Горящее небо Аорна

Глава 3

Майор постучал в дверь номера рано утром. Ну, как рано? В полдевятого. Макс еще дремал, а Айиша была в ванной, приводя себя в порядок. В банк идти она решила прямо из гостиницы, для чего предусмотрительно захватила банковскую униформу. Она же и открыла дверь Шарушу. Прозрачный пеньюар, который подарил ей Макс — портье доставил его прямо в номер — нисколько не скрывал не только продемонстрированную вчера грудь, но и более укромные места. Стеснительностью секретарша не страдала.

— Любимый мне сказал, что у вас деловая встреча, — прощебетала секретарша, узнав майора. — Через минуту соберусь и оставлю вас.

— Не торопись, — махнул рукой Шаруш. — Мы можем вместе выпить по чашке брауша. Твой… м-м-м… приятель уже встал?

— Наверное. Со вставанием у него все замечательно! — девушка хихикнула. — Оправдал самые смелые девичьи мечты.

Борюш, слушавший их диалог, лежа на кровати, обратил внимание, что штабист с усилием смотрит Айише в лицо, но глаза мимо воли скатываются вниз. К прелестям «унтерменши».

Со спины она тоже смотрится неплохо. Водопад золотистых волос закрывал лопатки. Четкая узкая линия талии, упругая круглая попка, стройные ноги. Ей бы рост метр восемьдесят, была б на Земле моделью. Главное, сюда еще не добралась мода портить тело пирсингом и татухами на все тело. Стремишься поцеловать девичью грудь, берешь в губы сосок и чувствуешь металлическую гулю, пробившую этот сосок насквозь. Бр-р-р…

В общем, управляющий банком имел достаточно средств, чтоб нанять хорошую секретаршу. Во всех отношениях приятную.

Главное, что она позволила не только удовлетворить репродуктивный инстинкт, но и подняла настроение. Не открывшись и не откровенничая с ней (некогда было, уснул под утро), иммигрант на чужой планете почувствовал себя чуточку менее одиноким. Прежний Борюш был женат четырежды, наградив каждую супругу ребенком и пожизненной пенсией при разводе. Случайных беременностей он не допускал, как и все в высокородных кланах. Они умели отключать функцию оплодотворения, и наследник громкого имени кусал себя за локти, позабыв спросить «агента Смита», активна ли она у него.

Но, по крайней мере, сам процесс зачатия получился лучше, чем в прошлой жизни. Наверное, тело прошло не только реабилитацию, но и получило бонус в выносливости для приключений на мягком поле боя. Айиша оценила и не врет. Хотя она — не беспристрастна. Наверное, кончала от одной только мысли, что в нее проник главный телевизионный кумир миллионов. Все подружки умрут от зависти. Не вечно же хранить секрет!

— Приветствую, сэр лейтенант, — не без ухмылки произнес майор, заметив, что Борюш проснулся. — Как вижу, не терял ты время зря. Теперь о деле. Генерал желает тебя видеть непременно в летной форме.

— Триста дьяволов! — сморщился Максим. — Старая погибла, а новую я пока не получил.

— Для того и существуют скромные труженики тыла, чтоб убрать такие неприятности, — хмыкнул Шаруш. — Я принес комплект. Нужно лишь примерить, отгладить. Если топорщиться, слегка ушить. Потому пришел пораньше — времени-то мало.

— Я вам помогу! — вызвалась Айиша. — Я умею шить и гладить.

— Отправляйся лучше в банк! — отшил ее майор. — Управляющий будет недоволен, если опоздаешь. Мы найдем того, кто нам поможет.

«Только что предлагал ей посидеть за чашкой брауша, — улыбнулся про себя Максим-Борюш, — видно, долг возобладал над прелестью Айиши».

Подруга удалилась, мазнув любовничка помадой на прощанье. Приведением в порядок формы занялась горничная, к этому делу привычная — гостиница военная. Внешностью она никак не конкурировала с банковской секретаршей, только волосы были похожими — длинные и светлые.

За четверть часа до назначенного времени оба офицера встали у дверей в кабинет командующего ВВС. Двери поражали. Распахни их створки, и внутрь можно закатить Рыцаря со снятыми плоскостями, хвостовое оперение пройдет с запасом. Не двери — ворота в ангар.

Одно слово — авиация.

Борюш в ожидании аудиенции разглядывал себя в зеркале, очертаниями стилизованном под самолетное крыло. Брюки, синяя рубашка с лейтенантскими погонами и нашивками сидели безупречно. Короткая стрижка в вооруженных силах считалась нормой. А вот усики с загибом на щеке выглядели инородно и комично. Сбрил бы в первый день, но робот был категоричен: потеряет сходство с прототипом.

Наконец, адъютант командующего пригласил Борюша, сообщив Шарушу, чтобы ждал в приемной. Тот ничем не выдал удивления, замерев у входа словно бодигард.

Помещение, а его трудно было назвать кабинетом, скорее — небольшой аэродром, предстояло пересечь по диагонали. Засада. Строевой шаг у панкийцев от земного отличался радикально. Навыки, вбитые еще суворовцу, здесь не помогали, а мешали. Сцепив руки за спиной на пояснице, Борюш топал, настолько вздернув подбородок, что едва видел, куда же направляется. Наконец добрался.

— Сэр! Лейтенант авиации Борюш прибыл, сэр!

— Еще и строевым ходить бы научился… — раздалось в ответ бурчание.

От робота Макс знал, что хозяин кабинета в курсе операции. Сейчас он наблюдал за вошедшим с брезгливой миной на лице. Макс подобрался. Мелькнула мысль, что со стороны они смотрятся как две мультяшные кобры из японской анимешки, сердито шипящие друг на друга.

— Обучение продвигается успешно, сэр, — произнес Максим.

— Успешно? Предположим. Насколько это возможно для менка.

Генерал Дибруш встал, обошел стол, за которым уместились бы два сквадрона летчиков, и приблизился. Он уж точно был из «истинных арийцев» — чернявый, с проседью, худой.

— Сэр! Никак нет, сэр. Я — панкиец Борюш из рода Аюшей.

— Внешне — не совсем, — сказал Дибруш. — Стрижка у тебя короткая, седина вдруг появилась… Если б не приказ главнокомандующего, я бы взял тебя в аэродромные рабочие, чистить полосу. Да и то б велел убрать эти идиотские барашки на щеках.

— Сэр! Разрешите считать это вашим приказом, сэр, — Максим устал от неестественной позы, особенно от сильно задранной головы. «Есть глазами начальство» мешал собственный нос. — Буду служить, где прикажете. Но я — летчик, сэр.

— Еще хуже прежнего Борюша?

— Никак нет, сэр. Хуже невозможно, сэр.

Генерал внезапно рассмеялся.

— Вольно, лейтенант. Ты отправишься на авиабазу в Тангшере в смешанный авиакорпус. Там проверят, на что ты годен. Если ни на что, будешь позировать перед камерами в кабине или около штурмовика. Полетят другие, а тебе припишут их победы. Можешь, как и прежде, похваляться перед камерами. Только уважения от летчиков не жди.

— Слушаюсь, сэр! Но предпочел бы воевать сам, сэр.

Генерал нахмурился.

— Предпочтения манка, взявшего личину панка, пользующегося его славой и сорящего его деньгами, меня не интересуют. Ты здесь потому, что такова военная необходимость. Ее не будет, и тебя похоронят. С почестями. Как героя Панкии.

Вот как? Примем к сведению. Объяснять, что «Смит» обещал ему иное, Максим не стал.

— Сэр! Я понимаю свое место, сэр, и сделаю все для победы. В кабине штурмовика или перед камерой — где мне прикажут, сэр.

Лицо командующего подобрело.

— Что ж, ты не хуже настоящего Борюша. Даже в чем-то лучше. Тот был невыносим. Свободен.

— Сэр! Есть, сэр!

Он развернулся через правое плечо, хоть организм требовал наоборот, и прыгающим шагом протопал к выходу, едва не дотягиваясь затылком до лопаток. Сейчас Макс понимал, почему офицеры не носят здесь фуражек, лишь кепи с узким козырьком. А рядовой состав и вовсе тюбетейки, или как их на местном языке? Сапа, вроде. Будь у него фуражка, она б упала и укатилась за спину при подобном шаге.

Майор, наслышанный о крутом нраве босса, глянул вопросительно, когда за подопечным сомкнулись сворки двери.

— Генерал объяснил мне текущие задачи, — объяснил Максим-Борюш, когда они покинули приемную. — В доступной форме.

— После его «доступных» объяснений кое-кто выходит без нашивок офицера, — хохотнул майор. — Рад, что обошлось. Хотя Борюша в капралы не разжалуют. Передохни. Завтра встреча с прессой. Мне передали вопросы журналистов и подготовили ответы. Но, как знаешь, у нас свобода мнений. Мы проработаем типичные подкаты левых, придумаем маневры уклонения. Обойдется. Ведь ты любимчик публики.

«Любимчик» помассировал пальцами ноющую от непривычного напряжения шею.

— Завтра? Пресс-конференцию планировали, вроде, позже.

— Отставить, — майор понизил голос, хотя в просторном коридоре не наблюдалось посторонних. — Подразделения Союза форсировали Эрдогаш. Оборона прорвана. Штурмовая и фронтовая бомбардировочная авиация летают непрерывно. Они остановили наступление, но сами понесли потери. Пресса сообщает о занятии «заранее подготовленных рубежей», но нужно что-то позитивное, чтобы народ воспрянул духом. Манки спрашивают: где наш герой Борюш? А ты — вот он. Да, получил серьезное ранение, но отдыхать не время. Ты рвешься в бой. После интервью поедешь к месту назначения.

Обещанный «агентом Смитом» недельный отпуск для адаптации оказался очередным невыполненным обязательством.

— Ты сообщил мне больше новостей, чем генерал, — сказал Шарушу. — Что ж, я человек военный. Перекусим — и за работу.

Работали они до вечера. Учитывая, что спал он в эту ночь едва-едва, Максим устал. А когда притопал в гостиницу по остывающему от дневной жары бульвару, обнаружил в холле Айишу. И не одну — с подружкой.

— Дорогой! — подлетела секретарша. — Я так соскучилась! Признаться, я не столь вынослива в любви как мой герой. Ты не в обиде, что пригласила Лушу?

Типичный для Земли вариант «некрасивой подружки»? Ничего подобного. Луша, хоть и уступала по эффектности Айише, выглядела привлекательной. Явно провела у зеркала немало времени, начищая перышки перед свиданием. На Борюша она смотрела томно и с надеждой в голубых глазах. Вторая ночь без сна? Но разве им откажешь?

— Ужин на троих подайте в номер, — приказал Максим портье.

Тот черкнул в блокноте и уточнил:

— Завтрак тоже?

— Только ужин.

Максим надеялся, что девочки не услыхали последние слова. Зачем разочаровывать заранее?

Тут следует заметить, что длительное воздержание порою не усиливает, а ослабляет влечение к подругам. Не получая должного, организм бунтует, но потом смиряется. Сейчас не так. Айиша, нарушив целибат пилота, разбудила в нем «вулкан страстей».

Он успел уделить внимание обеим еще до ужина. Секретарше — первой. Второй и длительный заплыв по морю страсти достался Луше. И та настолько громко аккомпанировала происходящему своими стонами, что закладывало уши. Соседи точно слышат, и персонал гостиницы… Ладно, пусть завидуют. Айиша, накинувшая на себя после секса подаренный ей пеньюар, с превосходством бросила подруге, когда у них закончилось:

— Я же говорила! А ты не верила.

Интересно, с кем она еще успела посекретничать? Хоть секретарша и получила приказ от босса не болтать, причем — и под угрозой увольнения, но, видно, бесполезно. Но что поделаешь, ее же прямо распирает. Ладно, не беда. Завтра, после пресс-конференции все узнают, что непревзойденный ас и кинозвездун почтил своим присутствием столицу.

Ужиная, Максим поглядывал на барышень с чувством сожаления. Последний вечер отпуска и праздника оголодавшего от ласки тела. Завтра — на войну. Ту, которую Кашпирр проигрывает. Жить будет в гарнизоне, где сослуживцам наплевать на его подвиги на женском фронте. На киноактера Борюша — вдвойне. Они воюют… Это означает, что вечер нужно провести достойно — чтобы запомнился надолго.

Подруг он выпроводил после полуночи, сунув каждой двести толеров. Формально на такси, но оно не стоило дороже, чем пятерка. Пусть девчонкам будет радость. Упав в постель, он сразу отрубился и спал без сновидений, пока не заколотили в дверь. Шаруш пришел.

— Ты один? — спросил майор, зайдя. И улыбнулся, бросив взгляд на пол. Макс глянул на ковер и сморщился. Луша, уходя, оставила там розовые трусики. Возможно, специально — на память милому Борюшу.

— Теперь один, — он пинком отправил трусики под штору у окна. — Позавтракаем?..

Через час к гостинице подкатили два лимузина. Длиннее, чем позавчерашнее такси, и новые — с иголочки. С водителями прибыл панк в наглаженном мундире, представленный как капитан пресс-службы ВВС. Военные ничего не пускали на самотек.

Возле телестудии, помпезностью здания конкурировавшей со штабом авиаторов, собралась толпа. Преимущественно — девушки и молодые женщины. Бросилась в глаза группа молодых мужчин с неприкрытой голубизной во внешности. Их явно привлекал «няшный» образ кинозвезды. Души и не только их души грела мечта соблазнить народного любимца на «настоящую» любовь.

Машина, ехавшая впереди, остановилась перед главным входом. Ее мгновенно обступила разноцветная, вопящая толпа. Вторая, в которой и сидел Борюш, миновала зону ликования, завернув в двор к служебному подъезду. Маневрам уклонения от нападавших здешних авиаторов учили хорошо.

В студию, естественно, поклонников не пропустили. Здесь были только аккредитованные журналисты и персонал. Борюша встретили аплодисментами и приветственными возгласами — соскучились по главному ньюсмейкеру войны. Помахав рукой, Максим прошел к стоявшему напротив журналистов креслу, сел и вздохнул. Его потряхивало от мадража. Журналисты недоуменно замолчали — как видно ожидали от Борюша ослепительной улыбки, знакомых всем ужимок… Но у Максима все, что они с майором приготовили для встречи, вдруг вынесло из головы…

Ведущая, по популярности мало уступавшая Борюшу, не сдержалась и задала непредусмотренный сценарием вопрос:

— Дорогой Борюш! Я вас не узнаю. Где ваша яркая улыбка, вид, полный оптимизма? Вас как будто подменили.

— Не удивительно, — Максим собрался. Едва не погорел… — Я изменился. Нет больше легкомысленной бравады, ее война не терпит. Мой крайний вылет на задание мне стоил дорого. Я поседел, а вражеские пули попятнали мне лицо…

Повернув вправо-влево голову, он продемонстрировал присутствовавшим шрамы. После чего продолжил:

— Командующий ВВС Кашпирра приказал мне убрать эти вот барашки, — он коснулся пальцем завитков на щеках. — Я с ним согласен. Не к лицу пилоту на фронте выглядеть киноактером, ведь там не съемки. Перед телезрителями, поклонниками — всеми, кто душой болеет за наших авиаторов и верит в скорую победу, я меняю облик. Любимый ваш Борюш вернется с окончанием войны.

Из кармана брюк Максим извлек маленькое зеркальце и механическую бритву с заводным ключом. Продолжения усов в виде завитков на щеках исчезли на глазах присутствующих и миллионов телезрителей в прямом эфире. Пока он этим занимался, никто не произнес ни звука, а режиссер и не подумал перебить такое зрелище рекламой.

— Вот как-то так… — он спрятал зеркало и бритву и заговорил с хрипловато-придыхающей манерой, довольно точно имитируя персонажа сериала «Ничего, кроме любви»: — В остальном я тот же Борюш. Теперь вы верите, любимые?

В суворовском училище Макс входил в команду КВН, в академии продолжил. Фронтменом не считался, но порой откалывал неплохие шутки. Сейчас же, на другой планете, внезапно пригодился опыт уверенно держаться перед залом. Пусть даже все внутри дрожит. Последние слова он произнес с иронией, но в зале приняли за чистую монету. И грянули овации! В ладоши били даже операторы, отпрянув от массивных телекамер на треногах. Одобрили слова Максима и мужчины. Седой актер, собиравшийся на фронт, пришелся им по нраву больше, чем кривляка.

Максим не знал, что своей выходкой он поломал сценарий встречи. Непредвиденные вопросы посыпались как из рога изобилия. Он отвечал, как мог, а когда не получалось, то отшучивался.

— Вам летать не страшно? — спросила девушка в очках.

— Конечно, страшно. Помню, до войны, в юности, я впервые поднялся на борт авиалайнера. Рядом села женщина с младенцем и сказала мне сочувственно: «Не повезло тебе — мой мальчик будет плакать». Я ответил: «Это вам не повезло». Весь полет я прорыдал от ужаса, ребенок спал, а мать ругалась: «Разбудишь мне сыночка!».

Он подмигнул аудитории. Шутку оценили — аудитория захохотала. Прикалывается Борюш. Герой — он и с детства должен быть героем. Даже на горшок садиться с мужественной миной на лице.

Встал корреспондент тред-юнионистской газеты.

— Как вы относитесь к труду обслуживающего персонала на аэродроме?

— С уважением. Вы видали в цирке животных на мотоцикле? Уверен — не единожды. А видели, чтобы животное ремонтировало или обслуживало мотоцикл?

Эта шутка не зашла. Аудитория восприняла ее как намек на расовые отличия панков с менками. Прозвучал следующий вопрос:

— Безопасны ли полеты на штурмовике?

— Когда служил на авиабазе, у нас периодически объявлялся День безопасности полетов. Абсолютной безопасности. В этот день ни одна машина не поднималась в воздух, — схохмил Максим.

Публика заулыбалась, и следующий вопрос точно не предполагал серьезного ответа.

— Вы культурно разговариваете, — начала корреспондент из педагогического издания, сама похожая на учительницу младших классов. — Но мне сказали, что пилоты в воздухе общаются…

— Матом. Разумеется. Обстановка нервная. Невольно заругаешься, когда в тебя бьют изо всех стволов. Как-то раз к нам на аэродром прибыла корреспонденточка. Примерно, как ты, — он рассказывал реальный случай из истории одной белорусской авиабазы. — Спрашивает у полковника: «Почему твои офицеры так безобразно ругаются в эфире?» Тот отвечает: «Ты права. Непорядок. Приземлятся, я их за матюки всех вы…бу».

Белорусское телевидение, скажи он подобное на Земле, запикало бы эти слова или вообще вырезало эпизод из записи. В России тоже строго. Здесь нецензурная лексика проскакивала повсеместно.

В целом, получилось хорошо. Ведущая, она же акционер телекомпании, светилась от восторга. Приколы Борюша поднимут рейтинг канала и увеличат сборы от рекламы. Но далеко не все, смотревшие трансляцию из телестудии, ее восторги разделяли.

Командующий ВВС генерал Дибруш снял трубку особо защищенной связи.

— Сэр! Докладываю, сэр. Дублер Борюша выступил по телевидению. Впечатление двоякое. Репортерам он понравился, но есть сомнения, — он выслушал собеседника и добавил: — Все верно, сэр. Дублер хорош, но он не прежний Борюш — слюнтяй, способный работать только языком и членом. К тому же дерзок и не слишком управляем, хотя пытается скрыть это. Полагаю, что операция с подменой не получилась. Но ситуацию исправить можно. Героическая гибель… Нет, не сразу, сэр. После стабилизации положения на фронте, когда войска исправят ситуацию у Эрдогаша. И последний вылет Борюша поставит точку в этой операции. Даете санкцию? Спасибо, сэр!..

Сам Борюш, он же Максим, в это время загружался в самолет, чтобы прибыть к месту службы. Тяжелый транспортник нес ящики боеприпасов и нескольких военных, которые, как Борюш, летели в Тангшер. Два часа в горячем небе, и борт приступил к снижению для захода на посадку. Здесь не имелось стюардессы, чтобы предупредить о неприятных ощущениях. В ушах гремела немилосердная пальба от перемен давления. Борюш ждал удара колес о бетон ВПП, не зная, что отныне продолжительность его существования поставлена в зависимость от победы наземных сил и авиации Коалиции, с которой он недавно заключил «честнейший» договор.

Транспортник замер, опустилась аппарель. Максим спустился на бетон. Жара ударила наотмашь. А ведь вечер. Что же здесь творится в середине дня? Стало еще жарче, когда взревела сирена воздушной тревоги. Впервые — наяву, а не с экрана телевизора.

До здания авиабазы, где наверняка имелись укрепленные укрытия, было далеко. Борюш бросил на бетон рюкзак с вещами и помчался за спутниками по полету, которые, похоже, лучше знали, куда бежать.

Они скатились в кем-то вырытый окоп за взлеткой. Возможно, что в воронку. Сухой песок посыпался с ее краев, проник за шиворот. И началось. Приближающийся рев авиационных двигателей. Буханье зенитных орудий. Треск автоматических пушек. Вой взлетающих ракет… Мощные взрывы высоко над головой.

Максиму было страшно. Окоп спасет от разлетающихся вверху осколков. Но если рядом угодит фугас, их просто похоронит заживо, замуровав сдвинувшимися земляными стенами. Недолго наслаждался он вернувшимся здоровьем…

Что-то тупо бумкнуло совсем неподалеку, и сирена смолкла, как будто этот взрыв ее и выключил. Макс выскребся наружу и присвистнул от увиденного. В считанных шагах от их укрытия покоился хвостовик ракеты ПВО — приметный, со здоровенными стабилизаторами. Похоже на советскую С-125. Стабилизаторы погнулись от удара, но узнаваемы. Самолеты такие на подвеску не берут, у их ракет стабилизаторы поменьше будут. Свои, выходит, приложили. Чуть дальше — пришел бы им песец. Максим внезапно вспомнил.

Аналогичная хвостовая часть фигурировала в новостях. Она проломила крышу дома в городке к востоку от Шардаша, дав очередное «свидетельство террора со стороны авиации Союза». Понятно, что первопричина — агрессия. Если бы не вторглись в Кашпирр, не пришлось бы запускать зенитные ракеты близ населенного пункта, и их куски не падали бы на жилье. Но врать зачем?

Макс осмотрелся. Посреди летного поля догорал упавший самолет, свой или Союза — пока не разобрать. Везде разбросаны обломки ракет, стреляные гильзы авиапушек и прочий мусор. На посадку заходила четверка Рыцарей, рискуя засосать этот мусор в воздухозаборники турбин. Но, видимо, выработали топливо и не могли ждать уборки полосы.

Отряхнув пыль с синей формы, Борюш подхватил рюкзак и потрусил к центральному зданию авиабазы. Ему навстречу вышел капитан. Над клапаном кармана его рубашки скрестились мечи — эмблема то ль разведки, то ли контрразведки, в общем — армейской спецслужбы, именуемой здесь СБА, Служба безопасности авиации.

— Лейтенант Борюш! — начал он скорее утвердительно, чем вопросительно. — Я — капитан Немуш. Мне передан приказ, исходящий от командующего ВВС. Взять под контроль твое пребывание на базе, не допуская неуставного поведения.

Летчики и пассажиры транспортного корабля скрылись в здании и не слышали дальнейший разговор.

— Сэр! Так точно, сэр. Надеюсь, ты видел мою утреннюю пресс-конференцию. Я теперь другой. Пьянки, наркота, загулы, по три бабы в кровати — все это в прошлом. Прилетел служить и воевать, а не разлагать базу.

Капитан опешил.

— Ты правда — Борюш из Аюшей? Киноактер? Даже внешне не похож без этих херовин.

Он показал на щеки Макса — туда, где вместо кокетливых завитков виднелась белизна. Остальная кожа на лице Максима успела загореть под летним солнцем.

— Если пожелаешь, отращу их вновь, противный, — нежно произнес Максим голосом героя сериала.

Капитан оттаял.

— Вот, другое дело. Знал бы, сколько раз супруга отказала мне, потому сериал с тобой смотрела. Оторвать ее от телевизора было невозможно. А потом еще вздыхала в койке: «Ах, какой Борюш мужчина!»

— Подарю ей свой автограф. Не волнуйся — не на сиськах! Пусть порадуется. Ну, что, пошли?

Капитан повел его к казарме для пилотов.

— Знай, такое не только у меня, — просветил дорогой. — У пары офицеров чуть не до развода дошло.

— Я понял, сэр, — сказал Максим. — На аэродром Тангшера в моем лице упала бомба и разорвалась, нанеся осколками ранения семейным парам. Мне поклясться перед летчиками, что не трону их супруг, даже если те сорвут с меня штаны?

— Это только полбеды. Все знают, что пилот Борюш хреновый. Здесь никто не верит в то, что ты был ранен, делая разведку. Кто б ее доверил неумехе? Говорят, что ты забрался пьяным в самолет, разбил машину при посадке, там и покарябал рожу, — Немуш указал на его шрамы. — Подвигов здесь от тебя не ждут.

— Знаю, — Максим кивнул. — Командующий лично просветил и посоветовал позировать перед объективами у самолета, присваивая себе чужие достижения.

— Рабочий вариант, — пожал плечами капитан.

— Не для меня, Немуш, — Максим решил, что хватит «сэркать» и тянуться — перебьется капитан. — Работать я умею. Жизнь кинозвезды только на экране праздник. Это — тяжкий труд. Съемочные дни почти без перерыва, потому что кино- и телекомпании рвут меня на части, а мои агенты в погоне за деньгами подписывают с ними договоры, не очень-то интересуясь, что скажет Борюш. Я потому так пил, ходил по бабам, чтоб отвлечься от этой пахоты. На ужимки, танцы времени на репетициях потратил больше, чем пилоты, отрабатывая боевые развороты. Мне это надоело, так что хватит. Хочу летать, сражаться с другими наравне.

— Боюсь, что не позволят, — Немуш развел руками. — Командир здесь строгий, а плохих пилотов она терпеть не может. Сам слышал.

— Она?!.

— Вот именно, — капитан вошел в казарму первым и сделал знак солдату с автоматом: этот лейтенант со мной. Продолжил в коридоре: — Командир авиакорпуса здесь женщина. То ли лесби, то ли асексуал, никто не знает точно — даже моя служба. Одинока, неприступна, хотя и недурна собой. Возможно, у тебя получится взять эту крепость.

— Предлагаешь мне попробовать? — Максим скривился. — Не старайся, капитан. Я не лезу в койки на спор. Тем более, к начальницам. Зарекся. Быть под началом бабы, да еще иметь с ней отношения… Лучше в бой — под пулеметы. Вот если на авиабазе или в окрестностях найдется незамужняя официантка, не имеющая кавалера-летчика, тогда — почему б и нет.

— Дерзай, — Немуш усмехнулся. — Но учти: женщин здесь намного меньше, чем мужчин. Без их внимания не остается ни одна. Перейдешь кому-нибудь дорогу обязательно. Лучше выбирай многостаночницу без комплексов. Чтоб одинаковое венерическое заболевание — на весь сквадрон.

Он захохотал.

— Тебя послушать, так командирша — единственный вариант для койки, — пробурчал Максим.

— Тихо! — прикрикнул безопасник, но опоздал.

Из-за поворота к ним навстречу шла дама в летном противоперегрузочном костюме. Шлем она несла в руках.

— Капитан Немуш! — произнесла, встав перед офицерами.

— Мэм! Да, мэм! — вытянулся безопасник.

— Я слышала, как ты отрекомендовал меня новоприбывшему. Лейтенант! Добро пожаловать в Тангшер. Тебе здесь не понравится. Я гарантирую…

(Авторы признаются, что авиационные шутки позаимствованы из источников в интернете).