свалился приличный участок стены. Но когда снизу, между булыжников, показалось измученное лицо Багратиона, я не сумел сдержать улыбки.
— Ха! Победа за нами! — довольно прокомментировал я, и остальная группа разразилась радостными, но не слишком громкими, из-за усталости возгласами. — Предлагаю устроить перерыв. Кто хочет — может вернуться в свои комнаты за вещами, только будьте осторожны, там все еще могут оставаться тела и выжившие.
На счет первого никому и в голову не пришло спорить, среди завалов лежал не один убитый, как со стороны нападающих, так и защитников. Минусовая температура не позволила телам разложиться, но выглядели и пахли они весьма характерно. А хуже всего оказалось на третьем этаже.
— Да… не пожалели себя уроды. — не сумел сдержаться я, когда, поднявшись на свой этаж увидел убитых, на тех же местах, где мы их оставили во время штурма. Очевидно, что службу Юдашкина не особенно волновали обычные тела, так что нам пришлось самим убирать их с дороги.
Но зато, как только появился проход, на этаж поднялись следователи, но что куда важнее — техническая служба, восстановившая работоспособность лифта. Что немедля сказалось и на количестве посетителей. Комнаты начали приводить в жилой вид, а проходы вновь заделывать, чтобы не уходило тепло, пока — фанерой и утеплителями. Даже водопроводчики нашлись, наскоро запаивавшие пластиковые трубы.
— Удивительно, но ваша комната почти не пострадала. — заметила Инга, заглянув ко мне. — А ведь обе соседние разнесены в клочья.
— Да, просто повезло, наверное. — ответил я, пожав плечами, хотя и сам в такие совпадения не верил. Но и жаловаться по этому поводу не собирался. Есть возможность отдохнуть в нормальном помещении, переодеться и принять душ — отлично. Тем более что ни тел, ин даже взрывов в апартаментах не было даже во время штурма.
— Я рада что у вас все в порядке. — улыбнулась Лугуй. — И от всей души вам благодарна, теперь гостям нашего вечера будет комфортней. Об остальном не беспокойтесь, я договорюсь с князем Юдашкиным обо всех нюансах, и уже через несколько часов мы будем танцевать!
— Да, конечно. — кинул я, не слишком разделяя энтузиазм девушки.
— Не забудьте, что сегодня вы мой кавалер! Три обязательных танца за вами. — весело рассмеявшись сказала Инга и упорхнула, а я с сомнением посмотрел на вошедшего в комнату Строгонова.
— Кажется у меня проблемы. — нехотя признал я, когда девушка ретировалась. — Танцевать современные танцы я не умею…
— Тут ничего не поделать, придется довольствоваться старинными. — усмехнулся Строганов, прекрасно понимая, что и во всяких вальсах я тоже не бум-бум. — Да ладно, не отчаивайся. Ты, конечно, не старый солдат, не знающий слов любви, но хорош не танцами и не шутками. Позже научишься, выбора у тебя особого нет, а сегодня просто предупреди партнершу, чтобы она тщательней выбирала танцы. Впрочем, она дурой не выглядит, так что и сама все должна понимать.
— Хмм… кажется я знаю кто может меня выручить! — приободрившись сказал я. — Позови-ка, Надежду. Пусть каламбур так себе, но на нее вся надежда.
— Ваше сиятельство хотели меня видеть? — спросила девушка, спустя несколько минут. Она наконец сменила форму на более удобную и менее вызывающую одежду, подходящую гимназистке, и хоть потеряла долю пикантности, выиграла в обаянии.
— Да, мне требуется ваша помощь. — произнес я, когда за девушкой закрылась дверь. — У нас несколько часов, чтобы научить меня основам движений современных танцев для парней.
— А… что? — открыв рот от удивления проговорила девушка. — Несколько часов? Но это же просто нереально.
— Я и не должен танцевать как бог. Основные движения в популярных направлениях и в классике. Никаких особых изысков. — проговорил я, и девушка, явно задумавшись, прикусила губу. — К тому же, я отличный ученик. Даже если не почувствую ритм — обязательно вызубрю.
— Ох… ладно. Но ведь и из меня далеко не лучший учитель. — вздохнула Надежда, покачав головой. — Но попробовать стоит, верно? Давайте начнем с…
Мария Петровна с интересом наблюдала, через приоткрытую дверь, как денщик Александра вызвал к нему горничную. А через несколько минут в апартаментах Суворова заиграла музыка. Не слишком громко, но треснувшие стены прекрасно пропускали звук. В начале Мария смущенно отошла, подумав, что парень просто справляет естественные нужды, мужчины… но затем мелодия, прервавшаяся на полминуты, зазвучала снова… и снова. И снова. То прерываясь на середине, то продолжаясь со случайного места.
Выводы были самые неутешительные. А уж если ее подозрения подтвердятся, то других вопросов возникнет множество. И в первую очередь, что это за князь, который не умеет танцевать? Она могла бы помочь, стать его ведущей, показать все прелести и особенности танца, но Александр с самого утра держался с ней исключительно холодно, и сказанные при встрече комплименты, после его общения со стервой Лугуй, совершенно не грели душу.
— Все равно, я испорчу им праздник… — проговорила Мария, недобро, уже придумав как именно она осадит зарвавшуюся княжну и ее кавалера.
— Вы уверены что хотите устроить мероприятие с танцами сейчас? — настороженно спросил Юдашкин, глядя на стоящую перед ним Лугуй-Ляпицкую. — Время тревожное, тела только убрали.
— Но ведь убрали? — спросила Инга. — Ваше сиятельство, когда, если не сегодня. Лучшего времени не найти. Студенты отвлекутся от ужасов смерти, станут послушней и веселей, и у вас уменьшиться количество головной боли. Пусть и не на долго. А всю организацию я возьму на себя. Мне лишь потребуется допуск в некоторые помещения и свободный центральный холл для танцев.
— Ваша взяла, госпожа, пусть будет по-вашему. — отмахнулся Юдашкин. — Я выпишу на вас пропуск, прошу только не соваться в устроенный нами морг и допросную, остальные помещения для вас открыты.
— Благодарю, ваше сиятельство. — лучась радостью ответила Инга. Спустя пять минут, с бумагами на перевес и подругой за спиной она уже развернула бурную деятельность. В академии ее деятельный характер знали все девушки и многие принимали негласное лидерство, так что организовать работу оказалось не сложно.
Куда тяжелее было по середине приготовлений уйти от лишних взглядов, загрузив всех работой. Но Инга сумела сделать и это, и сейчас, прячась в тенях плохо освещенного коридора стремительно двигалась к кабинету настоятельницы. Другого подобного шанса у нее может не быть. Князь Суворов — это безусловно важно, и его охмурить придется во что бы то ни стало. Но если есть возможность получить документы и записи обо всех закончивших академию, завладеть перепиской Шайтанской с оппозицией, надо это сделать, пока первыми до них не добралась настоящая тайная полиция, а не псы общества.
Инга так спешила, что чуть не вылетела на князя Багратиона. Юноша, одетый в совершенно не характерный для него серый комбинезон, почти сливающийся со стенами, как раз выходил из нужного ей кабинета. И не с пустыми руками. Так что спрятавшаяся в нише и затаившая дыхание Лугуй едва сумела с ним разминуться.
Оперативный штаб группы «Дом», резидентура Суворовых.
— Итак, по предварительным отчетам в восстании участвовало более трех тысяч человек. — мрачно проговорил Роман, склонившись над столом. — Почти тысяча матросов, захвативших суда Одесса, Никополь, Ладонеж и Рига. Три корвета и артиллерийский крейсер прикрытия. При этом крейсер использовался ими как база, штаб и десантный корабль. Корветы ушли на север, отвлекая нас от реальной цеди операции, и только спустя несколько часов нами были обнаружены их истинные координаты, да и то, не нами и практически случайно.
— Однако все наши наблюдения позволяют прийти к выводу что эта спланированная и хорошо организованная акция не руководилась из Уральской республики. — продолжил Роман, разворачивая несколько снимков с документами. — Более того, у нас есть прямые сведения, что называющий себя королем-консортом самозванец приказал найти и схватить виновных в произошедшем.
— У нас есть сведения о результативности таких репрессий? Сколько недовольных? Сколько готовы вернуться в императорский флот, если объявить амнистию? — спросил Мирослав, тщательно анализируя сказанное. Пусть внук и просил его оставаться в особняке, текущие события не могли оставаться без пристального внимания, к тому же князь с каждым днем чувствовал себя все лучше и раны почти перестали его беспокоить. Все же найденыш сумел совершить чудо, и за это Мирослав уже готов был смириться с его неопределенным происхождением.
— Боюсь, что нет. Все же не мы заведуем разведкой. — поморщился Роман. — Зато у нас есть сведения о подстрекателях и о диверсии в академии. Строганов объявил о том, что Лекса мертва, и проверив это мы нашли её тело у себя в особняке. Единственная проблема — мертва она уже неделю, минимум. Даже при уличной температуре тело начало разлагаться. А значит и приглашение, и размещение Александра — подстава.
— Хочешь сказать, что нападавшие знали где, он будет жить? — нахмурившись спросил Мирослав.
— Верно. — кинул Роман, открывая другие изображения. — Судя по высланным Васькой фотографиям, комнаты по обеим сторонам от его апартаментов — разрушены, а его — полностью цела и не пострадала. Если бы они действовали по протоколу, и оставались на своем месте во время штурма, скорее всего их бы зажали с двух сторон и сумели взять силой. Прибавим к этому, что один из подстрекателей — глава из ордена Асклепия, и получается совсем уж не радостная картина. Единственная хорошая новость — он зачем-то нужен им живым.
Когда я, переодетый во все чистое и глаженное, спустился вечером в холл, в голове до сих пор стучало «раз, два, три, раз, два, три, И, раз!» надежда совершила практически невозможное, и за короткий срок сумела объяснить мне основы принципа танца, как классического, так и современного. Понятно, что выучил я всего пару движений, но благодаря ее уроку уяснил, что мне стоит в первую очередь держаться партнерши.
— Сегодня вы еще великолепней, чем обычно. — заметил я Инге, когда зашел за ней в комнату перед молодежным вечером. Девушка, не смотря на то что до последнего занималась организацией, умудрилась выделить время и на себя, и теперь выглядела просто потрясающе.
Зеленое платье, чуть ниже колен, с чулками и кружевными подтяжками, которые были видны в вырезе на боку. И даже небольшая аккуратная грудь, прекрасно выверенному декольте казалась больше, но не вызывала чувства вульгарной похоти. И почему-то не возникало никаких сомнений что чувство вкуса у нее не выученное, а врожденное.
— Выбор был весьма ограничен. — поведя открытыми плечами улыбнулась Инга. — Но я рада что вам понравилось. Идем?
— Конечно. — легко согласился я, предложив своей даме локоть. Холл, еще вчера бывший временным штабом обороны и лазаретом, разительно преобразился. Нет, потрескавшиеся бронестекла никуда не делись, но даже они стали украшением, ведь самые крупные куски раскрасили и вместо случайных обломков появилась забавная абстрактная мозаика, а светившие сквозь них фонари создавали на стенах и полу разноцветные узоры.
— Потрясающе. Работа, которую вы сумели проделать за один лишь день — поражает. — искренне восхитился я, глядя на преобразившееся помещение. И ведь даже бетонные стены уже не казались чем-то отталкивающим. — С чего начнем?
— Круг почета. — улыбнувшись ответила Инга. — Раз уж я все это организовала, пришлось стать хозяйкой вечера. Так что сейчас мы будем обходить гостей.
— Интересные условности. — хмыкнул я. — Ведь ни каких гостей, как и хозяев у вечера нет. Будет забавно.
— Остается только надеяться, что обойдется без происшествий. — вздохнула Инга. — Но учитывая нашу дружбу с Марией, думаю она обязательно что-то учудит, или по крайней мере попробует.
— Дружбу? — чуть приподняв бровь уточнил я, когда мы подошли к первой группе. Девушки, собравшиеся небольшой стайкой, что-то щебетали, а при нашем приближении сделали небольшой, но заметный книксен.
— У вас получился просто прекрасный вечер, княжна. — улыбнулась старшая из них. — У вас несомненный талант организатора!
— Благодарю, но боюсь это вовсе не моя заслуга. — вежливо улыбаясь проговорила Лугуй. — Многие гости и выдающиеся ученицы и таланты академии приложили к этому празднику руки. Без их искренней помощи это было бы невозможно.
— И все же, организовали все именно вы. — улыбнулась старшая. — Хорошего вам вечера, и вашему кавалеру.
— Благодарю, пусть и ваш вечер будет легким и насыщенным. — ответил я, чуть кивнув. — Уверен, сегодня все захотят провести время наилучшим образом. У каждого будет такой шанс.
— Надеюсь. — подмигнув мне ответила девушка, и мы пошли дальше.
— Так что на счет ваших отношений с Мальвиной? — спросил я, когда музыка заглушила беседы других гостей.
— Мы друг другу не нравимся, и это не секрет. — пожала плечами Инга. — А какие у вас с ней отношения?
— Ну, помнится я ее как-то чуть не придушил. — пожав плечами ответил я.
— Ч-что? — ошарашенно проговорила Инга. — И после этого?..
— После этого мы старались не пересекаться. Вроде как. Хотя если задуматься последние пару месяцев, после нового года, мы часто появляемся в одних и тех же местах. — задумчиво заметил я. — Но это скорее всего просто случайность.
— Случайность… угу. — проговорила Инга, но когда мы добрались до следующей группки, снова натянула вежливую улыбку. За круглым столом разместилась довольно большая компания, душой которой, с большим отрывом от остальных, несомненно, был принц Грузинский, его сиятельство Багратион.
Черноволосый хохотун не переставая шутил, отвешивал окружающим девушкам комплименты и кажется даже находящиеся в его компании парни были не против что почти все женское внимание сосредоточилось на одном нем. Впрочем, стоило нам приблизиться, как Константин тут же поднялся и склонился в поклоне.
— Ваши сиятельства, госпожа Лугуй. У вас все вышло просто восхитительно! — рассмеявшись проговорил он, и я невольно улыбнулся жизнерадостности парня. Это ж какой у него внутри должен сидеть бездонный источник позитива. Скорее даже термоядерный реактор, излучающий на всех веселье.
— Благодарю, князь, но это вовсе не моя заслуга, а достижение всего коллектива. — ответила Инга, но мне почудился в ее голосе неожиданный холод. Опять закулисные игры, о которых я не в курсе?
— Может и так, но вы как хозяйка этого вечера, безусловно восхитительны, и это на других вам не спихнуть. — проговорил Багратион.
— К счастью, уже есть тот, кто может оценить все достоинства. — прижавшись ко мне, чуть крепче чем следовало, проговорила Лугуй.
— Естественно! Кому как не герою сражения, сбившему десантный бот, да еще и сумевшего раскрыть предателя, могла достаться такая великолепная дама вечера. — искренне рассмеявшись ответил Константин. — Граф, друг мой, пусть вам сегодня сопутствует удача, я же, хоть и завидую, полностью на твоей стороне.
— Запомню твои слова, хорошего вечера, князь. — улыбнувшись ответил я, и мы отошли в сторону, вышагивая по разноцветному полу к следующей группке. — Знаешь, а это даже удобно, выступать в роли твоего сопровождающего. По крайней мере никто не может дерзить в лицо.
— Раз уж мы вновь перешли на ты — я на это согласна. — легко укорив меня ответила Инга. — У вас с князем Багратионом хорошие отношения?
— Он прикрыл меня во время боя. Я прикрыл его. К тому же он вроде не самый плохой парень из тех, что мне встречались. Да и веселый. Хоть и не без странностей, конечно. — ответил я, немного подумав. — Хотя, про кого здесь можно сказать, что он самый обычный?
— Ну, например я, самая обыкновенная девушка. — пожала плечами Лугуй.
— Вот уж нет. Не сочти за пустой комплимент, но ты потрясающая. Умная, по-хорошему гордая, смелая. — проговорил я, искренне перечисляя проявленные ею во время нашего недолгого знакомства качества. — Не знаю, как ты в быту, но уверен, что ты можешь быть искренней в отношениях. Да и о твоих выдающихся качествах организатора тоже не зря все говорят.
— Ну последнее явно было лишним, а так — вполне мило. — улыбнувшись поправила прическу Инга, а потом на несколько секунд задумалась. — Ты правда думаешь, что я такая?
— Не могу сказать, что я хорошо разбираюсь в людях. Просто вокруг меня все хорошие, а плохие либо быстро сбегают, либо умирают. — пожал я плечами, заставив девушку рассмеяться. — Но уверен, для какого-нибудь князя, ты станешь великолепной супругой. Особенно если это будет кто-то вроде меня, такой же раздолбай.
— Ну да, конечно, раздолбай. Герой обороны, спасший не мало жизней с риском для собственной. Да еще и собравший из низшего сословия вполне боеспособную роту… — усмехнувшись проговорила Инга, а затем остановилась и повернулась ко мне всем телом, разом посерьезнев. — К слову, поосторожнее с высказываниями, а то я сочту их за согласие на брак и передам деду.
— Ой боюсь-боюсь. — улыбнулся я. — Вообще, я жениться не спешу. У меня, знаешь, пока очень неопределённые перспективы даже на ближайшее будущее. Но пока не делай других предложений парням. А то сложится неверное впечатление.
— Да не делала я тебе предложения. — даже в темноте было видно, как девушка смутилась отворачиваясь, но в этот раз прижалась ко мне еще плотней. А уж когда сумела разглядеть к кому мы идем, чуть не свернула на половине дороги. Прямо у нас по курсу стояла компания, большей частью состоящая из парней. Всего три девушки, центральную роль из которых занимала снежная королева с голубыми волосами.
— Рада приветствовать вас на празднике в нашей академии. — на морально волевом усилии подойдя к Мальвине проговорила Инга.
— О, праздник у вас просто шикарный. Особенно если учитывать вчерашнюю к нему подготовку. — ответила, усмехнувшись Мария. — Но вы, конечно же ни в чем не виноваты. Уверена, отдали бы все эти солдафоны власть в ваши женские руки, все прошло бы куда проще. Хотя, тогда вряд ли остался бы хоть один гость… к слову у вас очень странная компания. Странно что сражавшийся на передовой идет с той, кто отсиживался.
— Хватит. — резко сказал я, заставив Мальвину заткнуться на полуслове, она даже икнула от неожиданности. — Ты либо ведешь себя нормально, либо проваливаешь отсюда. Или тебе преподать еще один публичный урок? Прошлого было мало?
— Да как ты смеешь? — дернулся вперед стоящий рядом Долгорукий, но приблизиться дальше не смог, я и сам не успел заметить, как поставил пресс, медленно сдвинувший его обратно, а заодно и столик, за которым они сидели вместе с креслами. — Это дуэль, выскочка.
— Князь, если мы сойдемся, я вас просто убью. Сбежать вы, в отличие от измененной твари, не сумеете. — сказал я, глядя только на Мальвину. Странно, но она казалась не озлобленной, а… удивленно-восхищенной? Это как вообще? Нет, я прекрасно помнил, как она растерялась, когда я насел на нее в классе для тренировок, но сейчас.
— Это дуэль… — прохрипел Долгорукий, но неожиданно для всех Мальвина тронула его за локоть.
— У вас еще будет шанс. — сказала она жестко. — Вот если кто-то из вас вылетит досрочно с турнира, до встречи… хотя, зачем связываться со слабаком?
— И в самом деле. — поправив пиджак ответил Долгорукий. — Еще руки о поднявшуюся чернь марать…
— Хорошего вечера. Надеюсь, вы не будете создавать проблемы, за которые вашим родителям будет стыдно. — ответил я, и не дожидаясь разрешения забрал ошарашенную Ингу подальше от грубиянов.
— Это было… грубо, неожиданно, совершенно по-варварски. — проговорила княжна, когда мы отошли на несколько шагов, так чтобы нас не услышали, и я уже хотел извиниться за свое поведение, как она продолжила: — Но при этом совершенно потрясающе! Я даже не заметила, как ты создал конструкт. Это ведь был пресс? Ограниченный в пространстве? Метр на метр?
— Ну, да, что-то вроде того. Чуть больше. — теперь уже настала моя очередь растеряться. — У тебя же не будет проблем из-за моего поведения?
— Брось! Мы же пока подростки. Нет, ты, конечно, тот еще… варвар. Но ты одновременно и герой, с этим мало кто будет спорить. Вот только искаженного ты зря вспомнил, но это мелочи. — улыбнулась, расслабившись, Инга. — Думаю твое экспрессивное поведение спишут на бурлящую кровь и гормоны. Будь ты из южных князей, это и вовсе считалось бы нормой. Хотя, все же, стоит быть осторожнее, пару таких выходок и перестанут приглашать в приличное общество.
— Учитывая, что пока что меня вообще никуда не приглашают — невелика потеря. — пожал я плечами. — К слову, а им за такое поведение ничего не грозит?
— Марии? Да нет, она просто избалованная девочка, на которую никто не поднимал руки. — вздохнула Инга. — Мне ее даже по-своему жаль. Если бы ее отец проводил с девочкой больше времени, а мать выжила природах, может из нее выросло что-то путное. Впрочем, сейчас это не так важно.
— А если её, по новому закону о признании наследников по отцу, признают законнорожденной? — уточнил я, и Лугуй, даже споткнулась, так что мне пришлось ловить девушку. — Все в порядке, не ушиблась?
— Нет-нет. Спасибо что поддержал. — ответила она, мило, хоть и чуть рассеянно улыбнувшись. — Вообще я о таком не думала, но зря, тут ты прав. Сомневаюсь, что её признают, это будет жуткий скандал в обществе. Но если все начнется со второго брака… а потом еще и признание. Если так подумать, если принять это за норму…
— Империя в корне преобразиться, так ведь? — уточнил я.
— Да… и у федерации не останется ни одного довода в свою пользу. Кроме, разве-что, вольностей, обещанных Императрицей. — проговорила Инга.
— Я об этом вообще ничего не слышал, у нас как-то информация с той стороны особенно не распространена. — ответил я, но прежде чем продолжить разговор нам пришлось прерваться на ритуальное общение с еще одной смешанной группой. Полутьма, веселая ритмичная музыка и надежная охрана в виде гвардии, дежурившей на всех углах, расслабляли, пробуждая первобытные инстинкты, и стало заметно как парни и девушки начинают тянуться друг к другу.
— Как бы весь вечер не закончился большой и веселой групповухой. — заметил я, когда мы отошли достаточно далеко от последней стайки.
— Главное, чтобы не дошло до инцеста и бастардов. — непринужденно отмахнулась Инга. — Остальное поправит беседа со старшими и врачи.
— А врачи тут при чем? Есть же противозачаточные? — удивленно спросил я.
— А ты думаешь все дворянки умудряются сохранить девственность до брака? — рассмеявшись поинтересовалась Инга. — Нет, я — само целомудрие. Но есть девушки, которые плохо себя контролируют. А замуж надо выдать обязательно девственно чистую и непорочную деву… так что хирургическое восстановление девственной плевы — достаточно востребованная операция.
— Хм… ну да, не самое плохое решение, особенно если кто-то не переносит анальный секс. — согласился я, заметив хитрый взгляд Инги.
— Хорошая жена должна всегда уметь удовлетворить мужа. — проговорила княжна. — Как и муж — жену. Так что наше образование… скажем так включает в себя разные предметы и области… да и к девушкам, которые были до свадьбы у мужа все относятся довольно просто. Были и были — дело прошлое.
— Боюсь с текущим законам и с нынешними, и даже с будущими придется мириться совершенно официально. — заметил я. — Увеличение количества дарников любой ценой. Такой же теперь приоритет?
— Если императрица Екатерина не победит — да. — кивнула Лугуй, совершенно спокойно. — Она обещала отказ от пожизненной военной повинности всем дворянам, сокращение до двадцати лет тем, кто уже на службе, и до пяти лет — тем, кто пойдет в следующем поколении. Это правда повлечет за собой запрет на содержание тяжелой боевой техники и воздушных судов, но для того, чтобы не отправлять сыновей и братьев на войну люди готовы на многое.
— Нарожать больше дарников или меньше отправлять их на убой. — задумчиво проговорил я. — Пожалуй я за второй вариант, но в нашем мире он неосуществим.
— Почему? — тут же спросила Инга, вскинув бровь. — Есть же государство германской нации, и у них все прекрасно выходит. Даже сверхсовременные линкоры с небольшим количеством одаренных.
— Вот только у них на землях нет ничего, что было бы нужно другим странам. Разве что производства и люди, которые их обслуживают. И то и другое будет разрушено во время войны. — заметил я. — А Россия — гигантское государство, с титаническими посевными площадями, месторождениями полезных ископаемых, гигантским природным разнообразием и даже собственной резонансной зоной. Если мы откажемся от сильной армии и флота, нас начнут зажимать. В начале — понемножку, незаметно. Затем будут двигать в экономических сделках, а потом — могут и в открытую напасть или устроить бунт с революцией.
— Можно послать на защиту обычных людей. Пусть вместо сотни тысяч дарников придется держать полтора-два миллиона солдат, но это оправдает риски. — ответила Инга. — Те же немцы отлично используют обычных людей.
— Тут я с тобой согласен, но… понимаешь, все же честнее как сейчас. У нас есть право на власть, но мы же и на всех передовых. — заметил я. — Рискуем своими жизнями, а в мирное время — правим. Иначе… зачем мы вообще простым людям?
— С такой точки зрения я не думала. — призналась Инга. — Думаешь они взбунтуются, как только поймут…
— Даже не в этом дело. Уверен сегодняшние бунты, выступление меньшевиков, теракты бомбистов и прочие отщепенцы, они же борются не за людей — в первую очередь за себя. — прервал я ее рассуждения. — Но массовых выступлений против знати нет. Обычные люди предпочитают сидеть дома. Как думаешь почему?
— Потому что они пассивны и ничего не хотят кроме спокойной жизни? — нахмурившись проговорила Инга.
— Это тоже, процентов шестьдесят примут любой приказ и закон, центристы — лишь бы не трогай. Но мне кажется, что главное не в этом. Сейчас между аристократией и простым людом есть вполне явный договор. — ответил я. — Мы проливаем свою кровь, они служат в безопасности. Когда этот договор будет нарушен, аристократы станут не нужны и наш век закончится.
— Я… подумаю над этим. — ответила девушка, прикусив губу, а потом добавила: — Но отпускать своих детей на смерть я все равно не хочу…
Вечер делился на три больших обязательных блока. Общие танцы, парные и общение. Естественно, они были перемешаны, в пропорции пять-пять-двадцать. Учитывая, что закончить мы должны были до полуночи, а сейчас уже восемь вечера, все мероприятие продлится не больше четырех часов. И это меня очень радовало, ведь за это время активных периодов танцев не должно быть больше восьми обязательных выходов.
Девушкам позволялось исполнить не менее трех танцев с партнером. Что меня вполне устраивало. Общие секции можно было без ущерба репутации и престижа пропустить, хотя как раз на них не требовалось никаких знаний и умений, а главным становились два раунда «дамы приглашают кавалеров».
К моему великому удивлению в академии даже нашлась группа, играющая живую музыку. Хотя это было не классическое трио, вместо скрипки — электронная виолончель, гитара больше напоминала панк-рок версию, а классическое фортепьяно сменил синтезатор с двумя наборами клавиш и драм машиной. Зачем это все было и почему собрано в таком формате — я искренне не понимал.
— Слышала у вас небольшие проблемы с танцем, поэтому взяла на себя смелость выбрать самые легкие варианты. — проговорила мне Инга, когда зазвучала музыка. — Нам придется отрыть вечер, но тут ничего страшного, я поведу.
Когда зазвучала мелодия, я едва сумел скрыть улыбку. И в самом деле, начали с легкого, почти массового танца, где основная роль отводилась партнерше, а мне только и оставалось, что вовремя подхватывать ее руку и позволять увлечь за собой, ловя движения. Что благодаря усиленной реакции выходило без всяких проблем. Замиксованный вальс, от которого остался только общий ритм, дался без всяких проблем, и пусть аплодисментов мы не поймали, но Лугуй оказалась явно довольна моей парой.
— Потрясающе! — с трудом выравнивая дыхание улыбнулась Инга. — У вас получилось куда лучше, чем я смела надеяться. Хотя над пластикой и движениями стоит еще поработать, но вы прекрасно держались.
— Благодарю за приятные, хоть и незаслуженные комплименты. — ответил я, вернув улыбку. — Но вся заслуга исключительно за вами. Ваша легкость и чувства, раскрывающиеся в танце — выше всяких похвал, вы потрясающи.
— Спасибо. — смутившись проговорила Инга. — Не против, если общую секцию мы пропустим? Я немного устала, и нужно выпить.
— С удовольствием составлю вам компанию. — кивнул я, и подав даме локоть отвел ее к «нашему» столику. Безалкогольные коктейли оказались и вправду в самый раз, да и закуски были не лишними. Но насладиться беседой в одиночестве нам не дали. Не прошло и пяти минут, как рядом появился Багратион в компании двух девушек.
— Ваши сиятельства, надеюсь вы не будете против моей скромной компании? — спросил Константин, но тут же вынужденно поправился. — Ну, вернее нашей.
— Уверен, вам будет с нами скучно. — усмехнулся я, посмотрев на то, как девушки трутся о принца Грузинского. — Хотя нам вы безусловно заскучать не дадите.
— О! это можно взять за тост! — тут же воодушевился Константин. — Что вы пьете? Почему не шампанское? Я точно помню, что видел отличное красное, из…
— Не стоит, князь. — улыбнулся я. — Ничего не имею против хорошего алкоголя, когда пьют другие, но сам предпочитаю не употреблять. Уж слишком много у меня собственной дури, чтобы к ней еще и чужую добавлять.
— Хм, а ведь это на тост тянет еще больше. — заразительно рассмеялся кучерявый. — Так выпьем, чтобы своей «дури» хватало без всякого алкоголя!
— Чин-чин. — ответил я, подняв стакан с лимонадом.
— Хотя, думаю, что твоя дурость, больше смахивает на безрассудную смелость. — произнес принц, когда мы опустошили бокалы наполовину. — Я до сих пор не понял, как ты опознал в Шайтанской предателя?
— Как я и говорил господину следователю — я этого не делал. Просто так совпало. — развел я руками. — Ну сам подумай, слишком все гладко — убежище закрыто, генераторы не работаю, и все — исключительно в нужный момент. Диверсия, не иначе, а кто мог это провернуть изнутри? На самом деле я просто приходил проконсультироваться. Удача, ничего больше.
— Вот! За удачу! Пусть эта капризная и своевольная дама чаще балует нас своим присутствием! — проговорил Константин, и неизвестно откуда взявшийся официант тут же наполнила нам опустевшие бокалы. Хорошо хоть не пришлось предупреждать что я не пью, сама догадалась по напитку.
— Давайте не будем о мрачном? — попросила одна из девушек, сопровождающих Константина. — Мы же собрались здесь веселиться!
— И в самом деле! Давайте сплетничать! — неожиданно для всех, сказал принц Грузинский. — Например… Вот! Как вам идея? Расскажите, что вы слышали о графе Александре Брониславовиче Суворове?
— Может не стоит? — аккуратно спросила Инга.
— Ничего страшного, вряд ли они слышали что-то чего я о себе не выслушал в недавнем прошлом. А вот найти что-то хорошее будет проблематично. — улыбнувшись сказал я. — К тому же, слухи — это неотъемлемая часть нашей жизни, верно?
— Точно! К тому же, они будут плодиться независимо от нашего желания. — с усмешкой проворил Константин. — Дамы, что вы знаете о нашем герое? Давайте, самые жаренные истории и факты!
— Ой, ну я не знаю. — смущенно сказала одна из девушек. — Это все же неприлично. Слухи-то ходят самые разные.
— Я слышала, что он настоящий сын графа Суворова, только не от жены. — чуть смелее, с явными интонациями опьянения произнесла вторая девушка. — А мать его чуть ли не из княжон Юсуповых! Иначе как объяснить его силу?
— Да, в самом деле, конструкты такой силы через пару месяцев после инициации — явный перебор. — отсмеявшись проговорил Константин. — А я слышал, что вы, граф, у себя в училище чуть ли не секту создали, куда ходят и парни, и девушки. И якобы проводите там ритуалы, в разы улучшающие их показатели.
— Правда? — тут же заинтересовалась первая девушка. — Вы решили создать культ поклонения себе и держите почитателей на химии?
— О, и такие слухи ходили, что почти весь курс ускоренного обучения сидит на усиливающих препаратах. — тут же поддержал ее Багратион.
— Ну, первое действительно слух, хотя своеобразный кружок по интересам у меня есть. Но там мы скорее занимаемся специфичной восточной гимнастикой. — решил прервать я поток предположений. — А вот про препараты — истинная правда, мне даже пришлось наказать нескольких не сумевших взять себя в руки парней и девушек. К счастью, они сумели избавиться от зависимости, но сейчас находятся на испытательном сроке.
— И что будет если они не сумеют бросить? — спросила Инга.
— Есть разные методики, но в конце концов эти люди мне не принадлежат. — пожал я плечами. — Если вдруг во время моего отсутствия кто-то сорвется, я просто исключу его из своей роты. С людьми, которые даже после оказанной помощи не в состоянии держать себя в руках мне не по пути.
— Это верно, но разве можно доверять наркоманам и алкоголикам? — усмехнувшись покачал головой Константин.
— У всех нас есть слабости. Прекрасные женщины… — ответил я, взглянув на Ингу и подняв бокал. — …деньги, власть, сила, адреналин… Нужно только понимать какой именно наркотик — твой, и не позволять ему взять над собой контроль.
— О, женщины! Так выпьем же за прекрасных дам, что кружат нам голову и заставляют сердце биться чаще как от крепкого вина. — проговорил принц Грузинский, подняв тост, и только сейчас я заметил, что сколько бы он не пил, не наблюдаю характерной реакции зрачков и учащенного сердцебиения.
— Идемте танцевать! Граф, помогите нам вытащить принца на танец. — поджав губки проговорили девушки, подхватив Константина с обеих сторон.
— Боюсь тут я полностью на его стороне. — ответил я, улыбнувшись и внимательно отслеживая работу ауры принца.
— Раз так, идем танцевать! — неожиданно провозгласил Константин. — На поле выходят настоящие тяжеловесы! Разойдись, народ!
Над освобожденным холлом как раз звучала какая-то простая, но въедливая мелодия, легко западающая в голову. Особых навыков чтобы трясти руками и качаться в такт музыке не требовалось, и когда мы, вместе с Ингой, выбрались на середину импровизированного танцпола, было весело и приятно.
Вот только, будто нарочно темп все возрастал, басы гремели первобытными барабанами, заставляя тело двигаться все быстрей. И я заметил как люди с удивлением оглядываются на играющую группу, но они, вместо того чтобы остановиться, начали выбивать уж совсем бешенный ритм, и вдруг все глаза скрестились на принца.
Несколько секунд, казалось, что его просто трясет, но затем, оттолкнув от себя девушек, Константин рухнул на пол и закружился в бешенном темпе. На коленях, на спине, а затем, невероятным движением вздернув ноги вверх, на одной ладони, словно настоящий циркач. Все внимание, которое еще недавно сходилось на нас с княжной, теперь полностью принадлежало принцу Грузинскому, и он этим безраздельно наслаждался, пока мелодия не оборвалась.
— Браво! Браво, ваше сиятельство! — прокричал я, и десятки людей захлопали в ладоши, вторя моим возгласам. Константин, поднявшись как ни в чем не бывало, раскланялся, и подхватив обеих спутниц подошел к нашему столику.
— Это было удивительно! Где вы такому научились? — проговорила спутница Константина, прижимаясь к нему все сильней.
— О, без лишней скромности скажу, что у меня множество талантов. — рассмеялся принц. — Пусть человек я довольно ветренный, но одним из недавних моих увлечений был современный танец.
— Вы просто спасли ситуацию. — проговорила с благодарностью Инга. — Я уже думала, что произошло что-то нехорошее, но вы сумели выжать из ситуации максимум. Я в полном восхищении.
— Но ваше сердце принадлежит другому? — рассмеявшись спросил Багратион. — Ничего страшного, я все понимаю.
— Увы. — ответила Инга с улыбкой. — Прошу меня простить, я должна выяснить что заставило музыкантов отойти от согласованной программы.
— Можете оставить вашего кавалера, уверен, за пару минут с ним ничего не произойдет. — уверил девушку Константин, и дождавшись пока Лугуй отошла, чуть наклонился ко мне. — И как она тебе?
— Умная, храбрая, организованная. — ответил я, но заметив, как парень хмуриться поспешил оправдаться: — И с шикарной задницей.
— О, с этим я не в состоянии спорить. — рассмеялся Багратион, кивая. Но не успела Инга дойти до музыкантов как мелодия сменилась.
— Дамы приглашают кавалеров. Красный танец! — провозгласил ведущий, и Константин мгновенно помрачнел, хотя это выражение и сохранялось на его лице всего пару секунд. А затем я увидел куда он смотрит. К нашей небольшой компании стремительным шагом приближалась Мальвина. Багратион шагнул ей на встречу, но она, словно не замечая парня, подошла ко мне и требовательно протянула руку.
— Тебе это не нужно. — проговорил я.
— Струсил, Суворов? — громко, слишком громко чтобы это было простым замечанием проговорила Мария. Ситуацию могла бы спасти Инга, но сейчас она была на другой стороне танцпола и ей старательно преграждали дорогу Михаил и подружки Мальвины. Это явно был вызов, и не ответить на него я не мог.
— Ты сама выбрала эту битву. — сказал я, со стуком поставив стакан на стол. — Не смей потом жаловаться.
— Ты будешь реветь как девчонка. — усмехнулась Мальвина, вцепившись в мою ладонь когтями. Раз-раз-два, раз-раз-два. Отбивали басы темп. А когда мы оказались на середине танцпола, в игру вступили клавишные и я без труда узнал танго. Эта чертовка вытащила меня на Танец, который невозможно исполнить, не зная ритма, не уча движения, и танцем это не будет!
Первые несколько секунд я проигрывал, не успевал за движениями головы и ног партнерши, даже угадывая их по направлению праны. Слишком резкие, отточенные и хлесткие, словно удары. Но я вошел в темп, перехватил ее руки и закружил в танце, не собираясь уступать ни в чем даже на секунду.
Мы неслись по танцполу, заставляя остальные пары разбегаться с нашего пути. Мальвина, словно буря, то отлетала от меня, то льнула, упираясь пышной грудью в чересчур откровенном декольте. Но я перехватил инициативу, закружил девушку, заставив ее кружиться волчком.
Поняв, что проигрывать я не собираюсь, Мальвина отскочила прочь, но не сдалась, а рванув юбку разорвала ее по пояс, и с новой яростной силой ворвалась в танец, ставший настоящей битвой. Она наступала, но я перехватывал инициативу, ловил ее на незаконченных движениях, кружил, и когда мелодия кончилась зажал, держа одной рукой у самого пола, и склонившись словно для поцелуя, но не завершив движение.
— Браво! — неожиданно послышалось со всех сторон. — Браво!
— Ты… — прохрипела тяжело дышащая Мария, потянувшись ко мне губами, но я отпрянул, поднимая девушку и тут же отступив на шаг. — Я все равно выйду за тебя замуж! И буду первой!
— Чтобы Суворов женился на Холодец? — усмехнувшись спросил я, понимая, что и музыка, и люди вокруг нас внезапно затихли, и в наступившей тишине мой голос прозвучал чересчур громко. — Не будет такого.
— Я. Буду. Первой! — тяжело дыша сказала Мария, а затем, резко развернувшись, от чего подол ее платья взвился поднявшись чуть не до пояса, горящей кометой вылетела из зала. Попытавшегося остановить ее Михаила девушка чуть не снесла, даже не заметив, и кинувший в мою сторону ненавидящий взгляд Долгорукий бросился следом.
— Ну, зато больше тебя дамы сегодня приглашать не станут. — философски заметил Багратион. — Вряд ли найдется хоть одна психованная кто захочет с ней соревноваться.
— А ведь она и в самом деле настроена серьезно. — невесело проговорила Инга, вернувшись к нам. — Но я тоже сдаваться не собираюсь.
— Кхм, беру свои слова назад. — подняв бровь проговорил Константин. — У меня новый тост: за смелость, что берет города и сокрушает неприступные твердыни!
— За смелость. — не стал спорить я, подняв бокал. — К слову, они с Михаилом смотрятся неплохо, может она на него переключится?
— Даже не надейся. Он ее двоюродный брат, и всем об этом известно. К тому же они с детства воспитывались вместе. — с усмешкой заметил Багратион. — Да и вообще, он с ее темпераментом не справится.
— Да, пусть браки между дальними родственниками в империи давно разрешены, этому не бывать. — вздохнула Инга. — А жаль, стало бы куда проще.
— Что же, остается только надеяться, что это минутная блаж, и вскоре она отойдет. — проговорил я, заметив, как за окном загорелись турбины двигателей и чей-то шлюп стремительно поднялся в воздух.
Часом позже, Зимний.
Она ворвалась в рабочий кабинет отца, проигнорировав и поднявшегося ей на встречу секретаря, и то нескольких посетителей, ожидающих приема несмотря на поздний час. Впрочем, у него всегда было много работы, а в последние несколько месяцев количество ее не уменьшалось.
— В чем дело? — устало спросил мужчина, перед которым в креслах сидело двое.
— Я хочу замуж! — безапелляционно заявила Мальвина, подскочив к столу.
— Оставьте нас. — устало вздохнул отец, от внимательного взгляда которого не укрылись ни красные пятна на щеках дочери, ни разорванный подол платья. Но продолжил он лишь когда дверь в кабинет закрылась за посетителями. — В чем дело, доченька? Кто этот негодяй?
— Он… пообещай, что ты его не убьешь. — вдруг выпалила Мария. — Его сестер, братьев, отца с дядей и дедом — можешь, но его не тронешь!
— Что-то я совсем запутался. — устало проговорил отец. — Ты же была в академии? Он из числа наших врагов? Заложник?
— Обещай! — стукнув ножкой проговорила Мальвина.
— Ну хорошо, хорошо. Обещаю, что, если он не будет угрожать тебе, мне, или государству, я не стану его казнить или иным способом покушаться на его жизнь. Довольна? — усмехнулся отец, прекрасно понимающий что в таком состоянии с дочерью совершенно бесполезно спорить. — Ну так кто это? Что за несчастного ты выбрала в свои жертвы? Наследник враждебного рода?
— Пфф, нет. — ответила Мария, рухнув на кресло и закинув ногу на ногу, а руки скрестив под увесистой грудью. — Внук твоих верных шавок, Суворовых! Представляешь, этот щенок заявил, что не женится на мне!
— И ты решила ему испортить всю оставшуюся жизнь? — усмехнулся отец, прекрасно зная характер дочери.
— О да! Он пожалеет, что не согласился быть моим полюбовно! — кровожадно улыбнулась Мария, и тут же вспомнив важную деталь подалась вперед. — Я должна быть у него первой женой!
— Может тогда уж единственной? — усмехнувшись спросил отец.
— Нет. Не выйдет. — поморщившись ответила Мальвина. — Он пусть и пес шелудивый, но он прав. Если я буду всего лишь Холодец, он легко сможет от меня отказаться и уж точно первой не возьмет.
— Ты хочешь, чтобы я признал тебя… — со вздохом проговорил Петр, откинувшись на спинку кресла. — Дорогая, я все понимаю, и все всё понимают. Но я не могу тебя сделать Романовой. Не сейчас.
— Пусть так. Но ты можешь признать меня дочерью и присвоить титул княжны Морозовой! Тогда мы с этим… будем равны! По крайней мере сейчас. — подалась вперед Мария. — Ну папочка, ну пожалуйста-пожалуйста!
— Что ж… княжной Морозовой, пожалуй, можно. — немного подумав сказал император. — Но ты уверена в своем выборе? Брак в принципе разумный, привязать их род к нашему — достойная цель. Вот только приказать Суворовым я не могу, они верны не мне, а Империи.
— Поверь, когда ты посмотришь на него поближе, ты сам захочешь, чтобы я за него вышла. — победно усмехнулась Мария. — Но помни о своем обещании! Ты поклялся его не убивать!
— Да чтож там за парень то такой. — пробормотал император. — Придется навести о нем справки…
— Брось, папочка, ты все равно с ним встретишься. Ты же будешь вручать баронский титул лично? — проговорила Мальвина, вдруг сообразившая что весь ее план может пойти коту под хвост, если все выяснится раньше, чем следует. — А если он не выиграет на турнире, то сам виноват, тогда он мне и не нужен вовсе.
Остаток вечера прошел достаточно спокойно, я станцевал еще два танца с Ингой, и вдоволь на общался с Багратионом. Как он и предсказывал, ни одна девушка больше не посмела ко мне подойти, а вот его подругам с огромным трудом удалось отбить кавалера от претенденток. Но, к моему огромному удивлению, подходили парни. В основном — выразить свое уважение и представиться.
— Чуют кошки, кто мясо съел. — усмехнувшись заметил на это Константин, а мне подумалось, что дело в резко изменившемся статусе. Это я в высшем свете полный профан, а остальные резко сообразили, что если уж дочка императора хочет выйти за меня замуж, то быть мне как минимум его зятем. А это уже очень неплохие перспективы в политической жизни и местничестве.
Знали бы они, что, скорее всего, узнав о моей настоящей личности тот самый император или прикажет меня казнить, или запрет в самую глубокую темницу — не лезли бы на рожон. К их великому несчастью я эту тайну раскрывать не собирался. В добрые чувства «дядюшки» я не верил ни на секунду. Если уж он свою родную-любимую сестрицу чуть со свету не сжил, то меня и подавно не пощадит.
В результате разошлись мы чуть за полночь, а на утро ситуация в корне поменялась еще раз. Полк Юдашкина, вероятно выполнивший свою миссию, снялся с позиций, и эскадрилья ушла на место постоянной дислокации, но без охраны наши высокие персоны никто не оставил, и вместо одних гвардейцев у нас появились другие.
Роты Суворовых, Долгоруких и Морозовых заняли всю территорию, расквартировавшись прямо в палатках у шлюпов, стоящих на равном удалении от главного корпуса академии. А около десяти утра, после завтрака, нас посетила высокая делегация из князей, руководивших войсками. Хорошо хоть речь толкать не стали, лишь проверили общую готовность к соревнованиям и заняли три кабинета.
— Его сиятельство Роман Мирославович требует вас к себе. — застыв по стойке смирно сказал гонец, когда после негромкого стука ему открыл дверь Василий.
— Доложите дяде, что я буду через пять минут. — ответил я, как раз заканчивая легкую зарядку. Увы, вчерашние события хоть и оказались весьма насыщенными, но ни одну из чакр к раскрытию не подтолкнули. Разве что третий глаз оказался наполнен и завис в пограничном состоянии раскрытия первого из девяноста шести лепестков.
В результате у меня были открыты все лепестки души, с прошлого перерождения, а это девятьсот семьдесят две штуки, на фоне чего достижения в этом мире в виде раскрытия всех четырех лепестков земли казалось сущей мелочью. Три лепестка воды — половина. Один лепесток огня, позволивший мне существенно поднять насыщенность тела гормонами и укрепить нервные клетки. Почти заполнен воздух, и эфир, хотя ни там, ни там ни одного лепестка не раскрыто. В любом случае, сейчас я находился на стадии пограничного прогресса, который обычный человек проходит да девять-двенадцать лет.
А я, благодаря раскрытой с самого начала душе, сумел пройти эту дорогу за восемь месяцев. Не знаю, кто из посвященных сумел достигнуть таких результатов за столь короткий срок. Возможно Будда? Хотя его история была совершенно иной, но не менее насыщенной на события и испытания.
— Ваше сиятельство, вы хотели меня видеть? — спросил я, входя во временный кабинет дяди Романа. Надо сказать выглядел он, не слишком хорошо, как человек, который очень давно полноценно не высыпался. — Все в порядке?
— И тебе доброе утро, племянничек. Садись. — махнул на кресло Роман. — Остальные свободны, как только поручения будут исполнены — сообщите.
— Есть! — щелкнув каблуками ответила пара офицеров, лет на десять старше Романа, и тут же удалилась.
— Ну так? Помощь нужна? — спросил я, откинувшись в кресле. — Как здоровье деда? А то уже четыре дня прошло, пора бы его проверить.
— Он на удивление бодр и весел. Что в его положении конечно похвально, но я за него беспокоюсь больше, чем за себя. — поморщившись ответил Роман. — К слову, нет, твоя помощь мне не требуется. Хорошенько выспаться, пару дней, и все будет в полном порядке. А вот о твоих подвигах мне все уши уже прожужжали. Верно ли, что это из-за твоих действий искаженный сбежал и раскрыл врата?
— Ну если так смотреть на ситуацию. — я поджал губы. — Мне удалось выявить предателя, во многом случайно. Но уж то, что он обернется искаженным я не предполагал. А о том, что они в состоянии раскрывать врата резонанса и что за этим следует — меня почему-то никто не предупредил.
— Да уж, секретность. — развел руками Роман. — Но ты справился лучше, чем можно было ожидать, ты жив, а твои враги — мертвы или бежали. Может это и не достижение, но хорошая тенденция. В следующий раз — постарайся их прикончить.
— Да уж постараюсь, теперь у меня есть хоть намеку в какую сторону двигаться. — усмехнулся я, расслабившись. — Князь Багратион продемонстрировал как на них действуют светошумовые гранаты, так что я обязательно обзаведусь парочкой. А как доберусь до училища, попрошу Краснова модифицировать их для меня.
— Уже что-то надумал? — удивленно спросил Роман.
— Да, пусть попробует совместить светошумовой эффект с направленным взрывом картечи. — ответил я. — Вдруг противник растеряется и удастся пробиться через его щиты? Будет не лишним.
— В самом деле, будет. — кивнул Роман. — Хотя такое уже пробовали. Да что только не делали, и пену горючую, и распылители, и гранаты объемного взрыва. К сожалению, у тварей круговая защита. Да еще и на уровне инстинктов. Ты не забывай, резонанс он не останавливает только материю, он вытаскивает к нам божественную материю. В прямом смысле. Пусть невидимую на ранних рангах, но осязаемую.
— Это я уже усвоил. Как и то, что в зависимости от мощности резонанса ее можно пробить другой материей. — просто ответил я. — Но не думаю, что ты позвал меня для того, чтобы проверить знания.
— Что, я уже не могу проверить как дела у моего дорогого племянника? — усмехнулся Роман, откинувшись на спинку кресла. — Да нет, я и в самом деле без особых задних мыслей позвал тебя поговорить. Заодно посмотреть, как ты. К слову, до меня дошли слухи что вчера у тебя был небольшой конфликт с Михаилом. Тот отчитывался отцу о твоем вызове на дуэль… Ничего не хочешь сказать?
— Только то, что я его никуда не звал. Это он попробовал вызвать меня, но после моего предупреждения струсил и отступился. — пожал я плечами, подозрительно взглянув на чересчур спокойного Романа. — А больше тебе ни о чем не докладывали?
— Хм, даже странно, но нет. А о чем должны были? — нахмурился дядя.
— Вчера некая Мария Холодец заявила, что собирается выйти за меня замуж, а после отказа взбесилась и прыгнув в шлюп умчалась в неизвестном направлении. — ответил я, с удовольствием глядя на то, как меняется выражение лица Романа.
— Так это она про тебя? — схватившись за голову проговорил граф. — Я вчера как раз на докладе у императора был…
— Блин. Значит она все же дочь императора. — выдохнул я. — Ну да, не смотри на меня так, точно мне никто не говорил, а догадки могут быть разные. В конце концов я свое слово сказал, жениться на Холодец я не собираюсь.
— Учитывая, что девочка вертит им как хочет, что и сестра в свое время делала, будь уверен — теперь у тебя либо есть супруга, либо кровный враг до конца твоих дней. — мрачно проговорил Роман, покачав головой.
— Тем больше поводов выиграть турнир и свалить в Сибирь сразу после получения баронского титула. — пожал я плечами. — Она немного не в себе, а такую жену я и врагу не пожелаю.
— Тут спорить не буду, девочка избалованная, да еще и силой не обделенная. Даже если отец её тебя отпустит, она может, и сама прикончить. — грустно усмехнулся Роман. — Не было печали, купила баба порося. Раз у тебя тут так весело, вот тебе еще информация на подумать. Первое — тебя снова хотели захватить живьем. Возможно это инициатива Лугуй, для того чтобы склонить тебя к браку и привязать наш род к уральским князьям. А может средство шантажа от искаженных и культа Детей господа.
— И зачем им я, когда на том же этаже целая дочь императора? — скептически спросил я. — Логичнее ее взять в заложники.
— Ну, она все же была инкогнито, приехала в последний момент и о ее посещении мало кто был осведомлен, а вот твое планировалось заранее. — пояснил Роман.
— Так, спасибо, это надо будет обдумать. — проговорил я. — А что второе?
— В связи с гибелью нескольких участников и ранениями других, количество претендентов на турнире существенно сократилось. — объявил Роман. — Сегодня после полудня вы отыграете одну тридцать вторую. Через пару дней — одну шестнадцатую. А на четвертьфинал ты вернешься в училище.
— Ого, резко события пошли. — проговорил я, взглянув на висящие между книжными шкафами часы. — Значит у меня полтора часа на подготовку. Хоть известно кто теперь станет моим противником?
— Один мелкий барон, с Урала. Ничего выдающегося, дарник во втором поколении. — пожал плечами Роман. — Можешь даже не волноваться. Но сетку изменили так, что дальше у тебя слабых соперников не останется, считай, что сегодняшний бой разогревочный, и все силы не показывай. Дальше будет только сложнее.
— Благодарю за науку. Пойду готовится. — ответил я, поднимаясь, и Роман махнул на меня рукой, отпуская. А уже через полчаса нас повели на подготовленный для проведения турнира полигон. Никаких особых фанфар, хотя объявление о проведении мероприятия все же сделали.
Вот только пока мы шли, я наконец смог рассмотреть поле боя во всех его мелочах. До этого — только через бойницы, или ночью, и ни разу днем, на свежем воздухе. И надо сказать, что зрелище впечатляло.
Замеченные мной еще при заезде тяжелые резонансные доспехи встретили врага в полукилометре от академии, и, хотя сейчас от них остались только искорёженные и сгоревшие остовы, легко было представить какой нешуточный бой развязался на подступах к главному корпусу. А чуть поодаль, со стороны неприятеля, я с огромным удивлением увидел… наверное можно было сказать, что это танк.
Привычная гусеничная платформа, развороченная взрывом, несла на себе полукруглую башню со спаренными орудиями. Вот только в отличие от танков моего прошлого мира, у этого башня была не сплющенная, а словно половина шара. А корпус несущей платформы куда выше.
Словно не прижимался к земле, прячась за естественными складками поверхности, а собрался в кучу, чтобы его сложнее было выцелить с воздуха. Специфика применения летающих судов. Пожалуй, в моем прошлом мире никому бы в голову не пришло создавать нечто подобное, все же авиация хоть и стала распространённой за последние сто лет, но не достигла подобных масштабов.
— А почему из таких машин целые армии не собирают? — спросил я у сопровождавшего меня Василия.
— Собирают, почему нет. Страны что победнее — почти всегда имеют большое количество панцеров. — меланхолично ответил Строганов, пожав плечами. — Да только что может даже целая армия против тяжелобронированного артиллерийского крейсера с щитами поддерживаемыми парой десятков одаренных девятого-седьмого ранга? Нет, это игрушки для местечковых войн и заградительных отрядов ПВО.
— Хороши игрушки. — прищурившись проговорил я. — У пушек калибр миллиметров под сто пятьдесят.
— Пятнашки, да. Хорошие машинки, если под прикрытием. — кивнул, не став спорить Василий. — Но ты же сам видишь, их даже обычные доспехи сумели забить. Не та техника, чтобы с ней на штурм идти. Вот гарнизоны поддерживать, у второстепенных узлов или объектов нести охрану — это по ним. А так… не забивай себе голову, у тебя за три месяца два конструкта вышло. Такими темпами ты к окончанию высшей академии, лет за пять, освоишь «лом», а он почти любую броню вскрывает на раз-два. Панцеры будут не страшны.
— Как бы мне нечто подобное раньше не потребовалось. — проговорил я, прикидывая какие шансы у меня встретиться один на один с подобной махиной в ближайшем будущем. Получалось, что, если не лезть на рожон и не подставляться, несколько лет у меня как раз есть.
— Облачиться в доспехи, пятиминутная готовность! — объявил судья, когда мы добрались до круглой бетонной площадки с небольшими возвышениями-дотами по краям. Удобно, ничего не скажешь, и зрителям можно безопасно наблюдать за турниром, и нам можно не сдерживаться.
Единственное, о чем я жалел — нельзя поставить на себя в этом бою. Как-то так вышло, что после инцидента кассы в академии благородных девиц не открыли, да и представителя Центробанка не оказалось в наличии. Можно было поспорить об заклад с новыми товарищами и знакомыми, но это уже совсем мелочно.
— Сторону Востока, защищает его высокоблагородие барон Дмитро Нагив. — донесся из динамиков над полигоном голос судьи. — Со стороны запада — его благородие Александр Суворов.
— Что-то я больше за восток, чем за запад. — пробормотал я, разминаясь. В доспехе было не слишком удобно, все же я уже привык к «своей» броне в училище, а тут хоть и та же модель, и по росту подогнать ее Василий успел, но все не то. Суставы слишком тугие, ноги слишком высокие… в общем — непривычно. На всякий случай я несколько раз подпрыгнул, а затем дотронулся указательным пальцем до носа.
— Участники готовы? — спросил судья, и мой противник махнул рукой. Учитывая, что в доспехах не было шлема и шеи, как таковых, это была единственная возможность изобразить кивок. Но, к счастью, микрофоны тоже работали.
— Готов. — сказал я, прижав подбородком кнопку связи.
— Сходитесь. — тут же объявил судья, и противник с ходу перешел на бег.
Честно сказать, такой прыти я не ожидал, но проводящий клинок из ножен вытянул и в левую руку кинуть успел. А затем парень набросился на меня, словно ураган, осыпая градом ударов. Не резонансных, а самых обыкновенных — мечом! И кто сказал Роману что его не стоило опасаться, интересно? Да я едва отбивался, отступая с каждым ударом!
Пресс! Я успел заметить вражеский конструкт, и создать собственный одновременно сметая и вражескую технику и отталкивая противника. Не знаю как, но он понял, что ему грозит и умудрился отбиться мечом, сразу перейдя в контратаку. Но я уже отошел от первого шока и следующий пресс ударил противника под ноги.
Барон рухнул, но тут же откатился и вскочил, словно в этом доспехе родился, а спустя мгновение у меня перед забралом зависла учебная пуля для гранатомета. Как я успел скоординироваться и поставить щит — сам не знаю. Наверное, сработали обостренные чувства, вместе с третьим глазом и опытом предыдущих схваток. Но противник не растерялся и его меч уже снова устремился ко мне.
Фехтовать с бароном было совершенно невозможно. В доспехе он был почти на порядок быстрее меня, словно в нем родился или учился сражаться с рождения, впрочем, это вполне могло оказаться правдой, учитывая всеобщую воинскую обязанность для аристократов. Да только драться в рукопашную с этим монстром я не собирался.
Во время очередного выпада, оказавшись на самом краю турнирного поля, я дождался выпада противника, шагнул в сторону, а затем что есть силы ударил прессом ему в спину, придавая дополнительное ускорение. Барон, не удержавшись, замахал руками и сделал два шага вперед, за границу тренировочной области.
— Я думаю на этом можно заканчивать. — проговорил я, зажав кнопку вызова и встав в центре бетонной арены. — Отдаю уважение вашему мастерству, но вы проиграли. Хотя, если очень хотите, могу несколько минут обрабатывать вас прессом.
— Нет. Не стоит. — донесся до меня тяжело дышащий голос из брони противника. — Я признаю свое поражение.
— Поединок окончен. — тут же объявил судья. — Победитель — Александр Брониславович Суворов! Следующая пара — Константин Багратион и Семен Полоцкий.
— Вы отлично сражались, барон. — подойдя к проигравшему после схватки сказал я. — До вашего мастерства владения клинком мне далеко.
— Благодарю, ваше сиятельство. — чуть расстроенно проговорил Дмитро. — Но… можете не стараться. Как видно отец был прав, конструкты сильнее, а происхождение определяет нашу дальнейшую судьбу.
— Хм… я не стану сильно спорить в этом направлении. Скажу лишь что у вас есть все шансы прорваться на пару рангов выше. — не стал я зря обнадеживать парня. — Если через пару лет упретесь в невидимый потолок, и мы не будем по разные стороны фронта — приходите, постараюсь вам помочь.
— Благодарю, ваше сиятельство, за щедрое приглашение. Обязательно им воспользуюсь. — поклонился мой бывший соперник, и распрощавшись я отправился смотреть схватки других претендентов. Это не безликие отборочные, когда из десяти тысяч должно остаться шестьдесят. Теперь моим соперником может стать любой из победителей этого круга.
— Да, друг мой, кажется, девушки тебя избегают. — проговорил Багратион, провожая взглядом пару симпатичных студенток, старательно делавших вид что они очень заняты разговором друг с другом и ускорившихся при нашем приближении. — И что-то мне подсказывает виной тому не только госпожа Холодец. К слову, я слышал, что даже горничные были строго проинструктированы к тебе не приближаться.
— Ничего страшного. — ответил я, усмехнувшись. — Уже вечером я буду в теплых объятьях. Как бы сегодняшний тур не закончился.
— Ни секунды не сомневаюсь в твоем успехе. — вздохнул принц Грузинский, которому в противники достался князь Долгорукий. — А вот мой отпуск подходит к концу. Боюсь даже отметить не сумеем, мать просила приехать как можно скорее. Новости о штурме академии подкосили ее здоровье.
— Хм. Уважаю за последовательность, даже не знаю, что бы я на твоем месте делал. — покачал я головой. — Так что желаю удачи. Жаль, если не увидимся, но ничего не поделать.
— Не вешай нос, друг мой! Конечно увидимся, и возможно скорее, чем ты думаешь! — рассмеявшись ответил Багратион. — Наподдай там им всем!
— Ты тоже не сдавайся раньше времени. Все же ты принц, а он князь. Соответствуй титулу. — усмехнувшись сказал я, но Константин на это лишь махнул рукой. Наши бои, по странному стечению обстоятельств, состоялись в одно время, так что понаблюдать за его схваткой я не мог. А вот за прошлым боем моего нынешнего соперника я следил очень внимательно и сейчас был готов к разным неожиданностям.
Князь Вяземский, наследник одного из древнейших родов Российской империи, восемнадцатилетний парень, показал себя с самой лучшей стороны, в качестве бойца, и соперника разделал с чистым счетом. Мне оставалось только позавидовать его комбинации владения мечом и конструктами. И единственное в чем я видел свой шанс на победу — в скорости. А ее, как всегда, ограничивал доспех.
Была у меня дикая идея отказаться от брони, но это было прямо запрещено правилами. Специально проверил и запросил объяснение у судьи. К счастью «проверять готовность доспеха к схватке» не возбранялось, так что перед боем я попросил отрегулировать двигатели.
— Модель старая, если вы хотите, чтобы суставы работали быстрей, это существенно повысит потребление энергии. — предупредил техник. — К тому же они будут менее эффективны, по сравнению с затратами…
— Мне все равно сколько они будут жрать. — прямо ответил я. — Главное, чтобы они меня не тормозили, да и я не планирую в нем сутками сидеть, пяти минут будет вполне достаточно.
— Как скажете, мое дело предупредить. — пожал плечами техник, залезая в располагавшиеся под щитками катки. — Вот искусственные мышцы, на последних моделях, это да. А это старье на электродвигателях давно пора отправить на свалку истории… пусть ими в Африке пользуются.
— Да-да, пусть твои мышцы в начале обкатают как следует, а то, говорят, у них сбой за сбоем. — фыркнул Строганов, наблюдавший за настройкой со стороны. — Ну как, готов Сашка? Сегодня у тебя противник серьезный.
— Если он не подготовил для меня ничего особенного или индивидуального — все будет нормально. — подпрыгивая на носочках и разминая голеностоп ответил я. — Меня больше возвращение в училище беспокоит…
— Не стоит, сегодня всех выпускают. — усмехнулся Василий. — Говорят на самом верху о чем-то договорились, заложники в одном месте им больше не нужны. Хотя правильней, конечно, говорить «дорогие гости».
— Да ладно тебе, всем и так понятно было что нас не просто так собрали в одном месте. — отмахнулся я, делая наклоны в стороны. Через пять минут мне потребуются все физические возможности, и думать о разминке будет поздно.
— Участникам приготовится! — донесся голос судьи из динамиков, и техник, закончивший настройку, отошел от доспеха, защелкнув последнюю пластину брони.
— Один бой точно выдержит, а там хоть потоп. — прокомментировал мужчина, оттирая пальцы от смазки.
— Ладно… поехали. — проговорил я, забравшись в доспех, и выпрямляясь, одновременно закрывая дверь на спине. Двигатели суставов работали с небольшой вибрацией, но в целом — куда быстрее чем раньше. Я подпрыгнул пару раз, повернулся по вертикальной оси, и был приятно удивлен скоростью отклика.
— Участники — на арену. — донеслось из динамиков, и я легкой походкой вышел из бункера, а мне навстречу, с противоположного выхода, уже поднялся соперник, чей доспех выглядел не лучше моего, та же старая модель витязя, вот только на половине грудной пластины брони был выгравирован герб — пушка на зеленом фоне. Фамильный? Странно, я не слышал о том, чтобы к турниру допускалась личная броня.
— Граф, для меня честь сойтись с вами в честном поединке. — послышался из динамиков брони соперника молодой, можно сказать мальчишеский голос. Что странно, к этому возрасту он у всех уже ломается, обычно.
— Как и для меня, князь. Желаю вам узнать в этой схватке что-то новое. — ответил я, отсалютовав стальной перчаткой.
— Приготовились! Начали! — скомандовал судья из бункера, и мы бросились навстречу друг другу, одновременно извлекая мечи.
Тяжелые доспехи с грохотом столкнулись в центре арены. Я успел отбить два диска и пустил собственный пресс, который противник принял на щит. Конструкты взрывались разноцветными искрами, оставляя после себя едва заметный звон. Выйдя из клинча, мы оба отпрыгнули на шаг, чтобы удобней было действовать, но ели противник использовал целый набор конструктов, я сконцентрировался на излюбленном трио.
Рывок, уйти из перекрестия, в которое влетело сразу несколько дисков. Пресс в спину противнику и сразу рывок навстречу. Наши проводящие клинки встретились, и в этот миг я понял, что просчитался. Моя чакра звука была еще полна, а вот используемый для управления доспехом кристалл бомбиста почти опустел.
Клинки с визгом столкнулись, разрушая радужные лезвия, и высекая искры из металла. Но мне с каждой секундой приходилось вливать в кристалл все больше сил, отвлекаться, что не могло ни сказаться на бое. Новое столкновение, и противник успешно провел комбинацию ложных выпадов, нанеся удар левому локтю, в котором я зажимал меч. И пластина, которая должна была выдерживать прямое попадание двадцатимиллиметрового снаряда, отлетела в сторону!
Подстава, да еще и такая мелкая? Или просто ошибка техника из-за спешки? Сейчас уже не понять. Вложив половину резерва в пресс, я ударил противника конструктом с Шаха. Сработало как нельзя лучше, зная о моих уловках Вяземский постоянно держал щит активированным, оберегая спину, а потому удар спереди застал его врасплох, отбросив доспех на пару метров, но недостаточно, чтобы вытеснить из круга на бетонной арене.
Закрепляя успех, я набросился на противника, обрушив град из ударов пробойником и мечом, и когда уже оттеснил врага к самому краю, в доспехе завоняло паленым, и картинка с камер исчезла. Я мгновенно очутился на земле, с единственной смотровой щелочкой в которую едва ли можно было что-то разглядеть. Но даже без работающих наушников я слышал судейский отсчет.
— …восемь, семь… — звучал над ареной безжалостный голос. Пожалуй, не пройди я суровую школу утренних полумарафонов и утроенных физических нагрузок от Коловрата, на этом можно было заканчивать, но я не собирался сдаваться, свесив лапки.
Прану в третий глаз, чувствительность к аурам на максимум. Пусть внешние камеры и не работают, но я по крайней мере буду видеть противника. Рывок! Пресс поднял меня на ноги, прямо перед ошеломленным Вяземским, даже отступившим на полшага, и дождавшись команды судьи, мы вновь бросились навстречу друг другу, только теперь ситуация в корне изменилась.
Мои движения сковывала бесполезная, лишь мешающая броня, превратившаяся в кандалы. Но оставшись без зрения, я сумел сосредоточится на образах активных конструктов и ауре противника. Ауре, совершенно не характерной для восемнадцатилетнего парня, достаточно сильной, но искаженной словно он болел, или…
Впрочем, думать об этом было некогда. Клинок влево, принять на него диск, вспороть щит и тут же ответить прессом. Рывок! Отбить удар меча пробойником. Не давать противнику ни секунды продыху. Он силен, быстр и умел, но запас прочности у меня выше, я смогу!
Звон от разрываемых на осколки конструктов стоял все сильнее. Разноцветные брызги оставались в воздухе крохотными искорками, но с каждым лопнувшим щитом, с каждым ушедшим в молоко диском их становилось все больше, и вскоре я понял, что они мешают мне сосредоточится на противнике.
К счастью, ему было не легче. Пресс справа, сразу за ударом шила, пресс слева — за ударом меча. Площадь — меньше, сконцентрироваться! Быстрее! Еще быстрее! Рывок, пресс, меч, пресс, шило, пресс, рывок! Я осыпал противника градом ударов, не оставляя ему ни секунды передышки, вспарывая все его конструкты, и вот враг уже падает на одно колено, победа у меня в кармане!
Звон удара по броне выстрела заставил меня вздрогнуть и отступить на шаг. Ведь стрелял явно не Вяземский, попали откуда-то сзади. Но щит не сработал, чувство опасности по какой-то причине молчало, а потому я лишь оглянулся, и увидел очень знакомые очертания ауры, кажется Строганов махал мне руками…
Выбраться из поврежденной, дымящей изнутри брони оказалось не так-то просто. Нащупав щекой эвакуационный тросик, я крепко сжал его зубами и потянул, что есть сил. Замки на спине щелкнули, и я выгнулся дугой, раскрывая броню. И это чуть не стоило мне жизни. Ворвавшийся внутрь свежий воздух придал тлеющему огню сил, и амортизационная обшивка вспыхнула.
— Огнетушитель, срочно! — крикнул Василий, подхвативший меня под руки и оттянувший от брони, из которой шел черный дым. — Сашка, ты меня слышишь? Ты как?
— Граф, вы в порядке? — услышал я тот же мелодичный голос, и продирая слезящиеся глаза с удивлением посмотрел на выбравшегося из доспеха Вяземского… Вяземскую, княжну…
— Благодарю за заботу, княжна, через пару минут приду в норму. — ответил я, поднимаясь и с кашлем выдавливая последние клубы дыма из легких. — Найди этого техника, живьем!
— Понял, сделаю. — кивнул Строганов, на ходу поправляя кобуру.
— Что-то не так? Что случилось с вашим доспехом? — спросила девушка, и проморгавшись я наконец сумел ее рассмотреть. Если Ангелину можно было сравнить с лисой, покрытой густым рыжим мехом, то утянутая в защитный костюм пилота Вяземская скорее походила на белку.
Короткая мальчишеская стрижка, оттопыренные вверх, чуть заостренные уши, не яркие, но покрывающие все лицо веснушки и обеспокоенные большие карие глаза. Учитывая утягивающий комбинезон пилота про фигуру сложно было сказать что-то конкретное, но в бедрах она до Инги чуть не дотягивала.
— Подозреваю диверсию. — проговорил я, отряхиваясь от клочков прилипшей обшивки. — Чем закончился поединок? А главное когда. К сожалению, у меня уже пару минут не работали камеры, так что я несколько потерялся.
— Хотите сказать, что сражались, глядя только в щель забрала? — ошарашенно проговорила княгиня. — Я восхищена вашими навыками, граф. Право слово, такого я точно не ожидала, а ведь считала себя безусловной фавориткой этого глупого состязания.
— Ну кому-то может и глупое, а кому-то баронство нелишним будет. — ответил я.
— В Сибири! — веско произнесла Вяземская. — За тунгусским разломом!
— Нет, я тоже предпочел бы в Сочи, но что поделать, там уже все занято. — усмехнулся я, глядя на то, как мой доспех заливают пеной. — Так что со схваткой.
— Вы победили… — отмахнулась княжна. — А если бы и нет, после услышанного я бы признала за собой поражение. Это же надо, без камер так сражаться.
— А еще и без двигателей! — заметил один из пожарных. — Кажется проводку коротнуло от локтевых суставов. Он вообще двигаться не должен был.
— Это правда? Как же вы… ну… — княжна демонстративно помахала руками, и я заметил, как у нее на груди натянулась ткань. Кажется, «что-то» под ней все же было.
— Исключительно физической силой. — усмехнулся я, отметя лишние мысли. Верно Багратион заметил, пора домой, а то уже и на таких девушек начинаю заглядываться. Так, чего доброго, Инга меня в постель затащит, а мы еще ни о чем конкретном не договорились.
Это в мире простолюдинов можно просто переспать с девушкой без последствий для себя, рода и фамилии. А у аристократов все… даже не строго, нет, проблематично. Ставить себя и весь род в зависимое положение от союзных договоров с Лугуй и ее дедом я пока не готов.
А с Мальвиной ситуация того хуже. Если она, каким-то чудом, уговорит батюшку меня не убивать, в чем я лично очень сомневаюсь, то вот посадить меня в тюрьму, до выяснения обстоятельств, или по крайней мере до того, как Екатерина ни сдастся — он просто обязан. Не может у государя быть любимчиков и снисходительного отношения к чужим ошибкам. В первую очередь — интересы Империи. А уже потом своего рода.
— Хорошая физическая подготовка, ничего более. — ответил я, еще раз оценивающе взглянув на Вяземскую. — К слову, я восхищен вашей силой и навыками. С удовольствием повторил бы схватку в более приличных условиях. Думаю, мы могли бы многому друг друга научить.
— Схватку? Вы имеете ввиду… — проговорила княжна, вдруг залившись краской.
— Я имею ввиду тренировочную дуэль и ничего больше. — пришлось тут же поправиться мне. — Как вы, наверное, заметили у меня с фехтованием пока не все гладко, к тому же создание дисков пока не выходит.
— Зато ваши наработки по когтям вихря — более чем впечатляют. — отметила Вяземская, чуть успокоившись. — Слышала вы получаете личные уроки у знаменитого Писца, зверя востока. Вам повезло с учителем, моим родственникам его вытащить с каторги не удалось.
— Уверен, вы стали бы лучшей ученицей чем я. — пожал я плечами, теряя интерес к беседе. Стоило подавить лишнее жжение между ног, как девушка перестала представлять из себя что-то особенное. Все же мужское воздержание — зло. К счастью, Василий скоро вернулся, и не один. Жаль только, что вместо техника он привел судью.
— Диверсанта задержали на границе академии. Пришлось передать его бойцам князя Долгорукого, но нас пообещали держать в курсе. — отчитался Василий. — Судя по тому, что он бежал и перехватили его так далеко — это именно диверсия. Спланированная и исполненная на довольно неплохом уровне. Вряд ли все произошедшее случайность.
— Ладно, черт с ним. — отмахнулся я, переведя взгляд на судью. — Что скажете, ваша честь?
— Бой прошел не без нареканий, но свою победу вы заслужили. — проговорил мужчина, мельком глянув на княжну. — Если у ее сиятельства нет возражений…
— Нет, особенно учитывая обстоятельства. — ответила Вяземская. — Граф, не хотите пообщаться чуть позже? Заходите вечером…
— Благодарю за приглашение, ваше сиятельство, но боюсь вынужден откланяться. Сегодня же улетаю в училище. Однако уверен, мы еще встретимся. — улыбнувшись чуть поклонился я. — Всего хорошего.
— И вам граф… — поджав губки, кажется, чуть обиженно, проговорила княжна.
— Как у Кости бой прошел? — спросил я у Строгонова, пока мы шли к взлетной площадке. — Запись есть?
— Да. Не могу сказать, что Михаил победил с разгромным счетом, но в финале тебе придется туго. — ответил Василий, держащийся рядом, так что нас вряд ли кто-то мог услышать. — Не желаешь попрощаться с княжной Лугуй? Она может ждать этого жеста. Все же у вас вроде как отношения…
— Нет у нас никаких отношений. — поморщившись ответил я, забираясь в знакомый штурмовой шлюп Суворовых, но достал из кармана куртки телефон и выбрал имя Инги в списке быстрого вызова.
— Граф? Какая неожиданность, что-то случилось? — раздался из трубки удивленный и чуть встревоженный голос княжны Лугуй.
— Все в полном порядке, победа одержана, а потому я позвонил попрощаться. К сожалению, я улетаю, прямо сейчас, надеюсь вы почтите своим присутствием финал турнира. — проговорил я, прижимая телефон плечом к уху и одновременно застегивая страховочные ремни, проходящие крест на крест.
— Конечно, я все понимаю. — ответила Инга, и вот в ее голосе я услышал даже не обиду, а легко различимые нотки гнева. Но надо отдать должное княжне в руки она себя взяла почти мгновенно. — Я обязательно буду на финале, и к вам, с визитом, выберусь еще до него. Скажем, через пару недель.
— Всегда буду рад вас видеть. Я бы и сейчас остался, но увы… — проговорил я, ткнув пальцем вверх несколько раз. Сидящие напротив бойцы за ухмылялись, а Строгонов осуждающе покачал головой. Но движки взвыли, полностью заглушая слова Инги, а через несколько секунд мы уже были в воздухе.
А через полчаса, не размениваясь на долгие разговоры и объяснений мы с Ангелиной заперлись в моей комнате и остальной мир прекратил существовать до утра.
Академия благородных девиц.
— Да как он смеет! Как он… — в ярости причитала Инга, ходя из угла в угол. — Я белье неделю выбирала, эпиляцию сделала, стрижку, а он… придурок!
— …может я ему не нравлюсь? — вдруг остановившись напротив зеркала. — Ну да, у Машки грудь больше, и у шлюхи его, рыжей… а может он в Вяземскую втюхался?
— Да нет, не может быть. Она же дура и мужебаба, ни о чем кроме своих побед говорить не может. — успокаивала себя Лугуй, но от взгляда в зеркало не удержалась. — Что же мне теперь деду сказать? Может сразу сейчас ехать? Нет, нельзя. В начале — выждать, взять паузу…
— Но Машка-то паузу брать не будет! Она же с ним в одном училище! — выругалась Инга, рухнув на кровать и обхватив голову руками. — Спокойно, только спокойно… Я умная, я сдержанная, я осторожная… дура. А он — придурок!
Место проведения турнира, АБД.
— Он сражался со мной вслепую! Ты что, не понимаешь?! — орала Вяземская на отца, сжавшегося в кресле. — Без камер, без усилителей мышц! И он победил! Если я и выйду за кого-то, то за него!
— Доченька, послушай, сила, это же не главное… — попробовал проговорить мужчина, но едва успел парировать выпущенный дочкой пресс. Воспитал монстра на свою голову. Она же конструкты почти не контролирует, использует на уровне инстинктов. А если парень ее одолел, да еще вслепую, то какой же монстр он?
— Не главное? Ты поэтому на седьмой ступени четвертый десяток лет топчешься? Из-за того, что сила — это не главное? — нависла над ним дочка. — А мама что на это скажет? Мм?
— Вот только мать в это вмешивать не надо. — поднявшись сказал мужчина. — Ты права, сила — это важно. Но как ты сама заметила — у меня седьмой ранг, а у тебя пока десятый. Вот выйдешь вне моих категорий, потом обсудим.
— Точно! Он же тоже еще маленький совсем! — загорелись глаза девушки. — Он же еще учиться пойдет? Куда? Я хочу туда же!
— В высшую военную? — усмехнулся князь Вяземский. — Что же, почему бы и нет. Пусть там о тебя преподаватели зубы ломают. Собирайся, поедем подавать документы.
— Говоришь, соскучился по мне? — чуть не мурлыча проговорила Ангелина, водя по моей груди пальчиком.
— Учитывая, что мы с тобой не спали ни минуты, пропустили побудку и встречаем рассвет в моей кровати, все что хотел сказать я уже сказал и не раз. — ответил я, прикрыв глаза ладонью, наблюдать за тем, как девушка разрывается от любви и желания хоть немного подуться, оказалось очень забавно. Тем более что счастливо улыбающаяся Ангела все же выбрала первое, прижавшись ко мне всем телом.
— Возле тебя там девушки, наверное, так и вились, словно мухи. — со вздохом проговорила Ангелина.
— Как пчелы. — поправил я девушку. — С мухами ассоциации не самые лучшие выходят. Да и ты далеко не муха.
— Значит вились? — погрустнев проговорила Ангела.
— Конечно. — раззадоривая девушку сказал я, и выждал паузу. — Но им ничего не досталось.
— Совсем-совсем? Ничегошеньки? — с удивлением и восхищением проговорила Ангелина, чуть не хлопая в ладоши.
— Ни пол капельки, все для тебя сохранил. — ответил я, и Ангела впилась в мои губы страстным поцелуем. Я не стал портить девушке впечатления, но и скрывать от нее правду тоже не собирался. — Скорее всего после выпуска из училища меня попробуют женить. А учитывая кандидатуры невест, вряд ли мне удастся без проблем от них отбиваться. Извини.
— За что? За правду? — вздохнув проговорила Ангелина, положив голову мне на грудь. — И кто эти счастливицы?
— Ну, ты их обеих знаешь. По крайней мере одну точно, а со второй пересекалась. Правда выяснилось что я их не знаю совершенно… — сказал я, пытаясь уложить в голове, как так вышло. — Ты, например, знала, что Машка Холодец на самом деле Мария Петровна Морозова? Или вернее будет говорить Романова?
— К-кто? Эта психованная? — начав заикаться выговорила Ангелина, поднявшись на одном локте и выпученными глазами глядя на меня. — Ты шутишь, верно?.. Нет… не шутишь… но ты же ее чуть не придушил!
— Именно. — кивнул я, вздохнув. — И сейчас очень об этом жалею.
— Что поднял на нее руку, или что не придушил окончательно? — грустно улыбнувшись проговорила Ангелина. — Ох, что же это будет… это же кошмар. И она хочет выйти за тебя?
— Ага, громогласно объявила об этом на балу. — кивнул я. — Вторая хоть немного попроще, княжна Лугуй, та которая приходила меня проведать в медчасти.
— Ну да, попроще. — фыркнула Ангелина, спрятав лицо у меня под мышку и тихо взвыв. — Ну вот за что мне это? Они же меня обе прикажут казнить… только бы у тебя бастардов не появилось.
— Инга вроде вполне разумная. — осторожно проговорил я.
— Милый… Машка хоть казнить меня попробует на эмоциях, может на дуэль вызовет. А твоя Лугуй… ты чем слушал, когда нам рассказывали на политэкономии о расположении сил федератов? — со вздохом спросила Ангелина. — Ханты-Мансийская губерния, ни о чем не говорит? Первая по размеру и природным ресурсам.
— И ты хочешь сказать, что это княжество Ляпинское? — нахмурившись спросил я. — Но его же на картах нет.
— Потому что род Липинских идет со времен еще до золотой орды. — вздохнула Ангелина, перевернувшись на спину и удобно устроившись у мен на руке, глядя в потолок. — Княжество Кодское, или Сибирское царство. Их род только лет сто назад вернул настоящую фамилию, а до этого считался утраченным. По ДНК восстанавливали родословную и оспаривали право на трон.
— То есть формально она — принцесса? — мрачно поинтересовался я.
— Правильно говорить царевна… — снова вздохнула Ангелина, и я прикрыл глаза, стараясь успокоиться. — Прекрасно, просто прекрасно. Меня прикончит одна из царственных особ… это даже в достижение себе можно поставить. Жаль последнее.
— Хочешь расстаться? — спокойно, стараясь не выдавать эмоций спросил я.
— Нет. — зажмурившись ответила Ангелина. — Даже если мне после этого не сносить головы, с тобой я счастлива, а без тебя… только подумаю об этом — в дрожь бросает. Нет, я без тебя жить не хочу.
— Значит и не придется. — ответил я, спустя несколько секунд раздумий. — Если они будут готовы отказаться от меня только потому, что ты рядом, значит это их выбор. Да и вообще, я слишком молод и хорош, для того чтобы становиться окольцованным, орнитологи меня пока не поймали.
— Мой граф. — промурлыкала Ангелина, снова прижимаясь ко мне. — Только мой. По крайней мере пока мы вместе.
— У нас впереди еще море времени. — улыбнулся я, обняв девушку, и стараясь придумать, как поступить дальше. Надо признать, хотя бы самому себе, что Ингу я недооценил, да и Маша, с ее вздорным характером и папочкой, захватившим трон, та еще заноза в заднице. И будто этого мало — я и в самом деле планирую выиграть турнир.
Можно проиграть. Запоздалая мысль, учитывая сколько денег у меня поставлено на собственную победу, и сколько планов на нее завязано, но, если возникнет реальный риск напороться на императора — лучше бросить это дело и начать все заново… или устроить так, чтобы на награждение явился кто-нибудь другой.
Может можно будет получить во время финала «травму» победить, но попросить получить грамоту и титул у Романа или Мирослава? Если все разыграть правильно — я и на глаза Петру не попадусь и приз получу. А вырученные деньги можно будет вложить в собственное предприятие и даже не одно. Правда останется под вопросом земля, но титул еще получить надо. В принципе мне хватит и просто денег.
Откровенно говоря — я боялся встречи с императором. Это Суворовы решили для себя что я не сын императрицы. Я уже совершенно не напоминал того щуплого дистрофичного мальчика, коим был больше полугода назад, но это не отменяло генов. Так или иначе — внешне я напоминал даже не прошлого императора, а его отца, моего деда.
Хотя… ведь если подумать, можно над этим поработать! Волосы покрасить, надеть линзы, чуть накрасится добавив веснушек. Буду пепельным блондином, или вообще в зеленый волосы выкрашу, чтобы точно запомнилось и одновременно никаких ассоциаций не возникло с брюнетами Романовыми.
На душе даже потеплело от таких мыслей. Будем прятаться на виду. Только нужно выяснить с чем связано появление синих локонов в волосах Мальвины. Это такая мода, ее собственные закидоны или проявление склонности к управлению резонансом. А то выяснится, что волосы могут менять цвет в зависимости от уровня владения даром, и объясняй потом, что не управляешь мхом и травой.
Воодушевленный новыми задачами я провалялся с Ангелиной до обеда, хотя отдыхали мы совсем немного, а потом еще час вздремнули. А после меня с головой захватила жизнь в училище. Кто бы что ни говорил, а у меня под командованием собралось больше сотни подростков, и далеко не все из них были разумными и сдержанными. Конфликтов и неоднозначных порывов хватало.
Для начала — разобраться с бывшими наркоманами. Из почти полусотни сорвалось только трое, и всех их я без всякой жалости выгнал из роты. Я их предупреждал, организм и мозги им почистил, так что это лишь их выбор, начать принимать отраву снова. К счастью, остальные, а самое главное — Леха Шебутнов, не только остались чисты, но и сделали для себя правильные выводы.
Таран, не без помощи Жеглова, сумели выстроить дополнительные тренировки на основе программы, которую я давал им. Как выяснилось, тоже не сами, а получив достаточно весомый пинок от Коловрата. Но если наставник помогал исключительно с физическим развитием и освоением конструктов, то Бакинова Мария, моя старая связная, до сих пор преподававшая в училище, сумела поставить всем их первые конструкты.
В итоге я остался последним из роты, у кого не получался «диск»! Стыд и позор мне… правда нужно учесть, что у остальных даже щит, самый простой и статичный конструкт, выходил исключительно если сосредоточится. Я же и щит, и пресс мог создать, даже не задумываясь об этом, просто… почувствовав, как и говорил Коловрат.
— И что ты такое хочешь мне показать? — недовольно проговорил Симеон, когда я без проблем прошел полосу препятствий и вернулся на исходную даже не запыхавшись. — То, что ты лось безрогий, я и без того знаю.
— Ну безрогий, уже хорошо. — усмехнулся я, а затем, развернувшись в сторону деревянных манекенов исполнил связку ударов, которой совсем недавно нокаутировал княжну Вяземскую. Удар с правой, одновременно взмах шилом и активация пресса, затем проводящим кортиком и тоже с прессом, идущим чуть дальше руки. После первого удара манекен слетел с постамента, а второй, зажав его у стены, расплющил деревянную куклу, да так, что щепки брызнули в разные сторону и повисли в подставленном мной щите.
— Четыре кулака востока. — усмехнулся Коловрат, наблюдавший за моей демонстрацией. — Исполнение не лучшее, пресс слишком большой, нужно сжать его до размера блюдца, а в идеале — использовать совместно с дисками. Но исполнение не самое худшее. Тебе не хватает скорости и концентрации.
— Сжать пресс… — пробормотал я, пытаясь понять, как можно это сделать.
— Не думай об этом. Как и любой навык, этот придет вместе с тренировками. Я могу сто раз сказать тебе как именно нужно прыгать вверх, но пока ты сам не начнешь это делать — у тебя ничего не получится. Так что тренируйся. — пожав плечами сказал Коловрат. — Только не порть зря казенное имущество, бей землю, а лучше бетонную стену. И нагляднее и вреда от тебя не так много.
— Будто вас когда-то беспокоило сколько я могу вреда нанести. — усмехнулся я, проводя комбинацию, теперь уже по бетонной стене. И… ощущения изменились, возможно из-за того, что конструкты рассеивались не по моей воле, а гораздо раньше, при столкновении со стеной. Словно оказывались менее прочными и теряли вложенный в них резерв. Неприятное чувство, скажем мягко.
— Они у тебя просто слишком большие. — усмехнулся Коловрат, когда через час попыток я зло выдохнул сквозь сжатые зубы. Тренер встал на мое место, а затем легким движением создал… нет, прессом это назвать было нельзя. Коготь ветра — тонкое прозрачное лезвие следующее за рукой наставника и вылетевшее вперед почти на метр. Коготь врезался в стену, со скрежетом оставив на ней глубокую длинную царапину.
— Все отлично, только вот я пока объемными конструктами не владею. — поджав губы ответил я.
— А кто сказал, что он объемный? Может форма у когтя и вытянутая, но он — плоский. — довольный произведенным впечатлением сказал Коловрат, а затем полоснул стену еще раз, теперь оставив три параллельных царапины уходящих куда глубже, почти на тридцать сантиметров. — Вот эти — объемные, настоящие когти. А то, просто хитрый диск, созданный с определенной привязкой, скоростью и длиной.
— Простой диск. — передразнил я его, покачав головой. Диск, просто блин… оригами очень успокаивает, особенно когда не складывается!
Под вечер, совершенно выдохшийся и недовольный я понял, что тренировки-тренировками, но мне элементарно не хватает базового понимания. И у кого, если не у преподавательницы по конструктам я мог его получить? Так что, не мудрствуя лукаво отправился прямо к бывшей связной.
Найдя ее в учительской, я даже не сразу понял, что именно меня смущает во внешности Марии Ивановны. Кажется, она располнела, но совершенно не комплексовала по этому поводу. Но если посмотреть на ее ауру…
— Вы беременны? — невольно вырвалось у меня, и пьющая чай женщина чуть не подавилась, наклонившись над кружкой.
— Сашенька, ну что ты такое говоришь? — быстро произнесла учительница, оглядевшись по сторонам, на ставших оглядываться на нее коллег. — Ну располнела немного, но неприлично же женщине о таком говорить, особенно прямо!
— Прошу прощения… мне срочно нужна ваша консультация, не уделите несколько минут? — попросил я, и Мария, вздохнув, отставила недопитый чай. — Можем выйти на полигон, у меня не получается один из конструктов.
— Да, конечно, подожди меня несколько минут снаружи. — сказала, улыбнувшись, Бакинова, и зашла в раздевалку для преподавателей. А когда мы встретились внизу у входа я в очередной раз нахмурился, сравнивая её ауру сейчас с моими воспоминаниями. Нет, со здоровьем у нее все в порядке, но…
— А сколько месяцев? — не выдержав задал я вопрос еще раз. — Четыре?
— Боже, Александр, ну нельзя же так прямо… — вздохнула Мария Ивановна, отвернувшись, но затем вдруг улыбнулась, очень гордая собой. — Три с половиной, только прошу тебя никому не говори!
— Угу. — пробормотал я, внутренне выдохнув, не от меня — уже хорошо. По срокам не подходит. — А от кого, известно?
— Молодой человек, держите себя в руках. Вашим это дело не станет ни в коем случае. Разве что в качестве крестного, но мы этот вопрос еще не обсуждали… — проговорила Мария, совершенно очаровательно покраснев. На долю секунды мне даже завидно стало что у нее все же получилось забеременеть. А ведь она совсем недавно считала, что стерильна. Могла ли на это повлиять медитация и йога? Учитывая, что проблема на уровне резонанса, а я помогал выправлять потоки меридианов… нет, слишком рано о таком говорить.
— Я очень рад за вас, кем бы ни оказался отец. — улыбнулся я.
— Спасибо. И за поддержку, и за то, что благодаря тебе я смогла хоть ненадолго отвлечься от службы, и нашла свое счастье. — улыбнулась мечтательно Мария. — Нам еще понадобится благословение твоего деда. В конце концов я хоть и не крепостная, но дворянский титул из его рук получала, и не являюсь вольной дворянкой… но давай об этом позже. Что у тебя не выходит?
— Диск. — поморщившись ответил я. — Щит и пресс — без проблем, а с диском словно стопор какой-то стоит. Не получается и все.
— А скажи мне, в чем принципиальная разница между прессом и диском7 — улыбнувшись спросила преподавательница.
— Разное предназначение, вектор создания, скорость и дальность работы… — перечислил я очевидные вещи.
— На самом деле все базовые конструкты — одинаковы. — хитро сказала Мария, подмигнув. — Просто для учеников мы сразу делаем разделение, чтобы они постепенно развивались в разных направлениях. Это как разница между хуком, джебом и кроссом? Все три — удар рукой, с почти одними и теми же группами мышц, но в разных ситуациях и тактических моментах. С разной целью.
— Да нет, бред же. — нахмурившись проговорил я. — Я же чувствую разницу между созданием щита и прессом. Не скажу, что я напрягаю разные мышцы в мозгу, не знаю, как это отследить, но ощущения то другие!
— Так и должно быть. Как бы тебе объяснить на примере. Хмм… — Мария на секунду задумалась. — Ладно, видишь вон ту кучу земли, смотри внимательно и попробуй уловить разницу.
Женщина вытянула правую руку, сложив вместе указательный и средний пальцы, словно одновременно показывала и целилась в щель между ними, а затем я увидел, как формируется стандартный диск, сорвавшийся с ее ладони. Обычный конструкт, ближе всего по размерам к крышке канализационного люка, аналогом которого меня совсем недавно закидывала княжна Вяземская.
Земля вздыбилась, в месте попадания, и тут же осела, но преподавательница на этом не остановилась. С ее пальцев слетело нечто больше всего напоминавшее прозрачную спицу для вязания. Дыра в куче оказалась на порядок глубже, хотя не присматривайся я, не увидел бы место попадания. И я уже хотел сказать, что не понимаю смысла демонстрации как с ладони Марии слетел третий конструкт, разметавший большую часть земли по сторонам.
— Диск, пуля и снаряд. — глубоко вздохнув несколько раз сказала преподавательница. — Одна природа, одно движение, разная степень концентрации, уровень резонанса и объем вложенных сил. Но на самом деле — они почти одинаковы.
— Почти. — кинул я, нахмурившись.
— Попробуй создать пресс, но посылать его не поперек оси движения, а вдоль. — проговорила Мария, отдышавшись. — Не знаю, как тебе еще объяснить, просто поверь в себя и пробуй. Поверь, когда у тебя получится — ты сам это поймешь.
— Спасибо, буду пробовать. А вот снаряд, это какой уровень владения резонансом? — на всякий случай уточнил я.
— Формально — восьмой. Старший брат пули. — улыбнувшись ответила бывшая связная. — Тому, кто сможет освоить такое сжатие обычного диска до освоения объемных конструктов остается совсем немного. А там щит уже можно будет загнуть в поле, а пресс воплотить в виде меча резонанса не требующего проводящего металла.
— И все это — наши первые конструкты, только более сложной формы? — уточнил я, и преподавательница одобрительно кивнула. — Понял… значит мне ничего не остается кроме как пробовать снова и снова, пока не получится…
И я честно тренировался, отвлекаясь только на сон, контроль успехов роты и конечно же — Ангелину. До четвертьфинала оставалось чуть больше недели, и я откровенно надеялся, что ничего не будет меня отвлекать от подготовки. Но спустя три дня случилось событие заставившее меня кардинально сменить все планы.
— Уверен? — спросил я у вырвавшего меня из бесконечного цикла тренировок Гаубицева. — Если это правда, то такой шанс упускать нельзя.
— Он очень плох, но, если ты ему поможешь, все получится. — ответил существенно помолодевший и приосанившийся Гаубицев, благодаря костюму и тренировкам визуально сбросивший добрый десяток лет. — Врачи дают ему не больше пары месяцев и никакие деньги этого не изменят.
— Отлично, подожди меня полчаса, нужно предупредить охрану. — поднялся я со стула в комнате для переговоров. — И, пожалуй, захватить что-то для маскировки. Не хотелось бы, чтобы слухи пошли раньше времени.
— Господин вас ожидает. — проговорил вышколенный, одетый в черный фрак дворецкий, когда мы появились на крыльце у заказчика. Трехэтажный особняк, под старину, в историческом центре Петрограда, просто не мог стоить дешево, но встречающий нас бывший военный, оказался лишним подтверждением статуса.
Дом Погоняйло, еще не старого флотского кап-два, бывшего командира летающего корвета-перехватчика, оказался запустевшим и тихим. Несмотря на то что выбрались мы ближе к вечеру, во всем особняке горело лишь несколько окон. И если верить слухам, которые собрал Гаубицев, причина этому была самая не радостная.
— Вот до чего я дошел, даже нормального приветствия не заслуживаю? — проговорил скрипучий бас, когда мы, войдя в комнату капитана второго ранга замерли. Голос исходил из кровати, освещенной лишь настольной лампой. Сам же хозяин и особняка, и спальни полусидел-полулежал на подушках.
Отвечать я ему не стал, а достав блокнот и ручку наскоро набросал несколько слов.
— Мы приветствуем вас, со всем возможным в этой ситуации почтением. — проговорил Гаубицев, прочитав записку. — Однако говорить придется только нам двоим.
— Может я и ослеп, но не оглох, и я прекрасно слышал, что шло трое, Николашка остался за дверью, а значит передо мной — двое. И что же? — продолжил допытываться скрипучий голос. — Что это за чудо лекарь, что чуть ли не воскрешает мертвых, но собственную немоту исправить не в состоянии?
Молча улыбнувшись, под балаклавой, я накидал еще несколько строк на листе.
— Он не лекарь, и за свои услуги берет не деньги. — прочел Гаубицев, на мгновение побледнев, видно вспомнив в каком он сам тут статусе. — К тому же, он еще не решил, стоит ли за вас браться.
— Значит ты, его голос? — усмехнулся-проскрипел хозяин особняка. — А может мне тоже позвать своего ассистента? Николашка! Подойди.
— Я здесь, господин. — тут же раздался голос дворецкого, который прошмыгнул мимо нас и замер у кровати по стойке смирно.
— Опиши мне этих проходимцев. — требовательно проговорил кап-два.
— Слева от вас стоит военный, бывший капитан артиллерии, не поднявшийся выше подпоручика, держится строго и уверенно, но костюм на нем явно с барского плеча. — быстрыми, выверенными предложениями начал говорить дворецкий. — Справа, скорее всего мужчина, не привыкший к строевой. Плечи широкие, рост низкий. Скрывается под балаклавой и общевойсковой формой номер два, но ботинки дорогие, явно дороже чем все платье говорящего за него.
Оп-па, а вот тут мы прокололись, собирались в спешке, и про ботинки не то, чтобы не подумали, просто не нашлось быстро удобной обуви. Надо будет в следующий раз об этом подумать, если он будет, такими темпами.
— Моим описанием господин не слишком доволен. Аж глаза светятся. — быстро закончил Николай.
— Ботинки… — хмыкнул Погоняйло, своим скрипучим голосом. — Так может нам и не стоит, в присутствии барина сидеть, а то и лежать? Может господин хочет, чтобы я встал, а того лучше — поклонился?
— Он пишет… — заметил дворецкий, но кап-два оборвал его на полуслове.
— Я и сам слышу, что он пишет, почему не разговаривает? — каркнул больной. — Зачем этот маскарад? К чему?
Вырвав из блокнота лист с почти дописанной фразой, я накидал другую.
— С того, что вы еще можете отказаться. — зачитал Гаубицев. — Если же согласитесь на лечение, то либо заплатите за него, либо умрете. Такова цена контракта, а моему господину не хочется убивать еще и вашего верного слугу.
— Вот как? Убивать? Свидетелей значит не хотите. — проскрипел Погоняйло. — А ну, Николашка, выстави-ка их взашей, этих проходимцев. Да с музыкой, чтобы кости по ступенькам трещали.
Бывший военный был быстр, куда быстрее Гаубицева, едва успевшего поставить щит, но я и в самом деле с самого начала беседы активировал третий глаз, просто чтобы собрать побольше информации о больном, чтобы потом было легче нейтрализовать его недуги, или по крайней мере заставить его отступить на время.
Стоило дворецкому дернуться, как я впечатал его в стену прессом, приложил точечно, как учился уже много дней. И, к слову, получаться у меня стало куда лучше, по крайней мере площадь пресса уже не выходила за рамки того самого пресловутого канализационного люка, что позволяло бить точечно. Вот и сейчас дворецкий никак не мог разрушить прижавшую его к стене пластину. Я же лишь сделал движение пальцами, даже не тронувшись с места.
— Ну, Николашка, чего ждешь?! — проскрипел кап-два, обеспокоенно. — Коля? Колян, ты живой? Ты что с моим товарищем сделал, урод?!
— Пока ваш слуга жив, но любое неуважение стоит своей цены. И ваша цена — смерть. — прочел по бумажке Гаубицев. — Всего хорошего, мы уходим. А, гхм, это мне.
— Стойте! — раздался крик, когда откашлявшийся Николай сполз по стене. — Стойте, прошу вас! Да погодите же…
— Остановитесь, прошу… — проскрипел Погоняйло, и я с удивлением увидел, как мужчина, поднявшись с подушек, поклонился сидя. Вышло это у него это не слишком удачно и совсем не грациозно, тем более он передавил и без того пострадавшие легкие, от чего, должно быть, испытывал жуткие мучения.
— Господин просит вас лечь обратно. — прочел Гаубицев. — Он может позволить людям второй шанс, но никогда не дает третьего.
— Твой господин или молод и глуп, или слишком суров. — откашлявшись слабо проскрипел Погоняйло. — Все совершают ошибки, безгрешных нет. И даже если человек поклялся, что никогда больше их не совершит, жизнь и обстоятельства могут быть сильней нас.
— У вас не так много времени. И вы тратите его зря. Вы умираете от множественных поражений рака легких. Сетчатка ваших глаз отслаивается, хрусталики почти разрушены. — читал по бумажке Гаубицев, мрачнея с каждой секундой. — А ваш организм давно выработал все ресурсы необходимые для выздоровления. Остается лишь один вопрос — зачем вы до сих пор живете?
— Значит молодой. — усмехнулся, снова закашляв, Погоняйло. — Когда смерть встает на пороге, внезапно оказывается, что уходить совсем не хочется. Особенно если знаешь, что от тебя зависят многие…
— Уйти придется всем, рано или поздно. Но некоторые долги придется отдавать даже с того света. И если вы захотите еще раз подняться в небо, увидеть его своими собственными глазами, господин потребует от вас именно такой долг, и такую службу… — прочел Гаубицев, и замер, словно ожидая удара.
— Службу? — прохрипел Погоняйло. — А не слишком ли, не слишком ли много берет на себя твой… кха-кха… господин…
— Капитан! — подскочивший к зашедшемуся в безумном приступе кашля дворецкий поднес тому ко рту ингалятор, и судорожно вдохнув обезболивающее Погоняйло откинулся на подушках, и словно заснул. — Если капитан не готов служить, то я готов. Возьмите мою жизнь в обмен на его!
— Нет! Не смей. — слабо проскрипел Погоняйло. — Она того не стоит… моя жизнь. У тебя впереди еще лет двадцать, ты сможешь…
— Господину надоело ваше пререкание. Он лишь напоминает, что ваше время на решение заканчивается. — напомнил Гаубицев, а потом, от себя, добавил: — Служба может быть разной, и не нам, отдавшим империи все что было, это обсуждать. Господин… позволит вам решать самому. Это ваша жизнь, и больше у вас ничего нет.
— Есть. Иначе бы вы ушли еще в прошлый раз. — слабо проговорил Погоняйло. — Что-то у меня всё-таки есть. Не деньги, понятно, и не статус.
— То, что у вас есть, бесполезно без вашей жизни. По крайней мере пока. — прочёл Гаубицев. — Но это не на столько ценно, чтобы давать вам третий шанс.
— Спасти мою жизнь, чтобы забрать? Это злая шутка… — прохрипел кап-два.
— Но вы поднимитесь в небо и увидите его своими глазами, если все получится. — ответил я, через записку.
— А что мне помешает нарушить обещание? — снова прокашлявшись спросил Погоняйло. — Исцелиться, а затем кинуть вас со всеми этими жуткими просьбами и обещаниями.
— Тогда вы умрете еще более жуткой смертью. — проговорил Гаубицев, даже не став ждать пока я что-либо напишу. — Господину нет нужды находится рядом, чтобы наказать своего слугу.
— А что получил ты, за свою душу? — хрипло поинтересовался Погоняйло.
— Жизнь. — коротко ответил Гаубицев поджав губы. — Полноценную, без ежесекундной боли, зато с ясной целью и кристально чистой головой.
— Вот как. — прохрипел кап-два, снова слепо шаря глазами по комнате. — Душу за мечту… хорошо, я согласен… кто? Почему так холодно…
Я не стал дожидаться пока он договорит. Отодвинув дворецкого прессом от кровати, я подошел ближе и положил свою ладонь ему на глаза. А затем кивнул Николашке, у которого под ногами валялся листок.
— Он написал, будет больно, очень… — проговорил дворецкий, и Погоняйло лишь пренебрежительно усмехнулся, а затем я соединил поврежденные меридианы и мужчина, вмиг забыв о гордости и стойкости вызвал, выгнувшись дугой. Скрюченными пальцами он сжимал одеяло, цепляясь за него, словно за соломинку, но, когда я перешел к легким — все равно не выдержал и отключился от боли.
Пришлось приводить его в чувство, дожидаясь пока он откашляет кровавый комок, дать ему прикусить деревянную палочку и продолжить лечение, лишь через два часа я позволил ему забыться беспокойным сном. Но не потому, что закончил, а потому что у самого пальцы начали терять чувствительность от проходившей через них праны.
— Инструкции на неделю. — проговорил Гаубицев, отдав исписанный мною лист побледневшему Николаю, стоящему у кровати господина словно часовой. — Если он попробует встать — держать силой. Еды можно больше, нельзя меньше. Лучше не разнообразить, а следовать инструкциям господина.
— Но он почти ничего не ест. — заметил наконец верный служака.
— Ничего, господин это исправил, аппетит будет зверский. — ответил Гаубицев, помнивший все по собственному опыту. — Нам всем пора. Тебе готовить, а у господина еще есть дела. Без дальнейшего лечения твой капитан проживет две недели. Очень и очень болезненные две недели. Да, и не сбивайте температуру. Главное кормите.
— Сделаю все необходимое. — заверил Николашка, и я, не оглядываясь вышел из комнаты, а затем и особняка, выдохнув только на заднем сидении москвича.
— Не слишком вы с ним? — проговорил Гаубицев, выруливая на дорогу. — Это ведь больше на контракт с дьяволом похоже становится, чем на договор. Да и нужно нам от него не так много, вы же даже особняк забирать не собираетесь…
— Веди давай. — проговорил я, продолжая массировать пальцы. — И проверь, чтобы за нами хвоста не появилось. Не хватало еще чтобы орденцы раньше времени меня вычислили. Пусть уж лучше по городу пройдет слух о новой секте, чем они снова натравят на нас какую-нибудь дрянь. Мне одного искаженного хватило.
— Понял, заткнулся. — мрачно ответил Гаубицев, которого я в свои планы и приключения не посвящал. Просто из принципов безопасности и распределения задач. Из бывшего артиллериста вышел неплохой поверенный, а дел в городе у меня и в самом деле накопилось не мало. Правда, чтобы съездить по магазинам пришлось трижды менять машину, зато в училище я вернулся с подарками.
— Это что? — удивленно спросил постовой, проверяющий коробки на пропускном пункте у ворот училища.
— Взрывчатка. — спокойно повторил я. — Уведомите мастерскую и службу безопасности. Строганов уже в курсе.
Наставнику я позвонил за полчаса до возвращения, так что он был морально готов, и оставалось только разгрузить накупленное. Большая часть тут же ушла Максиму, в его лабораторию. Штатных гранат против искажённых нет, но я не собирался оставаться безоружным против этих тварей.
Коловрат получил свои глянцевые журналы про спорт. По какой-то причине он совершенно не уважал электронные версии, наверное «чувство бумаги в руках», хотя мне этого атавизма не понять. Шебутнов — чеки от совершенных на его имя ставок, где-то он снова наскреб денег, так что отказывать я не стал.
Но главная выгодополучательница, конечно, дожидалась меня в комнате. И когда вскрыла большую коробку, не сдержавшись завизжала от восторга.
— Платье? Мне?! — проговорила Ангелина, а затем бросилась мне на шею. — Сашка, я тебя просто обожаю! Оно восхитительно! Можно я его примерю?
— Конечно. — с улыбкой ответил я. — Конечно, пока его носить особенно негде, но, когда будет, пошьем тебе на заказ.
— Ну что ты, не стоит, это же дорого безумно. — смутившись проговорила Ангелина. — Ты и так мне уже надарил больше, чем… чем…
Прижав платье к груди, она совершенно неожиданно разрыдалась. Смотреть на то, как твоя девушка пытается не запачкать только что подаренное платье, вытирая лезущие из носа сопли рукавом — так себе идея, так что я отобрал подарок и заключил ее в объятья, а для слез и соплей выделил нормальный платок.
— Все в порядке. Ты в безопасности, никто у тебя ничего не отберет. — проговорил я, чуть покачивая девушку из стороны в сторону. — Все в порядке…
Я не стал на нее давить, позволив выплакаться, и только когда Ангелина, тяжело вздохнув, успокоилась у меня на руках, вопросительно глянул.
— Я не гордая. — проговорила девушка тихо. — Но… не отпускай меня, пожалуйста. Я не хочу…
— Не отпущу, пока ты сама этого не захочешь. — улыбнулся я, прижав к себе Ангелину. Удивительно, но мы так и заснули, не раздеваясь. Ночью, конечно пришлось вставать, переодеваться идти в душ… но мы снова просто держались за руки и спали в обнимку, даже не думая ни о каких пошлостях.
— Спасибо. Мне это было очень нужно. — проговорила Ангелина на утро. — Пообещай мне, что я никогда не окажусь в ситуации моей мамы и мне не придется тебя хоронить. Пожалуйста.
— И жили они долго и счастливо, и умерли в один день. — улыбнувшись ответил я, и девушка тут же кивнула. — Просто не будет. Но будет хорошо.
— Я согласна. — улыбнулась Ангелина, прижавшись ко мне, но в этот момент нас прервала побудка, и девушка все же решилась, со вздохом сожаления, отойти в сторону. Странные у нас выходят отношения. Хотя я её прекрасно понимаю, но может мне удастся заполнить в ее душе эту пустоту, залечить боль и… она сможет жить и без меня.
После вчерашнего путешествия пришлось посетить всех одаренных, выслушать восторженные высказывания и пожелания к будущим покупкам. Меньше всего при этом себя сдерживал Максим, впрочем, кто бы сомневался. Этому психу всегда было мало, а при виде взрывчатки или нового механизма просто сияли. Но сегодня был особый день.
— Держи. Изучить, вызубрить, понять. — проговорил я, сунув ему в руки толстенную книгу с десятком инструкций-приложений.
— Устройство двигателя, батареи, резонансный генератор… это ведь то, о чем я думаю? — восторженно проговорил Краснов, пролистав оглавление.
— Понятия не имею, о чем ты там думаешь, но это учебник по технике обслуживания судов малого тоннажа. — ответил я, строго взглянув на товарища. — И либо ты осваиваешь основы и находишь, где получить базовую практику, либо мне придется искать другого техника.
— Не придется! — тут же ответил Максим, вцепившись в книгу двумя руками.
— Ну и отлично. — усмехнулся я, направившись на полигон. Сегодня вечером предстоял четвертьфинал, так что от обычных занятий я оказался освобожден, но это не мешало мне отточить парочку новых ударов, которые показал Коловрат, подстроив их под мою новую технику. В конце концов у меня уже начало получаться. Диск — нет, не вышел, но вот повернуть вектор движения пресса — вполне.
Пусть я еще и не знал, кто станет моим соперником, но в отличие от прошлого боя был уверен в победе. По крайней мере меня больше не будет ждать подлянка в виде вспыхнувшей изнутри брони или нарочно заторможенных двигателей. Это мы опробовали на десять раз. С забралом пока ничего не придумали, но на будущее я присмотрел себе отличную, пусть и не типовую, броню.
Коршун, для подразделений специальных операций и дарников с седьмого по четвертый класс. Облегченная, повышенной мобильности, с резонансным ранцем для планирования, который в принципе можно переделать и в летный… хотя до шедевра, увиденного мной на Гаврииле, такому доспеху как до луны пешком, по сравнению с обычными «воинами» и «витязями» это большой шаг вперед.
Но пока мне приходилось обходиться стандартным общевойсковым-штурмовым комплектом, устаревшим лет десять назад. Хоть отрегулировать ее нам никто не мешал. Но когда я уже подходил к турнирной арене, увидел своего будущего противника и кулаки непроизвольно сжались. Кажется, с этим парнем драться мы будем не по правилам… ведь именно его Инга называла великолепным фехтовальщиком, а на меня у него был здоровенный зуб.
Княжич Верхотурский, Яков, взглянул на меня с глазами полными ненависти, а затем многообещающе усмехнулся.
Петроград, первое отделение тайной полиции.
— …таким образом, по результату анализа ДНК, можно говорить, что с восьмидесяти семи процентной вероятностью, это именно он. — закончил доклад молодой парень, развалившийся в кресле перед начальником. Здесь, в этом кабинете субординация была совершенно не важна, пока ты в состоянии выполнить приказ.
— Какие еще варианты? — спросил шеф. — Племянник? Тайный бастард?
— Нельзя отрицать такого варианта, но из-за недоступности материалов императора мы были вынуждены провести анализ останков его деда. — ответил парень, и тут же поправился: — Предполагаемого, конечно же. Однако я видел его в бою, и видел лично, думаю это все же он.
— Потерянный цесаревич, очнувшийся ото сна словно принцесса в сказке. — усмехнулся шеф. — Сумеешь сблизиться? Войти в ближний круг?
— Мне показалось что это довольно просто. Стать соратником, прикрыть спину. — пожал плечами парень. — Но есть сложности другого плана. На него уже положили глаз и княжна Лугуй и новая княжна Морозова. К тому же, по непроверенным слухам, именно из-за его статуса Мария решилась надавить на отца.
— Чуют породу девочки. — усмехнулся начальник. — В иной ситуации, я бы попросил тебя переключить одну из них на себя. Но… так даже лучше. Если разыграть эту карту верно, то лет через двадцать ты займешь мое место, а наш род возвысится и наконец сможет выйти из тени.
— Как скажешь, отец. — поднявшись с кресла улыбнулся Константин, а затем, вспомнив, сел обратно с мрачным лицом. — Есть еще одно осложнение, но возможно исключительно временное или случайное. Кто-то кроме нас брал анализы с праха императора. Дважды за последние три месяца…
— Какого фига он тут делает? — спросил я у Строгонова, мрачно разглядывающего моего будущего соперника. Яков был из тех княжичей, что опозорился в допросной, показав себя слабовольным трусом, но сейчас он, кажется, был настроен на победу. — Его же вроде под домашний арест сажали и выслали из столицы?
— Не знаю, Сашка, но все это очень подозрительно. Вроде как он участвовал под другим именем, скрывался. Но в академии благородных девиц его никто не видел. — ответил Василий. — Скорее всего это подстава. Кто бы не играл против нас, мотивы могут быть самыми разными. Не рискуй лишний раз, но и на рожон не лезь. Если он вдруг скончается во время схватки — придется туго. Это прямой конфликт родов.
— Значит не скончается. — уверенно проговорил я, забираясь в доспех. — Главное проверьте его на наркоту, чтобы как с Геной не закончилось.
— Хорошая идея. Только запоздалая… — проговорил Строганов, нахмурившись. — Если подозреваешь подставу со стороны ордена, то и на честное расследование и анализы можешь не рассчитывать.
— Нам нужны свои медики. — решительно проговорил я. — Иначе ситуация может выйти из-под контроля. Пусть не полноценная клиника, но хоть свои полевые медсестры и хирурги… должны же существовать отщепенцы, отколовшиеся от ордена по разным причинам?
— Рано об этом думать, ваше сиятельство. — усмехнулся Василий, закрывая броню. Он что-то говорил, но машина оживала медленно и наушники заработали только спустя несколько секунд. — …с этой проблемой короли и императоры справится не могут, а ты с нахрапа решил найти себе врачей.
— Делать это все равно нужно, или искать пути влияния на орден. — ответил я, разминаясь и выводя резонансный генератор на рабочую частоту. Сегодня будет уже третий день, когда вместо камня бомбиста я использую в качестве резонатора Шах. Пока в пассивном режиме. Перед схваткой вошел в медитацию резонанса, слил из «звука» в Шах прану, и потом вставил его в качестве источника питания.
Из плюсов — теперь можно было работать только с одним камнем. Из минусов — если запас кончится посреди боя, восполнить его будет проблематично. Но учитывая колоссальную разницу между Шахом и алмазом-трофеем, у второго и пиковый выход и максимальный запас были в сотни раз меньше. Так что я не особенно беспокоился, да и вообще, если понадобится, я могу как в прошлый раз, вообще без доспеха сражаться.
— Участникам приготовится! — объявил судья, и я вышел на арену, в этот раз оказавшись первым. Яков шел легко, можно даже сказать вальяжно. Сравнить я его мог разве что с княжной Вяземской, та двигалась так же легко. Вот только он все же парень, а значит пластика тут не природная, а выработанная сотнями и тысячами часов тренировок. А это уже может быть опасно.
Сосредоточившись, я отмел всю лишнюю информацию, сосредоточился на ауре противника и чуть не выругался в слух. Уж не знаю, что с ним сделали, но аура Якова пульсировала в такт его сердцебиению. То расширяясь и расходясь в стороны, то сжимаясь и концентрируясь так, что я не мог рассмотреть даже отклик течения правны в меридианах. Такое я встречал впервые.
— Василий, ты меня слышишь? — позвал я в рацию.
— Слышу, как и весь оперативный штаб. — немедля откликнулся Строганов.
— Хм… — я на секунду замялся, одно дело — говорить с доверенным лицом, адьютантом и денщиком, да еще и по совместительству наставником. И совсем другое — по открытому каналу, где может быть море посторонних. И выдавать свои способности перед врагами и шпионами очень не хочется.
— Ну, говори, здесь все наши, Суворовские. — поторопил меня Василий.
— С ним что-то очень серьезно не так. — решившись ответил я. — Его так колбасит, словно он наглотался наркоты. Резонанс волнами ходит, словно сердцебиение.
— Сердцебиение? — удивился Строганов, а через секунду раздался совсем другой голос, преподавательницы Марии Ивановны.
— Александр, уходи оттуда немедля! Мы сейчас свяжемся с судьей… — закончить она не успела, потому как над ареной проревела сирена к старту и Яков молнией кинулся ко мне. Я хоть и смотрел прямо на противника, но едва успел построить встречный пресс, даже не заметив старта движения. Враг словно телепортировался, вот он был в пяти метрах от меня, а вот наши мечи уже скрестились.
Только в отличие от меня, он действительно умел фехтовать. Мое усилие прошло мимо, противник одним финтом отбил лезвие в сторону и тут же рубанул меня поперек туловища, отбросив на пару метров. Я оказался на самом краю арены, но Яков не отставал ни на мгновение и тут же обрушил на меня град ударов, которые я просто не успевал парировать, а щиты и прессы он разбивал, даже не замедляясь.
Это больше всего походило не на дуэль или сражение, а на избиение. Но самое отвратное — что избивали меня! И если бы не броня, я скорее всего уже оказался мертв. Каждый выпад противника оставлял на моем доспехе глубокие царапины, будто этого мало, Яков каким-то чудом умудрялся бить в одно и то же место, в крепление резонатора. Как я еще совсем недавно бил Герба.
Вот только в отличие от одногруппника я все еще оставался в своем уме и успевал думать. Рывок! Противник ловко отскакивает в сторону, походя награждая меня ударом под колено, но я сумел извернуться в полете и принять удар на коленный щиток брони. Попробовал достать мечом сам, но Яков легко заблокировал выпад и отвел его в сторону, не ослабевая натиск.
Мелочиться нельзя. Не та сейчас ситуация, чтобы медлить или экономить силы. Враг не собирался меня щадить и явно нацелился на то, чтобы меня прикончить. И сейчас было не до того, чтобы строить теории или думать — зачем ему моя смерть. В начале — победить, остальное потом.
Выставив перед собой меч, я попытался разорвать дистанцию, но Яков играючи воравался в ближний круг, не собираясь давать мне и секунды продыху. Наверное, он почувствовал вкус победы, и решил закончить все одним ударом, но я знал куда он будет нанесен, противник пусть и всего на секунду, но стал предсказуем, и на этом погорел.
Лезвие противника ударило меня прямо в центр груди, углубляя пробоину еще больше, но в ту же секунду я перехватил его стальной перчаткой и сжал. Из динамиков брони противника раздался едкий смешок, его меч вспыхнул, но что-то пошло не по плану, ведь я одновременно я влил в шило всю имеющуюся правну и с силой ударил по рукам противника собственным клинком.
Тренировочный меч Якова не выдержал такого напора и со звоном разбился на несколько кусков, оставляя самый кончик у меня в броне. А противник, внезапно лишившийся оружия, отскочил, с недоумением крутя в руках обломок рукояти.
— Все кончено, ты обезоружен. Сдавайся. — произнес я, не собираясь расслабляться. Чувство опасности взвыло, заставив меня отступить, и только после этого я увидел, что из обломка меча торчит невидимое обычному глазу лезвие, приобретающее оттенок при движении.
Резонансный клинок! Объемный силовой конструкт шестого взрослого ранга, который многие получают только после окончания высшей военной академии, а большинство и вовсе, не получают никогда, просто не дорастая до таких высот.
— Сегодня ты умрешь, Суворов. А после за тобой отправятся все псы империи! — крикнул Яков, бросаясь вперед с новыми силами.
Превосходный навык фехтования, владение собственным телом и броней. Даже конструкты — казалось все было на его стороне. И все же я не собирался просто так опускать руки и сдаваться. Да и противник, мягко скажем, мне такого варианта не оставлял. Похоже с арены уйдет только один из нас.
Рывок! Я ушел в сторону, и своим коронным прессом ударил снизу, стараясь сбить противника с ног или вывести его из равновесия. Но конструкт, попавший в участившееся сердцебиение противника, просто рассыпался, соприкоснувшись с его пульсирующей аурой. Как и щит, который я выставил чтобы замедлить врага.
Резонансный меч, колючая броня, скорость — раз за разом враг показывал мне новые грани резонанса, которым нас еще даже не учили. Да что там, я из всего арсенала противника знал только о мече, да и то, потому что он являлся обязательным к освоению конструктом для высоких титулов и рангов.
А в следующее мгновение я на себе ощутил, что резонансный клинок — вполне реален. В последнее мгновение я сумел повернуться и прозрачное лезвие, вместо того чтобы вновь ударить меня в грудь, рубануло со всей силы по плечу. Да так, что сняло со стальной брони стружку, оттяпав существенный кусок.
Я вообще не мог больше двигаться нормально, только рывками, в противном случае враг просто не давал мне ни шанса, постоянно оказываясь рядом. Его движения напоминали вспышки молний, он просто исчезал на одном месте и тут же появлялся на другом. Но хуже всего — мои атаки не достигали цели.
Прессы, щиты, даже несколько взмахов когтей — все тонуло в пульсации его ауры. А удары меча он легко парировал или контратаковал, словно издеваясь и показывая, что мне больше нечего ему противопоставить, а в этом он куда лучше меня. И главное, больше глупых ошибок он не совершал. Бил в разные места, не давая предугадать траекторию и цель замаха.
И когда я уже начал отчаиваться — понял, он не бьет конструктами. Только меч и защита, больше ничего. А раз так…
Рывок назад. Он снова рядом, но в моей правой руке ужа зажат гранатомет. Еще рывок, в сторону, у меня только один шанс и я не могу его упустить. Сердце колотиться как бешенное. Не мое — его. Я же наоборот, стал холоден и спокоен, отбросив только мешающие сейчас эмоции. Раз-два… раз-два… Рывок! Раз!
Я выстрелил наугад, еще не видя куда переместится противник, но расчет оказался верен, Аура Якова сжалась, втянувшись внутрь брони, и в то же мгновение граната ударила ему в забрало, закрасив все объективы камер. Миг, и аура вновь расширилась, да только краска уже стала частью брони.
— Тварь! Убью! — взревел Яков Плещов, отмахнувшись от меня мечом. Но я и не собирался лезть на рожон. Противник отмахивался наугад, левой рукой старательно оттирая краску с забрала, но я уже перезарядился и прочувствовал темп. Раз — два. Раз!
Вторая граната влетела вслед за первой, взорвавшись прямо у крошечной щели в стальной скорлупе. Светошумовой заряд рванул так что даже мне, зажмурившемуся и стоящему в паре метров от противника, пришлось не сладко, Яков же взвыл, закрутившись на месте и в ярости размахивая резонансным клинком во все стороны.
Его сердцебиение участилось еще сильней, превратившись в сплошную пульсацию, и мне ничего не оставалось, кроме как вновь зарядить оружие и держаться на расстоянии, пока ослепший и оглохший противник, воя, не растратит последние силы. Прошло всего несколько секунд и то, что я ожидал случилось.
Сердце парня не выдержало. Пульсация на миг стала постоянной, а затем аура исчезла, как и резонансный меч. Яков еще несколько секунд выл, царапая нагрудную пластину железными пальцами, а затем рухнул на колени и, не выдержав, упал лицом вниз. В ту же секунду я дернул шнур выхода и выбравшись из брони подбежал к бывшему противнику.
Извлекать пилота из резонансного доспеха нас учили тогда же, когда и одевать его на себя. В бою такое не сделать, даже если враг по какой-то причине замешкается. Но сейчас, когда он просто валялся на бетонном полу, операция далась легко. Правую руку под левую подмышку, левую руку — в разъем под кобурой на поясе, нащупать эвакуационные кольца — дернуть одновременно.
С тихим щелчком броня открылась, и я тут же вцепился в край обеими ладонями, раскрывая дверцу на спине. Парень еще дергался, изо рта у него шла пена и формально он еще был жив. Секунд сорок — пятьдесят, если не запустить остановившееся сердце. Вот только с его меридианами творилось какое-то безобразие. Нет они не были порваны, как после приема наркотиков в случае Герба, просто энергия перестала течь.
— Только попробуй сдохнуть, придурок. — выругался я. Положив Якова на бетонный пол, выщербленный после нашей схватки, и начав непрямой массаж сердца. А спустя всего несколько мгновений я почувствовал на плече чью-то ладонь и увидел склонившегося Строгонова.
— У него инфаркт, или инсульт. Я не очень разбираюсь. Сердце остановилось. — не прекращая стимуляцию сказал я.
— Мы разберемся. — ответил медик с гербом Асклепия на груди. — Отойдите пожалуйста и не мешайте нам работать!
— Ему нужна капельница, препараты… — начал было я, но Строганов схватил меня за плечи и повернув к себе покачал головой. — Если он сдохнет, мы не узнаем, что произошло. Кто с ним это сделал?
— Он сам. Это каденция. — ответила стоящая чуть поодаль Бакинова. — Состояние, которому учат только военных в звании от поручика и выше. Возможно, такой финал — родовой секрет.
— Это уже не важно. Мы все слышали его угрозы и оскорбления. Камеры зафиксировали факт применения резонансного меча, который он просто скрывал за проводящим лезвием. — проговорил Василий, кивнув в сторону Якова, которого уже грузили на носилки. — Это уже не турнир и даже не дуэль. Учитывая разницу в ваших рангах, это будет квалифицировано как покушение на убийство. И если он выживет станет только хуже. Это позор…
— Дважды позор, если учитывать, что даже используя выгорание, он проиграл. — заметила Мария Ивановна. — Еще стоит уточнить, почему все отряды в тяжелой броне оказались так далеко от арены? Предательство?
— Вряд ли, скорее просто никто не мог предположить, что на арене схлестнутся шестой и двенадцатый ранги. — покачал головой Строганов. — Не нужно искать виновных там, где их нет.
— Это скандал, при этом скандал очень показательный. — заметил я, проводив взглядом Якова, которого уже вынесли с арены. — Что с ним будет дальше? Тайная полиция или гвардия Суворовых?
— Он наследник другого рода, так что полиция. Если он выживет, конечно. — ответил Василий. — Лучше скажи, как тебе удалось попасть ему в забрало? От него же должны были все конструкты лопаться.
— Повезло, наверное. — пожал я плечами. — Но теперь светошумовые гранаты я буду носить с собой всегда.
— Да, это стало полной неожиданностью, для всех… идем, надо еще с судьями поговорить. — кивнул Строганов, и в этом я с ним был совершенно согласен. Произошедшее не укладывалось ни в какие рамки турнира, но каково же было мое удивление, когда зайдя в судейскую, мы услышали как несколько человек буквально орут друг на друга, размахивая руками.
— Он использовал боевые гранаты! — услышал я выкрик одного из мужчин и с удивлением узнал «таракана», который куда-то исчез из училища пару месяцев назад. Я уже думал, что преподаватель по фехтованию подался в теплые страны, но кажется у него нашелся повод чтобы вернуться, вот только результат был совершенно не тот на который рассчитывал орущий и брызжущий слюной мужчина.
— Мы все слышали крики княжича Плещова, это прямая угроза жизни. — кричал другой. — Кроме того, на камерах хорошо видно, что Яков использовал резонансный меч, это шестой ранг, против двенадцатого! Нарушение всех правил!
— Нет никаких правил, запрещающих участие в турнире бойцов с разными рангами. — парировал Ежиков. — А то, что он кричал в запале схватки — только его дело!
— О, таракан. А я думал ты сбежал. — громко, так что услышали все в комнате, сказал я. — Требую отвода судьи Ежикова, как пристрастного урода, пытающегося испортить мне жизнь со своего преподавательского опыта в училище.
— Мерзкий маленький засранец! — с отвращением на лице проговорил Таракан, схватившись за рукоять висящей на боку сабли, но я не стал больше ждать. Рывок, и мой кулак прилетел в ухо мужчине не успевшему достать оружие. Рухнувший на пол Таракан откатился в сторону, и замер с выпученными глазами.
— Он пытался достать саблю. Посмотрите потом по камерам. А пока, задержите и допросите, кажется, к тому, что Яков использовал выгорание, этот урод имеет самое непосредственное отношение. — проговорил я, и все судьи с удивлением посмотрели в мою сторону.
— У него фиксировали пики до девятого ранга. Никак не до шестого. — заметил один из мужчин со значком судьи. — Если это каденция, соло, то это все объясняет.
— Теперь главное, чтобы княжич выжил и сумел дать показания. — ответил другой. — Что же, думаю других мнений быть не может. И с технической и с практической точки зрения — победа за Александром Суворовым. Поздравляю вас юноша, и желаю успехов в финале. Думаю, вы сумеете показать в Летнем дворце все на что способны.
— В Летнем дворце? — не сразу сообразил я.
— Совершенно верно. Его императорское величество приказал перенести финальные схватки туда. Через три недели. — ответил судья с плохо скрваемой гордостью в голосе. — И мы все туда приглашены.
Три недели… во дворце. А у меня еще ничего не готово… похоже стричься и красится пора уже сейчас.
Зимний дворец, покои императора.
— И что она в нем нашла? — недоуменно проговорил Петр, глядя на фотографию младшего Суворова, вклеенную в досье. Фото было чуть размытым, и явно не с самого лучшего ракурса, зато по словам шефа тайной полиции — самым актуальным. Подростки растут и меняются быстро, так что не важно, как он выглядел еще полгода назад.
Не смотря на то что лицо оказалось смазанным, по фигуре была различима мощная мускулатура, а в досье указывалось что парень выдерживал не только стандартные нагрузки, но и повышенные, которые применялись к штурмовым частям гвардии для отбора в спецотряды.
Показательна была и сила парня. Двенадцатый формальный ранг был перекрыт использованием всех трех типов конструктов, при этом пресс был указан как восьмой, а щит — девятый ранг. Что для неполных семнадцати лет было уровнем гения, или же, по-простому — барона. Такому титул можно было присвоить просто по факту сдачи экзаменов в высшую военную академию, так что если он еще и в турнире победит…
Единственная проблема, и в докладе от тайной канцелярии и в досье, предоставленном по требованию самим родом Суворовых — прошлое парня оказалось совершенно туманно. Мирослав настаивал на том, что парнишка — сын Бронислава, родной, пусть и незаконнорожденный. Шеф полиции — что подросток был усыновлен согласно завещанию и последней воле погибшего Суворова, что не отменяло первого варианта. Так или иначе, талантливый дарник на службе империи — никогда не лишний.
А что до замужества дочки, если этот выскочка сумел ей отказать, пусть она побарахтается… вдруг Петру, как отцу, повезло, и егоза и в самом деле нашла себе достойного мужа, который сумеет совладать с ее взрывным характером?
Петроград, усадьба Долгоруких.
— Что скажешь, Михаил? — спросил Илларион, не вставая с кровати. После ранения врачи вытащили из него почти сто грамм дроби, но за прошедшие несколько месяцев он так и не сумел прийти в норму, передав жандармерию в руки отца. Однако дела сына заставили его вновь взять бразды правления.
— Он монстр. — ответил сын нехотя. — Чудовище.
— Чувствую ты имеешь ввиду не Якова, хотя, судя по выкрикам этого юнца он хотел и нашей с тобой смерти. — усмехнулся и тут же поморщился от боли Илларион. — Суворовы побеждают на всех фронтах. Становятся только сильнее, пока наш род чахнет. А государь задумал взять себе в жены новую, молодую девку. Так еще и племянницу твою признал дочерью, возвысив в титул княжны Морозовой. Ты не имеешь права проиграть.
— Это мелкое чудовище за пару месяцев перепрыгнуло с двенадцатого ранга до восьмого! Да ты же сам видел, как он расправился с Яковом! — возмущенно проговорил Михаил, не поднимая глаз на отца. — Или ты хочешь, чтобы я тоже… спел соло?
— Ну нет. Такого счастья нам не надо. — усмехнулся Илларион. — Но выскочек необходимо поставить наместо.
— Если не усиливающие наркотики и выгорание, то что? — все же решился взглянуть на главу рода парень.
— Скажем так, есть у меня пара идей. Не беспокойся, лучше отправляйся на тренировку. — улыбнулся Илларион. — Я уже велел техникам подготовить для тебя доспех в котором ты выйдешь на финал.
За 15 дней до турнира. Суворовское училище.
— Ха-ха, дружище! Я вижу, ты поймал течение модных петроградских трендов! — рассмеялся Багратион, идя на меня с расставленными для объятий руками. Сам принц Грузинский тоже был в теме, так как его шевелюра была выкрашена в синий и красный напополам. Заметив мой удивленный взгляд Константин с объятьями лезть не стал, вместо этого чуть обойдя по кругу. — Но на твоем месте я бы выбрал красный, а не зеленый.
— Это еще почему? — удивленно спросил я.
— Ну как, зеленый — родовой цвет Демидовых, а они главные сторонники императрицы. — ответил, улыбаясь Багратион. — Так что твой выбор — красный, синий или белый с золотом. Но такие экстравагантные многоцветные волосы могут себе позволить только главные модницы столицы, ты же к ним явно не относишься и будешь смешон. К слову, борода у тебя, совершенно случайно, еще не растет?
— В шестнадцать? — удивленно спросил я, потрогав подбородок. Нет, пару волосинок там уже было, и я их вполне мог брить, если бы не контролировал распределение тестостерона в теле. Впрочем, идея отрастить бороду, чтобы появиться перед императором в таком виде… а еще покрасить ее в красный.
— Красная борода, звучит. — проговорил я, решив, что это все-таки шутка.
— Да, как будто капитан пиратского судна. — снова заразительно рассмеялся Константин. Черт, его совершенно невозможно было воспринимать серьезно, особенно с таким боевым раскрасом. — К слову, на главных торговых маршрутах проблема пиратства стоит довольно остро. В это неблагородное занятие чуть ли не эскадрами вливаются, а несколько дворянских родов уже заработали неплохое состояние.
— Был бы у меня корабль, я бы обязательно об этом подумал. — усмехнулся я, поставив в голове еще одну галочку. — Раз уж зашла тема о родах, что ваша светлость забыла в нашем среднем училище? Ты уж извини, но провести тебя к Коловрату без согласования я не смогу при всем желании.
— Да? Жаль… — искренне вздохнул принц. — Впрочем я здесь на правах сороки, новости тебе на хвосте принес, да такие что закачаешься.
— Ну давай свои новости, раз уж ты выделил для этого время и решил приехать лично, а не позвонить — значит это что-то важное. — ответил я, взяв эмоции под контроль.
— Точно, телефон! Все время забываю. — в полном отчаянье стукнул себя по лбу Багратион, да так картинно что я не смог сдержать улыбки. — Но, если честно, я просто хотел посмотреть на твое лицо, когда это произнесу — ты финалист турнира!
— Ну это вроде давно было понятно. — чуть нахмурившись проговорил я.
— Да нет, ты не понял, не полуфиналист, а финалист. Все, вы с князем Долгоруким остались вдвоем. — усмехнулся Константин. — Два других участника, после новостей о выгорании князя Верхотурского, а главное твоей победы над ним, решили снять свои кандидатуры. Так что теперь вместо двух схваток от титула и баронских владений тебя отделяет только одна.
— Вот радость то какая. — пробормотал я. — Надеюсь сроки проведения турнира из-за этого не сдвинули?
— Да нет, все так же, через две недели, а что, у тебя появились какие-то срочные дела, более важные чем всеимперский юношеский турнир? — с едкой ухмылкой проговорил Багратион. — Но даже если появились — придется отложить. Только вот над прической и бородой подумай… думаю она тебе пойдет.
— Обязательно подумаю. — кивнул я, принимая такой вариант. — Хочешь у нас осмотреться? Если останешься до вечера — постараюсь организовать тебе встречу, но сам понимаешь у меня подготовка, занятия, времени много выделить не смогу.
— Да брось, я все понимаю, сам перед соревнованиями днями и ночами на тренировках провожу, даже ночую в спортзале. — отмахнулся Константин. — Так что, не тушуйся, еще увидимся! И это, ты уж постарайся, я на тебя деньги поставил и не малые. Хотя коэффициенты ни к черту. До встречи!
— Счастливо! — помахал я рукой, вслед быстро удаляющемуся Константину.
— Это кто был? — удивленно спросил Таран, стоявший вместе с остальными взводными чуть поодаль.
— Князь Багратион, принц Грузинский. — задумчиво проговорил я. — Похоже жопа будет еще та, если уж этот парень решил меня проведать и напутствовать. А значит наших планов это не отменяет, но придется ускорится.
— Куда больше, ваше сиятельство? — усмехнулся бурят. — Мы и так работаем на пределе. За две недели все успеем. У нас, в отличие от тебя, еще и выпускные на носу.
— Я их вместе с вами сдаю. — усмехнувшись напомнил я. — Только вот турнир прямо после них, и он будет куда серьезней… ладно. Еще раз пройдем по основным моментам. У кого не выходят конструкты?..
— Слушаю. — подняв трубку спросил шеф. — Вот как? Значит он и сам догадался. Ну что же, не плохо. Да, пока не крутись возле него слишком сильно, навязчивость может заставить его быть подозрительным. Хорошо, до встречи, сын.
За неделю до турнира. Особняк Погоняйло в Петрограде.
— Послушайте, я понимаю, чем вам обязан, но таких денег у меня просто нет. — нахмурившись проговорил кап-два. — Даже если я продам дом и участок, мне не хватит на выкуп, это же больше двухсот тысяч золотых рублей!
— Деньги будут, можете смело брать заём под недвижимость, через восемь дней вы получите полную сумму. — прочел по бумажке Гаубицев и взглянул на меня. — Возможно девять, нужно будет еще время на обналичивание средств.
«Ты займёшься этим после моего отъезда». — написал я, и тут же растер бумажку между двумя прессами, да так что только пыль осталась, весьма эффектный фокус, который я усвоил после обретения первого лепестка в эфире. Все же сражение с Яковом не только далось огромными усилиями, но и подтолкнуло меня в развитии.
— Что же, если деньги не проблема. — проговорил озадаченно Погоняйло, глядя на меня пускай одним, но уже вполне ясным глазом. — Не понимаю, зачем вам это, но не смею возражать. Значит от меня нужно только посредничество?..
Пять дней до турнира. Суворовское училище.
— Ну? — встревоженно спросил Леха, глядя на мрачно сосредоточенную Ангелину, посланную нами в качестве разведчика.
— Говорят, что такого от нас никто не ожидал. — грустно покачала головой Ангелина, и лица парней начали вытягиваться от ощущения провала. Дождавшись нужной реакции, она вскинула руки вверх и победно улыбнулась. — Впервые за всю историю училища бывшие группы ТУФ уделали выпускников из алфавита!
— Юху! Да! Мы сделали это! — прокатились радостные вопли по толпе кадетов. Событие и в самом деле оказалось выдающимся. Хотя лично для меня экзамены стали простой формальностью, многие тряслись перед сдачей, а нескольким даже стало реально плохо. К счастью, обошлось без обмороков.
Письменные и устные экзамены преподаватели требовали скорее по инерции, хотя и здесь наши группы отличились по полной, не зря зубрили теорию и решали задачи. Но главными, закономерно, стали экзамены по стрельбе, общей боевой подготовке, фехтованию и конечно созданию резонансных конструктов.
И вот тут наши ребята и в самом деле умудрились удивить всех, показав результаты, которых не только от ускоренных, но даже от обычных студентов третьекурсников никто ожидать не мог. Абсолютно все кадеты продемонстрировали владение резонансом на уровне не ниже десятого ранга.
Таран, который еще прошлой осенью положил на саморазвитие болт, теперь, подгоняемый ростом остальной группы и собственными изменившимися приоритетами, сумел показать плотность, владение и общий запас на девятый ранг, и только пиковый показатель закономерно плелся в конце.
Леха, избавившись от зависимости, переборол себя и вырвался в лидеры по освоению конструктов. Хотя мышечной массы ему все еще не хватало, но на занятиях по общевойсковой подготовке он компенсировал это меткостью и ловкостью. И к моей личной гордости, даже сумел вытащить из ямы зависимости Жарскую, с которой они до сих пор продолжали встречаться.
Краснов, попавший после зимних каникул на карандаш к шпикам, проходил дополнительные экзамены, и в дополнении к нашим ученическим корочкам получил диплом минера-подрывника с допуском к работе в поле. Будто этого мало, он так засел за учебники по двигателям и корабельным механизмам, что умудрился получить допуски к обслуживанию малых артиллерийских судов.
Жеглов, несмотря на то что отставал почти по всем дисциплинам, неожиданно показал самый высокий по группе пиковый показатель в построении Щитов. С остальным у него было не так хорошо, но полновесный восьмой ранг в одном из базовых конструктов автоматически выводил его в категорию младшего офицерского состава для флота.
Что же касается Ангелины, девушка превзошла себя во всем, заткнув своих соперниц и бывших одногруппниц за пояс. Даже Жарская осталась по всем показателям далеко позади, и только Мальвина сумела вырваться вперед, показав просто невообразимые результаты. Хотя почему невообразимые, у меня были не хуже.
Восьмой ранг щитов и пресса, девятый в дисках. Пиковый показатель я нарочно занижал в пятеро, иначе это было бы слишком подозрительно, но все равно проходил по самому высокому пределу. С объемом чуть не прокололся, в начале зарядив Шах слишком слабо, так что приборы не среагировали, а затем влив в него столько что показатели зашкалили и пришлось отдавать оборудование на калибровку.
— Итак, что решили? — спросил я, глядя на одногруппников, когда празднование окончания учебы было в самом разгаре. Мы сидели за отдельным столиком, попросив никого нас не беспокоить, и остальные отнеслись к этому с пониманием. Хотя может дело было в щитах, отгораживающих нас от остального зала.
— Я от тебя ни на шаг. — прижавшись ко мне проговорила Ангелина.
— В тебе я не сомневаюсь, но что скажут остальные. — погладив девушку по волосам проговорил я. — Пойти за мной сейчас, значит получить вполне реальные проблемы. Даже если нас не поймают, могут объявить в розыск. К тому же, формально вы все на службе, с момента принятия присяги. И нам ее придется отрабатывать.
— Чего тут обсуждать? — пожал плечами Таран. — Я с тобой. Служить в строевых частях или в личной дружине барона? Выбор очевиден. А если ты присягу нарушать не станешь, так и от нас это не потребуется. Все по закону.
— На сколько я понимаю в этом и есть главная загвоздка? — усмехнувшись посмотрел на меня Шебутнов. — Если у нашего старшего возникнет конфликт с первым лицом государства, вполне возможно нас всех объявят в розыск. Да, формально — будет не за что, но, когда это кого останавливало? И все же… я с тобой. Вот бы еще Ленку прихватить… но она не пойдет.
— И ты готов ее бросить? — прищурившись спросила Ангелина.
— Это вам, девушкам, можно возле мужиков держаться, да и закон новый опять… а я что? Быть альфонсом при третьей жене какого-нибудь старика? — морщась ответил Леха. — К тому же, я надеюсь на мирное разрешение конфликта и не верю в то что у наследника Суворовых будут такие проблемы. А там и я в академию попаду, стану дворянином, может сам баронство получу… тогда…
— Хочешь взять ее в законные жены? — удивленно посмотрела на него Ангелина.
— Мечтать не вредно, верно? — усмехнулся Леха. — Но я не дурак, на многое не рассчитываю. Если она меня не дождется… я пойму.
— Ей только об этом всем рассказать не забудь. — порекомендовал я. — Чтобы не возникло неловкой ситуации в ближайшем будущем. Максим?
— С тобой, даже не обсуждается. Чего ради я над этими инструкциями тогда ночами сидел? — усмехнулся Краснов. — К тому же, я не забыл, как ты меня отмазал. Если от тебя оторвусь, шпики меня быстро в оборот возьмут. Если хочешь, можешь считать, что это сплошной грубый расчет.
— Че вы на меня уставились? — чуть не подавившись проговорил Петр. — Куда все туда и я. Да и вообще, я Сашке жизнь должен. Пока не отдал.
— Значит единогласно? — усмехнулся я, откинувшись на стуле. — Ладно, оболтусы, будет вам баронская дружина. Если кого из своих взводов взять хотите, прямо так что кушать не можете, поговорите с ними сегодня. Край — завтра. Суммарный боевой состав — двадцать человек. Из города уходить будем спешно, но есть несколько обязательных вещей которые нам придется сделать.
День до турнира. Усадьба Суворовых.
— Все. Лечение моего присмотра больше не требует. — сказал я деду, зацикливая малый и большой круговороты праны и возвращая меридианы в нормальное состояние. — Несколько дней может быть повышенная сонливость. Аппетит уменьшится, но незначительно. В общем я закончил.
— Такое чувство, внучок, что ты к чему-то основательно готовишься. — проговорил Мирослав. — И при этом старательно держишь это в тайне не только от чужих глаз, но еще и от нашей собственной охраны.
— Можно подумать, что наша охрана хоть раз мне помогла. — усмехнувшись ответил я. — Почему-то всегда приходится выкарабкиваться самому, так еще и некоторых ее представителей на загривке вытаскивать.
— Это не значит, что ты должен все делать в одиночку. — покачал головой Мирослав. — Без верных людей никуда не деться, в одиночку даже с самым простым делом не справится, не то, что с чем-то серьезным.
— С этим у меня тоже все в полном порядке, верные люди есть. — усмехнулся я. — Просто они у нас не совпадают по списочному составу. Но это не беда.
— Не забывай, пожалуйста, что Строганов — твой денщик. Не только водитель и телохранитель, но и главный ассистент, отвечающий за твою жизнь. И не ставя его в известность о происходящем ты не только усложняешь его работу, но и собственную жизнь подводишь под излишнюю опасность. — вздохнул Мирослав, облачаясь в халат.
— Прежде всего он не мой денщик, а слуга рода. — замявшись на несколько секунд проговорил я. Если честно уже несколько раз думал взять наставника с собой. Но каждый раз отказывался от этой затеи. Хотя надо признать, если бы не он, искаженный меня бы сожрал, а до этого прибили штурмовики. Я его конечно тоже выручал тогда не раз, но пока счет был не в мою пользу.
— Если проблема только в этом, то это решаемо. — улыбнулся Мирослав. — Ты уже окончил училище, и хоть формально перед дворянским собранием не предстал, и, по сути, и по бумагам — ты мой полноправный внук. Князь и граф Суворов. А значит и личные слуги у тебя должны быть. Васька! А ну иди сюда.
— Здесь, ваше сиятельство! — тут же отозвался Строганов, появившись в дверях опочивальни.
— С этого дня, освобождаю тебя от служения роду Суворовых и моему личному. — просто сказал Мирослав, и Василий на мгновение нахмурился, не понимая в чем дело, так что старый граф, с усмешкой показал на меня. Наставник тут же просиял, и встав на одно колено передо мной склонил голову.
— Клянусь честью и жизнью служить Александру Брониславовичу Суворову и ему одному. Не роняя ни его, ни своего достоинства, и храня верность как дар господень. — проговорил Василий. — Не отступать от господина, ни в бедах, ни в трудностях. Не бросать даже в преисподней. И не пожалев живота своего всегда стоять на его стороне, в делах и в боях.
— Клянусь хранить заветы праотцов и не уронить достоинства собственные и служителя моего. Ни в чем не обижать интересов его и быть ему верным главой, как он становится верной дланью моей. — ответил я ритуальной фразой, и Василий прикоснулся лбом к моей ладони.
— Поздравляю тебя, внучок. — усмехнулся Мирослав. — С первым верным и преданным служителем. Теперь осталось чтобы твои «верные» люди оказались не хуже.
— Уверен, окажутся. — ответил я, чувствуя странную теплоту внутри.
День турнира…
Летний императорский дворец поражал с первого взгляда, хотя еще задолго до прибытия ко двору я с недоумением понял, что впереди меня ждут настоящие чудеса. Из серии — такого не бывает. Первое что бросалось в глаза, здоровенная дыра в тучах, которая прочно расположилась над большой территорией. Второе, когда мы вышли из машин — тут было значительно теплее, градусов на пять.
Словно кто-то повесил в небесах гигантскую линзу, собирающую тепло в одном месте. Мне даже стало жарко, так что пришлось расстегнуть китель. При этом судя по поведению Строгонова и остальных сопровождающих, они от происходящего были чуть ли не в большем шоке чем я.
— Это что? — спросил я, взглядом указав на небо.
— Его величество развлекается. — пробормотал, поежившись Василий. — Красиво жить не запретишь, особенно тому, кто вне категорий по использованию резонанса.
— Хочешь сказать, что он вот это в одиночку исполнил? — еще больше удивился я. — Тут же километров, не знаю, пять в диаметре! Да и в высоту облака некоторые по сотне метров, как он такую массу удерживает?
— Силой мысли, тренировками и мастерством. — ответил не слишком довольно Строганов, тоже ощущая давление гигантского конструкта. — Будешь стараться, может и у тебя что-то подобное получится… лет через двадцать.
Да-да, так и поверил. Но всё-таки, как? Даже жаль, что никто из моих товарищей и команды такое не увидит вживую. По телевизору то скорее всего покажут. Даже не скорее всего а точно. Но сейчас у ребят времени на то, чтобы пялиться в экраны телефонов не осталось. Мы начали готовиться заранее, и все равно в последнюю минуту выяснилось, что мы совершенно готовы… хорошо хоть заём удалось получить и торги выиграть без проблем, а долг мы отдадим уже после финала, на котором я просто вынужден победить.
Были у меня определенный надежды что план экстренной эвакуации задействовать не придется, и тогда у меня на руках просто появится два ценных приза. Но готовился я к худшему, а потому еще вчера вечером Таран с Жегловым собрали штурмовой отряд, загрузили «списанные» резонансные доспехи, доставшиеся нам после военных игр, и отправились ждать меня в условном месте.
Ангелина и Леха, независимо друг от друга но в строгом соответствии с планом, занимались припасами, а Максим убыл сразу после окончания аукциона. С Марией Ивановной и Симеоном Шиловским я попрощался, хоть и не объясняя в чем дело. И единственный кто был не в курсе происходящего — Строганов.
Нет, я не питал иллюзий, денщик и адъютант безусловно отслеживал мои передвижения, да и команда охраны не спала. Но, к счастью, следили они только за мной, почти не обращая внимания на «не важных» по их мнению людей. Я же вел себя словно лапочка и старался все время держаться на виду.
— Его сиятельство, князь Александр Брониславович Суворов. — провозгласил глашатай, когда мы входили в главный зал гостевого дома. На мне тут же скрестилось множество заинтересованных взглядов. И надо сказать, что далеко не все из них были радушными, или даже нейтральными. Большинство смотревших на меня глаз оказались колючими, прощупывающими, а то и откровенно враждебными.
Хотя я к такому был готов. Собравшиеся в этом гостевом зале люди — приближенные императора, или просто вхожие ко двору. Не просто гости, чиновники, военные, высокородные бояре… все те, кто за власть готов убивать, грабить, травить и если нужно — похищать детей.
— Дружище, ты выглядишь просто потрясающе! — раздался во внезапно образовавшейся тишине громкий голос принца Грузинского, нисколько не отошедшего от своего обычного амплуа. Довольно улыбающийся кучерявый парень снова сменил цвет волос, на ярко желтые с не прокрашенной черной полоской, словно флаг российской империи, так что в этот раз мы оказались на одной волне.
— Да, красный тебе однозначно идет. — усмехнулся Костя, подойдя ближе.
— Согласился на этот эксперимент только из-за твоей настойчивости и хорошего настроение. — усмехнувшись пожал я протянутую ладонь. — К слову, как я вижу мода на смену цвета волос и правда есть, хотя и не повальная.
— А ты думал, что один такой будешь? — довольно фыркнул Багратион. — Даже если бы я захотел так подшутить нал тобой, вряд ли у меня что-то вышло. Слишком популярна сегодня партия Морозовых.
— Ого, и с чего такая… скученность? — удивленно спросил я, увидев в дальнем конце зала довольно большую, человек в сорок, толпу девушек и юношей, чьи волосы были выкрашены в белый и голубой цвета.
— Говорят его императорское величество с минуты на минуту произнесет речь. Там и узнаем. — пожав плечами ответил Константин. — А пока, идем, познакомлю тебя с нашими будущими одногруппниками.
— Нашими? — удивленно спросил я.
— Конечно, или ты уже передумал поступать в высшую военную академию империи? — подняв бровь ответил Багратион. — Отец настоял, чтобы я тоже получил достойное образование, так что придется мне с осени подвинуть график тренировок. Хотя от спорта я отказываться тоже не собираюсь. Буду регулярно выезжать на сборы и турниры, но там такое в порядке вещей.
— С каждым словом ты меняешь мое представление об академии все сильней. — пробормотал я, махнув Василию, держащемуся чуть позади, чтобы он спокойно мог отойти к другим адьютантам и слугам, допущенным на это мероприятие. — Я-то по наивности своей считал, что в академии учатся, и делают это усердно, чтобы потом в бою было проще. А ты про турниры и соревнования.
— Друг мой, куда же без этого? Учеба, конечно, там не сахар, но ты не забыл, что уже дал присягу? — усмехнувшись покачал головой Багратион. — И родина может в любую секунду выдернуть тебя, меня… да любого из учеников, если они нужны на деловом, дипломатическом или вполне реальном боевом фронте. Так что двадцать процентов учебы, и восемьдесят процентов командировок и практики. Примерно на такое соотношение можешь рассчитывать.
— Если я вообще туда попаду. — пробормотал я, глядя на парней и девушек, к которым мы приближались. Буйства красок, как на наших с Константином головах, у них не наблюдалось, и все же почти все оказались крашенными. В основном меняли оттенки, получив черные волосы с вороным отливом или розовые в случае блондинок.
— Дамы и господа, разрешите вам представить моего дорогого друга, соратника, прикрывшего мне спину, которому я обязан жизнью, его сиятельство Александра Суворова. — торжественно заявил Багратион. — Познакомься, это мои товарищи по учебе и юношеской сборной.
— А мы уже знакомы! — заявила одна из девушек. — Это же вы, ваше сиятельство, обезвредили того бомбиста? На дороге во время протестов.
— Сожалею о произошедшем, охрана должна была пресечь подобное недоразумение и не доводить до выступлений и попытки терактов. — виновато улыбнувшись проговорил я, и молодые люди тут же заулыбались, стараясь меня приободрить. — Но да, мне пришлось взять ситуацию в свои руки.
— Не смотрите так на этого скромника. — рассмеявшись сказал Константин. — Я лично видел, как он сбил десантный шлюп, а потом…
Договорить князь не успел, громогласно затрубили фанфары и все люди в зале повернулись к небольшому балкончику, на который вышел герольд.
— Его императорское величество, вседержитель Российской Империи, Петр Николаевич Романов. — объявил герольд, и тут же встал на одно колено, повернувшись чуть боком. Еще раз прогремели фанфары и люди начали склоняться в поклонах, в соответствии со своим статусом и титулом. Кто низко, почти до пола, а другие, как Багратион — лишь немного ниже, чем просто старшему.
— Встаньте. — выждав положенную паузу сказал император, и выпрямившись я разглядел довольно молодого, чуть за сорок, мужчину, с несколькими белыми локонами в аккуратно уложенной шевелюре. Военный мундир, черного цвета, украшало всего пара орденов, зато я ни секунды не сомневался — оба заслуженные.
Вот только зацепился мой взгляд не за одежду или внешний вид императора, и даже не за его мощную, подавляющую ауру, с ярко выраженными и развитыми чакрами, а за человека, стоящего позади него, по левую руку. Если быть точным — девушку, пока держащуюся в тени, но с на столько характерной аурой что не узнать ее было невозможно.
— Эй, ты вообще слушаешь что он говорит? — ткнув меня в бок спросил Константин, и я понял, что, сосредоточив зрение совершенно упустил из виду приветственную речь государя.
— …однако, даже в эти темные для империи времена, среди подрастающего поколения все равно находятся самородки, юноши и девушки, способные затмить своими силами и умениями великих героев прошлого. — говорил Петр, цепким взглядом пройдя толпе под ним. — И особенно радостно, что сегодня, в этот весенний день, перед нашими взорами сойдутся в финале турнира представители, верно служащих империи фамилий. Суворовы и Долгорукие, столпы нации!
Из зала послышались жидкие аплодисменты, мгновенно переросшие в гул, но стоило императору поднять ладонь, как все смолкло.
— В подтверждение древних традиций, и в следствии новых реалий, в которых их приходится применять, сегодняшний поединок пройдет под знаком благословления от рыцарской дамы. — проговорил государь. — Своим решением, и в соответствия с законами империи, я представляю вам мою дочь, новую княгиню, Марию Петровну Морозову. Прошу, дочка.
Мальвина вышла вперед, и впервые я ощутил их схожесть. Одно дело, догадываться, даже знать точно, и совсем другое — видеть своими глазами. Как бы я не хотел, но даже накидывая на нее ярлыки и сравнивая поведение с тем, что было раньше невозможно было не признать, держится она царственно.
Холодная вежливая улыбка, скользящий, никого не обижающий, но и никого не выделяющий взгляд. Легкость в движениях, которую иным приходится вырабатывать годами. Ну или как она — родится и воспитываться среди первых лиц государства. Стала понятна и властность, и требование к подчинению, и непринятие понятий равенства и сотрудничества. Тут либо служишь, либо враг. Вот только возникала такая маленькая проблемка… со мной она вела себя по-другому.
Возможно, проблема в том, что я сломал ее шаблон поведения, когда прижал в тренировочном зале. А может она просто искала кого-то похожего на отца, кого-то кто сможет ей приказывать и держать в ежовых рукавицах, в то время как остальные пресмыкаются и пытаются услужить. Ну и угроза ее становилась вполне реальной.
— Пусть сегодня победит достойнейший! — проговорила Мальвина, помахав с балкона ручкой, и тут же отошла назад, за спину отца.
Государь, не прощаясь, помахал ладонью и скрылся за тут же сомкнувшимися дверьми, а зал, замиравший пред этим словно заяц в присутствии хищника, тут же взорвался сотнями голосов. И обсуждали люди совсем не предстоящий финал турнира. Теперь на первом месте в новостной повестке у всех было только одно — новая княгиня Морозова. Не княжна. И тут окончание было крайне важно.
— Ловко государь всем Морозовым крылышки подрезал. — проговорил один из юношей в нашей компании. — Княгиня, глава рода. Теперь все рассчитывающие на главенство племянники и двоюродные родственники будут очень раздосадованы.
— Пф, ты так думаешь? Они будут в ярости, и в ярости не бессильной. — тут же ответила девушка с волосами, выкрашенными в одном цвете с малиновым платьем. — Как бы до измены не дошло, а то, чего доброго, они к его старшей сестре перекинуться. Там-то и закона нового нет, и место главы рода может оказаться внезапно вакантным.
— Вряд ли государь пошел бы на этот шаг, не продумав все до мелочей. — возразила другая девушка, мелированная как зебра. — Зачем, как вы думаете, государь собственную кровиночку так подставляет? Не ради же того, чтобы ее самолюбие потешить, она не на столько самонадеяна.
— Боюсь, что вы ее плохо знаете. — чуть улыбнувшись сказал я. — У Мал… Марии Петровны, довольно тяжелый характер, но в целеустремленности ей не откажешь.
— Ой, да не прибедняйся. Тут уже половина в курсе что она ради свадьбы с тобой потребовала от отца признания. — рассмеявшись произнес Багратион. — Как там: «не бывать такому, чтобы Суворов женился на Холодец»? Твои слова? Но то, что он ее княгиней сделал, это конечно звоночек. За статус девушке предстоит побороться. Сил то хватит его удержать?
— Не знаю, восьмой условный у нее уже есть. — пожав плечами ответил я, чем вызвал недоуменные взгляды. — Хм. Прошу прощения, я сказал что-то не то?
— Нет-нет, князь. Думаю, мы все просто удивлены такой силой молодой княгини. Восьмой ранг в шестнадцать… интересно, кто же ее мать? — проговорила та же девушка, что утверждала о разумности государя.
— Возможно одна из пропавших персидских принцесс? Или заложница, присланная из Норвегии. — тут же высказал идею один из парней. — У обоих ее родителей резонанс должен быть не ниже пятого ранга. Даже если считать, что государь вне категорий и она пошла в него…
— Господни, нам пора. — отвлек меня от разговора Василий, приближение которого я отметил еще минуту назад.
— Прошу прощения господа, дамы. Увы, но меня ждет мероприятие, ради которого мы здесь и собрались. — улыбнувшись чуть поклонился я. — Хотя, если честно, я уже начинаю сомневаться, что же сегодня будет главным.
Стоило отойти в сторону, как нас встретила четверка гвардейцев, ненавязчиво, но вполне ощутимо держа под караулом, нас вывели во внутренний дворик, за которым располагались площадки для тренировок. Вот только применимо это было только в сравнении с реконструированным летним дворцом. На самом же деле в кругу зеленых алей и лесополосы скрывался настоящий бетонный полигон.
Примерно на половине пути нам встретилась вторая группа. Так же, под конвоем, вели княжича Долгорукого, и лицо его при этом не выражало ни капли довольства. Скорее он был глубоко раздосадован и нервничал.
— Михаил! — окрикнул я вздрогнувшего князя, и улыбнулся, когда он недоуменно оглянулся в мою сторону. — Играй честно, и все будет отлично. Никто не пострадает.
— Сказал жулик. — поджав губы зло проговорил парень.
— Я сражаюсь так же, как мой противник. — пожал я плечами. — И всегда стараюсь сохранить жизнь, если это возможно. Так что… все зависит только от тебя.
— Нет. — помотав головой ответил Михаил, взгляд его стал сосредоточенным, а неуверенность исчезла из движений. — Сегодня выскочки Суворовы вновь почувствуют, что значит разница в происхождении и древности фамилии. И в отличие от остальных твоих противников, мне не понадобится ни выгорание, ни наркотики…
— Это уже звучит отлично. — усмехнулся я. — Ты только не перестарайся, чтобы не пришлось вызывать медиков на поле. Удачи тебе, всего хорошего…
— Ты проиграешь, и никакая удача тебе не поможет. — нахмурившись ответил княжич, и резко развернувшись быстро пошел прочь. Уверен, позволяй ему этикет, он бы с удовольствием побежал.
— И чего он? — проговорил я, глядя Михаилу вслед. — Думаешь очередная подлянка будет?
— Долгорукие давние союзники рода Суворовых. — осторожно проговорил Василий, оглянувшись на сопровождающих нас гвардейцев. — Но, если он искренне считает что обязан победить любой ценой… я бы не советовал расслабляться.
— Тут расслабишься. Как же. — хмыкнул я, но шага не ускорил. Пока не оказался в небольшом ангаре и не увидел мужчину в спецовке, копающегося в моем доспехе! — А ну отошел от моей брони! Быстро!
— Прошу прощения, ваше сиятельство, но регламент обязывает меня проверить вашу броню на неполадки. — тут же отскочив в сторону проговорил мужчина.
— В прошлый раз, когда я пустил постороннего к доспеху, меня чуть не сожгли заживо. — произнес я, глядя на снятые элементы брони.
— Именно зная об этом мне и велели все проверить. — быстро ответил инженер. — Если хотите, я могу позвать старшего специалиста…
— Хочу. И желательно старшего охраны, так чтобы ваши личности кто-то подтвердил. — сказал я, проверяя целостность движков. — Василий…
— Я все проверю, ваше сиятельство. — чуть склонившись ответил Строганов. — Идем, служивый, чем быстрее разберемся, тем лучше.
— Но у нас же тут императорский дворец, а не проходной двор… — услышал я слова отдаляющегося техника, но лишь покачал головой. Если безликий сумел притвориться баронессой Шайтанской, кто сказал, что он такой один? Не хватало мне еще проиграть финал и поломать все свои планы только потому, что кто-то сломает доспех прямо перед финалом.
— А ты, похоже, теперь еще и в броне разбираешься. Совсем князья нынче измельчали. — раздался позади уверенный и немного нагловатый девичий голос, и оборачиваясь я уже знал кого увижу. — Ну, что скажешь? Или язык проглотил?
— Скажу то же, что и раньше. Не связывайся со мной, иначе можешь пожалеть. — со вздохом ответил я, глядя на довольно ухмыляющуюся Мальвину. — Мне без разницы, дочка ты императора или дворника. Вертеть собой я не позволю. Но с обретением положенного статуса — поздравляю.
— Положенного, верно. — поджав губки произнесла Морозова. — А ты, теперь, князь Суворов, если не заметил, графского титула тебя не удостоили. Просто князь. Даже Княжич, и не факт, что наследный. А я — единственная глава рода!
— Мне тебя еще раз поздравить? К тому же, что это меняет? Или ты думаешь, что внезапно стала для меня важнее? — чуть наклонив голову к плечу спросил я. — Или хочешь, чтобы мы перешли на «вы» ваши светлости и прочий официоз? Это легко, только потом не пытайся вернуться к личному общению.
— Да ты… да я… — вытянув руки по швам и сжав кулачки проговорила Мальвина. — Ты еще… ла-адно, мы еще посмотрим, кто окажется сверху!
— Это и без свадьбы можно сделать. К тому же ты в отличной форме, уверен — справишься. — ответил я, и набравшая было для ругани воздуха в грудь девушка так и замолчала, быстро краснея.
— Пошляк! — выдавила наконец из себя Мальвина, и развернувшись быстро удалилась, правда не одна, стоило ей отойти метров на пять как девушку чуть ли не в кольцо взяли телохранители, няньки и гвардейцы.
— Что ты ей такое сказал? — проговорил Василий, кивнув в сторону удаляющейся княгини. — Ой гляди, Александр… доиграешься.
— Да как бы уже не… — вздохнув проговорил я. — Что с техниками?
— Все нормально, проверил — все те за кого себя выдают. Ну и раз уж мы выдернули лучших специалистов империи, стоит доверить им наладку. — прокомментировал Строганов, представляя мне двоих мужчин, того техника что я уже видел, и господина в деловом костюме, который явно давно не мазался в солидоле.
— Ваше сиятельство, рад быть вам представленным. — произнес мужчина. — Многое с этой рухлядью мы сделать не сможем, но проверить работоспособность и настроить по вашим пожеланиям — обязаны. Приступим?
— Да, у нас осталось сорок минут. — кивнул я, уступая место у доспеха специалистам. — Основная проблема — он очень медлителен…
Летний дворец, гостевой зал.
— …она чуть не вылетела из ангара, красная как рак. — прошептала девушка, одна из фрейлин новой княгини, улыбчивому кучерявому парню, чья шевелюра была выкрашена в цвета имперского флага.
— Отлично, просто отлично. — кивнул Константин. — Значит она и получаса не продержалась, с официального признания. Не думал, что все на столько далеко зашло. Что же, баронесса, можете считать, что спор с вашей сестрой решен в вашу пользу. Всего доброго. И всегда отвечайте на мои звонки.
— Конечно, ваше высочество. — глубоко поклонилась молодая баронесса, показывая свое декольте с самого выгодного ракурса. Но Багратион лишь усмехнулся, на такую откровенную провокацию он не велся с пятнадцати лет, и, хотя до сих пор успешно отыгрывал юнца благодаря навыкам и гриму, идти в академию во второй раз совершенно не хотелось… придётся сменить часть преподавателей…
Летний дворец, императорские покои.
— Ну что еще… — проговорил государь, отрываясь от кипы бумаг, когда в комнату ворвалась, словно снежная метель, дочка. — Судя по настроению, он снова тебе отказал, верно? Хочешь отозвать обещание его не трогать?
— …Нет! — выпалила Мария, рухнув в кресло и скрестив руки под грудью. Петр грустно улыбнулся, уголком губ. Сейчас она в точности напоминала покойную мать, и ему было очень жаль, что девочка лишилась любви с самого рождения… няньки ее испортили. — Я сама ему голову откручу. Я всю его жизнь в ад превращу! Он у меня попляшет… да я…
— Все ещё хочешь выйти за него замуж? — уточнил император. — А то смотри, после победы избавиться от него будет не так легко. Все же телевиденье, брожения в народе, поддержка Суворовых — все это нужно учитывать.
— Я, выйду, за него! — отчетливо проговорила Машенька, подавшись вперед, и отцу ничего не оставалось как развести руками. — И если он победит, помни — ты обещал…
— Все в норме? — спросил Строганов, когда я прошел взад-вперед и несколько раз попрыгал. — Как отзывчивость движка?
— На удивление бодро. — ответил я, чувствуя, что стальные мышцы почти не отстают от моих собственных. — Почти не тормозит.
— Модель даже не устаревшая, а откровенно древняя, так что ничего странного что сенсорика у нее запаздывает. — ответил, пожав плечами одетый в костюм инженер. — Учитывая важность момента, и то что в прошлый раз она вас чуть не подвела, я позволил себе подкорректировать двигатели. Теперь они работают на износ, но в будущем, постарайтесь обзавестись более продвинутыми. Все же у меня есть куда более продвинутые модели. Хорошего боя.
— Благодарю. — на автомате ответил я в спину быстро уходящего инженера, и только потом до меня дошел смысл его слов, так что я повернулся к оставшемуся технику. — «У меня»? Он хозяин местного автопарка?
— Вы что?! Это же сам Василий Юрьевич Глушко! Как можно не знать одного из величайших изобретателей современности и внука ассистента самого Теслы? — в шоке от нашего невежества проговорил техник. — Светоч… один из. Я даже не знаю…
— Ну вот и мы тоже не знали. — вздохнул я, оглянувшись в ту сторону куда ушел изобретатель. Вот с кем поговорить бы Максу, он бы точно узнал изобретателя и нашел с ним общий язык. Пока же мне осталось лишь вздохнуть и приготовиться к бою. Вряд ли он получится легким. Судя по поведению Михаила, Долгорукий что-то задумал, или просто знал, от чего был не слишком весел.
Но и я был совсем не прост. Я не только занимался с утра до вечера на протяжении последних недель, но и развивал всеми доступными способами чакры, а главное — сумел настроить временное сопряжение с Шахом. Теперь я мог вливать в него силы прямо во время боя, так что о зарядке можно было не беспокоиться. А кроме того, помня о поведении Якова, я выработал новую тактику.
— Готов? — спросил Строганов, когда гвардейцы довели нас до небольших ворот, ведущих на арену. Специально для проведения финала на бетонном поле возвели укрепления и зрительские трибуны. Они казались открыты всем ветрам, но я даже отсюда видел, как мерцают резонансные поля, защищающие зевак от малейшей опасности.
— Будто у меня есть выбор. — усмехнулся я, поведя плечами и наслаждаясь почти мгновенным откликом доспеха. — Придется стать великим, иначе на нас столько долгов будет что вовек не расплатимся.
— Да уж, умеешь ты сам себя загонять в ловушку. — покачал головой Василий. — Тогда желаю удачи, ты, конечно, силен, но она иногда даже самым умелым нужна.
— Лишней точно не будет. — ответил я. — Но надеюсь сегодня обойдемся без нее.
— Участники, на арену. — прогремел хорошо поставленный дикторский голос, и ворота легко, без скрипа, распахнулись, открывая мне полный обзор. Короткий бетонный коридор, и вот я уже стою на идеально ровной площадке. Но вместо того чтобы останавливаться я прошел чуть дальше, туда, где выступая чуть выше остальных, над ареной расположилась императорская ложа.
Казалось, вот она, императорская чета, руку протяни. Между нами, даже перил не было, чтобы не мешать обзору государя, его супруги и княгини Морозовой, сидящей чуть позади. Вот только количество щитов, отделяющих его от арены, просто зашкаливало. Они наслаивались друг на друга, едва не соприкасаясь, и я успел удивиться мастерству резонатора, пока не увидел насечки на потолке. Похоже именно по ним и ставили щиты.
— Благородные рыцари, помните о своей чести и достоинстве. — проговорил с легкой улыбкой государь, и его слова тут же разнесли над полигоном динамики. — Идите же, и покажите поединок достойный великих родов!
Говорить что-то было излишке, тем более что и Михаил, чуть запаздавший с приветствием императорской четы, красноречием не блистал. Если честно мне просто хотелось как можно быстрее закончить схватку и как можно меньше соприкасаться с императором и его семьей. Особенно с Мальвиной. Но и отступиться я не мог, ставки были слишком высоки, во всех смыслах.
— Разойтись на позиции. — объявил судья, и прожекторы высветили два ярких круга, видимых даже в солнечную погоду. — Приготовились! Начали!
Мы рванули навстречу друг другу, и в первую же секунду я понял, что с противником что-то не так. В отличие от Якова он не фонил, не пульсировал, и аура его казалась вполне нормальной, даже отклонений как у Герба не видно. Но в то же время он стал на порядок быстрей, почти сравнявшись со мной! Что там, если бы инженер-изобретатель не подправил работу двигателей, я оказался бы черепахой против кролика.
А сейчас… Рывок! Я успел уйти с траектории атаки, и тут же ударил навстречу ладонью Шивы. Сжатый до предела пресс, в точности повторявший движение моих кулаков, обрушился на доспех противника, и почти мгновенно погас. От неожиданности я даже провалился вперед, сделав неловкий шаг, и это спасло меня от неминуемого проигрыша.
Над головой просвистело прозрачное лезвие, чуть ли не в три раза длинней клинка, который сжимал Долгорукий. И в отличие от Якова он не забывал о защите. Держа третий глаз полностью напитанным праной я отчетливо видел, что доспех противника чуть светиться, словно облепленный пленкой мыльного пузыря.
Но времени разглядывать такую красоту мне не дали. Три диска, идущих почти друг за другом заставили меня перейти в глухую оборону, и тут же отбить клинок противника собственным проводящим мечом. На бетонной стене, в паре метров за мной, появились глубокие царапины, но бой только набирал обороты.
Прыжок в сторону, увернуться от молниеносного выпада и снова контратаковать! Пресс врезался в щиток на шлеме Долгорукого и тут же развеялся, но в этот раз я был готов к такому повороту событий, а главное — видел, что происходит. Щит, покрывающий броню противника, в этом месте лопнул, но спустя всего секунду возник снова.
И тут одно из двух, либо лыжи не едут, либо я идиот. Потому что о такой технике защиты я ничего даже не слышал, а ведь усиленно пытал и расспрашивал обо всем Коловрата на протяжении всех последних недель. Разные конструкты были, даже полностью повторяющие контур тела хозяина, но вот состоящие из десятков разных кусочков — на такое были способны только искаженные.
Не собираясь сдаваться, я отпрыгнул, уходя с прицела очереди дисков, вполне нормального для кадета училища размера, с канализационный люк, и тут же ударил сам. Я бил наверняка, прессами, ладонью Шивы, воздушными кулаками, не давая противнику ни секунды, на то, чтобы опомниться. Но его запас выносливости казался совершенно бездонным. Под ударами он лишь трясся, отступая, и снова шел в бой.
Дважды мне удалось пробить резонансное поле, а затем ударить противника в ту же точку, пока щит не восстановился. На доспехе противника оставались глубокие царапины, он отшатывался, даже отступал, но это не решало проблему. Выиграть у меня не получалось, хоть тресни, а враг наступал словно заведенный.
Пять минут мы кружили друг напротив друга, пока не прозвучала сирена.
— Первый раунд окончен. Техническая ничья. Пять минут перерыв. — объявил ведущий, и я с удивлением понял, что ноги дрожат от усталости. Глубоко вздохнув, я силой заставил организм прийти в норму и вернувшись к выходу, за которым меня ждал Строганов рассказал обо всем, что видел.
— Секторная броня? — удивленно посмотрел на меня Василий. — Я такого в живую даже не видел, но слышать приходилось. Вроде как были такие эксперименты, новейшая разработка, не пошедшая в серию… вот только для такого старья как ваши Воины она точно не предназначена. Уверен, что не обознался?
— Я словно по наковальне стучу. — отдышавшись проговорил я. — Дважды в одну точку бить приходится, для того чтобы его просто поцарапать. И это с максимальным усилием и воздушным кулаком.
— Если бы ты мог использовать когти ветра, проблема могла бы решиться. — нахмурившись проговорил Строганов. — Да только когти — техника сложная, объемная… еще и требующая предельной концентрации и умения.
— Да уж, я в курсе. — ответил я, вспоминая длинную череду бесполезных попыток. — Есть другие предложения?
— Попробуй тот же фокус что и с Яковом. Он его естественно ждет, но одно дело ждать, а другое — суметь отразить. — посоветовал Строганов. — Только если у него броня другого поколения, в шлеме могут быть светофильтры. Зрителей ослепишь, а его нет.
— До этого еще придется внешние камеры отключить, чтобы он через щель смотрел. — проговорил я, глотнув воды.
— Участники, приготовились! Второй раунд. На позицию! — объявил ведущий, и забравшись в броню я снова встал в круг света.
От Михаила ощутимо несло угрозой, скрытой мощью, но в то же время ощущение было не столь ярким, как во время схватки с Яковом. От того прямо разило опасностью, тут же… не подходи — убьет. А если держаться на расстоянии, то вроде, как и нормально. Вот только и шансов победить, не входя в ближний бой у меня не было.
Стоило прозвучать сирене, как мне на встречу полетели диски. Один за другим, без остановки, десятки! Словно очередь, выпущенная из гигантского пулемета. К счастью, размеры их оставляли желать лучшего, и я без особых проблем отражал мельтешащие прозрачные лезвия своим мечом. Ровно до того момента как к ним не присоединилось лезвие вражеского проводящего клинка.
Михаил, с ревом вырвавшемся из-под брони, обрушил на меня мощный удар, заставляя парировать выпад, и одновременно не прекращая бомбардировку конструктами. Рывок! Я оказался в паре метров от места куда обрушились сразу десятки ударов, бетонная поверхность пошла трещинами, и над ней появилось легко различимое облачко пыли. Несколько дисков, словно приклеенные, изменили траекторию и понеслись в мою сторону, и мне снова пришлось кидать тушку прессом в сторону.
Рывок! Еще рывок! И вот я уже за спиной противника! Удар!
Я вложился в него полностью, помня о секторной защите врага. Первым шел воздушный кулак, сжатый до предела обычный пресс. Следом — диск. И только потом — мой кулак с пробойником. И Михаил не успевал отреагировать, я это отчетливо видел — парень только начал разворачиваться, когда первые конструкты соприкоснулись.
Вот только, когда щит с легким звоном исчез, летящий следом диск врезался в шлем противника, оттяпал значительный кусок стали, буквально выворотив ее наружу. И оставляя сантиметровые заусеницы вокруг царапины. А потом мой пробойник врезался в новую преграду, которой в обычной броне просто не могло быть!
Я успел среагировать, успел зажмуриться, когда произошла вспышка, но отдернуть руку уже не сумел. Пластина на плече Михаила взорвалась, и стальная перегородку ударила меня по правой руке, выворачивая ее под неестественным углом. Только заводские «стопперы», ограничивающие подвижность сочленений доспеха, спасли меня от потери руки. Сустав громко щелкнул и заел.
Отскочив в сторону, я с недоумением посмотрел на противника, рухнувшего на одно колено. Под одной пластиной брони стояла вторая, кажется, еще более мощная, а главное — доспех все еще оставался цел. Мало того, он поднимался!
— Это будет даже забавно. Смотреть как ты убьёшься, не в состоянии совладать со мной и тратя все силы. — донесся из динамиков брони голос Долгорукого. — Можешь не пытаться сдаться. Сегодня все в империи, миллионы людей, смотрящих на наш поединок в прямом эфире, убедятся в том, что главное — это происхождение!
— В таком случае у меня для тебя плохие новости. — произнес я, силой вправляя плечо. — Мое происхождение выше твоего, и ты в этом сейчас убедишься.
— Посмотрим! — успел крикнуть Михаил, когда я активировал рывок, и со всего размаху ударил его проводящим клинком, добавив к силе резонанса собственное ускорение и сведенный под острым, почти игольным углом лезвие. Он отбил, не мог не отбить, потому что выпад казался слишком прямолинеен.
Вот только за первым ударом следом шел воздушный кулак, и еще один, в ту же точку под другим углом. Рука слушалась с трудом, но я сумел задавить боль и активировать все заложенные силы, лишь бы все конструкты пришлись на одно место. Четыре подряд. И теперь я был готов к последствиям.
Новый взрыв раздался совсем рядом, пластина взлетела, разрушая мой конструкт и отбрасывая противника с траектории удара. Но меня не задело. Лишь огонь лизнул пластину брони, а затем в бок противника врезалось лезвие, через которое я послал резонансный импульс.
Михаил отскочил, попробовал ударить по моему клинку сверху вниз рукой, надеясь сломать, но я вовремя убрал лезвие и атаковал вновь, с другого направления. А на поврежденном участке осталась лишь последняя, родная пластина, точно такая же, как и у меня. Шансы сравнялись, и только Долгорукий был иного мнения.
Отскочив в сторону он поднял руку, прикрывая локтем пробоину в шлеме, активировал щит, и пошел по кругу, стараясь вывести меня против солнца. Старый, словно пирамиды, трюк. Да только я оказался проворней. Выхватил гранатомёт и выстрелил, предварительно послав в противника диск. Реакция Михаила оказалась запоздалой, жаль только задумка не сработала и краска стекла с подставленного в последнее мгновение, у самого лица, щита.
Почувствовав, что его защита ослабла, а угроза зависла прямо у его носа, Долгорукий перешел в оборонительную позицию, прикрыл поврежденный бок и надвинул щит. Сжался, выжидая время для удара. И тем обеспечил мою победу. Неминуемую, хотя не слишком легкую или быструю. Повозиться пришлось, и изрядно, но теперь я не торопился.
Кулак, пресс, диск — лезвие. Ладонь Шивы, диск, пробойник — стальная перчатка. Я выбивал одну за другой все его пластины, заставляя отсыпать с каждым ударом. Противник ревел, словно раненый зверь. Прикрывался локтями и конструктами, пытался перейти в контратаку, но каждый раз получал по щам. И когда очередной удар пришелся в сплошной шлем, срощенный с грудной пластиной, его бросило на пол.
И больше не поднялся. Суставы его брони искрили от попаданий, двигатели надрывно гудели, но на всем доспехе не осталось ни одного целого сектора с щитами. Сквозь динамики слышалась надрывная ругань, обида и кажется отчаянье. Не в состоянии подняться, Михаил все же заставил себя перекатиться лицом вниз, опереться о меч и раскрыть эвакуационную дверь доспеха.
— Я не сдаюсь! — прохрипел парень, вытаскивая из стальных перчаток рукоять меча. — Ты чудовище! Не знаю, что в тебе нашла сестра — но таким как ты не место в высшем обществе! Вылезай из доспехов и сражайся, трус!
— Знаешь… а почему нет? — сказал я, чуть подумав. — Пожалуй последний урок я могу себе позволить. Надеюсь, только ты не сунешься в академию, ведь там все будут знать, что ты проиграл дважды и даже не сумел найти в себе мужество признать собственную ошибку.
Отойдя к краю арены я выбрался из доспеха, и легко взмахнул проводящим мечом. Удивительно, но кажется все мои заготовки и уловки сегодня не пригодятся. Раз уж я сумел справиться с ним в броне, то без нее — и подавно. Судя по радостному взгляду Долгорукого, он с такой позицией был в корне не согласен, но это был не первый за сегодня раз, когда он в корне ошибался, а мне лишь пришлось продемонстрировать ему это наглядно.
Ловко взяв меч и встав в позу для фехтования, он пошел на меня, усмехаясь. Я демонстративно поднял меч ему на встречу, держа рукоять в левой руке, но когда до противника оставалось чуть больше двух метров легонько двинул правой ладонью. Сметя ошарашенного Михаила в сторону прессом.
Не ожидавший атаки сбоку, он чуть не рухнул, невольно сделав несколько шагов и замахав руками, а стоило ему восстановить равновесие — тут же покатился по бетону от смачного пенделя, устроенного мною с помощью пресса снизу-сзади. Почти минуту я позволял ему подниматься, но не приближаться ко мне, развеивая все подлетающие диски и здоровенные, с половину меня плоскости вражеского пресса.
Угроза, еще недавно исходившая от парня, почти испарилась, и он уже не пытался атаковать, лишь добела сжимая губы и прикладывая максимум усилий просто чтобы в очередной раз не повалиться на пол.
— Довольно. — наконец раздался над трибунами голос императора, и Михаил, в отчаянье, бросил меч, несколько раз со звоном подскочивший на бетоне. — Пора заканчивать этот фарс. Думаю, результат для всех очевиден. Победителем турнира признается Александр Брониславович Суворов!
— Победителя на трибуну. — объявил распорядитель, как только государь замолчал, и откуда-то из подсобного помещения на арену выехал пьедестал с кафедрой. При этом со стороны зрителей было совершенно не заметно что вся конструкция установлена на небольшой автомобиль. Хотя… судя по качественной сборке это мог быть постоянный реквизит.
Щиты над королевской ложей никуда не исчезли, но государь просто прошел сквозь них, а потом шагнул с края платформы. Я ожидал чего угодно, что он рухнет вниз и просто приземлиться, показав выдающиеся физические данные. Что он поймает себя прессом, как я недавно. Но вместо этого Петр словно не заметил, что идет по воздуху. И лишь едва заметное свечение под ботинками позволяло понять, что он использует конструкты на недоступном мне уровне. Пока недоступном.
Десятки камер следовали за правителем империи попятам, и я оказался на столько заворожен этим зрелищем, что не сразу понял в какой ситуации оказался. Я стою в паре метров от правителя величайшей в мире империи, пусть и находящейся в состоянии смуты, близкой к гражданской войне, но все еще сильной и независимой. А еще я стою истуканом, с мечом в руке, в то время как сообразительный Михаил уже рухнул на пол.
Уловив в глазах Петра искорку веселья, я запоздало опустился на одно колено и протянул меч на вытянутых руках. В этот раз задержка была уже по вине правителя. Хотя может он так соблюдал драматическую паузу? А через несколько секунд меч у меня из рук приняли.
— Клянешься ли ты, Александр, во всем блюсти интересы Российской Империи, охранять ее людей и государство Российское. Не жалеть ни крови, ни головы своей, сражаясь с её ворогами, истребляя лихих людей и их супостатов? — прозвучал громкий, четкий и куда более возвышенный, чем минуту назад голос.
— Клянусь! — ответил я, как можно уверенней. Пришлось даже прану перераспределить, чтобы не запороть момент. — Империя превыше всего!
— Силой и властью своей нарекаю тебя бароном Арылахским! — произнес государь, поочередно коснувшись моих плеч мечом. — Встань!
— Да, государь. — тут же ответил я, поднявшись, и впервые наши глаза встретились. Я успел сообразить, что это может быть проявлением неуважения и тут же чуть склонил голову, разорвав зрительный контакт, но кажется что-то пошло не так.
Всего на мгновение, на долю секунды, я почувствовал опасность, от которой хотелось бежать. Немедля провалиться сквозь землю. Ударить себя прессом с максимальной силой, лишь бы оказаться как можно дальше от её источника — стоявшего передо мной императора. Но почти сразу чувство опасности замолкло, оставив меня в недоумении — что это было?
— Прошу за мной, барон. Покажем нашему народу, что государь умеет держать слово и быть щедрым. — произнес Петр, и уверенной походкой направился к передвижной трибуне. Мне ничего не оставалось, кроме как держаться следом. Разве что по воздуху я ходить не умел, так что пришлось подбросить себя прессом, чтобы оказаться на указанном императором месте.
— Граждане, дети мои, сестры… и братья. Сегодня мы празднуем победу достойного, но не его одного. За полгода соревнований были выявлены сотни выдающихся дарников, и каждому из них выпал шанс добиться большего. Как и этот юноша, они поступят на службу нашего государства, чтобы вести за собой обычных людей, защищать их, не жалея живота своего, и бороться с нашими врагами до последнего. — говорил император, и я с удивлением понял что не чувствую в его словах фальши. Он верил в то, что произносит. В величие империи, в обязанность сильного защищать слабых. В обязанности, приходящие с возможностями.
А со всех сторон нас окружали сотни камер, передающие картинку миллионам человек по всей империи и за ее пределами. Обычный день, для многих стал уникальным событием. Император обращался к своей нации. А потом все резко кончилось, и мне оставалось только помахать рукой, стоя чуть ниже и дальше императора от трибуны. Камеры разошлись в стороны, беря общий план, и прожекторы начали гаснуть.
— Идём. — приказал Петр, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним в боковой коридор, ведущий к императорской ложе. Но примерно в середине коридора нас уже встречали те самые четверо гвардейцев и Строганов, которого держали под надзором.
— Ваше императорское величество. — глубоко склонился Василий. — Ваше сиятельство, поздравляю вас с получением официального титула.
— Суворовский? — коротко спросил Петр, взглядом указав на Строгонова.
— Так точно. — еще ниже склонился Василий.
— Псы… — выдохнул император, а затем, обернувшись, без размаха ударил меня по лицу. Я не чувствовал опасности, но даже на ускоренных рефлексах все что успел сделать — подставить щит, которого правитель просто не заметил. Меня отбросило в сторону, словно тряпичную куклу, с разбитой губы потекла кровь. И я успел заметить, как император вытирает платком собственную ладонь. А затем он сорвал камень, висящий у меня на груди. — Под стражу, обоих. В камеры до выяснения.
— Слушаюсь. — ответил самый рослый из гвардейцев, чье лицо было не рассмотреть под украшенным завитками шлемом.
— Что? Стойте! Мы ни в чем не виновны! — попытался возразить Строганов, но его тут же огрели по затылку прикладом, и обмякшее тело подхватили с двух сторон.
— Окажешь сопротивление — умрешь. — взглянув на меня произнес Петр. — Это понятно?
— Кристально. — ответил я, поднимаясь. — Ведите…
Я не стал дергаться, но руки мне все равно скрутили за спиной и куда-то поволокли. А император, удостоверившись что его приказ выполняется беспрекословно двинулся в другую сторону.
25 мая 15:40. Императорская ложа.
— Надя, уйди. — приказал Петр, буквально ворвавшись в небольшое помещение.
— Но я… — попыталась возразить законная супруга.
— Прочь! — рявкнул император, и Надежда вскочила с кресла, только в коридоре перейдя на обычный шаг. В такой ярости она мужа видела всего несколько раз в жизни. И каждый это приводило либо к массовой гибели людей, либо к кардинальным изменениям во власти или государстве в целом.
— Ну что, ссыкуха мелкая, доигралась? — посмотрел сверху вниз император на дочку. — Как давно ты в курсе, кто он?
— …что ты имеешь ввиду? — пропищала Мария, но стоило отцу приблизиться как она тихо взвизгнула, прикрывшись руками.
— Не строй из себя идиотку! Ты не просто так с меня обещание взяла, да только не подумала, что само его существование — угроза мне и государству в целом! — рявкнул Петр, заставив Машку еще сильнее вжаться в кресло. — Как давно?
— С нового года. Но я не знала. Догадывалась, но даже анализы ничего толком не дали. Мы с ним родственники не больше, чем с любым боярским родом. — попробовала пропищать девушка. — Очень дальние.
— Ну да, конечно. Только вот дед с бабкой у вас одни! — рявкнул император, садясь в кресло. — Что ж ты творишь, девочка… если бы ты мне сообщила заранее, я бы мог подготовится, успел что-то сделать. А сейчас, перед камерами. Его вся страна видела, ты хоть понимаешь, что это значит? И ни его дурацкая прическа, ни линзы никого не обманут… господи, ну что мне так с вами бабами не везет…
— Папочка, но я же ничего плохого не имела ввиду. Разве плохо если мы с ним поженимся? — протараторила Мария, встав на колени у кресла императора. — Все же хорошо станет. И у тебя, и у тети Кати.
— Ты только об этом думать можешь, да? Том как удачней замуж выскочить? — проговорил, прикрыв ладонью глаза Петр. — А то, что после его поимки бунты в войсках начаться могут? О том что сомневающиеся дворяне и бояре могут за ним пойти, а не за мной. В конце концов о том, что теперь «тете Кате», даже повод для войны не нужен, обо всем этом ты подумала, прежде чем интриги свои плести? У меня на плечах вся империя лежит, на силе и подчинении. А тут ты мне такую подлянку подкладываешь.
— …но ты же его не убил? — севшим голосом проговорила Мария.
— Я что, на идиота похож? Думаешь тупее тебя? — вновь взорвался император, но дочка прижала голову к его ногам, и Петр, с трудом взяв себя в руки, выдохнул. — Нет, конечно. От мертвого его толку еще меньше. Хоть и угрозы нет…
— Государь. — донесся вежливый, но настойчивый голос от двери.
— Я занят. — бросил Петр.
— Прошу прощения, ваше величество, но звонит ваша сестра… она говорит, что готова к переговорам. — продолжил голос, и императору пришлось собраться. Переговоры… это шанс, может не все так плохо, может еще есть возможность обернуть ситуацию себе на пользу.
— Подготовьте зал для видеоконференций и настройте связь. — сказал правитель, поднимаясь. — А ты, утри сопли и приведи себя в порядок. Посмотрим, согласится ли твоя тетка стать еще и твоей свекровью…
25 мая 15:30. Уральская республика, президентский дворец.
— Ты не можешь на это пойти… — попробовал возразить Гавриил, но женщина с выпирающим словно шар животом даже слушать его не желала.
— Могу и пойду! Он мой сын! Моя кровь! А ты, подлец, не сильно-то и удивлен… знал! Ты знал и ничего мне не сказал! — взорвалась Екатерина, держа двумя руками живот. — Так вот почему ты… ах подлец… ну и подлец! Ничего ты от меня не получишь, а попробуешь помешать — руки на себя наложу! И на ребенка!
— Успокойся, дорогая. Ты на восьмом месяце, тебе вредно так переживать. — успокаивающе проговорил президент и царь-консорт, вот только в нем самом не было ни грамма спокойствия. Это была катастрофа, самая настоящая. И ладно что Екатерина узнала о наследнике, а что будет если до нее дойдет информация о попытках похищения. А если их представят как покушения?
Нужно срочно найти виновного, и, к счастью, парочка таких козлов отпущения у него вполне имелась. Князья Меньшиковы давно ждали своей участи в одной из лабораторий. Правда пока они в роли управляющих, но это легко исправить. Закрытая казнь решит проблему, а можно просто отдать их Екатерине… на опыты.
25 мая 16–20. Летний императорский дворец. Зал для видеоконференций.
— …двадцать тысяч пробужденных алмазов ежегодно. — продолжит список требований Петр, прекрасно видя, как нервничает сестра, теребящая в руках платок. — А через три года, после двадцати, они с Марией поженятся.
— Ты уступишь ему трон? — с искренним удивлением проговорила Екатерина.
— С какой стати? Но я сделаю его наследником в случае моей смерти, и это если до того у меня самого не родится сын, способный взять власть в свои руки. — жестко ответил Петр. — Но я подарю ему жизнь и обеспечу достойное содержание.
— Я хочу поговорить с ним. — пылко проговорила Екатерина, и тут же стоящий вне ее поля зрения ассистент замотал головой.
— Только после получения от тебя первой партии и гарантий мира. — ответил император. — По-хорошему, ты должна сдаться. Распустить весь свой сброд и вернуть наконец империю в нормальное состояние. Я твой брат, и не хочу, чтобы между нами стояла вражда. Но я понимаю, что все зависит не только от тебя. Ты уже наобещала своим подданным непонятно что, издала указы, противоречащие моим…
— Тебе не понять. Материнское сердце требовало отмщения. Я была уверена, что ты его убил… но теперь… — проговорила Екатерина, поджав губы, и с трудом сдерживая слезы, стоящие в глазах.
— Я доверил его своим самым верным соратникам — Суворовым. И за год, что он встал на ноги — превратился в настоящего мужчину. — ни секунды не смущаясь соврал Петр. — Мы готовы к переговорам о сдаче и роспуске Уральской Республики. Я даже объявлю частичную амнистию. Но виновные в смуте должны быть наказаны.
— …я понимаю. — проговорила Екатерина. — Когда решение будет, я сообщу. Мне понадобится время и алмазы. И пришли корабль за камнями. Прощай, брат…
Дождавшись, пока Екатерина отключится, и техники подтвердят, что связь разорвана, Петр повернулся к ассистенту.
— В чем дело, почему мы не можем показать пленника? — спросил император.
— Прошу простить, ваше императорское величество, но его нет. В тюрьму никого не поступало. — склонившись к самой земле проговорил ассистент, и стакан с водой, который в этот момент держал Петр, взорвался тысячей осколков.
— Ты… камеры отсмотреть! Найти беглеца, немедля! Перекрыть все дороги! — мгновенно взяв себя в руки выкрикнул император. — Суворова и Долгорукого ко мне! Бегом! И Багратиона! Посмотрим, что шеф тайной полиции сумеет сказать в оправдание за составленные им характеристики.
Граница Российской Империи, где-то в регионе Полянии.
— Цель визита? — уныло спросил таможенник, даже вип зал для прилетающих не делал его приветливей.
— Повидаться с родственниками. — на ломанном русском произнес мужчина, заставив поморщиться чиновника за стеклом.
— Добро пожаловать в Империю, виконт Сбажин. — наконец произнес, чуть поклонившись, таможенник, и Сергей с легкой улыбкой принял обратно свой паспорт с проставленной в нем печатью въезда. Все, теперь он официально виконт Сбажин, наследник мелкого, но древнего Чешского рода.
Дети господни держали свое слово. За несколько месяцев он из отставного безопасника Меньшиковых превратился в начале в подданного рейха, а затем — в аристократа. Боярина, по меркам империи. Не столь великого или значимого, но это лишь первый шажок. Да такой, который в прошлой жизни ему не снился.
А главное, теперь он может проводить дела братства совершенно официально. Без всяких проволочек. С поддержкой «меценатов» и гигантскими деньгами, что есть у культа, он сумеет сделать многое. Он, конечно, не Безликий, но и его способностей и навыков хватит чтобы осуществить задуманное.
Что же до появления у его цели титула барона… это лишь упростит задачу. Ведь если Глава прав, то проект резонанса человека наконец сдвинулся с мертвой точки. Настоящий «единый», возможно уже пришел в этот мир.
Городская центральная больница-крепость, имени Пирогова.
— Ну вот и все, братья. Теперь нам до него не добраться. — посмотрев на снимок экрана, где улыбающийся щенок махал рукой, стоя рядом с самим императором, проговорил Никодим. — Что с императрицей?
— Возникли некоторые осложнения. — поморщившись проговорил Виропас. — Здоровье императрицы пока в полном порядке, таблетки, даже противозачаточные, она не принимает, а витаминам предпочитает фрукты и овощи. Несколько служанок, вхожих к ней, уже на нашей стороне, но пока убедить их «поправить» здоровье государыни, не удается. Боюсь до самой беременности мы бессильны.
— Плохо. — проговорил Никодим, постучав костяшками пальцев по столу. — М лишились достойного барата и нескольких агентов влияния. Так еще и топчемся на месте с беременностью императрицы. А хуже всего то, что в Уральской республике главенствуют изменники, присягнувшие Екатерине…
— Если мы сумеем доказать, что они следовали за культом Детей господних, очернить их ещё больше. — проговорил брат Виропас. — Главное, чтобы расследование имперских служб не вышло на наших действующих братьев и служителей.
— Если вскроется что мы десятилетиями влияли на рождаемость среди одаренных, связи с культом будут наименьшей среди наших проблем. — ответил Никодим, поднимаясь. — Найдите, как подсунуть этому мальчишке нашего брата… хотя нет, проще будет найти сестру, которая соблазнит и приведет его в нужное место. Нам нужна умная, но фанатичная девушка, неодаренная, и желательно сильно пострадавшая от их рук… найдите мне такую.
КОНЕЦ КНИГИ